Не тот муж

Глава 1

Глава 1

Я улыбаюсь, дочитывая последние строчки книги. Как жаль, что Рафаэль Сабатини не увлекся модой и не написал огромную серию книг о горячо любимом капитане Бладе. Я бы, будь он нашим современником, подписалась на него и ждала-ждала-ждала новой истории, бесконечно счастливая тем обстоятельством, что он пишет и будет продолжать делать это, радуя историями о невероятном капитане, Арабелле, Неде Волверстоне и Питте.

– Ида! К тебе! – послышался с коридора голос отца. – Здравствуй, Лиза!

– Здрасьте, дядь Паш! – здоровается подружка, а потом интересуется. – А вы чего такой хмурый?

– Проснулся только что, – отвечает привычно хмурый отец. – На смену собираюсь.

– Это вам мама передала вместе с приветом, – продолжает Лиза, шурша пакетом. – А Ида дома?

– Где же ей еще быть? Спасибо.

Я вздыхаю, поспешно поднимаясь с дивана и прохожу к полке. Папа проснулся и как обычно недоволен. Сейчас причина его «не настроения» в сонливости, а потом… Он будет просто недоволен тем, как мы живем.

– Привет, Ид! – здоровается лучшая подруга, приземляясь с разбегу на мягкий диван. – Ты все читаешь?

В мебели не осталось ни одной живой пружины, потому она даже не скрипит от такого варварского отношения.

– Привет! – говорю я, поспешно убирая книгу на полку.

Насмешки Лизки давно не задевают меня. Мы дружим с ней уже тысячу лет и она знает о моей любви к этому писателю.

– Что опять капитан Блад?

– Снова, – поправляю я, притворно хмуро.

– Таких как он не бывает, понимаешь? – говорит Лизка, подхватывая недавно сшитую мной подушку. – Смотрела новости?

– Да.

– Пираты остались только возле берегов Сомали, и они мерзкие! – продолжает подружка, теперь заставляя хмуриться по-настоящему. – Ни один не похож на твоего обожаемого Блада.

В этом она права. Интернет подтверждает ее слова на все сто процентов. Ни одного красивого пирата ни в прошлом, ни в настоящем.

– Все сплошь, как один самые настоящие обезьяны!

– А ты читала и знаешь какой он? – любопытствую я, вытаскивая из шкафа видавшую лучшие времена толстовку.

Лето в этом году не задалось – холодное и ветренное.

– Конечно! – с жаром отвечает подруга. – Мы же подруги, и я должна знать, что за мужики тебя привлекают.

Я понимаю, о чем она, но молчу, собираясь в библиотеку и слушая стенания Лизы. У них через полчаса будет технический перерыв. Директриса уйдет, и Маргарита Михайловна разрешит посидеть мне в интернете. Никакого «серфинга» у меня не намечается. Я планирую заниматься разговорным английским, а завтра наступит черед испанского. И так все лето, и весь год пока не наступит пора вступительных экзаменов.

– А ты куда собираешься? – любопытствует Лизка, приближаясь к старенькому комоду.

На коричневой потертой столешнице расположены мои девчачьи богатства – косметика, доставшаяся от мамы и подаренные ею же первые духи, старенькая шкатулка с заколками, альбом с рисунками, карандаши в органайзере и тетрадка с набросками собственных историй. Как же давно я ничего не писала – стало некогда. Подготовка к экзаменам в суперпрестижный ВУЗ съедает все мое время. Одна отрада – старые, списанные с полок библиотеки книги.

– Ты знаешь куда, – отвечаю я, решая, что надеть.

Джинсы или леггинсы со звездами?

– В библиотеку заниматься.

Одежды у меня не так много, но она качественная. Мама заботилась об этом. Втихаря от папы покупала в более-менее хороших магазинах, игнорируя его слова, что нужно экономить и закупать в магазине «Всё по 50 рублей». Там все что не купи разваливается через месяц.

– Ид, мама говорит, что это блажь и ты только время теряешь, – говорит Лиза, открывая уже пустой флакончик с духами. – Ты никогда не поступишь в МГИМО, даже если твой папа продаст почку.

Я шикаю на Лизу и одними губами прошу подругу говорить тише. Мне только не хватало, чтобы папа услышал. Иначе, очередного серьезного разговора мне не избежать. Чего доброго, запрет и не пустит никуда. Он грозит пока, но я-то знаю, что он может. Он отчего-то против поступления в престижное заведение. А почему именно не говорит. Только орет, что мне не место среди мажоров.

– Я поступлю!

– Где ты видела женщин-дипломатов? – спрашивает Лиза тем же шепотом. – Посмотри в Википедии – ни одной!

– Я поступлю и буду работать при консульстве или при дипломатическом корпусе, – сержусь я и тут же сбавляю тон. – Ясно?

У Лизки мечты попроще. Она будет поступать в МИСИС, как ее папа и мама. У нее и склад ума такой – математический. У ее папы там и друг работает. Он обещал помочь с поступлением.

– Посмотрим!

– Посмотрим! – отвечаю я в том же духе.

Но подруга не просто так отговаривает меня. Я понимаю ее отчасти. Мне бы тоже хотелось учиться с ней вместе и не расставаться никогда. Но только я гуманитарий и математику тяну на одной лишь упертости, а не из-за таланта или предрасположенности. Мозгами я пошла в маму, но никак не в старшего инженера папу.

Глава 2

Глава 2

Я не ожидала предательства Лизки, но как казалось все худшее было впереди, а именно на следующий день после случившегося, когда я пришла на пустырь за закрывшимся кирпичным заводом.

– Привет, Ида! – здоровается Костя, поворачиваясь ко мне и улыбаясь во все свои тридцать два идеальных зуба.

Поступок подруги отошел на второй план, ведь я предвкушала, как проведу время в компании Кости – интересно, весело и вприпрыжку через многочисленные препятствия. На заброшенной территории отгрузочной площадки хлама всегда хватало, но не тут-то было!

– Привет, – отвечаю я, со стремительно покидающем меня энтузиазмом. – А они что тут делают?

Под «они» я имею в виду всю ту же Катьку, Вику и еще пятерых человек разместившихся по периметру. Две стервы в неполных шесть утра уже при полной боевой раскраске – макияж, завитые локоны и лица такие, как будто они не спали, а готовились всю ночь! С ним заспанные пацаны и одну Богу известно, что заставило их подняться в такую рань.

– Не знаю.

– Не знаешь? ­– переспрашиваю я, удивившись этому ответу.

Он ведь вместе с ним тусуется. Как это не знает?

– Это же не секрет? – спрашивает Костя, проводя рукой по помятому лицу. – Но, если ты думаешь, что это я им сказал, то ты ошибаешься.

Он подходит ко мне. Я ожидаю, что он вздернет мой нос. Но Костя делает это с опозданием. Сначала он смотрит на мои сиськи. Отчего я краснею. Там должна быть грудь, а не два невразумительных бугорка. Мне приятно и неприятно это внимание одновременно. С одной стороны славно, что он решил посмотреть на меня, как на девочку, а с другой стороны плохо, что он ее во мне так и не увидел.

– А кто сказал? – спрашиваю я неуверенно, глядя на него снизу-вверх.

Он жмет плечами, а я оглядываю всех присутствующих и понимаю, что не вижу Елизавету. Предательница решила не приходить и не смотреть мне в глаза. Стыдно ей, наверное.

– Может ты боишься, что я сделаю тебя? – спрашивает парень, сдергивая с прутика остатки листвы. – Потому против свидетелей нашей тренировки?

Хорошая шутка. Он еще не выигрывал никогда. В каждый свой проигрыш бурчал о том, что надо больше тренироваться, но видимо быстро забывал об этом, когда возвращался в столичную жизнь.

– Еще чего! – отвечаю я, улыбаясь. – Не в этой жизни!

