Не учите меня жить

Пролог

- Вы бесчувственный! – будто не своим голосом, с надрывом прокричала Ирина. – Вам на всё плевать... – её глаза зло и шокированно смотрели на своего начальника.

- Ирина Андреевна, Вам не кажется, что Вы переходите грань официальных отношений? – хотя и сдерживаясь из последних сил, но всё же зло и даже угрожающе прорычал Петр Петрович.

- Нет, мне не кажется! – взвилась она даже с каким-то азартом. – Я уверена, что не хочу больше находиться с Вами в официальных отношениях!

- Что это значит? – мужчина вдруг переменил интонацию и нахмурился, но совсем другим, каким-то новым взглядом окинул свою подчиненную, в которой, казалось, до сего момента видел только занудного психолога и исполнительного методиста.

- Это значит, что я не хочу и не могу работать с таким, как Вы! – она говорила резко, порывисто, её глаза горели от негодования и какой-то непонятной Петру обиды. – И знаете, что? – задала она вдруг вопрос, на который не ждала ответа. – Я понимаю, почему от Вас ушла жена. Я бы тоже ушла!

Ирина всё горячилась, она металась по кабинету, и будто бы хотела и правда уйти, но не могла найти дверь, а Петр всё смотрел на неё совершенно неуместным, изучающим взглядом. Ему казалось, что он впервые видит эту рыжую фурию, которая, оказывается, ещё и симпатичная девушка. А когда Ирина подошла к его столу и, схватив чистый лист, начала на нём что-то писать, Петр невольно завис на изгибе её талии.

«Да что же это творится!» – директор даже натурально помотал головой, будто отгоняя собственные крамольные мысли.

- Что Вы там пишете? – вслух произнёс он, стараясь не смотреть на девушку, но тут взгляд снова прилип, только теперь уже к груди.

«Это ещё откуда?!» - искренне удивлялся Петр Петрович. Он за эти полгода ни разу не ловил себя на рассматривании своих подчинённых, но более того, в Ирине Андреевне он вообще никогда не видел женщину.

- Догадайтесь, - нагло хмыкнула Ирина.

Петр опешил. Во-первых, тихая и скромная психолог никогда не говорила подобным тоном и сверх того – не давала даже повода думать, что она на такое в принципе способна. Во-вторых, Ирина находилась к нему сейчас ближе всего, и Петр, обладая намётанным глазом и нюхом, вдруг понял, что он неё веет алкогольным флёром.

- Вы пьяны? – строго отчеканил то ли вопрос, то ли утверждение директор и, встав со своего кресла, стал обходить стол, двигаясь навстречу психологу.

Она бросила писать и моментально выпрямилась, подобравшись и лишь на мгновение выпустив испуганную искру из своих зеленых глаз, а затем сразу сделала несколько шагов назад, будто пытаясь сохранить с начальником необходимую дистанцию. Петр не собирался нарушать личное пространство Ирины, однако ей всё равно было некомфортно в таком положении.

- Сегодня корпоратив, Вы разве не знали? – с вызовом произнесла девушка. – Конечно, не знали! Вам хорошо известен график проверок и срезовых работ, а до коллектива... Впрочем, что до коллектива – Вам до родного ребёнка дела нет!

- Мои отношения с дочерью Вас не касаются, - отчего-то дрогнувшим голосом парировал он.

- Ошибаетесь! – тут же нашлась Ирина и, осмелев, даже сделала шаг в сторону начальника. – Я педагог-психолог, и моя должность обязывает не только знать об отношениях в семье ученика, но и вмешаться, если таковые являются нездоровыми и опасными для него.

- Неужели?! – включаясь в перепалку, с вызовом произнёс Петр Петрович и тоже сделал шаг к Ирине. – Интересно было бы послушать мнение пьяной психологини, как мне воспитывать свою дочь!

Ирина, испугавшись гневного взгляда и тона, начала порывисто отступать, но неожиданно упёрлась в дверь. Поняв, что разговор действительно стоит заканчивать, она быстро выпалила:

- Я не хочу больше с Вами разговаривать!

После этих слов Ирина резко развернулась и собиралась выскочить из кабинета, как пробка из шампанского, которое вовсю играло у неё внутри, но не тут-то было. Дверь не открылась.

- Заперто, - констатировала она растерянно глядя на директора.

