Нежить

Глава 1

Эту историю рассказал мне сосед по даче, которого я всегда считал бобылем — одиноким мужиком, которому не посчастливилось встретить свою половину. Что ни говори, а найти своего человека среди почти восьми миллиардов населения Земли — задачка посложнее многих.

Не помню уже, с чего вдруг зашел этот разговор. Я вообще считаю себя достаточно деликатным человеком, и у меня в мыслях не было спрашивать у соседа, которому можно было дать лет пятьдесят — пятьдесят пять, почему на его участке не слышно женского голоса. Один и один. Мало ли. Да и не настолько у нас были близкие отношения. Так — перекинемся парой слов насчет очередных решений правления общества, да и все.

Я возился с малиной у самого забора. Отсекал корни, чтобы они не лезли к соседу, вкапывал поглубже жестяные листы для этой же цели, в общем, увлекся работой, когда вдруг почувствовал на себе взгляд. Такое, знаете ли, чувство неудобства... где-то чуть ниже затылка. Будто что-то давит.

Я поднял голову и увидел соседа, стоящего за забором из квадратной стальной сетки буквально в паре метров. Он рассматривал меня с каким-то странным любопытством, отчего мне стало не по себе.

Сам он не слишком любил работу на участке, появлялся там лишь когда нужно было собрать очередной урожай яблок и груш с обильно плодоносящих деревьев, которые росли сами по себе. Да не просто росли! Который раз я обращал внимание, что урожай у соседа никак не зависит от внешних причин и не поддается прогнозированию! Когда на моем участке все плоды сжирала тля и меркзие насекомые — у него деревья буквально ломились от тяжести и я, признаться, с затаенной завистью поглядывал на это торжество плодородия.

— Привет, Мартын, — сказал я, чуть замедлившись и искоса поглядывая на соседа.

— Здоров, Серега, — ответил он.

— Хороший урожай! — я кивнул на его грушевое дерево, которое буквально сгибалось под тяжестью плодов. Одна ветка даже переломилась и теперь странно торчала — словно инородная, нарушая идеалистическую картинку благоухающего сада.

Он оглянулся на дерево, коротко кивнул.

— Это да. Только куда мне их столько? Сам я не съем, а на рынок не понесу. Если хочешь, заходи, собирай сколько влезет. Может жена варенье сварит. Да и дети погрызут.

Вообще-то я не рассчитывал на такую любезность с его стороны — времена не те, да и наши отношения нельзя было назвать близкими, по крайней мере, настолько.

— Спасибо, Мартын, — ответил я, вонзая лопату в мягкую землю. Там, в податливой глубине что-то хрустнуло, вероятно один из корней малины. Но я почему-то вздрогнул.

Наверное, я должен был еще что-то сказать, но не знал, что. Взять ведро и сразу идти было как-то невежливо. Сосед продолжал стоять и прислушиваться к шуму ветра.

— Чертова моль, — сказал я первое, что на ум пришло. Точнее, поделился насущной проблемой — я никак не мог вывести проклятых мелких насекомых из дома, которые внезапно появилась будто из ниоткуда и множились с устрашающей скоростью.

Мартын вздрогнул, будто его кто-то ударил.

— Что? — спросил он едва слышно. — Что ты сказал?

— Моль. Я подумал, сейчас наберу у тебя груш, так осы налетят, а я не могу от моли избавиться. Не понимаю, откуда она взялась! Черти что творится!

Мартын отступил на шаг. Лицо его изменилось. Из приветливого, спокойного, оно вдруг стало серым, одутловатым, каким-то напуганным, напряженным.

— Моль? — переспросил он, казалось, одними губами, которые вдруг стали почти синими. Я даже подумал, что у него может быть случился сердечный приступ или типа того.

— Ну да. Обычная моль, домовая. Все перерыли с женой. Вчера целый день этому посвятили, банки с крупами, все шкафы — перетрясли одежду, даже погреб. И ничего. Так и не нашли, откуда она берется… — я вздохнул и развел руками.

