Не верь, не бойся, не проси

ГЛАВА 1

Янка плохо помнила тот день, когда впервые увидела Ярослава.

Помнила, как тусовалась с друзьями в клубе «Black Jack». Как Рика беспрестанно висла у неё на плече, а Дэвид обнимал за пояс. Помнила, как хихикала, убеждая Дэвида, что у Рики задница куда круче и лапать нужно её, а не её собственные худосочные ляжки.

Помнила, как Дэвид подливал ещё и ещё, и помнила, как затем они вместе оказались в туалете. Как Дэвид отсыпал на белоснежном кафеле раковины две дорожки.

Порошок резал глотку, но от этого почему-то становилось смешно, и они вернулись в бар и продолжили смеяться уже втроём. Помнила, как долбил в грудь бешеный бит и как Рика прижималась к ней спереди. Дэвид обнимал сзади, но Янке было уже всё равно, потому что она сама стала душой танцпола, слилась с музыкой и дышала этим битом. Ритм бился, как сердце, а потом…

Потом был провал.

Янка помнила, как сидела в аэропорту и снова с одного бока её подпирал Дэвид. Он улыбался, и улыбка его была ослепительной. От этого Янке было ещё смешнее и хотелось икать. Дэвид всё время ласкал её затылок, но к тому времени Янку уже так торкнуло, что она могла только сидеть и мурлыкать, не чувствуя при этом ни возбуждения, ни отвращения.

Дэвид затолкал её в зелёный коридор, и дальше уже Янка пошла по рукам таможенников — она по-прежнему не могла перестать хихикать, но почему-то никто не разделял её веселья.

— Hey! — услышала Янка сзади, когда всё уже закончилось. Она увидела за ограждением Дэвида, махавшего рукой. Дэвид указывал на сумку, которую держал в руках, и пытался о чём-то просигналить. Янка кое-как поняла, что забыла по ту сторону кордона шмотки, и от этого ей снова стало смешно.

Дэвид дождался, когда индус, проводивший проверку, отвернется, и отозвал Янку в сторону — туда, где пропускные арки перекрывали экраны. Быстрым движением он отправил сумку вперёд, а потом махнул Янке рукой, показывая, чтобы та валила.

Янка, конечно, так и сделала: подхватила сумку и торопливо, не оглядываясь по сторонам, двинулась к выходу на взлётное поле.

В самолёте Янка чуток отоспалась. В голове прояснилось, но теперь её стало тошнить и жутко хотелось пить.

Янка поймала стюарда, спешившего куда-то в хвост, и, улыбнувшись, попросила воды.

Улыбка у Янки всегда была такая, что ей прощали всё — и не выученные уроки, и украденное в магазине мороженое.

Янка улыбнулась, и стюард улыбнулся в ответ, хотя Янка не сомневалась, что выглядит она хуже некуда.

Закрепляя эффект, она заправила за ухо прядь волос и потупила взгляд, отчего щёки у стюарда заалели, и он торопливо сбежал на поиски воды.

Янка откинулась на спинку кресла, пытаясь сфокусировать взгляд, и стала ждать.

Выпив воды, она снова уснула и проснулась уже от того, что всё тот же симпатичный стюард тряс её за плечо.

— Прилетели, — ласково сообщил он.

Янка мрачно кивнула: после сна ей стало совсем плохо, и на улыбку уже не хватило сил.

Стюард выглядел разочарованным, но Янке было всё равно: свои увлечения она забывала так же быстро, как и увлекалась.

Она подхватила сумку с полки для багажа и, отодвинув стюарда в сторону, двинулась на выход.

До кордона оставалось двадцать шагов, когда Янка свернула к заветной комнатке с треугольным значком на двери. Не обращая внимания на очередь, она пробилась к кабинке и, едва прикрыв дверь, склонилась над унитазом.

Рвало её недолго — желудок оказался почти что пуст. Но ощущение грязи на губах осталось, и Янка залезла в карман в поисках носового платка.

Не обнаружив его, она выругалась и рывком раздвинула молнию на сумке.

О платке она забыла в следующую же секунду, когда увидела внутри вместо втиснутых кое-как футболок и рубашек большие пакеты с зелёной травой.

