( Не) влюбляйся

Пролог.

Злата.

Перед глазами мелькают картинки какого-то страшного боевика… Или ужастика. Воздух сотрясают оглушительный стук в дверь и крики папиных «псов». 

– Открывайте немедленно! Мы ломаем дверь!

Перевожу непонимающий взгляд на застывшего в прихожей Никиту, нервно цепляясь за края простыни. 

– Что происходит? – бросает он, косясь на вибрирующую от ударов дверь.

– Н-не… Не знаю. 

– Это ты их привела? Неужели твои слова ложь… Зачем они здесь? Обвинить меня в изнасиловании?

– Нет, клянусь! – взмаливаюсь, стирая предательские слезы. – Никита, пожалуйста, поверь мне. И… Лучше открыть.

– Отзови своих «шестерок», Злата! – яростно произносит Никита. 

Я сбивчиво выполняю его просьбу, всхлипываю, прижавшись ухом к двери. Никита проворачивает ключ. Дверь с грохотом распахивается. Папины псы валят Ника на пол и застегивают наручники на его запястьях…

– Отпустите его! – кричу, придерживая простыню на груди. – Он ничего не сделал. Умоляю вас! Кто приказал?

– Леонида Сергеевича арестовали. И в этом виноват он, – в глазах телохранителей вспыхивают огоньки ярости.

Никита стыдливо прячет взгляд и молчит. Тяжело дышит, даже не пытаясь оправдаться или подняться с пола. 

– Это… Это правда? Как ты мог?! – вскрикиваю, борясь с желанием залепить парню пощечину. Амбалы поднимают его с пола, как будто угадывая мое намерение. – Как ты мог? – а это произношу, смотря прямо в его глаза. – Я думала… А как же твои слова и… Все, что между нами было? Неужели… – голос садится до хриплого шепота. 

– Я не буду оправдываться, ты все равно не поверишь, – протягивает Никита вымученно. – Я… Я сегодня же уеду. Подальше от кошмара, в который ты меня впутала. Разбирайтесь сами. 

Глава 1.

Никита.

– Эй, обслуга! Ну-ка быстро сюда! Давай нам еще беленькой, да побольше, – пошатываясь и балансируя, стоя на нетвёрдых ногах, кричит какой-то мужик. Небрежно закидывает на плечо мятый галстук и стаскивает с плеч пиджак. Богатый и уважаемый гость, надо понимать. Брезгливо отворачиваюсь и поднимаю груженный грязной посудой поднос. Ступаю по каменной дорожке к черному входу из кухни, сталкиваясь с Татьяной Львовной почти нос к носу. 

– Никитушка, можешь ехать домой, – ласково воркует она, бегло обернувшись в сторону пьяного гостя.

– Может, помочь надо, Татьяна Львовна? Что-то они разошлись не на шутку. Белоцерковский договаривался до восьми, так? 

– Так. Относи поднос и дуй домой. Я намекну хозяину, что отпустила персонал. Мне здесь тоже засиживаться не хочется, – бросает Татьяна и уверенно шагает в сторону хозяйского столика.

Белоснежная сорочка, такие же белоснежные зубы, высокий рост, раскатистый смех – все это в сочетании с бешеной энергетикой выделяет его из толпы. Говорят, Леонид Белоцерковский страшный человек… Уж не знаю, какими делами он занимается, но все, находящиеся рядом, боятся его, как огня. Но мне до этого нет никакого дела… У меня есть цель – далёкая и близкая одновременно. Кажется, протяни руку и коснешься, ухватишь ее за скользкий хвост. Для этого я терплю всех этих «уважаемых гостей». Подрабатываю где придется, чтобы поскорее исполнить свою мечту – улететь в Америку и продолжить учебу там. Жди меня, Калифорнийский университет! Скоро там буду я – перспективный программист Никита Гончаров, получивший образовательный грант. А пока… Пока мне приходится убирать грязную посуду со столов, разгружать вагоны, собирать мебель, заниматься мелким ремонтом, ну и так далее и тому подобное… Учиться я буду бесплатно, а вот жить в Кремниевой долине придется на свои. И билеты в стоимость гранта не входят. Я не жалуюсь – до конца лета я сумею заработать необходимую на первое время сумму. 

Погруженный в свои мечты, окунаюсь в атмосферу кухни. Ставлю поднос на широкий металлический стол и вдыхаю ароматы жареного мяса, красного вина и шоколадного торта. В кухонный гомон и лязг посуды вплетается тонкий девичий голос. 