Мартын отступил еще на шаг. Было ощущение, что от забора, разделяющего нас, идет нестерпимый жар и ему больно стоять рядом.

Надломленная ветка груши позади соседа вдруг треснула и рухнула вниз. С глухим тяжелым звуком на землю посыпались спелые плоды.

— Это она… — прошептал Мартын. По крайней мере, мне так показалось.

— Кто — она? — я оглянулся, мне стало немного не по себе, хотя назвать меня пугливым точно нельзя.

— Она. — Мартын посмотрел на свой одноэтажный домик, потом быстро подошел ко мне, так что я даже не успел сделать шаг назад.

Он резко перенес руку через забор, схватил меня за ворот рубашки, притянул к себе и заговорил хриплым, горячечным, слегка отдающим алкоголем голосом.

— Серый… — он снова оглянулся на свой дом. Я тоже посмотрел в ту сторону и мне показалось, что занавеска на окошке слегка шевельнулась. Потом я увидел открытую форточку и усмехнулся про себя: «Ясно, сосед, видимо, принял на грудь и решил меня слегка развлечь». — Когда она появилась? Моль, про которую ты говоришь?

Я попытался высвободиться из его хватки.

Мы странно смотрелись в таком виде — лицом к лицу, склонившиеся друг к другу через забор, к тому же сосед держал меня за ворот. Если бы увидела жена, она бы явно не одобрила этот своебразный деревенский брудершафт.

— Нед…неделю может быть... может чуть больше… я точно не помню. Подумаешь, моль. Завтра куплю дихлофос или что там ученые придумали и дело с концом. Не хотелось бы на кухне брызгать, но что поделаешь. На ночь табак разложу. Странно, что не удалось найти, откуда она берется.

Мартын закатил глаза, и теперь я точно испугался.

«Белочка, однозначно, все признаки налицо!» — подумал я. «Вполне достаточно пятьдесят граммов, чтобы спровоцировать приступ, если была предрасположенность или кодировка…»

Я никогда не видел, чтобы сосед пил и это еще больше убедило меня в своих мыслях.

— Вчера ночью ты проснулся, спустился в туалет, зашел на кухню, включил свет и увидел…

Я ошарашено взглянул на него.

— Ну да. Так и было. Весь потолок и все стены в этих тварях!

Глава 2

Те же самые баллончики, похожие на лак для волос или краску с распылителем, что я заметил в ржавой бочке.

Здесь их было ещё больше. Они стояли вдоль стен, у батареи, возле двери, некоторые валялись, другие были сплющены, будто бы их выдавливали с чудовищной силой.

И ещё — запах.

Я не сразу узнал его, и, пока дверь за моей спиной не захлопнулась, даже понять не мог — что это за отвратительная вонь. Точно также пахло от соседа, когда он схватил меня за ворот и мы чуть не стукнулись лбами всего четвертью часом ранее.

Я подумал тогда, что наверняка этот сладковатый мерзкий запах пропитает мою рубашку и я ещё долго не смогу его смыть с себя даже с помощью дегтярного мыла.

Теперь при взгляде на баллончик, покатившийся по дощатому полу от моей ноги, я понял, что это было.

Просто удивительно, какое совпадение. Я думал об этом с ночи и тут на тебе, оно самое — дихлофос! Всюду, куда ни посмотри, я видел эти баллончики, словно бы находился на каком-то складе ядохимикатов.

— Что… это… значит? — У меня пересохло горло, и вряд ли Мартын понял, что я прохрипел. Однако, он кивнул, взял меня за локоть и теперь уже аккуратно, стараясь не наступать на разбросанные тут и там баллончики — провел меня на кухню, которая, впрочем, была тоже абсолютно пуста. Сквозь плотно зашторенные ставни едва проникал солнечный свет. В комнате царил полумрак. Окно, на которое я теперь смотрел, выходило прямо на наш дом и мне всегда было интересно, почему окна соседа всегда наглухо задраены.

