(не) Суррогатная мама

Глава 1

- Проходите, Алина. Вас ждут, - приветливая медсестра подталкивает меня к двери, за которой состоится моя продажа. Или продажа меня на девять месяцев. Я чувствую себя тряпичной куклой, ноги не слушаются, руки словно онемели, и, кажется, вместе с мозгом. Его парализовал страх. Причем, по-настоящему суеверный, мистический, будто я собираюсь участвовать в каком- нибудь ритуале черных магов. Не знаю, может, кто-то легче и проще относится к этому, но не я. Пока сдавала анализы, убеждала себя, что это  стандартная медицинская процедура. И чуть ли  не «все так делают». Сейчас же у меня в голове настоящая каша с осколками битого стекла.  Мне кажется, что становлюсь на пути природы, давая неизвестным мне людям возможность иметь малыша, когда она против. Потом бросает в дрожь от мысли, что я должна отдать ребенка, который будет жить во мне, откликаться на мои прикосновения, трогательно выпирать пяточку или локоток. Как если бы я отдала Мишку, когда он родился. И от этого паника еще больше заворачивает меня в свой кокон, вытягивающий, словно паук, все жизненные силы из своей жертвы.

 - Алина, не волнуйтесь вы так. Вы делаете доброе дело, - еще одна подбадривающая улыбка и я открываю дверь.

Перед глазами все расплывается, но я должна взять себя в руки, чтобы не выглядеть имбецилом. Это мой единственный шанс получить деньги и распрощаться с прошлым. И я не имею права его упустить. Кое-как собираю из жалких лохмотьев самообладания что-то похожее на адекватность и выдавливаю: 

- Добрый день!

- Здравствуйте, Алина, - отзывается манерный женский голос.

Пытаюсь осмотреться, но перед глазами все плывет от волнения. Кабинет для переговоров. Кажется, что находишься не в клинике, где каждый угол дышит или физической, или душевной болью, а в каком-то уголке для релакса в дорогом пансионате. Все для комфортного общения клиентов. Светло –розовые дорогущие обои. Зеленый угол из экзотических растений.   Огромный аквариум с яркими петушками. Удивительные рыбки, окруженные разноцветным сиянием собственного «оперения» - слитые в круглый веер плавники и хвост!

Я намеренно останавливаю на них взгляд, трусливо оттягивая момент визуального  «знакомства» с генетическими родителями будущего малыша. Меня предупреждали, что это не самый приятный момент, потому что в таких делах собеседование может быть жестче, чем при приеме на работу. Им мало увидеть результаты анализов, важно убедиться в адекватности сурмамы и наличии у нее положительных качеств. Например, отсутствие истеричности, воспитанность, умение не поддаваться эмоциям.

Мысли бешеным галопом проносятся в голове, пока я ищу, куда примостить свое, пока еще не беременное тело. Тело, которое пока принадлежит только мне.

- Садитесь, - ровный мужской баритон, с легкой хрипотцой, вздергивает  меня и тут же безжалостно бьет разрядом молнии прямо в сердце, выбивает искры из моих и без того оголенных нервов. Не может быть! Нет! Это у меня от страха звуковые галюцинации!

Я почти стекаю в кресло, возле которого, оказывается, почти рядом стою. Сердце стучит так, что, кажется, его могут услышать и потенциальные работодатели. Отчаянно пытаясь утихомирить сумасшедшее биение, я поднимаю затуманенный взгляд на тех, для кого я буду вынашивать малыша. Вернее только на мать. На отца я боюсь смотреть, будто это мифическая Медуза Горгона, обращающая в камень любого, кто осмелится посмотреть ей в глаза.

На уютном белом диване, который по закону налаживания доверительного  общения расположен по диагонали от кресла, сидит молодая пара. Яркая блондинка с ногами, как у Камерон Диас, от ушей. Это заметно даже в таком положении, потому что они практически не прикрыты. Единственное, что не видно трусов, которые чудом спрятаны под ярко-красным куском ткани, заменяющим платье. Вся до такой степени ухоженная, гламурная, что кажется просто журнальной обложкой, которая вот-вот вернется в картинку. Тонкая, что называется, осиная талия и роскошная грудь. Мужчина, чей голос меня чуть сознания не лишил, так же, как и жена, удобно откинулся на спинку дивана, закинув ногу за ногу. Я залипла на его начищенных до блеска, ценой в мою годовую зарплату, туфлях, потому что до судорог боялась взглянуть ему в лицо и убедиться, что мне не показалось. Ну пожалуйста! Пожалуйста! Господи, сделай так, чтоб я ошиблась! Чтоб это был не он! Иначе я просто не смогу! Не выдержу!

- Итак, Алина, выходим из состояния замороженной личинки и начинаем диалог. У меня нет времени на то, чтобы ждать, пока вы установите ментальный контакт с моими туфлями. Меня зовут Максим Михайлович, мою жену Стелла Игоревна. Мы просмотрели вашу анкету, на первоначальном этапе вы нас устроили. Осталось выяснить, чем вы дышите, - каждым словом будто бьет наотмашь.

 «Воздухом, как и все», - хотелось съязвить в ответ на его барскую пренебрежительность, но горечь буквально обжигала душу, оставляя рваные проплешины боли. Это он. Моя боль и первая и единственная сумасшедшая любовь. Тот, из-за кого я ревела до опухших глаз. Тот, кто разбил вздребезги мои розовые очки. Тот, кто перечеркнул мою жизнь.

Только со мной такое могло произойти! Если жизнь макнула в дерьмо, то по полной, чтоб захлебнулась! Он меня даже не узнал! Я изо всех сил впилась ногтями в ладони, боясь заплакать. Я выдержу. Должна выдержать!

Теряюсь в своих ощущениях. Даже не теряюсь, а разрываюсь между двумя жгучими, острыми, как бритва, желаниями. До дрожи боюсь, что он меня узнает, и тогда, скорей всего сделка отменится. Каким бы он ни стал просчитанно-циничным дельцом, но доверить вынашивание своего ребенка женщине, которую растоптал однажды, это, по мне, просто кощунственно. А с другой, отчаянно хочется увидеть хоть немного раскаяния в этих равнодушных серых глазах, со стальным оттенком властности и безразличия ко всему.

Кем я была для него? Провинциальной влюбленной дурочкой? Приятный бонус от летней ссылки?

- Почему вы решили стать суррогатной матерью? – припечатывает он мою растерянность, заставляя взбодриться и четко отвечать на поставленные вопросы.

Глава 2

  Стиснув зубы, я едва удержался, чтоб не шандарахнуть ни в чем не повинной дверью.

 И это я тот человек, который искренне считал, что может познать дзен? Серьезно?! Сейчас у меня внутри кипело, как в адском котле. Просто хотелось рвать и метать. Во мне полыхала ярость тигра, загнанного в клетку.

Сколько раз нужно повторить, что терпеть не могу, когда меня называют Максик, чтоб дошло до ее блондинистого мозга? Максик, кексик, пупсик, куксик?! Меня выворачивает, когда слышу подобное!

Бесит это само по себе, а уж сверху того, что из всех женщин, готовых стать суррогатной матерью, Стеллка выбрала именно ее, иначе как злым роком не назовешь. Такое ощущение, что я где-то сильно накосячил, и теперь счета за этот грех приходят пачками.

Юношеская злость, обида вдруг захлестнули и грозили утопить в своем мутном водовороте. Я понял, что не смогу сейчас адекватно общаться с потенциальным клиентом и, наплевав на крупную сделку, отменил встречу.

Беру тайм-аут. В загородном доме сегодня никого нет и не будет, значит, я могу себе позволить просто выходной. А если честно, мне до чертиков захотелось напиться, забыться, проспаться и наконец, хоть немного разобраться, что творится на душе. Меня чуть ли не лихорадило. Зачем она появилась в моей жизни? Наивная чистая ромашка, которая оказалась обычной вертихвосткой.

А я ведь собирался наперекор всем жениться! Не зря дядька тогда, увидев ее фотку, процитировал: «Влюбившись в ямочки на щеках, мужчина по ошибке женится на всей женщине».

Я с ума сходил по этим безумно привлекательным ямочкам на щеках. Поцелуй ангела еще, кажется, их называют. Да я реально тогда съехал с катушек! Все мои девочки, тачки, клубы вдруг показались такой дешевкой по сравнению с ней! 

Сейчас я хотел остановить поток воспоминаний. Хотя бы до того момента, как приеду домой и налью полный бокал виски. Но нет. Они лезли внаглую, как малолетки в ночном клубе готовы залезть в штаны первому же реальному кексу.

В то лето в нашей компании появилась Алина. Раньше они с матерью жили в областном центре, ютились в общежитии. Потом ее мать вышла замуж за местного «кулака», как сказали бы раньше. Первый парень на деревне. Пардон, мужик. Крепкое крестьянское хозяйство, коровы, свиньи и всякая пернатая живность. В общем, жених завидный.

