Небесные сады: Воля к смерти

Глава I. Его Превосходительства секретариат.

Преодолеть без утешенья,

Все пережить и все принять.

И в сердце даже на забвенье

Надежды тайной не питать, -

Но быть, как этот купол синий,

Как он, высокий и простой,

Склоняться любящей пустыней

Над нераскаянной землей.

Зинаида Гиппиус, "Как он"

От вечных, нисколько не поменявшихся пейзажей за окном клонило в сон, в тоску, иногда в безумство, но никогда — в состояние счастья. Существо, сидевшее за столом, устало вздохнуло, прокляло весь белый свет, всю черную тьму, имея в виду ангелоподобных крылатых, а после и людей, и их планету. Впрочем, такие проклятья звучали стабильно в часы пик, а потому никаких последствий для первых и последних не имели.

Закинув ногу на ногу, существо прикрыло глаза. Забыть о стопках отчетов ему не дали.

— ...тво! Ваше Превосходительство!..

В помещение, напоминающее кабинет из классических книг со столами из красного дерева, темными шторами и креслами, вошел маленький зеленый гоблин с большими черными глазами, одетый в маленький халатик наизнанку.

— Что стряслось? — раздраженно поинтересовалось Превосходительство.

— К нам пополнение грешных! Мест нет! Куда завозить? — любезно поинтересовался гоблин.

— Агх!.. Сколько лишних?

— Пятерых разместим в печи, троих под лестницей... Два беспризорника! — живенько сообразил гоблин. Голос у него был высокий, готовый вот-вот сорваться.

— Небесная канцелярия что на это говорит? — деловито осведомилось существо, встав и подойдя к окну, одергивая шторы.

Главный корпус Небесной канцелярии маячил где-то за горизонтом, вне зоны видимости для обычного смертного, но вот крылатые могли запросто обнаружить его, независимо от расстояния.

— Стабильно ничего не говорит! Никак не комментирует, отчеты не показывает! На связь не-вы-хо-дит! — чуть ли не пропел гоблин, затаскивая в помещение вопившего чертенка. — Это, Ваше Превосходительство, нарушитель. Десяток грешных из-за него в котлах не кипятятся, а принимают, позвольте, водные процедуры с мылом и мочалкой!

Даймон и взглядом не окинул чертенка. Тот уже хотел было начать душить гоблина, однако присмирел после крепкого подзатыльника. Не дождавшись ответа своего Превосходительства, гоблин откинул чертенка в сторону камина, где тот мгновенно сгорел, будто кусок сухой древесины.

— Так что же с беспризорными-то?

— Давай ко мне их, - вздохнул даймон.

— Отчеты направить в канцелярию? — спросил гоблин, остановившись у арочного проема в полуобороте.

— Нет. И чтобы не слышно было ничего об отчетах, пока от этих, — он кивнул в сторону окна, — не будет новостей.

Гоблин скрылся, даймон взглядом поджег стопки на столе, а после уселся в кресло. Через пару минут в камине материализовался новый, совсем маленький чертенок. Осторожно выйдя из камина, он встал посреди кабинета и тревожно огляделся вокруг. Даймон, что опять сидел в кресле, прикрыв глаза, прошипел:

— За работу!..

Вздрогнув, чертенок мгновенно ретировался, и духу, которого у него не было, не оставив.

Глава II. Красавец.

Он в вечер одинокий - вспомните,-
Когда глухие сны томят,
Как врач искусный в нашей комнате,
Нам подает в стакане яд.

Он в темный час, когда, как оводы,
Жужжат мечты про боль и ложь,
Нам шепчет роковые доводы
И в руку всовывает нож.

Он на мосту, где воды сонные
Бьют утомленно о быки,
Вздувает мысли потаенные
злобы и тоски.

В его улыбке, странно-длительной,
В глубокой тени черных глаз
Есть омут тайны соблазнительной,
Властительно влекущей нас...

Валерий Брюсов, "Демон самоубийства"

Обреченность, раздражение, усталость... С трудом получалось смотреть в глаза случайных собеседников, представителей служб, знакомых. Оставалось лишь надеяться, что её взгляд больше не наткнётся на них.

В салоне стоял гул, начавшийся со взлётом и не стихавший уже на протяжении получаса — гудели двигатели самолёта. Мирно беседовала пожилая пара где-то на первых рядах, сзади что-то выкрикивал совсем маленький ребенок возрастом, наверное, года два; бортпроводники периодически сновали из стороны в сторону. Ближе к окошку на тринадцатом ряду сидела молодая девушка. Черные волнистые волосы лежали на хрупких плечах, лица практически не было видно из-за чёлки. Кожа выглядела болезненно бледной, внимательный взгляд мог наткнуться на едва заметные посинения на запястьях, что девушка пыталась скрыть длинными рукавами серого лонгслива.

