Нежелательный наследник

Пролог.

Марат.

Я не ступал на порог этого дома целую вечность. Если точнее, то год. Кто-то презрительно фыркнет: "Подумаешь, всего лишь триста шестьдесят пять дней!" Но для меня они тянулись мучительно долго, сплетаясь в бесконечную вереницу тоски и сожалений.

Отсутствовал я здесь, можно сказать, по доброй воле. Никто меня не гнал, не наказывал, не запирал двери. Это была епитимья, которую я сам возложил на себя, ибо иначе поступить не мог.

До сих пор перед глазами стоит суровое, разочарованное лицо отца. А еще слезы в глазах матери, тихие, но такие горькие. Они больше, чем любые слова выдавали отчаянное неверие в то, что ее сын, прикрываясь лицемерной маской благоразумия, мог совершить подобное предательство по отношению к ней. Утаить весть, такую ценную для ее измученного сердца.

На фоне всего случившегося разрыв помолвки с Аминой Валлиулиной, дочерью старинного отцовского друга, казался уже лишь блеклым, незначительным эпизодом. Опечалилась, наверное, лишь моя несостоявшаяся теща, Елена Геннадьевна. Сама же Амина, скорее всего вздохнула с облегчением, избежав брака с человеком, чье сердце было слишком холодным, чтобы дать ей ту любовь и нежность, о которой грезит каждая девушка.

И вот я снова здесь. Вхожу, как делал это ранее сотни раз, и застываю посреди холла. Никто не встречает меня, что, впрочем, вполне ожидаемо. Но даже просто стоять здесь, слушая доносящиеся из глубин дома звуки, вдыхая до боли знакомые запахи, — уже счастье. А осознавать то, что этот дом больше не погружен в траурную печаль — двойная радость для меня.

Здесь многое изменилось за этот год. Но вовсе не интерьер, который выдержан в строгом английском стиле. Нет, изменения кроются в мелочах, за которые цепляется мой жадный взгляд. Футбольный мяч в углу. Очень маленькие детские кроссовки рядом с ним. Курточка небрежно брошенная на диванчике.

Все эти детали кричат о том, что мой племянник сейчас находится здесь. Воображение мгновенно рисует, как несколько минут назад мальчик забежал сюда со двора, сбросил обувь, верхнюю одежду и ринулся на кухню, чтобы попить воды. И я с трудом сдерживаю порыв отправиться туда же.

До скрипа стискиваю зубы. Сжимаю кулаки так сильно, что ногти впиваются в ладони. Напрягаю каждый мускул в своем теле. Я должен усмирить свои желания, держать их под контролем. Они недопустимы, и забывать об этом нельзя ни на секунду.

— Джавад Таирович ожидает Вас в кабинете, — провозглашает секретарь отца, появившийся как будто из-под земли. — Прошу следовать за мной.

И я покорно иду за ним, как будто мне неизвестно, где находится этот пресловутый кабинет, как будто я чужак.

***

Окси.

Такси, как всегда, останавливается у красивых кованых ворот.

—Работаете здесь? — спрашивает водитель, присвистывая и оглядывая высокий забор, ощетинившийся камерами наблюдения. — Здесь что, президент живет?

Я не отвечаю на эти бестактные вопросы. Сдержанно поблагодарив, покидаю салон автомобиля. Дверь будки охраны тут же распахивается, и меня пропускают внутрь без лишних формальностей.

— Здравствуйте, Оксана Викторовна, — произносит седой плотный мужчина в черном форменном комбинезоне. — Все хорошо?

— Добрый день, Александр Михайлович, все в порядке, — отвечаю я, с привычной легкостью демонстрируя нехитрое содержимое своей сумочки, уже миновав рамку металлоискателя.

— Простите, протокол, — бубнит охранник, бросив дежурный взгляд внутрь. — Проходите.

Я пересекаю просторный двор и вхожу в особняк. Переступив порог, сразу ощущаю густую, почти осязаемую тревогу. В воздухе как будто искрит, атмосфера наэлектризована. Это может означать только одно — Марат вернулся. Старший Шарипов предупреждал меня о такой вероятности еще несколько дней назад. Но я не ожидала, что это произойдет так скоро.

Конечно, будь моя воля, я бы предпочла избежать встречи с ним, но это не мой дом, и не мне устанавливать здесь свои правила. Зато в моих силах свести свое пребывание тут к минимуму. Правда из-за этого придется разрушить негласную традицию совместных воскресных ужинов. Но, в конце концов, я — гость, а не член семьи, и могу распоряжаться своим временем, не обращая внимания на чужие ожидания.

Не теряя ни секунды, чтобы ни у кого не возникло желания отговорить или разубедить меня в чем-либо, я направляюсь в детскую, где надеюсь обнаружить Кирилла.

Однако комната оказывается пуста. Я прохожу в глубину помещения и выглядываю в окно, выходящее на недавно обустроенное поле для игры в мини-футбол — новое увлечение моего сына. Там его и вижу. Он весьма ловко для своего возраста направляет мяч в ворота. Это вызывает невольную улыбку на моих губах, и я чувствую, как материнская любовь переполняет меня.

Берусь за ручку, чтобы открыть створку и позвать его. Но окно не поддается, и мне остается лишь наблюдать, как на площадке появляется высокая темная фигура.

Марат Шарипов! Узнаю его мгновенно, хоть и вижу со спины.

Мужчина не торопясь подходит к Кириллу, присаживается на корточки и, протягивая ему руку, что-то говорит. Мой сын доверчиво делает шаг ему навстречу.

Эта картина отнюдь не вызывает у меня умиления. Уже в следующее мгновение, позабыв обо всем, я срываюсь вниз, ведомая одним лишь инстинктом – защитить, оградить, укрыть своего ребенка от любых контактов с этим человеком.

Глава 1.

Марат.

Совещание совета директоров продолжается уже два часа. Откровенно говоря, меня пробирает зевота. Новая маркетинговая стратегия, которую презентует начальник отдел рекламы, изучена мной вдоль и поперек. Однако делаю вид, что слушаю с превеликим вниманием, так как знаю, что некоторые «уважаемые члены» при голосовании будут ориентироваться именно на мою реакцию.

Краем глаза замечаю, что мой телефон периодически беззвучно вспыхивает, сигнализируя о поступлении всё новых и новых сообщений. Уверен, что среди прочих там есть парочка от Элины. Зараза! После каждой нашей страстной ночи она словно дразнит, вдогонку присылая пару-тройку откровенных фото. Меня так и подмывает взять в руки гаджет и взглянуть какой сюрприз на этот раз приготовила моя любовница. Но я сдерживаюсь, потому что для всего есть свое время и место.

Отделять зерна от плевел меня учили с детства. Самым важным для меня всегда будут семья и бизнес. Именно поэтому, выйдя из зала совещаний, я без колебаний смахиваю оповещения и набираю номер маминой сиделки, Евгении Ивановны. Та отвечает на мой звонок мгновенно:

— Добрый день, Марат Джавадович.

— Добрый. Как дела?

— Сегодня состояние стабильное. Давление в пределах нормы. Планируем после обеда получасовую прогулку, если не будет дождя.

— Хорошо. Передайте маме, что я подъеду к ужину.

— Конечно, Марат Джавадович. Роза Тимуровна будет рада вас видеть.

На этом заканчиваю разговор. У меня ещё много дел сегодня. А завтра всем будет очень тяжело, потому что завтра ровно сорок дней со дня гибели Тимура, моего младшего брата.

Телефон снова вибрирует. Бросаю взгляд на экран: звонит Елена Геннадьевна — мать Амины Валлиулиной, на которой я вероятно женюсь в будущем. «Вероятно», потому что наша официальная помолвка еще не состоялась.

Устная договоренность с ее отцом была достигнута два месяца назад, и кольцо с бриллиантом в пять карат, изготовленное под заказ модным столичным ювелиром, ждало в сейфе своего часа. Однако, непоправимая трагедия, постигшая нашу семью, отодвинула планировавшееся пышное торжество на неопределенный срок.

Амина — девушка во всех отношениях очень достойная и отвечает всем моим требованиям. Она здоровая, красивая, скромная, послушная. Кроме того, она девственница. Бонусом также идут неплохое образование и приданное в виде нескольких гектаров земли под Питером.

Единственным раздражающим фактором во всей этой сделке является как раз ее родительница. Поэтому отвечаю на звонок, скрипя зубами. Конечно, можно было бы не брать трубку, но уважение к старшему поколению впитано мною с молоком матери.

— Добрый день, Елена Геннадьевна.

— Здравствуй, зятек!

Тьфу! Какой нафиг «зятек»? Бесит своей фамильярностью. Правду говорят, что вывезти девушку из деревни можно, но деревня останется в ней навсегда. Это как раз такой случай.

— Ты у нас так давно не был, дорогой. Амина очень скучает, — продолжает женщина, даже не подумав поинтересоваться, есть ли у меня время выслушать её.

Скучает? С чего бы это? Мы с ней едва знакомы!

— Елена Геннадьевна, у меня очень много дел. Работаю не покладая рук с утра до ночи. Все ради блага будущей семьи.

— Ой, ты такой молодец! Вот я нашему Ратику всё время тебя в пример ставлю. Говорю, чтобы тоже трудился усерднее, старался.

Бла-бла-бла. Давайте уже ближе к сути!

Ничего не отвечаю, надеясь, что это сподвигнет её наконец-то высказать свою просьбу. А просьба непременно последует — это уже стало ритуалом. В прошлый раз, помнится, она страстно желала заполучить какой-то китайский сервиз с аукциона в Лондоне, а до этого умоляла пристроить на работу своего бестолкового племянника, того самого Ратика. Что сегодня?

— Маратик, я вот о чем хотела с тобой поговорить... Может, слетаем все вместе в Дубай на недельку-другую? У Амины там подруга живет. Девочке надо развеяться. Вся эта история так ужасно на ней сказалась...

Эта просьба странная и не совсем уместная, учитывая наши пока не оформленные отношения с ее дочерью. Мотив же самой Елены Геннадьевны прозрачен, как слеза младенца: отдохнуть за чужой счет. Ее любовь к халяве просто безгранична и не может не удивлять. Ведь вроде бы сами Валлиулины далеко не бедствуют. Или это не так?

Мой ответ, тем не менее, звучит максимально дружелюбно:

— К сожалению, мне сейчас совсем не до отдыха. Но могу предложить вам всей семьей остановиться в наших апартаментах.

— О! Прекрасная идея! — с бурным восторгом отзывается будущая теща. — А Ратика отпустят с работы?

— Думаю, что нет. Он отработал всего пару недели. Но лучше адресовать этот вопрос его непосредственному руководителю, — сухо отрезаю, давая понять, что развивать эту тему не стоит.

— Но ты ведь главный… — делает еще одну настырную попытку.

— Мой секретарь свяжется с вами и все организует. Извините, больше не могу говорить.

На этом отключаюсь.

По дороге в свой кабинет, располагающийся на последнем этаже бизнес-центра, накидываю помощнику Игорю поручения:

— Назначь мне встречу с Перговым как можно скорее: любой день, любое время, кроме завтрашнего. Квартальный отчёт по «Альмире» жду к вечеру на почту. Взбодри там всех как следует. Найди новую домработницу – Анна стала халтурить. Её тоже пристрой куда-нибудь уборщицей. Можно в один из наших офисов поближе к Химкам, она, кажется, там живет. Закажи в ювелирном серьги с бриллиантами тысяч за пятьсот. Их нужно будет доставить Элине, у нее день рождения в понедельник.

Глава 2.

Оксана.

Вагон метро набит людьми, как консервная банка. Воздух спертый, дышать нечем. Разматываю шарф и протискиваюсь в торец. Мне ехать до конечной станции, поэтому не хочется, чтобы по моим ногам потоптались все входящие и выходящие.

Заняв заветное место, тут же достаю из кармана смартфон и открываю приложение для поиска работы. Сейчас это вопрос жизни и смерти для меня. Денег на карте осталось не так много, накопленные ранее средства тают буквально на глазах. А просить у мамы стыдно, она и так много помогает. Однако работать где попало тоже не хочется.

Всю неделю я мотаюсь по собеседованиям. И почти везде один и тот же вердикт: мать-одиночка с трехлетним ребенком – не самый желанный кандидат. Мои заверения в том, что у него хороший иммунитет, и он не болеет, ни на кого впечатления не производят.

Но я не отчаиваюсь. Москва — город больших возможностей, как известно. Здесь множество компаний и учреждений. Найдётся и для меня хорошая работа, куда я буду ходить с удовольствием каждый день.

В крайнем случае всегда можно вернуться в «Домино», где я проработала почти пять лет. Хоть и не хотелось бы, конечно. Ведь, во-первых, это в Зеленограде, во-вторых, фирма маленькая, да и должность диспетчера — вовсе не предел моих мечтаний.

Как-никак, я теперь дипломированный юрист! Пусть и заочница.

Захожу в раздел откликов.

Сначала надо отказаться от тех вариантов, которые мне категорически не понравились.

«Метеор-С». Менеджер по работе с договорами.

Ни за что! Неприятный директор с масляным взглядом, который ищет девочку на побегушках. Уверена, что договоры я буду видеть, только подшивая их в папки. А еще это его двусмысленное заявление:

— У нас нет женского туалета, но мы всегда ждем вас в мужском.

Бр-р-р! Хотя зарплата – вполне себе ничего.

Идем дальше.

«Про-Форма». Собеседование проводила женщина с рентгеновским взглядом, и оно тоже было странным, мягко выражаясь.

— Что у вас со стрессоустойчивостью?

— Все нормально. Я несколько лет работала в сфере ЖКХ. Это хорошая школа.

— То есть вас не смутит, если на вас будут часто орать?

Не смутит. Я буду категорически против! Считаю, что работа — это не место для эмоциональных всплесков. Если возникают какие-то проблемы, то решать их надо спокойно. Крики еще никогда не помогали добиться результата.

Так что, без сожаления нажимаю отказ.

На очередной остановке вагон выплевывает часть пассажиров, освобождая желанное место. С благодарностью опускаюсь на сиденье, чувствуя, как ноют уставшие ноги.

Продолжим.

Юридическое бюро «Кандида». Тут меня мучили психологической анкетой на пятьдесят листов. Притом совершенно непонятно с какой целью, ведь потом директор по персоналу сообщила мне, что шансов занять вакансию младшего юриста у меня практически нет. Им нужен человек с опытом от года. Зачем тогда приглашали на собеседование? Тайна, покрытая мраком.

Не расстраиваюсь. Зарплата – смешная, а в требованиях – ненормированный рабочий день. Нет уж, увольте! Работать в ущерб сыну я не собираюсь.

Дохожу до последнего места, где сегодня побывала.

Производственная компания «Политроника». Занимается сантехническим оборудованием. Очень далеко от метро. Пешком не меньше двадцати минут. На офис без слез не взглянешь. Все какое-то обшарпанное и старое. В туалете на стенах кафель красного цвета. Столовой нет. Все обедают тут же на своих рабочих местах. Но самое грустное, что задерживают зарплату. Об этом я услышала от двух парней, куривших на улице у входа.

Такой вариант мне совсем не подходит. Платеж по ипотеке хоть и небольшой, всего пятнадцать тысяч, но вносить его надо не позднее двадцать первого числа каждого месяца. Жить в постоянном напряжении – не для меня.

Короче, тоже нет.

Перехожу к новым вакансиям. С досадой понимаю, что многие из них вовсе не новые. Я их уже видела. В некоторых местах мне отказали, многие вообще ничего не ответили и даже не просматривали резюме.

Все же нахожу несколько приемлемых вариантов, отправляю отклики.

— Поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны, — звучит из динамика.

Двигаюсь за другими пассажирами в сторону выхода, продолжая листать объявления. И тут вижу ее — работу мечты.

ООО «Альмира». Помощник юриста. Рассматривают кандидатов без опыта или студентов, обучающихся на вечернем отделении. Достойная зарплата. Недалеко от метро. И главное — рабочий день с 9 до 17. Это же идеально! С утра я могла бы спокойно отводить Кирилла в сад, вечером забирать вовремя, не вызывая недовольство воспитателей.

Нажимаю «Откликнуться».

Тут же начинаю себя ругать. Дура! Надо было прийти домой, еще раз проверить резюме, написать сопроводительное письмо. Вот почему я вечно сначала делаю, а потом думаю?

Телефон вздрагивает от входящего звонка. Отвечаю мгновенно:

— Привет, мам.

Глава 3.

Оксана.

Быстро иду вдоль забора детского сада, погруженная в свои мысли. Ну как мысли? Ничего глобального. Просто пытаюсь вспомнить что еще надо купить в магазине, кроме молока и хлеба. Навстречу двигается человек. Я делаю шаг вправо, уступая дорогу. Однако массивная фигура зеркально повторяет мое движение. Беру левее тогда, но и мой визави смещается в ту же сторону. В итоге топчемся на месте. Я наконец вскидываю взгляд. Парень лет двадцати. Симпатичный. Улыбается.

— Девушка, извините. Скажите, пожалуйста, вашей маме зять не нужен случайно?

Пару секунд как будто достаточно серьезно размышляю на эту тему. Мама, зять...

Аха-ха! Это подкат! Смеюсь и, обогнув весельчака по дуге, спешу дальше.

— Люди! Она разбила мне сердце! — прилетает мне в спину.

Да, я знаю, что симпатичная. У меня миловидное лицо, голубые глаза и волосы золотисто-рыжего цвета. При этом, что удивительно, совершенно нет веснушек.

Со мной часто пытаются познакомиться на улице, но все это мне не интересно. Место главного мужчины в моей жизни занято прочно и навсегда. И этот мужчина — мой сын Кирилл. Ему три с половиной. И я его просто обожаю.