Но как бы ни была я смела на словах окружение из злобных гарпий пугает меня. Они не подначивают, а проходятся по моей внешности с ног до головы. Я не испугалась насмешек и-за того, что фехтую, но сдрейфила, когда дело коснулось внешности.

– Давай уродина! – кричат знакомым голосом, но я стараюсь не смотреть в ту сторону и быть выше этих малолетних кретинов. – Это твой единственный шанс показать, что ты чего-то стоишь!

По мне проносится такой мощный озноб и чувство ярости, что я готова броситься на Катьку и надавать ей своей веточкой по лицу. Ненавижу быть подростком! Ненавижу юношеские прыщи! Ненавижу, что приходится терпеть и выслушивать дельные советы взрослых, которые работают, но отчего-то через раз.

– Давай же, Ида! – восклицает веселящийся Костя. – Не думай про них!

Легко ему говорить! Они же не его обсуждают и не над ним смеются. Не он посадил их в лужу накануне и не на нем они будут отрываться в школе.

– Никого нет! – кричит парень с горящими глазами, наступая на меня вновь и вновь. – Никого!

Его прутик то касается меня, то проходится по рукам, то колет в бок, то в бедро, то в ягодицу. Зрители ржут над этим, а я все никак не могу успокоиться и вспомнить обо всем чему учил покойный Яков Степанович.

«Голова должна быть холодной, Ида! – говорил он, глядя на мои первые броски в его сторону. – Никаких эмоций!»

Руководитель секции по фехтованию так и не доучил меня. Потренировал полгода, а потом скончался. Он был стар, а еще очень болен и, может быть, не взялся за мое обучение, если бы не попросившая его мама. Не папа. Он по неизвестной мне причине каждую ее идею воспринимал в штыки.

– Шухер! – заголосили пацаны. – Шухер-шухер-шухер!

Я не поняла, что случилось, но неожиданно крики вокруг смолкли, но я не успела обрадоваться, как и привести себя в состояние «внутреннее умиротворение». Мне обожгло щеку, а Костю приподняло в воздух. Виной тому была не магия, конечно же. А некто кто взял моего партнера за шиворот и рявкнул на него так, что заложило уши.

– Может попробуешь со мной?!

– Отпусти, с***!

Высокий мужчина встряхнул Костю еще раз, а потом отшвырнул его в сторону. Это впечатлило. Как и то, что Краснов ругнулся матом. Но если оставить это (уверена он выдал это из-за потрясения) Костя никогда не был щупленьким. Он с первого дня приезда в город отличался атлетичным телосложением. Что говорить про сейчас, когда он поступил в ВУЗ и принялся ходить в качалку.

– У нас спарринг! – крикнул «мой пират» где-то позади. – Я не сделал ничего такого!

– Спарринг?! Да на ней места живого нет!

Не видя Костю, я смотрела на великана, который застил собой все. Слава богу, кстати говоря! Мне совершенно не послышались в голосе друга трусливые нотки, и я ни в коем случае не хотела увидеть его таким. Это кто-то другой! А Костя Краснов не боится ничего!

Глава 3

Глава 3

– Можно просто отвезти меня в поликлинику, – предложила я, обуреваемая двойственными чувствами. – В приемный покой или в травму.

С одной стороны я все еще пребывала в шоковом состоянии, а с другой обиделась на «дыру», хотя, часто также называла городок, в котором довелось родиться.

– О, нет! Я слишком стар для стояния в очередях, – ответил неизвестный, блеснув в мою сторону светлыми глазами. – И слишком молод для общения с престарелой частью населения!

Он улыбался ими, а я вдруг смутилась его обаянию и сделала попытку слезть с его колен. Но тот сам не то почувствовав что-то, не то опомнившись, отсадил меня на просторное сидение рядом.

– Пока мы едем, может моя прекрасная амазонка расскажет мне, что ей не понравилось в моем автомобиле?

Я удивилась этому вопросу, потому что в этом человеке было прекрасно все – цвет глаз, правильные черты лица, запах одеколона, одежда и авто, в котором он перемещался. Я совсем не думала об его машине!

– С чего вы взяли что не понравилось? – спросила я, зардевшись тонкому комплименту.

– Ты поморщилась, – заметил он, не переставая скользить по мне взглядом. – Я не мог не заметить этого.

Благородный, красивый, успешный, а теперь еще и это – внимательный. Где именно заканчиваются его достоинства и начинаются недостатки?!

– Цвет салона, – поспешно ответила я, словно это могло остановить его интерес. – Я сравнила его с шоколадом, а это настолько избитое клише, что просто стыдно.

Он улыбнулся, приподняв уголки губ. Но ему было не обязательно делать это – его глаза совершенно замечательно передавали эту эмоцию.

– Любишь быть оригинальной? – продолжил спрашивать этот великолепный мужчина, словно это действительно было важно для него.

– Вы спросили меня об этом, – уточнила я с нажимом, почувствовав в его словах угрозу. – Я просто не люблю быть посредственной, хотя бы в своей голове.

Незнакомец кивнул, а еще раз взглянула на свои руки, покрытые красными линиями от прикоснувшегося к ним ивового прута. Они выглядели ужасно, но не страшно. Все пройдет через день, а то и раньше!

– Можно было назвать салон каштановым?

Я привыкла, что с мнением детей, как и с мыслями, высказанными в слух, мало считаются. А я была ребенком, которому исполнится восемнадцать только в следующем году.

– Это не каштан, – возразила я, вновь обратив внимание на обивку.

Я провела по ней пальцами и вновь обратила внимание на странного знакомца с растрепавшимися светлыми волосами.

– Что же это значит быть посредственной для тебя?

– Мыслить общепринятыми категориями, – ответила я, а сама поправила футболку, когда он остановил взгляд, где-то в середине моей груди.

А потом и вовсе запахнулась в чужой пиджак. У этой дурацкой ситуации должны были быть свои плюсы. Пусть даже это одежда с чужого плеча!

– Хм, – продолжил мой собеседник и спаситель в одном лице. – Тогда медвежий[1]?

Он вновь улыбнулся, но теперь не смешливо, как перед этим, а так что потеплело на душе.

– Нет, этот красивый, а медвежий – он бурый и грязный.

Это было удовольствием говорить с кем-то на языке, которому меня научила мама. Отец пока она была жива смеялся тому, что у него под боком зреет «клуб» со своим тайным языком, но сам не знал ни одного, кроме матерного или технического, уточняя, что на работе они сливаются в один. Потом же нам двоим стало не до веселья.

– Дыра перестает быть дырой с каждой новой секундой, – проговорил мужчина, кося взглядом в мою сторону. – Слышишь, Дэн?

Водитель не ответил, а я, закусив губу отвернулась.

– Фехтующие во дворах дети, говорящие на французском – это что-то запредельное для моего понимания этой страны!

Я продолжала смотреть на пробегающий знакомый пейзаж и старалась никак не реагировать на эту провокацию. Хвастаться и говорить, что я ого-го-го?! Я не собиралась. Достаточно того, что он заметил этот мой взгляд. Наверняка, с разинутым ртом!

– Мы не познакомились, – вновь подал голос «француз». – Как тебя зовут, девочка?

– Мужчины представляются первыми, – заметила я серьезно и, если честно, из чистого упрямства, а не для того, чтобы еще больше подчеркнуть свою исключительность.

Мне было неспокойно рядом с ним. В голову не лезли гадкие мысли о чем-то грязном пошлом, преступном и мерзком. Просто он рушил мой мир, оказавшись совсем другим взрослым. Он вел себя так, как я и не мечтала – он считался со мной.

Вот.

А я не знала, как вести себя с этой мечтой, потому что думала встретиться с ней через пару лет, когда стану раскрасавицей.

– Что? – переспросил он, приподняв бровь.

