Неделимая

Глава 1.

Красное платье, удар каблука,

Биение сердца, развязка уж скоро!

Обида и гнев в глазах у быка,

А я лишь мулета в руках матадора!

Он мною играет красиво, умело,

Готовясь к убийству привычно жестоко,

Он взял под контроль мои разум и тело,

Скрывая за мной наконечник эстока.

А бык-то не знает, он видит лишь тряпку,

Которая дразнит его всё сильнее,

То плещет огнём, то сливается в складки

В болезненном танце, куда уж больнее!

Мулете известно, какая развязка

В кровавом спектакле всё ближе и ближе.

Танцует она то ритмично, то вязко,

У бычьего носа подолом колышет!

Бык дышит устало, в хребте бандерильи,

Кровавые ленты стекают под брюхо,

Во влажных глазах закипает бессилье,

Но сердце мулеты не слепо, не глухо!

Я вырвусь из рук матадора когда-то,

Станцую свой танец, не тот, что навязан,

Испорчу корриду! Да! Виновата!

Но бык умирать в ней совсем не обязан!

Пусть будет по чести, на что, кто способен,

А я из мулеты вдруг стану клинком.

Вперёд матадор, ведь ты бесподобен!

Попробуй открыто сразиться с быком.

И пусть всё по правде, открыто и честно,

И публика тихо в трибунах замрёт…

Развязка теперь никому не известна,

Ну что, мой рогатый, давай-ка вперёд!

Что-то коснулось спины, от неожиданности обнажённая кожа пошла мурашками, я попробовала отстраниться. Но ладонь, а это была именно горячая мужская ладонь, успокаивая, плотно прижалась между лопаток и замерла. Привыкнув к контакту, я расслабилась и успокоилась – это всего лишь сон, о чём волноваться.

Освоившись, немного подождав, ладонь поползла вдоль позвоночника вниз и двигалась до самого выреза ночной сорочки, а заканчивался он сзади примерно в районе талии. Натолкнувшись на преграду, ладонь отправилась снова вверх и, добравшись до шеи, коснулась затылка, подняла волосы. Открывшуюся кожу обдало тёплым дыханием, мелкий пух подволосков, шевельнувшись, встал дыбом, а потом было лёгкое касание губ. Они отправились в сторону плеча, уделяя внимание каждому сантиметру на пути к тонкой бретели, а наткнувшись на неё, ухватили зубами и потянули вниз. Тесьма легко поддалась, оттягивая уголок лифа сорочки и открывая грудь. Сосок, почувствовав прохладу, тут же затвердел…

Просыпаюсь! Я уже научилась просыпаться, когда приходит демон, не позволяя ему разгуляться так, как он хочет. Но он терпелив и настойчив, приходит снова. Демон из моего сна. Демон, явившийся в мою жизнь.

***

Я чувствовала, что придёт! У нас всего пять выступлений, а в Лондоне единственное. Он на первом!

Ещё, когда собиралась в турне, Анхель забеспокоился,

- Дем, не пропустит! – а сам смотрит так, будто бы это зависит от меня, и в глазах обида.

- С чего бы ему прийти, мало ли в Лондоне гастролирует артистов? – делаю равнодушное лицо и старательно удерживаю эту маску, пакуя чемодан.

- Как он может пропустить гастроли «Dioses de la danza?»* - тут же оппонирую,

- Да сколько таких «богов» приезжает в главную столицу Европы? И потом… - теперь перебивает Анхель,

- Богов может и полно, но богиня-то ты одна! – ревнует.

Вот болван! Мне уже хватило его самого выше крыши,

- Не собираюсь снова спотыкаться о тот же камень! – отшучиваюсь, как могу.

- Это я - камень?! – сколько экспрессии! В зеленовато-карих глазах море обиды. До чего ж горячие парни эти испанцы.

- За Демиана точно не запнусь, - утешаю темпераментного муженька.

Не верит, конечно. И что бы сейчас не наговорила, переубедить не смогу.

А я-то себе верю? Или уповаю только на то, что демон пропустит концерт. Просто не увидит афиш, не заметит рекламу, что какой-то там иностранный коллективчик, громко именующий себя «Богами танца», прикатил с гастролями, и его руководитель и спонсоры, применив все связи и хитрости, добились целого тура из пяти концертов по Великобритании, и один из них пройдёт аж в самом «Риволи!..»

- Он не придёт! – повторяю, потому что сказать больше нечего.

- Спасибо! Очень обнадёживающий ответ! – из-под длинной чёлки взгляд брошенной собаки, а в голосе обречённость…

Почему я тогда не нашла других слов? Почему не ответила, например,

- Придёт и придёт! Встретимся по-родственному, поболтаем о том, о сём и разойдёмся, как в море корабли ещё на пять лет, а может и на дольше.

Глава 2.

Глава 2.

Когда свадебный банкет набирал обороты, и народ порядком раздухарился, как и опасалась, попросили станцевать. Не хотелось, но новоиспечённый супруг настоял,

- Дай налюбоваться тобой, Габо! Когда ты танцуешь, становишься богиней!

- Может, составишь компанию?

- Я хочу смотреть!

- А я составлю! – прозвучало рядом, - ты же не против, братишка? – от этого самоуверенного предложения недобро ёкнуло сердце.

Зазвучала музыка. Похоже, пасодобль. Ну ещё бы! Надо уважить дорогих испанских гостей.

- Она не сможет, - ответил за меня супруг. То ли взревновал, то ли реально обеспокоился.

- Почему? – голос Демиана насмешлив, - Габриэла же богиня танца!

По всему надо было отказываться. Я хоть и помнила основные движения, госпожа Жозефина отлично учила популярным танцам в своей студии, но в теперешнем положении могла исполнять только соло, с партнёром ничего не получится.

Да ещё и партнёр непростой. Стало тревожно, сердце явно зачастило, затылок вспотел разом. Испугалась! Или это что-то иное, но очень похоже на страх! Будоражащее волнение холодило откуда-то изнутри, покалывая до кончиков пальцев. Надо отказываться.

- Смогу! – восстало уязвлённое самолюбие в ответ на его насмешку.

- Отлично! – сильная мужская рука потянула на себя и вывела в центр зала. А потом обманчиво-ласковый голос тихо добавил рядом с моим ухом, - доверься, поведу я! – мурашки от случайно коснувшихся губ и дыхания, побежали к шее, скатились кубарем по позвоночнику, перебрали позвонок за позвонком, а следом всю меня целиком так, что подогнулись колени, - Просто побудь мулетой в руках матадора, тебе понравится, расслабься.

Какое там, расслабься! Я чуть не упала! Не знаю, как удалось сосредоточиться. Этот танец один из самых трудных, и самых страстных, наподобие танго.

Пасодобль – имитация корриды: партнёр главный, он – матадор, партнёрша изображает ту самую красную тряпку, которой дразнят быка. Именно тряпкой я и оказалась!

Демон играл со мной в странную игру.

Мы всё делали в такт, ритмичная музыка точно совпадала с ударами несчастного обезумевшего сердца. Сильные уверенные руки вовремя подхватывали моё послушное тело, рывком приближали к своему, так что мы почти соударялись грудью, прижимали настолько, что не разобрать, стук чьего сердца слышу, обжигали разгорячённой кожей, опаляли, опьяняли дыханием, и я уже не понимала, что мы такое исполняем.

Эмоции, собравшись в безумный клубок, рвали грудь, я пыталась не потерять рисунок танца, но ничего не контролировала, задыхалась, наверное, пылала лицом, как та самая мулета, хотя подозреваю, что платье на мне всё же было белое…

Потом я ещё раз оказалась в руках Демиана…

***

Сон был странным… Сначала рыкнул Буби, но я сказала,

- Тшшш, - и он умолк, мой пёсик со мной везде, даже во сне. Что-то коснулось спины, от неожиданности обнажённая кожа пошла мурашками, я попробовала отстраниться. Но ладонь, а это была именно горячая мужская ладонь, успокаивая, плотно прижалась между лопаток и замерла. Привыкнув к контакту, я расслабилась и успокоилась – это всего лишь сон, о чём волноваться.

Освоившись, немного подождав, ладонь поползла вдоль позвоночника вниз и двигалась до самого выреза ночной сорочки. Натолкнувшись на преграду, ладонь отправилась снова вверх и, добравшись до шеи, коснулась затылка, подняла волосы. Открывшуюся кожу обдало тёплым дыханием, мелкий пух подволосков, шевельнувшись, встал дыбом, а потом было лёгкое касание губ.

Я невольно сделала встречное движение, желая ощутить контакт в полной мере, но вместо нежного поцелуя, почувствовала довольно болезненный укус! И проснувшись, вышла из оцепенения, но видение, а точнее, чувствование не исчезло! С трудом подавив желание завизжать, заставила себя сделать вид, что всё ещё сплю, только попыталась немного отстраниться. Но укус тут же был заботливо зализан и обдут, вызывая мурашки на коже.

Потом мягкие губы отправились в сторону плеча, уделяя внимание каждому сантиметру на пути к тонкой бретели, а наткнувшись на неё, ухватили зубами и потянули вниз. Тесьма легко поддалась, оттягивая уголок лифа сорочки и открывая грудь. Сосок, почувствовав прохладу, тут же затвердел…

Окончательно пробудившись, я уже поняла, что это явился муж, исполнить право первой брачной ночи.

Но почему передумал? Мы пожелали друг другу добрых снов, и Анхель оставил меня в своей каюте, заверив, что до конца плавания – это мои личные апартаменты, а он будет делить вторую с братом, куда перенёс свои вещи.

- Я всё понимаю, Габо, - заявил он, исковеркав моё имя, потому что Габриэла – это Габри, как зовут все вокруг, или Элла, как звали в прошлом, о котором нельзя вспоминать, - мы слишком мало знакомы, чтобы я смел требовать большего, чем ты способна подарить мне на сегодняшнюю ночь.

Я оценила деликатность Анхеля, на третий день знакомства это действительно казалось неприемлемо. Вообще не могла представить, что придётся делить с ним постель.

И тем страннее, что сейчас, когда его голодная рука всё ближе и ближе к моей груди, это всё меньше и меньше кажется неприемлемым. Его губы плотно почти по-вампирски присосались к тому самому месту, что образует угол между шеей и плечом. Горячее дыхание, смешанное с нетерпеливым стоном, обжигает тонкую кожу, а ладонь, поймав грудь в свою чашу, сжимает её всё сильнее, не забывая двумя пальцами играться с соском, что просто выбивает дух из лёгких, а я всё чего-то жду, не спеша вырваться. Наконец, когда понимаю, что изображать спящую красавицу больше невмоготу, оттого, что странное, неизведанное твориться с телом, изгибая его назад, в потребности коснуться спиной мужниной груди, шепчу его имя,

Глава 3.

Он лишь мычит нечленораздельно, не желая отдавать добычу. Вторая рука, протолкнувшись между матрасом и талией, подхватывает меня словно пушинку, и переворачивает лицом вниз. Жду. Дышать становится всё труднее и не только потому, что нос тонет в подушке, я вообще, затаила дыхание, не представляя, как далеко зайдёт мой Ангел.

А он, столкнув в ноги покрывало, которое укутывало по пояс, нависает надо мной сверху. Не ложится и не придавливает собой, а именно нависает, держась на руке, упёршейся в подушку недалеко от моей головы, но так близко, что чувствую жар мощного тела.

Надо как-то перевернуться, потому что шёлк ночной сорочки уже ползёт вверх, щекоча икры, бедра, поднимаясь к трусикам. Подол всё выше, а муж свободной рукой прижимает к кровати, так что вырваться очень трудно.

Но он не ожидает, я же послушна. Благодаря этому удаётся ускользнуть, столкнув со спины его ладонь. Переворачиваюсь,

- Ангел? – не дожидаясь ответа, протягиваю руки и кладу ладони на его лицо. Как плохо быть слепой, даже нет уверенности, кто со мной в постели, потому что ещё сегодня днём я чувствовала мужа совсем по-другому.

Мужчина замирает, давая ощупать, и я, научившаяся видеть пальцами за пять лет слепоты, безошибочно узнаю лицо Анхеля. Это его жёсткие волосы прямой линией надо лбом, едва наметившаяся косая морщинка на переносице слева, которую я не заметила в прошлый раз, длинные дуги густых бровей, прямой без горбинки нос. Довольно большой рот с чётко очерченными губами, верхняя посередине с глубокой ямкой, о таких говорят: бантом, жаль, не вижу, наверное, красиво. Квадратный подбородок порос щетиной, хотя последнее ничего не значит.

Как бы там ни было, со мной супруг, не спутаешь, и даже констатирую факт, что пахнет тем же одеколоном, к которому ещё не особо привыкла за три дня. Но, как изменился! Ничего не понимаю! Раздвоение! Не лицом и не голосом, но его аура! Она то холодна, то искрит такой магнетической силой, что бросает в жар.

Муж отлепляет мою ладонь от лица и, отделив от неё указательный палец, очень медленно втягивает в рот. Замираю, странное чувство, мой палец в его горячем мягком рту. Если бы видеть! А так остаётся слух, ловящий шумное дыхание и осязание, обострённое близостью, заставляющее трепетать и задыхаться, будто это не палец, а я втягиваюсь в его горячий, пожирающий меня рот.

Поиграв, отпускает, мокрому пальцу становится неуютно на воле, но я тут же забываю об этом, потому что язык творит чудеса, теперь выписывая узоры на моей ладони, отчего внутри включаются какие-то скрытые до сего момента трепещущие струны. Они натягиваются и натягиваются с каждым касанием всё сильней, а ловкий язык медленно щекоча, сползает к запястью.

- Ангел, что ты… делаешь? – шепчу, сбиваясь от волнения. А он, пробравшись до локтевой ямки, целует её напоследок и перескакивает на грудь, оставляя вопрос без ответа.

Я ощущаю тяжесть его тела внизу живота и каменную твёрдость, настойчиво тычущуюся между моих бёдер.

Хочу остановить и не хочу одновременно. Тело и разум в ссоре, и я не в состоянии принять ни чью сторону, хотя, когда Анхель пожелал доброй ночи пару часов назад, прежде чем удалиться, только обрадовалась и простилась в ответ.

Сорочка скомканной тряпицей болтается в районе талии, ничего не прикрывая ни сверху, ни снизу. Супруг творит немыслимое с моей грудью, так что хочется убежать и тут же остаться, осыпает горячими поцелуями живот, неожиданно прикусывая кожу, потом ласкает её языком и снова целует. От этого колени рефлекторно стремятся вверх, но он своей тяжестью не даёт им подняться и наступает с таким уверенным напором, что рассудок отступает перед натиском, тонет в потоке ощущений, невольно вырываются несдержанные стоны, а муж переключается на губы,

- Тише, тише, Габриэла! – шепчет и запирает поцелуями, шумно втягивает воздух носом, как ищейка, взявшая след, тут же издавая недвусмысленно-томительное, - м-мм, - не скрывает, что тоже возбуждён.

Так не хватает зрения! Я ничего не знаю о постельных утехах и даже не имею возможности увидеть мужчину, с которым мне так страшно и... хорошо!

Растолкав по сторонам, мои не сильно сопротивляющиеся ноги, Анхель проваливается в середину и касается тонкого кружева трусиков. Но не рукой, они обе заняты: на груди и возле лица, значит, совсем голый!

- Я могу его увидеть?.. – поправляюсь, - Коснуться? – и сама удивляюсь своей смелости. Не было в моей жизни такого, ничего подобного не было!

- Можешь! – шепчет, а в голосе напряжённая дрожь. Поднимается на локтях, давая волю моим рукам, но я медлю.

Боязно. Тогда супруг, удерживая вес на одной руке, решительно берёт мою ладонь в свою и уводит туда.

Первое знакомство,

- Я думала, он другой, - как живое существо, пойманное в ловушку. Горячий, твёрдый, и на контрасте очень нежная бархатистая кожа, весь трепещет от касания. Захватив в кольцо, провожу сверху вниз,

- Габррри-и! – красиво перекатывается «ррр» моего имени на его устах, будто музыка, до мурашек. Удивительно, не назвал этой придурковатой кличкой Габо.

Может, так нельзя касаться его?

- Больно? – чуть сжимаю пальцы, но не сильно, а он подаётся навстречу, будто хочет протиснуться сквозь мою руку целиком,

- Не-ет! – стонет возле уха. И я смелею,

- Дай узнать тебя всего… пожалуйста! – ой, как страшно! И чувства нахлынули как в пасодобле! Сердце стучит в ритме танца, тело подобралось и жаждет, готово на любые смелые па с опытным соблазнительным партнёром.

Видно во мне проснулась женщина, раз так безумно реагирую теперь на мужчин, хорошо, что это всё-таки муж. Страшно и притягательно, и любопытно, а спешить некуда, тем более, хочется оттянуть неизвестность. Ох, что же я творю!

Глава 4.

Глава 4.

Магда просветить не успела по части первой ночи. Так быстро всё закрутилось, завертелось, что самое важное осталось на потом, а этого потом не наступило.

- Справедливо, - хмыкнул, вроде бы сожалея, и я почувствовала, как могучая глыба, нависающая надо мной, откинулась рядом на постель.

- Свет горит? – сразу хотела спросить, но позабыла.

- Зачем? – удивляется, - я видел тебя, теперь достаточно чувствовать.

- Это хорошо! – хотя бы сейчас мы равны.

Начинаю с головы, волосы очень густые, жёсткие, почти, как проволока. То-то парикмахеру работы! Но плутать в них приятно, да и Анхелю явно нравится, только и слышно, как довольно мычит.

Потом сдвигаюсь к шее. Она мощная мужская, под кожей выделяются боковые мышцы, а посередине крупный кадык. Когда касаюсь его, тяжело сглатывает.

- Хочешь пить?

- Я хочу есть… тебя съесть, - смеётся нервно.

- Не надо пугать! – мне и так страшно!

- Прости, не хотел, просто, твои пальчики такие любопытные и нежные, что трудно удержаться.

- Я ещё только начала, - а у самой уже дыхание спёрло, что же будет после экскурсии?! Но не спешу…

Путешествие по груди удивляет, ожидала почувствовать курчавые волоски под пальцами, но она оказалась гладкой, и это на какой-то момент отвлекло,

- Бреешь? – не понимаю, зачем некоторые парни это делают.

- Эпиляция лазером. Долго не растёт потом.

- Фу-у! Не по-мужски! – реально это кажется чем-то женоподобным, до нашей провинции такая мода пока не добралась, но говорят, в столице гладкие, как пупсы, мужики уже в порядке вещей.

- Сам не хотел, но пришлось для фотосессии, - оправдывается, поймал мою ладонь и принялся целовать пальцы.

- Не мешай! – мне приятно, но касаться его тела, мышечного и сильного даже в расслабленном состоянии, тоже очень увлекательно.

Пожалуй, это не так и страшно: ночь с мужчиной. Особенно, если он нравится, да ещё и собственный муж! Может, Магдалена права: после бесконечной охапки невзгод я, всё-таки, вытянула у фортуны счастливый билетик?

- Пардон, - опускает, причём так, что под пальцами оказывается сосок. Но что-то с ним не то,

- Прокол? У тебя что-то там есть?

- Штанга, - поясняет, - иногда вдеваю серьгу в форме подковки.

- На счастье? – наличие этой штуки в таком интимном месте удивляет, тревожит и, в тоже время влечёт, - невольно кручу эту самую штангу, пытаясь понять, как она выглядит.

- На секс, - откровенно, - можешь поиграться, мне приятно, только не дёргай.

И мне приятно. Вернее, очень небезразлично слышать, как сбивается, учащаясь его дыхание, когда осторожно прокручиваю пальчиками диковинную штучку, которую он пропустил сквозь сосок, представляю, как это,

- Было больно, когда прокалывали?

- Наверное, уже забылось, - припоминает, - скорее, больно и возбуждающе одновременно. Ты в курсе, что мужские соски не менее чувствительны, чем женские?

- Никогда не задумывалась… Но тогда, зачем?

- А вот затем, что ты сейчас просто любопытствуешь, а я уже на таком взводе! Это – моя кнопка, ключ. Коснись в любой момент и включишь страсть, - он открывает свои секреты, а я внимаю. Хочу знать секреты мужа и должна научиться ими пользоваться, ведь это залог того, что он будет только моим! Он вдруг становится небезразличен, не пойму, в чём секрет, и где моя кнопка?

- У тебя много женщин? – слишком искушён, - Ты будешь изменять мне, Ангел?

- Посмотрим… - обидный ответ. Но честный! А что если я постараюсь и завладею им так, что окажусь не только единственной натурщицей, вызывающей у него желание творить, но и единственно желанной женщиной в его постели?

Эта мысль настолько занимает меня в данную минуту, что я, позабыв все каноны, отправляю молчаливую мольбу Богу, Вселенной, не ведаю кому,

- Сделай так, чтобы этот человек был только для меня! Чтоб не смог больше растрачивать себя по чужим постелям, не увлекался иными телами, лицами и голосами, сделай меня его единственной женой во всех смыслах! Я буду благодарна!

Нетерпеливое сопение возвращает в реальность, и я пробираюсь от груди вниз, пересчитав все кубики пресса, которые он с готовностью демонстрирует,

- Ты, наверное, красив, если в фотосессиях участвуешь? – ещё бы не изменять, похоже, парень нарасхват. Но Бог должен меня услышать, хочу, чтобы стал только моим!

- Ты тоже красива. Знаешь об этом? – кладёт руку на мою грудь. А я в это время, ощупав живот вокруг пупка, спускаюсь ниже и ниже,

- Слышала, но пока сама не увижу, это лишь слова… - да я помню, что была милашкой-подростком, тонкими чертами в мать, а яркостью в отца.

- Золотое сочетание! – говорила бабуля.

Но когда это было! Я выросла, и теперь только комплименты окружающих напоминают, что я норм, но они могут из жалости и солгать…

Ангел, не теряя времени даром, увлечённо занимается моей грудью, взамен позволив, предметно изучить ЕГО! Хоть разорвись: то ли брать, то ли отдаться? Да, оказывается, женская грудь не менее чувствительна, чем мужская! Особенно соски! Что он такое вытворяет, что от его настойчивых поглаживаний и лёгких пощипываний меня пробивает сверху-донизу, и каждая молния ударяет в одно конкретное место внизу живота?

- Пусти, я так больше не могу!

- Не нравится? – спрашивает голосом искусителя.

- Не знаю! – правда, не знаю, и потом, - ты обещал показать себя, а то и другое не совместить…

- Ох, ты какая, Габррри! – смеётся, отпускает, напоследок огладив полушарие груди, - изучай, - но голос выдаёт нетерпение.

Глава 5.

Когда Анхель сделал мне спонтанное предложение, мы были знакомы пару дней, а если выделить в этих днях время, то всего несколько часов.

Сначала это вообще ничего не значило, он всего лишь оказался одним из зрителей в толпе на базарной площади, где я давала свои нехитрые представления каждый вечер. Мы только соприкоснулись руками, но я его запомнила. Вот такое знакомство.

Той же ночью, я по обыкновению спустилась своим садиком к морю, чтобы поплавать перед сном. Привычный ритуал. Для слепого человека, что день, что ночь – всё едино, зато море в ночи особенно спокойное, и точно нет посторонних глаз.

Единственным свидетелем ночных купаний был Буби – мой пёсик – болонка верный спутник и свидетель многих лет невзгод.

Он исправно сидел на посту, оберегая одежду, и подавал лаем сигналы, если отплывала слишком далеко, потеряв ориентир.

Когда уже выходила из воды, Буби вдруг залаял, и мне показалось, что рядом кто-то есть. То самое чувство мурашек на теле, когда тепло, а ты озябла от необъяснимой тревоги. Скорей подхватила балахон, который обычно беру на купание, и нырнула в него, пряча наготу.

- Кто здесь? – спросила на всякий случай.

- Я – Анхель, - представился мужской голос, сразу стало понятно, что человек – чужестранец.

- За деньгами? – так и знала, что ошибся зритель, положивший в мою котомку с заработком крупную купюру. Только думала, что придёт за ней завтра на очередное представление, да видно невтерпёж.

- Деньгами? – переспросил удивлённо, потом ответил, - я заблудился. Шёл, шёл по берегу, думал, приду к яхте, да видно, не в ту сторону отправился.