– Закончил, Никит? – интересуется Лана – моя, если так можно выразиться, коллега. И подружка по совместительству. Хотя иногда мне кажется, она хочет стать для меня чем-то большим, чем друг…

– Да, Ланка. И ты не задерживайся. Много хоть чаевых дали? 

– Крохи! – закатывает глаза девчонка. Хмурит высокий лоб и заправляет кудрявую каштановую прядь за ухо. – Богатеи они… Только приставать и умеют, сволочи. Я рассчитывала совсем на другие деньги, Ник! И почему такая несправедливость? Вот бы стать богатой… – мечтательно протягивает она. – Ты-то у нас точно скоро станешь одним из них. Уже билет купил?

– Нет. Хочу Степку достойно проводить в одиннадцатый класс и… В общем, матери тоже с деньгами помочь. Тогда и поеду спокойно. Ну так что, идем? 

– Львовна попросила двух официантов остаться – меня и Антоновну, – вздыхает Ланка. 

Вот хитрюга! Уж я-то знаю, о чем она думает? Наверняка хочет очаровать кого-то из гостей Белоцерковского, вот и напросилась в помощницы к администратору. 

– Удачи тебе. Может, встретишь того самого? – нарочито мечтательно протягиваю я.

– Да уж куда там, – бросает в сердцах Ланка. – Всех более или менее приличных женихов Белоцерковский пригласил для своей обожаемой дочурки. Только не говори, что ты ее не заметил! Ходила вся такая из себя… Фифа! – Ланка смешно кривляется, изображая неведомую мне дочь Леонида. 

– Не видел. Я же обслуживал правый сектор, а Леонид с важными персонами сидели в центральном. Ладно, Ланка, поеду. Я еще у Шариповых сегодня на "раздатке". 

– Ты робот, Гончаров. Точно тебе говорю! 

Бреду в раздевалку, на ходу стаскивая с себя фартук официанта и красную рубаху. Принимаю душ в комфортной душевой кабине для домашнего персонала семейства Белоцерковских, выуживаю из старенького рюкзака сменную одежду, одеваюсь и торопливо выхожу на улицу. У Леонида красивый дом, не спорю – каменный и белоснежный, как и он сам. Я так и не успел полюбоваться чудесным видом на горы и утонченным ландшафтным дизайном участка. Бросаю прощальный взгляд на густой зеленый сад, и покидаю владение. Моя старенькая «хонда», доставшаяся от отца, прячется от солнца под кроной высокого дерева. Плюхаюсь на сиденье и запускаю двигатель. Ничего, Ник… Может, Ланка права, и ты тоже скоро станешь одним из них? Только хочу ли я становиться таким, как Леонид и его гости? Наверное, нет. 

Трогаюсь с места и сворачиваю за угол. Под шинами шуршит гравий, верхушки высоких сосен плавно покачиваются от порывов ветра, а по ясному небу, чуть расцвеченному закатным солнцем, плывут взбитые сливки облаков. Красивая картинка горного пейзажа, не иначе. Разомлевший от усталости и горячего душа, я едва успеваю надавить на педаль тормоза – передо мной будто из ниоткуда появляется девчонка! Почти бросается под колеса, беззащитно выставив перед собой руки. Испуганная, побледневшая, с разметавшимися по лицу и плечам белокурыми прядями – девчонка напряженно озирается по сторонам, очевидно боясь увидеть тех, кто бежит за ней...

– Черт! – выкрикиваю, сдавливая руль что есть силы. – Ты что творишь, ненормальная?! – а это шиплю незнакомке через приоткрытое стекло. Она кидает на меня короткий равнодушный взгляд, а потом рывком открывает пассажирскую дверь и нагло заваливается на сиденье.

– Поедем, пожалуйста, – просит дрожащим шепотом.

Только сейчас замечаю ее преследователей – двух амбалов в белых сорочках и черных брюках – телохранителей Белоцерковского. 

– Ты что-то украла? Почему бежишь от них? Если ты воровка, то я…

– Меня зовут Злата Белоцерковская, я вам паспорт покажу. И ничего я не украла! Пожалуйста, едем. Я все объясню по дороге, – девчонка вскидывает на меня карий взгляд. Прикусывает нижнюю губу и напряженно оглядывается. Амбалы вот-вот нагонят нас.

