(не)покорная для варвара

Пролог

– Ищите её! – громкий крик стражника разрывает гул базара, его голос полон ярости, пока он пробивается сквозь пёструю толпу торговцев и покупателей.

Один из стражников проходит совсем близко – так близко, что я чувствую запах пыли и пота на его доспехах. Но я, укрытая лёгкой, полупрозрачной чадрой, прижимаюсь к прилавку, заваленному яркими коврами с замысловатыми узорами.

Моя фигура сливается с пёстрым хаосом рынка, и стражник, не заметив меня, спешит дальше, расталкивая людей. Торговец, стоящий за прилавком, с жаром предлагает мне свои товары, размахивая руками и восхваляя мягкость тканей.

Я лишь качаю головой, отмахиваясь, и шепчу:

– Спасибо, мне ничего не нужно.

Осторожно оглядываюсь, сканируя толпу. Убедившись, что поблизости нет других стражников, я скольжу между людьми, направляясь к центральным воротам города.

План побега ещё не сформировался в моей голове, но одно я знаю точно: оставаться в Арамеше нельзя. Здесь меня ищет каждый, кому не лень – от городской стражи до наёмников, жаждущих награды. Сердце бьётся часто, но я держу себя в руках, пробираясь к заветной цели.

И вот, когда передо мной уже маячат массивные каменные ворота, увенчанные резными орнаментами, острие кинжала внезапно упирается мне в спину.

Я замираю, дыхание перехватывает. Холод металла ощущается даже сквозь ткань чадры.

– Змея, хватит бегать, – шепчет низкий, хрипловатый голос, знакомый до мурашек. – Я ведь предупреждал, не так ли? – в этом тоне сквозит вызов, смешанный с игривой насмешкой.

Ксар.

Его голос – как раскалённый песок пустыни, обжигающий и манящий одновременно. Он наслаждается этой игрой, нашей очередной смертельной авантюрой, где ставка – наши жизни.

Но ни его, ни меня это, кажется, не волнует.

Его свободная рука обхватывает меня за талию, притягивая ближе к его сильному телу. Пальцы, грубые и властные, скользят под ткань чадры, лаская кожу и будоража моё воображение. Я чувствую жар его тела, его дыхание, от которого по спине пробегает дрожь.

– Ксар… – имя срывается с моих губ тяжёлым, сбивчивым выдохом, выдавая, как сильно его прикосновения действуют на меня.

– Змея, что ты на этот раз задумала? – шепчет он, наклоняясь ближе.

Его горячее дыхание обжигает кожу на шее, и я невольно вздрагиваю, чувствуя, как пульс учащается.

– А ты как думал? – слегка откидываю голову назад, упираясь в его широкую, загорелую грудь, пропитанную жаром пустынного солнца. – Неужели ты решил, что я так легко дам тебе продать меня в рабство? – мой голос звучит мягко, почти мурлыкающе, пока я отвожу руку назад, находя его кинжал.

Пальцы медленно скользят по холодному лезвию, затем переходят на его запястье, играя, дразня.

– Сейчас не время, – рычит Ксар, его голос пропитан жаждой и едва сдерживаемым желанием.

Этот варвар, этот дикарь, готовый разорвать всё на своём пути, сейчас борется с самим собой.

– А когда? – почти стону, прижимаясь к нему ещё ближе, чувствуя, как его тело напрягается от моего вызова.

– Надо выбираться отсюда. Ты, как всегда, подкинула нам проблем, – ворчит мужчина, но в его голосе проскальзывает лёгкое веселье.

Я поворачиваю голову и вижу, как на его лице расплывается хищная улыбка. Он в предвкушении. Страсти, битвы, криков врагов и, возможно, моих стонов.

– Вот она! – громкий возглас раздаётся позади, прерывая наш момент.

Резко оборачиваюсь и вижу стражника, который, подняв копьё, указывает на меня и кричит, призывая остальных. Его глаза горят азартом погони.

– Довольна? – Ксар смотрит прямо в мои глаза, и его взгляд пылает дерзостью.

Он достаёт из-за пояса на спине массивный топор, его пальцы сжимают рукоять с привычной уверенностью.

– А ты? – игриво прикусываю губу, бросая ему вызов.

– Сейчас посмотрим, – отвечает он с акульей ухмылкой, обходя меня и становясь между мной и стражей.

Ксар сбрасывает накидку, обнажая своё тело – словно высеченное из гранита, идеальное, с рельефными мышцами, напряжёнными и готовыми к бою.

Каждая линия его тела говорит о силе и опасности.

Он откидывает назад длинные, чёрные как бездна волосы и крепче сжимает топор, готовясь к кровавому танцу. А танцует он мастерски – я видела это не раз.

– Ну, Змея, я точно продам тебя в рабство, – бросает он напоследок, прежде чем полностью переключиться на стражников, которых уже собралось пятеро.

– Ксар! – кричу, и он на мгновение оборачивается. – Пошёл ты к чёрту! – язвительно выпаливаю, подкрепляя слова дерзким жестом – выставляю средний палец.

Стражники замирают, ошеломлённые моим движением, но Ксар лишь усмехается. Он уже знает этот жест, и, судя по его взгляду, запомнит его надолго. Я делаю резкий разворот и бросаюсь бежать обратно в сторону базара, растворяясь в толпе.

– Ксар?! Тот самый? – доносится удивлённый возглас одного из стражников.

Да, мальчики, тот самый.

Но моя радость от побега длится недолго. Внезапно толпа расступается, как по мановению невидимой руки. Передо мной появляется фигура, которую я уже видела, когда только попала в этот мир.

Мужчина в роскошных одеждах, расшитых золотыми нитями, с аккуратно подстриженной чёрной бородой и нелепой косой, украшенной золотыми кольцами, перекинутой через плечо.

Его янтарные глаза смотрят на меня с холодным презрением и высокомерием. Он восседает на лошади, перекрывая мне путь, и это делает его взгляд ещё более унизительным. По бокам от него выступают его личные стражники, их руки уже лежат на рукоятях мечей.

– Зачем убежала? – спрашивает он, прочистив горло и приподняв бровь, словно я – непослушный ребёнок.

– А у меня был выбор? – щурюсь, глядя на него с вызовом. – Вообще-то меня похитили, – добавляю с сарказмом в голосе, на случай, если этот вычурный идиот забыл.

– Ах да… Ксар, – тяжело вздыхает мужчина, его лицо кривится, словно он проглотил лимон. – Вечно он всё портит, мерзкая ящерица.

Глава 1. Кира

Машина мчится по ночному мегаполису, весенний дождь барабанит по крыше, а капли, словно живые, растекаются по стеклу, отражая неоновые огни города. Я сижу на пассажирском сиденье, подпирая подбородок рукой, и бездумно пялюсь в окно.

Мимо проносятся размытые силуэты высоток, мигающие вывески и редкие прохожие, укрывающиеся под зонтами. Мои мысли – мутный водоворот, в котором тонут воспоминания о сегодняшнем дне.

– Кира, не хочешь поговорить о том, что произошло? – хриплый, усталый голос Майкла выдергивает меня из раздумий, словно крюк, цепляющий рыбу из глубины.

– О чём? – лениво поворачиваю голову, бросая на напарника взгляд, полный равнодушия.

– Я, конечно, понимаю, что Антонио Брага – тот ещё подонок и заслуживает гнить за решёткой до конца своих дней, но, чёрт возьми, детка, – Майкл потирает свободной рукой свою аккуратно подстриженную бородку и хмыкает, качая головой. – Ты хоть камеры отключила бы, прежде чем врезать этому придурку рукояткой пистолета.

– Ой, всё, – шиплю в ответ, отворачиваясь обратно к окну, где дождь рисует на стекле причудливые узоры.

Не вижу смысла в сотый раз пережёвывать одно и то же. Сегодня я уже наслушалась лекций: сначала от начальства, которое отстранило меня от работы. Потом от парочки коллег, которые, конечно, "сочувствовали", но не упустили шанса ткнуть меня носом в мою ошибку.

Самое забавное, что некоторые из них на допросах действуют куда жёстче, чем я. Но они умнее – не поддаются эмоциям. А я, дура, повелась на провокацию Браги, на его мерзкую ухмылку и ядовитые слова, и врезала ему по наглой роже.

И, чёрт возьми, это было так приятно.

Единственные глаза, в которых я не увидела осуждения, – это глаза Майкла. Эх, Майк. Я украдкой кошусь в его сторону.

Мужчина сорока пяти лет, крепкий, как старый дуб, с массивной фигурой, которая всё ещё внушает страх любому преступнику. Но его манера одеваться меня откровенно бесит: всегда идеально выглаженный костюм, дурацкая фетровая шляпа и эта новая бородка, которую он холит и лелеет.

Он клянётся, что его жена Фэлиссия от неё в восторге, но будь я на её месте, я бы сбрила её к чёрту, пока он спит.

– Эй, я вижу, как ты косишься на мою бороду. Нравится? – Майкл поворачивается ко мне с самодовольной, но какой-то по-детски милой улыбкой, напоминая плюшевого мишку.

– О да, конечно, – растягиваю губы в язвительной ухмылке. – Ещё немного, и я выпрыгну из машины на ходу.

– Кир, ну не груби, не может же всё быть так плохо, – парирует он, аккуратно входя в очередной поворот, его пальцы уверенно сжимают руль.

– Ты о бороде или обо мне? – спрашиваю прямо, не желая играть в загадки.

– О… – тянет Майкл, на секунду отрываясь от дороги и бросая на меня осторожный взгляд. – Хочешь поговорить о бывшем?

Нет. Не хочу. Или всё-таки хочу?

Но точно не с Майклом. Не собираюсь грузить этого добродушного папашу-медведя своими любовными неудачами.

У него и без того забот полон рот – его старшая, шестнадцатилетняя дочь, кажется, залетела. Когда он узнал, весь день сидел за своим столом, убитый горем, не шевелясь, словно каменный.

– Лучше давай о бороде, – тяжело выдыхаю я, собирая свои длинные тёмные волосы в небрежный хвост и скрещивая руки на груди, разминая затёкшие плечи.

– Нет уж, давай лучше о твоей манере одеваться, Кира, – внезапно бросает он, кидая в мой огород увесистый камень.

О, зря ты так, Майк. Я же тебя доведу до того, что ты сам сбреешь эту проклятую бороду.

– А что тебе не нравится, а? – я склоняю голову набок, приподнимаю бровь и впиваюсь в него взглядом, от которого мужчина невольно напрягается, словно попал под прицел.

– Ну, блин, Кира, тебе тридцатник, ты детектив, а одеваешься, как моя Стелла, – ворчит он, бросая взгляд на мои потёртые джинсы, чёрную футболку с глубоким декольте и кожаную куртку на заднем сиденье.

Стелла – это, кстати, его, возможно, беременная дочь. Я прищуриваюсь, давая понять, что лёд под ним тонкий, и ещё чуть-чуть и папаша-медведь провалится.

А что, собственно, не так?

Мои найки, джинсы, футболка и кожанка – мой стиль. Универсальный, удобный, практичный. Ещё бы подстричься покороче, и вообще кайф.

– Ладно, понял, – сдаётся Майкл, уводя взгляд и входя в очередной поворот. – Так на сколько тебя отстранили? На месяц или на два? А то кэп так орал, что я и спросить забыл.

Он старается говорить спокойно, но я вижу, как уголки его губ слегка приподнимаются в улыбке. Майклу всегда нравилось наблюдать, как я ругаюсь с начальством.

Кажется, он получает от этого какое-то извращённое удовольствие. Не знаю, может, это его тайный фетиш. Из-за семьи он слишком дорожит карьерой, чтобы повышать голос на босса или, упаси боже, послать его туда, куда я обычно отправляю всех.

– На месяц пока, – лениво отвечаю, снова уходя в свои мысли, глядя на капли дождя, стекающие по стеклу, словно слёзы города.

– Чем займёшься? – спрашивает он, сбрасывая скорость, когда мы подъезжаем к моему дому.

– Не знаю, – пожимаю плечами, тянувшись за кожанкой на заднем сиденье. – Может, научусь готовить или шить, – бросаю с явной издёвкой, и Майкл, уже припарковав машину, замирает.

