Не тихоня

Глава 1

Одария

Десятое апреля, понедельник. Кофе сегодня был невкусный, так как шоколад закончился, конфеты тоже. Отпариватель оказался предателем, обрызгавшим меня горячей водой, вместо того, чтобы просто выполнить свою функцию — разгладить морщинки на любимом хлопковом топе. Солнце не светит — пасмурно. Выходить из квартиры совсем не хочу, но у меня пары и постоянное напоминание самой себе о том, как много дней пропустила в начале этого учебного года.

Я взрослая, большая девочка, и должна продолжать функционировать, хотя делаю это не намного лучше своего отпаривателя. Мне двадцать один год но, не смотря на свою фамилию (Крылова), летать, наслаждаясь своей молодостью, пока не очень получается.

Зато новенький, Артём Угольников, полон сил и энергии жизни. С первой минуты он меня бесит одним своим видом. Хи-хи, ха-ха, балагурство, клоунада. Одним идиотом в группе стало больше. Вот зачем Полина пошла по наклонной, забив на учёбу, и ушла из вуза, освободив место этому смазливому мальчику с угольно-чёрными волосами?

Терпеть не могу веселящихся людей, которым всё нипочём, и жизнь удалась. Отгородиться, сделаться невидимкой — что угодно, только не трогайте меня и не втягивайте в свой водоворот чудесной жизни, где есть место радуге и парящим над ней белоснежным пони!

— Погода сегодня не ахти, — Маша Мартынова, типичная скромница и интроверт, пожалуй, единственная, кто меня не раздражает. Понятия, правда, не имею, зачем она говорит со мной о погоде.

— А тебе солнышка надо? — принимаюсь ритмично щёлкать кнопкой ручки, чтобы хоть как-то отвлечься от довольной морды Угольникова в трёх метрах от нас.

Быстро же он в компанию влился. Прошла лишь одна пара, а уже в толпе самых громких парней и самых красивых девушек, как на сцене, мол, вот я такой вот интересный парень, работаю, машину за свой счёт арендую, квартиру снимаю сам. «Ой, а тату какие крутые на руке набил!». «Где и у кого забивался?». «А чего под конец учебного года на очное вдруг перевёлся?». Бла-бла-бла.

— Весна же, — отвечает Мартынова, невинно хлопая натуральными ресничками без следов туши.

— Аргумент железобетонный, прямо как твоя любовь к джинсовым рубашкам, — кладу ручку на аудиторный стол. Палец болит от неё уже.

Маша смотрит на меня, слегка нахмурив брови. Я вижу по растерянности на её лице, как она совершает сложные мыслительные процессы в своей голове. Прямые тёмно-русые волосы по грудь, серые глаза и какая-то природная скромность — такую и обижать не хочется.

— Это не оскорбление, — успокаиваю бедолагу.

— Ладно, — и правда, кажется, успокаивается.

Нормальная она девчонка: в душу лишний раз не полезет, много не болтает, ничего не пытается мне доказать. Просто ходит на пары, учится. Просто студентка, просто Маша.

Вскоре звенит долгожданный звонок. Наконец-то, эти громкие мужские басы и женские крики стихнут, а мои нежные ушки отдохнут. Все расходятся по местам, а Артём уже раз в пятидесятый за сегодняшний день скользит по мне взглядом, когда поднимается наверх, чтобы занять место рядом с нашим старостой, Даней Рыжковым. Вот что он уставился опять? Ясно уже дала понять, что мне всё равно какой он харизматичный, крутой, весёлый и просто мечта, а не парень.

Произошло это утром. Всё началось с того, что я оказалась первой из группы, кто подвернулся Угольникову под руку. Не спроста же сегодня кофе был невкусный, сладкое кончилось и небо тучами затянуло. Это всё были красные флажки скорого выноса мозга.

— Привет, ты же из 621 группы? — с широкой белоснежной улыбкой обратился ко мне новенький, когда я фотографировала изменения в расписании. — Видел тебя в «Вконтакте» в чате.

Однако, красив. Уверенное выражение карих глаз, низкий голос, высокий рост, мускулистое тело, развязная поза — всё с ним ясно.

— Как увидел, так и развидь.

— Не понял, — удивился.

— Что тебе нужно? Вот расписание, — показываю рукой. — Скоро остальные одногруппники придут. С ними и общайся, а меня не трогай.

— Да я и пальцем не коснулся даже. Просто спросил.

— Просто ответила.

— У вас тут все такие?

— Какие? — зачем вообще вступаю с ним в дальнейший диалог?

— Злые, как собаки.

— Только я. Держись от злых собак подальше, а то для здоровья опасны.

— У тебя ПМС, что-ли? — усмехается. Ещё и заинтересованным смеет выглядеть. Так, пора решительно избавляться от его компании.

— Климакс.

На этом моменте я бодро разворачиваюсь и ухожу прочь, слыша в спину:

— Собачий климакс? Звучит, как что-то очень страшное. Я не ветеринар, конечно, но может тебе нужна помощь?

Как же смешно, блин. «Не отвечай, Ри, не реагируй», — успокаиваю себя. Как какие-то жалкие пять минут общения с новеньким смогли так расшатать мою нервную систему с самого утра? Аура токсичная у парня, видимо. Нам такие точно не нужны.

Меня радует, что сейчас он сидит достаточно далеко от меня, а значит перестанет пялиться и вскидывать недоуменно свои густые брови. Не ожидал, что не все от него без ума? Пусть привыкает — мне не интересны смазливые лица.

Глава 2

Артём

Первый учебный день, в первый раз вошёл в двери главного корпуса не для того, чтобы сдать экзамены и затем свалить, а для того, чтобы отсидеть пары. Давно пора было, а то годы студенчества идут, а я даже не знаю толком каково это — общаться с одногруппниками, зевать на скучных лекциях, ходить в буфет на переменах... Теперь узнаю.

Давно хотел, но всё разрешения не получал от деканата. То место занято, то документы не оформлены. Думал уже, что дотянут до следующего учебного года, и ведь пытались. «Зачем тебе это?», — говорили они. «Весна уже на дворе, почти конец третьего курса. Не лучше ли потерпеть до сентября?». Нет, не лучше. Это же ещё многие месяцы! Я не готов так долго ждать. Хочу уже влиться в общий поток молодёжи, приобщиться к студенческому обществу, да даже просто новых друзей найти! Замотался уже от взрослой жизни, где есть место только работе, коммунальным счетам и скучным походам в магазин за продуктами.

И общаться-то не с кем особо стало. Так активно погрузился во взрослую самостоятельную жизнь сразу после школы, что растерял добрую половину своего круга друзей. Остались лишь коллеги по работе, и разговоры наши в основном о рабочих хлопотах.

