Не плачь, Алиса!

Пролог

Алиса провела рукой по шелковистой ткани свадебного платья и взглянула в зеркало, висевшее перед ней. Из зеркальной поверхности на нее смотрел совершенно другой человек. Это была не она. По крайней мере, она себя такой никогда не представляла. Блистательно красивой, в традиционном платье, с ярким выразительным макияжем и платком, скрывающим волосы. Она — невеста. А через несколько часов — жена. И ей придется оставить в прошлом все свои мечты и планы, которые еще совсем недавно она строила на жизнь. Теперь все будет так, как решит ее будущий муж.

Алиса смотрела в зеркало на себя, такую красивую, словно принцессу из волшебной сказки, а внутри все леденело от ужаса. Как будто она не замуж собиралась, а в могилу. И как ни страшно было это признавать, будь у нее выбор, она бы выбрала последний вариант. Но такого выбора у нее, к сожалению, не было. Никто ей его не оставил. И ее прежней уже словно не осталось, лишь оболочка, которая научилась улыбаться, когда это нужно, и умело скрывать, что внутри ей безумно больно, а сердце буквально рвется на части.

До выезда в ЗАГС оставалось еще немного времени. Драгоценные полчаса мнимой свободы, коей не было у нее даже здесь, в доме отца. И не будет там, в доме мужа.

Теперь, когда девушка-стилист наконец ушла, довольная своей работой, Алиса могла вырваться из душной атмосферы своей комнаты, насквозь пропитанной лаками для волос и духами, которыми ее облили, казалось, с головы до ног. И хотя идти на высоких каблуках было крайне тяжело, а колени того и гляди готовы были подкоситься от волнения, она все равно направилась в сад. Ей нужно было побыть одной хоть чуть-чуть.

Конец сентября выдался теплым. Листья уже потихоньку начали желтеть и опадать, и воздух был наполнен их сладко-терпким ароматом. Добравшись до своей любимой беседки, где раньше так любила проводить время, Алиса села на плетеную скамью, и сразу нахлынули воспоминания о той, прежней жизни. До того, как все изменилось. До того, как не стало Лили. Вспомнился тот праздник, когда Федя защитил ее от приставаний настырного мажора. Каким смелым и решительным казался он ей, как бешено стучало сердце в его присутствии, как дрожь охватывала все ее тело от одного его взгляда. Она помнила, как постепенно зарождалось внутри это первое чувство влюбленности, как оно то порхало бабочками в животе, то проливалось непрошенными слезами отчаяния оттого, что он ее не замечает. Все это навсегда останется с ней, в ее памяти, в ее сердце, что сейчас билось раненой птицей в нежелании отдавать себя другому. Алиса знала, что никто не сможет вытеснить из сознания эти воспоминания. Что бы с ней ни случилось дальше, и кто бы ни был рядом, она все равно будет о нем помнить.

Нет, плакать нельзя. Не сейчас. Позже. Позже ей никто этого не запретит. А сейчас она должна играть роль невесты, красивой и счастливой. Хотя бы для того, чтобы не задавали лишних вопросов, не бередили кровоточащую рану. Им всем не понять ее горя. Для них она счастливица, которая удачно выходит замуж. Пусть продолжают так думать. Это даже хорошо, они не смогут подобраться слишком близко к ее сердцу, заглянуть в душу.

Пора. Водитель уже ждет у распахнутой двери машины, украшенной лентами и цветами по случаю торжества. Зачем медлить, оттягивая столь мучительный момент, который все равно наступит? Алиса поднялась со скамейки и, придерживая длинный подол, чтобы не запутаться в нем, направилась к машине.

Отец уже уехал на другом авто. Жених и его сестра с гостями ожидают в ЗАГСе. При желании она могла бы сбежать… Выйти за ворота, вызвать такси. Но что дальше? Куда ей бежать? Как бросить отца? Эти мысли были подобно бреду, охватившему больного, бьющегося в лихорадке. Они вихрем кружили в голове, но Алиса понимала, что нельзя за них цепляться. Ни к чему хорошему они не приведут. Ее уже ничто не спасет. Помочь ей может только чудо.

Она села в машину. Водитель устроился за рулем, завел мотор, и автомобиль медленно выполз с территории. Прислонившись лбом к стеклу, Алиса окинула прощальным взглядом дом. Теперь она будет лишь приезжать сюда в гости к отцу. Впрочем, ей уже было все равно. Говорят же, что, если человек несчастлив, дело вовсе не в месте, где он живет, а в нем самом. Она не была счастлива здесь, не будет и там, в доме Зарипова. Видимо, для нее счастье не предусмотрено.

Из задумчивости ее вывел резкий толчок, заставивший буквально подскочить на месте и больно удариться виском о стекло. Алиса потерла ушибленное место и перевела удивленный взгляд на водителя, столь резко затормозившего на их обычно тихой улочке. Он уже открыл дверь и быстро выскочил из машины, кому-то что-то гневно высказывая. Она невольно вытянула шею, выглядывая меж сидений, напрягла слух. Посреди дороги, прямо перед капотом их авто, перекрывая проезд, замерла другая машина.

Все еще ошарашенная от удара, Алиса никак не могла понять, что происходит. Пыталась разглядеть, с кем спорит водитель, но человек стоял к ней спиной. А в следующий момент и вовсе произошло нечто непредвиденное, что повергло ее в еще больший шок. Неизвестный ударил водителя по голове каким-то предметом, отчего тот повалился на землю, видимо, потеряв сознание, а незнакомец решительно направился в ее сторону.

От страха она вся сжалась в комок. Судорожно глотнула воздух. Сердце отчаянно заходилось, то ускоряя темп, то пропуская удары. Увидела, как совсем близко от ее двери мелькнула черная куртка незнакомца и пистолет в его руке. Господи, что ему нужно?! Он ее убьет?!

Дверь распахнулась и…

— Ты?! — только и смогла спросить дрожащим голосом. — Что… ты… здесь… делаешь?..

Глава 1

За несколько месяцев до этого

Ну и смена выдалась. Вызов за вызовом. Каждый последующий хлеще предыдущего. От семейных разборок на почве ревности до пьяной поножовщины в студенческом общежитии. Ну ладно, хоть обошлось без смертельных исходов, уже радует. Профессию свою он любил, принимая ее такой, какая она есть, без романтизации. Если бы не бумажная волокита на каждый такой вызов, вообще была бы красота. А так нравилась ему эта постоянная движуха. Нравилось, что каждый день тебя ждет что-то новое, и что никогда не знаешь, что произойдет в следующий момент. Беготня за преступниками, погони, перестрелки, опасность — это была его стихия. Может, конечно, он в детстве пересмотрел американских боевиков, но заканчивая школу, Федор Дубравин уже твердо знал, кем хочет работать и никогда не мог представить себя где-нибудь в офисе, целыми днями протирающим штаны, сидя в кресле и не отрывая глаз от монитора компьютера. Скука, смерти подобная. Уж лучше он будет рисковать жизнью, но чувствовать, что она проходит не зря.

Нет, он не какой-то там раздолбай, готовый сложить голову ради понтов. Напротив, его риск в работе всегда был оправдан. Просто когда в твоей жизни ничего нет, то и смерти не боишься. У него не было семьи. Родители погибли в какой-то нелепой аварии, еще когда Федя был совсем ребенком, и все детство он провел в детдоме. Там он и прошел всю школу жизни, которая научила отстаивать себя и безошибочно отличать врагов от друзей. Нельзя сказать, что ему было там совсем плохо, парнем он был общительным, легко находил общий язык как со сверстниками, так и с воспитателями, а кроме того, еще тяготел к спорту, отчего его все время выдвигали на соревнования от их детского дома. Потому и вопрос с поступлением в школу милиции был решенным, и само поступление, и дальнейшая учеба затруднений не вызвала.

Феде нравилось быть частью системы. Он словно чувствовал себя в семье, где тебя всегда поддержат и помогут, главное, играть по установленным в ней правилам. И первое правило, действующее для всех без исключения: начальник — твой «царь и бог», от которого зависит «характер» твоих служебных заданий, а соответственно, и твой финансовый достаток.

Начальник уголовного розыска, полковник Трофимов Виталий Викторович, он же его непосредственный руководитель, как в ОВД, так и во всем их небольшом городке, пользовался большим уважением. Работал он здесь уже лет двадцать, на его счету было немало громких раскрытий, и всем было известно, что местный криминалитет старался с ним не конфликтовать. Наверное, потому у Викторовича была дорогая тачка, добротный дом в хорошем районе и дача под Питером, обставленная не хуже, чем королевский замок. Записано все, правда, было на его жену, но сути это не меняло. Главное, что и своих ребят он тоже всегда держал в тепле и сытости.

— Федь, тебя Трофимов искал, — услышал Дубравин окрик дежурного, как только их оперская группа вернулась в отдел с очередного задания. — Сказал, как только появишься, сразу к нему, — добавил тот, словно чувствуя, что у парня сейчас одно желание — заварить кофейку и вытянуть ноги на диване в «оперской». Ночь только начиналась, и не просто ночь, а пятница, и неизвестно, сколько еще вызовов их ждет. В выходные народ обычно уходил в еще больший отрыв, чем в будни, но начальнику не откажешь. Он сегодня на ночном дежурстве, значит, будет показывать всем свою повышенную работоспособность.

Вздохнув, Федя смиренно отправился в сторону его кабинета и, прежде чем войти, вежливо постучался в дверь.

— Виталий Викторович, вызывали? — услышав разрешение войти, заглянул в кабинет.

Трофимов сидел за столом в окружении рабочих папок и подписывал документы. Мельком взглянув в сторону вошедшего, кивнул.

— Проходи, Дубравин, садись, — указал на кресло возле своего стола, затем окинул его уже более долгим, скептическим взглядом.

Федя знал, что у начальника давно были претензии к его внешнему виду — творческий беспорядок на башке, трехдневная щетина, толстовка, потертые джинсы и кеды. Но он же опер, а не претендент на участие в конкурсе красоты.

— Дубравин, ты бы хоть привел себя в порядок, а то на бандита больше смахиваешь, — заметил он беззлобно, больше для порядка, и добавил: — У меня есть для тебя одна работенка.

