Не забирай мою душу

ПРОЛОГ

— Да, да, да! — надрывное всхлипывание сквозь влажные шлепки распаляет. — Еще, еще!

— Ради тебя продам душу дьяволу.

Едва держусь на грани. Сучка хочет еще?

С утробным рыком хватаю Дашу за волосы и тяну на себя. Роскошная копна оплетает пальцы, мерцает в лунном свете серебряными полосами на шоколадном полотне и ласкает воспаленную кожу рук.

Измучила меня.

Приземляю ладонь на взмыленную пятую точку. Ловлю губами ее крики и вдалбливаюсь до упора.

Моя.

Отклоняюсь назад, чтобы насладиться зрелищем.

Прогнувшись в спине и почувствовав свободу, Даша утыкается лицом в подушку. Волосы оседают полотном на белой наволочке, а по спине стекают капли пота. Член то исчезает, то появляется между ее дрожащих ног.

Идеально.

Хватаюсь двумя руками за увесистые полушария груди и жадно сжимаю их. Яйца тяжелеют, а дух покидает тело.

— Даша, — под надрывный шепотом слизываю соленые капли с ее шеи. Кусаю затылок, терзаю покрасневшие мочки ушей.

Мой самый сладкий десерт.

Девушка замирает за мгновение до пика.

Да, блядь!

Что опять не так?

— Я Маша, — выдавливает, а я глотаю разочарованный стон.

«Сука, нет! Сегодня ты Даша, тупорылая овца!» — верещит срывающийся оргазм.

Лучше бы рот ей закрыл.

Блядь!

— Знаю, котенок, — с трудом удерживаюсь от желания свернуть дуре шею. Ныряю пальцами между ног и растираю набухший клитор. — Я так и сказал, Маша. Мария, Мари. Сладкая, красивая девочка. Мой лучший секс и мечта каждой бессонной ночи...

Она расслабляется под потоком глупостей, которые льются беспрерывно. Все те слова, которые мечтаю сказать не ей.

Шепчу то, что всегда пишу в бесконечных записках. Или выдыхаю ночью, когда незаметно провожаю ее до общежития. Или безмолвно кричу ей в спину, когда она в очередной раз улыбается не мне.

Например, сраному баристе. Сука, ему не жить.

Упираюсь взором в свой бессменный тотем.

С вазы из муранского стекла свисает красный кружевной бюстгальтер Даши. Выглядит по-домашнему пошло. Будто она и правда здесь, извивается подо мной и жадно отвечает на каждое прикосновение.

Как сегодня, когда мы впервые поцеловались.

Яростное пламя охватывает тело, нестерпимо жжет. Я задыхаюсь, осыпаюсь пеплом на землю от нее. И от едкого дыма, который отравляет плоть, плавит кожу и обращает меня в нечто новое. Животное. Страстное. Ненасытное.

— Скажи, что любишь меня.

— Безумно, — давлюсь собственным стоном. — Блядь!

Заканчиваем одновременно.

Падаю на подушки и закрываю лицо ладонями, потому что реальность придавливает сверху бетонной плитой. Представлять Дашу во время секса теперь все сложнее и сложнее.

До поцелуя было проще. А сейчас такое чувство, словно мне дали подержать любимую игрушку и выдрали ее прямо из рук.

Помешательство…

Я знаю, как пахнут ее волосы и каким парфюмом она пользуется. В дружбе с Клавой есть масса плюсов, один из которых — полный доступ к информации о Даше. За три с лишним года я выведал все, и для меня не секрет ни ее сложные отношения в семье, ни любовь к зефиркам.

Кошусь на развешенные кружева.

— М-м-м, знаменитый тотем? — облачившись в мою рубашку, Маша замирает у вазы с кружкой в руках. — Легенда.

Ага, красный флаг победы, который когда-то свалился мне на голову. Тогда Даша была очень расстроена после расставания с одним придурком и решила выкинуть из окна белье, которое приготовила для первой ночи.

Нет, я в этом не участвовал! Честно!

Почти.

Ну, ладно, просто мудак оказался ее недостоин. Хвастался, что неприступная крепость пала под его обаянием. Наградил свою, тогда еще девушку, мерзкими эпитетами, из-за чего пару раз прокатился носом по асфальту.

Хуй ему с растяжением, а не Дашина девственность.

— Он самый, — лениво растягиваюсь на кровати. — Иди сюда.

— Можно посмотреть? — хлопает ресничками, опасно приближаясь к покачивающимся кружевам. — Симпатичненький…

Как в замедленной съемке наблюдаю, как когтистые лапы одноразовой сучки тянутся к Дашиному белью. Внезапно два мира, которые никогда не пересекаются, оказываются слишком близко друг к другу. Если двинутся хоть на миллиметр, большой взрыв перестроит на хуй всю вселенную.

Подскакиваю с места и хватаю за руку изумленную Машу. Когда она ойкает, я понимаю, что переборщил. Теперь останутся синяки. Разжимаю пальцы и дую на раненую конечность, затем покрываю нежными поцелуями подрагивающие костяшки.

— Котенок, ваза из дорогого муранского стекла. Папа оторвет мне голову, если разобьем. Я тебе таких комплектов десять штук куплю. Хочешь?

Глава 1. Матвей

— Какие люди, — присвистывает Гоша Лавров и подкидывает вверх учебник по психофизиологии. — Матео Великолепный! Фанфары, братья-сокамерники. Не заблудился?

Скептически вздергиваю брови, затем отбиваю протянутый кулак приятеля. Пиздабол. В обители науки, именуемой Санкт-Петербургским государственным университетом, я не столь редкий гость.

Пропускаю иногда пары — бывает. Но по уважительным причинам.

Во-первых, тренировки. Да, да, да. Преподаватели универа свято чтят и облизывают каждого члена футбольной сборной. Особенно звездного вратаря, который не меняется как четыре года. В лице меня.

Некоторые лижут с особой тщательностью.

Уф.

Пару лет назад отец с трудом замял скандал с экстренно ушедшей в декрет англичанкой. Не от меня, не надо вот это вот! Она приличная девушка, замужем. Все в ажуре. Просто у беременных шалят гормоны, а я питаю слабость к углубленному изучению языка.

Тем более что она владела им в совершенстве. Если понимать, о чем я.

Во-вторых, дополнительные курсы и погружение в отцовский бизнес. Без этого, конечно, можно обойтись. Не ебать себе мозги двумя профессиями. Только три с лишним года назад вмешалось одно «но».

Жирное.

Я подавал документы на соответствующий факультет, а у расписания столкнулся нос к носу с задумчивой красоткой.

Нет, не так.

Та девчонка была охрененной. Мозг отправился в дальнее плавание, челюсть с пола грустно махала платочком ему вслед, а сердце на пару с членом написали заявление на досрочную эвтаназию.

Последний, правда, потом передумал.

Сгустком цинизма и агрессии в очаровательном теле оказалась Даша Дятлова. Но отталкивающей она была лишь на первый взгляд. Особенно для одаренных дебилов. К таким я себя не причислял.

В тот день я выбрал профессию конфликтолога. А что делать? Моя Даша и лучшая подруга Клава поступали именно туда. Благо они нашли общий язык. Две нужные мне девушки подружились и стали не разлей вода.

На этом моя фортуна ушла в запой.

Теперь я пыхчу, пытаюсь не разорваться между любимой девушкой, тренировками, гонками и двумя специальностями.

К слову, где Даша?

— На тренировку сегодня придешь? — пихает локтем Гоша, пока я оглядываюсь. — Там Гору в голову кокосом прилетело. Говорят, что-то серьезное. Если тебя не будет, можем сворачивать подготовку к матчу.

— Прискачу, не парься, — подмигиваю, а мы минуем широкую лестницу. — Гор жив, я узнавал. Едва не трахнул медсестру, дебил.

— Не удивлен.

— Главное, чтобы на тотемчик не покушался. Не хочется хоронить лучшего друга.

Гоша злорадно хмыкает.

Пидорас.

Ни слова же не понял. При этом радуется, что между нами маячит конфликт.

— Ладно, Гошан, давай. Мне надо с преподом перетереть по поводу контрольной.

Ага.

Если бы я помнил, как его зовут. Лишняя информация для приятеля, зато приличная причина смыться в аудиторию.

К счастью, она открыта и пуста. Я специально выбрал наискучнейшую дисциплину из всех. На нее ходят только истинные задроты и моя Даша. Бедной девочке родственники не дают жить, поэтому я повышаю ей настроение, как могу.

Нужный стол нахожу безошибочно. Она не любитель скакать по аудитории, а смертников, занимающих ее место, в группе нет. Заваливаюсь на стул и обвожу пальцами маленькое сердечко на ребре стола.

Глупость, да?

Моей Даше такие нежности нравятся. И пусть я чувствую себя конченым придурком, но все равно их делаю.

Дергаю молнию на сумке и выуживаю подготовленный сюрприз. Расправляю засохшие листики цветка, укладываю записку-открытку в виде желтого цыпленка на пачке разноцветного зефира.

Мы не пересекались пару дней. Наверняка конченная родня проела ей плешь. Пусть хоть здесь порадуется.

Зависаю над подготовленным натюрмортом. Как лучше поступить с запиской? Надписью вверх или птичкой? Хочется, чтобы она прочитала, но… На языке оседает горечь. Вздыхаю и выуживаю записку из-под розовой ленты.

«Очень соскучился. Встретимся? В твоей любимой кофейне, в шесть вечера».

Блядь.

Обещал же прийти сегодня на тренировку. Впрочем, по хую. Не пойду. Встреча с моей Дашей гораздо важнее.

Если она прочитает.

Подумав, достаю ручку и добавляю.

«P.S. Улыбайся. Так теплее)».

Повертев крошечную открытку в руках, запихиваю лицевой стороной под стол. Вдруг она сжалится перед милым цыпленком? Вкупе с ее любимым зефиром, который хрен найдешь. Где Даша достает его?

Выхожу из аудитории в приподнятом настроении. Успеваю сгонять к расписанию и свериться с ним. Вновь убеждаюсь, что ничего хорошего меня сегодня не ждет. Ну и денек для посещения универа.

Ни с Егором поговорить, ни...

Глава 2. Даша

Козлоеб Рома: Сегодня выходишь в смену. Надя заболела.

В жизни всегда есть мудаки, которых ненавидишь просто за факт их существования. Например, наш с Клавой начальник.

