Нежданное наследство или драгоценный маховик времени

Глава 1

Солнце медленно клонилось к закату, окрашивая белоснежное покрывало снега в нежно-розовые тона. Морозный воздух был таким прозрачным, что казалось, можно разглядеть каждую искрящуюся снежинку, кружащуюся в причудливом танце. Высокие сугробы, словно стражи, выстроились вдоль берега, их вершины блестели в лучах заходящего солнца, создавая впечатление, будто они усыпаны драгоценными камнями.

Озеро, скованное крепким льдом, блестело, словно огромное зеркало, отражая последние лучи уходящего дня. Кристально чистый лёд был настолько гладким, что поверхность воды просматривалась на глубину.

Я скользила по льду, чувствуя, как коньки уверенно режут идеально гладкую поверхность. Наталья рядом со мной кружилась, раскинув руки, словно пытаясь поймать сверкающие снежинки. Её смех звенел в воздухе, сливаясь с мелодичным скрипом коньков.

— Тася, ты только посмотри, как красиво! — крикнула она, указывая на закат. — Прямо как в сказке!

— Да, — ответила я, замедляя ход. — Особенно когда ты кружишься, как балерина.

На берегу, укутанный в тёплый тулуп, стоял Иван Сергеевич. Его седая борода почти сливалась со снегом, а добрые глаза светились теплотой. Рядом с ним, переминаясь с лапы на лапу, стоял мой верный Тень. Его янтарные глаза неотрывно следили за мной, а пушистый хвост изредка подрагивал.

— Девочки, аккуратнее! — крикнул нам Иван Сергеевич. — Лёд-то крепкий, да осторожность никогда не помешает.

— Обязательно, дедушка! — откликнулась я, посылая ему воздушный поцелуй. За время моего пребывания в Чертовом углу, Иван Сергеевич стал мне родным, как собственно, и Наталья, и Фимка с Захаром, а про Тень я молчу, он часть меня.

— Наташ, — я развернулась к подруге, — сегодня же киновечер у меня дома! Домовые обещали приготовить что-то особенное.

— Ой, точно! — её глаза засияли. — А что на этот раз?

— Говорят, какой-то новый пирог с ягодами и травяной чай. Фимка обещал научить всех играть в новую настольную игру.

— Отлично! Тогда после катания сразу к тебе?

— Само собой! — я махнула рукой в сторону берега. — Поехали к Ивану Сергеевичу, он наверняка замёрз уже.

Мы направились к берегу, где старичок и волк терпеливо ждали нас. Вечер только начинался, и впереди нас ждали уютные посиделки в тёплой компании друзей.

Снег хрустел под ногами, когда мы шли через лес. Наталья болтала о предстоящем киновечере, а Иван Сергеевич рассказывал истории из своего детства. Тень то и дело подпрыгивал, пытаясь поймать снежные комки, которые ветер сбрасывал с ветвей деревьев.

— Смотри, как он забавно прыгает! — смеялась Наталья, наблюдая за неуклюжими попытками волка поймать снежок в воздухе.

Я не могла удержаться от смеха, глядя на его старания. И решила поиграть с верным другом в снежки. Снег был не очень липким, и первые комки, которые я пыталась слепить в варежках, рассыпались прямо в руках.

— Давай попробую без варежек, — пробормотала я, стягивая их с озябших пальцев. Мороз тут же впился в кожу острыми зубами.

Пальцы закололо от холода, но я упрямо продолжала мять снег, пока он не стал более податливым. Тень внимательно следил за моими действиями, его хвост радостно вилял из стороны в сторону.

— Вот так! — воскликнула я, слепив наконец приличный снежок. — Смотри, как высоко я его подброшу!

Я замахнулась и бросила снежок прямо над головой волка. Он подпрыгнул, пытаясь поймать его на лету, но снежок рассыпался в воздухе.

И в этот момент... всё изменилось.

Смех Натальи, голос Ивана Сергеевича — всё стихло. Я обернулась, но никого не было. Только заснеженный лес вокруг, и Тень, который всё ещё стоял рядом, недоумённо оглядываясь по сторонам.

Тишина стала такой плотной, что казалось, её можно потрогать руками. Деревья вокруг словно наклонились ближе, их чёрные ветви напоминали скрюченные пальцы, тянущиеся к небу. Снег продолжал падать, но теперь он казался не пушистым и мягким, а тяжёлым и зловещим.

— Наталья? — позвала я, но эхо моего голоса растворилось среди деревьев. — Иван Сергеевич?

Ни звука в ответ. Только ветер, который вдруг стал ледяным и забирался под одежду, заставляя меня дрожать.

Я стояла одна посреди зимнего леса, чувствуя, как холод пробирает до костей. Тень прижался ко мне, его шерсть встала дыбом, а глаза тревожно блестели в полумраке.