Канна Ранки — значилось в посадочном, что торчал из кармана спинки сидения напротив девушки. Она не отрывала взгляда от окна, наблюдая за облаками. Самолёт переменно менял высоту, из-за чего пассажирам пришлось испытать лёгкий дискомфорт, вызванный турбулентностью. Канна едва заметно подрагивала, кажется, ей хотелось сжаться в комочек, закрыв голову рукой.

— В первый раз в самолёте? — спросил немолодой мужчина, сидевший на соседнем сидении.

— Да. В первый, — девушка подняла голову, обернувшись на голос мужчины. На него взирали из-под длинных, негустых ресниц черные, блестящие глаза. Черты лица были относительно правильными, от общепринятых стандартов отходили достаточно тонкие губы и маленький, узкий подбородок. Голос не дрожал, но неуверенность распознать всё же было можно.

— Самолёт — один из самых безопасных транспортов. Всё будет хорошо, не переживайте, — улыбнулся ей мужчина, протянув руку в знак поддержки. Не дожидаясь согласия, он накрыл своей ладонью ладонь девушки, считая, что дарит испуганной утешение.

— Не стоит. — Канна выдернула ладонь и отвернулась обратно к окну. Мужчина лишь пожал плечами, переключив внимание на соседний ряд.

Облака плавно перемещались из одной стороны окошка в противоположную. Иллюзия развеивалась постоянной сменой ракурсов, чем Канна и занялась — поверхность Земли завораживала узорами, едва различимыми на такой высоте. И с каждой минутой линии становились более размытыми, пока облачные массы не заполонили, кажется, всё возможное пространство. Постепенно гул будто отошёл на второй план, однако чувство тревоги не исчезло.

Мужчина рядом периодически поглядывал на часы, иногда оборачиваясь на кого-то сзади.

Канна краем глаза заметила его странные действия и проследила за его взглядом. За ними через два ряда сидел молодой парень лет двадцати. В глаза бросалась его привлекательная внешность — блондинистые волосы, толстые прямые брови, карие глаза с выразительным разрезом, высокие скулы. Более всего же цеплял холод во взгляде — красавец уставился в ответ на девушку, от чего у Канны по коже мурашки пробежались. Тем не менее, взгляд оторвать она почему-то не могла, разглядывая его дальше. Одет парень был в спортивную одежду, что ему не шло — казалось, он должен был родиться и умереть в смокинге. В ухе у парня можно было заметить черный наушник, руки он держал в карманах объемной толстовки. Его дыхание было медленным, будто неестественным. Нельзя было ничего прочесть в его взгляде — он фокусировался на несколько секунд на каком-то объекте, а после будто размывался. Парень успешно пресекал свои привычки кивать в знак согласия, выслушивая что-то в наушнике — странно, ведь кивать в такт музыке не было зазорным.

Прошло ещё несколько минут. Мужчина неожиданно резко встал, направившись в сторону туалета. Канна подняла взгляд — через две секунды световое табло потухло.

"Вот это интуиция" — подумала девушка, вновь уставившись в окно. Однако состояние покоя ей, по всей видимости, могло лишь мерещиться. Тревога нарастала. Двумя секундами позднее она услышала стук обуви — красавец сел рядом.

— Что вы делаете? — всё же спросила девушка после непродолжительного молчания, заметив, что парень тянется к карману сидения. Недоумение возросло, когда парень поднялся и открыл калибратор, вытащив сумку и усевшись с ней обратно.

Паника начала постепенно накрывать девушку, она обернулась на пассажиров поблизости — те мерно посапывали, не имея и малейшего представления о происходящем. Пока Канна пыталась связать мысли в логическую цепь и понять, следует ли ей что-то предпринять, или у нормальных людей так и должно быть, парень проводил замысловатые манипуляции с содержимым сумки, вскоре после чего послышался тонкий писк, заставивший девушку вскочить и замереть на месте. Спустя секунду она поняла, что не видно и бортпроводников — они давно должны были отреагировать на действия этой странной парочки, однако слышен был лишь зловещий гул и мерное тиканье.

— Что у вас в сумке? — дрожащим голосом спросила Канна, не зная, что делать от страха. Из кармана штанов парня показался пистолет.

