Нежеланная дочь

Пролог

Полина

– Здравствуй, Полина.

Медленно оборачиваюсь в надежде, что мне померещилось, и у меня начались слуховые галлюцинации.

Даже спустя столько лет этот голос я не спутаю ни с каким другим, а учитывая мой музыкальный слух, то шанс ошибиться колеблется на нулевой отметке.

– Полина Аркадьевна, – поправляю говорившего. Нет, я не ошиблась и со слухом, к сожалению (в данном случае), у меня всё нормально. – Здравствуйте, чем обязана?

С полным равнодушием смотрю на любимое когда-то лицо. Лебедев Константин. Мой муж. Бывший муж. Который, узнав, что ребёнок, которого мы так ждали, может родиться с патологией, настаивал сделать аборт, а потом, когда я решила оставить малыша, просто исчез, не объясняя ни причины, ни своего местонахождения – ничего. Хотя, что тут объяснять? Тут всё предельно ясно. И вот сейчас, спустя одиннадцать лет, он решил, что может навестить бывшую жену.

– Ты сама меня вызвала, – спокойно отвечает Костя.

– Что? – хмурюсь, напрягая память, как такое могло произойти. И ничего не понимаю. – Зачем?

– Я думал, ты мне об этом скажешь. – Костя выдвигает стул и садится, словно пришёл слишком рано до начала спектакля.

– Я бы попросила обращаться ко мне по имени, отчеству. В конце концов, вы находитесь в кабинете заместителя директора, а не на кухне.

– Как скажешь, Полина…

– Аркадьевна, – напоминаю своё отчество. Он и забыть его мог, когда вычеркнул беременную жену из своей жизни.

Бросаю взгляд на лист, который положила Наташа на стол, и первым пунктом написано: «Лебедев Филипп, 5-А, вызов родителей». Только этого не хватало!

– Значит, Филипп – твой сын, – говорю скорее больше для себя, чем для него.

– Младший сын, – поправляет Константин.

Всё верно. У него уже был ребёнок, когда мы поженились, который жил со своей бабушкой по материнской линии, и Костя никогда не скрывал этого.

– Так зачем… – Костя не успевает договорить, как в кабинет влетает Дарина.

– Мама! – Моя девочка чем-то взволнована. Это видно по её раскрасневшемуся лицу и растрёпанным хвостикам. – Извини…те, – тушуется моя звёздочка, наткнувшись, на пристальный взгляд таких же серых, как и у неё, глаз.

– Дарина, я сейчас занята, зайди чуть позже, – прошу её.

– Хорошо. Извините, пожалуйста, – произносит дочь и исчезает за дверью.

– Мама?! – переспрашивает Константин.

– Что не так?

– Это твоя дочь?

– Да. Это моя дочь, – отрезаю, всем видом показывая, что этот вопрос не обсуждается, но это не особо заботит Лебедева.

– Полина, ты хочешь сказать, что...

– Аркадьевна!

– К чёрту! Эта девочка – моя дочь? – кидает вопрос Лебедев, а сам смотрит на закрытую дверь, где только что скрылась Дарина.

– Дарина только моя дочь. К тебе она не имеет никакого отношения. Ты сам от неё отказался, отправив меня на аборт.

Глава 1

Лебедев медленно поворачивается и смотрит мне в глаза.

– Почему ты ничего не сказала?

– Что я должна была тебе сказать? – Я сама перешла на «ты», хотя никогда не позволяла себе такой фамильярности на работе. – То, что я беременна? Ты это знал. То, что плоду поставили патологию, ты тоже знал. Так же, как и то, что я не собиралась делать аборт. Что ещё тебе нужно было знать?

– Что ты родила.

– Серьёзно?! Зачем?! Мы были в разводе.

– Ты сама подала на развод.

– А что мне оставалось делать, когда ты оставил меня, решив, что жить с женой, которая должна родить больного ребёнка, не соответствует твоему статусу?

– Ты могла сказать, что ребёнок родился здоровым, – звучит упрёк.

– Кому? Тебе? Так ты к тому времени уже успел жениться, и твоя новая жена тоже была беременна.

– Не знал, что ты следишь за моей личной жизнью.

– Я?! Нет. Это твоя мама докладывала, как ты замечательно стал жить, стоило тебе только жениться на «правильной» девушке.

– Значит – Дарина, – Костя сжимает губы.

– Константин Владимирович, вас никак не должна беспокоить моя дочь. – Я снова перехожу на официальный тон, но Костя его игнорирует.

– Она и моя дочь тоже, Полина.

– Серьёзно?!

– По крайней мере, я имел право знать!

– Ты ничего не имеешь. Ты исчез, не объясняя причин, оставив беременную жену! Так какие могут быть претензии, Константин Владимирович?

– Я не знал, что ты…

– Что я? Решусь родить ребёнка, на котором ты поставил крест?

– Мама сказала, что ты сделала аборт, – произносит Лебедев.

– Мне всё равно, что сказала тебе мать, – нагло лгу.

Так как до сих пор помню её слова: «Я всегда говорила, что ты Косте не пара! Ты даже ребёнка нормального родить не можешь! Мой мальчик не будет жить с тобой и твоим выродком! Надеюсь, у тебя хватит ума самой подать на развод, а не шантажировать моего мальчика своим уродом».

– Ты могла мне сказать, Полина!

– Что сказать? И главное – кому? Ты даже ни разу не поинтересовался, ни мной, ни о том, как прошла беременность. Ни разу! Ты вычеркнул меня из своей «правильной» жизни, как ненужный элемент. И я ещё должна тебе что-то сказать?

Лебедев качает головой.

– Знаешь, – не могу сдержаться, чтобы не бросить ему в лицо, – я даже этому рада. Рада, что ты сам избавил меня от себя и своей мамы. Как видишь, моя дочь абсолютно здорова. Никаких отклонений ни физических, ни, тем более, умственных нет. И более того, она считает папой того человека, который её вырастил. Поэтому не ломай ей жизнь своим появлением. Она прекрасно жила в неведении кто её настоящий отец, и я хочу, чтобы так и оставалось. Если я решу, что она должна знать о тебе, то сама скажу ей об этом. А пока, не смей даже приближаться к ней!

– Полина!

– Аркадьевна!

Некоторое время мы смотрим друг на друга, как два хищника, отвоёвывая территорию. Лебедев первый отводит взгляд.

– Хорошо. Я тебя услышал, – бросает Константин, резко вставая.

И только когда за ним закрывается дверь, я понимаю, что так ничего и не сказала ему про Филиппа.

Некоторое время смотрю на закрытую дверь. Неужели в нашей жизни не могут не появляться те, кого ты так стараешься забыть?

Вот и сейчас, спустя столько лет, одно лишь появление Кости разбивает тот привычный мир, который я создала с таким трудом. Несколько минут перечеркнули все годы спокойной жизни без него. Память – это машина времени, которая возвращает тебя в прошлое; туда, откуда ты ушёл, казалось бы, навсегда.

Ясно вижу себя ту, молодую наивную глупышку, ослеплённую любовью, как мне казалось, взаимной. Но жизнь всегда вносит свои коррективы, напоминая, кто мы есть на самом деле и где наше место.

Мы поженились несмотря ни на что. Нас не остановило ни то, что его родители были категорически против, ни то, что моя мама сразу сказала, что я не смогу удержать такого мужчину, как Костя, что он разобьёт моё глупое сердце, а я буду собирать себя по осколкам. Мы были счастливы, а мир вокруг нас жил совсем другой жизнью, но это не имело никакого значения.

Как мне казалось.

Я целый год не могла забеременеть и очень переживала по этому поводу. Костя успокаивал, что год ещё не показатель, и говорить о бесплодии рано, что у нас всё равно будет ребёнок. Мне было так хорошо в его сильных объятиях, что я слепо верила, что так и будет. Мы жили вместе с его родителями. Анна Захаровна, мама Кости и теперь моя свекровь, считала, что её сын достоин лучшего, чем я. Наверное, так думают все матери. Её природная вежливость не позволяла открыто заявлять об этом, и при сыне она была сама любезность. Хотя и в его отсутствие она никогда не шла на конфликт, а делала вид, что меня просто не существует.

Но всё изменилось, стоило мне забеременеть. Мы были в отпуске целый месяц, и когда цикл не пришёл, я мигом помчалась в аптеку. Смотрела на долгожданные две полоски и не верила своему счастью. Костя сказал, что море и свежий воздух творят чудеса. Это сейчас я понимаю, что мы просто остались без контроля «заботливой» Анны Захаровны.

Я помню дату, когда пошла на первый скрининг – 13 июня. Это была пятница, но я никогда не была суеверной, и не верила в подобную чепуху. Но видно всему есть место. Риск синдрома Дауна плода с показателем 1:4 – таким был диагноз, разбивший всё на свете. Носовую кость плода не было видно. Совсем. Мне стало нехорошо, потемнело в глазах, и я плохо помню, как дошла домой, где первым делом залезла в интернет. Высоким риск считался уже от 1:250. Молчать я не смогла и сразу сказала Косте, надеясь услышать слова поддержки. Но этого не произошло.

– Полина, может, тогда не стоит рожать? – ответил он.

