( Не) верю. В любовь

1

Глава 1

Алиса

— Эй, Назарова, там твой брат с новеньким дерётся, — голос одноклассницы заставляет меня оторвать взгляд от ровных строк книги и вскинуть голову на девушку.

— Что? — переспрашиваю, фокусируя взгляд на её лице, а сама подрываюсь с лавочки, потому что смысл фразы уже доходит до моего мозга. — Где? Где они?

Я спотыкаюсь о бордюр, роняю книгу на асфальт, с огромным трудом удерживаю равновесие. Поднимаю роман с пола, кидаю на лавочку.

— Где они? — повторяю вопрос, требовательным взглядом впиваюсь взглядом в лицо девушки.

— Там, — Марина машет рукой, — за школой. Мы уже классную позвали, они сейчас поубивают друг друга!

Я подхватываю полы своей длиной юбки и со всех ног бегу в указанном направлении. Заворачиваю за угол школы и вскрикиваю в ужасе, когда вижу две огромные фигуры, сплетённые на земле и ожесточённо бьющие друг друга. Я пытаюсь понять, где мой брат, а где его противник.

Сердце колотится где-то в горле, дышать становится всё тяжелее, но я заставляю себя двигаться вперёд. Вокруг раздаются испуганные крики, которые только усиливают панику.

— Дима! Димочка, прекрати! — я подаю голос, но от ужаса происходящего мой голос пропадает. — Дима! — выкрикиваю, прочистив голос. — Назаров, сейчас же прекрати!

Молодые люди вдруг замирают. Я замечаю, как парень, который навис над Димой и с которым сцепился мой брат, медленно поднимает голову.

Замираю. Застываю. Боюсь пошевелиться. Мне кажется, что под ногами плывёт земля. Время замедляет ход, все звуки стихают будто по щелчку пальцев. Только слышала гул голосов, девичьи визги и подначивание парней, как вдруг всё мигом стихло.

И исчезло.

Моё зрение фокусируется на одной точке. Всё, что я вижу — лицо незнакомца. Хищное. С резкими, жёсткими чертами лица. Густыми бровями, острыми скулами, по-аристократически тонким и ровным носом, переносица которого рассечена. Кровь струйкой стекает по носу, рассекает напополам искривлённые в высокомерной ухмылке тонкие губы, капает на светлую футболку, оставляя на ней уродливое тёмное пятно. Серые глаза сощурены, смотрят зорко, цепко и холодно. Создаётся ощущение, что он проникает в самую душу. Замораживает изнутри. Вымораживает все эмоции, оставляя один холод. Жуткий. Пугающий. Как и взгляд молодого человека.

Я чувствую, как паника растёт внутри грудной клетки, словно ледяной вихрь, замораживающий душу. Моё сердце колотится так громко и надрывно, что мне даже кажется, оно эхом разносится по всей округе. Этот взгляд будто острие ножа, пронизывает меня насквозь. Время словно бы остановилось. И я не могу больше выдержать его ни единой секунды.

Обхватываю себя руками за плечи. Вздрагиваю, когда чувствую, какие ледяные у меня пальцы, и делаю шаг назад. Мне до ужаса сильно хочется развернуться и кинуться прочь. Спрятаться от этого взгляда. Скрыться. И больше никогда на него не напарываться.

Я спотыкаюсь о рюкзак Димы, валяющийся на земле. Взмахиваю руками и тут же, будто по щелчку пальцев, прихожу в себя. Выныриваю, словно находилась под толщей ледяной воды. Моргаю в изумлении, не имея сил осознать, что только что произошло. Почему у меня такая странная реакция на незнакомого человека? Почему в груди всё жжётся от волнения, а уши и щёки горят?

Торопливо отвожу взгляд от лица парня и сосредотачиваю всё внимание на брате.

— Дима! — шепчу дрожащими губами. — Дима, прекрати. Молю тебя.

Я оглядываюсь вокруг, тщетно пытаясь найти хоть какое-то спасение. Того, кто разнимет дерущихся, но все вокруг замерли, наслаждаясь зрелищем и не желая помогать.

— Дима! — вновь повторяю с отчаянием.