Моя Вера Васильевна пичкала меня с детства парным молоком и домашним творогом с его домашней фермы, так сказать от «отечественного  производителя». Ну и соответственно, вываливала на меня все новости. 

Клим Нефедов не так давно овдовел, и поскольку вдвоем  со своей матерью с хозяйством  не управлялся, привел в дом новую жену, бонусом к которой шла здоровая и скромная дочь.

Я не любитель выслушивать сплетни, но бабуля, как местный авторитет, считала своим долгом делиться со мной «светскими новостями».

- Ну и дура Надька –то! – сокрушалась она, познакомившись с новой хозяйкой усадьбы. Девка растет, свой угол, какой-никакой ей нужен. А она, балда, совсем мозги потеряла. Продала комнатенку-то! Нет, оно, конечно, Клим – мужик видный. Даже завидный. Вокруг него местные перезрелые невесты лисами вьются. А он видите ли, городскую взял. Она сговорчивая, свекрови не перечит, в хозяйство влилась, как с рождения в деревне жила. Да и Алинка – помощница. Не лежебочничает.

Обычно я слушал бабулин бубнеж фоном, как радио. Но почему-то именно этот выпуск «Сарафан- радио» меня заинтересовал.

Смешливую девчонку с умопомрачительными ямочками на щеках я прозвал про себя Малинкой. Ее сводный братец, точная копия папаши – серьезный и немногословный, принес пакет с моим худи, баночкой малины и запиской.

«Максим ! Спасибо большое за то, что не дали мне замерзнуть. Возвращаю вашу вещь и в качестве комплимента от заведения – нашу малину. Такой в округе ни у кого нет. М. Алина»

Вроде ничего особенного, но меня обуял прямо охотничий азарт. Макарова Алина - М. Алина. Малина. Малинка. Как бы я хотел тебя согреть! Причем не надев на нее худи, а сняв все, что на ней есть. А на ней есть смешные хлопковые трусики, настоящие девчачьи. Это я подсмотрел, когда ветер рванул ее легкий сарафанчик, оголив аппетитные ножки и круглую попку, плотно упакованную в эти самые белые, высокие, плотно облегающие.

Алик привел ее к нам в компанию, а она не рассчитывала, что вечер выдастся холодным – пришла в легком сарафанчике. Замерзла, покрылась пупырышками, как гусенок, но уходить было неловко - нам для мафии нужен был человек.

Я отдал ей свою одежку и получил такой взгляд, за который можно порвать любого, кто приблизится к ней.

- А вы не замерзнете?

Смешная! Мы в одной компании, плюс - минус ровесники, а она мне выкает.

Хотя мои двадцать два года и ее восемнадцать – это небо и земля. Я думал,  что мне уже и хотеть нечего. Кажется, прошел все этапы эволюции.

И лишь маленькое зудящее желание, которое меня не отпускало меня почти неделю, - это она. Малинка. Смешная. Вроде ничего особенного. Простушка, на которую дома я бы не обратил внимания, но здесь, на фоне провинциальных красоток, которые старательно изображают из себя моднявых штучек, она выглядит просто раритетом, настоящим анахронизмом. Хотя и не в моем вкусе однозначно. Я люблю стройных, подтянутых, для которых фитнес-клуб – это второй дом. А эта – как сдобная булочка. Не толстая, даже не упитанная, а какая –то крепенькая, будто еще на рассталась со щенячьим жирком. Симпатичная, или можно даже сказать больше – русская красавица в представлении художников девятнадцатого века. Или же эпохи социалистического реализма. С толстой русой косой, большими голубыми глазами. Кажется, сейчас обернет косу вокруг головы, подоткнет подол ситцевого сарафана и пойдет серпом снопы жать.

А моя буйная фантазия уже рисует меня барином, объезжающим владения. И вот останавливаю лошадь, любуюсь ее отточенными движениями, крепкими голыми ногами и говорю.

- Хватит, красавица, поедем со мной.

Глава 3

В голове творилось не пойми что, поэтому даже не удивился, осознав «задним числом», что проскочил на красный свет. И это меня чуть –чуть вернуло на землю. Никогда в жизни я не нарушал так грубо правил. Не к чести моей будь сказано, но бывало даже и под градусом приходилось садиться за руль, но лихачество и понты на дороге считаю просто признаком слабака, который не знает, как выпятить свое гнилое «Я».

Мысли о прошлом немного анестезировали состояние шока, в котором я пребывал, увидев Малинку. И непроходящую злость на деда! Черт бы его побрал! Нельзя так говорить, но по- другому не получается. Я понимаю, кто платит, тот девушку и танцует. И я чувствую себя этой девушкой, которую не просто «танцуют» во второй раз, а всячески имеют. Причем совсем не в  миссионерской позе.

Я зол. Трижды зол. И даже не так. Я в ярости. Он всегда был манипулятором. Ему за счастье было стравить своих сыновей, внуков, как пауков в банке, и наблюдать. Да, он с нуля раскрутил бизнес, дал работу всем членам семейного клана. Но до этого бросил жену, много лет не общался с детьми. И я уже познакомился с ним, когда он призвал к себе всех «наследников» и устроил раздачу благ.

Я тогда еще не особо вникал в тонкости семейных отношений. Просто безмерно образовался, что теперь я могу получить все, что хочу.

Это сейчас у меня стойкое ощущение, что эти блага – как «беспроцентный» кредит от дьявола. Вроде замечательные условия, а там очень мелким шрифтом прописано, что ты продал душу.

До сих пор из головы не выходит отвратительная сцена.

« - Итак, мои дорогие внуки. Вы все являетесь акционерами нашей компании. И знаю, что правдой или неправдой хотели бы получить и мой пакет акций, и контроль над компанией. А это большая ответственность. И, следовательно, как только я соберусь выйти «на покой», у меня должен быть достойный кандидат, который не угробит дело, которое я создавал вот этими руками! – Дед демонстративно потряс раскрытыми ладонями, подчеркивая тем самым значимость своего заявления. – Я намерен сделать своим преемником того, кто более основательно устроен в жизни. Не прогуливает работу, имеет семью и детей, ради которых он будет грызть землю, как я. Поэтому рекомендую завести их в ближайшее время, чтоб я мог оценить. Ну, а кто не успел, как говорится, тот опоздал. Семейные ценности – это основа основ!

Меня тряхонуло тогда не по-детски. Я вкалывал, как проклятый, на благо компании, а он еще будет выбирать? Из меня и двух, прости господи, амбициозных говнюков, которые размахивали своими престижными дипломами. А на деле не могли применить и десятой доли того, чему их учили.

С дедом никто не смел спорить, иначе из кормушки вышвырнет. Это понимал и я. Но своей яркой внешностью и «изюминками» характера я пошел в него, поэтому такой несправедливости моя душа не вынесла. Понимая, что пру на носорога, я все ж рыпнулся.

- Михаил Степаныч! При всем уважении к вашей царственнной особе, позволю себе высказать свое мнение. Весьма недальновидно основывать выбор преемника лишь на основе кроличьих показателей. Не факт, что тот, кто настрогает кучу малышни, способен будет так же управлять компанией.

Ну и ожидаемо прилетело.

- Максим, ценю твою широту мышления, но в данном случае свое мнение можешь засунуть себе глубоко в задницу, - сверкнув холодной сталью взгляда, припечатал дед. Ясное дело –есть два мнения – мое и неправильное. И он явно не хочет учитывать мое. Едва сдерживаясь, чтоб не сказать чего покрепче, я лишь отгавкнулся.

- Не могу.

- Что не можешь?

- Мнение в задницу засунуть.

Дед на миг растерял свою царственную презрительность, удивленно вскинув кустистую бровь.

Насладившись хоть минутным, но торжеством, я пояснил.

- Там уже мой красный диплом МГУ все место занял…

Причем это была далеко не шутка. Поступая в универ, я знал, что буду работать в семейном бизнесе. И был уверен, что дипломы экономиста (минуточку! красный) и управленца гарантируют мне приличную должность.

 Ага – ага!

После настоящего собеседования с дедом с предоставлением оригиналов дипломов и курсов, которые я мимоходом прошел, я получил, наверно, первый в жизни пинок сапогом по самолюбию.

- Ну что ж, Максим, бумажульки – это, конечно, хорошо. Но учитывая, что опыт у тебя пока есть только по кабакам шляться да по девкам, начнешь с должности курьера.

А там посмотрим, как ты себя покажешь.

Я сначала подумал, что дед просто по ушам мне решил поездить. Эдичка, которого мне с детства в пример ставили, принес диплом Бауманки и сразу в отдел аналитики. Славик, еще один братец –кролик, сказал «фи» нашим вузам - он учился в Лондоне. И его пристроили в отдел коммуникаций. И тоже сразу! Или для тех, кто учился за бабки, есть привилегии?

Нет, я, конечно, мог бы взять денег у отца и открыть какую-нибудь фирмочку по типу «Рогов и копыт» и жить припеваючи. Но амбиции пальцем не размажешь, и я, что называется, закусил удила. Дед с нуля создал корпорацию. А я с нуля начну карьеру!