- Точно, не в ту! Причалы с другой стороны бухты, - уже собралась домой, но незнакомец спросил,

- Вы - та красавица, что танцевала сегодня на площади? Как Ваше имя?

- Габриэла. Да, я танцую на рыночной площади по вечерам.

- Я узнал Вашу собаку! – сообщил радостно, - это так забавно, когда она подаёт лапу каждому положившему деньги в сумку.

- Он, - поправляю, - Буби – это он, а не она.

- Пардон, Буби! – смеётся, и переключается на меня, - здорово танцуете! – сделал комплимент, но денег так и не спросил.

- Всё-таки это были Вы? – кому же ещё, когда у нас в городишке чужаков не бывает. Сатуль Мэри* не курорт и не историческое место, обычное захолустье на побережье.

- Наверное, - ответил так, что я не поняла, но откуда взяться иному?

- Так деньги вернуть?! Сотню?

- Сотню?

- Она не здесь, дома.

- Я сам заплачу! Хорошо заплачу, Вы нужны мне! – наверное, псих или маньяк – первое, что пришло в голову.

- Зачем? – хотела сохранить уверенность, но пискнулось подозрительно. Почуяв моё волнение, Буби поддержал насколько возможно сурово при его габаритах.

- Вы нужны мне в качестве модели! – принялся торопливо рассказывать, путая румынские слова с испанскими, но мне он немного знаком, так что разобралась, - я скульптор, леплю, вернее, ваяю человеческие фигуры! Хочется создать скульптуру танцовщицы. Давно искал, но всё не находил, - голос парня задрожал от волнения, - а когда увидел Вас, выходящую из моря, понял, что хочу изваять в образе Афродиты! А вот сейчас, - подошёл поближе, так что ощутила дыхание, - когда хмуритесь и растерянны, а волосы влажной волной лежат на плечах, то похожи на Русалочку из сказки Андерсена! Знаете эту сказку?

- Н-нет! – хотя знаю, конечно, ещё бабуля Зинуля читала, просто желание отрицать возобладало, да и не вспомнила в тот момент ни про какую русалочку, - не знаю!

- Можно я расскажу? – ищет повод, чтобы удержать.

- Потом, - постаралась собраться и вычленить из всего этого фьюжена суть, - Вы хотите, чтобы я позировала для Вас?

- Да! – выдохнул решительно, но потом судя по тембру, снова испугался, что неправильно пойму, и быстро добавил, - я буду платить! Вы же танцуете за деньги? Так почему бы не позировать за них?

- Голышом – нет! – я ещё не так низко пала, потом подумав, смягчилась, - хотя бы в трусах. Без лифа могу, всё равно не ношу, но трусы обязательно!

- Идёт! – ему и этой жертвы оказалось не нужно, - для танцовщицы, вообще обнажаться не обязательно, наоборот тонкое платье подойдёт, у Русалочки ниже талии чешуя, а Афродите… я сам всё додумаю! – тоже мне выдумщик. Стало смешно, и я решила пойти ва-банк,

- По сотне за каждую! – не веря в то, что этот псих согласится за какие-то три скульптурки, вернее, за сидение или стояние для них, заплатить триста евро.

Но он пошёл дальше, видно мои запросы понял по-своему,

- Окей! Сотка за каждую смену. Круто, конечно, столько профессионалам-то не платят, но я согласен! – я офигела, не веря своим ушам, а он подхватил мою ладошку и пожал, будто заключил серьёзную сделку, и мы ударили по рукам.

- Когда начнём? – мне, чем быстрей, тем лучше. Кто же откажется от лёгких денег? Если парень свихнулся, его проблема. Но в этом-то и заключалась главная загвоздка.

- Моя мастерская в пригороде Лондона, в Англии. Я там живу и работаю, а сюда приехал, как турист. Вы поедете со мной? – странно, показалось, он испанец. Но тут без разницы,

- Нет! – а жаль, такой заработок сорвался, мне сроду таких денег никто не заплатит, но поехать не пойми куда с незнакомцем – верх сумасшествия, а когда ещё и не видишь ни зги – полный идиотизм, - или здесь, в нашем городке, или никак.

- Почему? Боитесь перелётов? – сразу понятно, товарищ сосредоточен только на себе любимом: вижу цель, не вижу препятствий…

___________________________

*Морской посёлок (авт.)

Глава 6.

Глава 6. 9.07

- Вы слепой? – потом поправилась, но не лучше - да нет, Вы тупой! Слепой бы понял без объяснений! Я дальше нашего городка никуда не поеду! Здесь всё знакомо давно, не заблужусь и не потеряюсь, и люди все свои, могу доверять! Закройте глаза и пройдите хотя бы двадцать шагов, не открывая, тогда поймёте!

- Вы – незрячая?! – изумился внезапно севшим голосом.

- А разве не видно! – точно, странненький.

- Так уверенно держитесь, танцевали безупречно и потом самостоятельно ушли. Может быть только то, что в глаза не смотрите… - осенило, - но я даже не подумал!

- А вот теперь подумайте! Это здесь я такая уверенная, а в чужом месте, да ещё и с чужим человеком. Нет!

- Вы можете мне доверять! – тоже мне поручился, - я не убийца и не маньяк… - хотел ещё что-то сказать, не дослушала,

- С чего мне доверять человеку, которого я никогда не видела? – он замолк, потом начал ходить туда-сюда, потому что голос раздавался то справа, то слева, и явно нервничал,

- Безвыходное положение: Вы не можете со мной поехать, потому что не доверяете, не доверяете, потому что никогда не видели, а не увидите, потому что… - и остановился, осёкся, наверное, боясь обидеть, но я не обиделась. Просто со спокойной обречённостью поняла, что мне ничего не светит ни в прямом, ни в переносном смысле,

- Слепа, как крот! – и через мгновение ощутила его горячие руки на вмиг озябших плечах. Собралась вырваться и уйти, но почему-то медлила, так давно никто не обнимал.

Оба молчали какое-то время. Но смысл: вот так стоять? Ещё слезу давай пусти! Нашла в себе силы и выпуталась из его рук, попыталась сообразить, где дорожка в сад. Кликнула,

- Буби, домой! – пёсик привычно подал голос.

- А, если мне удастся помочь Вам? – похоже, скульптор настроен решительно. Точно, не понимает, во что ввязывается! Или просто болтун? Ох уж эти горячие испанские парни! Остынет и сам ужаснётся тому, что наболтал. Или не вспомнит.

- О чём Вы, синьор?

- Что, если не всё потеряно, и зрение можно вернуть? Упустите шанс из-за сомнений?

Я остановилась,

- С чего Вы взяли, что мне можно помочь? Думаете, не пробовали?

- Медицина не стоит на месте, - нашёл аргумент, - и возможности бывают разные. Что, если мои больше?

- Это шутка? Розыгрыш? – вот тут я и пошатнулась в своей твёрдой уверенности, что чудес не бывает. Что лучше синица в руках, чем журавль в небе! Что-то останавливало от твёрдого «нет». А чужак настаивал,

- Никакая не шутка! Правда, хочу помочь! Ну и что, что пробовали! – он сбивался, волновался, оправдывался, - попробуем ещё! Расскажите свою историю! – просил, - что Вам стоит согласиться? А, вдруг это единственный шанс вернуть зрение? – искушал. Но я никак не могла понять мотивов,

- Зачем? Вам это зачем? – мне уже достаточно лет, чтобы догадываться: у каждого подарка есть цена. И порой она так высока, что и подарок не в радость. Безусловно, что у того, что сулил этот человек, она должна быть безумной!

Анхель замолчал. Наверное, сам не понял порыва. Поэтому сказал, что смог,

- Вы нужны мне! Я долго искал образ и нашёл Вас! Это много значит! Я - скульптор, мне необходима муза, ею оказались Вы!

Не сильно понимала, почему именно я, но слово «нужна» и то, как оно было произнесено, возымело некоторый эффект, и сделала шаг: попросила,

- Дайте коснуться лица! – промахнулась, немного не угадав направление, потому что, нервничая и путаясь в объяснениях, парень топтался туда-сюда. Анхель поймал мои руки в свои и прижал к щекам,

- Вот я!

Соприкоснулись.

Его кожа теплее моих ладоней, да и немудрено, я же только что выкупалась и, не дав себе обсохнуть, нацепила одежду в спешке, теперь лёгкий ночной ветерок с моря холодит влажное тело. А ещё некоторая нервозность, вызванная странной ситуацией, тоже добавляет мурашек.

Но он спокойно терпит мои исследования вслепую, и по расслабленным мышцам лица понимаю, что доверяет. Приходится привстать на мыски, чтобы коснуться лба и волос, он это замечает,

- Я нагнусь, - и вот его голова уже передо мной.

Хорошая форма с выраженным затылком, волосы густые, прямые, жёсткие и довольно отросшие, зачёсаны назад. Лоб высокий, чистый, без морщин – он молод и позитивен, это и по голосу понятно, но отсутствие горизонтальных морщин на лбу – признак очень ранней молодости или… того, что человек вообще в голову тяжёлого не берёт, а это уже наводит на сомнения.

Брови широкими крыльями распахнуты наружными концами вверх, нос почти прямой, а губы… Эти мягкие нежные губы растягиваются в широченную улыбку, стоило только их коснуться, разве что успела определить: верхняя бантиком. Тут же поцеловали прямо в центр ладони, и я даже услышала вздох восторга.

Надо закругляться, а то мы сейчас неизвестно до чего доизучаемся,

- Мне, кажется, Вы не лжёте, - выношу вердикт, но это ещё ничего не значит, а он уже обрадовался,

- Теперь Вы мне доверяете? – думает, что самое трудное преодолел, - уже не незнакомец?

- Не знаю, хочу доверять, но не могу, - а у самой волнение такое: неужели за мной принц под алыми парусами прибыл?

- Посмотрите внимательней, - потом спохватился, - потрогайте! – хватает мою ладонь и прижимает, кажется, к груди, но сквозь ткань рубашки ничего не ясно, да и о чём может сказать мужская грудь, это ж не лицо, поэтому убираю,

- Всё, что нужно, поняла.

- И что это значит? – ждёт приговора! Он сейчас так хочет, чтобы сказала «Да!» И не думает, что за этим последует куча проблем, придётся выполнять обещанное, отвечать за чужого человека, где-то брать деньги, или он вообще их не считает? Только бы согласилась?

Глава 7.

Какая уж спокойная ночь! Глаз не сомкнула, хотя, что мне глаза? Но смыкай не смыкай, сон не шёл, так забылась под утро ненадолго, а как только Буби запросился в туалет, проснулась, и первая мысль,

- Только не обмани меня, Ангел! Только не обмани!

День прошёл, словно в тумане. Заходил соцработник Никола, справиться, не надо ли чего по хозяйству. Натаскал воды, вымел полы, отвлёк немного от нервных мыслей.

Я уже пожалела, что вчера не позвала Анхеля в дом. Почему-то подумалось, что будь он вхож, то уже давно бы заявился и сообщил, что ночное свидание не пригрезилось, а так теперь вся надежда на вечер.

Еле дождалась, когда нагреются от косых солнечных лучей железные петли ворот, значит, пора собираться и идти на площадь.

Оделась по-обычному: тонкая майка и пышная юбка на резинке – всё чёрное, Магда заверила. А вот шаль с бахромой алая, и искусственный цветок розы ей в тон, тоже подруга подобрала. Воткнув его в волосы сбоку, и подпоясавшись шалью, кликнула пёсика,

- Буби, давай-ка инструмент, да кошель не забудь! – он у меня умный, всё знает. Притащил в зубах позвякивающий бубен и ткнул в ноги,

- Вот молодец! - потом тряпичную сумку, что называю кошелём, - ну, пора!

Каменная плитка под ногами отдавала накопленное за день тепло, сотня шагов, поворот, бордюр, двадцать до лестницы, восемнадцать ступеней вниз, потом ещё немного под горку, сорок направо, около сотни прямо, шум базара уже слышен, жизнь кипит.

Сдержать волнение оказалось непросто. Бубен мелким звоном выдавал дрожание руки, а что если не придёт? Что тогда? Жить, как раньше? Но ведь раньше не появлялись принцы и не дарили надежд! А теперь как?

Перед выступлением не объявился. Когда шла на площадь, то намеренно позвякивала бубном, чтобы скрыть дрожь, а главное, чтобы он услышал. Если Ангел вчера был здесь, то и сегодня явится на это же место. И подойдёт сразу, если не передумал. Долго расстилала кошель на земле, перебрасывалась незначащими фразами и приветствиями с постоянными зрителями, но того, кто был нужнее всех, не услышала.

Видно, позабыл обещания. Может быть, его яхта уже далеко отсюда? Эх, жаль не узнала названия! Могла бы послать мальчишек за пару песо в портул* поглядеть, есть ли такая у причала.

Заставила себя собраться, крикнула привычное,

- Дансам!** – и принялась танцевать.

Бубен в руках рассыпался мелкой звенящей дробью в предвкушении большего и в следующую секунду уже пел вовсю, а я разгоняла его всё сильней и сильней, чтобы толпа разогрелась, начала подпевать, заходила ходуном, толкаядруг другаплечамииз стороны в сторону, увлекая за собой каждого.

Пускай всё было сном, но надо жить дальше, надо танцевать, потому что танец поможет пережить разочарование, надо лишь зажечь этот огонь в толпе и напитаться им от неё. Так уже бывало, танец спасал всегда.

Я сегодня богиня цыганского танца! Пускай алый платок полыхает факелом на бёдрах, чёрная юбка взлетает, оголяя стройные ноги, грудь рвётся из тонкой майки на каждом вдохе, бубен сходит с ума в руках, то замирая, то стеная, то смеясь серебром. Мне надо отвлечься…

Все вокруг принялись задорно подпевать, помогая, выкрикивать что-то подбадривающее и радостно хлопать, отбивая ладони, но голоса вчерашнего гостя было не слыхать.

Выступление слилось в один сплошной вопль души, танец, о котором не думала, плыл сам по себе, наружу рвались эмоции! Буквально сдерживала слёзы и, чтобы не разрыдаться, выплёскивала свою беду в движение. Наверное, получалось что-то особенное, потому что публика буквально ревела от восторга и требовала ещё и ещё.

А мне было всё равно. Ещё хотите? Пожалуйста! Торопиться некуда. Вчерашний болтливый господинчик, поманив накануне золотыми горами, куда-то пропал. Передумал, в общем. Видимо был пьян, наболтал всякого, а проспавшись, одумался, или вообще не вспомнил. Что с таких взять? Быстро загораются, быстро прогорают, а ещё про Лондон плёл! Знаем мы таких англичан!

Исторгнув из себя в танце горе, что душило, обессилев, остановилась. Пот стекает градом со лба, майка на спине хоть выжимай, ноги подкашиваются. Народ рукоплещет,

- Габриэлита – огонь!

- Габри превзошла саму себя!

- Габриэла – прирождённая танцовщица!

Монеты сыпались в мешок, а Буби, наверное, только успевал пихать всем свою лапу. Внезапно накрыла пустота, будто большая тяжёлая перьевая подушка упала на грудь, не давая дышать.

Я ещё улыбалась, благодарила за комплименты и плату, но всего больше сейчас хотелось зайти в море и, забыв про берег, уплыть далеко-далеко и не вернуться.

Однако, дождавшись, когда все, кто собирался, бросят свои монетки в мешок, подобрала его и, кликнув Буби, пошла, как обычно в кантину. Кусок бы в горло не полез, но пёс ни в чём не виноват, и его надо накормить…

Дорога была привычной: вернуться до лестницы, восемнадцать ступеней вверх, тридцать налево, потом бордюр и по тротуару восемьдесят пять. А там «Кантина Магдей***» - закусочная подруги Магдалены.

Женщины средних лет и весомых достоинств, что привечает слепую сиротку каждый вечер и за горсть медяков, которые сама набирает из её кошёлки, кормит сытным горячим ужином и даёт с собой выпечку на завтрак, всегда радует Буби кровяными колбасками и так же подсовывает пакет с сахарной косточкой про запас.

Войдя вовнутрь, сразу прошла в свой угол с маленьким столиком и единственным стулом. Прибежал Маркош – сын хозяйки, ещё с порога крикнувший,

- Буна! – что значит, по-румынски: Привет!

- Буна, Маркош, - вяло ответила.

- Тебе, как всегда, Габри?

- Нет! Только попить, а Буби побалуй, он сегодня хорошо потрудился.

Глава 8.

Он всё-таки, не сбежал!

- Буна! – ещё ничего не сказано, ничего не подтверждено, а сердце запело, заиграло, душа зашептала,

- Всё получится! Всё исполнится! Это – судьба!

- Простите, что не подошёл на площади, Вы меня сегодня ошеломили своим танцем! Стыдно сказать, я чуть не разрыдался на ровном месте! – пробормотал хрипло, - пришлось успокаиваться, а потом догонять!

- Спасибо за комплимент! – я сама еле сдержалась, да не томи уже! Я же жду!

А он вдруг выдал,

- Планы поменялись! – только что вознёс и сразу уронил! Кажется, разочарование скрыть не удалось, да я и не пыталась,

- Так зачем тогда шли за мной?

- За тобой! Всё верно, за тобой! – он заволновался и не заметил, как перешёл на «ты», - сама сказала, что не можешь довериться чужому человеку!

- Ну, да… - хотя уже не уверена.

- А мужу доверилась бы?

- Причём тут муж? – не поняла, - я не замужем.

- И это прекрасно! Я буду мужем!

- Что?! – наверное, этот чудак, запутался в румынских словах и болтает, сам не ведая что! Но он добавляет, что не оставляет сомнений, - я делаю тебе предложение руки и сердца! Выходи за меня, Габриэла!

Видно у парня пересохло в горле, он выхватил из моей руки стакан с лимонадом и шумно проглотил остатки жидкости.

Меня, как парализовало. Потеряла дар речи! Я думала попросить господина остаться в городке и лепить здесь свои скульптуры, раз уж случилась с ним такая блажь. Уговорить, соблазнить тем, что кто угодно сдаст за сущие гроши, какой-нибудь приличный сарай с окном. Чем ни мастерская? И, что можно узнать у Николаса, где добыть нужную глину.

А потом, когда он так и не появился, совсем расстроилась. Но господин удивил, и первое, что смогла ответить, очнувшись,

- Нет… - потому что позировать в одних трусах, не видя перед кем, это одно, а стать женой человека, которого никогда не видела, совсем другое…

- Почему? – заметно приуныл.

- Я Вас не знаю и… не люблю, - просто ответила, ощущая прямо кожей, как надежда ускользает из рук, улетает, как тот самый журавль, стремящийся в небо, совсем не похожий на синицу, готовую смирно сидеть в руках.

- Погодь, Габриэлита! – похоже, Магда подслушивала и, обращаясь куда-то в пространство, зычно гаркнула,

- Маркош! – на зов раздался приближающийся конский топот, - налей-ка дорогому гостю «Фетяски»*! Да не жалей, бери из дубовой бочки, позапрошлогоднее! И закуску неси, что получше!

- Но, как же? - Анхель видимо растерялся от такого гостеприимства и внезапного вторжения. Не был готов к тому, что есть свидетели его предложения, а хозяйка шепнула гостю, причём довольно громко, так что я всё прекрасно услышала,

- Пересядьте-ка, молодой господин, за другой стол, где посветлей и посвободней, мы уж Вас уважим. А нам с Габриэлитой надо пошептаться по-женски.

Анхель послушно ушёл, куда велено.

Передав дорого гостя в надёжные руки Маркоша, Магда принялась за меня,

- Кто это, Габриэла? Что за человек?

- Ты меня спрашиваешь? Может, сама расскажешь? Я только знаю, что он вчера бросил мне сотню в мешок, ну ты в курсе, и обратно не спросил! – пробормотала вполголоса. Магду это вдохновило,

- Что я могу тебя сказать, дорогая, - резюмировала она, и стул подозрительно радостно скрипнул под её килограммами, - по-моему, ты откопала клад!

- С чего ты взяла? Я не копала!

- А с того, что этот парень с тебя глаз не сводит! Я поначалу подумала, что он пьян! Но нет, трезв, как стёклышко, у меня глаз намётан! Больше скажу: всегда могу определить, кто из гостей, сколько выпил, кто дошёл до кондиции, и кому больше наливать не стоит! Так вот, драга мея! Этому можно не наливать.

- Ох! И что делать?

- Так сказал же, что делать! – удивилась Магда, - замуж выходить! Он ведь туда тебя зовёт? – уточнила на всякий случай.

- Туда, - пришлось подтвердить, а у самой уже поджилки затряслись, неожиданно странно и как-то буднично за столом кабака решается моя судьба!

- Так я ж его не знаю совсем! Не видела никогда и… не увижу, возможно!

- Хочешь, я расскажу, какой он?! – обрадовалась хозяйка, - Такого экземпляра не то что разглядывать, описывать и то приятно… Даже очень! А уж замуж пойти… - так цокнула языком, что мне стало неловко, наверное, Анхель услышал!

- Расскажи…

И Магда залилась соловьём, расписывая его достоинства во всей красе,

- Габри, он молод!

- Я уже и так поняла, но сколько ему на твой взгляд? – мне же интересно, в конце концов!

- Не больше двадцати семи – двадцати восьми!

- Да он – старик! Мне едва исполнилось девятнадцать!

- Ты что? Какой старик! Парень в самом расцвете! А красавец какой!

- Какой?

- Высок, строен и широк в плечах. Ничего лишнего: ни тяжёлой задницы, ни пуза! Говорю же: ничего лишнего! Даже талия имеется!

- А лицо? Какое у него лицо?

- Красивое! – млела Магда, - он брюнет, но немного светлее, чем наши парни, безусловно аристократ! Голубую кровь сразу видно: нос тонок, а лоб высок, лицо худощавое, но не худое. Брови орлиные, а глаза светло-карие с зеленью. Ресницы, как крылья! - многоопытную даму так и пёрло на романтику, словно она перечитала дешёвых бульварных романов, но говоря по совести, слушать было приятно.

- Неужели он всерьёз хочет взять меня в жёны? – происходящее казалось красивым сном, и я дико боялась нарваться на реальность. Вот сейчас Буби затопает своими коготками по полу, и разочарованно проснусь. Но собакен в это время, давно покончив с колбаской, сыто почивал под столом, нещадно отдавливая мою ногу, зато подтверждая, что всё явь.

Глава 9.

Блестящая идея напоить незнакомца и вытянуть из него всю правду, пришла Магде сразу, как только она услышала его предложение. Хозяйка кантины практиковала эту шутку не впервой, и я сразу поняла её задумку,

- Лучше пускай у него голова раскалывается наутро, чем разобьёт сердце моей девочке, - зашептала горячо, - Как его зовут?

- Ангел, - пролепетала я.

- Как? – ещё раз переспросила хозяйка.

- Ну, вообще-то, он сказал: Анхель, но ведь это дела не меняет?

- Не меняет! Кажется, тебе его послал сам Господь!..

- А как же любовь? – не унималась я, - разве можно жениться без любви?

- О чём ты говоришь, дурёха, невооружённым глазом видно, что парень от тебя без ума! – увещевала Магда.

- Но ведь я-то не люблю! – похоже, добрую женщину это уже начало раздражать,

- Эта малявка ещё харчи перебирает! Да кому ты нужна со своим увечьем в нашем болоте? Прости, но ведь правду говорю!

- Хочу по любви, - упорствовала я, но уже не так уверенно.

- Полюбишь! – заявила Магдалена, - в такого не влюбиться невозможно, я уже влюбилась, - мечтательно добавила.

Оставался один вопрос,

- Мне с ним и спать придётся?

- Конечно! – радостно заверила подруга, отчего я совсем сникла.

Но деловая женщина уже всё решила, и теперь её интересовал исключительно Ангел,

- Пока твой женишок не уснул носом в тарелке, надо срочно подослать к нему Антанаша, чтобы выяснить с каких небес он свалился прямо к нам в руки…

Больше мы в тот вечер с будущим мужем едва ли перекинулись парой слов. Как я потом поняла, несколько часов спустя, Анхель под руки с новыми друзьями: Антанашем – мужем Магды и её сыном Маркошем отправился на свою яхту.

Потом Антанаш сказал своё,

- Тип грозав! – то есть, отличный парень! А я не знала, что делать!..