– Костя, как ты можешь такое говорить? – с болью смотрела на любимое лицо. Сил возразить не было, я настолько была убита неожиданной новостью.

– Полина, у нас ещё будут дети, я уверен. Зачем мучить и его и нас?

– Мучить? Почему?

Глава 2

Очень хотелось, чтобы мама оказалась права. Но и разочароваться потом я не желала, поэтому принимала реальность такой, какая она есть.

Всё свободное время я не вылазила из интернета, читая статьи и опросы, сверяла статистику и реакцию беременных, когда они узнали о диагнозе. Примерно 40% будущих мам имели риски на скринингах и даже знали о диагнозе, но всё равно решили рожать, у 40% были нормальные и УЗИ, и скрининги, а 20% опрошенных, вообще, не делали никаких исследований.

В интернете я нашла несколько ложноположительных результатов неинвазивных тестов, но ни одного ложноотрицательного, что давало крохотную, но надежду.

Каким родится мой ребёнок – беспокоило меня больше, чем развод. За него мне просто было некогда переживать. Я приняла это как данность, стараясь не впускать в сердце обиду, что в самый сложный момент осталась одна. Мама ещё какое-то время ворчала, пытаясь наставить на путь истинный, но я её почти не слушала. Нужно было закончить университет и решить, как жить дальше. Вероятность того, что не смогу работать, была достаточно высока.

Никто из моих знакомых не знал о патологии. Не хотела выслушивать чужие мнения, которые явно были бы не в мою поддержку. Поэтому со всеми своими страхами и проблемами приходилось бороться самой. И когда было совсем невмоготу, я гладила свой живот и жаловалась только своей крохе. Наревевшись, засыпала, а утром было намного легче.

Трудно передать словами, как далась мне беременность. Даже со стороны врачей не было моральной помощи. На повторном скрининге меня отругали, что я не пошла делать амниоцентез, сообщив, что неинвазивные тесты – полная ерунда и ложноотрицательных результатов достаточно много. На этом осмотре носовая полость была совсем немного меньше нормы, но риск патологии оставался.

***

Услышав крик своей малышки, моим первым вопросом, был: «Есть ли у неё нос?»

Нос был.

«Конечно, есть. Куда бы он делся?» – услышала я ответ и разрыдалась, выплёскивая со слезами весь страх, который пережила за последние несколько месяцев. У меня случилась настоящая истерика, и пришлось ставить успокоительное. Девочка родилась абсолютно здоровой. Я никак не могла поверить в это, но на всех осмотрах никаких отклонений не было выявлено.

Дарина – буквально означает «подаренная». Да, я считала, что это подарок небес. Чудо. Другого объяснения у меня не было, хотя мама и говорила, что это обычная медицинская ошибка, и, слава богу, что врачи ошиблись.

Ни Косте, ни Анне Захаровне я ничего не сказала. Благодаря бывшей свекрови, я знала, что Костя уже женился, и его жена сразу же забеременела, она тоже должна была вскоре родить. Получалось, что мы с Дариной там точно не нужны.

Мама сильно переживала, что я повторю её судьбу и проживу одна. На мужчин заглядываться было некогда – из декрета я вышла рано. Работа отнимала много времени, а всё остальное я посвящала дочери.

Дарине было два года, когда я познакомилась с Сергеем. Я тащила четыре пачки тетрадей на проверку. В школе задерживаться не хотелось – спешила к дочке, которая была под присмотром бабушки. Мы решили, что из нас двоих дома будет сидеть мама.

– Позвольте, помогу, – услышала позади себя, когда пыталась в одной руке удержать сумку и два пакета с тетрадями, а второй открыть дверь.

– Благодарю, – ответила на автомате, даже не посмотрев в сторону говорившего.

Мужчина открыл дверь и пропустил меня вперёд. Мне пришлось с ним подниматься на свой этаж (мужчина поехал выше), но вот посмотреть на него, даже не посмотрела.

Его я узнала по голосу. Слух у меня музыкальный, да и слуховая память хорошая. Так мы и познакомились. Сергей первый раз приезжал навестить коллегу, который жил в нашем подъезде, а потом приехал из-за меня.

Через год мы поженились. Серёжа любил Дарину как родную, хотя в её свидетельстве о рождении был записан бывший муж. Совместных детей у нас с Сергеем не было. Пережить ещё раз подобное, я бы, наверное, не смогла. Да и страх, что патология повторится, никуда не делся. Поэтому рисковать не стала, а Серёжа не настаивал, что ему нужен ребёнок. Он очень любил Даринку.

Я сама души не чаяла в своей дочери. Вспоминая, сколько я пережила, до сих пор не верила, что весь этот кошмар закончился.

***

Появление Кости выбило твёрдую почву из-под ног. Не думаю, что он будет на чём-то настаивать, но вероятность повторной встречи нервировала. А она, к сожалению, неизбежна.

– Ты какая-то не такая, – замечает Сергей, когда я в очередной раз прослушала, о чём он говорит.

– Извини, устала, – вздыхаю.

– Полина, ты совсем не отдыхаешь. Может, съездим на пару дней куда-нибудь?

– Серёжа, о чём ты говоришь? Ещё не конец четверти. Какие пару дней?

– Обыкновенные. Выходные.

– Нет, Серёж. У меня административные контрольные и куча отчётов на носу, – устало тру лоб, стараясь отогнать непрошенные мысли.

– Полина, так тебя надолго не хватит. Ты убьёшь себя работой.

– Работа здесь ни при чём, – отвечаю рассеянно.

– Тогда что «при чём»?

Смотрю на мужа. Такой сумасшедшей любви, какой была с Костей, у нас с ним не было. Было тихо, спокойно, надёжно. Я знала, что могу доверять ему свои проблемы. Серёжа, если ничем не мог помочь, просто поддерживал, и эта поддержка была для меня важнее всего.

– Сегодня в школу приходил Лебедев, – признаюсь, глубоко вздохнув.

Сергей смотрит, явно не понимая, о ком идёт речь: я довольно часто рассказывала ему про своих учеников и их родителей.

– Отец Дары, – добавляю шёпотом.

– Что ему было нужно? – вскидывает брови муж.

– Классный руководитель попросила провести беседу с родителями. Костин сын учится с Дариной в одном классе.

– О, как?! Он знает про Дарину?

– Теперь знает. В смысле, Костя знает.

– И правильно сделала, что рассказала, – произносит муж.

– Нет. Я бы никогда ему не сказала. Даринка забежала в кабинет на перемене, и он сам догадался.

Глава 3

Странно, что Ольга Васильевна не заметила в документах, что у Дарины и Филиппа совпадает имя отца. Хотя в журнале мы указываем данные родителей, с которыми живёт ребёнок сейчас, и просто проверяем наличие копии свидетельства о рождении, а что там написано, никто никогда не смотрит.

Я всё-таки решила заглянуть в личное дело Филиппа Лебедева.  Мальчик не успевает по основным предметам, но здесь причина может быть как в том, что он пошёл слишком рано в школу, как и в том, что заниматься с ребёнком некому. Отсюда возможны и проблемы в поведении, на которые жаловалась Ольга Васильевна: Филипп старается обратить на себя внимание другими способами. К сожалению, на вызовы классного руководителя родители не реагировали.

Небольшая разница в возрасте между детьми царапает по сердцу, но стараюсь не дать горькому чувству раскинуть свои щупальца. Закрываю личное дело и смотрю какой будет урок у 5-А класса, усмехаясь про себя, что сама не так далеко ушла от родителей Филиппа: даже расписание дочери не знаю.

Казалось бы, к шуму на переменах пора привыкнуть, но я всё равно окунаюсь в пучину звуковой какофонии, стоит только выйти из кабинета, поднимаюсь на третий этаж и ищу взглядом дочь. Дарина стоит в компании девочек, сбившихся в кучку. К ним подбегает высокий для своего возраста мальчик и дёргает Дару за хвостик, тут же получает кулаком от Евы, не успев увернуться. Судя по фотографии в личном деле и общей фотографии, которую показывала мне дочь, это и есть Филипп Лебедев, сын моего бывшего мужа и, получается, брат Дарины.

Стараюсь заглушить ядовитое чувство, рвущееся изнутри. Почему из всех школ в нашем городе Лебедев выбрал ту, где учится моя дочь?! Ведь с его связями и возможностями он мог ткнуть пальцем на любую элитную школу! Но он решил, что ребёнок должен учиться по месту жительства! Ещё один «подарок» судьбы: если бы я знала, что Лебедев живёт в этом же микрорайоне, никогда бы не согласилась на переезд.

Мне необходимо зайти к Ольге Васильевне, у неё как раз будет урок у своего класса. Заставляю себя пройти против течения гиперактивных учащихся, как на меня налетает Филипп, который не видел, куда бежал.

– П-простите, – растерянно бормочет ребёнок, застыв от неожиданности.

Смотрю в глубокие серые глаза, обрамлённые густыми ресницами. Мальчик очень похож на Костю. В голове мелькает мысль, что в старших классах сыну бывшего мужа прохода не будет от девчонок, наверное, как и его отцу. Это сейчас Филиппу приходится привлекать к себе их внимание.

– Ты не ушибся?

– Н-нет… Извините, пожалуйста.

– Филипп, нужно быть осторожным, иначе ты можешь получить травму, – говорю ему серьёзным тоном.

