Недетские чувства

Пролог

Уважаемые читатели! 

Всем героям данной книги на момент описанных событий более восемнадцати лет. 

В прошлом, когда героиня была несовершеннолетней, ее чувства к главному герою были исключительно невинны. Детская любовь девочки ко взрослому мужчине встречается очень часто и не является признаком распущенности и безнравственности ребенка и его родителей. 

Чувства главного героя к героине в те времена, когда она была ребенком, так же не несли какого-либо сексуального подтекста. Для него девочка была дитем любимой женщины и не представляла никакого интереса, как настоящий или будущий партнер. Он относился к ней как к  ребенку и даже не думал о большем. 

_______________________________________________________________________________________

Я постучала в кабинет и, услышав приглашение, вошла.

Дмитрий Борисович сидел за столом и что-то увлеченно чиркал на листке бумаги. Я видела только его темную макушку склоненную над столом. Широкие плечи, натягивающие ткань белой рубашки. Мощную шею, распирающую воротник и туго стянутую галстуком.

- Добрый вечер, Дмитрий Борисович. Вам просили передать, от Бакса, - протянула я папку с какими-то документами.

- Положи на стол и подожди, - коротко приказал он, не отвлекаясь от своих дел. Да, голос у него под стать фигуре. Не зря все девчонки в офисе капали слюной на директора. Низкий, бархатистый, от него, кажется, вибрировало что-то в животе, заставляя сердечко сжиматься от неясного томления.

Я положила папку с документами и застыла. Потому что заметила на пальце Дмитрия Борисовича знакомую наколку ДБМ — Дмитрий Борисович Морозов.

От неожиданности горло перехватило, а пол под ногами заходил ходуном. Это был он! Это правда был он! Я сглотнула, пытаясь промочить горло, чтобы сказать, что я его узнала.

- Я... Дя... - только успела прошептать каким-то чужим цыплячьим голосом. Он поднял недовольный взгляд зеленых глаз.

Такой же, как я его помню. Даже прическа точно такая же, только через черноту волос кое-где пробивалась седина, которая его совсем не портила. Ямочка на жестком волевом подбородке. Резко очерченный скулы. Сколько раз я целовала его в щеку, чувствуя губами уколы жесткой щетины, которую он брил по два раза в день. Так быстро она росла.

Я ничего не забыла. Совсем ничего. Оказывается. Наоборот, один его взгляд и все вернулось. Восхищение, желание всегда быть вместе, ревность, любовь... Как будто бы и не было этих лет. Как будто бы я снова несколько часов ждала его возвращения под дверью и, наконец, дождалась.

Только взгляд оказался не привычно добрым, а незнакомо жестким. И от страшной жесткости, я запнулась и замолчала, вжимая голову в плечи и чувствуя, что меня накрывает паника. Я смотрела на него не в силах отвести глаз. Как кролик перед удавом.

А он хмыкнул и с наглой пошлой улыбкой встал с кресла, вышел из-за стола и шагнул ко мне сзади. Каждое его действие, кажется, заставляло планету кружиться быстрее. И от скорости у меня все сильнее кружилась голова и подгибались колени. Он шел. А я всей кожей чувствовала его приближение. Мне не нужно было видеть, чтобы знать, вот сейчас он дотронется до меня.

Его рука схватила меня за предплечье и грубо и резко дернула. Я не могла сопротивляться, сила тяжести на моей Земле выросла втрое, и практически рухнула в его объятия. Он снова хмыкнул и развернул меня к себе лицом. Кажется, что-то идет не так, мелькнула и пропала в моей голове мысль.

А он по хозяйски огладил мое тело, а потом обхватил подбородок и поцеловал. Или скорее укусил за губы, настолько болезненным и неприятным был этот поцелуй.

Легкое движение, и я оказалась прижата спиной к шкафу с документами. Я все так же смотрела в его глаза и не могла ничего сказать. Я и дышала-то с трудом, изо всех сил проталкивая в легкие тяжелый густой воздух.

Миг, и он обхватил одной ладонью оба моих запястья и, дернув вверх, прижал мои руки к верхней полке. Острые углы папок с документами царапали тонкую кожу, но я даже не замечала. Каждое его касание выжигало в моем сердце клеймо, ведь он еще никогда так ко мне не относился. Он еще никогда не хотел меня. И я немного растерялась. Я не думала, что наша встреча будет такой. Что вот так вот сразу он и я...

Укусы-поцелуи становились все ниже и ниже. Я вскрикнула от боли, и к своему ужасу почувствовала как волна возбуждения прокатилась по животу вниз. И я сама потянулась за его губами, потому что хотела того, что сейчас совершенно точно должно было произойти.

Еще один довольный хмык, и узкая юбка как будто бы сама, спустилась по моим ногам на пол.

Хорошо что сегодня надела чулки, успела подумать до того, как его умелые ласки подчинили мое тело, заставляя стремиться к нему все ближе и ближе. Я все так же смотрела в его глаза, чувствуя себя кроликом, который сам лезет в пасть удаву.

Вжикнул замок, треснула упаковка презерватива, и вот я уже очередная бабочка в его личной коллекции. Оценена, приколота иглой к планшетке, пронумерована и подписана. Легко и быстро. Он, несомненно, очень опытный коллекционер. Это чувствовалось в точных и выверенных годами практики движениях.

И я мгновенно потерялась в ощущениях, а в моей груди сотней ярких солнц разгоралось удовольствие.

Еще немного. Чуть-чуть.

Рыкнув, он замер А мои сотни солнц взорвались, озаряя светом всю вселенную моего сознания.

Я приходила в себя медленно, выплывая из глубины бесконечности, и понимала, что все еще вишу на нем, обхватив руками и ногами, как маленькая обезьянка. Я обнажена, мое белье разбросано по кабинету, а я слышу как бьется его сердце, успокаиваясь после полученного удовольствия.

И из глубины души, заставляя меня захлебываться воздухом и безудержно смеяться, поднялось настоящее счастье. Ведь я хотела быть с ним уже очень много лет, осознала я. Всегда хотела быть с ним. И сегодня моя мечта сбылась. Может быть он узнал меня?

Часть 1. Глава 1

За несколько дней до описанных событий.

- Меня зовут Серафимова Даша, мне двадцать два года. В этом году я закончила институт по специальности менеджмент, - тараторила я заранее выученный текст, пытаясь рассказать о себе как можно больше в отведенное на собеседование время.

Мне невероятно повезло, я буквально два дня назад приехала в областной центр из небольшого провинциального городка, и наткнулась на эту вакансию. В одну из самых крупных компаний в нашем регионе по производству и установке пластиковых окон требовался офис-менеджер. Большой красивый офис, дружный коллектив, перспективы роста, бесплатный спортзал, заработная плата в три раза больше, чем на моей прошлой работе... объявление на сайте напоминало рекламный проспект. И если бы крайняя нужда в деньгах, то я бы не рискнула откликнуться и отправить свое резюме на указанную электронную почту.

И сегодня меня пригласили на собеседование. И не только меня. Таких желающих в коридоре компании сидело человек двадцать. Уже тогда я поняла, что моим надеждам не суждено сбыться. Девицы модельной внешности, красиво скрестив ноги, сидели на диванчиках в клиенткой зоне с таким видом, как будто бы это их личная гостиная. Уверенные в себе и своих силах.