Ну, теперь и об учёбе можно будет поболтать. Знаю уже заранее где висит моё расписание, и сразу следую к нему, так как то, что висит в чате в «Вконтакте» потеряло свою актуальность, как написал всем староста, Даня Рыжков.

Возле стенда стоит она. Девушка с длинными русыми волосами, собранными узелками в две причудливые косы. Оригинальная причёска, я такие разве что в Интернете раньше видел. Подхожу ближе и сразу, при виде лица, понимаю, что это моя одногруппница. Я видел её в чате, когда изучал список его участников — моих будущих одногруппников.

Казалось бы, ничего плохого не делаю, гадостей не говорю, а девушка огрызается и нос от меня воротит. Что за чёрт? Смешная, красивая, злая, как собака. Сама же мне и подтвердила!

— Собачий климакс? Звучит, как что-то очень страшное. Я не ветеринар, конечно, но может тебе нужна помощь? — говорю вдогонку быстро удаляющейся спине с узкими плечиками, но в ответ молчание.

Да не больно-то и хотелось! Кроме неё и другие собеседники найдутся для меня. Один из них подошёл почти сразу после ухода девчонки.

— Даня, — протягивает мне руку староста, когда подходит к стенду и видит меня.

— Артём, — пожимаю протянутую руку.

Парень на первый взгляд уверенный в себе. Стильная укладка на кудрявых чёрных волосах, дорогие очки, приличная одежда.

— Ну, что, готов к первому дню? — спрашивает он меня.

— Ко всему готов. Ты же староста, да? Уж помоги новенькому: расскажи кто тут рукопожатный, кто вредный, кто крыса. Да по преподам что, чего в буфете лучше не покупать...

— Сразу к делу? — усмехается Даня. — Хорошая хватка! Таких я люблю, — он хлопает меня по плечу.

От Рыжкова узнаю много всего интересного, пока идём вдоль длинного коридора к нужной аудитории.

— Значит смотри, — рассказывает он мне, — Сейчас пара будет проходная — по истории журналистики. Вторая по радиожурналистике. Преподаёт Антон Павлович. Ты его не трогай, он мужик хороший, пожилой уже. А что там третьей я уже забыл.

— Понял.

— Нас в группе с тобой теперь девятнадцать человек. До тебя Полинка была, но свалила, увлёкшись всякими непотребствами. Забила, короче, на учёбу. Вылетела даже, а не просто свалила.

— Я теперь за неё буду, не расстраивайтесь.

— Да я вот лично рад. Она меня бесила с самого первого курса. Вот, смотри, — тычет пальцем в длинноволосую блондинку в синей ветровке, что стоит у окна и говорит по телефону. — Это Алина Иванова. Не идеал, но и придраться особо не к чему. Своя, в общем.

— Этот тоже наш? — киваю на кривляющегося посреди коридора русоволосого высокого парня в толпе ржущих студентов.

— О, да. Это Стёпа- шалун, как мы его зовём, — усмехается староста.

— Почему шалун? — мне уже смешно даже без знания предыстории. Просто смотрю на этого дылду, а в голове «Стёпа- шалун», и уже смеяться хочется.

— Да ты посмотри на его волосы!

Длинные, как у Алины, с густой чёлкой. Я даже не заметил сразу. Похоже, скучно мне теперь точно не будет с такими ребятами. Кто бы мог подумать, что на журфаке такие кадры водятся... Злые собаки, шалуны, всякие там Полины с непотребствами... Весело, однако!

Заходим в аудиторию, а там даже ещё более шумно, чем в коридоре. Всё внимание сразу на меня. «Максимальная собранность и уверенный вид!», — напоминаю себе на всякий случай. Хотя излишней стеснительностью никогда и не страдал.

Всех интересует моё тату, как докатился до жизни такой, зачем перевёлся на очное посреди апреля, да и кто я вообще такой. Девчонки, смотрю, симпатичные, кто-то кокетничает, не скрываясь, кто-то более сдержан. Глядишь, и замутить с кем получится.

Кстати, о девчонках... «Злая собака» сидит в третьем ряду, отвернувшись к окну, и в общем переполохе участия никакого не принимает. Никто внимания на неё не обращает — так и должно быть?

Следует вереница имён, которые не знаю как и запомнить: Маша Мартынова, Катя, Никита, Вика...

Глава 3

Одария

На следующий день, к моему великому облегчению, шум по поводу появления новенького несколько поутих. Сегодня присутствие Угольникова уже не напоминает реалити-шоу, в котором все дружной толпой берут у парня интервью, не находя себе более интересных занятий.

Но теперь этот новенький один из самых популярных людей в группе. Впрочем, мне-то какая разница? Ещё бы глазел на меня меньше, и тогда бы вообще проблем не знала. Ну, то есть... новых проблем.

Пары идут своей чередой, местами скучно, местами интересно. Во время большой перемены привычно хватаю свой битком набитый рюкзак и натягиваю его лямки себе на плечи. Если большинство в это время путь держит в буфет, то я следую в библиотеку. Мимо стайки ещё совсем зелёных и сопливых первокурсников, мимо группы ребят с камерами на штативах, что снимают какие-то ролики для сайта вуза, мимо очереди в гардеробную.

Всё мимо. Есть лишь одно место, куда влечёт меня сейчас. Библиотека это по истине райское место: тишина, покой, запах книг.

Библиотекарь, Елизавета Петровна, при виде меня улыбается. Отвечаю ей тем же. Мне нравится эта женщина, так как она ни разу не заметила одну мою маленькую страсть...

Стягиваю с плеч безумно тяжёлый рюкзак, от которого уже заныли плечи, ставлю его на специальную выступающую полку для сумок и со свистом дёргаю молнию.

Выгружаю стопку из шести книг на стол. Все, как под копирку, имеют обложку синего цвета, хотя между собой книги никак не связаны общей серией или даже издательством.

Елизавета Петровна щёлкает мышью, ища мою фамилию в базе на компьютере.

— Новые набирать будешь? — спрашивает меня, уже заранее зная ответ.

— Да.

Следую к стеллажам, на которых остановилась в прошлый раз. Третий по счёту, во втором ряду, вторая верхняя полка... Я вновь ищу синий цвет, я вновь чувствую, как сдавливает грудь от горького чувства. Оно только моё и только со мной.

Спустя несколько минут с пятью книгами в руках вновь возвращаюсь к стойке библиотекаря. Елизавета Петровна кивает, принимаясь заносить новые данные.

Весеннее солнце бьёт в окна библиотеки, и мне приходится щурить глаза, чтобы не ослепнуть от его яркого света. Верчу головой, ища ракурс, при котором бы оно меня не пыталось поджарить. А лучше бы вообще закрыла глаза, так как моему взору предстаёт Артём, сидящий за одним из столов в рабочей зоне с компьютерами. Он щёлкает кнопкой мыши и то и дело вынимает бумагу из лотка работающего принтера. Словно почувствовав слежку, парень поворачивает голову в мою сторону. Спешно отворачиваюсь. Теперь я мысленно молю Елизавету Петровну как можно скорее занести в базу данные о книгах.