Внешне мы с ним совсем не похожи. Он – копия своего биологического отца. Темные волосы, слегка смуглая кожа. Глаза правда мои — голубые. Только оттенок у них более глубокий, интересный. А еще он очень умный. Уже знает цифры и много стихов. И это в то время, когда некоторые детки в его группе еще не очень хорошо разговаривают.

- Оксана Викторовна, Кирилл сегодня плохо себя вел, ударил Мишу. А еще не хотел ложиться спать в тихий час, - докладывает воспитатель пока сын одевается.

Скашиваю на него взгляд. Мой малыш усердно пыхтит, натягивая комбинезон. Очень самостоятельный!

— Я с ним поговорю. Спасибо, Ирина Витальевна, — отвечаю женщине. — До завтра.

Мы выходим из группы.

Не дожидаясь моего вопроса, сын говорит:

— Миша хотел украсть мою машинку.

— Сынок, он, наверное, просто хотел поиграть чуть-чуть с ней.

— Нет, он сказал, что заберет ее домой навсегда.

— Ты поэтому его ударил?

— Нет, я его ударил, когда он начал щипаться.

— Кир, драться очень нехорошо. Надо было попросить его перестать щипаться.

— Я попросил, но он все равно щипался.

И вот что тут скажешь? Иногда я совсем теряюсь. Боюсь, что мои слова не пойдут на пользу. Драться плохо, но защищаться и давать сдачи тоже надо уметь. В такие моменты мне становится обидно, что я мать-одиночка. Отеческий совет здесь явно не помешал бы. Все-таки у них свой мальчишеский мир, в котором я полный профан.

Хотя... отцы тоже очень разные бывают. От иных лучше держать детей подальше. Так было у моей школьной подруги, Лизы Бухтиной. Ее родитель любил водку намного больше, чем свою жену и дочь, поэтому-то им частенько перепадало от него в те дни, когда дома не было денег даже на кусок хлеба, не говоря уже о чем-то другом. В конце концов его посадили.

С отцом же Кирилла произошла банальная история. Мы никогда не были вместе. Случайное знакомство в клубе. Страстные выходные в номере пятизвездочного отеля, которые прошли для меня словно в тумане. Через полтора месяца тошнота по утрам и две полоски на тесте.

Позвонила соучастнику. Там полный отказ и нежелание что-либо слушать. Мол, не ты первая, не ты последняя, кто из меня бабки пытается вытянуть таким глупым способом. К тому же мы пользовались презервативами.

Да пошел ты к черту! Мне ничего не надо от тебя!

И я ни о чем не жалею. Честно! Ни на одну минуту не задумывалась об аборте. И мама меня поддержала сразу, хоть и жила тогда далеко, в Сибири. Мой отчим военный, служил там в тот момент. А у них, как известно, – куда Родина пошлет, туда и поедешь.

В общем, у моего ребенка, может, и нет папы, зато совершенно точно самые лучшие в мире бабушка и дедушка — моя мамуля и Боря.

— Мам, давай телефон, — говорит Кирилл, когда выходим на улицу.

— Кто первый? — спрашиваю я.

— Ты.

У нас такая игра — читать стихи на двоих. Я начинаю строку, а он заканчивает. Или наоборот.

— У меня зазвонил…— начинаю одно из самых любимых.

—… телефон, — подхватывает звонко мой малыш.

— Кто говорит?

— Слон!

— Что вам надо?

— Шоколада!

— Для кого?

— Для сына моего!

— А много ли прислать?

— Да пудов эдак пять…

—... или шесть.

— Больше ему не съесть.

— Он у меня еще маленький!(1)

Так со стихами, умиляя встречающихся прохожих, доходим до продуктового магазина. Кирилл хитро смотрит на меня:

— Мам, купим что-нибудь?

— Обязательно. Молоко, хлеб, творог… — начинаю перечислять.

— А шоколад?

Глава 4.

Марат.

К семи Гоша, наверняка опять нахватав штрафов по дороге, привозит меня к родителям. К сожалению, по-другому куда-то успеть в нашем мегаполисе невозможно. Приходится нарушать и проявлять навыки экстремального вождения, но мой водитель —лучший из лучших. Я ему полностью доверяю, поэтому по дороге спокойно продолжал работать.

Выйдя из автомобиля, останавливаюсь на несколько минут перед входной дверью. С удовольствием вдыхаю влажный, прохладный воздух. Густой, осенний, лишённый каких-либо искусственных ароматизаторов.

На экране телефона высвечивается входящий звонок от Миши Минеева, главы IT-департамента.

— Да, Миш. Что-то срочное? — спрашиваю, не здороваясь, так как вообще-то виделись сегодня.

— Уточнить хотел один момент, — откликается задорно. — По поводу родственника твоего.

— Какого ещё родственника?

— Которого ты ко мне в отдел по блату пропихнул.

Ах, вот оно что. Ратмир Кошкаров, племянник Елены Геннадьевны.

— Миш, а какие ко мне могут быть вопросы? Ты начальник отдела, тебе и карты в руки.

— То есть ты не обидишься, если я откажу ему в отпуске за свой счет?

— Не только не обижусь, я тебе медаль за отвагу вручу.

Минеев посмеивается.

— Ну, добро, босс. Тогда до завтра.

— Ага, пока.

В доме тихо и сумрачно. В прихожей, на небольшом столике, застыл в траурной рамке портрет Тимура. На редкость удачный снимок – взгляд брата такой живой, словно он вот-вот подмигнет тебе. Кажется, это называют улыбкой в глазах.

На меня тут же накатывают воспоминания, которых, впрочем, не слишком много.

Этот мальчишка всегда был очень своенравным и непослушным. Как многих поздних детей, его баловали все, кому не лень. А еще он ни в чем не знал отказа из-за некоторых проблем со здоровьем, возникших как следствие родовой травмы.

У нас разница в восемь лет. Первые годы он практически не покидал больницы и санатории, так как мать постоянно возила его туда на лечение и реабилитацию. А когда мне исполнилось десять, меня отправили в закрытый пансион для мальчиков в Англии. Затем был Кембридж. Так что по-настоящему мы познакомились, когда я вернулся в Россию после университета.

Мне на тот момент стукнуло двадцать два, и отец сразу же подключил меня к управлению нашими активами. Времени для установления тесных братских отношений всегда не хватало. Да и интересы наши лежали в абсолютно разных плоскостях: Тимур тогда активно осваивал компьютерные игры и посматривал порнушку в интернете. Я же управлял одним из филиалов холдинга с оборотом пол миллиарда и познавал все прелести плотских утех в умелых руках девушек, не обременённых высокой социальной ответственностью.

Время шло, наши отношения так и не становились ближе. Где-то в глубине души я всегда немного осуждал отца за то, что он был слишком мягок с Тимуром и совершенно не занимался его воспитанием, потакая во всём. Со мной в своё время так никто не возился. Впрочем, я этому только рад. Быть разгильдяем и прожигателем жизни мне никогда не хотелось.

Поднимаюсь на второй этаж. Постучавшись и дождавшись ответа, захожу к маме в спальню. Она теперь редко покидает эту комнату.

— Добрый вечер, — здороваюсь сразу с обеими женщинами, которые находятся в помещении.

Евгения Ивановна тут же тактично выходит. Впрочем, возможно она уже давно хотела сделать перерыв, но не могла оставить свою подопечную одну.

— Здравствуй, Марат. Я рада, что ты приехал. Нам с тобой нужно серьёзно поговорить.

— Да, мама. Слушаю тебя, — говорю, присаживаясь на стул рядом с кроватью.

— Думаю, нет смысла ждать окончания траура. Вы должны немедленно пожениться с Аминой. Чем дольше тянете, тем выше риск, что я никогда не увижу своих внуков.

На этих словах она утирает набежавшую слезу.

Я беру ее за руку, чтобы успокоить. И, несмотря на то, что мое существо категорически против какой-либо срочности в этом вопросе, отвечаю достаточно сдержанно:

— Это надо обсудить с Валлиулиными, мама. В любом случае мы собирались устроить свадьбу только летом.

— Но до лета еще так долго! Вы ведь могли бы просто расписаться пока! И тогда уже в следующем году у нас родился бы внук.

— У нас пока даже помолвки не было. К тому же Амина — единственная дочь в семье. Валлиулины, конечно же, хотят все сделать правильно и красиво.

— Неужели они не могут войти в наше положение? В конце концов их дочь станет частью нашей семьи, будет носить нашу фамилию. Значит, они должны считаться с нами! Я сама поговорю с Еленой.

— Нет, мама, — достаточно резко парирую на это безумное предложение. И продолжаю уже в более мягкой манере. — Я подумаю, как ускорить процесс. Но в любом случае завтра мы с Аминой в ЗАГС не побежим.

Мне уже тридцать три! Ещё не хватало, чтобы мать начала вмешиваться в мою личную жизнь!

— Лучше расскажи мне, как прошёл твой день, — перевожу разговор на другую тему.

— Ничего интересного. В моей жизни теперь вообще ничего особенного и не происходит: просыпаюсь — и сразу о Тимуре думаю, засыпаю — тоже только о нём.

Глава 5.

Оксана.

«Здравствуйте, Оксана Викторовна! Большое спасибо за интерес к нашей вакансии! К сожалению, сейчас мы не готовы пригласить вас на следующий этап. Ценим ваше внимание и будем рады получать ваши отклики на другие позиции.»

Получаю это вежливое шаблонное письмо от менеджера по персоналу ООО «Альмира» Елены Синицкой в 10.06, когда заканчиваю влажную уборку в комнате. И, конечно же, расстраиваюсь.

Отказ… В нём всегда присутствует привкус горечи, даже если речь идёт о том, к чему душа не лежала. Само слово точно приговор, подчеркивающий твою несостоятельность или наоборот чье-то превосходство. Ты не достойна, предпочли кого-то другого. И вот уже сомнения просачиваются в голову и начинают подтачивать самооценку: недостаточно ума, красоты, опыта… Вечно чего-то не хватает.

Именно этот отказ становится весьма ощутимым щелчком по носу еще и потому, что мысленно я уже нарисовала картинку того, какая прекрасная у меня будет жизнь, когда я начну работать в «Альмире». Вчера вечером я внимательно изучила сайт компании, занимающейся поставками промышленного оборудования, построила маршрут до офиса и обратно, нашла пару кафешек и магазинчиков неподалеку. Короче, вела себя так, будто меня уже взяли на работу, и вот теперь вынуждена глотать слезы разочарования.

Слезы — это, конечно, метафора. Плакать я естественно не собираюсь. И вообще унывать слишком долго мне просто некогда. Ведь это совершенно точно не конец света.

Чтобы переключиться, иду в душ, потом тщательно укладываю волосы, наношу легкий макияж, надеваю блузку, которая мне особенно к лицу. Критически осматриваю свое отражение в зеркале. Мне нравится, как я выгляжу. Делаю свежее селфи и обновляю фотографию в резюме. Не то чтобы рассчитываю покорить рекрутеров своей внешностью, но уверена: капелька позитива в этом деле ещё никому не помешала.

После этих манипуляций неприятное скребущее чувство, возникшее после полученного известия, как будто ослабевает. В качестве дополнительной терапии решаю, что больше на этой неделе не буду заходить в приложение по поиску работы. Да и что там вообще делать? Сегодня пятница, потом выходные, которые у меня уже заняты подработкой. Ну а с понедельника, как известно, начинается новая жизнь.

В итоге забрасываю уборку, которой собиралась посвятить весь день, и забираю Кирилла из детского сада после обеда, а не после полдника, как планировала. Восторгу моего сына нет предела:

— Ура, мама! — кричит он, выбегая в раздевалку. — А что мы будем делать?

— Поедем к бабушке, но сначала в кафе. Будем пить молочный коктейль и есть пирог.

Мой солнечный лучик, моя радость, мое счастье. Полностью забываю о своем плохом настроении, с того момента, как мы покидаем с ним детский сад. Сначала идем в торговый комплекс неподалеку. Там на верхнем этаже есть мини-зоопарк. Кролики, морские свинки, летучие лисы, черепахи, рыбки. Одно из самых любимых мест Кирилла.

— Мам-мам, смотри! Этот серый отнял морковку у белого!

— У них мордочки, как у соседского Дюка. А почему тогда их называют лисами?

— А ты мне купишь черепаху?

Делаю миллион фотографий здесь и потом в детском кафе. Самые лучшие тут же отправляю маме. Пусть тоже зарядится позитивом. Она ставит «сердечко» под каждым снимком, а следом присылает сообщение:

«Приезжайте скорее, мы вас уже заждались».

Продегустировав коктейли с разными вкусами и выяснив, что моему малышу больше всего по вкусу малиновый, отправляемся в Зеленоград.

Еще какой-то месяц назад мы сами там жили. Маленькая двухкомнатная квартира на Центральном проспекте — то место, где мой сын сделал свои первые шаги. Здесь всегда пахнет пирогами и уютом. Со спокойной душой оставляю Кирилла на попечение бабушки, и отправляюсь в обратный путь.

В электричке снова просматриваю фото, и только на подъезде к конечной меня внезапно осеняет, что я собиралась зайти к Лизе Бухтиной. Черт! Совсем вылетело из головы! Ладно, навещу ее в воскресенье.

Дома успеваю только раздеться, как раздается звонок в дверь. Кого еще черт принес, думаю я, бросая взгляд на часы. Уже как бы девять вечера, не самое удачное время для гостей. Однако, когда вижу в дверном глазке Настю Петрик, настроение у меня резко меняется. Вот кого-кого, а эту девушку я рада видеть в любое время дня и ночи!

— Привет, подруженька! — бросаюсь ей на шею, распахивая дверь.

— Привет-привет! Ехала мимо, дай, думаю, зайду.

Обнимаемся.

— Правильно сделала! — восклицаю, не в состоянии сдерживать свои эмоции. — У меня сегодня не день, а какие-то американские горки!

— Ты ж моя рыбка-птичка--шоколадка-канарейка! Рассказывай мне быстро, что у тебя происходит! — тараторит Настя в ответ. — У меня, кстати, волшебный эликсир имеется.

С этими словами она достает из своей бездонной сумки бутылку вина.

Быстро накрываю стол: сыр, маслины, яблоки, пирожки с капустой, которые сунула мама. Подружка тем временем ловко открывает вино и разливает по бокалам.

— Предлагаю выпить за нас, самых умных, красивых и сексуальных девушек в городе Москве и на планете Земля! — провозглашает она тост.

Мы звеним бокалами, чокаемся. Вечер определенно начинает играть новыми красками.

Глава 6.

Марат.

Я очень устал. Этот новый замгубера всю душу из меня вынул. Но понять, чего именно он добивается пока так и не удалось. То ли действительно такой честный парень, то ли боится открыто заявлять о своих притязаниях. Но ничего. Разберемся. Просто на это понадобится немного больше времени, чем я рассчитывал. В любом случае хорошие отношения с ним мне необходимы. Ведь приданное, которое «принесет» Амина Валлиулина в семью, расположено на его территории.

Воспоминания об этой девушке не вызывают во мне какого-либо волнения или предвкушения. Рядом с ней я всегда дышу ровно, а мой пульс не взлетает вверх. Красива, да, но красота её – как лед. Именно этот лед отчасти и заставляет меня сопротивляться тому беспрецедентному давлению, которое оказывает на меня родня.

Вслед за матерью, все тетушки в прошлую пятницу ни капли не стесняясь того, что присутствуют на поминальном обеде, принялись настойчиво желать мне как можно скорее обзавестись наследником.

Воспоминания о том дне неприятным грузом легли на мои плечи. Слишком много людей. Слишком много пустых слов.

— Игорь, остаемся в Питере до завтра. Не хочу ночью лететь, — даю указание, наблюдая за унылым осенним пейзажем, пролетающим за окном автомобиля.

— Хорошо, Марат Джавадович, — отзывается помощник с переднего сидения. — Номер в "Европе" забронировать?

— Ага. И сообщи секретарю отца, что я задерживаюсь.

Откидываю голову на подголовник и прикрываю глаза. Пытаюсь расслабиться, уйти в нирвану. Но мозг, привыкший работать на самых высоких оборотах, продолжает подкидывать все новые и новые поводы для размышлений. Вот почему, как только приезжаем в отель, сразу направляю в лобби-бар.

— Двойной виски, безо льда.

Через минуту получаю желаемое и с наслаждением делаю первый глоток. Второй, третий… Приятное тепло начинает разливаться по венам. Я всегда мерзну здесь, в Питере, даже летом. Наверное, поэтому и не питаю особой любви к этому городу.

Осушив бокал, ставлю его на стойку и смотрю по сторонам. Народу не очень много, тем не менее я вижу знакомое лицо среди посетителей. Кажется этот парень был на кладбище и в особняке родителей в пятницу. Более того он достаточно тепло общался с мамой. Мы встречаемся взглядами и я слегка киваю, приветствуя. Но он зачем-то решает подойти. Протягивает руку и, видимо понимая что я не в курсе кто он такой, представляется:

— Андрей Юрасов, мы учились с Тимуром в одной гимназии.

Пожимаю крепкую сухую ладонь. Мне по-прежнему непонятен его порыв, а болтать с кем-то просто так нет никакого желания.

— Присяду? — уточняет между тем Юрасов. — Есть разговор.

Киваю и сразу подзываю бармена, чтобы он наполнил бокалы. Я не особо высокого мнения о приятелях брата. Большинство из них бездельники и лоботрясы. Правда, конкретно Андрея я вообще не помню, не видел. Возможно он не относится к его свите. Да и выглядит он явно на несколько лет старше бывших одноклассников Тимура.

— Соболезную утрате, — произносит он, поднимая стакан с виски.

Повторяю его действие, но молча. Говорить дежурное спасибо уже язык устал. К тому же, уверен, большинству соболезнующих на самом деле наплевать. Они просто делают вид, что автомобильная авария, унесшая жизнь Тимура, вызывает у них хоть какие-то чувства, кроме гребаного любопытства. На самом деле это трагедия только для моей семьи, для родителей прежде всего.