И я среди них, как кактус среди розовой клумбы. Метр с кепкой, как говорила моя мама, презрительно кривя губы. Да, она-то была точно такая же, как эти девицы. А мне не повезло. Мои метр пятьдесят пять автоматически делали меня практически самой маленькой в любой компании. Хорошо, что при таком росте я была худенькая и стройная. Но и плохо тоже. Без макияжа меня принимали за девчонку лет пятнадцати от роду. Может быть поэтому у меня до сих пор не было сколько-нибудь длительных отношений с парнями. Кому понравятся косые взгляды в спину? Однажды ко мне даже подошла слишком сознательная дамочка и спросила, не обижает ли меня этот дядя. Дядя, мой однокурсник, предложивший проводить меня до дома, так больше и не подходил.

Я привычно блуждала в собственном сознании ожидая, когда меня позовут в конференц-зал, где проводилась беседа. Или отправят домой восвояси, если найдут подходящего сотрудника. Ждать пришлось долго. Я не только успела передумать все свои мысли, но и осмотреть офис, занимавший весь этот этаж и еще, вроде бы, следующий. Современный, стильный и модный, он совсем не был похож на тот, в котором я работала. Сюда не придешь в рваных джинсах и яркой футболке. Здесь даже в своей новой кипельно-белой блузке и черной юбке-карандаш, купленными в магазине известной федеральной сети, я чувствовала себя деревенской простушкой. Здесь стены кабинетов были из толстого матового стекла, за которым угадывались очертания сотрудников. Офисная мебель светлая, красивая и эргономичная. За такой и работать одно удовольствие. Да даже диван в клиентской зоне был из натуральной светло-бежевой кожи, а не из шкуры молодого дермантина. Богато живут.

Наконец, очередь дошла и до меня. С трясущимися от страха коленями я вошла в кабинет и с порога затараторила свое отрепетированное выступление.

Девушка, немногим старше меня, проводившая собеседование, лениво перелистывала странички в телефоне и совсем не слушала Но это же не повод расслабляться! Мне нужна эта работа. Да, ради того чтобы произвести хорошее впечатление на этом собеседовании, я вчера полдня бегала по магазинам, в поиска идеальной блузки, строгой юбки и шпилек. Я спустила треть неприкосновенного запаса, скопленного за полгода подготовки к переезду. А сегодня проснулась ни свет ни заря, чтобы нанести тщательно продуманный и практически незаметный макияж. И тем более обидно будет проиграть какому-то Инстаграмму.

Я закончила тараторить и замолчала. Неловкая пауза затягивалась, и я решилась:

- Простите, мне очень нужна эта работа. Я готова к бесплатной стажировке, двенадцатичасовому рабочему дню, сверхурочной работе, командировкам... у меня нет ни детей, ни мужа. И я не собираюсь замуж в ближайшее время, потому что у меня нет даже молодого человека. Вы ведь дадите мне шанс? Пожалуйста!

Она снова никак не отреагировала на мои слова. И я обреченно поняла. Мне ничего не светит. Эта шикарная работа с огромной зарплатой пройдет мимо меня. Как впрочем всегда.

Коротко пиликнул телефон в руках девушки.

- Да! Есть! - вдруг воскликнула в восторге она, прочитала сообщение и расплывшись в широкой улыбке, наконец, посмотрела на меня, - вы приняты, - затараторила она, не хуже чем я только что, - приходите завтра на стажировку. А сейчас идемте в отдел кадров. Сдадите документы. Стажировка три дня, придете завтра к восьми тридцати без опозданий. Рабочий день до восемнадцати тридцати, обед с часу до двух. Дресс-код стандартный: белый верх, темный низ, юбка не выше колен, колготы телесного цвета... ну, вам в отделе кадров расскажут подробнее.

Все это время она бежала куда-то по коридорам офиса так стремительно, что я с трудом успевала за ней. И сейчас толкнула дверь, на которой висела табличка «Отдел кадров» и вошла без стука:

- Девочки, - сообщила она женщинам сидевшим за столами, - это Даша. Она будет офис-менеджером вместо меня. А мы с Баксом уезжаем на Мальдивы сразу после свадьбы. Он купил путевки! Представляете! Медовый месяц на Мальдивах! Ты, - она повернулась ко мне, - как там тебя зовут? Даша? У тебя три дня,чтобы всему научиться. А-то Дмитрий Борисович без замены меня не отпустит. Поняла?

Я кивала, хотя ничего не понимала. Главное, меня берут на работу. А-а-а! Из глубины души поднималось ликование. Меня берут на работу! Неужели мне наконец-то, впервые в жизни повезло?!

Глава 2

- Здесь у нас кухня для сотрудников, кофемашина, чайник, микроволновка и холодильник. Следить, чтобы все работало, закупать все необходимое: воду, фильтры, кофе, чай, печенье, тоже входит в твои обязанности. Чистить, мыть и убирать будет тетя Люба, я вас позже познакомлю.

Экскурсия по офису продолжалась больше часа. Мы обошли все кабинеты, и в каждом Ангелина, так звали девушку, которая вчера взяла меня на работу, подробно рассказывала мне о моих обязанностях. Показывала где, что и когда мне нужно делать. Обязанностей у офис-менеджера оказалось так много, что я была на грани паники. И не убежала домой, рыдая в страхе, что не справлюсь, только потому, что вчера купила на последние деньги костюм, пару блузок и еще одни туфли, чтобы соответствовать моей новой должности. И теперь весь месяц до зарплаты придется питаться лапшой быстрого приготовления. Хорошо, что до офиса можно было дойти пешком. Не близко, правда, по меркам моего прошлого городка, сорок минут неспешным ходом, но все же здесь, в столице некоторые на общественном транспорте гораздо дольше добираются.

В общем, я не имела никакого права потерять эту работу. У меня не осталось денег даже на обратный билет. Можно, конечно, попросить бабушку прислать, но тогда лапшой придется питаться нам обеим.

- Даша, ты меня слушаешь? - Строго спросила Ангелина, и я энергично закивала, понимая, что вру. Я давно пропускаю мимо ушей то, что она говорит. У меня столько информации сразу просто не помещается в голове.

- Врешь, - довольно улыбнулась Ангелина, - но правильно делаешь. Пойдем к себе. А то уже ноги сбила тебе все здесь показывать. Все равно бесполезно и не запомнишь ты тут ничего. Помню, как сама чуть не плакала первые дни. Но ты меня, Даш, не подведи. Я не зря тебя выбрала, мне нужно, чтобы ты вникла за три дня и справилась. Иначе Дмитрий Борисович меня с медового месяца вытащит и работать заставит. Сама понимаешь, с такой внешностью шансов у тебя не было.

Я даже покраснела, надо же. Вроде мило улыбается, вроде на моей стороне, вроде даже просит меня о чем-то, а сама так же милой улыбкой ниже плинтуса меня опустила. Ну, да, не красавица я. И даже густые каштановые волосы — моя гордость, не спасают ситуацию. Слишком невыразительная у меня внешность. Средняя. В толпе увидишь, не запомнишь. Но ведь это не повод меня обижать!

- Ну, так надо было тогда модель брать, - не осталась я в долгу, - отложила бы свадьбу на пару недель.