Глава 2.

Злата. 

– И думать забудь, дочка! – от папиного дребезжащего голоса хочется поморщиться или закрыть уши. 

Опять двадцать пять… Я столько раз это слушала, что все его слова выучила наизусть. Сейчас он припомнит мать, обзовет ее крепким словцом, скажет, что я иду по ее стопам и… В общем, снова напомнит мне о надежном парне. И это все сейчас – на праздновании его юбилея. Не понимаю, неужели нельзя подождать? И что его так взбесило? Вспомнила! Вопрос папиного коллеги о моих планах и увлечениях.

Важный дядечка приспустил очки и протянул, изображая участие:

«– А чем вы интересуетесь, Златочка? Что любите? И как проводите время?»

Ну я и ответила, что танцую… Я обожаю бальные танцы. И петь люблю… А почему я должна молчать об этом? Я творческая личность, как мама и бабушка. И не стесняюсь этого, потому не скрываю. Только для папы мое признание сработало, как пусковой механизм. 

– Я отправлю тебя в Лондон! Или лучше в Чехию. Нет! В Швейцарию, там дисциплина лучше! Танцует она! Поет! Все твои друзья идиоты, подруги – глупые пустышки, а ты сама… Ты шагу не ступишь самостоятельно, ты не приспособлена к жизни, витаешь в облаках. Я умереть не могу спокойно, зная, что у тебя никого нет! – орал он, а я наблюдала за нервно бьющейся на его шее жилке. – Я спать спокойно не могу, пока ты болтаешься где-то… И кто такую полюбит? Свиристелку… 

Мне сложно понять папу. Вот честно… Я нормальная девушка, но в его глазах – гулящее чудовище, которое каждый день ходит по краю пропасти. И все потому, что я не сижу дома за вязанием, а состою в танцевальной группе и люблю гонять на мотоцикле. Разгульная и пропащая – вот его мнение обо мне. И он все уши прожужжал мне о парне! Надеется, что тот сможет посадить меня под замок и заставить варить борщи! Ха! Мне срочно нужен парень. Только где его найти, если всех моих приятелей отец знает? 

– Папочка, я не хочу продолжать этот разговор, – пытаюсь перекричать папу, только все без толку. Его накрывает негодование и делает безумцем опьянение...

– Нет, пусть все послушают. Правильно я дочь воспитываю, а? Надо сейчас что-то предпринимать, так? Потом поздно будет. Правильно я говорю, мужики?

Пьяные мужики смущенно кивают, а я сижу, стараясь скрыть пунцовые щеки. Тот важный тип нервно утирает взмокший лоб и пропускает еще одну рюмку водки. Ненавижу пьяные базары. И папиных поддатых коллег тоже! 

– С меня хватит, папа, – вскакиваю с места и бегу, не разбирая дороги от слез обиды и стыда. 

– Миша, Вася! Быстро ее верните! – слышу его голос за спиной. – Мерзавка! Ты что удумала? Я не отпускал тебя из-за стола.

Этим толстым амбалам меня не догнать. Юркаю через калитку и оказываюсь на улице. Слышу, как тяжелые шаги настигают меня и резко разворачиваюсь, огибая забор с другой стороны. Бегу, не разбирая дороги и застываю, едва не угодив под колеса какой-то старой колымаги.

– Господи… – шепчу, стараясь рассмотреть водителя. Парень. Молодой, вполне симпатичный и, судя по тому, как он вцепился в руль – испуганный моим внезапным появлением на дороге. 

– Ты что творишь, ненормальная? – кричит он через приоткрытое окно, а я прыгаю на переднее сиденье, взбудораженная внезапным планом, прокравшимся в голову. А почему бы и нет? Чем он не мой парень? Отец будет в восторге при виде него. Одна машина чего стоит. Она моя ровесница как минимум. Да и сам этот…

– Как вас… тебя зовут?

– Никита, – холодно отвечает он, окидывая меня равнодушным взглядом.

Молотит какую-то чушь про границы наших отношений, а я, пользуясь моментом, его рассматриваю. Его нельзя назвать красивым в привычном смысле этого слова, но притягательным – безусловно… У Никиты красивые глаза цвета теплой карамели, немного выступающий подбородок и очерченные губы. Хорошая кожа, покрытая аккуратной щетиной. А еще на нем линялая мятая футболка и стремные штаны. Мда… Отец пускает таких людей в дом только в качестве обслуживающего персонала, а я… Я просто с ними не общаюсь. Не потому, что гордая и избалованная. Мы разные Вселенные и крутимся на разных орбитах. И мне неизвестны проблемы этих людей. Нет, вы не думайте, что я дрянь и циничная гадина. Я родилась в обеспеченной семье и никогда не испытывала нужды, чтобы понимать реальную жизнь. Вот и все. 