Федя взглянул на него заинтересованно. За пять лет работы он объективно показал себя вполне неплохо, получил несколько грамот за отличие в службе, и Трофимов любил подкидывать ему интересные задания, связанные с внедрениями, зная, что перевоплотиться тот может в кого угодно. Иногда он даже говорил с усмешкой:

— Тебе бы в актерское, Дубравин!

Но в этот раз начальник был как никогда серьезен. Невооруженным взглядом было видно, что его что-то тревожит.

— Я вас слушаю, Виталий Викторович, — с готовностью отозвался Федя.

Трофимов помолчал, внимательно его разглядывая, словно решая, можно ли ему доверить это дело.

— В общем, так… Есть в нашем городе один бизнесмен. Сафин Ильдар Давлетович. Ты, наверняка, о нем слышал. Он в прошлом году в мэры баллотировался, но ему не хватило голосов. Вы еще ездили на оцепление перед зданием правительства.

— Да, помню, — кивнул парень.

Бизнесмен… Одно название. Сейчас бизнесмены то же самое, что и криминал. Только есть те, кто не скрывает свой род деятельности, а есть такие, как этот Сафин — прикидываются честными предпринимателями, уплачивающими налоги, и к тому же еще метят в мэры города.

Глава 2

— Привет!

Сестра ворвалась в ее комнату, как обычно, без стука. И вовсе не потому, что они были дружны и близки, просто Лиля считала, что ее дела всегда самые важные и, если ей хочется поболтать, то все обязаны отложить свои и слушать.

— Привет, — отозвалась Алиса, даже не взглянув в ее сторону, занятая составлением конспекта.

Лиля прошла к окну, уселась на подоконник и, зажмурившись, подставила лицо солнечным лучам. Весна в этом году была ранняя. На дворе только шел апрель, но солнце припекало, словно в разгар лета.

— Слушай, тебе не надоело? — после некоторого молчания лениво поинтересовалась Лиля.

— Что именно? — не сразу поняла вопрос Алиса.

— Ну, сидишь целыми днями, все что-то учишь. У тебя реально больше нет никаких интересов, кроме учебы?

Алиса поняла, что просто так она не отстанет. Подняла глаза от учебника и терпеливо напомнила:

— Через месяц выпускные экзамены, а еще через два — вступительные в институт. Мне нужно готовиться.

Лиля смотрела на нее с сожалением.

— У тебя выпускной на носу. Ты хотя бы платье выбрала?

— Я не пойду.

— Не пойдешь?! — ее изумлению не было границ.

— Что мне там делать? — пожала плечами Алиса.

Лиля закатила глаза.

— Веселиться! Такой вариант времяпрепровождения ты не рассматриваешь?

— Все выпускные проходят одинаково. Туда приходят, чтобы напиться и делать глупости.

— Ты бы хоть раз в жизни совершила бы уже для разнообразия какую-нибудь глупость, а? — с сарказмом заметила Лиля. — Тебе восемнадцать! А ты все в девочках ходишь. Может, хоть на выпускном заведешь себе парня?! Или ты так и будешь хранить свою драгоценную девственность по велению папочки и его желанию когда-нибудь выдать нас замуж за кого-нибудь из своих друзей?

Ее слова больно полоснули. Словно кнутом ударили по обнаженной коже, вновь пробудив страх в какой-то момент оказаться «не-хозяйкой» своей жизни. Лиля знала этот страх Алисы, он появился после того, как отец выгнал ее мать за какую-то провинность и навсегда разлучил с дочерью, запретив любое общение между ними. Лиля умела залезть в душу, задеть за живое, но здесь Алиса ее прощала. Потому что «родовое проклятье» быть выданной замуж за того, за кого скажет отец, и тогда, когда скажет отец, довлело над ними обеими. И если честно, то Лиле оно грозило еще раньше. Уже в самом ближайшем будущем. И жених был найден — из тех самых, «папиных друзей». И Лиля была от этого не в восторге, потому и творила всякую «дичь».

— При чем здесь это? — произнесла Алиса с таким безразличием, на какое только была способна. — Я не собираюсь ложиться в постель с первым встречным.

— Ну, ложись не с первым встречным! — благосклонно согласилась сестра. — На выпускном ты можешь закрутить с кем-то из одноклассников.

Алису даже передернуло от такого предложения.

— Они меня не интересуют. Придурки малолетние.

— А кто тебя интересует? — с любопытством протянула Лиля. — Есть кто-то на примете? Мужик постарше?

— Никто меня не интересует, — отрезала Алиса, не желая развивать данную тему. Невольно нахмурилась, чувствуя сильную неприязнь от настойчивых попыток Лили (и уже не впервые) подбить ее на что-то подобное. И зачем это ей? Зачем ей нужно, чтобы Алиса была как она?

Алиса снова уткнулась в учебник, всем своим видом показывая, что разговор окончен, но сестра не унималась и явно не собиралась уходить.

— Смотри, останешься в старых девах! — усмехнулась она и добавила с нотками зависти: — Мне бы твои возможности, я бы их использовала по полной! Тебя отец не контролирует так, как меня.

— Не контролирует он меня потому, что я не даю ему повода. Как это делаешь ты.

«А еще потому, что ему попросту все равно», — невольно подумалось Алисе. Привычно. Без эмоций. Может, где-то в самой глубине души что-то и болело, но внешне она давно научилась не подавать вида. Лиля была старшей и «любимой» дочкой, несмотря на все ее выкрутасы, а она, Алиса, всегда ощущала себя пустым местом для отца, какой-то обузой, неприятной повинностью.

— Пф! Пусть своими делами занимается и не лезет, куда не следует, — зло прошипела сестра. — Так нет же, то в институт приперся узнать о моей успеваемости, то на вечеринку, опозорил меня перед всеми.

— Ты была пьяна в хлам, забыла? — напомнила Алиса.

— Ну так на то она и вечеринка! Если бы я была там трезвой, это было бы более странно, — пожала плечами Лиля. — И, что, теперь за это сажать под домашний арест на неделю? Еще заявил, что денег больше не даст. Слушай, а у тебя есть?

Алиса подняла на сестру удивленный взгляд.

— Зачем тебе, если ты все равно до конца недели под замком?

Лиля сложила пальцы в известную фигуру.

— Да фиг ему! Сегодня день рождения у Анжелки, и они всей компанией в ночной клуб собираются завалиться. Я такое не намерена пропускать.

— И как же ты туда попадешь? — спросила скорее для поддержания разговора, хотя Алису гораздо больше волновало содержание параграфа учебника, чем развлечения сестры.

Глава 3

Дом бизнесмена находился в самом центре города, на тихой улочке неподалеку от центральной площади, в окружении таких же добротных домов с благоустроенными участками. Федя позвонил в домофон, и из калитки показался охранник, который проверил его документы и по рации доложил о прибытии нового сотрудника. Пока Дубравин шел к дому в сопровождении другого охранника, не мог не отметить, каким огромным и красивым был сад с выложенными камнями дорожками, альпийскими горками, фонтаном, а в довершении еще и бассейном с ярко-голубой водой и выставленными вдоль бортика плетеными лежаками. Да, кучеряво живут «честные» предприниматели!

Сафин ждал его в своем кабинете, окинул критическим взглядом и вроде бы остался доволен. Ради такого дела Феде пришлось сбрить щетину, с которой он обычно ходил в операх, привести в порядок прическу и надеть новую белоснежную футболку и черные брюки вместо толстовки и привычных джинсов с любимыми удобными кедами. Вкратце Сафин объяснил парню основные задачи – стать «тенью» его дочери и докладывать ему о каждом ее шаге. Да уж, не позавидуешь девчонке! Хотя, может, она и правда настоящая оторва и заслуживает такого отношения со стороны отца.

Вскоре Дубравину довелось познакомиться и с ней самой.

В коридоре, ведущем к кабинету, послышался стук каблуков, и на пороге возникла молодая девушка, которая напомнила ему восточную красавицу из детской сказки. У нее были длинные густые, слегка вьющиеся, каштановые волосы, которые спадали по плечам и колыхались волной при каждом ее движении, миндалевидные глаза с густыми черными ресницами, выразительные брови и слегка припухлые губы, покрытые переливающимся блеском.

— Пап, ты меня звал? — звонким голосом спросила она, одарив незнакомца лишь мимолетным взглядом.

— Проходи, Лиля. Знакомься, это Федор. Он будет возить тебя в институт и куда тебе еще нужно.

Он кивнул в сторону Дубравина. Теперь пришла очередь девушки оглядывать его с головы до ног.

— У меня теперь личный водитель? — удивленно приподняла бровь та, а потом добавила с усмешкой: — Или проще говоря, надзиратель?

Сафин скривился, как от зубной боли.

— Не драматизируй, — миролюбиво попросил он. — Так будет лучше.

— Для кого? — уголок ее рта презрительно дернулся. Не заметить напряжения, которое витало в отношениях отца и дочери, было просто невозможно.

— Для тебя.

Девушка смерила отца пристальным взглядом, в котором можно было уловить множество эмоций — от досады до… ненависти (?), — тряхнула густой шевелюрой, которая тут же заколыхалась волнами по спине, и бросила небрежно, обращаясь к Феде:

— Ну, ладно, поехали, новый водитель…

Резко развернувшись на каблуках, она зашагала из кабинета, даже не попрощавшись с отцом.

Увидев тачку, на которой ему предстояло возить хозяйскую дочку, опер едва не присвистнул. На таких авто разъезжали только криминалы, которых они ловили, самому же побывать за рулем такой машинки ему никогда не приходилось.

Девчонка уже ждала на заднем сидении, уткнувшись в мобильник.

— В институт, — бросила она, не удостоив парня даже мимолетным взглядом. Наверное, там, в виртуальном мире были гораздо интереснее персоны, чем его скромная личность водителя.

Хотя, чего это он? Задача перед ним была поставлена конкретная — быть как можно тише и незаметнее, чтобы проворачивать свои делишки, а не с хозяйской дочкой шуры-муры мутить. Это он чисто на автомате, увидев красивую мордашку (а она была о-очень красивой), настроился на быстрый и скорый замут. Во всех смыслах исключительно приятный. Дубравину пришлось мысленно себя одернуть и призвать к порядку.

Ключи были в замке зажигания. Федя подстроил под себя сиденье и зеркала, проверил наличие документов в бардачке, с удовольствием вдохнул запах новой кожи. Эта работа ему начинала нравиться. Как и хозяйская дочка… Никогда он не видел таких восточных красавиц…

«Тьфу ты, стоп! Все! Работа, работа и только работа! Че, мы смазливых девок не видали, что ли?!».