В глазах его голубых глазах пробежало выражение недоумения, а потом рассыпалась дюжина светлых искр улыбки. Он смеялся и делал это так, что это невольно притягивало взгляд, запрокинув голову, представив взору гладко выбритую шею и заполняя своим смехом салон автомобиля. Его смех заполнил салон, и я не смогла не улыбнуться, заразившись этим весельем.

Глава 4

Глава 4

– Поехали в аэропорт! – скомандовал Николас, выйдя из недр клиники.

Он оттер руку, предложенным шофером платком и отшвырнул кусок ткани в сторону.

– Хорошо, – безропотно согласился этот Дэн, а я пришла в ужас.

За прозрачными дверьми забегали люди. Я подумала, что после учиненного этим парнем грохотом обязательно должна появиться полиция, но этого пока не произошло. Впрочем, меня волновало другое – аэропорт.

– Это всего лишь царапины! – вновь повторила я, не веря, что это все происходит со мной. – Не считаете, что это чересчур?

– Нет, – ответил он мне, вытер руки выуженным из петлицы платком, а потом открыл дверь передо мной. – Если я сказал, что приведу тебя в порядок, значит так оно и будет.

Он открыл передо мной дверь авто и поддержал за локоть, помогая усесться на сидении.

– Вам, конечно, виднее! – ответила я, раздраженно дернув плечиком. – Но теперь вы пугаете меня.

Желание помочь мне отдавало изрядной долей маниакальности.

– Наконец-то, босс, – сказал Дэн на переднем сидении. – Ты напугал эту девочку.

Но несмотря на возмущение мне было жутко любопытно, чем закончится эта странная история.

– Тебе надо позвонить родителям, – сказал мужчина, задержав взгляд на мне какую-то долю мгновения. – Сколько тебе лет, Артемида?

Я, прежде чем ответить ему, покраснела и даже задохнулась, открыв рот. Ему успели что-то сказать в этой лаборатории для собак.

– Семнадцать. А какое это имеет значение?

– Никакого, – проговорил «босс» с некоторой заминкой. – Просто решил убедиться, что эскулап сказал правду.

– О! – выдавила я, а потом поинтересовалась. – А зачем вы возвращались туда?

Не то, чтобы мне очень хотелось знать подробности – кого он приложил и обо что, что именно уронил или разбил, покидая недра заведения, я хотела привести его в чувство. Чтобы он подумал о том, что сделал и пришел в себя. Но этого не произошло. Все случившееся было самой разумеющейся вещью для него.

– Чтобы прояснить кое-что, – ответил этот Николас, а по глазам стало понятно, что врет.

Я приподняла уголок губ и даже покачала головой, совсем как мама, когда слушала рассказы отца о приключениях на заводе. Этот Николас все-таки сумасшедший.

– Не проще ли было уехать и…

– Нет, Ида, некоторым людям надо вправлять мозги на место, чтобы они переставали смотреть на мир своим извращенным сознанием.

Шофер вновь подал голос, очень выразительно хмыкнув, а его хозяин вновь бросил в его сторону очень строгий взгляд.

– Давайте вы просто отвезете меня домой? – вдруг попросила я. – Я намажусь зеленкой, спасателем и мазью против синяков, а завтра все будет окей.

Николас, играющий в гляделки с дядькой со шрамом, вновь обратил внимание на меня и покачал головой.

– Рубец на щеке останется, – вздохнул он, а потом потянулся к подлокотнику, открыл тайный отсек и извлек из него смартфон с узнаваемым логотипом фруктового огрызка.

– Позвони родителям!

– Может я сразу в полицию позвоню? – спросила я, приняв увесистый гаджет. – Вы как себе это представляете?

После такого нормальные люди ставят на уши весь город, а не успокаиваются и думают, что все будет хорошо. Мой папа именно такой. Он даже хуже.

– Просто предупреди, чтобы тебя не искали.

Я вернула смартфон, потянувшись и положив его сидение.

– Просто верните меня на тот пустырь до семи вечера, а еще лучше остановите на повороте, и я доберусь самостоятельно.

Этот Николас задержал взгляд на мне, а потом переместил его мне за спину. Я и не думала смущаться и мямлить «как скажете, дяденька». Что он в самом деле устроил?

– Поехали, Дэн, нечего так смотреть на меня.

Слава Богу мы не поехали ни в какой аэропорт. Дэн отвез нас в Москву, в какую-то клинику, спрятавшуюся в одном из дворов Златоглавой. Снаружи она не выдерживала никакой критики – про такие обычно рассказывают ужасы в новостях, но внутри все оказалось очень даже прилично. Персонал выслушал Николаса, а потом увел меня в процедурный кабинет. Раны мои обработали. Те, что не кровоточили просто смазали какой-то вкусно пахнущей мазью, а вот с теми которые уже покрылись корочкой, пришлось повозиться. Они сначала наложили маску с каким-то раствором, а потом сняли, очистили от остатков средства и навели мощную лупу.

– Твой папа скорее всего перенервничал, но задеты лишь верхние слои кожи. Здесь не требуется вмешательства эстетической хирургии.

Я выдохнула, но вовсе не потому, что беспокоилась, что у меня останутся шрамы, как у парня из фильма, а потому что переживаю за реакцию француза. Он говорит на русском без акцента, но я все равно нарекла его так.

– Организм молодой и справится со всем самостоятельно.

– Но вы, пожалуйста, сделайте что-нибудь, чтобы уже сейчас все выглядело хорошо, иначе…

Глава 5

Глава 5

Я думала, что Дэн остановит авто на каком-нибудь пустыре, но он выбрал совершенно чудеснейшее место – поляну с недавно скошенной травой. Я и не знала, что в Подмосковье бывают такие места. Пока мы ехали за окном виднелись одни лишь свалки, да трубы.

– Красиво, – сказала я, вдохнув запах срезанных трав и тех, что выжили, благоухая по периметру. – И пахнет тоже чудесно.

– МКАДом?

Я покачала головой, взглянув на небо, которое словно по волшебству прояснилось. Тучи растянуло по сторонам, выглянуло солнце и мир стал куда более приветливым чем прежде.

– Идите сюда, – позвала я, оглядываясь по сторонам в поисках того, что могло быть сойти за рапиру. – Здесь пахнет медом.

– Вижу, что здесь неподалеку гуляют коровы, – ответил Николас, поморщившись при этом. – Поверь это не мёд.

Я цокнула и уже повернулась сказать ему, чтобы он не смотрел на животных, а шел ко мне, как осеклась, осознав, что он подсмеивается надо мной, а еще смотрит на меня тем самым взглядом, который я так и не смогла идентифицировать.

– Если передумали, то скажите – сказала я, посмотрев и оценив длину найденной палочки. – Я пойму.

– Очень великодушно с твоей стороны, – ответил этот Николас и неожиданно улыбнулся. – Но нет.

Улыбка шла этому мужчине, делая его строгое лицо как будто бы молодым.

– Проиграть девчонке – это надо уметь, – продолжила я не без удовольствия. – Дэн будет вспоминать вам это при каждом удобном случае.

– И неудобном тоже, – отозвался Дэн, разместившись на камешке неподалеку. – Не упущу момента.

Водитель закурил. Но сизый дым вместо того, чтобы заполнить поляну унесло куда-то в сторону.

– Дэн, она же ребенок!

Я хотела возмутиться, презрев немудренную заботу обо мне, но передумала вмешиваться в разговор двух взрослых. Убедилась уже, что чем чаще говоришь, что не маленькая, тем больше все думают именно таким образом.

– Ветер на меня, – сказал мужчина со шрамом, а потом кивнул в мою сторону. – Давай уже, преподнеси урок, хотя, что-то подсказывает мне, Ник, что все будет наоборот.

Я отсалютовала своей палочкой и приняла классическую позу в фехтовании.

– Смотри-ка, ты и правда что-то умеешь, – сказал этот Николас, повторил жест и пошел на меня.