Когда я обернулась, тропинка исчезла, словно её никогда и не было. Только высокие сугробы вокруг, и ни единого следа, будто мы оказались в центре огромного белого океана.

— Всё хорошо, — прошептала я, хотя внутри всё сжималось от страха. — Это просто... просто...

Я не могла найти слов. Что это было? Или мой разум решил сыграть со мной злую шутку? Может быть, это сон?

— Пойдём, я помню дорогу домой, — сказала я волку, но голос дрожал, а ноги увязали в снегу почти по пояс.

Каждый шаг давался с трудом. Снег пробирался в сапоги, колол озябшую кожу, словно тысячи крошечных иголочек, а я всё шла вперёд, проваливаясь в сугробы, чувствуя, как с каждым движением становится всё труднее дышать. Морозный воздух обжигал лёгкие, а зубы выбивали нервную дробь.

Когда мы вышли к началу деревни, я замерла, не веря своим глазам. Вместо моего привычного двухэтажного дома с большими окнами и современной отделкой стояла старинная изба с резными наличниками, потемневшими от времени. Вся деревня словно вернулась в прошлое — ни следа современных заборов, никаких фонарей с датчиками движения, только старые деревянные дома, покрытые снегом, с покосившимися ставнями и почерневшими от времени крылечками. Ни души вокруг, только снег продолжал падать, создавая вокруг призрачную тишину.

Тень зарычал, прижимаясь ко мне ещё теснее, его шерсть встала дыбом, а дыхание вырывалось паром в морозный воздух. Он явно чувствовал что-то неладное, его нос нервно подрагивал, улавливая незнакомые запахи.

В глубине души что-то трепетало. Что-то давно забытое и такое родное. Магия... Она вернулась? — Что это? Что случилось с нашей деревенькой? — прошептала я, потирая озябшие руки, которые уже почти не чувствовали холода. Они вообще ничего не чувствовали! Я терла их, пытаясь хоть немного согреться.

Глава 2

Моя гостиная превратилась в настоящий кинотеатр домашнего разлива. Огромный диван, обитый мягкой серой тканью, занимал почти все пространство вдоль стены. Мы с Натальей и Иваном Сергеевичем устроились на нём, укутавшись в пушистые пледы. В углу уютно потрескивал искусственный камин, на подоконнике лежали сухие травы, наполняя комнату пряным ароматом лета.

На стеклянном журнальном столике выстроились закуски: румяные бутерброды с сыром, хрустящие солёные палочки, воздушная кукуруза, источающая аромат масла, и ваза с фруктами, от которых шёл сладкий фруктовый дух. На стенах мерцали гирлянды, создавая мягкое, тёплое освещение, а на комоде горели свечи в старинных подсвечниках, отбрасывая причудливые тени.

Фимка устроился на краю дивана, подложив под голову подушку с вышивкой, а Захар, утопал на кухню за новой порцией липового чая, напевая неизвестную мне песню. Тень сладко спал около дивана, растянувшись на ковре.

— Тише, начинается! — шикнула я, когда на экране появились первые титры. Я не отрываясь смотрела в огромный телевизор, увлекаемая любимым фильмом.

Но не прошло и пяти минут, как Фимка, убаюканный теплом и размеренным дыханием волка, задремал. Сначала он просто покачивался из стороны в сторону, потом его голова начала клониться всё ниже, пока наконец он не рухнул прямо на спину волку!

Тень, не ожидавший такого сюрприза, взвизгнул от неожиданности и рванулся вперёд, как стрела. Его прыжок пришёлся прямо на Захара, который как раз направлялся к нам с подносом.

— Ай-яй-яй! — заверещал Захар, теряя равновесие.

Поднос взлетел в воздух, словно в замедленной съёмке, и его содержимое разлетелось по всей комнате. Варенье растекалось по полу, образуя огромные кляксы, чай разливался лужами, а чашки, звякнув, разлетелись осколками в разные стороны.

— О-о-о! — застонал Захар, потирая ушибленное колено. — Когда в этом доме будет порядок и покой!

Мы с Натальей и Иваном Сергеевичем не выдержали и расхохотались. Наш смех эхом отразился от стен, а Тень, виновато виляя хвостом, пытался слиться с обивкой дивана.

— Ну и представление! — сквозь смех выдавила Наталья.

— Да уж, — улыбнулся Иван Сергеевич, вытирая выступившие от смеха слёзы, — такого кинопоказа у меня ещё не было.

А я в этот момент подумала о том, как бы всё легко решилось, будь у меня магия. Всего одно заклинание — и всё было бы чисто. Но теперь приходилось вооружаться тряпкой и ведром с водой.

— Эх, — вздохнула я, глядя на липкие пятна, — вот бы сейчас не помешал чудодейственный щелчок пальцев..

— Да ладно тебе, — подмигнула Наталья, — зато вечер получился что надо!

