Не сдохнут только одиночки

Глава 1: Цифровые зомби

Предисловие от автора

Можно пропустить, если тебе скучно,

но когда-нибудь к нему придется вернуться...

Хотя, это не точно.

А что, если я вам скажу, что этот мир давно рухнул? Просто мы настолько застряли в матрице, что по привычке не замечаем очевидных сигналов.

Все мы - цифровые зомби, посаженные на иглу масс-медиа. Виртуальное одобрение в виде "лайков" заменяет нам поглаживания по голове.

"Ты хороший, удобный и нужный, - говорит нам Большой Брат. - Идеальный винтик Великой машины. Любимый раб великодушного господина. Единственный в своём роде, не такой, как все."

И кто вам сказал, что рабство кануло в Лету? Место глиняной таблички заняли электронные пропуска на службу, цифровые QR-коды, аккаунты в соцсетях. Все мы - составные части большого механизма. И речь даже не о политике и государственности.

Псевдосоциум интернет-сообществ порабощает наш разум, заставляя следовать жестким правилам выживания в сети. Личная антиутопия - вот наше будущее, пока крутятся шестерни, приводимые в движение людскими руками.

Выйти из системы нельзя. Даже если ты думаешь, что существуешь над ней, она всё равно тебя захватывает, ведь жизнь в современном мире неотделима от гаджетов.

Геолокация, хэштеги. Приложения, высылающие отчёты разработчикам. Сим-карты, электронные ящики. Явки, адреса, пароли. Ты в системе. Ты её часть. «Молодец, дорогой. Продолжай. Ты всё делаешь правильно».

Комментарии, лайки, оценки. Жизненно необходимый "набор эмоциональных поглаживаний" дают тебе не близкие люди, а лояльное интернет-комьюнити. Живое общение стало обременительным и нежелательным. От него сплошные проблемы. Такое вот одиночество в сети.

А если "деталь" расшатывается, выбиваясь из общей массы, её пытаются "чинить". Куда без этого?.. На грешную голову «несогласных» выливается бурлящий кипяток "дизлайков", «обоснованных» негативных оценок и просто ругани. А в догонку бегущим с форумов авторам, ещё долго летят смачные плевки троллей, выпущенных «в поля» на самопрокорм.

Переставая мыслить категориями "системы", сперва ты провоцируешь волнение, а затем и "справедливое" порицание обычных «винтиков», в рядах которых тебе вдруг стало тесно. Разум подсказывает, что ты на верном пути, а общество тянет вниз, сливая литры помоев, называемых сейчас сарказмом и "троллингом".

"Пролы" должны быть глупыми и предсказуемыми, иначе - конец всему. Индивидуализм порицается и высмеивается. Будь в системе, живи, как все.

А ежели ты завис в социальной сети, то помни, путник - Великая машина работает круглосуточно, обслуживая виртуальные нужды человечества.

Тщательно подобранные лично для тебя статьи и реклама. Жёсткий фильтр эфирных новостей. Ты под колпаком. Но считаешь интернет "свободным пространством" для "самовыражения".

Потребляя заботливо подготовленный контент, мы не замечаем, что творится за окнами. Не видим, как встаёт и заходит солнце. Как сменяются сезоны. Как птицы клином улетают на юг.

Поглощая в большом количестве нерафинированную информацию, приправленную острым соусом из скандалов, мы не становимся умнее и лучше. Сознание выгорает, перегружаясь километрами бессмысленных споров в сети, после которых живого общения уже не хочется.

Гиподинамия и дофаминовые наркотики ломают наше тело, отбирая молодость, здоровье и способность соображать.

«А у Васяна жизнь интереснее – вон, какие фотки из отпуска выложил». Как итог, апатия, депрессия и ощущение собственной никчёмности, "ведь всё у тебя, не как у людей". Даже фоток нет, чтоб подписчикам запостить.

Пока другие живут реальной жизнью, мы - интроверты-социофобы - сидим в интернете: листаем ленту, смеёмся над мемами, рубимся в онлайн-игры, работая удалённо и совершая покупки через сеть…

Такой же была и я. Одиночкой. Без семьи и близких. Никто меня не любил, и не беспокоился обо мне. Тотальное одиночество в итоге меня и спасло… А окружающие всю жизнь доказывали, что оно губит.

Глава 1: Цифровые зомби

Проснувшись по будильнику, как всегда, до восьми, я еле продрала глаза. Вскочила и с облегчением обнаружила знакомую спальню. Большое окно в ногах. Лёгкий сквозняк обдувает голые ступни. За шторой – пластиковый фикус. Другие у меня не приживаются. На соседней подушке примостился кот. Помахивает хвостом. Холка взлохмачена. Смотрит с осуждением.

Кошмар, тягучий и вязкий заставил меня прокашляться. Резко, удушающе, до боли в лёгких.

Длинный коридор «сталинской» «двушки» погружён во мрак. Тишина, столь же осязаемая, как хлопок гардин, с шелестом перекатывается – туда-сюда… Колышится, поддаваясь ветру, играет лёгкой тканью.

За окном завыла машина, и следом послышалась отборная ругань дворника.

Я с облегчением обвалилась на подушку. Неужели, это был сон?

Прикрыла глаза на секунду. Погрузилась в сладкое небытие…

Резкий топот и гулкие удары заставили меня вздрогнуть.

«А дверь заперта?» - С ужасом подумала я, натягивая одеяло. Будто это и впрямь меня спасёт…

Глава 2: Первая волна

Составив протокол, бледный, вконец замученный старлей, попросил у хозяйки стакан воды:

- Вы у нас третья за утро с похожей проблемой, - простодушно пожаловался он, устраиваясь в глубоком кресле.

Хозяйка, стараясь угодить своему "спасителю", потянулась к верхней полке за лучшим бокалом. Шелковистый рукав пижамы сполз до локтя, оголяя хрупкое предплечье.

- У вас кровь на руке, - сморщилась соседка. - Надо бы обработать. Вдруг у вашего "папки" бешенство?

- Вы опять за своё? Чего пугаете человека? - Насупился сержант. - Сейчас приедут медики. Я "Скорую" вызвал и "Дурку" заодно. Вот прибудут, и найдём - кого, куда пристроить!..

- Это Вы так прозрачно намекаете, что я - невменяемая? - Взвизгнула соседка, всегда готовая ринуться в бой.

- Это я намекаю, что мы и без Вас прекрасно разберёмся, - побагровел лопоухий сержант. Но тут же прикусил язык, поймав недовольный взгляд Чумакова.

- Да я уже обработалась, пока мы в ванной сидели, - прошелестела потерпевшая и, устало улыбнувшись, протянула старлею питьё. - Кто-нибудь еще желает минералки или чая-кофе? - Приветливо спросила она.

Сержант воодушевлённо закивал, соседка брезгливо поджала губы. А я просто вежливо отказалась, некстати вспомнив утренние заметки в сети, отчего неприятный ком подкатил сейчас к горлу. Что-то странное творится в городе, нехорошее...

"Надо бы до магазина добраться, обновить запасы. Или доставку заказать? - Подумала я. - В доме - шаром покати, а время намечается неспокойное. Нужно изловчиться и натаскать побольше "ништяков" в норку, пока не начались беспорядки и перебои с продовольствием".

Не дождавшись приезда "Скорой", я отпросилась домой, оставив свой номер для экстренной связи.

- Придется еще разок-другой заглянуть в отделение, - предупредил меня сержант, шумно отхлёбывая душистый чай из кружки. - Так, рядовая процедура дачи показаний.

Кивнув по инерции, я попрощалась и совсем уж было собралась сбежать. Но хозяйка абсолютно неожиданно меня сгребла в объятия.

- Спасибо Вам! - С чувством сжала она мою руку своей холодной ладошкой. - Если бы не Вы, один Бог знает, как все могло бы закончиться!..

- Да бросьте... - Пролепетала я, пытаясь отстраниться от непрошенных нежностей. - Каждый бы на моём месте, как говорится...

- Не каждый, - осекла меня женщина, переводя украдкой обиженный взгляд на соседку. - Не каждый. Если что, знайте: я всегда Вам помогу. Вот мой номер. - И она протянула мне лаконичную, дорогую визитку. - Я - юрист, хороший, по уголовным делам.

- Надеюсь, до этого не дойдет, - усмехнулась я. - Но вообще, спасибо.

И попрощавшись со всеми еще раз, я поспешила ускользнуть в коридор:

- Провожать не надо!

Выйдя в прихожую, я с облегчением выдохнула. Не люблю все эти объятия, благодарности и каждый раз ощущаю себя максимально неловко. Как говорится, либо у нас отношения, либо вы - кот; в противном случае - сделайте шаг назад, пожалуйста. Большое спасибо.

Дебошир валялся на ковре в гостиной. Заметив меня, он метнул злобный взгляд и засучил ногами, как младенец. Заскулил нетерпеливо, силясь «прожевать» кляп. Но не тут-то было...

Не сумев справиться с любопытством, я приблизилась к нему и тут же в ужасе отшатнулась. Бледная до синевы кожа в сетке сосудов, глаза запали. Рот с черной каймой губ растянут цветастым носком. На запястье намотан грязный бинт. Он уже пропитался кровью и набряк, пачкая светлый ковёр.

Даже будучи накрепко связанным, мужчина не оставил попыток кинуться на человека. Неуклюже перекатываясь со спины на бок, он сполз на плитку и снова зыркнул на меня.

Боже правый... его глаза... Этот взгляд, пожалуй, я запомню надолго.

Мутный, полный злобы. Даже не так. Жажды. Настоящей, звериной жажды плоти, будто мысленно он давно уже убил меня и глодает.

Возможно, фантазия разыгралась... Но даже стоя почти в метре от него, я ощущала, как он буквально расчленяет меня по кусочку и жрёт. "Удовольствие" то еще, скажу я вам.

Содрогнувшись, я вернулась на кухню, к честной кампании:

- У вас там задержанный пытается уползти, - нервно засмеялась я. - Надо бы дверку прикрыть. А то ударится лбом при попытке удрать по лестнице.

Выйдя в коридор, стражи закона сгребли мужика в охапку и уложили на диван. Развернули лицом к стене, и тот недовольно закряхтел, пытаясь между делом расцарапать руку сержанта своим грязным, обломанным ногтем.

- А ну-ка, цыц! - Прикрикнул Петренко на задержанного и проверил его наручники. - Царапается он. Лежи и не рыпайся.