– Вы ничего не умеете, – подразнила я исключительно для того, чтобы убрать его скованность. – Просто признайте это и тогда все закончится!

Я поняла, что он все-таки пожалел о своем предложении сразиться со мной. Все-таки он был взрослым, а я малявкой, которая уступала ему не только в росте, но и в весе. Но вскоре, после пары-тройки подобных фраз от меня и подсмеиваний Дэна, Николас разошелся, и наша схватка стала похожа на самый настоящий спарринг. Я убегала от него, уворачивалась, подныривала и даже «дырявила» его. Я даже решила, что смогу победить его, но ошиблась, когда вдруг обнаружила себя обезоруженной и на краю поляны с упирающимися мне в лопатки зарослями борщевика.

– Сдаешься?

– Я поддалась вам, – улыбнулась я, разведя руками в сторону и показав ему язык.

Николас вновь рассмеялся. Нет он расхохотался, и я подумала, что эта одна из лучших эмоций, виденных мной за последнее время. Я вдруг осознала, что со смерти мамы давно не веселилась так, а еще поняла, что она имела в виду, когда говорила, что это невероятное чувство делать кого-то счастливым и видеть чью-то радостную улыбку.

– Сдаюсь! – проговорила я и приняла его руку, чтобы не завалиться в ядовитое растение за спиной. – Теперь ваша очередь рассказывать, где вы научились так фехтовать.

– Это входило в обязательную программу школы, в которой я учился. Ничего интересного.

– Ну-да! Куда интереснее перепрыгивать через козла или метать гранату.

– Все это может пригодиться, а фехтование нет.

Не было смысла спрашивать, что это за учебное заведение ведь я никогда не попаду туда.

– Почему мне кажется, что вам это совсем не нравилось?

– Потому что это чистая правда, – ответил Николас, подсадив меня на первую ступеньку. – Никому не нравится делать что-то из-под палки.

– А что ваши родители говорили в ответ на это? – полюбопытствовала я, желая понять кое-что для себя относительно предков разных поколений.

– Ничего. Потому что я не делился с ними этим.

На этом разговор закончился. Я поняла, что спросила что-то бестактное, ведь настроение моего спутника изменилось в одно мгновение, словно солнце ушло и небо вновь затянули тучи.

– Я не хотела расстроить вас, – сказала я напоследок, дотронувшись до его руки. – Просто мне было интересно, как живут другие люди.

Николас «очнулся» вместе с моим прикосновением. Он посмотрел на мою руку непонимающим взглядом, а потом, нахмурившись, посмотрел на меня, взялся за ручку и вышел из остановившегося авто.

– Рад, что познакомился с тобой, Ида, – сказал мужчина и, взяв за руку, поцеловал тыльную сторону моей ладони. – Оставайся такой же и ни в коем случае не позволяй обижать себя будь то жизнь или спарринг.

Глава 6

Глава 6

Я влетела к себе, чуть было не потеряв тапки и не расплескав масло. Сердце стучало, как бешеное. Мы никогда не ссорились с Лизкой из-за настолько серьезных вещей. Все больше из-за проектов и их оформления. Никогда я не кричала на нее, не хлопала дверью и не давала стрекоча, ощущая себя настолько наивной. Но как же дружба? Неужели совсем никому нельзя верить? Нет?!

– Ида?!

Окрик отца испугал меня. Он был таким неожиданным, громким и страшным, что я все-таки вылила злополучное масло, разбив стакан, и чуть было не поскользнулась на разлитой жидкости!

– Пап?! Ты чего?

Отец бросился ко мне. Его вид потряс меня. Сложилось такое впечатление, что мы не виделись неделю и за это время он не спал, не ел и не отдыхал. Он почернел и осунулся.

– Ида! Ида! Ида!

Он чуть было не упал, успев схватиться за косяк, но потом все-таки сполз по нему.

– Где ты была дочка?! – продолжал кричать папа, бухнувшись передо мной на колени. – Где ты была, я тебя спрашиваю?!

– Ходила к тете Зое за маслом, – ответила я и тут же поняла, что он спрашивает совершенно о другом промежутке времени.

Папа интересовался не о том, что было пять минут тому назад, а о том, что случилось несколько часов тому назад.

Мне стало страшно, потому что… Как он узнал?! Почему переполошился? Кто мог позвонить ему? Катька и Вика? Да они даже не знают где он работает.

Лизка не соврала. Папа действительно искал меня. Но вот только зачем он делал это? Ведь я обычно и так предоставлена самой себе на весь день.

– Утром я ходила на спарринг с Костей, – прохрипела я неожиданно осевшим голосом, решив признаться хотя бы в одной правде.

В записке, которую я оставила на столе, говорилось совершенно о другом. Зная об антипатии папы к моему пирату Костьке, я написала, что ушла собирать материал для DIY на дальний мост.

– С кем?!

– Пап, я буду с ними общаться, даже если ты запретишь мне это, – произнесла я, не понимая почему отец все никак не придет в норму.

Как уже было сказано папа выглядело ужасно. Он смотрел на меня вопрошающим… Нет! Пытливым взглядом. Потом и вовсе потянулся, взял за плечи и затряс.

– Мне позвонили! Звонили слышишь?! Звонили!!!

– Да! Кто тебе звонил? Что сказал?

Я замотала головой, пытаясь встряхнуть то состояние, которое перекинулось на меня от папы. Мне стало не менее страшно, чем ему.

– Диана Алексеевна. Помнишь ее?

– Нет.

Тетка из клиники. Та самая, которая показалась мне смутно знакомой. Она раньше жила в соседнем подъезде. Потом переехала, когда вышла замуж. Выходит, что и работу она тоже сменила, перестав работать в местной поликлинике.

– Она такого наговорила мне! Тебя видели сегодня в клинике с каким-то уродом! Ты проходила медосмотр и выглядела совершенно ужасно. Потом ты сбежала, нахамив работникам. После чего ворвался этот папик и разнес там всё.

Что-то такое отразилось на моем лице, что подсказало папе, что так все и было на самом деле. Я не смогла выдержать выражение лица под названием poker face. А стоило бы.

– Так?! Так это была ты?!

– Пап, все было совершенно не так, – начала объяснять я, убирая его руки со своих плеч. – Они все неправильно поняли и вели себя ну просто ужасно.

Зря я сказала это. Надо было дать заднюю и отрицать все до последнего. А так папу прорвало и добрых десять минут он просто орал, не переставая. Вдобавок ко всему начал обзывать меня и вспомнил маму.

– Что не так они поняли? Они верно оценили ситуацию! Моя дочь заявилась с каким-то хмырем! Кто он? Давно ты встречаешься с ним?! Что?! Повелась на его бабки? Тачку? Такая же как мать! Шлюха! От осинки не родятся от апельсинки!

Последние два предложения сделали со мной что-то такое, вызвав небывалый прилив злости! Как он мог так назвать маму?! Как?!

– Замолчи! Закрой рот сейчас же! Не смей вспоминать!.. Не говори о ней так!

Я выкрикнула все это и тут же зажала себе рот. Вот уж чего точно не было в моей жизни – чтобы я орала на папу!

– Прорвало! – усмехнулся отец, вскочив на ноги. – Понеслась!

Он перестал орать, но тон его вышел угрожающим. Папа бросился ко мне в комнату, принялся греметь дверцами шкафов, ящиками и сбрасывать с полок вещи.

– Ага! Я говорил!

Я только-только отошла, вытерла слезы и прошла за ним в свою комнату, как он выскочил со злосчастным пакетом и едва ли не ткнул мне им в лицо.

– Что это?! Отвечай! Это я неправильно понял?! Мелкая дрянь!

– Он заступился за меня и помог! – вновь захлебнувшись слезами, попыталась объяснить ему я. – Он всего лишь помог мне, как ты бы помог Лизке!