Ангелина засмеялась и зашептала:

- Молодец, Дашка. Правильно. Никому спуску не давай, а то загрызут. У нас тут знаешь какой серпентарий. Вон смотри, - она кивнула на едва заметную сквозь матовое стекло светловолосую женщину, склонившуюся над столом, заваленном документами. - Это Виктория Семеновна, наш финансовый директор. Бывшая жена нашего охранника - Андрея. Ты на входе его видела. Спит со своим подчиненным главным бухгалтером Игорем. Сама понимаешь, именно поэтому он и главный бухгалтер. Мальчик красавчик, но даже смотреть в его сторону не советую. Виктория тебя за него на британский флаг порвет. Пьет зеленый чай с жасмином. И никогда не выбрасывает коробку, даже если там пусто. Поэтому проверяй сама. Пару дней без чая и Виктория порвет тебя за это так же, как за Игоря.

Я кивала и мотала сказанное на ус. Свои обязанности я изучу, все же у меня должна быть должностная инструкция, а вот нюансы личных взаимоотношений куда более ценная информация. Я даже записала в блокнотик, который носила с собой: «Виктория Семеновна, фин.дир. — Игорь, зеленый чай с жасмином, сука»

- А там, слева, - продолжала Ангелина, - Светлана — финансист. Единственный прямой подчиненный Виктории. Тип серая мышь, но зубки у этой мыши... никогда и ничего ей не рассказывай. Она так сочувствует и кивает, когда ты делишься с ней своими бедами. И через полчаса весь офис будет в курсе всех твоих проблем. Причем чаще всего она еще привирает для красного словца.

Я снова сделала запись в блокноте: «Светлана, финансист — серая мышь, сплетница»

- Дальше Игорь. Хороший мальчишка на самом деле. Если бы не спал за должность с Викторией. Но при этом хотя бы не стучит. Так что, если Виктории нет в офисе, можешь смело поплакать ему в жилетку. Но бабник.

Я строчила со скоростью света, записывая все, что мне рассказывала Ангелина. Мы вернулись в клиентскую зону, ведь работа никуда не делась, и моя наставница продолжала выполнять свои обязанности.

К вечеру я устала донельзя. Блокнот был наполовину исписан, а мы «обошли» еще не все отделы. В отличии от рекламного объявления, в офисе царили вполне себе привычные порядки обычного гадюшника. Просто гораздо больше по размерам, чем там, где я работала раньше. И запутаннее. Создавалось впечатление, кто здесь все перевстречались со всеми, причем не по одному разу. И секс на рабочем месте не был чем-то предосудительным. Ангелина показала мне все места, где можно было заняться этим делом, не боясь спалиться на камеру. Да! Здесь все коридоры и кабинеты просматривались через систему видеонаблюдения.

И вот такие тайные приватные уголки почти всегда были заняты. Это меня, конечно, шокировало. А Ангелина рассмеялась, и объяснила, что там не всегда любят друг друга, иногда просто болтают, или делают что-то такое, что не согласуется с правилами компании. Например, бухгалтер Маринка Егорова пьет, а курьер Славка нюхает.

Информации было столько, что у меня уже кружилась голова. Два этажа офисного пространства и почти сотня человек, это вам не три кабинета и десяток сотрудников, которые были у меня раньше. Да, здесь мне не придется самой мыть окна и полы, для этого есть уборщица, но тут даже просто обойти утром все кабинеты, чтобы проверить все ли в порядке, уходит больше часа.

Глава 3

Вечером дома я чертила таблички, расписывая чуть не по минутам свои ежедневные обязанности, рисовала схемы взаимоотношений, заучивала имена начальства, и всех остальных сотрудников, соотнося их с фотографиями, выложенными на сайте.

Вот только личность директора оставалась загадкой, потому что Баксов Валерий Андреевич, или Бакс, как все звали его, был формальным руководителем компании.

А личность настоящего директора оставалась тайной за семью печатями. Но Ангелина закатывала глаза от восторга, когда рассказывала о нем. И говорила, что босс та еще скотина. Но ужасно обаятельная и невероятно притягательная скотина. И все женщины офиса не раздумывая пойдут с ним, если он сделает непристойное предложение. Только он, гад такой, на работе ни-ни. А левых баб в офис таскает регулярно. Потому что практически живет на работе.

Виктория, имеющая на него виды, страшно злится из-за этого факта. И каждый раз устраивает директору сцены ревности. И совершенно непонятно, почему он терпит эту суку. Ходят сплетни, что маленькая дочка Виктории на самом деле не от Андрея, а от Дмитрия Борисовича — владельца компании.

Но я пока никого из высокого начальства не видела. Дмитрий Борисович был в отъезде, а Бакс, которого никто не называл по имени отчеству, и раньше наведывался в офис от случая к случаю. У него были какие-то свои дела, о которых Ангелина, его невеста, не знала. И знать не хотела.

Мой первый рабочий день прошел на удивление спокойно. Ангелина за такой короткий срок смогла научить меня всему, что нужно. Кроме того, оставила свои наработки по составлению графика обязанностей офис-менеджера. Оказывается этот документ переходил из в рук в руки уже несколько «поколений» офис-менеджеров. Но так и не был доведен до ума. Многие данные там безнадежно устарели, но сама идея показалась мне интересной. Ведь если я составлю такой график и смогу уложить все свои обязанности в четкий распорядок, то работать станет легко. И это вполне выполнимо, пару вечеров посидеть поковыряться.

А пока я наслаждалась своим новым рабочим местом. У меня даже кресло было кожаное! И получше, чем у моего бывшего директора. Конечно же, я не удержалась, и отправила фотки бывшим коллегам. Похвастаться.

- Девушка, - после обеда ко мне подошла Виктория, - как там тебя зовут?

- Даша, Виктория Семеновна, - улыбнулась я, - и я всегда готова помочь вам, ведь ваша работа такая нервная и тяжелая и особенно важна для всей компании.

И услужливо заглянула в глаза финансового директора. Если я хоть что-то понимаю в людях, то эта женщина должна быть падка на лесть. Так и вышло.

- Дашенька, - снисходительно улыбнулась мне в ответ Виктория, - очень рада, что ты это понимаешь. Я хотела тебе сказать, что вечером приедет Дмитрий Борисович, он сегодня звонил. Проследи, чтоб кабинет убрали и проветрили.

Она уже пошла прочь, как вдруг остановилась, повернулась и, мило улыбнувшись, добавила:

- Дмитрий Борисович очень любит, когда его окружают красивые женщины. Так что ты лучше не высовывайся и не попадайся ему на глаза, Дашенька. А то уволит... а ты такая хорошая девочка.

- Спасибо, Виктория Семеновна, - захлопала я ресничками, словно глупая идиотка, и прошептала еде слышно, - змеюка подколодная.

- Ты что-то сказала, Дашенька? - «змеюка» все так же мило улыбалась, но в ее глазах зажглись недобрые огоньки.

- Я сказала вам спасибо, - вернула я «милую» улыбку, - как хорошо, что вы такая добрая, Виктория Семеновна. Не то что остальные, - вздохнула я.

Она кивнула. А я хихикнула про себя. Кажется этот раунд я выиграла.

Не откладывая дела в долгий ящик, нашла уборщицу, тетю Любу. Она сидела в служебке и пила чай со Славкой. Они о чем-то тихо болтали и хихикали.

- Добрый день, - строго, но доброжелательно заговорила я с ними. Все же, как ни крути в офисной иерархии их должности были ниже моей, и именно я распоряжалась их временем. Не одна, конечно, но в том числе. - Тетя Люба, сегодня приедет Дмитрий Борисович. Нужно навести порядок в его кабинете и проветрить.