Какого чёрта он здесь делает? Этот клоун должен быть где угодно, но только не в обители учебной атмосферы для ботанов.

— У тебя обессивно-компульсивное расстройство? — вздрагиваю от насмешливого голоса Угольникова, что незаметно оказался рядом со мной.

Он на весу кладёт свои распечатки в чёрный, похожий дизайном на мой, рюкзак.

— С чего это? — как-то вновь само собой выходит, что я отвечаю ему.

Я же не собиралась делать этого! Нашёл же, гад, способ увлечь меня в диалог.

— У тебя все книги синего цвета, — вешает лямку рюкзака на одно плечо, полностью освобождая руки.

— Фэн-шуй практикую. Стихия воды.

— Ты расставляешь их дома по углам, используя все стороны света, или ещё как-то по особенному?

Я молчу, приняв твёрдое решение в дальнейшем игнорировать парня. Но у меня не получается не заметить, что под ярким солнечным светом его волосы оказываются вовсе не чёрными, а с каштановым оттенком. Горький шоколад или кофе, что я пью по утрам прежде чем покинуть квартиру и отправиться на учёбу...

— «Введение в электроэнергетику и электротехнику», — Артём зачитывает название одной из книг, что Елизавета Петровна только что занесла в базу и вернула мне. — Полковниченко и Гуляева... Хм... Проводку дома будешь менять под свой фэн-шуй?

— Что ты пристал ко мне? Иди куда шёл.

— К тебе я шёл. Мы когда познакомимся-то? Я Артём, — протягивает мне руку, а по глазам вижу, что веселится.

— Я знаю, что ты Артём, — игнорирую приветственный жест.

— Я потому и пристал, что имени твоего не знаю. Чего бука такая? Стесняешься?

Боже, помоги! Я хочу треснуть его по голове этой самой «электроэнергетикой»!

— Ты знаешь моё имя.

— Да как же? Мало ли что где написано, и как другие люди тебя называют! Ты вот подтверди мне, что тебя Одарией зовут, а никак иначе.

— Что за чушь, — бурчу себе под нос.

— Твоё имя вовсе не чушь! — коротко хохочет. — Нормально же звучит: «О, да, Рия». О, да!

Артём делает сейчас такой тон, от которого Машка Мартынова бы тысячу раз уже покраснела и побледнела разом. Вот же идиот редкостный! Меня вдруг посетила дикая сексуальная фантазия, в которой я пускаю пятерню в его чёрные волосы... а затем опрокидываю голову парня о стойку библиотекаря. О, да, Артём! О, да!

— Я больше не намерена терпеть твою компанию, — отвечаю вместо этого. — Оставь меня в покое.

Глава 4

Артём

Она странная. Я подумал об этом, когда заметил, как она выбирает себе книги.

Меня не удивил приход Одарии в библиотеку и то, какой груз она таскает на своих плечах (я насчитал шесть толстенных книг, когда она начала извлекать их из своего рюкзака). Такие тихони, как правило, исходя из моих личных наблюдений, всё время что-то пытаются доказать себе или ещё кому-то, и поэтому не обращаются за помощью и не ищут лёгких путей. Таскать самостоятельно такой вес? Конечно, да!

Меня также не удивило то, что девушка после направилась к стеллажам за новой порцией знаний. Она без лишних раздумий, целенаправленно, подошла к одному из них и, не глядя, просто начала набирать книги одну за другой. Одарию не интересовала аннотация, имя автора или даже название художественного произведения или учебного пособия. Не знаю точно, что там за отдел, но, видимо, моя одногруппница большая его поклонница.

Я несколько завис, наблюдая за ней, хотя искренне пришёл сюда поработать, пользуясь большой переменой и тем, что в местной библиотеке студентам предоставляется отличная возможность посидеть в рабочей зоне за компьютером с подключенным интернетом и принтером. Весь процесс моего наблюдения за девушкой занял от силы семь минут, и вот Крылова уже с новым грузом на руках направляется к стойке библиотекаря.

Я поспешно завершаю процесс печати на компьютере, за которым работал последние минуты, извлекаю флэш-накопитель, хватаю в руку распечатки, что успел сделать, и вскакиваю с места. Нет времени подумать, что я делаю и зачем. Просто вижу русые, сверкающие под солнечным светом из окон, волосы девушки, и понимаю, что просто обязан подойти к ней, пока рядом никого нет и никто нам не мешает.

— У тебя обессивно-компульсивное расстройство? — вырывается у меня вопрос при виде цветовой гаммы набранных Одарией книг. Они все оказались с обложкой синего цвета. В этот момент я ещё раз подумал: «Она странная».

Крылова легко вздрогнула, и это вдруг показалось мне милым. Как и немногочисленные тонкие короткие волоски у шеи, выбившиеся из общей причёски.

А вот что не показалось мне милым, так это «Введение в электроэнергетику и электротехнику» на стойке библиотекаря. Одария в самом деле будет читать это? Она читает всё подряд или эта книга для её парня? Последняя мысль мне не очень-то нравится.

Да нет же: откуда у такой буки парень? Бред какой-то.

Между нами завязывается небольшая перепалка, от которой я прямо таки получаю удовольствие. Дразнить тихих молчаливых девочек, оказывается, очень даже весело и приятно! Кайф обломала библиотекарь, которая просто взяла и практически выгнала нас.

В итоге мы выходим в коридор, и я не могу сдержать смеха при виде явно злой спины Крыловой.

— Тебе помочь может? — спрашиваю, нагоняя девушку.

Она молчит. Только шаг ускоряет, чтобы отвязаться от меня, но не на того напала! Мне не составляет никакого труда не отставать от коротких женских шагов, пусть и поспешных.

— Точно помощь не нужна? — продолжаю приставать. — Я не отстану, пока не ответишь.

— Хочешь предложить мне визитку классного ветеринара? — бурчит раздражённо.

— Нет, я предлагаю услуги грузчика. Думаю, рюкзак тяжёлый у тебя. В твоём-то возрасте и такие тяжести! Не боишься собакой сутулой стать?

— А ты не боишься по морде получить?

Мне начинает казаться, что не такая уж это и скромная девочка. Разве они так разговаривают?

— А ты только климаксом страдаешь или ещё и бешенством? — дразню её.

— Хочешь проверить? — зло стреляет в меня взглядом. Ух сколько в нём страсти!

— Предлагаешь меня покусать? Я не против, только местами нежней надо быть. А то смотришь волком — мне ведь страшно.