Янка протрезвела в один миг.

«Чай?» — подумала она с надеждой и собралась было достать пакет, когда дверь за спиной открылась.

Янка торопливо заслонила сумку собой и, одарив незваную гостью ненавидящим взглядом, спросила:

— Совсем невтерпёж?

Мадам средних лет и интеллигентного вида явно испугалась не меньше её, хоть и не имела в сумке десять кило травы. Она торопливо ретировалась, а Янка защёлкнула шпингалет и перевела дух.

Она извлекла из сумки первый пакет, надорвала его дрожащими пальцами и принюхалась.

Трава отчётливо пахла травой.

Думать долго Янка не привыкла. Ясно было, что она всё ещё в пограничной зоне, где тут и там натыканы камеры, а по периметру стоят пограничники.

Янка быстрым движением вывернула пакет в толчок, а затем один за другим опустошила таким же образом ещё девять пакетов. Защёлкнула молнию и, уже не думая о запахе изо рта, торопливо вышла наружу.

Предъявив девушке в синей форме документы, Янка привычно улыбнулась, и та улыбнулась в ответ. Точно так же улыбнулся ей и молодой парень, проводивший досмотр, и даже не заглянул в сумку.

Янка уже почти забыла о странном происшествии, решив, что это просто тупая шутка Дэвида, и вышла на стоянку такси. Подняла руку, и первая же машина остановилась перед ней.

Янка улыбнулась водителю, забросила сумку на заднее сиденье и опустилась рядом с ней.

— Все из Москвы на каникулы, а ты в Москву, — заметил водитель, заводя мотор.

Янка не обратила внимания на то, что в ней легко узнали студентку — наверняка говорили об этом и брендовые шмотки прямиком из Англии, и длинные, профессионально высветленные волосы, собранные в высокий «хвост.»

— К родителям на Новый год.

Янка врала. Она сама толком не знала, зачем приехала сюда. Отец не ждал её уже давно, с тех пор как женился второй раз. Теперь у него была Вика — маленький пупс с голубыми глазками, как у матери, и светлыми волосами, как у отца.

Янка только фыркала, когда папаша умилялся своей новой игрушке и представляла, как спустя пятнадцать лет новую куколку так же вышвырнут в дорогой колледж, чтобы продолжить забавляться с очередной «барби».

ГЛАВА 2

— Заходи. — Ярослав отступил в сторону, пропуская её внутрь, и Янка послушно зашла в комнату. Света не было, и отопления, похоже, тоже.

— Типа беспалевная хата? — спросила Янка.

Ярик подтолкнул её в спину.

— Заходи, давай… Блатная нашлась!

Щёлкнул выключателем и закрыл за собой дверь, а затем рывком развернул Янку к себе, чтобы рассмотреть покрытое кровоподтёками и грязью лицо.

— Больно? — спросил он и легко коснулся пальцами самого большого синяка, уже начавшего зеленеть.

Янка вздрогнула. Мужчина действовал на неё завораживающе, как удав на мелкого зверька. Глаза Ярика гипнотизировали, а от прикосновения по телу пробежала дрожь.

— Жить буду.

— Ещё бы ты подохла, за сотню-то косарей!

Уголки губ Янки искривились в усмешке. Там, в подвале, ей было страшно. Рядом с Яриком страшно не было совсем, будто она, наконец ,вернулась домой.

— Значит, так, — продолжил Ярослав, — удобства во дворе, душ там же. У тебя десять минут, чтобы отмыться. Я растоплю камин. Время пошло.

— Десять минут? — Янка приподняла бровь. — Да я только добежать успею.

— Так беги быстрее, а то ещё добавлю. У нас – как в армии.Ану, пошла! — На последних словах Ярик хлопнул Янку по заднице и подтолкнул к двери. Шлепок отпечатался на теле огнём, и всю дорогу до того, что Ярик назвал «душем», Янка думала об этом жесте.

Ярик не вызывал ощущения угрозы, но от мысли о том, что её в самом деле будут трахать, и трахать, судя по всему, жёстко, тело отзывалось огнём, а сердце холодело.