- Глупости какие! – возразил он и, отодвинув её, попытался открыть. Ни в какую. – Что за шутки! – рявкнул Петр Петрович какому-то невидимому собеседнику за дверью. – Немедленно откройте!

- Выпустите нас! – подключилась к крикам Ирина. Она отчаянно заколотила в дверь, но с обратной стороны было тихо, лишь отдалённые звуки дискотеки доносились с первого этажа.

Глава 1. Совещание

- Виолетта Валерьевна, Вы, часом, школу с черноморским побережьем не перепутали? – раздаётся на всю учительскую скрипучий голос Зои Аркадьевны, завуча по учебной работе и без пяти минут директора школы.

- Зме.. Зоя Аркадьевна, - чуть не прокалывается Виолетта, двадцатилетняя вожатая, назвав завуча её прозвищем, - так ведь ещё лето, да и детей нет, - она нервно хихикает, одёргивая маечку, которая больше похожа на топ. Эффект от её действий получается ещё худший, чем можно было ожидать – кусочек розовой тряпочки, притянутый против его воли в одно место, тут же обнажает другое, в результате чего глаза завуча округляются, становясь похожими на те округлости, которые теперь ровно наполовину выглядывают из декольте вожатой.

Змея Аркадьевна багровеет и, кажется, даже немного надувается, будто вот-вот взорвётся. Вот прям громыхнёт и бабахнет! Молоденькая учительница начальных классов Анастасия Юрьевна зажмуривается, биологичка Клавдия Семёновна машинально вжимает голову в плечи, молодой физрук издаёт короткий неконтролируемый свист, а географ Анатолий Палыч уже привычным жестом прикрывает правое ухо – единственное, которое еще способно слышать, чтобы не оглохнуть окончательно.

- Виолетта Валерьевна! – словно ударная волна накатывает рокот голоса Аркадьевны. – Ваш внешний вид не просто говорит, а кричит о том, что Вы ошиблись с выбранной профессией! – на самом деле, кричит, конечно же, завуч, а Виолетта, переминаясь на своих полуметровых каблуках, пытается отчаянно защищаться.

- Но... ведь... – она силится подобрать правильные слова, но лицо девушки выражает лишь муки поиска, без намёка на какой-либо положительный результат. – У меня ж ничего не выпАдывает...

Учительница русского языка Мария Николаевна от этих слов вскрикивает, но, вовремя осекшись, тут же прикрывает рот ладошкой. Педагог-психолог Ирина Андреевна в это время закрывает лицо рукой, а физрук Матвей Артёмович издаёт вполне уверенный хрюк.

- Да, Виолетта Валерьевна, - чуть не по слогам выговаривает её имя завуч, впрыскивая яд в каждое слово, – уже ничего у Вас не выпадает, - выделяет последнее слово, потом делает паузу... и... – Потому что всё выпало!!! – от крика Змеи дрожат стёкла и математичка, притаившаяся в углу в обнимку с огромным транспортиром, которым прикрывается как щитом.– Первым выпал стыд! Потом профессиональная этика! А дальше из Вашего декольте вывалились честь, совесть и достоинство!!! Я думаю, Вы понимаете, что отсутствие данных качеств – веская причина оставить нашу школу по собственному желанию!

С последним словом со стола англичанки Инны Викторовны скатывается ручка, но её никто не поднимает - в учительской повисает гробовое молчание; все замерли и боятся первым его прервать, дабы не отхватить рикошетом. И вдруг идеальную тишину нарушает кто-то извне. Никому из присутствующих не видно, кто собирается войти в кабинет, но всем уже жаль этого несчастного, на кого первым делом обрушится гнев Аркадьевны, ведь этот кто-то наверняка «опоздун», раз решил явиться на совещание после завуча. Теперь главная интрига – кому достанется больше: «непристойной» Виолетте или опоздавшему. У последнего, правда, есть маленький шанс на снисхождение, если он войдёт с максимально обеспокоенным лицом и с порога начнёт подобострастно извиняться. Аркадьевна такое любит. Она, несомненно, оторвётся на человеке: тот узнает, насколько он мерзок и ничтожен, все присутствующие выслушают урок нравственности и этикета, после чего завуч снисходительно позволит несчастному влиться в толпу таких же никчемных коллег и, наконец, упоительно выдохнет. Эта разрядка необходима всем – иначе весь остаток дня всему педагогическому коллективу придётся ходить на цыпочках, дабы не стать той самой жертвой, либо того хуже – не попасть под ещё более горячую руку и не отхватить выговор или дополнительное дежурство во время каникул. В принципе, стать такой жертвой не так уж и страшно. Это в своём роде – миссия, спасение других ценой пятиминутного унижения.