- Магда, это ошибка! – металась в своём домишке, сбивая всё, что попадалось на пути и, пытаясь спешно собрать вещи. Старшая подруга помогала тем, что браковала всё подряд,

- Нет, не годится! Это не пойдёт! Не надо, оставляй! Где документы, деньги? Забираем, запираем твою хибару и пошли отсюда! У нас времени в обрез, а тебя ещё надо приводить в порядок, невестушка!

- Но куда такая спешка?!

- Так он сам сказал, что завтра ночью отчалят! Думаешь, вернётся за тобой?!

- Ну, тогда это не любовь!

- Габри, если с тобой случилось чудо один раз в жизни, не рассчитывай, что теперь так будет всегда! – увещевала подруга, - Господу могут надоесть твои капризы! – тут она точно была права, но как шагнуть в неизвестность?

- Я не хочу, - бессильно опустилась прямо на пол, - боюсь!

В ноги тут же ткнулся, ничего не понимающий Буби. Уже давно пора спать, а глупая хозяйка привела с собой шумную компаньонку, уже весь дом перевернули вверх дном, а никак не угомоняться!

- Чего ты боишься, Габриэлита? Он – хороший человек! Антанаш не слепой! Ой, прости, я не нарочно! - извинилась, - он людей насквозь видит, иначе давно прогорел бы в нашей дыре! А кантина, однако, процветает! Вот свадьбу в ней гулять будем!

- Давай я откажусь завтра прямо с утра?

- Никаких отказов! Твой богатенький женишок уже всё вперёд оплатил, хотя муж только попросил задаток! – уселась рядом и обняла, - не бойся! Потом будешь ещё поминать добрым словом тётку Магду, что выдала тебя за такого парня! – ничего не оставалось, как уткнуться носом в гигантскую мягкую грудь, как в подушку и заплакать.

Подруга принялась уговаривать,

- Габри, он же хороший, щедрый, обещал глаза тебе вернуть, даже собаку твою старую и то разрешил забрать с собой…

- Да, - аргумент с Буби перевесил все за и против одним разом, когда спросила ещё в кантине,

- Что делать? – Ангел не сомневался ни минуты,

- Такого умного пса надо брать! – всё! После этого не сказать,

- Да! – было невозможно.

И, всё-таки, чем меньше оставалось времени до свадьбы, тем больше я сомневалась.

И не важно, что деловая Магда уже договорилась с главой Управы о регистрации брака с иностранцем, потому что тот был завсегдатаем «Кантина Магдей», и вечным должникам её хозяина.

Что мастерица Дорка нынче не сомкнёт глаз, перешивая свадебное платье Каталины, вышедшей замуж три года назад, раздобревшей после родов, и с удовольствием передарившей мне свой счастливый подвенечный наряд, как только Магда принесла ей сию благую весть.

И уже хотелось проснуться, и чтобы всё было, как третьего дня: ни сотни, оказавшейся в мешке, ни скульптора, ни свадьбы! Будущее волновало, тревожило, пугало и… манило!

***

Зато, когда утром прибежал Маркош, отправленный на причал за женихом, чтобы проводить до кантины, а то заплутает не ровен час, всё-таки, уходил-то в глубоком подпитии, и сообщил, что ни жениха, ни яхты в портуле нет, сильно огорчилась. Почувствовала себя обманутой, брошенной, ненужной. Надежды рухнули, утаскивая за собой в пропасть очередной потери. Он ещё не был моим, я даже не поняла, нужен ли, но те перемены к лучшему, на которые уже начала рассчитывать, можно было похоронить.

Уговоры Магды не спасали, хотелось плакать. Держась из последних сил, начала раздеваться и безжалостно разбирать Пизанскую башню на голове. Отчаянно захотелось вернуться домой, а лучше забраться в море и утонуть! С такой причёской топать через город, размазывая по лицу макияж, было стыдно.

Я успела разрушить красоту, которую с таким вдохновением всё утро сооружала Магда, смыла праздничный раскрас того же авторства и, конечно, сняла Каталинино подвенечное платье, которое всю ночь с такой любовью подгоняла под мою фигуру кропотливая Дорка, когда снова ворвался Маркош,

Глава 10.

Вот так заключаются браки на небесах!

Без любви, без интереса. И словом-то не успели перекинуться, ни рукой коснуться… одна суматоха. Анхель представлялся легкомысленным шалопаем, решившим жениться на первой встречной, будто это какая-то весёлая игра, из которой можно выйти в любой момент. А в охи-вздохи Магды, насчёт того, что прочла в нём любовь ко мне с первого взгляда, вообще не верилось, она дама хоть и практичная, но в то же время, дико романтичная. Всё сериалы по телеку смотрит, вот и набралась.

У меня, по крайней мере, имелась веская причина дать согласие, но зачем это нужно Анхелю, так и не поняла, а все нелепые объяснения, что я - его муза, не выдерживали никакой критики.

Вообще, за мои девятнадцать ещё ни один парень не сумел зажечь во мне встречного огня. Всколыхнулось что-то неизведанное лишь однажды, и тоже в день свадьбы!

Но провокатором волнения оказался вовсе не супруг…

Когда моя посажённая мать Магдалена смешливо шепнула уже после венчания, в зале регистрации Городской управы, куда мы отправились потом,

- Ба, Габри, да ты попала на акцию: «Два по цене одного!» - я не сразу поняла, что она имеет в виду.

Но потом оказалось, что у Анхеля есть родственник, он сам подтвердил,

- Габо, - это мой старший брат Демиан, знакомься!

Демиан, нежно подхватив мою ладонь тёплыми пальцами, поднёс к губам и удостоил официальным,

- Очень приятно, - не более того, но сердце знакомо ёкнуло.

Потом стало не до него: пошли чуть ли не Крестным ходом с музыкой под скрипки и свирели до «Кантины Магдей», где уже ломились столы от закусок.

А по дороге устроили целое представление, как водится в таких случаях, организовывая всевозможные испытания молодому мужу и его родне. Поскольку со стороны Анхеля были только Демиан и капитан яхты Мигель, то им сильно досталось. Одного даже уронили в мусорный контейнер, благо готовят его заранее, так что выпачкаться невозможно.

Словом, про родственника я забыла, пока не состоялся танец, после которого супруг уже, кажется, был не рад, что не вышел со мной сам. По крайней мере, его,

- Тоже мне тореро выискался! – прозвучало довольно обиженно.

Что уж говорить о первой брачной ночи! Она вылилась в форменный скандал!

Ошалев от новости, что со мной только что забавлялся, а по-иному и не сказать, Демиан, просто столбенею! А я успела очень близко с ним познакомиться!

Незнакомец или вернее, очень даже близкий знакомец рядом матерно шипит на испанском и, сдвинув меня в сторону, словно невесомую пушинку, резко соскакивает с постели. Не знаю наверняка, что он сказал, но судя по ситуации и интонации, что-то весомо-ужасное. Это приводит в чувство, спохватываюсь, в каком виде созерцает меня законный супруг, ведь свет-то включён, и подтягиваю покрывало к шее.

Но для него похоже, сие уже не важно. До меня доносится возня мощных тел сначала в каюте, отчего всё падает, пересыпаемая сочной руганью, которую не понять. Визгливый собачий лай то тут, то там! Не дай Бог, раздавят моего старичка эти испанские быки! Потом шум отдаляется в коридор, всё дальше.

- Буби, ты жив? – пёсик запрыгивает на кровать, и мокрый язык, вовсе не похожий на тот, что недавно нахально гулял по моему телу, умывает лицо, - уцелел и то молодец!

Слышны глухие удары о стены и два абсолютно одинаковых голоса, спорящие друг с другом, словно у психически-больного человека случился приступ раздвоения личности, и обе ипостаси ведут вражду между собой. Единственное, что уловила, как одна рявкнула другой,

- Мы не будем её делить! Это тебе не Сесиль!

Потом через некоторое время ещё,

- Ты не забыл, кто её муж? – а в ответ,

- Я! – вот и думай!

За кого же я вышла замуж? Ещё и делить собрались! Ну-ка нафиг! Начинаю вспоминать, где оставила одежду. Кое-как натянув свадебное платье, подобранное на полу, чуть не переломав ноги, потому что эти двое раскидали всё, что только можно, выползаю наружу босиком, туфли так и не попались.

По памяти ощупью нахожу лестницу наверх и перила, пробираюсь на палубу, свежий ветерок обдувает лицо, иду на голоса, только бы за борт не свалиться. Выжидаю паузу, они вроде бы уже не дерутся, но ругаться продолжают. Чёрт! Как же плохо ничего не видеть и мало, что понимать!

Я немного учила испанский у госпожи Жозефины, она говорила: чтобы танцевать национальные танцы, надо познать язык народа. А до того в школе, как иностранный. Да к тому же, некоторые слова похожи на румынские, но явно несут иной смысл.

Но, так или иначе, идея подслушать провалилась, ничего не разобрала, зато меня заметили,

- Габо! Душа моя! – это, точно, муж! Кто бы ещё придумал мне такую кликуху! – осторожней! – Подхватывает за талию, - прости, что так получилось! – не успеваю вставить ни слова,

- Прекрати называть её Габо, придурок! Не видишь, ей не нравится! – вторая ипостась. И главное обе, хоть и с акцентом, могут говорить на румынском! Ребята не догадываются, что я слегка понимаю испанский – это хорошо. Уж лучше я им сюрприз устрою потом, чем они мне.

- Почему не сказал, что у тебя есть близнец? – наконец-то мне дали слово! Выпутываюсь из объятий, стоять на ногах могу и без поддержки.

- Да, как же? – изумляется Анхель, - познакомил ведь с братом.

- Ты сказал: старший! Я слепая, но не склерозная, - ставлю в известность.

- Он старший, - с горечью.

- Я старше этого идиота на пару часов, - подтверждает второй голос, наглый самоуверенный, тот самый, который обозвал мулетой и крутил, как тряпку во время танца, приводя публику в неописуемый восторг, а меня в трепет. Тот самый, что ещё полчаса тому назад с удовольствием объяснял, где его чувствительные точки! – Он сначала застрял в материнском чреве, а потом, когда его достали практически силком из измученной матери, переключился на меня и мучает, и путается под ногами уже двадцать восемь лет!

Глава 11.

- Хах! Самый короткий брак в мире! – один голос, - да ты рекордсмен, братец!

- Габо! – это второй, - нас уже ждут в клинике! Как же твои глаза? – удар ниже пояса! Этим он меня и купил!

- А стоит ли? Вдруг она прозреет, увидит какой ты придурок, и бросит, - сколько желчи, но ответ противника достойный,

- Тогда и тебе ничего не светит, лицо-то у нас одно на двоих!

Потом они переходят опять на родной, а я размышляю, какую цену предстоит заплатить за прозрение?

Я мечтала об этом. Сколько попыток, да только по нашим с буникой* средствам это так и осталось бы мечтой.

Как меня вообще занесло в круговорот этих страшных событий, даже вспоминать не хочется, но я ещё не забыла, кто я есть.

- Надейся на чудо и не опускай рук! – вот таков был бабушкин наказ. И я надеялась и вспоминала Гриновские «Алые паруса», представляя, что когда-нибудь за мной, как за Ассоль приплывёт прекрасный Артур Грэй…

А за мной припыл Анхель Мендес, что в прочем тоже звучит совсем неплохо.

Верилось с трудом, даже моей юной неискушённой душе не хватало наива, но факт оставался фактом, богатенький иностранец увидел меня, танцующую на площади, где я зарабатывала хоть немного денег в придачу к пенсии по инвалидности, которую откладывала на очередную операцию, и влюбился. Или что у него там за умопомрачение случилось, но главное, пообещал вернуть зрение.

Я бы эту свою пенсию копила лет сто, а может и больше, но так случилось, что когда поднимала с земли котомку с монетами, которую самоотверженно охранял мой Буби, чья-то рука опускала в неё вовсе не звенящие мелкие пенсы, а хрустящую купюру. Он коснулся моих пальцев так, что потом ещё долго чувствовался странный ожог. Не больно, но пронзило до глубины, и я инстинктивно поглаживала кисть, вспоминая странное касание.

А потом моя единственная подруга Магдалена, годящаяся в матери, сказала, что это целая сотня евро!

- Перепутал по запаре, - уверенно решила я, очень сожалея, что придётся отдать денежку. А вариантов не было, - точно завтра придёт на площадь и спросит.

Он и пришёл, и позвал с собой, как тот самый капитан Грей!

Не поверила и ехать отказалась, так женился! Причём, всерьёз, с венчанием, которого вообще не должно было состояться!

Уже все подумали, что болтун, когда вовремя не появился, целых пятнадцать минут Магдалена сыпала проклятьями в адрес испанского мерзавца и всей братии с Пиринеев, а он примчался мокрый до нитки, так что пришлось искать жениху новый наряд. Сказал,

- Яхту унесло за ночь из портула в море, и место швартовки оказалось занято, так что пришлось вплавь, а то бы совсем опоздал.

Я и так сомневалась, а тут вместе с разочарованием выдохнула,

- Может, не судьба?

- Судьба! - уверил через Магду, по традиции не пускавшую жениха к невесте в подвенечном наряде, дабы не накликать беды.

Последнюю преграду выдвинула: венчаться! Но тогда даже не Анхелю вредничала и не противостояла Магде, пытавшейся по доброте душевной меня - слепую сироту задвинуть в выгодный брак, а просила ответа у Бога! Уж он-то должен был остановить, потому что я по слепоте внешней и, главное, внутренней никак не могла принять верного решения до самого конца.

Но жениху будто кто-то ворожил, потому что пэрините Галактион, бессменный священник нашей городской Бисерики, куда-то сильно опаздывающий, за пять минут принял исповедь у католика, думаю, что Анхель об этой «мелочи» умолчал, ответив, что нашей веры. Святой отец отругал, что парень не носит креста, за бешеное пожертвование нацепил на него первый попавшийся, из тех, что всегда есть в запасе, и провёл обряд.

А потом была регистрация в книге актов гражданского состояния в нашей Городской управе. Муж повторно надел кольцо мне на палец и поцеловал руку. Магда прослезилась, я это поняла по тому, как она сопела рядом с моим ухом. И прониклась.

А ещё позже из-за двойника, который больше похож на Альтер эго моего добропорядочного супруга, всё пошло кувырком!

Тогда на яхте, которая всё дальше и дальше увозила меня от родных берегов в пугающую неизвестность, я решила, что Господь ошибся по недогляду. Потому что его глазами тогда были пьяные глаза пэрините Галактиона – большого любителя горячительных напитков, и собралась поправить дело, послав эту дурную парочку, куда подальше, но Анхель нашёл решение проблемы, пока я гоняла своё,

- Значит так, пристаём к берегу в ближайшем приличном порту, и мы с Габо сходим. Я беру машину до Барны**, сразу едем в клинику, чем быстрей там окажемся, тем раньше начнут обследование, а ты, дорогой мой Дем, можешь плавать дальше!

- Ты псих, братец?! Хоть представляешь, сколько вам придётся проехать? Да ещё и с собакой! Не валяй дурака! Завтра в Болгарии будем, потом Босфор, обойдём Грецию, Италию, Францию и дома! Тем более, с минимумом стоянок, вообще, по прямой, а через материк… да я даже перечислять не буду!

- И он прав! – ещё один мужской голос, но этот отличается, более грубый с прокуренной хрипотцой, принадлежащий Мигелю – капитану яхты, тому что был на свадьбе, и он лепит, думая, что я не понимаю, - прекращайте ругаться, парни! А то, как говорится: «Баба на корабле, быть беде!» Договоритесь, наконец, уже как-нибудь её поделить, и дойдём запланированным курсом. Не хотите длительных стоянок, не будет. Оставим санитарные заходы в порты и для пополнения запасов. Как только будем в наших водах, высажу хоть в Валенсии, хоть в Барселоне.

- Я согласен, - это, кажется, Демиан, - не бойся, Габри, больше ты нас не спутаешь!

- Ещё одну татуировку набьёшь? – супруг, - так Габо это не поможет.

- Увидишь завтра! Я знаю, что поможет! – с этими словами подхватывает мою руку, целует пальцы в том месте, где теперь находится обручальное кольцо, и шепчет, - не волнуйся, детка, больше ты меня с ним не спутаешь, никогда. – А я и сама знаю, что не спутаю этого мужчину ни с кем…

Глава 12.

Когда мы оказались в клинике, Анхель всегда был рядом. Сначала прошли обследования, потом не очень хороший итог,

- Всё слишком запущено, предыдущие вмешательства только ухудшили состояние глаз, шансов мало, требуется донорский материал, а это всегда очередь на ожидание, время ещё больше уходит, и чем дольше, тем шансы на успех всё сокращаются и сокращаются.

У меня опустились руки, но не у Анхеля,

- Можно без очереди? Ввиду сложившейся ситуации доплатим за срочность!

- Можно, но цена… - у мужа столько не оказалось.

Я понимала, парень сделал всё, что мог. А Магда преувеличила его возможности, впрочем, как всегда, насмотревшись сериалов, приняла реальность за сказку, поверила в неё сама и меня заставила поверить.

А теперь что? Те суммы, что откладывала с пенсий по инвалидности, вопроса не решали, рассчитывать на социальную помощь не имело смысла, кто я здесь?

Тем не менее, что-то удалось выбить. Супруг мало посвящал в свои проблемы, плохо зная язык, я понимала ещё меньше, но в конечном итоге за меня-таки взялись!

- Откуда?

- Помогли близкие, - ответил что-то в этом роде, и я решила, что его родители…

После операции очень хотелось поскорее снять с глаз повязку, но было нельзя, и вообще назначили несколько недель покоя.

Мы потратили это время на разговоры. Первое, что меня интересовало,

- Расскажи про Сесиль. Кто она?

- Ты ведь не отстанешь, Габо? – скорее утвердительно, чем вопрос.

- Не отстану, рассказывай!

Этот разговор уже начинался на яхте, но так и не был закончен, потому что, как обычно, вмешался Дамиан.

На мой вопрос о Сесиль, Анхель начал, отнекиваться,

- Позволь не говорить на эту тему. Это наше с Демом дело и больше ничьё,

- Ну и, наверное, Сесиль ещё? Ведь так? Или вы дурили её, используя втёмную? – после той ночки, что у нас состоялась накануне, это предположение вовсе не кажется бредовым.

- Почему же втёмную? – этот демон Демиан уже успел оказаться рядом! До чего же говорящее имя у человека, - не стоит нас считать такими коварными, Габри! Сесиль всё устраивало. Как она там говорила, братишка? – обращается к Анхелю,

- Два по цене одного, - недовольно отвечает муж. Где-то я уже это слышала.

- Ты пробовала танцевать танго втроём, Габриэла? – демон дразнит, провоцирует! И прекрасно знает, что цепляет меня за те самые чувствительные точки, о которых я ему не говорила. Это он мне рассказывал о своих, а мои и для меня тайна, но не для демона!

Я видела однажды, когда ещё не была слепой, как девушка с двумя партнёрами танцевала безумно чувственный, очень красноречивый танец, в котором разрывалась от желания быть одновременно и с одним, и с другим! А они буквально отнимали её, вырывали друг у друга из рук! Сильные, опытные, красивые! Привлекательно и страшно одновременно,

- Не пробовала и не собираюсь!

- Она моя! – рычит Анхель, хватая за руку, словно кто-то собирается отнять.

- Ой, ли? – провоцирует Демиан. Но на этом замолкает. Эх, жаль, что я ничего не вижу, наверное, муж подал какой-то знак, чтобы болтун заткнулся, или он сам дальше провокаций заходить не собирался?..

Вот на том мы тогда и остановились, но я нет-нет, да и вспоминаю то самое танго втроём.

Два горячих парня в чёрном, одетых абсолютно одинаково для усиления визуального эффекта, обнимают красавицу в очень откровенном алом платье. На её теле не остаётся ни сантиметра не заласканной их голодными руками кожи. Мужчины буквально пожирают гибкое женское тело ладонями, не в силах совладать с собой. Она мечется, не соображая, чего хочет сама, растворяясь в их желаниях, становится гуттаперчевой куклой в сильных властных руках, уже не осознавая себя. И, главное, отлично помню финал танца: чуть не разорвав танцовщицу пополам, оба партнёра её отталкивают, буквально отбрасывают брезгливо, причём так зло и резко, что она падает на колени, использованная, измученная, никому не нужная! И остаётся одна!

- Мне точно надо знать, что случилось с Сесиль!

С тоскливым вздохом муж начинает,

- Нам было по восемнадцать, ей около двадцати двух. Они с Демом познакомились на какой-то тусовке, которую я пропустил по не помню какой причине. Мы не всегда веселимся вместе.

Они стали встречаться, и ничего удивительного, что девушка брата оказалась в нашем доме.

А однажды пришла сама в отсутствие Дема и завела разговор о том, как мы схожи с братом.

- Однако, она вас как-то различила?

- Я рисовал, футболка в пастели, руки тоже, да я ещё могу нос почесать в это время или глаз, так что клоуном предстал. Но неважно, она прямо такого чумазого поцеловала меня, причём, если не считать подростковых экспериментов, этот поцелуй был самым серьёзным достижением в моей личной жизни на тот момент, и сказала, что хорошо целуюсь. Польстила, само собой.

Когда Сесиль явилась так же внезапно в следующий раз, я уже бредил ею вовсю! А она была хороша: на удивление светлая, синеглазая, с длинными волосами цвета пшеницы. Слегка полноватая, но оттого только ещё соблазнительней. Сказала,

- Я хочу знать, братья Мендес в постели настолько же одинаковы, насколько внешне?

- Не знаю… - я растерялся, затупил, не представляя, что делать, но тело сказало за меня, демонстративно показав, как я её хочу.

- Проверим? – она не спрашивала, утверждала, опустив ладонь на мой взвившийся орган…

И мы проверили. Сесиль похвалила, что потенциал есть, но над ним стоит поработать. Я был польщён, и мы стали над этим работать, пока об этом не узнал брат! Мы немного подрались, но остыв, Дем сказал,

- Фиг с ней, могу поделиться, в конце концов, ничего серьёзного не предвидится.

- А саму Сесиль устраивало такое положение вещей? Это не есть хорошо, когда тобой делятся, словно ты вещь! – неспроста сказала, пускай знает, как я отношусь к их братской доброте. Я не майка и не кепка, которую можно дать поносить от щедрот своих.

Глава 13.

- Она предложила сама. Пришлось немного выпить, иначе бы не расслабиться, а потом всё получилось, но было странно.

- Может, противно?

- Не-ет, странно, - Анхель принимается рассуждать всерьёз, - обострилось чувство конкуренции с братом, которого раньше старался не замечать. Соревновательный момент, конечно, присутствовал всегда, но это не всерьёз. Мы же – единое целое с Демом, - хорошо, что он не стал вдаваться в подробности сего действа, и вообще, успокоил, - подумав, я решил расстаться с Сесиль, сказал об этом братишке и очень удивился, когда он сообщил то же самое.

- Вы её бросили? – вспоминается финал танго втроём.

- Можно сказать и так, сообщили ей, что решили расстаться. А когда через полтора месяца Сесиль обрадовала, что беременна непонятно от кого, вытряхнули все запасы, скинулись на аборт и больше о ней ни разу не говорили до нашего скандала на яхте.

- Вы разве не понимали, что сломали ей жизнь?

- Нам было по восемнадцать, что можно понимать в таком возрасте? Сесиль из нас троих была самой взрослой и самой опытной.

- И самой глупой! – добавляю я.

- Нет, мы были глупей. Я точно. Сопротивляться влечению для мужчины всегда трудно, а в юношестве практически невозможно, все мозги утонули в тестостероне! Сознаю, мы совершили очень большой грех, - вздыхает.

- А до Сесили вы ни разу не конкурировали за девушек?

- Всерьёз нет. Дружили с девчонками, но это была простая подростковая дружба, при которой они вначале смотрели на нашу одинаковость, как на экзотику, а познакомившись поближе, переставали считать одинаковыми. Впрочем, была Веро, за внимание которой боролись мы оба, а она не смогла выбрать. И тогда, чтобы не было обидно, исключили её из подруг. Потому что, как сказал папа,

- Любовь приходит и уходит, а братство остаётся, и оно важней! – да и объяснять не стоило, мы друг без друга долго никогда не бывали. Даже учиться в Лондон поехали вместе, хотя сферы деятельности очень далеки, он – финансист, а я - скульптор.