Точнее, нам он начальник, а для директора — просто раб с должностью чуть выше официантской. Но мнит себя таким важным, словно уже завтра перейдет из администратора и менеджера по совместительству в управляющие.

Козла вообще не волнует, что я валюсь с ног и отпахала три смены подряд. За себя и Клаву, которая влипла в очередную историю с этим дурацким кокосом. Знала же, что лучше не давать ей пить в баре!

Ее сразу тянет на приключения. Потом разгребаешь едва ли не всем универом.

Да, кстати, Козлоеб — реальная фамилия Ромы. Подходит ему идеально, прямо отражает всю суть его гадючного характера. И он ужасно бесится, когда наш шеф-повар Гена с кухни орет ему: «Козлоебский, где моя сменщица?!»

А сменщица, кстати, девушка этого придурка. Понятия не имею, что Вика нашла в этом конченом утырке.

Любовь, наверное.

Дашка-таракашка: Нет, я вчера и позавчера была на смене. И в среду. Позвони Карине или Паше, мне нужно подготовиться к тестам по политологии.

Козлоеб Рома: В семь, чтобы была в ресторане. Не нравится — катись. За дверьми очередь из таких, как ты.

Естественно, кладет Рома на мою учебу, которая остается единственной возможностью выбраться в люди и не сдохнуть в коробке из-под холодильника. Я в нем ни капельки не сомневалась, поэтому присылаю знак окей и шумно выдыхаю яростный пар из легких.

Знает, тварь, что мне нельзя увольняться. Ресторан «Белуга» — единственное место, где приличная клиентура, есть куча плюшек и достойная зарплата с чаевыми. Я не могу просто взять и послать администратора в эротическое пешее.

Вашу мать, жизнь когда-нибудь станет нормальной? Или нет?

— Дятлова! — пищит Ульяна Васильевна. — Телефон интереснее моей лекции?

Вздрагиваю, оглядываюсь и подмечаю довольные рожи. Добрые одногруппники счастливы, что замечание сделали не им. При этом одна половина сидит в смартфонах, другая — в планшетах или ноутбуках.

Но по голове получаю только я.

Бесит.

— Нет, — чеканю и прямо смотрю на недовольную преподавательницу. — Просто подработка, попросили подменить коллегу.

— В следующий раз, Дятлова, решай личные проблемы за пределами аудитории, — фыркает Ульяна Васильевна, но уже не так строго.

Она обожает меня, однако за ее хорошим отношением следует невероятная придирчивость. Преподавательница по психофизиологии со всех любимых студентов дерет три шкуры, зато мы освобождены от экзаменов.

Ради такого можно и порвать задницу.

Вздыхаю, затем морщусь. Ловлю на себе пронзительный взгляд, но не понимаю от кого. Все либо в смартфонах, либо в тетрадях. Даже бесячая овца Машка занята обсуждением каких-то тряпок с любимыми миньонами.

Кто?

Ежусь, нервно сглатываю и веду плечами.

Против воли взор выхватывает темноволосую макушку Матвея Мышкина. Лучший друг моей подруги с замашками профессионального жиголо строит рожи и веселит девчонок с соседней парты тупыми шутками.

Раздраженно шикаю и отворачиваюсь, потому что ненавижу его. Нет, не так. Терпеть ненавижу и при этом все равно им любуюсь.

Как там в сказке?

Косая сажень в плечах, густые волосы, которые немного кудрявятся, проникновенный взгляд ореховых глаз. Богатырь, а не вратарь университетской сборной. Половину ворот занимает, когда находится на поле.

Такого нереально не заметить или пройти мимо него с равнодушным видом. Матвей Мышкин красив, богат и… недоступен. Во всяком случае, для меня. Как бабочка, он порхает с цветка на цветок. Месяц — срок всех его отношений.

Только мне он не предложил даже такой малости.

«Красотка, пошли в туалет? Трахнемся за пару сотен баксов».

Баксов.

Баксов, твою мать!

Я на него слюни пускала, прикидывала, как подойти и познакомиться. Хотела попросить о помощи новую знакомую, на тот момент еще не подружку — Клаву. Но вместо ожидаемого приглашения в кафе или прогулку в парке получила ценник в двести баксов.

Плевать, если честно.

Я привыкла, что на меня смотрят, как на мусор. Еще бы! С пятнадцати лет в Санкт-Петербурге кручусь самостоятельно. Приперлась с техникума, пролезла чудом на бюджет, когда выиграла грант от одной крупной фирмы.

Именно они оплачивают мне и общежитие, и учебу. Притом не факт, что я буду у них работать. Не так им нужны конфликтологи, но от своих обязательств не отказываются.

Короче, проблема в другом. Мышкин прямо с места в меня плюнул, а потом сдал назад и принялся подкатывать яйца. Реально считал, что его обаяние размером с планету смажет эффект от идиотской шутки.

Хрен там.

Половину жизни меня мешали с грязью. Сначала родители и братец, помешанные на своей вере, потом сокурсники. Нищих приживалок с провинции нигде не любят. В лучшем случае я приобрела парочку приятелей, но почти сразу их лишилась после поступления в вуз.

Глава 3. Матвей

Что я там говорил про филейную часть фортуны? Забудьте.

Сегодня эта дама улыбается мне во все тридцать два зуба. В лице хмурой Ульяны Васильевны, которая зачитывает очередную муть. Ставлю мысленную галочку притащить ей цветы. Просто так. Такой подкат просто обязан получить вознаграждение.

Наклоняюсь ближе к переливающимся кофейным прядкам. Тонкие волоски, выбившиеся из высокого, небрежного хвоста, щекочут нос. Пропитывают тело бодрящим ароматом какао с маршмеллоу.

У Даши новый шампунь? Прошлый пах сочным манго.

Погруженный в мысли, тянусь к переливающимся локонам и убираю свисающий на парту хвост за спину.

Зачем она их постоянно завязывает? Красивые, рассыпчатые волосы. В пальцах путаются шелковыми нитями и ласкают воспаленную кожу.

— Мышкин, смотри к себе в конспект, — злобно пыхтит красная Даша и резко уклоняется.

Винтики в голове хрустят и с трудом встают на место.

Гашу внутренний стон. Она подумала, что ее волосы закрывают мне тетрадь? Христа ради, овцы сами мне все перепишут! Глупый, наивный дятлик.

— У тебя интереснее, — киваю на висящую сбоку сумку. — Что там, дятел? Неужели кто-то взял неприступную крепость?

Да, мне нужно знать! Я ни черта не понял: прочитала или нет? Засунула подарок в сумку со скоростью перепуганной лани. Нет, не выкинула. Уже плюс. Хоть какое-то продвижение. Но если не прочитала, значит, планы на вечер идут крахом.

— Не. Твое. Дело, — чеканит Даша, не глядя на меня.

То есть не мое? Внутри разрастается колючий шар протеста. Вызывает жуткое желание расчленить... себя?

Блядь, это шиза. Ревную ее к себе же!

— Как не мое? Я все видел, — притворно округляю глаза и тянусь к конспекту, чтобы привлечь внимание. — Как жить в одиночестве с такой информацией? Я так не умею.

— Язык чешется?

Нет, член. Но и про язык сойдет.

— Естественно. Или я его обдеру в кровь с тобой, или вон, выбирай, с любой из кур. Кто тебя больше всех бесит? Овечкина?

— Мышкин, ты нарываешься.

— Маш! — выкрикиваю под ошеломленным взором замершей от моей наглости Ульяны Васильевны. — Не ты зефирки в парте оставила?

— А?

Овечкина оборачивается и недоуменно таращится на меня. Глазки пустые. Ни проблеска разума, ни грамма таланта. Но, сфокусировавшись на мне, она моментально облизывает губы и принимает раскованную позу.

Прости господи, я ее трахал или нет?

— Мышкин! — возмущается преподаватель.

— Идиот, — одними губами выдает Даша.

— Ульяна Васильевна, тут просто Дятлова пропажу нашла, теперь ищем владельца. Мы же ответственные граждане...

— Вон из аудитории.

— Ульян Васильевна.

— Вон я сказала.

Вот и покрылась белоснежная улыбка моей фортуны глубоким кариесом.

Странное дело, да? Вокруг взрослые, совершеннолетние люди. Большая часть из нас работает, кто-то даже состоит в браке, имеет детей. А преподаватель выгоняет из аудитории, как школяров малолетних.

— В коридоре подожду, — шепчу и загипнотизированно тянусь к поблескивающим губам Даши.

— Мышкин!

Рот сталкивается с учебником.

— Катись.

Недоуменно взираю на преграду и постепенно возвращаюсь на землю. Падаю камнем с вершины Эвереста, разбиваюсь в пыль.

— Дятел, пора всерьез задуматься на тему ебыря. Скоро сексуальный подтекст в лекциях мерещиться начнет, — цежу сквозь зубы и отстраняюсь.

Похоже, новый Дашин шампунь плохо на меня влияет. Пара минут подле нее, и я забываю, что мы не вместе.

Блядь, какая тупость! Неужели я хуже ее ебанутой родни? Почему нельзя дать мне шанс?

Ну-у, или просто дать, а там я постараюсь. Зря, что ли, на безголовых тренажерах технику отрабатываю?

В коридор выхожу в расстроенных чувствах.

Первая мысль — свалить. Клавы нет, Егора тоже. Да и смотреть на кривую мину Даши больше не тянет. Не нравлюсь? Пусть трахается, где и с кем хочет. Кто ей мешает? Мне мало баб? Только свистни, как стая копытами цокает.

Но все равно, как привязанный телок, гневно швыряю сумку на подоконник и запрыгиваю следом.

Почему так вмазался именно в нее? Понятия не имею, но отрицать чувства я перестал пару лет назад. Бороться с ними закончил в том году. Какой смысл, если с ней я мысленно провел жизнь и умер в один день?

Нет, в Дашу Дятлову я не влюблен, как кажется со стороны. Я люблю ее до треска в ребрах. Со всеми достоинствами, недостатками, дрянным характером, ядовитым языком и полным неумением готовить.

Говорят, нужно узнать друг друга получше, чтобы так заявлять. Но я и так знаю о ней практически все и хочу, чтобы она тоже меня узнала. Только как?

Поэтому придумал дурацкие записки, как единственный способ вывести на разговор. Если она не хочет общаться с Матвеем Мышкиным, может, заинтересуется настойчивым тайным поклонником? Любопытно же, кто ее преследует?

Глава 4. Даша

— Ты положила туда кирпичи и половину гардероба?

— Нет, только шмотки и фен… Блин, кажется, я забыла фен.