Брат не слышит меня, с особой жестокостью бьёт своего противника снизу вверх в челюсть, из-за чего тот отлетает на землю, падает на спину навзничь, бьётся затылком об асфальт. Я в ужасе вскрикиваю, ладонями зажимаю рот. Мне кажется, что после такого удара молодой человек должен был потерять сознание, но он быстро поднимается на ноги. Принимает стойку, явно готовясь наброситься на Диму.

— Стойте! — кричу и бездумно кидаюсь вперёд, закрываю собой Диму и выставляю руки вперёд. — Прекратите! Прошу.

Я вижу, как в моё лицо несётся кулак. Жмурю глаза, вжимаю голову в плечи и готовлюсь к неминуемой боли. Секунда. Две. Время словно замедляется, и я вдруг осознаю, что ничего не происходит. Удара нет. Распахиваю глаза и вижу, что кулак остановился в сантиметрах от моего лица.

Замечаю разбитые костяшки пальцев и запекшуюся кровь. Смещаю фокус. Вздрагиваю, когда сталкиваюсь взглядом с ледяным взглядом. Он опускает кулак, явно сдерживая своё бешенство. В его взгляде промелькивает удивление и, как мне кажется, нотка восхищения.

Вжимаюсь в брата, ища в нём защиту, кусаю нижнюю губу, не давая испуганному вздоху вырваться из груди.

— Забавная у тебя зверушка, Назаров, — склоняет голову к плечу и ухмыляется жутко окровавленными губами. — Прятаться за спиной девки - в твоём стиле. Ты только это делать и умеешь.

Молодой человек сплёвывает на асфальт, презрительно кривит губы, окидывает меня взглядом с ног до головы, особенно долго задерживается на белых пальцах, которыми я сжимаю юбку.

Я чувствую, как Дима дёргается вперёд в желании доказать свою правоту. Он раздувает ноздри, играет желваками. Я вижу, что он доведён до крайней степени бешенства.

— Дим, — разворачиваюсь и обвиваю шею брата руками, висну на нём, — прекрати. Прошу тебя. Нам не нужны проблемы.

— Уйди! Не позорь меня, — цедит сквозь зубы, одаривая меня знакомым презрительным взглядом, полным ненависти.

В груди поднимает голову обида, душу разъедает едкая боль, будто плеснули кислотой. Пора бы уже привыкнуть к его резкости, но всякий раз больно, будто впервые.

— Прошу тебя, — я кусаю нижнюю губу и с мольбой смотрю в родное лицо, на котором сложно сосчитать количество синяков и ссадин. — Дима, я умоляю тебя! Не нужно драться, он ведь специально провоцирует тебя. Ради Бога!

2

Глава 2

Алиса

Я сижу во тьме долгое время, поджав ноги под себя и смотря пустым взглядом перед собой. И вскакиваю, когда дверь резко распахивается. Я испуганно прижимаю руки к груди и пячусь к стене.

— Что ты здесь делаешь? — брат хватает меня за запястье и выдёргивает из каморки, как морковку из земли.

— Что? — шепчу пересохшими губами, хлопая глазами и пытаясь привыкнуть к яркому свету, который ослепляет после темноты.

— Ты какого чёрта туда забралась? Я тебя, мать твою, по всей чёртовой школе ищу! — Дима трясёт меня за плечи и смотрит так, будто в чём-то обвиняет.

— Я просто… Я… — хлопаю глупо глазами, не понимая такой реакции брата.

— Чёрт возьми, Алиса, — дёргает на себя с такой силой, что я впечатываюсь лбом и носом в широкую грудную клетку брата. Дима проводит ладонью по моему затылку, прикасается к шее. — Я не знал, где тебя искать. Всю школу обрыскал!

Я чувствую, как его дыхание сбивается, а сердце бьётся так громко, что его стук отдаётся в моих висках. Его руки всё ещё крепко держат меня, словно он боится, что я снова исчезну. Я пытаюсь отдышаться, но в груди всё ещё сжато, будто кто-то наступил на неё.

— Но я никуда не уходила. Я просто… — про того парня я почему-то не решаюсь сказать. — Я просто хотела спрятаться, — наконец, выдавливаю из себя, голос дрожит, как будто я вот-вот заплачу. — Там тихо.