Он завел машину и выехал за ворота, предусмотрительно раскрытые специально для них. От дома Сафиных до института было минут двадцать пешком, а если скосить путь через центральную площадь, то и того меньше. На машине же по городским пробкам вся дорога заняла чуть ли не полчаса. Но у богатых, как говорится, свои причуды.

Всю дорогу Лиля молчала, лишь когда они свернули на парковку института, неожиданно подала голос.

— И что, ты теперь будешь везде за мной шляться? — спросила с досадой, на что Дубравин ее поправил с самым невозмутимым видом:

— Я буду вас везде сопровождать.

— Ясно… Надеюсь, ты здесь расплавишься, пока будешь ждать, — ехидно улыбнулась девушка, намекая на то, что единственное свободное место на парковке находилось под палящим солнцем.

А у красотки-то зубки есть и коготки… Против воли внутри у опера что-то дернулось, и ему это не понравилось. Вернее, ему понравилась ее дерзость, но то, как она его цепляла, как это могло отразиться на его последующей работе, конкретно напрягало. Он ж не дурак, из-за девки все дело завалить.

Красотка вышла из машины и, высоко вскинув подбородок, зашагала к главному входу. Поставив авто на сигнализацию, Федя молча направился следом, напустив на себя жесткий, официальный вид. Проводив ее до пропускного пункта внутри здания и проследив, как она исчезла в конце длинного коридора, вышел обратно на улицу.

Глава 4

Ближайшие несколько дней в жизни опера ничего особенного не происходило, если не считать некоторых стычек с хозяйской дочкой. Да и стычками-то их назвать было нельзя, потому что в силу должностных обязанностей Федя вынужден был помалкивать и сносить все ее чудачества без комментариев. В доме он осматривался, отмечая детали, которые могли бы помочь или, наоборот, помешать выполнению задания, прислушивался к разговорам, наблюдал, а в машине молчал, чтобы не повестись на провокации Лили и не поддаться эмоциям.

После первого их совместного дня, после побега в торговом доме, она взяла моду переодеваться при нем прямо в машине. Он не знал, что послужило поводом к переменам в ее внешнем виде, но из дома она выходила теперь, как говорится, «прилично одетая» — в брюках или юбке до пят, а вот в машине, прямо на ходу, начинались переодевания. Она снимала с себя все, как Федя подозревал, что специально для него шумно пыхтя (в целях привлечения внимания), и оставалась в одном нижнем белье. Каждый раз разное, с какими-то миниатюрными цветочками, сеточками, контрастными вставками. Некоторое время она так и ехала в таком виде, бросая на парня лисьи взгляды, ловя его, неловко-удивленные, в зеркале заднего вида, а потом, еще раз томно вздохнув, начинала одеваться в уже что-то более соответствующее вкусам молодежи. Обязательно короткое и оголяющее то плечи, то смуглый и стройный живот, то выставляющее напоказ длинные, загорелые ноги.

У богатых свои причуды, поэтому Дубравин ничего не говорил, но чувствовал, как от таких ее игр ему становится щекотно внутри и форменные брюки становятся тесными в паху. Конечно, если бы они встретились в каких-то иных обстоятельствах, он бы давно уже ответил на все ее «авансы» и позволил себе то, на что она напрашивалась (а напрашивалась она на многое и не скрывала этого), но он был «при исполнении».

В один из дней, выйдя с института, Лиля уселась в машину прямо на переднее пассажирское сидение и, отодвинув кресло максимально далеко, закинула ноги на приборную панель. Благо, короткая юбка это позволяла.

— Поехали, — довольно заявила она, наслаждаясь замешательством Феди, и улыбнулась обворожительно, прекрасно зная, что хороша собой.

— Ноги убери, — неприязненно сказал Дубравин, в душе однако оценив открывшееся зрелище по достоинству. Знал бы он, что ему светит дальше!

— Да ладно тебе, Федь, — примирительно протянула она, хотя в ее глазах он никакого примирения не заметил. Наоборот, там горел дьявольский огонек, а голос, мелодичный, соблазнительный, голос ведьмы, так и разъедал душу. — Ну что ты, в самом деле? Не будь таким душным…

Он не стал с ней дальше спорить, отвернулся, завел двигатель.

— Ноги убери, — повторил еще раз, уже не так сердито, — менты остановят, мне потом штраф платить. И ремень пристегни.

Ехидно улыбаясь, она все же соизволила спустить ноги с панели, но с ремнем не торопилась. Наоборот, села в кресле полубоком, видимо, чтобы наблюдать за ним во время езды, и выставила напоказ голые коленки. Перспектива получения штрафа ее не затронула. Ну да, один ее поход на маникюр стоит, наверное, как несколько таких гипотетических штрафов. А маникюр хорош, как впрочем, и вся она сама.

— Слушай, Федь, а я тебе нравлюсь? — пропела она, неожиданно подаваясь в его сторону и упираясь локтем в спинку водительского сидения. В нос сразу ударил ее запах — свежий, чувственный, напоминающий что-то фруктовое. Судя по страсти в ее голосе, она решила к нему «поприставать», а судя по усмешке, кривившей покрытые блеском губы, все это было лишь игрой. Игрой капризной, взбалмошной девицы. — Как девушка? Как женщина? — бесовский огонь в ее миндалевидных глазах горел, не угасая. В средние века, наверно, на кострах сжигали именно таких как она. Хотя, она из мусульман, у них такой жути не было.

Короче, проучить девицу стоило… Дубравин потянулся к замку зажигания.

Выезжая с парковки, он резко притормозил, как если бы пропуская несущегося наперерез лихача, с той лишь разницей, что никакого лихача не было. Не ожидавшую подвоха и сидящую без ремня Лилю, естественно, кинуло вперед, и она всей грудью приложилась о панель, на которой до этого покоились ее прекрасные ноги. Неслабо так приложилась, надо сказать, но кто ж виноват? Пристегиваться надо…

— Упс, — выдал Федя вместо извинения. И так сойдет.

— Ты дебил?! — налет манящего очарования слетел с нее в секунду. — Нахрена так делать?!

Крепкое словечко в ее устах и ее голосом звучало так… сексуально, что Федя согласился с резонностью вопроса. Вот нахрена он так сделал? Сидеть теперь будет неудобно, а еще… если у нее на теле останутся синяки, то, получается, хреновый он какой-то водитель. При мысли об этом в голове его возникла картинка — нежная округлая грудь с голубой отметиной, оставленной, получается, им. Да бл*...!

— Ремень пристегни, — сидеть и, правда, стало некомфортно, и парень недовольно буркнул, чтобы скрыть конфуз. Даже смотреть на нее не стал, ибо стало чуток стыдно.

— Да пошел ты! — разозлилась она окончательно и решила компанию ему в первых рядах больше не составлять. Только способ покинуть его избрала странный. Хотя чему он удивлялся? Можно было бы и догадаться, что она так поступит.

Вместо того, чтобы пересесть на заднее сиденье как все нормальные люди (выйти из машины и снова сесть), Лиля решила показать ему чудеса акробатики. Она ломанулась на желаемое место прямо через весь салон, аккурат меж передними креслами, попутно засветив для него в зеркале заднего вида свое нижнее белье. Которое совсем нижнее и до этого с такой «точки зрения» им доселе невиданное. Ну да, юбка-то короткая была…

Глава 5

— Значит, говоришь, высокий, восточного типа, за тридцать пять?

Едва шевеля губами, Трофимов задумчиво тер переносицу. Они сидели на мойке в ожидании, когда их «железные кони» обретут первозданный вид — ни пылинки, ни соринки. Сидели они на одной лавке, но не как давние знакомые, а случайные клиенты одного и того же заведения сервиса. Даже взгляды их были направлены в противоположные стороны, и они, типа, совсем не разговаривали.

— Ага, их кровей.

— Лысоват?

— Лысоват.

— Скорее всего, это Амир Зарипов, новый бизнес партнер Сафина. Свалился, падла, как снег на голову, и много чего нам попортил…

— Кому «нам»?

У Дубравина создалось впечатление, что сейчас Трофимов разговаривал не с ним.

— А вот этого, Федя, тебе пока знать не обязательно, — съязвил полковник после короткого, но убийственного взгляда, который сразу же дал понять оперу, что он сморозил что-то не то. Ну да, начальству виднее, тот сидит выше, видит дальше и больше, и вопрос откровенно глупый. — Выясни лучше конкретно, на кой черт он там ошивается.

— Есть.

С кого начать выяснение? Конечно же, с подопечной. Надо было бы как-то ненавязчиво, вроде как между делом, но неожиданно нарисовалась «засада» — Люлю как будто подменили. Непонятно куда делась бойкая, общительная и язвительная на язычок «колючка», но после того вечера знакомств с новыми действующими лицами ее было не узнать. Она его больше не задирала и относилась к нему как к обычному водителю — эдакой разновидности «пустого места» повышенной функциональности. Не здоровалась и не прощалась, без слов садилась в машину, всю дорогу пялилась в телефон или за окно, а потом молча уходила в свой институт. Иногда после занятий она приходила не одна, а с кем-то из подруг, отдавала короткий приказ отвезти их в какую-нибудь кафешку или в кино, и все… Больше никаких выкрутасов с ее стороны…

А как же посветить прелестями перед ним во время переодевания прямо в машине? Провокационные вопросы? Дразняще-издевательские взгляды и реплики? Куда делось все то остренькое, отчего ему плохо сиделось на месте, и Дубравин даже с интересом предвкушал, что же она выкинет в следующий раз. Куда все это делось?! И кто виной опреснению их «рабочих» отношений? Уж не Зарипов ли?

Федя уже подумывал, с какой стороны начать разговор об интересующем его персонаже, да и вообще просто начать разговор, как Лиля сама пришла ему на помощь, при этом не изменяя своей природе. То есть загнав его в тупик.

Однажды, когда они ехали домой, она вдруг сказала (еще и нормальным тоном, серьезно и спокойно):

— Слушай, прости меня за «тогда»… Ну, за то, что убежала от тебя в торговом центре…

Вот это да! С чего это она опустилась до извинений перед прислугой? А он для нее не иначе, как прислуга.

Дубравин взглянул в зеркало заднего вида, и их взгляды встретились.