Я хотел было отдернуть плотную штору, но Мартын в два шага очутился рядом и поймал мою руку.

— Не советую этого делать, — сказал он. Я удивился его абсолютно спокойному голосу.

— А то что?

Мартын будто ждал этого вопроса.

— А то умрешь, — ответил он ледяным, полным какого-то мрачного фатализма голосом.

— Шутишь? — теперь я совершенно ясно понимал, что соседу нужна психиатрическая помощь. И желательно — скорая.

Он покачал головой.

— Идём, — сухо сказал он. — Сам все увидишь.

Из-под ног разлетались пустые банки дихлофоса и пожелтевшие обрывки газет, на одном из которых я разглядел крупный заголовок «Насекомые вынудили жителя Петровки покинуть дом».

Мартын меж тем свернул в тупиковый коридор, где я увидел две двухсотлитровые бочки темно-синего цвета. На их ребристых боках было написано устрашающее слово «ОГНЕОПАСНО».

На стене, прибитый огромным гвоздем прямо к стене, висел выцветший плакат «ВЫСТАВКА-АТТРАКЦИОН! НАСЕКОМЫЕ МОНСТРЫ!!! СПЕШИТЕ ВИДЕТЬ!!!»

Я смахнул капельку пота со лба. Мне было не по себе находиться в одном помещении с выжившим из ума соседом. Возможно, он держит за пазухой нож или какой-нибудь острый садовый секатор и ждет момента, чтобы воспользоваться оружием. Тогда сразу становится ясно, что лишнее внимание ему ни к чему. Наглухо задранные ставни — лишнее тому подтверждение.

Я сразу же вспомнил обрывочные публикации в местной газете про двух пропавших девочек, приехавших к бабушке на летние каникулы. Происшествие случилось именно в нашем садовом обществе. Тогда следователям удалось обнаружить лишь куклу с оторванной головой и один из сандаликов сестер.

Девочки как сквозь землю провалились.

Были и другие случаи, на которые почти никто не обратил внимание и если бы у меня не было привычки читать криминальную хронику, возможно, я пребывал в неведении как и многие другие.

— Не боишься взлететь к чертовой матери? — спросил я и тронул одну из бочек. Та не пошевелилась — она была очень тяжелая.

Мартын криво ухмыльнулся, но не ответил.

Теперь я старался не поворачиваться к нему спиной и все время держал его в поле зрения.

— Помоги лучше, — кратко сказал он и пристроился к одной из бочек.

Я покачал головой. Следовало бы тут же уйти из этого странного дома, но я, словно завороженный, взялся за бочку и мы, синхронно поворачивая ее вокруг своей оси и ставя на нижнее ребро основания, принялись сдвигать ее к проходу.

— Что там? — спросил я у соседа, обливаясь потом.

Он потянул воздух носом.

— Керосин, разве не чуешь?

Да, это был чистый керосин. В какофонии и буйстве запахов, витающих по дому, я не сразу выделил характерную примесь.

— Ты сумасшедший, — вырвалось у меня, когда мы поставили бочку и принялись за вторую.

— Да, — легко согласился Мартын. — Аккуратнее давай! — прикрикнул он.

Мы отбуксировали бочки из закутка и тут я увидел, что на месте, где они стояли, меж двух светлых кругов располагается окованная железом крышка погреба.

Там-то он меня и грохнет, — пронеслась мысль, и я еле унял дрожь в ногах.

— На, хлебни, — Мартын словно услышал мои мысли и протянул какую-то мутную флягу. — Пригодится.

Я не стал открещиваться, приложился губами к горлышку и крякнул от крепости напитка. Огненная вода заполонила мои внутренности, но вместе с ней и унялась дрожь.

— То-то, — сказал сосед. — Так будет лучше.

— Кому? — спросил я.

— Сейчас все увидишь.