Юрасов отпивает из стакана и начинает:

— Я в пятницу немного пообщался с Розой Тимуровной. Как ее самочувствие?

— У нее был микроинсульт, так что можно сказать, что уже гораздо лучше.

— Она очень много говорила про детей.

— Да, для нее это теперь больная тема.

— Так вот я как раз об этом и хотел поговорить...

— В смысле?

— Возможно, у Тимура есть ребенок?

— Что?!?

— Это мальчик. И ему уже года три должно быть.

— Откуда такая информация?

— Длинная история.

— Так мы вроде никуда и не торопимся.

— Несколько лет назад Тимур замутил с одной девушкой.

— Он постоянно с кем-то мутил. Таких девушек тысячи.

— Оксана немного другая. Не из его круга, понимаешь?

— И что дальше?

—Я ее видел последний раз, когда она была на пятом месяце. Прямо она, конечно, ничего не говорила, но по ситуации я так понял, что ребенок от Тимура.

— И что она теперь хочет?

Юрасов смотрит на меня слегка удивленно.

— Предполагаю, что ничего.

Теперь уже моя очередь кидать недоверчивые взгляды. Всем этим простушкам чего-то надо. Еще ни одной бескорыстной не встречал.

— Насколько мне известно, с Тимуром они больше не пересекались и не общались. Вполне вероятно, что ей вообще неизвестно о случившемся, — продолжает Юрасов.

— О чем тогда говорить?

— Я просто подумал, что для вашей семьи это могло бы стать хоть каким-то утешением.

Молчу. Краем глаза замечаю, что Андрей достает из кармана пиджака ручку и что-то пишет на салфетке.

Глава 7.

Марат.

Моргнул — и уже в Москве. Еще раз моргнул — и уже снова пятница. Время летит быстро. Иногда кажется, что 24 часов в сутки катастрофически мало. Столько дел, проектов, встреч. При таком бешеном ритме что-то или кто-то неизбежно выпадает из поля зрения.

Осознаю это, когда мне звонит Элина, что происходит впервые за время нашего знакомства. Обычно я сам связываюсь с ней, когда планирую провести время вместе.

— Здравствуй, Марат.

— Привет, Эля.

— Спасибо за подарок.

— Извини, что не получилось поздравить лично.

— Ничего страшного. Я все равно отмечала с подругами… Приедешь сегодня?

Смотрю на часы. Уже семь вечера. В почте висят пара десятков не прочитанных писем, но в глаза как будто песок насыпали. Поэтому решаю, что вполне могу сделать небольшой перерыв и прочитать их попозже.

— Да, буду через час.

По дороге прошу Гошу купить бутылку вина и цветы.

Элина встречает меня в пеньюаре из черного шелка. Обнимает за шею, касается легким поцелуем моих губ и тут же отступает на пару шагов, давая возможность как следует себя разглядеть. Блядь, она выглядит охуенно! Остро, вызывающе, нестерпимо желанно! И, зная это, идет еще дальше. Медленно, дразняще медленно тянет за конец пояса, обвивающего ее талию. Узел развязывается, шелковые полы распахиваются, и я вижу: под пеньюаром нет белья.

Пристраиваю на банкетку свой портфель с ноутбуком, вино и букет. Подхожу к Элине вплотную и кладу руку ей на грудь, сжимаю, потом нахожу серединой ладони сосок, поглаживаю его и ощущаю, как он тут же сжимается в твердую горошину.

Эля издает тихий стон.

— Скучала по мне? — спрашиваю, опуская руку ниже, на живот, к лобку.

Проникаю между нежными влажными складками, нахожу клитор, надавливаю.

— Да-а-а, — выдыхает она, прикрывая глаза.

Большим пальцем другой руки сминаю нижнюю губу Эли, протискиваю его ей в рот. Она мгновенно понимает, чего именно я хочу, гладит подушечку горячим язычком и начинает сосать. Всего этого вполне достаточно, чтобы я возбудился. Делаю движение бедрами, толкаюсь в мягкий девичий живот, и моя любовница, как будто очнувшись, расстегивает ширинку и выпускает мой член на свободу.

— В правом кармане, — подсказываю хрипло.

Элина достает презерватив, рвет зубами упаковку, ловко раскатывает по твердой длине. Я избавляюсь от пиджака, разворачиваю девушку к себе спиной, прижимаю грудью к стене и вторгаюсь во влажное раскаленное лоно.

Неистовый, первобытный секс! Разнузданный, жесткий, бурный! Вовсе не уверен, что смогу получить что-то хотя бы отдаленно напоминающее в браке с Аминой. Эта мысль заползает мне в голову, когда принимаю душ. Даже представить невозможно, чтобы моя будущая супруга вот так запросто дала оттрахать себя у стеночки в прихожей. Вот еще один повод никуда не спешить.

С Элиной мы встречаемся уже четыре месяца. В отличие от большинства моих предыдущих пассий, она — не эскортница. Ей 27, и у нее свой, пусть и небольшой, но процветающий бизнес: три салона красоты и фирма по оптовой продаже профессиональной косметики.

Мы познакомились в самолете. Она летела в Дубай отдыхать, я — по делам. Потом встретились в Москве и быстро нашли общий язык. Свободные отношения, никаких обязательств и ожиданий.

Видимся мы несколько раз в неделю, если я не в отъезде. Только у нее. К себе я изначально не был готов приглашать, от гостиницы отказалась уже сама Элина. Я не был против. У нее уютная квартира почти в центре. Рядом, в шаговой доступности, — пара приличных ресторанов, где мы иногда ужинаем. Кроме охрененного секса, мне частенько предлагается домашняя еда и не лишенное остроумия общение. Жаль, что когда я заключу официальный брак, мне с ней придется расстаться. Иметь любовницу при живой жене считаю низким и абсолютно неприемлемым.

После ужина устраиваюсь на диване с ноутбуком и бокалом виски, чтобы все-таки разобрать почту. Элина укладывается рядом, под боком, и я не возражаю. Быстро пробегаюсь по сообщениям. Подробно останавливаюсь только на одном — досье на Юрасова. Два основных вывода, которые можно сделать: сам Андрей ни в чем не нуждается, его финансы в абсолютном порядке, и еще у него семья, жена и ребенок. Живет он в основном не в России. Все это указывает на то, что личного интереса в деле с предполагаемым киндером Тимура у него нет.

Можно было бы и забить… Но! Всегда есть это паршивое «НО»! А вдруг это правда? Вдруг где-то в Москве живет мальчик, мой племянник и внук моих родителей? Как можно знать об этом и ничего не предпринять? А если его мать – алкоголичка или наркоманка, и он живет в нищете?

Пиздец, короче!

Что же делать? Просто надо убедиться, что Юрасов ошибается. Наверняка ребенок не от Тимура. Вот почему девица и не стала заявлять никаких прав. Она прекрасно понимала: ДНК-тест выведет ее ложь на чистую воду, и нажиться не удастся.

Нечто подобное уже случалось пару лет назад. Одна из подстилок, которые в большом количестве вились вокруг брата в клубе, залетела и поперлась сразу к нашему отцу, рассчитывая срубить деньжат. Понимала, что скандала с незаконнорожденным ребенком тот никогда не допустит. Так и вышло. Да только заткнуться и убраться ни с чем пришлось ей самой, потому что современная медицина зашла достаточно далеко, чтобы еще до рождения младенца установить отцовство. В том случае это был однозначно не Тимур.

Глава 8.

Оксана.

— Что у вас случилось? — дежурно звучит вопрос оператора.

— Температура 37,5. Сыпь на животе и ногах… И еще кашель небольшой, — отвечаю слегка взволнованно.

— Ребенок посещает детское учреждение?

— Да, детский сад номер восемнадцать.

— Понятно. Фамилия, имя, отчество.

— Таковая Оксана Викторовна.

— Не ваши, ребенка.

—Таковой Кирилл Викторович.

— Сколько полных лет?

— Три года.

— Адрес и телефон.

Диктую, прижимая телефон плечом, а сама одновременно процеживаю ягодный морс, сваренный для Кирилла. Сердце болезненно сжимается от каждого жалобного звука, доносящегося из детской.

— Ждите. Доктор будет после двух, — наконец говорит оператор. — Но вызовов очень много.

— Спасибо, — еле успеваю сказать, прежде чем связь прерывается.

Кладу телефон, беру кружку и спешу в комнату. Присаживаюсь рядом с детской кроваткой и пою Кирилла морсом. Он делает несколько глотков, но потом отворачивается.

— Не хочу больше. Мам, когда доктор приде-е-ет?

— Скоро придет, сынок, - вру я, так как на часах еще только девять утра. — Ты ляг, глазки закрой и поспи чуть-чуть. А когда проснешься, доктор как раз и придет.

Вижу, что личико его морщится, краснеет. Он прикладывает ладошку ко лбу и снова хнычет:

— Не могу-у спа-а-ать. Голова бо-бо.

Мне самой хочется плакать в этот момент. Лучше бы у меня болело, чем у него! Но температура не очень высокая. Врачи в такой ситуации давать жаропонижающее не рекомендуют. Кладу свою прохладную ладонь ему на лоб. Он прижимает ее своими крошечными ручками.

— Хочешь еще морса?

— Да.

Приподнимаю его голову с подушки и подношу кружку к губам. Он делает пару маленьких глотков.

— Ну все, закрывай глазки, - говорю, поправляя одеяло. Тихонько напеваю его любимую колыбельную. — Спи, моя радость, усни. В доме погасли огни. Пчелки затихли в саду…

— Мам, не пой! — обрывает он меня, сдвигая бровки.

Замолкаю и просто сижу рядом, поглаживая теплую ладошку. Он тяжело вздыхает, ворочается, потом застывает на несколько минут на правом боку.

— Ма-ам, а когда доктор придет? — опять спрашивает.

—В два часа придет, сынок.

— А в два часа это скоро?

— Скоро.

— Мам, певерни меня.

Обычно Кирилл говорит очень хорошо и правильно, но сейчас, видимо, из-за болезни вспоминает свои первые, корявые словечки. Это «певерни» он тогда и «придумал». В отличие от большинства детей, ему всегда нравилось быть спеленутым. И до сих пор иногда просит завернуть его в одеяло, чтобы быстрее заснуть. Вот и сейчас…

Расправляю одеяло, он ложится поверх него, посередине, а я сворачиваю концы и делаю что-то наподобие кокона. После этого Кирилл достаточно быстро засыпает.

Пользуюсь моментом затишья на полную катушку. По опыту знаю, что если мой малыш температурит, то капризам не будет конца и края. Во время редких болезней он умудряется, как истинный мужчина, вымотать всех вокруг.

Быстро варю куриный бульон, потом делаю картофельное пюре и творожную запеканку. Прибираюсь на кухне, протираю пол. В момент, когда заправляю белье в стиралку, из комнаты раздается плаксивый зов:

— Ма-ам! Мама.

Бросаю все и лечу в комнату. Кирилл очень горячий. Беру его на руки, глажу по голове, с трудом уговариваю померить температуру. На этот раз градусник показывает 38,7, поэтому даю жаропонижающее. Но, несмотря на это, следующие несколько часов становятся настоящим испытанием.

На вопрос «когда придет доктор» отвечаю примерно тысячу раз, не меньше. Пытаюсь как-то отвлечь и развлечь малыша, но у меня совсем ничего не получается. Небольшую передышку, минут на пять, получаю только тогда, когда звонит моя мама. Ей удается занять внука ненадолго.

Врач приходит в семь! В семь вечера!!! Я измочалена, Кирилл тоже. Людмила Петровна, наш участковый педиатр, выглядит не лучше.

— Ну что тут у нас? — спрашивает, присаживаясь на стул рядом с кроватью. — Мамочка, ложку принесите, пожалуйста.

Слушает легкие, смотрит горло, потом сыпь на животе.

— Все ясно. Ветрянка. У вас в садике в двух группах уже карантин объявлен.

Садится за стол, начинает заполнять бумаги. Я диктую данные.

— Таковой Кирилл Викторович, 3 года. Мать, Таковая Оксана Викторовна.

— Тоже Викторовна? — удивленно приподнимает брови Людмила Петровна.

— Да, — отвечаю резко.

Не буду же я объяснять, что у нас в семье у всех одинаковое отчество: у Кирилла, у меня, у моей мамы и бабушки. И судьба женская у нас тоже у всех одинаковая: случайная беременность и ребенок, рожденный и воспитанный без участия отца. А отчество – в память о моем прадедушке, Викторе Таковом, погибшем на войне. На мне, правда, традиция сломалась, потому что я родила сына, а не дочь.

Глава 9.

Марат.

– Это она?

– Да, – уверено подтверждает Игорь, стоящий позади моего кресла.

– Ну и почему у меня до сих пор так мало информации о ней?

– Так ведь не через наши каналы…

Голос его на этой фразе проседает, и я понимаю, что он опасается моей реакции. Блядь, неужели я произвожу впечатление такого деспота? Самодурством, вроде, никогда не грешил. Да, строг, но справедлив и щедр. Так учил меня отец. И его пример убеждал, что такой подход приносит неплохие плоды.

– Садись и докладывай, без лишней воды, только суть.

Сам увеличиваю фотографию девушки, чтобы рассмотреть ее получше, хотя она мне уже не нравится. Рыжая. Проклятое племя, к которому я питаю стойкое предубеждение и не собираюсь этого скрывать. Есть на то причины, как говорится.

Джессика Булхард. Именно она подмочила репутацию рыжеволосых в моих глазах. Мне было семнадцать, ей — восемнадцать. Я думал, что встретил любовь всей своей жизни, а она... согласилась сделать минет охраннику моего отца за жалких триста фунтов. Когда я увидел то мерзкое видео, снятое на телефон, меня едва не стошнило. Я возненавидел весь мир на какое-то время. Впрочем, отпустило достаточно быстро. И главное – эта история стала горьким, но полезным уроком, за который я, в некотором роде, благодарен.

– Таковая Оксана Викторовна, родилась 24 октября, в Зеленограде. Мать – Таковая Ольга Викторовна. Отца нет. Отчим – Петраков Борис Иванович, полковник запаса… – нудит мой помощник, а я все продолжаю разглядывать фотографию.

Пожалуй, с Джессикой они не так уж и похожи. Даже волосы у этой Оксаны и то другого оттенка.

Тонкие черты лица, изящно изогнутые брови, аккуратный носик, чувственные губы, безупречно гладкая и чистая кожа без единой веснушки, и глаза цвета небесной лазури. Тихая, не вызывающая красота. С таких рисовали мадонн в эпоху Возрождения. На нее хочется смотреть, и я уверен, не только мне.

В груди поднимается какое-то нехорошее чувство. Злость. На нее. На незнакомую мне женщину. За то, что бездарно расточает свою красоту, за то, что дарит свою улыбку каждому, кто заходит на ее страницу в соцсети, и еще за что-то, что пока не могу облечь в слова.

– Закончила юридический факультет, заочно. Месяц назад переехала от матери в отдельную квартиру. Квартира приобретена в ипотеку. Не замужем.

– Так а про ребенка что известно?

– Таковой Кирилл Викторович, родился 15 июня.

– А его фото есть?

– Нет. У нее профиль в соцсети закрытый. Ее фото дернули с аватарки.

– Мало, Игорь. У тебя три дня было, а информации – кот наплакал.

– Ну, она личность не публичная. Про нее в газетах не пишут, – куксится мой помощник. — И вообще, я не частный детектив.

– Так найми детектива! Я же тебя ни в чем не ограничиваю. Взломай ее страничку, пусти за ней слежку, подкупи соседей… Используй все возможные способы, но добудь мне информацию.

– Зачем вам вообще сдалась эта телка? Столько времени на нее тратить…

– Есть основания полагать, что ее сын от Тимура.

– Так у него отчество Викторович.

– И что? Если ты обратил внимание, она сама Оксана Викторовна, а ее мать — Ольга Викторовна.

–Точно!

–В общем, Игорь, эта задача сейчас в приоритете.

– Понял, Марат Джавадович.

Мой помощник реабилитируется на удивление быстро. Уже на следующий вечер, вернувшись домой, я получаю фотографию ребенка.

Он похож на Тимура. Очень. Если бы не цвет глаз, то их детские фото вполне можно было бы перепутать. Конечно, внешнее сходство — весьма зыбкое доказательство родства. В конце концов все дети, как малые птенцы, чем-то похожи друг на друга…

Но если отбросить сомнения... Малыш – Шарипов. Что это меняет?

Как минимум, он – наследник Тимура первой очереди. Претендент на имущество биологического отца, на треть, если точнее. Что там в списке? В голове всплывают обрывки: клуб, апартаменты в Москва-Сити и, главное, пакет акций «Гермес-интер». Вот это уже серьезно. Угроза для безопасности холдинга. На добрых пятнадцать лет, до совершеннолетия, право голоса получит опекун ребенка. А это недопустимо!

Весомый аргумент. Чужаки нам не нужны. Это кредо отца. Только проверенные люди, те, кто испытан огнем, на кого можно положиться в любой ситуации.

Цепляюсь за эту мысль, как утопающий за соломинку. Она – фундамент. Я должен исключить любые риски. Признавать родство сейчас – игра с огнем. Надо выждать. Дать отцу вступить в наследство, а там… посмотрим.

Но сначала убедиться, что "та сторона" не собирается воевать. А то я тут сижу, теории строю, а эта хищница уже иск об установлении отцовства в суд несет. С ее юридическим образованием это не проблема. Даже адвоката можно не нанимать.

Так что походить надо за ней, последить. Узнать, чем живет, чем дышит. Может, у нее мужик есть. Тогда и про него все разнюхать.