По окончании у Дема пошла в гору карьера, и он решил остаться, я не возражал, остались вместе.

- Сколько вам на ту пору было лет?

- По двенадцать и нам, и Веро…

- Серьёзный возраст, - смеюсь, а самой не смешно. Похоже, мальчики не разлей вода и ещё периодически танцуют танго втроём, причём с каждым витком жизни всё серьёзней, а концовка, как по писаному: женщина остаётся брошенной в одиночестве. Ну что ж, демон, учту, надо выработать на тебя противоядие! Мне нужен другой финал…

***

И тогда я разорвала их. На сей раз Анхель предпочёл меня. А по-другому было никак! Всё стало ясно ещё там, в ту неделю на яхте, когда после первой ночи повстречалась за завтраком с Демианом.

Под ручку с Анхелем поднимаемся к столу, он уже там, и видимо спокойно принимает пищу. Нос дразнят ароматы свежесваренного кофе и ванильной сдобы,

- Салют, молодожёнам! – приветствует не без иронии с набитым ртом, - ну, как первая брачная ночь? Продуктивно?

- Может, заткнёшься! – буркает Анхель, а потом без перехода, - круто! Ну, ты силён, братец! И не жалко? – обида тут же сменяется восхищением, и я ловлю ту самую нотку, которая приоткрывает прочную нить, что удерживает их вместе, что бы ни случилось. Какое яблоко раздора должны надкусить эти двое, чтобы всерьёз поссориться? Думала, его нет.

Но мне тоже любопытно, что такого, из ряда вон выходящего, смог вытворить демон? Как так нахулиганить, да ещё и не пожалев чего-то там?

- А, что ты сделал? – спрашиваю.

- Думаю, твоя жена имеет право знать, чем мы теперь отличаемся? – всё-таки, соблюдает субординацию, обращаясь к брату.

- Ну, продемонстрируй! – разрешает супруг.

В тот же миг Дем оказывается рядом, двигается почти неслышно, но ту энергетическую волну, которая окатывает меня ещё до того, как приблизился, не проигнорировать.

Господи! Что творит со мной этот мужчина! Как я хочу видеть человека, от которого пульс учащается, вдруг начинает сбиваться дыхание, так что еле сдерживаю его, ладони увлажняются тут же, а он, взяв мою дрожащую руку в свою горячую большую, предлагает,

- Коснись меня, Габри! – и прикладывает… к своей голове. И я умираю от этого касания! Реально умираю, хочется разом рыдать и смеяться от избытка странных чувств, которым нет названия,

- Ты сбрил волосы?! – получается сдавленным шёпотом, иначе вырвется наружу весь шквал безумия, которое меня захватило только от этой невинной близости.

Под пальцами абсолютно гладкий череп, тёплый и беззащитный, хотя накануне они утопали в густых довольно длинных волосах. Трудно представить, как демон выглядит без них, но почему-то уверена, что он красив даже так и настолько харизматичен, что подобная мелочь вообще не может его испортить.

А ещё до обморока не хочется убирать руку. Маюсь от желания коснуться губами кожи, вобрать посильнее ноздрями мужской запах, который дурманит даже на расстоянии, обхватить его голову и прижать к груди, согреть эту обнажённость, на которую он решился из-за меня.

Всего лишь глажу, нахожу едва заметную впадинку темени, провожу рукой надо лбом, прихватывая переносицу с той самой косой морщинкой у левой брови. А потом скольжу через всю поверхность к затылку до шеи, добавляю вторую ладонь и спускаюсь по бокам, слегка задевая уши, они горячие и мягкие, а на верхних границах ушных раковин лёгкий пушок, наверное, почти не заметный глазу, но только не моим чутким пальцам.

С трудом собираю остатки совести в кучу,

- Совсем гладкий, - констатирую, чтобы просто что-то сказать, а Демиан подставляется под мои руки и выдаёт абсолютно не стыдясь,

- Кааайффф! Продолжай, Габрри… - и я тут же одёргиваюсь, но Анхель уже заметил,

- Давай завтракать, любимая, кофе стынет! – а потом обращаясь к брату,

Глава 14.

Однако, это оказалось не последнее испытание до того, как мы сошли на берег.

Я старалась выбираться из каюты как можно реже, чтобы не наткнуться на Дема, и в основном в сопровождении Анхеля, но ещё один прокол всё-таки случился. Когда, подставив тёплому ветерку обдувать лицо, загорала на палубе в шезлонге, муж ненадолго меня покинул,

- Схожу вниз за карандашами и блокнотом, я быстро!

Не прошло и минуты, слышу,

- Салют! – соседний шезлонг скрипнул тревожно. Именно, тревожно, по крайней мере, у меня именно так отдалось в груди.

- Здравствуй, Демиан, - отвечаю, как можно расслабленней, контролируя на лице и теле каждый мускул.

- Вот как! – восхищается, - значит, зря я лишился волос? Ты прекрасно узнаёшь меня на расстоянии. «Ещё и как!» - хочется ответить, но я – скала,

- Пожалуй, действительно поспешил, - подтверждаю, - с учётом того, что ещё пара-тройка дней, и наши пути-дороги разойдутся, твоё решение о смене причёски оказалось опрометчивым.

- М-да! – тянет смешливо, похоже, ему абсолютно наплевать, что он сотворил со своей головой, - а ты кусачка!

- Впрочем, сейчас было не трудно, - сбавляю накал, - Ангел только что спустился в каюту за своими рисовальными принадлежностями и оказаться тут никак не мог, да ещё и сказать: салют!

Но Демиан вычленяет из моей речи совсем не то, что хочу донести,

- Как ты сказала? Ангел? – в голосе насмешка.

- И что такого? В румынском – это нормально! И вообще, мой муж, как хочу, так и называю.

- А меня, как бы ты хотела называть? – вот странный парень!

- Демиан, - отвечаю, - разве не это твоё имя? – и голос меня слушается, хотя лучше бы ему уйти поскорей, не такая уж я и скала. Сердце-то подпрыгивает, не ровен час, заметит.

- Я хочу знать, как бы ты меня называла, Габри, если бы… - а я даже слышать не могу, что там «если бы!»

- Демон! Так устроит?!

- Ух! – по-моему, он восхитился, - демон – это мощно! Действительно так считаешь? А, может, всё наоборот?

- Ну, а как ещё считать, если ты буквально на каждом шагу провоцируешь? – похоже, лишнего сболтнула! Сейчас ещё подумает невесть что! Злюсь, - Можешь объяснить, почему лезешь всё время? – стараюсь сдерживаться, но того гляди прейду на грубости.

- Лезу к замужней женщине? Так, Габри? – уточняет.

- Так и есть!

- А что, если я скажу, что увидел тебя первым? Ещё до Анхеля. Он на базаре глиняные статуэтки разглядывал, а я его позвал смотреть твои танцы.

- И что? Замуж тоже ты позвал? – молчит, а я думаю, что всё могло сложиться по-другому. Или не могло? Зачем демону слепая жена, он же не ангел, привечающий сирых и убогих? Больно, зато помогает быть сильной и бесстрастной, - вот то-то! – поучаю, а самой дико хочется поправить на себе безразмерную мужнину футболку, подаренную с барского плеча, так как хитрованка Магда собрала мне в чемодан гору почти порнографического нижнего белья. Я хоть и не вижу ни зги, но там и смотреть не на что. Видимо, постаралась, чтобы муж сломал все глаза о мои прелести, но зато не положила туда ничего путного.

И вот теперь, чувствую, как краснею, от того, что предстала перед демоном в мешковатой футболке и таких же бездонных шортах ниже колен, затянутых на талии бесконечно длинным шнурком. Эти ёрзания не ускользают от глаз искусителя, и он кладёт свою горячую ладонь на моё колено,

- Не важно, что на тебе сейчас, мои руки помнят тело, на котором ничего не было… почти ничего.

Кожей чувствую, что горю, тело жаждет более смелого контакта, но стараюсь не дрогнуть голосом,

-Ну, вот опять! – с сожалением сбрасываю руку. Потому что моё тело тоже прекрасно помнит его руки! Помнит и стремится к ним, как ни к кому другому! А он вновь кладёт, возвращаясь к разговору,

- Хочешь сказать, что вышла за первого предложившего?

- Получается так! – ну а чего душой кривить? – Только не за предложившего, а пообещавшего слишком многое для меня. Слишком серьёзное! И я в ответ тоже серьёзна. Брак есть брак. Собираюсь свято хранить брачные клятвы! – какие громкие слова, когда мурашки чувственных импульсов уже покрывают кожу, заползая под шорты, вероломно нарушая мой покой, устремляются вверх! И рука туда же.

Меняю позу, безопасно сложив ногу на ногу.

- А сможешь? – жаль, что не вижу его лица, ах, как жаль! Но может и к лучшему! Вдруг, так было бы труднее удержаться? Для него не секрет, что во мне война, и он вполне доволен. Ну, так получай,

- Смогу. Что ты пытаешься доказать, демон? Мне уже не всё равно, я замужем за Ангелом пред Богом и людьми. Видишь кольцо на пальце? – демонстрирую руку.

- Вижу, - смеётся. Похоже, этот паразит собирается всерьёз попрать все правила приличий и расстроить наши с Анхелем отношения, - ну, если для тебя так важен ритуал, то ведь его никто не нарушает. Сравнить не интересно?

- Нет! – вскакиваю и, прикидывая направление, собираюсь сбежать в каюту Анхеля.

- Ты не всё знаешь, Габриэла, - добавляет уже серьёзно.

- Всё, что нужно, знает! – это вовремя появился муж и сразу заявил свои права на супружество, - хватит липнуть к моей жене, Дем, сойдёшь на берег и удовлетворяй свои похоти с кем угодно, а от Габо отстань!

- Вот именно! – подтверждаю словами, а телом уже начинаю тосковать по покинувшей меня горячей сильной и такой нужной мне ладони…

- Ну, ну! Я уйду, только обманываться не стоит! Вы оба обманываете и обманываетесь, друзья мои! Время, всему своё время… - этой странной фразой демон вносит бурю сомнений в мою душу и заставляет объясняться Анхеля,

- Не обращай внимания, дорогая! Дем любит навести туману, это у него в крови! – а я слышу удаляющийся смех, и мне не до шуток.

Глава 15.

- Почему он это делал? – не знаю, завёл ли Анхеля в тупик мой вопрос, но он довольно долго молчал, а игру эмоций не понять, когда повязка на глазах.

- Может, не будем об этом?

- Будем! – супруг ещё не понял, какую упрямицу за себя взял.

Пришлось объясняться,

- Понимаешь, Дем сразу был против нашего брака, - оправдывается, - он считает, что ты за меня пошла только ради корысти.

- Так ведь это правда! Если бы не пообещал операцию на глаза, разве бы я полезла в эту авантюру? Тоже мне секрет! Но это вовсе не отменяет того, что выйдя за тебя, я готова исполнять супружеский долг! Со временем, - поправляюсь, - И нечего кому ни попадя лезть в нашу постель. Разве не очевидно?

- Он решил продемонстрировать, что ты для всех доступна. Мол, уличной девке без разницы…

- Что?! – тут меня прям как подкинуло! – Я – не уличная девка! И ты в этом убедишься сам, когда придёт время! Или что вы там подразумеваете со своим братцем под уличной? Если я танцевала на площади за деньги, это ещё не говорит о том, что продавала тело!

- Прости, прости, Габо! – усаживает меня обратно, целует щёки, руки, оправдывается, - наверное, я не очень хорошо выражаюсь на твоём. Тебе нельзя волноваться. Я ни в чём не виню. Что удивительного в том, что ошиблась, нас многие путают, а тебе и вовсе сложно, - он ещё что-то бормочет, а я утихаю и не спорю, потому что прекрасно знаю, что мне как раз этих двоих больше не перепутать при всём желании. Ведь все эти телячьи нежности в исполнении Анхеля не производят на меня и моё тело ни малейшего впечатления.

Демиана я в то время просто ненавижу всей своей сущностью, причём, ровно настолько, насколько моё непокорное тело отзывается даже на его имя, не то, что присутствие!

Настаивать на встрече мой личный враг не стал, побыл немного в родительском доме, куда мы всё никак не могли добраться с мужем, и вскоре уехал в Лондон, а Анхель принял трезвое самостоятельное решение, остаться на родине...

***

Мы зажили семейной жизнью в довольно отдалённом предместье Барселоны.

На ту пору не то, чтобы позабыть о демоне, а отодвинуть его на задворки памяти оказалось нетрудно, главное, чтобы не приближался. Меня накрыло впечатлениями, которых оказалось слишком много для человека, проведшего пять с лишним лет в полной тьме и вдруг, прозревшего, увидевшего краски жизни. Так это ещё только начало! В клинике пообещали, что за год зрение придёт к норме, и я смогу снять очки.

Как голодный не может наесться, я не могла наглядеться! Меня привлекало всё подряд: от телевизионной рекламы, обложек журналов, выставленных в витринах супермаркетов, до видов природы, мелькавших за окном машины, или крыльев погибшей бабочки, подобранной в траве.

Книги! Сначала пришлось научиться читать вновь. Благо, испанский в школе был вторым иностранным. Я принялась глотать книги взахлёб. От бульварных романов до фантастики, классика и детективы, учебники по географии и истории, интересовало всё!

А ещё я вновь знакомилась с Габриэлой. Теперь Габриэлой Мендес. И вот это первое знакомство, когда видишь в зеркале человека, которого не ассоциируешь с собой, очень быстро прошло, но главное, запомнилось: я – красотка!

Несмотря на то, что никто не следил за кожей, она ровная и чистая, с лёгким розоватым оттенком, что придаёт фарфоровой нежности, овальное лицо с правильными чертами, некрупными, но благородными: нормальный прямой нос, высокие скулы, хорошо очерченные губы без лишней надутости, но достаточно чувственные.

Я узнала в себе маму, но из отражения сквозь стёкла очков на меня смотрели папины тёмно-карие глаза в обрамлении чёрных ресниц, брови и прямые пышные волосы тоже были тёмными в отца, это я помнила с детства.

Хороший рост и ладная фигура вполне удовлетворительны. И уж кому, как ни моему личному скульптору судить об идеальности пропорций. Словом, задатки неплохие, муж не должен испытывать неловкости за внешность жены. Я счастлива.

Анхель радовался вместе со мной и щедро дарил яркие впечатления. Мы изъездили всю Каталонию вдоль и поперёк, я буквально влюбилась в этот край, но особенно моё сердце покорила Барселона.

Прожив слепой кусок жизни в глубокой провинции в стране третьего мира, которая сама по себе провинциальна и бедна, я не то чтобы позабыла, кто я и откуда, просто отвыкла. К тому же, здесь всё по-другому.

Испания сама по себе – страна счастливых людей, а Барселона – город праздник, город фейерверк!

Анхель, как настоящий художник и истинный патриот Каталонии, старался не только показать, но и рассказать, посвящая меня в историю каждого памятника, каждой достопримечательности, терпеливо подбирая слова или поясняя, как это будет по-испански.

Сначала мы перешли на дикую смесь языков, объединённых латинской основой, но вскоре, благодаря стараниям супруга, и моей цепкой памяти, подбрасывающей кое-что из тайников, я уже вполне сносно смогла изъясняться, не стыдясь окружающих.

И влюбилась в Гауди! Мы гуляли в сказочном парке Гуэля, с его пряничными домиками, будто бы сошедшими со страниц детской книжки, постоянно целовались, ни от кого не скрываясь, хотя мне было дико неловко, особенно поначалу, но потом, приглядевшись, я поняла, что для здешних нравов - это норма.

Любовались каменной ящерицей, покрытой мозаикой, и муж рассказывал, как цветные черепки, покрывающие её длинное тело, собирались везде, где только можно: на фабрике керамических изделий, на посудных мануфактурах и просто на улице. Рабочие приносили битые стёкла, бутылки, посуду, плитку, а гениальный архитектор создавал из этого шедевры.

Сидели на удивительной бесконечной скамье и снова целовались! Кто бы мог подумать, что для удобства отдыхающих, выдумщик Гауди делал гипсовые слепки с человеческих поп! И поэтому на ней так удобно! Можно сидеть и целоваться часами, слушать до смешного шепелявую испанскую речь, особенно щекотную своими шипящими, если в это время губы любимого супруга касаются мочки уха.

Глава 16.

Мы шагали по самой длинной лестнице и галерее «Сто колонн», хотя я насчитала восемьдесят шесть, и помню это очень хорошо, потому что перед каждой муж дарил мне поцелуй, добавляя к нему какое-нибудь ласковое прозвище: птичка, рыбка, принцесса, ягодка…

Всё во мне пело в те дни, наполненные солнцем, восторгом и верой в счастье.

Однажды мы любовались с холма панорамой города, на которой одним из ярких выступающих предметов красуется башня Акбар. Подобного не приходилось видеть, особенно, когда в ночи она сияет и переливается всеми цветами радуги. Это волшебство!

- Ничего не напоминает? – невинно поинтересовался супруг.

- Не знаю, - честно призналась.

- А мне она сейчас напоминает только одно, - рассмеялся.

- Что?

- Меня! – и опустил мою ладонь на свою ширинку.

- Ой! – вот в этом весь мой любвеобильный муж. Посмотрит на какую-нибудь фигню, и сразу ассоциативный ряд. Причём, всегда абсолютно однозначно направленный.

- Что будем делать? – дожидается верного ответа.

- Уйдём подальше отсюда, где не видать этой башни, - смеюсь над ним, но прекрасно понимаю, что далеко не удастся, лишь бы только хоть немного укрыться от чужих глаз.

В такие моменты я, конечно, не испытывала ни малейшего восторга, но и мужу отказать не могла. Зато на Анхеля после таких авантюр снисходило особенное озарение, и он творил в своей мастерской многие часы без отдыха и сна, а потом выдавал очередной шедевр.

А ещё я любовалась мужем, который рассказывал и раскрывал мне новые истории и подробности, дарил сказку, в которую трудно поверить, и я, как высохшая губка, впитывала счастье и никак не могла им напитаться.

Я обалдевала от невероятного Дома Бальо, реконструированного тем же Антонио Гауди. Он и вправду похож на поверженного дракона: стены, конечно, украшает мозаика, причём так искусно сочетанная, что когда падают солнечные лучи, она переливается, словно драгоценная чешуя. А ещё этот дом называют в народе «Домом костей».

Когда Анхель сказал, я и сама заметила. Колонны и перекрытия действительно, торчат, словно обглоданные драконом кости, а в очертаниях балконов ненавязчиво видятся черепа. Это немного пугает, но муж, тут же успокаивает,

- Видишь на крыше шпиль в виде копья с крестом?

- Да!

- Это Святой Георгий его победил! Дракон повержен, и больше никого не сожрёт! – для полного спокойствия, обнимает за плечи и целует в висок, а потом шепчет,

- Пойдём скорее, потому что сейчас я – копьё!

- Ё-моё! – вот всё хорошо, но эти его ассоциации!

Несмотря на подобные заскоки, которыми он периодически меня смущал, я искренне полюбила Анхеля и благодарила бога за то, что послал мне такого замечательного мужа.

Когда он привёл меня в собор Саграда Фамилья, впечатливший ещё издали, навернулись на глаза слёзы. Это ошеломляющее строение, бесконечный долгострой на народные пожертвования – невероятное чудо света!

Сначала мы обходили его снаружи, я с задранной головой и, наверное, с открытым ртом, потому что Анхель весело улыбался, глядя на меня. А ещё крепко держал за руку и следил, чтобы не упала, запнувшись, потому что под ноги глядеть было некогда.

Эта удивительная громада с каждой стороны выглядит совершенно по-другому, башни, выполненные в разных стилях, колонны, снова похожие на живую плоть, человеческие фигуры, удивительным образом составляют общий гармоничный ансамбль. И мне трудно представить, как можно было задумать что-то такое грандиозное почти полтора века назад!

Внутри высокие сводчатые потолки напоминают цветы, разукрашенные радугой расцветок от света витражей в окнах, они играют калейдоскопом переливов, отражаясь на поверхностях стен и колонн. Дух захватывает, не высказать, столько восторга! Анхель понимает без слов! Это фантастика!

И этот колоссальный собор - действующий храм! Точно место, где можно говорить с Богом, и услышит, ведь он так прекрасен и высок, что достаёт до неба, до самого Господа.

И я молча молюсь, как только умею, плачу от нахлынувшего внезапно избытка чувств, от счастья, что соединил мою жизнь с таким прекрасным человеком и умоляю подарить мне настоящую любовь к мужу.

Потом, также не жалея эмоций, умываюсь слезами восторга на горе Монтжуик, любуясь поющими фонтанами ночной Барселоны и подпевая всемирно известным хитам в толпе таких же восхищённых туристов. Чужих инородцев, говорящих на неизвестных языках, но в эти мгновения очень близких и понятных, потому что радость от красоты – она всегда общая и понятная, это практически экстаз!

И муж, прижимающий меня спиной к своему горячему животу и окутывающий руками плечи, согревая от лёгкого ночного ветерка – одна из самых звонких нот в этом гимне счастья!

Однако опять в мою поясницу упирается нечто! Интересно, с чем возникла ассоциация? С фонтаном?

Мы побывали в Барселонском зоопарке, океанариуме, на каруселях в Порт-Авентуре*, где я выдавала такие вопли, когда мы мчались на американских горках «Шамбалы», что сама бы от них могла оглохнуть, если бы не сидящие рядом люди, орущие ещё громче! И везде со мной был мой любимый супруг, которого обязательно клинило то на хоботе слона, то на носу рыбы-меч, то ещё, на какой-нибудь хрени! Кажется, я уже привыкла…

Мы каждый день прыгали в его авто и выезжали из нашего милого домика в пригороде Барны, чтобы увидеть что-нибудь новое, вернее, я смотрела, а Анхель дарил впечатления и наслаждался от того, как хорошо мне. Ну и каждый раз ловил свои маленькие радости.

Он избаловал меня нарядами, я вновь распробовала вкус жизни, при котором хочется красиво одеться и покрутиться у зеркала, получая от этого удовольствие, ловя заинтересованные взгляды встречных мужчин, от которых супруг напрягается и в то же время гордится!

*Испанский Диснейлэнд

Глава 17.

Я полюбила йгуртерии, расположенные на каждом углу Каталонских городков, синие будочки-аквариумы или небольшие кафешки с одинаковым логотипом, с пестрящими витринами сладких фруктовых начинок и непременно улыбчивыми молодыми продавцами, перепробовав фрозен йогурты со всеми наполнителями. Это совершенно потрясающий десерт, который оценила не сразу.

- Что это? Мороженое? – спросила на предложение попробовать.

- Интересней, - загадочно ответил муж. И заказал мне с малиной.

Пышная белая масса, которую в синенький стаканчик выплюнул огромный конус, возвышалась маковкой, щедро сдобренной сиропно-малиновой массой с крупными ягодами тёмно-красного цвета. Игра красок уже сама по себе доставляла невероятное удовольствие. Предвкушая ванильную сладость, подхватила пластиковой ложечкой и отправила в рот,

- Солёное? – так показалось в первый миг, потом напомнило холодную густую простоквашу, не солёную, а с кислинкой, - натуральный йогурт? – в компании со сладкой малиной, просто божественный вкус!

- Ага! Замороженный взбитый йогурт, фрозен! – пояснил муж.

С тех пор не пропускаю возможности попробовать ещё какой-нибудь новый сироп с фруктами, главное, чтобы йогурт был фрозен.

Мы дегустировали всевозможные версии сангрии, особенно под местные сыры. Столько всего нового и прекрасного со мной случилось за последнее время, что я всё время ловила себя на том, что пою, либо пою и пританцовываю, словом, упиваюсь счастьем!

А ещё впечатлили люди: молодые парочки, целующиеся даже на самой главной улице Каталонской столицы Ла Рамбле, не стесняющиеся посторонних глаз, свободные, счастливые!

Старички и старушки, сидящие в летних кафешках, выдвинутых посередине тротуаров под тенью платанов, попивающие неспешно свой кофе с круассанами, листающие модные журналы, спорящие о чём-то, беззаботные!

Вот это жизнь, здесь живут и радуются, а не выживают!

И, как же не полюбить главный источник моей радости – Анхеля!..