Я сбивчиво излагаю Никите суть своего предложения, встречая вместо похотливого (привычного мне) взгляда равнодушный. Не понимаю, ему не нужны деньги? Или причина в другом?

– Твой папа не дурак, Злата, – вздыхает он. – Он быстро раскусит твою затею. Или он хочет выдать тебя за такого парня, как я? –  прищуривается Никита, широко улыбнувшись. Черт, у него и зубы хорошие… И улыбка красивая. Пожалуй, надо его додавить. 

Я фыркаю и рассказываю парню о нашей несовместимости, используя красноречивые сравнения про Вселенные, планеты, лед и пламя… Накручиваю на палец прядь, стремясь вызвать в Никите интерес, но он отрезает:

– Я никогда не влюблюсь в такую, как ты… Циничную, избалованную мажорку.

Его слова больно, как отточенный клинок, ранят сердце. Понимаю, что задела парня и получаю заслуженный ответ, но… Черт, почему же так неприятно? Мне ведь должно быть по фигу на него – нищеброда в линялой майке?

– Это даже хорошо, Никита, – отвечаю нарочито спокойно. – Тогда у нас будут деловые отношения. Давай обменяемся номерами телефонов. Ты подумаешь и, надеюсь, согласишься. 

Мне бы остановиться, но я продолжаю давить на жалость парня, рассказывая ему о маме… С недавнего времени я живу без нее. Если быть точной – последние пять лет. Отец застукал ее с любовником и выгнал. Мы с сестрой остались под его опекой, но я отчаянно хотела уехать вместе с мамой на остров Зеленого мыса – Кабо-Верде. Воспоминания о маме вызывают привычное волнение в сердце, но Никита грубо останавливает мои излияния, отрезая решительно:

– Я подумаю, Злата. Куда тебя довезти?

– Дворец Металлургов, – отвечаю, жалея о глупой просьбе и нашей дурацкой встрече. 

Глава 3.

Злата.

Развалюха останавливается на площадке перед Дворцом Металлургов. Никита вздыхает и поворачивается ко мне, метнув нечитаемый взгляд. Обычно на меня смотрят по-другому – с восхищением, интересом, страстью… Но так равнодушно, пожалуй, никогда. 

– Я позвоню тебе, Злата. Наверное, завтра. Мне надо посоветоваться с близкими и своей… девушкой.

Что?! Я даже не подумала об этом. Дура! Какая же я идиотка. Надо было о его личной жизни сначала спрашивать, а не заваливать информацией о маме, отце, закрытом пансионате в Лондоне… Будет тебе, Златка, урок.

– Хорошо, – улыбаюсь добродушно, замечая вспыхнувшие на дне его притягательных глаз эмоции. – Между нами будут только деловые отношения, Никита. Если понадобится, я сама поговорю с твоей девушкой, успокою ее. 

Нашлась тут, мать Тереза… Никита смотрит на меня, как на полоумную и смущенно кивает. Толкаю дверь, едва сдерживая растущую в груди бурю эмоций – стыд, недоумение, бессилие – и выскакиваю на улицу. Мне срочно надо поговорить с бабулей… Только она меня понимает. И она выслушает и погладит свое Золотко по голове… 

Бреду, понуро опустив голову и вскакиваю по ступенькам на крыльцо старенького Дворца Металлургов. Сегодня у любимой бабуси концерт. И, конечно, отец ее не пригласил на юбилей… По понятной причине – она мама его изменщицы жены… Здороваюсь с Тихоном Андреевичем – сторожем и гардеробщиком по совместительству и топаю по мраморному широкому коридору в концертный зал. Занимаю место и терпеливо жду выступления, вдыхая запахи горячего пластика, пыли и чужих духов. Моя бабуля Ирина Максимовна Смирновская – поет в ансамбле песни и пляски «Русское поле». Я уже говорила, что творчество – наша семейная черта? Сейчас вы в этом убедитесь сами. 