Она открывает рот, чтобы что-то ответить мне, но, похоже, я уже никогда не узнаю, что именно девушка собиралась мне сказать, так как Кирилл Ермолин выскочил откуда-то со стороны:

— О, Артёмка! — хватает он меня за плечи и увлекает за собой в незнакомую мне прежде аудиторию.

— Куда ты меня тащишь? — поддаюсь этому громиле, но недоумеваю при виде незнакомых лиц студентов из другой группы.

— Удача на моей стороне, — громко объявляет Кирилл, оглядывая всех присутствующих и подмигивая напоследок мне. — Своего поймал! Это Артём, одногруппник мой!

Раздаётся дружный одобрительный гул голосов и даже чей-то свист. Ермолин всё ещё держит меня за плечи, словно боясь моего побега. Я же непонимающе таращусь на всех и едва сдерживаю раздражение.

Оказалось, этот медведь просто проиграл в споре и должен был выйти в коридор, взять первого попавшегося человека и притащить сюда. «Добычу» было оговорено отпустить только при условии выполнения задания: рассмешить всех присутствующих.

Деваться некуда — пришлось на время стать комиком. В таких компаниях главное поддерживать общую игру и не выделяться. Вышел к доске, как ученик на уроке литературы, и принялся нести всякую чушь... Это я умею, что уж скрывать. Вон, даже Одария подтвердит!

Даже сам смог развеселиться и удовольствие получить. Только вот перемена так и пролетела впустую. Ну, ничего — ещё будет время поиграть с девчонкой.

Глава 5

Одария

Долгожданный и вместе с тем ненавистный вечер.

Я сижу на своём раскладном диване, на котором обычно сплю. Вокруг меня взятые сегодня книги, а внутри меня очередная доза разочарования. Ничего. Снова ничего. Это обычные учебники с равнодушием вещающие о своей науке.

Иногда мне хочется прекратить свои страдания: отнести в библиотеку стопку книг в последний раз и больше никогда не набирать их снова. Сколько дней я уже таскаю рюкзак, камнем лежащий не только на моей спине, но и душе?

Поворачиваю голову и смотрю на стол с лежащим на нём почтовым конвертом. Тянусь, беря его в руки. Извлекаю сложенный вдвое тетрадный лист, где размашистым нервным почерком написано то, ради чего вообще всё это происходит уже почти полгода.

Я знаю, что сейчас снова перечитаю его. И знаю, что завтра опять вернусь из вуза с новой порцией книг.

Делаю глубокий вдох, прикрыв на секунду глаза, а затем открываю их, опуская вниз, на текст.

«Привет. Одария, это очень важное письмо, касающееся тебя и Ани. Пожалуйста, не игнорируй его — прочти до конца. Это правда важно!

Я знаю, ты меня никогда не сможешь простить после того, как я расскажу тебе то, что собираюсь рассказать в этом письме. Именно поэтому ты не видишь на конверте обратного адреса. Я не хочу, чтобы ты знала, кто я, чтобы посмотрела на меня определённым взглядом. «Мы знакомы?» — спросишь ты. Лишь отчасти. Поэтому не думай об этом. Зови меня Евгенией (конечно, это не моё настоящее имя). Возможно, я даже не женского пола — кто знает?

Я хочу рассказать тебе одну важную вещь, которую ты должна знать о своей сестре. Но прежде начну с другого. Меня терзает чувство вины, и я надеюсь облегчить его этим письмом. Мне нужно выговориться, и прости, но не лицом к лицу.

Я должна попросить у тебя прощения. У тебя, твоих родителей, а у Ани, к сожалению, попросить уже никогда не смогу.

Это я. Я была с ней в тот вечер, так как мы близко дружили уже какое-то время. Я видела, что Аня не трезва, что Витя тоже пьян. Он не планировал напиваться, так как было оговорено, что именно он сядет за руль и будет помогать развозить нас по домам после вечеринки. Но я, не думая о последствиях, хотела повеселиться и устроила марафон алко-игр. Витя проигрывал раз за разом, опрокидывая в себя одну стопку за другой.

Не могу сказать, что подтолкнула его сесть за руль после всего случившегося. Я не видела, упустила из виду момент, когда Аня, Витя и ещё двое из нашей компании скрылись вместе с машиной. Я в этот момент была в туалете и звонила своему парню, чтобы приехал заменить пьяного Витю.

Но было уже поздно. Только выйдя из туалета, я обнаружила пропажу некоторых друзей и машины. Остальные были слишком пьяны, чтобы заметить.

Я прошу прощения, зная, что не получу его от тебя. Но могу я попросить? Передай, пожалуйста, своим родителям мои слова раскаяния. Мне жаль, что так вышло. Это и со мной теперь на всю жизнь.

Но теперь я хочу перейти к тому, для чего вообще пишу тебе письмо. В тот вечер Аня на пьяную голову призналась мне о том, что её убивает конфликт со старшей сестрой — тобой. Но она никак не может переступить через себя, и начать с тобой диалог. Поэтому она пошла другим путём...

Аня сказала, что подложила записку для тебя в одну из тех книг, что ты таскала ей из вуза. И ты эту книгу к тому моменту уже забрала назад. Я посмеялась над подругой, потому что мне показалось это глупым. Ведь ты не заметишь такого послания. Просто отнесёшь книги и сдашь их в студенческую библиотеку. И когда я спросила у неё, а помнит ли вообще куда подложила записку, она ответила, что не помнит... Книга с обложкой синего цвета. Это единственное, что Аня запомнила.

И теперь мне страшно подумать, что ты и правда не заметила. Одария, если ты всё же не обнаружила никакой записки, то знай: она существует в одной из тех книг, что ты приносила домой сестре.

Я не могу успокоиться от мысли, что послание Ани так и не попало тебе в руки. Потому что она хотела, чтобы ты его обнаружила.

Это всё, Одария, что я хотела сказать тебе. Надеюсь, ты дочитала до конца».

Никакой записки я тогда, конечно не обнаружила. Мне не было даже дела до того, какие книги я притаскиваю Ане, чтобы та «вставала на путь исправления», как хотели того родители. Странная была идея: пытаться привить младшей дочери любовь к чтению и знаниям вместо постоянных побегов из дома и вечеринок в сомнительных компаниях. Неужели и правда верили, что семнадцатилетняя девчонка послушно читает всё, что я приношу из вуза?

У меня на этот счёт иллюзий не было. Поэтому и хватала в библиотеке первое, что под руку попадётся. И, конечно, понятия не имею, что за книги, благодаря мне, попадали в руки Ани.

Я даже не подозревала, что сестру мог волновать наш конфликт. Думала, это только меня беспокоит. Всё, что я слышала от неё в последнее время, это острое: «Ненавижу тебя». Эти слова, даже спустя почти год, мне иногда снятся по ночам, и произносит их голос Ани. Далёкий, доносящийся словно сквозь стекло или вату. Потому что нет больше Ани, и других слов я от неё никогда не услышу.