– Лизу я бы отвел домой к родителям, а не сажал в свою машину и тягал по всему городу, чтобы нормальные люди думали черт знает что!

Глава 7

Глава 7

– Папа в тюрьме? – переспросила я, осев в не слишком удобное кресло. – Как?

– Тебе нужно собраться, Артемида, – терпеливо повторила Аделаида Георгиевна. – Взять все самое необходимое и документы.

Не веря в сказанное, я посмотрела на часы. Сколько времени прошло? Три часа? Что за это время мог совершить папа? Неужели он нашел Николаса? Нет. Бред. Он уехал. Значит он сделал что-то с Костей? Кто ему мог сказать про Костю? Лизка!

– Я никуда не поеду с вами, – проговорила я, не узнав своего голоса. – Я не могу.

Он охрип. Горло задеревенело и отказалось слушаться команды мозга. Четыре слова были больше похожи на невнятный рык.

– Мне нужно к папе.

Ступор прошел также быстро, как и наступил. Я вскочила со стула и огляделась по сторонам, потом сделала в шаг сторону и была остановлена старушечьим, но неимоверно властным:

– Дима!

Спутник бабушки понял, что от него требуется без лишних слов и загородил проход. Я натолкнулась на него и совершенно беспомощно взмахнула руками. Протиснуться между ним и дверью не было никакой возможности. К тому же он вряд ли бы стал просто стоять, а Аделаида просто смотреть, как я пытаюсь выбраться из комнаты.

– Я должна пойти к папе, – прошептала я, взглянув на амбала в дверях. – Я должна понять, что случилось.

Я оглянулась на женщину, увидев, что Диме абсолютно все равно на мой лепет.

– Я нужна ему!

То, что папа сделал что-то после разговора со мной, а значит я виновата во всем что произошло с ним было очевидно для меня. Я испугалась настолько что кольнуло сердце и стало не хватать кислорода.

– Ида, прекрати истерить и послушай меня внимательно.

Женщина сунула сумку в руке Димы, а сама, повернувшись ко мне, взяла меня за плечи и усадила обратно в кресло.

– Твой папа напал на человека.

– На кого?

У меня похолодело на сердце, но мог отказывался принять это. Как папа?.. Это же папа. Уставший, заботливый и вечно закопанный в заботах папа!

– Я пока не знаю этого, но все очень серьезно, – ответила женщина и тут же спешно добавила. – Ему дали позвонить только благодаря тому, что он знал в полиции кого-то.

Ключи от дома ей передал дежурный, взяв клятву, что она ни за что и никогда не скажет об этом никому.

– Клятву! – фыркнула Аделаида. – какой старомодный мальчик.

– Вы не знаете? – переспросила я, обрадовавшись этой информации. – Так может это все недоразумение?

Женщина поджала губы и качнула головой в очень знакомом мне жесте. Ее взгляд, наклон головы и поджатые губы напомнили мне кое-кого, а если быть точным маму.

– Ида, я говорю тебе то, что мне сказал твой отец. Он напал на кого-то. Сейчас он в тюрьме и все более чем плохо – то не простая драка в подворотне.

Едва забрезживший луч надежды погас. Я не понимала ничего. Как за три часа могло случиться такое? Как? Почему она думает о папе в таком ключе?!

– Мой папа не алкаш, не дебошир и не негодяй, как вы думаете о нем! Он нормальный, порядочный и работящий.

Но «бабушка» проигнорировала мои слова, как будто бы не услышав их.

– Ты говоришь совсем, как твоя мама.

– И она была права! – вскричала я, осознав, что значит выражение «в запальчивости». – Уж поверьте мне – я знаю его всю свою жизнь!

Черти что творилось в моей душе в данную минуту – отчаяние, злость, растерянность и страх… Он был хуже всех остальных чувств.

– В любом случае, ты не сможешь помочь ему, если останешься здесь одна.

– Но, если уеду с вами тоже, – возразила я, посмотрев ей в глаза.

– Именно поэтому твой отец позвонил мне с просьбой забрать тебя и помочь ему в этой ситуации.

Она погладила меня по плечам и в ее глазах промелькнуло выражение грустной улыбки.

– Я уже связалась со своим юристом, и он уже мчит сюда на всех парах, чтобы разобраться с тем, что произошло здесь и помочь твоему отцу выбраться из той ситуации, в которую он вогнал себя.

Я кивнула. Это информация более-менее успокоила меня – папе помогут. Он ведь безобидный. Может накричать, поругаться с кем-то, но он никогда и ни с кем не ввязывался в драки. Говорил, что интеллект – вот что ему дало высшее образование.

– Хорошо, – сказала я старательно спокойным голосом и сделала движение, чтобы освободиться. – Я соберусь, но вы пожалуйста, еще раз расскажите мне всё.

– Хорошо, Ида, – выдохнула женщина и, кажется, расслабилась. – Собирайся.

Не знаю, чего она ожидала. Быть может того, что я заплачу. Но правда в том, что ситуация потрясла меня, как и все остальное за этот день.

– Надеюсь, это Артем и у него хорошие новости для нас, – сказала она, когда комнату заполнили звуки оперных голосов.

Она забрала сумочку из рук Димы, вытащила из нее телефон и, поколебавшись немного, ответила на звонок. Некоторое время она просто слушала.

Глава 8

Глава 8

– Приехали, – пробасил немногословный помощник Дима. – Аделаида Георгиевна, я помогу вам выйти?

Глядя на этого Диму, мне показалось, что все помощники были сделаны из одного теста. Они были крупными, с какими-то дефектами на лице и жутко не общительными при этом. У Димы не было шрама, но у него не работали мимические мышцы – его лицо не выражало ровным счетом ничего.

– Не надо, Дима, я сама, – выдохнула женщина, но свесив ножку за пределы автомобиля. – Просто я утомилась сегодня, столько всего навалилось и эта новость…

С того момента, как были произнесены слова об этом Сергее Юрьевиче, Аделаида Георгиевна больше не произнесла ни слова.

– Я ответила на часть твоих вопросов, Артемида? – спросила она, оглянувшись напоследок. – Дай мне отдохнуть, милая.

Дима помог бабушке выбраться, а меня оставил одну в стремительно холодеющий иномарке. Машина была другой, но цвет ее салона тоже оказался шоколадным, напомнив мне об утреннем знакомце, отозвавшись в душе теплым воспоминанием. Это был не он! Не на него напал папа. Но легче почему не стало.

– Не надо было идти туда, – прошептала я себе под нос. – Тогда бы ничего не случилось.

Несколько минут я сидела в авто и вспоминала события этого дня. Руки то сжимались в кулаки, то ослабевали. Я думала о своих слабостях и обидах. Надо было не поддаваться желанию увидеть Костю после случившегося на пустыре. Но поступок Лизки взял и поставил точку в моем решении.

– Артемида?

Я вздрогнула от молодого и неожиданно звонкого женского голоса. Голос Аделаиды был тих и ослабевал с каждой новой минутой, превращаясь в невнятное старушечье бормотание. Так что надо понимать почему я испугалась появлению молодой женщины, которая живо взобралась в салон автомобиля.

– Оставил тебя и ничего не сказал? – спросила она, усевшись на место Аделаиды и захлопнула дверь, закутавшись в шаль и поежившись при этом.

– Вы моя бабушка? – спросила я, одномоментно придя к выводу, что это семейство изредка, но все-таки отхлебывает от фляжки с эликсиром вечной молодости.

Незнакомка нахмурилась, но тут же опомнилась и даже потерла место на переносице.

– Так плохо выгляжу? – спросила она озабоченно. – Это я не отошла от перелета.

Она выглядела молодо и свежо. Бежевый костюм из брюк, свитера и проглядывающей из-под него рубашки усиливал это впечатление.