Он взял в углу палку с намотанной на конце паклей, зажег ее и протянул мне.

— Свети, — сказал он. — Я пойду первым, постарайся ничего не поджечь.

Огонь опасно потрескивал и дымил. Честно говоря, смотрелось все это внутри дома слишком опасно.

Мартын взялся за массивную ручку, потянул. Крышка не поддалась ни на миллиметр. Тогда он приложился к ней двумя руками, словно заправский гиревик, поднатужился, побагровел и только тогда крышка поддалась — сначала как бы нехотя, потом ее пасть с противным скрипом раззилась целиком.

Из подвала пахнуло холодом, сыростью и все тем же знакомым запахом.

Мартын прикрепил крышку защёлкой к стене, показал жестом на черный глаз хода, потом взял у меня факел и принялся спускаться по невидимой лестнице.

Когда он скрылся полностью, я подумал, что настал тот самый момент, чтобы закрыть эту чертову крышку, заблокировать ее бочкой и вызвать полицию. Но почему-то вместо этого я подошел к краю лаза, нащупал лестницу ногой и принялся спускаться.

Глава 3

Здоровенное ведро, доверху наполненное спелыми пахучими грушами, казалось неподъемным. Дурманящий запах плодов кружил голову. Все, что я услышал от странного соседа, лицо которого было покрыто крупными словно рытвины оспинами, казалось невозможным, не имеющим ко мне никакого отношения.

Дернул же меня черт выкапывать эти корни. Росли бы себе и росли. Соседу, похоже все равно – думал я, глядя на запущенный участок, утопающий в высокой траве.

Однако мысли упрямо возвращались в темный подвал, за мутную перегородку, где я увидел нечто, повергнувшее меня в ужас.

Летний день шел на спад. На землю опускалась долгожданная тень. Вечерняя благодать, напоенная криками снующих ласточек в бездонной высоте закатного неба, стрекотом неугомонных сверчков, шепотом уставших листьев, стуком топора где-то вдалеке – все это уже не казалось мне таким знакомым и родным как прежде.

«Что же делать?» – мысль неотступно сверлила мозг, пока я, практически через силу, плелся к собственной калитке. Может быть, жена куда-нибудь ушла? Было бы хорошо. В магазин, или… в аптеку, например.

Я тут же подумал, что Оксана с какого-то момента практически перестала ходить в аптеку. По крайней мере, я не смог вспомнить ни одного раза, когда ей вдруг понадобилось какое-нибудь лекарство. Она также резко, без каких-либо внешних воздействий, стала вегетарианкой. Впрочем, меня за собой не тянула, и я как-то не обращал на это новомодное увлечение особого внимания.

Я открыл калитку, прошел к дому и только собрался поставить ведро на землю, как что-ты выскочило из-под куста крыжовника, согнувшегося под тяжестью сочных красноватых ягод и стремглав юркнуло в прореху меж сваленных вразнобой досок.

От неожиданности и испуга я вскрикнул. Ведро опрокинулось и сочные груши, оставляя мокрые следы, покатились по горячей плитке.

Кот. Черный кот, взявшийся неизвестно откуда!

Сердце мое, словно маленькая беззащитная птичка, отчаянно трепыхалось.

– Что с тобой? – прямо над головой раздался голос.

Я шарахнулся, нелепо взмахнул руками и опрокинулся наземь, – в тот самый куст крыжовника, попутно разодрав колючками спину, лицо и руки.

Жена звонко захохотала. Ее развеселило, что она застала меня врасплох, запросто уложив в этот проклятый колючий куст.

Со стороны это действительно могло выглядеть весело, и я тоже засмеялся. В тот момент я почувствовал, насколько глупо выгляжу – не только из-за того, что я, здоровый мужик, попался на испуг, но и потому что все мои мысли, мое поведение – были крайне глупыми и достойными разве что десятилетнего пацана.