Уже спускаясь домой, я невольно вздрогнула, снова припомнив глаза соседа. Так хищник наблюдает за добычей во время охоты. Неотрывно, не моргая. Считывает каждое движение. Течение крови в венах, биение сердца в такт пульсации сонной артерии - ничто не укроется от его цепкого взора.

С трудом уняв дрожь, я поковырялась ключом в замочной скважине. На секунду мне показалось, что чей-то «липкий» взор следит за каждым моим жестом, и мурашки побежали по спине, исчезая на затылке. Прогнав морок, я вошла в квартиру и с облегчением захлопнула за собой тяжелую дверь. Мой дом - моя крепость.

Глава 3: Звуки паники

Выскочив из магазина на улицу, я энергично завертела головой, оценивая обстановку. Итак, проход свободен. Лишь пара старушек в полуметре от меня - идут неспешно, болтают, выглядят вменяемо.

А чуть подальше, в сквере, паренёк - развалился на лавочке. Бледный, неопрятный, одет не по погоде. Рюкзак бросил прямо на землю. Рассматривает исподлобья прохожих...

То ли бомж, то ли больной - издалека не разобрать. Нет, туда не пойду, хоть стреляйте в меня. Чуйка орёт, что нарвусь. Придется искать другой путь. В сквере сейчас небезопасно.

Замкнутая территория за высоким забором. Так, погонится за кем сумасшедший - ни спрятаться, ни удрать толком.

К слову, бабуля из супермаркета передвигалась крайне бодро, как молодая. А я, говоря откровенно, совсем не рассчитываю на собственные ноги. Последний раз бегала стометровку на скорость - в третьем классе, а потом вплоть до выпуска просидела на скамье запасных... Так что в моем случае - спасёт лишь торжество разума над плотью.

Автоматические двери магазина шумно распахнулись, и сердце моё мгновенно рухнуло в пятки. Народ, почуяв "жаренное", повалил во все стороны, наполняя переулок возбужденным гулом.

"Нечего ловить ворон, - одернула я себя, засмотревшись на суматоху. - Пока не затоптали, надо валить." - И, лавируя в толпе, бодро обогнула сквер по короткой дуге.

Первые люди, ринувшись напрямки, уже поравнялись со странным парнем. Высокий мужчина в болоньевой куртке остановился, пытаясь расспросить беднягу о самочувствии, но тот, окончательно впал в летаргию.

Не найдя опоры, парнишка завалился на бок. Глаза закрыты, плечи изредка подрагивают. На лице застыла жуткая, бесноватая улыбка. Мышцы спазмировало, и "породистое", бледное лицо превратилось в восковую маску.

Почуяв неладное, мужик отпрянул. Перекрестившись свободной рукой, перехватил поудобнее сумку, и поспешил удрать на безопасное расстояние.

А парень, до сих пор хранивший неподвижность, медленно поднялся на ноги и, оставив рюкзак у лавки, нетвердой походкой заковылял навстречу толпе.

Глаза его выражали абсолютное безразличие. Ненормальная улыбка сползла. А сердобольный мужик, изредка оглядываясь на жуткого провожатого, прибавил скорости, чуть слышно подбадривая отставшую жену.

- Вам плохо? - Взяла паренька под руку пожилая женщина. Глаза её выражали неподдельное беспокойство.

Не дав ответа, парень развернулся - шатко и разнузданно, как пьяница. Оказавшись с ним лицом к лицу, дама заподозрила "худое" и шагнула назад, но не успела... С необыкновенной ловкостью щуплый незнакомец схватил её за плечи, и резко притянул к себе, будто хотел поцеловать.

Секундная борьба, и женщина истошно закричала. Ярко-зелёный кашемир её пальто пошёл неопрятными, бурыми пятнами. От неожиданности и боли дама заплакала и забилась, пытаясь вырваться из медвежьих объятий сумасшедшего. А паренёк вдруг затрясся, как от беззвучного хохота, и лишь сильнее сомкнул руки, не давая своей жертве ускользнуть.

Люди, наблюдавшие сцену вблизи, попытались разнять их. Мужчина с тяжелой сумкой оставил ношу жене. И, не взирая на протесты супруги, ринулся вызволять незнакомку.

Ударив парня под колено, он оттащил его назад и завалил на асфальт. Женщина, выпав из лап своего мучителя, тряпичной куклой осела на землю.

С досадой кинув сумки, спутница мужчины бросилась к нему, что-то жарко крича на ходу - очевидно, уговаривала не ввязываться. В то время, как остальные просто спешили мимо. Кто-то оглядывался. Но большинство, как и я, приняли решение - не подставляться.

Невменяемый парень, лёжа на асфальте с куском плоти во рту, провожал глазами прохожих. Ярость сменило безволие. Изредка он пытался схватить кого-нибудь за ногу. Но делал это вяло. Всё его внимание занимала дама в зелёном.

Незнакомка тихо рыдала, зажимая ладонью рану. Воротник пальто насквозь пропитался кровью.

- Кто-нибудь, - невнятно промямлила она, и в уголке её губ надулся алый пузырь, - вызовите "Скорую". Пожалуйста. Помогите...

"Всё, достаточно", - на грани паники подумала я, отворачиваясь. Внезапно накатившая тошнота встала масляным комом в груди, противно перекатываясь в такт шагам. Преодолев последние метры до дома почти бегом, я мчалась, не оборачиваясь, пока у подъезда не налетела на что-то большое и мягкое.

- Опять Вы? - Болезненно потерев плечо, удивился Чумаков. - Ещё и бодаетесь.

- Там... там... В сквере напротив женщину покусали. Нужно туда, спасать ее. - Руки исступлённо зашарили по карманам в поисках смартфона. - Она там кровью истекает, а этот сумасшедший, наверное, уже встал и бегает по парку!.. И бабка в супермаркете... Она... Она... Кассиршу погрызлаааа-ааааа-ааа!.. - Тут я сдалась, и слезы потекли в три ручья, снимая многочасовое напряжение этого странного, по всем параметрам непривычного для меня утра.

- Варвара Захаровна! - Встряхнул меня Чумаков. - Возьмите себя в руки. Вы же большая девочка, а ревёте, как шестилетка.

- Ик... Там люди эти... Ииииик... - только и смогла выдавить я. - Опасно... Ик...

- Давайте, шуруйте домой, запритесь на все замки. Сержант Вас проводит. - Чумаков стащил с меня неподъемный рюкзак и вручил мою ношу ничего не подозревающему Петренко. - А я пока сам дам отмашку патрульным и "Скорой".

Ощущая полнейшее опустошение, я покорно кивнула и, усилием воли подавив накрывающую меня волну истерики, поплелась по лестнице вслед за шустрым сержантом.

***

Выдав Петренко ключи от тамбура, я обессиленно привалилась к стене подъезда. Обшарпанная штукатурка грязно-розового цвета напоминала шлепки мороженного, размазанного по тарелке. От мыслей о еде меня снова затошнило.

- Испачкаетесь, - участливо вздохнул сержант, гремя увесистой связкой.

Войдя, наконец, в тамбур, который, кстати, никогда прежде не закрывался днем на ключ, я прислушалась. У соседа напротив, как всегда орет телевизор. Дверь, смежная с моей слегка приоткрыта. В квартире тихо.

Глава 4: Крайние меры

Положив трубку, я крепко призадумалась, что делать с Ирой, самозабвенно громящей подъезд. Даже сквозь толстую металлическую дверь я слышала ее вопли, каждый раз содрогаясь от нового удара.

Оставлять все как есть, категорически нельзя… Слишком много рисков. Не все листают новости в сети, а официальные СМИ молчат о масштабах трагедии.

Чумаков с Петренко на выезде - в городе и так забот хватает. Не надеясь на успех, я набрала номер дежурной части. Короткие гудки, что, в общем-то максимально предсказуемо. Попытав удачу несколько раз к ряду, я смирилась с поражением и решила поменять стратегию.

- Попробовать что ли раздобыть номерок Петренко? - Размышляла я вслух. - Не так давно сержант был в соседней квартире, а я и не заметила, как он оттуда вышел. Возможно, наряд милиции до сих пор дежурит у подъезда? - Кот, оседлав подлокотник дивана смерил меня презрительным взором, мол, "чего тут думать, все и так понятно".

Вновь набрав Чумакова, я долго висела на линии, ожидая ответа, да видно, не судьба. Значит, отвлекать его не стоит.

Раздосадованная неудачей, я бросилась к окну. Всего второй этаж: есть все шансы докричаться, если полиция не уехала. Процедура сбора показаний - дело длительное. Пока обойдут всех соседей, составят протоколы. А водитель, наверняка, скучает в машине.

Открыв окошко, я выглянула во двор. Бдительные старушки попрятались по домам. Чумаков сумел убедить их - не искушать судьбу своими посиделками. Детская площадка - необычно пуста. Только местный оплот стабильности - алкаш Дядя Жека - устроился на качелях с толстенной книгой в руках, обёрнутой в красочную суперобложку.

Отлично, милицейский "бобик" на месте. Потоптавшись немного, превозмогая стеснение, я, что есть мощи заорала в окно:

- Милиция! Ээээээй, ау!!! Помогите!

Вздрогнув, Дядьженя вскочил на ноги и тут же, не удержав вертикального положения, свалился на землю, болезненно застонав.

Понятно. Ситуация - вполне рядовая. В удачные дни, уже к двум часам он способен так наколдыриться, что мать родную не узнает. А еще говорят, что русские стали меньше читать. Ну вот врут же, сволочи, врубая на полную глас антироссийской пропаганды. Ведь даже в состоянии, близкому к летаргическому, книголюб Евгений, в прошлом литературовед и филолог по образованию, не устраивает пьяных дебошей, не ругается матом на соседских детей, а просто устраивается на качелях и мирно погружается в чтение. Да у нас полстраны, не меньше, из таких вот "Жек" состоит.

- Дядьжень! Здравствуй! - Снова крикнула я.

Не вставая, алкоголик неистово завертел головой, как филин.

- Это Варя! Я наверху! - Снова предприняла я попытку установить связь. - Позови милиционера, будь добр.

Подняв голову вверх, Жека долго смотрел на меня бессмысленным, грустным взором. А затем, издав мощный неприличный звук, упал навзничь и захрапел.

- Ми-лиииии-циии-яяяя!!! - Снова заорала я, не жалея горла. - Тут человеку плооооохо! Кто-нибудь?!!