- Да знаю я уже, - отмахнулась тетя Люба, - Иришка-то ко мне утром еще прибегала, говорила. А ты, я смотрю, каждой бочке затычка? Не твоя это забота, милочка. Так и не лезь, тебя своих дел полно, вот и иди работай.

Я даже выругалась про себя. Кажется, Виктория Семеновна, меня подставила. Мне ведь Ангелина говорила, что за кабинетом директора следит секретарь приемной Иришка. А я забыла. Но уборщицу надо поставить на место, иначе потом наплачусь.

- Будьте любезны, - сменила я тон на холодный, - повежливее. И не забывайтесь. Я вам не милочка, меня зовут Даша. Запомните, пожалуйста.

- Хорошо, - тетя Люба отвернулась и сказала Славе, словно меня уже не было, - ну и молодежь нынче пошла. Первый день на работе, а воображает из себя невесть что.

К себе я возвращалась чуть не плача. Дружный коллектив, ага как же. Да как они, вообще, в такой обстановке работают, когда все так и норовят друг друга подставить и унизить. Хотя... может быть, это просто меня так проверяют. Как и всех новичков. Выдержу или нет.

И я решила, что чтобы бы сегодня не сучилось, я выдержу. Я пройду проверку, и не сбегу при первых же трудностях. После такого решения стало как-то легче.

До самого вечера ко мне подходил то один коллега, то другой. И большинство так и норовили укусить, всем своим видом показывая, что мне здесь не рады. Я держалась изо всех сил, улыбалась и старалась ответить так, чтобы не дать себя в обиду, но при том не нагрубить. Хотя хотелось. Больше всего хотелось высказать обидчикам свое отношение нецензурной бранью. Я даже пару раз сходила в туалет, чтобы включить воду и выругаться под ее шум. Наконец-то, рабочий день закончился. И народ стал сваливать из офиса.

Офис-менеджер, то есть теперь я, уходил позже остальных, моей обязанностью было пройтись и проверить выключен ли свет в кабинетах, убран ли мусор и прочие мелочи. М когда я вернулась с обхода к своему столу, на нем лежала синяя пластиковая папка с документами. И сверху распечатанная на принтере записка: «Даша, отнеси документы Дмитрию Борисовичу и скажи, что от Бакса»

Глава 4

На улице шел дождь. По осеннему холодный и мерзкий. Резкие порывы ветра пронизывали насквозь. Если бы мне было не все равно, то я бы расстроилась, ведь сегодня утром я вышла на работу без зонта, в легком жакете и замшевых туфлях на шпильках, на которые спустила половину моей прежней зарплаты.

Но сейчас я шла по тротуару прямо по лужам, мгновенно промокнув под крупными холодными каплями. Вода стекала по моему лицу и от его движения мне становилось даже как-то легче. Как будто бы это плачу я, а не погода. Я поднимала голову к небу, смотрела на черные в сумерках вечера тучи и мечтала исчезнуть. Навсегда. Чтоб даже памяти обо мне не осталось. Чтобы меня никогда не существовало. Как для него.

Сейчас, как никогда раньше я понимала мою маму. Она не любила меня, она меня ненавидела. Называла проклятьем, отродьем, выродком. А я всю жизнь старалась доказать, что это не так. А сейчас вдруг совершенно четко поняла, моя мама права, всем было бы лучше, если бы я никогда не родилась.

Моей маме было всего шестнадцать, когда это случилось. Пьяный сосед, про которого по городу ходили самые ужасные слухи о его связи с бандитами, случайно встретил красивую девчонку на лестнице. Там возле мусоропровода все и произошло. Я не знаю, почему никто не вышел на крики моей мамы, почему никто не спас, не помог... Да, в девяностых криминал чувствовал себя особенно свободно, но неужели всем настолько было все равно. Мама ничего не сказала бабушке. Боялась, что та будет ругаться.

А бабушка в то время работала в столовой поваром, утром убирала двор, а по вечерам мыла подъезды. Время было голодное, мой дед умер, когда мама была совсем маленькой, так что приходилось выкручиваться. И бабушка ничего не замечала до тех пор, пока пузо не полезло на нос, и что либо предпринимать было уже поздно.

И я понимаю, почему мама меня не любит. Я для нее вечное напоминание о той боли, о насилии. А мой биологический отец, конечно же, отказался от ребенка. Он, вообще, был настолько пьян, что ничего не помнил. Да и поздно было уже что-то доказывать.

Я его никогда не видела, он переехал, когда мне едва исполнился год. Думаю, он просто сбежал, потому что бабушка говорила, что я его копия. И все соседи ни секунды не сомневались, с кем спала малолетняя шалава — моя мама. И за это она тоже меня ненавидела.

До дома я дошла на автопилоте. Промокшая до трусов, замерзшая до полусмерти, в убитых насмерть туфлях и забрызганная грязью по пояс. И когда я увидела себя в зеркале, синюю, мокрую и жалкую, мне стало противно. Меня затошнило от себя, от своего убогого вида, от своей никчемности.

Вся моя жизнь - это борьба за место под солнцем, за право жить. Я никому не была нужна с самого рождения. Мама после родов, решив, что ей теперь терять уже нечего, девственность не вернуть, репутацию не исправить, пустилась во все тяжкие. Ночные клубы, рестораны, казино... и она - красивая, юная женщина без тормозов.

Тогда я на весь день оставалась на попечении соседки — бабы Вари, древней, глухой, полуслепой старухи, которая не всегда вспоминала о том, что меня надо накормить, а не то, что сменить подгузники.

Я ее даже немного помню. Смутно, как сквозь туман. Мне было около трех лет, когда она умерла. И с этого времени я оставалась дома одна, потому что устроить меня в садик не получалось.

И я помню, как моя мама приходила утром. Пьяная. Иногда в компании каких-то мужчин. Но чаще одна. Она закрывалась в ванной и плакала. Или хохотала. А я варила ей на завтрак макароны и гречку. С продуктами у нас никогда не было проблем, бабушка приносила все из столовой. Но готовить приходилось самой. Жарить яичницу я научилась как раз примерно в три года. А к первому классу готовила на всю семью, убиралась... у меня не было друзей, я не играла во дворе с ребятами, у меня были совсем другие заботы. Бабушка называла меня маленькой старушкой.

Мама в какой-то момент просто исчезла, и мы с бабушкой не знали, где она и что с ней. Так продолжалось до тез пор, пока мне не исполнилось десять.

И я как сейчас помню тот день. Это был май, воскресенье. Я учила уроки, бабушка перешивала старое платье, из которого я выросла. И когда раздался звонок, мы обе вздрогнули, переглянулись и помчались к двери. Да, мы обе ждали маму. Всегда. Каждый день, каждую минуту. И каждый раз до слез огорчались, когда это оказывалась соседка.

Но не в этот раз. В этот раз это была мама. Непривычно трезвая, улыбчивая и счастливая.

- Ну, здравствуй, дочка, - она присела и обняла меня. Прижала к себе, наверное, впервые в жизни. И я заплакала от такой непривычной ласки и нежности. Я прижималась к ней и никак не могла успокоиться.

- Ну, все-все, хватит, - она встала и представила нам мужчину, который вошел с ней, - знакомьтесь, это Дима.

- Привет, кнопка, - он улыбнулся невероятно красивой обаятельной улыбкой и присел передо мной, - держи, это тебе. От меня и мамы.

Он протянул мне белого мягкого и пушистого медвежонка, которого достал из-за спины. У меня еще никогда не было такой роскошной игрушки. Я осторожно обняла Вини, так я назвала своего любимца, словно боялась, что этот дяденька сейчас зло рассмеется и скажет, что пошутил.