Мальчик распахивает глаза ещё больше, и я стараюсь сдержать улыбку: он явно не ожидал, что его знают по имени. Это через год-другой, он будет задирать подбородок, и доказывать, что он ни в чём не виноват, а сейчас он пока не готов показать свой гонор.

– Лебедев! – строгий окрик Ольги Васильевны заставляет мальчика вздрогнуть. – Полина Аркадьевна, что он опять натворил?

– Ничего страшного, Ольга Васильевна. Можно вас на минутку?

Я отпускаю сына Кости, и тот несмело, а самое главное – шагом, идёт к ребятам, которые косят свои взгляды в нашу сторону. Ну как же! Налететь на завуча тянет на новость дня! Уверена, что Филиппу уже придумали разные версии его казни.

– Ни на минуту нельзя оставить! – жалуется классный руководитель, когда мы заходим в кабинет, и она прикрывает за собой дверь. – И ведь родители – приличные люди!

Вздыхаю про себя: судить о ребёнке только потому, какой статус имеют родители никогда не стоит.

– Евгения Александровна приходила? – спрашивает меня коллега.

На секунду зависаю, не понимая о ком идёт речь, но потом вспоминаю, что так зовут маму Филиппа и жену Кости.

– Нет…

– Я так и знала! – восклицает Ольга Васильевна, на давая мне договорить.

– Приходил Константин Владимирович, – всё-таки проясняю момент, но о том, что мы ни словом не обмолвились про мальчика, приходится промолчать.

– Легендарный папа Филиппа Лебедева снизошёл до нашей школы? – идеальные брови коллеги взлетают вверх.

– Легендарный? – переспрашиваю я, немного не понимая, чем же так прославился бывший муж.

– Извините, я забыла, что вы не в курсе… – Ольга Васильевна тушуется, вспомнив, что я недавно в их коллективе.

– Просветите меня, пожалуйста.

Классный руководитель 5-А молчит. Я знаю, что Ольга Васильевна не болтлива. О том, что Дарина – моя дочь, знает до сих пор только она и учитель начальных классов.

– У нас, – начинает говорить коллега, – давно ходят разговоры про Лебедева. Все о нём слышали, а видеть никто не видел, – осторожно подбирая слова, говорит коллега. – Вы первая.

«Ещё бы сто лет его не видела!»

– На собраниях родителей Филиппа тоже не бывает? – спрашиваю, чувствуя укол совести, потому что сама не была ни на одном собрании дочери.

– Нет. Евгения Александровна дала чётко понять, что она и её муж очень занятые люди. Их ребёнок одет, обут, а остальное уже наши проблемы. Её номер телефона указан, но она никогда не отвечает, поэтому мне приходится слать ей сообщения. А вот читает их она, или нет, я сказать не могу.

«Видимо, читает. Раз Лебедев явился в школу».

Звонок на урок прерывает наш разговор. Жду, когда в класс зайдут дети. Дарина даже не смотрит на меня. Маленькая партизанка! Зато Филипп часто хлопает своими длиннющими ресницами, косясь в мою сторону. Останавливаю на нём взгляд, и ребёнок замирает. Наклоняю голову, показывая, что я обязательно буду его проверять, и ребёнок вытягивается, становясь ещё выше. Большинство одноклассников не дотягивают до его роста. Опять мелькает мысль, что не одно сердце будет разбито, стоит им только повзрослеть, и я выхожу из кабинета.

***

– Мам, а что ты Фильке сказала? – прямо с порога кидает в меня вопрос Дарина.

Глава 4

Первая четверть и каникулы прошли без особых происшествий. Обычные рабочие моменты, к которым, не скажу, что привыкаешь, но начинаешь относиться проще. Про визит бывшего мужа я почти не вспоминала. Признаюсь, что в самом начале, заходя в здание школы, каждый раз оглядывалась по сторонам, боясь столкнуться с пристальным взглядом серых глаз. Но дни шли, а Лебедев не появлялся. Наверное, я права: его нынешний статус и положение не оставляли времени на бывшую жену и дочь, которая и раньше была не нужна. И можно выдохнуть, что всё останется так, как и прежде.

Но неожиданная встреча с Лебедевым, как бы это не казалось странным, отразилась на моей семейной жизни: мы начали спорить с Сергеем. Муж настаивал, чтобы я рассказала Дарине правду сейчас, а не тянула, когда дочь сама это узнает. Я надеялась, что у меня в запасе есть как минимум ещё три года, но Серёжа уговаривал меня сделать это раньше. Кое-как выпросила ещё год, а потом дала ему слово, что обязательно поговорю с дочерью.

Но и этот год у меня отобрали.

– Полина Аркадьевна, – принимаю звонок от директора школы. – Выручай, моя хорошая.

– Что случилось, Анастасия Юрьевна?

– Я застряла в департаменте! – Ответ заставляет меня невольно улыбнуться. Если взять во внимание габариты нашей директрисы, то эту фразу можно принять в буквальном смысле. Хорошо, что по телефону не видно выражения моего лица, иначе мне было бы трудно объяснить, чему я улыбаюсь. – А сегодня в первой половине дня должен приехать представитель из нашей администрации!

А вот это уже серьёзно!

– Зачем?

– Наша школа будет участвовать в проекте от нашего административного округа, – отвечает Громова, – победители которого будут потом представлять город, и Лебедев Константин Владимирович будет лично его курировать.

С моего лица мгновенно сползает улыбка, стоит услышать имя бывшего мужа.

– Только нашу школу? – вырывается прежде, чем я успеваю подумать.

– Да, именно наша школа удостоилась такой чести. Полина Аркадьевна, ты уж встреть его как подобает. Нам не помешает лишняя помощь, ты ведь знаешь, – продолжает уговаривать меня директор. – А если мы выйдем в следующий тур, то сама понимаешь, это уже совсем другой уровень!

Я прекрасно знаю, как любят в школах внимание со стороны администрации, но до этого момента мне везло и не приходилось лично присутствовать при визитах таких высоких фигур, натягивая любезную маску на лицо. И я совсем не понимаю, зачем этот проект Лебедеву? Моё спокойствие разлетается как кучка осенних листьев от порыва ветра. Почему Анастасия Юрьевна просто не может «по-дружески» получить эту самую помощь? Как я узнала, Филипп Лебедев был переведён в нашу школу по просьбе его бабушки, которая была то ли хорошей знакомой, то ли подругой нашей директрисы. Нынешняя тёща Лебедева долгое время занимала пост в городской администрации.

– Во сколько приедет Лебедев? – спросила Громову, так как хорошо знала педантичность бывшего мужа в любых вопросах.

– После четвёртого урока, – звучит ответ.

– Но у меня потом тоже урок.

Не думаю, что за перемену Лебедев успеет решить все свои вопросы.

– Дашь детям самостоятельную. Васильева на больничном, Тарасова точно не справится. Кроме тебя большем некому. Я очень на тебя надеюсь, Полина Аркадьевна. – И Громова отключается.

Звонок на урок заставляет убрать замолчавший телефон от уха. Иду на урок, совершенно не представляя, как буду объяснять детям материал. У меня всего сорок пять минут до новой встречи с бывшим мужем.

Дети, новая тема заставляют на время выкинуть образ бывшего мужа. Я успокаиваюсь и уже в нормальном состоянии подхожу к кабинету директора. Замечаю высокую мужскую фигуру у окна. Лебедев стоит ко мне спиной, засунув руки в карманы чёрного полупальто. То, что это он, не вызывает сомнения, я ни с кем не перепутаю его силуэт. Кажется, я кое-кого заставила ждать, или Костя приехал немного раньше? Надеюсь, от него не убудет, а мне было нужно выдать задание детям. В конце концов он мог зайти в приёмную и послушать милую болтовню молоденькой секретарши, а не торчать в коридоре!

– Добрый день! – говорю громко.

Открываю кабинет и широким жестом приглашаю бывшего мужа пройти. Лебедев галантно пропускает меня вперёд. Захожу в кабинет и, не поворачиваясь к мужчине, бросаю на ходу:

– Анастасия Юрьевна вынуждена задержаться…

– Я знаю. – Короткий ответ заставляет замереть на месте.

Я поворачиваюсь и смотрю в лицо тому, кого ни за что бы больше не хотела видеть.

– Вот как?! Присаживайтесь.

Вряд ли Костя мог знать, что встречать его буду я. Да и вообще как-то странно, что моя бывшая свекровь не промониторила школу, куда отдали учиться её внука! Чувствую, что меня снова начинает заносить.

Занимаю кресло директора и слежу за действиями бывшего мужа. Он снимает пальто и оставляет его на напольной вешалке, одиноко стоявшей в углу. Подходит, небрежным жестом разворачивает стул и садится напротив. Между нами стол, но мне кажется это слишком маленьким препятствием. Я даже на расстоянии ощущаю ауру этого человека. Костя почти не изменился, если только ещё больше возмужал. Ему, как и прежде, идут строгие костюмы, а лёгкая непринуждённость придаёт его образу больше уверенности и какой-то мужской неотразимости. К моему огромному удивлению, на левом запястье замечаю дорогие часы, которые сама подарила ему на день рождения.