Не сразу, но все же мои попытки увенчались успехом. Из "бобика" вылез толстый парень с бутербродом в руках и, задрав голову вверх смерил меня осуждающим взглядом:

- Ну что вы так визжите, гражданка? - Лениво протянул он и откусил от бутерброда. - Во-первых, "милиции" у нас давненько в России нет. Если хотите помощи, зовите полицейских. А во-вторых, у меня обед. - Припечатал он. - Десять минут Ваше дело не потерпит? Или Вас там насилуют впятером?

- Потерпит. - Пропустив мимо ушей пошлость, проявила миролюбие я. - Но там в подъезде беснуется сейчас абсолютно невменяемая тётка. Пройдет минут пять, и она нападет на школьника... Или покусает пенсионера. Надо бы утихомирить ее. - Призвала я полицейского к исполнению его прямых обязанностей.

- Звоните в дежурную часть, - махнул рукой страж порядка. - Я - шофёр. - Прожевав исполинский шмат колбасы, он залез в машину и выудил оттуда запотевшую бутылку "Колы". - Чего я один с ней сделаю? Она ж меня покусает.

- А, может, позовёте Петренко с Чумаковым себе в помощь? - Вынула я последний козырь.

- Нее, - промямлил "законник" с набитым ртом. - Они на оперативном задании! Для непонятливых, снова повторяю: все вопросы - в дежурную часть.

- Но там никто не отвечает! - Выкрикнула я, приходя в отчаяние. - А Ваш первостепенный долг - защита мирного населения, - надавила я на больное, но «колобок» не поддался.

- Нет, гражданочка. Увольте. У меня жена и дети. Я еще пожить хочу, с полным комплектом конечностей. Так что, "адьёс"! - Спокойно возразил мне жиртрест и, прибавив звук магнитолы, скрылся в машине, захлопнув за собой дверь.

- Чёрт! - Раздражённо крикнула я и с силой закрыла оконную раму. - Бегемот ленивый. "Гражданочка, увольте!" - Передразнила я его манеру разговаривать. - И что теперь делать? - Уставилась я на кота.

Внимание, вопрос к знатокам: нужно ли предупредить курьерскую службу, что в подъезде носится бесноватая женщина? Или я одна страдаю навязчивым "комплексом спасителя"?

Найдя в приложении нужный номер, я перезвонила диспетчеру:

- Доброго дня. Вас беспокоит заказчик, с Советской. Номер заказа "1317". У нас тут вдруг "ЧП" произошло. В подъезде носится сумасшедшая. Нападает на прохожих, представляете? Может, повременим с приездом курьера? И я перезвоню Вам, как только санитары ее заберут?

- Вы прикалываетесь? - Усмехнулась девица на том конце.

- Да нет же, я серьезно, - попытавшись придать голосу твердость, я запнулась. - Она представляет реальную опасность, понимаете? Погрызёт она вашего курьера... - Понизив голос, максимально доверительно, почти на грани отчаяния залепетала я.

- Ну, вы еще скажите, что у вас в подъезде бродит зомби, - неприкрыто рассмеялась диспетчер. - Откуда вы вообще такие берётесь?! Вот не смешно. Пранкеры хреновы!.. На работу устройся, чтоб дурью не маяться! - Перешла на крик девушка и повесила трубку.

Ммммда. Похоже, задача курьера всерьез усложняется... Ситуация, как с "Коронавирусом" годом ранее. Вы можете верить в нашествие зомби или отрицать его, но столкнуться с ним вам все равно придется.

Глава 5: Труби сбор!

Услышав звонок в дверь, я тут же ринулась открывать. Негодование и ужас просто распирали меня.

На пороге стоял бессменный дуэт - хмурый, как грозовой небосвод, Чумаков и лучезарный, аки солнечный полдень, сержант Петренко. За их спинами тенью маячила Маргарита Степановна. Бледная и потерянная, как будто пришибленная смертью Иры, она даже не пыталась кокетничать с симпатичными полицейскими.

"Плохо дело, - подумала я. - Надо бы накапать тёте пару капель "Корвалола", иначе совсем съедет с катушек".

- Прежде, чем вы накинетесь на меня с вопросами, - вздохнул, старлей, разуваясь, - Дам вам оперативную установку: соберите в подъезде всех жильцов, что отзовутся. Далее – необходимо проверить квартиры, оставшиеся без ответа и забаррикадировать подъезд, желательно, расставив дежурных. Сейчас мои ребята подъедут. Петренко останется у вас во дворе за старшего. А остальные, включая меня, отправятся патрулировать район. В это сложно поверить, но зомби-апокалипсис всё же случился... И мы, как полиция, просто обязаны защитить мирных жителей. В ваших силах - сидеть тихо и не нарываться. Справитесь? – Чумаков посмотрел не строго, а скорее жалобно. И я вдруг осознала, как безмерно он устал.

Пригласив компанию в дом, я, первым делом поставила чайник:

- Видок у Вас, товарищ старший лейтенант, как с брошюр, "их разыскивает милиция".

- Кто бы говорил… - Прищурился участковый, рассматривая мою футболку в «узорах» кошачьей шерсти.

- Умойтесь, отдохните немного, а? - Попыталась я сгладить неловкость. – Чая попейте. На свежую голову легче преступников ловить.

Лопоухий сержант, взгромоздившись на барный стул у окна, энергично закивал:

- И похавать бы чего, раз уж Вы предложили.

- Всё будет, - не стала упираться я. - Но для начала объяснит мне кто-нибудь, что сейчас произошло на улице?

Чумаков, умывшись прямо на кухне, промокнул лицо бумажным полотенцем:

- Ничего необычного, - протянул он, прицельным броском выкидывая скомканный шарик в мусорное ведро. - Привыкайте. Теперь это наши ежедневные реалии. Люди вокруг помирают пачками, а потом возвращаются к жизни.

- Вы с ума сошли? – Запрокинула голову Марго.

Её ноготок забарабанил по столешнице, выводя меня из себя. И я протянула ей чашку в надежде, что истерика прекратится.

- Сначала наступает нулевая фаза - аффект. – Ответил старлей. - Она - самая непредсказуемая. Человек впадает в апатию, иногда даже в летаргию. Или наоборот - начинает биться в истерике. Обычно, эти состояния чередуются. Подходите вы на улице к такому гражданину, лежащему без чувств, а он вдруг резко вскакивает и нападает, пытаясь отведать плоти. На данном этапе люди ещё осознают себя. Но психоз может спровоцировать любой триггер - резкий звук, движение, определённое слово.

- Так с Ирой было! – Не сдержалась я. – Она просто завертелась волчком и заорала, буквально ни с чего…

- Хорошо, что дверь отпереть не додумались, - вздохнул Петренко, макая пакетик в кипяток.

- На данном этапе люди уже заразны, но еще не столь опасны, - продолжил рассказ Чумаков. – Скорее, не стабильны. Вслед за нулевой фазой наступает полная деградация личности, и человек перестаёт себя осознавать, впадая в психоз. Заключительная стадия заболевания - смерть организма, с последующей... Реанимацией? - Участковый защёлкал пальцами, подбирая подходящее слово. И, потерпев неудачу, продолжил. - В общем, физически, человек умирает, и все процессы в теле приостанавливаются. А затем он снова возвращается к жизни. Выглядит это устрашающе. – Поёжился старлей. Взгляд его устремился в окно. Он замолчал, переваривая пережитое. - Наш судмедэксперт предполагает, что вирус передается через слюну и укус. Значит, и через кровь тоже. Поэтому, любыми способами избегайте попадания органических жидкостей на лицо и тело. Особенно в глаза и на слизистые.

- На нулевой фазе, - подхватил рассказ Петренко, - у человека развивается лихорадка. По предварительным прикидкам, длится она от нескольких часов, до суток, в зависимости от ресурса организма. Но все неизбежно заканчивается гибелью. Сегодня видели «дядечку», который «перегорел» за полчаса и сожрал кота, пока мы с его женой заполняли протокол.

- Ужас какой! – Прикрыла глаза Маргарита. Накладные ресницы задрожали, как крылья экзотической бабочки, и по гладкой щеке скатилась слеза, оставляя дорожку на пудре.

- Посмертное бытие тоже вызывает некоторые вопросы. – Вздохнул участковый. - Убить ходячий труп – сложно. Обязательное условие – необратимое повреждение мозговых центров, а без огнестрельного оружия это почти невозможно. Особенно для дам, вроде вас. – Чумаков заметил, как я сморщилась, и поспешил загладить бестактность. – При всём уважении, но это – факт. Пробить череп не так-то просто. А попасть в глазницу – ещё сложнее, когда мертвец вихляется, туда-сюда. В его планы входит обед, а не смерть. Это нужно понимать…

- А хорошие новости есть? – Уставилась я на Петренко, самозабвенно поедающего печенья из вазы.

- Таки да, - смущённо улыбнулся он, закрывая пакет. - «Бешенного» - можно укокошить любым способом. Прям как обычного человека. Но проходит время, и он восстаёт, становясь в разы более опасным по причине слабой уязвимости к травмам.

- В общем, не надейтесь, что зараженный вас поймет, пожалеет и отпустит. – Отхлебнул из кружки старлей. - Бейте точно в голову. А если сомневаетесь в своих силах, лучше вообще избегайте контакта.

- Это можно, - прошептала я, глядя, как мои припасы исчезают в бездонном желудке сержанта. Довольный Петренко уплетал конфету за конфетой, не взирая на молчаливое порицание командира.

- Мы тут скооперировались со смежным отделением полиции, - подвёл итог Чумаков, отставляя вазочку со сладостями подальше от сослуживца. - Их начальство тоже в курсе и не препятствует такому исходу. Будем содействовать друг другу по мере сил. Как-то нужно поддерживать порядок.

- А что – начальство? – Спросила я, ощущая, как лёгкий холодок пробирает поясницу, поднимаясь всё выше, к лопаткам.

Глава 6: Безысходность

Увидев на пороге незнакомцев, кот, забыв о гостеприимстве, выгнулся кочергой и с воинственным кличем, двинулся вперёд, на Жужу.

- Никогда не замечала в нем суицидальных наклонностей, - пробормотала я и, не смотря на протесты, сгребла "лихого рубаку" на руки, от греха подальше.

Жужа, как и положено истинной леди (тем более, такой комплекции) и ухом не повела.

Аккуратно обнюхав кота, старательно пытающегося доминировать, собака, спущенная с поводка, пошла знакомиться с новым жилищем...