«Ненавижу тебя» стало последним, что сестра сказала мне.

Глава 6

Артём

Словно кот в засаде, шарю глазами по аудитории в поисках одной упрямой мышки. Я видел, как Крылова вошла в двери практически прямо передо мной. Мой взгляд останавливается на местах у она. Конечно, Одария села туда. Мартыной ещё нет, и я решаю, что это лучший момент для нашего нового «знакомства».

Мимоходом здороваюсь с двумя парнями, что тоже уже сидят на своём месте и за чем-то наблюдают у себя в телефоне, тихо переговариваясь между собой, и иду прямо к девушке.

Она не ответила вчера на моё последнее сообщение, заставив его сначала ещё и провисеть непрочитанным несколько часов. Но кто я такой, чтобы надуть важно щёки и заявить: «Тогда и я не буду с тобой дружить!». Ну, уж нет... Так дело не пойдёт!

— Привет, с тобой я ещё не знаком. Меня Артём зовут, — улыбаюсь просто и дружелюбно, без лишних кривляний.

Может это сработает? Но Одария окатила меня странным не читаемым взглядом и явно не светится восторгом при виде меня.

— Привет, Артём. Ты что-то перепутал: мы знакомы уже третий день.

— Не правда, — отрицательно качаю головой. — Мне всё ещё не известно твоё имя.

— Я должна отдельно представляться для особо умных?

— Да брось, это общественная норма. Люди при знакомстве говорят, как их зовут. В чём смысл такой твоей принципиальности?

В помещении становится более шумно, я вижу, как заходит ещё несколько одногруппников. Многие из них смотрят в мою сторону с не понятным мне удивлением.

— Смысл в том, что я тебе уже сотню раз сказала отстать от меня. Что ты носишься за мной, как собачка! Ещё хвостом вилять начни!

— Ай! — кривлюсь, словно от боли или кислого лимона во рту. — Ну и слова ты подобрала! Прямо неприятно стало. Твоя взяла: отчаливаю!

— Ура! — слышу себе в спину, когда иду на своё место, где уже сидит Рыжков.

Староста, поправляет на носу очки в чёрной оправе, приподняв вместе с тем свои брови. Он тоже смотрит на приближающегося меня удивлённо и даже с долей скепсиса. Усаживаюсь рядом, протягиваю руку. Даня пожимает её в ответ.

— Не фортануло? — спрашивает.

— Вроде того. Странная она у вас.

— Ты подкатить что-ли пытался?

— Не сказал бы. Просто бесит игнором своим.

— Так забей тогда, говорил же.

— Что с ней не так?

— Я не болтун особо, — пожимает плечами. — Да и не знаю многого. Титул главного сплетника не я ношу.

— Не Ермолин случайно с титулом таким? — спрашиваю, бросая взгляд в толпу у доски, где громче всех как раз Кирилл вещает.

— И как ты догадался? — посмеивается Даня.

— Я хоть и новенький, но не мог не заметить, что рот у этого парня, как люки во дворах нашего города.

— Не закрывается, — с усмешкой кивает староста. — Ты с ним осторожней будь. Много не выбалтывай, а то всё автоматом в голову Ермолина архивом записывается.

— Да, я это уже понял, когда он вчера начал мне рассказывать какие сексуальные фантазии в голове у Алины Ивановой.

— Вот, а о них тем более не рассказывай, — предостерегает меня староста. — А то не то что к Крыловой, вообще ни к кому подкатить после не сможешь. Кирилл в таких красках всё преподнесёт, что не отмоешься.

— И не собирался.

— Подкатывать? — Даня изгибает бровь, бросая при этом взгляд на стайку девчонок сбоку от нас.

— Делиться своими сексуальными фантазиями с Ермолиным. Странная затея — не находишь?

— И правда.

Вскоре начинается пара, и мы все дружно хватаемся за наши ручки и тетради, так как пришло время записывать лекцию под шуструю диктовку преподавателя. То и дело поглядываю на Одарию с сидящей рядом Мартыной, и думаю: не бывает ведь такого, чтобы такая эффектная внешность оставалась невостребованной. У Крыловой слегка припухлые губы, выразительные глаза, тонкий нос, длинные блестящие волосы, стильная одежда, гордая осанка... Список достоинств можно перечислять бесконечно, но всё это не имеет значения. Девушка ведь на полном серьёзе не желает общаться с теми, кто учится вместе с ней в одной группе.

Просто потому что не хочет? Какой-то особый подвид человека, который не нуждается в социальных контактах? Она всех ненавидит? Боится?

Я перевожу взгляд на впереди сидящего Кирилла. Лекцию он не записывает, а лишь болтает в пальцах ручкой, изображая бурную деятельность. А сам в телефон косит и пальцем другой руки тычет по экрану. Может, этот болтун сможет дать ответ на мой вопрос? Уж он-то всё, похоже, знает.

Таки решено! Во время перемены прилипаю к Ермолину:

— Ты в буфет идёшь? — ловлю его у выхода из аудитории.

— Иду, — кивает, забрасывая свою сумку через плечо.

— Пошли, разговор есть.

— Ну, пошли, — парень выглядит заинтригованным.

Вместе мы приходим в буфет и встаём в ещё пока немногочисленную очередь. Кирилл берёт себе винегрет и яблоко, я ограничиваюсь колой.

Глава 7

Одария

Суббота для меня всегда особенный день. А сегодня ещё более особенный, так как это первый день недели, когда я не увижу ухмыляющейся морды Угольникова. В прошлые два дня он не пытался вновь «познакомиться со мной», но его взгляды продолжали преследовать, прожигая во мне дыры.

Я снова вхожу в стены главного учебного корпуса, но на этот раз не в качестве студента. Сегодня я библиотекарь. Студенческая библиотека работает ежедневно, и в выходные дни радостно принимает желающих подработать. Конечно, я желала. Теперь все выходные я имею полный доступ ко всем имеющимся книгам, которых слишком много для того, чтобы я могла довольствоваться лишь пятью или шестью экземплярами в будние дни.

К тому же график работы для меня достаточно комфортный: с девяти утра до шести вечера. И зубрил, желающих позаниматься в выходные не так уж и много. Бывают такие дни, когда всего человек пять придёт посидеть за компьютером. Чаще всего эта либо пугливые первокурсники, либо учащиеся четвёртого курса с квадратной головой от мыслей о дипломной работе. Вторые как раз и любят часами здесь сидеть.

Я сижу на работе уже час, обед ещё совсем не скоро. Зря не позавтракала — теперь жалею об этом. Смотрю на кудрявую голову первокурсницы, что бродит между стеллажами книг и думаю: «Вот зачем тебе это, девочка?». Большинство студентов взятые книги так и не читает в итоге. Ну, мне так кажется.