Янка была с мужчиной дважды. Один раз – по пьяни, и с того случая не запомнила ничего, только грязный кафельный пол в туалете клуба и пыхтение над ухом. Тело тогда было настолько ватным, что она не знала даже, больно ей было или хорошо.

Второй раз случился на спор, и спор этот, конечно, Янка проиграла. Подставлялась она мужественно, но когда Дэвид ворвался внутрь неё, едва не завыла в голос от презрения к самой себе.

И вот теперь её будет трахать этот здоровенный самец. Несмотря на мороз, уши у Янки покраснели.

Она подошла к «душу» и оглядела его со всех сторон. Душевую кабину в этом сооружении Янка не узнала бы никогда, если бы ей не ткнули пальцем.

Заглянула внутрь и пощупала кончик торчащего из потолка шланга, а затем огляделась по сторонам.

Было не то чтобы очень холодно — градусов пять. Но после трёх лет вдали от снега Янку пугала одна только картина заснеженного огорода и заледеневшей душевой.

Она вздохнула и, быстро скинув изодранные в хлам шмотки на землю, нырнула в душ.

Мылась Янка быстро — хватило даже не десяти, а трёх минут. Вода оказалась ледяной, и в первую секунду она заорала матом на весь двор, но затем успокоилась и просто решила поспешить.

Облившись водой и подхватив с земли тряпки, Янка, как была, без ничего, ломанулась к дому. Ворвалась в комнату, где уже потихоньку разгорался очаг, и замерла, встретившись с жадным, голодным взглядом Ярослава.

От этого взгляда Янка согрелась мгновенно. Она всё ещё толком не понимала, что чувствует, ощущая на себе этот взгляд.

Глаза Ярика скользнули вниз, почти оглаживая её обнажённые грудь, живот и промежность, а там, где взгляд ложился на тело, под кожей вспыхивал огонь.

— Нравлюсь? — спросила Янка, распрямляя спину.

Ярик не ответил. Встал и подошёл вплотную к ней. А затем коротко, без замаха врезал оплеуху поверх старого синяка. От неожиданной боли Янка взвыла, слёзы навернулись на глаза, но она только стиснула зубы и снова выпрямилась.

— Тринадцать минут, — сказал Ярослав. —Мои приказы должны выполняться в точности. Дошло?

— Капец!

— Мат поубавь. Ругаться здесь буду я.

— Дрессированную собачку из меня сделать надумал?

Ярик отошёл, налил из стоявшей на столе бутылки две стопки водки и бросил через плечо:

— Сделаю, если захочу.

Одну стопку он протянул Янке, и та поморщилась, разглядывая прозрачную жидкость. Потом задержала дыхание и осушила рюмку до дна.

— Ох! Это тоже часть воспитания?

— Да.

Ярик отошёл к камину и, усевшись на коврик спиной к дивану, посмотрел на огонь, потом снова на Янку.

— Иди сюда.

Янка посмотрела на порванную одежду — натягивать её не хотелось до жути, а сумка, как она успела понять, была пуста. Так что Янка просто подошла к Ярику и села на ковёр в паре метров от него — так далеко, как позволяло пространство.

— Какие ещё правила будут?

Ярик насмешливо смотрел на неё.

— Пока не решил. — Он осушил свою стопку и поставил на пол. — Насчёт задницы я не шутил.

Янка сглотнула, но ничего не сказала.

— С мужиком уже была? — спросил Ярослав.

— Да, — ответила Янка мрачно.

— Это хорошо. Значит, жалеть не буду.

Ярик протянул руку и, коснувшись её плеча, провёл вниз вдоль предплечья. Руки у него были шершавые, но красивые, с жилистыми пальцами и выпуклыми мышцами. И сам он — Янка видела это даже сквозь бесформенный свитер — весь состоял из мышц.

Рядом с Яриком Янка чувствовала себя совсем маленькой и худой, как колосок. Ярик же был не то что самцом — он был мужиком. Красивым, ещё молодым, но уже не мальчиком — мужчиной.

Янка засмотрелась и пропустила момент, когда Ярик пересел поближе к ней и скользнул рукой дальше, по животу и между ног, а затем на его красивом лице появилась презрительная усмешка:

— Уже потекла.