"А ведь её необходимо не только кормить, но ещё и выгуливать, - не без ужаса подумала я. - И пацана на улицу не отправишь, если утром хочется спать. Отмазка "это твоя собака" в условиях апокалипсиса больше не действует".

- Как питомца зовут? - Прервал мои размышления Миша, нежно поглаживая за ухом отчаянно упирающегося котяру.

- Альф, чаще - Альфик. - Протянула я, мысленно сочувствуя привыкшей к спокойствию животине. - Полное имя - Альфонс, но он на него принципиально не отзывается.

- Я бы тоже не отозвался, - усмехнулся не по годам смышлёный пацан.

Подозреваю даже, что с ним может быть интересно, если не закапризничает, скучая по родителям.

- Итак, ты живешь в зале. - Обозначила я сразу свои границы. - Спальню не отдам. Зато в твоей комнате есть большой телек. И если уж в школу ходить не надо, то я не прошу тебя жить по режиму. Муштра и воспитание - это совсем не моё. Но всё же парочка просьб у меня имеется.

- Какие? - Оживился пацан, почуяв близость ночи, проведенной за приставкой.

- Не мусорить и не раскидывать вещи. Даже в конце времен я всеми руками "за" чистоту. Уважать нужды друг друга и не наглеть. Ну и последнее - я гуляю с собакой, ты - моешь ей лапы. Пожалуй, на этом всё. Если тебя что-нибудь не устраивает, или тебе что-то нужно, не стесняйся, говори. Попытаемся решить проблему, как взрослые. По рукам? - Выжидательно уставилась я на парня.

- По рукам, - нагнав на лицо серьёзности, кивнул он и пожал мне руку.

А затем, не выдержав напряжения, оба мы рассмеялись.

- Сейчас я отлучусь ненадолго, на совет жильцов, а ты пока можешь разобрать свои вещи и занять свободные полки. На плите есть курица с рисом, если вдруг ты голодный.

- Разберусь, - деловито подбоченившись, парень схватил рюкзак и потащил его в зал. А следом отволок туда же лежанку Жужи, больше напоминающую мне огромный, застиранный матрас.

На свой страх и риск, отпустив кота в свободное плавание, я спросила:

- Жужа сегодня гуляла?

- Мама вывела её утром, сразу после ухода участкового. - Ответил пацан, потрепав собаку за холку. - Мы с ней гуляем дважды в день.

- Хорошо. Что-нибудь придумаем. - Расстроилась я, предвкушая, вопли Маргариты, когда собака справит нужду на клумбу под её окном. Выводить Жужу дальше подъезда я точно не рискну. Желательно, вообще не отходя от двери... Конечно, такой большой псине нужно движение. Лучше всего - частная территория.

"Может стоить поговорить с Петренко? - подумала я. - В его большом хозяйстве одной животиной больше или меньше - особой разницы нет."

Накинув куртку, я спустилась вниз, где уже потихоньку начали собираться жильцы. Взбудораженная последними новостями толпа протяжно гудела.

Петренко о чем-то оживленно беседовал с двумя пожилыми женщинами. Чумакова на месте не было.

- Вы уже видели этих... Заболевших? - Спросил меня подтянутый, сухонький мужчина, лет шестидесяти. - Или народ, как всегда, преувеличил масштаб трагедии?

- Четырежды за сегодня. - Честно призналась я. - Вы сами-то на улице были?

- Да я на больничном, с радикулитом, - поднял «дядька» майку, гордо демонстрируя шерстяной бандаж. - Еле хожу. Ждём с женой дочь с работы. Уже должна вернуться, но сегодня что-то задержалась…

- Не поднимайте панику раньше времени, - попыталась я успокоить соседа. - Сейчас наверняка с транспортом проблемы. Уж водители маршруток точно столкнулись с этой напастью раньше нас. И кто-то из них принял здравое решение - укрыться дома. На улицах еще вчера было не спокойно. То закричит кто, то "Скорая" пронесётся... - Повело меня было не в ту степь, и я быстро прикусила язык. - В общем, если бы что-то произошло, то Вам бы обязательно позвонили. - Скривила я душой. Да мне и самой категорически не хотелось верить в худшее.

На этой минорной ноте подъездная дверь отворилась, и в нее вошел Чумаков. Рядом маячила пара патрульных. Коротко кивнув Петренко, он поднял руки вверх, призывая жильцов к тишине.

- Пожалуйста, все вопросы потом, - пришёл сержант на помощь командиру. - Послушайте, что скажет товарищ старший лейтенант!

Коротко откашлявшись, Чумаков, устало присел на радиатор. Порывшись в увесистой папке, он поднял над головой распечатки оперативной сводки:

- Оставлю их тут. Кто захочет, сможет потом ознакомиться. Итак, наши коллеги из Королёва перестали выходить на связь. Балашиха еще держится. Электросталь пока что тоже на плаву. Общими силами оперативников, при активной поддержке мотострелковой части, основной наплыв зараженных был подавлен.

- Ну, слава Богу, - выдохнула Баба Нюра, и Маргарита автивно закивала, поддакивая соседке.

- Потери, к сожалению, тоже есть. – Нахмурился Чумаков. - Пострадавших сотрудников уже отправили на карантин. Сейчас я скажу вещи, которые многие из вас сочтут странными и даже кощунственными, - сморщился участковый, инстинктивно поглаживая ссадину на лице. - Все вы, наверное, хоть раз смотрели фильмы про зомби. Ожившие трупы, поедающие человеческую плоть...

По подъезду прошел недоверчивый гомон, и старлей замолчал, давая людям время переварить информацию.

- Нет, я не сошел с ума. Телевидение убеждает вас, что с вирусом активно борются и даже побеждают его. Но всё это – чушь. Беспорядки на улицах, должны доказать вам обратное. Если мы сами не защитим себя от волны нежити, то ничто нас уже не спасёт. Мертвецы не спят, не устают, не знают жалости. Всё – чего они хотят, оторвать от вас шматок побольше и сожрать его. – Опустил глаза участковый.

Глава 7: Первая ночь

Поздние майские сумерки накрыли город постепенно. Прозрачной траурной вуалью заволокло парк, пруд и вечно гудящее шоссе, расположившееся под окнами.

Бескрайнее людское море, бурлящее от остановки до сквера и днём и ночью, заметно поредело.

Немногочисленные прохожие да заунывный вой милицейских машин изредка нарушали гулкую тишину. Люди засели по домам. Не так, как в эпидемию "Короны", которая, казалось, всерьёз никого не напугала.

На сей раз, лишенный официальной информации и запуганный хаосом, народ действительно затих. Забрался поглубже в норы, надеясь переждать "период нестабильности".

"Блажен тот, кто верует," - учит нас древняя книга. А жив и здоров, тот, кто думает, планирует и грамотно умеет распределять ресурсы.

Очень скоро, человек, привыкший к изобилию, оголодает и выползет из норы, чтоб наполнить лабаз столь необходимым для его спокойствия продовольствием.

- Тогда-то и начнётся настоящее пекло, - всплеснул руками сержант, уплетая баранку за баранкой. - Я столько "ужастиков" пересмотрел за годы своего курсанства, ты не поверишь! - Воскликнул он, прожёвывая огромный кусок, и тут же осёкся. - Можно на "ты"? Мы, вроде как, ровесники, все дела. На работе официоза за глаза хватает. - Красноречиво приставив палец к виску, сержант изобразил самоубийство.

- Валяй, - дала добро я.

- Ну, так вот, - продолжил он. - Зомбиапокалипсис там всегда развивается по одному сценарию: толпы тупых, медлительных зомби, каким-то неясным, противоречащим банальной логике образом, пожирают человечество. И лишь маленькая группа выживших противостоит огромной толпе, прячась, испытывая лишения... Короче, ты поняла.

Я кивнула и поспешила отхлебнуть душистого чая, пока тот не остыл.

- У меня всегда возникал вопрос - "как"? Ведь трупы безмозглые и медленные. Ускользнуть от них - не составляет труда. Главное - не тупить, разгуливая голяком. И не дать себя укусить, загнав в угол. Все!.. Ну, а дальше, конечно, наступает тотальный экономический коллапс... И мир неизбежно в него проваливается. ТЭЦ и АЭС перестают функционировать, электроэнергии нет. Все производства встают... Это не логично, но иначе фильма бы не было!.. Например, знаешь, что сделала сегодня Загорская ГАЭС? - Глаза Петренко восхищённо загорелись. - Понимаешь же, да, весь масштаб? Многокилометровый, режимный объект. Мммм?

- Даже не представляю, - честно призналась я.

- Вот и отлично! Я тебе расскажу, - еще больше воодушевился Петренко. А мне-то казалось, что его возбуждение давным-давно приняло свои пиковые формы. Далее случится инсульт и придется вызывать "неотложку".

- Ты только дышать не забывай, - усмехнулась я, ощущая, как уши постепенно сворачиваются трубочкой от громогласности общительного сержанта. - Вон, покраснел, как помидор. И не кричи, пожалуйста, Мишку напугаешь.

- Так вот, - немного сбавил тон Петренко. - Начальство ГАЭС выпустило распоряжение, что позволило работникам перевезти на территорию предприятия свои семьи. Сегодня папе его друг звонил - с придыханием рассказывал, как они переоборудуют старые корпуса под семейное общежитие. Патрули на территории усилили. КПП закрыли. И вуа-ля! Проблема отсутствия электроэнергии в Подмосковье, считай, решена. Тому же примеру последовали многие предприятия Москвы и области. Многочисленные ТЭЦ, ГЭС и некоторые градообразующие объекты режимного типа.

- Ничего себе, - удивилась я.

- Наш "Машзавод" тоже продолжил функционировать. - Улыбнулся Петренко. - У меня там тесть начальником службы охраны работает, а родной батя – его подчинённый, вроде как. – Они меня чуть до инфаркта не довели – такое рассказали, - сверкнул глазами сержант, шумно втягивая кипяток. - Вчера произошел показательный инцидент. Вышел парень в ночную смену, на котельную. Ну, сама понимаешь, как там у них всё устроено. Несколько сотрудников в смене. Один "солдат спит, а служба идёт", потом меняются. Хорошо, что закрылся в кладовке, а не задрых на диване в комнате отдыха. Повезло - заболела голова, и он, как кошак, "уполз помирать" в темноту и тишину, на мягкие, чистые бушлаты. Проснулся от того, что сработала аварийная сигнализация, да так громко, что этот звон буквально "пробудил его к жизни". Вышел парень из кладовки и охренел. Стены алым измазаны, на полу разлита большущая лужа краски. Пошёл по следам вандалов, попутно ловя «флэшбэки» из «ужастиков». Кое-как добрался до "Комнаты приема пищи", а там труп обглоданный валяется. И понял парнишка, что на полу совсем не краска была. Сначала его долго тошнило на труп, а потом он сбежал обратно, в свою кладовку. Поскользнулся на куске плоти, обтёртом о порог, снова натошнил... - Мечтательно протянул "полисмен".