Его большие карие глаза расширяются от удивления.

– Ты же шутишь? Правда? – он впивается в меня взглядом, словно пытаясь понять, серьёзно ли я.

– Кто знает, – загадочно отвечаю, открывая дверь. – Спасибо, что подкинул, береги себя, привет семье, завтра наберу, – тараторю стандартную прощальную фразу, вылезая из машины.

– Ты тоже, – хмыкает Майкл, заводя мотор. – Слышь, домохозяйка, кухню не сожги!

Я оборачиваюсь и вижу его широкую, самодовольную улыбку. Несмотря на два года совместной работы, он ни разу не был у меня дома. И, видимо, не знает, насколько его шутка неуместна.

– А у меня её нет, – парирую я, сдерживая смех, чтобы не выдать себя, и, сжав губы, направляюсь к подъезду.

Глава 2. Ксар 

Раскалённый песок хрустит под тяжёлыми сапогами, проваливаясь под ногами, будто пытается утянуть меня в свои жадные объятия. Я добираюсь до вершины бархана, срываю платок с лица, и ветер тут же хлещет по коже, неся пыль и песок.

Впереди – развалины древнего храма, вросшие в скалу, как кости падшего зверя. Их тёмные провалы манят, словно пасть чудовища, и я чувствую, как кровь в венах закипает от предвкушения.

– И куда же тебя занесло на этот раз, братец? – бормочу, собирая спутанные ветром тёмные волосы в хвост, чтобы не лезли в глаза.

Я знаю, что будет дальше. То же, что всегда: кровь, сталь и его проклятая тень, что преследует меня даже здесь, в сердце пустыни.

Зархан.

Мой старший брат, укравший у меня всё – трон, любовь отца, свободу.

Будь он проклят!

Когда отец, царь Ашарон, объявил меня наследником, Зархан потерял разум. Покушение на отца провалилось, и он подставил меня, надеясь одним ударом избавиться от обоих. Но отец не казнил меня. Он лишил меня всего, что я имел, и отправил в эту проклятую пустыню умирать.

Я выжил.

Пустыня – суровая любовница, но я научился играть по её правилам: кровь, беспощадность, никакого места слабости. Теперь я – часть этого мира, где каждый шаг – вызов, а каждый враг – добыча.

– Ксар?! – вырывается у стражника у входа в храм, его глаза расширяются от ужаса.

– Ты же мёртв! – добавляет второй, хватаясь за копьё.

– Простите, что разочаровал, – бросаю с хищной ухмылкой, чувствуя, как ярость в груди разгорается жарче песка под солнцем.

Стражники кидаются в бой, но они – лишь тени передо мной. Первый не успевает договорить, как мой кинжал находит его горло. Кровь хлещет, тело оседает с хрипом, а я замираю, рука всё ещё вытянута после броска. Адская улыбка растекается по лицу, сердце бьётся ровно, как барабан перед битвой.

– Ах ты, сукин сын! – рычит второй, бросаясь с копьём.

Его выпад предсказуем, как движение песка под ветром. Я уворачиваюсь, выхватывая топор с ремня за спиной. Один взмах – и лезвие целует его спину, хруст костей отзывается эхом в тишине. Он падает на колени, жизнь уходит из его глаз, а я, не моргая, забираю кинжал и шагаю дальше.

– Ну что, Зархан, я уже здесь, братец, – бормочу, пряча топор за спину и осматривая тёмный вход в храм. – Что ты забыл в этих бескрайних песках, ублюдок?

Поднявшись по полуразрушенным ступенькам, захожу в храм с осторожностью хищника, который прижимается к земле готовясь к прыжку.

Развалины храма внутри дышат величием давно забытых строителей, их тени словно шепчут о былой мощи, погребённой под песком времени. Стены, изъеденные ветром, покрыты трещинами, как шрамы на теле воина, и каждый шаг отзывается эхом в пустоте.

В центре зала – алтарь, залитый тёмной, почти чёрной жидкостью, от которой веет металлическим запахом крови. Мой желудок сжимается, но ярость в груди горит жарче, заглушая всё остальное.

Вокруг алтаря стоят жрецы отца, их чёрные мантии колышутся, как крылья хищных птиц. Предатели, переметнувшиеся к Зархану.

В центре – странный колдун, его мантия усеяна металлическими вставками, поблёскивающими, как чешуя змеи. Он бормочет заклинание на языке, от которого кровь стынет в жилах, каждое слово – как удар кнута, пробуждающий древнюю силу.

Мой амулет на груди начинает пульсировать, испуская слабое голубое свечение, и я стискиваю зубы, чувствуя, как его тепло жжёт кожу, напоминая о старых клятвах и предательстве.

Выше, на троне, вырезанном в скале, сидит Зархан, окружённый стражей. Его янтарные глаза, холодные, смотрят с высокомерием, будто он уже выиграл эту битву.

Моя кровь закипает, пальцы сжимаются в кулаки, и я шепчу, едва сдерживая рычание:

– Вот я и нашёл тебя, ублюдок.

Амулет, подарок отца нам с братом на десятилетие, оживает. Его лазурный свет тянется к кроваво-красному камню Зархана, как часть одного целого.

Тогда, в битве при Аремеше, я узнал, что эти амулеты не дают нам убить друг друга. Я был наёмником, защищавшим город, а он пришёл его разрушить. Мой клинок не смог коснуться его сердца, и его меч остановился у моей груди.

Но сегодня всё будет иначе.

Я сжимаю амулет, чувствуя его магическую пульсацию, как биение чужого сердца, и резким рывком срываю его с шеи, пряча в карман кожаных штанов. Грудь сдавливает холодная решимость, смешанная с болью старых ран – не тела, а души.

– Ну что, ублюдок? Потанцуем? – рычу, сжимая рукоять топора, и уголки губ дёргаются в зловещей улыбке, предвкушающей кровь. – Зархан! – кричу, выходя из-за колонны, разводя руки в стороны, будто приглашая его в этот смертельный танец.

– Ксар, – тихо, без удивления, словно ждал меня, отвечает брат, его голос – как яд, медленно растекающийся по венам.

Стража мгновенно хватает оружие, их клинки блестят в тусклом свете факелов. Колдун на миг оборачивается, но Зархан, не вставая с трона, бросает:

– Не останавливайся, что бы ни происходило.

Колдун кивает и продолжает ритуал, его голос становится громче, а воздух тяжелеет, будто сами небеса давит на плечи.

– О боги, братец, ты такой предсказуемый, – язвит Зархан, вставая с трона.

– Это ты у нас стратег, – шиплю в ответ.

– Этого у меня не отнять, – самодовольно ухмыляется он, не замечая моей насмешки, и вытаскивает меч.

– Что на этот раз? Хочешь призвать кого-то, чтобы он сделал за тебя грязную работу? – прищуриваюсь, впиваясь взглядом в Зархана, но краем глаза слежу за алтарём, где колдун творит своё чёрное дело.

– О, тебе понравится, брат, – отвечает он, убирая косу, украшенную золотыми кольцами за спину – жест, означающий, что он готов к бою.

Зархан проводит рукой по мечу, и лезвие вспыхивает пламенем, его отсветы танцуют на стенах, как демоны жаждущие жертву. Моя челюсть сжимается, ярость вскипает, но я держу себя в узде. Еще рано.

– Перешёл черту, братец? – киваю на заколдованное оружие, голос сочится презрением.

Глава 3. Кира

Я падаю…

Мир вокруг кружится, и я с глухим ударом приземляюсь на что-то холодное и липкое. Резко открываю глаза, сердце колотится отбивая бешеный ритм в груди. Подрываюсь, садясь, и оглядываюсь, пытаясь понять, где я. Мой взгляд мечется по сторонам, и я замираю, чувствуя, как кровь стынет в жилах.

Пещера? Храм?

Каменные стены, покрытые выцветшими узорами, освещены дрожащим светом факелов. Воздух тяжёлый, пропитан запахом сырости, благовоний и чего-то металлического, от чего во рту появляется неприятный привкус страха.

Вокруг меня – мужчины в странных одеждах, похожих на те, что я видела в своей квартире. Тёмные мантии с золотыми узорами, длинные, струящиеся, как у жрецов из какого-то древнего культа.

Один из них стоит прямо передо мной, его одеяние выделяется – в ткань вшиты металлические пластины, поблёскивающие в тусклом свете, придавая ему угрожающий вид.

– Что?.. Где я? – хриплю, горло саднит, будто наждаком прошлись, и кашель подступает, царапая лёгкие.

– А ты ещё кто? – мужчина удивлённо впивается в меня взглядом, его брови приподнимаются, а в голосе сквозит смесь любопытства и угрозы.

– Взаимно, – огрызаюсь я, бросая взгляд на свои ладони, перепачканные чем-то тёмным и липким.

Кровь? От этой мысли внутри всё сжимается.

Он явно не оценил моего ответа. Его цепкие пальцы впиваются мне в горло, сдавливая так, что воздух начинает поступать рывками. Я хватаю ртом воздух, пытаясь понять, что, чёрт возьми, происходит. Его глаза сужаются, как у змеи, готовой ужалить.

– Повторяю ещё раз! – рычит он, усиливая хватку. – Кто ты такая?

Я не собираюсь отвечать. Страх и растерянность уступают место адреналину, который горячей волной разливается по венам. Мои тренировки не прошли даром.

Хватаю его руку и с силой впиваюсь пальцами в болевую точку между большим и указательным пальцами. Мужчина вскрикивает от неожиданности, его хватка слабеет, и он отпускает меня.

Перехватываю его руку, тяну на себя, готовясь сделать захват ногами, как в старые добрые времена на тренировках в участке. Но в этот момент из его горла внезапно вырывается лезвие кинжала.

Кровь брызжет мне на кроссовки, пачкая белые найки, и я с криком ужаса отпускаю его, отползая назад. Бедняга, хрипя и хватаясь за горло, оседает на колени, открывая мне вид на того, кто метнул кинжал.

Мужчина с длинными чёрными волосами, небрежно собранными в хвост, стоит в нескольких шагах. Его загорелое, рельефное тело покрыто шрамами, самый заметный из которых тянется от широкой груди к стальному прессу, иссечённому кубиками.

Его лицо – воплощение мужественной, почти дикой красоты, с резкими чертами и глубокими тёмными глазами, в которых, кажется, скрывается бездонная пропасть, которая так и манит.

На вид ему не больше тридцати, но в его взгляде есть что-то, что заставляет сердце замереть. Он смотрит на меня, не отводя глаз, и я, заворожённая, не могу отвести взгляд в ответ.

– Стража, схватите его! – раздаётся резкий крик, и я перевожу взгляд на источник звука.

Мужчина с длинной косой, украшенной золотыми кольцами, и аккуратной чёрной бородой лежит на полу, держась за челюсть. Его лицо искажено болью и яростью.

Стража?

О чём он, чёрт возьми?

Поворачиваю голову и вижу, как несколько вооружённых мужчин в таких же странных одеяниях бегут к тому, кого я уже мысленно окрестила диким, сексуальным варваром. Их мечи поблёскивают в свете факелов, а лица полны решимости.

А варвар… бежит ко мне?

Что за бред?

Он несётся с топором наперевес, его глаза горят, как у хищника, почуявшего добычу. Он делает замах, и я, не раздумывая, падаю с каменного алтаря, на котором сидела.

Топор с оглушительным скрежетом врезается в камень, высекает искры, а я, задыхаясь от ужаса, ползу на четвереньках, пытаясь убраться подальше.

Вокруг царит хаос: мужчины в мантиях в панике разбегаются, стража бросается на варвара, а он, словно неудержимая машина, вступает в бой. Его движения – это смертоносный танец, грациозный и пугающий.

Мышцы играют под загорелой кожей, топор в его руках мелькает, как молния, оставляя за собой кровавый след. Я замираю, не в силах отвести взгляд.

Почему именно ты, чёрт возьми?

Почему из всех в этом безумном месте именно ты, скотина, решил меня убить?

Я тебя даже не знаю!

Стража явно проигрывает – один за другим они падают под ударами варвара. Он снова поворачивается ко мне, и я, очнувшись от оцепенения, подрываюсь на ноги. Голова кружится, тело шатает, но я заставляю себя бежать.