***

Однажды муж повёз меня на корриду в Валенсию. Я не хотела, но он сказал, что душу испанца постигнет лишь тот, кто видел торос – бой с быком.

- Я буду болеть за быка, хотя знаю, что его всё равно убьют!

- Так какой смысл за него болеть? – недоумевал Анхель.

- А потому что я за справедливость!! Бычок пасётся себе на лужайке, никого не трогает, а его куда-то везут, сначала издеваются, а потом убивают! Это не честно! Матадора никто на аркане не тащит, он сам за деньги!

- Но на хамон же свинок забивают, а ты его ешь с удовольствием!

- Еда – это другое! А издеваться и убивать на потеху – это пережиток. Ещё бы гладиаторов вспомнили! В общем, ты как хочешь, а я за быка!

- Хорошо, что билеты не в первом ряду, а то рассуждаешь, как русская.

- Не поняла?

- Русским в первые ряды не продают, они ведут себя, как дикари: быков поддерживают и радуются, когда матадорам прилетает.

- Всё по справедливости! Матадора же поддерживают все, а быка кто? Считай, что русская! – когда-нибудь я расскажу тебе свой секрет, но не сейчас.

И больше смотреть на такое зрелище не пойду никогда.

На красивой арене, копирующей римский Колизей, убивали быка. Медленно, играючи, вонзали ему в спину украшенные лентами бандерильи*, кололи пиками. Он сначала не хотел гоняться за обидчиками, но в конце концов рассвирепел, и начался следующий акт убийства.

На арену вышел красавец-матадор. Дорого разодетый в специальный наряд из короткой, расшитой золотом курточки поверх белой рубахи с жабо, узких бриджей и в розовых гольфах. И начал свой танец смерти перед измученным окровавленным животным, дразня его жёлто-розовым плащом-капоте, обманывая, заставляя кидаться вновь и вновь на скачущую тряпку.

Я стонала, закрывая лицо руками, отворачивалась, понимая исход битвы. Анхель смеялся и объяснял, что ничего не смыслю в испанской культуре, а посему стать настоящей испанкой мне не светит.

- И не надо, - зажмурилась, не желая видеть финал. Но муж сказал, что до финала ещё не дошло.

В это время трибуны ахнули, и стало подозрительно тихо. Открыв глаза, я ожидала увидеть мёртвую бычью тушу, но моему взору предстало иное!

Матадор лежал на спине безоружный, выставив руки ладонями вперёд в упреждающем жесте. Рядом разъярённый бык, ещё мгновение, и будет поздно.

- Оступился, запутался в полотнище и упал! – быстро шепнул Анхель, - сейчас его кишки повиснут на рогах!

Трибуны онемели в предчувствии неизбежной трагедии. Но бык, нагнув тяжёлый рогатый лоб, замер над испуганным человеком и… пожалел.

В следующую минуту к нему уже летела вся команда с пиками и бандерильями. Быка отвлекли, он повернулся к дразнящим, скачущим словно бабуины, людям, а матадор резво поднялся и даже картинно отвесил поклоны взволновавшейся публике.

Представление продолжилось. В руках матадора появилась мулета. Он танцевал с ней странный танец, изводя животное различными выпадами, и заставляя бодать пустую тряпку вновь и вновь. А когда, бык бросился в лобовую атаку, заготовленной кривой шпагой нанёс последний прямой удар в грудь, целясь в сердце.

Убитое животное, сделав по инерции ещё несколько шагов в сторону своего палача, повалилось на бок.

Тут же подскочил помощник тореро и добил его специальным ножом через ухо.

- Чтобы не было долгой агонии на арене, - пояснил Анхель, - всегда считалось, что это ни к чему, а ещё на трофеи отрезают уши и хвост. Раньше мясо боевого быка есть было нельзя, но теперь отправляют в рестораны. Так что можем попробовать.

- Я хочу уйти! – ни видеть, что творится на арене, ни слушать культурный ликбез продвинутого супруга, не осталось сил.

Матадор праздновал победу, трибуны заходились восторгом, мы уходили всё дальше и дальше от места казни быка, оплакивала его только я.

Анхель сожалел, что не увидим ещё два боя, но всё-таки, меня пощадил. Было тошно весь оставшийся день. И даже ночное файер-шоу, устроенное в честь Лас Фальяс**, поднять моё настроение не могло.

Глава 18.

***

Когда пыл путешествовать немного отпустил, занялись бытом, вернее, я занялась.

Наше съёмное любовное гнёздышко не слишком велико, но довольно уютно. Муж, полностью возложив на меня заботы о хозяйстве, ударился в своё любимое дело. Мы неслучайно сняли жильё подальше от центра, зато спокойно, и цена не столь велика, а самым главным преимуществом оказалось наличие дополнительного помещения с окнами под мастерскую. Там мой скульптор и пропадал допоздна, нередко заставляя сидеть или стоять напротив, позируя.

Для меня это было бы утомительно и скучно, но Анхель умеет развлечь разными смешными историями, а я в это время исподволь любуюсь им самим.

Он – хорош. Выше среднего роста, гармоничная мужская фигура с правильными пропорциями, стройные ноги, широкие плечи, сильные руки. Руки особенно привлекательны, ещё бы им не быть сильными, когда человек всё время работает с глиной, но при этом они мягкие, а пальцы чуткие и очень подвижные.

Когда Анхель что-то рассказывает и не занят лепкой, то обязательно помогает руками, они, пожалуй, передают больше сиюминутных эмоций, чем лицо и голос.

Раньше, не видя его, я теряла из этой палитры очень много.

В мимике доминирует позитив. Мне это нравится, он очень идёт лицу с мужественным подбородком и широкими, слегка нависающими бровями, стремящимися сойтись у переносицы.

На первый взгляд Анхель брутален, но только на первый, потому что большеротая мальчишеская улыбка напрочь перечёркивает этот образ. Он смешно дует губы, когда обижается, и они изгибаются по-женски капризно. А уж если что-то выбивает мужчину из колеи, то растерянность вовсе смывает всю брутальность. Растерянность Анхелю не идёт, потому что тут же делает из него мальчика-потеряшку. Слава Богу, такие ситуации крайне редки.

А я опять думаю: Демиан такой же?

Муж осознанно опускает упоминания о брате. Как-то так получилось, что на Дема в наших разговорах легло негласное табу.

Знаю, что любимый поддерживает с ним связь, благо современные коммуникации позволяют и поболтать, и даже поглядеть друг другу в глаза онлайн.

***

И вот однажды наступает момент, когда Анхель, оставив включённым ноутбук, отправляется в мастерскую. Наверное, озарило вдохновение, и позабыл. Протираю пыль со стола, экран неожиданно вспыхивает, видно, задела. Разглядываю, вроде фото мужа. Немного осмелев, начинаю листать картинки и понимаю, что это вовсе не он. Значит, Демиан! Остановлено на его страничке.

Фотографий много. Демон говорил, что участвует в фотосессиях, а я уже научилась разбирать, где постановочные кадры, а где обычные из жизни. Кажется, открылась как раз постановка.

Не знаю, насколько снимки способны передать человеческую сущность, тем более, срежиссированные, но даже этого достаточно, чтобы всё во мне всколыхнулось вновь, задрожало, затрепетало, как мотылёк, попавший в банку.

Глаза демона совсем не такие, как у ангела, они тёмные, на монохроме вообще чёрные, но возможно это спецэффекты для усиления образа, ведь сессия так и названа «Демон». Они будто вглядываются в меня, прямо в самую душу. Глядит исподлобья не то с обидой, не то с упрёком, адресованным исключительно мне.

Сессия пляжная, он позирует в шортах, и есть возможность рассмотреть в подробностях атлетичную фигуру, она безупречна. А ещё нахожу фото в узких плавках и понимаю, какую татуировку имел в виду Анхель. Это ошеломляет!

Демон как будто бы выходит из воды, гладкое загорелое тело искрится от мелких капель, а в самом низу из-под плавок виднеется рогатый бычий лоб. Интересно было бы увидеть быка целиком. Ловлю себя на том, что пальчик ползёт по экрану, обводя контуры соблазнительной мужской фигуры.

У него короткие волосы, намного короче, чем обычно носит Анхель, я представляю Дема без них, пальцы начинает покалывать при воспоминаниях о его обритой голове. Сейчас бы коснуться. Хотя бы чуть-чуть!

Но в это время раздаются шаги мужа, и я снова принимаюсь протирать пыль.

А потом работаю над собой и больше никуда не лезу: не вижу – не брежу…

Мне вполне хватает Анхеля. Просто иногда нет-нет, да и вспомнится та дурацкая ночь на яхте. И тот трепет, и немыслимое желание тела, отвязавшегося от разума. Особенно трудно контролировать себя во снах, над которыми нет моей власти, зато демон чувствует себя, как дома. И не выгнать, разве что вовремя проснуться, я уже научилась этому, но каждый раз так трудно прервать сон, в котором со мной Демиан…

***

А с мужем всё классно. Весело. Особенно, когда я, устав позировать часами практически в неглиже, позволяю себе некоторую разминку. Анхель сначала ворчит, а потом бросает свою глину и в невозможности удержать порыв в узде, когда я делаю различные наклоны и растяжки, набрасывается на меня, как голодный зверь,

- Я тебя съем, Габо! – и мне сразу вспоминается, что когда-то меня уже чуть не съели.

Мы падаем прямо на пол, благо, в мастерской есть толстое стёганное покрывало, уж не знаю для чего оно скульптору? Может быть, моделей размещать для позирования, но оно как раз очень хорошо помогает выйти из положения.

Мой человек искусства любит искусство во всём, даже в сексе, я это уже поняла. Когда нас никто не видит, и он в это время не таращится на какую-нибудь скульптуру или архитектурное сооружение, находя там всё время одно и то же, его возбуждают странные, необычные позы и всякая такая ерунда.

Лично моё дилетантское мнение, что это у него какая-то гайка в мозгу не довинчена.

Страсть сначала рождается на подсознании, тут ни ассоциации не нужны, ни антураж. Если между людьми любовь, то достаточно, взгляда, голоса, запаха, чтобы голод по любимому телу проснулся сам, а там уж в какой позе судьба застанет! Да хоть на макушке бука, - как говаривала Магда, иногда делясь интимными подробностями любовных утех с Антанашем.

А в наших играх, покрывало должно быть непременно красным, украшения на мне рубинами, при всём при том, что ничего кроме них, и педикюр кровавым!

Глава 19.

Не понимаю. Может, у мужчин по-другому?

Но ведь демон тогда сказал, что ему и света не нужно, он так всё чувствует. Что уж о себе говорить, если для меня визуала не существовало вовсе. А тут эстетство. Ну, как говорится: в каждой избушке свои игрушки, а в каждой головушке свои тараканы.

В принципе с Анхелем всё неплохо, но ради эксперимента и желания оживить те первые ощущения, я всё же пробовала зажмурить глаза и представить Дема в момент соития с мужем. Ничего не получилось. Не сходятся у меня эти двое воедино. Слишком разные. Один приятный талантливый парень с весёлыми тараканами в голове, а второй – мой огонь незатухающий, болезненно жгучий, нежно согревающий, заставляющий от одного упоминания о нём, быстрее колотиться сердце, таинственный мужчина.

Так что секс просто стал для меня диковинным развлечением с человеком искусства. Но с учётом того, что муж всегда ласков и добр, на остальное можно глаза закрыть …

***

А ещё в моей жизни появилась то ли заноза, то ли подруга по имени Кристин, которая периодически нарушает все табу и правила нашего дома. Это - младшая сестра Анхеля, причём, любимая сестра, через которую супруг поддерживает контакты с родителями, хотя и сам наносит им визиты.

После которых, в наших отношениях каждый раз возникает раскол. В общем, с мужниной роднёй не повезло.

Впрочем, Кристин люблю. Из всего семейства Мендес лишь два человека стали мне близки.

Да, я не только разлучила близнецов, а ещё и испортила настроение их предкам!

Когда немного освоилась в мире зрячих, налюбовалась красотами Каталонии, Анхель повёз меня на самый главный экзамен: знакомство с родителями. Лучше бы он этого не делал.

Старшие Мендес приняли меня очень холодно. Я искренне надеялась на понимание, хорошего доброго сына вырастили хорошие добрые люди, так мне казалось.

Но при моём появлении образовалась такая ледяная атмосфера, что казалось ещё немного, и воздух осыплется инеем на траву, хотя стоял тёплый октябрь.

Честно говоря, не поняла такого напряжения, ведь эти отнюдь не бедные люди, сами оплатили большую часть расходов на мою операцию, я руки им готова целовать, а тут и подойти-то страшно.

Что скрывать, очень готовилась к встрече, так хотела понравиться, сто раз спросила у мужа, достаточно ли хорошо выгляжу, он двести подтвердил, что прекрасно. Ещё бы не прекрасно, когда сам выводил меня по всем магазинам и помог собрать достойный гардероб на все случаи жизни.

Я только начала верить в сказку про Золушку, зажила счастливой беззаботной жизнью, о которой недавно могла лишь мечтать: уютный чистый дом со всеми удобствами, красивый, любящий, образованный муж - талантливый скульптор, его богини танца – мои копии расходятся на заказ, как горячие пирожки. Анхель ругается про себя, что вынужден халтурить, дабы зарабатывать, но я не нахожу никакой халтуры в его работах. Спокойная жизнь, прекрасная атмосфера любви, доброта супруга, радость прозрения – всё это сделало меня такой счастливой, что я готова одаривать счастьем весь мир вокруг себя.

И вдруг такой холод!

Мама Анхеля синьора Роза упала на грудь сына, опередив рукопожатие отца - синьора Антонио, расцеловала в обе щеки, что-то бурно и очень быстро бормоча. Я так поняла, что одновременно слова благодарственной молитвы вперемешку с выговором, что долго не приезжал. Он виновато оправдывался, целовал мать в ответ и косился из объятий на отца, но тот не особо рассыпался в улыбках.

Когда непослушный сын вырвался из материнских рук, после сухого рукопожатия они обнялись по-мужски, но довольно тепло. Потом Анхель обратил-таки на меня внимание родителей,

- Это моя Габриэлита, знакомьтесь! – к этому времени, испанский я уже подтянула достаточно, чтобы говорить без запинки, и уже нормально понимать, но на моё,

- Добрый день! – можно было вообще не заморачиваться языком, так как ответили лишь коротким кивком и поджатыми в сухую нитку губами. А я так надеялась, что эти люди станут для меня родными.

Остальное время в гостях у родителей показалось пыткой. И я развлекала себя тем, что разглядывала макушки невысоких предгорий, проступавшие на заднем плане милейшего городка, которые были видны за кирпичной кладкой забора, ограждавшего большой красивый дом от посторонних глаз, в который меня не пригласили.

Отец увёл Анхеля под предлогом разговора о делах, мать, постояв немного молча, ушла в дом, а я осталась совсем одна, не представляя, что делать дальше. И если бы не любовь мужа, которую он демонстрировал денно и нощно, наверное, сбежала бы не только из этого негостеприимного дома, но и из его жизни.

Но он всегда так волнуется, так уморительно ревнует ко всем и вся, что понимаю: обидеть Ангела не смогу, а значит, надо терпеть. В конце концов, если бы эти люди не дали денег, я бы до сих пор была слепой, и пусть сейчас вижу их недовольные лица, но всё-таки, вижу! И уже за это готова в ноги им поклониться…

В момент моей убитой растерянности автоматически открылись ворота, и на территорию въехала красивая красная машинка, небольшая, чисто женская. Из неё выскочила девушка в модных драных джинсах и кардигане нараспашку, чем-то похожая на Анхеля. Увидев наш автомобиль, бросилась в обход с воплями,

- Анхелито приехал!!! - и наткнулась на меня, - Салют! – пробормотала удивлённо, - ты кто? – и радостная улыбка начала меняться на не столь радостную догадку, - жена Анхеля?

- Привет, - ответила я без особого восторга, - да. Я – Габриэла, если интересно… А ты кто?

Глава 20.

- Очень интересно! – девица обошла меня кругом, не скрывая любопытства. Я тоже её разглядывала, - я - Кристин – сестра Анхелито, а ты, значит, и есть та самая Габо, которая внесла раздор в дружную семью Мендес?

- С некоторых пор я тоже Мендес, - парировала бесцеремонной красотке.

Она примерно моего возраста, что-то около двадцати, довольно крепенькая, с гривой пышных, почти чёрных кудрей. Такой же удлинённый, как у брата, разрез глаз, высокие скулы, красивый лоб, и губы бантом, не обезображенные пластикой, коей я уже успела насмотреться.

- Так-так, Габриэла Мендес, - остановилась напротив меня, потом спросила, - а чего ты тут одна топчешься? – не посочувствовала, просто спросила, но мне уже была не важна интонация, само выплеснулось,

- А не позвали! – хотелось гордо, вышло жалобно.

- Во как?! Ну, предков можно понять, я тоже не в восторге, но ты хороша, если честно! – цокнула языком, - я понимаю братьев! – слово «братьев» от моего внимания не ускользнуло, но я решила пропустить его мимо ушей,

- Так и ты хороша! – искренне вернула ей комплимент, - потому что столько в ней энергии и жизнерадостности, что несовершенства уходят на задний план.

- Пошли чего-нибудь выпьем! – вдруг предложила Кристин и потащила меня за ворота, откуда только недавно появилась.

- А как же Анхель? Выйдет, а меня нет нигде?

- Так телефон-то на что?

- Ах, да! – я всё время забываю про мобильник. В моём захолустье, где всё, что нужно, находится в двух шагах, с отсутствием родственников и зрения, он был не нужен, да и теперь, когда мы с мужем всё время вместе, пользуюсь им крайне редко, звонить некому, но сейчас, слава Богу, взяла…

Мы неспешно прогуливаемся по Сан Кугату*, здесь не так людно, тем более время только перевалило за обеденное, значит, сиеста.**

- Может, в кафе посидим? – предлагает Кристин. А тут, что ни шагни, кафе или бар, и везде беззаботный люд наслаждается жизнью.

- Веди, мне без разницы, я здесь впервые.

- Ясное дело, что впервые, - смеётся родственница, - этот милый городишко для крутышей. Один из самых зажиточных пригородов Барны***, - она думает, что я выросла на помойке что ли? Ну, а что собственно ей ещё думать?

Я никогда, никому не рассказываю, кем был отец, как прошло моё детство, потому что от этой тайны зависит жизнь. Буника Каролина строго настрого завещала забыть и не вспоминать прошлое и прежнюю фамилию, как говорится: «Если ты не видишь бездну, то и она не видит тебя». И всё-таки, моя ущемлённая гордость видимо встала у того самого края, за который больше не подвинуться,

- Кристин, - спрашиваю, - а вы действительно решили, что Анхель женился на дворняжке без роду-племени? – она останавливает свой трёп и удивлённо взглядывает на меня, как будто только что увидела и хочет что-то понять.

- Определённо, ты такого впечатления не производишь, - соглашается, - но может это брат так постарался, отмыл, в порядок привёл…

- За такой короткий срок с нуля? Ты серьёзно? А это возможно? – начинаю невольно смеяться на её удивлённую мордашку. И чем больше она вытягивается, тем больше я обретаю уверенность, а Кристин её теряет. И понимаю, что доказательств у меня нет, но я просто обязана добиться признания этих снобов! И сидеть, сложа руки, больше не смогу.

Из болтовни золовки выясняется, что младшенький – большой любитель авантюр, и в общем-то его эпатажным выкрутасам никто не удивляется давно, но видимо, последний с женитьбой впечатлил всех. И не стоит так волноваться, родители поймут и простят, так было всегда. Он – любимчик.

А я всё никак не пойму, о ком она говорит? Разве Анхель таков?

- А Демиан? – не надо было спрашивать, но не удержалась.

- Дем? – переспрашивает задумчиво, и лицо её преображается со снисходительного выражения до мечтательного, - не будь он моим братом, я бы из кожи вылезла, но добилась, чтобы женился на мне.

- Так хорош? – чёрт! Не к лицу это любопытство! Что подумает золовка. Но она вся в себе, не замечает неуместности вопроса. А мне важно хоть что-то узнать про таинственного мужчину, от упоминания о котором, сбивается ритм сердца,

- Он классный! Настоящий, понимаешь, Габ! Сильный!

- Так ведь они близнецы, - возражаю, не объясняя, что имею в виду, но Кристин и не надо,

- Анхелито парень неплохой, я его тоже люблю, но совсем другой. Я бы взяла только Дема, - потом её мысль формирует вопрос, - разве ты не поняла, кого надо было выбрать? – как будто у меня был этот выбор!

- Я не выбирала, а замуж вышла по любви! – нечего давать повод сомнениям. Она тут же угасает,

- Это очень хорошо, что ты была слепа, - Кристин прямолинейна, как деревянная палка, - я желаю Демиану идеальную жену.

Не спорю, но иголочка зависти к той самой гипотетической идеальной жене, которой ещё даже нет, уже проникла в моё сердце…

Взбодрившись кофе со свежей выпечкой в премиленьком заведении, осматриваем местные достопримечательности, вернее, я осматриваю, а Кристин работает гидом.

Пока бродим по монастырю Святого Кугата, который собственно и дал название городку, всё время ловлю на себе её любопытный взгляд. Вот заронила в девице сомнения, теперь она что-то пытается высмотреть во мне…

Наконец, выдаёт,

- Ты знаешь, что Дем с Анхелем разругались из-за тебя всерьёз?

- А мне надо это знать?

- И даже не интересно? Не интересно, что Демиан из этого чёртового круиза вернулся бритым наголо, чернее тучи! – в голосе Кристин обида, но что она от меня хочет?

- Про волосы знаю, это ещё на яхте было, но его ведь никто не просил. И причём тут я?

- Притом! – вот и думай!

- Что я должна была сделать, Кристин, что?

- Могла хотя бы встретиться с ним после операции! Он ждал! – голос её дрожит, - Понимаешь, Демиан надеялся поговорить с тобой!

- По-моему, ты лезешь не в своё дело! – одёргиваю нахалку, а у самой в груди сдавило. Только разве понять этой девчонке, что нельзя, нельзя! - о чём мне с ним говорить?

Глава 21.

Золовка чуть не плачет.

- Так в Лондон уехал, - по крайней мере, так сказал Анхель.

- Его нет в Лондоне! Нигде нет! Дозвониться не можем третий месяц! Никаких концов! – вот это дела!

- Мне очень жаль, Кристин, я не знала, - и тебе не стоит знать, что я теперь буду сходить с ума в ожидании хоть каких-нибудь вестей о демоне.

- Тебе ни фига не жаль, - обвиняет, - но поверь, ты ещё пожалеешь! – Я уже жалею, глупая!

- Это угроза? – держусь, ковыряю рану в душе и ей, и себе, - Ты настолько любишь Демиана и так равнодушна к Анхелю?

- Анхелю внимания и любви с лихвой хватает, но заслуживает этого Дем! – отвечает непонятное, потом смахивает слезинку, а вместе с ней плохое настроение, - ладно, проехали. Будем гулять дальше.

А мне-то теперь как?

***

В целом городок оказался очень даже милым, с типичной для Каталонии архитектурой, с обязательной башней колокольни, которая наверняка в своё время не раз навевала юному скульптору самые недвусмысленные ассоциации. С длинным променадом и бутиками, бестолково тусующейся молодёжью, устроившей на площади какой-то странный сидячий флэшмоб в защиту чего-то зелёного, детьми тут и там, снующими на самокатах и великах, а в целом, очень приветливым и спокойным.

О чём бы ни говорили, мысли возвращали меня к Демиану. Его внезапной пропаже и странному болезненному чувству, что она связана со мной.

Удивительней всего, что за весь вечер, что мы мотали километры по местности, мой мобильник ни разу не позвонил, а когда уже в сумерках вернулись, Анхель сидел в машине, так что даже не пришлось сказать,

- Аста ла виста*! – моим новоиспечённым родственникам, хотя очень хотелось, а ещё лучше, - адьёс**!

С Кристин расстались на дружеской ноте, что в целом добавило ложку мёда в ту бочку дёгтя, что мне преподнесла новая родня.

- Поехали? – спросил супруг, когда я села в машину.

- Есть варианты? – дико захотелось дерзить. И было до ужаса обидно, что он даже не спохватился за несколько часов, где жена. Поскольку муж не ответил, а выговориться назрело, то продолжила, - ты даже не побеспокоился, где я была эти часы?