- Ой, - икнула я.

- Отошёл "парняга" от первого шока и вызвонил начальника смены. - Захрустел печеньем сержант. - Тот незамедлительно вызвал службу охраны. Как раз-таки мой папка и прибыл в тот злополучный корпус. Заражённого, что схарчил напарника, нашли за котельной - тот поедал зайца. Как «дядя» ушастого поймал - ума не приложу. Отложив десяток кирпичей, опытные сотрудники ВОХР подкрались к зомби сзади – повезло, что тот увлёкся трапезой...

- Фуф, притормози с подробностями, - сморщилась я, откладывая баранку. – Дай мне дух перевести.

Отхлебнув чая, Петренко ухмыльнулся:

- Ладно. Перейду в щадящий режим. Короче, двое кое-как скрутили "нарушителя", третий – надел наручники. На голову набросили ватный бушлат, ибо задержанный всячески выказывал агрессию и даже пытался кусаться. Батя сразу заподозрил неладное и решил проявить осторожность. Для верности, завязали рукава на шее, и повели "буяна" к коменданту. Там его заперли «от греха» в кутузке и стали ждать приезда полиции. За патрульными подтянулась и "Скорая". Пока службы заполнили все протоколы. Пока вкололи мужику седативное (к слову, безрезультатно), началось самое интересное. Аварию на котельной приехала устранять дежурная служба. Ну и наткнулась там на третьего парнишку - насилу удрали. Снова вызвали "ВОХР". А те, уже, в свою очередь, почуяли неладное - ну, не может обглоданный мужик, потерявший столько крови, так носиться! Опечатав ворота корпуса, дежурные удалились к коменданту - решать, что дальше с этим «бардаком» делать. Приехавшая по заявке полиция сразу же сорвалась с места и тоже всласть поохреневала. Представь себе: ночь, темень, что у негра... А у калитки под фонарём мужик топчется, будто выкупался в крови. Обезвредили его, короче, обернули шторой и понесли в направлении проходной. Вот ужаса-то было у тёток-охранниц. Полиция несёт мимо кровавый свёрток, а тот активно барахтается… Толстая, начисто сырая гардина обвисла до пола, обнажая обглоданную ногу. Мерзость еще та!

Глава 8: Пленница

Свернувшись калачиком в кресле-кровати, Алла задремала. Разбуженный ночным инцидентом Мишка тоже уснул без задних ног... Не помешали ему ни разговоры на кухне, ни периодические отлучки сержанта на балкон с целью отравить организм дежурной дозой никотина.

"Крепкие у парня нервы, - подумала я. - настоящий солдат. Ест за двоих и спит при любой возможности... Может, конечно стресс сказался - вымотался за день".

Отловив Петренко у туалета, я зажала его в угол навязчивыми расспросами:

- Как сказать Мише, что мама мертва? И папа, скорее всего, тоже. Что станет с Аллой? Жалко девчонку. Совсем одна здесь. Как она будет выживать?

- Полегче-полегче. - Возмутился шёпотом сержант, аккуратно отстраняясь от меня на полшага. - Что за психологическая атака? Давай, разгребаться с проблемами по мере их поступления. Парень пока не спрашивает о родителях - это раз. Два - Аллу пообещал приютить у себя Алик. Отвезу их чуть позже в частный сектор. Сам в Субботино живу. Мы в каком-то смысле, соседи. Ну, перекантуются пару часов в отделении, ничего криминального.

- А ты ему доверяешь? - Яростно зашептала я, сбавляя тон до минимума. - Бандитская у него рожа. Где гарантии, что он не продаст девчонок в рабство или не продолжит эксплуатировать в этом мерзком занятии?

- Гарантий нет... - Призадумался Петренко.

- Власти уже, как таковой - тоже. Все держится на чистом энтузиазме таких, как вы с Чумаковым! - Вспомнив о лейтенанте, я испытала болезненный укол... - Сам говоришь, криминал попрёт изо всех щелей!.. Ну нельзя оставлять там девчонок одних, безоружных. Возможно, голодных. Душа болит, - почти взмолилась я, по собачьи, жалобно глядя в глаза сержанту.

- Вошла во вкус "спасательства"? - Изумленно взглянул на меня Петренко. - А еще вчера эта девушка притворялась кухонным креслом в ответ на стук в дверь.

- Да иди ты! - Не сдержалась я. И болезненно ткнула пальцем сержанта в плечо. - Вот сам потом будешь жалеть, ночами не спать. Подумай, ну кому они нужны? Целый дом баб! Одни, в деревне.

Вывернувшись из моих "цепких лап", сержант скрылся в туалете. А я осталась, не солоно хлебавши, в растерянности, под дверью.

"Что с нами будет дальше - ума не приложу, - с тоской подумала я и отправилась восвояси, оставив Петренко в уединении. - Пускай, посидит, обдумает все как следует... А когда напряжение спадёт, вернёмся к разговору".

***

Ровно в восемь утра ожил домофон, взбудоражив сонную Аллу и Аликмеда, задремавшего в кухонном кресле.

Хмурые патрульные, едва появившись на пороге, мгновенно потянули носом.

- Кофе как пахнет! - Мечтательно пробубнил высоченный блондин, похожий на витязя из русских сказок. И скосив око на здоровенную чашку капучино в моих руках, изобразил скорбное лицо. - А мы всю ночь на ногах - ни маковой росинки во рту не было.

Мысленно я закатила глаза так глубоко, что, казалось, они уставились прямо на Алика, неловко примостившегося за моей спиной: "Проходной двор какой-то... Пора открывать доходный дом и кафешку при нем. А за постой брать съестными припасами и прочим продовольствием. Ибо если и дальше всё покатится такими темпами, то деньги вообще потеряют свою актуальность".

Нехотя выйдя из сортира, Петренко окинул недовольным взглядом дежурных:

- Ну, где вас носит, ребята? Я уже час, как дома должен дрыхнуть. Аж скулы сводит от недосыпа…

- Дааа, форс-мажор, будь он неладен, - махнул ручищей богатырь в полицейской фуражке. - Пока определили в обезьянник шпану, обнёсшую супермаркет. Пока довезли до больницы одного из них... Поранился стеклом, громя витрину, подлец эдакий. В травмпункте нас развернули, с порога поглумившись, что царапины надо зеленкой мазать, а не "к доктору носить"... У них сейчас есть дела поважнее, цитирую: "Раненных по своей же глупости «гопников». В общем, пришлось своими силами промывать рану, накладывать повязку. И только мы собрались выдвигаться за вами, как парень вдруг скуксился - стал буянить и жаловаться, что кровь не останавливается. Орал что-то про полицейский произвол, отчего под окна кутузки пришла толпа мертвецов... Хорошо, что на месте оказался Сергеич...

- Местный судмедэксперт, патологоанатом и просто забавный дядька, - вполголоса пояснил мне Петренко.

- Он-то и предложил шпанёнку его рану зашить - та оказалась глубокой и действительно кровила безбожно... А обезболивания-то и нет. Гопник, чтоб не ударить лицом в грязь перед "коллегами по цеху" отказываться от возможности не стал... Но еще не знал толком, что ему предстоит. Короче, такого ора Сергеич никогда в своей жизни не слышал – избаловался, привык работать исключительно со смирными клиентами... И сделав неудачный стежок, отхватил ногой, простите, в рожу. Как итог, "судмед" без сознания - "брык" на пол и затих. Гопник, все еще теряющий кровь, медленно, но верно, тоже начал заваливаться. Из ноги иголка торчит. Видя, как он бледнеет на глазах, снова повезли парня в "травму". Пока оформили, затем наложили швы, прошел еще час. Так и живем. - Развел руками "детина". - Отлеживается сейчас в КПЗ. Сергеич с фингалом сидит в машине - ждет, пока мы возместим ему моральный ущерб. Такие дела...

- А что там в городе? – Неуверенно пожевал губу сержант.

- На улицах сейчас не спокойно. - Махнул рукой второй патрульный. - Двенадцать вызовов за ночь. В основном, по части взбесившихся трупов. Особенно жаль девчонку с Победы. Дворы там не шибко благополучные… Ввалился к ней домой пьяный сосед. Она его знала и зачем-то открыла дверь. Подумала, наверное, что требуется помощь. Да прогадала - добрая душа... Наряд вызвала бдительная бабуля, живущая этажом ниже. Услышала крики и топот. Заподозрила неладное... Приехали мы, а там два трупа. Ходят еле-еле... синюшные, вонючие, аж жуть!.. А самое главное - погибла девица от «ножевых». Ни укусов на ней, ничего... А всё равно превратилась после смерти. И мучителя своего, спящего рядом пьяным сном, загрызла. Так-то...

- Началось, - привалился к стене сержант, уставившись на меня. - Живые люди становятся опаснее мертвых. Чувствуют безнаказанность. Всегда, как наступят черные времена - войны, эпидемии, голод - непременно вылезают всякие упыри, типа этого... Хорошо, если просто обворуют или изнасилуют! Но они же убивают! Кровушки хочется... - С отчаянием в голосе воскликнул Петренко. – Вангую! В городе скоро станет совсем небезопасно... Да и вблизи городов тоже. Нужно что-то делать. - Взглянул он на товарищей. - Если военные не подключатся, всё - "хана". Всякая погань совсем страх потеряет. Что там решило их начальство насчет долгосрочного сотрудничества?

Глава 9: День второй

Выйдя из подъезда, Петренко первым делом огляделся, разыскивая полицейский "бобик". Пустынная улица - лишь несколько машин на ближайшей парковке да двое зомби, убитые сержантом ближайшей ночью, валяются под деревом.

- Эй, мы тут, - услышал сержант знакомый голос патрульного и завернул за угол. - Пропустили "Скорую", - пояснил тот, усаживаясь обратно в машину.

- А где наш "пассажир"? - Удивлённо спросил Петренко, не заметив в "УАЗике" Аликмеда.