Янка вздрогнула. Она только теперь поняла, где находится его рука.

— Но пока обойдёшься. Я устал, — тут же добавил Ярик и вопреки собственным словам притянул Янку к себе и свободной рукой так стиснул её грудь, что девушка взвыла.

— Урод! — выплюнула Янка.

— Урок первый: не тряси сиськами перед незнакомым мужиком.

Янка выругалась, а Ярик коротко хохотнул и отпустил руку.

— Ладно, — сказал он. — Чтоб ты поняла… Что мне с тобой делать — я пока сам не решил. Но вставить я тебе уже хочу, и чем больше ты будешь шастать по дому в таком виде, тем раньше я не выдержу. — Ярик окинул её насмешливым взглядом. – Ещё ты будешь мне помогать. Пока по мелочи — сбегать куда-нибудь, может, пошлю, или ещё какую ерунду. Драться ты не умеешь?

ГЛАВА 3

Ярослав проснулся, когда за окном едва забрезжил рассвет.Он всегда вставал рано, – привычка осталась с самой армии. И тут же, едва пошевелившись, понял, что обнимает что-то горячее и тёплое.

Ощущение было настолько странным, что Яр резко открыл глаза и уставился на девушку, лежащую у него в руках.

Яна... Девчонка, которую он выкупил у Чернова...

Ярослав отодвинул в сторону край одеяла, чтобы внимательнее разглядеть находку при свете дня. Такая сладкая, что хочется попробовать на вкус. Тело худощавое, но не хилое — упругие мышцы переливаются под кожей, вызывая дрожь в паху.

Если бы кто-то позволил ему выбирать, Ярик выбрал бы вот такую — гибкую и стройную, как молодая лоза. Ярик подумал что, может быть, потому и ввязался в эту хрень. Залетел на нехилый долг, но девчонку получил, сам не зная, зачем. Впрочем, нет, отлично зная.

Ярик отодвинул девчонку в сторону и встал. Вечером он ещё старался следить за собой, но теперь яйца ныли как бешеные, да и девка явно не просто так залезла к нему в постель.

Ярик спустился вниз, поискал презервативы, но так и не нашёл. Когда он вернулся, Янка лежала на животе, обхватив подушку. Ярик сел на кровать и провёл ладонью по её спине. Янка чуть пошевелилась. Ярослав прижал одной рукой её шею, а другой вклинился между ног и быстро вошёл.

Янка всхлипнула и распахнула глаза, когда тело пронзила неожиданная боль.

— Ты что?.. — выдохнула она и дёрнулась, но рука Ярослава держала крепко, и сбросить её не удалось. — Ты… А-ах…

Янка задохнулась от боли, когда пальцы проникли глубже. Тело непроизвольно сжималось, не понимая происходящего, а сзади послышался голос:

— Не рыпайся, поняла?

Янка всхлипнула. Получилось само собой. Она попыталась расслабиться, но тело не слушалось, намертво стискивая пальцы Ярослава и причиняя новую боль.

Долго Ярик стараться не стал. Пошебуршил пальцами внутри, решил, что с прелюдией на сегодня всё, и, нависнув над Яной, резко вошёл в неё.

Янка продолжала всхлипывать, вжимаясь лицом в подушку, — благо, на лицо Ярославу было абсолютно наплевать. Каждое движение отзывалось болью, а от вчерашнего возбуждения не осталось и следа. Только под конец, когда тело сдалось и расслабилось, где-то внутри задрожал слабый огонёк непривычного, извращённого удовольствия. А ещё через секунду Ярослав вышел и спустил ей на ягодицы.

— Душ во дворе, — напомнил он, откатываясь и расслабленно откидываясь на подушки.

Янка всхлипнула в подушку и попыталась незаметно вытереть наволочкой проступившие слезы.

— Так будет всегда? — спросила она, чуть приподняв голову, но не показывая лица. Она не хотела выдавать себя, но голос сорвался.

Рука Ярослава легла ей на затылок, сгребла волосы и потянула, отчего голова Янки запрокинулась.

— Охренеть! Ты ж сказала, что пробовала.

Янка молчала, упрямо поджав губы.