Мы взялись за уборку, а домовые, чувствуя свою вину, тоже засуетились. Фимка, виновато поглядывая по сторонам, собирал осколки, а Захар, ворча себе под нос, пытался оттереть варенье с ковра.

— Больше никаких ночных кинопоказов! — шутливо пригрозила я, но в глубине души понимала — без таких казусов жизнь была бы слишком скучной.

К полуночи всё было убрано, Иван Сергеевич ушел домой, Наталья поднялась в гостевую спальню на втором этаже. А домовые ещё долго шушукались на кухне, уминая любимые пряники с молоком.

Я лежала без сна, глядя в потолок. За окном бесилась метель, швыряя в стекло снежные хлопья, ветер выл под крышей, будто вторя моей тоске.

Я села на кровати и щелкнула пальцами, но ничего не произошло. Пыталась нащупать магию внутри себя, но она не отзывалась. Внутри было пусто.

— Ну же, — шептала я, — вернись ко мне...

Но ничего не происходило. Никаких предвестников, только интуиция била в мозгу: «магии в тебе нет». Я пробовала ещё и ещё, пальцы болели от щелчков, но я упрямо складывала их в щепоть.

К рассвету я сдалась. Упав на кровать, уткнулась лицом в подушку и дала волю слезам. Никто не знал, как сильно я скучала по силе. Без неё я чувствовала себя... никчемной. Словно внутри меня образовалась огромная дыра, которую ничем не заполнить.

"Что со мной не так?" — шептала я в темноту. — "Почему она ушла?"

В такие моменты я проклинала свою особенность. Другие люди живут обычной жизнью, не зная, что такое терять магические способности. А я... я чувствовала себя ущербной, неполноценной. И Игорь! Знает что у меня нет силы, но первые шаги не делает, хотя преграды для отношений больше нет…

За окном постепенно светлело. Снежинки, кружась, падали на подоконник, а я всё лежала, не в силах подняться. В голове крутились мысли о том, что, возможно, магия никогда не вернётся. Что, может быть, это навсегда и мне придётся научиться жить обычную жизнь.

— Тася? — тихий голос Натальи раздался из-за двери. — Ты не спишь?

Я быстро вытерла слезы и постаралась взять себя в руки.

— Нет, не сплю, — ответила как можно бодрее. — Просто не смогла уснуть.

— Может, чаю? — предложила она.

— Было бы здорово, — улыбнулась я, хотя внутри всё сжималось от боли.

Когда она ушла, я снова уткнулась в подушку. Ветер всё ещё выл за окном, а я думала о том, что, возможно, магия — это не то, что определяет меня как личность. Может быть, я смогу найти себя и без неё.

Но эта мысль не приносила утешения. Магия стала частью меня. Она была моей силой, моим даром. И её отсутствие делало меня... неполной.

—Пожалуйста, вернись, — прошептала я в пустоту комнаты. — Я так тебя жду...

За окном первые лучи рассвета окрасили снег в нежно-розовые тона. А я всё лежала, надеясь, что сегодняшний день станет тем самым — когда магия вернётся.

Но в глубине души я понимала — это может и не случиться. И от этой мысли становилось ещё больнее.

Мы сидели у окна, наблюдая за тем, как метель рисует на стекле причудливые узоры. Тёплый свет лампы создавал ощущение уюта, и я почти забыла о своих ночных переживаниях.

Внезапный стук в дверь заставил нас обеих вздрогнуть. Наталья подскочила на стуле, едва не расплескав чай, а я, вздохнув, поплелась открывать.

— Кого могло принести в такую погоду... — ворчала я, открывая дверь…

Глава 3

На пороге стоял мужчина, весь облепленный белыми мухами, словно новогодняя ёлка. Его дублёнка была покрыта толстым слоем снега, а меховая шапка казалась белой от инея.

— Девушка, — пробурчал он, отряхнувшись, — не найдётся ли у вас каких-нибудь старых подсвечников, самоваров? Да в общем, любого старья. Куплю.

Я покачала головой:

— Нет, к сожалению. Но если что-то появится, могу позвонить. Оставьте номер.

Он продиктовал номер, и я, записав его на клочке бумаги, закрыла дверь.

"Надо будет заглянуть в подпол", — подумала я, возвращаясь на кухню.

Фимка и Захар постоянно таскали оттуда старые вещи, пытаясь найти им новое применение. То подсвечник найдут, то старинную вазу, то ещё какую-нибудь безделушку.

— Что-то часто стали появляться такие покупатели, — заметила Наталья, разливая свежий чай.

— Да, — согласилась я, — и каждый раз они спрашивают про старые вещи. Может, в городе открылся какой-то антикварный магазин?

— Возможно, — улыбнулась она. — Но нам-то что с того?

Я промолчала, но про себя подумала, что нужно будет порыться в закромах, потому делать из дома музей, совсем не хочется. Да, вещи интересные, но хранить их все просто ради памяти... Нет, это не для нас

"Может, стоит всё-таки навести порядок в подполе?" — мелькнула мысль.