И таки начал. Два месяца был на побегушках у «взрослых». До зубовного скрежета бесило все, но я упирался рогом и делал вид, что для меня это лишь игра. Хотя кулаки прямо чесались набить морду своим братцам за их снисходительные ухмылочки.

И лишь после того, как я поработал белкой в колесе, меня взяли в отдел экономической безопасности. Дослужился до руководителя и лишь затем добрался до топ-менеджерского кресла. Правда, я б в него так и не сел, если б не женился. И опять -таки по наводке деда. Как же топ-менеджер будет вести переговоры, если сам еще сопляк? Каждый солидный инвестор наверняка трижды подумает, прежде чем согласится на сотрудничество. Хотя тут я понимаю, как работают стереотипы. Кольцо на пальце, фотография семьи на рабочем столе – это некие гаранты добропорядочности и основательности.

Теперь же дед затребовал детей. Ребенок как ключ-карта, которая открывает неограниченные возможности. И тут дедова протеже и моя супруга в одном лице выкинула фортель. Вернее, она сама, может, и не додумалась бы, но мама сказала…    

Глава 4

А что выбрал я? Кресло топ-менеджера и охрененную зарплату? Возможность возглавить компанию? Получить неограниченную свободу? Но моя свобода сейчас – это свобода медведя в зоопарке. Несколько метров и решетка. Но ведь до сегодняшнего дня меня все устраивало?! Да!

Я даже смирился с тем, что Стелка не хочет рожать. Не сразу.

- Максик, ну ты же понимаешь, что беременность не для меня?! У меня не хватит здоровья! Я не смогу! – начала она ныть, когда тещей еще не была подготовлена почва, и я не имел представления о растяжках, варикозах и прочих «радостях» беременных.

 - Что значит – не смогу?! Бетховен был глухим и мог писать музыку, а ты родить не сможешь, когда рожают все?

- К тому же доктор сказал, что у меня могут быть проблемы с зачатием. И пока мы будем стараться, кто-то из твоих братьев уже займет хозяйское кресло. А так мы можем даже рассчитать срок рождения малыша. Примерно.

Глаза ее трогательно наполняются слезами, и я начинаю чувствовать себя варваром. Или языческим жрецом, который требует кровавой жертвы… А последние слова роняют семена сомнения в моей позиции. Потом подключается тяжелая артиллерия в виде тещи…

И вот я сбегаю в загородный дом, чтобы в одиночестве надраться до поросячьего визга и выгнать из головы  дятла, который раз за разом долбит мой мозг острыми осколками воспоминаний и ассоциаций.

Вот сейчас. У Малинки и у моей жены одинаково голубые глаза. Но голубой голубому рознь… У Малинки в глазах светилась душа. Любознательность. Интерес ко всему. Лукавинка. И любовь. Я так думал.

У Стеллы, резонируя с латинским переводом имени, отражался холодный свет звезды. Уверенность в том, что она лучше всех и достойна того, чтобы ее желания выполнялись по щелчку пальцев. Ну или при помощи вот такого взгляда, от которого, еще не нагрешив, уже хочешь загладить свою вину.

Хочу диплом – на тебе диплом. Хочу собачку – на тебе собачку. Хочу ребенка – на тебе ребенка. Без хлопот, без забот. Готового.

И естественно, с первых дней за малышом будет смотреть няня. А мы будем выставлять фотки в инстаграм – «Мой малыш!», «Моя крошка», «Моя прелесть!» И свою фигуру в обтягивающем, как чулок, платье. Смотрите, завидуйте, учитесь. Вот такая я мамочка – красотка! И из этого сделать шоу.  

Почему в природе не существует отцовского инстинкта? Потому что самец ничем не жертвует ради ребенка. А мать сживается с ним, это часть ее. Проходит сквозь неудобства и боль и все ради того, чтобы двое получили продолжение себя.

И понимаю. Я не хочу ребенка из пробирки. Ребенка, который не нужен матери. Черт. И, кажется, не хочу ребенка от жены. Если наследник или наследница пойдет в бабку или мать, мне останется только застрелиться…

Или же наплевать, как я делаю до сих пор…

Наверно, во мне что-то сломалось…

Уезжая из Великино, я пообещал приехать в конце августа и забрать Малинку в Москву. Нет, я не собирался поселять ее у себя в квартире и делать содержанкой. И кто бы мне позволил! Она выбрала хороший вуз с приличной, по отзывам общагой.

Я-то рассчитывал, что, вернувшись, получу должность и легко смогу смотаться туда-сюда, забрать Малинку.  Показаться в общаге, поиграть мускулами, чтобы никому и в голову не пришло на нее глаз положить или обидеть.

Но … все пошло не так. Вместо уютного кресла и кофе, принесенного секретаршей, я получил собачью работу с графиком 7/7. Ну как же! Наш выставочный комплекс работает в выходные, и соответственно, «мальчик на побегушках» должен быть на подхвате.

Я выматывался настолько, что мечтал не о сладких поцелуях Малинки, а о сапогах –скороходах и смирительной рубашке – чтоб ненароком ни на кого не наброситься. Заикнулся было насчет выходного…Пошел прямо к деду, который меня самолично определил в курьеры.

- Михаил Степаныч, мне бы хоть один выходной? Обычные курьеры так не работают, как я!

- Обычные курьеры и не претендуют на место руководителя, - коротко, как всегда, припечатал дед. Ну что ж… в логике ему не откажешь.

Потом я решил, что Малинка - девочка самостоятельная, не заблудится. Доедет сама. А я хоть на бегу, но повидаюсь. Только позвоню…Но позвонить мне не удалось…

Мысли, крутившиеся в голове, так меня захомутали, что я реально не понял, как очутился перед воротами собственного дома. Доехал на автопилоте. Будто у меня автомобиль Тесла…

Странное дело… Вдохнув смолистый запах сосен, плотным кольцом окружавших территорию, потрепав за ухо выскочившего мне навстречу Бонда, здорового лабрадора, я понял, что не хочу пить. Мне нужна ясная голова, чтобы обмозговать какую-то мысль, пока не дающуюся в руки.

- Доброго здоровья, Максим Андревич! Вы с проверкой или с ночевкой? - выключив поливалку, спешил поприветствовать Николай. Садовник, рабочий по ремонту и сторож в одном лице.. Я хоть и поставил дом на сигнализацию, но Николай достался от прежних хозяев. И я решил его оставить, «как домового». А потом у нас появился лабрадор, так что Николай стал просто необходим.

- И тебе того ж. С ночевкой.

Бонд ластился, как дворняга, пытался своим жарким языком лизнуть лицо. Ему явно не хватало простора. Я решил размяться, выплеснуть негатив и проветрить мозги. Переодевшись в спортивный костюм, свистнул, приглашая зверя на пробежку. Можно было б, конечно, грушу поколотить, но свежий воздух должен дать мозгам ясность…

Нужно восстановить ход событий. Малинку я не собираюсь оправдывать. Просто меня не покидает ощущение, что мной тогда незаметно поманипулировали.

Первое, что я должен проверить – не Штирлиц ли моя любимая бабуля.

На бегу достаю телефон.

- Здравствуйте, Вера Васильевна!

- И тебе не хворать, внучок! Спасибо, что вспомнил про старушку! 

- Да ладно! Вспомнил! Я тебе чуть ли не каждый день звоню. О здоровьице справиться. О несушках твоих. О рассаде. А скажи-ка мне, родная, склероз к тебе еще не заглядывал в гости? – подначиваю свою старушку.

Глава 5

- Я знаю, что ты не любишь, когда тебя Максиком называю. Но, согласись? Это же так мило! Влюбленные должны иметь свой язык, понятный только им двоим. Ласковые прозвища, любимые места, свои ритуалы. Это укрепляет отношения. Ну хочешь, я тебя буду называть Медвежонком? Ты же такой большой и сильный! Представляешь, у Романовых сегодня отменилась вторая репетиция свадьбы! Так что вечер у меня свободен. Я сейчас вызову такси и приеду к тебе. Я тебе не говорила, но у меня кое-что есть. Чтоб ты не говорил, что я безответственно отношусь к будущему материнству. Целую, Медвежонок!

Очевидно, у меня был вид прибитого пыльным мешком, потому что Бонд осторожно лизнул меня в ухо, приводя в чувство. Я окончательно понял, в какую ловушку загнал себя. Поначалу я думал, что мне досталась идеальная жена. Она выигрышно выделялась на фоне стервозных красоток, у которых все просчитано до последней цифры на банковском счете мужа. Стелла казалась настоящим ангелом. Она не лезла в мои дела, предпочитая свою яркую жизнь тропической бабочки. Светские приемы, выставки, вечеринки – вот сфера ее интересов. А дома она становилась ласковой кошечкой. Ее милое щебетание было сродни щебетанию канарейки в клетке. Так же фоном. Потому что все, что она рассказывала, касалось светских сплетен, сделанных заказов в модных каталогах, предстоящих мероприятий.