Дверь библиотеки отворяется, и я готовлюсь встречать второго посетителя за утро. Только вот оказалось, что это не просто очередной нуждающийся в новых знаниях.

Артём Угольников. Она удивлённо задирает свои густые брови и следует к стойке библиотекаря, то есть — ко мне.

— Серьёзно? Ты ещё и работаешь здесь? — он так поражён, что даже нагло улыбнуться забывает.

— Да какого чёрта... — бормочу себе под нос.

— Вот и я думаю: какого чёрта ты здесь торчишь в субботу? — с насмешливым прищуром глаз склоняет голову набок.

— Работаю. Не отвлекай меня, иди занимайся своими делами.

— Отвлекать от чего? Посетителей полтора человека, — усмехается.

— Половинкой ты себя считаешь?

— Ты своими глазами-бритвами уже половину меня отсекла за эту неделю.

— Отсеку ещё одну, если не уйдёшь.

— Ты выгоняешь меня из библиотеки? — уже откровенно потешается, намеренно повышая голос.

— Нет, я выгоняю тебя в рабочую зону или к стеллажам с книгами — куда ты собирался?

— Ох, и забавный же поворот событий... — рассуждает парень сам с собой, но послушно следует за один из столов с компьютерами.

— Это ты забавный. В плохом, конечно, смысле, — шепчу сама себе, наблюдая за тем, как Артём включает компьютер и вынимает флэшку из кармана джинсов.

Он сидит так достаточно продолжительное время. На моё удивление парень действительно занят чем-то. Я понимаю это по его сосредоточенному лицу. Угольников смотрит в монитор, щёлкает мышью, а в мою сторону даже голову ни разу не повернёт.

У меня есть прекрасная возможность наблюдать за ним и оставаться при этом незамеченной. Стоп. Я не наблюдаю за ним! Я лишь слежу за порядком на своём рабочем месте. Мало ли что может выкинуть этот клоун. Это сейчас он включает принтер и распечатывает себе листы с неизвестным мне содержимым. А потом что? Возьмёт да и по телефону громко болтать начнёт, по клавиатуре стучать слишком сильно или вообще включит себе сомнительное видео для просмотра, чтобы лишний раз взбесить меня.

Теперь Артём печатает одиночный лист, а затем складывает его надвое и что-то там мастерит руками. Сразу угрожающе щурю глаза, хотя парень на меня не смотрит. Использование бумаги для печати впустую? Мне всё равно, что он купил абонемент на пользование дополнительными библиотечными услугами. Просто это не место для создания поделок в стиле оригами!

Словно почувствовав моё негодование, Угольников начинает завершать свою работу: убирает готовые распечатки в рюкзак, извлекает флэшку, выключает компьютер. Я в это время как раз заношу в базу книги кудрявой первокурсницы, что стоит возле моей стойки и задумчиво теребит пуговицу кардигана.

Девчонка вскоре уходит, на её место является Артём. Мы обмениваемся взглядами: он насмешливым, а я равнодушным. По крайней мере, мне хочется, чтобы он таким был.

— Это тебе, — улыбающийся парень протягивает мне самодельный бумажный конверт, и я понимаю, что он только что мастерил именно его.

— Очередной дибилизм? — ворчу, но открываю конверт.

Внутри такое же бумажное сердечко с рваными краями и рукописным текстом:

«Четырнадцатое февраля давно позади, но это слишком несправедливо по отношению ко мне. Ведь я не застал его, будучи студентом-очником, а подарить валентинку очень хочется. Так, я решил: может, не надо ущемлять свои права на признание, и просто сделать это?

Дорогая Одария (тебя же так зовут?), ты просто потрясающая! Признаюсь тебе в своём искреннем желании познать каково это — оказаться в тебе! Целую во все губки, Артём».

— А силёнок хватит, шутник? — сминаю «валентинку» в кулаке. — Думаю, ты уже всю свою энергию в шутки сублимировал!

Глава 8

Артём

Тихоня? Беру свои слова назад. Я вспоминаю слова Ермолина об Одарии, о её руке на своей ширинке и о самом настоящем вызове, светящимся в глазах девушки в тот момент. Тихоня? Тогда я гимнаст, выполняющий трюки на крыше мчащегося скоростного поезда!

Если бы она не убрала вовремя руку, то могла бы заметить насколько неравнодушным меня оставила эта ситуация в библиотеке. В библиотеке! Я буквально только что, почти наверняка, испытал на себе чью-то сексуальную фантазию. О таком Кириллу рассказывал кто-то?

Выхожу из корпуса и пересекаю внутренний двор, огороженный низким заборчиком. Снова солнечно, сухо, и уже пробивается едва заметная мелкая травка.

Достаю из кармана ключи от машины, вынуждая на секунды натянуться ткань джинс. Чёртово давление — хоть в туалет иди уединяйся. Усмехаюсь сам себе. Мало того, что весна, так ещё и Крылова вытворяет всякое. Но я вполне не против...

Но вот что на счёт Одарии? Реально оставить её в покое? «Погоди-ка, а чего ты в самом деле пристал к ней?», — обратился ко мне мой внутренний собеседник.

Я усаживаюсь в духоту машины, опускаю стёкла, чтобы пустить свежий весенний воздух.

И вовсе не пристал. Могу хоть с понедельника просто взять и перестать тратить на девушку своё время. Всё равно, видимо, ничего мне от неё не перепадёт. Ну, подумаешь, красивая! Много таких...

Я продолжаю смаковать в памяти ощущение тонких пальчиков Крыловой, лениво ведя машину по городу, но в поток моих фантазий так некстати (а, может, оно и к лучшему?) врывается мелодия входящего звонка. Нажимаю на зелёный логотип и ставлю громкую связь.

— Привет, Кирюх, — отвечаю одногруппнику.

— Артёмка, будь здоров! Предложение есть!

Сегодня суббота. Впереди воскресенье. Я новенький, а Ермолин любит быть в курсе всего. Как вывод: он пригласит меня выпить.

— Слушаю, — говорю.

— Ты свободен сегодня вечером? Надо бы в компанию вливаться тебе, пройти алко-крещение!

— Звучит заманчиво, — весело усмехаюсь, не смотря на красный свет светофора.

На самом деле я даже ждал его звонка. Староста меня предупредил о том, что Ермолин захочет напоить меня. Кирилл этот трюк уже почти со всеми в группе проделал, кроме, разве что, девчонок типа Маши Мартыновой. Даже Крылова было опоена Кириллом будучи ещё первокурсницей.

— Пьяный человек очень словоохотлив, — говорил мне Даня Рыжков. — Так что будь готов: Ермолин тебя в бар позовёт или на квартиру с друзьями сплетни собирать. Хобби у парня такое.