Сзади слышится голос мужчины с косой:

– Стой! Не убегай! – кричит он, всё ещё лежа на полу.

Я бросаю на него украдкой взгляд, но не останавливаюсь. Извини, странный бородач, но у меня на хвосте псих с топором!

Выбегаю на широкие каменные ступени, ведущие вниз, и замираю, прикрывая рукой глаза. Яркое закатное солнце бьёт по глазам, заставляя щуриться. Когда зрение привыкает, я открываю рот от изумления.

Передо мной – бескрайняя пустыня, усеянная красными скалами, которые, кажется, пылают в лучах уходящего солнца.

Где я?

Что это за место?

Как я вообще сюда попала?

Вопросы роятся в голове, но времени думать нет. Тяжёлый топот за спиной напоминает, что мой преследователь близко. Бросив на него гневный взгляд, я сбегаю по лестнице, замечая два бездыханных тела, лежащих у подножия. Их кровь впитывается в песок, а пустые глаза смотрят в никуда.

В другой ситуации я бы, может, попыталась разобраться с этим психопатом. Годы работы в полиции научили меня справляться с угрозами. Но сейчас ситуация далека от стандартной, и я просто бегу.

Мимо пробегает верблюд, лениво жующий что-то и провожающий меня равнодушным взглядом. Я мысленно ругаю себя – надо было запрыгнуть на него! Но уже поздно.

Варвар отрезает мне путь, замирая рядом с животным. Его фигура кажется огромной, как скала, а топор в его руке всё ещё блестит от крови.

Глава 4. Кира

Солнце давно скрылось за горизонтом, и только теперь на меня накатывает паника. Ноги становятся ватными, грудь сдавливает так, что дышать почти невозможно. Я опускаюсь на прохладный песок, пытаясь взять себя в руки.

Три, два, один – вдох… Тяжело, но надо.

Я смогу.

Три, два, один – выдох…

Повторяю несколько раз, пока сердце не перестаёт бешено колотиться, а разум не возвращается под контроль.

Я начинаю осознавать масштаб происходящего. Я в неизвестном месте, окружённая какими-то сектантами, и этот психопат-убийца, который, похоже, хочет меня прикончить.

Но почему они все выглядят так, будто пришли из другого времени?

Их одежды, оружие, манеры – всё кажется архаичным, словно я попала в прошлое. Или это какой-то культ с их больными ритуалами?

Мысли о перемещении во времени кажутся бредом.

Но что ещё объяснит эту чертовщину?

– Блин, мужик на полу, – бормочу я, вспоминая бородача, который кричал мне вслед.

Он ведь просил о помощи, а я сбежала, как трусиха. Кира, ты же коп! Ты должна была помочь бедняге, а не удирать, поджав хвост.

Хотя он тоже выглядел странно – возможно, он один из этих культистов. Но всё же… Я чувствую укол совести, но возвращаться не намерена, уж простите.

Встаю, отряхивая песок с джинсов, и оглядываюсь. Вокруг – бескрайний океан песка, подсвеченный холодным светом взошедшей луны. Температура падает, и я благодарю свою кожанку – выкуси, Майк, она меня спасает.

Проверяю карманы, но они пусты. Ни ключей, ни бумажника, ни телефона. Суки, всё стащили. Тяжело вздыхаю, глядя на пустыню, и вдруг замечаю вдалеке на горизонте мерцающие огни.

Город? Лагерь? Цивилизация?

Надежда вспыхивает в груди, слабая, но все же.

Собрав последние силы, я топаю в сторону огней, сжимая кулаки.

***

Не знаю, сколько времени прошло, пока я пересекала бескрайнюю пустыню, приближаясь к заветным огням, мерцающим у подножия красных скал.

Каждый шаг отдаётся болью в натруженных ногах, а песок хрустит под кроссовками, словно насмехаясь над моей усталостью. Чем ближе я подхожу, тем сильнее напряжение сковывает внутренности, будто кто-то затягивает узел в груди.

Это логично после всего, через что мне пришлось пройти.

Оказаться чёрт знает где, в окружении культа психопатов-косплееров, размахивающих топорами и кинжалами. Судя по окружению – песок, жара, скалы – это, наверное, Африка или Юго-Восточная Азия.

Но как?

Как меня могли перевезти через полмира?

И почему я не помню как попала сюда?

Огни становятся ближе, и я позволяю себе расслабленно выдохнуть, хотя облегчение смешивается с тревогой. Я устала до дрожи в костях, замёрзла, несмотря на кожанку, и голод с жаждой грызут меня, как голодные псы.

Делаю последние шаги и в пятидесяти метрах замираю, как вкопанная, чувствуя, как кровь стынет в жилах.

Передо мной – не город и не лагерь.

Хижины, сложенные из костей и шкур, жмутся друг к другу, будто боясь ночной тьмы. Черепа – звериные, а может, и человеческие – торчат на кольях, обмотанных грубыми верёвками, как зловещие трофеи, освещённые отблесками костров.

Дым от огней воняет чем-то резким, как палёное мясо, и желудок сжимается в болезненном спазме. Тёмные фигуры движутся у костров, их тени извиваются на песке, словно в диком, первобытном ритуале.

Низкий, глухой стук барабанов отдаётся в груди, заставляя волосы вставать дыбом. Это не цивилизация. Это деревня из кошмара, словно вырванная из страшной сказки.

Я жадно хватаю ртом воздух, который, кажется, покинул меня в одно мгновение. Нет, Кира, туда ты точно не пойдёшь. Делаю резкий разворот, чтобы уйти, но за спиной раздаётся гортанный крик на незнакомом языке, от которого кровь леденеет.

Оборачиваюсь и вижу, как ко мне мчатся несколько всадников, их силуэты вырисовываются на фоне огней. За ними – ещё несколько тёмных фигур, бегущих пешком.

– Вот же блин, – шиплю я, срываясь на бег. – Заметили.

От пеших я бы, может, и ушла, но от лошадей? Не в этой жизни.

Три всадника окружают меня, выписывая круги, как хищники, загоняющие добычу. Двое из них – темнокожие, жилистые мужчины, внушающие страх одним своим видом.

Их лошади украшены костями, вплетёнными в гривы, которые позвякивают при движении. Всадники одеты в набедренные повязки из грубой кожи, их босые ноги украшены браслетами – надеюсь, это не человеческие зубы?

Третий всадник – женщина. Её одежда – если это можно так назвать – ещё проще: набедренная повязка и обнажённая грудь с пирсингом в сосках.

Металл? Кость? Не хочу даже думать.

Её длинные косы увешаны мелкими костями, которые клацают, как жуткие бусы. В руках мужчин – копья с зазубренными наконечниками, у женщины – изогнутый, грубо выкованный меч, который выглядит так, будто им можно разрубить человека пополам.

Я даже не оглядываюсь назад, чтобы увидеть остальных – этих трёх хватает, чтобы понять: Кира, ты влипла. По-крупному.

– Я не враг! – кричу, вскидывая руки вверх, надеясь, что жест сдачи универсален.

Они явно не понимают моих слов, как и я их гортанные выкрики. Но я всё же надеюсь, что поднятые руки покажут, что я не угроза. Крики позади нарастают, и я невольно оборачиваюсь.

Мужчины и женщины, лица размалёваны белой глиной, глаза блестят, как у хищников в ночи. Их копья и кривые клинки ловят отблески факелов, которые они несут.

Угроза в их движениях читается без слов – она в их позах, в том, как они сжимают оружие, в их звериных взглядах. Один, с человеческим черепом, висящим на поясе, тычет в меня копьём, и я отступаю, спотыкаясь о песок. Ноги подкашиваются, я падаю, но успеваю схватить небольшой камень, лежащий рядом.

– Отвалите! – шиплю, размахивая камнем, как последним оружием, но женщина с косами, увешанными костями, спрыгивает с лошади и хватает моё запястье.

Её пальцы – как железные клещи, выворачивают руку, и камень падает с глухим стуком в песок. Я бью её ногой, кричу, ярость рвётся из груди, как дикий зверь:

Глава 5. Кира

– Эй, проснись! – незнакомый мужской голос вырывает меня из пучины небытия.

Он звучит глухо, как будто доносится из-под толщи воды, отдаваясь эхом в моей гудящей голове.

– Ну же, очнись, сисястая! – этот грубый выкрик заставляет меня распахнуть глаза, и я тут же жалею об этом.

Мир плывёт перед глазами, голова тяжёлая, словно налита чугуном, а во рту омерзительный металлический привкус. Я пытаюсь сфокусировать зрение, но всё вокруг кажется размытым, как в кошмарном сне.

Я в какой-то хижине. Стены из грубой ткани колышутся от лёгкого ветра, пропуская слабый свет костров снаружи. Слева от меня – алтарь, заваленный черепами: звериными, с длинными клыками, и, к моему ужасу, человеческими, их пустые глазницы смотрят в никуда.

Рядом горят благовония, их резкий, удушливый дым вьётся в воздухе, от чего в горле першит ещё сильнее. На полу перед алтарём раскинуты шкуры, пропитанные запахом сырости и крови.

Запястья горят от боли, и я поднимаю взгляд. Мои руки привязаны к деревянной балке под потолком хижины, верёвки врезаются в кожу, оставляя красные следы.

Я свисаю вниз, кончики пальцев едва касаются пола, и каждое движение отдаётся острой болью в плечах. Но это не самое страшное. Я полностью голая.

Паника и ярость сплетаются в груди, как змеи, и я начинаю судорожно дёргаться, пытаясь освободиться. Верёвки крепкие, а балка, похоже, выдержит и слона. Тщетно.

– Можешь не пытаться, я уже пробовал, – раздаётся тот же голос, теперь более чёткий. И я поворачиваю голову вправо.

Рядом, подвешенный так же, как я, висит молодой парень, азиат, лет двадцати, может, чуть старше. И он тоже голый. Его худощавое тело покрыто синяками, а лицо выражает смесь страха и усталости.

– Где мы? – хриплю, прочищая горло, которое саднит от сухости.

– В лагере Кул’марак, – отвечает он, его голос дрожит, но в нём есть какая-то обречённая уверенность.

– Это мне ничего не говорит, – огрызаюсь, продолжая дёргать верёвки и лихорадочно оглядывая шатёр в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь.

– Ну, их ещё называют "гиенами песков". Падальщики, психопаты, одержимые поклонением своему кровавому богу Кха’зулгар, – парень явно старается объяснить, хотя я его об этом не просила.

– Слушай… – хочу сказать, что мне сейчас не до лекций по этнологии, но останавливаю себя.

Кира, послушай его. Ты не понимаешь, где ты и что происходит, а он, похоже, хоть немного в курсе.

– Падальщики? – поворачиваю голову к нему, цепляясь за это слово, которое почему-то задевает меня больше всего.

– Да, – оживляется он, и я вижу, как его глаза загораются, будто моё внимание ему льстит. – Они едят всё, что находят в пустыне.

– И людей? – киваю на алтарь, где среди звериных черепов выделяются человеческие, их белёсые кости блестят в свете факелов.

– Да, – его голос дрожит, но он продолжает, и его следующие слова делают ситуацию ещё мрачнее. – Но в основном людей они используют в ритуалах.

– Каких? – прищуриваюсь, впиваясь в него взглядом, чувствуя, как холодок пробегает по спине.

– Кровавых и извращённых, – отвечает он, тяжело вздыхая, и его глаза на мгновение тускнеют. – Как тебя зовут, красавица?

Я отворачиваюсь, скрывая изумление. Нашёл, блин, время подкатывать!

– Не важно, – бросаю холодно, не глядя на него, давая понять, что мне не до флирта. – Сейчас важнее понять, как выбраться отсюда, – жёстко очерчиваю границы, чтобы парень думал не о моих прелестях, а о спасении.

– Да, ты права, прости, – отвечает он поникшим голосом, и я чувствую лёгкий укол совести за свою резкость.

Пока я кручу головой, осматривая шатёр, мой взгляд падает на ещё одну верёвку напротив. Она короче, как будто её срезали.

– С нами кто-то был? – киваю на неё.

– Да, – парень опускает голову, его голос становится тише, почти шёпотом, и в нём слышится боль.