— Знаю, что поступила некрасиво. Просто меня так все достало! Не представляешь…

— Забыли, — коротко заверил он ее, возвращая свое внимание на дорогу.

— Нет, я хочу объяснить… Я приняла тебя в штыки, а ты на самом деле нормальный парень. Не сдал меня отцу, хотя я что попало вытворяю. Ты не заслуживаешь к себе такого отношения, каким я тебя одарила. В общем, прости.

— Окей, заметано.

Наверное, и ему стоило извиниться за то, что наговорил ей тогда в торговом центре про ее стервозный характер. И за причину возможного синяка на груди — тоже (в голове тут же нарисовалась пикантная картинка и запищала сирена, в пах устремилась кровь).

— Ты тоже извини, я тогда сказанул сгоряча…

— Забыли, — повторила она его же фразу и вздохнула: — Я вся на нервах. Это все отец со своим навязчивым желанием выдать меня замуж…

Машина остановилась на светофоре, и их взгляды в зеркале снова встретились.

— Мы вроде не в каменном веке. Если ты не захочешь, никто не сможет заставить тебя выйти замуж.

Лиля невесело усмехнулась.

— Еще как сможет! Ты просто его плохо знаешь. У нас такие порядки. Хотя сам он когда-то женился на русской, наперекор своей семье.

— Твоя мама русская? — спросил опер, радуясь в душе, что тему «синяка» можно мысленно отпустить.

— Не моя, Алискина, — отмахнулась она брезгливо. — Когда-то была его любовницей, еще при живой жене, а потом и женой стала, хотя это, как говорит папочка, «не по-нашему», — судя по возмущенным ноткам в голосе, Лиля начала заводиться. — Нормально, да?! И почему мужикам все можно?! — вскричала она так, словно это он, Федя, будучи мусульманским «прынцем», завел русскую любовницу, да еще при живой жене. Хотя, если разобраться, братья-славяне, тоже любовниц заводят, пачками. За примером далеко ходить не надо. Да и он, если честно, в этом особой трагедии не видел. Может, пока. После свадьбы, возможно, и изменит свое мнение, но женитьба в его планы не входила.

Лиля словно прочла его мысли.

— Федь, а у тебя есть девушка? — отстегнув ремень безопасности, она подалась вперед, прижалась грудью к сидению (опять эта грудь!). — Ты свободен?

Глава 6

Проснулся он оттого, что у него дико болела затекшая рука. Открыв глаза, Федя несколько секунд пялился в потолок, соображая, где находится. Он мало что помнил из прошлой ночи, словно накануне принял изрядную дозу алкоголя. Как бы ни силился вспомнить хоть что-то, но память упорно выдавала лишь обрывки воспоминаний. Судя по пустой бутылке из-под шампанского на прикроватной тумбочке и в беспорядке валяющейся на полу одежде, праздник удался. Только с кем?

Он осторожно вздохнул, скосил глаза в сторону копны роскошных темных волос, щекочущих кожу, и обомлел. Это Лиля лежала у него на плече, сладко посапывая и чему-то улыбаясь. Голая, как и он сам, Лиля! П***ц! Приплыли!

Аккуратно высвободив руку и стараясь не шуметь, Дубравин осторожно поднялся с кровати, нашел на полу свои штаны и футболку. Едва успел натянуть трусы, как на постели зашевелилась Лиля. Увидев опера, она просияла и, прикрывшись простыней, села, сложив длинные ноги по-турецки.

— Доброе утро, Федь, — тот быстрее заработал руками, натягивая на себя вещи, — а… ты куда? — улыбка сползла с ее заспанного, но счастливого лица.

Пытаясь собраться с мыслями, опер взглянул на часы. Семь утра.

— Мы должны вернуться домой. Я обещал твоему отцу, — ответил он, не глядя в сторону Лили и чувствуя вину за случившееся. Вернее, за то, что совершенно ничего об этом не помнил. — Собирайся, — бросил сухо, в глубине души понимая, что ведет себя по-скотски. Не того обычно ждут девушки после совместно проведенной ночи, если, конечно, речь не идет о коммерческом сексе.

Пока ехали в машине, Лиля искоса поглядывала в его сторону, но лицо ее было непроницаемо. Дубравин поначалу тоже молчал, но приведя немного мысли в порядок, решил, что ему крайне необходимо заполнить жутко раздражающие пробелы в памяти:

— Слушай, когда я успел так надраться? Вроде мы выпили по бокалу шампанского?

— Нет, ты потом еще пил.

— Совсем этого не помню.

Бред какой-то! Зачем он пил, зная, что завтра садиться за руль?

— Совсем ничего? Даже то, что у нас было? — вопросительно смотрела на него Лиля.

Не зная, что ответить, опер сказал как есть:

— Извини, нет…

Она отвернулась к окну.

— А у нас точно что-то было? — вопрос, конечно, глупый и беспардонный, но Дубравин так и не мог уложить произошедшее в голове.

Лиля резко обернулась, окинула его таким уничижительным взглядом, что ему захотелось провалиться сквозь землю.

— Ты мне не веришь?

Он пожал плечами, чувствуя себя последней сволочью.

— Просто это все так… неожиданно…

— Ладно, — тряхнула плечами Лиля, — забудь. Сделаем вид, что ничего не было.

Дубравин молчал, изо всех сил вцепившись в баранку и делая вид, что занят дорогой. Хотя кого он обманывал? На дороге никого, кроме них, не было.

Лиля снова отвернулась и, не глядя на него, глухо сказала:

— Ты же сам предложил… Сказал, что хочешь быть со мной… Обещал увезти меня от отца…

— Увезти от отца?!

В его голосе звучало такое неприкрытое недоумение, что Лиля снова повернулась.

— Да! Ты пообещал мне, а я тебе поверила!

Теперь уже он не выдержал обвинения в ее голосе, среагировал. Их взгляды встретились. В ее глазах было что-то, чему Дубравин пока не мог дать названия. Обида? Разочарование? Крах надежд? Что-то такое, но явно не ненависть. Она все еще надеялась… Только на что?!

— Никогда не верь мужчинам, — ответил он чисто автоматически, пытаясь заглушить пробуждающийся глас совести внутри.

— Поняла уже, — ее голос дрогнул и глаза повлажнели, — вообще-то, это был мой первый раз, — сообщила она трагическим тоном и снова отвернулась к окну, чтобы больше не поворачиваться.

Ну, вообще отлично! «Какого же ты тогда хрена со мной легла?!», — так и хотелось спросить Феде. В какой-то момент он понял, что злится. Непонятно на кого — на себя или на нее? Или на них обоих? Ну как можно было совершить такую глупость?! Не за этим он шел в этот дом. Трофимов ждал выполнения работы, а он, получается, кувыркался в постели с хозяйской дочкой. Еще только проблем с Сафиным не хватало!

Из раздумий его вывел голос Лили.

— Жалеешь об этом? — все так же глядя в окно, спросила она.

— Я пока не знаю, что на это сказать, — последовал честный ответ. — Мне нужно все это осмыслить.

Они как раз въехали на участок, и Лиля потянулась к ручке двери.

— Вижу, что жалеешь. Ладно, забудь. Это все неважно.

— Лиль, давай позже об этом поговорим. Башка раскалывается.

— Не о чем разговаривать!

Она выскочила из машины и, не оборачиваясь, побежала к дому.

Мелькнула мысль, что, наверное, нужно было догнать ее, успокоить, но Дубравин продолжал сидеть в салоне и мысленно повторял: «Черт! Черт! Черт!».

Последующие несколько дней Лиля его избегала. Передала ему через прислугу, что заболела и ходить в институт пока не будет. А потом Федю вызвал к себе Сафин и сообщил, что до следующей недели он свободен, и это никак не скажется на обещанном гонораре. Трофимов, конечно, был недоволен таким положением дел. Ему непременно хотелось заполучить все данные с ноута Сафина и лишнее промедление действовало на него раздражающе. Это тоже вносило свою лепту в тот раздрай, который постепенно рос внутри опера.

Глава 7

Она смотрела на него издали, каждое утро осторожно разглядывая его из окна гостиной. Обычно он ждал Лилю возле машины и, облокотившись о капот, курил. Иногда, словно ощутив чужой взгляд, поднимал голову и смотрел прямо в ее сторону. И хотя Алиса понимала, что разглядеть ее с такого большого расстояния сложно, все равно каждый раз отскакивала обратно, прячась за занавески.

В их доме всегда была охрана, но у нее никогда даже мысли не возникало вот так кого-то разглядывать. Она сама не знала, чем ее так привлек этот парень. Может, она и обратила на него внимание лишь потому, что Лиля слишком много о нем говорила.

Первое время сестра очень злилась на отца. Назло своему персональному охраннику она заставляла его ждать ее часами, но, похоже, того ее выходки совершенно не волновали. Он оставался по-прежнему невозмутимым и никак не выражал своего недовольства. Зато Лиля была буквально вне себя от ярости.

— Вот же козел! — негодовала она, расхаживая взад-вперед по комнате Алисы. — Ничем его не проймешь! Ходит по пятам, потом отцу все передает.

Алиса лишь пожимала плечами.

— Это его работа. А ты сама виновата, что отец приставил к тебе охрану.

Она старалась вложить в свой голос максимум безразличия, хотя внутри нее бушевала буря эмоций. Она боялась признаться самой себе, что в глубине души завидует сестре, и что хотела бы оказаться на ее месте, и быть поближе к … Нет! Лучше оставить эти дурацкие мечты!

Но Лилю волновало совсем другое.

— Меня такая жизнь не устраивает, — уверенно заявила она. — Вот увидишь, я уеду отсюда, — подойдя к окну, Лиля замерла, что-то там разглядывая. — И я даже знаю, кто мне в этом поможет…

Остановившись рядом с сестрой, Алиса проследила за ее взглядом. Новый охранник, причина тревоги и бессонных ночей, намывал машину. Рубашка была расстегнута на две пуговицы, рукава закатаны до локтей. Высокий, широкоплечий, красивый… Господи, ну снова начинается…

Алиса резко отпрянула назад. К счастью, Лиля этого не заметила, витая в собственных мыслях.

— Надо лишь его немного обработать, чтобы он встал на мою сторону, — подытожила она.