Ярослав закатил глаза.

— Вали, давай, мойся! А на твой вопрос — нет. Ты ещё будешь подо мной кончать и просить трахнуть тебя ещё разок.

***

В душ Янка не пошла. Просто вытерлась своей футболкой с изорванной в клочья надписью «Burton», накинула на плечи рубашку и отправилась искать кухню. Между ног саднило, а в голове не умещалась связь между тем, что произошло в постели, и тем, какие чувства вызывал у неё мужчина по имени Ярослав.

Теперь Янка не сомневалась, что секс с ним ей не нравится. В первые мгновения, когда Ярик только откатился в сторону, Янка ощутила себя использованным презервативом, завязанным в узелок и небрежно отброшенным под кровать.

Постепенно унижение отпускало. И немалую роль в этом сыграли карие глаза, под взглядом которых тело плавилось, как пластилин.

Взгляд и прикосновения Ярика возбуждали Янку куда больше, чем сам секс, но из этого следовало, что они ведут в тупик.

Янка вздохнула, налила воды в кастрюльку с почерневшим боком — другой тары на кухне не оказалось — и, взяв в руки кипятильник, принялась изучать со всех сторон. Ухватилась за спираль одной рукой, а другой поднесла вилку к розетке и тут же рухнула на пустой посудный шкаф под звуки громогласного мата.

— Ты совсем дикая? — спросил Ярослав, как оказалось, прижимавший её к стеклу.

Янка сглотнула.

— Ага.

— Мало я тебе врезал вчера, надо было покрепче, чтобы мозги на место встали!

Ярик отобрал у неё кипятильник, опустил в воду и включил в сеть.

— Учись… студентка, ёпт.

— Я не видела такой никогда, — сказала Янка виновато.

Ярик не ответил. Отвернулся к окну и уставился на снег, будто бы потеряв к ней весь интерес.

Янка осталась стоять, разглядывая, как медленно бегут к поверхности воды маленькие пузырьки.

— Что это за место? — спросила она. — У тебя тут ни хрена нет – ни мебели, ни посуды. Как ты так живёшь?

Ярослав покосился на неё через плечо.

— Мне хватает, — отрезал он и снова отвернулся.

— Да это же… — Янка замолкла на полуслове, вспомнив, что ей ещё и запретили материться. — Это ваще! Бомжи, наверное, лучше живут.

— Слушай, ты! — Ярик развернулся и мгновенно оказался так близко, что Янка ощутила его дыхание на своей коже. — Если будешь меня заёбывать, тебе наши пацаны массажистами покажутся, ты поняла?

— Охренеть какой гордый! Я просто спросила!

— Ты не спросила – ты наехала. А за наезд надо отвечать. Дошло?

— Прости, — буркнула Янка и снова уставилась на кастрюльку. Потом добавила обиженно: — Вообще-то, я тебе кофе сделать хотела. Но у тебя ни сливок, ни сахара нет.

Ярослав отвернулся, одним коротким движением распахнул холодильник и бухнул на стол пакет с надписью «молоко».

— Мне безо всего, — добавил он и снова отвернулся.

Янка поджала губы и уставилась его на коротко остриженный затылок. От одного только вида мясистой шеи сводило в паху, а Ярик спустился вниз в одних только джинсах, так что Янка имела возможность лицезреть ещё и спину, на которой при каждом движении медленно перетекали друг в друга бугристые мышцы. Будто по волнам, по их изгибам плыл порядком уже стёршийся патрон с надписью «Кабул».

ГЛАВА 4

Губы Янки были мягкими и вкусом напоминали кофе с молоком — напиток, который Яр не пил с самого пионерлагеря. Плечи тоже были мягкими, но как-то иначе, не такими податливыми и упругими, а руки скользили по спине Ярика, будто руки самой нежной шлюхи. Тело плавилось, прижимаясь ближе, и Яр чувствовал бедром его жар.

Яр открыл глаза.

— Да ну нах! — пробормотал он и попробовал пошевелиться.

Солнце уже заглядывало в окно, а девчонка снова лежала, прижавшись щекой к его груди. Когда Яр попытался снять руку с плеча Янки, та причмокнула, как младенец, у которого отбирают соску, и зарылась носом Яру под мышку.