— Чем бы дитя не тешилось...

— Но выпить всё равно придётся. Ты как к алкоголю, кстати, относишься?

— За компанию могу.

— Вот и смоги, если хочешь в коллектив влиться. Я тоже скорее всего присоединюсь. Только за языком своим следи, если есть что скрывать.

— Помню про язык.

Через полчаса подъезжаю на свою стоянку. Выхожу из машины, впитывая в себя звуки улицы: сигналы светофоров, хлопающие двери подъезда, шуршание шин по асфальту во дворе. В воздухе чувствуется скорое появление первых листьев на деревьях и моё собственное предвкушение предстоящего весёлого вечера.

Едва ли не насвистывая, в порыве хорошего настроения почти спотыкаюсь при виде девушки с чёрным каре на вьющихся волосах. Она стоит спиной, задирая голову на окна моей квартиры, словно понимает, где я живу.

— Ты здесь что делаешь? — спрашиваю, когда подошёл совсем близко.

Девушка оборачивается, и от вида её карих глаз шевельнулось что-то забытое внутри, давно покрытое пылью и уже не нужное.

— Привет, Артём, — мило улыбается.

— Привет, Кристина.

— Я к тебе пришла, нам нам поговорить.

— Тебе надо, а мне нет.

— Не будь таким, — морщится.

— Я тоже тебя просил когда то не быть такой.

— Что было, то было. Я о другом поговорить хочу. Пригласишь? — кивает головой на многоэтажку, где я снимаю квартиру.

— Как ты узнала где я живу?

— Общие друзья подсказали.

— «Друзья», — фыркаю. — Говори здесь. Мне не до гостей.

«Тем более таких», — добавляю мысленно. Она права, говоря «что было, то было», и поэтому соприкасаться с прошлым у меня нет никакого желания.

— Мне нужно, чтобы ты поговорил со своим отцом. Я из-за него не могу устроиться на работу, меня нигде не принимают, не поясняя причин.

— Он мне не отец.

— Хорошо, как скажешь. Поговори с Константином, Артём.

— Почему бы тебе самой этого не сделать?

— Меня он не послушает, а ты...

— А что я? Тебе он ближе, чем мне.

— Только не начинай...

— Это ты начала, придя сюда. Забудь меня и мой адрес. Говорить ни с тобой, не с Константином не собираюсь.

Обхожу свою бывшую стороной и направляюсь к подъезду, давая понять, что разговор окончен.

Глава 9

Одария

Наступил понедельник. Привычный кофе, сборы на учёбу и поглядывание на часы. Хотя беспокоит меня не возможное опоздание на первую пару, а совсем другая вещь...

«Ты отлично справилась в эти выходные», — пытаюсь успокоить себя. Потому что снова ничего не нашла. Уже которые поиски не привели к нужному мне результату. Это тот самый случай, когда я безумно расстроена тем, что библиотека в нашем вузе настолько огромна. Сколько ещё времени и нервных клеток я должна убить в её стенах?

Надеюсь, меньше, чем на достижение статуса человека с оконченным высшим образованием.

Погода не прекращает радовать ярким солнцем. Оно слепит мне глаза, пока я сижу в городском автобусе, набитым такими же студентами, как я.

В день похорон Ани тоже было солнечно. Весело чирикали птицы, сидящие на кладбищенских деревьях, лёгкий ветерок гладил шелковистую травку. Всё было в природе нормально, и люди занимались своими прежними делами. Будто и не умер никто. Будто совсем ничего не изменилось.

Только я, родители и, может, пара родственников заметили утрату целого куска жизни. У всего остального мира всё по прежнему.

И я, не смотря на горькое чувство, продолжаю делать привычные вещи. Например, как сейчас, ездить на пары, глядя в окно автобуса на проносящиеся мимо городские улицы. Отец продолжает работать, а мать... Справляется своими силами, как она считает. Но все мы трое так или иначе изменились.

Я поняла это, когда полгода назад была в последний раз у родителей дома. Позвонила заранее, что буду. Дверь мне открыл отец. В квартире стояла тишина, так как оказалось, что мать спит. Я удивилась, ведь дневной сон не в её правилах — тогда я ещё удивлялась.

Родитель налил мне чай, предложил сделать бутерброды.

— Бутерброды? Чем же вы питаетесь? — спросила я тогда.

— Берём доставку, — ответил отец и вышел из кухни, оставив меня на время одну.

Вскоре он вернулся. Отец медленно сел за стол, демонстрируя мне опустошённую бутылку из под вина в своих руках. Он глядел на неё с задумчивым видом, повертев туда-сюда в разные стороны, будто любуясь этикеткой. Вдруг он показался мне очень старым. Старым, безумно уставшим, измученным. Мне стало дурно.

— Почему ты мне её показываешь? — спросила, кивая на бутылку.

— Мы питаемся доставкой, потому что твоя мать увлекается распитием вина со своими подружками.

— Сильно увлекается?

— Не сказал бы, что у неё алкоголизм, но достаточно для того, чтобы я был зол, — в подтверждение своих слов отец недовольно хмурил густые брови.

— Ты говорил с ней об этом?

— Она меня не слышит. Только ругаемся по итогу. Не могла бы ты поговорить с ней?

— Я попробую...

Я попробовала на следующий день, но не знаю насколько это сработало. Мать во время нашего телефонного разговора была абсолютна трезва и вела себя, как обычная здоровая женщина. Она ужаснулась тому, что я и отец думаем о ней плохо, и обещала впредь быть осторожней при общении со своими подругами.

Однако, то и дело до меня доносится информация, что подружки никуда не делись и никуда не денутся, так как только общение с ними помогает пережить потерю младшей дочери.

Видеть такой настрой тягостно; в родительском доме висит в самом воздухе что-то мрачное, густое. Так я и перестала к ним ездить, созваниваясь теперь лишь по телефону.

Автобус качнуло, когда мы встаём на нужной мне остановке, отвлекая меня от мрачных мыслей. Пора вливаться в студенческий поток и переключить своё внимание на учёбу.

В аудитории практически никого. Только Алина Иванова, сидящая в телефоне, да спящий на аудиторном столе Стёпа. Вынимаю заранее тетрадь с ручкой и кладу на стол, чтобы «застолбить» себе место у окна.

Времени до звонка ещё достаточно, и я решаю, не дожидаясь большой перемены, сразу сходить в библиотеку. Набрасываю на спину неизменно тяжёлый рюкзак и выхожу из аудитории.

Всё, как обычно: обмениваю одни книги на другие, возвращаюсь в аудиторию, выслушиваю от уже пришедшей Мартыновой замечание о прекрасной погоде.

— Да, солнечные дни настали, — киваю Маше, рассеянно глядя в окно.