Алиса перевела на сестру удивленный взгляд, а та хмыкнула:

— Что так смотришь? Мне не на что надеяться и помощи ждать неоткуда, придется самой выкручиваться. Замуж за Зарипова я не пойду, — она немного помолчала и вдруг предложила: — А хочешь, вместе сбежим? Чего тебе здесь делать? Того и гляди, отец и тебе мужа найдет, хорошо, если не старика какого.

С одной стороны, Лиля была права. Отец никогда не считался с их желаниями и все решал за них. С другой, это был их отец, и Алисе все равно было его жаль. Если они сбегут, то он останется совершенно один. И что с ним тогда будет? Ведь, как бы он себя не вел, все равно живет-то он ради дочерей.

Лиля метнулась к двери и, проверив, что за ней никого нет, закрыла поплотнее и, вновь приблизившись к сестре, зашептала:

— Я видела у него в сейфе деньги. И код простой, состоит из цифр наших дней рождения. Нам этого хватит ооочень надолго, — мечтательно протянула она. — Представь, отец откроет сейф, а там пусто. Вот его кондрашка-то хватит!

У Алисы от этих слов все внутри похолодело.

— Как ты можешь? Это же наш отец…

— Ладно, я поняла, ты вообще ни на что не годишься, — смерив ее пристальным взглядом, презрительно поморщилась Лиля. — Тогда оставайся тут утешать нашего папочку.

С этого дня она кардинально изменила свое поведение. Перестала спорить с отцом, да и с новым охранником стала «самой милостью», пуская в ход все свое очарование. Не влюбиться в нее было просто невозможно! И за то время, пока Лиля делала все, чтобы влюбить в себя этого парня, Алиса вдруг поняла, что сама влюбилась. В него.

Это первое, неведомое чувство мурашками пробегало по телу, бабочками порхало в животе, и стоило его увидеть или услышать его голос, как весь мир вокруг переставал существовать. Но радости это чувство не вызывало, скорее, печаль. Эти чувства обречены, они никогда не смогут стать чем-то реальным, получить ответ. Как бы ни витала она в облаках, но понимала это совершенно ясно. И вроде находился он совсем близко, но в то же время между ними была целая пропасть. Он никогда не заметит такую, как она — невзрачную серую мышь. И впервые в жизни Алиса невольно позавидовала яркой внешности сестры, которой ту наделила природа. Изо всех сил она гнала эти мысли прочь, заставляя себя думать лишь об учебе.

Между тем, в их дом зачастил Зарипов. И что-то подсказывало, что обсуждали они с отцом не только совместные дела, но и намечающуюся свадьбу с Лилей. Сестра в последнее время ходила мрачнее тучи. Алиса не знала, играла ли та очередную свою роль перед отцом, надеясь, что он изменит свое решение, но тот оставался непреклонен. А вскоре после очередного визита Зарипова, Лиля появилась на пороге Алисиной комнаты, весьма решительно настроенная, и объявила:

— Ты должна мне помочь!

Она никогда ни о чем не просила, всегда открыто и уверенно заявляла о своих желаниях. Вот и сейчас уже судя по одному ее тону стало ясно, что своего она добьется любой ценой.

— В чем? — спросила Алиса с некоторой опаской, не ожидая ничего хорошего.

Глава 8

Амир Зарипов, будущий муж Лили, собственной персоной.

Хотя Дубравин и не хотел себе признаваться, но при виде этого важного и холеного хлыща, он испытал укол неприятного чувства. Что это было? Неприязнь, досада, ревность? Да ну, не может быть. То же самое, но гораздо сильнее, насыщеннее, ядренее, он испытал впервые, когда Лиля на его вопрос о Зарипове (а вопрос был вызван профессиональными интересами), с откровенной издевкой ответила: «Мой жених! Будущий муж, черт бы его побрал!». Тогда, да, это было похоже на ревность, хотя ревнивым Федя себя не считал. Просто Лиля его чем-то цепляла, хотелось в отношениях с ней позволить себе больше, но было нельзя. Все это должно было достаться ее будущему мужу. А сейчас-то что? После всей этой некрасивой истории с Лилей…

Раздумывать и рефлексировать над своими чувствами было некогда. Увидев «жениха» возле «невесты» и зная, зачем они здесь, Федя чисто интуитивно почуял угрозу и понял, что лучше вмешаться. Он покинул машину и быстрыми шагами направился к больничному крыльцу.

— Какие-то проблемы? — спросил он, вырастая за спиной Зарипова.

Тот медленно развернулся, взглянув на Дубравина так, словно удивляясь, кто это посмел вмешаться и прервать его речь, но, увидев водителя Лили, хищно и широко улыбнулся, сверкая рядом идеально белых и ровных зубов.

— О, водитель Лили, как раз хотел с тобой поговорить. Можно на пару слов? — он сделал приглашающий жест в сторону. — Я настаиваю, — сказал уже другим тоном, уловив нежелание опера последовать просьбе.

Дубравин, видя вытянутые и испуганные лица девушек, решил ситуацию не накалять, отошел.

— Мне не нравится, что ты здесь работаешь. Я хочу, чтобы ты уволился.

Сказать, что опер прихерел, значит ничего не сказать. Чтобы ему кто-то отдавал приказы помимо начальства! А не пошел бы он на… Вслух, однако, ответил с натянутой улыбкой, максимально вежливо:

— Я сам буду решать, где и когда мне работать. А сейчас, если позволите, я девушек заберу, — и он повернулся спиной к Зарипову, давая понять, что дальнейший разговор бесполезен.

Тому хватило ума сообразить не настаивать.

Уже в машине, проводив злым взглядом толстый зад зариповского джипа, Лиля раздраженно бросила:

— И что мне теперь делать, а?! — и ударила кулачком в спинку водительского сидения.

Вина, вот что это было за чувство, понял Федя. Вина за содеянное, за то, что из-за него у Лили теперь большие проблемы, плюс злость на себя и на нее. Сверху все это сдабривалось опасениями за то, что вся эта котовасия помешает выполнению порученного задания. Ему сейчас нужен холодный расчетливый ум, а не пойми какие игры в отношения и чувства. Вот же ж ******!

— Что мне теперь делать?! Что ты молчишь?! — истерика Лили пошла по нарастающей.

— Что ты от меня хочешь? — Дубравин ответил спокойно, насколько мог. Его сдерживало присутствие младшей сестры. Сдерживало и в то же время напрягало. То, что знают трое, уже не секрет. Его невольный косяк мог перерасти в большие проблемы с Трофимовым.

— Он хочет справку от своего врача! Алиску туда не отправишь, он точно будет знать, кого осматривали. Ну что ты молчишь?! — она снова ударила ладонью по спинке.

— Ну, не знаю, зашейся, что ли?

— Чего?!

— Я на улице подожду, — Алиса, не глядя ни на сестру, ни на Дубравина, потянулась к ручке дверцы.

— Не надо, — остановил ее опер и, повернув голову к Лиле, сказал твердо: — Успокойся, я что-нибудь придумаю.

— Что ты придумаешь?!

Лиля была настроена продолжать скандал, но он, заблокировав двери, потянулся к замку зажигания.

— Я же сказал, я что-нибудь придумаю.

Больше за всю дорогу зло пыхтящая Лиля ничего не сказала, как не обронил ни слова сам опер. Алиса вообще сидела на заднем сидении тихо как мышка. Никто не мешал ему думать. А думать было что…

Легко сказать: «Я что-нибудь придумаю», а вот сделать гораздо сложнее, тем более, в его ситуации. Что он мог сделать? Ну что? Собственноручно зашить Лилю? Ага, конечно… Найти того, кто это практикует и сделает все профессионально? Только вот и у Зарипова, наверное, врачи не пальцем деланные и такое разводилово обнаружат на раз-два. Да уж, пипец, вообще, нашел себе ты, Федя, гемор еще тот… Единственное, что более-менее вразумительное приходило на ум, это, выяснив, что за лепила у нашего барина, этого самого лепилу каким-то образом запугать, взять шантажом. Но геморрой, реально, еще тот…

У дома девчонки выпорхнули из машины махом, совсем не производя впечатления осчастливленных шопингом. Дубравин загнал машину под навес и коротал остаток дня у себя в комнате, ломая голову над тем, как ему решить проблему Лили. Ничего толкового не придумал, только зазря кучу сигарет скурил. Понимая, что вряд ли Лиля сейчас захочет воспользоваться его услугами, не отпрашиваясь, не ставя никого в известность, он пошел в супермаркет неподалеку за сигаретами.

Алиса стояла возле соседней кассы и складывала покупки в пакеты. Расплатившись, взяла в руки два довольно увесистых пакета и, несмотря на тяжелую ношу, бодро зашагала к выходу. Дубравин, посомневавшись, все-таки нагнал ее уже в дверях. Она даже вздрогнула от неожиданности, когда он возник возле нее и громко сказал:

Глава 9

В субботу у Сафина был день рождения и по этому поводу собрались гости. По виду, все состоятельные. Друзья по бизнесу, в основном из «своих», с женами и детьми. В саду накрыли длинный стол, деревья украсили разноцветными огоньками и шариками. Среди гостей был и Зарипов. Сидел по правую руку от Сафина. По левую руку от бизнесмена сидела старшая дочь, возле нее уже Алиса.

Лиля была как всегда ослепительно красива в платье цвета спелой вишни, вроде бы закрытом, но подчеркивающем ее аппетитные формы. Дубравин невольно залюбовался ею. Ну какая же все-таки красотка! С распущенными волнистыми волосами, упругой волной спускавшимися по спине, и множеством драгоценностей, она была похожа на кинозвезду с красной дорожки. Лиля без конца улыбалась гостям и произнесла красивый тост для отца, словно они были самыми близкими и любящими людьми и между ними не метались те молнии, что опер видел не раз.

Алиса же, напротив, вела себя тихо и незаметно, ее платье было более скромным, чем у сестры, никаких украшений и вовсе не наблюдалось, а волосы были привычно собраны. Не было в ней ничего восточного, словно она и не являлась дочерью Сафина. Выглядела она совсем не веселой, словно этот шумный, многолюдный праздник был ей в тягость и она мечтала лишь о том, чтобы все поскорее закончилось.

Пока все были заняты праздником, Дубравину удалось беспрепятственно проникнуть в кабинет Сафина и установить жучок в самом дальнем углу его стола. Отсюда должна была прослушиваться вся комната. После он незаметно вернулся обратно в сад к другой охране, которая сегодня была здесь на каждом шагу.