— Тш-ш. Сейчас объявят. — зловеще улыбнулся он. — А пока сядь на место и помалкивай, — слова звучали будто бы ласково, но, увидев замешательство девушки, парень рявкнул. — Живее!

Девушка проигнорировала слова парня, попытавшись выйти к проходу, однако тот одернул её за руку и усадил на место. Канна несильно приложилась спиной о подлокотник. Глаза невольно заслезились, горло будто сдавило, сердце отдавало бешеные ритмы, мысли терялись, синие кресла вокруг потеряли статическое положение. "Нет. Нет... Нет!" — пульсировало в висках, лоб вспотел.

Глава III. Тень.

Его губы не тронет улыбка,

Его взгляд не цепляет рассвет.

Шевелит пряди на затылке

Дух атланта, предавший завет.

Унесли Грааль резвые тени,

Тайна Воли сдавила сердца,

В ожидании Смерти нетленной

К чёрной даме подводят юнца,

Облачив того в Надежду.

Корвус стоял на крыше серого, в эти часы практически пустого небоскрёба. Его отправили с целью забрать душу одной из жертв авиакатастрофы — Канны Ранки. Остальными займутся его собратья, однако чуть позже, ведь то самое событие еще не произошло. Сам же Проводник решил понаблюдать за происходящим, разделяя одиночество с черными воронами, его вечными спутниками. Вороны планировали в разные стороны, иногда каркая, что можно было принять за некое предзнаменование — кажется, день обещает нечто интересное. Выглядел Корвус не совсем типично для эвдаймонов — он выбрал себе мрачный готичный образ, который менялся на принятую согласно времени и моде людей как только ангел касался земли — это было очень удобно, когда крылатые забывали о своём потустороннем для людей обличии и хотели смешаться с людьми, пусть в момент сопровождения душ сливаться с ними было не обязательно. Вот и сейчас эвдаймон был одет в привычные ему широкие чёрные кожаные брюки с множеством заклепок, линий швов, шипов и нашивок, чёрный жилет на голое тело, поверх которого был плащ до колен с множеством завязок. Волосы были как обычно по-бунтарски взлохмачены, а взгляд — потухший, равнодушный. Казалось, таким взглядом он медленно остужал солнце, на которое смотрел по утрам, и по его прихоти наступали холода. Такой противоречивый образ и принадлежал Корвусу, на вид совсем юному парню, на долю которого все же многое выпало.

Не только вороны сопровождали Корвуса в любую точку Земли — парень точно знал, за ним некто наблюдает. Не бдит над ним ежесекундно, но как-то лениво присматривает, будто бы даже предсказывая его действия — весьма странно наблюдать, как пока ты стоишь в недоумении, тебя осыпают росой. Или пнутый в чистое поле камешек возвращается, больно ударив по коленке, а на земле привычная тень будто начинает проказничать, иногда пытаясь расшнуровать его обувь.

Темный эвдаймон давно бросил попытки выяснить, кто это, так и назвав неведомое ему существо просто Тенью. Корвус думал, что Тень появилась недавно, ведь раньше она себя никак не проявляла. О причине возникновения он тоже мог лишь гадать — в его истории странным и стоящим внимания было только рождение, существовал же Проводник весьма посредственно для подобных ему существ. Так считал он сам, прочие же крылатые существа не желали бы иметь судьбу, схожую с его, говорили они это напрямую. Иногда это раздражало Темного, казалось, надо бы им делиться своим мнением — но прочие эвдаймоны не хранили мыслей, ведь их разум должен быть чист и, видимо, облегчен от всякого рода размышлений и чувств. Это тоже отличало его от прочих и усложняло сотрудничество с кем бы то ни было. Радовало хотя бы то, что Темный эвдаймон — явление вполне нормальное, хоть и не повсеместное.

Вздохнув и окинув взглядом серых глаз город у своих ног, Корвус провел рукой по взъерошенным черным волосам и подошёл ближе к краю, готовясь пролететь между этажами, чтобы привести непослушные мысли в порядок и чем-то занять себя до начала выполнения поручения. Движения у ангелоподобного были резкие, точно так и громадные, закрывающие обзор на парня со стороны крылья с шумом раскрылись — большие черные перья распушились, Проводник встал на границе между твердью и воздухом. В голове начала пульсировать и ныть боль — кажется, кто-то из Резиденции Ада находился неподалеку. Корвус довольно усмехнулся, позволив телу свободно упасть с крыши, эвдаймон раскинул руки, быстро приближаясь черным мохнатым пятном к земле — за несколько секунд до столкновения крылья подхватили его, он взмыл.

Воздух прорезала скорость его полета — волосы Проводника трепетали на ветру. В ушах шумело, однако это приносило ощущение спокойствия и долгожданной тишины в его разум — то, чем Небесная Воля его обделила, но даровала его собратьям. На памяти эвдаймона было лишь одно существо, подобное ему — Неизвестный или, как его все величали с недавних пор, Малах показался ему крайне подозрительным в момент беседы, при которой поделился с Корвусом фактом их подобия. Корвус не смел утверждать, что Малах является именно слугой Канцелярии, хоть и ангелоподобным он вполне мог быть. И что же было с ним не так? Темный не хотел больше об этом думать, да и ему, если следовать честно заветам, и не следовало.

Пролетая между серыми блоками, парень заметил неестественные тени на гладких поверхностях окон. "Чертята принялись за дело!" — хмыкнул про себя Корвус.

Решив ускориться, он спиралью пролетел между телебашней и торговым центром, покрытыми сумраком наступающего рассвета. Странно, какие однообразные серые здания возводили люди. Да ещё и в таких количествах! Хотя, на все была своя причина. Цена материалов, скорость построения, практичность, вместительность, соответствие запросам заказчика, да и в целом, видимо, боязнь сделать несколько шагов назад в тенденциях архитектуры — и монохромные серые здания заполняют планету и составляют такую же серую современность. В глазах Тёмного все эти здания не отражались. Они утопали в них, а их цвет мерк и практически никак в них не отражался.

Чертята скрылись из виду, через несколько мгновений нарушив тишину возгласами. Кажется, собратья-эвдаймоны с ними разобрались. Все-таки, борьба за чистые души людей велась как и в старые времена.

Вылетев за черту города, Корвус взял курс на территорию между двумя пунктами, маленьким городком и деревней, за несколько километров от которых и должен был разбиться самолёт. Полет продлился недолго, да и при желании парень мог и не тянуть время рассечением воздуха крыльями, многие предпочитали телепортироваться в пункт назначения. Так собратья Корвуса и поступили — по его прибытии все были на месте, готовясь сопровождать души. Эвдаймон оценил обстановку — крушения воздушных судов он видел не раз, однако не часто среди них, да и в целом нечасто выпадало ему сопровождать кого-либо. Такова специфика его работы — Тёмный сопровождал те души, которые нельзя было определить, куда наставить. Иными словами, доставлял Корвус их сначала в Лимб или Араф, место, разделяющее ангелов и демонов. Там же в дальнейшем судьба решала, каким образом души пройдут инстанции перерождения или Рая и Ада. Корвуса в целом смущало наличие такой в некотором роде нейтральной территории, ведь она была помехой для душ на пути перерождения, что усложняло процессы для Небесной Канцелярии в целом, однако мир был создан не по его Воле, соответственно, размышлять об этом не имело особого смысла.

Глава IV. Переход.

Свет наполнял все пространство вокруг, касаясь нежных розовых лепестков, веток кустов, цветущих белыми цветками, травы, высоких деревьев, а также макушки белокурой красавицы, сидевшей на земле и перебиравшей растения в руках. Движения были медленными, но уверенными — тонкие пальцы, при всем своем изяществе, были сильными, — девушка как никто другой умела обращаться с холодным оружием, что не мешало ей оставаться нежной и прекрасной. Облик ее был завораживающим — длинные волнистые волосы цвета жемчужного блонда, большие карие глаза что выделялись на светлой коже, в этих глазах всегда можно было увидеть понимание и искренность, тонкие округлые светлые брови, вытянутое лицо, аура добра и, кажется, счастья — истинно ангельская внешность. Девушка была одета в длинное приталенное серое платье, а сверху была коричневая накидка, ноги оставались босыми, но это не приносило девушке дискомфорта — ее пятки щекотала зеленая трава, а солнце уютно пригревало.

Возможно, она провела на поляне возле леса часы, а может, всего несколько минут — нетерпения или усталости она никак не выражала. Красавица сидела на траве и раскладывала собранные растения по двум маленьким корзинкам. Однако идиллия не продлилась долго, девушка резко повернула голову — со стороны леса послышался шелест, после сменившийся на стук копыт. Совсем недолгое время спустя из-за деревьев показался всадник. Галоп сменился на рысь, а после и вовсе на шаг, и всадник на замечательной фризской лошади остановился рядом с белокурой красавицей. Выглядел он не очень приветливо и дружелюбно, не торопясь слезать с седла, из-за чего девушке пришлось разглядывать его снизу вверх. Одет был всадник достаточно странно для этих мест — возможно, прибыл он из северных краев: поверх основной одежды, обычно составляющую рубаху, длинные брюки, нижнее и верхнее платья, был одет короткий сюртук, покрытый длинным плащом с глубоким капюшоном — и все черное, отделанное по краям вышивкой, с серебряными пуговицами. Волнистые каштановые локоны незнакомца едва можно было различить за капюшоном, из-под которого на девушку внимательно смотрели изумрудные глаза.

— Я могу вам чем-то помочь? — все же решила нарушить молчание красавица, медленно поднимаясь.

Всадник на это ничего не ответил, какое-то время продолжая вглядываться в карие глаза. Лёгкий ветерок, унося с собой пух одуванчиков, расшевелил и волосы под капюшоном всадника, и гриву лошади, создавая таинственный образ на фоне зелёных полян и тёмных лесов. Все же, несколько минут спустя он слез с лошади, не стремясь сокращать дистанцию, и снял капюшон. Девушка была очарована, хотя вид незнакомца внушал некоторые, видимо, чуждые красавице опасения — так неестественно сверкали его глаза, ровные, изящные брови нахмурены, а губы плотно сомкнуты.

— Меня зовут Лора. Возможно, вы заблудились, хотите, я укажу вам путь? — поинтересовалась девушка, поправив платье и взяв корзинки в руки.

Всадник лишь медленно кивнул, взяв лошадь за поводья. Так они начали свой долгий путь вместе.

***

Тряска пробудила девушку. Сначала она увидела чужое плечо и грудь, а лицо ей щекотали чужие волосы. Спустя несколько минут Канна услышала карканье, тут девушка широко распахнула глаза, пытаясь понять, что происходит. Когда у нее этого не вышло, она решила спросить об этом паренька, что нес ее на своем плече, степенно шагая куда-то.

—Ты на Небесах. А я уже представлялся, — устало ответил он. — Тебя нужно нести и дальше?

— Нет, я сама. — Канна встала на ноги, но чуть было не упала.

— Сосредоточься. Это не земное тело, а лишь оболочка, — подхватив девушку, подсказал Корвус. — Тебе, возможно, придется ступать по не самым приятным дорогам, привыкай.

Ранки понадобилось какое-то время и терпение Корвуса, чтобы получилось забыть о прошлых ранах, заставив тело игнорировать сигналы прошлого, и начать нормально передвигаться. Проводник похвалил ее, после чего они продолжили идти. Дорога представляла собой полупрозрачную тропу среди облаков, ведущую, казалось, в заоблачное никуда. Оглядываясь по сторонам и потирая шею, девушка не могла увидеть ничего, кроме больших белых пушистых облачных массивов.

Логично было бы предположить, что Проводник ведет ее дорогой либо в Ад, либо в Рай, однако спросить это девушка побаивалась, решив, что рано или поздно она увидит пункт назначения. Сначала Канна решила, что сошла с ума, но вполне ощутимая боль при соприкосновении с опорой убедила ее, что с ней в действительности это все происходит. Нельзя сказать, что в жизни девушка была порядочной верующей, вера в лучшее, наверное, не в счет. Канна считала себя агностиком, не утверждая и не отричая наличие Бога, а также Рая и Ада. Возможно, по этой причине ее первичное удивление было легко преодолеть, и она смогла взять себя в руки, решив действовать как и в земной реальности. Так путь и вился, а парень перед ней молча шел, не оборачиваясь и практически ничего более не поясняя. Имя его девушка уже успела забыть, а спросить стеснялась.

"Да что же это такое... Так и молчать, что ли?" — подумала Ранки, смотря себе под ноги.

— Еще недолго, потерпи немного. В этой зоне полеты запрещены, — мрачно оповестил Проводник. — Так бы мы уже давно влетели в это серое пристанище, и ты бы уже нежилась под солнцем на белоснежном песчаном побережье.

— Я? — округлила глаза девушка, обрадовавшись такой перспективе.

— Ну уж точно не я, — хмыкнул парень. — Хотя, все не так просто. Будь тебе уготовано местечко в Райском саду, то и прислали бы за тобой нормального Проводника, а не меня.

— А ты, получается, ненормальный? — немного расстроившись, уточнила девушка.

Парень лишь неопределенно пожал плечами, не собираясь продолжать разговор. Оставшийся путь они прошли молча.

Пейзаж практически не изменился, когда они стали подходить к Вратам. У Врат их ожидали двое Небесных страж, облаченных в золотые доспехи и белые одеяния. Стоило им приблизиться, как один из них выставил огненный меч, не давая приблизиться ко входу. Корвус не был удивлен этому, склонив голову, он какое-то время стоял молча. Сначала Канна не понимала, почему же он бездействует, но, увидев сменяющиеся на его лице эмоции, поняла, что ей попросту недоступно то, о чем они говорят. Девушка тоже, на всякий случай, склонилась, ожидая. Прошло некоторое время, когда Проводник вскинул голову и отвернулся от врат, задумавшись. Канна также поднялась и с немым вопросом взглянула на парня. Тот же, поманив ее рукой, стал идти по совсем другой дороге, ведущей от Врат.

Глава V. Молчание и дождь.

В Небесных садах царило Безмолвие. Одинокое, серое, проникнувшее во все сущее, оно хотело сжаться до ничтожного и, если повезёт, перестать существовать, однако Безмолвие было и так, в некотором роде, связано с отсутствием существования. Все живое стремится к движению, а движение нарушает тишину. Долго молчание хранить не получилось, от отчаяния и печали потекли безмолвные слезы. Сначала одна покатилась по щеке, за ней вторая. Слезы оставляли влажные следы на коже, из-за чего любое дуновение ветра можно было ощутить. Понравилось ли это чувство ощущения чего-то, или процесс уже нельзя было обратить, что слезы потекли чаще, стало их настолько много, что, стекая по щекам и подбородку, они падали, ударяясь о землю. Безмолвия не стало. Наступил дождь.

Дождь стал спасением Безмолвия. Они отлично друг друга дополняли - проклятие молчания и дар жизни. Слезы безмолвия стали толчком к тому, чтобы пошли дожди, а те, в свою очередь, напитав почву, дали возможность земле пустить корни жизни. Так прекрасно было Безмолвию осознавать, что его печаль не была напрасна. Он возлюбил свой Дождь, он возлюбил свою Жизнь. И если Жизнь была необъятна и велика, то Дождь решил стать его верным и вечным спутником. Однако долго ли продлится их совместный путь, они не знали. Безмолвие, как бы он ни дорожил Дождём, все же был увлечён Жизнью, в то время как опасения Дождя все нарастали, превращаясь в тревогу и бесконечную печаль по временам, когда они было лишь вдвоём.

Дождь мог лить не переставая, хандра его не заканчивалась, и он хотел заглушить все посторонние звуки. Помимо дара земле, Дождь был способен на ещё одно созидание... Гневаясь, вызывая сильные ливни, Дождь не мог не громыхать. Однако, когда гром был сопровожден Молнией, молчание навсегда исчезло. Жизнь бурлила в котле вечности, и Безмолвие предпочло Молнии грому, а вместо тишины — Жизнь и непрестанный гул. И тогда Дождь стал казаться далеким...

***

Таверна укрыта полумраком как снаружи, так и внутри. Затхлость данного неприглядного местечка не отвратила Каса от прогулки сюда в ожидании Думы. Парень сидел за столиком, стараясь не замечать посторонние взгляды, в особенности кокетливые взгляды девушек, а также враждебные — мужчин, что парня, несомненно, в восторг не приводило, заставляя ждать друга еще более напряженно.

Кас был длинноволосым блондином с карими глазами, правильными и мягкими чертами лица, при которых скулы или мужественный подбородок особо не выделялись. Одетый в походную одежду типичного путешественника — простую рубаху, не слишком широкие штаны, кожаные сапоги с невысокой подошвой и плащ, — он не должен был, как он сам полагал, привлекать чьё-либо внимание. Однако не всегда все идёт по плану. Жесты, мимика, лёгкость в движении, стройная фигура и юное лицо, которое, казалось, никогда не касалась печаль от тяжёлого горя — все это манило к Касу, выделявшемуся на фоне брутальных и тяжёлых, грубых мужчин городка, в который они забрели с другом.

Кас и дальше бы продолжал сидеть в ожидании, однако к нему вдруг подошла официантка, красивая девушка с убранными в пучок солнечным волосами и яркими голубыми глазами.

— Мистер, чего изволите? Прошло уже около сорока минут, — девушка слегка понизила голос, в котором легко угадывались кокетливые нотки, — возможно, вы уже готовы?..

Кас поспешно отказался, на что официантка надула пухлые губки и пообещала подойти позже, что делала уже в третий раз, вынудив Каса отказаться уже дважды. Только паренёк вздохнул от облегчения, как заметил, что от барной стойки к нему направляется некто явно не в добром расположении духа.

— Слышь, ты, патлатый! — грозно пробасил мужчина, подходя к столу.

Кас вжал голову в плечи, лихорадочно размышляя, что же ему предпринять. Он мог сбежать или попробовать договориться с мужчиной, что взревновал свободную девушку к такому тихому парню, как он, однако Кас медлил с решением.

Тут дверь таверны распахнулась, в проёме показался высокий мужчина, на голову которого был натянут глубокий черный капюшон, каштановые локоны выглядывали из под плаща, мужчина твёрдой уверенной походкой зашёл в заведение. Тишина, вызванная его появлением, быстро сменилась на привычный гул, и новый посетитель, заметив Каса, направился к нему. Паренёк этому несказанно обрадовался, отсалютовав ревнивцу и подходя к другу.

— Долго же я тебя ждал! Как тебе окрестности? — утвердительный кивок и удовлетворенно прикрытые глаза. — Может, увидел что интересное?

Задумавшись, друг едва кивнул, будто в сомнении. Не зная, как это интерпретировать, Кас решил напомнить, что время ночное подразумевает сон, а потому друзья решили пройти в комнату, арендованную этим утром. Девушки, очевидно разочаровавшись, проводили друзей печальными взглядами. Мужчины же наконец смогли перевести дух от напряжения, все же мышцы лица устали держать грозный вид в попытке припугнуть смазливого юнца.

Друзья поднялись на второй этаж, деревянное половицы явно старого здания после каждого шага протяжно и раздражающе поскрипывали. Завернув в свою комнату, гости прошли каждый в свою комнату, номер это позволял. Под уютным светом настольной лампы начались подготовки к завтрашнему дню.

Кас быстро разобрался с вещами, умывшись, он отлучился за парочкой дополнительных подушек для себя любимого, а когда вернулся, то увидел, как его друг рисует что-то в своём маленьком альбоме, лежа на кровати. На прикроватной тумбочке были размещены карандаши и старые, уже выпадавшие из альбома листы бумаги. Кас, заинтересовавшись, подошёл ближе.

Друг его в целом часто изображал что-то в своем альбоме, так как искусство речи давалось ему явно нелегко. Зато рисовал он просто восхитительно. Альбом был заполнен изображениями деревьев, птиц, мелких животных, но в особенности часто можно было увидеть рисунки неба и облаков, они были явными фаворитами.

В этот раз на рисунке Кас увидел прекрасную белокурую девушку с большими добрыми глазами, в руках у неё были две корзинки. Девушка сидела на траве и улыбалась.

Глава VI. Под красным покровом.

Огненная геенна с воодушевлением и адским голодом ждала новых грешников в своих владениях. Кровавое небо нависло над черной, безжизненной землёй, а в воздухе между повисли хрипы, стоны, возгласы и смех, смешивающихся в такую какофонию, что поначалу хотелось потерять возможность слышать. Каждое дуновение ветра приносило волны жара, накрывающих удушьем и будто покрывающим путников пеплом. Перед готическим замком, что, на самом деле, занимал дальнюю линию горизонта, находился городок бесов. Именно оттуда и доносились все страшные звуки и запахи, источники которых разглядеть пока не удавалось.

Голова шла кругом, дыхание сбилось, конечности подрагивали... Привычное спокойствие было нарушено, и казалось, будто тело, даже будучи лишь внешней оболочкой, забьется в конвульсиях и к чертям вытрясет душу.

Их второй спутник уже вовсю держался за голову, покачиваясь в полусознании и роняя слезы. Слабым шёпотом он просил Корвуса поскорее вместе развернуться и уйти отсюда настолько далеко, насколько это возможно. Корвуса это не удивило. Эвдаймоны в целом плохо переносили пребывание во владениях даймонов и их Резиденции, однако его самого это почти не коснулось. Тут, конечно же, все было вполне объяснимо — как и все прочие Темные, он нес в себе часть греха — смерть. Если другие эвдаймоны сопровождали сияющие благом и святостью души, то Корвус имел дело со всеми прочими случаями, если в них не замешаны бесы, а именно — сопровождал души в Араф, если бесы упустили какую-то душу, то и до Резиденции мог проводить грешника, частенько бывало и так, что какой-то смертный долго не расстаётся с жизнью, и тогда на помощь снова отправляли Корвуса. То есть, для Тёмного все Небеса доступны одинаково, хотя принадлежал он Небесной Канцелярии.

Вот и сейчас, в последний раз взглягув на удаляющуюся спину девушки, Корвус, положив ладонь на лоб собрата с целью умерить его боль, все же развернулся и, проговаривая себе молитвы под нос, поплелся в обратный путь по единственной тропе, пролегающей через земли Арафа.

***

Канна вздохнула. Ей было очень тяжело на душе, но иного выбора не было — стоит вытерпеть все муки, и тогда её душа обретет право на перерождение, а затем и, возможно, долгожданный покой и счастье. Большего ей и не надо, Ранки просто боится рассчитывать на что-то большее.

Оглядев меланхоличный алый пейзаж, девушка решается пройти за ворота, которые никем не охранялись, будучи широко распахнуты. "Здесь явно всем рады" — пронеслось в мыслях у девушки.

За воротами оказалась выложенная серым грубым камнем дорога, а по бокам от неё — маленькие домики, скорее даже хижины. Сделаны они были будто из глины и опилок, а может, и всякого, что попалось под руку, так нелепо они выглядели.

Во все стороны, будто тараканчики, бегали чертята — маленькие, с красной кожей и большими жёлтыми глазами, рожками и хвостами. Любое свое действие они сопровождали противными звуками — кряканьем, хлюпаньем, визгом, шмыганьем и прочим.

Канна, оглядываясь, решила идти прямо по дороге в направлении замка, надеясь, что кто-нибудь да поможет ей сориентироваться в незнакомом и опасном месте. Возможно, это было наивно — надеяться в обители Мрака на помощь, но и прятаться девушка не могла, ведь потеря времени грозила ей потерей души.

Хижины были расположены хаотично, в них велись всевозможные работы — ковка оружия, изготовление материалов, видимо, для создания новых орудий пыток — плети, ошейники, лопаты и молоты, сабли и прочее добро ковалось в небольших мастерских, где трудились бесы покрупнее снующих везде чертят. Работы было предостаточно.

— Смотри куда прешь, безмозглая! — взвизгнул чертенок с грудой металлических пластин в руках, которого Канна имела неосторожность задеть.

Стараясь не мешать работягам, Канна поспешила дальше по дороге, что постепенно уходила вверх. Девушка решила не беспокоить своей просьбой чертят, думая, что может встретить кого-то более подходящего. Кого именно, она пока не знала, но надеялась на удачу. И продуманность системы доставки грешников в котлы.

За хижинами, а также часто между ними находились скалы и громадные камни, что делало пейзаж грубым и резким. Скалы были не сильно высокие, однако в отдельных местах они образовывали такие гряды, что выглядели весьма внушительно и опасно. Хижины стали сменять домики, где-то даже послышалось музыка и смех, однако, некоторое время спустя, мерный гул стали разрывать стоны и кряхтенье. Канна не желала знать, почему и откуда они доносятся, однако с дальнейшим продвижением этих самых звуков становилось все больше, воздух будто потяжелел, запах изменился. Скорее рефлекторно обернувшись на особенно громкий и близкий звук, девушка увидела двух существ с козьими головами. Картина предстала жуткая: один пожирал другого, настолько увлечённо, что ничего вокруг не замечал — от уголка рта по белой шерстке стекали капли чужой крови, руки, массивные и грубые, тоже были в крови, на кончиках пальцев виделись длинные острые когти. И такой образ дополняла вполне человеческое одеяние — серый, похожий на офисный костюм. Девушку затошнило, она быстро отвернулась, зажав рот, и прошла по дороге дальше, игнорируя все прочее.

Дальнейший путь проходил через руины. Посторонние звуки затихли, оставляя лишь звук назойливого жужжания, однако на много метров вокруг разносился смрад. Девушка оглянулась — по краям развалин лежали кости, а вдоль дороги, по которой она продолжала идти, расположились виселицы с гнилыми телами, окруженными тучами мух. Тела едва покачивались — они были покрыты гнилью, под конечностями засыхали лужи крови. Трупы были слегка раздутые, кожа стала бурого цвета с сеточкой, подразумевающей гниль внутренних органов. Канна была в немом ужасе, но не могла отвести взгляда — ей чудилось, что тела ещё живы. И точно, когда девушка прошагала мимо, головы трех подвешенных медленно обернулись к ней.

—Ты!.. По-мо-ги!.. Н-нам...