Как только Наталья уехала, я, вооружившись старой керосиновой лампой, направилась в сенцы. Деревянная дверь в подпол встретила меня пронзительным скрипом, от которого по спине пробежали мурашки.

Спускаясь по узким ступеням, я осторожно освещала путь дрожащим светом лампы. Пыль, поднятая моим появлением, медленно кружилась в воздухе, оседая на паутине, которая свисала с потолка, словно серебристые нити древнего паука-ткача. Растревоженные мыши шуршали в углах, торопясь убраться подальше от незваной гостьи, оставляя после себя едва заметные следы на пыльном полу.

Подвал встретил меня прохладой и запахом столетий. Вдоль стен стояли деревянные ящики лари, покрытые многолетним слоем пыли, словно покрытые серебристым мехом. На полках громоздились стопки предметов: пожелтевшие газеты начала прошлого века, страницы которых хранили истории о давно забытых событиях. Их края были обветшалыми, а чернила местами выцвели, превращая слова в призрачные тени прошлого; старинные часы с остановившимися стрелками, застывшие во времени; коллекция гжели с потускневшими краями и сколами; растрескавшиеся самовары разных размеров, каждый со своей историей. Их медные бока отражали свет лампы, создавая причудливые блики; подсвечники — от простых до изысканных, украшенных искусной резьбой. Их поверхности хранили следы воска свечей, горевших в их честь; старые зеркала с потемневшими от времени поверхностями, в которых, казалось, до сих пор отражались тени прошлого; шкатулки с потускневшими украшениями, чьи камни хранили в себе отблески былой красоты.

В самом дальнем углу, за стопкой истлевших ковров, я заметила что-то тёмное. Приблизившись, я увидела старую кожаную дорожную сумку. Её поверхность была покрыта царапинами и пятнами, словно боевыми шрамами, а молния, несмотря на возраст, всё ещё работала с едва слышным щелчком.

Когда я открыла сумку, оттуда вылетело облако пыли, заставившее меня закашляться. Внутри лежали толстые тетради, блокноты и ежедневники с пожелтевшими страницами. Их края были обветшалыми, а чернила местами выцвели, но на корешках виднелись чёткие надписи, сделанные аккуратным почерком:

"Дневник наблюдений"

"Заклинания и ритуалы"

"История рода"

Моё сердце забилось чаще. Эти записи могли принадлежать кому-то из моих предков ещё до бабушки. Возможно, здесь хранились секреты, которые могли помочь мне вернуть магию.

Я осторожно перелистала одну из тетрадей. Пожелтевшие страницы были испещрены записями, рисунками и схемами. Некоторые слова были написаны на незнакомом языке, другие — на русском, но таким почерком, что разобрать их было непросто.

"Что же здесь написано?" — думала я, чувствуя, как волнение нарастает с каждой секундой. — "Может ли это быть ключом к возвращению моих способностей?"

Спрятав находку под мышку, я направилась обратно наверх, уже строя планы о том, как расшифровать эти записи и что они могут мне рассказать.

"Теперь у меня есть надежда", — думала я, поднимаясь по лестнице. — "И пусть магия пока не вернулась, но эти записи могут стать инструментами для её восстановления».

Едва я выбралась из подвала, как на меня чуть не налетел перепуганный Захар. От неожиданности я пошатнулась на узких ступенях, но чудом удержалась от падения обратно в темноту.

— Хозяюшка! Там такое! Там такое! Фимка! — басил домовой, дёргая меня за рукав.

Сердце ёкнуло от недоброго предчувствия. Что могло случиться?

Я бросилась в дом, перепрыгивая через пороги, готовая к самому худшему. Но то, что я увидела в ванной, заставило меня остановиться как вкопанную и разразиться хохотом.

Фимка стоял посреди комнаты округлив от ужаса и без того огромные глаза, его некогда кучерявая шерсть теперь выглядела так, будто его причесали утюгом. Прямые, гладкие пряди с тела свисали сосульками, только борода и шевелюра на голове остались в первозданном виде, продолжая буйствовать кудрями.

— Фимка, что это с тобой? — сквозь смех спросила я, опуская на пол свою драгоценную находку.

Домовой смущённо перебирал пальцами прямые волосы, которые явно доставляли ему дискомфорт.

— Да вот... — начал он, отводя глаза. — Всё само как-то...

Я, всё ещё хихикая, подошла к душевой кабине и подняла с пола пустой флакон от маски с кератином.

— А маска, значит, тоже сама кончилась? — с улыбкой спросила я, разглядывая этикетку.

Фимка засопел и начал оправдываться:

— Да надоело мне! Зубья от расчёски постоянно ломаются об мои колтуны! Вот и решил попробовать...

Он сделал паузу, словно ожидая похвалы за свою находчивость.