Заиграла музыка и гости, разделившись на пары, стали танцевать на свободной площадке возле бассейна. Лилю пригласил на танец Зарипов, и она со снисходительной улыбкой подала ему свою руку. Во время танца он что-то сказал, слегка склонившись к ее уху, на что Лиля поморщилась, а в ее взгляде читалась явственное отвращение к этому типу. Дубравин невольно почувствовал некое превосходство над этим богатым и важным чуваком, который при всей своей крутости, при всех своих бабках не смог добиться взаимности от девушки. А вот он, Федя, походу смог…

На этой мысли внимание опера переключила на себя Алиса. Пока внимание гостей и отца было отвлечено, она незаметно выскользнула из-за стола и скрылась за цветущими кустами шиповника, направившись по дорожке между ними, ведущей в беседку. Дубравин давно уже понял, что эта беседка была ее любимым местом, где она искала уединения. Однако, сегодня побыть одной ей не удалось. Следом за ней отправился один из гостей, парень лет двадцати с небольшим. Сначала у опера даже мелькнула мысль, что, возможно, у них отношения, которые они не хотят афишировать, потому и решили скрыться от лишних глаз. Он, и сам не зная зачем, тоже направился в ту сторону и, скрывшись за деревьями, принялся наблюдать за их общением.

Алиса стояла посреди беседки, обхватив себя руками за хрупкие плечи. Было заметно, что появлению гостя она совсем не обрадовалась. Парень же выглядел довольным и расслабленным, неспешно прошел вглубь беседки и остановился возле девушки, по-хозяйски опустил руку на ее спину. Алиса ничего не ответила, чужую руку скинула, поспешно отошла от парня на несколько шагов. Но тот оказался настойчив, в два счета преодолел расстояние между ними и притянул ее к себе. Алиса попыталась вырваться, но парень не отпускал.

Стало ясно, придется вмешаться.

— Молодой человек, кажется девушка не испытывает желания в столь близком общении с вами, — сдержанно проговорил опер, неожиданно появившись на ступеньках беседки.

Парень обернулся и окинул его недовольным взглядом.

— Ты еще кто?

Воспользовавшись заминкой, Алиса выскользнула из его рук и тут же очутилась за спиной Дубравина, словно ища защиты.

— Вам лучше вернуться к гостям, — посоветовал ему Федя.

Некоторое время «мажорчик» решал, стоит ли вступать в перепалку с сафинской охраной и явно оценивал свои силы. Но, видимо, здраво рассудив, что подобная потасовка может вылиться в скандал посреди праздника, одернул свой пиджачок и, гордо вскинув голову, вышел из беседки.

— Еще увидимся, — процедил он сквозь зубы, обращаясь к Алисе, испуганно выглядывающей из-за спины Дубравина.

— Кто это? — прямо спросил опер, проводив парня недружелюбным взглядом.

Алиса вздохнула.

— Придурок один, сын компаньона моего отца…

— Достает тебя?

— Да возомнил себе, что станет моим парнем, — призналась она и слегка покраснела.

— Будет лезть, скажи мне. Я ему быстро физиономию начищу, — пообещал Федя.

Она вспыхнула еще больше, опустила глаза.

— Спасибо, — произнесла едва слышно.

Тут со стороны основного пиршества донесся звук разбитого стекла, испуганный женский возглас и гневный мужской окрик. Алиса сразу же поспешила туда, следом за ней устремился и Дубравин.

Лиля… В свете ярких фонарей Лиля, что-то гневно выкрикнув на своем языке, топнула ногой и побежала к дому, а вслед ей с мрачным и недовольным видом взирал Зарипов. Сафин метался между домом и накрытым столом, словно не зная, куда ему бежать — то ли вслед за непослушной дочерью, то ли своего компаньона и будущего зятя Зарипова успокаивать. Наконец, определившись, Сафин коротко сказал что-то Зарипову, после чего тот вернулся за стол и снисходительным кивком дал понять всем присутствующим, что все нормально, все в порядке, веселье можно продолжать, а сам помчался за непокорной дочкой.

Глава 10

Ночью после празднества Алиса долго не могла уснуть. И алкоголь, выпитый на празднике, был здесь не при чем, хотя отчасти и добавил в ее голову шальных мыслей о том, о ком думать не следовало.

Лежа в постели без сна, она снова и снова прокручивала в памяти тот момент, когда Федя защитил ее от приставалы, портившего ей жизнь последние пару лет своими назойливыми и порой не такими уж безобидными намерениями непременно ее заполучить и, не трудно догадаться, что он имел в виду. Этот мажор даже при своем статусе и в дорогих шмотках не шел ни в какое сравнение с Федей, таким решительным и смелым.

Он виделся ей героем из остросюжетных фильмов, которые она так любила, бесстрашным и отчаянным, способным справиться с любым бандитом. Ей нравилась легкая щетина на его лице, до которой так хотелось дотронуться пальцами… или губами. Иногда она даже представляла, каков был бы поцелуй с ним, как его щетина слегка колола бы ее губы и щеки, и … приходила в смятение от собственных фантазий. О том, что может быть что-то еще, кроме поцелуя, Алиса и представить боялась.

Еще больше она боялась подумать о том, что у Лили может с ним что-то быть…

Неожиданно, с громким стуком, распахнулась дверь, прервав томительные грезы Алисы, и в комнату опрометью влетела Лиля. В короткой, полупрозрачной ночнушке на тонких бретелях с развевающимися густыми волосами, достающими ей до самого пояса, она была похожа на прекрасную нимфу.

От неожиданности Алиса испуганно подскочила на кровати, а Лиля без приглашения плюхнулась рядом и заявила:

— Мне нужен синяк.

Поначалу Алиса даже подумала, что ослышалась.

— Что?

— Ударь меня, — окончательно ошарашила ее сестра.

— Ты в своем уме? — на всякий случай поинтересовалась Алиса.

— Так нужно для дела.

— Какого еще дела?

— Надо, чтобы Федька думал, что меня отец ударил, потому что я отказалась выходить замуж за Амира, — терпеливо пояснила сестра, а потом закрыла глаза и подалась вперед.

— Давай, бей! — скомандовала она.

Алиса помотала головой, пытаясь отогнать от себя наваждение. Может, ей это все снится?

— Не буду, — сказала она и на всякий случай даже отодвинулась подальше.

Лиля распахнула глаза и воззрилась на сестру с негодованием.

— Лиля!

— Мы же сестры, а сестры должны друг другу помогать, — напомнила она вкрадчивым голосом, от которого у Алисы мурашки пробежали по спине. — Я же молчу о том, что ты вовсе не на детского врача подала документы!

Алиса сделала глубокий вдох и приготовилась «бить». С первого раза нанести удар собственной сестре у нее не получилось, не хватило храбрости. Тогда предприимчивая Лиля сбегала в гостиную и стащила из бара бутылку виски, заставила Алису сделать несколько глотков. Как и следовало ожидать, алкоголь наложился уже на выпитое и тут же ударил ей в голову. Страх отступил. Хочет синяк? Ну, что ж, будет ей синяк! Зажмурившись, Алиса размахнулась и ударила.

— Ай, — едва слышно вскрикнула Лиля, схватившись за щеку.

— Больно? — с сочувствием спросила Алиса.

— Из тебя получился бы отличный боксер! — съязвила сестра.

Подойдя к зеркалу и включив ночник, она удовлетворенно оглядела скулу с красноватым пятном.

— Будет отличный синяк! Теперь главное, чтобы отец этого не заметил. Это спектакль одного актера.

— Зачем тебе это? — спросила Алиса, невольно хмурясь, видя довольное лицо сестры. Ох, не кончится это добром, не кончится.

— Я же тебе говорила, хочу уехать. Вернее, хочу, чтобы Федя увез меня отсюда, — Лиля с удовольствием разглядывала свое отражение в зеркале, уверенная в собственной неотразимости.

Опять эти разговоры!

В душе Алисы мучительно заныла тревога. Она и так не могла должным образом готовиться к вступительным экзаменам, постоянно думая лишь о намечающемся побеге Лили. Ее буквально съедало чувство вины перед отцом и перед Федей, которого водили за нос. Она обо всем знала и молчала. А теперь все зашло слишком далеко, и эту рулетку уже невозможно было раскрутить обратно.

— Куда ты хочешь уехать? — спросила она сестру, не в силах молчать, пусть и бередя свои раны разговорами о ней и Дубравине. Возможно, это говорила в ней безответная любовь и ревность. Может, и к лучшему, что сестра не собирается связывать с ним свою жизнь? Хотя, даже если он и не уедет с ней, все равно у нее, у Алисы, нет никаких шансов… Слишком уж далеки друг от друга их миры.

— Без разницы куда, лишь бы подальше от нашего серого промозглого городишки, — мечтательно протянула сестра, продолжая любоваться собой, а может, просто ожидая, когда синяк лучше проступит на щеке.

— И, что, никогда не вернешься?

— А зачем? Чтобы мне отец башку оторвал за то, что бабки у него сперла.

— Ты еще не оставила эту идею?! — с трудом верилось Алисе. Ладно, побег. Но обворовать собственного отца!

— А на какие шиши я, по-твоему, буду жить? Ничего, новые наворует, ему не привыкать.

Глава 11

Весь следующий день у него из головы никак не выходил ночной визит Лили и ее жаркие просьбы о побеге. Разумеется, в его планы вовсе не входило ввязываться в разборки с Сафиным из-за дочери, но и рабочее задание тоже нужно было выполнять, а без помощи Лили тут никак не обойтись. Следовало бы в самое ближайшее время переговорить с Трофимовым на тему его дальнейших действий. Как он понимал, порученное ему задание было, как бы это выразиться, не совсем официальным и, вероятно, если и пойдет в протоколы, то уже по факту исполнения, как это бывает. А может, и вовсе, никуда не пойдет… Что-то Дубравину подсказывало, что здесь у нача свои личные мотивы. Возможно, выяснив некую инфу, он надеется получить материальную выгоду (доля с которой, безусловно, перепадет и ему, Феде), так что права на ошибку нет и лучше лишний раз перестраховаться.