Невольно вспоминаю, что мама тогда меня сильно ругала за это. Она говорила, что дарить часы – к расставанию. Усмехаюсь про себя. Только часы ни в чём не виноваты. Виноваты во всём люди. А часы… Странно, что Костя их до сих пор носит. Хотя, они как нельзя лучше подчёркивают его статус, а то, что их дарила ему я, не имеет никакого значения. Это всего лишь очень дорогая вещь и ничего более.

Несколько мгновений мы смотрим друг на друга. Я надеялась, что Лебедев сразу перейдёт к делу, но он почему-то молчит.

Глава 5

С трудом доработала этот день. Первый раз отложила всё, не требующее срочного внимания, чтобы поскорее вернуться домой и поговорить с Дариной. Мне не терпелось узнать, что успел наговорить ей Лебедев, но как бы я не «пытала» вопросами дочь, Дарина ничего существенного мне не сказала. «Приходил дядька. Много говорил. Ничего особенного».

– А с тобой он разговаривал? – Я никак не могу успокоиться.

– Ага. Спросил, какие предметы мне больше нравятся и почему. Мам, да ничего особенного! Они всё время спрашивают одно и то же! – слушаю возмущения своей звёздочки.

Это совсем не одно и то же. Далеко не совсем. Но говорить ей об этом я не хочу. Высказываю всё накипевшее в моей душе Серёже.

– Полина, как бы тебе это не нравилось, но Лебедев прав – тебе нужно рассказать правду дочери.

– Правду? Какую, Серёж, правду? Что он хотел убить её, потому что боялся, что она родится уродиной?!

Я сорвалась. Всё, что я пережила одиннадцать лет назад и, казалось бы, ушло, вернулось с новой силой.

– Полина, – муж мягко гладит меня по волосам, но я всё равно не могу успокоиться. – Перестань. Ты же большая и сильная девочка.

– Серёжа, я не хочу, чтобы он видел Дарину.

Сейчас я меньше всего похожа на большую и сильную, а скорее на капризного ребёнка, который требует получить своё, и никак не может понять, что в данный момент это невозможно.

– Я тебя понимаю, родная, но Дарина должна знать, что Филипп её брат. Тут твой бывший муж абсолютно прав, и не дай бог, у них возникнет между собой симпатия.

– Серёжа, они же ещё дети! – Я поднимаю на него своё заплаканное лицо. Муж мягко стирает солёные дорожки, и я льну к его руке, как брошенный котёнок, которому так хочется, чтобы его приласкали.

– Которые, к сожалению, очень быстро растут, моя дорогая. Вспомни, давно ли Даринка пешком под стол ходила? А сейчас уже почти невеста. Ещё годик и будет с тебя ростом!

– Серёж, какая невеста?! Она же ещё маленькая!

– Для тебя она и в двадцать лет будет маленькая, – мягко усмехается муж, – а они уже в этом возрасте на мальчиков заглядываются. Я вообще влюбился в первом классе, и все десять лет ходил за ней как хвостик, и ведь уверен был, что это любовь на всю жизнь! Родители даже шутили всегда по этому поводу.

Напоминание о школьной влюблённости моего мужа вызывает улыбку. Это сейчас он рассказывает об этом смеясь, а тогда его маме было совсем не до смеха. Кладу голову на его грудь и пытаюсь принять действительность такой, какая она есть. Серёжа обнимает за плечи, давая защиту, как давал её все эти годы, и мне кажется, что я никогда не смогу за это его отблагодарить. Наверное, Серёжа прав: не стоит откладывать разговор, чтобы не сделать ещё хуже.

За время работы в школе было много разных ситуаций. Это только на первый взгляд кажется, что учитель работает только с детьми. Если бы это так и было, то мне и моим коллегам жилось намного легче. На самом деле очень много приходится работать с родителями, и далеко не всегда получается найти нужный подход, чтобы объяснить что лучше сделать, чтобы их сын или дочь чувствовали себе комфортно, приходя в школу. Но я никогда не думала, что у меня самой может возникнуть ситуация, когда я не буду знать, как поступить.

– Серёж, я не знаю, как ей сказать, – признаюсь в своей беспомощности.

В этом вопросе я абсолютна некомпетентна. Я не могу предугадать, какая реакция будет у Дарины, и ужасно боюсь, что это может навредить моей девочке.

– Хочешь, я сам поговорю с ней? – спрашивает Сергея.

Я отрываю голову от мужской груди, где мне так хорошо и спокойно, и смотрю в лицо мужа.

– И как ты это ей скажешь?

Серёжа пожимает плечами в своей излюбленной манере, как супергерой, совершивший доблестный поступок, который, не дожидаясь благодарности, с улыбкой идёт дальше.

– Скажу, как есть: я очень люблю её и всегда буду любить, но она должна знать, что родилась от другого человека, и Филипп её брат.

Я размышляю над только что произнесённой фразой. Она не вызывает во мне негатива или отторжения. Наоборот. В ней всё гармонично. Но особенно мне нравится, что Сергей назвал Лебедева ни «отцом», ни «настоящим папой», а «другим человеком», и в этом я с ним совершенно согласна. Наверное, в этом и была моя проблема: я не могла назвать Костю отцом своей дочери.

– А если Дарина… – начинаю говорить, но Серёжа кладёт палец на мои губы.

– Давай, мы не будет гадать «что если». Хорошо? Так ты только ещё больше себя накрутишь.

Я тяжело вздыхаю и кладу голову на плечо мужа. Как бы Серёжа не успокаивал, я всё равно буду переживать. Мне кажется, что спокойствие и благополучие нашей семьи находится на краю катастрофы, что остались считанный дни, а потом этот мир исчезнет.

– Серёж, может, мы уедем куда-нибудь? – предлагаю совершенно абсурдный вариант.

Почему-то вспоминается, что во всех фильмах-катастрофах герои куда-то едут, а потом у них всё становится хорошо. Жаль, что в жизни так не бывает.

– Ты всё-таки решила отдохнуть?

Я по голосу слышу, что муж шутит, и не могу сдержать улыбку.

– Нет, Серёж. Совсем уехать. Из города.

– Полина, давай предположим, что мы решили так сделать. Куда мы поедем?

– Не знаю. Куда-нибудь подальше отсюда.

– Нет, Полина, это не выход.

– Почему?

Мой вопрос звучит по-детски наивно, но мне так сильно хочется сбежать от всех проблем, что я готова зацепиться за любую соломинку. Только вряд ли соломинка сможет помочь. Я не жду, что Серёжа мне ответит, но к моему удивлению он и сейчас воспринимает мой молчаливый крик о помощи совершенно серьёзно.

– Ну, допустим, мы продадим квартиру, и у нас получится купить новое жильё. А работа? Ты готова оставить свою должность и остаться простым учителем? Но ведь вакансий может и не быть. Ты же сама знаешь, как сложно сейчас найти хорошую работу. А Дарина? Вдруг ей не понравится новое место, новые учителя, новые друзья?

Глава 6

Осторожно приоткрываю дверь в комнату дочери.

– Не спишь? – задаю глупый вопрос, ведь сама это прекрасно вижу.

– Нет, – качает головой дочь.

Верхний свет уже выключен и горит только бра над кроватью. Телефон, в котором обычно дочка зависает перед сном, одиноко лежит рядом и мигает пропущенной информацией.  Дарина сидит на постели и теребит уши старому плюшевому зайцу. Почему-то именно эта игрушка в детстве была у неё самой любимой. Дочь очень долго спала с ним обнимку, но уже несколько лет, как Стёпка (так Дарина назвала ушастика) одиноко сидел в кресле, словно был частью интерьера, или островком детства в её комнате.

Мы собирались пожениться и приехали в гости к родителям Сергея. Они приняли нас тепло, но мама Сергея очень переживала, что не купила новую игрушку для Дары. Дочь нашла этого зайца и не расставалась с ним, пока мы гостили. Она ни в какую не хотела его отдавать, когда нужно было уезжать. Наверное, это был первый каприз, когда дочь расплакалась, чтобы получить желаемое. «Господи, да заберите вы его, если он так ей понравился! Наиграется – выбросите!» – всплеснула руками и начала успокаивать мою дочь без пяти минут бабушка. Но выбросить не получилось. Дома я постирала зайца и пришила ему новые пуговки вместо глаз. Одного глаза у него до этого не хватало. Пришлось сшить ушастому бедолаге жилетку и надеть самодельный галстук-бабочку (почему-то мне казалось, что это мальчик), и заяц стал любимой игрушкой Дары.

И вот он снова у неё в руках.

– Ты как? – спрашиваю её и сажусь рядом. – Всё в порядке?

Дарина пожимает плечами.

– Да, – отвечает дочь, вздыхая.

– Дара, всё будет хорошо, не переживай, – пытаюсь успокоить её (и себя, наверное, тоже), поправляю одеяло и беру её за руку. Рука кажется мне горячей. Трогаю лоб – вроде всё нормально. – Ты хорошо себя чувствуешь? – обеспокоенно вглядываюсь в черты лица.

– Жарко немного, – Дарина облизывает губы. – И пить хочется.

– Принести?

– Ага.

Встаю и открываю окно на проветривание. Не скажу, что в комнате жарко, но воздух сухой, надо будет купить в эту комнату увлажнитель. Приношу дочке стакан воды. Дарина отпивает совсем немного и возвращает его мне.

– Я поставлю на стол, – решила оставить стакан в комнате. – Вдруг ночью захочешь пить.

– Спасибо, мам.

Наклоняюсь поцеловать дочь перед сном, как в комнату заходит Сергей.

– Секретничаете? – улыбается он.

– Нет, – отвечаю.

– Полина, её не продует? – Серёжа замечает приоткрытое окно.

– В комнате душно. Сейчас проветрится и прикрою.

– Не надо, мам. Пусть останется так. Мне жарко.

Дарина сползает с подушки, на которую опиралась спиной и укладывается спать.

– Спокойной ночи, детка.

– Спокойной ночи, мам, пап. – Дарина пытается улыбнуться, но улыбка выходит слабой.

– Серёж, мне не нравится её состояние, – говорю мужу, заходя в спальню.

– Полина, она справится. Вот увидишь. Представь, какой это шок сейчас для неё.

– Представляю. Вдруг узнать, что у тебя не только есть брат, но ещё и то, что он учится с тобой в одном классе, даже для взрослого не так просто.

– Она привыкнет. Им нужно поговорить с Филиппом. Пусть они сами решат, как будут общаться и вести себя. Они ещё дети, им проще это принять.

Но проще не получилось. Утром, зайдя в комнату к дочери, чтобы разбудить в школу, услышала слабый стон. Дарина беспокойно металась по кровати, мотая головой, словно ей снился страшный сон, Стёпка вместе с одеялом валялись на полу. Я коснулась лба дочери – она просто горела! Высокая температура, поднявшаяся за ночь, сильно напугала. Ещё один недостаток моей работы: я не всегда могу взять больничный по уходу. Пришлось звонить маме, чтобы она приехала, и вызывать скорую – температура не сбивалась.

Врачи скорой помощи не нашли никаких признаков воспаления. Горло было чистым, дыхание ровным, и, поставив укол, они уехали.

До этого я не знала, что из-за сильного эмоционально стресса организм может так отреагировать. И получалось, что не так уж легко приняла моя дочь правду о своём рождении. И приняла ли?

***

Почему-то когда хочешь освободиться пораньше, получается наоборот. И сегодня, как специально, появлялось то одно, то другое. Утешало одно: мама сказала, что температура у Дарины спала и больше не повышалась, но я всё равно очень переживала за дочь. Да и как не переживать, если на единственного ребёнка никогда не хватает времени.

Стук в дверь учительской вырвал из груди вздох. Вот что ещё могло случиться?

– Войдите! – говорю громко.

Собрав классные журналы седьмых классов, развернулась, собираясь сказать, что журналов на этом уроке в классах не будет, потому что в учительскую стучат обычно только за этим. Каково же было моё удивление, когда в совершенно свободный кабинет вошёл Лебедев, заняв своей внушительной фигурой достаточно много места, отчего наша светлая и просторная учительская стала казаться меньше.

– Что случилось? – Почему-то в присутствии бывшего мужа я совершенно забываю не только о педагогическом такте, но и об элементарной вежливости.

– Здравствуй, Полина. – У Лебедева в отличие от меня с вежливостью всё в порядке.

– Добрый день, – отвечаю, проигнорировав фамильярность бывшего. – Что случилось? – повторяю вопрос.

– Полина, а Дарина уже дома?

– Дарина? – Я немного сбита с толку. – Она сегодня не ходила в школу.

– Почему?

– Ты пришёл спросить меня про Дарину? – бросаю коротко. – Если это всё, то мне нужно идти.

– Нет. Филипп не пришёл домой.

– Этого только не хватало! – вырывается против воли. – Уроки у них закончились час назад… – вслух вспоминаю расписание 5-А. – Ты сообщил классному руководителю?

– Нет. Пришёл сам. Дома его нет, на звонок не отвечает, – говорит Костя.

– Гудок идёт?

– Да.

Глава 7

Недолюбленных детей видно. Они стараются быть в центре внимания любыми доступными им способами. У родителей работа, бизнес, высокая должность, а свободное время – огромная роскошь, и если оно выпадает, то не всегда в него вписываются дети. Вот и получается, чтобы привлечь к себе внимание, ребёнок закатывает истерики и ставит условия. И многие родители не замечают, что потакая ему во всём и стараясь дать ему, что он требует, лишь бы тот не мешался, они развивают в нём не самые лучшие качества. Когда всего лишь можно (и нужно) выслушать своего сына или дочь, узнать, как прошёл его день, поинтересоваться успехами или, наоборот, тем, что получается пока плохо. Поддержать.

Я не ожидала такой реакции от сына Кости. Мне почему-то казалось, что Филипп Лебедев воспримет всё немного иначе. Что он будет сторониться Дарины, никак не показывая их связь. Сам или по желанию родителей – не имеет значения. Но я ошиблась. Было неожиданно видеть, что он, наоборот, стал искать у Дарины поддержку и, как оказалось, дал ей свою. Он показал себя совсем с другой стороны. В нём ещё не успели укорениться качества бесчувственного эгоиста, хотя классный руководитель охарактеризовала Лебедева Филиппа как проблемного ученика, которому многое прощается из-за статуса его родителей: и поведение, и низкая успеваемость.

– Ты о чём задумалась? – спрашивает мама.

Я уже и забыла, что от неё ничего не утаишь.

– Думаю, звонить Косте или не надо. Сказать, что Филипп у нас, – размышляю вслух, но ответ неожиданно получаю от самого Филиппа.

– Полина Аркадьевна, не надо звонить папе. Пожалуйста, – просит мальчик.

Я оборачиваюсь: дети стоят рядом и явно слышали мою фразу.

– Почему? – Смотрю на него, но Филипп понуро опустил голову.

– Его папа всё рассказывает маме, – отвечает за него Дарина. – А мама потом орёт.

– Дарина! Это что за выражения?! – Бабушка упирается руками в бока и строго смотрит на внучку, но ту этим особо не напугаешь.

Я же про себя отметила: «его папа». Два коротких слова бальзамом капнули на моё истерзанное переживаниями сердце.

– Ну, кричит, – поправляет себя дочь, скривив виноватую рожицу. – Фил, заходи!

Но тот застыл и, видимо, не знает, что делать. И зайти страшно, и сбежать поздно.

– Филипп, ты меня не бойся, – ласково произносит моя мама. – Я только взрослых ругаю. Детей не даю обижать. Вы руки мыли? – спрашивает она и получает утвердительный кивок от обоих. – Молодцы! Садись вот сюда, – предлагает она Филиппу.

Мама усаживает сына Кости и старается ему угодить, но мальчик слишком скован. Я выхожу из кухни, чтобы не смущать его ещё больше. Знаю, что мама выпытает у него всё что можно, и что нельзя. У неё настоящий талант всё тайное делать явным.

Я оказалась права: перед уходом Филипп был уже не таким напряжённым. Что на это повлияло, обед или разговор с бабушкой, не могу сказать. Скорее всего, всё вместе взятое.

– Мам, а можно Фил будет приходить к нам в гости? – задаёт вопрос Дарина, и я вижу, как мальчик замирает в ожидании моего ответа. – Мы с ним уроки вместе делать будем…

– Можно.

– А вы не будете ругаться? – спрашивает Филипп и тут же тушуется.

Его вопрос несколько озадачил. Я, конечно, категорически против общения Кости и Дарины, но почему-то на Филиппа моя неприязнь к бывшему мужу не распространяется. Может потому, что ребёнок ни в чём не виноват? А ещё, наверное, меня подкупило, что он сам пришёл к Дарине, а не оставил её. Однако, чтобы Дарина ходила к Филиппу в гости, я бы не хотела, но у меня на это совсем другие причины.

– Нет, конечно. Только старайся не пропускать тренировки.

– Хорошо! Не буду! – обрадованно обещает Филипп. – Спасибо! До свидания! Пока, Дар.

И он бегом помчался вниз по лестнице.

Дарина закрыла за своим, даже теперь и не знаю, как правильно сказать: одноклассником или братом, дверь.

– Мам! – Дочка поворачивается ко мне. – Мы решили не говорить в классе, что мы брат и сестра.

– Вот как?! А почему?

– Не знаю, – Дарина пожимает плечами и задумчиво накручивает на палец кончик хвостика.

– И даже Еве?

С Евой Дарина дружит с первого класса, и секретов от неё раньше не было.

– Угу. Может, потом…

– Хорошо. Главное, чтобы вы это знали, а остальным, и правда, не обязательно…

– Мам, так интересно получилось, – перебивает меня дочь, – я недавно думала, почему у меня нет ни братика, ни сестрёнки… – От её слов я замираю. – А тут раз, и сразу брат! Так бывает?

– Как видишь, бывает, – отвечаю, облегчённо выдохнув, и обнимаю свою звёздочку.

Жизнь, вообще, штука непредсказуемая, никогда не знаешь, куда она свернёт с прямой дороги. Я замечаю, что Дарина думает о чём-то своём.

– Дара, тебя что-то беспокоит? – спрашиваю настороженно.

– Нет. Да, – вздыхает Дарина.

– Что, моя хорошая?

– Мам, я не знаю, как это сказать, – признаётся дочь, поднимая на меня свой чистый взгляд.

– Скажи так, как есть, – предлагаю я.

Дарина на минуту замолкает, снова погрузившись в свои мысли. По её нахмуренным бровям вижу, что ей нелегко выразить то, что её волнует.

– Мам, почему в классе Фила не любят? – наконец задаёт вопрос дочь.

Не знаю, что я ожидала услышать, но явно не это. Про себя же отметила, что Филька, как всегда называла его Дарина раньше, стал Филом.

– Так уж и не любят? Может, тебе так кажется?

– Не-а. – Дарина качает головой. – С ним никто не хочет дружить, над ним всегда смеются, а он – нормальный! – встаёт на защиту новоиспечённого брата дочь. – Он меня сегодня столько раз рассмешил.

– Вот и хорошо. Я думаю, если ты будешь с ним дружить, то и другие тоже станут.

Знаю, что звучит ужасно непедагогично, но такова правда: дети выбирают себе тех, с кем все дружат. Это уже позже жизнь расставляет по-другому приоритеты.

– Правда?

Глава 8

После того раза, когда Костя искал сына, его я больше не видела. Бывший муж никак о себе не напоминал. Даже подготовкой детей к проекту занималась учитель истории, и две недели прошли относительно спокойно. О «большом дядьке», который приходил к ним в класс и много говорил, Дарина тоже ничего не рассказывала, а я не стала заострять её внимание, кто это. Решила, что пока вполне достаточно той правды, которую она получила. Главное, что дети нашли между собой взаимопонимание. Любопытство Дарины и тяга к контактам Филиппа сыграли неплохую роль к их сближению. Даже Ольга Васильевна мне как-то заметила, что общение Филиппа с моей дочерью хорошо влияет на мальчика: у него уменьшилось количество замечаний по поведению и стало реже наблюдаться отсутствие домашнего задания. «Главное, что дружба двоечника и отличницы дала положительные результаты, а не получилось наоборот, как это обычно бывает!» – в шутку смеялась классный руководитель. А я не стала посвящать коллегу в секреты этой дружбы.

Жизнь вошла в привычное русло с небольшим изменением: Филипп стал нашим частым гостем. Ни я, ни Серёжа ничего плохого в этом не видели. Муж к чужому мальчику относился спокойно, они даже немного общались, хотя Филипп по началу сильно робел, но потом привык, называя того дядя Серёжа. При моём появлении Лебедев-младший неизменно вытягивался по стойке смирно. Почему-то ему казалось, что за его «плохое поведение» я могу не разрешить общаться со своей дочерью. С одной стороны это выглядело немного забавным, а с другой говорило, что мальчик уже сталкивался с определёнными запретами.

Плановое родительское собрание затянулось, точнее родители никак не хотели расходиться. Серёжа сидит за последней партой и терпеливо ждёт, когда все удовлетворят своё любопытство и покинут кабинет. В следующем году мой класс ожидает государственная итоговая аттестация, которая почему-то больше пугает родителей, чем самих учеников. И тихая паника у первых началась уже сейчас, тогда как вторые были абсолютно спокойны.

Наконец за последней мамочкой, обеспокоенной успешной сдачей экзаменов, закрывается дверь, и я выдыхаю.

– Интересно, в следующем году они ночевать здесь будут? – спрашивает муж, демонстративно бросая взгляд на часы, висевшие над школьной доской.

Согласна с ним – уже слишком поздно. Собрание в классе, где учится Дарина, закончилось, и Серёжа ждёт меня минут тридцать точно. 

– Серёж, надо было идти домой. – Эту фразу я повторяю каждый раз и даже знаю, что он скажет в ответ.

– А ты по темноте потом одна пойдёшь? – Его забота заставляет улыбнуться.

– Ты звонил домой?

– Конечно, звонил. Даре не до нас. Она с Филиппом.

– Так уже поздно!

– Вот и я говорю, что «уже поздно», а ты всё никак не устанешь повторять одно и то же каждому по семидесятому разу.

Муж помогает мне надеть шубку и придирчиво осматривает кабинет перед тем, как я закрываю дверь. Мы идём по полутёмным коридорам и спускаемся вниз. В некоторых классах ещё слышны голоса, но большинство кабинетов уже закрыты.

– Полуночники! – Серёжа качает головой, делая замечание. – Такое ощущение, что у учителей нет ни дома, ни семьи, им не нужны ни сон, ни еда.

Не хочу его разочаровывать, но есть родители, которые именно так и думают.

– Серёж, осторожно, – предупреждаю мужа о высоком порожке, про который все забывают даже при дневном освещении, а сейчас его и вовсе не видно.

– Да помню я про него! – слышу ответ.

В прошлый раз, Серёжа об него здорово запнулся, и школьные стены, наверное, покраснели бы (если могли) от нелестного эпитета, вырвавшегося из груди моего мужа. К моему огромному облегчению свидетелем его красноречия была только вахтёр, пожилая женщина, работавшая в школе уже давно. Я чуть со стыда не сгорела, когда оставляла ключ от кабинета.

«Извините, Мария Васильевна», – попросила извинения я, не зная тогда, куда деть глаза.

«С кем не бывает», – мягко, по-доброму, улыбнулась Мария Васильевна. – «Ваш муж не первый», – поделилась секретом она, заставив меня улыбнуться.

Ночной морозный воздух коснулся щёк. Я вдохнула полной грудью, впуская в свои лёгкие дополнительную дозу кислорода. Всё-таки целый день, проведённый в помещении, вполне может привести к гипоксии. Мы выходим за территорию школы, Серёжа нажимает на брелок сигнализации, и машина моргает фарами, словно подмигивает, показывая нам своё место. Разочароваться, что не получится пройтись пешком, не успеваю, заметив рядом с нашей машиной большой солидный автомобиль, который отливает глянцевой чернотой, искрящейся от уличного освещения. Раньше я его здесь не видела. Я постоянно прохожу мимо и помню все машины, на которых приезжают коллеги. Серёжа открывает мне дверь, и я ныряю в салон, словно это может оградить меня от неприятного ощущения. Кошусь на автомобиль, но в темноте стёкол ничего не могу разглядеть. Однако я почти уверена, что там кто-то есть, хотя двигатель не работает.

Немного нервничаю и не могу попасть в защёлку ремня безопасности. Муж помогает мне пристегнуться. И только, когда Серёжа выезжает с парковки, осветив фарами черный автомобиль, я невольно узнаю анфас бывшего мужа. Пару мгновений смотрю на лицо Кости, пока свет пробивает салон, а потом автомобиль снова погружается в темноту.

– Кто это? – спрашивает Серёжа, заметив мой взгляд.

– Лебедев, – отвечаю, отвернувшись от машины бывшего мужа. Лгать, что я его не узнала, нет смысла.

– О, как! – В восклицании проскальзывает удивление. – И что же он забыл здесь в такой поздний час?

– Его на собрании не было? – перебиваю я, проигнорировав вопрос.

– А я что-то даже и не посмотрел, – Серёжа поворачивается назад, пытаясь рассмотреть помехи справа. – Вроде нет, по крайней мере пап было двое: я и ещё один бедолага.

«Значит не было. Такую фигуру было бы сложно не заметить».

– Может, он пришёл позже, чтобы поговорить индивидуально, или жену ждёт, – высказываю предположение вслух, хотя очень сомневаюсь, что Евгения Лебедева снизошла до родительского собрания, но почему-то думать, что Костя ждал меня, мне совершенно не хочется.

Глава 9

Это наверное первый раз, когда в нашу семью закрадывается какая-то напряжённость. За своими переживаниями, с которыми не хочу делиться, я не замечаю, что Серёжа тоже задумчив, а утром вроде всё становится на свои места. Наказываю Дарине сообщать о всех своих передвижениях и ни в коем случае не разговаривать с чужими людьми.

На работе немного отвлекаюсь от беспокойства о своей дочери, и уже позже вспоминаю о том, что в голове вертелся какой-то вопрос, который я выпустила из виду, какая-то важная деталь, но какая именно – не могу вспомнить.  

Полностью погрузившись в свои мысли, выхожу из школы и не сразу замечаю машину Лебедева. Разворачиваться и идти в другую сторону очень глупо. Поправляю ремешок сумки, который упрямо съезжает с плеча, и решаю узнать, зачем же я всё-таки понадобилась бывшему мужу.

Мимо с шумом пробегают школьники. Отвлекаюсь на них и пропускаю момент, когда Лебедев выходит из машины.

– Здравствуй, Полина.

Как бы мне хотелось никогда не слышать его голос и никогда не видеть, но я медленно поднимаю лицо на отца своей дочери.

– Здравствуй, Костя. Что-нибудь случилось?

– Нет. Почему должно что-то случится? –  Костя чуть щурится от слепящего снега, отражающегося на солнце.

Ловлю взгляд серых глаз, словно Костя пытается что-то разглядеть у меня на лице. Я тоже смотрю на него в ожидании объяснений, но он молчит.

– Ты зачем приехал? – не выдерживаю и задаю вопрос.

– Поговорить. Ты же не хотела афишировать наши отношения в школе.

Словосочетание «наши отношения» вызывают диссонанс в душе.

– Да, мне бы этого не хотелось, – соглашаюсь с ним.

– Тогда, может, сядем в машину?

– Не думаю, что это хорошая мысль. Так зачем ты приехал?

Видеть его несколько необычно, учитывая постоянную занятость, о которой говорила его жена классному руководителю. Неужели у него появилось свободное время? Или он отложил все свои дела? Только ради чего?

– Твой муж тебя всегда встречает? – вдруг спрашивает Костя.

– Вечером – да, – отвечаю, поскольку это правда.

Прячу руки в карманы – мне не холодно, просто некуда деть руки.

– Хм. Неожиданно. Хотел узнать, что было на собрании.

– Костя, я на собраниях не бываю, на них ходит Сергей. У меня свой класс, и я физически не успеваю по времени. Тебе лучше подойти к Ольге Васильевне. Она ответит на все интересующие тебя вопросы, так как владеет большей информацией по Филиппу. Это всё?

– Нет. Ты не считаешь, что нам нужно поговорить? – спрашивает Костя.

Не могу сдержать удивление.

– Нет. Все вопросы мы уже обсудили. Дарина и Филипп в курсе. Думаю, это всё, что сейчас важно и нужно.

– Я бы хотел поговорить о нас с тобой, Полина.

– Костя, «нас с тобой» давно уже нет, поэтому этот разговор бессмысленен.

– До свидания, Полина Аркадьевна! – громко раздаётся совсем рядом, и я от неожиданности вздрагиваю.

– До свидания, Максим, – отвечаю, поворачиваясь. Голоса своих учеников я знаю хорошо. – Максим! Сейчас же надень шапку! – Хмурюсь, когда Максим Михеев проходит мимо.

– Полина Аркадьевна, мне рядом!

– Максим! Надень шапку! – строго повторяю юному выпендрёжнику.

– Ну, Полина Аркадьевна…

– Надевай! Ещё раз увижу – позвоню маме.

– Вы не позвоните, – расплывается в довольной улыбке Михеев.

Вот что за дети?! Знают мои слабости и этим пользуются! Всё верно: «ябедничать» не в моих правилах.

– Максим!

– Ладно! – Сдаётся юноша, доставая из кармана вязаную шапку.

Смотрю вслед своему ученику. Максим катится по льду, смешно размахивает руками, невольно вызывая у меня улыбку.

– Полина, ты такая красивая, когда улыбаешься, – произносит Лебедев, и улыбка сползает с моего лица.

– Это излишне, Костя.

Я прекрасно помню, как он умеет очаровывать. В нём столько притягательной мужской силы, против которой устоять невозможно. Ты просто не замечаешь, как оказываешься в демонической власти голоса, ауры и обаяния. Я всё это испытала на себе. Была заворожена его неотразимостью и шармом, влюбилась без памяти, потеряла рассудок от головокружительных эмоций. И больше не хочу.

– Ты так и будешь от меня шарахаться?

– Костя, я не шарахаюсь. Я просто считаю это ненужным. Мы прекрасно жили друг без друга. Я бы хотела, чтобы так и осталось.

– Полина, я ничего не знал, и очень раскаиваюсь в том, что не узнал раньше.

– Это уже неважно, – говорю ему и собираюсь уйти, но Лебедев ловит меня за локоть.

– Давай, я тебя подвезу, – предлагает он.

– Спасибо, но это лишнее.

Я не готова оказаться в замкнутом пространстве рядом с бывшим мужем. Не потому, что боюсь. Просто не хочу.

– Не нужно больше приезжать, – говорю, глядя ему в глаза. – Лучше посвяти своё внимание Филиппу. Мальчик в нём очень нуждается.

Некоторое время мы смотрим друг на друга. Два совершенно чужих человека, которые когда-то были близки. Таких как мы – тысячи. Между нами море недосказанности, и всё, что нас объединяет – только дочь. Костя отпускает мою руку.

– Хорошо, Полина. – Произносит он тихо.

И взгляд мужчины меркнет.

***

Больше подобных визитов не было. По крайней мере, ко мне бывший муж не подходит. Зато теперь Лебедев не пропускает ни одного родительского собрания, принимает активное участие в жизни класса и оказывает любую помощь, что очень радует Ольгу Васильевну. А ещё он стал постоянным посетителем всех школьных мероприятий. Всех, без исключения. Я замечаю его высокую фигуру на каждой линейке, каждом празднике, каждом вечере или спектакле, даже если в них не участвует класс, где учатся Филипп и Дарина.

Лебедев, даже сидя, заметно выделяется из общей массы. Высокий, суровый, неприступный. Что приводит его в стены школы: отцовская любовь или необходимость должности – я не знаю. Но то, как он следит за каждым выходом Дарины, если она выступает, вызывает во мне непонятные чувства. Я заставляю себя не смотреть в его сторону, но всегда ощущаю на себе его пристальный, сумрачный взгляд. Эти немые сцены, его постоянное присутствие при вроде бы явном отсутствии (ведь ко мне он не приближается), выматывают ещё сильнее. Мне хочется самой подойти и спросить, что ему нужно, но я прекрасно понимаю, что со стороны это будет выглядеть ужасно глупо. Поэтому прячу свои эмоции, заставляя себя выдерживать пронзительный, мужской взгляд.

Глава 10

Именно этот вопрос волнует меня сейчас больше всего. Что-то мне подсказывает, что Костя не сказал своей жене о Дарине.

– Какие красивые! – восклицает дочь, забирая у меня букет и снимая обёрточную бумагу. – Это тебе в школе подарили?

– Да.

– Мам, а мы с Филом тебе тоже приготовили подарок!

– Что? – растерянно смотрю на дочку, но Дарина, положив букет, тянет меня в комнату.

В спальне, на кровати, лежит лист ватмана полностью обклеенный объёмными бумажными цветами. Настоящий цветастый ковёр.

– Боже! Дарина! Это потрясающе! – обнимаю дочь. – Спасибо!

Это огромная работа, которую не сделаешь за один вечер.  С восторгом смотрю на цветочное великолепие оригами различных размеров.

– Мне Фил помогал, – делится секретом Дара. – Я не знала, что придумать, хотела просто купить, но Фил сказал, что учителям всегда дарят много цветов, а такие – нет.

– Спасибо. Таких у меня никогда не было. – В этом я полностью согласна с Филиппом.

Цветочную картину решаю повесить на стену. Дарина помогает мне, и только потом мы вместе ставим школьный букет в вазу.

– Мам, у Фила сегодня тренировка, а завтра показательное выступление. Можно я схожу? Мы с Евой хотели сходить. Можно?

– Вас Филипп пригласил?

– Ну, да, – тянет Дарина. – Точнее, он мне сказал, а я Еву позвала.

– Это хорошая идея, – поддерживаю дочь.

Мы вместе готовим ужин. Даринка любит помогать, а мне до безумия нравятся такие моменты, когда мы рядом с ней на кухне. Серёжа приходит поздно вечером.

– Полин, прости. Никак не получилось уйти раньше, и все цветочные уже закрыты.

– И не надо! Смотри сколько у меня цветов!  – показываю на подаренную картину, но муж смотрит на букет. – Серёжа…

– Бывший?

– Что?

– Цветы подарил бывший? – спрашивает муж.

– Нет. Это мои ученики, – отвечаю, стараясь не обращать внимание на горький привкус проскользнувшего недоверия. А потом зачем-то беру телефон и молча показываю общие снимки в классе, которые мне прислали.

– Прости. Устал ужасно. Сам не понимаю, что говорю.

Муж обнимает, но в душе всё равно остаётся неприятное ощущение, царапающее душу. Как можно было подумать, что я приму цветы от бывшего мужа, да ещё и принесу их домой?!

Мне совсем не хочется об этом говорить, но я решаю, что лучше сразу прояснить этот момент.

– Серёжа, то, что Лебедев появился, совершенно ничего не значит. Ты прекрасно знаешь, что я к нему чувствовала, и, можешь мне поверить, ничего не изменилось.

– Полина, я это понимаю.

– Тогда к чему такие вопросы? Я каждый год приходила домой с цветами, и ты никогда не спрашивал, откуда они. Что изменилось сейчас?

– Полина, прости.

– Мам, пап, вы идёте? – зовёт дочь.

– Идём, конечно! Одну минутку, доча, – отвечает ей Серёжа, а я стараюсь спрятать испорченное настроение.

Сначала Евгения, теперь Сергей.

– Очень сложно оставаться спокойным, когда возле тебя вьётся бывший муж.

Поднимаю на него взгляд.

– Пусть вьётся, если ему так хочется. Мне нет до этого дела.

– Полина…

– Серёжа, – перебиваю, не желая ничего слушать. – Если я вдруг решу, что Лебедев для меня что-то стал значить, я сама скажу тебе об этом. И я не хочу говорить о нём в свой день рождения.

***

Чувствую во сне вкрадчивый запах кофе. Вкусовые рецепторы настолько оживились, что терпеть нет сил, и я открываю глаза.

Взгляд натыкается на бесподобный букет белых роз и улыбающееся лицо мужа.

– Доброе утро, Полина.

– Серёжа, – выдыхаю и часто моргаю. Сажусь на кровати и принимаю подарок. – Он такой… – хочу сказать «дорогой», но вовремя спохватываюсь, – роскошный! – Я утыкаюсь лицом в благоухающее великолепие, вдыхая в себя божественный аромат.