- Так, всё. Скрутили его при попытке к бегству и посадили под замок. - Махнул рукой патрульный. - Он, как только вышел из подъезда, прям будто с цепи сорвался. Сначала рванул от нас по лестнице, но «не свезло» - споткнулся и кубарем полетел с крыльца на землю. В общем, оказал сопротивление при задержании. Получил по лицу, теперь сидит смирно. Все сакральное действо заняло от силы, минуты две. Неужели, не слышал?

Петренко лишь отрицательно помотал головой:

- Теперь его необходимо как-то «следакам» доставить.

- А что он натворил? - Поинтересовался патрульный.

- Да, как бы выразиться помягче? - Нахмурился сержант. - Вместе с подельниками рабынь держал, принуждал к занятию проституцией. Классика жанра – куча девиц без паспортов. Тут, поблизости, в первом подъезде бордель был, буквально до этой ночи... Проверить бы его надо, прежде чем уедем.

- Не вопрос, - ответил патрульный. И позвав с собой напарника, вылез из машины. - Веди.

- А ещё нам понадобится отряд «Омона» - сгонять в Субботино, прочесать один домик. Там братья этого «субчика» держат барышень взаперти. – Сбавил голос на полтона сержант. – Как там полковник? Не передумал ещё - объединять усилия со смежными ведомствами?

- Ведёт переговоры с командованием местных частей. Хочет попросить побольше людей в патруль. В МЧС уже согласились поддержать его инициативу насчет создания пунктов временного размещения для горожан. Но это - крайняя мера… Очень надеется Олег Валентинович, что придёт «Росгвардия» и крупной техникой подавит волну заболевших. А, судя по темпам, через три-четыре дня они просто заполонят улицы.

- Лично я в поддержке «Росгвардейцев» совсем не уверен. – Покачал головой Петренко, и патрульный расстроенно вздохнул. – Скоро каждый сам за себя будет.

- Твоя правда, - нехотя протянул он. - Военные идут на контакт неохотно и, наверное, предпочтут отсидеться за стенами. У них там есть всё для долгой обороны: провизия, боеприпасы, медикаменты какие-никакие. Нахлебников им точно не надо. Но попросить помощи в организации ПВР для людей – вполне можно.

- Поживём – увидим. – Философски ответил сержант, но смутные сомнения уже вовсю терзали его беспокойную душу.

«Система разваливается, прямых указаний из столицы как не было, так и нет. Что нас ждёт…» - Подумал Петренко, ощущая, как подкатывают усталость и бессилие.

Подойдя к "бобику" с тыла, Петренко заглянул за решётку:

- Как сидится? Удобно?

- Сойдёт, - ухмыльнулся Аликмед.

- Скажи мне, сколько народа вчера было в квартире? Проститутки, клиенты. Может, кто ещё, не помнишь?

- Нет, - помотал головой Алик. - Всю память твои друзья мне отбили.

- Ну, нет, так нет, - хищно улыбнулся Петренко. - Сочтёмся еще, когда ты в сортир захочешь.

Отойдя в сторонку, сержант выудил из кармана смартфон:

- Алло! Варя? Спроси у Аллы номер квартиры. И сколько людей, предположительно, было в борделе? - Перетаптываясь с ноги на ногу, Петренко дошел до патрульных и, махнув рукой, увлёк их за собой.

***

Набрав наугад номер квартиры, Петренко приготовился к долгому ожиданию, но неожиданно быстро услышал женский голос:

- Кто там?

- Полиция. Открывайте. - Ответил патрульный.

Послышался гулкий писк домофона, и неизвестная дама повесила трубку.

- Ночью в подъезде шастали двое зараженных, так что аккуратно. - Предупредил коллег сержант, придержав мыском тяжелую дверь. - Быстрые, в фазе бешенства. В борделе, скорее всего, тоже все мертвы. Главное - чтоб не разбрелись, куда глаза глядят.

- Сколько их там?

- Девчонка, что была с задержанным - Алла - рассказала, что вечером в смену вышли семь "жриц любви", включая ее. Плюс еще охранник, помимо Аскарова. Ну и точно один клиент, из-за которого и начался весь кипиш. В общем, рассчитываем на то, что человек десять там есть. Скорее всего, тот ценитель продажной любви не был единственным. Но Алла не знает, что творилось в соседних комнатах.

Распахнув настежь дверь, сотрудники полиции первым делом прислушались. Тишина. Затем в нос ударили запахи сырости и подвала.

- Будто кошка сдохла, - поморщился патрульный.

- Наш бордель - на третьем этаже. - Указал в направлении лифта сержант. И нажав кнопку вызова, тут же отпрянул назад. Двери мгновенно открылись, а из лифта, как чёрт из табакерки, вывалился зомби. Мужчина: свежий, опрятный, в строгом деловом костюме. Плашмя завалившись на пол, он завертел головой и, увидев поблизости Петренко, схватил его за брючину. Пытаясь высвободиться, сержант лягнул зомби, затем ещё раз, но тот ухватился за ногу мёртвой хваткой и с неожиданным усилием рванул ботинок на себя. Отойдя от первого шока, один из патрульных вскинул табельное оружие и короткой очередью пробил кадавру голову:

- Готов.

Зайдя в лифт, Петренко сморщился:

- Интересно, сколько он здесь просидел? Вонь несусветная.

***

Добравшись до нужной квартиры, полицейские лишь подивились стоящей в ней тишине…

Дверь оказалась незапертой. И толкнув ее прикладом, один из патрульных аккуратно зашёл внутрь.

- Чисто, - прошептал он, сворачивая на кухню.

В длинном коридоре, не смотря на ясное утро, стояла кромешная тьма. Всему виной - глухо зашторенные окна с непроницаемыми гардинами. Всё для того, чтобы случайные прохожие не разглядели лишнего.

Включив свет в прихожей, Петренко бесшумно подкрался к двери, ведущей в зал. И, заглянув в щель, молча отшатнулся.

Глава 10: Партизаны

Отправив замученного Петренко домой, Чумаков зашёл в опорный пункт. В просторном помещении для ожидания просто яблоку некуда было упасть. Народ, гомонящий на все лады обступил дежурного. Разрываясь между телефонными звонками и "людским цунами", захлестнувшим целиком и полностью вместительный холл, задёрганный дежурный на секунду остановился, закрыл глаза и, на сколько хватило "дыхалки", гаркнул: "А ну-ка, тиииииихо!!!"

Грохочущая толпа на секунду присмирела, но следом загалдела с новой силой.

- Где все? - Спросил участковый, с трудом пробравшись к "окошку" дежурного.

- Из диспетчеров - я один сегодня. Галкин и Манукян - на выезде. Начсмены, три водителя и прочие патрульные - просто не вышли на работу.

- Хреново, - нахмурился Чумаков. - А эта делегация? - Указал он рукой за спину. - Все в "народную дружину"?

- Ага, - передал дежурный бумаги участковому. – Вот, держите. Переписал народ пофамильно. С адресами и телефонами. Каждый сам там отметился.

- Отлично, - похвалил его лейтенант, разглядывая потрёпанные странички, исписанные сверху до низу разномастными строчками. И, развернувшись к толпе, громко и четко крикнул. - Мне нужно уладить еще несколько вопросов. Придется подождать минут пятнадцать. Объявлю пока критерии первичного отбора. Судимые по любой статье могут сразу покинуть помещение.

Двое мужчин в кожанках возмущенно переглянулись.

- Даже не пытайтесь сей факт оспорить. - Пресек любые недовольства лейтенант. - Далее: приоритет, конечно, отдается тем, у кого есть охотничья лицензия и личное оружие. Есть тут такие? Поднимите руки.

Четыре руки незамедлительно взлетели вверх. Пожилой мужчина в серой куртке с гордостью пробасил:

- Тридцать лет охочусь. Да и внук мой, - хлопнул он по плечу молодого, рослого парня в бейсболке. - Тоже не промах. С двадцати шагов белке в глаз попадёт!

- Весь в деда, - расплылся в улыбке парнишка.

- ЧУдно! - Кивнул Чумаков. - А служащие силовых структур и работники охраны у нас имеются?

Еще пять рук: одна женщина за сорок и несколько мужчин различных возрастов.

- Познакомимся позже, - ответил лейтенант, подводя итог. - Ну, и может, есть спортсмены, занимающиеся стрельбой в тире или еще где? А так же люди, прошедшие подобную подготовку во время армейской службы?

Еще двенадцать человек откликнулись на призыв.

- Великолепно. Все, имеющие оружие и навыки стрельбы - в приоритете. Жду вас у себя первыми. - Улыбнулся Чумаков, удаляясь в кабинет. – Все остальные тоже смогут внести свой посильный вклад. Не переживайте, товарищи. Каждый из вас полезен и важен. Все смогут послужить во благо.

Оставив толпу на попечение вконец одичавшего дежурного, Чумаков захлопнул дверь и принялся обзванивать коллег, не явившихся сегодня на службу.

В итоге ответил только один:

- Лейтенант, ты в своём уме? – Возмутился он. – Видал, что творится в городе? Я на такое не подписывался. Хочешь угробиться за идею, валяй! А я умываю руки!

И, услышав в трубке короткие гудки, Чумаков набрал номер офицерского общежития. К телефону подошёл сержант Ковалёв:

- Здорово, лейтенант, «чего хочу»?

- Людей не хватает, - пожаловался Чумаков. – У Никонова уже мозоль на ухе. На выезды отправлять некого – одна бригада вышла на службу. Кинь клич. Нам хотя бы ещё две машины укомплектовать, и жить можно. К тому же, «опорный» осаждает толпа добровольцев. Их бы прямо сейчас пристроить к действующим патрульным, в усиление. А людей в отделении – нет. Галкин с Манукяном по вызовам рулят. Сами, без водителя. Короче, помощь сейчас не будет лишней. Дёрни всех, кто не с суток, ибо в городе паника, и телефон не замолкает.

Повесив трубку, Чумаков отдышался и вызвал первую «партию» желающих.

- Ивановы мы, - кивнул лейтенанту высокий мужчина в форменном бушлате.

- Внука тоже зовите, - благодушно ответил Чумаков, морально приготовившись нырнуть с головой в работу.