Клава с пыхтением помогает мне загрузить свой чемодан в багажник такси. Водитель продолжает сидеть в салоне и делать вид, что он просто китайский болванчик без голоса и рук. У него лапки.

Мысленно расчленяю гаденыша на части.

Из-за его нерасторопности опаздываю на встречу с таинственным поклонником, про которого решаю не говорить подруге. Она точно не одобрит мою встречу с незнакомцем, оставляющего милые зефирки и записочки.

Еще этот Мышкин со своими тупыми шуточками. Придурок додумался орать на всю аудиторию, особенно идиотке Овечкиной.

Дня провести не может, чтобы не сделать мне гадость. Хоть опять набирай телефоны всех его баб и говори, что я из кожно-венерического диспансера звоню для оглашения результатов анализа на хламидии. Нормальные девчонки на такое не купились бы, но его клуши верят и в панике бегут от него.

— Меня Матвей встретит, — произносит ненавистное имя Клава, когда мы захлопываем крышку багажника. — Пообещал показать квартиру и все такое.

— Угу, сразу антисептик возьми со спиртом девяносто девять процентов в составе, — бурчу под нос и растираю ноющее запястье. Правая рука постоянно отнимается, тяжело с поддержками на тренировках и таскать блюда в ресторане.

— Даш, ты несправедлива к Моту. Он же бесплатно меня пускает в свою квартиру. Нет, там, конечно, придется сделать уборку…

— Да этот рассадник спида и гонореи проще сжечь.

Она хохочет, а я снова злюсь на Матвея по непонятной причине. Подумаешь, тупо пошутил. Первый раз, что ли? Но раздражает не это.

Вот куда он делся после пары? Обещал ждать, в итоге бесследно пропал и больше не появлялся.

Бесит реакция на него.

Сегодня мне почудилось, что он хочет меня поцеловать. Едва успела выставить между нами учебник, чтобы ненароком не столкнуться с ним губами. Аромат еще… Морская соль, мох, какие-то освежающие травы — хочется уткнуться в широкую грудь и вдыхать дурманящий запах.

Поменял одеколон? Или шампунь с гелем для душа?

Наверняка для баб расстарался. Блядун, тьфу.

— Ты поезжай, я доберусь на автобусе. Быстрее.

— С ума сошла? Час будешь трястись в маршрутке?!

Клава пытается возразить, но я качаю головой. Надо успеть в кафе, встретиться с таинственным поклонником и перенести наше свидание. Иначе потом я опоздаю в ресторан, и Ромка с меня три шкуры спустит.

— Девушки, вы едете или нет? — водитель высовывается из приоткрытого окна, и я, воспользовавшись заминкой, подталкиваю Клаву к такси.

— Она едет!

— Но…

— Давай, Клав, а то никуда не успею, — подмигиваю. — Тебя там Матвей встретит. Встретит же? — переспрашиваю, и она уверенно кивает. — Ну вот и хорошо.

— Блин, неудобно, Даш.

— Неудобно думать жопой, а ехать на такси в новую квартиру очень даже удобно.

Кидаю взгляд на шмыгающую у высоких ворот Тамару Степановну и машу на прощание, пока Клава грузится в такси. Домработница отвлекается на окрик охранника, и я ловко шмыгаю за живую изгородь, которая хоть и выглядит лысой осенью, но все еще густая, мощная и сквозь нее ничего не видно.

В противном случае меня бы отправили на машине следом за подругой. Уж больно в этом доме любят все контролировать. И всех, как оказалось.

Но не прочь, потому что нигде так не пахнет домом, как в особняке Довлатова Алексея Юрьевича. Не понимаю, чем недовольна подруга и почему в штыки воспринимает отчима, который, кажется, готов для нее на все.

Эх, если бы мой папа так себя вел, а не шел на поводу у остальных…

С той же Владимирой Геннадьевной Добронравовой, матерью Клавы, моя даже рядом не стоит. Из-за нее и остальных родственников я с пятнадцати лет нахожусь в чужом городе и веду кочевой образ жизни, мотаюсь по общагам, работаю как проклятая и прячусь от собственной родни, как загнанное животное.

Моя сумасшедшая семейка просто хочет сжить меня со свету чисто за факт существования. Или за то, что я похожа на свою сестру.

Мысли об Арине бьют током, и я морщусь от боли.

Прошло восемь лет, а смириться с глупой смертью близняшки до сих пор не получается. Ее скрюченное тело, едкий запах рвоты и выпученные, остекленевшие глаза предстают передо мной в тот момент, когда я едва не подпадаю под колеса роскошного мерседеса.

— Куда прешь, дура?! — орет лысый мужик, сгоняя с меня вязь страшных воспоминаний.

— Извините.

Несусь к остановке и проглатываю гадкий ком.

Опять погрузилась глубоко в себя и все прошляпила. Не первый раз такое происходит со мной в моменты, когда думаю про сестру и перебираю прошлую жизнь.

Я не Арина. Неважно, что там считают родители и брат. Не я в четырнадцать лет попробовала наркотики и погибла от них. Отвечать за ее смерть, расплачиваться собственной свободой за нее я тоже не собираюсь.

Глава 5. Матвей

Тушкан Клавентий: Ты где?

— В пиз...

Едва не ору и осекаюсь в последний момент. Молоденькая официантка косится на меня с подозрением. Привычно отправляю ей коронную улыбочку. Я хороший мальчик. Сын очень доброго и порядочного бизнесмена Никиты Мышкина.

Папа — уникальный человек. От его улыбки скисает молоко в коровьем вымени, партнеры записываются в очередь на отпевание, а должники за сутки делают годовой оборот ритуальным услугам.

Для мамы мы самые благовоспитанные граждане страны. В этом ее не переубедили ни СМИ, ни приводы в полицию.

Как говорила Тамара Степановна: не буди лихо, пока оно тихо.

Поэтому мне не нужны сраные заголовки из серии: «Сын строительного магната Мышкина разнес кофейню посреди дня». Рано или поздно любовь мамули накроет ядерным взрывом Питер и весь пригород.

В сердцах откидываю в сторону телефон. Не психанешь по-человечески! На часах двадцать минут седьмого, а Даши нет. С сомнением кошусь на миленький букет белых пионов, который лежит поверх коробки с новеньким планшетом.

Неужели не придёт? Не прочитала записку? Или решила проигнорировать встречу, как и предыдущие?

Обидно! Только цветы выбирал два часа. Нет, а как иначе? Я люблю розы. Красные, на длинной ножке, но ими больно получать по лицу. Еще и Даша в размахе надорвется, а мне оно надо?

И она обязательно воспримет такой букет за банальность. Герберы — слишком вычурно. Ромашки — просто. Как-то не подходят к поводу и словам: «Привет, это я преследую тебя три с хером года».

А пионы, по-моему, очень в тему.

Планшет прихватил по дороге, потому что Дашин на последнем издыхании. Модель хорошая, под нужные ей задачи подходит. Недорогой, иначе она им же меня и вырубит. Производительный, бюджетный вариант.

Естественно, мне не жалко денег. Просто предыдущие попытки вручить Даше какую-либо технику увенчались провалом. Она ничего не брала ни у меня, ни у тайного поклонника.

Намеренно давлю уныние.

Клава сказала, что Даша давно уехала, значит, просто опаздывает.

Телефон вновь вибрирует, и я раздраженно подхватываю его.

Тушкан Клавентий: Ладно, Моть. Я поняла. Надо было сразу сказать, что пошутил.

Последние десять минут Клава тусит у подъезда с чемоданами на перевес. Я рассчитывал на пробки, когда разрешил подруге пожить в моей пустующей хате. И, естественно, пообещал ее встретить.

Мало ли кто там внутри?

Ключи от этих апартаментов хранятся не в сейфе. Второй комплект есть у Егора, но с ним как раз нормально. А вот наглухо повернутых баб у меня достаточно. Психанут от ревности и покоцают Клаву ни за что.

Вновь кошусь на часы, затем на вход. Со стоном обхватываю голову руками.

Почему сегодня?

Открываю чат и подзываю официантку.

Матео_Великолепный: Десять минут, Клавесинчик, и я буду. Клянусь священными кружевами!

Немного подумав, добавляю второе сообщение.

Матео_Великолепный: Рядом есть кафе с вкусным маршмеллоу. Подожди там.

Тушкан Клавентий: Если тотемом, то ладно. Жду)

— Что-нибудь выбрали?

— Нет, — встаю и убираю планшет в сумку. — Принесите вазу под цветы. Придет Даша Дятлова, посадите за этот стол. Считайте, что на ближайшие полтора часа он оплачен. Счет скинете мне, я оплачу.

Девушка улыбается и кивает с пониманием. Вот и умничка.

— Ей передать что-нибудь?

— Цветы и мои извинения, — с сожалением перекидываю сумку через плечо. — И кофе. Баристе скажите, что Матвей Мышкин попросил. Он знает, какой сделать.

— Хорошо.

Вздыхает и завистливо косится на букет.

Простите, я такой один. Уникальный экземпляр, ограниченная серия. Мама с папой старались, выпускали персонально для Даши Дятловой.

— Не называйте, пожалуйста, моего имени.

Официантка кокетливо убирает за ухо прядь, но я решительно направляюсь к выходу. С сегодняшнего никаких баб.

Надоело.

Завтра у Даши смена в ресторане. Заберу ее после работы и во всем сознаюсь. Хватит. Если подарок приняла и Клаве ничего не рассказывает про сталкера, значит, тайный поклонник ее заинтересовал. Не пошлет же она его.

Или пошлет?

— Почему ты такая сложная? — со стоном вцепляюсь в оплетку руля своего спорткара и стартую с места.

Вот у моих родаков получилось все проще.

Папа выкрал маму накануне свадьбы, прямо с ее девичника. Приехал забирать родительницу Егора, а увез обеих. Потом затолкал возмущенную маман в квартиру и закидывал подарками, пока не оттаяла.

Про розы, к слову, он посоветовал. На опыте знает, что такое шипами по тейблу.

Неважно. В итоге же сложилось?

Глава 6. Даша

— Ваш молодой человек попросил, чтобы счет записали на него. Поэтому можете никуда не торопиться и наслаждаться ужином, — подмигивает мне официантка, затем ставит на столик заказанное пирожное и кокосовый латте.

Расстроенно киваю, касаюсь нежных белых лепестков, играю заостренными кончиками.