Но он не шутил. Он смотрел на меня самыми добрыми в мире глазами и улыбался. И в тот момент что-то дрогнуло в моем детском сердце. И всю свою любовь, нерастраченную и никому не нужную, я отдала ему. Именно тогда, в полутемной прихожей, прижимая к себе пушистую игрушку.

Глава 5

Дядя Дима изменил всю нашу жизнь. Он казался мне рыцарем спасшим принцессу, то есть меня, из заточения в темной башне.

У меня появились игрушки, новые платья, туфли. А к окончанию четвертого класса, он подарил мне велосипед. Настоящий двухколесный велосипед. Ярко-розовый, с блестящими на солнце спицами, мягкими кисточками, свисающими с руля, и звонким, шумным звонком.

Я смотрела на это чудо и не верила, что все это мне. А дядя Дима смеялся и говорил, что в выходные он научит меня кататься на велосипеде.

Каждое утро он уходил на работу, а я садилась под дверь и ждала его возвращения. Мама и бабушка ругали меня, но уйти от порога было выше моих сил. Я панически боялась, что он не вернется. И когда он, наконец, возвращался, я помню, как мое сердце каждый раз совершало кульбит в груди, я обнимала его всхлипывая от переживаний, а он нес меня на руках на кухню, ужинать и говорил, что не нужно бояться, он меня никогда не бросит. Потому что я его маленькая девочка.

А утром уходил, и я снова висла на нем, как обезьянка на дереве, обнимая руками и ногами, и не желая отпускать. А он шепотом уговаривал меня быть умницей, клялся, что обязательно вернется вечером.

На велосипеде я научилась кататься очень быстро. Но так же быстро сообразила, что если дядя Дима увидит, как я летаю, то больше не будет наших совместных прогулок. И я нарочно падала, разбивая в кровь колени и локти. Лишь бы он снова в выходные учил меня ездить на велосипеде. Лишь бы мы снова были только вдвоем.

Да, я ревновала его к маме. Я ревела под одеялом, когда он уходил к ней в комнату. Я топала ногами и сверкала глазами от злости, если он при мне целовал ее. Я никогда не была сколько-нибудь капризным ребенком. Но только если дело не касалось дяди Димы. Он должен был быть только моим. И я ни с кем не хотела им делиться.

Мама бесилась. А он смеялся и говорил, что я просто ребенок, которому нужен папа. Но он не знал, что папа мне был не нужен. Мне нужен был он. Мой рыцарь. Мой принц.

Ночью, лежа в постели, я мечтала, что меня украдет дракон, и дядя Дима бросится спасать меня из заточения. Он будет биться с чудовищем, победит, подарит самый настоящий, как в сказке «поцелуй любви» и увезет меня в свой замок на белом коне, посадив впереди себя. И будем мы жить поживать и добра наживать. И умрем в один день.

А потом я рассказывала ему о своих мечтах, а он смеялся, гладил меня по голове и говорил, что я обязательно дождусь своего принца. И он будет гораздо моложе и красивее. А он любит мою маму. И хочет прожить с ней всю жизнь. И, вообще, говорил он, ты можешь называть меня папой.

Но я упорно не меняла обращение. Он не мой папа. Он мой дядя Дима. Папы злые и бьют детей ремнем. У моего соседа Витьки, с которым я подружилась, когда давала ему кататься на велосипеде, именно такой. Папы бросают своих деток на произвол судьбы. Пьют и гоняют их по ночам, как нашу соседку, Бабу Варину внучку с маленькой Аннушкой. И я с жаром рассказывала дяде Диме про то, что он никак не может быть папой, ведь он добрый. Он смеялся. Он почти всегда улыбался и в его глазах сверкали зеленые искорки.

В то лето мы почти каждую неделю ездили на пару часов к реке, купаться. Плавать я тоже не умела, и пока мама загорала, подставляя тощее тело солнцу, мы плескались в воде, и дядя Дима учил меня не бояться глубины. Учил доверять воде, быть уверенной в своих силах и не сдаваться. К августу я уже довольно сносно плавала, и мы даже играли в догонялки, пугая лягушек и хохоча на всю округу. А зимой поставил меня на лыжи и коньки.

Именно он научил меня радоваться жизни, любить и мечтать.

Это был самый счастливый год в моей жизни. Потому что не успела я закончить пятый класс, как они с мамой расстались. Я помню, как проводила его на работу, не зная, что он уходит насовсем. И какая у меня случилась истерика, когда он не пришел вечером. Мой мир рухнул. Я ничего не хотела, ела, если бабушка сажала меня за стол. Ходила в школу и просиживала там бесконечно длинные часы, не видя, не слыша и не понимая ничего, что происходило вокруг.

Я приходила в себя несколько месяцев. Хорошо, что наступили летние каникулы, иначе я бы бросила учиться. Но потихоньку, жизнь входила в свою колею. Обычная, серая, простая жизнь, из которой в одно мгновение ушли все краски.

Мама снова куда-то пропала. Но мне уже было все равно. Она перестала быть мне нужной.

А сегодня... я снова посмотрела на синюю и мокрую себя в зеркало, сегодня я нашла его. И потеряла. Снова.

Но раз я смогла тогда, значит выдержу и сейчас. Я через силу стащила с себя мокрый жакет, туфли, блузку... меня затошнило от отвращения. Я больше никогда не смогу надеть эти вещи. Все так же медленно принесла мусорный пакет и сложила мокрые и грязные тряпки туда. Я бы даже кожу с себя содрала и выбросила. И сердце. Вырвала и положила в черный пластик...

Потому что оно вдруг встало на Его защиту. Он просто тебя не узнал, шептало оно все громче. Он просто не подумал, что это можешь быть ты. Он просто... оно находило тысячи оправданий. Миллионы... миллиарды... Звезд во вселенной было меньше, чем объяснений у моего сердца.

Резкий звонок телефона вернул меня в реальность. Звонила бабушка. Она переживала, что я молчу так долго. И она не должна ничего узнать. Это убьет ее. И я натянула на лицо резиновую улыбку.

- Привет, ба! - Не знаю, как у меня получалось говорить так, как будто бы все хорошо, - ты как?! Нет, что ты! Все отлично, я просто немного устала с непривычки.

Мы поговорили еще немного. Кажется, бабушка что-то заподозрила. Но я все валила на усталость после первого рабочего дня. А сама стояла все там же в коридоре, обнаженная, и смотрела в зеркало на тощую и некрасивую себя, на шею и грудь, покрытые синяками от его злых поцелуев.

Глава 6

После разговора с бабушкой, я так и не отошла от зеркала. Не могла. Я смотрела на себя и ужасалась, насколько я непривлекательна для мужчин. И снова моя мама права, я уродина, которая обречена на одиночество. Вот если бы я была такой же красивой, как мама, то он не поступил бы так со мной. Он бы не прогнал меня. И мы были бы вместе. А я... мелкая, худая, белобрысая и страшная. Если бы я не красила волосы, брови и ресницы, то их просто не было бы видно. Уродина. А сейчас еще и синяя к том же. И трясусь вся... заболею ведь.. а завтра на работу.

И тут я споткнулась об эту мысль, как об камушек на дороге. Я что собираюсь пойти туда снова?! После такого?! И поняла. Собираюсь. Пойду как миленькая. Полечу... поползу... потому что... Господи, какая же я дура!