Мне приятно было на нее смотреть – такая трогательно – беззащитная, для которой я центр Вселенной, создающий ей подобающие условия жизни. Обеспечивающий оптимальный режим комфорта в ее оранжерее.

Я ценил желание жены сделать нашу семейную жизнь максимально романтичной. Но в душе постепенно нарастало раздражение. Ведь все, что она делала, вычитано в журналах и получено от личного психолога. Делалось, потому что так советовали компетентные люди.

Если поначалу это забавляло, то поджатые губы в ответ на мою забывчивость уже стали подбешивать. Как? Ты забыл, когда мы впервые поцеловались? Неужели ты не помнишь, когда у нас был первый секс? Сегодня же годовщина нашей помолвки! Мы завтра должны пойти в итальянский ресторан – он освежит воспоминания о нашем медовом месяце. Не говоря уже о нашей «Книге любви», куда занесены фотографии, в файлах ее подвязка, моя бутоньерка, карточки жениха и невесты со свадебного стола и еще сотни мелочей. А карта отношений уже точно не даст забыть, что я женат. На ней обозначены места, которые связаны с чем-то значимым и не очень. Она очень гордится своей ролью семейного летописца и с удовольствием проводит «экскурсии» по своему мини-музею. Все бы ничего, если бы она не дергала меня. На днях чуть не довела до инфаркта своей креативностью. 

- Милый, я договорилась со студией звукозаписи. Ты же помнишь, что у нас есть своя песня?! Так вот. Мы должны теперь ее спеть сами и записать.

 Ага. Учитывая, что мне медведь на ухо наступил и в Италии я изъяснялся или на английском, или при помощи гугл-переводчика. А плюс то, что сама идея мне вообще не улыбается…

Непроизвольно я скривился, как от зубной боли. Все, что делала жена, было насквозь пропитано искусственностью, показушностью. Теперь я это четко понимаю.

Не надо ничего придумывать. То, что действительно тебе дорого, никогда не забудешь. Первый поцелуй. Он до мельчайших деталей и запахов записан у меня на подкорке. Как Змей-искуситель, я коварно увлек Малинку на свое место и сделал его нашим. С другой стороны от поселка. Просто удивительное место. Берег реки густо зарос ивняком, и туда можно пройти только по песчаному берегу метров двести от тропинки. А там настоящая маленькая бухта, образованная поворотом реки. С настоящим маленьким пляжем.

Малинка многое не знала в округе, и я с удовольствием знакомил ее с достопримечательностями.

Помню ее восхищенный взгляд, когда после шлепания по воде вдоль живой изгороди их ивняка  мы вдруг оказались в необитаемом месте.

- Максим, как красиво! Здесь реально не ступала нога человека! Ни кострища, ни бутылки, ни фантика!

Она восторженно крутнулась вокруг себя. Нога попала в ямку, и Малинка пошатнулась. Не знаю, на сколько бы еще у меня хватило выдержки, если бы не это. Я поймал ее и притянул к себе. Глядя в изумленно распахнутые, соперничающие с небом в синеве глаза Малинки, я забыл все на свете. Прикоснулся осторожным поцелуем к ее губам и замер. Сладкие, нежные, пахнущие малиной губы перевернули во мне все, заставили забыть, что было раньше. Я почувствовал, как на вдохе она даже приподнялась на носочках. Сжимая ладонями ее упругое, как у молодого дельфина,тела, я терял голову. Но понимал, что этого наглого, захватнического поцелуя и так может хватить, чтоб спугнуть ее. И поэтому, с трудом усмирив рвущегося жеребца, всю страсть, от которой меня пробирала дрожь, я вложил в относительно невинные ласки. Я собирал губами с ее лица, шеи, плеч невинность, испуг и трогательное смущение. Это были лучшие минуты моей жизни. Память о них не надо никуда записывать. Такое не забывается. Первый поцелуй, наше место, шутки и прозвища, которые рождались на каждом шагу.

- Мистер Горски! – шутливо насупилась она, когда я решил включить биг босса и заставить ее поцеловать меня. – Ведите себя достойно.

Она скорчила мордашку недотроги, потом хихикнула и уткнулась мне в грудь, заставив задыхаться от переполнявших эмоций.

И никуда не надо это записывать. Прав был Олег. Время – лучшая проверка чувств. Только он, гад, не сказал, что проверить- то можно. Но можно и опоздать. Я потерял Малинку. Эта мысль прошибла меня сейчас так, что я почувствовал на физическом уровне боль утраты. А вот эти все памятные открыточки, фоточки, записи – это иллюзия счастья. Муляж семейной гармонии.

Мне захотелось рычать, взрывать когтями землю, рвать клыками все вокруг, потому что я почувствовал себя загнанным в угол хищником. Зверем, на которого нацепили шелковый бантик и за лакомство заставили стоять на задних лапках. Я бесился от бессилия и от осознания того, что совершенно не знаю, что делать. Но, как говорил Наполеон, не знаешь, что делать, делай шаг вперед. Я должен узнать, почему она так поступила. На кого она меня променяла. Иначе мне не будет покоя.

Глава 6

Едва захлопнулась дверь за Максимом, я почувствовала себя воздушным шариком, у которого развязалась ниточка и он превращается в бессильный сморщенный кусок резины.

Теперь выдержать любезное сюсюканье его жены, и можно сказать, что сделан первый, нет, уже второй шаг к свободе.

- Итак, Алиночка. Мы с вами согласуем программу развития. Где и сколько вы будете гулять, какую музыку слушать, какие фильмы смотреть. Диетолог для вас разработает диету, чтобы малыш получал все необходимое. Я очень ответственно подхожу к вопросу рождения ребенка, так что если моя дотошность покажется излишней, уж терпите. Вот, внимательно прочитайте наш договор, если что –то непонятно – спрашивайте.

Стелла беззаботно чирикала, будто выбирала по каталогу приятные мелочи для дома. Да она и сама была воплощением беззаботности и разительно отличалась от тех женщин, которых я встретила в центре. У каждой тонна боли в глазах – выкидыши, неудавшиеся попытки ЭКО, килограммы таблеток и километры больничных коридоров. Жена Максима среди них как яркая тропическая бабочка.

Или это опять во мне говорит зависть? Как я ни пытаюсь придушить ее, ничего не получается. Неужели я хуже ее? За что со мной так?  

Я едва смогла проползти взглядом по пунктам – строчки от зашкаливающего волнения разбегались, виски ломило, и я боялась дышать, чтоб Стелла не поняла моего состояния. В принципе, все то, что я узнала из интернета здесь озвучено.

- Все меня устраивает. Единственный вопрос – это совершенно отдельное жилье. Вариант с загородным домом не подходит. Мне нужно каждый день быть с семьей. За исключением тех дней, которые нужно будет провести в клинике. Я готова переехать сюда, если вы снимете квартиру. Для вас же не проблема? - вытащив последние остатки бодрости, я подтвердила свое согласие и озвучила необходимое условие. Мне плевать на Подгорского, как ему плевать на меня. Это работа.

- Тогда подписывайте. С квартирой уладим, - Стелла подарила мне совершенно няшную улыбку, с какой клиенты нашего кафе встречают известие о скидке в день рождения хозяина.

Я, чуть ли не зажмурившись, подмахнула документы, и выдохнула. Все! Назад дороги нет!

- Давайте я вам вызову такси до вокзала, - работодательница уже начала обо мне заботиться.

- Спасибо, не нужно. Я сама доберусь, - еще одно усилие и я почти невымученно улыбнулась.

На негнущихся ногах я вышла из кабинета, и, дождавшись, пока Стелла впорхнет в такси, почти рухнула на лавку возле центра.

Я сильная. И не такое пережили. А сейчас просто эмоции. Я справлюсь. Вот сейчас только сердце перестанет колотиться, как очумелый заяц. Я сильная. Сильная. Рожу Подгорскому еще одного ребенка, поставлю мужа на ноги, и мы с Мишкой уедем. Чтобы, не дай Бог, опять не встретиться с этим холеным, сытым, как избалованный кот, мажором. Куда-нибудь на юг. Устроюсь горничной в санаторий или пансионат, где, наверняка, найдется комната для нас. Или сразу возьму ипотеку. Надеюсь, останутся деньги хотя бы на половину однушечки.

И Мишка в теплом климате не будет чихать без конца, и я перестану мечтать о хорошей дубленке или шубе и дорогих сапогах или ботинках на зиму. Там вполне хватит куртки и кроссовок.

Мысли о лучшей жизни меня всегда взбадривали, как морковка или мешочек с овсом, которые вешают  перед носом у ослика, чтобы он бежал за ними, не понимая, почему лакомство никак не приближается. И мое растоптанное чувство собственного достоинства, словно живая субстанция, от этих радужных мечтаний снова собралось в кучку, встрепенулось.

Я найду институт с очно-заочной формой обучения. Выучусь на дизайнера и стану модным специалистом. У нас появятся деньги, и все будет хорошо. А на экономический, куда я подавала документы, из принципа не буду поступать, чтобы ничто не напоминало о Подгорском.