Цветы очень красивые. Как раз таких не хватает унылой осенью. Понятия не имею, где мой тайный поклонник достал пионы. Сейчас же не сезон.

— Больше он ничего не сказал?

— Попросил не называть его имени.

Вот козел, а!

Сохраняет полную анонимность и заставляет меня мучиться от любопытства. Но интрига завораживает, я будто одна из героинь любимого сериала про маньяков. Гоняюсь за загадочным преступником по всему городу и нахожу его подсказки.

Если бы не дурацкая маршрутка, которая сломалась по дороге от нового дома Клавы…

— Надеюсь, вы скоро встретитесь.

Официантка закатывает глаза, а я злюсь еще больше. В отличие от меня, она видела этого парня, находилась рядом с ним. И я немного ревную своего сталкера к любой мимопроходящей особе. Хотя, конечно, это безумие.

Мы даже ни разу не созванивались и не списывались. Кошусь на экран смартфона, и из горла рвется печальный стон.

До смены в ресторане еще целый час, так что у меня остается время на еду и контрольную по культурологии. Шея ноет, спину тянет, хочется завалиться в кровать, смотреть сериалы, но я стискиваю зубы и лезу в сумку за конспектами. В попытке сосредоточиться на учебе закрываю глаза, считаю до десяти и медленно выдыхаю.

В какой-то момент понимаю, что по щекам текут слезы. Я плачу просто без причины. Соленая влага сбегает по овальным линиям, замирает на подбородке, затем падает на яркую обложку с корейским айдолом.

Устала.

Все.

Последние годы жизни, работа на износ, постоянные проблемы, угроза появления на пороге вуза родных — все это слишком для меня. Понятия не имею, на что я рассчитывала, когда пришла сюда.

Теплую встречу? Романтическое свидание? Или увидеть маньяка, который сделает мне одолжение и прервет порочный круг моей бесконечной гонки за счастьем?

Дашка-таракашка: Ты добралась? Полудурок тебя встретил?

Ответа нет больше пятнадцати минут, и я начинаю волноваться. Набираю Клаву снова и снова, нервно кусаю губу. Мысленно чертыхаюсь, потому что должна быть с ней. Все равно везде уже опоздала, а так бы проконтролировала подругу.

Спустя еще пять минут приходит новое сообщение.

Тушкан Клавентий: Да! Прости, мы тут немного запыхались. Мотео попался гаишникам и чуть не лишился прав.

— Тупой водятель, — бурчу и тычусь носом в пионы.

Их тонкий аромат меня успокаивает, внутреннее напряжение немного отступает. С тоской кошусь на тетради и понимаю, что даже Джо Гук не стимулирует меня на контрольную. Решаю, что доделаю все завтра или послезавтра.

Сейчас я слишком вымоталась. Мне нужен перерыв.

— Привет.

Поднимаю голову и встречаюсь взглядом со знакомым парнем в черном фартуке. Напряженно хмурюсь, вспоминаю, как его зовут. Блондин, высокий, глаза серые, улыбка добрая и милая. Ямочки на щеках, нос с горбинкой.

Юра?

— Привет, Юр, — замечаю, как разглаживаются морщинки у него на лбу и с облегчением выдыхаю. — Кофе сегодня классный.

— Рад, что тебе понравился.

Он стоит и ждет чего-то, а я недоуменно склоняю голову к плечу. Замечаю, как его взгляд нервно мечется от меня к цветам и обратно. В голове вспыхивает безумная догадка. Вдруг Юрка и есть мой таинственный поклонник?

Тогда как этот прохвост пробрался в наш универ? Он же там не учится.

— Ты что-то хотел?

Навостряю уши и подбиваю инстинкты на поиск улик. Мой внутренний инспектор сканирует поведение баристы с дотошностью следователя из какого-нибудь шведского сериала. Вроде бы ничего подозрительного, но Юра ведет себя очень необычно.

Хотя он и раньше оказывал мне знаки внимания в виде бесплатных печенек, шоколадок и зефирок к подаренному бабл ти. Вот и сейчас выуживает из-за спины мой любимый напиток, ставит его на столик, затем садится напротив.

— Можно? — задает вопрос после непродолжительного молчания.

Да ты уже сел. Чего стесняться?

— А то тебя волнует мой ответ.

— Если мешаю, могу уйти, — мягко улыбается Юра, и я шумно вздыхаю. Хочу ли я, чтобы он убрался?

— Нет, — мотаю головой, затем поддаюсь вперед и киваю на цветы. — Ты оставил?

— Все возможно.

— А зефир под партой в аудитории?

Щурится, негромко хмыкает и цокает.

— Кто знает…

— Как ты пробрался в наш вуз?

Он поддается ко мне, и мы почти соприкасаемся носами.

Глава 7. Матвей

Гонки — единственное место, где я могу быть самим собой.

Толпа на финише гудит, повсюду мелькают огни, адреналин плещется через край. Проникает в двигатель и превращает меня с машиной в единое целое. Рев мотора сливается с биением сердца. Улыбаюсь, как умалишенный, выкручиваю руль под визг перенапряженных шин.

К слову, пора переобуться. На крутых виражах и высоких скоростях новая резина быстро стирается и приходит в негодность. Одно неосторожное движение, перегрев, и ближайший столб станет последним встречным в моей жизни.

В аварии я попадал не раз. Не будь мелочи, вроде пристегнутого ремня и исправных подушек, давно свернул бы шею.

Драйв несовместим с безопасностью. Но это не значит, что нужно положить на нее болт. Я же не совсем потерял голову.

Визг тормозов сливается с истеричным воем взбесившейся толпы. Они срываются с места и облепляют черную машину новичка, который сегодня пришел первым.

Откуда вылез, гандон?

Зло бью по рулю и выскакиваю наружу. Прямо в руки стабильного фанатского состава, которым плевать на сегодняшний результат.

— Мотя, ты все равно лучший! — вздыхает смутно знакомая девица, повиснув у меня на локте.

— Лучший, лучший! — верещат заведенные полуголые, нетрезвые люди.

Октябрь, а им хоть бы хер. А мы, между прочим, в Северной столице!

Кошусь на победителя. Врезать бы, но гонялись так, на копейки. Благо вовремя запихал амбиции в задницу и не поставил на тачку. Папина школа. Риск должен быть оправдан и полностью просчитан.

Ставлю мысленную галочку узнать о новеньком подробнее.

— Валим, пока менты не понаехали, — дергает за рукав Кеша и подозрительно оглядывается.

Наш правильный и ответственный мальчик. Капитан футбольной команды, в которой мы с Гором играем не первый год. Все это время у него постоянная девушка. Но я уверен, что она в хуй ему не уперлась.

Только какого черта чистоплюй каждый раз делает на гонках?

Бесит своей святостью. Как нимб не слепит?

Не знай я его с детства, в жизни бы не подошел.

Но сейчас вынужден с ним согласиться. Киваю и указываю рукой, чтобы лез в тачку. Подброшу до общаги, заодно проверю, как там Даша. По времени должна давно сопеть в обе дырочки, ведь в графике у нее сегодня выходной.

Если повезет, может, прокрадусь и махну ее старый планшет на новый.

— Мотя, постой!

Замираю под знакомый писк. Оставив в покое дверь, оборачиваюсь и сталкиваюсь взором с ошарашенной Марией Овечкиной. Первая красавица курса озирается, кутается в длинное пальто.

Выглядит испуганной.

— Что ты здесь забыла?

Под пристальным взором она теряется. Нервно трет покрасневший кончик носа и обреченно роняет голову на грудь.

О нет.

Только не слезы!

— Блядь, залезай! — рявкаю, забив на образ хорошего парня, и забираюсь на водительское сидение. — Быстрее! По дороге расскажешь.

Кивает и мышкой влетает в автомобиль.

— Маша, Кеша. Кеша, Маша.

Выдыхаю спокойнее, когда горящие огни остаются позади, а мы пересекаем мост и теряемся в ночных Питерских переулках.

— Мы знакомы, — зевает друг и косится на потертые часы на руке. — Совсем рассеянный стал, Матео.

Точно. Чирлидинг! Овечкина там же с Дашей и Китти, бабой Егора.

Или уже нет.

Задумавшись, прокручиваю сцену у себя в апартаментах.

Стоило нам с Клавой переступить порог, как мы уперлись в веселого Егора. Не только моя подруга бежит от семейных проблем, но и друг. По совместительству ее сводный братец, которому она на голову уронила кокос.

Вывела форварда команды из строя на пару недель. Не подруга, а стихийное бедствие.

И оно, похоже, вымыло на хрен почву из-под Егора. Похититель женских сердец в радиусе двухсот километров в возрасте от пяти до восьмидесяти пяти покрылся пятнами и растерялся, как пацан, при виде моей маленькой лучшей подружки.

Я еще не понял: рад такому раскладу или нет.

Неоднозначные реакции у Егора, изо рта вообще одно говно льется. А Клава мягкая и нежная, несмотря на внешнюю задиристость. С ней ласковее нужно. Осторожнее.

— Мотя?

Робкий голосок сзади возвращает в реальность. Кошусь в зеркало заднего вида.

— Что?

— Мы поворот ко мне проехали, — Маша глупо хихикает и кусает полную губу.

Фу, как дешево. Пожалел на свою голову.

— Кеш, здесь высажу. Проводишь? — пристраиваюсь к обочине.

Прекрасно знаю ответ. Наш капитан не оставит девушку в беде, пусть та и конченая дура. Нет, я бы тоже не оставил. Пару троечку раз. Член не эбонитовая палочка. Без регулярного натирания завянет.

Но я себе пообещал. Больше никаких баб. Пора выстраивать отношения с Дашей, пока сталкер ее интересует. Иначе оглянуться не успею, как записки вновь окажутся в мусорной корзине, а я на скамейке запасных.

Глава 8. Даша

— Спасибо, что подвез.

— Не за что. Так что насчет свидания?

Мнусь, потому что не знаю, какой дать ответ. Юра забавный, веселый, рядом с ним уютно и спокойно. Спортсмен, которой может за себя постоять. Короче, со всех сторон положительный герой, и такие мне нравятся.

Но вот беда — отклика в душе нет. Никакого. Даже с бывшим у меня было больше химии, хоть и не такой, о какой мечтает каждая девчонка. Хотя блондины мне всегда импонируют, и я частенько на них засматриваюсь.

Вот и на Юру смотрю, но, скорее, как на художественный объект. А на его месте представляется кто-то мощный, рослый, наглый, сильный, язвительный…

Ой, нет.