– Холодно тут, – сказала блондинка со стянутыми в пучок светлыми волосами. – Ты не замерзла?

Она спохватилась, а я почему-то усмехнулась этому.

– Нет. Так кто вы?

– Я выходит, что твоя тетка. Я жена брата твоей мамы. Меня зовут Марина, кстати. А ты Артемида?

Я кивнула на повторившийся вопрос.

– Я пришла за тобой. Так и поняла, что Дима оставил тебя в машине. Давай я провожу тебя в дом?

Я вздохнула и кивнула еще раз. Выбирать провожатых я не могла и не хотела. Да и не имела я против Марины ничего. Но вдруг стало так тоскливо, что захотелось домой, на старенькую кухню с перекрашенными шкафчиками, и чтобы папа сидел напротив, ел и хвалил мою стряпню. Чтобы все было привычно, понятно и спокойно, а не так.

– Дима очень привязан к Аделаиде. Она помогла ему когда-то. Вытащила из тюрьмы… Как вытащила?

Марина вдруг задумалась и даже свела брови на переносице, словно это на самом деле имела большое значение.

– Не дала американцам арестовать его, – наконец определилась она и добавила шепотом. – Он остался и теперь ходит за ней хвостом.

Я шла за женщиной, разглядывая большой и ярко освещенный дом. Но буквально на глазах окна в нем гасли, уступая освещение уличным фонарям.

– Не обращай внимания на окна, – продолжала болтать моя тетка, видимо заметив мой взгляд. – Аделаида Георгиевна не любит, когда ночью светло, как днем.

Я поднялась по ступенькам и прошла в дом следом за Мариной, буквально тут же почувствовав себя чужой.

– Она заснуть не может.

Обстановка и запахи широкой прихожей сделали меня не маленькой, а как будто бы замарашкой-Золушкой в залах дворца. Или тем самым щенком-найденышем, о котором размышляла, попав в клинику доктора Павлова.

– А я не уверена, что усну. Только не после джетлага. Она позвонила Андрею. А он попросил приехать меня. У него служба и он не может сорваться вот так просто. Хорошо, что для нас всегда держат места на рейсах, иначе тебе сидеть в машине пока…

Марина вдруг осеклась и остановилась, посмотрев на меня. Она медлила минуту, прежде чем ее плечи расслабились.

– Ты извини меня за то, что я так много болтаю.

Я дернула плечом. Мне не хотелось ничего кроме одного – вернуться на день назад и изменить всё. Жаль только, что это было участью героинь фэнтезийных романов.

– Я просто совсем не умею вести себя с детьми. У нас с Андрюшей нет детей, а я…

– Мне семнадцать, – перебила я, ощущая, что меня сваливается нечто вроде отупения. – Я не ребенок и даже не подросток.

Глава 9

Глава 9

– Это, кстати, тебе, – сказала Марина, вручив мне коробку с черным прямоугольником из стекла, пластика и микросхем. – Больше тебе не придется просить его ни у кого.

– Я не могу принять это, – сказала я, смутившись жесту.

– А я не принимаю отказов, – сказала Марина и сделала такое смешное, сморщив губы, нос и надув щеки. – Позволь сделать что-то для тебя.

– Ну…

Принять подарок хотелось еще больше, чем просить ее дать мне вещь, чтобы в очередной раз поговорить с адвокатом и его помощницей Ириной.

– Пожааалуйста! – протянула Марина и сделала умильный вид, напомнивший мне котика из «Шрека».

У нее очень хорошо получалось это. Как и быть милой в целом. Мне кажется, что перед Марининым обаянием вкупе с внешностью не мог устоять никто.

– Спасибо, Марина.

– Я позволила себе выбрать номер и вставить карточку в аппарат. Так что можешь звонить уже сейчас.

– Хорошо, – промямлила я, не зная, что делать с непослушными губами, которые задрожали не то от слез, не то от улыбки. – Спасибо.

Подарок пленил, ведь я не могла мечтать о нем до самого дня рождения. Папа обещал, но я бы не обиделась, если бы обстоятельства изменились. Я мечтала не только поступить в ВУЗ, но и найти настоящую подработку. Выгул собак за работу не считался. А вот репетиторство очень даже как.

– Сейчас вернусь! – сказала она, сорвавшись с места.

Мои щеки алели, когда Марина оставила меня одну. Болтушка и красавица тетка поняла, что мне нужно дать время побыть одной, с подаренным день назад смартфоном.

«Все в порядке, Ида. Сейчас поветрие такое.»

Вчера она пыталась меня успокоить, а сегодня решила проблему по-своему.

«В Англии, например родители специально устанавливают родительский контроль и время, которым дети могут пользоваться смартфоном.»

Все так. Но только у тех детей он был, а у меня его не было от пяти слов «не можем позволить себе это».

– В семнадцать лет, – сказала я, глядя на засветившийся экран чудо-техники. – И даже не на день рождения.

Я пролистнула меню, нашла значок контактов, среди которых уже была она, Андрей, захворавшая бабушка и адвокат со своей милой помощницей Ириной.

– Тебе правда нравится? – спросила Марина, зацепившись за дверной косяк. – Дождись меня, я сейчас!

– Очень! – заверила я уже в который раз.

Марина просияла.

– Я рада.

Она ушла, но я не спешила набирать номер. Мне нужно было собраться с духом и с мыслями. Потому я отправилась умываться, перезаплела волосы и посмотрела в зеркало. Выглядела я и правда испуганно. Ничего не изменилось со вчерашнего и позавчерашнего дня.

– Все будет хорошо, – сказала я своему отражению. – Сейчас позвоню и он скажет, что все хорошо.

Но пока выходило так, что после смерти мамы становилось только хуже. Наверное, так должно было быть. Однако, все равно хотелось верить в ее последние слова, что все наладится и жизнь придет в норму. Три года назад я плакала, а потом стала часто-часто вспоминать ее. Потому что она всегда хотела этого – чтобы все было хорошо.

– Слушаю!

– Здравствуйте, Артем Максимович, – сказала я в трубку после того, как услышала в ней короткое и хлесткое слово. – Это Артемида Карамзина.

– Я узнал вас, Артемида, – ответил мужчина участливо. – Как вы?

Со мной все было более чем хорошо.

– Расскажите, как папа, пожалуйста, – попросила я вместо ответа.

За два дня не могло измениться ничего, каким бы классным ни был адвокат. Потому что папа напал ни на какого-то местного «царька», а на прокурора Московской области. Бабушка ошиблась в этом. Но облегченно выдохнула, прошептав, что у страха глаза велики. Она еще не поднималась с постели, но ей точно стало лучше, потому что я, проснувшись сегодня, слышала, как она бранит громкоголосого петуха.

– Мы ищем очевидцев произошедшего, но мне пока нечем обрадовать ни себя, ни вас. Время было позднее и как водится никто и ничего не знает. Слово прокурора весит больше, чем показания соседей, коллег и кого бы то ни было еще.

– Но вы виделись с ним? Что он сказал?

Я напряглась, ожидая услышать то, что все произошло из-за меня. Но адвокат сказал другое.

– Сказал, что был не в себе и цитирую «в голове все как помутилось».

Легче мне не стало. Отец выгораживал меня.

– Но ведь он ничего не сделал ему?

– Тут все очень сложно, Артемида, – замялся юрист. – Прокурор говорит о том, что у вашего отца был нож, Павел Сергеевич отрицает это и говорит, что пришел все выяснить на словах. Но как говорилось про слово прокурора…

Я не верила в то, что папа оказался настолько безумен.

– Когда он уходил он просто запер меня, – сказала я, постаравшись вспомнить все, что видела и слышала в тот вечер. – Он не брал нож.

Глава 10

Глава 10

– Ида! – зовет меня Люся, заставив отвлечься от смартфона. – Подойди ко мне, пожалуйста.

Люсю слышно во всем доме и даже если очень захочется, то не получится проигнорировать ее. Иначе, ополчится весь дом, устав слушать ее крики.

– Иду, – говорю я, поднимаясь и откладывая от себя новую игрушку.

Вдобавок, мне надоел смартфон. Раньше я мечтала о нем, а теперь у меня болит голова от установки приложений регистраций, подбора

– Ты любишь лазанью?

Я прохожу на просторную кухню и усаживаюсь за расположенный по середине кухонный стол-остров. До этого момента я избегала появляться в этой части дома. Люся при всей своей громкости страдала немногословностью, а еще умела очень шумно дышать, когда ей не нравилось что-то. Прямо как какой-нибудь бык. До сегодняшнего дня ей не нравилось мое присутствие в доме и предложения помочь совершенно не помогли изменить эту ситуацию.

– Не знаю, – я жму плечами, рассматривая горки самых разнообразных овощей и фруктов в сетках, корзинах и вазах. – Я не пробовала ни разу.

У нее уютно тут. Но в этом доме не принято проводить время на кухне. Чаи предпочитают пить и то в строго отведенное время. Что в принципе очень даже удобно – никакого кусочничанья и бесконечного мытья посуды.

– Решила сделать к сегодняшнему ужину, – проговорила высокая полная женщина с внушительным пучков волос на затылке. – Побаловать…

Потом она закричала, и я чуть было не свалилась со стула.

– Как не пробовала?! Как? Даже самую паршивую из богомерзкого «Тикси»?!

Я кивнула, вновь взобравшись на высокий табурет.

– Никогда, – клятвенно заверила я.

– Хорошо, – вдруг сказала Люся со всей серьезностью и даже с некой патетикой. – Я сделаю это.

В этот момент на кухню заглянула голова Леонид Львовича. Она обвела пространство кухни беглым взглядом, убедилась в том, что ничего не случилось и, также молча, исчезла в темноте коридора с коллекцией механических часов со всего мира.

– Я приготовлю классическую лазанью, а ты погуляй с Аделаидой Георгиевной, – сказала Люся и тоже прошлась по своим владениям внимательным взглядом.

В нем так и читалось, что Люся вычленяет ингредиенты.

– Хорошо, но сначала вы ответите мне на один вопрос.

Я не повелась на этот спектакль. Люся была хорошей актрисой, но плохим сценаристом.

– Задавай.

Наверное, она подумала, что я обжор раз решила промотивировать таким способом. Стыдно признаться, но последнее время я и правда ела, как не в себя и не могла понять в чем причина этой аномалии. Но семейный врач семьи Спасских объяснил, что всему виною стресс, скорее всего подходящие даты менструального цикла (я на тех словах покраснела, как рак) или же, что организм стал восполнять витамины, которых ему раньше не хватало. Мне понравилась версия со стрессом, а вот про витамины не очень.

– Почему вы не хотите, чтобы я помогла вам на кухне?

Люся вздохнула, смяла, а потом расправила полотенце.

– Потому что я очень вредная и подозрительная тетка, Ида. Люблю, чтобы все было по-моему, а потом проверяю и, если нахожу, что сделано было иначе, то очень сержусь. Оно тебе надо?

Ссориться с громкоголосой женщиной мне ужасно не хотелось.

– Мне просто скучно, – проговорила озадаченная я. – И я хотела немного подружиться с вами.

– Со мной нельзя подружиться, Артемида, таким способом. Я не люблю, когда мне мешают. Не делай этого. А еще когда спрашивают про завтрак, обед или ужин. Все будет в срок.

Я поняла. В этой семье все были дипломатами и по профессии (как бабушка и дядя), и по складу ума (как Марина и Леонид), а еще очень непростыми и интересными людьми при этом.

– А ты погуляй с Аделаидой Георгиевной, ей надо больше гулять, а не пропадать часами в библиотеке.

Я не видела в чтении совершенно ничего плохого. Но последнее время отказывала себе в этом из-за все той же прабабушки. Я бы с удовольствием посетила комнату с книгами, но не хотела наткнуться на нее, разговориться и разволновать ее.

– Я же пока вас не будет приберу там немного – пыль смахну, проветрю…

Я ушла, направившись в сторону библиотеки. С одной стороны я напряглась предстоящему, а с другой стороны обрадовалась этому заданию. С Аделаидой Георгиевной надо было начинать общаться и теперь мне стоило продемонстрировать то, что должно было быть у меня в крови – искусству хитрости и дипломатии.

Лизка бы сильно удивилась этому. Наверное, даже рот раскрыла бы, когда бы узнала, что моя мечта выросла не на пустом месте. Послы, консулы, дипломаты – вот какие должности занимали самые яркие представители семьи Спасских.

Я поправила футболку и занесла руку над дверью, за которой «пряталась» моя бабушка. Но так и не постучала. Она разговаривала по громкой связи, а я не сдержалась и вновь подслушала.

– Это надо сделать.

– Так займись этим, Андрей!

Я отдернула себя, вздохнула и вновь заслушалась.

Глава 11

Глава 11

– Интересный ты человек, Ида, – выдала бабушка задумчиво, войдя в комнату. – Прав был этот твой Николас.

Она вошла в комнату, не постучав, но только потому, что я не потрудилась закрыть дверь. До этого я старалась закрывать ее и вообще чувствовала себя скованно в новых «владениях». Последние дни стало лучше. Я стала воспринимать домашних, как своих.

– Он не мой, а свой собственный.

Я записала последние слова урока, отложила ручку, тщательно выровняв ее вдоль края тетради, и только потом повернулась к ней.

– Тем не менее. Он был прав.

Причина этих манипуляций была одна – я справлялась со своим смущением. Разговоры о Николасе повторялись с тревожащей меня частотой. Было в тех воспоминания что-то, что уже сейчас заставляло меня тосковать.

Вот только что? Ясно, что тот день, ситуация и разговоры больше не повторятся никогда. Но я думала, о чем бы я еще могла спросить его. А бабушку все никак не отпускала эта история и при любом удобном (и неудобном, как сказал Дэн) случае она старалась вернуться к ней и попросить рассказать о внешности Николаса, как он был одет, как говорил на французском, что за марка одежды у него была (я не помнила), был он левшой или правшой и т.д, и т.п.

– Надеюсь, ты пояснишь в чем заключается моя интересность, – сказала я, растянув губы в милой улыбке. – Без привязки к этому имени.

Надо отвести бабулю от мыслей о Николасе. Его поступок впечатлил ее, а вот поведение Кости заставило скривить губы и даже фыркнуть. Хотя, как по мне плюсов у него было вровень, что и у Николаса и даже больше.

– Надо говорить «исключительность» или «особенность», – вздохнула бабушка, присев в кресло рядом со столом, за которым размещалась я. – Нет такого слова, как «интересность».

– Есть, – возразила я не без удовольствия. – Точно знаю.

Бабушка улыбнулась, поправив челку в идеальной укладке белых, как снег волос с черными прядями между ними. Некая разновидность пикирования, несомненно, нравилась нам обоим.

– Хорошо, Артемида, – согласилась она, постучав тростью по полу. – Скажу иначе: обедняет твою речь и в такой связке делает ее просторечной.

Настал мой черед кивать и соглашаться с ней. Я прислушалась и приняла эту информацию к сведению. Я старалась впитать все, что видела, слышала и даже осязала пока находилась в этой семье.

– Почему ты считаешь меня удивительной?

Я нарывалась на комплименты. Их не просто было получить от Аделаиды Георгиевны. Пока я проигрывала маме, но только в том, что касалось чувства вкуса и каких-то знаний, которые легко можно было наверстать при должном внимании, усидчивости и общении с правильными людьми.

– Ты не желала, чтобы мы покупали тебе вещи, считая, что это неправильно и чувствуя себя обязанной нам.

– Все так.