Меня снова заколотила дрожь. Какой мерзавец! «Некогда ждать, пока вы установите ментальный контакт с моими туфлями!» Я все равно забуду тебя…Хотя это вряд ли…Мишка – вылитая копия Макса.

Я снова почувствовала, как кровь прилила к щекам от злости. Ведь, возможно, придется еще несколько раз пересечься, если он только не избавит нас обоих от этого. Все можно решить с помощью его куколки. Нужно пока выключить мысли о нем. Но … миссия невыполнима. Что он почувствовал, когда увидел меня? Жалость, презрение, радость от того, что не связался с нищенкой?

Я критично оглядела свои кроссовки, купленные в секонде. Принадлежность к хорошей фирме давала им шансы на долгую жизнь, но не гарантировала вечной молодости. Поэтому они были не истоптанные, как башмачки у Золушки, а крепкие, но заметно облинялые, как и я сама. Простые джинсы, футболка, на голове "хвост", которого сто лет не касалась рука профессионала.

Не такой я в своих мечтах хотела встретить Максима, чтоб он увидел, какую красавицу и умницу бросил и горько пожалел об этом, локти кусал. Я себе представлялась ухоженной, хорошо одетой, без вечно «голодного» блеска в глазах… Уверенной и счастливой. Не падающей в обморок от высоких цен. Привыкшей к роскоши…

А моя единственная «роскошь» – джинсовая сумка с декором из косичек и плетеной ручкой – из того же секондхенда износившаяся куртка превратилась в жилет, а рукава в дизайнерский аксессуар.

В детстве я не очень увлекалась рукоделием, предпочитая книги. А с появлением Мишки жизнь перевернулась, как песочные часы и пришлось учиться.

Как только я забеременела, сразу начала прицениваться к детским вещичкам. И первый же поход в магазин для малюток обернулся шоком, отголоски которого накрывают до сих пор. Двести – триста рублей распашонки, столько же ползунки. Бутылочки, соски, погремушки. Про кроватку и коляску я вообще подумать боялась – это сразу придется искать бэушные...

Опять волна негатива нахлынула, грозя превратить меня в размазанную кляксу. Я никогда не позволяла себе надолго застревать в страдашках. Иначе засосет, как болото и не останется сил, чтобы барахтаться. Хотя все знают, что как раз в болоте-то барахтаться нельзя – засосет безвозвратно. С болотом депрессии так нельзя. Если будешь на кого-то надеяться, точно утонешь, перестанешь хотеть и смиришься с тем, что ты на дне. Я вытерла злые слезы. Не позволю Подгорскому сломать меня! Из-за тебя, гад, я забыла, что дома Мишка. Может и голодный, если наш папа забудет покормить. Я тряхнула головой и поднялась. Еще немного, и весь этот ад закончится. Только немного потерпеть! Я порысила к метро. Благо электричку не пришлось долго ждать, поэтому уже через три часа я бежала к нашей «Семерочке», прикидывая, чем можно разнообразить супербюджетный ужин. И прямо осталась довольна. С хорошей скидкой купила сметаны – сделаю пюрешку картофельную. И рыбные консервы, из которых можно сварганить котлетки, добавив к ним риса – давно присмотрела рецептик на своем любимом сайте: «Дешево и вкусно». И еще насобирались бонусы «Спасибо» на любимые сынулей «Мишки на севере».

Глава 7

Сейчас меня прочно держат два крючка. Поддержание иллюзии, что у Мишки есть отец и чувство ответственности. Ну и к тому же эту комнату в общаге дали ему от завода. Туда он устроился в отдел по охране труда после того, как понял, что черный мерседес с водителем ему в обозримом будущем не светит.

     А мне идти пока некуда. Потому что за душой, как говорят, нет ни копейки. Весь мой заработок уходит на еду, лекарства для мужа и что-то для Мишки. Единственное, куда я могу пойти, это в парк. Погулять и выгулять сына. И самой перезагрузиться.

Доедали ужин мы в полной тишине, нарушаемой только звяканьем вилок.

Быстренько помыв посуду, я переодела Мишку в «выходные» вещи.

- Мы на улицу, - коротко откомментировала наш уход. Хотя, наверно, этого можно было и не делать. Мужу даже лучше без нас.

-Мам, а мы просто погуляем? Или можем себе что-нибудь позволить? – от этого «или» у меня снова заскребло на душе. Он никогда ничего не просит. Вот только такой полупрозрачный намек, который рвет сердце сильней, чем могло быть капризное «Хочу! Ну купи, пожалуйста»

Сцепив зубы, обычно я терплю, обещая малышу, что с зарплаты мы обязательно себе что-нибудь позволим. Но так паршиво, как сегодня, я себя уже давно не чувствовала. Меня словно катком переехали. Поэтому я наплюю на наш жесткий бюджет и дам ребенку немного радости – покатаю на аттракционах.

И кто еще скажет, что не в деньгах счастье? Если ты вынужден выбирать между набором из куриных крылышек и голяшек на ужин и билетом на карусель или паровозик для сына. Сегодня билеты!

И надо видеть, какой восторг загорается в глазах сынули! Он чуть ли не танцует от счастья.

- Мишустик! Ты же помнишь? Какая бы радость тебя не переполняла или какое бы ни случилось расстройство, никогда не позволяй себе забывать о безопасности. Помнишь?

- Помню. Не разговаривать с незнакомыми людьми. Ничего у них не брать. И тем более – никуда не ходить, даже если пообещают подарить …, - Мишка замолк на мгновение, вплетая в инструкцию реалии сегодняшнего дня. – Даже если пообещают купить квадрокоптер.

- Умница. Дальше, - продолжаем повторение изученного по ОБЖ.

- В людных местах не выпускать мамину руку, а если она вдруг занята, значит, держаться за юбку или сумку.

Я одобрительно кивнула.

- Переходить дорогу только на зеленый свет или по пешеходному переходу. И то, убедиться надо, что нас пропускают.

- Да, сынок.

Переход через дорогу – это мой персональный кошмар. Упертый по части «качать права» муж до хрипоты спорил со мной, доказывая, что как только пешеход ступил на зебру, водители обязаны остановиться и пропустить. А я ему доказывала, что эти обязательства гроша ломаного не стоят, если за рулем какой-нибудь неадекват. И оказалась еще и виновата. Накаркала.

Муж возвращался с работы и как обычно воспользовался своим «правом пешехода». Он ступил на проезжую часть, не обращая внимания на машины, и на него наехали. Неделя в реанимации. Восстановление. Куча лекарств. Бесплатные операции. И все равно передвигаться может только на костылях. Одна надежда на дорогую операцию в Москве…

А личности тех, кто был за рулем, так и не установили. Нашли брошенную машину, и пришли к выводу, что ее угнали покататься малолетки. Лиц никто из видевших наезд не рассмотрел, и дело замяли.

Но самое страшное – в тот день  муж изъявил желание забрать Мишку из садика. Обычно сын там торчал допоздна, с дежурным воспитателем. На свое счастье, я воспротивилась соблазну хоть раз спокойно уйти с работы, а не нестись сломя голову.  Я устояла. Соврала, что обещала сводить ребенка в торговый центр, в зоомагазин, прицениться к рыбкам.

И до сих пор леденящий ужас хватает за горло при мысли, что я могла бы тогда поощрить один из редких приступов «отцовской любви»…

Может, этим постоянным страхом Судьба наказывает меня за желание избавиться от крошечной жизни, когда я только узнала о ней? Суеверный страх при мысли, что я могу самое дорогое, что у меня есть, потерять. Я даже в церковь ходила, просила прощения за свои мысли. Ведь они материальны. Но все равно, как вспомню, так каждый раз под ложечкой становится настолько  жутко и холодно, будто из меня вынимают душу.

Отправив Мишку на паровозик, я села на лавку и, оглядываясь по сторонам, чтоб не приняли за душевно больную, начала свою «терапию». Вдох на четыре счета. Выдох на шесть. Вдох на шесть. Выдох на восемь. Вдох на восемь, выдох. Задержка дыхания на восемь.

Счет отвлекает, расслабляет, снимает напряжение. Прости, малыш! Ты мое счастье! Глядя на счастливую мордашку сына, когда он проезжает очередной круг, я отдаю себе отчет, что никогда и ни за что не хотела бы обнулить эти годы жалкого существования и вернуться назад.

Воспоминания не приходят скромным гостем, с робким : «Можно войти?» Нет, они открывают дверь пинком, не считаясь с мнением хозяина, задают, как в музыке – минор или мажор, диктуют плашку настроения.  И никакой аутотренинг не помогает. Во всяком случае, мне. Вот и сейчас, стоило немного раслабиться, они снова захлестнули меня. Словно и не было прошедших дет - картинки прошлых переживаний  ничуть не потускнели. Яркие, будто все было только вчера....