Лежа в темноте даже не пытаюсь заснуть. Я слишком взвинчен для этого. Мысленно воздвигаю целые горы аргументов "за" и "против". Выстраиваю карточные домики планов и контрпланов. Но истинная причина этой лихорадочной деятельности — желание задвинуть в самый дальний угол сознания одну-единственную мысль: о проекте завещания отца. Зловещий документ, содержание которого известно всем, кто близок к нашей семье. Вкратце: главный наследник — старший внук.

Глава 10.

Оксана.

Беру свой кофе и занимаю свободный столик у окна. Жду Настю уже полчаса, хотя она обещала быть через десять минут.

В эту кофейню, расположенную на первом этаже торгового комплекса «Радуга», где Петрик работает управляющей, я пригласила ее, чтобы лично поблагодарить за подработку, которую она мне подкинула. Это было весьма кстати. За те две недели, что Кирилл болел ветрянкой, я совсем забросила поиски новой работы. И пятнадцать тысяч, полученные мною от Арнольда Аркадьевича Титофф, именно так, с двумя «ф» на конце, как раз покроют взнос по ипотеке.

Наконец вижу Настю. Высокая, стройная, облаченная в пышную бордовую юбку и строгий черный жакет, она шагает сквозь толпу, как будто идет по подиуму. Ее уверенная походка, подчеркнутая цоканьем высоких каблуков, заставляет прохожих оборачиваться. Я и сама невольно любуюсь ее безупречной элегантностью и женственностью. В принципе, она всегда отлично выглядит, но сегодня кажется мне просто богиней на фоне серой людской массы.

И, судя по всему, не только я придерживаюсь такого мнения. Наперерез ей устремляется массивный мужчина с букетом красных роз в руках. И в течение следующих десяти минут я лицезрею, как эти двое оживленно и радостно о чем-то беседуют. Глаза моей подруги при этом сверкают, как два бриллианта, смех звучит, словно заливистый колокольчик, а еще она периодически дотрагивается то до руки, то до лацкана пиджака своего собеседника.

В конце концов букет роз перекочёвывает из рук мужчины к Насте, и они расходятся: он идет на выход, а она ко мне в кофейню.

— Кто это? — задаю вопрос, стремясь утолить любопытство, как только подруга присаживается за столик.

—Это Виталий. Он вчера своим «крузером» снес шлагбаум у нас на парковке.

— Господи! Какой ужас! И что было дальше?

— Известно что. ДПС и составление протокола о причинении ущерба имуществу.

— А сегодня он дарит тебе цветы?

— Ну, одно другому не мешает, — хитро улыбается Настя.

— Он приглашал тебя на свидание?

— Он приглашал меня полететь с ним в Сочи на выходные.

— И что ты сказала?

— Что у меня аллергия на дешевые подкаты.

— Так прямо и сказала? — округляю я глаза.

— Нет, конечно, - хихикает Настя. — Но смысл был именно такой. Надеюсь, до него дошло, и в следующий раз он принесет не веник, а как минимум коллекционный Шанель.

В этот момент ее телефон взрывается мрачно-торжественными нотами «Танца рыцарей».

— Слушаю, — отвечает она на вызов и несколько секунд действительно внимательно слушает, а потом рявкает злобно, но не слишком громко. — Блядь, у вас там что, у всех руки под хуй заточены? Заебали! Дайте кофе спокойно попить!

Она в раздражении кидает телефон на стол и прикрывает лицо ладонями. Я тихонько дотрагиваюсь до ее запястья.

— Насть… Что-то случилось?

— Да не бери в голову. Ничего необычного. Все как всегда. Разгружали машину со стройматериалами и свернули новый светильник.

— У тебя будут неприятности?

— У меня? Нет, конечно. С меня где сядешь, там и слезешь. Просто достало все! С такими идиотами приходится работать!

Отключает звук на телефоне и кладет его экраном вниз.

— Ну, рассказывай, какие у тебя новости.

— Кир выздоровел, сегодня уже пошел в детский сад. Я сдала работу Арнольду Аркадьевичу.

— Надеюсь, он заплатил, как обещал?

— Да, все отлично. Я как раз хотела тебя поблагодарить.

— Ой, да ладно тебе. Старый хрыч к тебе не приставал?

— Арнольд Аркадьевич? Нет, конечно. Ему ведь уже за семьдесят, если не больше.

— И что с того? Седина в бороду, бес в ребро, как говорится. А ты у нас девушка видная.

— Насть, перестань. Он мне в дедушки годится.

— Не обижайся, Окси. Я же шучу. Хотя считаю, что флирт женщине необходим как воздух. Вот я все время хожу на свидания.

— И что? Успешно?

— Смотря, что считать успехом. Позавчера у меня было просто феерическое свидание! Одно из лучших, можно сказать.

— Да? — недоверчиво приподнимаю бровь. — И кто же этот счастливчик?

— Некто Платон. Мы с ним две недели переписывались на сайте знакомств. На фото он был очень даже ничего. В реале внешность оказалась не такая впечатляющая, но я решила не идти на поводу у стереотипов и посмотреть, что будет дальше, — рассказывает Петрик, уминая яблочный пай с мороженым. — К тому же жрать хотелось страшно, целый день только кофе и сигареты. Зашли мы в рестик, я сразу сказала, что за себя заплачу сама и стала заказывать, не стесняясь: теплый салат, овощи на гриле, стейк из лосося, винишко. В общем сидим. Я жую, а этот хмырь начинает мне вещать про то какие бабы все меркантильные суки. Особенно его бывшая жена. А потом заявляет мне, что я слишком дофига жру и мне не помешало бы похудеть. Представляешь? — на этих словах Настя подскакивает со стула и, оборачиваясь вокруг своей оси, продолжает. — Это ОН МНЕ заявил, что я толстая!

Глава 11

Марат.

В комнате царит полумрак. В воздухе витает запах пота и секса. Слышны легкий скрип кровати, шлепки голых тел и чувственные стоны Элины. Я трахаю ее уже третий час подряд, как будто виагры объелся. Трахаю жестко, на грани. Но ей все нравится, даже несмотря на то, что на ее бедрах уже отчетливо просматриваются бледно-серые отметины моих пальцев.

Меня же более чем устраивает эта ее молчаливая покорность. Моя цель - измотать себя физически как можно сильнее, выжать из тела остатки сил. Ведь кажется, что только это позволит мне наконец-то как следует выспаться.

Я вернулся в Москву сегодня после десятидневного отсутствия. Командировка в Новосибирск затянулась. Мой самолет приземлился в Шереметьево в семь часов вечера, и, нарушая традицию первым делом после возвращения проведывать родителей, я сразу рванул сюда.

Желание дистанцироваться от семьи, зародившееся внутри меня, пока так и не испарилось, хотя несомненно, отправляясь в поездку по просторам Сибири, я очень на это надеялся. Видимо, слишком глубоко в сознание проникли ядовитые мысли, слишком сильно всколыхнулись черные чувства в ту ночь, когда Игорь прислал мне фотографию предполагаемого сына Тимура. Я был определенно разочарован... прежде всего в себе.

С тех пор я больше не возвращался к этому вопросу, хотя мой помощник, по моему поручению, нанял частного детектива, который отслеживает каждый шаг Оксаны Викторовны Таковой. Ежедневные подробные отчеты от него висят непрочитанными у меня в почте, заботливо аккумулированные в отдельную папку.

С рыком кончаю и наваливаюсь на Элину всем телом, отчего она издает слабый писк. Вытираю мокрый лоб об подушку и прислушиваюсь к бешеному стуку своего сердца. Не помогает!

Блядь, прятать голову в песок больше не получится. Придется принять какое-то решение.

— Мар, ты останешься на ночь? — спрашивает Эля, когда я встаю с кровати и направляюсь в ванную.

— Да. Налей мне виски и принеси ноутбук.

— Ты собираешься еще работать? — в ее голосе звучит явное недовольство.

Останавливаюсь в дверях и посылаю ей предостерегающий взгляд. Она сразу сникает и отворачивается, верно считывая мой посыл. Терпеть бабские капризы сегодня я точно не намерен.

Когда через двадцать минут возвращаюсь в спальню, обнаруживаю на кровати свежее постельное белье, а на деревянном подносе — стакан, бутылку старины Джека и тарелку с сыром и орехами. Сама Элина, облаченная в китайский халат, вкладывает мне в руки ноутбук.

— Я в душ, — сообщает она, вставая на цыпочки и касаясь губами моей щеки.

Наливаю себе полстакана виски и устраиваюсь в кровати, облокотившись спиной на подушки. Потягивая алкоголь, открываю сначала папку с фотографиями. Их много, но большинство сделаны с приличного расстояния и совсем не удовлетворяют моего любопытства. Что там разглядишь на них? Лишь бесформенные куртки, шапки и шарфы, скрывающие большую часть лица. Погода в Москве установилась ненастная, поэтому ничего другого ожидать и не приходится. Лишь в самом конце обнаруживаю пару снимков, где предмет моего интереса сидит в кафе. Сначала в одиночестве, а потом к ней присоединяется высокая эффектная брюнетка.

Затем открываю отчеты. Просматриваю бегло, выхватывая детали, которые могли бы пролить свет на ее жизнь.

«Понедельник.

8.00 Детский сад № 18.

10.00 Адвокатская фирма «Титофф и сыновья».

13.00 Магазин «Континент».

15.00 Дом.

17.00 Детский сад № 18.

17.30 Дом.»

За понедельником следуют десять дней, в течение которых она не выходила из квартиры совсем. Потом происходит визит в детскую поликлинику, из чего можно сделать вывод, что вынужденное затворничество было продиктовано болезнью ребенка.

И вот снова повторение «расписания»:

«8.00 Детский сад № 18.

10.00 Адвокатская фирма «Титофф и сыновья».

11.00 ТРК «Радуга»».

Звоню Игорю. Помощник отвечает далеко не сразу, и голос его звучит сонно.

— Слушаю, Марат Джавадович.

— Спишь что ли?

— Ну, почти.

— Пробили, что Таковая делала у адвоката?

— Нет. Была установка — только наблюдать.

— Игорь, мне кажется, или твоя компетенция падает?

— Извините, Марат Джавадович.

— В общем так. Мне надо понимать не только куда она ходит, но и зачем. Судя по визитам к адвокату, мы вполне можем ожидать иск об установлении отцовства. Значит, и нам надо подготовиться. Хочу знать еще больше про нее. Было бы желательно найти основания для прекращения ее родительских прав. В качестве дополнительной подстраховки.

К вечеру следующего дня Игорь докладывает:

— Информации по подготовке иска не обнаружено. В адвокатской конторе Оксана Викторовна была по частному вопросу. Редактировала текст, вроде бы мемуары какие-то. А вообще, она ищет работу. Нашел ее резюме на сайте.

— Да? А скажи-ка, есть ли у нас вакансии?

Глава 12.

Оксана

Включаю музыку и начинаю готовить. Сегодня в меню картофельная запеканка – блюдо, требующее терпения и времени. К тому же нужно все успеть сделать до пяти, чтобы вовремя забрать Кирилла из садика.

Быстро чищу картошку и ставлю ее вариться. Лук мелко нарезаю, морковь превращаю в яркую стружку, достаю из ящика сковороду. Подпеваю любимой песне, пританцовываю и едва не пропускаю входящий звонок.

— Алло!

— Оксана Викторовна?

— Да, это я.

— Меня зовут Елена Синицкая, менеджер по персоналу, компания «Альмира». Вам сейчас удобно разговаривать?

Мое сердцебиение резко ускоряется. Нервно отключаю музыку, выдергивая шнур из розетки, и отвечаю, возможно, слишком громко:

— Да, удобно!

— Поиск работы еще актуален для Вас?

— Да.

— Мы бы хотели пригласить Вас на собеседование. Вы сможете подъехать к нам в офис завтра в десять утра?

— Да, конечно, смогу. Только мне ведь пришел отказ… — зачем-то совсем некстати ляпаю я.

— Да? — удивляется Елена. — Наверное, это какая-то ошибка. Ваша кандидатура очень заинтересовала нас. Я вышлю Вам сообщение с пояснениями, как к нам добраться.

Возникает пауза. Наконец я соображаю, что должна что-то сказать.

— Спасибо большое! Я обязательно завтра приеду.

— До завтра.

Сообщение приходит через каких-то пять минут, которые кажутся мне бесконечными. Несмотря на устные заверения Елены, до получения подробной инструкции я все же не была уверена ни в чем. Зато теперь, когда у меня в телефоне есть письменное подтверждение назначенного собеседования, восторг взрывается фейерверком в груди.

Судорожно тыкая пальцем в экран, нахожу нужный контакт и, затаив дыхание, жду ответа. Наконец, в трубке раздается бодрый голос Насти:

— Кремль на проводе!

— Ты успела сменить место работы за несколько дней, что мы не виделись?

— Нет, я просто подыгрываю нашему правлению. Их мания величия зашкаливает, — хихикает подруга.

— Меня пригласили на собеседование в «Альмиру»!!!— выкрикиваю, не в силах больше сдерживать себя.

— О-о-о…

— Я тебе рассказывала про них, когда ты у меня дома была.

— О! Отличная новость, Окси. Когда?

— Завтра, в десять.

— Супер! Буду ругать тебя последними словами.

— Меня колбасит! Вдруг я все испорчу?

— Выпей валерьянки и будь сама собой. Ты прелесть и умница. Уверена, что тебя обязательно возьмут.

Следующее утро выдается нервозным. Я плохо спала, а мой любимый сынок решает покапризничать, что в принципе случается с ним нечасто.

- Не хочу в садик, - заявляет он, едва открыв глаза.

- Кир, что случилось? Почему ты не хочешь в садик? — спрашиваю, присаживаясь на край кроватки.

- Там скучно. Я лучше дома останусь и с тобой буду играть.

- Хороший мой, мне сегодня надо уйти из дома. По поводу работы.

- Тогда я пойду с собой.

- Но в садике сегодня будет рисование. А ты хотел нарисовать подарок бабушке на день рождения. Помнишь?

К счастью, этот аргумент срабатывает. Кирилл, хоть и нехотя, начинает собираться, и в восемь тридцать я сдаю его на руки Ирине Витальевне.

К бизнес-центру, в котором располагается «Альмира», приезжаю на пятнадцать минут раньше назначенного срока. И это не мудрено. Я бежала почти всю дорогу. Теперь самое время перевести дух, чтобы не выглядеть запыхавшейся клушей. Ловлю свое отражение в большом витринном стекле и уверенно шагаю ко входу.

Я хорошо выгляжу сегодня. Темно-серые брюки, черная водолазка, ботинки на невысоком устойчивом каблуке, короткая куртка. Волосы заплетены в косу. Макияж очень скромный: немного румян и ресницы.

Охранник тщательно проверяет мои документы, сверяется с каким-то списком и только потом начинает переписывать мои данные в толстый журнал. Я в это время, как любопытная сорока, верчу головой по сторонам. Здесь все очень красиво, словно в другом мире. Раньше я в таких местах не бывала. И не только обстановка, но даже люди кажутся какими-то особенными: красивыми, успешными, счастливыми.

Елена Синицкая встречает меня у лифта на пятом этаже. Улыбается так, будто я самый желанный гость, а не просто соискатель на должность помощника юриста.

— Привет, идем, — говорит она и устремляется вперед по коридору. — Сейчас заполнишь анкету и еще пару бумаг, а к 11 нам надо в центральный офис к безопасникам. Здесь у нас, кстати, финансовый отдел и кадры. Продажники на шестом сидят. Руководство — на седьмом.

То, что говорит Елена, звучит так, будто меня не собеседовать будут, а уже приняли на работу. Поэтому от ее слов у меня внутри как будто все замирает и начинает предательски дрожать. Я так боюсь обмануться в своих ожиданиях.

Глава 13.

Марат.

— Мне сегодня ночью опять приснился Тимур, — рассказывает мама, скорбно вздыхая. — Маленький совсем. Лет четырех-пяти. Он очень любил в кабинете Джавада в шахматы играть. Помнишь, Марат?

Я неуверенно киваю, хотя помнить это не могу никаким образом. В то время, когда брату было пять, я постоянно проживал в Англии и даже каникулы очень редко проводил дома. Наши семейные встречи, как правило, случались на нейтральной территории – каком-нибудь курорте, вроде Кабура или Сен-Мало, где мы, проведя вместе пару недель, вновь разъезжались в разные стороны.

— Он как будто что-то сказать мне хотел, — продолжает мама, промокая глаза платком. — Господи, ну почему все так не справедливо? Он был так молод... Вся жизнь впереди.

— Роза, не терзай себя, — мягко вмешивается ее двоюродная сестра Лилия. — Наш Тимурчик навсегда останется в наших сердцах. Но, значит, судьба у него такая была. У каждого она своя.

В комнату входит Евгения Ивановна.

— Вещи уложены, — сообщает она. — Можно ехать.

Сегодня мама уезжает к сестре в Тверь на пару недель или, может, на месяц. Врач сказал, что смена обстановки пойдет ей на пользу. И я с ним полностью согласен. Этот дом превратился в мрачный склеп, в котором практически каждая деталь напоминает о Тимуре. Здесь так много его вещей, которые никто не смеет убрать, и еще бесчисленное количество фотографий.

— Ну, тогда в дорогу, — говорит Лилия, приподнимаясь. При этом она решительно вынимает из маминых рук фотоальбом и отдает его мне. — Пока доберемся, уже стемнеет, так что тянуть больше нельзя.

Я провожаю их до микроавтобуса. Помогаю маме устроиться на сиденье.

— Марат, ты помнишь о своем обещании? — спрашивает она, пока водитель и Евгения Ивановна занимают свои места спереди.

Мне хочется закатить глаза, но я этого не делаю.

— Валлиулины еще не вернулись из Дубая, — напоминаю в ответ. — Как только приедут, мы обговорим сроки.

— Хорошо, сынок. Будь осторожен, береги себя.

— Ты тоже, мама. Лилия, спасибо.