– Ну и? – впиваюсь в него взглядом, требуя продолжения.

– Когда меня схватили и я очнулся, тут была женщина, кассарианка, – его голос дрожит, воспоминания явно даются ему с трудом.

– Я поняла, – смягчаюсь, понимая, что давить дальше не стоит. Он не на допросе. – Как давно её забрали? – спрашиваю, пытаясь сложить временную картину.

– Пару часов назад, сразу как тебя притащили, – его ответ не сулит ничего хорошего, и моё сердце сжимается.

Я хочу узнать больше, но вход в шатёр приоткрывается, и в него входит мужчина. Он огромен – метра два, если не больше. Его кожа черна, как непроглядная ночь, и кажется, поглощает свет.

На нём лишь набедренная повязка, едва прикрывающая тело, а массивные руки увешаны бусами из костей и зубов. На груди болтается ожерелье, и я с ужасом замечаю, что зубы в нём – человеческие.

– Это ещё что за хрен? – шепчу своему новому знакомому, стараясь не выдать страха.

– Похож на вождя, – отвечает парень, и его голос становится ещё напряжённее. – Это он забрал кассарианку.

– Ясно, – протяжно бурчу себе под нос, приподнимая брови, чтобы скрыть растущую тревогу.

Мужчина подходит к парню и, нагнувшись, вглядывается в его глаза. Парень отводит взгляд, его лицо бледнеет, и я вижу, как он пытается справиться с ужасом. Никто не может быть готов к тому, что эта громадина ему приготовила.

Честно говоря, я сама не готова.

Затем вождь поворачивается ко мне, и его бездушный взгляд хищника впивается в мои глаза. Я чувствую, как тело парализует от напряжения, но адреналин бушует в венах, заглушая страх.

Я не отвожу взгляд. Не вижу смысла.

Возможно, в каких-то культурах нельзя смотреть в глаза, как с дикими зверями, но я сомневаюсь, что это помогло той кассарианке. И вряд ли поможет нам.

Моя дерзость, похоже, задевает его. Он делает резкий шаг ко мне, хватает за горло одной рукой, сжимая так, что воздух едва проходит, и притягивает к себе. Другой рукой он цепко, до боли, сжимает мою грудь. Я чувствую, как кожа горит от его грубого прикосновения.

Глава 6. Кира

– О, хвала великому Хан’гару! – радостно выпаливает парень, висящий рядом, его голос дрожит от облегчения. – Я не знаю, кто ты и что здесь делаешь. Но я рад, что он послал тебя.

Я понимаю, что он бормочет о каком-то своём божестве, но мне, а тем более этому психопату-варвару, сейчас нет дела до его молитв. Мой взгляд прикован к мужчине с кинжалом, чьи тёмные глаза пылают смесью хищного интереса и насмешки.

– Закройся, Шен’ли, – рявкает варвар, и его голос, звенящий сталью, заставляет парня дёрнуться, как от удара.

– Откуда ты его знаешь? – спрашиваю я, продолжая играть в гляделки с этим психом, несмотря на то, что каждый нерв в моём теле кричит об опасности.

– В смысле? – он приподнимает бровь, не отрывая от меня взгляда, в котором читается что-то пугающе манящее.

– Откуда ты знаешь, как его зовут? – давлю дальше, хотя мозг орёт заткнуться и не смотреть на него.

Его присутствие вызывает во мне противоречивые чувства: тело реагирует на его близость, как на электрический разряд, но разум твердит, что он – угроза.

Варвар наклоняется ближе, так близко, что его горячее дыхание касается моей кожи, посылая по телу волну мурашек. Я чувствую жар его тела, запах крови и пота, смешанный с чем-то диким, первобытным.

"Да блин, Кира, сколько можно? Он чертовски сексапилен, тело – как у греческого бога… но включи голову!" – ругала я себя в мыслях.

Уголки его губ приподнимаются в лёгкой, почти насмешливой улыбке. Мой вопрос явно его забавляет.

– Это название его народа, а не имя, – цедит он, сдерживая смех, его голос низкий, с хрипотцой, от которой по спине пробегает дрожь.

– Да, – подтверждает парень сбоку. – А зовут меня Тайрен, и я…

– Да мне плевать, как тебя зовут, Шен’ли! Заткнись уже! – рявкает варвар, не отводя от меня глаз, и его тон заставляет Тайрена замолчать.

Тайрен отворачивается, и я его понимаю – этот зверь умеет только хамить и запугивать. Варвар чистой воды, дикарь с топором, который, кажется, наслаждается своей властью.

– Зачем ты грубишь ему? – спрашиваю я, стараясь смягчить тон.

Я знаю, что повышать голос на психа с кинжалом – не лучшая идея, и, несмотря на физическую и эмоциональную истощённость, пытаюсь держать ситуацию под контролем.

Хотя какой, к чёрту, контроль?

Я связана, голая, вишу, как трофей, а верёвки впиваются в запястья, оставляя жгучие следы. Но я хотя бы попытаюсь.

– Тебе не о нём сейчас волноваться надо, – почти шёпотом отвечает варвар, и в его голосе сквозит хищный азарт.

Его пронзительный взгляд прикован к моим глазам, словно он ищет в них что-то.

Ответ, слабость, страх?

– Зачем я тебе? – спрашиваю прямо, решив не ходить вокруг да около. – Кто ты вообще такой? И где, мать его, я нахожусь? – пока он роется в моих глазах, я могу попытаться выудить хоть какие-то ответы.

Главное – удерживать его внимание, не дать ему отстраниться.

Держи его, Кира, не дай спрыгнуть.

Но я просчиталась. Этот варвар не так прост, как кажется.

– Пытаешься перевести моё внимание? – с хищным оскалом бросает он, делая шаг назад. Его глаза вспыхивают, как у зверя, почуявшего игру.

Вот блин!

– Просто хочу понять, что тут, нахрен, происходит! – не выдерживаю, и моя стратегия даёт трещину, голос дрожит от нахлынувшего волной раздражения.

– Это ты мне скажи, – отвечает мужчина, играя кинжалом, который вынул из тела вождя. Лезвие поблёскивает в свете факелов, и капли крови медленно стекают на пол. – Что ты за создание? Что ты за демон? Ты из Дрекхольма? – он начинает засыпать меня вопросами, половина которых звучит как бред.

– Что ты несёшь? Какой демон? О чём ты? И что, чёрт возьми, такое Дрекхольм? – моя реакция, похоже, ему не нравится.

Он делает шаг вперёд, прижимаясь ко мне своим разгорячённым телом. Его кожа касается моей, и я инстинктивно пытаюсь отстраниться, но верёвки держат крепко, и я лишь качнувшись, ещё сильнее вжимаюсь в него.

– Это место, где живут такие, как ты, – шипит он с игривой насмешкой, и его дыхание обжигает мне ухо, будоража кожу.

– Он думает, что ты демон, а не человек, – внезапно вмешивается Тайрен, его голос звучит тихо, но твёрдо.

– Я женщина! В смысле, я человек! – протестую, поправляясь на ходу.

Абсурдность ситуации накрывает меня с головой, и внутри начинает закипать злость. Я терпеть не могу глупых людей, а тупых мужчин – тем более. А-А-А!

– Да человек она, Таргрейн! – неожиданно твёрдым голосом встаёт на мою защиту парень.

Варвар отшатывается, переводя на него гневный и слегка растерянный взгляд.

– Что? – Тайрен выпучивает глаза. – Я по твоему северному говору понял, что ты из северного народа, а по манере поведения предположил, что ты из королевства Таргрейнов.

Наблюдательность парня, похоже, удивила даже этого психа.

– Проверь её кинжалом, – внезапно предлагает Тайрен, и от его слов у меня внутри всё вздрагивает, как от удара током.

– Чего?! – я поворачиваюсь к нему, награждая "помощника" испепеляющим взглядом.

Но не успевает он ответить, как лезвие кинжала холодом касается моей кожи. Я дёргаюсь, пытаясь отстраниться, но движение выходит неловким, и я невольно прогибаюсь назад.

Варвар и Тайрен замечают это, их взгляды жадно скользят по моему телу. Я кривлюсь, скрывая смесь горечи, бессилия и гнева. Это не стыд – скорее ярость от собственной уязвимости.

Кинжал медленно проходит по моей груди, едва касаясь кожи, словно варвар играет со мной. Лезвие поднимается к плечу, затем выше, и он делает небольшой надрез в районе локтя. Я чувствую жжение, и маленькие капли крови проступают на коже, стекая на его кинжал.

– О, как интересно, – почти шёпотом язвит он, наклоняясь ко мне так близко, что его губы почти касаются моего уха.

– А ты чего ожидал? – шиплю действительно, как змея, сдерживая желание вцепиться в него зубами.

Я могла бы укусить его за шею, но что потом?

Глава 7. Кира 

Варвар не отрывает взгляда от моих глаз, в которых, я знаю, отражается моё замешательство и непонимание.

Почему его первобытный, животный магнетизм так сильно тянет меня, несмотря на всё, что произошло?

Его сильная рука сжимает мою грудь, и я вскрикиваю, но не отвожу взгляда.

Хочет играть по своим правилам?

Хорошо, я принимаю вызов. Посмотрим, кто сдастся первым.

Он прячет окровавленный кинжал за пояс, освобождая вторую руку, и хватает меня за внутреннюю часть бедра, пытаясь раздвинуть ноги. Я сжимаю их сильнее, не давая ему пространства для манёвра. Мои мышцы напрягаются, а сердце бьётся так, будто хочет вырваться из груди.

Варвар приподнимает бровь, принимая мой вызов, и уголки его губ растягиваются в лёгкой, хищной ухмылке. Я отвечаю тем же, стреляя глазами, давая понять, что не собираюсь так легко поддаваться его животному зову.

Но этот гад, похоже, знает, как сломить моё сопротивление. Он наклоняет голову, и его губы впиваются в мою грудь, обжигая кожу горячими прикосновениями.

Внизу живота вспыхивает пожар, который разгорается с каждым его движением. Он слегка прикусывает, ласкает мои груди по очереди, играя языком с сосками, и от этого всё моё тело оживает. Кожа покрывается мурашками, реагируя на его лёгкую небритость, но волна возбуждения заглушает все неудобства.

Я сдаюсь, закатывая глаза и откидывая голову назад. Ноги подкашиваются от того, как его прикосновения будоражат моё тело, и я тут же расплачиваюсь за это болью в запястьях – чёртова верёвка впивается в кожу, как раскалённый металл.

Мог бы и снять меня, скотина!

Но этот зверь добился своего. Я потеряла контроль, и его пальцы получают доступ к моему лону. Его грубые, шершавые пальцы начинают ласкать влажные складки, массируя их круговыми движениями.

Большим пальцем он находит клитор и дразнит его, играя с такой уверенностью, что я невольно подаюсь навстречу. Мужчина сосредоточен на моей груди, его губы и язык продолжают свою работу, и я, не выдержав, издаю громкий стон, отдаваясь этому первобытному безумию.

"Кира, твою ж мать! Что ты творишь? Ты его даже не знаешь! Он пытался тебя убить!" – мелькает в голове.

Эта мысль должна бы привести меня в чувство, но вместо этого пламя чего-то запретного и опасного разгорается ещё сильнее, подогреваемое его прикосновениями.

Он ускоряет движения внизу, его пальцы проникают глубже, и я не могу сдержаться.

– Да! – срывается с моих губ, когда оргазм накрывает меня с головой.

Низ живота простреливает сладкой волной наслаждения, которая растекается по всему телу, заставляя меня дрожать.

В ответ я слышу его довольное, полное возбуждения рычание. Он не отрывается от моей груди, продолжая ласкать её языком, как будто хочет выжать из меня всё до последней капли.

Ощущения настолько сильны, что я забываю о связанных запястьях, о том, где я нахожусь, и даже о вожде, чьё тело где-то там, за могучей спиной этого варвара.

Но вдруг что-то внутри меня переключается, как будто кто-то дёрнул рубильник.

"Блин, Кира, он холоднокровно убил его у тебя на глазах! Да, вождь, скорее всего, сделал бы со мной что-то ужасное, но всё же… Я полицейская, чёрт возьми, или кто?"