Ощущение беды стало накрывать меня уже через пару дней после того, как Макс уехал. Он не позвонил. Я не глупая девочка, и хоть он и был моим первым мужчиной, о межполовых отношениях я кое-что знала. А именно, если мужчина не звонит, значит, он просто не хочет звонить. И рассказы о том, что был занят, телефон в унитазе утопил, потерял номер – это просто отмазки. Тот, кто хочет сделать, найдет все способы. Кто не хочет, найдет тысячу отговорок.

Через неделю я уже окончательно поняла, что для него это был лишь способ разнообразить деревенскую скуку.  А может, у него в Москве уже и невеста есть, как водится это в богатых семействах… Тоже богатая, естественно. Проглотив слезы обиды, я решила во что бы то ни стало доказать ему, что я достойная пара и не такому мажору, как он. Что я найду себе мужа, который не будет стыдиться моего рабоче-крестьянского происхождения. А наоборот, будет гордиться мной. Я получу образование и устроюсь на работу не куда-нибудь, а в Москва – Сити! Каблучки моих дорогих туфель будут независимо стучать по сверкающему полу этого делового сердца столицы. Я заработаю на хорошую квартиру. И однажды где-нибудь в кафе мы с ним встретимся. Он обалдеет от восхищения и удивления… А у меня на пальчике будет обручальное кольцо. ..

Глава 8

В состоянии шока я не заметила, как ноги принесли к остановке. Меня трясло, как в лихорадке. Взять и выгнать из дома?! Просто на улицу?! Ладно, отчим. Он мне никто и не обязан обо мне заботиться и помогать. Но мама?! Как она не понимает, что выгнав меня, он по сути и ей сказал: «Ты здесь никто?!» Даже не за меня! За себя она должна была постоять!

Сидя у реки и прощаясь с контактами Макса, я пообещала себе, что это будут мои последние слезы. Что никогда я больше не буду плакать, потому что, как мне казалось, я пережила самое ужасное. Никогда не говори никогда! Любимый мамин сериал.

Слезы буквально брызнули из глаз, обжигая щеки. И тут же, как наяву, в голове зазвенели колоколом слова отчима: «Узнаю, пришибу!»

И ведь может! Когда у меня еще были подружки, они по секрету мне рассказывали, что Клим поднимал руку на прежнюю жену. Хотя она говорила, что ударилась об угол. Изобьет до полусмерти и скажет, что сама падала на его ботинок. И ничего ему не будет, потому что  кум у него и друг – местный участковый…

Маму он не бил. Наверно, потому, что она заглядывала ему в рот и буквально боготворила его.

Мысли путались в голове. Жгучая обида на единственного родного человека даже вытеснила первобытный страх – изгнание из племени. Я пыталась понять маму и не могла. Ну и что, что она за всю свою жизнь видела мужской ласки не больше, чем помойная кошка?!

Она считала, что нашла свое позднее счастье. «Климушка! Тебе может кваску налить?» «Климушка! Тебя не продует?» «Климушка! Ты устал?» Ослепленная любовью, она без устали порхала по дому, хлопотала по хозяйству.

И Климушка позволял себя холить и лелеять. А вот от него ни разу не слышала «Наденька» или «Надюша». Исключительно «Надежда», как обращался бы к своей экономке. И даже та ласка, которую дарил отчим, не была адресована лично ей. Он дарил ее той, которая была удобна, послушна, которая выворачивалась наизнанку, лишь бы угодить своему мужчине.

А стоило бы ей показать характер, она бы полетела вместе со мной. Тоже в никуда. Но мама отказалась от меня ради своего счастья.

Умом я понимала, что чувства переворачивают все вверх дном, лишают разума, но сердце ныло от боли, а на грудь словно камень навалился. Я пыталась вдохнуть, но получались какие-то короткие хрипы, перемешанные с всхлипываниями. Я отчаянно пыталась их задавить и натянуть на лицо непроницаемое выражение. Ведь если кто-то увидит меня в таком состоянии, разговоры пойдут, как пить дать.

Хотя гнева отчима можно уже не опасаться. Он меня не найдет, потому что я сама еще не знаю, где буду. Мне просто не хотелось стать темой для пересудов. Я еще не доросла до такого уровня принятия себя, чтоб сказать: «Пусть говорят!»

Меня мама воспитала правильной девочкой, которая боялась людского осуждения, как какого-нибудь педикулеза. Очевидно, хотела, чтоб я была такой же, как она «пластилиновой», подстраивающейся под обстоятельства. Но что-то пошло не так. Я не хочу, чтоб об меня вытирали ноги, как отчим о нее.

Я не отдам жизнь крохи. И не буду валяться в ногах у его отца.

Другая, менее щепетильная девушка, уже б давно разыскала Максима, и не по телефону. Явилась бы домой к нему. «Милый, хочу тебя обрадовать! Ты будешь папой!» И даже если бы он скривился в нерадостной улыбке, она бы и «не заметила». И пошла бы дальше. Осчастливила б его родителей. «Вот, внучок скоро у вас будет!»

Хотя это был бы какой-то вариант. Сейчас же мне оставалось только ехать на вокзал и сидеть там, пока не придет какое-нибудь решение. А там подойдут полицейские и заберут в участок, если я буду глаза мозолить.

Мысли о второстепенном вдруг отошли на второй план, оставив меня один на один проблемой номер один. Я представила себе полупустой ночной вокзал. На деревянных скамейках, так же, как и я, ютятся не самые благополучные люди. Те, у кого нет денег на такси , чтоб доехать до дома ночью. Те, у кого нет денег на более комфортную поездку и удобный по времени поезд. И наверно, те, у кого просто нет денег на гостиницу.

Гулкие своды вокзала будут эхом разносить объявления о прибытии или отправлении поездов. Проходящие составы будут громыхать, увозя людей и грузы. Возможно, какой –нибудь угол оккупируют цыгане, которые и последние деньги могут украсть.

Картина моего бесприютного одиночества так явно предстала перед глазами, что никакой моей выдержки не хватило. Я разревелась. Отчаянно и безутешно.

- Алишка! Ты что здесь делаешь? – раздался вдруг знакомый голос. Алик, мой бывший поклонник и друг,  вынырнул будто из ниоткуда. Или же за пеленой слез я его просто не увидела…

Проморгавшись, я, наконец, смогла выдохнуть.

- Автобус жду, - наверно, сработала привычка «держать лицо», поэтому голос почти не дрогнул. Но от шмыгания носом я не удержалась.

- Приспичило тебе прямо по жаре ехать! И с вещами? Ты куда собралась? – Алик, казалось, был искренне раз нашей встрече. Хотя должен быть здорово обижен.

Весь год, что я провела в Великино, он за мной трогательно ухаживал. Вернее, не весь год, а когда приезжал домой на каникулы и выходные. Он такой романтичный. Как настоящий рыцарь. В теплое время года по утрам я находила маленькие букетики полевых цветов у себя на подоконнике, шоколадку или маленькую игрушку. Мы ходили в кино, однажды даже ездили в город в парк на аттракционы. Он называл меня Дамой сердца, но забыл, что Дама сердца – это по определению недоступная женщина. Ей посвящают стихи и подвиги, но она чужая избранница. И это придает их тонкой связи особую остроту, надрыв.

До него я парней к себе близко не подпускала. «Так мама велела». Но и сама считала, что встречаться с кем-то, лишь бы галочку поставить, что у тебя кто-то есть, тоже глупо. Я училась, много читала, и тратить время на бестолковое общение не собиралась.

Но Алик был умным, начитанным. И робким. Он не лез целоваться, не пытался лапать. Наверно, понимал, что это поставит крест на нашей дружбе. И обоих это устраивало.

Глава 9

Сначала я не могла прийти в себя от удивления. Никогда за Аликом не замечала искусства переговорщика. Я уж подумала, что он дал мзду и ужаснулась – компенсировать такие затраты мне решительно было нечем. Но когда комендантша лично выписывала мне временный пропуск, я узнала, что стало волшебным «Сим-сим, откройся!»

- Алексей, ну смотри. Две курсовые с тебя.

- Как договаривались, Лидия Семеновна, - почтительно улыбнулся Алик.

В душе опять шевельнулся комочек обиды на Судьбу. Вот конкретный пример, когда знаниями можно оплатить услугу. Я же пока буду неучем. Которому срочно нужна работа. И тут же стало стыдно за свою неблагодарность. Несколько часов назад меня вышвырнули в никуда из дома, который худо –бедно, но я считала своим приютом, а сейчас у меня есть крыша над головой и человек, который просто спас меня.

Выйдя из комендантской комнаты, я, от переизбытка радости, поцеловала в щеку Алика.

- Спасибо тебе! Я не знаю, что бы без тебя делала! Ты настоящий друг!

Он смутился – такая форма благодарности у нас не практиковалась. У него даже уши покраснели.

- Ну что ты! Это ерунда. Ты обустраивайся. А мне домой нужно, а то мама будет волноваться.