Однако вырваться от Сафиных в тот день, несмотря на выходной, ему не удалось. Начальник охраны был явно не в духе и приказал надраить машины до блеска, а тут еще неожиданно обнаружилось, что спустило колесо, а запаска не нашлась. Пришлось ему ехать в магазин, а потом собственноручно менять злосчастное колесо. Лиля в этот день не появилась. Видимо, отсыпалась после праздника и своих ночных хождений. А на следующее утро ему предстояло везти ее на последний экзамен в институт.

Устроившись на заднем сидении, она поймала его взгляд в зеркале.

— Привет, — обронила едва слышно и отвернулась к окну.

Федя невольно насторожился. Какой-то уж больно тихой она сегодня была. В чем подвох? Или это он себе слишком много напридумывал, ожидая, что она снова будет кидаться к нему с настойчивыми просьбами увезти ее отца. А объятия у нее ох какие жаркие! Тьфу ты, черт!

Буркнув «привет» и мазнув по ней взглядом, он завел мотор и выехал с территории, а потом снова взглянул в ее сторону, не сразу заметив, что сегодня не так в ее облике. На скуле девушки красовался внушительных размеров синяк.

— Это что? — коротко спросил он, выворачивая на дорогу. — Откуда?

Их взгляды в зеркале заднего вида снова встретились. Лиля приложила ладонь к щеке.

— Отец. Я сказала, что не выйду за Зарипова, и он очень разозлился.

Она снова отвернулась к окну и замолчала. На мгновение ему даже показалось, что она вот-вот расплачется и внутри кольнул очередной укол вины с примесью негодования. Да уж, порядки у них, конечно, оставляют желать лучшего, но Лиля знала об этом, когда…

Они уже выезжали на проспект, как вдруг она схватилась за ручку двери.

— Останови машину!

Он подумал, что ослышался, с удивлением кинул на нее взгляд в зеркале.

— Федя, остановись! — потребовала она уже громче.

Благо, машин на дороге было немного и свернуть на обочину ему не составило труда. Едва машина остановилась, Лиля пулей выскочила из нее и, отойдя на несколько шагов, согнулась. Дубравин недоуменно проследил за ней, а затем сам вышел из машины. Она стояла, держась за дерево, и тяжело дышала.

— Эй, ты чего? — обойдя капот, остановился рядом. — Тебе плохо?

Лиля лишь кивнула. Тогда он достал из бардачка бутылку воды и протянул ей. Она взяла воду с благодарностью, сделала несколько жадных глотков.

— Спасибо, — прошептала побелевшими губами, затем медленно вернулась в машину.

Захлопнув за ней дверь, Дубравин тоже проследовал на водительское место. Сев за руль, он не спешил заводить мотор. Обернувшись, вновь окинул ее подозрительным взглядом.

— Ты не заболела?

Лиля пожала плечами.

— Наверно, что-то съела не то…

— Может, обратно домой? — предложил опер.

— Мне на экзамен надо, — покачала головой Лиля. — Сейчас все пройдет. Мне уже лучше. Просто тошнит…

Внутри шевельнулась смутная догадка, которую он всеми силами отгонял от себя прочь. Однако она вновь и вновь не давала покоя. Когда там у них все это было? Месяц назад? Да ну блин, не может быть! Один раз всего и то по пьяни…

Он кашлянул.

— И давно… тебя так тошнит?

Лиля подняла на него глаза и их взгляды встретились. В ее взгляде заполыхали привычные молнии.

— А ты, что, уже испугался? — усмехнулась она, и оперу захотелось ответить на ее усмешку что-нибудь резкое, в духе их привычного общения, но он себя вовремя осек. Сама мысль о возможном «залете» отбивала все желание шутить и пререкаться.

Федя завел машину и снова выехал на дорогу, а Лиля, достав из сумочки пудреницу, принялась усердно маскировать синяк, а в довершение прикрыла эту сторону лица волосами. Несмотря на неважное самочувствие, выглядела она, как всегда неотразимо и, когда машина остановилась возле института, молча вышла и, постукивая каблуками, гордо проследовала в здание, даже ни разу не обернувшись на него.

А вот Дубравин смотрел ей вслед, пока она не скрылась за дверями института. Тревожные мысли о том, какими проблемами все это может обернуться для него, не давали ему покоя все то время, пока он ждал ее в машине с экзамена, поэтому едва Лиля села в салон, как бы между делом спросил:

— Ну, как ты… себя чувствуешь?

Глава 12

Алиса еще долго не могла поверить, что поддалась на уговоры сестры и сама помогла ей с обманом. Но как бы она ни мучилась угрызениями совести, пути назад уже не было. Теперь ей оставалось лишь ждать, что последует далее. И хотя в душе еще теплилась слабая надежда, что Лиля одумается и выкинет все эти глупости из головы, смутная тревога и предчувствие надвигающейся беды с каждым днем становились лишь сильнее, сдавливая сердце тяжелыми цепями. Потому, когда поздно вечером Алиса, лежа в кровати, читала книгу при свете ночника, сестра в очередной раз возникла на пороге ее комнаты и прикрыла за собой дверь, то сразу же насторожилась. Опять она что-то придумала?!

— У тебя же выпускной на следующей неделе, — начала Лиля издалека, опустившись на край кровати возле нее.

— Я уже говорила, что не планирую идти, — ответила Алиса, не отрывая взгляда от книги и усиленно делая вид, что содержимое романа ее волнует гораздо больше, чем привычные россказни сестры.

— Я это уже поняла, а отцу ты об этом говорила? — не отставала та.

Наконец Алиса не выдержала, отложила книгу в сторону и нехотя взглянула на сестру. Ее глаза лихорадочно блестели. Ну точно, опять одержима очередной идеей…

— Нет, он и не спрашивал, — ответила Алиса и, помолчав, добавила не без сожаления: — Вряд ли бы у него нашлось время пойти…

— Отлично, — непонятно чему обрадовалась Лиля. — Вот и скажем отцу, что едем выбирать тебе платье!

И тут Алиса поняла, куда та клонит.

— Даже не проси, я никуда больше не пойду вместо тебя! — уверенно заявила она.

Но тут неожиданно Лиля схватила ее за руки и, наклонившись ближе, поспешно заговорила, снизив голос до шепота:

— Тебе и не нужно никуда идти за меня! Тебе просто надо убедить отца в том, чтобы он отпустил меня с тобой. Алиса, пожалуйста!

Ого, она оказывается и просить умеет, а не только требовать!

— Завтра мне нужно попасть на одну встречу. Очень нужно! Это вопрос жизни и смерти, в прямом смысле, — заверила ее Лиля, продолжая сжимать ее пальцы. — Но после инцидента на празднике отец посадил меня под домашний арест и запретил куда-либо выходить, и в институт ездить больше не нужно, экзамены-то закончились. Чего доброго, он и Федю уволит за ненадобностью!

— Так ты с ним хочешь встретиться? — спросила Алиса, а в сердце вонзился очередной укол ревности.

Лиля поспешно замотала головой.

— В том то и дело, что Федя тоже ничего не должен знать. Нужно сделать так, чтобы он нас просто отвез в торговый центр и остался ждать в машине.

— Лиля, ну что ты опять задумала?! — простонала Алиса. — Это все добром не закончится…

— Это в последний раз, обещаю.

И вот она вновь поддалась на уговоры сестры. Проклиная себя за слабохарактерность и сгорая от стыда за ложь, утром Алиса отправилась в кабинет к отцу, и, пряча взгляд, попросила, чтобы тот отпустил с ней Лилю. Врать про выпускной даже не пришлось – отец был так занят телефонным разговором, что лишь кивнул в знак согласия, после чего Алиса пулей выскочила из кабинета, не дожидаясь лишних вопросов.

Но переживала она вовсе не из-за разговора с отцом, сильнее ее волновала предстоящая встреча с Федей, который ждал их в машине. И, собираясь, Алиса дольше обычного задержалась возле шкафа, придирчиво выбирая одежду для этой поездки. Вместо привычных джинсов и брючек захотелось надеть какое-нибудь платьишко, расплести волосы, чтобы… Алиса зажмурилась, отгоняя прочь непрошенные мысли. Но от себя разве убежишь? Да, она хотела ему понравиться! Хотела, чтобы обратил на нее внимание, как на девушку! Хоть раз взглянул бы на нее также, как смотрит на Лилю!

Но надевать платье Алиса все же не стала. Побоялась, что сестра, увидев, как она нарядилась, отпустит очередную колкость по поводу ее интереса к их водителю. Впрочем, сама Лиля, напротив, принарядилась так, словно шла на свидание. Она выглядела очень эффектно в длинном воздушном сарафане молочного цвета, контрастирующего с ее темно-каштановыми волосами, густой волной спадающим до самой поясницы, и босоножках на высоком каблуке, придающим ее походке соблазнительную плавность. Королева красоты, сошедшая с обложки модного журнала, да и только! Но вместо той уверенности, которую она обычно излучала, сегодня Лиля выглядела растерянной и заметно нервничала. Это было видно по тому, как она теребила в руках ремешок сумочки, кусала губы и постоянно заглядывала в телефон, словно ждала ответа. А может, наоборот, боялась, что придет сообщение об отмене встречи?

Алисе было не до переживаний сестры. Пока они ехали в машине, от присутствия Феди у нее перехватывало дыхание и сердце гулко билось в груди. Украдкой она иногда посматривала в его сторону и, разумеется, от ее внимания не укрылось, как Дубравин бросал взгляды на Лилю через зеркало заднего вида, но та на него даже не смотрела. Она все бы отдала за один его такой взгляд в свою сторону! Алиса отвернулась к окну, чтобы не выдать навернувшихся на глаза слез. Когда же это мучение уже закончится?

К счастью, ехать было недалеко, и вскоре машина остановилась возле торгового центра. Лиля первая буквально выскочила из салона, огляделась по сторонам, словно искала на парковке знакомый авто. Едва Алиса вылезла из машины, как сестра, схватив ее за руку, буквально потащила к главному входу. Как ей только удается так скакать на высоченных каблуках? Алисе было тяжело за ней угнаться даже в своих «балетках» на плоской подошве, но понимая, что сейчас задавать ей вопросы бесполезно, просто следовала за той. Наконец, они остановились перед одним из ресторанов на третьем этаже, и Алиса смогла перевести дух.

Глава 13

Ох и скверная складывалась ситуация. Очень скверная.