Наконец, дверь с тихим щелчком захлопывается, и микроавтобус отъезжает, следом трогается машина сопровождения. Муж тетки в Твери занимает высокую должность, поэтому разъезды всегда осуществляются с долей помпезности.

Сам тоже сажусь в автомобиль, чтобы отправиться по делам.

— В «Гермес»? — уточняет Гоша.

— Нет, в «Альмиру» сначала заглянем.

Он кивает. В сущности, это одна локация. Оба офисных здания расположены на одной и той же улице, напротив друг друга. Однако въезд в подземный паркинг "Альмиры" осуществляется с прилегающего проспекта, поэтому маршрут желательно сообщать водителю заранее.

«Мерседес» набирает скорость. Я выдыхаю, проводя ладонями по лицу. Хочу сбросить сковавшее мышцы напряжение и злюсь от того, что не получается. В последнее время я нахожусь в состоянии непрекращающегося разлада с самим собой. Никогда прежде меня не терзали такие мучительные сомнения. Ни одна задача, ни одна проблема не захватывали меня настолько, чтобы я чувствовал себя одержимым, словно маньяк. И это мое состояние совершенно точно не самым лучшим образом сказывается на взаимоотношениях с окружающими.

Вчера, например, я вроде как порвал с Элиной, хотя вовсе не планировал этого. Но ей не понравилось, что я просматривал видеозапись проверки на полиграфе Оксаны Таковой. И если сперва она просто шумно вздыхала, сидя рядом и попивая вино, то потом заявила, что я свинья, раз пялюсь на другую женщину, находясь у нее в квартире и сразу после секса с ней.

Сделанное заявление было очень похоже на предъявление претензий. Но, во-первых, совершенно безосновательное, ведь интерес мой не был мужским. Во-вторых, формат наших отношений изначально не предполагал такую опцию. "Без обязательств" для меня звучит как "без ревности, без скандалов, без выяснения отношений, без выноса мозга".

Поэтому я встал и вышел из ее квартиры без оглядки. Входить ли мне туда снова, я теперь хорошенько подумаю. Хотя перспектива лишиться качественного и разнообразного секса совсем не радует.

А сегодня я еду в «Альмиру», чтобы взглянуть на «виновницу» случившегося лично. Со слов Игоря мне известно, что Оксана Таковая, успешно пройдя все проверки, подписала трудовой договор и принята в штат на должность помощника юриста.

Впрочем, официальная версия моего визита – проводы на пенсию Василия Ивановича Луцика, много лет возглавлявшего отдел логистики. Он стоял у самых истоков компании, поэтому справедливым будет сказать, что с его уходом заканчивается целая эпоха.

Церемония назначена на час дня. Сотрудники стекаются на шестой этаж, в помещение отдела продаж. Гомон, смех… Чувствуется, что многих радует уход старого пердуна. В последнее время он и правда частенько перегибал палку.

Я располагаюсь у окна и внимательно изучаю входящих. И вот, Таковая появляется. Узнаю ее сразу, словно знал всю жизнь. Наверное, сказывается многократный просмотр видеозаписи.

Я шарю по ней взглядом в стремлении обнаружить что-то, что не смогла поймать видеокамера.

Золотисто-рыжие волосы, собранные в строгий балетный пучок, безупречное лицо, чистые голубые глаза, четкий изгиб бровей – ее внешность напрочь лишена ярких деталей, но при этом завораживает.

Глава 14.

Оксана

— Привет, — говорит черноволосая девушка в очках, бесцеремонно занимая место напротив меня.

Это происходит в столовой, и к тому же настолько внезапно, что я чуть не давлюсь куриным супом. Незнакомка, не отводя взгляда, пристально наблюдает за тем, как я откашливаюсь.

— Извини. Привет, — в конце концов отвечаю ей.

— Меня зовут Манэ, — ее коралловые губы растягиваются в улыбке, обнажая ряд белых зубов, скованных брекетами.

«Зеркалю» ее улыбку скорее машинально, нежели из-за искреннего желания улыбаться. Вообще, мой план был пообедать в одиночестве и тишине, но, судя по всему, осуществиться этому не суждено.

— Я — Оксана, —вежливо отзываюсь, считая, что в незнакомой обстановке лучше проявить дружелюбие. Мало ли кто эта Манэ. Вдруг в ее власти завтра уволить меня.

— Я знаю, — говорит она. — У нас новости быстро распространяются. Ты — новый помощник Аллочки.

Аллочка, надо полагать, Семенова Алла Дмитриевна, юрист ООО «Альмира»

— Ага, — киваю, возвращаясь к своему супу. Голод не тетка, а холодный он будет уже не такой вкусный.

— А я работаю в рекламе, — сообщает Манэ, ничуть не сбитая с толку моей немногословностью.

Вот есть такие люди, которым для диалога не нужен собеседник. Они вполне готовы говорить за двоих. И это, вероятно, именно такой случай.

— У нас скучища, — тем временем продолжает девушка. — Мы как придаток отдела продаж. Обслуживаем их хотелки. То им буклеты нужны, то мерч всякий для клиентов. Короче, сплошная рутина и никакого творчества.

— М-м-м… — тяну я, заканчивая с супом.

— А ты чья? — вдруг спрашивает Манэ.

— В смысле чья? — откровенно удивляюсь я.

— Ну, кто тебя сюда пристроил? — глаза ее загадочно поблескивают из-за стекол очков. И тут до меня доходит: вот оно что, вот зачем она подсела!

Но здесь мне как раз заинтриговать ее нечем:

— Я откликнулась на вакансию на «НН».

— Ты шутишь?

— Нет.

— Тебя взяли по объявлению? Я угораю! Просто здесь почти все блатные. Мужья, жены, дети, родственники всякие, друзья, любовники. У меня, например, тетка — старший экономист.

Я неопределенно пожимаю плечами, не зная, что ответить.

— Сколько тебе лет? — продолжается допрос.

— Двадцать шесть.

— Замужем?

— Нет.

— Понятно. Но тут в этом смысле ловить нечего. Либо женатики, либо задроты полные, либо с такими запросами… — закатывает она глаза.

— Мне это вообще не интересно, — прерываю Манэ, вставая. — Извини, надо идти работать.

— Увидимся еще, поболтаем, — долетает до моих ушей, когда я, развернувшись, устремляюсь в сторону выхода из столовой.

Это мой третий день в «Алмире», и пока мне здесь не нравится.

Напряжение. Постоянное, непрерывное, не проходящее. Я его ощущаю теперь каждый день, с того момента, когда Елена Синицкая привела меня на проверку на полиграфе. Несомненно, эта процедура стала самым странным событием в моей жизни, ведь я всегда думала, что такому подвергаются только подозреваемые в преступлениях.

Однако, когда я поделилась случившимся с Настей, она лишь фыркнула и заявила, что теперь это повсеместная практика в крупных компаниях. Особенно для сотрудников, которые имеют непосредственное отношение к коммерческой тайне.

Вернувшись из столовой на свое рабочее место, открываю ежедневник.

«Я все смогу».

«У меня все получится».

«Я все преодолею».

На первой странице у меня записаны эти фразы. Они помогают мне сосредоточиться на главном в самые трудные минуты. А главное для меня — успешно пройти испытательный срок и остаться работать в этой компании на долгие годы. В перспективе, конечно, продвинуться по служебной лестнице. Но так далеко я пока не заглядываю.

Я здесь — чужая. Вежливые улыбки, обтекаемые ответы на вопросы… Но за этой показной любезностью чувствуется холодная отстраненность. Никто не спешит раскрывать объятия и принимать меня в «дружный коллектив». В первый день я и вовсе чуть дар речи не потеряла от такого "теплого приема".

— Как твоя фамилия? — спросила меня невысокая блондинка, сидящая у окна.

— Таковая.

— Блин, жаль, — она как будто в одно мгновение потеряла интерес ко мне. — Значит, ты не впишешься к нам.

И вот это вот называется «доброжелательные коллеги», о которых мне с таким энтузиазмом вещала Елена Синицкая?

— Саша, ну разве можно так с людьми? — сразу вступилась эта сказочница из отдела персонала. И потом уже пояснила мне. — У нас здесь у всех птичьи фамилии. Я — Синицкая. Она — Галкина. За тем столом сидит Ира Селезнева. А Анька вообще всех переплюнула. Она сначала была Грачева, а потом вышла замуж и стала Дроздовой.

— Да, прикольно, — выдавила я натянутую улыбку.

Глава 15.

Марат.

— Мар, ну круто же, а? Скажи, круто! — восклицает Тимур, расплываясь в маниакальной улыбке.

Его возбуждение на грани помешательства. Тело как будто на шарнирах, в непрерывном движении. Зрачки расширены, на лбу испарина. Он явно не трезв. И я не уверен, что дело обошлось только алкоголем.

Мы стоим с ним в VIP-ложе клуба и смотрим вниз. В душном полумраке зала висит тяжелая смесь запахов: пота, масла, искусственного задымления и навязчивого парфюма. Свет прожекторов выхватывает из толпы возбужденные лица, жаждущие зрелища. На ринге, залитом толстым слоем масла, две девушки сплелись в жалком подобии схватки.

Хрупкая блондинка с двумя нелепыми косичками против коренастой брюнетки. Выглядит это, на мой взгляд, весьма убого. Обе девицы явно не имеют ни малейшего представления о боевых искусствах и скорее неловко барахтаются в масляной луже, чем дерутся. Однако толпа, разогретая алкоголем, ревет в восторге и подбадривает их аплодисментами и сальными выкриками.

Чуть в стороне замечаю еще несколько девушек, облаченных в спортивные шорты и топы. Понимаю, что они тоже готовятся выйти на так называемый ринг, когда первый «бой» завершится.

— Тимур, что за херню ты здесь затеял?

— Брат, девчонки бьются за право провести вечер с именинником.

Ему сегодня исполняется двадцать, и эта оргия – празднование его юбилея.

—Тебе не противно?

— Блять, мне похуй, кто будет сосать мне сегодня!

Резко открываю глаза. Это сон. Вернее, воспоминание, пришедшее во сне. Вот таким я помню своего брата. А вовсе не милым ребенком, любящим играть в шахматы в отцовском кабинете.

«… мне похуй, кто будет сосать мне сегодня» - снова звучит голос Тимура у меня в голове.

И я хоть убей не могу понять, что могло связывать моего брата и Оксану Таковую. Правильно сказал Юрасов, она не его круга. Вокруг него всегда вертелись шаболды самых разнообразных мастей, а она не выглядит такой.

Морщусь от этой наивной сопливой мысли. Конечно, она "не такая". Посмотрел в небесно-голубые глаза и уверовал в ее безгрешность?

Однако с фактами не поспоришь: ребенка она родила неизвестно от кого. Так что...

«Продолжить слежку за Таковой», - наговариваю Игорю голосовое.

Сегодня суббота и на часах только семь, поэтому выбираю именно такой способ связи. В конце концов, мой помощник не виноват, что мне не спится.

«Мне докладывать обо всех новых контактах».

«Если будут встречи с мужчинами, то не дожидаясь моих указаний, выяснять кто они такие, чем занимаются. В общем, всю подноготную».

Чуть позже, входя в бассейн, расположенный на первом этаже жилого комплекса, отправляю вдогонку еще одно сообщение:

«Игорь, найди способ взять образец ДНК у ребенка для сравнения. Я не тороплю, но это важно!».

Хватит ходить вокруг да около. Экспертиза все покажет. Если подтвердится, что ребенок от Тимура, я поговорю с отцом. Мы вместе примем решение, как поступить дальше. В конце концов, он разумный человек и не может не понимать, что делать наследником незаконнорожденного ребенка в обход детей, которые появятся у нас с Аминой в законном браке, несправедливо и нелепо.

Довольный принятым решением, я еду в стейк-хаус, где собирается наш «мужской клуб» – я, Минеев и Горин.

Миша Минеев, возглавляющий в «Гермесе» IT-департамент, мне напрямую не подчиняется, поэтому наше с ним общение скорее можно назвать товарищеским. Мы искренне уважаем друг друга. Глеб Горин — вообще не из нашей песочницы. Он был чемпионом мира по плаванию, а теперь строит вполне успешную карьеру в правительстве Москвы. Не удивлюсь, если со временем шагнет и на федеральный уровень.

Наши встречи — хорошая возможность пообщаться на какие-то отвлеченные темы. Мы одинаково смотрим на многие вещи. До недавних пор нас объединял еще и статус холостяков. Но Минеев два месяца назад дезертировал. Взял, гад, и женился на Алле Семеновой, юристе «Альмиры», чем немало меня удивил. Аллочка на пять лет его старше, была замужем, имеет взрослую дочь и непростой характер. Наверное, это любовь. Другого объяснения у меня нет.

Под конец обеда, когда мы уже расслабленно потягиваем виски, официант передает мне записку. Разворачиваю листок и читаю:

«На мне нет трусиков».

Поворачиваю голову и вижу Элину. Она сидит через два столика от нас. На ней абсолютно охуительное платье, подчеркивающее все ее достоинства: пышную грудь, красивые плечи, длинные ноги. Не могу сказать, что не скучал по нашим встречам. Но все-таки я привык думать не только членом. Поэтому считаю, что нам следует обсудить пару моментов, прежде чем возобновлять наше общение.

— Марат, ты сам-то не планируешь лишиться свободы, как этот писюковод? — спрашивает меня Горин, обратив внимание на наши с Элиной переглядки.

— Э-э-э, попрошу без оскорблений, — подает голос Минеев.

— Все может быть, — уклончиво отвечаю я, усмехаясь.

— А девочка хороша, — одобрительно кивает Горин в сторону Эли.

— Ну, тогда подкину тебе ее номерок, когда женюсь.

Глава 16.

Оксана.

Он сделал меня лучше, мой сын. Как бы парадоксально это ни звучало. И помимо каких-то очевидных метаморфоз, вроде округлившихся бедер и увеличившейся груди, придавших моей фигуре больше женственности, это и менее бросающиеся в глаза перемены в моем мироощущении.

С появлением на свет Кирилла, в душе воцарился долгожданный покой. Бесконечные метания и поиски себя остались в прошлом, а голова, забитая романтическим мусором, словно просветлела, наполнившись новыми мыслями.

Я стала спокойней, целеустремленней, смелей.

А когда-то мне казалось очень романтичным умереть из-за несчастной любви. Я представляла себе это актом, полным трагической красоты. Какая же глупость! Теперь, оглядываясь назад, я вижу в этом лишь болезненный бред, словно это произошло не со мной, а с какой-то другой Оксаной в параллельной вселенной. Впрочем, я об этом и не собиралась вспоминать. Мой мозг, казалось, старательно форматировал этот мрачный эпизод, пока вчера, на дне рождения Лизы Бухтиной, я неожиданно не столкнулась с Женей, тем самым Женей, из-за которого, собственно, все и случилось.

Он перевелся к нам в школу в десятом классе. И мы сразу стали встречаться. Это была та самая любовь с первого взгляда, о которой я мечтала лет с двенадцати, проглатывая один роман за другим. Любовь, как мне казалось, огромная, всепоглощающая, на всю оставшуюся жизнь.

До совершеннолетия мы в основном ходили, взявшись за руки и позволяли себе разве что страстные поцелуи в укромных местах. Но когда мне исполнилось восемнадцать, Женя сказал, что мы уже достаточно взрослые для «этого». И я ему поверила. Я тогда вообще смотрела ему в рот и делала все, что он пожелает. Например, бросила занятия плаванием, ведь они предполагали разъезды по соревнованиям, а ему это категорически не нравилось. Естественно, и когда он заикнулся про секс, я отдалась ему, доверившись полностью. И мне… не понравилось. Ну, в смысле, было вообще не так, как это описывалось в книгах.

Но я списала это на неопытность, решила, что просто еще не доросла до чувственных наслаждений, и надеялась, что со временем все измениться. Гораздо больше меня волновало наше общее будущее. Я отказалась от института и устроилась на работу, чтобы мы могли снять квартиру и зажить, как настоящая семья. Я растворилась в нем, жила его интересами и с нетерпением ждала предложения руки и сердца.

Три года ждала, а его так и не последовало, этого предложения. Зато однажды вечером, он вернулся из университета и буднично заявил, что нам нужно расстаться. И наговорил еще целую кучу обидных вещей: что мы друг другу не подходим, что я не развиваюсь, что со мной не интересно, что я отстала от жизни. Сложил вещи в сумку и ушел, оставив меня парализованной от горя.

В отчаянии, я нашла лишь один выход: выпила вина, нарядилась в свое лучшее платье, накрутила локоны и вышла на улицу, в зимнюю ночь, чтобы уснуть вечным сном на холодной скамейке. Глупая! Но, видимо, у судьбы были на меня другие планы, потому что мимо проходила Алиса — ангел, спасший меня от самой себя.

Конечно, после этого был еще год страданий и поисков себя. Я училась жить заново, открывала свои истинные желания и интересы, отбрасывая все то, что было навязано Женей. Поступила учиться, поменяла работу, повстречалась с Тимуром…

Я никогда и никому не рассказывала об этом. Это мой маленький грязный секрет, если хотите. И по этой причине я даже рада, что наше с Алисой общение прервалось, ведь она была единственным свидетелем моей величайшей глупости.

На кухню входит мама. Мы с Кириллом вчера приехали в Зеленоград и остались на ночь. А сегодня я проснулась рано и успела приготовить творожную запеканку в ожидании пока остальные домочадцы проснутся.

— Доброе утро, доча. Ты чего так рано? Выходной ведь.

— Да нормально, мам. Не спалось что-то.

— Как вчера посидели?

— Хорошо.

— Во сколько вернулась.

— В двенадцать где-то.

— А кто там был?

— Света Старунова, Мила Вебер, Демины, Яров, — начинаю перечислять.

— Женя? — удивляется мама и смотрит на меня очень внимательно.