Свет гаснет, погружая зал в приятный, голубоватый сумрак. В нетерпеливые шорохи и людские голоса вплетаются аплодисменты. 

– Браво! – кричат зрители. 

– Русское поле! – кричат другие с балкона.

Концерт начинается выступлением бабули. Ее высокая статная фигура плывет по сцене и останавливается возле микрофона. Над ней вспыхивает красноватый прожектор. Его лучи отражаются разноцветными бликами от стразов яркого сарафана. Бабуля выглядит, как окруженная волшебным сиянием принцесса. Аплодисменты стихают, а воцарившуюся тишину нарушает ее высокий чистый голос. 

Что стоишь, качаясь, тонкая рябина

Головой склоняясь до самого тына?

А через дорогу, за рекой широкой

Так же одиноко дуб стоит высокий

Кабы мне, рябине к дубу перебраться?

Я тогда б не стала гнуться и качаться

Тонкими ветвями я б к нему прижалась

И с его листвою день и ночь шепталась

Но нельзя рябине к дубу перебраться

Знать ей, сиротине, век одной качаться

Шо стоишь, качаясь, тонкая рябина

Головой склоняясь до самого тына? (Русская народная песня, примечание автор. Автор музыки неизвестен, автор текста И. Суриков).

Хлопаю в ладоши, испытывая искренние радость и гордость за бабулю. Бабуля низко кланяется и уходит. Ее сменяет другая исполнительница – Анна Викторовна – соседка бабушки и ее подруга. Пользуясь временной передышкой, я забиваю телефонный номер Никиты в память телефона. Открываю его фотографию на заставке в одном из мессенджеров и неотрывно пялюсь на парня, прокручивая его слова в голове…

«Я никогда не влюблюсь в циничную избалованную мажорку… Никогда… Никогда…».

А мне и не нужна его любовь! Подумаешь тоже… Интересно, какая у него фамилия? Открываю Яндекс и загружаю фотографию Никиты. Поиск по фотографии – отличная вещь. Приложение моргает и выдает ссылки на страничке Никиты в соцсетях. Ну что же, посмотрим… 

Гончаров Никита Федорович, двадцать один год, не женат… Листаю фотографии улыбающегося Никиты, погрузившись в свое занятие с головой. Вот он с каким-то пареньком, похожим на него самого, наверное, братом… А вот с другим парнем – темноволосым, щуплым и по-доброму улыбающимся. Фотография подписана, как «Байкерская вечеринка в разгаре». Вот оно что? Никита тоже любит мотоциклы? Странно… Ведь хороший байк стоит денег, которых у него, по всей видимости, нет. 

Листаю фотографии парня, испытывая неприятный холодок в груди… Наверняка Никита выбросил меня из головы, как только я неуклюже выбралась из его машины. А я сижу, как дура и выуживаю информацию о нем!

Никита с каким-то Аликом, Игорем и Степкой… С какой-то девчонкой по имени Лана… Еще девчонки – Кристина, Алина… Так, все! Хватит, Златка, вести себя, как идиотка. Остервенело жму на кнопку и блокирую экран. Сую телефон в сумочку, уверенная на все сто, что Никита не перезвонит мне. И зачем ему звонить? Его девушка совершенно точно будет против такой авантюры! 

Ведущий объявляет концерт оконченным и желает зрителям здоровья и хорошего вечера. Вскакиваю с места и пробираюсь сквозь толпу на сцену. А оттуда и в гримерку к бабуле… Мне срочно нужен совет.  

Глава 4.

Никита.

Девчонка продолжает тараторить какую-то чушь про пансионаты в Швейцарии и маму, которой у нее нет, а я хочу лишь одного – чтобы она скорее ушла… Мне ее много. Злата вытравливает собой весь воздух в салоне. Не понимаю, что в ней особенного? Важная, наглая и избалованная девчонка, решившая, что ей можно использовать людей, как марионеток! 

Совесть убеждает меня отказаться от заманчивого предложения, а мечта… Мечта машет флагом и ждет на берегу, как глупышка Ассоль… Не знаю, как быть. Но сейчас мне нужно, чтобы Злата поскорее свалила из моей машины! 

– Я подумаю, Злата. Пока, – вбираю в голос все вежливость и сдержанность, на какие способен.

Трогаюсь с места и выруливаю на Парковую улицу. Скорее бы добраться до Шариповых и окунуться в работу с головой… Может, тогда разум вернется? Выгонит дурацкую мечтательность и займет свое почетное место в голове?