В душе я долго стояла под горячими потоками воды. Согревалась. Мне нельзя болеть. Нельзя. Мне завтра надо на работу. Мне завтра надо к нему...

Душ отогрел меня снаружи, я перестала трястись и даже смогла заставить себя открыть холодильник и разогреть остатки макарон.

Но внутри все так же жила черная дыра. Огромная и ненасытная. И от одного запаха еды меня затошнило. Не хочу. Я бросила вилку и ушла из кухни. Даже не убрала тарелку со стола. Не помыла посуду.

Домашние дела давно перестали быть для меня трудными, все же я научилась всему слишком рано. Я даже не помнила время, когда не умела мыть полы или варить те же макароны. Я впервые жила одна в этой квартирке, которую по доброте душевной, мне за бесплатно сдала какая-то бабушкина знакомая. Сказала, чтобы я платила только квартплату. Иначе я бы не приехала сюда. Не потянула бы. И не встретила бы его. И ничего бы не случилось. И даже не знаю, что было бы лучше.

Уснуть я тоже так и не смогла. Я лежала, тупо пялилась в потолок. Черная дыра вяло пожирала даже отблески каких-то чувств, желаний, мыслей. И ночь продолжалась бесконечно. Все события вечера затянуло пеленой, словно это было тысячу лет назад.

Когда зазвенел будильник, встала, собралась, тщательно накрасилась, пряча темно-синие круги под глазами. Вчерашняя прогулка под ледяным дождем прошла абсолютно бесследно, и это при том, что обычно я заболеваю даже от сквозняка. Кажется, моя личная обжора поглотила даже простуду. Завтракать я снова не стала, даже не зашла на кухню. От мыслей о чашке кофе тошнило.

На работу я пришла вовремя. Серпентарий все еще был пуст, змеи еще не приехали. Как же обманчива эта красота.

- Доброе утро, Дашенька, - Виктория Семеновна пришла самой первой. И приторно сладко улыбнувшись, спросила, - как спалось? Ты какая-то бледная. Надо маскировать недостатки макияжем, девочка. Здесь все должны выглядеть идеально. Посмотри в интернете уроки по мейкапу, что ли...

Если она думала меня унизить, обидеть... это было глупо. Я даже не заметила, ее уколы для мне сейчас, как слону дробина.

- Доброе утро, Виктория Семеновна, спасибо за заботу, - сухо ответила я, и растянула губы в подобии улыбки.

Как и вчера я встречала всех сотрудников. Но если вчера они настороженно улыбались, еще не зная, что я за птица, то сегодня сегодня улыбки были неискренние, лживые. Они здоровались так, словно каждый из них знал, чем закончился для меня вчерашний вечер.

- Привет, - самой последней, задыхаясь от быстрого бега, вошла невысокая девушка. Она выбивалась из коллектива так же, как и я, - меня Марина зовут, я из бухгалтерии. А ты Даша?

- Привет, - дежурная улыбка приросла к моему лицу, мышцы почти привычно заняли свое положение.

- У тебя точно все хорошо? - нахмурила она брови, - а то мне кажется, ты чем то очень сильно расстроена.

- Все хорошо, спасибо, - снова ответила я.

- Ладно, - осторожно улыбнулась она, - прости, что лезу в душу.

Я пожала плечами и отвернулась.

Пришли все. Кроме него. Я только сейчас поняла, что он тоже придет на работу, а значит пройдет мимо меня. Почему-то, когда я собиралась в офис, об этом даже не подумала. Мне казалось, что он так и сидит в своем кабинете. Как вчера. И сейчас липкий страх окружил меня. Его было столько, что даже моя черная дыра не справлялась. Временами я успокаивалась, но через секунду новая волна паники накрывала меня. Особенно, когда я понимала, что с надеждой смотрю на дверь. И жду. Как раньше. Но сейчас это было неправильно. Нелогично. Да что там, говорить! То, что я чувствовала, вообще, было далеко от нормы. Потому что я хотела его увидеть. Снова. Еще хотя бы раз.

И я замирала от ужаса, что он никогда не вспомнит меня. Не ту, вчерашнюю меня, а меня. Дашу. Его маленькую девочку.

Но одновременно мне до одури, до дрожи в коленях, до спазмов в горле было страшно, что он меня узнает. И подумает, что я стала такой... грязной... готовой на секс с первым встречным... Ведь я вчера не сопротивлялась. Ведь могла же сказать ему «Нет!»? Могла. Но не сделала.

Я, вообще, до тех пор, пока он не прогнал меня, была всем довольна. Была рада, что все случилось именно так, а не иначе. Мне все нравилось. И даже сейчас, после всего, мое глупое сердце хотело повторить.

И именно это меня пугало больше. Если он меня позовет снова, я пойду. Потому что только там, с ним я была счастлива, как никогда в своей жизни. Только с ним. А потом молча соберу разбросанные вещи и выйду. И приду снова. Как только он позовет.

И я ненавидела себя за это.

Глава 7

И он пришел уже после обеда. Он меня даже не заметил, разговаривал с кем-то по телефону. Только коротко кивнул, здороваясь. Но мне кажется, это был скорее привычный жест. И я для него так и осталась невидимкой.

А я... я теперь чувствовала его присутствие. Мне кажется даже воздух в офисе стал особенный и обжигал легкие. Ведь этим воздухом дышал он. Разговоры... люди... флер его туалетной воды ощущался куда бы я не пошла. И я никуда не могла спрятаться, чтобы не думать, что где-то совсем рядом — он.

Если бы не работа, которая помогала занять себя, я, бы наверное, сошла с ума. А так... я работала. Носилась по офису, собирая письма, сформировала пакеты для отправки, проверила наличие канцтоваров, провела ревизию на кухне... Я ни на секунду не останавливалась. Мне было нельзя. Стоило только на мгновение прекратить что-то делать, как просыпалась моя черная дыра и принималась пожирать все вокруг, оставляя только панику и страх. Меня начинало тошнить, а коленки подгибались от ужаса. От непонимания что делать и как дальше жить.

День, как и ночь, оказался невероятно длинным. Он так и не выходил из кабинета, но я слышала, как несколько раз хлопала дверь в его кабинет. Кто-то был у него. И я ревновала. Каждого, кто заходил в этот чертов кабинет. Безумно. До темноты в глазах. Я! Я хотела быть на месте и секретаря Иришки, и Виктории Семеновне, которая провела в кабинете никак не меньше двух часов. И я даже не хочу думать, чем они там занимались. Ведь довольный вид этой наглой и бесстыжей женщины оставлял так мало места для фантазии.

Как я ждала вечер... чтобы снова, как вчера, все ушли, и остались только он и я... мое глупое сердце замирало от счастья быть нужной ему. Даже на чертовы десять минут! Да что же это такое?! Я умирала от отвращения к себе, ко всей ситуации. Но знала. Стоит ему поманить меня пальчиком и я прибегу. Как собачонка.

И я даже ждала, когда он позовет меня. Внизу живота появлялась истома, а к горлу подкатывала тошнота, стоило мне представить, как он выходит из кабинета и машет мне рукой, подзывая к себе, чтобы... снова...

Но он ушел минут за пятнадцать до конца рабочего дня. Как будто бы погасло солнце. Я не нужна ему.. Он снова меня не заметил. Он снова разговаривал по телефону со знакомой по вчерашнему дню наглой и пошловатой улыбочкой. И это явно был не деловой разговор.