Яр разозлился. Мало того, что эта несчастная влезла к нему в кровать, так теперь она покушалась ещё и на сны. Причём выгнать Янку ни из кровати, ни из снов у Ярика не получалось.

Каждое утро он трахал Янку, и наяву секс этот мало походил на то, что он видел во сне. Яр запрещал себе прикасаться к девчонке, даже просто обнимать. Всё делал быстро и грубо, как в армии. Потом отбрасывал Янку в сторону и невольно поднимал взгляд на её лицо, на котором не было и тени наслаждения. Это было, в сущности, нормально, но немного обидно. Всё-таки Яр отлично помнил, какой Янка была в первый их совместный вечер — прогибалась навстречу, сама не замечая, какой послушной становится её тело под пальцами мужчины.

Янка была прирождённой шлюхой – Яр понял это почти сразу по тому, как она реагировала на него, незнакомого, в общем-то, мужика. Но в постели она по-прежнему оставалась безучастной, как резиновая кукла.

Яр встряхнул головой, отгоняя несвоевременные мысли. На дворе стояло уже тридцать первое, и Яр планировал хоть как-то отметить наступление Нового года, а значит, нужно было вставать и собираться в город.

Яр положил руку на пах, размышляя. Секса не хотелось — по крайней мере, такого, который у них происходил.

Он потормошил Янку за плечо, и та мгновенно распахнула глаза, полные страха.

Яр поёжился. Он ничего не имел против страха, но в данном случае почему-то стало неприятно.

— Подъём! Будешь экзамен сдавать.

— А…

— Потом. Неохота.

Янка кивнула и закусила губу. Она не понимала, что сделала не так и с каких пор её не хотели — даже так, грубо, как всегда выходило это с Яром.

Она находилась рядом с этим мужчиной уже две недели и хотя по- прежнему не разобралась толком в своих чувствах, была уверена в одном: всё её тело изнывало от желания прикоснуться к Ярославу, прижаться, уткнуться носом ему в плечо. Янка чувствовала силу, исходившую от своего спасителя, и эта сила зачаровывала и успокаивала одновременно.

Но прикосновения Яра были редки, как снег в июне. Тот не целовал её, не гладил и не обнимал. Яр мог ударить её, когда Янка нарушала очередное правило, мог схватить за плечо и вытащить на улицу, чтобы ткнуть в снег лицом — это тоже была форма наказания за проступки. Ещё Яр мог трахнуть её, и секс по-прежнему оставался болезненным и ни капли не возбуждал. Янка даже не была уверена, что это можно назвать сексом, потому что сама она никогда не кончала и даже не возбуждалась. Когда Яр брал её, они тоже почти не соприкасались — тот использовал её как свободную дырку и отшвыривал прочь.

И всё-таки это были минуты близости. Они могли причинять боль, они даже пугали, но в эти минуты Янка могла заставить себя поверить, что она не просто обуза, что она в самом деле нужна Ему.

«Две недели — не так уж много», — уговаривала Янка себя Янка, украдкой поглядывая на Яра из угла. Она представляла, как рухнет эта крепость, когда она сможет показать, на что способна. Эта надежда заставляла Янку выполнять все поручения Яра с упорством и изобретательностью, которых она никогда не проявляла до сих пор.

Поручения были пока не сложными, и Янка опасалась, что если они останутся такими же, то она никогда не сможет проявить себя. Яр посылал её за продуктами в ближайшую деревню, заставлял по нескольку часов в день палить по бутылкам, так что уши закладывало от грохота, и использовал вместо боксёрской груши — так, по крайней мере, видела это Янка. За неделю она не смогла заблокировать ни одного удара, и от этого хотелось материться так, чтобы слышали соседи за десяток километров. Она и материлась, но тут же получал в лоб ещё крепче. Яр не щадил ни лица, ни почек, так что Янка, ощупывая не проходящую ссадину на губе, радовалась, что в доме нет зеркал.

Шмотки, кстати, Яр так и не привёз. То ли забыл, то ли решил не запариваться, потому что ходить Яне всё равно было некуда. Зато привёз электрическую плитку, на которой Янка теперь училась варить сосиски.

