(не) враги

Глава 1. Вторжение

Маша.

Я не хотела этого праздника. Лера и Катя затащили меня в "Тень", собрав всех наших друзей, твердя, что двадцать один год исполняется не каждый день, а всего лишь один раз в жизни.

— Маша, хватит прятаться! Марусь, тебе нужно немного развеяться — их многодневные уговоры дали результат. Я сдалась, измотанная их напором.

Но внутри меня только тянущая пустота. Двенадцать месяцев назад моя жизнь разделилась на “до” и “после”.

Год назад папа умер, точнее… его убили, самым зверским способом. В кабинете нашего дома. И убийцу нашли быстро. Им оказался мой парень. Человек, которого я любила всей душой. И сейчас так же сильно ненавижу.

Клуб гудит, как улей. Музыка долбит, люстры искрят, шампанское шипит. Я стою на подиуме, в нежном белоснежном платье, которое мне помогала выбирать Лера, волосы струятся по плечам, кулон от папы жжёт кожу. Улыбаюсь, но это маска. Гости веселятся, тосты звенят, а я хочу исчезнуть. Это их праздник, не мой.

— А ну, музыку потише! — Грозный бас разрывает воздух, меня же будто кипятком окатило.

Я вздрагиваю, сердце падает в пропасть. Зал замирает, смех тонет, танцующие застывают. В дверях — он.

Тот кто убил моего отца. Тот кто растоптал мою жизнь. Глеб Орлов.

Не в моих кошмарах, где он убивает папу, не на фото в деле и не на скамье подсудимых в зале суда. А здесь. В этом клубе.

В руках букет алых роз, и мне кажется, что их шипы блестят под стробоскопами. Подстриженный под ноль, в чёрной футболке, что липнет к мускулам, как вторая кожа. Татуировка на руке: цепи, рвущиеся крыльями ворона, оживает в свете. Глаза карие, ледяные, на губах хищная ухмылка.

Моя душа замирает от сладкой, ядовитой ностальгии. Год назад, под его взглядом, я была его "звездочкой". Сегодня этот человек — чудовище, и каждый его взгляд вселяет в меня леденящий, животный ужас. И я... я ненавижу его так же пылко, как когда-то любила или верила его словам.

— Ну, что встали? — его голос похож на рык опасного зверя. — Продолжайте.

Гости шепчутся, переглядываются, но он не ждёт. Шагает к барной стойке, толкнув какого-то парня плечом — тот отлетает, не пикнув. Стул скрипит, когда Глеб садится, широко расставив ноги, как хозяин ада. Щёлкает пальцами, подзывая бармена.

— Виски. Чистый, — бросает он, не глядя на него.

Стакан звякает. Глеб отпивает, не морщась, хотя виски должен жечь. Зал шепчется: "Убийца... Орлов..." Судя по его виду, ему абсолютно плевать на чужое мнение.

— Давно не виделись, Машка, — бросает он лениво, обернувшись ко мне.

Сердце колотится в горле, кровь шумит, как буря. Год. Проклятый год, с тех пор как он разбил моё сердце, растоптал моё доверие и убил родного мне человека.

Я знала, что он придёт. Этот день должен был настать. Просто… я не думала, что это произойдет так быстро. Ведь, именно я свидетельствовала против него. Именно я видела, как он выходит из нашего дома в ту ночь…

Я очень надеялась, что Орлов будет очень долго гнить в тюрьме. Но… Сейчас он здесь, и страх душит, а душа замирает, вспоминая его.

— Что ты здесь делаешь? — задаю вопрос и, кажется, голос мой и не слышно, настолько он осип.

— Поздравить именинницу пришёл, — невозмутимо отвечает Глеб, спокойно, вальяжно осматривая моих гостей, как будто это его царство. — Или ты меня не ждала?

Он медленно поднимается, с грацией хищника, готовящегося к броску. Под рубашкой перекатываются жесткие мышцы, и кажется, что чернильный ворон на его плече оживает.

Глеб буквально разрезает толпу, направляясь ко мне. Букет в его руке качается не как дар, а как угроза.

Гости бесшумно расступаются, словно тени перед бурей. Те, кто посвящен в нашу историю, поспешно отводят взгляды, а остальные инстинктивно чуют: опасность в зале.

Я же стою неподвижно, сжимая кулон до тех пор, пока его острый край не начинает резать кожу.

— Я передумал, — зло припечатывает он. — Праздник окончен. Все быстро свалили.