Только не Мышкин.

Фу, Даша, фу! Тебе не нравится придурок Матвей!

Невольно втягиваю аромат кофе и ежусь, потому что он кажется чужеродным. За целый день в баре он смешивается с одеколоном, которым пользуется Юра, и получается какая-то гремучая, неприятная смесь.

Ветивер и… Что? Мускус?

— Даша?

— А?

Поднимаю голову и встречаюсь с внимательным взглядом. Понимаю, что тянуть дальше нельзя, поэтому вздыхаю и с улыбкой выдаю:

— Конечно, встретимся. Спишемся на неделе, чтобы я немного подрегулировала расписание.

Юра начинает сиять, а я ощущаю себя предательницей. Глупость какая-то, ведь у меня нет ни парня, ни поклонника. Сталкера не считаю, хоть и не думаю на своего внезапно нарисовавшегося кавалера.

— Отлично, — подмигивает он, затем несильно притягивает к себе. — Я рад, что набрался смелости и подошел к тебе, Даш.

Мне чудится пронзающий взор из темноты. В тот момент, когда Юра наклоняется для поцелуя, я вздрагиваю и кошусь на полупустую парковку. Темные окна машин, глухая тишина, ночь — вроде ничего подозрительного.

Но такое чувство, что за нами внимательно наблюдает дикий зверь, и в любой момент он выскочит из укрытия. Разорвет Юру на части, а потом… Потом примется за меня. Хотя опасности в свой адрес я не чувствую.

Странно, да?

Закрываю глаза, выбрасываю глупые мысли из головы. Клава права, надо бы поменьше смотреть подкасты про убийц.

В последний момент, когда Юра почти целует меня, слышу на задворках странный рык двигателя. Именно он заставляет отскочить в сторону и оглянуться еще раз. Нет, ничего. Показалось? Не уверена…

— Ты чего, Даш?

— Да так… Мне пора, извини. Я очень устала, смена была тяжелой, а новая уже завтра, — неловко бормочу на прощание и отступаю к общежитию.

— Э-э-э…

— Пока, увидимся на неделе!

Время позднее, обычно в такой час комендант уже никого не пускает. Но меня знают в лицо, поэтому дедушка в небольшой комнатке просто кивает и машет рукой. Он почти никогда не здоровается и редко с кем-то разговаривает, но всегда бдит за безопасностью студентов.

Пару раз Валерий Денисович даже встречал меня после ночных смен.

Скачками добираюсь до комнаты и захлопываю дверь. Внутри отчетливо пахнет малиной. Будто Клава еще здесь, хотя ее кровать пустует уже несколько дней. Бросаю сумку на свою постель и расстроенно кошусь на разобранную половину подруги.

От нее осталось только несколько забытых в спешке конспектов. Парочка вещей и забавный брелок со зверьком из какого-то мультика. Одиночество давит на плечи, поэтому я привычным движением расстегиваю куртку и выхожу на балкон.

Пальцы крепко сжимают перила, северный ветер бросает в лицо крохотные капли. Вокруг ничего, пусто. Но мне по-прежнему чудится, что там на парковке кто-то следит за мной. И нет, это не Юра, который уехал сразу, как я вошла в здание.

— Если ты следишь за мной, глупый, то посиди до утра. А то одной здесь очень скучно и грустно, — говорю в пустоту.

Знаю, что меня никто не услышит. Будь таинственный сталкер внизу, этаж и расстояние все равно не донесут ему мои слова. Только ветер, но и тот дует в противоположную сторону. Забираю на перила, слышу их противный скрип.

Да, опасно. Да, можно упасть.

Но зато какой открывается вид!

Достаю смартфон из кармана толстовки и провожу пальцем по треснувшему экрану. Гаджет, купленный на честно заработанные деньги, приятно согревает ладонь, особенно когда я захожу в социальную сеть.

И первое, что вижу — долбанный Мышкин возле своей тачки. Прямо посреди Питерской улицы на сборище гонщиков-камикадзе.

Класс.

— Ты преследуешь меня, что ли? — ноздри раздуваются от негодования, но я не спешу закрыть приложение.

В университете и по жизни я старательно избегаю Матвея. Он во всех моих черных списках, но иногда я не отказываю себе в удовольствии им полюбоваться. Вот и сейчас пялюсь на несколько фотографий, жадно читаю восторженные комментарии под постом.

Asya_2899: Вау, ты великолепен!

VikaVika: Девочки, а вы тоже видели этот заезд?

Mari56_OVC: Не расстраивайся, ты лучший!

Глава 9. Матвей

Требую памятник при жизни моей выдержке, потому что бессмертный ублюдок тянется за поцелуем к Даше. Кулаки скрипят, а под диафрагмой плещется жидкая ртуть. Как козел не валится под землю от моей всепоглощающей ненависти?

Перед глазами за секунду проносятся кровавые картинки. Расквашенное лицо чавкает под кулаками. Ватное тело летит с высотки и ошметками переспелого арбуза разлетается по асфальту. Кадык хрустит под пальцами, мудак захлебывается кровью. Ублюдок валится на капот, затем исчезает с криком под колесами...

Рев двигателя приводит в чувство, трясу головой и глушу мотор. В горле сухо, на языке тает кровь, а лицо покрывается холодной испариной. Каждый вдох отдается болью, пульс никак не придет в норму.

Даша отскакивает от баристы, на чью могилу я уже подобрал симпатичный крестик. С надписью осталось определиться.

Нечего тянуть руки к моей будущей жене! Вырвать бы их, но мамина наука подсказывает, что бойня на глазах у Даши не поспособствует нашему сближению. Я хочу ее завоевать, а не напугать до усрачки.

Позже разберусь с гандоном.

Сука! На мои бабки разводит мою девушку!

Но на повестке дня другой вопрос: бариста ей нравится? Они прощаются. Даша машет придурку и отходит к общежитию, а он грузится в такси.

Закусываю щеку изнутри.

Кажется, нет. Но какого хрена она позволила себя проводить? Он, блядь, ее практически засосал! Стоял, наглаживал, а Даша не противилась. Еще и улыбалась ему в ответ.

Вспоминаю редкие моменты нашей близости и на душе стая кошек устраивают лоток.

Все, что мне обламывается — ненароком зацепить плечом, приобнять на секунду и недовольный взгляд в ответ. Подбросить никогда не разрешает! Приходится безмолвно провожать ее со смен, преследуя то такси, то маршрутки.

А ему позволила.

Все же нравится? Просто скромная?

От мысли, что Даша снова в кого-то влюбится, в желудке прокисает банка энергетика. Я чуть не убил ее прошлого парня. Никак не отойду после него. Ее новые отношения точно закончатся трагедией.

— Посмотри на меня, — шепчу в спину Даше.

Всегда так делаю. Ритуал. Иногда она оглядывается, а сегодня нет.

Если бариста лишил меня и этой радости — ему пиздец.

Взор перемещается на темное окно. Еще один обязательный пункт: убедиться, что она в комнате. Потом дождаться, когда свет погаснет и Даша уснет. Моя девочка часто засиживается допоздна, поэтому я ночую в машине.

Раньше, когда становилось невмоготу, я залетал к ним с Клавой в комнату под каким-нибудь нелепым предлогом. Подруга всегда пускала.

Да и коменданту, Валерию Денисовичу, я исправно выплачиваю негласную премию. Где за Дашей присмотреть, где меня пустить. Правда, он не всегда разрешает мне пройти, а теперь и Клавы нет.

Неуверенно приоткрываю дверь, когда в знакомом окне загорается свет. Во рту скапливается горькая слюна.

Сглатываю.

Пустит?

Наплету про забытые конспекты Клавы, потом разберусь с ней. Мне просто нужно ее увидеть. Понять, что с этим баристой у нее ничего нет. По девушке заметно, когда она влюблена. Взволнована, задумчива, глаза блестят.

Или мне лучше не знать…

Едва вытаскиваю ногу, как на балконе появляется темная фигура.

Даша подпирает ладонью подбородок и смотрит на улицу. Плохо видно, но поведение говорит само за себя. Ржавый гвоздь впивается в сердце и прокручивается, оставляя куски металла догнивать в израненном органе.

— Сука, Юрик, тебе не жить, — со стоном хлопаю дверью.

Запрокидываю голову до хруста в шее. Биение сердца разгоняется до максимальной отметки. Прижимаю трясущийся кулак к зубам, ищу опору, но невидимая полиэтиленовая пленка мешает сделать вдох. Она опутывает по рукам и ногам, закупоривает ноздри, из-за чего я плавлюсь от раздирающей ярости.

Секунда, и мне конец.

Бам!

— Сука! — ору в пустоту. — Сука, сука, сука! Я убью тебя, ублюдок! Сука! Блядь! Нет! Она моя! Моя!

Упираюсь лбом в руль, бью по нему ладонями, а следом стискиваю скрипнувшую кожу.

Семь, восемь.

Дебильная считалка из детства, но она помогает.

Семь, восемь.

Воздух с хрипом покидает легкие, потоком свежести проникает в грудную клетку.

Семь, восемь.

Губы покрываются сухой коркой, звук нового уведомления приводит в чувство. На внутренней чуйке хватаю смартфон и застываю. Судорожно моргаю, расплываюсь в глупой улыбке. Рот скоро треснет, но мне плевать.

Не кажется? Нет? Она лайкнула фотку! Она ее видела! И лайкнула! Значит, наблюдает за мной!

От детской радости готов пищать и прыгать до полотка. Веду себя, как влюбленный сопляк. Я не способен соображать рядом с ней.

Кошусь на балкон.

— Это же намек, да? Между нами потепление?

Глава 10. Даша

— Очень просто. Купи биту, газовый баллончик, шокер и травмат, — остатки чая проникают в пустой желудок, и меня начинает подташнивать. — В зависимости от ситуации используй один из четырех вариантов ответа для этого долбоеба.

— Тебе смешно, а я хочу съехать от мамы. Иначе она вместе с новым мужем меня задолбает своей опекой.

Без завтрака я чувствую себя злой и разбитой, но ничего не попишешь.

До стипендии еще жить и жить, а зарплата в ресторане через неделю. За чертовы семь дней мне нужно продержаться на пачке макарон и хлебе. Еще на унылом сэндвиче, который я купила впопыхах в местной столовой.

Из второсортной колбасы с грустным листом салата.

Печальна жизнь бедного студента, который почти сирота при живых родителях. Потому меня все сильнее раздражает нытье Клавы, которая устраивает сценки из тупых ситкомов про идиотскую семейку.

При наличии замечательной матери и адекватного отчима. Всем бы такие проблемы, как у подруги. Подумаешь, не ужилась с Егором Довлатовым. Нет, он, конечно, придурок, но не настолько же конченый.

— Не понимаю, чем тебе не угодил новый отчим. По рассказам — классный мужик. Не бесит, не поучает, деньги дает.

— Даш, — подруга расстроенно поджимает губы и становится похожа на недовольного пушного зверька, — прекрати. Дело вообще не в деньгах или Алексее Юрьевиче.

— Тогда сними квартиру. Ты взрослая девочка, можешь все сама.

— Я-то сниму, но не хочу ссориться с мамой. Она обидится, если я вот так укачу на свободные хлеба. Мы практически никогда не ссорились, понимаешь? Ни-ко-гда. А тут конфликт из-за ее нового мужа, недобратца и вот этого всего. И я не знаю, что делать.

— Ничего. Мириться, котиться и жить счастливо.

Напряжение нарастает, Клава смотрит на меня беспомощно и грустно. Будто я бессовестно пнула котенка.

Во мне сочувствия к подруге с каждой секундой — ноль целых, фиг десятых. На карте три копейки, вечером очередная смена, и я толком не спала. Половину ночи ворочалась и обдумывала предстоящую встречу с Юрой, который мне не особо интересен.

Только Клава не виновата в том, что моя жизнь — полный отстой.

Будь я чуть собранней, врезала бы Егору между глаз за хамство в отношении подруги. Но сегодня у меня говнодень. В конце него я рискую завалить тест по медиационным технологиям, потому что забыла про практику и ни хрена не готовилась.

А мне нельзя.

У меня повышенная стипендия, и я не могу ее лишиться.

— Мне неприятно, Даш. Пожалуйста, не говори так про мою семью.

— Ты первая пожаловалась на мать, потом отчима. Теперь перекладываешь вину на меня из-за полудурка Егора?!

Злость берет верх над здравым смыслом. Повышаю голос и ловлю себя на мысли, что перегибаю с границами дозволенного. Мне нужно притормозить, остановиться. Подышать и досчитать до десяти.

Благо Клава давно знает, как себя вести в такие моменты. Поэтому быстро съезжает с темы и переключает внимание на кого-то за моей спиной.

— Еще чего, — подпирает щеку и пялится на Арсения Разина, нашего одногруппника.

Мальчик-у-меня-трупы-в-шкафах лениво ползет к раздаточному столу. Весь в черном, как та утка из мультика. Очки занимают половину лица, на котором застыло выражение смирения со вселенной.

Странный тип.

Понятия не имею, что Клава нашла в нем привлекательного. Если честно, то он походит на типичного маньяка, о которых часто рассказывают в подкастах. Такой весь незаметный и до дрожи спокойный.

При встрече в темном лесу с ним надо разминуться на дорожке, иначе найдут в канаве с перерезанной глоткой.

— Он лучше.

Рассеянно отвожу взгляд и кошусь на задумчивую Клаву.

— Кто?

— Разин.

— А-а-а, мальчик-убийца.

— Почему убийца? — открывает рот.

— Он слишком правильный, спокойный и подозрительный. Наверняка у него в комнате хранится коллекция черепов наивных дур, которые купились на его манеры и вежливость.

— Тьфу. Вот у тебя фантазия.

— Не у меня, а у авторов на Амазон. Эх, такие триллеры пишут — закачаешься.

— Жуй, любительница тру-крайм, иначе не успеем до конца пары поесть.

— Зря-зря. Кровь, кишки, распидорасило — это же так прекрасно.

Развожу руки в стороны и отклоняюсь назад. Еще секунда, и окажусь на полу с проломленной головой, но в последний момент замечаю знакомую фигуру. Она занимает весь обзор, поэтому ее никак не пропустишь.

В нос ударяет потрясающий аромат, и я оказываюсь в лесной чаще. Перечная мята играет свежестью на языке, а влажный мох очищает легкие от удушливого запаха прокисшей капусты из столовой.

Мне хорошо и тепло. Кто-то большой и гибкий обвился вокруг, чтобы защитить от всего гребаного мира.

Только хренушки на рыло. Матвей и защита — вещи несовместимые. Точно не в моем случае, потому что меня нет в списках его баб. Любой другой он бы в жизни гадости не сказал. А при мне открывает рот, и из него льются помои.

Глава 11. Матвей

Даша молчит, шумно дышит, а между бровей проступает морщинка. Ковыряет вилкой в остывшем блюде, пока я задумчиво постукиваю пальцами по столу.

— Наш конфликт — хреновый пример, — выдыхает она обреченно и отворачивается. — Забей, Мышкин.

Согласен, но другой меня не интересует. Время на исходе, а мы по-прежнему не двигаемся с мертвой точки.

Нет, начало казалось многообещающим. Монолог не пошел, зато развязалась дискуссия. Но за пару минут она скатилась в обычную ругань. Напористости Даше не занимать, а с кооперацией полный провал.

В такой картине мира есть только два варианта развития событий.

Первый — соревнование, кто больше прав. Активное слушание сходит на нет и испаряется под наплывом эмоций. Они только распаляются, а не вентилируются. На этом собаку я съел и волком закусил.

Бизнес — такой бизнес.

Второй вариант то, что она делает сейчас. Уебищный, как и первый.

— Избегание тоже метод, — цокаю и тянусь за солонкой.

Подхватываю ее вместе с перечницей и выставляю между нами. Забавные фигурки в виде кошачьих лапок привлекают внимание. Даша косится и закатывает глаза.

Понятно. Разговаривать мы не хотим.

Хуй там плавал.

Такой шанс я не просру.

— Вот именно.

Понимает, что я не свалю в закат.

— Он не поможет. Чем дольше часики тикают, тем сложнее его решить.

— Как и компромисс.

Шикает и готовится к нападению, а я киваю.

— Да.

Выбиваю ее из колеи, только моя девочка не поддается. Но по расширившимся зрачкам понятно, что рассчитывает на другой ответ. Растекаюсь, плавлюсь, скоро забью сахарным ручьем швы на полу.

Боюсь потерять контроль, потому что сорвусь. Утащу Дашу в любой угол и попробую каждый миллиметр желанного тела. Оставлю пылающие отметки, затем запру. На все замки. Не выпущу, пока она не отдаст мне все.

Тело, разум, сердце.

Душу, блядь!

И в любой точке ее мира только я.

Никакого баристы, земля ему мясорубкой

Понимаю, что Даша о чем-то говорит.

— Прием! Мышкин, ты и сейчас о бабах думаешь?

Она обиженно бухтит, а я моргаю. Тяжело выныривать из реальности, где Даша стоит на коленях и прекрасным ротиком жадно заглатывает мой член. Он, к слову, готов исполнить фантазии. Прямо на столе.

Фух.

Перед работой заскочу в душ.

— Посредничество? — повторяет Даша.

Киваю.

— Перечница — участник конфликта под номером один. Назовем ее Д. Солонка — вторая сторона.

— Дай угадаю, это М? Мудак?

Щурится и с сомнением косится фигурки.

Если эмоции нельзя отделить в процессе, попробую избавиться от них в условиях задачи. Или немного поиграть ими.

— У тебя — М, а у меня Д, — игнорирую провокацию. — Мы третья сторона. Помогаем несчастным разрешить конфликт. Разговаривать они друг с другом не настроены. Каждый из нас заранее составил свое мнение. Кто начнет?

— Неправильно, — задумчиво крутит перечницу Дашу, а в ее голосе скользит растерянность. — Мы не должны поддерживать никого. Порядок действий здесь другой.

— Поэтому говорим о противоположной стороне. Расскажи о М. Как он видит причину конфликта? Какова его цель? Что ты поняла про него?

— Бред, — отставляет фигурку. — Мне нужно понаблюдать за ними в дискуссии. Потом пообщаться отдельно с каждым, вернуться к этапу переговоров. И уже после...

— Дятел, в жизни все не так, как в учебнике, — разогреваю в руках симпатичную керамику. — Позже объясню. Рассказывай.

Даша растерянно оглядывается, словно какой-то помощи от вселенной. Интуиции ей не занимать, а вот опыта в разрешении конфликтных ситуаций нет.

В отличие от меня, правда, я не всегда им пользуюсь. Врезать кому-то — тоже один из методов вентиляции эмоций. Все четко, как по учебнику.

— У тебя первый участник, так что ты и начинай.

— Без проблем.

Пожимаю плечами и беру в руки солонку. Мельком кошусь на Дашу, которая задерживает дыхание.

С проекцией тоже все хорошо, как и с фантазией. Прекрасно.

— Девушка. Красивая, напористая, твердолобая и упрямая...

— Эй! Ты собрался перемывать мне кости?

— Разве я сказал, что это плохие качества? — приподнимаю брови. — Я перечисляю то, что знаю о Д. Все факты — мое личное, субъективное мнение. Если хочется что-то добавить — сделаешь, когда поменяемся. Короче, моя подопечная умная и трудолюбивая. Во всем рассчитывает на себя. Еще она закрытая, резкая и недоверчивая. Напрашивается вывод, что поддержки от родных нет и имеются проблемы с финансами. Мое впечатление, что Д ограждает себя от М. Причина конфликта: М давит на больную мозоль, то есть деньги.

Даша молчит и кусает губу.

Я в недоумении, потому что прав и не прав. Есть что-то еще. Подмывает задать наводящие вопросы и пойти по стандартной схеме, но она не объект. Объект — абстрактная Д. Если я нарушу правила, мне тоже придется говорить.

А я этого не хочу.

— М — мудак.

— Без оценочных суждений. Требуется расшифровка, — наигранно зеваю и не свожу взгляда с ее рук.

Тонкие пальчики пробегают по краю перечницы, и у меня перехватывает дыхание.

Процесс погружения пошел.

— Красивая — тоже оценочное, — огрызается по привычке.

Не сдерживаю улыбку.

— Согласен, — вижу легкую красноту на щеках. — Д красива и на мой вкус, и по общепринятым параметрам. Она бы легко построила карьеру в индустрии моды.

— Блядь, Мышкин.

Даша не из тех дур, которые от пары комплиментов падают мою кровать. Но мама правильно говорит: доброе слово и собаке, и папе приятно.

— Мы уходим в сторону, — решительно двигаю к ней перечницу, а она на автомате сжимает ее. — Расшифруй мудака, пожалуйста. Иначе я про М ничего не пойму. Как решать конфликт, если мы не знакомы с обеими сторонами?

— Бабник, который не следит за языком и думает, что за деньги можно купить весь мир. Достаточно безоценочно?

Заводится, нарочно распаляет себя. Лишь бы не лезть ко мне в голову и не пытаться понять, хотя и очень хочет. Забавная ситуация. Иначе нет смысла здесь сидеть и искать пути решения, при этом активно им сопротивляясь.

Глава 12. Даша

— Ты так и не рассказала, о чем вы говорили с Матвеем.

Бросаю тетрадь в сумку и кидаю растерянный взгляд на Клаву. Внутри царапает острый коготок, а долг в несколько тысяч, которые буквально полчаса назад мне заняла подруга, оттягивает руку вместе со смартфоном.

Ненавижу просить, ненавижу чувствовать себя беспомощной. Хочется прямо сейчас позвонить Козлоебу и клянчить у него аванс, лишь бы поскорее расплатиться с Клавой. Окидываю взглядом опустевшую аудиторию, чтобы не сорваться.

Последняя лекция закончилась, народ быстро разбежался. Поэтому мы с подругой здесь одни.

— Практику по медиативным техникам. Ты же была на паре.

— Видела только твое блестящее выступление.

— Оно было не блестящим. Овечкина уделала меня.

Как вспомню, так трясет. Рожа довольная, наколотые губы вытянуты бантиком, в глазах плещется вселенское счастье. Преподаватель от восторга чуть не запрыгал на месте. Но я-то знаю, откуда сучка стащила свой пример.

Григорий Иванович — человек старой, советской закалки. Западную методику поддерживает с трудом и скрипом, поэтому не знаком с трудами малоизвестных ученых в области конфликтологии.

А я вот почитываю. В курсе, с какого подкаста утащена ее домашка. Бесит, что сучка выдает чужой материал за свой и получает высший балл. У меня без Матвея не получается так хорошо отработать конфликт.

Оказывается, мой личный враг иногда мне больше друг.

— Овечкина попадется на копировании, — поджимает губы Клава. — И на списывании. Такими темпами экзамен ей не сдать.

— Клав, она уже четыре года так сдает. Первые три за нее Сорокин писал все работы, пока из универа не вышвырнули за пьянки. Сейчас вот с видеохостингов тащит, зарубежных сайтов и…

— Хотя бы сама это делает.

Подруга подмигивает, а я замираю и выдыхаю. Действительно, чего переживать. Читает эта дура какую-то литературу по теме — уже хорошо. Выпустится с дипломом не ради галочки и удачного замужества.

Авось станет приличным специалистом средней руки… Впрочем, кому я вру. Ее и так пристроит папочка или мамочка, потому что у нее есть нормальные родители. Она и здесь учится за их бабки, поэтому не переживает за свое будущее и напрягается вполсилы.

Кому стоит поднапрячься, так это мне. Больше таких промахов допускать нельзя.

— Матвей помог проработать конфликт, заодно мы пришли к какому-то общему знаменателю.

— О, я рада!

Клава хлопает в ладоши и обнимает меня, а я натужно улыбаюсь. Не хочется признавать, но из-за ее дружка у меня все валится из рук сегодня. В голове то и дело прокручиваю каждый момент нашего разговора в столовой.

«А ты мне нравишься».

Вздрагиваю, качаю головой. Хриплый, ласковый голос проникает в уши и добирается до сердца. Там, где он звучит, спокойно и безопасно. За широкой спиной не страшно, за ней всегда можно спрятаться от вездесущих проблем.

«Мот подвез меня до дома. Сам предложил, Кать. Прикинь?»

Проглатываю горькую слюну и качаю головой.

Безопасно, но не мне. Какой-нибудь Овечкиной, которую Матвей по ночам катает на своей тачке — вот ей да. А я просто так. Подруга его подруги. Ему надоело со мной постоянно собачиться, вот и объявил о перемирии, чтобы Клава не расстраивалась из-за наших разногласий.

Больше всего бесит бахвальство Овечкиной.

Будто она уже невеста или жена Матвея. Подруга не слышала, а вот я все ее сплетни о нем собрала. От размера члена до обивки дивана в его машине. Даже про гонки заикнулись, хотя это запретная тема.

В стенах вуза о ней никто не распространяется лишний раз.

Выходим с Клавой в коридор, вполуха слушаю ее болтовню. Что-то про родителей, Егора и ресторан. Кажется, сегодня решающий день, когда взрослые либо отпустят чад в отдельное гнездо, либо нет.

Лучше им обоим под присмотром четы Довлатовых сидеть. Больно яростно и горячо подруга говорит о сводном братце. Постоянно цепляет его на тему девушек, а когда я спрашиваю, чего она так на него взъелась — краснеет как помидор.

Егор нравится Клаве. Возможно, между ними что-то произошло, но говорить она не хочет. Ее право, хоть и немного обидно.

«Ты тоже врешь, что Матвей тебе ни капельки неинтересен», — ехидничает внутренний голос.

Тут другое.

Впрочем…

— Тебя проводить? Родители еще не приехали, так что я могу прогуляться с тобой до остановки.

Зеваю и качаю головой, когда ветер бросает в лицо противную морось. Ежусь от проникающей под тонкую куртку прохлады и окидываю взглядом заполненную парковку. Тащиться на автобусе до общежития мне не улыбается, но ничего не попишешь.

Принимать очередной акт милосердия от Клавы я тоже не хочу. Больно их много в последнее время.

— Давай с нами, — она кивает в сторону иномарок. — Подкинем до общежития, не придется ползти по пробкам на автобусе.

— Не-не.

— Ой, ладно тебе.

Глава 13. Матвей

Я плыву, как раздувшийся от гормонов подросток. Тону и подыхаю под обрушившейся на меня пучиной удовольствия.

Даша — чертов океан.

Мог ли я представить утром, что вечером смысл моего существования окажется у меня в руках?

Нет!

Но она здесь. Обнимает и целует меня в ответ. В первые секунды робко и неумело, затем жадно и отчаянно. Цепляется за расстегнутую куртку, сжимает края в попытке укрыться от врага, которого я молча обещаю уничтожить.

Сотру в пыль. От жалкой твари ничего не останется.

Как и от меня.

Блядь.

Обычно не кайфую от поцелуя, а сейчас с трудом балансирую на грани. Едва сдерживаюсь, потому что боюсь кончить. Мягкие губы со вкусом персика послушно раскрываются навстречу моим. Нежные, шелковистые, как и юркий язычок, цепляющий меня в ответ.

Даша дразнится и не дает проникнуть глубже. Потом, забывшись, уступает. Но, опомнившись, прячется, пока я сгораю под палящими лучами солнца.

Глупышка.

Зарываюсь в мягкие пряди на затылке, разогреваю покрывшуюся мурашками кожу. Тонкие позвонки ласкают воспаленные подушечки пальцев. Захлебываюсь и стремительно лечу на дно Марианской впадины.

Моя.

Даша со мной.

Понимаю, как я устал, только сейчас. Когда гора валится с плеч и рассыпается гранитным щебнем под ногами. Невозможно так долго оставаться без ответа.

Мама все-таки права. Медленно и осторожно тоже работает. Конец моим мучительным блужданиям по пустыне. Вечность сухого песка и жестких ветров стоят того.

Молча клянусь в любви и верности, зализываю невесомые укусы, обещаю бросить к ее ногам целый мир и голову каждого обидчика в придачу.

Мне ничего не нужно взамен. Только пусть целует так же, как сейчас. Месяцы, годы. Улыбается, ждет, находится рядом. Каждую секунду. Смотрит на меня.

Только. На. Меня.

Неужели я о многом прошу?

«Это постановка! Постановка, Матвей! Она просто испугалась!», — верещит бьющийся в панике голосок разума. Пинает по оголенным нервам, отчаянно бьется кулаками по сужающимся вокруг него стенкам сосудов.

Сука.

Неправда. Она не актриса, чтобы так вовлекаться в постановку.

Нет.

Ярость течет по венам, словно черное золото. Искра, и подрагивающие нервы пожирает пламя. Невидимыми щипцами обхватываю маленькую голову надоедливого пиздюка. Стискиваю, пока чертенок не верещит от боли.

Не надо меня бесить! Даша моя! Я нужен ей!

В доказательство прижимаюсь к ней крепче. Так, чтобы без вариантов. Пусть почувствует, как я хочу ее. Немедленно. Целиком и без остатка. На капоте, в подсобке — плевать. Она моя, и нам будет очень хорошо вместе.

Внезапно что-то меняется, и знакомый голос настойчиво пробивается сквозь вату.

Разве мы не вдвоем?

С неохотой отрываюсь на секунду от влажных губ и ошарашенно оглядываюсь. Егор вместе с Клавой косятся на нас с подозрением.

Прижимаю к себе тяжело дышащую Дашу и непонимающе смотрю на лучшего друга.

Почему она схватила Егора за руку? У них что-то есть? Почему не меня?

Мутная пелена отступает, и до меня постепенно доходит. Я решил поцеловать ее, чтобы защитить от брата и немного отвлечь. А Даша просто... растерялась.

Нет, так не пойдет. Она же стоит рядом.

В груди неприятно колет.

Нет, нет, нет. Никаких откатов. Я не хочу обратно.

Стискиваю напряженные плечи. В голове не осталось ни одной мысли, весь словарный запас исчерпан.

Что сказать? Будь моей?

Фраза застревает в горле, когда Даша упирается ладонями в грудь.

— Какого хрена?! — взрывается. — Убери ласты, придурок!

Раскатистое эхо с оскорблениями отражается от стенок черепа. Напрягаюсь, сжимаю зубы, пытаюсь не взорваться.

«Егор, значит, не придурок? Бариста тоже? Их можно трогать?!»

«А я говорил», — пищит все тот же голосок.

«Ну, блядь, и памятник тебе! Посмертно».

— Напомни больше тебе не помогать, дятел! — ощетиниваюсь вслух и отступаю, но с трудом и недалеко. Ноги вплавило в гребаный асфальт. Да и не хочу я никуда от нее отходить.

— Тебя никто не просил.

— Ага, конечно.

— Конюшня — твой дом родной.

— Хватит, — пытается прекратить перепалку Егор.

Едва сдерживаюсь, чтобы не сорваться и не долбануть лучшему другу по черепушке.

На хуй иди!

Пусть в себе сначала разберется и не смотрит так на мою девушку.

— Ребята, — мы синхронно оборачиваемся. — Матвей, Даша, я и не знала, что вы встречаетесь.

Глава 14. Даша

Губы покалывает, каждый сантиметр тела, где мы соприкасаемся с Матвеем, жжет.

Проглатываю ком, почти не вслушиваюсь в болтовню диктора по радио. Мне бы исчезнуть и раствориться в воздухе.

Не понимаю, как мы еще не взлетаем с трассы.

Матвей в очередной раз превышает допустимую в городе скорость, и я вжимаю ногти в кожаное сиденье. Ведет, конечно, мягко, но не сводит взгляда с дороги и сжимает оплетку руля, а вторую руку кладет на мое колено.

— Ты что творишь?! — шиплю на него в ярости, и он довольно хмыкает.

— Тебе надо привыкнуть к моим прикосновениям. Нельзя же шарахаться от своего парня, верно? Тетя Влада и дядя Леша — взрослые люди. Понимают, что мы не детишки и ходим на свидания не под ручку.

— В смысле?

— В трусах и мыслях. Ебемся мы, Даш. Как кролики на каждом углу.

Проглатываю ком, а Матвей замолкает и вновь переводит взгляд на дорогу. Ладонь прожигает кожу сквозь плотные джинсы, а я нервно кусаю губу.

Периодически кошусь то на него, то на длинные пальцы, которые хочется переломать по одному.

Или почувствовать на других частях тела…

Тьфу, пора найти парня!

— А если не привыкну? — спрашиваю раздраженно и слышу писк пришедшего сообщения. Снимаю блокировку, смотрю на экран.

Юра: Как насчет кино? Есть парочка крутых премьер? Или корейский фест? Слышал, ты любишь такое.

Пальцы на коленке сжимаются.

Вскрикиваю от удивления и едва не роняю смартфон, но, повернувшись, не вижу на лице Матвея ничего, кроме равнодушия. Впрочем, нет. Его челюсть сжата так, что выемки и скулы сильно подчеркнуты напряжением.

— Тогда мы хреновые друзья и подставили Гора с Клавой. Или ты боишься меня, дятел? Опасаешься, что не сдержишься и набросишься в порыве страсти? — хмыкает, но в голосе плещется яд и какая-то… не знаю.

Тоска?

Мотаю головой, потому что не хочу об этом думать. Я и так всю дорогу до ресторана перевариваю наш поцелуй. Даже прибегаю к медитации. Открываю галерею с фотографиями любимой корейской группы и начинаю пересматривать по одной, чтобы привести мысли в порядок.

Только никакие «Стрей Кидс» не помогают, когда рядом с тобой гора тестостерона, помноженная на харизму и охренительный аромат.

Меня вставляет от его одеколона. Одергиваю себя каждый раз, поэтому с трудом вникаю в смысл сказанных им слов.

— Чего?! — возмущаюсь, когда до меня доходит. — Кем ты себя возомнил, Мышкин?!

— Твоим парнем, — отвечает невозмутимо, затем добавляет с издевкой: — Фиктивным, разумеется. Или ты хочешь по-настоящему? Тогда придется хорошенько отработать мою любовь в постели, малыш.

Матвей осекается.

Блядь.

Просто... Мать твою.

Почему он вечно говорит какую-нибудь дрянь?

— Пошел ты, Мышкин, — огрызаюсь и отворачиваюсь, после чего принимаюсь рыться в сумке в поисках беспроводных наушников.

— Даш…

— Отвали!

Похоже, наушников нет.

Кидаю сумку на панель и бросаю взгляд на спидометр, который показывает скорость чуть выше сорока. Мы ползем, как улитки, за машиной родителей Егора и Клавы.

И сей факт меня почему-то раздражает еще больше.

— Даша, я пошутил, — тянет Матвей.

— Тупые у тебя шутки, Мышкин, — огрызаюсь в ответ. — Сам говорил, что хочешь помириться, а в итоге опять обливаешь дерьмом.

— С хера ли хотеть красивую девушку, значит, облить ее дерьмом?

Отвожу взор, возвращаюсь к смартфону и целую минуту медитирую над сообщением Юре. Он закидывает меня афишей на ближайшую неделю и спрашивает мнение о том или ином фильме.

Внутри все противится нашей встрече. Виноват не Юра, а моя врожденная социофобия.

Я вечно никуда не хочу идти, а потом иду и остаюсь довольна. Поэтому касаюсь экрана в намерении ответить согласием, но у меня отбирают телефон и бросают его назад.

— Эй!

Матвей тормозит на светофоре, затем наклоняется, обхватывает свободной рукой затылок и заставляет посмотреть на себя.

Взгляд у него пугающий, темный, бешеный. Таким я вижу его первый раз и невольно ежусь.

Пытаюсь отодвинуться, однако ничего не выходит. Пальцы зарываются в волосы и крепко сжимают их.

— Предлагаю сделку, дятел, — тянет зловещим тоном и отрывает взгляда от моего. — На миллион баксов. Выиграешь — напишу за тебя реферат по медиационным технологиям. Если его сдашь, получишь автомат по экзамену.

Ошарашенно распахиваю глаза. Внутри все переворачивается, и губы начинают дрожать в ожидании чего-то… эдакого. Ноют, зудят, хотят вновь ощутить мятный привкус жвачки и горечь табака.

Приходится дважды пройтись по ним языком.

Не знала, что Матвей курит…

Глава 15. Матвей

Усомнившийся в друзьях да получит расплату.

Ха-ха. Шутка.

У Даши нет ни шанса на победу.

Если Гору не удастся уболтать родителей на переезд, во-первых, где-нибудь в Африке сдохнет медведь. Во-вторых, я все равно выиграю. Вариант провести больше времени с Дашей, пусть и в библиотеке, меня вполне устраивает.

Но друг не подведет. Хотя дело не в этом. Два часа рядом с относительно покладистой Дашей превращают меня в зефир. Обнимая любимую девушку, вдыхаю тонкий аромат волос и улетаю на небеса.

Где-то на сахарном облачке чуть не пропускаю объявление о победе.

— Хорошо, — выдает дядя Леша.

Едва не подпрыгиваю с места. Попробуй тут себя не выдать.

А ведь я для чистоты эксперимента ни слова не говорю! Целый день гормоны устраивают митинг «Я/мы сперматозоиды». Выстраиваются с плакатами во имя освобождения потенциальной армии Мышкиных из тесных уз тестикул.

Даша замирает, хмурится и косится на меня насупившимся цыпленком.

Моя прелесть.

Пронзительный взор дяди Леши стреляет четко в висок.

— Но с одним условием, — обращается к Клаве с Егором, пока я поскальзываюсь на вершине Олимпа. — После учебы и тренировки в пятницу вы собираете вещи и едете домой, а утром в понедельник отправляетесь обратно. Вам же по делу? Тогда вперед. С тебя, Матвей, отчет с внезапными проверками. В видео. На пару с Дарьей.

Вау, это еще круче! Надо уточнить у предков, крещеный я или как. Свечку поставить, что ли? За сегодняшний отсос фортуны явно кого-то стоит поблагодарить.

Подмигиваю Даше и в следующую секунду давлюсь от острой боли. Стерва щипает за бедро! От нервных импульсов дыхание перехватывает.

— Почему с ней? — пищу, пока она заливает интимное пространство вокруг нашего столика сиянием сладкой мести.

— Она единственная не подыгрывает Егору, — серьезно выдает дядя Леша. — Теперь, раз все поели, поехали домой.

Домой.

Туда и хочу. Даше там понравится. Новый ремонт по мотивам квартиры ее мечты: практично, красиво, функционально. Некоторые вещи найдены за бесценок.

Жаль, пока не придумал, куда пристроить тотем. Но в ближайшее время решу этот вопрос. Заберу из холостяцких апартаментов, нечего ему там делать. Тем более что теперь там живут Егор с Клавой, а сисечкам пора к папочке.

Как и их владелице.

Даша никогда не делилась со мной планами на жизнь. Просто повезло. Залез в ее планшет пару раз. Там она регулярно визуализирует мечту о собственной квартире для поддержания мотивации бешеного ритма жизни. История браузера забита красотой, так что теперь у нее есть дом мечты. В точности, она как хочет.

Маньячно?

Плевать. Ремонт требовался срочно, а делать чисто под себя нет смысла.

— Руку пусти. Мышкин, ушли все.

Ага. Лечу и падаю.

— Ты слышала дядю Лешу? Нам еще несколько недель играть в парочку. Привыкай, малышка, — улыбаюсь надутой Даше и распахиваю дверь машины. Моя девочка фырчит и пунцовеет от возмущения.

Или от облома расплаты за проигрыш?

Она дергается вперед, затем замирает. Будто что-то вспоминает. Оглядывается вокруг, косится на телефон и считает время.

— Ладно, мне пора. Давай.

— Куда?

Недоуменно трясу головой. Что происходит?

Даша смотрит, как на недалекого.

— В общагу, Мышкин.

«Очнись, Матвей! Она сваливает!» — бьет половником по кастрюле воскресший голос разума.

— Я подвезу, — замечаю серую тень на идеальном лице. — Даш, камон. До остановки идти дольше, чем нам ехать. Дождь собирается, зонта у тебя нет.

Странно смотрит, прямо-таки с подозрением и осуждением. Будто я на ее глазах топчу бедного котенка. Металлический крючок подхватывает полный желудок, из-за чего меня начинает сильно тошнить.

— Что не так? — нехотя отпускаю ее руку.

— К бабникам в машину не сажусь.

Мелкая паутина забытого раздражения оседает на коже. Растираю шею в попытке прогнать гадкое ощущение.

Перед глазами встают паршивые сцены. Как Даша бежит ко мне, затем внезапно хватает Егора за руку. Вот она же стоит возле общежития вместе с баристой и замирает в ожидании поцелуя.

— Просто вежливость, — скриплю сквозь зубы, а дверная ручка опасно хрустит. — Мы же договорились, что будем общаться нормально. И если ты простынешь, дядя Леша раскусит нас на раз и два. Или испугалась?

— Кого? Тебя? — хмыкает, затем ныряет в машину. — Поехали уже.

Даша утыкается в телефон, как только я занимаю водительское место. Пальцы зудят от желания вышвырнуть его на хрен. Мы же общались, разговаривали. Теперь между нами снова выросла непреодолимая пропасть.

— Даш, — сглатываю горечь и тянусь за аппаратом, — ты так и не рассказала. Как все прошло? На практике.