— И как? — спросила я, пытаясь сдержать новый приступ смеха. — Удобно теперь?

Глава 4

Я села в машину и, пока двигатель прогревался, дала волю слезам. Рыдала навзрыд, проклиная всех и вся: Захара с его таинственностью, Фимку с его деликатностью, мать, которая не позволяла мне общаться с бабушкой, отца, который вообще неизвестно куда пропал.

—Почему все ко мне так относятся?!— всхлипывала я, вытирая слезы о рукава куртки.

Решившись на побег от всех проблем, я выехала от ворот. Небо над головой было низким и свинцовым, давило на крыши домов. Высокие сугробы по обочинам дороги блестели в свете фар, напоминая застывшие волны.

Снег летел в лобовое стекло косыми потоками, словно острые стрелы. Дворники, надсадно скрипя, едва справлялись с бешеной метелью, оставляя после себя мутные полосы на стекле. Дорога была местами переметена и покрыта коркой льда, машина ревела, пробираясь через снежное месиво, её бросало из стороны в сторону на каждом повороте.

"Куда я еду? — думала я, вцепившись в руль. — Какая разница... Просто подальше отсюда".

И тут с заднего сиденья донёсся голос Фимки:

— Хозяюшка, может, вернёмся? — робко предложил он.

— Ты??! Откуда?! - От неожиданности я подскочила и чуть не ударилась головой в потолок.

—Да ты так рыдала, что даже не заметила, как я в машину к тебе сел… Погода нелетная, давай домой, а?

Но я только прибавила газу, уверенно вдавливая педаль в пол. Машина взревела, выбрасывая клубы чёрного дыма из выхлопной трубы.

На крутом повороте у выезда из города машину начало заносить. Задние колеса потеряли сцепление со льдом, и автомобиль начало разворачивать боком.

— А-а-а! — закричала я, в панике вжимаясь в сиденье.

Сзади раздался истошный вопль Фимки:

— Тася! Тормози! Тормози!

Его голос звучал как сквозь вату, пока машина продолжала скользить по дороге. Нас начало кидать из стороны в сторону, словно игрушку в руках ребёнка.

— Держись! — крикнула я, пытаясь выровнять руль.

В этот момент с заднего сиденья выскочил домовой. Его перепуганное лицо появилось рядом со мной, руки вцепились в руль.

— Тася! Осторожно! — прокричал он, пытаясь помочь мне выровнять машину.

Его длинные пальцы сомкнулись на моей руке, и в этот момент всё вокруг начало кружиться. Мир завертелся безумным калейдоскопом. А после вспышка света и тишина.

Машина остановилась посреди дороги. Яркое солнце ослепило глаза после сумрачного зимнего вечера, а метель словно испарилась, оставив после себя лишь крупинки тающего снега на лобовом стекле.

Я вышла из машины, вдыхая свежий воздух и приходя в себя. Осмотрелась вокруг, и мои глаза медленно расширялись от изумления. Всего несколько минут назад я выезжала из дома поздним вечером, а теперь солнце стояло в зените, заливая всё вокруг золотым светом. Огромные сугробы превратились в редкие клочья снега на плешивых полях, а постамент «Счастливого пути» исчез, будто его никогда не существовало.

Мимо проехала машина — "Волга". Водитель и пассажиры удивлённо таращились на мою Приору, открыв рты.

— Неужели они обычную Приору не видели? — буркнула я, чувствуя себя неловко под их взглядами.

За спиной раздался голос Фимки:

— Не видели, хозяюшка. Маховик времени перенёс нас в прошлое...

Я резко обернулась. Домовой стоял, опираясь на бампер машины, в его глазах плескалась тревога.

— Что? — выдохнула я, чувствуя, как земля уходит из-под ног. — Какое ещё прошлое?

Фимка указал рукой на дорогу:

— Ну, вот так случилось… Правда он долгое время не работал, а тут вот те нате, капуста в томате…

— Но как? Почему? — вопросы сыпались из меня, как горох.

— Когда ты потеряла управление, а я схватился за руль... — начал объяснять Фимка, его голос дрожал от волнения. — Я видимо задел перстень… А он перемещает в прошлое. Хозяюшка часто им пользовалась… После некоторых событий он работать перестал, а тут опять начал...

Я ошарашенно смотрела на домового, пытаясь осмыслить происходящее. В голове крутилась только одна мысль: "Я переместилась в прошлое".

— И что теперь? Как нам вернуться? — мой голос дрожал от страха.

Фимка пожал плечами:

— Да так же как и сюда попали. Только главное вместе держаться, а то ты перенесёшься обратно, а я тут останусь… И это, — домовой почесал кучерявую голову, — надо нам за руль ещё держаться. Должно получится…

Я тяжело вздохнула, поправляя зеркало заднего вида, чувствуя, как к горлу подступает ком.

— Отлично. Теперь я не только без магии, но ещё и возможно застряла во временной петле.