- Фиат Кристин во дворе всё объяснил, - пожал плечами, не отрываясь от руля. И впервые появилось желание разругаться!

Тот светлый образ Ангела, который успел нарисоваться в моём сердце, вдруг потерял одну из сусальных золотых пластинок, коими был до этого облицован с головы до ног. А ведь я считала его слитком высшей пробы, а не позолоченным болваном! Впрочем, первая отвалилась после корриды, я сейчас это поняла.

- Ты считаешь это нормальным, Анхель?

- Анхель? – переспросил удивлённо. Он уже так привык и отзывался на Ангела, и вдруг что-то поменялось.

- Ты не ответил! Считаешь нормальным, что твои уважаемые родители не пустили меня на порог?

- Прости, - вздохнул, - но это их дом, я не могу диктовать правила.

Вот и всё! Вставай на ноги Габриэла, у тебя должна быть своя страховка в жизни, красивая сказка превращается во что-то иное…

***

Когда пройдёт достаточно времени, я скажу Анхелю,

- Большое спасибо! – за тот урок-ответ. Может быть, он пытался меня поддержать, но я не увидела, не почувствовала этой поддержки. Может быть, ему самому в тот момент нужна была поддержка, но я ждала её от него на том основании, что он – мужчина, и это его близкие так оскорбительно мной пренебрегли.

И если уж ты принял решение и женился, будь добр отстоять свой выбор!

Но, как бы там ни было, именно в тот самый день малое зёрнышко сомнений из моей прежней жизни, о которой старалась забыть, дало свежий росток. Нет, конечно, не сразу, не на следующий день я вскочила с мыслью: «Надо что-то делать!», но почва с того момента начала зреть и удобряться.

И не только тем фактом, что оказалась отверженной в их семье, но и тем, что после каждой поездки в Сан Кугат, в которых больше его не сопровождаю, муж возвращается отчуждённым. Порой начинает казаться, что смотрит на меня и думает,

- Какого чёрта этот заморыш здесь делает?

Становится особенно пренебрежителен к моим словам и предложениям, и я обязательно ловлю в этих знаках высокомерие аристократа, позволившего своей милостью безродной дворняжке поселиться на пороге его особняка.

Через некоторое время барская спесь ослабевает, особенно после того, как пару-тройку раз оставляю без внимания его намёки на ассоциации, доводя до состояния, когда наш гордец вынужден опускаться до мольбы. А мне-то что? Я же не трясусь от вожделения, когда он целует мои руки или колени, могу и подождать.

А могу и поиграться, подержав его на голодном пайке, а потом, доведя до унизительной дрожи, когда уже невмоготу, смеюсь, а он почти плачет. Иногда, обласкав, подразнив, бросаю, оставляя довести дело самому. А могу и пожалеть, отдавшись сполна. Эта странная игра с некоторых пор доставляет ему извращённое удовольствие, ведь моё решение его участи - всегда сюрприз. Всё в моих руках.

Цинично? Вероятно, да!

Но, если ты - скульптор и материал, с которым работаешь, глина, это ещё не значит, что ты сам должен ей уподобляться. Когда ты слишком гибок и можешь приобретать любую форму в зависимости от удобства, не спрашивай, чтобы тебя уважали и относились, как к каменной стене…

И всё же, я ещё люблю его. По-своему люблю и хочу детей.

Но Анхелю они не нужны...

*До свидания

**Прощайте

Глава 22.

Сначала я не удивилась тому, что он не касается этой темы, потому что после операции, на ближайший год беременность и роды просто были под запретом. Потом, потому что мы ещё не насладились друг другом, и подождать до его тридцати – хорошая идея. После этого муж забеспокоился, что я не смогу больше позировать, так как потеряю форму.

На мою шутку, что может ваять меня с завязанными глазами, обиделся,

- Думаешь, я штампую одно и то же?..

А потом у меня началась своя жизнь, и я больше не спрашивала о детях, а он не напоминал и, кажется, был абсолютно доволен.

***

Демиан, кстати тогда нашёлся. Словоохотливая золовка радостно сообщила, что вернулся в Лондон и вышел на связь. На вопрос,

- Откуда вернулся? – лишь руками развела, - не сказал, говорит, секретное место для отдыха тела и души. Наверное, какие-нибудь Гаваи.

Слава Богу! Жив! Тогда и моё сердце сразу отпустило.

***.

Уже два года мы с Анхелем живём в собственном доме с личным бассейном, несколькими спальнями, спортзалом и большой мастерской для его работы.

Мой муж успешен. Безусловно, неординарная личность, в нём чувствуется талант, а с годами приходит мастерство. У него есть какой-то свой особенный взгляд на человеческое тело, его динамику и статику, что делает работы уникальными. В неожиданных нюансах ненавязчиво проскальзывает что-то от Дали и чем дальше, тем больше.

Мы без счёта раз уже бывали в Фигерасе в музее мастера сюрреализма всех времён и народов, как называет его супруг, а сколько раз Анхель бывал без меня и до меня, он и сам, наверное, не сосчитает. И естественно, даже я уже знаю в нём всё, но муж умудряется застревать каждый раз, стоя столбом перед каким-нибудь, только ему понятным экспонатом, а потом довольно долго испытывает прилив бурной творческой энергии и ненасытный сексуальный голод.

Я больше не задаю вопросов, что он там опять выискал, поняв, что Фигерас – это Мекка для моего человека искусства.

Стоит ли говорить о том, что со своими скульптурами в стиле сюр с обязательными элементами эротики Анхель Мендес становится всё более популярным и востребованным на различных выставках современного искусства, куда периодически таскает и меня.

Слава Богу, его творчество, всё-таки, остаётся высокохудожественным и более-менее понятным нормальному обывателю, в отличие от тех, не к ночи будь помянутых инсталляций и перформансов, которыми всё больше грешат музеи современности.

Я привыкла к профессионально-богемной тусовке, которая всё время роится вокруг Анхеля или точнее, он в ней обитает сам. Для него это не только увлекательно, но и полезно. А иначе:

- Не знают, не покупают, - отвечает он. А его покупают и даже очень.

Это модно: иметь у себя что-нибудь из творений Анхеля Мендеса - красивого, немного таинственного и одиозного, модного скульптора современности.

Родители гордятся: фамилия Мендес становится всё более известной в определённых кругах благодаря сыну, и что возле него делает тупоголовая кукла, вывезенная из дремучей Трансильвании, как они это называют со слов болтушки Кристин, в которой, кстати, я никогда не бывала, никак не поймут…

***

Давно не расстраиваюсь по этому поводу. С некоторых пор у меня появился свой интерес, который затягивает всё сильней.

Сначала это был, что называется «Наш ответ Чемберлену!» - откуда данная поговорка периодически всплывает в мозгу, что за Чемберлен, не знаю. Кажется, так говорила бабуля Зинуля очень-очень давно, в моей прошлой жизни, которую я постаралась максимально забыть, но иногда что-то выскакивает из тайников памяти.

Так вот, ответом Чемберлену, коего в данном случае олицетворяют родители Анхеля, стало моё возвращение к танцам. Сначала я выпросилась у мужа на посещение частной танцевальной студии, потом поняла, что недостаёт классической школы, и поступила на годичные курсы в Институт искусств Барселоны, которые закончила с отличием. И сразу после своего дипломного выступления была приглашена в труппу «Dioses de la danza», с которой гастролирую по стране и за её пределами уже почти два года.

Не скажу, что муж в восторге от моих отлучек, но я стала самостоятельным человеком с собственным заработком, и совершенно от него не завишу. На мой взгляд, свежесть чувств в нём тоже притупилась, а я почти считаю его другом.

Ну, может быть, другом с определёнными привилегиями на моё тело и немного на душу. Но совсем немного, совсем чуть-чуть.

Потому что всё-таки беспокоюсь и забочусь о нём, когда болеет, выслушиваю жалобы на особенно привередливых заказчиков и сочувствую.

И даже, как примерная жена, готовлю его любимый сливовый пирог, рецепт которого мне достался от буники Каролины.

- Зачем мне это запоминать? – спрашивала в недоумении, - я всё равно слепая, и никогда не возьмусь за стряпню.

- Зрение вернётся, поверь, случится в твоей жизни чудо! – горячо уверяла бабуля, - и ты просто обязана уметь готовить Плачинта ку прунэ!*

- Я смогу купить, - вредничала в ответ, а она упорствовала,

- Такого сказочно вкусного пирога ты точно не купишь нигде.

Рецепт сказочного пирога был на удивление прост, и я даже временами слегка халтурила, покупая для него готовое песочное тесто, особенно, когда не хватало времени.

Вся изюминка непередаваемого вкуса была в сочетании кисловатой, потомлёной на сковороде, закарамелизированной в сахаре алычи, и круто взбитых с сахаром яичных белках. Когда я эту красоту, представляющую собой белый сугроб, накрывающий плотно уложенные на тестовую подложку половинки слегка засиропившихся слив, отправляю в духовку, Анхелито уже прогуливается рядом и чуть ли не каждые пять минут интересуется,

- Как там пирог, Габо? Он не сгорит? – мне смешно, потому что в это время муж похож на голодного кота, которого приставили караулить блюдо со сливками, и он так о них печётся, что в конечном итоге, успокаивается только тогда, когда стеречь нечего.

Глава 23.

Лондон

Бальный зал «Риволи» странным образом не сочетается с образцом строгой классики и стиля главной столицы мира. Оформление на грани кича. Восточные мотивы, приватные ложи, кричаще-красная обивка стен, в отделке золото, и куча разнокалиберных люстр: от канделяброобразных хрусталей в виде праздничного торта вверх ногами, до абажуров с кистями и пузатых китайских фонарей. Немного ошеломило. Создаётся ощущение подарочной чайной коробки, но только изнутри.

Впрочем, своеобразная красота, просто немного нарочито.

И выступили соответственно: ярко, эмоционально, колоритно, в общем, зажгли. Публики полон зал, все столики, расположенные по периметру прямоугольника, заняты. Море аплодисментов, цветы, приглашения на бис и накатившая усталость. Выложились по полной.

- В отель? – это Тереса – вторая прима нашей труппы, с которой делим номер в отеле.

- Конечно! Ноги отваливаются, чувствую себя выжатым лимоном! – он не пришёл, накрыло безразличие и… облегчение. Может и к лучшему. Он не помнит, и я забыла.

Почти…

- А, как же экскурсия по ночному Лондону? – девчонкам всё по фигу, море по колено, - там парни тоже собираются!

Мужская половина нашего коллектива занимает отдельную костюмерную, но я слышала, что планов у них до утра, ведь завтра свободный день, и переезд только вечером.

- Да! Я хочу увидеть ночной Биг Бен!

- И Тауэрский мост с подсветкой! – девчатам не сидится.

- Откройте интернет и посмотрите! – огрызаюсь беззлобно. Я тоже хотела, да что-то перехотела.

- Габи! – здесь меня называют так. Вбегает в костюмерную, где-то застрявшая Мариса с охапкой цветов, - к тебе муж приехал! – и, обращаясь ко всем девчонкам, - вот это любовь! Сам синьор Анхель Мендес бросил все дела и рванул за супругой!

- Это ревность, глупышка! – насмешливо парирует Тереса.

В первый миг туплю, почему он не позвонил? И потом, какого фига Анхелю срываться из дома, когда через десять дней вернусь?

Потом сердце ухает в желудок и пролетает до пяток: это не Анхель! Они же не знают!

Все ждут, когда скажу хоть что-нибудь, а я продолжаю смывать яркий макияж и замечаю, как сильно дрожат руки.

- Габи, ты не рада? – Мариса не может успокоиться, - не выйдешь к нему?

- Выйду… приведу себя в порядок и выйду! – чего лезет, куда не следует?

Всегдашняя колготня в женской гримёрке, ставшая постоянным незаметным фоном, внезапно стихает, и это непривычно.

- В ссоре…

- Мириться приехал…

- Вот потому и здесь.

- А букет впечатляющий! – у меня идеальный слух, так и оставшийся со времён слепоты, поэтому прекрасно разбираю тихое жужжание из разных углов.

Внутренний голос, перебивая шепотки, недвусмысленно бьёт в набат,

- Беги, Габри! Не надо тебе проверять себя на прочность демонических чар! – начинаю озираться по сторонам в поисках запасного выхода, Тереса замечает и понимает по-своему,

- Ищешь, чем потяжелее огреть великого скульптора? – а потом добавляет со смехом, - аккуратней, Габи, Каталония тебе не простит!

Я больше не могу! И скорей собираюсь. По-честному, надо бы в душ. Так и мечтала: приехать в отель и оккупировать ванную не меньше чем на час, а здесь приходится кое-как побарахтаться в раковине по пояс и использовать влажные салфетки. А в голове крутится,

- Что делать?

Девчонки тоже переодеваются, костюмерша пришла собрать наряды, все заняты, но теперь, кажется, что эта банда в десятки глаз косится именно на меня.

Сохранять ледяное спокойствие непросто, хотя я уже сказала себе,

- Нечего сбегать, Габри, это всего лишь родственник, который пришёл тебя поприветствовать и вручить букет. Сейчас выйдешь к нему, обменяетесь традиционным,

- Салют!

Небрежно едва коснётесь губами щеки друг друга и возможно, поговорите минут десять о Лондонской погоде, как тут принято. А потом разойдётесь каждый по своим делам.

Сказала себе это и даже почти поверила. И, собравшись, иду на выход.

Какой он? Хочу увидеть своё наваждение вживую и не хочу. Но я же сильная девушка, а он всего лишь брат мужа.

Там на выходе толпится народ, у нас, оказывается, нашлись поклонники! Кому-то даже хочется совместных сэлфи, а может и большего, потому что девочки в коллективе молодые, весёлые, яркие. Почему бы и нет.

И когда ко мне подскакивают двое, насколько я преуспела в английском, готовясь к турне, наперебой предлагая культурную программу на вечер, слышу из-за их спин нечто холодно уверенное, после чего соискатели тут же отступают, а потом,

- Салют, Габрри! – и букет нежных белых бутонов, словно невесте, - это тебе!

Теряюсь… Что удивительного в близнецах? Можно подумать, никогда не видела! Да и знала же по фоткам, не сюрприз. Но вот так вдруг увидеть своего Анхеля, обычно такого богемного, с длинной чёлкой, вечно немного небрежного, стильно помятого, слегка небритого, с обязательным болтающимся на шее шарфиком или платком попугайской расцветки, внезапно непривычно подтянутым, в отлично сидящем с иголочки чёрном костюме, и такой же, не оставляющей фантазии глазу, чёрной рубашке, с короткой стрижкой и, главное… с совсем другими глазами!

Что у него с глазами?! Они так странно блестят, как будто слёзы застыли, ещё миг, и выкатятся крупными горошинами, и побегут по лицу сильного молодого мужчины! Не понимаю, не могу глядеть, и не глядеть тоже не могу! Он улыбается, слёзы всё держатся кристаллами в его глазах, свет люстр играет яркими бликами в этой влаге, но она так и остановилась там! Я жду! Длинные, абсолютно прямые, как метёлки, чёрные ресницы затеняют игру света, и ничего не меняется, мокрый взгляд из-под этих опахал, а в нём чёрным по белому,

- Не отпущу! Больше не отпущу! Моя! – он обнимает взглядом, ласкает, согревает, целует, сводит с ума так, что всё во мне переворачивается мгновенно, содрогается от осознания неотвратимо надвигающейся измены.

Нет, не то чтобы покорно валюсь к его ногам, сразу поддавшись. Если честно, очень хотелось бы выдержать, устоять, поспорить! Только с кем? С ним или с собой? И я дрогнула, отведя глаза.

Глава 24.

- Рада тебя видеть, Демиан! – здороваюсь, чтобы не продолжать пустой разговор, загоняющий меня в очередную неловкость. Но я действительно рада, наконец-то видеть человека-невидимку, который был скрыт от меня все эти годы.

Хотя был один странный случай.

У меня уже появилась своя машина наподобие той, что у Кристин, и по пути в супермаркет я стояла в длинной пробке. Отключенный кондиционер заставил открыть окно, чтобы глотнуть свежего воздуха. Впрочем, в мае уже жара, не особо надышишься. Так что когда собираюсь поднять стекло обратно, вдруг вижу в соседнем ряду в такси на пассажирском сидении мужчину, напоминающего Анхеля. Он смотрит, не мигая на меня в упор. Пересекаемся взглядами, возникает неуловимая магия, будто невидимая связующая нить протянулась, невзирая на стёкла. И, кажется, я узнаю Демиана! В следующий момент пробка приходит в движение, и такси проезжает вперёд, разрывая чудесную связь. Остаюсь в своём ряду ждать, воспроизводить в памяти этот ни на чей не похожий взгляд и чувствую боль от его утраты…

- И я, Габрри, очень рад! – он искренен, и это немного рычащее, давно забытое «Габрри» согревает. Никто из моего окружения не называет меня так, как называли близкие люди. А он откуда-то чувствует, как надо! Наверное, магическая нить всё же есть между нами. Только повода её укрепить не будет,

- Привет от Анхеля, - получай, я больше не слепой котёнок, знаю за какой ширмой прятаться.

- Спасибо, надеюсь, легко отпустил на гастроли? – его мокрый взгляд так и держит под прицелом.

- Легко, это не первая поездка, - сейчас я расскажу тебе, как он ныл, пока я собирала чемодан, держи карман шире!

- Ох, рискует братец! - пикировка словами, у которых, что ни скажи, двойные смыслы, напрягает, надо закругляться,

- Демиан, сможешь помочь добраться до отеля? – он заметно сникает, но делает попытку,

- Я надеялся, что этот вечер ты подаришь мне. Хотя бы пару часов? - что это в голосе? Мольба?! Невозможно…

Представляю, как он сейчас доставит меня в отель и уйдёт в ночь. Самое верное решение. Я останусь одна, снова буду воспитывать себя аутотренингом, наступая каблуком на чёртову стрелку внутреннего компаса и мужественно изгоняя образ демона из памяти.

Но мой язык поворачивается сам против воли,

- Да… - и стрелка вырвавшись, начинает вибрировать, заставляя изнывать от сладкой тревоги.

- Хочешь вернёмся? – тут же подхватывает, - здесь отличный бар!

- Не хочу, - жалею о своей слабости, но не пятиться же назад, - слишком пафосно, и глаза устали от роскоши. Предложи место поспокойней.

- Нет проблем, побудь здесь.

Остаюсь, ждать и проклинать себя последними словами.

Когда у бордюра почти бесшумно паркуется лакировано-чёрный Ауди, я уже глубоко в себе, и так много себе сказала всего «доброго», что тошно. И соображаю только тогда, когда Демиан выходит навстречу, чтобы галантно помочь сесть в машину.

Версия, что могу захотеть на заднее сидение не рассматривается вообще.

Немного дико оказаться на стороне водителя, ещё вчера, когда ехали из аэропорта, обратила внимание на левостороннее движение, но в автобусе с двумя рядами кресел по обе стороны, не так ощутимо.

- К этому быстро привыкаешь, - отвечает, хотя не спрашиваю. Я вообще, не знаю о чём говорить, зря согласилась, надо было настоять, чтобы отвёз в отель. «Риволи» находится в каком-то пригороде, и я сама добралась бы непонятно во сколько. Нет бы сбежать чёрным ходом, а теперь еду в неизвестность с демоном!

- Куда везёшь?

- В маленькую Испанию, - смеётся.

- Что это значит?

- Увидишь, – загадочно и тревожно. Ещё тот конспиратор! Очень не хочется вновь оказаться тряпкой в его руках. Лихорадочно соображаю, как уйти в нейтральные воды пока не поздно, продемонстрировать родственные чувства, чтобы не почуял, как я слабну рядом с ним, потерял след, которым снова пошёл,

- Почему не приезжал все эти годы домой? – хорошая общая тема.

- Приезжал, - хмыкает, не глядя, - регулярно езжу к родителям и даже вижусь с братом, - а вот это новость! Выходит, это был он тогда в пробке!

- Не знала.

- Зачем тебе знать? – глядит на дорогу, но чувствую, что сканирует прямо кожей, - захотела бы увидеться?

- Не думала и даже не вспоминала о тебе, прости, - кривлю душой, сознательно обижая. Но по-другому никак, подпускать нельзя. Я сейчас комок нервов, и вообще, плохо соображаю, как себя вести.

- А я вспоминал и знаю обо всех успехах! – улыбается, - рад за тебя, Габри… Честно, очень рад. И, кстати, можешь не волноваться, Анхель в курсе, что ты сегодня со мной!

- Вот спасибо! – браво, мальчики! Решили меня разыграть? Или поделить по-братски? Это хорошо, что ты признался, демон! Теперь уж точно жалеть нечего, и некого! Разве что, не прибить бы чем тяжёлым мужа, когда вернусь!

- Хочешь побуду гидом, пока едем? – понял, что болтанул лишнего и решил отвлечь.

- Давай! – пой ласточка, пой! Добыча на чеку!

Начинает рассказывать, что проезжаем, велит вертеть головой то направо, то налево. Я послушно выполняю, что-то слушаю, киваю и даже задаю какие-то вопросы.

Но на самом деле, спроси сейчас, что запомнила, не скажу ни слова. Зато еле держусь, чтобы не достать мобильник и не набрать любимого супруга с единственным вопросом,

- Какого чёрта, Анхель?! Я что тебе переходящий приз? Или секонд хэнд? Сам поносил, передай брату? Отправил жену на гастроли, порадовал братишку, мол бери, развлекайся, и перекрестился обеими руками, а в это время кувыркаешься уже не на красном покрывале в мастерской, а в нашей спальне со своей Ксименой? Или не Ксименой?

Глава 25.

Демиан, видя моё настроение, постепенно затихает, тяжёлым облаком повисает молчание. Огни за окнами автомобиля сливаются в единую светящуюся массу, которая уже бесит.

Наконец, останавливаемся,

- Приехали! – выходит из машины и обойдя, галантно подаёт руку.

- Не стоит! – выскакиваю сама. Понимает ли, как я сейчас его ненавижу? Что вот-вот взорвусь, наговорю чёртову кучу «комплиментов» и просто сбегу в эту сырую лондонскую ночь, и не важно, сколько буду плутать, прежде чем доберусь до отеля! Любой вариант лучше, чем с ним! Я их обоих сейчас ненавижу!

- Не злись, - видно на моём лбу горит ярким неоном вывеска большими буквами «Не влезай, убьёт!», - мы просто поужинаем, и отвезу, куда скажешь.

Немного сдержанней, Габри, – командую себе, - всего лишь ужин с куньядо*, приедешь домой после гастролей и похоронишь Анхеля рядом с Буби в саду, а этот - не твой муж, поэтому прав его наказывать у тебя нет!

Выхожу, дождик вроде бы стих, уличные фонари приятно-жёлтого цвета освещают здание красного кирпича с зелёными козырьками над окнами в пол, и вывеска,

- «Мезон Дон Фелипе»?

- В общем, считай, что к старику Филиппу домой пришли, - смеётся.

Заходим в угловую зелёную дверь, несколько ступеней вниз, и попадаем в колоритный зал, полный народа.

Красные стены украшены простыми до примитивности постерами в рамках и расписными декоративными тарелками, повествующими об испанской культуре и жизни.

Посередине стильно пошарпанные столы в виде прямоугольника, а по углам одиночные. Звучит гитара. На высоком постаменте в виде широкой лесенки, чуть ли не упираясь головой в потолок, сидит музыкант, стопроцентный испанец: тёмные волосы до плеч, яркий, остролицый, с небрежной небритостью на щеках, весь в чёрном и перебирает струны, заставляя инструмент в буквальном смысле петь и рыдать одновременно в стиле фламенко.

Администратор провожает к свободному столику в самом углу,

- Нам повезло, Габри, могло не быть отдельного, сидели бы за общим или вообще, ждали.

Я немного расслабляюсь, кругом шумно болтают и смеются люди. Значит, просто посидим, съедим какой-нибудь тапас** под пиво, и всё.

- Чувствуй себя, как дома! – шутит Демиан, в ответ тоже шучу,

- Вот если бы ты привёз меня в «Кантина Магдей», я была бы как дома!

- О-о! – восторгается, - «Кантина Магдей!» культовое место!