– Что притихла? – хрипит он, тяжело дыша от возбуждения, отрываясь от моей груди и рассматривая меня с прищуром, как хищник, изучающий добычу.

Я моргаю, пытаясь вернуть сбившееся дыхание.

– Ты… – слова даются с трудом. – Ты убил его, – цежу я, глядя ему прямо в глаза.

– Поверь, тебе лучше не знать, что тебя ждало, Змея, – с ухмылкой отвечает мужчина на моё обвинение. – Так что поблагодаришь меня через поцелуй моего члена позже, – нагло, почти с издёвкой заявляет этот зверь.

– Пошёл ты! – рычу в ответ, огрызаясь на его дерзость.

Пусть катится со своим "поцелуем" куда угодно, лишь бы подальше от меня.

– Ладно, как скажешь, Змея, – бросает он с наигранной лёгкостью, словно ничего и не было, и направляется к выходу из хижины.

– Эй! – кричу, дёргаясь за ним, от чего верёвки ещё сильнее впиваются в запястья. – Ты ничего не забыл?!

Он останавливается, и его широкие плечи приподнимаются, как будто он делает глубокий вдох. Поворачивается ко мне, и я вижу, как он играет языком во рту, обдумывая что-то, внимательно глядя на меня.

Но в его глазах уже нет той хищной мужской жажды. Значит, думает не о сексе. Уже прогресс.

– Освободи меня, – требую, натягивая верёвку так сильно, что запястья синеют от боли.

Его лицо меняется: игривая маска сменяется серьёзностью и ледяной расчётливостью, от которой мне становится не по себе.

Я замолкаю, ожидая, что он сделает дальше. Я не привыкла зависеть от мужчин – это не моё. Но, к моему глубочайшему сожалению, сейчас этот напыщенный варвар стоит между мной и племенем дикарей, которые, похоже, собирались либо принести меня в жертву, либо сожрать. А может, и то, и другое.

К тому же, он проделал весь этот путь не просто так – не для того, чтобы убедиться, что я человек, и поиграться со мной. Правильно?

Или, может, узнав, что я не демон, этот хищник потерял ко мне интерес?

– Освобожу. Но только если расскажешь, кто ты и зачем Зархан призвал тебя, – ставит условие варвар, его голос твёрд, как сталь, а взгляд пронзает меня насквозь.

– Кто? – я впиваюсь в него взглядом, полным искреннего непонимания, надеясь, что он увидит: я понятия не имею, о чём он говорит.

И при этом мои запястья ноют от верёвок, а тело всё ещё дрожит от недавнего напряжения и его прикосновений.

– Мужчина с косой и бородой. Ты его видела, когда убегала, – отвечает варвар, и на его лице расцветает самодовольная улыбка, а в голосе проскальзывает нотка веселья, будто он наслаждается моим замешательством.

– Я не знаю никакого Захрана и кто меня сюда приволок, – огрызаюсь в ответ, дёргая верёвку так, что запястья горят огнём.

Ярость вскипает внутри, но я стараюсь держать себя в руках. Мне нечего сказать этому напыщенному индюку, но, возможно, если я удержу его интерес…

Глава 8. Кира

– А ты не хочешь полностью развязать верёвки на руках? – сверлю взглядом широкую спину этого гада, чувствуя, как запястья ноют от тугих узлов.

Он освободил меня от балки, но оставил руки связанными, и это бесит ещё сильнее. Варвар не оборачивается, лишь рявкает:

– Тише! – его голос резкий, как удар кнута.

Он выходит из хижины, осматриваясь по сторонам, и встречается взглядом с Тайреном, который всё это время стоял снаружи, напряжённо ожидая нас.

– Что, идём? – шёпотом спрашивает парень, его голос дрожит от тревоги.

Варвар молча кивает и приседает, подавая знак двигаться. Мы начинаем красться, стараясь не издавать ни звука. Ночь глушит все звуки, но в центре лагеря Кул’марак пылает огромный костёр, его пламя бросает зловещие отблески на хижины из костей и шкур.

Тени дикарей мелькают в свете огня, их голоса сливаются в низкий, угрожающий гул, смешанный с глухим стуком барабанов, от которого кровь стынет в жилах.

Я стискиваю зубы, сердце колотится так, будто хочет вырваться из груди. Каждый шаг – как по краю пропасти, где одно неверное движение может стоить жизни.

Варвар идёт первым, его спина – стена из мускулов, топор покачивается за спиной, поблёскивая в свете звёзд. Я ловлю себя на том, что не могу отвести взгляд от его мощной фигуры.

Проклятье, Кира, соберись! Он – враг. Да, он спас меня, но это ничего не меняет. Он всё ещё псих с топором, который чуть не убил меня в храме.

Тайрен держится рядом, его шаги лёгкие, почти бесшумные, но лицо напряжено, а глаза бегают по теням, выискивая опасность.

Он молчит, но я чувствую его взгляд – не хищный, как у варвара, а… сочувствующий? Или он боится, что я сорвусь и всё испорчу? Я стискиваю кулаки, ногти впиваются в ладони, оставляя жгучие следы.

Не сорвусь. Я справлюсь.

– Быстрее, Змея, – внезапно шепчет варвар, его голос низкий, насмешливый, как яд, пропитанный мёдом. – Или вернёмся за тобой позже.

Сжимаю зубы, гнев вскипает в груди, но я молчу, лишь ехидно скалюсь в ответ. Он смотрит на меня, и уголки его губ дёргаются в лёгкой улыбке. Похоже, его это реально забавляет, и от этого хочется врезать ему ещё сильнее.

– Обходите меня и идите вправо, пока не увидите верблюда, – тихо, но с властностью заправского генерала отдаёт приказ варвар.

Мы с Тайреном переглядываемся и молча киваем. Отойдя от лагеря дикарей на пару десятков метров, мы поднимаемся на ноги и, голышом, пускаемся в бег по ночной пустыне.

Холодный песок обжигает босые ступни, а ночной воздух кусает кожу. Сердце колотится – то ли от напряжения, то ли от адреналина, – и я внезапно открываю второе дыхание, ускоряясь.

Верблюд? Точно!

Мы с Тайреном можем угнать верблюда у этого психа и сбежать. Эта мысль греет душу и тело, потому что ночь в пустыне оказывается чертовски холодной.

Мы добегаем до верблюда, который мирно стоит и жуёт жвачку, лениво поглядывая на нас. Я узнаю его по жёлтой кожаной седельной сумке – того же зверя я видела, когда убегала из храма. Его взгляд кажется странно осмысленным, почти насмешливым.

– А вот ты чей, – подхожу ближе, осматривая его.

Никогда не видела живого верблюда так близко, и… он воняет. Фу. Запах мокрой шерсти и чего-то кислого бьёт в нос, но я заставляю себя не морщиться.

– Помоги мне залезть на этого зверя, – приказываю Тайрену, который стоит, обернувшись, и, кажется, ждёт нашего психа.

Протягиваю руки, чтобы он развязал верёвки на запястьях.

– А… что? – парень поворачивается ко мне, и на его лице читается удивление. – Ты хочешь украсть его верблюда? – спрашивает он, распутывая узел с лёгким возмущением.

Его лицо перекашивается в презрительной гримасе, и я чувствую, как внутри закипает раздражение.

Да твою ж мать, парень, не заставляй меня пинками загонять тебя на этого верблюда!

"Кира, дыши!" – проговариваю мысленно, пытаясь успокоиться.

– Слушай, Тайрен, я понимаю, как это выглядит, но этот мужчина не такой хороший и добрый, как ты думаешь, – говорю я мягко, добавляя в голос лёгкую нотку нежности, чтобы вразумить этого идиота.

– Возможно, но всё же… – начинает он по новому кругу, и я обрываю его.

– Что "всё же"? Слушай, нам надо бежать, и бежать как можно скорее! – твёрдо озвучиваю свою позицию и делаю то, чего раньше никогда бы не сделала.

Я выпячиваю голую грудь, слегка прогибаюсь в спине и подхожу ближе к Тайрену, который заворожённо пялится на мои прелести. Провожу пальцами по его щеке, почти мурлыча:

– Помоги мне, – прошу наигранно, но, кажется, так неумело, что самой неловко. Поднимаю взгляд, ловя его глаза.

– Ну… – Тайрен мнётся, и я вижу растерянность в его взгляде. – Во-первых, за кражу верблюда нас могут казнить, если узнают. А во-вторых, вряд ли ты заставишь его слушаться, – кивает он на верблюда.

Я поворачиваю голову и замираю. Верблюд стоит позади, внимательно глядя на меня, словно всё понимает. Его глаза блестят в темноте, и мне на секунду кажется, что он вот-вот заговорит.

Ладно, чем чёрт не шутит.

– А ты, зверюга, поможешь мне? – скрещиваю руки на груди – уж больно странно он пялится – и спрашиваю у верблюда, чувствуя себя полной идиоткой.

– Не станет он тебе помогать, Змея, и вообще отойди от него и не соблазняй! – раздаётся низкий, хрипловатый голос варвара, и я вздрагиваю.

Вот блин!

– Ничего, мы ещё вернёмся к этому разговору, – бросаю я верблюду напоследок и разворачиваюсь.

В этот момент в меня летит свёрток. Я ловлю его, склонив голову, и вопросительно смотрю на варвара.

– Что это? – спрашиваю, но он молчит, лишь бросает ещё один свёрток Тайрену.

Хмыкнув от его молчания, я отворачиваюсь и разматываю свёрток. Внутри – короткая юбка из грубой кожи, едва прикрывающая попу, и повязку из шкур, которая сжимает грудь так, что, кажется, лёгкие вот-вот откажут.

– А есть что поудобнее? – поворачиваюсь к варвару, приподнимая бровь и указывая на повязку, от которой я почти задыхаюсь.

Глава 9. Кира

– Сделку?! Ты предлагаешь сделку? – стою, сжимая кулаки, и рычу на этого гада, который нагло пользуется своим преимуществом.

Злость накатывает такой волной, что меня начинает трясти. Мой взгляд – как у тигрицы, загнанной в угол, которой больше нечего терять. Песок под ногами кажется раскалённым, несмотря на ночной холод, а сердце колотится так, будто хочет пробить рёбра.

– Успокойся, нам есть что ему предложить, – звучит спокойный голос Тайрена сбоку.

Парень выходит из-за моей спины и кладёт руку мне на плечо, пытаясь унять мою ярость. Его прикосновение неожиданно мягкое, но я напрягаюсь.

Он бросает этому верблюжьему лорду:

– Если доставишь нас в Арамеш, я заплачу. И много.

Я, всё ещё стиснув зубы, скольжу взглядом то на варвара, восседающего на верблюде, то на Тайрена. Моя злость не утихает, но я молчу, ожидая, что будет дальше.

– И с чего мне тебе верить? – этот нахал склоняется ближе, его глаза сужаются, в них смесь интереса и явного недоверия. Его голос хриплый, с лёгкой насмешкой.

– Я Тайрен, сын Маркала. Знаешь такого? – приподнимая бровь, спрашивает парень, сильнее сжимая моё плечо.

Это уже лишнее, и я резким движением скидываю его руку. Тайрен либо не замечает моего жеста, либо делает вид, что не заметил, продолжая смотреть на этого самодовольного наглеца.

– Халиф-Назир? Я знаю такого, – тихо, без своей напыщенной бравады отвечает варвар.

Его тон теперь полон неподдельного интереса. Я вижу, как его глаза вспыхивают, и, чёрт возьми, даже его верблюд, кажется, оживляется, фыркнув и мотнув головой.

– Я так понимаю, это титул, и весьма значимый? – задаю вопрос, не особо заботясь, кто ответит.

Мне важно понять, сулит ли это деньги. Похоже, только они сейчас интересуют этого зверя, восседающего на другом звере.

– Да, это старший советник падишаха, смотритель Арамеша и части этих земель, – гордо объясняет Тайрен.

И он снова тянется ко мне, но я тут же отступаю, бросив на него острый взгляд. Не лезь, парень.

– Хорошо, я доставлю тебя, – раздаётся низкий, хриплый голос этой беспринципной глыбы.

– А её? – внезапно спрашивает Тайрен.