— Не переживай, хозяюшка, — улыбнулся Фимка, пытаясь меня подбодрить. — Зато мы знаем, что маховик времени работает.

Я посмотрела на дорогу, и внезапно меня охватил энтузиазм. Я села за руль, вставила ключ в замок зажигания.

"Только бы это приключение не оказалось слишком долгим", — подумала я, заводя двигатель.

— Знаешь что? — сказала я, глядя на дорогу. — Давай заедем к нашему дому. Интересно, как он выглядел раньше.

Фимка кивнул:

— Хорошая идея, хозяюшка. Может, там мы найдём какие-то подсказки.

Машина взревела, и мы тронулись с места. Впереди нас ждала неизвестность, но раз у меня появилась возможность дотянуться до магии путешествием во времени, то не буду упускать такую возможность.

Я посмотрела в зеркало заднего вида. Фимка сидел, нахмурив брови, и что-то бормотал себе под нос.

— Что такое? — спросила я, сворачивая на знакомую дорогу.

— Да вот думаю, как бы нам не вляпаться во что-то плохое… Маховик сработал не просто так…

Мы с Фимкой оставили машину в проулке и осторожно двинулись к дому, прячась за сугробами. Местность вокруг и сама изба были точно такими же, как в тот раз, когда я пробиралась с Тенью через заснеженный лес. Только тогда я не понимала, что происходит. Волнение нарастало с каждой секундой, и я уже собиралась подобраться поближе, как вдруг дверь избы распахнулась.

Из дома вылетела моя мать, но гораздо моложе — на несколько десятков лет. На плече у неё висел клетчатый баул, а за руку она тащила маленькую меня — двух- или трёхлетнюю девочку в пятнистой шубке и меховой шапке с завязками, на концах которых болтались большие пушистые помпоны. Я помню эту шапку, пух щекотал мне нос и я постоянно чихала.

Глава 5

Захар слушал наш рассказ, хмуря брови и нервно покусывая губы. Его лицо становилось всё мрачнее с каждой минутой, пока он наконец не взорвался:

— Перстень! Немедленно уберите перстень в самый дальний угол дома! И чтобы я больше никогда о нём не слышал!

— Что?! — возмутилась я. — Это моя вещь! И я имею право...

— Право?! — перебил меня Захар. — Ты знаешь, сколько бед этот камень принёс?

— Раз ты меня предал, я простила, а теперь и второй раз предать хочешь?! — крикнула я, чувствуя, как внутри всё закипает от обиды.

— Я о тебе, баламошная, переживаю! За жизнь твою ратую! А ты?! — орал Захар, стуча кулаком по столу.

Фимка тихонько сидел на стуле, переводя испуганный взгляд с одного на другого. Когда мы оба выдохлись от криков, он поднялся и грустно произнёс:

— Что есть магия, что её нет, дома всё равно скандалы. Мы будто прямо сейчас возвращаемся в прошлое с криками, руганью, вы ещё посуду бить начните.

С этими словами он ушёл в свой шкаф с картошкой.

Я растерялась. Вся моя уверенность куда-то улетучилась, оставив после себя лишь пустоту и боль. Захар подбежал к дверце шкафа и начал стучать:

— Фимка! Выходи! Не дури!

Изнутри донёсся тихий голос:

— Не хочу никого видеть.

Захар обернулся ко мне, его лицо было искажено болью:

— Тася... Ты не понимаешь... Этот перстень...

— Хватит! — перебила я. — Ты сам не понимаешь! Я только начала что-то узнавать о своём прошлом, о своей семье... И ты хочешь, чтобы я всё это бросила?

— Это опасно! — настаивал Захар. — Этот камень притягивает беду!

— А может, именно с его помощью я смогу всё исправить? — крикнула я. — Может, он — ключ к возвращению моей магии?

Захар устало опустился на стул.

— Тася... — начал он, но я уже не хотела слушать.

Я подошла к шкафу и тихо сказала:

— Фимка, выходи. Мы больше не будем…

Но в ответ была только тишина.

"Что же делать?" — думала я, глядя на закрытую дверцу шкафа. — "Как найти компромисс, когда каждый считает, что прав только он?"

Захар тяжело вздохнул и поднялся:

— Ладно. Давай сделаем так... Перстень пока уберём, и попробуем найти другой способ.

Я кивнула, чувствуя, как напряжение постепенно отпускает.

— Хорошо. Но только если ты пообещаешь, что расскажешь мне всё, что знаешь об этой вещице.

Захар кивнул:

— Обещаю. Но сначала... Нужно уговорить Фимку выйти.

Мы оба посмотрели на шкаф, где скрывался домовой, и поняли, что впереди нас ждёт ещё один непростой разговор.

"Только бы всё это не разрушило нашу дружбу", — подумала я, глядя на закрытую дверцу шкафа. — "Только бы мы смогли всё преодолеть вместе".