- Даш, если хочешь, я подожду тебя, а потом вместе пойдем домой, - возле меня остановилась Марина из бухгалтерии, - представляешь, мы живем совсем рядом. Ну... я сегодня твои данные вбивала... узнала где ты живешь...

Мне никто не был нужен, и я уже собиралась отказаться, как возле нас остановилась тощая, высокая, но сутулая, и некрасиво одетая женщина лет тридцати:

- Ой, девочки, - прошептала она быстро-быстро, - а можно я с вами, а то мне страшно одной... уже темно.

- Свет, - нахмурилась Марина, она явно не обрадовалась еще одной попутчице, - мы с Дашей хотели в кофейне посидеть. Мы не домой.

- И я с вами, - неприятно улыбнулась местная сплетница, - сто лет в кафе не была. Поболтаем...

Марина вздохнула. Жалобно посмотрела на меня, и кивнула. И они обе остались стоять у моего стола, дожидаясь, когда я закончу работать. И я не отказалась от их компании. Только не сейчас, когда появился рот, способный рассказать мне о нем.

А ради этого... я готова потерпеть их присутствие. Недолго. Или долго. Пока не узнаю все.

Кофейня оказалась за углом. Небольшое на пяток столов, уютное... Если бы я зашла сюда в прошлой жизни, которая закончилась вчера, была бы в восторге.

Любила я раньше такие места. Бодрящий запах свежемолотого кофе, теплый сливочный вкус молока, сладкая карамель, терпкий аромат кардамона, корицы, гвоздики, ванили... Я бы растворялась в тихой музыке и негромких разговорах посетителей, дышала спокойствием и тихим счастьем, наслаждалась вкусом молочной пенки капучино.

Но сейчас мне ничего из этого не было интересно. Ничего не нужно. Я заказала американо, но так и не сделала ни глотка. Не хотелось.

- Как хорошо-то, - протянула Марина, сунув нос в свою кружку, - сто лет никуда не выбиралась. Все только работа-дом, дом-работа.

- Я тоже, - шелестела в ответ Светлана. Она была мне неприятна, но сейчас я скорее избавилась бы от Марины. Ведь я хорошо помнила, что Светлана сплетница, значит именно она может сейчас порадовать меня. Рассказать о нем.

- Мне тоже здесь нравится, - соврала я, - и работа тоже очень нравится. Я давно мечтала работать в такой компании. И только ради этого приехала в город.

- Дашка, - зашептала Светлана, - а ты откуда? Давно хотела тебя спросить. Видно, что не местная. И вроде даже говор у тебя другой.

- Нет, я из области, - сделала вид, что не поняла интереса сплетницы к моему прошлому, - девочки, я вот чего не могу понять, почему директор Баксов, а руководит Морозов? Он кто, вообще?

- Ой, ты же не знаешь! - глаза Светланы загорелись, она даже как-то выпрямилась и подобралась, - ты же новенькая. Там такая история романтичная... вот слушай.

Глава 8

- Чуть больше десяти лет назад, - начала рассказывать Светлана, таинственно понизив голос и заставляя нас с Мариной прислушиваться, - приехал никому не известный простой парень Дима в столицу области из какого-то Мухосранска. Там у него была какая-то неприятная ситуация на личном фронте. Но никто не знает какая. Известно только, что у него там остался ребенок...

- Подожди, - перебила я ее, - у него там есть дети?! Откуда ты знаешь?!

От этого известия мне стало так плохо. Я же мгновенно сопоставила это «чуть больше десяти лет назад» и его исчезновение из нашей семьи. И получается, он ушел не просто так, у него кто-то был. Все это время, пока он жил с нами, у него кто-то был...

- Ну как откуда? - притворно удивилась Светлана и повела плечом, - я же финансист, все денежные потоки компании через меня проходят. Я здесь с самого открытия работаю, и каждый месяц отсылаю деньги.

- Понятно, - ответила я, - прости, что перебила. Рассказывай дальше.

- Девочки, - хмурая Марина поднялась с диванчика, - уж простите, но слушать эту историю в сто двадцатый раз нет никакого желания. Я пойду. Сидите тут без меня.

Марина попрощалась и ушла. А Светлана вдруг с облегчением выдохнула:

- Не нравится мне она. Есть в ней что-то такое. Неприятное. Кажется, улыбается тебе в глаза, а потом нож в спину воткнет... ой, прости, - она даже недостоверно смутилась, - вы же, кажется, подружки. А я так про нее.

Я покивала, хотя все это время думала о том, что даже мое прошлое счастье оказалось обманом. У него кто-то был. Он кого-то любил больше нас, больше меня. Я даже тогда не была нужна ему. Моя сказка оказалась тыквой.

А Светлана, воодушевленная моей готовностью слушать, продолжала:

- Так вот, приехал он сюда, как водится, без денег, без связей. Устроился в конторку, которая пластиковые окна устанавливала для населения. Мастером. Ездил размеры снимал, расчеты делал... Жил в общаге какой-то. И вот шел он однажды вечером с работы. Зима, темно, и вдруг услышал как женщина кричит, на помощь зовет. Ну он и кинулся ей на помощь. А там три хулигана богатенькую дамочку ограбить, да изнасиловать хотели.

- Викторию Семеновну? - переспросила я... мне стало совсем плохо. Разболелась голова и тошнота подкатывала к горлу. И слабость. Откуда-то взялась непонятная слабость. А сердце, оглушенное известием о том, что мой самый счастливый год обернулся обманом, молчало.

- Викторию Семеновну?! - удивленно переспросила Светлана и усмехнулась, - нет,. Конечно. Вика совсем недавно здесь работает, она в прошлом году пришла. Но да, она была его любовницей. Долго. Дольше всех. Обычно женщины у него больше двух недель не бывают, а с Викой он почти полгода спал. И она уже на развод подала, надеялась, что жениться Дима на ней. Ага, как же, - неожиданно зло сказала она, - эти тупые клуши не понимают, что ему совсем другие девушки нравятся.

- Откуда ты знаешь? - спросила я, просто чтобы спросить. Ну, потому что странно, что ему нравятся одни, а он окружает себя другими. А у меня все сильнее кружилась голова.

- Да уж знаю, - махнула она рукой, - я с Димой слишком давно работаю. Мы же с ним почти одновременно устроились. Он мастером, я помощником бухгалтера. Он меня и забрал-то к себе. Так что видела я, с какими девушками он встречался, пока таким же простым, как мы был. И поверь, это были далеко не Вики или Иришки. Да у тебя, Даш, шансов...

- Что там было дальше, - перебила я ее на середине фразы, - помог он этой девице. И дальше?

- А что дальше, - усмехнулась Светлана, - девица эта от счастья великого повисла на шее Димы. Как клещ в него вцепилась. А он и не устоял. Красивая же. Любовь у них случилась с первого взгляда. А тут еще оказалось, что племянница авторитета местного. Он сам-то бездетный, и племянница ему как дочь.

Светлана рассказывала, а я чувствовала, как почти теряю сознание. Тошнота и головокружение каждую секунду грозили отправить меня в обморок. Перед глазами уже все плыло, но я усилием воли держалась, Мне нужно было узнать, что было дальше. Потому что мне вдруг стало страшно еще больше. А вдруг он женат? Что тогда? Что я буду делать?! И я знала ответ. Знала. И от этого было еще хуже.