— В библиотеку на большой перемене пойдёшь?

— Я уже сходила.

— Ри, слушай... — Мартынова тихо касается пальцем моего локтя, чтобы привлечь к себе внимание. — Чтение действительно помогает тебе?

— Что? — поворачиваюсь я к ней, в недоумении приподняв брови.

— Ты уходишь от реальности с помощью чтения? Ты ведь никогда особо не любила книги... — Машка явно чувствует себя неуверенно, впервые поднимая эту тему.

— Ох, ты об этом... — на секунду задумываюсь над ответом. — Да, ты права.

Я киваю, словно подруга попала в самое яблочко. Потому что так проще. Зачем тратить свои силы на объяснения и терпеть последующую жалость в свою сторону, если люди сами могут всё додумать, а мне останется лишь согласно покивать головой.

Пусть думают, что я горюю о сестре. Ни к чему им знать, что последние слова, что я слышала от Ани, были о ненависти ко мне... И горечь моя смешана с отчаянием.

Глава 10

Артём

Ладно, вынужден признать: я переборщил. Если для субботнего сообщения у меня хотя бы было оправдание в виде опьянения и последующего моего аварийного состояния, то вчера ничего не способствовало моему неудачному приколу с пятитысячной купюрой. Это тот случай, когда после собственной шутки, мне не очень то и хочется смеяться.

Чувствую себя теперь дураком. А кому такое приятно? Точно не мне. Обычно девчонки охотно поддерживают общение со мной, им приятно моё внимание. А тут, как об стену горох. Надоедливый такой горох. Не могу сказать, что мне нравится такая роль.

Решено: я просто извинюсь перед Крыловой и оставлю её в покое. Очевидно, ничего тут не светит и ловить нечего, как бы мне не хотелось обратного. Пора завязывать с этим баловством — уже сам себе противен, честное слово. Даже объяснить толком не смогу, что на меня нашло. А после очередного сравнения Одарией меня с собачкой и вовсе расхотелось продолжать в том же духе. Реально: чего это я? Как дурак, в самом деле. Сначала думал, она тихоня и просто стесняется, а теперь понимаю, что я необоснованно пристаю к человеку. Какая мне разница что за книги она читает и насколько общительна? Не моё дело и всё тут.

Уже и одногруппники спрашивать начали. То Даня поинтересуется, то Алина. То и дело ловить начал на себе скептичные взгляды, как бы говорящие мне: «Даже не пытайся, парень». Уж им-то лучше знать, чем мне. Ведь все эти люди уже третий год учатся бок о бок с Одарией, а я вижу её лишь одну неделю. Одна неделя, а столько эмоций! И любопытно мне, и весело, и влечёт меня, манит коснуться недотроги, чтобы увидеть совсем другое выражение на всегда хмуром лице.

И с кем бы не пытался поговорить, выведать информацию о девушке, все, как один, советовали отстать от Крыловой. Все, кроме одной. Ведь именно вчерашний разговор с Ивановой меня подтолкнул на сомнительное действие.

Я столкнулся с Алиной во дворе учебного корпуса, когда мы оба шли на первую пару. Она окинула меня заинтересованным хитрым взглядом, и я уже было подумал, что далее последует игривый флирт. Не сказать, что я зазнавшийся нарцисс, но лицом я вышел неплох, как говорят некоторые. Однако, Иванова лишь поздоровалась, а после задала неожиданный для меня вопрос:

— Вижу, ты к Крыловой подступиться пытаешься?

Её светлые волосы легко развивались на ветру, и я наблюдал за тонкими прядями, пока обдумывал ответ. Первым порывом было сказать что-то вроде: «Ну, да». Но не совсем же я идиот, чтобы прямо так откровенно и отвечать.

— Да не особо, дразнюсь просто, — нашёлся я, наконец.

— А ты ей деньги предложи. Глядишь и толк будет.

Неужели Одария настолько не тихоня? Кажется, я даже глаза выпучил.

— Ты сейчас серьёзно?

— Я не к тому, что она за деньги даёт, — посмеивалась одногруппница. — А к тому, что такой жест равнодушной её точно не оставит.

— Она меня книгой не побьёт после такого?

— Боишься её? Правильно — бойся, — усмехнулась Иванова.

— Да вы тут все с прибабахом немного. Я вас всех боюсь.

— Посмотрим ещё на тебя. Пока не ясно, что представляешь из себя, но время покажет.

— А что неясного? Нормально же общались, — включил я свой привычный шутливый тон.

— И продолжим, надеюсь, — подмигнула.

А я хотел бы продолжить приставать к Крыловой, но что решено, то решено. Поэтому на следующий день, то есть сегодня, мне предстоит торжественная речь с извинениями и последующее отступление. Стану вести себя, как все остальные: не замечать девушку, заниматься своими делами. Вот я удивлялся почему в этой группе сложилась такая обстановка, а надо было просто слиться сразу с толпой, копируя всеобщее поведение. Не общаются с Крыловой? Не общайся тоже. Всё время шутят над Стёпой? Смейся тоже. Вот и всё. Делов-то... Мимикрия в новых коллективах всегда работает тебе на руку. Просто не задавайся лишними вопросами и делай, как все.

Сегодня она снова с двумя объёмными косами. На ней облегающее, но не вульгарное платье и кеды, которые каким-то странным образом неплохо сочетаются со всем образом. Она вновь выбирает место у окна, а рядом с ней садится Мартынова. Ловлю себя на мимолётном желании оказаться на месте Маши. Она словно некое доверенное лицо, которому дозволено общаться и находиться рядом с непреступной глыбой льда по имени «Одария». Не понимаю, как две такие непохожие девушки находят общий язык в общении друг с другом.

Всю первую пару поглядываю в сторону девушек и обдумываю свои слова. Словно важную речь у себя в голове репетирую... Вот же дожил до чего... Я скажу ей «Привет». Постараюсь без улыбочек, которые её только раздражают. А как вообще улыбнуться так, чтобы выглядеть дружелюбно, а не нахально? Дилемма. «Просто не улыбайся ей и всё», — отвечаю сам себе же.

После приветствия я сразу перейду к извинениям. А после дам обещание больше не приставать. Отличный же план? По-моему, да.

Спустя бесконечно долгих полтора часа звенит звонок, оповещающий об окончании пары. Вторая тоже будет здесь же, но я уверен: сейчас Крылова схватится за рюкзак и помчит в библиотеку, чтобы вновь набрать стопку книг с синей обложкой. Или она всегда чередует цвета? Сегодня синий, завтра зелёный...

Крылова и в самом деле набрасывает на спину рюкзак и, пропускаемая Машей, покидает ряд аудиторных столов, а затем быстрым шагом направляется к выходу. Кто в буфет, кто на улицу покурить, а она в библиотеку...