Его вопрос заставляет мои глаза распахнуться от удивления. Я частично понимаю, почему он за меня вцепился – то ли из жалости, то ли из какого-то своего интереса. Но, к его сожалению, он мне не интересен как мужчина. От слова "совсем".

– Ша’ир, вниз, – приказывает варвар, и верблюд, как послушная марионетка, опускается на колени, поднимая облачко песка.

Он медленно, с грацией хищника перед прыжком, слезает с животного и, не сводя взгляда, полного холодной стали, с Тайрена, идёт к нему. Я вижу, как парень невольно сглатывает, его скулы напрягаются, и сама невольно замираю, чувствуя, как воздух густеет от напряжения.

Этот гад молча, лишь перекатывая язык во рту, подходит к Тайрену и нависает над ним, словно скала. Его бездонные глаза цепляются за нервный взгляд парня, который кажется сейчас меньше и уязвимее, чем когда-либо.

– Что, понравилась? – с оскалом акулы, готовой сомкнуть челюсти на добыче, спрашивает. Голос варвара низкий, угрожающий, как далёкий гром перед бурей.

Тайрен сглатывает, но не отступает. Напряжение между ними взлетает до предела, воздух становится тяжёлым, почти осязаемым, как перед грозой. Я чувствую, как холодок пробегает по спине.

Надо спасать парнишу, пока этот зверь не проглотил его. А он проглотит – и не подавится.

– Слушай, он не это имел в виду, – встреваю, раскидывая руки между ними, пытаясь разрядить обстановку.

Тайрен не оценивает моего жеста и открывает рот, чтобы что-то сказать, но я бросаю на него острый взгляд, ясно давая понять: "Заткнись".

– У нас с тобой сделка, помнишь? – я поворачиваюсь к мужчине, стараясь вернуть его внимание к себе.

Я вижу, как уголки его губ дёргаются – похоже, он вспоминает тот момент в шатре, когда я потеряла контроль. Его взгляд всё ещё прикован к Тайрену, и с этим надо что-то делать.

Собравшись с духом, тяну руку к варвару и касаюсь его щеки ладонью, медленно проводя по грубой коже. Он наконец реагирует, резко хватая моё и без того измученное запястье. Его хватка – как стальной капкан, и я вскрикиваю от боли.

– Эй! – Тайрен бросается к нам, но получает звонкую пощёчину и падает на песок, хватаясь за лицо.

– Хочешь сделку? – рычит этот хищник, впивается в парня гневным взглядом. – Выброси её из головы и никогда больше не рыпайся на меня, тогда поладим, – его бровь приподнимается в вопросе. – Ты меня понял?

Тайрен, осознав своё поражение, кивает, всё ещё держась за щеку. Зверь отпускает моё запястье и подходит к парню, протягивая свою огромную руку, демонстративно напрягая мышцы.

Это жест альфа-самца, ясно показывающий, кто здесь главный.

– Ну и показушник, – внезапно раздаётся низкий, грубоватый голос.

Я вздрагиваю, сердце пропускает удар. Мне и так хватает этих двоих, ещё одного я просто не выдержу! Нервно оглядываюсь, но вокруг – только ночная пустыня, её шорохи и далёкий вой ветра. Никого.

– Эй, вы тоже это слышали? – спрашиваю я, переводя удивленный, немного растерянный взгляд на них.

Варвар отвлекается от парня и подходит ко мне, прищуриваясь.

– О чём ты? – его голос полон подозрения, он всматривается в меня, пытаясь понять, что я задумала.

– Голос, – отвечаю дрожащим тоном, всё ещё озираясь. – Грубоватый, мужской. Я его слышала.

Мечусь взглядом по теням, выискивая возможный источник.

– Змея, не неси ерунды, здесь только мы втроём, – отмахивается он и возвращается к Тайрену.

– Кстати, как тебя зовут? – отряхиваясь от песка, спрашивает парень.

– А это важно? – лениво бросает варвар, разминая плечи с видом, будто ему всё равно.

Я на мгновение забываю о странном голосе. Мне тоже любопытно, как зовут этого напыщенного индюка.

– Да, я хочу знать, кому отец должен будет заплатить, – настаивает Тайрен.

Глава 10. Кира

– Кира! Кира, очнись, ну же! – голос Ксара доносится словно из-под толщи воды, отдалённый и приглушённый.

Я открываю глаза, и мир вокруг плывёт, как в дурном сне. Голова тяжёлая, во рту горький привкус. Всматриваюсь в темноту, пытаясь найти варвара, но к моему внезапному разочарованию – а может, облегчению? – передо мной лишь Тайрен. Его лицо выражает тревогу, глаза блестят в свете костра.

– А где варвар… то есть Ксар? – приподнимаюсь на локтях, хрипло спрашиваю, пока парень придерживает меня, чтобы я не упала.

– Возле костра, – он указывает пальцем куда-то за спину, и я замечаю мерцание огня в темноте.

– Что случилось? – бормочу, всё ещё пытаясь прийти в себя.

Тело ноет, а мысли путаются, как будто кто-то разбросал их по пустыне.

– Ты упала и отключилась. Наверное, не выдержала всего, что пережила в лагере Кул’марак, – предполагает Тайрен, его голос мягкий, почти сочувствующий.

Но я тут же вспоминаю, что именно заставило мою психику дать сбой.

Ша’ир! Чёртов говорящий верблюд!

Я подскакиваю, тут же жалея об этом – мир кружится, а ноги подкашиваются. Тайрен пытается меня остановить, но я отмахиваюсь от него, сжимая зубы.

Собрав все силы, я, пошатываясь, плетусь к этому зверю. Который мирно стоит, привязанный к пальме, и, как ни в чём не бывало, что-то жуёт. Его глаза лениво поблёскивают в полумраке, и я чувствую, как злость вскипает внутри.

– О, ты очнулась, – раздаётся голос Ксара сбоку.

Кошусь на него и вижу, как он, заметив меня, встаёт, скрестив руки на груди. Его фигура освещена пламенем костра, и в отблесках огня он выглядит ещё более угрожающе.

Я отвожу взгляд и, оглядевшись, понимаю, что мы в оазисе. Вокруг – зелень пальмы, шелест листвы, а неподалёку поблёскивает небольшое озерцо, отражая звёзды. Ночь окутывает всё мягкой тьмой, и единственный свет – от костра, чьи языки пламени бросают зловещие тени на песок и деревья.

– А ну, иди сюда! – рычу я, приближаясь к верблюду походкой пьяной кошки.

Волосы падают на лицо, мешая видеть, и я сдуваю их, но они упрямо возвращаются.

– Какого чёрта тебе ещё от меня нужно? Иди вон своим хахалям мозги насилуй, – грубый голос Ша’ира режет моё сознание, словно нож.

Я вижу, как он напрягается, заметив мою боевую готовность, и его взгляд становится насторожённым.

Мне нужно убедиться, что это правда. Что я не сошла с ума.

– Ты меня понимаешь? – подхожу к верблюду вплотную, упираю руки в бока и бросаю на него острый, требовательный взгляд.

Очередная прядь волос падает на лицо, и я, игнорируя её, снова дую, но она отказывается подчиняться, цепляясь за щёку.

– С чего ты вообще решила, что я должен тебя понимать? – язвит верблюд, его тон точь-в-точь как у Ксара – наглый и насмешливый.

– Потому что я тебя слышу, кретин двугорбый! – шиплю в ответ, прищурившись, и чувствую, как гнев закипает всё сильнее.

– Что?! – его голос в моей голове звучит ошеломлённо. – Но как? – хмыкает он, мотая головой, и его глаза, кажется, расширяются.

– Эй, я тебе говорил не подходить к нему, – раздаётся недовольное рычание Ксара позади.

Судя по тяжёлым шагам, он и Тайрен приближаются, но я не отвлекаюсь.

– Значит, ты говорящий, – шиплю я, впиваясь взглядом в верблюда.

– Нет, – отмахивается он, фыркнув. – Это у тебя в голове, и вообще меня тут нет.

Он что, издевается?

– Слышь, умник, я сейчас всё расскажу остальным, и посмотрим, как ты потом запоёшь! – угрожаю, сама не зная зачем.

Похоже, отголоски моей работы в полиции дают о себе знать.

– Что происходит? – с тревогой в голосе спрашивает Тайрен.

Его рука тянется ко мне, но тут же, как ошпаренная, отдёргивается, когда Ксар подходит, заполняя собой всё пространство. Его присутствие давит на нас всех, словно буря.

– Опять ты моего верблюда достаёшь? – с насмешкой произносит Ксар, его глаза поблёскивают весельем.

– А ты в курсе, что он у тебя говорящий? – поворачиваюсь к нему, приподнимая бровь, и жду реакции.

– Да, – спокойно отвечает он, но тут же добавляет: – Он иногда фыркает и ещё жутко храпит по ночам.

Я вижу, что моё поведение его забавляет, и он не придаёт моим словам никакого значения. Тайрен, напротив, смотрит на меня с явной тревогой, его брови сдвинуты.

– Ты точно в порядке? Животные не разговаривают, – мягко, но твёрдо говорит он, и его слова рушат мою зарождающуюся догадку.

Я начала думать, что в этом странном месте всё – от небольших животных до людей – умеет говорить и мыслить. Ну, кроме Ксара, конечно. Он же варвар, что с него взять?

Эта мысль вызывает у меня невольную улыбку, но я тут же прячу её, заметив пронзительный, острый взгляд Ксара. Он явно что-то заподозрил.

– Ну и как? Ты сама мисс Убедительность, – язвит голос в моей голове. – Можешь не пытаться, тебе всё равно никто не поверит, – продолжает издеваться Ша’ир.

Я резко поворачиваюсь к нему, а он стоит, лениво жуя, с невинным видом, будто и не он только что говорил.

– Ну ладно, я поняла, – с угрозой и предупреждением в голосе бросаю, давая понять этой хитрой морде, что докажу всем – и себе в первую очередь – что я не сошла с ума.

– Ой, как страшно! Иди лучше к Ксару, он любит успокаивать истеричек и ещё жарить их, – хмыкает верблюд, и это становится последней каплей.

– Ну всё, гад горбатый, ты доигрался! – рычу я, замахиваясь, чтобы влепить пощёчину этому наглому зверю, такому же дерзкому, как его хозяин.

Но Ксар ловит мою руку, и я впервые вижу его искренне удивлённым.

– Ты что, совсем ненормальная? – вскинув брови, спрашивает он, сжимая мою руку так, что я морщусь от боли.

– Ха! Неудачница! – веселится Ша’ир. – Иди уже отсюда, жопастая, я спать. Потом поговорим.

Злость и ярость от абсурдности происходящего разрывают меня на части. Я вырываю руку из хватки Ксара, сжимаю кулаки и, мысленно послав их всех к чёрту, быстрым шагом иду к воде.

Глава 11. Кира

– На землю! – стальной голос Ксара разрывает ночную тишину, когда я пулей вылетаю из кустов, задыхаясь от бега.

Я повинуюсь беспрекословно, хотя в голове мелькает мысль бежать дальше, не останавливаясь. Но это лишь на мгновение – пока мои глаза не встречаются с его взглядом. Ксар уже мчится навстречу, выхватывая свой злополучный топор, и в его тёмных глазах горит решимость.

В его взгляде – прямой посыл: "Подчинись, и я всё сделаю. Я спасу тебя, только позволь."

Или это я так хочу видеть?

Не знаю, да и сейчас неважно.

Я падаю на холодный, слегка влажный песок, зарываясь в него лицом. Песчинки липнут к коже, а сердце колотится так, будто вот-вот разорвётся. Ксар перепрыгивает через меня, как хищник, и устремляется к тому, что гналось за мной.

Убрав с лица спутанные волосы, я сажусь на песок и теперь ясно вижу своего преследователя. Огромное существо, метра два с половиной, а то и три в высоту. Оно похоже на черепаху, но без панциря, с длинными, мускулистыми лапами, заканчивающимися когтями, острыми, словно кинжалы. Его морда – кошмар из клыков и жёлтых, змеиных глаз, горящих в темноте.

Увидев Ксара, тварь полностью переключается на него. Издав оглушительный рык, от которого у меня закладывает уши, она бросается на мужчину. Обнажая клыки, каждый из которых размером с мой кулак.