— Тише, чем в библиотеке? — Дима отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза, и его взгляд смягчается, в нём читается тревога. Я с неверием смотрю в лицо Димы. Он волнуется. Это делает меня невероятно счастливой. — Чёрт, Алиса, ты могла хотя бы сказать, куда идёшь. Я думал, что с тобой что-то случилось.

Я молчу, чувствуя, как вина сжимает горло. Его ладонь всё ещё лежит на моём затылке, и я не могу понять, почему это успокаивает больше, чем должно. Дима вздыхает, проводит рукой по лицу, а потом снова смотрит на меня. И снова этот ледяной и отрешённый взгляд, будто мне померещилось, что он волновался.

— Ныла? — в привычной грубой форме спрашивает молодой человек.

— Да, — говорю частичную правду.

— Из-за чего? — Дима пальцами цепляет мой подбородок, заглядывает в мои покрасневшие глаза.

— Из-за тебя, — я пожимаю плечами. — Как обычно.

— То есть, я в твоих бедах виноват? — усмехается зло, щуря зелёные глаза.

— Нет, Дим, ты не так меня понял! — я пытаюсь перехватить руку брата, но он отстраняется. Заводит обе руки себе за спину, чтобы я не могла прикоснуться.

— Я всё понял, Алиса. Держись от Гаврилова как можно дальше.

— А кто такой Гаврилов?

— Новенький, Алиса. Тот, кто тебя чуть не ударил, когда ты бросилась на мою защиту.

— Почему? — я делаю шаг вперёд и хватаю брата за локоть.

— Просто послушайся, Алиса. Я так сказал.

— Почему ты дрался с ним? Что случилось? — не хочу униматься я.

— Не суй свой нос, куда не просят! Живи в своём идеальном мире и дальше, — из груди вырывается нервный смешок. Моя-то жизнь идеальна? — Просто не связывайся с ним. Слышишь меня? Не разговаривай даже. Избегай. Поняла меня?

— Я не могу избегать человека, когда не знаю причины, по которым должна это делать, — упрямо смотрю на Диму исподлобья.

— Потому что я так сказал!

— С некоторых пор ты со мной не желаешь вести разговоры, — моя нижняя губа начинает дрожать от обиды. — И видеть тоже. Так почему же сейчас вдруг решил проявить заботу?

— Заботу? — глаза Димы горят, но не от злости, а от чего-то другого, что я не могу понять. — Ты думаешь, это забота? Я просто не хочу, чтобы ты вляпалась, а мне потом пришлось вытаскивать тебя оттуда. Ты меня услышала?

— Да! Да, услышала! — выкрикиваю зло.

Брат вручает мне мой рюкзак, разворачивается и уходит, не обращая внимания на мои оклики. Я сжимаю кулаки, запрокидываю голову назад и часто дышу. Всякий раз, когда Дима общается со мной так, меня накрывают отчаяние и боль. Я столько раз пыталась поговорить с ним, понять, почему он отталкивает меня и причиняет боль словами. Но всякий раз я натыкаюсь на стену отчуждения.

Со вздохом поднимаю руку и прижимаю ладонь к груди, сжимаю крестик и успокаиваюсь. Закидываю рюкзак на плечо и иду в кабинет классного руководителя, где сегодня должен пройти классный час, приуроченный к началу учебного года.

— Привет, мелкая, — на плечо мне ложится горячая ладонь, заставляющая меня крупно вздрогнуть от неожиданности и лёгкого испуга.

— Ой, Господи, Мишка! Ты меня напугал! — запрокидываю голову назад и заглядываю в лицо друга.

— Прости, — друг белозубо и широко улыбается, кончиком указательного пальца прикасается к моему носу. — Что я пропустил?

Молодой человек склоняет голову к плечу и вглядывается в мои влажные и покрасневшие глаза с пытливым нетерпением.

— Дима снова подрался, — я морщусь и опускаю глаза, снова начинаю мять пальцами юбку.

— Эй, — друг настойчиво приподнимает моё лицо за подбородок, заглядывает в глаза.

Я смотрю в добрые голубые глаза, с морщинками-лучиками вокруг. Улыбаюсь невольно в ответ. Не могу не улыбаться. С первой нашей встречи в детском саду он заряжает меня позитивом и жизнерадостностью.

— Всё будет хорошо, — улыбается уверенно.