***

Примерно через час из общежития перезвонил сержант Ковалёв:

- Отправил к вам трёх «добровольцев», но большего не обещаю. Сам отосплюсь сейчас хорошенько и выйду в ночь, потому как четверо «наших» к полудню просто свалили. Взяли жён, детей, вещи и укатили в неизвестном направлении, без объяснений. Скорее всего, рванули в деревню. Но надеяться на их помощь уже не стоит. И работать ночью, скорее всего, будет некому.

- Ах, ты ж, самка собаки! – Выругался раздосадованный Чумаков.

- Она самая, - вздохнул Ковалёв. – Ещё двое клятвенно пообещали мне выйти в ночь. Но это уже работа на износ. Они только утром с суток пришли.

- Отзвонюсь попозже Петренко. Пусть отоспится. Сам останусь. Плюс вы с ребятами… Итого пятеро, не густо – на целый район. – Совсем расстроился лейтенант. – Попробую выпросить людей у начальника отделения. Но у них, наверное, хаос почище нашего.

- А что в «Управлении» говорят? – Спросил Ковалёв.

- Ничего. – Вздохнул лейтенант. – Молчит наше УМВД, как рыба… Телефоны не отвечают. Съезжу сегодня туда, как только разберусь с «партизанами». А ближе к вечеру, отправлю самых «прокачанных» из них в патруль, вам в нагрузку. Всё. Больше никаких идей у меня нет. Захлёбываемся мы. – Вздохнул Чумаков, нервно теребя зажим на галстуке.

- Обзвоню сейчас всех, кого смогу, - заверил лейтенанта Ковалёв. – Нужно точно знать, на кого мы сможем рассчитывать в ближайшие дни, раз пошла такая «пьянка». Отбой.

И, повесив трубку Чумаков поднял взор на пышную даму, лет пятидесяти:

- Простите, - сгладил он паузу в разговоре. – Где, говорите, Вы служили?

- Так у нас, в воинской части прапорщиком была. В прошлом году вышла на пенсию, - лучезарно улыбнулась женщина. – Последние годы служила на складе, имею боевой опыт и наградное оружие. Хочу защитить своих внуков от этих… - она задумалась, брезгливо поджав губы, - зомби?..

- Именно, зомби, - кивнул Чумаков. – Почему все так избегают этого слова?

Глава 11: Варя

- Жужа хочет писать, - с места в карьер нырнул взбудораженный Мишка, без стука влетая в спальню с поводком наперевес. За его спиной, не решаясь войти, переминалась с лапы на лапу беспокойная Жужа.

- Который час? – Хриплым голосом пролаяла я, вскакивая на постели.

В следующий раз точно буду закрываться, не надеясь на чувство такта смышлёного восьмилетки.

- Одиннадцать. – Выпалил Мишка, кидая мне на кровать поводок. - А ещё у Вас мобильный звонил. Два раза. Он на кухне.

- Давай, на «ты». Так проще. – Попросила я мальчика, натягивая одеяло до носа. – Ты позавтракал?

- Ага, - кивнул парень и потрепал Жужу за ухом, проталкивая её ко мне в комнату. Собака при этом упиралась, как могла, не решаясь без спроса войти в спальню.

- Так, дорогая, - свесилась я с кровати, ложась всем телом на Жужу, - дай мне минут пятнадцать, и я вся твоя. Справишься? – Заглянула я карие, осмысленные глаза собаки. – А ты, - посмотрела я на Мишу, - будь джентльменом, пожалуйста. Выйди из комнаты, дай мне одеться.

Минут через десять, натянув спортивный костюм и почистив зубы, я выползла в тамбур, держа на поводке подвывающую Жужу.

- Прости, красавица, - провела я рукой по густой, блестящей шерсти, - в следующий раз обязательно погуляем пораньше.

И, натягивая поводок до отказа, Жужа понеслась вниз по лестнице, заставляя меня хвататься за перила от страха. В целом, в подъезде стояла тишина. Впрочем, как и всегда. Никаких подозрительных криков, не считая звуков кинофильма, доносящихся, как обычно, из соседней квартиры.

Соседи – это вообще отдельная тема для разговора. Не могу вам похвастаться, что мне с ними хоть раз повезло. А переезжала я часто, пока не нашла квартирку своей мечты в историческом центре города, где мы с котом обитаем и по сей день.

Лично мне, всегда, куда бы я не поехала, попадаются глухие любители боевиков, либо «противозачаточные» соседи - громогласное семейство, выясняющее все вопросы между собой и с чадами посредством топота и крика. Их дети всегда капризны, а способы воспитания – незатейливы.

Иногда мне казалось, что соседи сверху изучили на досуге азбуку Морзе и теперь шлют мне сообщения с неким кодом, который я обязана расшифровать и ответить им тем же, иначе они не уймутся. И, если это игра, то где же «стоп-слово»? Почему вместе с ключами от жилья не выдают ещё и инструкцию, как выживать в этом хаосе? Или только я испытываю крайнее неудовольствие, когда в десятый раз за ночь за стенкой орёт чужой малыш или пятый выходной подряд сосед, вместо сна и отдыха, штробит без передыха одну и ту же стену?

Подумав о соседях, я вспомнила Ирину и немного расстроилась. Ведь она была приятной девушкой. Возможно, слегка суетливой. Иногда несдержанной по отношению к близким, но всё же положительной. Почему мы раньше не познакомились?

И пусть она иногда ходила на каблуках по квартире, сейчас я не скривлю душой, если скажу, что скучаю по этим звукам – топоту Мишки над головой, даже по их противной попсе, периодически служившей мне своеобразным будильником. Когда за окном конец света, проснуться можно только от криков или от заунывного воя сирены… Быть разбуженным «звуками жизни», если можно так выразиться – непозволительная роскошь в наше время. И я благодарна вселенной, пославшей мне Мишку, Жужу и Аллу… И даже не затыкающегося ни на секунду Петренко. И Чумакова…

«Блин… Лейтенант. Что с ним сейчас? Жив ли он?» - Невольно подумала я и настроение моё вконец испортилось.

Отворив подъездную дверь, я размотала поводок и выпустила изнемогающую Жужу – орошать ближайшие кусты физалиса. Оглядевшись вокруг, я приметила пару зомби, нерешительно переминающихся у ближней мусорки. Смотрят в другую сторону. Один из них что-то жуёт. Даже не буду присматриваться, иначе не позавтракаю…

В небольшом сквере, расположившемся вдоль домов, сегодня немноголюдно. И все же, народ, уже отчетливо почуявший приближение «смутных времён», осаждает ближайшие магазины в попытках раздобыть товары первой необходимости.

Владелец продуктовой палатки – Ашот – наварил на окна решётки. И торговля, идущая раньше крайне бойко, не останавливается даже сейчас, когда рядом замаячили ходячие трупы. Его сыновья с гарротами на длинных палках отлавливают подходящих вплотную к палатке кадавров и отводят их на заваленный телами пустырь за помойкой.

Там их поджидает ещё один брат с монтировкой. И приставляя острым краем железяку к глазнице, одним ударом молотка пробивает мозг заражённому…

Любопытно люди адаптируются к окружающей действительности… Пожалуй, только в кино, всё в их взгляде на мир остаётся прежним. И они беспечно продолжают натягивать на себя короткие шорты, разгуливая по руинам города в поисках пропитания.

Бывшие советские граждане бывают даже чересчур адаптивными. Пережившие все варианты нестабильности, женщины в возрасте с тяжелыми, спортивными сумками, спешили из магазинов, укутавшись, кто во что.

От души развеселила меня стройная, высокая дама в хоккейной маске под шапкой-ушанкой, наглухо завязанной у подбородка.

«А это решение, - невольно задумалась я, заглядываясь на ее стройные ноги, затянутые в элегантные кожаные штаны. Икры прикрывали высокие сапоги на танкетке. А торс – короткий болоньевый плащ. – У зомби просто нет шансов.»

И хотя, далеко не все подошли к вопросу защиты так обстоятельно, но большинство, не смотря на погожий денёк, не спешили оголяться.

Кратковременный дождь, прошедший поздним утром, сменило тёплое солнце. И воздух наполнили абсолютно летние запахи – влаги, первых цветов, прелого дёрна и прошлогодней, сухой травы, ковром устилающей тенистый сквер.

Зелень, уже проросшая на клумбе, так жадно и быстро тянулась к солнцу. Мир воскресал после долгой зимы. Из холода и мрака выбирались на свет Божий яркие, тонкие травинки, напоминая нам о непрерывности бытия. Что-то уходит навсегда, взамен же всегда приходит новое. Поколение за поколением. Из года в год…

Глава 12: Первые звоночки…

День неумолимо клонился к вечеру. Проезжая главной дорогой в направлении Субботино, Чумаков с особенным неудовольствием отметил, насколько много покойников уже шаталось по улицам.

Медленные, отвратительные и грязные, они совсем не походили на обычных горожан. Хаотично бредя вдоль дорог, одни из них реагировали на проезжающие мимо автомобили. Другие - подолгу стояли, застыв как гипсовые статуи. Из ступора их выводили лишь редкие прохожие, ещё бегущие по делам, в надежде укрыться от оживших трупов за стенами домов.

Ближайший супермаркет, на который Чумаков так рассчитывал, встретил его тёмными окнами. Сотрудники магазина давно разошлись, активировав сигнализацию. Красный огонёк, циклично мигающий за стеклом, привлёк несколько зомби. И теперь они стояли, прижавшись вплотную к окну, мерно раскачиваясь в такт его мерцанию.

Выезд к банку перекрыли полицейские машины. Хмурый опер, приметив старлея в окно, коротко кивнул ему в знак приветствия. У дверей в ряд лежало несколько тел. Чёрный брезент растрепал сквозняк. Тревожное шуршанье ткани отдавалось гулом в переулке. Витрина банка, оформленная к майским праздникам, пошла трещиной. У порога скользким киселём размазана кровь.

Толпа людей, сгрудившихся в холле, испуганно озирается на снующих в помещении полицейских. Худой майор, одетый по форме, в порядке очереди опрашивает потерпевших. Бледный, измученный патрульный хмуро составляет протокол, оперевшись на шаткую стойку при входе. Хлипкая пластмасса шатается, повинуясь размашистым движениям его руки. Парень явно торопится. Рация на его ремне трещит, не умолкая.

К трупам, лежащим вдоль бордюра, уже начали подтягиваться первые мертвецы…

Судя по всему, люди умерли не от укуса, и теперь их запах привлекает безмозглых кадавров из ближайшего двора. Звонкий хлопок, и один из оперов снял ушлого мертвеца, уже нацелившегося обглодать голень, торчащую из-под брезента.