И всё же Янка не могла сказать, что с Яром ей плохо. Она представляла, что могла бы сейчас сидеть на отцовской даче, где уж точно были отопление и горячая вода, и выслушивать очередные упрёки в том, какая она паршивая дочь. Пусть бы лучше Яр её бил, но не гнал и не пытался вернуть домой.

И вот теперь, когда оказалось, что и для секса она не нужна, глубоко в груди Янки поселился новый страх — оказаться совсем не нужной.

Янка сглотнула и, выскочив из кровати, стала быстро натягивать джинсы — долгих сборов Яр не просто не любил, вообще не принимал. Если Янка не успевала застегнуть рубашку и куртку за минуту, то могла и вовсе отправиться во двор в одних штанах, несмотря на мороз.

Яр всё равно оделся первым — Янка уже застёгивала нижнюю пуговицу — и подтолкнул Янку к лестнице. От этого прикосновения по плечу разлилось тепло, и Янка немного успокоилась. Улыбнулась даже, бросив на Яра быстрый взгляд.

— Что сдавать будем? — спросила она, прыгая вниз через ступеньку прыг. — Матанализ или право? Если право, то у меня с ним хреново.

— Плохо! — отрезал Яр и снова подтолкнул её, теперь уже к выходу во двор. —Нам с тобой право надо знать назубок.

— Исправлюсь, — бодро пообещала Янка и свернула за угол.

Пистолет был с ней. Она теперь была с ним всегда — Янка получила в зубы ещё в один из первых дней, когда умудрилась оставить его на улице замерзать.

ГЛАВА 5

— Куда мы едем? — спросила Янка.

Ярик затолкал её в машину молча, не объясняя ничего, и теперь уже добрых полтора часа гнал по шоссе на своей тарахтелке. На заднем сиденье пахло бензином, и Янка чувствовала себя, как с похмелья, вот только не пила она с самого Нового года. Накрепко врезалось в память чёртово Яриково: «Сколько ты выпила?», и больше она не хотела попасться с водкой в руках .

Прошло ещё две недели, но в течение этих недель почти ничего не изменилось, разве что времени на стрельбу стало меньше, потому что теперь Яр постоянно занимался с ней сам — к Рождеству Янка уже начала отбивать некоторые удары, но настолько редко, что от постоянной боли в разбитом теле постепенно впадала в уныние.

— Что ты от меня хочешь? — однажды спросила она, не выдержав. Янка в который раз лежала на земле, побитая, а Яр стоял над ней без единой царапины. — Ты здоровее меня в два раза.

— Сколько весишь?

— Ну, пятьдесят два.

— Брюс Ли весил пятьдесят шесть.

— Пиздец! Ты меня и мировую звезду сейчас сравнил?

— А чем ты не звезда?

Янка покраснела. За три недели в этом доме она напрочь отвыкла от комплиментов, да и сомневалась, что это комплимент. Но Яр протянул ей руку, и, вцепившись в неё, Янка поднялась на ноги.

— Я устал, — бросил Яр, отпуская её, и пошёл в дом. Янка осталась стоять.

Яр умел кинуть короткую фразу, которая надолго ввергала Янку в шок. Из своей прошлой жизни Янка едва ли могла вспомнить хоть один случай, когда ей приходилось подолгу обдумывать чьи-то слова. Слова Яра, может быть, потому, что говорил тот вообще редко, Янка прокручивала в голове целыми днями, снова и снова пытаясь понять, что за ними стоит.

Ещё пару раз Яр уезжал — всё так же без объяснений.

В первый раз он привёз книги, и Янка набросилась на них, как ненормальная: скука уже почти что свела её с ума.

Яр тут же отобрал гостинец и заявил:

— Когда экзамен сдашь.

— Что? — Янка всё ещё не воспринимал всерьёз свои тренировки, потому что не слишком-то верила, что Яр возьмёт девочку, купленную для постели, в настоящее дело.