– Неужели ты меня не видел? – со смехом спросила жена, протягивая руку, чтобы помочь мне выбраться из куста. – Я особо и не пряталась, стояла в дверях и смотрела, как ты тащишь это ведро. Такое ощущение, что там целая тонна этих груш! – Она покачала головой, продолжая улыбаться.

– А-а, – понятно, – сказала она, принюхавшись. – Вы там… – и она сделала характерный жест пальцами в районе горла.

– Сосед налил самогона, – я смотрел на нее и не понимал, как я мог вообще подумать про нее такое. – Совсем каплю!

– Знаю я эту каплю, – она потянула меня, продолжая улыбаться, но куст не отпускал. Я крякнул от боли, оперся рукой о землю и попытался встать. Ничего не получалось.

– Неужели такой крепкий самогон, что мне все это привиделось… – я подумал эти слова про себя, но вышло так, что произнес их вслух. Так бывает, когда алкоголь действительно замещает разум и начинает говорить вместо тебя.

Жена замерла, глядя мне прямо в глаза.

– Что тебе привиделось?

Я почувствовал, как воздух выходит из моих легких. Она словно видела меня насквозь.

– Будто… будто… я падаю в этот чертов куст!

– Тебе не привиделось! – мне показалось, что она расслабилась.

Сильным движением она буквально вытащила меня из колючего плена.

– Ого, – сказал я, потирая разодранные руки. – Какая сила!

– Здоровое питание и свежий воздух, – парировала жена.

«В некоторые моменты она будет демонстрировать чрезвычайную силу и ловкость, не свойственные человеку».

Охая и морщась от глубоких царапин, я принялся собирать разбежавшиеся груши.

– Эй, аккуратнее! – жена чуть отодвинула меня в сторону, и я заметил, что случайно ступил в мокрый след от перезрелого плода, оставшийся на плитке. Я подумал, что таким образом, она не хочет, чтобы я тащил липкую грязь в дом, но Оксана тут же добавила: – Не дави их!

И только теперь я заметил, что темное пятно буквально кишит муравьями.

– Это полезные насекомые, – сказала жена.

– Полезные насекомые?

«Она будет защищать любых насекомых от гибели. Теперь она в их семье. Не знаю, как это работает, возможно, на каком-то генном уровне. Ей физически неприятна смерть любых эти тварей».

– Да, а ты разве не знал?

– Да, конечно, – я отставил ногу и отвернулся, чтобы она не увидела, как у меня дрожат руки.

Значит, не самогон, – пронеслась мысль.

Однако, трезвая, рациональная часть меня отчаянно сопротивлялась попыткам иллюзорного, мистического, потустороннего прорвать плотину реальности и затопить сознание мутной болотной плесенью страха.

Если кто и был ненормальный, человек, который с головой и потрохами выдал себя – так это именно сосед, думал я. А не моя красавица жена. Именно у него в подвале я заметил оторванную голову куклы. А то, что там полно насекомых и болтается какое-то грязное чучело в лохмотьях – так это легко соорудить из обрывков хлама на свалке.

Я сварил себе кофе, чтобы быстрее прийти в чувство и собраться с мыслями, присел за стол на кухне и уставился в окно. Там за салатовой занавеской виднелась соседская целина – угрюмая и дикая.

– О чем ты думаешь, кот? – жена подошла сзади и положила руки мне на плечи так тихо, что я подпрыгнул и прикусил язык.

Теплая солоноватая кровь тут же заполнила рот.

Глава 4

Огромная красная луна повисла над безмолвным садом. Ни дуновения ветерка, ни лая потревоженной собаки, ни крика очнувшегося ото сна петуха — все погрузилось в какое-то тягучее оцепенение.

Я повернул голову и увидел лицо капитана — застывшее, будто бы отлитое из воска — он вновь склонился над листом, но теперь ничего не писал — лишь тупо смотрел куда-то сквозь стол.