Дубравин понимал, что можно сколько угодно корить себя за совершенную глупость (и не только себя, вообще-то это Лиля была инициатором их связи!), но вряд ли это поможет в решении проблем. А их с Лилей проблему решать нужно было незамедлительно, пока она из их личной не стала общественным достоянием. Как там звучит модная фраза современных психологов, упал на дно – оттолкнись? Так вот, если обо всем узнает Сафин, то всплыть ему, Феде, уже никто не даст, утопят, как щенка.

Как назло, Лиля несколько дней не выходила из дома, словно нарочно играя у него на нервах. И когда, наконец, начальник охраны сообщил ему, чтобы он готовил машину к выезду, Дубравин даже обрадовался. Однако появилась Лиля в сопровождении младшей сестры и в его сторону даже головы не повернула, лишь сухо поздоровалась, садясь в авто. И вот они вновь оказались у торгового центра, где всего несколько дней назад “развлекались” с тестами.

Пока он ждал девушек в машине, прикидывал как бы остаться наедине с Лилей, чтобы обсудить их “вопрос”. Сложившаяся ситуация не давала ему покоя и все это изрядно раздражало, так как со всеми этими “новостями” мысли о выполнении рабочих обязанностей у него и вовсе вылетели из головы и оставалось лишь надеяться, что Трофимов в ближайшее время не спросит с него результаты.

Когда, через пару часов сестры показались на крыльце торгового центра и направились в сторону машины, Дубравин понял, что надеяться на другой подходящий момент для разговора не стоит, он может представиться не скоро. Выйдя из авто, Федя дождался, пока девушки подошли ближе и обратился к Лиле:

— Нам нужно поговорить.

Видимо, Алиса и без лишних слов понимала, что ее присутствие при их разговоре ни к чему, да и вряд ли горела желанием участвовать в их разборках, потому со словами «Я подожду в машине», тут же юркнула в салон и плотно закрыла дверь. Лиля же скрестила руки на груди и выжидающе взглянула на него.

— Что ты решила? — не зная с чего начать, кашлянув, спросил опер.

Она пожала плечами и невозмутимо заметила:

— А что я могу решить? Моя судьба теперь зависит только от тебя. Как ты решишь, так и будет. Если ты захочешь, то сможешь меня спасти, а нет, так нет…

Ее смиренный вид вызывал в нем смешанные чувства. Умела она воззвать к совести. Вот же черт, никогда он не чувствовал себя таким ничтожеством.

— Я думаю, что пока срок маленький, нужно сделать аборт, — вздохнув, сказал Дубравин и, помолчав, сжигаемый ее пристальным взглядом, добавил, будто оправдываясь: — Ты же понимаешь, что так будет лучше…

Он ждал чего угодно – что Лиля будет обвинять его, ругаться на своем языке, может, пустит в ход кулаки, но вопреки всем его ожиданиям, она лишь кивнула:

— Я понимаю… Можешь не переживать, аборт и не понадобится. Узнав обо всем, меня или отец убьет, или Зарипов.

Обойдя его, Лиля решительно дернула за ручку двери и скрылась в салоне, рядом с ожидавшей Алисой, а Феде ничего не оставалось, как занять свое место за рулем.

Этот разговор ничего не прояснил и еще несколько дней он провел в мучительной неопределенности. Лиля снова носу не показывала из дому и вся его работа теперь заключалась лишь в бесполезном натирании до блеска машины. Если так будет продолжаться и дальше, то Сафин может и отказаться от его услуг.

В голове бродили тяжелые мысли, не дающие покоя. Мало того, что он влип в нехорошую историю, так еще и задание провалит. Прослушка тоже не дала ничего интересного, кроме того, что теперь Федя знал куда собирается Сафин и когда вернется. Впрочем, кое-какую выгоду из этого занятия он для себя все же для себя извлек. Услышав, что нынешним вечером тот отправляется на важный прием, который продлится до поздней ночи, Дубравин вознамерился предпринять попытку снова переговорить с Лилей. Как бы ни мучили его угрызения совести, но если просто ждать, проблема сама не решится.

Лилю он застал в кухне, освещаемой лишь тусклым светом настенных бра. Она сидела там одна, задумчиво глядя куда-то перед собой и вроде бы совсем позабыв про стакан молока, который держала в руках. Волосы волнами спадали ей на грудь, легкий халат слегка распахнулся, обнажив ее стройные загорелые ноги. Красивая и такая грустная. Так, он сюда пришел не для того, чтобы в очередной раз ею полюбоваться! С трудом сбросив наваждение, Федя зашел в кухню. Услышав шаги, Лиля вздрогнула и обернулась.

— Привет, — сказал он, опустившись на стул напротив.

— Ты меня напугал, — призналась она. — Что ты здесь делаешь? А если кто-нибудь увидит?

— Твой отец вернется поздно, — уверенно сказал опер, но вспомнив, что Лиля не в курсе прослушки, пояснил: — Он так сказал начу охраны, когда уезжал. А вся прислуга уже разошлась по комнатам. — Федя помолчал, а потом спросил серьезно: — Ну, как ты?

Лиля покрутила в руках стакан и пожала плечами.

— Никак.

— Ты подумала над тем, что я сказал?

— А ты? Подумал?

— Лиль, это единственное верное решение.

— Нет, не единственное.

— Лиля…

Она смерила его долгим взглядом, а затем кивнула, словно соглашаясь.

Глава 14

Осознание того, что скоро он станет отцом, а они с Лилей – семьей, приходило к нему постепенно. Пока с трудом представлялось, как они будут жить вместе. Они совершенно ничего не знали друг о друге, были чужими людьми с разными интересами и, если бы не случайное стечение обстоятельств, то их миры никогда бы и не пересеклись. Да, с одной стороны, все произошло так неожиданно и безусловно им обоим потребуется время, чтобы привыкнуть к этим переменам. Но, если взглянуть на ситуацию с другой стороны, более позитивной, и признать, что перемены — это всегда к лучшему, это новый этап жизни, развитие их, как личности. Ведь, по сути, они с Лилей два одиноких человека, не познавшие тепла и любви, которые внезапно обрели друг друга и, возможно, судьба давала им шанс на новую жизнь, возможность стать счастливыми друг с другом. Совсем недавно он жил, в основном, ментовкой и работа была центром его жизни, а где-то на периферии мелькали — клубы, выпивка, легкие знакомства на одну ночь. Все это теперь останется в прошлом. Отныне главным для него станут Лиля и ребенок, заполнят собой пустоту в его душе, которая образовалась еще с детства, после смерти родителей. Он больше никогда не будет один. Жизнь наполнится настоящим смыслом.

Вечерами они с Лилей тайно встречались в саду и обсуждали предстоящий побег. Она выглядела счастливой и строила планы на новую жизнь, а он слушал ее и уверял себя в том, что поступил правильно, не стал брать грех на душу. Но в то же время его никак не покидало странное чувство нереальности всего происходящего. Он смотрел в красивое лицо своей восточной принцессы и не мог поверить, что из всех других она выбрала именно его, и дело здесь было вовсе не в низкой самооценке. Почему, при всей своей красоте и положению в обществе, она так глупо спуталась с простым водилой, проработавшим у них без году неделю? Даже он, отбросив всякую ревность и оставив здравый рассудок и логику, признавал, что тот же Зарипов стал бы для нее более блестящей партией. Но теперь уже не было смысла искать истинные причины ее поступка. Все это уже не важно. Лиля выбрала не Зарипова, а его, Федю, и свою жизнь собирается прожить с ним. Не пора ли уже отбросить все свои сомнения и принять собственное счастье?

С Трофимовым они встретились на своем обычном месте, автомойке на окраине города, снова изображая случайных соседей по скамейке, куривших в ожидании, пока в боксах надраивали их железных коней. Дубравин чувствовал, что разговор предстоит тяжелый и еще неизвестно, какова будет реакция нача. Он долго думал с чего начать и решил, что начнет как раз таки с того, что больше всего интересовало Трофимова в этом деле.

— Я знаю, как достать ноут Сафина из сейфа, — уверенно сказал он.

— Как же? — поинтересовался нач, затягиваясь сигаретой и с деланным безразличием разглядывая что-то на противоположной стороне автомойки.

— Дочь Сафина, Лиля, намерена сбежать из дома и просит помочь ей. У нее есть доступ к сейфу, — коротко и ясно, как обычно передавал руководству важную инфу, отчеканил опер. — Она хочет прихватить деньги отца, а я заберу ноутбук.

— Это рискованно, — помолчав, сказал мужчина.

— Это единственная возможность достать ноут. Но…

Трофимов повернул к нему голову и взглянул с интересом.

— Я должен поехать с ней.

— С ней? Зачем?

— Одной ей не выбраться из города, — объяснил Федя. — У Сафина большие связи, он всю округу с ног на голову перевернет в ее поисках.

— Если ты исчезнешь вместе с ней, то тем самым подставишь себя, — заметил Трофимов. — Сафин станет искать тебя и выяснит, что ты на самом деле никакой ни водитель, а действующий сотрудник.

— Наши данные в базах закрыты, вряд ли он что-то раскопает на меня. А в анкете агентства все данные липовые, они никуда его не приведут.

— И все же это риск, и последствия могут быть непредсказуемыми.

— Я понимаю, но поступить иначе не могу. Если я ей не помогу с побегом, отец быстро ее найдет.

— Это уже не твои проблемы.

— Я дал слово.

— Кому?..

— Ей, Лиле.

Трофимов окинул своего опера долгим пристальным взглядом:

— Дубравин, в чем дело? Ты из-за какой-то девчонки хочешь вылететь из ментовки, да еще и по статье сесть за ограбление?

Федя помолчал, понимая, что все равно придется раскрыть всю правду.

— Она беременна, от меня.

Глаза начальника блеснули недобрым огоньком.

— Б…, Дубравин, ты совсем охренел?!

— Если Сафин узнает, то убьет ее, — выдержав этот тяжелый взгляд, сказал опер. — Вернее, нас обоих.

Трофимов выбросил в мусорку окурок и прикурил новую сигарету.

— Вижу, что ты чересчур серьезно подошел к заданию, только вот не с той стороны.

Федя согласно кивнул.

— Виноват, товарищ полковник.

— Виноват… Не за тем я тебя туда посылал, — сердито сдвинув брови на переносице, проговорил начальник. — Ты понимаешь, что ставишь под угрозу задание?

— Оно же неофициальное и нигде не проходит, — справедливо заметил опер. — Вам нужен ноут, я вам его достану.