- Этот авторитет позвал Диму и говорит, мол, проси все что хочешь. А он и отвечает, мол, племянницу вашу хочу в жены. Тот и не отказал, но чтоб молодожены не голодали денег дал на новый бизнес. И племянника своего, братца спасенной девицы, присматривать приставил. Вот Бакс и смотрит.

Значит он все таки женат.

- Света, - остановила я рассказчицу, - мне что-то совсем плохо. Пойду я домой. Кажется, я переутомилась с непривычки...

- Конечно, - она всплеснула руками, - что молчала-то? А я смотрю, ты вся бледная сидишь... Может тебя проводить? Я не тороплюсь.

- Нет, спасибо, - еще не хватало, чтобы эта сплетница узнала где я живу.

На улице снова шел дождь. Настолько мелкий, что казалось, капли просто висят в воздухе и не падают. Сырой воздух мгновенно заставил закашляться. А может быть вчерашний холод все же имел последствия, и я заболела. Я подняла голову и посмотрела вверх. Луна мутным пятном светила сквозь черные тучи в сумерках пасмурного вечера. Унылая, как и вся моя жизнь. На улицах было пусто. Оказывается, мы просидели в кофейне больше двух часов, и все люди после работы разбежались по домам. Черная дыра в груди всхлипнула и жадно потянулась к остаткам моих чувств.

- Даш, - Светлана вспугнула моего личного монстра, - может тебя все же проводить? Не нравится мне, как ты выглядишь.

- Нет, спасибо, - я благодарила ее не за это предложение, а за то, что вмешалась и не дала умереть снова, - я дойду. Здесь близко.

Значит он все таки женат...

- Нет, - Света схватила меня за рукав. Я не заметила, как сказала это вслух. - Не женат. Ты просто не дослушала. Накануне свадьбы он застал свою невесту с другим. Они расстались. Он не женат, Даш, он просто ненавидит женщин.

Глава 9

Утром я чувствовала себя полуживой. Вчера я так устала, что, вернувшись домой, сразу легла спать. Без ужина. Я уже больше суток ничего не ела и выпила буквально пару глотков кофе. И сейчас мое плохое самочувствие было результатом именно голода и обезвоживания, а не душевных страданий.

Я не знаю как, но вчерашние слова Светланы дали мне надежду. Это глупо, бессмысленно и странно, но от понимания, что он все еще одинок, мне стало легче. Значит у меня есть шанс. Мизерный, но все же... Даже моя черная дыра присмирела, и не стала поглощать этот крошечный лучик веры в то, что все еще может быть хорошо.

На работу я почти бежала, задыхаясь от бессилия. И первым делом запихала в себя купленную по дороге булку и чашечку кофе. Аппетита все так же не было, но я должна есть. Если помру с голоду, то у меня не будет даже этой крошечной вероятности быть нужной ему. Быть для него не просто случайной связью.

Я закончила подготовку к новому рабочему дню на кухне и вышла в коридор. До начала рабочего дня оставалось больше пятнадцати минут, и офис был практически пуст. Сотрудники еще только-только начали приходить.

- Что ты здесь делаешь?! - остановил меня его голос.

- З-здравствуй-те, - прохрипела я. Горло мгновенно пересохло, коленки ослабли, а низ живота скрутило в тугой узел. Ужас!

- Что. Ты. Здесь. Делаешь? - раздельно повторил он, не отрывая от меня глаз, в которых плескалась ярость.

- Я... я... - я хотела сказать, что я здесь работаю, но кажется зря посмотрела в его глаза. От этой ненависти у меня перехватило дыхание и пропал голос. И от страха закружилась голова. Да. Мне показалось, что он сейчас просто прихлопнет меня на месте. Как моль, пришла в голову мысль.

Но он со свислом втянул в себя воздух, схватил меня за плечо и потащил за собой. Я еле успевала перебирать ногами, так стремительно мы бежали куда-то... нет... не куда-то, а в его кабинет.

Он захлопнул дверь, и тут же я оказалась прижата к ней спиной. А потом и вздернута кверху. Его жесткая ладонь, схватила меня за горло и слегка приподняла, так чтобы я касалась пола только кончиками пальцев.

От накатившей на меня паники, я почти ничего не соображала. Только смотрела на него огромными от страха глазами и с трудом дышала. Ему не нужно было сжимать ладонь, чтобы я начала задыхаться.

- Что ты здесь делаешь?! - зло прошептал он, наклонившись ко мне и не дожидаясь ответа снова поцеловал-укусил прямо в приоткрытый рот.

Он сминал мои губы безжалостно и больно. И я поняла, сейчас все повторится. Снова. Но вместо того, чтобы возмутиться, отказаться и уйти, как сделала бы любая уважающая себя женщина, я подняла, безвольно висевшие вдоль тела руки и обняла его за шею.

Плевать. Мне плевать на все. И на всех. Я хочу быть с ним. Хотя бы еще один раз.

Я застонала, он зарычал и, подхватив меня на руки, не прекращая терзать мои губы, понес меня к столу. И, скинув все бумаги на пол, швырнул на чистую столешницу. Без жалости. Я так сильно ударилась копчиком об твердую поверхность, что непроизвольно вскрикнула от боли. И глаз хлынули слезы. Но боль мгновенно забылась.

Раньше такое я видела только в фильмах для взрослых... и не понимала, как женщинам может нравится такое обращение. Но сейчас... сейчас я так же, как в тех фильмах, раскинулась на столе, приглашая воспользоваться собой. Не знаю откуда это взялось во мне. Я всегда была довольно сдержанной. Даже с тем мальчиком, который лишил меня девственности на третьем курсе, и в которого, как мне казалось тогда, я была влюблена.

Он довольно хмыкнул и, все так же пристально глядя злыми зелеными глазами, рванул полы блузки в разные стороны. Затрещала ткань, прыснули во все стороны пуговицы.

Все повторилось как в первый раз. Неистово и беспощадно. Это была не любовь, и даже сексом назвать это действие язык бы не повернулся. Он просто пользовался мной. Как вещью. Но мне было все равно. Я была счастлива, что нужна ему хотя бы так. И плевать, что потом мне будет плохо. Что я буду ненавидеть себя за слабость и за желание повторить все это еще раз.

И я прижималась к нему как можно теснее, чтобы хотя бы эти мгновения насладиться своим игрушечным счастьем.

Свет сотен солнц в этот раз был проглочен черной дырой почти мгновенно. Он отошел от стола, поправляя одежду. Я оделась, запахнула блузку, на которой осталась целой всего одна пуговица. Верхняя. Потому что был расстегнута. Хорошо, что у меня жакет, под горло. Надену, никто ничего не заметит...

Я собрала пуговицы с пола и собралась уходить. Он пристально смотрел на меня, присев на подоконник и отодвинув жалюзи, скрывавшие мой позор от мира.

- Что ты здесь делаешь? - повторил он в тишине кабинета.

- Я здесь работаю, - прошептала я сухим горлом, берясь за ручку двери. Очень хотелось пить. - Офис-менеджером.

Мне казалось, что прошло не меньше получаса, но офис все так же был пуст, а часы беспристрастно сообщили, что он втащил меня в кабинет не больше десяти минут назад. Я еще успею закончить со своими обязанностями.

Слез не было. Не было ни чувств, ни мыслей. Я двигалась как машина, проверяя наличие бумаги в принтерах, доливая отстоявшуюся воду в аквариум в бухгалтерии, раскладывая ручки и карандаши в стаканчики. Кажется, я мертва. И оживаю только там, рядом с ним.