Ксар готов. Его тело напряжено, как тетива лука, он занимает оборонительную стойку, сжимая топор обеими руками. Лезвие поблёскивает в свете костра, обещая смерть.

Тварь, несмотря на свой размер, неожиданно подпрыгивает, выставляя лапу с когтями, и летит на Ксара всей своей массой, как баскетболист, нацеленный на кольцо.

Я вскрикиваю, закрывая лицо ладонями, не в силах смотреть. Но этот придурок лишь язвительно, самодовольно ухмыляется. Выставив топор перед собой, он блокирует удар твари и, вложив силу в мощный удар ногой, отбрасывает её назад.

Его мускулы напрягаются до предела – я вижу, как жилы вздуваются на его плечах и руках. Сделав круговой взмах топором, он вонзает лезвие в бок чудовища, оставляя глубокую рану.

Тварь издаёт низкий, клокочущий рёв, полный боли и ярости, и бросается на Ксара с новой силой. Усвоив урок, она теперь действует хитрее, целенаправленно щёлкая пастью, пытаясь выбить топор из его рук.

Но варвар – как танцующий с ветром, уворачивается от её выпадов с грацией пантеры, избегая острых челюстей. При этом он умудряется наносить удары, каждый из которых оставляет кровавые следы на шкуре монстра.

– Ты как? – подбегает Тайрен, пытаясь помочь мне встать.

Его голос дрожит от тревоги, но я скидываю его руки, не отрывая взгляда от зрелищного, соблазнительного и одновременно пугающего танца Ксара с тварью.

– Помоги ему! – кричу, но парень замирает.

Лёгкая искра злости на него вспыхивает во мне, но я тут же тушу её. Сама разлеглась, как барышня на пляже, а от других требуешь. Я встаю и делаю шаг в сторону Ксара и твари, но Тайрен ловит меня за запястье.

– Пусти! – рычу, бросая на него острый, требовательный взгляд.

Он подчиняется, но в его глазах мелькает странный интерес, от которого мне становится не по себе.

– А ты куда ещё собралась?! – доносится возмущённый крик Ксара откуда-то из-за хвоста существа. – Тайрен, твою мать, держи эту дуру! Не пускай!

– Я… я хочу помочь… – только и успеваю выдавить в знак протеста, как в моей голове раздаётся клокочущий, зловещий голос:

– Я разорву его, а потом подчинюсь…

– Что? – замираю, словно песок под ногами превратился в бетон, сковав меня.

Мои губы кривятся в гримасе удивления и искреннего непонимания. На миг мои глаза встречаются с взглядом твари. Её жёлтые, змеиные зрачки словно сканируют меня, пытаясь в чём-то убедиться.

Но в чём?

Я склоняю голову набок, не в силах оторваться от этого пугающего, гипнотического взгляда.

Ксар, воспользовавшись моментом, наносит мощный удар кулаком прямо в морду существа. Тварь отшатывается, заваливаясь на бок с оглушительным рёвом. Варвар взмывает над ней, занося топор для финального удара.

– Нет, стой! – кричу я изо всех сил, выставляя руку, как будто это может остановить его.

Но, конечно, не останавливает.

Я отворачиваюсь, когда слышу влажный хруст от топора, вонзающегося в плоть. Рёв существа обрывается, и в моей голове наступает тишина.

– Какого хрена это было?! – рычит Ксар, оказываясь рядом.

Мужчина прячет топор за спину и хватает меня за плечи, встряхивая, как тряпичную куклу. Его лицо искажено яростью, глаза горят.

– Эй, отпусти её, она тут ни при чём! – вмешивается Тайрен, но Ксар бросает на него такой взгляд, полный животной злобы, что парень тут же отступает, отходя к верблюду. И мы остаёмся вдвоём.

Ксар поворачивает меня к себе, продолжая держать за плечи, и ещё раз встряхивает, выводя из ступора.

– Ещё раз! Что это было?! – рявкает он прямо мне в лицо, его горячее дыхание обжигает кожу.

Я стою, поражённая не столько тварью, сколько тем, что слышала её голос в своей голове. Слова застревают в горле, и я не могу связать даже двух предложений.

– Кира, – хриплю дрожащим голосом, глядя ему в глаза.

– Что? – он прекращает меня трясти, его лицо смягчается, сменяясь растерянностью. Затем на его губах появляется та самая жутко бесящая, но привычная ухмылка, и бровь приподнимается в вопросе. – Что "Кира"?

– Кира – это моё имя, – отвечаю, глядя куда-то вдаль, сквозь него, всё ещё пытаясь осмыслить произошедшее.

Он замечает мой отрешённый взгляд.

– Шен’ли, присмотри за верблюдом, – кричит Ксар и, не дав мне опомниться, подхватывает меня на руки.

– Эй, что ты делаешь?! – прихожу в себя, уже чувствуя, как его сильные руки несут меня с лёгкостью, будто я пушинка. Его грудь тёплая, а запах пота и крови смешивается с чем-то диким, необузданным.

– Тебе надо помыться и прочистить голову, – с ноткой насмешки отвечает он, и на его лице мелькает игривая улыбка, смягчающая его суровые черты.

Глава 12. Кира 

– Всё, приплыли, – говорит Ксар, и я инстинктивно пытаюсь слезть с его рук.

Но его сильные, цепкие ладони не отпускают, прижимая меня к его разгорячённому, пышущему жаром телу. Его кожа обжигает, а запах пота и мускуса кружит голову.

– Может, опустишь меня на землю? – вскидываю бровь, прищуриваясь, и пытаюсь понять, что у этого варвара на уме. Мой голос дрожит от смеси раздражения и любопытства.

– Нет, – кратко отвечает он, даже не удостоив меня взглядом. Его тон холодный, как ночной песок под ногами.

– Что "нет"? – продолжаю сверлить его взглядом, параллельно разглядывая каждый изгиб его тела – особенно шрам, тянущийся через грудь, как напоминание о его жестокой жизни.

Он что, думает, его "нет" – это для меня закон?

– Ксар, опусти меня сейчас же! – рычу, уткнувшись в его грудь, и начинаю слегка извиваться, чтобы ему было неудобно меня держать.

Мои движения резкие, почти вызывающие.

– Прекрати, – спокойно требует мужчина, но в его голосе чувствуется стальная решимость, от которой по спине пробегает холодок.

– Или что? – выпучиваю глаза, и с игривой ухмылкой щипаю его за сосок, чувствуя, как его мышцы напрягаются под пальцами.

– Твою мать! – рявкает Ксар, спотыкаясь и чуть не роняя нас обоих. – Ты что творишь? – он наконец опускает голову, впиваясь в меня раздражённым взглядом.

Его грудь тяжело вздымается, и я чувствую, как он делает глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки.

– Ну, прости, просто только так ты соизволил обратить на меня внимание, – отвечаю я с лёгкой девичьей игривостью, растягивая губы в улыбке, которая скрывает мою внутреннюю бурю.

– А ты у нас любишь игры, да? – приподнимает бровь Ксар, и я вижу, как уголки его губ дёргаются в лёгкой улыбке, полной мужской дерзости. Его глаза вспыхивают, как у хищника, почуявшего добычу.

– Ну, я так понимаю, не одна такая, – провожу пальцами по его груди, очерчивая рельефные мышцы, чувствуя, как его кожа горячит под моими пальцами.

– Тогда тебе это понравится, – с внезапно хищным и самодовольным выражением шипит мужчина, и, прежде чем я успеваю среагировать, подкидывает меня в воздух.

– Что за… – только и успевает сорваться с моих губ, как прохладная вода озерца окутывает моё тело, смыкаясь над головой.

Я выныриваю, выплевывая воду, и убираю мокрые волосы назад. Мой взгляд находит Ксара на берегу – он стоит, весь такой довольный собой, скрестив руки на груди.

В лунном свете его фигура кажется ещё более мощной, но сейчас передо мной не грозный психопат с топором, не убийца чудовищ, а какой-то парень, упивающийся своим юношеским максимализмом.

Всё, что он делает, – с размахом.

Удивлять – так по максимуму.

Драться – так эпично, на публику.

Он жаждет внимания, превозносит себя, и это бесит и завораживает одновременно.

– Ты что делаешь? – бросаю я этому самовлюблённому актёру одной сцены, когда он, снимая с себя одежду, идёт ко мне. Его движения уверенные, почти театральные.

– А на что похоже? – расставляя руки, спрашивает Ксар, скалясь так, что его зубы блестят в свете звёзд.

– У меня тут два варианта, и оба меня не впечатляют, – с издёвкой бросаю, принимая его вызов. Мой голос дрожит от смеси сарказма и предвкушения.

– А может, хороший трах тебя впечатлит? – без лишних прелюдий Ксар врывается в моё сопротивление, как таран в ворота.

– А ты на это способен?

Я знаю таких мужчин и умею играть на их поле. Мой тон твёрдый, уверенный, с лёгкой насмешкой.

– Хочешь проверить? – мужчина уже рядом, его тело излучает жар, а глаза горят вызовом.

– Хочу, – иду до конца, без тени смущения или неуверенности.

Я хочу его – это факт. Почему? Вопрос хороший, но он в самом конце моего списка. Сейчас главное – утолить этот голод.

Ксар подходит вплотную, кладёт ладони на моё лицо, фиксируя мой взгляд. Его тёмные омуты притягивают, требуют, и я отвечаю тем же. Если он думал, что я просто играю, как он, – пусть удивляется.

– А ты и правда меня хочешь, – хмыкает он с улыбкой, констатируя очевидное.

– Ты удивлён? – спрашиваю я, медленно моргая.

Его прикосновения пробуждают тело, дыхание становится прерывистым, а внизу живота зарождается сладостно-тягучее чувство, от которого кровь закипает.

Ксар, к моему удивлению, не отвечает. Он лишь моргает, на секунду замирая, как будто обжёгся. Я не понимаю его реакции и не хочу сейчас разбираться.

Я хочу, чтобы он взял меня прямо здесь и сейчас. Хочу сбросить груз безумия этой ночи. Хочу, чтобы он спас меня снова – не от людоедов, не от монстра, а от вереницы мыслей, которые рвут мой разум на куски, доводя до грани безумия.

И мужчина принимает мои правила.

Его взгляд улавливает мой безмолвный крик о помощи. Его дерзкие, но такие сладкие губы медленно, дразняще касаются моих. Сначала осторожно, как будто пробуя, но я знаю – стеснение этому варвару неведомо.

Он играет, дразнит меня.

Я закрываю глаза и тянусь к повязке на груди, но его руки останавливают меня.

– Не гони лошадей, – с лёгкой насмешкой тормозит он, и его голос обволакивает, как тёплый ветер.

Его руки опускаются ниже, ложатся на моё тело, медленно поглаживая. Я вздрагиваю от каждого прикосновения. Тепло его ладоней, смешанное с прохладой воды, будоражит каждую клеточку.

Когда он наклоняется и нежно – без своей привычной дерзости – целует мою шею, я издаю протяжный стон, откидывая голову назад, предоставляя ему полный доступ.

Его горячее дыхание обжигает кожу, а губы оставляют невидимые следы, клеймя меня. Я впиваюсь рукой в его волосы, прижимая его к себе так сильно, что пальцы ноют. Словно боюсь, что он растает, как мираж в пустыне.

– Я хочу тебя, – хриплю ему в ухо, и он довольно хмыкает, отрываясь от шеи и впиваясь в мои губы.

Теперь в его поцелуе нет нежности или игр – только страсть.

Первобытная, жгучая жажда, сжигающая всё дотла.

Глава 13. Кира 

– Ксар! – кричу, глядя на него испуганными глазами, сердце колотится так, будто хочет вырваться из груди.

Варвар реагирует мгновенно. В долю секунды он перекатывается, и я оказываюсь под ним, прижатая к песку. Его могучее тело накрывает меня, как щит, защищая от любой угрозы. Его тепло и тяжесть успокаивают, но в то же время пугают.

– Что? Где? – острый взгляд мужчины мечется по сторонам, выискивая опасность в тенях оазиса, освещённых лишь слабым светом луны.

Я сама опрокидываю голову назад, пытаясь найти того незнакомца, который только что смотрел на нас.