Мы распрощались, а я приступила к осмотру. Общага местного университета мало походила на то, что показывали в сериале «Универ». Никакой кухни в блоке, да и сами блоки отсутствовали. Длинный коридор, по обеим сторонам которого расположены комнаты. В конце его – кухня, «постирушечная», и санузлы.

Комната Алика рассчитана была на троих. Обстановка спартанская, ничего лишнего. Встроенный шкаф, крашенный масляной краской, маленький холодильник, наверное, ровесник моей мамы…

Интересно, она еще помнит, что у нее есть дочь или уже голова занята привычными мыслями – что бы вкусненького приготовить Климушке?

Я тряхнула головой, отгоняя ненужные рассуждения. Времени у меня всего две недели, чтобы найти работу и какой-нибудь угол. Бросив вещи, я отправилась за газетами с объявлениями о работе.

Господи, и это еще вчера я думала, что самая несчастная и хуже не бывает! Меня бросил любимый и я беременна! И то, что у меня была своя комната и еды вдоволь, вообще было само собой разумеющимся.

А сейчас, проходя мимо палатки с шаурмой, я едва не подавилась слюной – организм послушно отреагировал на умопомрачительный запах мяса на гриле, сдобренного зеленью и корейской морковкой, остренькой, с ароматными специями. А, может, туда и соленый огурчик добавляют, как в гамбургере…Нет, не соленый, а маринованный, хрустящий.. И даже самый дешевый кетчуп, которым поливают это блаженство, мне показался сейчас самым изысканным соусом.

Я судорожно сглотнула и поспешно отвела взгляд от огромной мясной гирлянды, такой манящей и аппетитной.

Мне это совершенно не по карману. Но желудок был категорически не согласен. Жалобным скулежом он напомнил, что еда была в нем аж вчера. А сегодня он и крошки жалкой не видел. Уж лучше б и дальше помалкивал! Нет же! Как только я успокоилась, что не придется ночевать на улице, голод, как мне показалось, скрутил все внутренности в такой узел, что я схватилась за живот.

Ну почему он не захотел овсяной каши, которую можно за пять минут сварить из хлопьев? На мысли об овсянке он только презрительно фыркнул.

И я не удержалась. Чуть ли не трясущимися руками я взяла эту гастрономическую бомбу и наслаждением проглотила за минуту.

К сожалению, все радости на этом заканчивались. На что я могла рассчитывать без образования?  Уборщик складских помещений. Офис –менеджер с зарплатой девять тысяч. Кассир в супермаркете получает побольше, но это потом. А стажер те же копейки. И жилье не снимешь – везде нужно платить вперед.

Осталось только найти какую-то разовую работу, но и тут даже за неделю не наскребешь на комнатку.

Мне хватило двух дней, чтобы снова впасть в отчаяние. А потом приехал Алик. С цветами.

- Алиш, я все обдумал. Я тебя люблю и хочу стать твоим мужем. Как молодой семье, нам дадут комнату в общаге. Я смогу во второй половине дня подрабатывать. У меня стипендия повышенная. Ты тоже сможешь куда-то устроиться. Не пропадем. И самое главное, малышу нужен отец. Я сам вырос без отца и знаю, каково это. С завистью смотреть на других детей, у которых есть папы. Глотать насмешки и пренебрежение, будто ты ребенок третьего сорта.

Очевидно, воспоминания о нерадостном детстве были еще болезненны, потому что он непроизвольно сжал кулаки.

- Алик, но это же не твой ребенок! И я не люблю тебя. Я даже не знаю, смогу ли любить малыша! У меня в душе настоящее пепелище, - от такого неожиданного предложения у меня слезы навернулись на глаза. Это было бы спасением, но я понимала, что не вправе пользоваться минутным душевным порывом друга.

- Достаточно того, что я люблю тебя. И нам же хорошо вместе? Легко? Главное в браке – это уважение друг к другу. Я всегда мечтал о крепкой семье. А потом встанем на ноги, родим еще одного ребенка. Кстати, малыш, ты же хочешь, чтоб я был твоим папой?

Алик наклонился и приложил ухо к моему совершенно плоскому животу.

- Алиш, он согласен! Нам осталось только кольца купить. Ты не обидишься, если сначала будут серебряные? На золото денег нет пока.

Я знала, что все это неправильно. Но мне было ужасно страшно и одиноко, и другого выхода просто не видела. К тому же Алика я знала не один день. Мы с ним ладили всегда. И я верила, что он может стать хорошим мужем. Сердце противилось, хотя и понимало, что не сможет полюбить ни его, ни кого другого. И тут же разум поддакивал, что ребенку нужен отец, а маленькая, до смерти напуганная девочка, которая живет внутри каждой женщины, просто умоляла согласиться и поскорей выбраться из этого кошмара неизвестности.

Я согласилась. И до сих пор благодарна Алику, что в тот момент оказался рядом. И поэтому, как бы он себя отвратительно ни вел, мой долг помочь ему.

Первое время искренне надеялась, что у нас все получится. Во всяком случае, быть замужней, с любящим мужем, это лучше, чем быть матерью одиночкой и жить в съемном закутке, откуда в любой момент могут пнут коленом под зад.

Глава 10

Вдоволь накатавшись на аттракционах, Мишка светился, как Рождественская елка. А я, в который раз перебрав тягостные воспоминания, вдруг почувствовала некоторое облегчение. Эмоции не могут оставаться острыми до бесконечности. Они притупляются, и когда при очередной «ревизии» их достаешь из пыльного чулана памяти, уже не чувствуешь первоначальную боль. Сейчас мне даже показалось, будто накрывавший меня плотный колпак безысходности неожиданно прохудился, и сквозь дыры в нем забрезжила надежда на спокойствие и умиротворение.

У меня до овуляции в запасе больше недели, хватит времени собраться и настроиться. Начало проложено, осталось пройти этот путь до конца и навсегда забыть, как страшный сон.

Но не тут –то было. Через два дня вся моя выдержка снова подверглась адскому испытанию Я уж подумала, что надо точно искать какую-нибудь бабку-ведунью, чтоб дала мне оберег от фамилии Подгорский.

Как обычно, после работы я забрала Мишку и мы, не торопясь, пошли домой окружным путем, через парк. Там обитало много голубей, и одним из доступных и любимых наших развлечений было их кормление.

Вот что интересно: можно не волноваться, что не найдешь, где они сегодня тусят. Достаточно увидеть одного и бросить ему кусок хлеба, тут же подлетает другой. За ним третий. И вот уже вся пернатая агукающая стая, будто получив сигнал через спутник, суетливо толпится в ожидании еды.

Сынуля приходит в восторг, наблюдая, как они хватают кусочки и отбегают, смешно перебирая лапками,  в сторону, чтобы никто не отобрал ужин. Потом, насытившись, уже не бегают, а степенно переваливаются, лениво потроша крошки.

- Мам, а они, как люди. Когда бегут на работу, чтоб заработать на еду, тоже такие суетливые, готовы толкаться, отпихивать друг друга. А на праздники и выходные никуда не спешат, еще и улыбаются.

- Ты мой маленький философ, - расчувствовавшись, я прижала его к себе, замирая от счастья.

- А кто такой философ?

- Мыслитель. Человек, который может наблюдать окружающую действительность и делать выводы, - поясняю я и умиляюсь. Как бы там ни было, с сыном мне повезло.

Чего не скажешь об отцах. Ни о биологическом, ни о «задокументированном».

- Ну если человек не мыслитель, то есть не может делать выводы, значит, он дурак?! – сын опять заставляет напрячься мое серое вещество.

- Мишустик, не все так просто. Даже умный человек может оказаться в дураках. От этого никто не застрахован.

- Ну почему?

- Потому что все могут ошибаться. Думают, что можно сделать так-то и результат будет такой-то. Но существует еще много факторов, которые могут помешать. И в итоге окажется, что получилось совсем не то, что хотел.

- А может, просто плохо хотел?

Если бы это была игра в шахматы, я бы точно получила мат. Сын делал такие неожиданные выводы, что я просто диву давалась. Хотя чего там. Папеньку Природа умом не обделила, да и я с головой дружу. Вот и получился такой умник.

За рассуждениями я не заметила, как мы уже добрались домой. Я настолько отрешилась от проблем и суеты, что чуть не заорала, буквально наткнувшись на двух шкафоподобных молодцев у двери нашей комнаты.

- Вы кто? – преградив мне путь, подал голос один из них.

- Это вы кто? Я здесь живу!

- Вы Иванова Алина?

- Я Иванова Алина! Какого черта вы подпираете мою дверь?!

- Проходите. Вас ждут.