Я и сейчас испытываю некий дискомфорт, говоря об этом. Вдобавок, Марина и бабушка усложнили ситуацию – они стали брать меня с собой по магазинам. Предложение купить что-то «онлайн» воспринималось ими в штыки. Они аргументировали это тем, что «вживую» качественнее и быстрее, а еще тем, что надо потихоньку показывать меня людям и учить вести себя в обществе.

– Но от уроков и знаний ты не отказываешься, – бабушка приподняла бровь, но в темных глазах ее мелькала искра улыбки. – Вещи можно вернуть, а вот знания – нет.

– Есть универсальный товар, посредством которого измеряется стоимость других товаров, – ответила я упрямо.

– Ты о деньгах?!

Я кивнула, улыбнувшись при этом.

– Какая гадкая пошлость, Ида! – сказала она, сузив веки. – Я не хочу слышать этого и говорить об этом больше никогда!

– Хорошо, не буду. Но ты сама начала этот разговор! И, узнав тебя немного, я понимаю, что это все не просто так.

Бабушка какое-то время не отвечала ничего, постукивала тростью и делала вид что обижается на меня. Но потом она повернулась и посмотрела на меня улыбающимся взглядом.

– Тебя не проведешь! Но все-таки.

Я вздохнула, взглянув на новенькие учебные пособия для сдачи TOEFL, IELTS и Cambridge English[1]. У меня еще заходилось сердце при взгляде на них. В хорошем смысле этого слова.

– Через год мне исполнится восемнадцать и, чтобы не решил папа я не хочу терять связь с вами.

А еще заставлять краснеть за себя.

– Ты взрослеешь прямо на глазах, Артемида, – проговорила бабушка и накрыла мою руку своей. – Знаешь, как говорят: сын за отца не в ответе.

Я кивнула, поджала губы, чтобы они не дрожали и… Настала моя очередь выражать мысли посредством мимических жестикуляций. Всё только бы не задуматься о том при каких обстоятельствах произошло это взросление.

Кажется, еще месяц назад я бы отдала все только бы вернуться в прошлое и изменить все, а теперь даже не знаю, а сделала ли это.

Не будь этой череды обидных, странных, невыносимых и ужасных обстоятельств, я бы никогда не узнала людей, которые всегда были частью моей семьи.

– Ты не должна страдать из-за возникшего недопонимания между мной и твоими родителями.

Глава 12

Глава 12

Прошло чуть меньше, чем полгода. На дворе стоял декабрь. Снег шел едва ли не каждый день, не переставая. Он укрыл землю довольно плотным слоем, сделав совершенно сказочным пространство вокруг дома. Деревья и кусты, беседку и фигуры в саду оделись в белоснежные наряды, поменяли формы и так и просились быть увековеченными на миниатюре какой-нибудь открытки.

– Тебе надо пройтись, Ида, – сказала бабушка, нарушив тишину комнаты. – Ты перестала выходить из дома.

– Я хожу в школу, – ответила я, оглянувшись и улыбнувшись ей. – Хожу на физкультуру, баскетбол и танцы.

Мы оба понимали, что она имеет в виду. Я перестала гулять просто так, чтобы набрать в легкие воздух до самого головокружения. Этой осенью я не искала самые красивые и яркие листья, не разглядывала отражение неба в лужах, а с наступление зимы не ловила лицом колючие снежинки и не топтала свежий снег на дальних дорожках. Вместо этого у меня появились другие увлекательные занятия, которые исключали мое нахождение на природе.

– Я не об этом. Пять минут до школы и еще столько же после нее?

– Мне надо заниматься.

Я была жутко занята в последние месяцы и ни в коем случае не жаловалась на это, но в такие минуты, как сейчас, когда смотрела в окно чуть дольше чем пару секунд и жутко скучала по старым добрым временам.

– Ты и так делаешь это, – ответила бабушка, заняв место в своем любимом кресле. – Постоянно.

Отвернувшись от окна, я прошла к кровати, на которой лежало несколько учебников по иностранным порядкам старшинства и старшинства в Соединенном Королевстве. Естественно, на английском языке. Я не переставала совершенствовать его, потому что понимала, что все еще недостаточно хороша в нем. Даже сейчас, я и бабушка общались друг с другом на языке Соединенного Королевства.

– Осталось меньше полугода и я должна успеть все.

Бабушка подкинула мне задачку, а я согласилась на чистую аферу. Мне предстояло подготовиться к мероприятию за год и освоить то, что другие участницы бала изучали по несколько лет. Вдобавок никто не отменял школу, подготовку к выпускным и вступительным экзаменам.

– Все будет хорошо, Артемида. Поверь, все будет куда проще, чем тебе кажется сейчас.

Я открыла рот, чтобы возразить ей и сказать, что меня пугает не сам бал, о котором я знала все, а предстоящее интервью. Цель которого состояла в том, чтобы понять достойна девушка участия на престижном мероприятии королевства или нет. Я не могла подвести бабушку. Только не после всего пройденного, выученного и… Не могла и все тут. Хотя, иной раз ловила себя на малодушном желании отказаться от всего.

– Пойду прогуляюсь, – сказала я вместо того, чтобы спорить и подошла к шкафу, вытащив из него зимние вещи.

Утепленные штаны и куртка наконец пригодились мне.

– Не обязательно бродить по участку. Можно съездить в Нескучный сад, погулять по городу или же отправиться на шоппинг.

Штаны упали на кровать, закрыв собой учебники. Я подняла глаза на бабушку и выгнула бровь. Надеюсь, это получилось эффектно.

– Я выгляжу настолько замороченной?

Бабушка не любила молодежный сленг, но тут предпочла промолчать и осторожно кивнула. Но куда важнее было то, что она предлагала – выехать в город. Она не любила Москву из-за пробок, смога, грязи и абсолютных «хабалок», возомнивших себя… Словом, это другая история.

– Ты выглядишь прекрасно, но я чувствую себя виноватой за то, что ты делаешь с собой.

На минуточку я не делала ничего подобного. Этим занимались люди вокруг. Люся заботилась о полноценном и сбалансированном питании, Леонид Львович (за спиной Чехов) следил за всякого разного рода добавками, что я принимала по утрам и вечерам, бабушка учила премудростям этикета, Марина (последнее время приезжающая все реже) за гардеробом. Я же чувствовала себя обновленным компом, с которого сняли старое железо и навесили новое, как выражался одноклассник Борька Веслов.

– Ба, перестань, пожалуйста, – попросила я ее, ныряя за ширму. – Мне нравится то, что я делаю сейчас.

Это было так. Несмотря на проблемы с папой, загруженность и адаптацию в новой школе я чувствовала, что с каждым новым днем становлюсь как будто бы сильнее. Я поймала себя на этом ощущении пару дней тому назад.

– Правда?

– Тогда выполни одну мою просьбу, детка.

Я выглянула из-за перегородки.

– Ты попросила меня погулять, – сказала я, не понимая ее озабоченности. – Я одеваюсь и иду на улицу.

Бабушка постучала тростью об пол. Она выглядела расстроенной и смущенной одновременно. Пора было подозревать ее в чем-то. Но в чем именно?

– Ида, сегодня суббота, а на дворе зима и все готовятся к празднику. Вместо того, чтобы ждать выходных, гулять с друзьями и просить деньги на подарки, ты сидишь в комнате, зарывшись по голову в учебники и пособия. Занятие достойное гордости и всяческих похвал, но я хочу, чтобы у тебя было еще что-то.

Она хотела, чтобы у меня были друзья. Но желание легко было проговорить на словах и трудно осуществить на деле. Для дружбы же требовалось время чуть большее, чем несколько месяцев в новой компании. В школе и в танцевальном классе у меня появились хорошие знакомые, но у них уже были постоянные компании. Я вспоминала о Лизе, но ни она, ни я не пытались связаться друг с другом.