На прикроватной тумбе стоит поднос со стаканом воды и моим любимым кофе. Французский крем-кофе люблю только я, Серёжа предпочитает классический.

Вчерашний вечер прошёл натянуто. Как бы мы не старались делать вид, что ничего не произошло, получалось плохо. Непринуждённой была только Дарина, совсем не замечая напряжённости между нами.

И теперь такое волшебное утро.

– Хочу извиниться за вчерашнее, – говорит муж, а я отрываюсь от чашки, которую держу обеими руками, и исподлобья смотрю на него.

– А я думала, что ты уже… «извинился», – произношу лукаво, намекая, каким темпераментным он был ночью.

– За то, что приревновал тебя к бывшему.

– Серёжа! – мягко упрекаю, что он опять о нём вспомнил.

– Ну, ладно. Надо же мне «перещеголять» твоих учеников, – добавляет с улыбкой.

– Тебе этого и не нужно. Ты самый лучший… – признаюсь и тянусь к нему.

– Мам! – зовёт Дарина.

– Заходи, доча, – разрешает Серёжа.

– Доброе утро! Мам, ты не забыла, что я просила?

Забыла. Моргаю, пытаясь вспомнить. И пожимаю плечами, показывая, что я не помню.

– Ну, мам! – тянет Дара. – Фил…

– А! Точно! – наконец вспоминаю, о чём идёт речь. – Серёж, – смотрю на мужа и невольно вздыхаю. Кажется «присутствие» бывшего в нашей жизни стало неизбежно. – Филипп пригласил Дару посмотреть его выступление. Свозишь их? Она с Евой хочет поехать, – добавляю, чтобы избежать недопонимания.

– А ты? – спрашивает он у меня.

– А я-то зачем поеду? – изумляюсь.

Неужели он опять подумал, что это предлог, чтобы увидеться с Лебедевым? Судя по лицу, то так и есть.

– Нет, – отвечаю я, – сегодня приедет мама. Хочу хотя бы раз приготовить сама, а то всё время она нас балует. Но если ты не хочешь…

– Пап, пожалуйста! – Даринка использует магическое заклинание, которое всегда работает безотказно.

– Хорошо, доча. А как же бабушка?

– Пап! Там недолго! Мы успеем!

– Хорошо, но только скажи Еве, что её я ждать не буду! – строго говорит Серёжа.

Он уже как-то зарекался куда-то возить Дару с подружкой. Тогда мы купили билеты на «Ледяное шоу», и Дара упросила нас взять с собой Еву. Мы едва успели, потому что Ева долго собиралась.

Глава 11

Идея отправить дочь с Серёжей уже не кажется мне такой хорошей. Наверное, всё-таки надо было оставить Дару дома.

– Поля, что ты как маленькая, прям?! – возмущается мама, когда я делюсь с ней своими мыслями.

– Серёжа прав, ничего бы не случилось, если бы она не пошла, – вздыхаю я.

– Ты из-за Лебедева так переживаешь?

– Ну да.

В последнее время я только из-за него и переживаю.  

– А о Филиппе ты подумала? Вот представь, что он будет чувствовать, если Дарина не придёт? Всё-таки сестрёнка как-никак…

– Об этом я не подумала, – признаюсь. За своими переживаниями из-за Кости я совсем выпустила из виду другую сторону.

– Ты всё правильно сделала. Так что давай мне ножик, иначе когда Костя вернётся…

– Мама! Какой Костя?! Серёжа!

– Тьфу ты, господи! Что б этому Лебляндеву там икалось! Конечно Серёжа вернётся, – поправляет себя мама, заставив меня улыбнуться от исковерканной фамилии, – а у нас ничего не готово!

– Мам, уже всё готово. Это я нервничаю.

– А сваты приедут?

– Не знаю. Я приглашала, но приедут или нет, не могу сказать.

– Вы тогда сами съездили бы хоть.

– Конечно, съездим, – обещаю я.

Дарина с Серёжей задерживаются, а я не нахожу себе места. Несколько раз хватаюсь за телефон, чтобы позвонить, но каждый раз кладу обратно – боюсь, что муж может быть за рулём, а дочь забыла телефон дома. Наконец щёлкает замок, и я выдыхаю.

– Иди, встречай! – Мама качает головой, поднимаясь с кресла. – А я горячее принесу, чтобы не бегать.

– Мам! Мам! Фил занял второе место! – прыгает Дарина.

– Ты же говорила, что не будешь ждать результатов.

Я помогаю повесить пуховик Дары и беру куртку мужа. Серёжа разводит руками, показывая: «типичная девушка».

– Ну, мам! Папа его ещё потом домой завёз! – выдаёт дочь.

Перевожу взгляд на мужа.

– Ну, а что мне оставалось делать? – оправдывается Сергей. – Попрощаться и оставить его?

– А… – спотыкаюсь на полуслове, не желая произносить имя Кости вслух, – родителей разве не было?

– Почему? Я так понял, они его привезли и уехали, – отвечает муж, снимая ботинки.

– Родители года! – комментирует мама. – Здравствуй, Серёжа. – Идите, мойте руки. Уже всё готово.

Жду, когда Дара уйдёт в ванную.

– Серёж, за мальчиком что никто не приехал?

– Полина, неужели ты думаешь, что я специально отвозил сына Лебедева, чтобы его подраконить?

– Нет, конечно… – Чувствую себя неловко. – Спасибо тебе.

– Да не за что. На улице не май месяц, чтобы ребёнок стоял и мёрз на остановках. Я уже реально подумываю стрясти с него алименты. При чём за двоих детей сразу!

– Серёжа! – восклицаю, искренне надеясь, что он сейчас пошутил.

– Ладно, не буду! – Обещает муж, целуя меня. – На восемнадцатилетие дочки счёт выставлю. Там как раз приличненько набежит, – шепчет и смеётся над моим растерянным видом.

– А я бы, между прочим, так и сделала! – встревает мама.

Бросаю на неё строгий взгляд. Эта тема подымалась неоднократно, но я была непреклонна, получая от мамы каждый раз парочку нелестных эпитетов в адрес моих умственных способностей.

***

Дочь ёрзает за столом и делает вид, что поток входящих сообщений её вроде как совсем не интересует.

– Иди ты уже! – разрешает Серёжа.

– Пап, я уже поела, – виновато оправдывается Дарина.

– Мы заметили, – с улыбкой соглашается муж.

На самом деле Даринка только чуть-чуть поковырялась.

– Поела она! – недовольно фыркает мама. – Серёжа, вот чего ты Филиппку не привёз? Дети бы нормально поели.

– Мама! – встреваю я.

– А что «мама»? Он у меня всегда хорошо ел, и Даринка с ним за компанию всё уплетала. А это что: два зёрнышка в день? Ведь явно с ним переписываться пошла. Ох, уж эти дети современных технологий! Ни минуты без своих гаджетов прожить не могут!

– Я даже не подумал как-то, – признаётся Сергей.

– Пойду, скажу Дарине, пусть пригласит. Хоть какая-то от мальчика польза есть: внучка моя накормленная будет.

– Сидите, – встаёт Серёжа. – Я сам скажу.

– Поля, вот что вам мешает родить второго ребёнка? – серьёзно спрашивает мама, когда он выходит. – Ты же сама видишь, как Дарина изменилась, узнав, что у неё есть брат.

– Мам, не начинай, пожалуйста, – прошу её, косясь, чтобы Сергей нас не услышал.

– Ты думаешь, мужику не нужен свой ребёнок?

– Мам… Ты прекрасно знаешь причину.

– Вот странная ты у меня. Кто тебе сказал, что подобное повторится?

– Я не боюсь, что повторится. Я боюсь, что врачебной ошибки может не быть, и ребёнок, действительно, родится с патологией.

На самом деле я совсем не уверена, что смогу заново всё пережить. И до сих пор не знаю, как смогла справиться тогда.

– И поэтому ты решила, что у вас с мужем не должно быть детей?

– У нас есть Дарина, – возражаю я и замолкаю, так как возвращается Сергей.

– Сейчас придёт ваш чемпион, – говорит он.

– Ну, слава богу! Пойду на кухне им соберу, чтобы они вас не смущались. Серёжа, ты вот этот салатик ещё будешь? Или я могу ребятам отложить? – начинает хлопотать мама.

– Да весь забирайте, я уже наелся.

Выходные пролетают незаметно. В воскресенье приезжают родители Сергея, и я совсем забываю обо всех проблемах. Маленький мир семьи и домашнего тепла согревает. И в понедельник мне совсем не хочется возвращаться туда, где опять нужно прятать эмоции.

– Полина, ты встаёшь? – Серёжа заходит в комнату, открывает шкаф и достаёт рубашку.

– Угу, – отвечаю с вздохом.

Я совсем не хочу вылазить из-под одеяла и куда-то идти. Под одеялом тепло и хорошо.

– Это что за «угу»? – Муж разворачивается и смотрит на меня, продолжая застёгивать пуговицы.

– Я не хочу идти в школу, – признаюсь ему, чувствуя себя школьницей.

– Не ходи. Я могу написать записку, что ты сегодня прогуляешь по уважительной причине, – предлагает Серёжа, улыбаясь.