Смеёмся, тревога отпускает, стрелка моего нервного компаса затихает в нужном месте…

В конце концов, чего бояться, Демиан же нормальный мужик, если разобраться. На их странные братские отношения мне глубоко плевать, просто проведу с ним вечер на глазах у сотни незнакомых людей. Мы немного выпьем, поужинаем, поболтаем ни о чём, и всё. Продемонстрирую этому ловеласу свои чисто сестринские чувства, и он сам ещё удивится, с какого перепугу накинулся тогда на бесчувственную тушку. Наконец, я должна когда-то исполнить этот ритуал вежливости, после которого инцидент пятилетней давности будет исчерпан и забыт.

Доверяю Дему сделать заказ на свой вкус, ведь он уже бывал здесь, ему видней. Вскоре доброжелательный официант – испанец приносит иберийскую ветчину, анчоусы, креветки в чесночном соусе и бутылку красного вина.

От запаха чеснока начинается обильное слюнотечение, и я понимаю, что сильно проголодалась. Демиан, видя мой боевой настрой, заказывает паэлью.

Я ем и пью, и мне всё проще и проще, веселей и веселей. Оказывается, у демона есть потайная кнопка напряжения, которое он может ею включать и выключать. Сейчас точно, выключил.

Мы начинаем вспоминать сумасшедшую свадьбу, а Демиан рассказывает в красках и лицах всё то, что я тогда увидеть не могла, а жаль, пропустила много интересного. Получается очень смешно, потому что его глазами, это был ещё тот квест!

- Когда процессия из городской управы устремилась в «Кантина Магдей», ваши весёлые ребята опрокинули меня в мусорник!

- Так этим счастливчиком был ты? Я думала Мигель!

- Не-ет! Это мне так повезло!

- Расскажи!

- Да ну, стыдно! – отмахивается, смеясь. Он смущается и становится неотразим: легкий румянец на щеках, немного прикрытые глаза, и этот молящий мокрый взгляд из-под пушистых ресниц.

Боги! Мне бы такие ресницы! Всё дело в них, поэтому глаза, отражая свет, блестят по-особенному! Это так очаровательно и трогательно! У Анхеля обычные зеленовато-карие глаза, просто глаза и просто ресницы. А в эти я готова глядеть сколько угодно. Я на крючке у этих глаз навсегда.

Но надо держать себя в руках,

- Пор фаво-ор!*** – канючу, и он сдаётся,

- Ну, хорошо, хорошо!.. – начинает со вздохом, - Под радостные ритмичные напевы крестный ход, бодро шествовавший по городской улице, вдруг затормозил, так как голова колонны остановилась возле обыкновенного мусорного контейнера на обочине, - это такой прямоугольный серый ящик на колёсиках, высотой примерно до груди. Его выпуклая крышка, как принято на хлебницах, за ручку откатывается назад, открывая недра помойки. Честно говоря, мне всё это было не по нраву, наверное, слишком брезгливо поморщился, и именно поэтому решили разыграть меня, - он так весело смеётся, что даже не верится, что демон изображал из себя сноба на нашей с Анхелем свадьбе.

- Нет! Не поэтому! Просто наши эту шутку знают, а ты гость! Показалось деревенской самодеятельностью?

- Каюсь, да! Хотя, отдать должное, впечатлили! Слава Богу, от ящика не воняло ничем, и снаружи он был чист. И всё же, зачем все встали около этой достопримечательности, было непонятно.

Вскоре, ситуация немного прояснилась. За контейнер на высокую подставку из сколоченных досок, видимо, заранее приготовленную, взобрался шустрый мужичок с длинной палкой, наподобие удилища, к концу которой, вместо крючка подвесили круглый каравай, и начал им мотать из стороны в сторону, дразня окружающих. Кое-кто пытался подпрыгивать, высоко вытягивая руки, чтобы сцапать добычу, но мужик с караваем всякий раз оказывался ловчее, и вовремя отдёргивал его, высоко поднимая палку.

Глава 26.

- «Хочешь, чтобы главной в семье была невестка или твой брат?» - Дем отлично скопировал Антанаша, – спросил юркий дядька, который всё время ошивался возле усатой бабищи-гренадёра, руководившей дурдомом, и я пошёл за брата, - а глаза искрят смехом.

- Как тебе не стыдно, Демиан, называть гренадёром мою подругу? Это же Магда – самая душевная женщина нашего городка! – стыжу его и смеюсь одновременно. Я эту самую подругу ни разочку не видела! – а юркий дядька - это её муж Антанаш!

- Вот уж, колоритная парочка! Мужичок – половина от своей жёнки!

- Любовь слепа! – уж мне ли не знать, - ну так что было дальше?

- Я сказал: не бывать этому! – потом соображает, что мог задеть мою гордость, - пардон, Габри! – опять смущается, пряча под ладонью улыбку, а мокрые глаза теперь винятся.

А демоны-то оказывается, умеют смущаться! Да так мило! И, как мне теперь противостоять обаянию? Как возможно обманываться самой?

- Я не в обиде, - смеюсь, любуюсь, вся внимание, - и что случилось потом?

- «Ну так иди и лови хлеб», сказал тот самый Антанаш, «иначе сейчас Маркош его сцапает, и Габри станет главной! Он хоть и мой сын, а невесте не родня, но ближе-то нет никого!» В охоту на каравай действительно включился молодой ловкий парнишка. Тот самый, что вместе с этим мужиком привёл на яхту пьяного брата накануне!

- О этот чудесный метод под названием «Детектор лжи от Магды» я прекрасно знаю! – мне весело, как будто снова отмотала пять лет жизни назад. Помню, как мы все суетились из-за скороспелой свадьбы.

Демиан, разрумянившись от жары и еды, снимает пиджак и закатывает рукава дорогой рубашки, блики в его глазах светятся весельем, он совсем не похож на Анхеля, у того радость выражается по-другому. А, главное, я перестаю видеть в нём вселенское зло. Просто больше не смогу никогда!

- Ничего не оставалось, как примкнуть к делу. Только прыгать мартышкой за приманкой я посчитал ниже своего достоинства, поэтому ловко заскочил на крышку контейнера, став сразу не то что вровень, а выше рыбака с удочкой. И уже было схватил удило, оставалось только нагнуть его пониже, преодолевая сопротивление упиравшегося мужика, как вдруг крышка контейнера, открываясь, поехала прямо под ногами. Я потерял равновесие и совершенно позорно грохнулся в помойку.

- О-о! Сожалею! Какое фиаско для дорогого испанского гостя!

- А то! Знаешь, как вылезать не хотелось? – ему смешно вспоминать, а мне неловко за наших доморощенных аниматоров. Тоже мне развлечение придумали. Вдруг бы он там свернул шею? Мне бы очень не хотелось, чтобы у демона была свёрнута шея. Жалко.

- Ты ушибся?

- Не то, чтобы сильно ударился или вымарался в мусоре, ящик был чистым, видимо, подразумевалось наличие такого болвана, который полезет на него, но стало до слёз обидно. Тем более, что прекрасно слышал, как покатывались снаружи зрители. И даже Анхель.

- Не помню, - хотя было такое, Ангел ржал, как конь.

- Смеялся, - говорит беззлобно, - когда я вылез, не век же сидеть в помойке, он улыбался во весь рот. Что мне оставалось? Разве что постараться непринуждённо изобразить, что тоже смешно, но внутри клокотал гнев. Особенно, когда заметил каравай в руках Маркоша, который, после моего позорного падения, видимо, воспользовался замешательством рыбака и оторвал добычу.

Зато Анхель, которому, похоже, было совершенно пофиг, с восхищением раскрывал рот, стараясь угадать направление, а ты, отрывая куски от каравая, пихала их ему. И когда промахивалась, вы оба смеялись, особенно Анхелито, прямо, как придурок! – в мокрых глазах горечь и зависть. И даже не может толком скрыть за шутливым тоном.

- Ты мог бы тоже взять кусок свадебного каравая, его делили между всеми гостями.

- Предлагали, отказался…

- Обиделся?

- Угу! - и сейчас нахмурился, - потом все направились дальше под весёлую мелодию, а меня она уже бесила…

- Ты был настолько расстроен из-за контейнера? – да он до сих пор расстроен, с такими глазами не спрячешься. Хочется пожалеть, погладить по голове, поцеловать эти поджатые губы, косую морщинку, вмиг появившуюся у левой брови и эти обиженные глаза под метёлками чёрных ресниц.

- Из-за всего! Всё пошло не по плану!

- Ну да! Габриэла оказалась внеплановым приключением, - смеюсь.

- Мы с братом накануне поссорились… - хмурится ещё сильней.

- Почему?

- Не хочу об этом! – вот бука!

Припоминаю, как Анхель оправдывался передо мной в клинике, рассказав, что Демиан был против его свадьбы с уличной девкой. Настроение портится и у меня, но вида не подаю. Ещё наступит время для этого вопроса… если останется желание его задать.

- Хорошо, давай выпьем за встречу ещё раз.

- Давай! – он сидит всё с тем же фужером, и памятуя о том, что за рулём, лишь пригубляет слегка, а мне бояться нечего, наоборот, я всё смелей и смелей.

- А скажи, «Фетяска» у Магды была лучше? – чего меня снова повело на воспоминания? Наверное, в поисках безобидной темы ничего более подходящего не нашлось.

- У Магды всё было лучшим и вкусным! – подтверждает, - помню рулет из ягнятины с луком и чесноком! Он таял во рту! После него я сразу подобрел.

- Дроб! Этот рулет называется дроб. Там потроха ягнёнка, молоко, немного белого хлеба, яйца и специи. Его запекают на огне, а едят холодным, - пока рассказывала, даже вкус почувствовала.

- А, как называются те мясные шайбы, которые были с баклажанами? Они такие большущие, я объелся с двух штук! - надо же, он всё помнит.

- Чифтеле, они хороши с овощами, запечёнными на гратаре.

- А ещё тот офигенный цыплёнок в томатном соусе! Ничего подобного не пробовал раньше!

- Это остропель, вся фишка в луке и чесноке, и ничего подобного я тоже нигде не ела, - что-то разболталась, ведь по легенде, нигде и не была.

- Знаешь, я хочу попасть снова в «Кантина Магдей». И Магду хочу увидеть! Вот уж тётка - огонь!

- Расскажи какая она? – Демиан не спрашивает, почему не знаю, как выглядит моя лучшая подруга. По идее, должна бы помнить, если родилась в своём захолустье. Не младенцем же ослепла. И я благодарна ему за нелюбопытство, за то, что, устремившись своим удивительным взглядом куда-то в прошлое, тепло улыбаясь, просто описывает драгу мею…

Глава 27.

- Типичная южанка с Балкан, яркая: чёрные широкие брови, почти сливающиеся в одну, пухлые красные губы, но тут без помады не обошлось, над верхней тёмный пушок, угольные глаза, и приличного размера нос, который, однако, прекрасно гармонирует со всем остальным. Всю эту красоту в тот день венчала вавилонская башня: солидных размеров дуля, скрученная из, видимо, очень длинных кос. На даме было зелёное платье простого кроя, талию, если можно так назвать место, где её, наверное, находили лет двадцать назад, перехватывал золотой поясок. В глубоком вырезе, демонстрирующем Гранд каньон между двух очень достойных полушарий: Западного и Восточного, покоились крупные, размером с черешню, бусины ожерелья в цвет губ, - а он юморист. Хотя именно такой я её и представляла всегда. И глаз остёр!

- Ты рассказываешь, как художник!

- На месте Анхеля я бы изваял её в бронзе и назвал «Богиня плодородия».

- Дем, откуда у тебя такая память к деталям?

- Думаешь, только ангелы умеют рисовать, а демонам не дано? – взглядывает насмешливо.

- Тогда, почему ты не художник и не скульптор?

- Потому что я – брокер, не всем быть скульпторами.

- А пробовал?

- Пробовал, - подтверждает нехотя, - рисовать.

- Потерял интерес? Когда?

- Наверное, когда понял, что у Анхеля это получается лучше, - мне кажется, или в голосе снова обида?

- С чего ты взял, что у него лучше?

- Учителям видней, - а корни-то у обиды давние, и не забылось, вон, как нахмурился.

- Но разве субъективное мнение отдельных личностей, это повод бросать то, что нравится? Ведь у кого-то получается лучше, чем у Анхеля, но твой брат всё равно этим занимается? И не факт, что на определённом этапе жизни вы бы не поменялись местами? И вообще, это не бег с препятствиями, разве в искусстве можно определить первенство? – мне вдруг становится жаль, что творческая натура Демиана так и осталась не раскрытой из-за того, что его меньше хвалили. И фиг знает почему, еле сдерживаюсь, чтобы не подняться со своего стула напротив, обойти его сзади, опустить ладони на эти крепкие плечи, провести ими по спине в ободряющем жесте и обнять, целуя куда-нибудь в макушку или в висок и прошептать тихо-тихо на ушко, - наплюй! Ты лучший!

- Не важно, - отмахивается, - это прошлое, я вполне доволен своим делом. Лучше скажи, ты домой ездила с тех пор?

Как он так сделал? Взял и переключил со своей боли на мою. В душе эта заноза ноет давно, я безумно истосковалась за пять лет по своей второй или не знаю, какой по счёту родине,

- Не была ни разу, иногда болтаю с Магдой по телефону. Но очень скучаю. Когда-нибудь соберусь. Там дом остался. Не бог весть какой, но всё-таки. Магда с Антанашем присматривают.

- И, что ты думаешь с ним делать?

Я ещё ни с кем не делилась мечтой, но вот сейчас в этом по-семейному уютном «Доме Филиппа» как-то само собой она вырывается наружу,

- Хочу вложиться! Понимаешь, он старый, достался от бабушкиной сестры, сто лет не ремонтирован. Мечтаю сделать из него современный благоустроенный коттедж. Там сад большой заброшенный и прямой спуск к морю. Только представь: красивый дом, утопающий в саду, со своим пляжем! – в моих глазах эта картина рисуется уже несколько лет, и те деньги, что копила на операцию и продолжаю откладывать с гонораров за выступления, ждут своего часа не просто так. Сначала собиралась их вернуть родителям Анхеля, но он категорически замахал руками,

- Нет! Даже не вздумай! – ну нет, так нет, найду применение.

- Отличная идея, Габри! – поддерживает Дем, - собираешься в нём жить?

- Не знаю, - вот эта часть моего плана совсем не проработана.

- А, что Анхель? – слабое звено в логической цепочке, хочу я сказать, особенно в свете последних новостей, но говорю другое,

- Пока не в курсе… - и Дем едва успевает погасить удовлетворённую улыбку, но я успеваю её увидеть, хоть в чём-то, хоть в этой крошечной, ни капли не интересной тайне он ближе ко мне, чем муж…

Наевшись и наболтавшись, понимаю, что надо двигать. Мы отлично провели время, во всяком случае, намного лучше, чем мне представлялось, и я даже горжусь своей выдержкой! За грань родственных отношений не зашла и его не допустила.

- Пора, - начинаю елозить на стуле, - смешно: приехать в Лондон, чтобы оказаться в Испании.

- Давай покажу хоть что-нибудь, если ты конечно, не против?

- Не против, - тревога и чувство опасности окончательно отпустили, - только потом в отель. Завтра у нас переезд в Бирмингем, а потом… - не успеваю договорить.

- В Манчестер, я знаю, - подхватывает Дем.

- А потом в Ливерпуль, - смеюсь. В Ливерпуль мы не собираемся, просто кое-что напомнило. А он неплохо осведомлён о гастролях нашей труппы.

Выходим из «Дома Филиппа», от души распевая старую песню Мари Лафоре «Manchester et Liverpool», которую помню ещё из своей первой глубоко запрятанной жизни…

***

- Должны же у тебя остаться хоть какие-нибудь воспоминания о Лондоне, - беспокоится Дем, притормаживая в доступной близости от Тауэрского моста.

- Вау! Вот это красота! – мы на набережной со стороны Сити-холла.

Воистину потрясающее великолепием сооружение! Башни, подсвеченные изнутри, выглядят сказочными строениями. Увенчанные готическими шпилями, они словно парят над водой и напоминают обитель Рапунцель. Во тьме Лондонской ночи, расцвеченной множеством огней неспящего мегаполиса, кажется, что вот-вот красавица с бесконечно длинными волосами выглянет в одно из верхних сводчатых окон и распустит длинную косу, которая макнётся локонами в Темзу.

Несмотря на ночь, народу полно, через мост идёт активное движение, вокруг восхищённые голоса туристов, вспышки фотокамер,

- Смотри! – привлекает моё внимание Дем, - на том берегу сам Тауэр!

- Да, да! Вижу крепость! – монументальнейшее, суровое в своей неприступности сооружение, вернее, комплекс за зубчатой каменной стеной, - пугает! - невольно ёжусь. Подумалось, что попади туда, так непременно сгинешь, и никто не выпустит обратно на волю.

Глава 28.

Он замирает, опасливо выжидая, и не получив отпора, притягивает поближе, отвлекая в тоже время интересным разговором,

- Ты знаешь, Габри, что Тауэр – самое древнее сооружение Англии? Ему более девятисот лет. Чего только тут не было за девять с лишним веков! И крепость, и замок, и тюрьма, и зоопарк, и королевская резиденция. Внутри территории на идеально ровном зелёном лугу казнено несчётное количество узников. При раскопках в полу часовни найдено более полутора тысяч обезглавленных трупов.

- Жуть! – сама жмусь к нему теснее. Наконец-то есть повод! Просто испугалась, зазнобило от страшного рассказа, не более. Какое горячее крепкое тело, надёжная рука, укрывающая от холода и, в то же время обнимающая. Охватывает странное чувство покоя, словно я вдруг обретаю дом, который всегда искала. Тот самый дом, где не стены и не крыша главное, а близкое родное тепло, уютное, сильное, покровительствующее надёжнее любой крыши, крепче стен.

- А ещё Тауэр охраняют шесть чёрных воронов, - тихонько нагнетает страстей около моего чуткого уха Дем, - есть легенда, что монархия падёт, как только последний ворон покинет крепость.

Мне интересно, конечно, всё что он шепчет, и хочется, чтобы продолжал, и так же нежно едва-едва касался будто невзначай губами края ушной раковины, обдавая её теплом дыхания. Поэтому делаю вид, что не замечаю этой интимной детали и активно вовлекаюсь в разговор,

- Но они же не бессмертны! Велик ли век у птицы? Помрут. И всё! Конец Короне?

- Так их меняют, да ещё и запасных держат. Представь, на содержание воронов средства из бюджета выделяют!

- Блажь, - резюмирую снисходительно.

- Не скажи! Когда в сорок первом году прошлого века во время Второй мировой гитлеровцы бомбили Лондон, пять из шести птиц умерли от стресса. Никогда ещё Великобритания не была так близка к краху, как в те времена… - я чувствую поцелуй! Едва-едва уловимый, нежный, как порхание крыльев мотылька, коснувшихся оголённой кожи за ухом! Такой внезапно чувствительной точки, которая там у меня оказывается есть! Или только что появилась,

- М-мм! – не выдерживаю, само бесконтрольно вырывается, быстрее делаю вид, что заинтересована темой, - а если улетят? Ну, вот надоел им Тауэр вместе со всем шикарным содержанием, захотелось в лес, на вольные хлеба?

- Им подрезают крылья, поэтому, никакой воли. Помечтали, глядя за ограду, покаркали и сидите в своих пригретых гнёздах, - он объясняет, и в каждом слове сарказм и горечь, - всё в рамках дозволенного, Габри. Разве у людей по-другому?

Догадываюсь, куда клонит, и понимаю, что вот сейчас надо расставить все точки над i, чтобы больше не осталось демону никакого шанса, никакой надежды… и мне никакой. Но так правильно.

Набираю воздуха в лёгкие и…

Тут происходит нечто удивительное.

Народ, до того равномерно прогуливающийся по набережной, праздно болтающий и снимающий себя во всех ракурсах на фоне Темзы и знаменитого моста, начинает сгущаться возле перил, настраивая камеры и мобильники.

- Что стряслось? – недоумеваю.

- Везучая ты, Габриэлита, - смеётся Дем, - попала на разведение моста. Это явление бывает раза два за сутки, не больше.

Позабыв, что хотела сказать, а может и к лучшему, устремляюсь взглядом туда же, куда и все, выходя вперёд. Демиан оказывается сзади и снова прижимает к себе,

- Прохладно, - шепчет в оправдание. Моя спина снова обретает тепло и опору, а плечи объятия сильных мужских рук.

- Да, есть немного, - теперь я оправдываюсь, иначе надо сбрасывать его руки и отступать, рвать эти тонкие нити, что крепнут между нами с каждым шагом навстречу, с каждым новым дозволенным жестом. Не могу, не хочется.

Тем временем, центральный пролёт между башнями начинает медленно изгибаться под углом и разделяется на две половины. Они, разомкнувшись, величаво поднимаются вертикально, открывая свободное пространство вверх, а потом. О чудо!

Под верхней галереей, подсвеченной ровной гирляндой огней, появляется ни, какой-нибудь катер или прогулочная яхта, а трёхмачтовый парусник! Паруса его демонстративно развёрнуты, и это захватывает дух! Розовая иллюминация с палубы и огни на самых высоких точках мачт делают судно поистине сказочным. Я любуюсь, вспоминая мечты Ассоль.

Вдруг слышу откуда-то сбоку,

- Мышка, мышка! Смотри! Алые паруса! – невольно озираюсь.

А там мужчина с маленькой дочерью на плечах и женщина рядом. Семья. Они улыбаются, девочка визжит в восхищении! А я, попытавшись сдержаться, всё же начинаю плакать. Внезапно, странно и неожиданно для меня самой прорвало плотину, которую считала крепкой и надёжной на семи замках.

«Мышка» – так дома звали родители, когда было лет пять. Русская речь, забытая, но незабываемая, родная! Алые паруса надежды, сказка!

Я очень хочу домой…

- Габррии! – пугается Дем, почувствовав мои слёзы, - что случилось, девочка моя? Что с тобой?

- Ничего, просто нахлынуло прошлое.

- Только не плачь! – поворачивает лицом, укутывает полами своего пиджака, прижимает близко-близко к груди, пряча в кольцо рук, - не надо плакать, Габри, ты убиваешь меня своими слезами, не знаю, чем помочь, я теряюсь!

Поднимаю лицо, забыв, что косметика, наверное, сыграла со мной злую шутку, а он нежно, трепетно целует глаза, щёки, мокрые дорожки на лице и… губы.

Не отталкиваю, не отворачиваюсь, отвечаю. Минутная слабость, только разок, всего лишь попробовать! Я не нарушаю границ, только чуть-чуть, потому что помогает от душевной боли, потому что странным образом замещает незамещаемое: тепло родного дома теплом своей горячей груди, стены - полами распахнутого пиджака, которыми он меня укрыл от сырой прохлады, будто от угроз внешнего мира, неуместные, но такие нужные слова,

- Всё для тебя сделаю, только не плач!

- Сделай для меня всё, демон!

Глава 29.

Подумалось, почти сорвалось с губ! Но так и сталось несказанным.

Вместо этого, собравшись, отступаю, вовремя одумавшись, покидаю тёплый кокон его заботы, отрываюсь с болью,

- Отвези меня, пожалуйста, в отель, Демиан.

Его руки опускаются безвольно, словно мгновенно потеряли силу, но не спорит, не просит, не уговаривает,

- Поехали…

Весь неблизкий путь до отеля, в котором остановилась наша труппа, молчим. Дем больше не призывает смотреть на виды Лондона, не просвещает на предмет здешних достопримечательностей, хмур и молчалив, просто сосредоточенно глядит вперёд на дорогу.

Провожает до парадного и я, понимая, что надо достойно проститься, останавливаюсь на последней ступени,

- Спасибо, Дем! Было приятно повидаться. Когда приедешь в Барселону, буду рада встретиться, - а потом, подумав, добавляю, - ведь ты – мой родственник.

Это последнее дополнение тут же отражается на его красивом лице, как хлёсткая пощёчина, в невозможные глаза даже смотреть больно. Но ведь я права и делаю всё правильно, поэтому,

- Adiós, cariño*, - чмокаю в щёку. Просто родственный поцелуй, ничего больше. Сквозь кожу уже пробилась щетина, поэтому губам немного колко, но очень тепло и приятно вдохнуть запах Демиана, смесь туалетной воды и его личный, очень мужской, очень желанный, очень-очень мой…

Но не мой, потому что я - замужняя женщина, и даже если бестолковый муж, который то легко кидается в измены, то не менее легко делится мною с братом, готов закрыть глаза на встречные шалости, то я не такова,

- Танго втроём не будет, - говорю тихим шёпотом возле его уха.

Он дёргается, как будто и впрямь ударила, хватает за запястье,

- Мне не надо втроём! Я хочу вдвоём! Только ты и я! – вот и вырвался на свободу истинный демон, весь вечер игравший роль заботливого родственника.

- Никакого не будет! С посторонними мужчинами не танцую! – высвобождаюсь из его руки, - будь счастлив, Демиан! – не оглядываясь, захожу в недра отеля…

Спина прямая, походка уверенная, от бедра, пока он может видеть сквозь стеклянные двери. Но сделав несколько шагов до рецепшена, будто повисаю на собственном скелете, уставшая, вымотанная, вмиг опустошённая, а голову по-прежнему дурманит его запах.

Получив ключ, добираюсь до номера, несколько шагов от лифта буквально отсчитываю, как последний рубеж, с одной-единственной мыслью: упасть в кровать и заснуть, как можно скорее, чтобы выветрилось, не думалось, не томилось и не страдалось. Потому что Демиан всё-таки умудрился пошатнуть мою уверенность в правоте собственного выбора.

Но это ненадолго. Просто надо переспать с этой мыслью ночь, а наутро она окажется пригрезившимся бредом, причём, не только мне, но и ему.

На мои слоновьи попытки прокрасться мышью, просыпается Тереса,

- Какого чёрта, Габи?! – щурит сонные глаза, включив ночник на подозрительную возню, - что ты тут забыла, подруга?

- Спать пришла, - вяло отбрыкиваюсь.

- Ты сейчас должна кувыркаться с мужем на огромном сексодроме, в каком-нибудь люксе для новобрачных, а не скрестись в коридоре двухместного номера дешёвого отеля.

- Анхель уехал в аэропорт, - вру почём зря, - прилетал на вечерок поглядеть выступление. Скоро будет дома.

- Он, что ненормальный? – окончательно просыпается соседка, - прилетал посмотреть твои танцульки?

Да, чего-то я не продумала насчёт причины,

- Слушай, давай обсудим заскоки синьора Мендеса завтра, я валюсь с ног, - зеваю и правда абсолютно честно, опасаясь вывихнуть челюсть.

- Что, так и не вымолил прощения великий скульптор современности у строптивой супруги? – язвит, как умеет, - и что же он сотворил, что ты говоришь о нём так, будто и не муж вовсе, а какой-то дальний родственник? – зрит в корень! Сегодняшний синьор Мендес и есть дальний родственник.

- Слушай, Тересита, бросай допрос, всё равно сил нет отвечать! Всё потом, потом…

- Смотри, обещала! Завтра в дороге расскажешь! – вот липучка! А была бы у девушки своя личная жизнь, плевать бы хотела, что там творится в чужой семье.

Со всем мастерством, на которое способна, изображаю крепкий сон, а в голове в это время роятся мысли. Не идёт из ума эпизод на набережной…

Лица родителей, чем больше проходит времени, тем туманней и расплывчатей. А ещё, помнится бабушка Зина всегда подтянутая, моложавая, энергичная. Но очень добрая. Сколько ей тогда было? Примерно пятьдесят, когда отец увёз нас в Кишинёв. Она приезжала четыре раза, мы с мамой гонялись в Москву намного чаще. Бабуля всегда радовалась нашим приездам и плакала украдкой, когда прощались.

Как она пережила трагедию? Жива ли? Пятнадцать лет – срок немалый. Связи не поддерживались из соображений безопасности, но она знает, что я выжила и где-то существую.

Может быть пора высунуться из норы? Наведаться на главную родину?

Я долго решалась ехать ли на гастроли в Москву. Разговоры о такой возможности витали в воздухе довольно давно, но могли только разговорами и остаться. Старалась не вникать, не принимать их близко к сердцу. И даже вида не подавала, что мне это интересно.

Все в нашей труппе знают, что я не испанка, а девушка из глухой румынской провинции, которой просто привалило счастье в лице временно свихнувшегося богатенького шалопая, вздумавшего почудить на отдыхе, а потом вдруг ставшего невероятно популярным и прицепом вытащившего селянку-жену в высшие сферы искусства.

Не переубеждаю и ничего не доказываю, но как только вопрос с гастролями решился в положительную сторону, в числе первых подаю документы на оформление российской визы.

Кто меня там увидит? Тем более узнает в двадцатипятилетней иностранке двенадцатилетнюю московскую девчонку с тёмными косичками?

Разве что бабуля Зинуля…

***

- Габи, что с твоим мужем стряслось? Он изменился, - Тереса начинает моё позднее утро допросом, просто так не отстанет, как только я проснулась, она уже тут, как тут, - строгий какой-то стал, неинтересный, постригся, - вот глупая женщина! Если не разукрашен, как павлин, то сразу неинтересный.

Глава 30.

Он красивый. Не такой броский и не такой импозантный, как мой дорогой муженёк, это подруга верно заметила. Всё в образе Демиана говорит о его достоинстве и достатке, но вычурности нет. Пройдёт в толпе, сразу внимания не обратишь, такой же как все: в тёмном костюме, ни одного кричащего пятна, притягивающего взгляд. Разве что оглянешься, чтобы сзади оценить широкие плечи, да высокий рост, а ещё то, как ладно сидит на нём пиджак, скроенный по фигуре.

А может, захватит в плен особая энергетика, та самая - привлекающая женщин. Но для этого надо подойти к демону поближе, почти вплотную, как я. А вот если заглянуть прямо в глаза, там и сама подивишься, как легко попасть в ловушку к этому на первый взгляд незаметному парню.

Но я – девушка стойкая, здравая, холодная, «Фрозен йогурт», как величает меня муж. Поэтому устояла вчера. А больше не увидимся.

Это хорошо, что Демиан объявился в первый же вечер, зато теперь гастроли пройдут спокойно, и ничто не будет меня отвлекать… А жаль.

Вчерашняя встреча могла бы быть полноценным свиданием, потому что если честно, как ни прячься, как ни закрывай глаза, взаимное притяжение сильно не завуалируешь.

Интересно, если бы я была свободна и ничего не знала о семейке Мендес, могло бы у нас что-нибудь сложиться со старшеньким? Думаю, если бы не дурацкая привычка всё делить с братом, получилось бы. По крайней мере, я бы не удержалась попробовать.

Да, кстати, как там брат? Достаю мобильник, вижу пару упущенных от Ангелочка.

- Помучайся, дружок, подумай, погадай, на каком уровне прошла встреча родственников. Ты же, оказывается, был не против? Вот и порадуйся! – это я мысленно посылаю лучи любви дорогому супругу, но перезванивать не тороплюсь.

Время за полдень, мы с девчатами забрели в малоприметный паб на обед, а потом дорога в Бирмингем.

Они даже успели с утра пробежать по знаковым местам, Биг Бэн, Трафальгарская площадь, музей восковых фигур мадам Тюссо. Последний в особенности!

Понаделали сэлфи с чучелом Майкла Джексона и Джонни Деппа и теперь с удовольствием рассылают знакомым.

- А мы гуляли по Тауэрскому мосту! – хвастается Тереса, так и не сумевшая меня разбудить к завтраку и ушедшая путешествовать в компании других, - красота!

- А я видела его разведение, и алые паруса над Темзой! – парирую весело.

После бессонной ночи, накрывшей лавиной впечатлений и воспоминаний, пришлось отсыпаться почти до полудня, но я ни о чём не жалею, главное запечатлелось.

- Как это? – поворачиваются остальные.

- Очень просто, вчера в полночь пролёты моста поднялись, и в арку вошёл прекрасный трёхмачтовый корабль в парадной оснастке, освещённый с палубы особыми огнями, так что паруса казались алыми.

- Да ты гонишь, Габи?

- Сейчас выдумала?

- Везучая! – с завистью.

- Да, чики! Я везучая! – осознаю со всей ответственностью. Судьба хоть и проверяет на выживаемость, но сама же подкидывает подарки, так что явно ко мне неравнодушна. Всё у меня пучком, только в мужиках слегка запуталась.

Оно и не мудрено, близнецы же. Но почему так странно сложилось, что только один из них не даёт спать спокойно? Зацепил сразу да так и держит.

На душе сквозняк: понывает о чём-то важном, не состоявшемся, а ты гонишь эту боль, старательно замещая другими заботами, пустой болтовнёй, натянутым смехом. Тупая идея лечить рану, прикрыв её лопушком. А чем тогда?

Я ж разумная женщина, значит, правильно, что не подарила ему никаких надежд, потому что ни к чему хорошему не привело бы.

Да, да! Сто раз жаль…

***

Всю дорогу до Бирмингема, занявшую два с половиной часа, тупо пялюсь в окно, погода хмурится, обещая полноценный дождь. Начало октября в Испании куда ласковей и веселее, чем на туманном Альбионе.

Но несмотря на угрозу ненастья, Тереса гвоздь за гвоздём вбивает мне в голову постулаты о том, что мы просто обязаны хорошенько осмотреть достопримечательности второго по величине и значимости города Англии. Потому что она ни разу не была и вряд ли, когда ещё соберётся, впрочем, как и я. А впечатлений надо набрать побольше.

Впечатления… Они у всех разные. Не думаю, что меня сможет что-то впечатлить больше в Соединённом Королевстве, чем вчерашняя прогулка по набережной Темзы с Демианом. Причём, главная достопримечательность в это мероприятии, естественно не мост…

***

В отель выгружаемся под проливным дождём и пронизывающим ветром, подруга ропщет,

- Сегодня дождь, завтра концерт! Невезуха!

- Ещё не вечер, распогодится, - утешаю, - пока расположимся и сходим на ланч, уже солнышко будет сиять.

- Угу! Размечталась! Это тебе не Барна!..

И всё же под вечер действительно распогодилось, и мы пошли прогуляться по окрестностям.

Бирмингем впечатляет, пожалуй, сильнее Лондона. Расположившись на холмах между двух рек, вдоль и поперёк прошит красивыми каналами.

- Прямо, как Венеция! – восхищается Тереса.

- А я не была в Венеции, - признаюсь.

- Так и я не была! – смеёмся и наслаждаемся закатным солнцем, гуляющим алыми лучами по умытым дождём прямым улицам, отражающимся в стальной глади каналов, расцвечивающем окна домов.

Побродив по центру, пофоткав интересные места, перекусив в попавшемся на пути кафе, названия которого не вспомню, возвращаемся в отель.

- Знаешь, как переводится Бирмингем? – спрашивает Тереса.

- Как?

- Дом! По крайней мере в тринадцатом веке это слово обозначало «дом» или «деревня».

Но для меня Бирмингем напрочно увяжется с совсем другим словом:

«РЕВНОСТЬ!»

***

Отыграв все номера, выступив несколько раз на бис, выходим на поклон. Публика неистовствует, аплодисменты не смолкают, народ ликует стоя,

- Браво! – слышится со всех сторон.

Но я внезапно глохну, и зрение играет злую шутку, выключая всё вокруг, кроме одного человека с букетом белых роз, в чёрном костюме и чёрной рубашке, легко поднимающегося на сцену и уверенной походкой направляющегося в мою сторону.

Глава 31.

Хотя знаки были! Только не поняла. Со сцены в самый первый момент почувствовала его взгляд, не увидела, а именно почувствовала: вдоль позвоночника снизу-вверх прокатилась знакомая горячая волна, ударив в лицо, дрогнуло под грудью, мигом лишив воздуха, ладони взмокли разом. Но бегло оглядев зал, не приметила знакомых глаз, да и откуда бы им взяться в Бирмингеме? И зал слишком большой, всех не разглядишь.

А ещё днём, когда вышла на обед до ближайшего паба, на стоянке перед отелем показалась знакомой чёрная Ауди, но памяти на номера у меня не было отродясь, а машин этой марки здесь полным-полно…

- Да ты дьябла, Габри!

- Что с мужем творишь! – девчата смеются.

- Замучила совсем бедного синьора Мендеса своими капризами!

- Это у синьора Мендеса капризы, - отшучиваюсь нервозно. А у самой буря в душе, как будто столкнулись две стихии. Одна радуется, греет, смеётся и поёт, оттого, что Дем не поверил позавчерашним холодным словам, а вторая обдаёт колючей льдистостью трезвого вопроса:

- Ну и что теперь с ним делать?

Выхожу на улицу, так и не поняв, что там в моей душе победило. Демиана вижу издалека. Стоит, привалившись к машине, расслаблен и уверен в себе. Вот мне бы так!

Завидев меня, тут же выпрямляется, на лице улыбка, но в глазах, тем не менее, успеваю поймать быстро гаснущий под длинными ресницами уголёк сомнений. Верно сомневаешься, дорогой куньядо, сейчас ответ держать будешь, по какой фиг припёрся следом за мной,

- Ну, привет, Дем? Какими судьбами?

А он и не скрывается под разными причинами типа,

- Приехал по работе, внезапно вызвали, и так совпало, что решил ещё раз увидеться. Не-а! В его устах это звучит непринуждённо и откровенно,

- Хотел ещё раз полюбоваться как танцует прима «Dioses de la danza».

Вот оно что, ну так я сейчас покажу, как она танцует, держи карман шире,

- Имеешь в виду Тересу Руиз? – у него на секунду вытягивается лицо, а я ещё и добавляю, - могу познакомить, девушка, как раз свободна во всех смыслах.

Дем отлично владеет собой, не рассчитывала, что сориентируется так скоро,

- А, давай! С удовольствием познакомлюсь, она действительно, отличная танцовщица! И красавица! – первое, что рвётся с языка,

- А я? Разве я плохо танцую? Или страшила? – но вовремя прикусываю язычок. Тем более, что демон наверняка дразнит, вон какие черти в этих мокрых чёрных глазах скачут!

Тут, как назло подруга собственной персоной, ни раньше, ни позже,

- Что, Габи, снова свидание с мужем? – спускается к автобусу.

- Можешь принять участие, ты же страдала от скуки? Вот, идём с нами веселиться! – переключаюсь на Дема, - ты же не против, дорогой «муженёк», хорошо провести время с двумя красивыми девушками?

- Был бы Анхелем, точно бы обрадовался, - бурчит демон, так что слышно только мне, а сам дарит лучезарную улыбку подошедшей Тересе, - приятно познакомиться, я – Демиан Мендес, - у подружки некрасиво отвисает челюсть.

Она скоренько её подбирает и всё-таки не удерживается, чтобы не переспросить,

- Кто-о?

- Знакомься, дорогая! Демиан – брат моего мужа, как ты успела догадаться, близнец, - хотя ничего она не успела, так и стоит столбом, - отличный парень, главное не женат и любит красивых баб!

- О-о! – тянет восторженно Тересита, а сама уже в стойке, и глаза загорелись! Метаморфоза мгновенна: девушка только что изображала пень, а тут сразу вышла на охоту. Ну, держись, сердцеед! А я посмотрю…

И вот это самое «посмотрю» сыграло со мной очень злую шутку…

***

Для приятного вечера и поужинать заодно, деверь привёз нас в какой-то милый бар. На этот раз никакой Испании, скорее цех завода, чем кафе. А, впрочем, обычное рачительное английское применение бывших производственных помещений под разного рода заведения.

Вот и тут нечто в стиле лофт с голыми терракотовыми кирпичами, высоченными потолками и металлическими балками. Свет над столиками приглушённый из металлических конусов, спускающихся с потолка на длинных, ничем не завуалированных проводах, сцена с дополнительной подсветкой, на ней настоящий рояль, пианист в белой рубашке навыпуск играет мелодии в блюзовом стиле.

Милое местечко, не удивлюсь, если Демиан присмотрел его заранее, не зря же его Ауди уже в полдень стояла около отеля. Наш пострел везде поспел, а может и раньше здесь бывал.

Нас провожают к свободному столику и предлагают выбрать ужин. Тереса принимается жеманиться, изображая из себя неземную нимфу, которой обычно хватает цветочной пыльцы, чтобы утолить голод, но я-то прекрасно знаю, что она голодна, как собака. Тем более, после тяжёлого концерта, потому что сама такая и представляю, сколько ей надо закинуть в топку,

- Да ладно, подруга, ты ли это? – почему бы не потроллить бедолагу немного, - руккола? А, может, рулька? Ведь наверняка мечтаешь сейчас о ней, а вовсе не об этой травяной кочке? – она заливается краской по самые уши,

- Габи! – шипит угрожающе.

- А, что Габи? – отвечаю вопросом на вопрос, - с такой закуски окосеешь с первого бокала вина, и придётся моему дорогому деверю тащить тебя в номер, как мешок с углём!

- Габи, я тебя убью! – у Тересы прорезается голос, причём достаточно неприятный с подвизгом, а в нём явная угроза вцепиться мне в волосы.

- Здесь подают отличный говяжий ростбиф с молодым картофелем и замечательные сырные лепёшки, - примиряет нас демон, - для начала закажу всем это, а там посмотрим.

Значит, всё-таки, бывал здесь раньше.

Ростбиф и правда не подкачал, уплетаем с удовольствием, и даже наша скромняга. А я говорила!

Впрочем, она успевает мило кокетничать перед демоном, то наматывая в разговоре на пальчик прядку волос, то невзначай касаясь мочки уха или ямки между грудей, как раз там, где заканчивается вырез облегающей блузки, то нарочито медленно облизывая нижнюю губу. Ох, лиса, все твои уловки шиты белыми нитками.

Она лепечет милые глупости, наивно хлопая ресницами, а демон весь внимание. Что мне остаётся?

Глава 32.

Не понимаю, они танцуют или занимаются сексом принародно, не снимая одежд? По крайней мере, разницы не вижу, все вокруг увлечены разговорами и закуской, мало кто из присутствующих обращает внимание на интересную пару в середине зала, но моё желание вцепится в глаза подруге от этого не слабей. Наоборот, только нарастает!

Что они творят?! Тереса отлично танцует танго, у них с Лео есть сольный номер, где они такое вытворяют! Но чтобы вот так виснуть на незнакомом мужике, не мигая вожделенно таращиться в его глаза и задирать ногу ему чуть ли не на плечо, отчего облегающая трикотажная юбка скоро окажется на шее! Боги! У неё там чулки с ажурной резинкой! Это я, как студентка из джинсов не вылажу! А тут голая полоска тела молочной белизны обнажена и сверкает, а ей хоть бы что! Пуговки на блузе расстегнулись ниже груди, демонстрируя откровенный бюстгальтер и грудь, рвущуюся на волю и того гляди её обретшую! Совсем обнаглела!

И Дем не лучше! Прямо слились в экстазе! Кстати, танцует он неплохо, совсем неплохо! И так это слаженно у них выходит! Он прижимает – она жмётся, он проводит тыльной стороной руки по шее и груди – она выгибается навстречу и льнёт, он отступает, а она так бесстыдно виснет и, обвивая ногой его бедро, волочётся следом, что становится тошно!

Хватаю куртку и, демонстративно прошагав через зал мимо танцоров, выбегаю на крыльцо! Оглядываюсь, рядом стоянка такси, не раздумывая бегу к жёлтой машине, смешно разукрашенной розовыми зигзагами и крестиками,

- Свободен?

- Есс, мистрис! – прыгаю скорей, потому что уже слышу знакомое,

- Габррри-и! – за спиной,

- Гоу! – водитель послушно трогает с места, и проезжая мимо крыльца, замечаю растерянного Демиана и подругу, пытающуюся утянуть его вовнутрь кафе…

***

Стараюсь прийти в себя под душем.

- Глупо, очень глупо! – кляну себя почём зря! Надо же было так откровенно продемонстрировать, что мне противно видеть их танец! Что это такое? Как это называется?

Может, всё дело в том, что неприятно, как знакомые люди, с которыми вместе пришла, слишком откровенничают на людях? Это неприлично!

Честно говоря, вполне прилично. Где-то на грани, скорее провокационно. А меня душит, как вспомню. Какое мне до них дело? Да пусть хоть стриптизом займутся! Они взрослые. Взрослые и свободные. А я в бешенстве! Тересу просто ненавижу!

За что? Что со мной такое? Это ревность?

Ревность… Только почему? У меня нет прав на Дема, и на ревность тоже. Они свободны и могут позволить, а я… собака на сене.

Какая же я дура! И перед деверем стыдоба!

Надо что-то делать… Выхожу из душа с отличной версией, что мне стало плохо. Разболелся живот или голова, или спина, или что там могло у меня ещё разболеться? Да всё! Только надо поправдоподобней изобразить, когда придёт Тереса… если придёт.

От последней мысли становится больно в груди и обидно до тошноты! Она вольная пташка, а я замужняя синьора, чего так прёт, будто она сейчас у меня мужа уводит, как бычка на верёвке, а я вижу, маюсь, как зверь в клетке и, при этом не останавливаю!

- Я замужем! Я замужем! – занимаюсь аутотренингом, точно! Надо позвонить мужу!

Скорей достаю мобильник, нахожу Анхеля, звоню. Считаю гудки в надежде, что услышанное,

- Салют, Габо! – окажется самым эффективным лекарством в данном случае. Ведь несмотря ни на что, у меня замечательный муж, красивый, знаменитый, богатый, любящий… пусть странно, но всё равно, любящий.

- Ну же, Ангел! – тороплю трубку, - отзовись. Словно услышав призыв, мобильник оживает, а оттуда,

- Си!* – женским голосом.

Парализовало, даже ничего не могу ответить. Кто это с его телефоном? Ксимена? Или какая-нибудь новенькая голышка-натурщица? Она же видела, что звонок от жены и приняла! – синьор Анхель пока не может взять трубку, он в душе. Что ему передать, синьора? – а в голосе триумф.

- Салют, очередная, - как бы тошно не было, но она не видит, а голос не предаст, - передай Анхелито, что у его любимой жены всё в порядке, пускай не скучает!

- Я позабочусь, не сомневайтесь, синьора! – вот нахалка, - что-то ещё?

- Передай, что жена напоминает, чтобы сдал анализы до её возвращения! – а потом втыкаю шпильку, - Хочу, чтобы к приезду был чистеньким! – отключаюсь. Чего наболтала?

А чего смогла! Даже не пойму, по делу или нет! В душе яма! Вот тебе и любящий супруг, Габри! Вот и поддержка!

Наревевшись вволю, изжалевши себя, проклявши беспардонную девку, возненавидев в очередной раз супруга, впадаю в какое-то странное состояние: не сон и не бодрствование, просто пустота, как серая вата…

Из анабиоза возвращает Тереса. Сколько прошло времени, не знаю. За окном ещё ночь, а в дверях путается в туфлях подруга, очень пьяная и очень злая,

- Твой деверь монах или евнух?

- Ты о чём? – не сразу соображаю, чего ей надо. Не евнух, точно. А с каких это пор Демиан заделался монахом?

- О том, что я перед ним и так, и этак! Уже не то что намекать, а разделась, а он сказал, что вне брака и без любви для него табу! – потрясает кулаком, в котором зажат лифчик!

- Табу-у? – что за чушь.

- А то ты не знала? – взвивается. Она бесится, а я почему-то радуюсь.

Но тут вспоминаю, что произошло несколькими часами ранее, а ведь Анхель так и не перезвонил! Сволочь!

- Давай-ка проверим! – поднимаюсь с постели, надеваю белый отельный халат и, едва глянув в зеркало, да пройдясь массажной щёткой по высохшим как попало волосам, решительно направляюсь к двери.

- Ты куда? – таращит глаза Тереса.

- К монаху… или евнуху! Ты же интересовалась, что не так с моим деверем? – я полна решимости, - в каком он номере?

- Кажется, в пятьсот втором, - тянет растерянно, - ты пойдёшь к нему? Но зачем? – вот глупенькая.

- Есть вопрос, будет ответ! – хлопаю дверью.

А чего терять? Гори всё огнём!

Однако, поднявшись в лифте на пятый этаж, чувствую, что с каждым шагом по мягкой ковровой дорожке, уверенность покидает, буквально стекая в бархатный ворс, заглушающий не только шаги, но и храбрость: вдруг постучусь сейчас, а откроют чужие люди? Спросят,