Фимка появился из своего укрытия только спустя несколько часов, когда по всему дому разлился такой аппетитный запах блинов, что даже самый стойкий домовой не смог бы устоять.

На столе красовалось настоящее пиршество. Горячие, ещё шипящие от жара блины возвышались стопкой, источая аромат пшеничной муки и мёда. Рядом стояла большая глиняная миска с жирной домашней сметаной, в которой виднелись маленькие крупинки нерастаявшего сахара. Малиновое варенье в хрустальной вазочке блестело рубиновым светом, а его сладкий аромат смешивался с запахом свежеиспечённых блинов.

Отварная картошка, которую пришлось купить в магазине, потому что Фимка на отрез отказался открывать шкаф, рассыпчатая и золотистая, была уложена горкой на большом блюде. Рядом с ней расположилась малосольная селёдка, припорошенная зеленью, а маринованные огурцы из бочки, хрустящие и с лёгкой кислинкой, ждали своей очереди в красивой деревянной миске.

Я и Захар сидели за столом, но атмосфера была непривычно напряжённой. Даже Тень, который обычно крутился под ногами, в этот вечер сидел у окна, грустно опустив уши.

— Ну что, — не выдержал Захар, — будешь блины?

Фимка, который только что вышел из своего укрытия, на мгновение замер, затем тяжело вздохнул и подошёл к столу.

— Буду, — буркнул он, но его нос уже предательски потянулся к стопке горячих блинов.

Я улыбнулась:

— А я специально для тебя готовила, толстенькие, как ты любишь!

Фимка не ответил, но его щеки слегка порозовели. Он взял блин, щедро намазал его сметаной, добавил ложку малинового варенья и откусил, зажмурившись от удовольствия.

— Эх, — протянул он, — вкуснотища-а-а…

Тень, услышав разговоры, оживился и подошёл к столу, заглядывая в тарелки.

— И тебе достанется, — пообещала я, разламывая пополам горячую картофелину.

Постепенно напряжение стало спадать. Фимка начал рассказывать забавные истории, Захар басисто посмеивался, а я, накладывая всем картошку с огурцами, чувствовала, как сердце наполняется теплом.

— Знаете, — сказал Фимка, отправляя в рот последний блин, — а ведь правда говорят, что нет лучше способа помириться, чем за общим столом.

— Особенно если на столе такие блины, — подмигнул Захар.

Я улыбнулась:

— А ещё лучше, если за этим столом собрались друзья.

Тень, получив свою долю угощения, улёгся у моих ног, довольно щурясь.

— Ну что ж, — произнёс Фимка, вытирая руки о салфетку, — раз мы все здесь, может, пора обсудить, что делать дальше?

Захар кивнул:

— Пора. И начать нужно с перстня.

Я горестно вздохнула:

— Давайте. Но только теперь мы решим всё вместе.

Мы как раз допивали чай, когда в дверь постучали. Домовые мгновенно исчезли, почуяв чужого. Тень, обычно спокойный, поплелся за мной, когда я пошла открывать.

За дверью стоял тот самый мужчина, который приходил раньше. Только теперь на нём не было снега, и он выглядел как-то иначе — более собранным, что ли. Почесал нос и пробасил:

— Ну что, нашлось какое-то старье может?

Волк неожиданно зарычал — тихо, но угрожающе. Я удивилась его поведению — обычно он так себя не ведёт.

— Извините за его поведение , — сказала я, стараясь звучать спокойно. — Пока ничего не нашла, но если найду — обязательно позвоню.

Глава 6

Я послушалась Захара и убрала перстень в самый дальний угол дома. Но каждый день, каждый час, каждую минуту я чувствовала, как внутри меня растёт пустота. Будто кто-то вырвал кусок моего сердца и оставил зияющую рану.

Без перстня я чувствовала себя... голой. Словно сняла не просто украшение, а часть своей кожи. Каждый раз, когда я смотрела на пустой безымянный палец, меня охватывала такая тоска, что хотелось кричать. Я понимала, что это не просто украшение — это моя единственная связь с магией, по которой я так тосковала.

Перстень стал для меня чем-то большим, чем просто наследуемым украшением от бабушки. Он был моей надеждой, моей опорой, моей защитой. И теперь, когда он лежал в дальнем углу, спрятанный от моих глаз, я чувствовала себя потерянной.

Я старалась не смотреть в ту сторону, где хранился маховик времени. Старалась занять себя делами, чтобы не думать о перстне. Но он постоянно присутствовал в моих мыслях, как навязчивая мелодия, от которой невозможно избавиться.

По ночам я просыпалась от того, что во сне надевала перстень на палец. Эти моменты были такими реальными... Я чувствовала тяжесть камня, его холод, его силу. А потом открывала глаза и понимала, что всё это лишь сон.