Кафе «У Шариповых» находится в живописном месте нашего городка. Представьте себе бескрайнюю синь Черного моря, горы, покрытые густыми деревьями, первую береговую линию, усыпанную мелкой галькой… Именно там и находится уютная закусочная, где я подрабатываю. 

Паркуюсь на узкой улочке, заполненной отдыхающими, машинами, палатками со всякой всячиной, набрасываю на плечи рюкзак и торопливо шагаю к кафешке. 

Наверняка, Роб уже там. Вот, с кем можно обо всем поговорить. Тяну ручку белой пластиковой двери и оказываюсь внутри. 

– Хай, наш будущий компьютерный гений! – широко улыбается Роберт, завидев меня. 

– Ну, привет, – протягиваю другу руку. Маленькая поправочка – я уже, не побоюсь этого слова, компьютерный гений. Только в маленьком приморском городке мои умения не могут раскрыться полностью. Я не хочу становиться начальником службы безопасности банка или работать на разведку. Моя мечта – изобрести что-то полезное для людей. Наверное, я пойду на все, чтобы ее осуществить… Ну вот, я сам ответил на свой вопрос, даже совет друга не потребовался. 

– Какой-то ты… странный. Что-то случилось? – спрашивает Роберт, вскидывая густую черную бровь. 

– Привет, Никита, – в зал врывается вооруженная подносом мама Роберта – Гаяне Ивановна. Да-да, не удивляйтесь, такое тоже бывает. У тети Гаяны – как мы все ее называем – русский отец. И муж тоже русский, вернее, дядя Коля наполовину украинец. Поэтому, наш Роберт… Внимание, только не смейтесь. Его зовут…Зайченко Роберт Николаевич. Тете Гаяне взбрело в голову назвать сына так необычно, а дядя Коля не был против – он ее обожает, как мне кажется и выполняет любые желания. Тогда почему кафе называется "У Шариповых", спросите вы? Если вся семья Зайченко? Очень просто – название осталось от старых владельцев, продавших помещение. Те самые Шариповы уехали в Анапу, а тетя Гаяна не захотела снимать красивую и привычную посетителям вывеску.

– Привет, тетя Гаяна. Извините за опоздание, пришлось в пробке постоять, – оправдываюсь я. «Пришлось делать крюк и везти незнакомую девчонку во Дворец Металлургов». 

– Мой руки и бери заказы, – вздыхает она. 

Я отвлекаюсь на работу и в ближайшие несколько часов бегаю от столика к столику, записывая заказы. Чаевые складываю в карман фартука. В один из таких моментов я вспоминаю о предложении девчонки… Две тысячи долларов, боже мой! Я нигде столько не заработаю за месяц с небольшим. Заманчиво, опасно и так… Маняще. 

– Рассказывай, почему на тебе нет лица? – шепчет Роб, когда я вплываю в кухню с полным посуды подносом. 

– Познакомился с девчонкой, – отвечаю я. – Она попросила сыграть ее парня, на время…

– И… – хитрый армянин-украинец прищуривается.

– Две тысячи долларов, Роб. Она предложила такие деньги за… дурацкую игру. Мне надо познакомиться с ее отцом, прийти к ним в дом на ужин и…

– Слушай, брат, это же… Симпатичная? Ну… девчонка.

– Да какое это имеет значение? – хмурюсь в ответ. – Ее отец будет допрашивать меня, вот, что пугает. Возможно, унижать, высмеивать. А, если план провалится, меня вышвырнут ни с чем. 

– Ничего, ты вытерпишь. Никита, соглашайся. Только проси деньги вперед. Надо составить юридический договор, – шепчет Роб, не обращая внимания на настойчивые крики «Официант!» из зала. 

– Она тоже предложила его составить.

– Вот и хорошо. Соглашайся, Ник. Сводишь эту безмозглую куклу в кино, поужинаешь с ее папашей и… Дело в шляпе. 

Сую руку в карман и достаю чаевые – тысяча рублей мелкими купюрами… Тянусь к телефону и вбиваю в память контакт Златы. Пялюсь на ее фотку, как дурак: симпатичная, белокурая, улыбающаяся девчонка на шикарном байке – мне до такого, как до Луны… Надо бы пробить информацию о ней. Сделаю, когда буду дома, а сейчас:

«Злата, давай завтра встретимся и все обсудим. Ты не передумала?»