Не зови

Пролог

Все персонажи, названия и прочее вымышлены. Автор не несет ответственности за случайные совпадения.

❤❤❤

Наши дни

Холодный ветер бесцеремонно трепал мои волосы. Касался губ, кожи, как бы обжигая их своим холодом. Я стояла на краю смотровой площадки, не в силах поднять руки, чтобы застегнуть черную косуху, которая спасла бы от пронизливого ветра.

Что я делаю здесь? Зачем пришла? Неужели чтобы снова всё начать сначала, забыв о предательстве, лжи и разбитом сердце?

Ответ не находила, как бы не старалась. Потому что не было его, верного ответа на все эти вопросы. Потому что любила. А быть может еще люблю. Может внутри живет надежда на то, что можно повернуть время вспять и сделать вид, что ничего не было.

Тупица… Он же вытер об тебя ноги. Предал. Растоптал. Унизил. Он обманул тебя, дурочка, неужели не понимаешь? Неужели думаешь, что демоны способны любить? Способны покорно следовать за кем-то? А может веришь в то, что можешь его изменить? Сделать лучше? Дура… Какая же ты дура!

С первой каплей дождя пришло осознание, что мне теперь никогда не стать прежней. Не быть той доверчивой овечкой, идущей на поводу у своего пастуха. Не быть куклой, подчиняющейся тонким ниточкам, за которые дергает мой личный кукловод. Не быть собачкой, безропотно исполняющей приказы своего хозяина.

А быть никем… В его жизни, в своей жизни тоже. В глазах собственной гордости. Пустым, бездушным никем…

Перед глазами все плыло, теряло резкость. Словно мир вокруг сошел с ума и устроил бешеную встряску, на мгновение поменяв местами небо и бетонный пол чертового небоскреба. А после и вовсе решил потушить свет, как бы намекая, что спектакль окончен.

Перерыва на антракт не будет. Потому что нет его, антракта. Потому что эта пьеса была настолько короткой, что уложилась в один акт. А главная актриса слишком бездарна и покидает эту сцену под громкое улюлюкание недовольных зрителей.

– Девушке плохо! – раздался голос сбоку и Никита невольно вздрогнул, оборачиваясь на звук. – Врача! Позовите врача!

Черт! И тут нет покоя! – подумал про себя парень, пряча телефон в карман потертых серых джинс.

Расталкивая неизвестно откуда взявшуюся толпу локтями, он пробивался туда, откуда доносился женский голос, зовущий врача. Когда люди наконец расступились, первым, что он увидел были волосы. Белые-белые, короткие волосы. И кровь… Едва заметные капли крови, которые как бы растворялись в небольших лужицах дождя.

Никите хватило пары секунд, чтобы оценить ситуацию и оттащить от от незнакомки орущую клушу, которая невольно продолжала кричать, дергая пострадавшую за плечо.

– Подержи ее, – скомандовал Кит, передавая в руки незнакомого парня истеричку. – А лучше уведи и умой холодной водой. Пусть успокоится.

Опустившись на колени перед незнакомкой, Кит первым делом проверил пульс. Тот был на месте.

Уже лучше, – подумал про себя парень, осторожно убирая волосы незнакомки, чтобы осмотреть голову.

Ран не было. Только под носом, оставляя некрасивый след на белой коже, запекалась кровь.

Еще раз проверив незнакомку, Кит вздохнул и поднялся на ноги. Наклонился еще раз, чтобы поднять девушку на руки. И быстрым шагом направился внутрь здания, к лифту…

Девушка в его руках казалась безвольной куклой. Тонкая рука свисала вниз, раскачиваясь в такт шагам парня.

А она красивая, – вдруг поймал себя на мысли Никита, невольно разглядывая девушку, пока лифт спускался на двадцать четвертый этаж, где находилась группа помещений, арендованных менеджером группы.

Выразительные черты лица незнакомки были идеальны. Так, по крайней мере казалось Никите. Тонкий нос с немного вздернутым кончиком вверх – несомненный признак любопытства, думал парень. Ему на пути уже встречалась одна курносая… но о ней Ник предпочитал не вспоминать, хотя забыть так и не смог.

И именно сейчас он почувствовал болезненный укол в том месте, где раньше было сердце. Разбитое, замерзшее… То самое сердце, которое так отчаянно хотело любить, и которое превратилось в камень, покрытый льдом. Были десятки других, не “таких”, в которых парень искал свои потерянные чувства, а может искал потерянного себя. Черт знает.

В итоге лишь окончательно заблудился, потерялся среди им же выстроенных мрачных стен.

И вот сейчас в нем что-то колыхнулось, встрепенулось. В груди стало теплее, словно он нашел, наконец нашел себя. Её.

Но тут же поспешил избавиться от этого наваждения, списав всё на переутомление.

За углом топтался друг. Парень, с которым Кит прошёл многое - целую дорогу длиной в вечность с самых низов до невиданных вершин. Невозможных, как казалось ранее.

– Какого… Кит! – заорал Натан, стоящий возле входа в импровизированную студию, куда собственно и направлялся Никита. – Ты даже на перекурах умудряешься поймать приключения на задницу?

– Заткнись и открой дверь.

Натан поспешил выполнить эту странную команду. На Никиту косился с недоверием, словно подозревая, что этот странный чувак, его друг, окончательно распрощался со своей кукухой. Притащить непонятно кого в святую святых мог только чокнутый на всю голову. Шизик.

Не прошло и пары минут, как Кит вышел обратно, но уже без своей ноши.

– Теперь-то куда? – с недоумением посмотрел на Никиту друг, все больше утверждаясь в своей теории о сумасшествии.

– Не твое дело, — бросил сквозь зубы Ник. – Присмотри за ней, пока я не вернусь.

Парень в ответ фыркнул и тяжело вздохнул. День начинался с полного …! Хотя еще не было ни одного дня, который начался иначе.

❤❤❤

Дорогие читатели! Этот роман будет наполнен эмоциями, страстью и прочими приправами к самой настоящей и искренней любви.

Буду благодарна за поддержку!

Глава 1.1

Два с половиной года назад

– Мам, я к Алиске, хорошо? – крикнула я и не дожидаясь ответа от мамы, поспешила выскочить из квартиры.

Спастись бегством, так сказать, от домашнего рабства.

Моя мама была весьма странным человеком. Как я поняла это? Да просто. Достаточно было заглянуть в паспорт, чтобы увидеть там мое имя - Оливия. Васильчук Оливия Игоревна. Сильно? А то!

В кругу друзей меня называли Оливкой. Или Васей. Спасибо, что не Игорем, нередко шутила я, слыша кем-то брошенное - Васёк. А уж сколько раз я ввязывалась в драки, будучи еще школьницей - не сосчитать. Не хватит пальцев на руках и ногах у всего нашего класса вместе взятых. И всё из-за проклятого сравнения с зеленой… ягодой? Или куда там относятся оливки? Вечно забывала загуглить.

На этом странности не кончались. Мама считала, что родила дочь для себя. Помощницу. Радость. Цветок её жизни, который оберегался не хуже любого многокаратного бриллианта в каком-нибудь супер-мега-крутом музее где-нибудь в центре вселенной. Мне это льстило, но порой так не хватало свободы. Хотелось расправить крылья, взлететь высоко к небу и парить там, не думая о том, что велик риск упасть.

У мамы же на этот счет были совсем другие мысли. Зачем взлетать, если можно упасть? Не проще ли быть приземленным человеком, получить достойное образование и устроить себе то самое небо, но твердо стоя на ногах?

Именно поэтому, чаще всего я была заперта в четырех стенах родной квартиры, получая разрешение на выход только в такие же, ставшие родными стены ВУЗа. Ну, еще на выход в магазин, до которого было рукой подать.

И именно поэтому работа дома не кончалась никогда. Посуду помыла? Великолепно, протри пыль.

Борьба с пылью окончена? Полей цветы, они же живые!

Устроила цветам домашний душ? Хорошо, умничка, садись и почитай что-то связанное с учебой. А как прочтешь, чтобы лучше запомниилось, приготовь ужин… после которого, конечно же, помой посуду.

Я не злилась на маму. Я её понимала. Старалась понять. Вспоминая о том, что ей пришлось пережить и не сломаться, я думала о том, что просто не имею права стать еще одним разочарованием для неё. А этого я не хотела.

Редкие вылазки на прогулку с подругой расценивались как глоток долгожданной свободы. И я, чтобы все успеть, носилась электрошваброй по району, постоянно волоча за собо лучшую подругу.

К любимому павильону, где делали самый вкусный кофе в городе, как мне казалось. А еще, там был очень даже милый бариста, который каждый раз улыбался и делал нам с Алиской скидку, а также вручал что-то из сладкого, как комплимент от заведения.

– Оливка, пожалей малыша, – ехидничала подруга, которая почему-то разглядела в этом молодом улыбчивом парне ребенка, – он всё бабло так спустит на набор нашего веса. Моего веса, если быть точнее.

Вкусности в этой кофейне были недешевыми, но по словам подруги они того стоили. Я же сладкое не ела вообще. Нет, меня не заботила фигура. Я не видела смысла в диетах и отказах себе любимой в том, что хочется. Я просто не любила сладости и сладкое в целом. Поэтому Алиске приходилось точить пироженые за двоих. Она-то была жуткой сладкоежкой.

Кстати, именно из-за своего поклонения всему вкусненькому, подруга нередко набирала лишний вес, о чем ставила меня в известность истерикой по телефону. Я же не видела никакой разницы между Алисой набравшей сто грамм и Алисой сбросившей грамм триста. Но для подруги эти сто грамм всегда были катастрофой. К слову, после пары дней на диете, подруга срывалась с цепи и, вызвонив меня в очередной раз, залазила с ногами на кровать, где её уже ждали тонны разной еды и бумажные носовые платки, и клацая пультом от телевизора, принималась смотреть какую-нибудь слезливую корейскую дораму, заедая стресс. А дальше круг замыкался. Утренняя истерика после встречи с весами, звонок, диета…

После кофейни я неслась в сторону набережной, где совсем недавно оборудовали сквер. Раньше там был пустырь. Место сходки рыбаков и алкашей всего города. Там не принято было гулять. Да и никто в здравом смысле не сунулся туда, в заросли камыша, рискуя нарваться на очень уж маргинальных личностей. Зато тех там было с лихвой. Стекались со всего города зная, что могут облегчить свои страдания при помощи добродушных рыбаков, ставящих поллитру, только бы отстали.

Так было до недавнего времени, пока наш мэр – молодой и энергичный дядька – не обрадовал горожан новыми спонсорами городской казны, совершившими щедрое пожертвование на благоустройство этого закоулка. Работы по облагораживанию были начаты практически сразу. Работникам потребовался всего один сезон, чтобы расчить полностью берег, вывести бетонный фундамент и сверху отгрохать целый сквер, да еще и с парком аттракционов.

Все были довольны таким поворотом событий. Все, кроме рыбаков, которым теперь некуда было приткнуться с удочками и алкашей, потерявших своих щедрых меценатов с поллитрами.

Зато теперь на набережной все чаще можно было встретить молодеж. Парочки прогуливались, держась за руки. Или украдкой целовались при свете ярких разноцветных неоновых фонарей. Гуляли мамочки с детьми и пожилые люди. Все были рады такому преображению ранее темного уголка нашего небольшого города.

Я же любила приходить туда, чтобы сделать фотографии. Неба… воды… Людей, их эмоций… Мне нравилось смотреть на них, пытаясь угадать, чем они занимаются и о чем думают. Представлять их размеренный или наоборот - бурный образ жизни.

Так я заполняла внутреннюю жажду свободы. Этакой иллюзией, подменой чувств. Алиса лишь крутила у виска пальцем, глядя на меня как на сумасшедшую. Но ничего не говорила.

Вечер у нас заканчивался как всегда. На любимой лавочке, расположенной на одной из второстепенных аллей. там, в тени деревьев, скрытые от яркого неонового света, мы болтали обо всем. Чаще - подруга мне рассказывала какие-то истории, связанные с её компанией, в которой она отдыхала когда меня не было рядом. Реже истории касались очередного ухажера, неосторожно решившего, что эта девочка ему по зубам. К слову, выходило именно по зубам. Алиска была скора на расправу и нередко незадачливый поклонник, совершив какую-нибудь оплошность, получал от девушки по зубам.