Яр, по обыкновению, отвечать не стал. Только указал пальцем на двор. Он вышел туда вместе с Яной и добрых полчаса избивал её, как обычно. Яне удалось поставить блок всего дважды, зато напоследок она со злости вмазала Яру по лицу. Сама не поняла, как это вышло, просто заметила в какой-то момент, что Яр уже расслабился и подвоха не ждёт, — и кулак полетел вперёд.

Янка тут же испугалась и попятилась, заподозрив, что сейчас уже ей прилетит всерьёз, но Яр только потёр пострадавшую щёку и сказал:

— Хватит. Я устал.

И пошёл в дом. А когда в комнате появилась Янка, опустил на стол перед ней первую книгу — «Остров сокровищ». Янка читала его в детстве раз десять, но с голодухи обрадовалась и этому и, второпях сварганив ужин на двоих (готовила всегда она, как говорил, Яр: «отрабатывала долг»), даже не доев свою порцию макарон, бросилась на второй этаж читать.

Яр пришёл на пару часов позже и застал её уже спящей над книгой в углу у окна. Перетащил на кровать, укрыл одеялом, лёг рядом и уснул.

Второй раз Яр привёз одежду. Когда стемнело, Янка долго крутилась перед окном, пытаясь рассмотреть своё отражение в мутном стекле. На свитере, который притащил Яр, значилось «Made in China», и если бы его привёз не Яр, Янка побрезговала бы даже прикасаться к нему руками.

Но его принёс Яр, а, значит, это был подарок — первый настоящий подарок Яра, если не считать книг.

И сам Ярослав тоже разглядывал Янку внимательно, сидя на диване в стороне.

— Любишь тряпки? — спросил он, поднимаясь.

Янка замерла, разглядывая отражение Яра в стекле. Тот медленно приближался к ней.

— Не то чтобы... — сказала она, — Люблю, когда на меня смотрят и я нравлюсь. А с тряпками этого добиться легче.

— Без них ты мне нравишься куда больше.

Яр остановился так близко, что Янка почти чувствовала сзади прикосновение его бёдер, но так и не коснулся её.

Янка повела плечами.

— Если когда-нибудь увидишь меня в «Calvin Klein», поймёшь, что я права.

Яр тогда спорить не стал. Просто стащил с неё свитер и, приспустив джинсы, заставил упереться руками в стекло. Вошёл без всякой подготовки — тело Янки уже привыкло к тому, что нужно быть готовой всегда.

Было всё равно больно, хоть и не так, как в самом начале. Но ещё Янка смотрела в стекло и видела там отражение их двоих — рядом: Её самой, со спутавшимися волосами и покрасневшими веками, со ссадинкой на распухшей губе (сама Янка такую трахать уж точно бы не стала) и Яра — красивого и сильного, с широкими плечами, подчеркнутыми изгибами мышц и выпирающими ключицами, от вида которых в груди у Янки начинало потягивать. Половину этого она не видела — придумывала, зная, что так оно и есть. Но одного того, что они в этом отражении были рядом, хватило Яне, чтобы кончить без всяких ласк.

— Я же говорил, ты будешь кончать подо мной, — прошептал Яр в самое её ухо, так что по телу Янки пробежал жар. —Отличная из тебя выйдет шлюха! — Яр хлопнул её по заднице и кончил ей на спину.

***

— Куда мы едем? — спросила Янка уже в который раз, не особо-то рассчитывая получить ответ, и вздрогнула, когда тот всё-таки прозвучал.

— К моим друзьям.

— Зачем? — спросила Янка осторожно после долгой паузы.

— Отрабатывать будешь.

Янка обхватила себя за плечи. Ей стало вдруг так холодно, как будто не было на ней ни пуховика, ни свитера, подаренного Яром. Она уже смирилась с мыслью, что ею пользуется Яр. Всё-таки, когда речь шла о Яре, слово «пользуется» подходило не совсем, потому что Янка и сама отдалась бы ему, только не так и не в тех местах, которые выбирал Яр. Но то, что происходило между ними, было только между ними, и тут Янка могла потерпеть, в надежде, что сможет когда-нибудь привести в порядок эти странные недоотношения.

«Отрабатывать» перед друзьями – совсем другое дело. Впервые Янку посетила мысль, что лучше бы её убили ещё тогда, месяц назад, когда она, как дурра, слила в унитаз траву.