Конечно, мама в курсе того, что наше расставание было тяжелым для меня, и поэтому беспокоится.

— Ага, — подтверждаю и тут же продолжаю, — еще Оля Дмитриева прискакала под конец. Посидели, пообщались. Прямо как в старые добрые времена.

Мама всматриваться в мое лицо. И я не отвожу взгляд. Мне нечего скрывать. Встреча с Женей не всколыхнула во мне никаких чувств.

Мы даже перекинулись парой слов. Оказывается, он работает недалеко от «Альмиры», в паре кварталов. Возглавляет группу аналитиков в каком-то банке, название которого тут же выветрилось из моей памяти. Во время нашего короткого разговора тет-а-тет, я машинально отвечала на его вопросы, а внутри царил абсолютный штиль. Ни тени ностальгии, ни капли обиды, ни малейшего желания огреть его чем-нибудь тяжелым или, на худой конец, плеснуть яда в бокал. Полное, всепоглощающее — ни-че-го!

— Мам, а Боря сможет отвезти нас с Кириллом в детский театр? Мне в садике одна мамочка дала билеты, — переключаюсь на другую тему.

— Конечно, сможет. Я тоже поеду, пройдемся с ним хоть по магазинам.

— Тогда надо всех будить. Нам надо успеть к трем часам.

Глава 17.

Марат.

— Бля, ну кому там неймется?!? — сквозь зубы цежу я, когда мой телефон в очередной раз начинает звонить, пятый раз за последние три минуты. Яростно вколачиваясь в Элю снизу, добавляю: — Неужели непонятно, что если я не отвечаю, значит... занят!

Элина запрокидывает голову назад. Из ее полуоткрытого рта вырываются хриплые стоны. Загорелая кожа блестит от влаги. Полные груди с напряженными сосками подрагивают в такт моим движениям.

Когда трель звонка повторяется в шестой раз, она, задыхаясь, шепчет:

— Может… что-то… срочное? Ответишь?

— Не-е-ет! — рычу я. — Имею право на личное пространство!

Меня бесит этот нетерпеливый абонент, терзающий мой телефон. А как представлю, что это может быть Елена Геннадьевна Валлиулина, моя будущая теща, так прямо черная пелена перед глазами появляется. Однако после того, как на прошлой неделе в кругу семьи состоялась скромная помолвка, и я водрузил-таки на палец Амины кольцо, бесцеремонное поведение ее мамаши получило почти законные основания. Я ж теперь «сынок»! Бр-р-р. Хорошо, что свадьба состоится только в июне.

Резко переворачиваюсь, меняя нас с Элиной местами, и спустя несколько минут энергичных движений достигаю разрядки. Сползаю с девушки и растягиваюсь рядом на спине. Ловлю в ломаном зеркальном потолке отражения развороченной постели и наших голых тел, пытаясь попутно унять участившийся пульс.

Эту квартиру для встреч я снял месяц назад, после того как мы поговорили с Элей и расставили все точки над "i". Наши встречи для взаимного удовольствия возобновились с новой силой, может, даже стали чаще, чем прежде. Одна из причин этому — близость «любовного гнездышка» к офису. При желании сюда можно добраться даже пешком, потратив не более пяти минут. Вторая — моя вечная... неудовлетворенность. Впрочем, копаться в ее истоках я не намерен. В конце концов, я мужчина в полном расцвете сил и имею полное право трахаться от души сколько угодно и с кем угодно, пока свободен.

Телефон беспокойно заливается вновь, но замолкает на «полуслове». Видимо, от многочисленных настойчивых звонков садится аккумулятор, который и так был на последнем издыхании к вечеру.

Встаю с кровати, подхватываю гаджет и ставлю на зарядку. Узнать, кто так настойчиво названивал, все равно придется, но не сейчас. Прежде – душ.

Воду включаю почти ледяную, чтобы остудить разгоряченное тело. Подставив лицо под колючие струи, мысленно возвращаюсь к сегодняшнему докладу Игоря насчет контактов Оксаны Таковой.

Этот доклад состоялся впервые, хотя я подспудно ждал его каждый день. По моему распоряжению, до меня должна доводиться информация только о новых людях в ее окружении. И раз мой помощник молчал, значит, таковых не было. Это, с одной стороны, успокаивало, с другой — раззадоривало. Неужели такая привлекательная девушка может вести такой замкнутый образ жизни?

Наверное, может. Но это точно не будет длиться вечно. Вот и Оксана вчера, выйдя из офиса, встретилась с мужчиной, и они вместе направились к метро.

Загадочным мужчиной, согласно оперативно собранной информации, оказался Яров Евгений Александрович, бывший одноклассник Таковой. И, скорее всего, ее бывший любовник. По крайней мере, на эту мысль наталкивают несколько фотографий, сохранившихся в его социальных сетях.

— Так, может, он и есть отец ее ребенка? — был мой первый вопрос после доклада. — Если они встречались, то это вполне вероятно. Известно когда они расстались?

— Точной информации по этому поводу нет, Марат Джавадович.

— А что там, кстати, с образцами для анализа ДНК?

— Пока ничего, — Игорь заметно напрягся, произнося эти слова.

— Плохо! Очень плохо! Когда я говорил, что не тороплю, я не имел в виду, что можно ничего не делать.

— Я рассматриваю возможные варианты. Но пока не было подходящего случая. Они ведут достаточно закрытый образ жизни. Ищу выходы на детский сад.

Отпустив его, еще минут двадцать я рассматривал фотографии Таковой и этого Ярова, пытаясь разгадать, что между ними. Снимки были сделаны в темное время суток и с довольно почтительного расстояния, но все же от меня не ускользнуло, что она не ответила на его порыв обнять ее при встрече. И потом они шли, соблюдая дистанцию как минимум полметра… И в метро разошлись в разные стороны…

Слышу звук открывающейся двери и, повернув голову, вижу Элю. Она вроде как не прочь присоединиться ко мне в душе, но на сегодня я уже удовлетворил своего «зверя», поэтому уступаю ей кабинку. Тем более, она любит воду погорячее.

Вернувшись в комнату, беру в руки телефон. Все десять пропущенных от Юли Быковской. Ее муж Костя — Генеральный директор «Альмиры». Неделю назад он ушел в отпуск. Вроде бы собирался на какое-то сафари в Африку, его всегда манили экстремальные поездки. К чему эти многочисленные звонки, даже представить себе не могу, поэтому просто включаю дозвон.

Юля отвечает, и я за секунду понимаю, что случилось нечто очень говёное, потому что она сразу начинает плакать:

— Ма-а-рат… Костя пропал… Помоги...пожалуйста…

— Юль, объясни толком, что случилось?

— Мы с ним разговаривали последний раз три дня назад. Они собирались на джипах ехать из Конго в Кигали. Он сказал, что будет звонить хотя бы раз в сутки. Но с тех пор… тишина.

Глава 18

Оксана.

— Ну, в общем, когда он в третий раз сделал предложение и не получил четкого ответа, они разбежались окончательно, — вещает Манэ. — Петя даже попросился, чтобы его перевели в «Гермес». Кому охота постоянно сталкиваться с бывшей?

Мы находимся в комнате отдыха, где установлены кофемашины, кулеры, шкаф со всякими вкусняшками и холодильник. В «Альмире» не принято есть на рабочих местах. Более того, это запрещено.

Я забежала сюда в надежде взбодриться чашкой кофе, словно это может компенсировать хаос сегодняшнего утра. А оно выдалось именно таким, хаотичным.

Все началось с того, что я проспала. Кирилл тоже поддал жару, почему-то не хотел умываться и чистить зубы. Потом я заляпала блузку, когда второпях готовила завтрак. Пришлось в панике искать замену, и, как назло, все приличные блузки лежали стопкой после стирки, так и не дождавшись утюга. Единственным спасением оказался летний топ с вызывающе глубоким декольте. Теперь, когда я застегиваю пиджак на все пуговицы, создается впечатление, что он надет прямо на голое тело. Остается надеяться, что мой внешний вид никого не смутит, кроме меня самой.

— А в «Гермесе» он прям расцвел. Карьера пошла в гору, его повысили. Он стал больше зарабатывать, купил квартиру. В ипотеку, конечно же, но зато в пределах КАД. Светка ходит, локти кусает. Но Пете-то она теперь и даром не сдалась. Он превратился в статусного мужика. Хочешь познакомлю, кстати?

Этот вопрос застает врасплох, ведь мои мысли витают далеко и от этой комнаты, и от Манэ с ее бесконечными историями про людей, которых я даже не знаю. Смотрю на нее с недоумением, но она, как обычно, истолковывает мой взгляд по-своему:

— Не стесняйся. Ты не такая уж старая. У тебя еще есть шанс устроить личную жизнь.

Ох уж эта псевдо-наивная простота и бесцеремонность! Неужели никто до сих пор не объяснил этой девушке, что детская непосредственность умиляет окружающих лет до пяти? В двадцать пора бы уже научиться фильтровать свои мысли, а не выплескивать на окружающих все, что рождает незрелый мозг.

— Манэ, у меня есть сын и меня не интересуют отношения на данном этапе.

— Ребенок, конечно, отягчающий фактор…

— Манэ! — повышаю голос. — Кирилл точно никакой не фактор! Я сказала, что меня не интересуют мужчины!

Выбрасываю пустой картонный стаканчик в мусорное ведро и покидаю комнату отдыха. Мой законный пятнадцатиминутный перерыв подошел к концу, пора возвращаться к работе.

Две недели назад я съехала из «птичьего двора». В новом просторном кабинете мы сидим с Аллой Семеновой, юристом «Альмиры», вдвоем. И мне это нравится. Никаких лишних разговоров, никакой дележки территории и мелких склок из-за режима проветривания.

Алла — мой босс, большой профессионал и просто умная женщина. Этого более чем достаточно, чтобы я прониклась к ней глубоким уважением.

Когда я появляюсь на пороге, она сообщает:

— Оксана, я сейчас уезжаю в суд. Не знаю, во сколько вернусь. Так что ты за старшую.

Я слегка улыбаюсь и киваю. Обычно, когда она так говорит, от меня требуется просто выполнять функции ее секретаря: отвечать на телефонные звонки, информировать всех, что ее нет, и записывать сообщения.

С головой погружаюсь в рутинные дела. На мне полностью лежит проверка договоров и дополнительных соглашений с новыми контрагентами, а также занесение их в базу данных. Это не сложно, но требует предельной концентрации внимания. Ошибки здесь недопустимы.

Без пятнадцати двенадцать звонит телефон у Аллы на столе, но система автоматически переводит звонок на меня. Прочистив горло, отвечаю:

— Юротдел. Оксана. Добрый день.

— Добрый день. Екатерина Морозова, секретарь Марата Шарипова. Мне нужна Алла Семенова.

— Алла Дмитриевна уехала в суд. Что ей передать?

— Передайте, что в 12 состоится совещание руководителей отделов в малом конференц-зале на седьмом этаже. Присутствие обязательно.

— Извините, пожалуйста, но я не знаю, когда она вернется… — пытаюсь я сообщить этой Екатерине, но быстро осознаю, что говорю в пустоту. Связь прервалась.

На часах 11:46. Что же делать? Выуживаю из сумки сотовый и набираю Аллу. К счастью, она отвечает:

— Только быстро. Я захожу в зал заседаний.

— Звонила секретарь Марата Шарипова. В 12 совещание. Она сказала, что присутствие обязательно.

— Ну так иди.

— Но я ведь не руководитель отдела.

— Я оставила тебя за старшую.

Это последнее, что я от нее слышу.

Подскакиваю как ужаленная. Хватаю со стола новенький ежедневник и ручку. Пытаюсь запихать телефон в карман, но он не лезет. Тогда решаю не брать его вовсе, здраво рассудив, что вряд ли я смогу с кем-то общаться во время совещания.

Смотрю на свое отражение в зеркале. Как все-таки лучше, с расстегнутым пиджаком или застегнутым? Оставляю застегнутым и беру курс на седьмой этаж.

Народу собирается человек пятнадцать. Никто из них не обращает на меня внимания, и я успокаиваюсь. Однако решаю сесть не за общий стол, установленный посередине помещения, а в кресло у стены. За широкими спинами других людей я не привлеку излишнего внимания. Все-таки внутри меня сидит опасение, что мне здесь не место.

Глава 19

Марат.

Я оглядываюсь вокург. С одной стороны, логично было бы на время проведения аудита устроиться именно здесь, в кабинете Генерального директора «Альмиры». С другой, это просто невозможно. Атмосфера этого места сковывает, мешает сосредоточиться. По крайне мере мне здесь точно будет не комфортно.

Этот кабинет дышит жизнью своего хозяина. На стене висит огромная карта мира. На ней разноцветными флажками отмечены те страны, в которых успел побывать Быковский. Их много. Думаю, количество приближается к сотне. Но вообще у Кости была мечта посетить все 195.

На стеллаже стоят фотографии в рамках. Это особенные снимки. Некоторые из них уникальны. Например, тот, где Костя с Роджером Федерером, одним из величайших теннисистов, после его победы на Уимблдоне в 2017 году. А еще есть с вершины Эвереста, с пингвинами в Антарктиде, у подножия Ключевской сопки… Тут же стоит бутылка хабусю, внутри которой, свернувшись калачиком, дремлет змея. Рядом восседает валяная игрушка — упоротый лис. Кто-то сунул ему в лапы прозрачный силиконовый фаллос. На другой стене — деревянные маски, привезенные из ЮАР, и катана из Японии.

Здесь столько вещей, которые принадлежат Быковскому, что просто шагу ступить невозможно, не наткнувшись на что-то. Этот кабинет – его второй дом, убежище, отражение его неуемной натуры. У меня все иначе. На работе – стерильная пустота, ни фотографий, ни сувениров, ни дурацких безделушек. Ничего личного.

Но мы с Костей всегда были очень разными. Он – взрыв, искра, риск, безудержная креативность. Я – спокойствие, расчет, правила, предсказуемость. Наверное, именно поэтому наш тандем был настолько успешен. Ведь на период, когда я руководил компанией, а он был коммерческим директором, и пришелся самый стремительный рост.

Дверь кабинета резко распахивается, и я вижу на пороге юриста «Альмиры» Аллу Семенову. На ее лице явно читается негодование, а в голосе звенит обида:

— Это низко, Марат! Вот так начинать, когда его здесь нет…

Защищает Костю, словно он – ее родная кровь. Впрочем, наверное, так и есть. Сотрудники, отработавшие в компании больше пятнадцати лет, уже давным-давно сроднились, превратились в одну большую семью.

— Алла, мне самому это не по душе. Но существуют стандартные процедуры, — оправдываюсь я, хотя слова вязнут в горле. Но я ведь уже успел найти оправдания грядущей проверке, вот и толкаю.

— Нахрен ваши процедуры! — восклицает она, в глазах ее при этом сверкают молнии. — Человек в беде, а вы, вместо помощи, роете ему могилу! Лучше бы организовали поиски, черт бы вас побрал!

— Мы ищем… - пытаюсь возразить, но она не дает мне закончить.

— Знаю я вашего Бондарева и его замашки в стиле «тайной канцелярии». Ему лишь бы компромата нарыть побольше. А люди для него мусор. Незаменимых не бывает!

И вдруг Алла начинает плакать. Беззвучно, надрывно. Крупные слезы градом катятся по ее щекам. Инстинктивно, повинуясь порыву, я шагаю к ней, обнимаю за плечи, пытаясь утешить. Алла, кремень, железная леди, непробиваемая ничем – и вдруг такая беззащитная. Это просто невероятно.

— Ал, ну ты что? — спрашиваю, поглаживая ее по спине.

По-детски размазывая влагу по лицу ладонями, она хлюпает носом и бормочет:

— Прости, это все гормоны.

Я улыбаюсь.

— Вас можно поздравить?

— Не торопись. Минеев еще не в курсе.

— Мой рот на замке, — заверяю ее. И добавляю уже в тему грядущего аудита, — Все будет хорошо. Я здесь не для того, чтобы устраивать охоту на ведьм. Но и отказать главному акционеру тоже не могу.

Поскольку главный акционер — мой отец, Алла смотрит на меня с пониманием. Ведь обоим нам прекрасно известно, что такое давление со стороны родителей. Ее папаша — судья, далеко не сразу смирился с тем, что дочь не пошла по его стопам.

Что же, я куда более покладистый сын. Эта мысль обжигает сознание, когда Семенова исчезает за дверью. Как ни крути, в меня хорошенько вбили идею, что соблюдать правила — это идеальный вариант для жизни. Я настолько сросся с этой догмой, что иного сценария уже и представить не могу.

Учеба в лучших учебных заведениях, естественно без нареканий и на отлично. Работа в семейной компании, чтобы приумножить и сохранить состояние Шариповых. Женитьба на девушке нашего круга и примерно такого же уровня благосостояния, чтобы никаких там разводов, упаси Боже . Даже мои отношения без обязательств с Элиной очень органично вписываются сюда.

Доверяй, но проверяй. И так на каждом шагу. Особенно если отношения предполагают что-то большее, чем просто обед в ресторане. Это правило тоже от отца пришло. Не помню уже даже, есть ли в моем окружении люди, которых не мониторил Бондарев со своими ребятами. Ну, или кто-то другой, по моему поручению. А как же простое человеческое общение, неподдельный интерес? Что там можно разглядеть за всеми этими сухими отчетами?

Набираю по внутренней связи Семенову, надеясь, что она уже добралась до своего кабинета.

— Алло! — раздается командный голос в трубке, как будто не было никакого соленого водопада каких-то десять минут назад.

— Алла, мне в группу нужен человек из «Альмиры», но в тоже самое время не из стареньких. С мозгами и достаточно расторопный. Есть кто-нибудь на примете?

Глава 20.

Оксана.