Привалившись носом к стеклянной двери, мальчишка, лет десяти, с тревогой выглянул на улицу. Подоспевшая вовремя мать испуганно охнула и прикрыла сорванцу глаза ладошкой. Брови её сошлись на переносице, а на смену испугу пришёл гнев. Губы женщины зашевелились, щёки покрыл яркий румянец. Неловко взяв сына за руку, она увела его в зал - подальше от страшной сцены.

«Мда… Люди массово ринулись снимать свои сбережения… Опасаются, что позже не получат и рубля. Что вполне возможно…» - Подумал Чумаков, тормозя на перекрёстке. Движение серьёзно застопорилось из-за карет «Скорой».

Вырулив к светофору, старлей едва не наехал на подростка. Девица лет шестнадцати неспешно шла по мостовой. Капюшон закрывает лицо. В карман тянутся яркие проводки.

«Всё ясно. Заткнула уши, и всё по барабану… Опасно, однако!», - рассудил Чумаков и от души посигналил, но так и не дождался реакции. Девчонка лишь медленно брела вперёд, глядя под ноги.

Поравнявшись с ней, участковый присмотрелся к тинейджеру. Бледная кожа, шаркающая походка. Глаза голубые – не подёрнуты смертной плёнкой… Вроде, обычный подросток…

«Может, что-то случилось? – Забеспокоился Чумаков, вглядываясь в лицо девице.

И только он решился покинуть машину, как ветер растрепал капюшон - наружу выбилась прядка светлых волос. Липкая от крови, она пристала к щеке, но девочка даже не подумала её убрать.

Застыла. Смотрит вникуда. Спина неестественно выгнулась. Кисти рук подрагивают в такт музыке. Ноги напряжены.

«Похожа на «шуструю», - подумал старлей. – Её оставлять не стоит».

Тогда Чумаков посигналил ещё раз. Девица дёрнулась, выходя из каталепсии, и резко бросилась к машине, заставляя Вадима отпрянуть от окна. Острые кулачки забарабанили по стеклу с нечеловеческим рвением.

«Совсем ребёнок, - с тяжестью на сердце отметил Чумаков, разглядывая в окошко «бобика» скуластое, искаженное ненавистью личико. – А загрызёшь кого-нибудь, как взрослая, к гадалке не ходи».

Заглушив мотор, лейтенант приоткрыл боковое окно, ровно настолько, чтоб «мертвячка» учуяла запах. Неспешно вытащил из кобуры пистолет, просунул его дуло в образовавшийся зазор.

Девица уже бесновалась, прильнув вплотную к стеклу. Исступлённо уцепилась за его край, пытаясь пролезть руками в машину.

Рыча от злости и нетерпения, она колотилась в окошко, пока Чумаков не собрался с мыслями и не выстрелил. Всё произошло, как во сне. Никогда ещё Вадиму не приходилось убивать детей.

Мешком обвалившись на асфальт, девица затихла. Капюшон слетел, освобождая тугие, льняного цвета хвостики. Провод наушников вылетел из смартфона и Чумаков с трудом узнал в ремиксе знаменитый хит Бона Джови.

- Да. Теперь это наша жизнь, - прошептал он, обращаясь к мёртвой девушке. А. может, он уговаривал сам себя?

Повернув ключ в замке зажигания, Вадим, с тяжёлым сердцем двинулся за город.

***

Около четырёх, подхватив из деревни Петренко, Чумаков заехал в опорный пункт, где и оставил своего заместителя – координировать дальнейшую работу прибывших по месту «партизан».

В зале ожидания терпеливо сидели Ивановы, получая первичный инструктаж от патрульных. Евгений Александрович, попросивший называть его просто «дедом», и внук Вова старались не пропустить ни единого слова высокого, седовласого прапорщика, громогласно вещающего на всё отделение об азах патрульной службы.

Глава 13: Реальность

Под вечер, в прихожей раздался звонок, и Алла подбежала к домофону, мурлыкая нараспев:

- Кто там?

Жужа и кот мгновенно заняли позиции зрителей в первом ряду. Вообще, нужно сказать, что к исходу второго дня, Альф немного привык к незваным гостям и перестал выражать своё презрение.

Ещё утром, забравшись на подлокотник дивана, он старательно обнюхал грустного Мишу и, устроившись на руке, подтянул пушистую задницу поближе к его лицу, заставляя мальчика фыркать и смеяться.

- Так выглядит доверие, если ты кот, - подбодрила парня я, и Миша с широкой улыбкой гордо наглаживал шерстяного оккупанта, пока тот не устал от ласк и не уполз в «задиванье».

Но в целом, не смотря на компьютерные игры и наши с Аллой попытки его расшевелить, Мишка вступил в самую неприятную фазу принятия – горевание. Кажется, он, наконец, осознал, что родителей не вернуть, и прежняя жизнь навсегда осталась в прошлом. Для каждого из нас, без исключения. Все мы что-то потеряли: как минимум, возможность свободно передвигаться и жить без страха. Как максимум, близких, стабильность и веру в светлое завтра.

- Отопри дверь, - окликнула Алла Мишу, уходя на кухню. – А то котлеты сгорят. В ожидании гостей она сильно разволновалась и постоянно крутилась перед зеркалом, то собирая волосы в густую косу, то расплетая их и разбрасывая по плечам золотистым каскадом.

Я же, кинув украдкой взгляд в небольшое зеркало, без особых стараний взбила свои «три пера», ни на что в сущности не рассчитывая… И в порыве чистоплотности, решила поменять полотенца в ванной, попутно загрузив «стиралку», пока та ещё работает: «Кутить, так кутить!»

Войдя в квартиру, Петренко первым делом кинулся приветствовать Жужу:

- Ух, ты! Бернский зенненхунд! Какая ты красотка, - присел он на коленки перед собакой, от неожиданности, попятившейся назад.

- Дай ей время к тебе привыкнуть, - выйдя из ванной на выручку Жуже, я потянула за рукав любвеобильного сержанта. – Она же дама! А ты к ней сразу ручонки тянешь. Это так не работает.

- Давно я не ухаживал за барышнями, - рассмеялся сержант. – Прошу простить.

И не имея возможности пощупать Жужу, он сгрёб рукой ничего не понимающего кота. Затравленно озираясь, Альф с ненавистью посмотрел на меня, не найдя поддержки. И почёсывая недовольного кошака за ухом, Петренко поплёлся с ним на кухню, где Алла уже ждала своего «избавителя» с приготовленными ей разносолами.

- Проголодались? - Лучезарно улыбнулась она, ставя тарелку перед сержантом.

Глаз Петренко загорелся, и грех – его судить за это. Аппетитная котлета, посыпанная зеленью, салат из свежих овощей и воздушные, крепко взбитые пики картофельного пюре. Такой набор кого угодно сведёт с ума.

Но идиллию нарушил Чумаков. Плюхнувшись в кресло за спиной сержанта, он сунул нос в его тарелку и закатил глаза:

- Петренко как на работу поесть сюда ходит. Ты не лопнешь, сержант?

- Мужчина должен хорошо есть, - залилась краской Алла.

«Тааааак, - подумала я. – Ничего хорошего. Кажется, девка втюрилась в глубоко женатого сержанта».

- Запас продуктов не резиновый, - продолжил Чумаков «нравоучать» заместителя. – Какой бессовестный, прожорливый подчинённый мне попался. Ест и не краснеет! С нас причитается, - улыбнулся он мне, - завтра же принесём вам чего-нибудь вкусного. А то мы уже третий день на ваших лугах пасёмся.

- Безнаказанно, кстати. - Набросившись на котлету, буквально истекающую ароматным соком, Петренко закатил глаза от блаженства. - Как в детском садике…

- Это комплимент? – Встрепенулась Алла.

- Самый настоящий, - поднял палец вверх Петренко, набивая в рот побольше пюре. Далее его речь стала совсем нечленораздельной.

- Давайте, и Вам котлетку кину, товарищ лейтенант? – Подмигнула девушка Чумакову. - Маленькую, вон ту, - указала она лопаткой на шкварчащий, румяный комочек фарша.

- Ну, если только маленькую… - неуверенно протянул Чумаков, сглатывая слюну. – Мы вообще-то по делу пришли.

- Все дела после ужина, - Алла мгновенно превратилась в «строгую мамочку». – Иначе желудки себе «посадите». - И, сердобольно подложив благодарному Петренко ещё одну котлету, она уселась за стол, благоговейно глядя, как плоды её трудов исчезают в бездонных желудках служителей закона.

***

Положив в тарелку еды, я позвала Мишу ужинать.

- Аппетита нет, - отмахнулся мальчик и, погрузившись в книгу, отвернулся к стенке.

Придя на кухню, первым делом я набросилась на Петренко с просьбами:

- Надо бы побеседовать с Мишей, по-отечески… Как-то его приободрить… Совсем пацан сине-серый в последнее время. А я, честно говоря, не знаю, с какой стороны подступиться. Способен ли разум восьмилетки адекватно воспринять творящееся вокруг? Тем более, что он остался без родителей, с чужими людьми. – Неуверенно прошептала я, смотря во все глаза на полицейских. – Не умею я общаться с детьми. Не могу и не хочу бередить его раны. Но и так оставлять всё тоже не стоит.

- Куда увезли его батю? – Спросил Петренко у лейтенанта, но тот лишь пожал плечами. – И каковы шансы, что он не умер, застряв в первой фазе?

- Небольшие, - прошептал лейтенант, озираясь на дверь, за которой в наушниках лежал Миша. – Поэтому лучше не врать парню, давая ложные надежды… Мол, придумают лекарство, соберут всех болезных и исцелят весь мир. В лучшем случае, пройдут годы. А скорее, этого вообще не случится.

- Только не рубите с плеча, - заёрзала на стуле Алла. – Парню и так сейчас не сладко.

Удалившись в зал, Петренко с Чумаковым о чём-то долго беседовали с Мишей.

Выждав минут двадцать, я присоединилась к ним с кружкой сладкого чая. Изредка всхлипывая, Миша лежал отвернувшись к стенке. Петренко, устроившись на полу, осторожно поглаживал его по вихрастой макушке.

- Всё перемелется, будет мука, - приговаривал он еле слышно. – Вот увидишь.

Жужа, умостившись вдоль хозяина, положила пятнистую морду ему на руку. Обхватив собаку за шею, Миша уткнулся в густую шерсть.