— Он снова злится, — кусаю нижнюю губу. — Я хотела помочь. Просто помочь. Я же его сестра. Двойняшка! Я чувствую его боль, как свою.

— Тише, — Миша мягко сжимает мои плечи огромными ладонями, притискивает меня к себе, поглаживает по голове, как маленькую. — Нас подслушивают. Не стоит, чтобы другие знали.

— Может, ты с Димой попытаешься поговорить? — прижимаясь щекой к груди Миши, слушая размеренный стук сердца, прошу шёпотом. — Вдруг он послушает тебя.

— Мелкая, ты же знаешь, что мы с ним совсем не ладим, — друг качает головой.

Знаю. И не понимаю, как так произошло. Как случилось, что мы — неразлучная с детского садика троица — разбились. Разлучились. Точнее, Дима намеренно отстранился от нас обоих.

3

Глава 3

Алиса

Я круглыми испуганными глазами смотрю на новенького, который всем телом вжимает меня в стену дома. Его лицо сейчас настолько близко, что я вижу каждую пору. Моё сердце колотится так громко, что мне кажется, что его слышно на другом конце улицы. Я пытаюсь отодвинуться, но его руки, словно железные тиски, не дают мне ни малейшей возможности шевельнуться шанса. Его дыхание горячее и тяжелое обжигает мою кожу.

— Что ты… Что ты делаешь? — выдавливаю из себя, только бы нарушить тишину, которую молодой человек на спешит нарушать.

Он только тяжело и надсадно дышит, будто бежал за мной со всех ног. И смотрит так тяжело, что я отвожу взгляд и дрожу от страха и дискомфорта. Отвожу взгляд, тяжело сглатываю и морщусь, когда молодой человек сильнее сжимает пальцы на моей коже.

— Отпусти меня, мне больно, — говорю тихо, смотря исключительно себе под ноги.

— Решила сбежать под шумок, девочка? — молодой человек горячим частым дыханием опаляет моё лицо.

Его голос низкий, походит на шёпот, но в нем столько угрозы, что мурашки бегут по спине.

— Никуда я не сбегала, — выдыхаю с дрожью. — И… Почему ты так со мной разговариваешь? Я… Решай все свои проблемы с Димой! Я… Я не отвечаю за него и его поступки.

— А за кого отвечаешь? За блондина, с которым обжималась, м? — я вздрагиваю, когда молодой человек берёт в ладонь кончик моей косы и медленно начинает наматывать её на кулак.

Я замираю. Смотрю с ужасом в хищное лицо парня, который сжимает в руке мои волосы и запрокидывает мою голову назад.

— Я не понимаю, чего ты хочешь от меня? — спрашиваю дрожащим голосом. — Что я могу тебе дать? Деньги?

— Нет, девочка. Себя. Я же чётко дал тебе это понять.

— Что? — ноги подгибаются, я ладонями шарю по стене позади меня, пытаясь найти опору. — Ты, должно быть, шутишь? Я решила, что ты просто бравируешь. Запугиваешь.

— Я серьёзен, Алиса, — молодой человек ещё сильнее сжимает в руке мою косу, натягивая волосы на затылке так, что мне приходится приподняться на носочки.

Теперь его частое дыхание касается моего подбородка и губ. И я… Я испытываю странное чувство тепла в груди и внизу живота. Я кусаю губу и тихо выдыхаю.

— Нет, э-э-э… Прости, но я не знаю твоего имени, — я пытаюсь покачать головой, но у меня это не выходит, поскольку моя коса всё ещё находится в хватке парня.

— Адам, — шепчет он мне на ухо, будто намеренно цепляя губами хрящик.

Его влажные губы касаются кожи, точно крылья бабочки. Невесомо и чувственно.

— Алиса, — представляюсь на автомате.

— Я в курсе, — хмыкает молодой человек, его губы снова касаются моего уха, но на этот раз чуть ниже, ближе к шее.

Его прикосновение вызывает мурашки, которые бегут по моей коже, словно электрический разряд. Я чувствую, как моё тело начинает тянуть к нему, хотя разум всё ещё пытается сопротивляться.

Я вспыхиваю от смущения, жмурю глаза. Чувствую, как размеренное дыхание молодого человека шевелит волосы у моего виска.