Зоя Аркадьевна уже тридцать лет работает в школе, последние пятнадцать – завучем. Старожилы говорят, что сначала она была вполне адекватной, а в Гингему превратилась десять лет назад, когда очередное назначение директора прошло мимо неё. Аркадьевна уже и новые шторы в кабинет заказала, и список на увольнение составила, и речь перед подчинёнными отрепетировала, как вдруг перед самым её назначением сменился местный заведующий отделом образования, который назначил директором совершенно стороннего человека – завуча из соседней школы, – и Зоя превратилась в Змею. Новым руководителем стала женщина весьма эмпатичная, даже не смотря на довольно вызывающее поведение своего заместителя, она Зою Аркадьевну не только не уволила, но и оставила на должности своего первого заместителя. Десять лет Змея ждала, когда сможет реализовать свои давние амбиции – занять кресло директора, - и вот настал долгожданный момент истины: бывшая директор сложила полномочия, рекомендовав вместо себя Зою Аркадьевну. Да, официального приказа о назначении еще нет, но все понимают, что это вопрос решеный. Уповать на чудо не имеет смысла - приговор неотвратим.

- Здравствуйте, - вдруг раздаётся в тишине приятный баритон.

На пороге стоит совершенно незнакомый мужчина, в бежевых летних брюках, шведке на тон светлее и светло-коричневых туфлях-мокасинах. На вид незнакомцу около сорока с хвостиком, можно было бы дать и меньше, но проклюнувшаяся седина не позволяет существенно занизить его возраст. И всё же вошедший выглядел очень ухоженно и даже привлекательно, что обязательно отметила бы женская половина педсостава, если бы не находилась в анабиозе от криков Зои Аркадьевны.

- Что Вы хотели? – то ли не успев, то ли не захотев перейти на доброжелательный тон, рявкнула Змея незнакомцу. – Если Вы по поводу обучения в нашей школе, то идите к секретарю, пишите заявление, - её явно сильно раздражало присутствие постороннего и церемониться с ним она не собиралась, поэтому, махнув рукой на выход, отвернулась и уже собиралась продолжить совещание, но мужчина не вышел.

Глава 2. Уплывшая лодочка

Последние августовские деньки для учителей наполнены грустным предвкушением школьных звонков, гомона перемен, документационной рутиной и новым ожиданием каникул. В учительской в эти дни никому не хочется вспоминать уходящее лето, так как в глубине души у каждого ещё теплится надежда хоть немного отсрочить для себя наступление учебного года, а для этого все продолжают усиленно делать вид, что каникулы продолжаются: никто не работает в полную силу, разговоры об учениках упорно избегаются, а ещё педагоги даже своим внешним видом пытаются продлить ощущение отпуска. Вожатая, конечно, переборщила в этом, за что и отхватила от Аркадьевны, а вот психолог Ирина Андреевна могла бы стать в представлении завуча амбассадором дресс-кода педагога.

Кстати сказать, Ирина Андреевна, она же Ириночка, как обычно называли её коллеги, была единственной, кто учебного года никогда не боялся, а напротив – ждал его прихода. Об этой её «странности» знали все в школе, сначала не верили, а потом привыкли и стали объяснять это тем, что Ирина – «старая дева».

Двадцативосьмилетняя психолог действительно не имела не только семьи, но даже ни разу не была замужем. Она пришла работать в школу сразу после педагогического колледжа, когда ей еще не было двадцати, прошла путь от вожатой, учителя начальных классов до педагога-психолога и методиста. Ответственная, исполнительная, скромная и в меру коммуникабельная, Ирина смогла быстро расположить к себе и начальство и коллектив, дети её любили, она любила их - и всё это создавало для девушки ощущение абсолютного счастья на работе.

Время шло. Старшие учителя знакомили Ирину со своими сыновьями, мечтая о такой невестке, после стали активно подключаться ровесницы, нашедшие своё счастье и мечтающие осчастливить «хорошую девушку», знакомя Ирину с неженатыми друзьями. «Часики затикали» в двадцать пять, а в прошлом году, когда был пройден порог «старородящей», поток «женихов» стал стремительно уменьшаться. Выгодные «сыновья маминых подруг» закончились, остались только сорокалетние «мамкины пирожочки», которых нужно было нянчить вместо детей, раз уж последних, по мнению большинства вздыхающих и сочувствующих, у Ирины уже вряд ли предвидится.