Но там – пустота. Только шелест пальм и тихий плеск воды вокруг.

– Я… там… там был мужчина, – слова застревают в горле, я тяжело дышу, шок сковывает тело. Мой голос дрожит, выдавая смятение.

– Ты уверена? – Ксар опускает взгляд на меня, его глаза прищурены, в них скользит недоверие, от которого внутри всё сжимается.

– Да, я, блин, уверена! – рычу, впиваясь в его глаза.

Его скептицизм ранит. Я открылась перед ним, позволила зайти дальше, чем кому-либо, а эта скотина мне не верит?

– Слезь с меня! – срываюсь я, барабаня кулаками по его груди, выплёскивая обиду и раздражение.

Меня возмущает его недоверие. Я доверилась ему, а он смотрит на меня, как на лгунью? Ксар, не убирая своего цепкого, почти липкого взгляда, полного подозрения, встаёт и протягивает мне руку.

– Спасибо, не надо, – шиплю, как кошка, которой наступили на хвост, и отталкиваю его руку.

Ищу повязку в воде, нахожу её и, стиснув зубы, надеваю. Она мокрая, холодная, липнет к коже, но мне плевать. Перед Тайреном и этим треклятым верблюдом я не собираюсь светить грудью. Обойдутся.

И Ксар обойдётся, мудак!

Кто-то ещё бродит здесь, я это знаю, чувствую кожей.

Мы молча возвращаемся к костру, где Ша’ир и Тайрен ждут нас. Пламя потрескивает, бросая тёплые отблески на песок, но его тепло не прогоняет холод внутри меня.

– У вас всё в порядке? – спрашивает Тайрен, поджаривая над огнём кусок мяса на палке.

Запах жареного вызывает урчание в животе, но я слишком зла, чтобы поддаться.

– Да, в полном, – рявкаю в ответ, проходя мимо и усаживаясь напротив, поближе к костру, чтобы хоть немного согреться. Мокрая одежда липнет к телу, и я ёжусь.

Ксар молча проходит к верблюду и роется в седельной сумке. Его лицо – как каменная маска, скулы напряжены, кулак слегка сжат. Странная реакция. Слишком сильная для моей обиды.

Что он там ищет?

Я слежу за ним краем глаза, чувствуя, как тревога нарастает.

– Возьми, поешь, – Тайрен протягивает мне кусок мяса, но я отмахиваюсь.

Живот бурчит, но я не настолько голодна, чтобы есть неизвестно что.

– Рассказывай! – стальной голос Ксара раздаётся, как гром среди ясного неба.

Он подходит к нам, и в его руках… верёвка?

Что?!

– Ксар, что это значит? – склоняю голову набок, мой голос дрожит от смеси удивления и раздражения.

Этот идиот так реагирует, когда женщины ему грубят? Какой ранимый варвар! Но, если честно, что, чёрт возьми, опять не так?

– Рассказывай! – повторяет он ещё грубее, с явной угрозой в голосе, от которой по спине пробегает холод.

– Что происходит? – Тайрен переводит удивлённый взгляд с меня на Ксара, его брови взлетают вверх.

– Без понятия, – пожимаю плечами, отвечая парню, но мой взгляд прикован к Ксару.

– Он опять думает, что ты демоница, – внезапно раздаётся голос Ша’ира в моей голове, ленивый и язвительный.

– Что? – резко поворачиваю голову к верблюду, впиваясь в него взглядом, требуя ответов.

– Он тебе не верит с самого начала. А ты своими рассказами о том, что слышишь и понимаешь животных, только подливаешь масла в огонь. Да ещё он что-то бурчал, пока рылся в сумке, – продолжает Ша’ир, жуя и стоя у пальмы, как ни в чём не бывало.

– Что он бурчал? – спрашиваю, но верёвка, прилетевшая мне в лицо, переключает моё внимание на Ксара.

Злость вспыхивает, как фитиль, облитый бензином. Я подрываюсь на ноги и с силой швыряю верёвку обратно в лицо этого кретина.

– Ты вообще охренел?! – кричу с надрывом, голос срывается от ярости. – Ты всё это время мне не верил?!

Ксар косится на верблюда, и тот отворачивает морду, будто не при делах. На лице варвара появляется странная ухмылка, которую я не могу распознать, но его наглые глаза ясно говорят: он что-то задумал.

– Ну и чего молчишь?! – выпучиваю глаза, застывая в требовательной позе, раскинув руки. Моя грудь вздымается от гнева, а в горле ком.

– Значит, ты и правда понимаешь и разговариваешь с животными, – хмыкает Ксар, потирая подбородок, и говорит тихо, но его спокойствие – обман.

Он многолик, непредсказуем, как актёр, мастерски играющий роли.

Но откуда у варвара из пустыни такой талант?

– С чего ты взял? – складываю руки на груди в защитной позе, делая вид, что не понимаю, о чём он.

– Я попросил Ша’ира сказать, что не доверял тебе всё это время, – с самодовольной ухмылкой припечатывает Ксар.

Я впиваюсь испепеляющим взглядом в верблюда, а тот лишь смеётся в моей голове:

– А ты что, жопастая, думала, в сказку попала? Если ты угроза Ксару, поверь, я ещё тот верблюд-головорез и прикрою его от любой опасности. Даже от такой милой и горячей, как ты.

Я мотаю головой, не веря своим ушам, и нервно хмыкаю, выдавая натянутую улыбку.

– Что смешного? – теребя верёвку в руках, спрашивает Ксар, его брови приподнимаются в вопросе.

– Твой верблюд, – я снова хмыкаю, – он назвал себя головорезом.

Ксар бросает взгляд на Ша’ира, и в его глазах вспыхивает веселье.

– Ну ты себя послушай, Кира, – внезапно вмешивается Тайрен. Его голос спокойный, рассудительный, но слова бьют больно. – Ты разговариваешь с животными, появилась непонятно откуда. Я прекрасно понимаю Ксара, который видит в тебе угрозу.

Его доводы отрезвляют. Ярость внутри начинает угасать, и я, уставшая и растерянная, сажусь обратно на песок, чувствуя, как силы покидают меня.

Глава 14. Кира 

– Значит, ты с другого мира? – с прищуром переспрашивает Ксар, внимательно вглядываясь в меня, будто стараясь разглядеть ложь между строк.

Его взгляд цепкий, тяжелый, как будто весит больше самого вопроса. Я вижу, как он сдерживает что-то, прокручивая мои слова в голове, словно примеряя их к какому-то своему тайному плану.

Тайрен, наоборот, оживился – глаза загорелись, в голосе зазвучало любопытство. Он явно стремится узнать больше о том мире, где есть машины и технологии, но нет странных существ и магии.

– А теперь ваша очередь, – я скрещиваю руки перед собой, сдерживая дрожь в голосе и надеясь на хоть какую-то зацепку, которая выведет меня из этого безумия.

Но мужчины молчат, переглядываясь, и в этих взглядах сквозит то ли замешательство, то ли сдерживаемая осторожность. Я чувствую, как между нами повисает натянутая, почти звенящая тишина.

– Хорошо, – протяжно выдыхаю, потирая ладони, словно прогоняя холод. – Начнём с простого. Даже в вашем мире говорить с животными и понимать их – это неестественный порядок вещей? – я приподнимаю бровь, вкладывая в вопрос вызов.

– Да, – быстро отвечает Тайрен, но его голос дрогнул, как будто он спешит ответить, боясь разозлить Ксара. – По крайней мере, я никогда не слышал о людях, которые понимали бы других существ.

– Вот именно, – холодно цедит Ксар, его голос становится почти ледяным. – О людях.

– Да брось, она же сказала, что человек. Просто маг её перенёс в наш мир, – вмешивается Тайрен, словно стараясь защитить меня, но в его голосе слышится неуверенность.

И я чувствую, как он сам не верит в то, что говорит.

Ксар бросает на него раздражённый взгляд, резко поднимается и идёт к верблюду, который благоразумно молчит. Хватает кожаный бурдюк и отпивает, при этом скептически разглядывая меня.

– Зачем тогда соврала? – голос звучит глухо, но угрожающе.

Он делает ещё глоток, медленно, демонстративно.

– Ты о чём? – мой голос дрожит от злости и раздражения, но я стараюсь держать лицо, наблюдая, как эта скотина жадно поглощает воду.

Сглатываю, протягиваю руку в мольбе, но Ксар тут же отводит бурдюк в сторону.

– Там озеро, – с ехидной ухмылкой бросает он, и в его голосе слышится насмешка. – О том, что ты сказала, будто знаешь Зархана, – его слова холодны, как лезвие клинков, и я ощущаю, как по спине пробегает ледяной озноб.

Я стискиваю зубы. В груди поднимается острое желание ударить его, разорвать эту петлю напряжения, которая обволакивает мою шею, словно змея. Но сейчас не время.

– Мне нужно было хоть как-то убедить тебя меня освободить. Другого выхода я не видела, – признаюсь, хотя сердце отчаянно бьётся в груди, крича: "Не надо! Умолчи!"

– Соврала один раз – соврёшь и в следующий, – голос Ксара становится еще жёстче, с каждым словом он всё сильнее давит на меня, как нож, медленно проникающий под кожу.

Варвар спрятав бурдюк возвращается к нам, присаживаясь около меня.

Я понимаю, что только что усугубила ситуацию. Но отступать поздно.

– А сам? – мой голос становится чуть более резким, я бросаю ему словесный кинжал. – Сначала пытался меня убить, потом игрался мной, удовлетворяя свою похоть, а только недавно вообще... – осекаюсь, понимая, что зашла слишком далеко.

– Ты сама хотела, – хищно ухмыляется мужчина, придвигаясь ближе, его глаза темнеют.

Я дёргаюсь, стараюсь отступить, но он хватает меня за лодыжку, резким движением тянет к себе. Юбка задирается, выставляя все на показ. Сердце бешено колотится, грудь сжимает паника и ярость.

– Отпусти меня, грязное животное! – срываюсь на крик, пинаю его ногой, но он лишь сильнее ухмыляется, в его взгляде появляется хищное торжество.

– Ну не такое уж я животное, как ты думаешь, – его голос звучит бархатно, но в нём сквозит угроза.

Он ловко хватает мои запястья и начинает их связывать, словно делал это сотню раз до этого.

– Ксар, не спеши, – тихо вмешивается Тайрен, но его голос звучит жалко.

Этот подонок его полностью игнорирует.

Я шиплю, кусаю его за руку, но он лишь рычит и продолжает, крепко стягивая верёвки. Я вырываюсь, дергаюсь, бью головой, но понимаю, что это только даёт ему больше удовольствия от власти.

– Скотина! – шиплю сквозь зубы, пытаясь игнорировать боль в запястьях.

– Закрой рот, Змея, или я ещё кляп вставлю, – угрожающе шепчет он, его губы почти касаются моего уха.

– Тайрен! – я с отчаянием во взгляде поворачиваюсь к парню, но в его глазах вижу нерешительность. Мои надежды тают, как лёд на солнце.

– И правда, Кира. Мы просто перестрахуемся, пока не убедимся, – его голос становится чужим, глухим.

Я хочу сказать им, что они все грёбаные животные, но вдруг слышу голос настоящего животного. Ша’ира, хриплый и язвительный:

– Обрати внимание на то, что мальчишка знал твоё имя до того, как Ксар его озвучил.

Слова Ша’ира застревают в голове, и меня осеняет, словно кто-то щёлкнул невидимый рубильник.

Я вспоминаю, как вернулись к костру, и в разговоре Тайрен назвал меня по имени, но я не говорила ему его.

Медленно перевожу взгляд на Тайрена. Он замолкает, его лицо становится странно пустым, будто маска сползла.

Он сначала пристально смотрит на верблюда, будто не только я слышу его, а потом переводит взгляд на меня.

– Хотя знаешь, Ксар, у некоторых тёмных сил кровь может быть красной, не только смоляной, – голос Тайрена звучит холодно, металлически, неестественно чуждо.

Я смотрю в его глаза и в ужасе замечаю, как они на мгновение вспыхивают серо-голубым, будто скрытая сущность вырывается наружу.

– Ксар! – выкрикиваю я последнее, что успеваю сказать, и мир вокруг меня рушится в темноту.