Компания бурлит, словно растревоженный муравейник. Весть о грядущей проверке пронеслась по офису со скоростью лесного пожара, и только ленивый теперь не обсуждает эту тему. Во всех уголках: в комнатах отдыха, курилках, даже в туалетах — везде люди сбиваются в стайки, гадая о причинах и целях грядущего события.

Меня же, признаться, меньше всего взволновала новость, прозвучавшая на собрании начальников отделов. Скорее, из простого любопытства, во время обеда я ныряю в интернет и поверхностно знакомлюсь с понятием "внутренний аудит". Ничего демонического в этой процедуре не обнаруживаю. Всего лишь форма внутреннего контроля. На многих предприятиях для этого даже существуют целые штатные подразделения.

В этот момент в столовую вихрем влетает Манэ, как всегда, с самой "горячей" порцией сплетен.

— Говорят, Костя Быковский сбежал, вот аудит и затеяли, — шепчет она, нервно оглядываясь по сторонам.

— М-м-м, — неопределенно тяну я, не зная, что еще сказать. Генерального директора я видела «живьем» только один раз.

— Ты же была на собрании. Что там интересного говорили?

— Ничего.

— Совсем ничего?

— Совсем.

Манэ явно разочарована. Наверное, рассчитывала выудить у меня какие-нибудь сенсационные подробности. Но на собрании действительно не было ничего из ряда вон выходящего. Марат Джавадович максимально четко и понятно изложил все детали предстоящего процесса, обещал разослать информацию руководителям по электронной почте и огласил состав аудиторской группы. Как я поняла, все эти люди — сотрудники из головного офиса «Гермеса», абсолютно незнакомые мне лица.

Поэтому для меня самым интригующим моментом собрания так и остался тот мимолетный взгляд Шарипова, которым он одарил меня в самом начале. Возможно, я слишком впечатлительна и излишне беспокоюсь о своем внешнем виде, раз мне почудилось в нем что-то негативное или особенное. Теперь я уверена, что это просто игра моего воображения. Вероятно, биг босс не ожидал увидеть вместо Аллы какую-то незнакомку. Во всяком случае, больше он в мою сторону не смотрел.

Да и кто я, в конце концов? Почему он вообще должен замечать такую обычную девушку, как я? Наверняка, его привлекают лишь самые эффектные и роскошные женщины, вроде той шатенки, с которой я встретила его месяц назад у ресторана… Интересно, она его невеста? По крайней мере, выглядело все так, будто между ними что-то происходит. Что-то очень личное, интимное даже. Его уверенная рука на ее талии, ее голова, склоненная к нему…

Стоп, Оксана! Остановись! Что за чертовщина творится в твоей голове? Зачем ты об этом думаешь? Во-первых, ты находишься на работе. Во-вторых, с какой стати ты вообще задумываешься о том, какие женщины могут приглянуться мужчине, с которым тебя разделяет целая вселенная?

Или это взыграло твое уязвленное самолюбие? Ты всегда была уверена в своей привлекательности. Не ослепительная красотка, но девушка с милой, приятной внешностью. С такой многие хотят сходить в кино или прогуляться в парке. Хотят, конечно, но скорее обычные парни, а не роскошные мачо.

А ты считаешь Марата Шарипова — мачо? Может, еще помечтаешь о нем ночью, лежа в кровати?

Ой, все! Брысь из моей головы!

Покинув помещение столовой, я выхожу на короткую передышку во внутренний дворик. Сразу чувствую прохладу, от которой по коже бегут мурашки. Обняв себя, чтобы согреться, и слегка постукивая каблуками по плиточному покрытию, я поднимаю взгляд к небу, наблюдая за выдыхаемым паром.
По календарю зима уже подходит к концу, но наверняка еще весь март будет холодно. А вот в апреле надо будет купить Кириллу новую демисезонную куртку, старая уже точно будет ему мала. Он сильно подрос. Впрочем, с зарплатой, которую я получаю теперь в «Альмире» это не проблема. На все хватит. Если брать обеды из дома, то еще и останется. Можно будет попробовать накопить на отпуск у моря. Не в этом году, конечно...

С этими, более приземленными, мыслями возвращаюсь в кабинет. Алла уже здесь. Наверное, судебное заседание не затянулось надолго.

— Оксана, с завтрашнего дня ты временно присоединишься к группе, проводящей аудиторскую проверку, — слова начальницы обрушиваются на меня, как снег на голову.

— Что? Зачем? — вырывается у меня невольно.

— Там нужен человек из «Альмиры». Ты самая подходящая кандидатура.

— А я могу отказаться?

— Ты хочешь отказаться? Почему?

Я впадаю в замешательство, осознавая, что никаких реальных причин для отказа у меня нет и не может быть.

— Это прекрасная возможность для тебя. Поверь, ты получишь бесценный опыт, работая плечом к плечу с настоящими профессионалами. Так что завтра в девять тебя ждут в кабинете 710, — безапелляционно отрезает Алла и возвращается к изучению записей в своем ежедневнике.

— Хорошо, — соглашаюсь я. А что мне еще остается?

Ведь по сути дела мои невысказанные возражения замешаны на страхе опростоволоситься и не оправдать чьих-то ожиданий. А со страхами нужно бороться. Это я знаю точно.

Глава 21

Оксана.

На следующее утро я собираюсь на работу с особой тщательностью. К счастью, с выбором одежды проблем нет: вчера я перегладила все вещи, до которых руки не доходили целый месяц, включая блузки. Провожу перед зеркалом чуть больше времени, чем обычно, стараясь выглядеть максимально профессионально. Мне ведь предстоит встретиться с незнакомыми людьми.

В офисе сначала направляюсь к себе. Вешаю пуховик в шкаф, меняю обувь, перебираю вещи на столе. Надо же взять с собой что-то: ежедневник, ручку… Алла, приподняв брови, смотрит на меня, затем стучит пальцем по циферблату наручных часов и напоминает:

— Оксана, 710 кабинет. Поторопись.

— Бегу.

На седьмом этаже я оказываюсь ровно в 9. Через минуту останавливаюсь перед нужной дверью, стучу. Тишина. Тогда приоткрываю дверь и заглядываю — меня окатывает ужас. За длинным столом сидят пятеро, в том числе Шарипов, и бурно обсуждают что-то. И сразу становится ясно, что они здесь уже давно.

Как ты хотела выглядеть? Профессионально? Так вот, профессионалы не опаздывают!

Застываю у двери в нерешительности. Более нелепой ситуации случиться, пожалуй, и не могло бы. Но Шарипов неожиданно приходит мне на помощь.

— Коллеги, позвольте представить вам Оксану Таковую, — объявил он. — Она будет координировать работу нашей группы.

Три мужчины и одна женщина одновременно поворачивают головы в мою сторону. Происходит краткое знакомство. Я стараюсь запомнить все имена, но не уверена, что смогу различить мужчин в будущем. А вот женщину зовут Наталья Александровна, как мою первую учительницу.

Разговор за столом возобновляется. Я, естественно, предпочитаю молчать, внимательно изучая собравшихся. Очевидно, что в компании Шарипова они ощущают себя непринужденно: с должным уважением, но без излишней угодливости. Это радует, поскольку явно указывает на его готовность прислушиваться к чужому мнению и не воспринимать окружающих как обслуживающий персонал.

Спустя полчаса совещание заканчивается. Цели намечены, задачи поставлены. Каждый член группы четко осознает свою роль в команде. Ну, кроме меня, конечно же. Озвученная координация — понятие очень растяжимое.

— Оксана, а где у вас тут можно выпить кофе? — спрашивает Шарипов, когда все начали подниматься из-за стола. — Покажете мне?

Это странная просьба. Как он может не знать, где находится комната отдыха, если это его собственная компания? Или он действительно там никогда не был, потому что обычно ему приносит кофе секретарь?

— Да, конечно, — отвечаю, бросив попытки угадать, почему он просто не приказал мне принести ему кофе. Мне бы и в голову не пришло возражать.

— Отлично. Тогда вперед!

Пока мы идем к лифтам и спускаемся на два этажа, Марат Джавадович начинает задавать мне вопросы:

— Вы давно здесь работаете?

— Чуть больше двух месяцев.

— И как? Нравится?

— Да, все прекрасно.

— А что именно нравится.

— Все. Работа интересная. Хороший коллектив.

— Да? А директор?

— Я с ним почти не знакома.

— Но наверняка сейчас всякое говорят, после того как проверка началась.

— Говорят, но я не готова делать какие-то выводы о человеке, с которым разговаривала всего минуту в своей жизни.

— И все же? К чему вы склоняетесь? Он плохой или хороший?

Зачем он меня допрашивает?

Я действительно видела Быковского всего один раз. Принесла бумаги на подпись. Смущалась, конечно. Дверь в кабинет была распахнута, в приемной ни души. Я остановилась на пороге. Он смотрел в окно, но, будто почувствовав мой взгляд, обернулся.

— Привет. Заходи.

Я сделала три шага и сразу ощутила необъяснимую симпатию к хозяину кабинета. Он улыбался широко и открыто. Крупные белые зубы, ямочки на щеках, а вокруг глаз – лучики морщинок. В его облике читалось что-то мальчишеское, как у сорванца, который набедокурил и избежал наказания. Хотя какой он мальчишка? Ему уже сорок.

— Что там у тебя? — кивнул Константин Александрович на бумаги в моих руках.

— А, подпишите, пожалуйста.

— Давай сюда.

Он уселся за стол, разложил договоры и углубился в чтение.

Я, как обычно, начала оглядываться. В кабинете было интересно. Множество забавных вещиц приковывали взгляд.

— Бери конфеты, – услышала я голос Быковского.

На столе стояла открытая коробка. Шоколад ручной работы. Я взяла одну, отправила в рот. Вау! Это был потрясающий трюфель. От удовольствия прикрыла глаза.

Константин Александрович усмехнулся:

— Еще бери.

И как можно думать плохо о человеке, который угощает тебя такими божественными сладостями? Но было бы глупо выписывать ему индульгенцию только из-за конфет. Поэтому, напустив на себя серьезность, произношу:

— Существует такое понятие — презумпция невиновности. Любое лицо считается невиновным, пока не доказано обратное.

Глава 22

Оксана

— Оксана, где ваша верхняя одежда?

— В шкафу… В смысле, в юротделе, — отзываюсь я, не отвлекаясь от бумаг.

— Идите одевайтесь. Жду вас через пятнадцать минут на подземной парковке, — командует Марат Джавадович, неожиданно появившись в дверном проеме архива, где я, по его же указанию, копаюсь в поисках подлинников каких-то соглашений.

Мне ужасно хочется спросить, куда мы поедем, но я не успеваю. Он уже исчезает за дверью. В целом, за минувшие три дня я поняла, что темп его жизни в несколько раз превышает среднестатистический. Его движения стремительны, а мышление — еще быстрее. Он мгновенно анализирует поступающую информацию и принимает решения. Вероятно, сказывается колоссальный опыт — более десяти лет в управлении, как мне «доложила» болтушка Манэ.

И еще: Марат Шарипов не растрачивает время на бессмысленные разговоры и прочую ерунду. Его рабочий день начинается раньше, чем у кого-либо из коллег, а завершается гораздо позже. Совсем не удивлюсь, если он продолжает работать и дома. Такая самоотверженность полностью опровергает распространенное мнение о том, что состоятельные люди только и делают, что наслаждаются жизнью.

В общем, мне ничего не остаётся, кроме как изо всех сил стараться соответствовать этому бешеному ритму. По крайней мере, пока я вхожу в состав аудиторской группы. Но в чём я точно не собираюсь ни с кем соревноваться, так это в количестве часов, проведённых в офисе. Этот вопрос мы закрыли ещё в первый день.

— Вы уже уходите? — искренне удивился Шарипов, когда в 17:15 я начала собирать вещи.

— Да, мне нужно успеть забрать сына из детского сада.

— Может, няня его заберёт?

— Няня? У Кирилла нет няни.

Он осекся, и мне показалось, что даже смутился. Но тут же пожелал хорошего вечера и вновь погрузился в изучение документов. Я вышла из кабинета и всю дорогу до детского сада гадала, почему он спросил именно про няню, а не про отца Кирилла или, в крайнем случае, про бабушку. Неужели он настолько внимательно изучил мою анкету, где указано, что я воспитываю ребёнка одна, а мама живет отдельно? Или же богачам просто не приходит в голову, что у обычных людей может не быть средств на оплату услуг няни?

Как бы то ни было, сейчас я бегу со всех ног к себе, чтобы вписаться в те пятнадцать минут, которые мне выделили. Не хочу выглядеть в его глазах какой-то неорганизованной особой.

В итоге в паркинге я оказываюсь через десять, но и тут Шарипов меня опережает. Он уже восседает в салоне черного, безупречно чистого автомобиля, когда я ныряю в дверь, любезно приоткрытую для меня водителем.

Мы оказываемся рядом на заднем сиденье, очень близко. Так близко, что я без труда улавливаю аромат его парфюма. И этот запах такой чисто мужской, холодный и неимоверно притягательный, что я невольно подаюсь чуть ближе, поворачиваю голову и жадно втягиваю воздух. И тут же словно очнувшись, одергиваю себя. Что я творю? Хорошо, сам Марат Джавадович разговаривает с кем-то по телефону, отвернувшись к окну.

Машина плавно трогается, и мы едем. Видимо, водителю прекрасно известен маршрут, потому что вопросов у него не возникает. Мне же уже совершенно неважно, куда мы направляемся. Я нахожусь словно в состоянии эйфории. Перед глазами мелькают московские пейзажи, которые я будто не узнаю. В ушах звучит спокойный уверенный голос Шарипова, однако я почти ничего не понимаю из его речи, так как он разговаривает со своим партнером по-английски. По этому предмету у меня была в школе четверка с натяжкой.

Примерно через полчаса мы приезжаем к элитному жилому комплексу, где, как выясняется, живет семья Быковских. Юля, жена Константина Александровича, – миниатюрная блондинка, наверняка ослепительная красавица в обычные дни, сейчас выглядит не самым лучшим образом, измученная бесконечными переживаниями. Вестей о ее муже по-прежнему нет.

Она снова плачет, когда Марат Джавадович начинает рассказывать о поисковой операции, развернутой в Конго. Я в это время пытаюсь отвлечь играми ее детей: дочку, ей пять, и сына, он помладше моего Кирилла на год. Но, прислушиваясь краем уха к разговору, не могу не отметить, как мой босс терпелив, внимателен и великодушен к несчастной женщине. И это лишь усиливает мое восхищение этим человеком.

За все это время пребывания в квартире мы с Шариповым не обмениваемся ни словом друг с другом. Но зато, когда снова оказываемся в автомобиле, он распоряжается:

— Гоша, отвези нас в «Турандот», мы проголодались, — а потом, повернувшись ко мне, интересуется. — Вы ведь не против, Оксана?

Глава 23.

Марат.

Бывает, заприметишь яблоко на ветке – спелое, наливное, румяное. Аромат дурманит, искушает, обещает райское наслаждение. Ты уже предвкушаешь, как вонзишься зубами в упругую плоть, и брызнет в рот сладостный, терпкий сок. Но вот, свершается долгожданный миг… и вдруг – горечь. Гниль. В самую сердцевину плода заползла мерзкая гусеница, вылупившаяся из яиц, отложенных плодожоркой. И вместо восторга – лишь разочарование и гадливое отвращение.

Что я делаю? Ищу червоточину. В этой девушке, женщине. Не может быть, чтобы в ней ничего такого не было. В каждом из нас есть.

Я наблюдаю, изучаю, забрасываю вопросами. Сократил дистанцию между нами до минимума, включив ее в состав аудиторской группы. Но рамки делового общения, к сожалению, сужают круг обсуждаемых тем. Именно по этой причине я и взял ее с собой, когда отправился к Юле Быковской, а теперь везу в ресторан. Мне хочется пообщаться с ней в неформальной обстановке.

Я заметил, что Оксана Таковая смотрит на меня с интересом. Однако, этот интерес скорее интеллектуальный, личностный. Она признает мой авторитет, восхищается моими познаниями, моими навыками, но во мне видит лишь босса, наставника, не мужчину. И это… чертовски задевает самолюбие.

Вот и сейчас, когда официант приняв наш заказ, удалился, она не прибегает к дешевым уловкам: ни смущенного взгляда, ни игривого кокетства, ни потока излишних благодарностей, ни попыток завязать пустой разговор. Она остается собой – такой же, какой я вижу ее каждый день в офисе. Смотрит прямо, но в ее взгляде ни тени заискивания. Сидит ровно, но без нарочитой скованности. Руки ее спокойно лежат на подлокотниках. Все это говорит громче любых слов: для нее ничего не изменилось. Между нами по-прежнему существует невидимая, но ощутимая граница – начальник и подчиненная. И Оксана Таковая вовсе не стремиться стереть эту границу, не ищет мимолетной выгоды в нашей случайной близости.

Я нарушаю затянувшееся молчание, повисшее в воздухе, потому что мне самому отчаянно хочется услышать её голос:

— У Быковских замечательные дети.

— Да! Это точно! — отзывается она, и мягкая улыбка озаряет ее лицо. Тема ей, несомненно, близка. — Сразу видно, что родители уделяют им много времени, занимаются их развитием.

— Юля — педагог по образованию, но уже много лет не работает. Полностью посвятила себя семье.

— Это прекрасно, когда женщина осознанно делает такой выбор.

— Ну, а вы хотели бы быть домохозяйкой?

— Мне сложно ответить на этот вопрос, потому что у меня никогда не было такой альтернативы, — ненадолго задумавшись, отвечает она.

— Вы воспитываете ребенка одна?

— Да.

— Это трудно, наверное? — спрашиваю я. И это — маленькая провокация. Ну пусть уже она пожалуется мне на свою тяжкую долю матери-одиночки. Может, попросит прибавку к зарплате, пользуясь случаем, или еще что-нибудь.

—Трудно быть хорошим родителем в принципе. И это не зависит от того, полная семья или нет. Все время надо помнить, что твой ребенок — личность. Он живет, развивается, познает окружающий мир, а еще у него есть свои стремления и желания. В общем, свой путь. Роль родителя заключается в том, чтобы создавать все условия для роста и развития, но при этом не навязывать свои идеи или модели поведения. И это как раз самое сложное, и мало кому удается.

— Разве плохо, когда родители приобщают своего ребенка к традициям и устоям своей семьи?

— Одно дело — знакомить и предлагать, а другое — заставлять и диктовать…

— Здравствуй, Марат, — слышу я вдруг и обнаруживаю, что около нашего столика стоит Элина.

Черт! Я совсем забыл, что «Турандот» — один из самых любимых ее ресторанов.

— Здравствуй, Эля, — отвечаю я, вставая. — Рад тебя видеть.

Она делает шаг ко мне и прикладывается к моей щеке своими безупречно накрашенными губами, а мне при этом приходится обнять ее за талию. Краем глаза я при этом замечаю то ли удивление, то ли смущение на лице Оксаны. Но она быстро берет себя в руки и, выйдя из-за стола, сообщает:

— Извините, мне нужно отойти в дамскую комнату.

Проводив ее взглядом, я опускаюсь обратно в свое кресло. Элина тоже присаживается за стол и интересуется:

— Надеюсь, я не помешала ничему очень важному?

— Не помешала, — отвечаю я и внимательно всматриваюсь в ее лицо. Уж не решила ли она опять устроить сцену ревности?

Мы с ней не встречались на этой неделе в нашем «гнездышке», потому что она уезжала куда-то по своим делам. И сейчас в ее взгляде я не замечаю ничего такого, что категорически не хотел бы видеть, но все же такое внезапное вторжение в нашу с Оксаной беседу кажется мне странным.

— Ты уже вернулась из поездки? — интересуюсь тем не менее.

— Еще вчера. Вот зашла с другом пообедать, — взмахивает она рукой в сторону стола в противоположном конце зала, за которым сидит мужчина.

Что ж, надеюсь, это не жалкая попытка вызвать ревность с моей стороны. Ведь это было бы максимально глупо, а мне хочется верить, что моя любовница не настолько глупа.

— Увидимся сегодня вечером? — спрашиваю я.

Глава 24.

Марат.

Мой взгляд скользит по лицам, собравшимся за столом. Во главе восседает Ринат Рифович — кряжистый, с одутловатым лицом и коротким ежиком седых волос. Он курит жутко вонючую французскую сигарету прямо здесь, в столовой, и из-под полуопущенных тяжелых век наблюдает за своей супругой, расположившейся напротив, и за ее сестрой. Именно между этих двух дам и течет неспешная беседа. Остальные – Амина, Ратмир и я — храним молчание, притворяясь, будто всецело поглощены чаем и пирогами. К слову, пироги действительно очень вкусные. Особенно рыбный. Я не большой поклонник сдобы, но здесь не могу не отметить мастерство повара.

Амина же, кажется, не притронулась ни к чему за весь этот поздний субботний обед, проходящий в загородном доме Валлиулиных, куда я все-таки решил приехать после многочисленных приглашений Елены Геннадьевны. Надеюсь, она не морит себя голодом ради сохранения фигуры. Анорексички совершенно не в моем вкусе. Вглядываюсь в ее кукольно красивое лицо и пытаюсь понять, как же мы будем строить семью. Если она хотя бы частично переняла характер своей неугомонной мамаши, то ей придется не сладко. В моем доме однозначно будут другие правила.

— Амина, почему бы вам не прогуляться? — слышу предложение Елены Геннадьевны. — Заодно покажешь Марату нашу прекрасную еловую аллею.

В целом это замечательная идея, ведь прогулка избавит меня от необходимости и дальше слушать нудную болтовню двух недалеких матрон. К тому же я все равно собирался в ближайшее время откланяться и отправиться обратно в Москву. Об этом и объявляю, вставая из-за стола.

— Марат, сынок, ты всегда желанный гость, — произносит Ринат Рифович, пожимая мне руку.

Я киваю в ответ, хотя при всем к нему уважении, посиделки в этом доме — не самое привлекательное для меня занятие. Так что вряд ли я появлюсь здесь еще раз в ближайшем будущем.

Натягиваю пальто и перчатки, Амина кутается в серебристую норковую шубку, и мы выходим на улицу. Заснеженный зимний сад искрится под светом уличных фонарей. Вокруг стоит тишина, которая прерывается лишь тихим хрустом снега под ногами. Мы идем рука об руку по дорожке, вдыхая морозный аромат хвои.

Обещанная еловая аллея не слишком длинная. Метров через сто мы упираемся в летнюю беседку и, остановившись, поворачиваемся друг к другу. Глаза девушки, большие и темные, блестят в полумраке. Красивая очень, в очередной раз мысленно подмечаю я, холодным взглядом оценивая ее внешность.

— Поцелуй меня, — вдруг негромко просит она. Ее дыхание при этом превращается в легкое облачко пара в морозном воздухе.

Делаю шаг к ней, обнимаю за тонкую талию и резко дергаю на себя. Она от неожиданности ахает, а я оказываюсь окутанным ароматом ее тяжелых восточных духов. Наклоняюсь, почти касаюсь ее губ… но в голове внезапно вспыхивает образ другой женщины. Ее улыбка, ее голос, ее глаза, даже цветочно-травяной запах, исходивший от ее волос, который я почувствовал, когда вчера наклонился, чтобы посмотреть на экран ее монитора, — все это сейчас встает между мной и Аминой, как невидимая стена. Я просто не в состоянии сделать то, о чем она меня просит. Отпускаю девушку и говорю строгим голосом:

— Думаю, это плохая идея.

— Все ясно, — отзывается она, в ее голосе слышится обида и разочарование. — Ты просто не любишь меня.

— А причем здесь любовь?

— Но мы ведь собираемся пожениться…

— Любовь — это вовсе не то, что нужно для крепкого брака.

— А что для него надо?

— Уважение, общность взглядов на жизнь, четкое разделение обязанностей.

— Это типа ты умный, а я красивая?

— Это очень упрощенная формулировка.

— Я думаю, между нами не может быть уважения.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что ты мне врешь, — припечатывает она и, развернувшись, уходит обратно в сторону дома.

Это очень смелое и неожиданное заявление со стороны девушки, которая казалась мне как минимум кроткой и покорной. Но сегодня мне не хочется думать об этом, ведь внезапно я обнаружил в себе куда более серьезную проблему. Тяга к женщине, от которой мне однозначно следует держаться подальше, вот что меня беспокоит по-настоящему.

Вызваниваю Элину и еду выбивать эту тягу с помощью качественного траха. И все идет более чем прекрасно до того момента, пока Игорь не сбрасывает мне фотографии Оксаны Таковой, которая вчера после работы опять встретилась с этим ушлепком Женей Яровым. Кто он ей в конце концов? Какого хера они постоянно встречаются? Вновь и вновь листая фотографии, чувствую, как медленно, капля за каплей, в мое сердце просачивается ревность. Внезапная, абсолютно необоснованная и иррациональная, она как удар под дых. И от этого хочется крушить все вокруг.

Глава 25

Оксана.

— Доча, тебе денег-то хватает? — спрашивает мама, когда мы остаемся с ней на кухне вдвоем. Наши мужчины — Кирилл и дядя Боря — после ужина удалились в комнату, чтобы закончить собирать пазл.

— Мамуль, ну конечно, хватает. Я даже немного отложить умудрилась, — успокаиваю ее, стараясь придать голосу беззаботность.

— Да? Ну, и слава богу. А на работе как? Все спокойно? — не унимается она.

На этом вопросе я словно спотыкаюсь. Последнее время там для меня все неоднозначно. Или это только плод моего воображения? Сама себе придумываю драму на пустом месте. Ошибочно расцениваю обычную учтивость и проявление заботы как нечто большее, чем просто вежливость. Взгляды, жесты, случайные прикосновения — во всем мне мерещится тайное проявление симпатии. И не от кого-нибудь, а от самого Марата Джавадовича. Чистейшей воды бред, конечно…

Телефон мелодично звякает, возвещая о новом сообщении в мессенджере. Это Лиза. Мы с ней договаривались куда-нибудь сегодня выбраться.

— На работе все отлично, — выпаливаю я, наконец, отвечая на мамин вопрос и тут же ныряю в телефон, спасаясь от ее пристального взгляда.

Liza: «Встретимся через час?»

Оху: «Давай. Куда пойдем?»

Liza: «Может в «Сову»? Разомнемся?»

Оху: «Я вообще-то думала, мы где-нибудь посидим, поговорим по душам»

Liza: «Ты — зануда»

Оху: «Вовсе нет. Просто не люблю оглушительную музыку. Да и спать лечь хочется не позже полуночи»

Liza: «Ну, пошли тогда в «Гудзон»

Оху: «Там нормально? Я не была никогда»

Liza: «Место что надо. Расслабишься»

Оху: «Ок. Тогда в восемь на нашей остановке. И никаких сюрпризов!»

В ответ мне прилетает целующий смайлик. Хмыкаю и отправляю Лизе сердечко.

— Мам, мы с Лизой сходим в бар ненадолго. Хорошо?

— Конечно, идите. Только обратно обязательно такси, никаких дворов, слышишь?

— Ладно, — соглашаюсь с этим разумным требованием, обнимая и целуя ее в щеку.

— И не шуми, когда придешь, — напоминает она мне.

— Да я не поздно, — обещаю и иду собираться.

Наряжаться особого желания нет. Черные джинсы, облегающий трикотажный бадлон, а поверх – серебристый, слегка мешковатый джемпер. Для бара — в самый раз. Волосы завиваю плойкой, укладываю волнами. Макияж… Тут уже позволяю себе немного больше. Дерзкие стрелки, четко очерченные скулы, яркие губы. Улыбаюсь своему отражению, оценивая результат, и распыляю облачко любимого парфюма на шею и запястья.

— Красотка! — тихо комментирует мама, заглядывая в ванную.

Перед выходом, захожу в комнату. Кирилл с дядей Борей уже забросили пазлы, и теперь листают энциклопедию автомобилей в картинках. Это одна из самых любимых книг моего сына, поэтому в ответ на мое сообщение, что я иду гулять с подругой, он реагирует без особого интереса: быстро обнимает и обещает слушаться бабушку и дедушку.

Ровно в восемь я на остановке. Бухтина появляется спустя пять минут, ведь опаздывать всегда и везде — ее отличительная черта.

— Я совсем чуть-чуть. Это все мама виновата, — начинает она сразу оправдываться.

— Твое счастье, что сегодня не так холодно, — с притворной ворчливостью отвечаю я. — А то встретила бы тебя не я, а ледяная Снегурочка.

— Ну, прости, прости.

Обнимаемся. Не целуемся, чтобы раньше времени не испортить макияж, у Лизы губы тоже накрашены. Я не злюсь, конечно же.

— Веди нас, Сусанин, — подхватываю ее под локоть, и мы берем курс на бар.

По дороге обсуждаем Лизину работу. Она застряла на должности менеджера по продажам в небольшой фирме по оптовой торговле строительными материалами и жалуется при каждой нашей встрече. Сегодня не исключение.

— Эта работа… просто выматывает. Вроде и платят неплохо, но чувствую себя белкой в колесе. Ни минуты покоя, вечные дедлайны.

— Может, пора что-то менять? — в который раз намекаю я.

— Страшно, знаешь ли. У нас хотя бы все стабильно, а вот в другом месте – неизвестно что.

— Очень даже известно. Найдешь новую работу, поменяешь обстановку.

— А вдруг на новом месте будет еще хуже? Или вообще работу не найду?

— Да почему не найдешь-то? Я же нашла.

— Ты у нас везучая.

— Скажешь тоже.

Некоторое время шагаем молча. В голове всплывают мысли о работе в «Альмире», а потом сразу перескакивают на Шарипова. Он такой… Такой, что даже при воспоминании о нем, по телу пробегают мурашки , в животе возникает ощущение приятного тепла.

Нет, так дело не пойдет. Быстро возвращаю разговор в безопасное русло, предлагая Лизе другой вариант:

— Может, тебе просто отпуск нужен? Отдохнуть, перезагрузиться...

— Отпуск – это хорошо, конечно. Но боюсь, что после него все вернется на круги своя.

Глава 26

Оксана

Два дня Марат Джавадович не появлялся в офисе «Альмиры». Вроде бы уезжал в Питер по делам. Процесс аудита при этом продолжался своим чередом, и всем хватало тех четких инструкций, которые прилетали от него по электронной почте. Даже я вполне освоилась. При этом мне определенно чего-то недоставало. Неужели я скучала по своему боссу?

Сегодня же он объявился с самого утра, вызвав у меня совершенно противоположные чувства. Я осознала, что без него было куда спокойнее, а мой организм не демонстрировал столь двойственные сигналы.

Стараюсь дышать максимально спокойно, но не уверена в успехе. Концентрация на дыхании вытягивает из меня столько энергии, что основные органы чувств будто работают в пол силы, а движения сковывает тягучая медлительность.

Голос Шарипова доносится словно издалека, хотя вот он, стоит совсем рядом. Одна его рука покоится на спинке офисного кресла, в котором я сижу, вторая — опирается о стол, в непосредственной близости от моей руки, управляющей «мышкой». Кончики моих пальцев покалывает от предчувствия прикосновения. Ведь он так делает иногда, вдруг перехватывает компьютерную мышь, чтобы что-то мне продемонстрировать. В такие моменты я вздрагиваю, будто меня пронзает током.

— Оксана… Итоги вот сюда перетащите, — произносит Шарипов, наклоняясь ближе к монитору и указывая на нужную область. Его дыхание при этом опаляет мне щеку.

Божечки, что за пытка! Я вся окутана запахом его парфюма, который узнаю, наверное, из тысячи. По спине носится легион мурашек. Изображение перед глазами расплывается, пульс оглушительно долбит в висках. И, кажется, меня начинает мутить. Может, я заболела?

— С вами все в порядке? — интересуется Марат Джавадович, выпрямляясь. — Вы крайне невнимательны сегодня.

— Извините, — бормочу я в ответ. — Я не выспалась.

— Не выспались? — он отходит, садится в кресло напротив и пристально смотрит на меня. — И что же помешало вашему сну?

Я теряюсь окончательно, не в состоянии понять, с какой целью он задает мне этот вопрос. Хочет отчитать меня за халатное отношение к работе? Или поиронизировать надо мной?

Впрочем, какая разница, если причину я не назову ему никогда и ни за что. Как можно признаться, что до часу ночи болтала с Настей Петрик о моих, как она выражается, «мужиках»? О Ярове, Тимуре и чуть-чуть о нем, о Марате Джавадовиче Шарипове. Ведь моя подруга вслед за моим своевольным воображением решила, что я ему нравлюсь.

Гул у меня в голове нарастает. Я судорожно пытаюсь сгенерировать какой-нибудь нейтральный ответ, но все идеи кажутся мне абсолютно несуразными и бредовыми. Хорошо, что в этот момент в кабинете появляется Игорь — помощник босса.

— Есть новости от человека Бондарева из Конго, — провозглашает он, стреляя в меня взглядом.

Шарипов щурится, явно колеблясь, но затем все-таки вежливо выпроваживает меня:

— Оксана, давайте сделаем перерыв. Выпейте пока кофе, взбодритесь.

В комнате отдыха сталкиваюсь с Манэ. Эта девушка вообще когда-нибудь работает? Или единственное ее призвание — распространять слухи?

— Представляешь, говорят, Аллочка беременна! — ошарашивает она меня с порога.

Честно говоря, у меня были некоторые подозрения на этот счет. Но эта тема всегда казалась мне настолько деликатной, интимной даже, что обсуждать ее с главной сплетницей компании я точно не собираюсь.

— Манэ, думаю, это не наше с тобой дело, — отвечаю я, включая кофе-машину.

— Почему ты такая вредная?

— Я не вредная. Просто есть вещи, о которых не стоит трепаться. Вот и все.

— Ага, значит, так оно и есть!

Вздыхаю. Бесполезно что-то доказывать человеку, который способен воспринимать мир только через призму собственных ложных убеждений. Поэтому не утруждаюсь. Беру свой кофе и направляюсь во внутренний дворик. Там мне всегда удается хорошенько прочистить мозги.

Во время пятиминутной прогулки сочиняю достойные ответы на вопрос Шарипова про бессонницу. Здесь, на свежем воздухе, меня наконец посещает парочка вполне здравых идей. Впрочем, они так и остаются невостребованными. Когда я возвращаюсь в 710-й кабинет, Марат Джавадович погружен в изучение документов и, похоже, чем-то недоволен.

— Вам кто-то очень настойчиво шлет сообщения, — роняет он, окинув меня строгим взглядом.

В подтверждение его слов мой телефон звякает несколько раз подряд. Это наверняка опять оживился безумный мамский чат, в котором еще вчера вечером разгорелся нешуточный спор по поводу предстоящего юбилея заведующей детского сада. А я ведь давно хотела в настройках отключить звуковое оповещение, но все как-то руки не доходили. Как неловко!

— Извините, пожалуйста, — снова бормочу я, вылавливая свой телефон из сумки.

Открываю мессенджер. Нападало уже около пятидесяти сообщений. Но самое ужасное, что одно, самое последнее, не имеет отношения к детскому саду. Оно поступило от Ярова. Я его не читаю, но мне все равно становится неприятно. Точно также, как было неприятно в субботу, когда он после бара увязался меня провожать и внезапно предложил все вернуть. Почему я его не послала далеко и надолго? Сама не знаю. Наверное, помешало мое врожденное чувство такта, проклятая деликатность. Не хотела ранить его чувства, хотя он когда-то разбил мне сердце и плюнул в душу.