— Адам, я не понимаю… Я не знаю, что у вас произошло с моим братом, но я не могу отвечать за него. И если он что-то сделал, это ведь не моя вина. И твоё предложение на мой счёт…

— Это не предложение, Алиса. Это требование.

— Послушай, — я поднимаю руку и кладу ладошку на грудную клетку молодого человека, — это совершенно неразумно. Глупо! Я же не вещь.

— Ты разменная монета, Алиса, — холодно усмехается Адам. — Твой братец посмел притронуться к моей сестре. Посмел причинить ей боль. Разбить ей сердце.

— Мне очень жаль, — я пытаюсь покачать в сочувствии головой, но снова ничего не выходит. — Но я…

— Но ты, девочка, ответишь за него, — хищно улыбается молодой человек.

— Но я же не испытываю к тебе никаких чувств.

— А мне не нужны твои чувства, — хмыкает молодой человек. — Мне достаточно будет отыметь тебя. Провести ночь!

Я вспыхиваю с ног до головы от ужаса и стыда. Уши и щёки пылают. Я догадывалась, чего именно он хочет от меня, но я никак не ожидала услышать таких грубых слов.

— Нет. Боже, какой грех. Так нельзя!

Парень склоняет голову к плечу и шарит насмешливым взглядом по моему лицу.

— Чёрт, как же забавно. Слушай, девочка, ты хоть встречалась? Нет? — ответ он читает по моему лицу. — Только не говори, что ты даже не целовалась. Чёрт возьми, да я сорвал джек-пот. Игра окажется куда интереснее, чем я мог предположить.

— Адам, — я быстро облизываю губы, которые пересохли от жара смущения, — могу я поговорить с твоей сестрой? Может, ты что-то не так понял?

— Нет! — рявкает, яростно сверкая глазами. — Даже не смей к ней приближаться!

Я вскрикиваю, когда парень слишком сильно сжимает мои волосы. На глазах наворачиваются слёзы, срываются с ресниц и катятся по щекам.

— Мне больно. Отпусти меня, пожалуйста, — я вскидываю руки и пытаюсь разжать его пальцы.

Парень выпускает мою косу из жёсткого захвата, смещает руки на мои плечи и большими пальцами проводит несколько раз по ключицам, выглядывающие из ворота футболки.

— Адам, — мой голос звучит на высокой ноте.

Я сглатываю. Пытаюсь откашляться.

«Голосок-то дрожит, Алиса. Срывается. Какой всё же мерзкий голосок», — звучит в голове голос отчима.

— Адам, — повторяю уже более твёрдым голосом, — это недоразумение. Твоей сестре причинили боль, я всё понимаю. И причинил ей боль мой близкий человек, но пойми ты, ведь я не могу отвечать за Диму. И за его поступки. Они взрослые люди, я полагаю, разберутся сами.

— Ты не отвечаешь за него, да, — молодой человек кивает с кривой улыбкой, — но он трясётся над тобой.

— Ты ошибаешься, — я с грустью улыбаюсь, а потом, не ожидая от самой себя, начинаю плакать перед незнакомым человеком. — Он ненавидит меня! Поэтому ты ничего не добьёшься! Не добьёшься. Только грех совершишь.

— Совершу. И ничего. Зато почувствую облегчение, — Адам с задумчивым видом стирает большим пальцем слёзы с моих щёк.

4

Глава 4

Алиса

В неловкой тишине я иду рядом с Адамом в сторону своего дома. На кончике языка крутятся десятки вопросов. И просьб. Я думаю о том, как уговорить молодого человека не вынуждать меня идти на такие меры. Я знаю, что ради Димы я сделаю всё. Я слишком сильно люблю брата, несмотря на наши непростые отношения.

Но я не произношу ни слова. Только украдкой рассматриваю профиль молодого человека. Его тёмные короткие волосы, которые лежат в беспорядке. Пара прядей падает на лоб, вызывая во мне странное и совершенно неуместное желание протянуть руку и поправить её. Густые чёрные брови, которые Адам то и дело хмурит. Ровный нос. Его профиль настолько идеален, что его хочется запечатлеть. Взять кисть и краски и перенести на холст.

У меня даже покалывает кончики пальцев от желания почувствовать в руке кисть. Я ярко представляю, как отрывисто буду наносить штрихи на бумагу, поскольку черты лица Адама резкие, острые. Колючие, как и его взгляд, который резко перемещается на меня. Я тушуюсь, но отчего-то взгляда не отвожу. Я со странным тёплым чувством в грудной клетке изучаю тёмные крапинки в его глазах.

— Что пялишься так? — парень вскидывает брови. — Нравлюсь? Прикидываешь, как я иметь тебя буду? В каких позах раскладывать буду?

— Что, прости? — переспрашиваю потеряно, не веря собственным ушам.

Я таких грубостей в жизни не слышала. И они приводят меня в ужас. Я останавливаюсь и смотрю на Адама, надеясь, что ошиблась.

— Я спрашиваю, Алиса, — молодой человек медленно ко мне подходит, — ты красочно представляешь, как я тебя возьму?

Склоняет голову к плечу, щурит глаза и улыбается широко-широко.

— Как это… омерзительно! — я сжимаю кулаки и поджимаю губы. — Ты… Такие слова. Как ты можешь говорить? Это неправильно! Мерзко!

— Что может быть мерзкого в том, что два человека занимаются сексом? — Адам пальцами берёт прядь моих волос, выпавшую из косы, начинает играть с ней, наматывать на указательный палец.

— То, что два человека должны любить друг друга, прежде чем разделят ложе! — отвечаю с твёрдой уверенностью. — И как минимум, женаты!

— Что же ты раньше эту исповедь мне не провела, ангелочек? — хмыкает молодой человек, кончиком пряди щекоча мою щёку.

Я дёргаюсь и мучительно краснею. Потом резко выдёргиваю прядь волос из пальцев Адама, тихо ойкаю от боли, но, тем не менее, твёрдо отвечаю:

— Потому что благополучие моего брата меня заботит куда больше!

— То есть, ради того, чтобы прикрыть грехи своего брата, самой можно пойти на грех, правильно я тебя понимаю? — Адама явно веселит тема нашего разговора.

Я пожимаю плечами. Отворачиваюсь от молодого человека и, ускорив шаг, иду в сторону дома.

— Забавно, — с тихим смешком выдыхает молодой человек. — Что-то, ангел мой, твоя вера не так нерушима.

— Это то, что тебя точно никак не касается, — отвечаю твёрдо.

— А по-твоему, Алиса, можно выйти замуж без любви и спать с мужем без чувств? А как же любовь? — в голосе насмешка.

— Я очень сильно сомневаюсь, что ты веришь в чувства, Адам. Ты совсем не похож на такого человека. Скорее всего, ты просто привык брать то, что хочешь.

— Я задал вопрос, Алиса. И не нужно рассуждать, во что верю я.

Я пожимаю плечами и молчу. Испытываю радость, когда мы подходим к моему дому. Разворачиваюсь к молодому человеку, переступаю с ноги на ногу и, не поднимая на него взгляда, тихо говорю:

— Мы пришли. Вот мой дом. Дальше я дойду сама.

— Квартиру покажи. Мало ли, куда ты меня привела, — говорит лениво. — Сейчас развернёшься и убежишь в другую сторону.

— Я не стала бы обманывать. Вон, — вскидываю руку и пальцем указываю на окна своей спальни, — моя комната.

— Что же это у тебя решётки на третьем этаже? Родители боятся, что ты совершишь побег?

Я вздрагиваю. Вскидываю на Адама глаза и поджимаю губы. Я не знаю, как он узнал, как догадался, но молодой человек попал в точку.

— Чтобы блудливые мысли не посещали твою дурную голову, Алиса. Искушения на каждом шагу. Ты сформировалась, стала видной девушкой. Пойдёшь по рукам. Бесы повсюду, — приговаривал отчим, пока рабочие устанавливали за окном решётки. — Ты вон, какая ладная выросла. Груди округлились, — я снова замечаю ЭТОТ взгляд. Сгорбливаюсь, хотя под объёмной футболкой и так ничего не видно. — Один соблазн.

Я молча смотрю в пол, чувствуя, как внутри всё сжимается от страха и омерзения. Его слова, как липкая паутина, опутывают меня, не отмахнуться и не скинуть с себя.

Отчим продолжает говорить, его голос звучит, как назидание, но в нём слышится что-то ещё, что-то, от чего мне хочется убежать.

— Ты должна быть осторожна, Алиса, — он делает паузу, и я чувствую, как его взгляд скользит по мне. Я скукоживаюсь ещё больше, стараясь быть максимально незаметной. — Мир полон греха, а ты… ты, как спелый плод. Многие его захотят сорвать и вкусить.

Он облизывается. Я стараюсь не дышать, чтобы не привлекать внимания, но это бесполезно. Отчим всегда говорит, что я его забота и ответственность.

Решётки за окном уже на месте, их тени ложатся на пол, создавая узоры, похожие на клетку. Так и есть. Я действительно заперта в клетке, из которой не смогу выпорхнуть.

Я вздрагиваю от одного только воспоминания. Обхватываю себя руками за плечи. К горлу подкатывает тошнота от жгучего нежелания идти домой.

— Номер телефона не вспомнила? — кашлянув, интересуется Адам.

— Нет, — я отрицательно мотаю головой.

— Ладно, — молодой человек пожимает плечами, разворачивается и уходит.

Я в растерянности смотрю ему вслед. Краем глаза замечаю объёмное чёрное пятно у подъезда. Резко поворачиваю голову, вижу знакомую фигуру. Из груди вырывается полуписк, полувсхлип.

Я сажусь на корточки в тоже мгновение. Прячусь от отчима за кустами и молю Бога, чтобы он меня не заметил. Я знаю, что пытаюсь оттянуть неизбежное. Знаю, что сейчас мне снова придётся возвращаться домой. Знаю, что там я не смогу от него скрыться.

5

Глава 5

Алиса

Я медленно поднимаюсь с колен, стараюсь не морщиться от боли в спине. Вся поверхность головы всё ещё пульсирует после хватки матери, правая рука, которой я больно ударилась о стену, сильно ноет. Я медленно и нерешительно захожу на кухню. Мать машет рукой в сторону стула.

— Садись скорее.

Я опускаюсь на стул, закусываю от боли губу. Ягодицы ноют после ударов. Кажется, там рассечена кожа. Но я прекрасно знаю, что жаловаться не стоит. Мать обязательно скажет, что мало меня наказала и добавит ещё.

— Ешь, — мать ставит передо мной тарелку с супом, который был сварен на воде.

Сейчас пост, поэтому мясо мы не едим.

— Я не голодна, — мой голос больше походит на шелест.

— Мне это неинтересно, Алиса. Пока не съешь всю тарелку, из-за стола не выйдешь, — припечатывает женщина.

Я беру ложку и подношу суп ко рту. Есть совершенно не хочется. Но под пристальным взглядом матери приходится съесть содержимое ложки.

— В воскресенье после службы мы поедем знакомиться с твоим женихом, — ставит меня перед фактом, произнося это обыденным тоном.

Я давлюсь супом, начинаю кашлять. Мать подходит и ладонью стучит по спине. Я вскрикиваю и не сдерживаю слёз от боли. Бьёт она по тем местам, где оставил синяки и раны кнут.

— Что? — сквозь слёзы спрашиваю я.

— У тебя начались проблемы со слухом, Алиса? — спрашивает мать, сводя брови вместе. — Я повторять не стану.

— Какой жених, мама? — у меня дрожит голос от негодования и страха.

Сейчас мне вновь хочется плюнуть на всё и сбежать как можно дальше их этого дома.

— Ты уже совершеннолетняя девочка, Алиса. Кругом уйма соблазна. Мы с твоим отцом подумали, посоветовались и решили, что пора тебя выдавать замуж. Ты закончишь школу, поступишь в университет, а там столько соблазнов. Столько порока, прости Господи, — женщина крестится. — Чтобы предостеречь тебя от глупостей, выдадим тебя замуж. Муж будет держать тебя в руках.

Я смотрю на мать, словно вижу её впервые. Её лицо, обычно строгое, но всё же родное, теперь кажется чужим и холодным. В её глазах никакого сострадания, только решимость. Я чувствую, как сердце сжимается в груди, будто его сдавливают невидимые тиски. Я всегда слепо слушаюсь её, жду одобрения. Но сейчас я понимаю, что никогда его не получу. Я всегда буду слышать, что недостаточно хороша.

— Мама, я не хочу замуж. Мне ещё рано, — говорю я, стараясь говорить твёрдо, но голос предательски дрожит. — Я ещё даже не знаю, кем хочу стать, когда закончу школу. Что хочу делать. Я не готова к замужеству.

— Твоего мнения никто не спрашивает, — мать сжимает кулаки. — Ты должна слушаться меня и отца. Мы лучше знаем, что лучше для тебя. Доедай и марш в комнату. Чтобы я тебя не слышала и не видела. Я… Как потаскуха ведёшь себя! Замуж она не хочет! А что хочешь? Шляться с кем попало? — женщина заводится с полуоборота. — Принести в подоле? Сначала с одним обжималась, потом с другим. Разве так я тебя воспитывала? Разве так растила?

— Мама… — тихо начинаю я, но она резко прерывает меня, хлопнув ладонью по столу.

— Никаких «мам»! Ты слышала, что я сказала? В комнату!

Я молчу. Опускаю глаза в тарелку и быстро ем суп. Хочу как можно скорее уйти в комнату. Я знаю, что и там покоя мне не будет. Но всё же хоть какая-то иллюзия одиночества. Глотаю суп, не чувствуя вкуса.

— Я в ужасе. Просто в ужасе. Одного упустила! Не зря говорят, что в семье не без урода.

— Он не урод, — говорю тихо, но твёрдо.

— Что? — мать тут же ерепенится.

Я смотрю на женщину, которая смотрит на меня безумным взглядом и думаю, когда она стала такой? Всегда ли была? Или же после встречи с отчимом такой стала? Когда с головой окунулась в религию? Ведь до их встречи она мало интересовалась моей жизнью.

— Ты плохо стала слышать? — мой голос крепнет. — Я говорю, что Дима не урод!

— Ах, ты… Ах… Боже мой! — мать хватается за сердце и оседает на пол.

— Мама, — я тут же кидаюсь к ней. — Мама!

Моё сердце от испуга колотится в горле.

— Мамочка, — я обхватываю женщину за плечи, с тревогой заглядываю в лицо.

Она открывает глаза и говорит:

— Помоги мне дойти до комнаты, дочь.

Я бережно подхватываю женщину под локти, помогаю ей подняться. Придерживая, веду в комнату.

— Ложись. Я сейчас скорую вызову, — говорю дрожащим голосом.

— Не нужно скорой, — мать хватает меня за запястье. — Воды принеси. И капли для сердца.

Я киваю и бегу на кухню. Наливаю стакан воды, из аптечки достаю мамино лекарство для сердца. Когда возвращаюсь в комнату, женщина лежит с закрытыми глазами.

— Мама! — вновь пугаюсь и торопливо подхожу к кровати.

Она распахивает глаза и еле поднимает руку, чтобы протянуть ко мне. Я приподнимаю её голову, помогаю выпить несколько глотков воды. Воспоминания вновь швыряют меня на шесть лет назад, когда она так же была беспомощна и лежала на кровати без сил после химиотерапии.

Женщина забирает у меня капли, щедро капает в стакан и залпом выпивает. Падает на подушки, прижимает кисть руки ко лбу и тихо говорит:

— Вот до чего ты довела меня своим поведением и своими выходками, Алиса. Так ты мать в гроб сведёшь. Мало мне Димы, который совсем от рук отбился. Ещё и ты… Как же мне тяжело. Послал мне Бог такое испытание.

— Мама… — шепчу виновато, заламывая пальца и не зная, куда деться от стыда.

— Если не хочешь свести меня в гроб, то будь послушна, Алиса.

— Хорошо, мама, — шепчу покаянно.

— В воскресенье будет знакомство с женихом. Он хороший мужчина. Уважаемый человек. К тому же, Бог распорядился так, что он и состоятельный. Он будет заботиться о тебе, обеспечивать. Ты будешь счастлива, Алиса. Поверь мне.

Счастлива? Я смотрю на свои руки, на синяки, которые расцветают на коже. Что будет, если я соглашусь? Я чувствую, как страх и отчаяние смешиваются в одно целое, превращаясь в тёмный ком, который давит на грудь. Я не хочу этого. Но что я могу сделать?