И в чём же был секрет такого провала личной жизни вполне себе симпатичной и умной девушки? Этот вопрос неоднократно обсуждался знакомыми Ирины как за глаза, так и прямо при ней. Каждый стремился выдвинуть на этот счёт свою теорию.

Одни говорили, что у Ирины слишком завышенные требования к кандидатам в мужья. Это отчасти было правдой. Отчасти – потому что девушка действительно отказывалась встречаться, например, с курящими (не говоря уже о пьющих), потому что не выносила запаха дыма. Употребление матерных слов – тоже автоматически ставило крест на возможности пойти с парнем на второе свидание. В остальном же Ира не выдвигала каких-то запредельных требований.

Другие находили причину отсутствия личной жизни в «скверном характере» Ирины: она, мол, только на работе такая добренькая и милая, а мужики-то чувствуют, вот и бегут от неё, сверкая пятками. Эта теория по сей день оставалась бездоказательной, но тем, кто её придерживался никакие доказательства и не были нужны.

Третьи утверждали, что вся беда в том, что Ира – дочка священника. Не всякому парню захочется терпеть постоянные молитвы и походы в церковь.

Четвёртые были уверены, что пока Ирина не откажется от своих устаревших принципов и позволит потенциальному парню больше чем просто поцелуи, то её шансы устроить личную жизнь кратно увеличатся.

Отдельной категорией советчиков были те, кто считал, что на Ирине венец безбрачия, порча или что-то в этом духе. В общем, версий было много, но все они сходились в одном – дело точно в Ире.

«Упустила ты свою лодочку, - говорила мама, намекая на известную притчу о том, как утопающий молил Бога спасти его, при этом отвергал помощь приплывавших к нему лодок. – Господь тебе столько женихов посылал, а ты перебирала. А за перебор всегда бывает недобор».

Эти слова били больнее всего. В семье у Ирины приветствовались ранние браки: её старшие братья все женились по окончании семинарии и уже имели по куче детей, сестра, которая была старше неё на три года, недавно родила третьего малыша, и только приёмная сестра Ольга так же, как и Ирина, не смогла устроить свою жизнь, родив от женатого мужчины. Пример Оли был очень показательным – при упоминании сестры в семье всегда наступало какое-то траурное молчание, которое ужасно не нравилось Ирине. Они с ней были ближе всего, Ира часто помогала Ольге с малышом, они делились друг с другом своими мыслями и переживаниями, будучи не только сестрами, но и подругами (история Оли в дилогии «Волны памяти» и «Волны жизни»).

А как же сама Ирина относилась к такому своему положению? Она сначала немного переживала... Нет, не будем лукавить и кривить душой – последние десять лет она только и жила одной заботой: выйти замуж. Она молилась днём и ночью, просила «хорошего мужа». Памятуя мамины слова про лодочку, ни одному претенденту не отказала во встрече, регистрировалась на сайтах знакомств, читала литературу про отношения и даже посматривала время от времени «Давай поженимся» в надежде встретить там «героя своего романа». Одним словом, она была зациклена на теме замужества, однако при всём при этом решительно отказывалась выходить за первого встречного.

Так было до последнего времени. Когда в конце февраля Ирине исполнилось двадцать восемь, все стали замечать разительные перемены сначала в её поведении, а затем и во внешнем виде. Яркие вещи куда-то исчезли из её гардероба, уступив место серым и бежевым камуфляжам, мало напоминающие о том, что под ними вообще-то скрывается женщина, к тому же с хорошей фигурой. Косметика, которую Ирина и раньше не особенно жаловала, окончательно забыла дорогу к её лицу. В её сумке, надо сказать, больше похожей на мешок, в котором она постоянно носила какие-то книги, ксерокопии развивающих игр и треннингов, раскраски и тому подобную макулатуру, только компактная пудра намекала на то, что её хозяйка – женщина.

Визуализация

Светлова Ирина Андреевна, 28 лет.

Катамаранов Петр Петрович, 45 лет

Катамаранова Виктория, 17 лет

Напишите в комментариях, как вам визуал? И поддержите звёздочкой, если совпало с вашим представлением)