А я-то думала, что после того, как из огромного количества пар, желающих найти суррогатную маму, Судьба подсунула именно Подгорского, меня уже ничто не сможет лишить душевного равновесия. Наивная…

Шкафы у дверей комнаты оказались «цветочками», и настоящий сюрприз ожидал внутри. Я подумала, что это кто-нибудь из основателей благотворительных фондов собственной персоной пожаловал. Вдруг в порядке исключения решили не только денежки отмыть, а реально кому-то помочь. Например, нам. А мы бы в свою очередь прилюдно кланялись в ноги, лобызали руки и, умываясь слезами счастья, благодарили бы этого святого человека. Надо же… И не с пустыми руками! На столе стояли два фирменных пакета из магазина, в который я никогда, даже ради интереса, не заглядывала. Торчащий хвост ананаса многозначительно намекал, что принесли продуктовый набор не из дешевой, с соей напополам, тушенки и круп, а из того, что не на каждый день. А если говорить о нашей семье, так и на праздники мы себе ананасы не позволяли.

- Здравст….вуйте…, - у меня язык буквально прилип к гортани, как только я увидела, кто передо мной. Одного мгновения хватило, чтобы узнать деспотичного деда Максима. Такой же пронзительный взгляд. «Фамильный» нос с легкой горбинкой. Узкий подбородок, придающий лицу хищное выражение. Волевые губы. И такой же густой ежик на голове, только седой.

Сходство было настолько разительным, что я едва не ляпнула: «Как вы похожи!» И тут же похолодела. О чем они беседовали с Аликом? Когда-то он мне поклялся, что никому и ни при каких обстоятельствах не проболтается, чей Мишка сын. Но когда-то он и сам был другим человеком. Как квочка при виде коршуна, я будто ненароком закрыла сына собой.

- Сынок, иди к Диме, побудь с ним, пока у нас гости, - наклонившись, я шепнула ему на ухо.

- Я не пойду, - уперся он. – Вдруг тебя обидят?!

- Малыш, никто меня не обидит. Честно-честно. Топай и не переживай.

От «фирменного» взгляда Подгорских, которым изредка одаривал меня сынуля, у меня перехватило дыхание. Просто насмешка Судьбы. Вместо того, чтобы умиляться сходству с папой, я должна трястись, чтобы никто этого сходства не заметил.

Мишка выглянул из-за моей юбки, отчего у меня сердце ушло в пятки, и убедившись, что пришелец не демонстрирует никакой агрессии, нехотя вышел.

Фиговый из меня Штирлиц получился бы. Я боялась, что лицо мое выдаст «узнавание» - ведь прикидываться, что я не подозреваю, кто к нам пожаловал, очень сложно. Но необходимо.

- Кто вы такой и что вам нужно? – изо всех сил пытаясь удержать ровность голоса, показываю, что я еще не упала в обморок от страха при виде Великого и Ужасного. Черт, некстати вспомнила, что Максим именно так и называл своего деда.

Глава 11

- Максим Михайлович! – Ирочка, моя скромная секретарша, робко просунула свой хорошенький носик в дверь. – Михаил Степанович просил передать, что ждет вас через час у себя.

Я хмыкнул. Ну да! Ну да! Прямо таки и просил…Он никогда ничего не просит. Или забирает сам, или ему приносят на блюдечке с голубой каемочкой. Привычная глухая злость поднялась со дна души. Мое отношение к деду было неоднозначным. Безусловно, я им гордился и по-своему любил. Он для меня эталон. И, несмотря на мои успехи и достижения, я чувствовал себя по сравнению с ним щенком. Я мечтал когда-нибудь дождаться от него похвалы или хотя бы одобрения. И это было бы равнозначно Оскару. Но его абсолютное нежелание считаться с чувствами других  делало его настоящим Кощеем Бессмертным, который чахнет над своим золотом.

Я тоже не одуванчик, и считаю, что в бизнесе слабакам места нет. Могу выставить драконовские условия и не моргнуть глазом. Но все равно мы с дедом разные. И никогда не угадаешь, что взбредет ему в голову.

 И ведь не угадал. Причем, настолько, что чуть рот не открыл.

-Кто владеет миром? – вместо приветствия озвучил он только что придуманный пароль. И я, как всегда, должен был ответить в тему. Часто это были афоризмы, которых я и не слышал, и приходилось «попадать в струю» наугад. Сейчас же ответ был очевиден.

- Тот, кто владеет информацией.

- Я владею информацией. Так вот, я узнал, что за хрень вы со Стеллкой задумали. Ладно, у нее мозг птички-колибри! Но ты?! О чем ты думал?

- О том, чему ты учил. Для достижения цели все средства хороши, - я флегматично пожал плечами. За последнее время я столько об этом думал, что выжал из этой мысли все эмоции. Оставил только сухой факт. И меня дедова буря уже не волновала. – Что тебя так озадачило? Мы всего лишь выполняем условия договора. Ребенок, рожденный суррогатной матерью, является ребенком его генетических родителей и наследует от них все.

Сидевший за своим массивным дубовым столом предводитель клана Подгорских метнул в меня, словно молот, свой тяжелый взгляд. Ну, я и сам так умею. Однако процесс запугивания этим не ограничился.  Карандаш с логотипом фирмы и мотивирующим слоганом жалобно хрустнул в сильных пальцах деда.

- Я решил вашу проблему, - изрек он.

До чего ж бесила его манера все за всех решать! Поэтому не удержался от язвительности.

- Неужели? Я официально назначен твоим преемником? Михаил Степанович, я польщен.

- Не ерничай! И хорошо, что я узнал о вашей афере. Я подумал, что потомство от Стеллки будет ущербным. Ладно, если наша порода возьмет верх. А если ее? Для девчонки еще куда ни шло. Удачно выдать замуж за толкового парня, и будет свежая кровь в компании. А пацан с таким телячьим взглядом? И мигренями, как у твоей тещи?

Логичные в принципе рассуждения, но я не мог понять, куда он клонит. Как в шахматах, мне далеко не всегда удавалось просчитать его ходы.

- Я был у вашего инкубатора. Девка породистая. Выносливая. Сильная. С характером. И умная. Пока ждал ее, муженек сообщил, что она с золотой медалью школу закончила. Так что сделаешь ее не суррогатной, а настоящей матерью. И дело в шляпе. У нее деньги. У вас нормальный ребенок с хорошей генетикой. У тебя кресло гендиректора. Не благодари!

 - Если бы мне это предложил кто другой, я решил бы, что он спятил. Ты хоть представляешь, как далеко она меня пошлет?

- С чего бы?

- Михаил Степаныч, ты реально, соображаешь? У меня жена,  у нее муж, а мы делаем из нее настоящую, а не суррогатную мать? – у меня чуть ли не дым из ушей валил. Сначала я подумал, что от возмущения. Но предательская пустота, вдруг образовавшаяся в области солнечного сплетения, тут же показала, что дело не в возмущении, а в возбуждении. Дыхание перехватило от одной мысли, что я смог бы  снова поцеловать потерянную Малинку. Впиваться в ее сладкие упругие губы, ласкать ее.. Я опустил голову, чтобы дед не отсканировал отблеск похоти. Делал вид, что размышляю, как бы достойней ответить.

- Внук, тебя что,  жена укусила, и ты поглупел вдруг? – буравя меня подозрительным взглядом, поинтересовался он. – Она и знать ничего не должна!

- Нет, ну а как ты себе это представляешь? Украсть ее, усыпить и заниматься сексом, пока она не забеременеет? Так? – я понимал, что попал в какую-то ловушку, подстроенную дедом, и сейчас раздастся издевательский хохот. И от этого внутри все скрутилось от дурного предчувствия.

- И этот человек претендует на место главы компании…. Мда-а-а, - он удрученно почесал подбородок, но ехидный блеск в глазах его выдавал .Он откровенно глумился, а я чувствовал себя школьником, отчаянно тупившим перед всем классом. Такое же мучительное чувство – смесь стыда, обиды и злости.

- Я вообще –то имел ввиду, что оплодотворят яйцеклетку не твоей жены, а вашей инкубаторши. И знать ей об этом незачем. А врачебная этика, как и все в этом мире покупается и продается, - холодно резюмировал он.

Твою ж… ближайшую родственницу! Вот что значит тоннельное мышление. По какой-то причине мозг видит только одно решение и простраивает ход событий исходя из него. Убеждает себя, что другого быть не может, и даже не думает поискать другие варианты. И вот так позорит своего хозяина…

Дед наслаждался своим триумфом. Он откинулся на спинку кресла и рассматривал меня так, будто впервые видит. Но ему мало. Надо добить.

- Хотя, признаюсь, глядя на эту молодую самочку, я бы тоже подумал, как ты. Ее только отмыть да откормить, и будет бриллиант. Чистейшей воды. Ты б видел, в каком гадюшнике она живет! Комната в какой-то рабочей общаге. Прокуренный коридор, провонявшиеся нищетой и убогостью лестницы. И одна комнатушка на троих. Меньше, чем любой из наших туалетов. А она держится. Трутня на себе тащит. Так что ей деньги и впрямь нужны позарез.

- Почему трутня? – севшим голосом спросил я и потянулся за бутылочкой воды, стоявшей на низком столике. Сердце ударялось в ребра, как глупая птица, бьющаяся о стекло. То, от чего я отмахивался, зная, что ничего не изменить, все –таки вылезло, требуя ответа. Почему Малинка вышла за него замуж?