Иногда я ловила себя на мысли, что готова нарушить обещание, данное Захару. Что готова тайком достать перстень и надеть его. Но каждый раз останавливалась. Ведь я обещала, а своё слово я всегда держу.

Вместо этого я пыталась найти другие способы вернуть магию. Читала старые записи, которые нашла в подполе, разговаривала с домовыми, пыталась понять, что ещё может помочь мне в моих поисках. Но без перстня всё казалось таким... неполным. Записи было невозможно прочесть, слова оставались неузнанными, но Захар говорил что пока не время. Как время придет, любая запись поддастся, любой ритуал попросится в руки. А я все поглядывала на укромное местечко с украшением.

И всё же... Каждый раз, проходя мимо места, где хранился перстень, я чувствовала, как сердце замирает в груди. Как пальцы непроизвольно сжимаются, словно вспоминая тяжесть камня. Как внутри просыпается отчаянное желание — просто прикоснуться к нему ещё раз.

Но я продолжала держаться. Потому что знала — это испытание. И его нужно пройти, чтобы потом, возможно, получить что-то большее.

Каждое утро начиналось с проверки запасов трав, которые я так тщательно собирала всё лето. В одной из гостевых комнат я оборудовала небольшую кладовую – там теперь стояли все мои склянки с настоями, мази, которые я готовила по старинным рецептам, и мешочки с сушёными травами. Основную кладовую со съестными запасами, я оставила Захару. Оба домовых обожали проводить время около продуктов, и если опытный Захар оборудовал себе спальное место с периной и подушкой на одной из полок, то Фимка не делал ничего для создания мягкой постели. Нравилось ему спать на картошке, не замечал он её жесткости.

Люди стали приходить ко мне за помощью всё чаще. Кто-то просил сбор от простуды, кто-то – мазь от болей в суставах, а некоторым требовались особые настои для укрепления здоровья. Сарафанное радио работало исправно. Доход от этого был не слишком большим, но на жизнь хватало. К тому же, соседи проявляли необычайную заботу – то яйца домашние оставят у порога, то пирог с капустой, то баночку огурцов из своего урожая.

Сначала я принимала эти дары с благодарностью, но потом Иван Сергеевич как-то обмолвился:

— У нас тут издавна повелось ведьму задабривать, чтобы зла не чинила и плохого не сулила.

Я усмехнулась его словам, но после этого стала с опаской относиться к приносимым продуктам. Мало ли что – вдруг кто-то решит навредить таким вот хитрым способом?

Фимка, узнав о моей осторожности, только головой покачал:

— Хозяюшка, да разве ж можно так? Люди от чистого сердца несут!

— А ты сам вспомни, как ко мне относились поначалу. Вспомни про ситуацию с хорьком, — парировала я. — Лучше перестраховаться.

Захар, который обычно был более практичен, поддержал меня:

— В этом она права. Бережёного Бог бережёт.

Так и жили. Иногда, глядя на то, как люди с надеждой смотрят на меня, ожидая помощи, я чувствовала, что это правильно – использовать свои запасы во благо. Пусть магии у меня больше нет, но остались заготовки, чтобы помочь людям.

Этот снежный вечер выдался тревожным. За окном завывал ветер, бросая в стёкла пригоршни колючего снега. Дом окутывал плотный белый кокон, и казалось, что снаружи бушует настоящая буря. В такие моменты особенно ценишь тепло и уют родного очага.

Мы с Захаром и Фимкой сидели в гостиной, пытаясь расшифровать записи в старой тетради под свет от свечей. С электричеством зимой были частые перебои. Парафин трещал, отбрасывая причудливые тени на стены, а от блеклого света не было особого толку. Я смотрела на мелкий почерк и не угадывала ни одного слова. От напряжения плясали черные точки перед глазами, но я не сдавалась. Фимка тоже долго вглядывался в текст, а потом вдруг воскликнул:

— Ой, а я разобрал! Смотрите! Ага, провести пальцами в воздухе по часовой стрелке... Ага, крутнуться самому... Ага... Тени прошлого, придите, мне на правду укажите!

Захар попытался его остановить, но было уже поздно. Комната начала плыть перед глазами, как от сильного головокружения. Я вцепилась в край стола, чувствуя, как всё вокруг кружится. Через секунду всё вернулось в норму, но напряжение в воздухе осталось.

За окном ветер усилился, забрасывая снег на откос. В такие моменты природа словно предупреждала о грядущих переменах.

— Ты что творишь, бестолковый?! — взорвался Захар, его лицо покраснело от гнева. — Кто тебя просил заклинание читать? Ты хоть понимаешь, что мог натворить? Мы же договорились быть осторожнее! А ты... Взял и всё испортил! Теперь неизвестно, какие последствия могут быть! Ты хоть знаешь, что это за заклинание? Это же призыв теней прошлого! Кто его знает, что могло произойти!

Фимка съёжился, виновато глядя на Захара: