(не) Развод под Новый год. Загадаю счастье

Глава 1

История о том, что счастье не ценится, когда его много,

но потеряв его, такие “богатенькие” плачут…

Отвезла сына на тренировку и у меня было полтора часа, чтобы успеть съездить в квартиру и забрать студенческие альбомы. Идея со слайд-шоу на сегодняшнем празднике всё ещё казалась мне удачной.

Сегодня был канун Нового года, и я пригласила полный дом гостей. В том числе несколько наших с мужем бывших одногруппников. Хотелось перед ними покрасоваться, что уж греха таить!

Подъехала к нашему старому дому. На автомате, выходя из машины, подняла глаза на окна нашей квартиры на девятом этаже. И замерла.

В окне гостиной горел свет.

Меня кольнула лёгкая, но чёткая нестыковка. Я нахмурилась.

Вроде бы в прошлый раз, когда заезжала снимать показания, я свет не оставляла. Я это точно помнила, потому что тогда вышла уже в сумерках и подумала, как быстро темнеет.

А Сергей... Муж всю прошлую неделю был в командировке. Он должен был вернуться только сегодня вечером и ехать прямо домой, к гостям. У него даже ключей от этой квартиры с собой быть не должно — он их давно не брал, говорил, не нужны.

Логика пыталась найти объяснение. Может, я всё-таки ошиблась? Может, свет горел у соседей, а мне показалось? Или управляющая компания что-то проверяла?

Мысль о муже здесь и сейчас, казалась нелепой. У него и так дел невпроворот, зачем ему тащиться в пустую квартиру?

Я стояла на холодном ветру, глядя на этот обманчиво-домашний огонёк, и чувствовала, как по спине пробегают мурашки — не от мороза, а от смутного, необъяснимого предчувствия.

То самое, которое обычно игнорируешь, а потом кусаешь локти.

— Бред, — сказала я вслух, как бы отгоняя глупые мысли. — Наверное, я всё перепутала. Просто устала.

Пожимая плечами, будто сбрасывая с себя этот внезапный холодок, я решительно направилась к подъезду. Пальцы сами нашли в сумочке ключ-карту от домофона.

Я совершенно спокойно открыла дверь собственными ключами. И тут же я замерла в ступоре.

На пороге, прямо на паркете, который я когда-то выбирала скрупулезно и в тон, чтобы он "тепло смотрелся", стояла чужая обувь.

Женские сапоги. Длинные, из мягчайшей кожи, на тонкой шпильке. Дорогие. Я узнала модель — мы с Иринкой как-то смотрели их в бутике и смеялись, что это обувь для того, чтобы только из лимузина в ресторан выходить. Стояли они небрежно, как будто их сбросили в спешке или… в предвкушении.

И запах. Он ударил в нос сразу, едкий и сладковатый. Мерзкий, навязчивый запах «Молекулы» — тех самых духов, от которых у меня была аллергия, слезились глаза и першило в горле.

Сергей знал. Он же сам говорил: «Катя, не покупай эту химию, тебе же плохо».

Я не понимала. Что, черт возьми, происходит?

Глава 2

Словно завороженная, я сделала шаг внутрь, потом другой. Раздеваться и разуваться не стала.

Мой взгляд скользнул дальше и упал на подлокотник дивана в гостиной. На нём, небрежно брошенная, лежала шубка. Короткая, норковая, дорогая.

Чужая.

Яркое, наглое пятно на моём бежевом диване.

А дальше... дальше было как в дурном сне, где каждая деталь впивалась в мозг с леденящей ясностью. На моём диване — чужая сумка, маленькая, брендовая. И дальше, по всему залу, как следы чудовищного торжества, валялись вещи. Шёлковое платье, смятое и брошенное на пол. Чулки, один на спинке кресла, второй — у камина. А там, на входе в спальню, валялось кружевное белье. Черное. Крошечное.

Удушающее осознание накатывало волнами, смывая все логические доводы, все оправдания. Никак иначе это интерпретировать было невозможно.

Праздник шел вовсю... Праздник жизни, на котором мне не было места...

Как он мог? Кто она? Кто эта тварь, которая разбросала эту мерзоту по моему дому? По дому, где выросла Лиза, где Степа учился ползать?

Я сделала еще пару шагов к спальне. Мне надо было это увидеть собственными глазами, потому что мой мозг не хотел верить!

Гул в ушах нарастал, но сквозь него, сквозь бешеный стук собственного сердца, я услышала новый звук. Приглушённый дверью, но отчётливый. Женский смех. Звонкий, беззаботный. И тут же — низкий, бархатный смех Сергея. Таким он смеялся, когда был по-настоящему счастлив. Таким я его почти и не слышала в последние годы…

Я резко обернулась.

Звук шёл из-за двери ванной комнаты в конце коридора.

Они были там. Лежали там, в моем джакузи, наверняка в пене и пили шампанское…

В моей ванной! В моей квартире! Ппока я таскалась по городу, готовила для него праздник и заботилась о нашем сыне!

«Сволочи!» — слово вырвалось хриплым шёпотом. — «Ненавижу!»

Дикая, слепая ярость, горячая и густая, как смола, хлынула в виски. Захотелось ворваться туда, распахнуть эту дверь и кинуть в эту пену, в их смех, включенный фен!

Чтобы искры, визг и короткое замыкание положили конец этому кошмару!

Хотелось рычать, кричать, разнести здесь все!

Но ноги, будто сами по себе, сделали резкое, чёткое движение. Я развернулась на каблуках так быстро, что чуть не поскользнулась на паркете. Буквально выскочила.

Вырвалась из этой удушающей, пропитанной предательством квартиры обратно в подъезд.

Я рвано хватала ртом воздух. Мне было плохо.

Я не стала ждать лифта. Не могла!

Я бросилась к лестнице и побежала вниз, хватаясь за перила. Бежала, не помня себя, не чувствуя ног, сжимая в руке ключи так, что металл впивался в ладонь. Каблуки отчаянно стучали по бетонным ступеням, и этот стук сливался с бешеным биением сердца — одного сплошного, кричащего вопля внутри.

Дальше я действовала на автопилоте. Каким-то чудом доехала до секции, зашла в холл, где уже вовсю галдели мальчишки.

Степа, увидев меня, тут же забыл все утренние обиды. Лицо его было раскрасневшимся от игры и возмущения.

— Мам, представляешь, мы проиграли из-за Мишки! Он на последней минуте промазал! — он тараторил, размахивая руками, снимая форму.

Я не слышала его слов. Звуки доносились как из-под толстого слоя воды. В ушах стоял этот едкий, разъедающий сознание смех.

Лишь механически кивала и издавала какие-то односложные звуки: «Угу… Да… Конечно, дорогой…».

Помогла ему собрать вещи, взяла за руку. Его ладошка была горячей и чуть липкой от пота. Моя — ледяной и неживой.

Я не помнила, как мы доехали до загородного дома. Пейзаж за окном был белым, размытым пятном. Я бросила машину перед воротами, не было сил даже загнать ее в гараж. Да и не думала я об этом.
Степа выскочил и побежал к дому, крича что-то про горячий шоколад.

Я медленно вышла, прошла через кухню, где уже пахло мандаринами и корицей, поднялась по лестнице в нашу спальню. Закрыла дверь и просто легла на кровать, не снимая пальто.