На всякий случай я обошел опорный пункт, вдруг пьянчужка решил подшутить надо мною и спрятал велосипед поблизости, но ничего не обнаружил.

Подумав, что череда глупостей, которые я совершил за сегодняшний день начинает превышать все мыслимые пределы, я включил фонарик и в тот же миг отшатнулся. Прямо передо мной стоял Мартын.

— Ты совершил большую ошибку, — сказал он сквозь зубы. — А ведь я тебя предупреждал…

На его голове — до самых плеч и даже ниже была странная сетка, от которой смердело так, что меня чуть не вырвало, а в его руке я заметил огромный мачете, который в наших краях используют для скашивания травы. Широкое лезвие сияло кровавым блеском.

Я медленно попятился, но Мартын лишь криво усмехнулся.

— Оглянись, идиот.

Сейчас он меня зарубит. Это, конечно, он, — тот самый маньяк, которого ищет уже полгода вся полиция города. Страх и инстинкт самосохранения все же пересилил — в конце концов, позади меня находился полицейский и я мог попытаться сделать знак, крикнуть, кинуть что-нибудь в окно.

Однако, поворачивая голову, еще не охватив взглядом происходящее за окном опорняка, я понял, что там творится что-то неладное.

И дело не в том, что капитан продолжал сидеть в той же странной застывшей позе, хотя вроде бы, собирался уже уходить. И даже не в том, что стакан с водой, стоящий перед ним, теперь лежал, а вода из него вытекла, оставив на листе расплывающиеся следы фиолетовых чернил.

Ужаснуло, буквально повергло в шок меня другое — темная от пота рубашка капитана теперь была почти черной — от облепивших его насекомых, которые беззвучно шевелились и деловито хлопали маленькими крылышками. Его голова покоилась на груди и… Я не мог на это больше смотреть и отвел взгляд.

Трубка телефона, свисая со стола на длинным витом проводе, медленно покачивалась. Даже отсюда, с расстояния четырех или пяти метров я слышал короткие безнадежные гудки.

— Значит… он… — прошептал я.

— Не успел, — ответил Мартын.

Теперь мне нечего было терять. Мартын следил за мной от самого дома — я должен был это предусмотреть, но от волнения, когда выводил велосипед, даже не оглянулся.

— Так это ты его… ты его зарезал?

Теперь я заметил, что и на улице насекомых стало ощутимо больше. Обычно в жаркую летнюю ночь от них отбоя нет — так и норовят попасть то в глаза, то в рот, но теперь я понял, что их количество слишком велико. Одинокий фонарь над опорным пунктом гудел неприятным звуком. Когда я поднял голову и взглянул вверх, то понял, что звук вызван не тем, что фонарь вот-вот перегорит, а тем, что насекомые, облепившие его, опаливают свои крылышки, падают, а их место тут же занимают другие и ком этот продолжает расти.

— Ты же знаешь, что наш сад стоит на болоте, которое даже в советские времена не рискнули осушать?

Я нехотя кивнул, не понимая, какое это может иметь отношение к преступлениям жуткого маньяка. Я слышал об этой истории в передаче по краеведению — мол, на месте теперешнего общества раньше было гиблое болото. Его тогда не стали осушать, даже несмотря на то, что городу нужны были земли. А в двухтысячных новый мэр решил, что нечего землям пустовать — так и началось товарищество. Мы с женой продали квартиру в городе два года назад и купили здесь дом.

— Лет десять назад, когда вас тут еще не было, — продолжил Мартын, — правление объявило сбор средств на то, чтобы избавиться от насекомых раз и навсегда. Что бы мы не делали, с каждым приходом весны и лета здесь становилось невыносимо.

Я посмотрел на Луну. Ее размер поражал и продолжал расти.

— Они закупили какой-то сверхэффективный китайский инсектицид, который действовал на генном уровне, блокируя возможность размножения этих тварей. Мысль по-своему гениальная — зачем сразу убивать, если можно просто не давать им размножаться.

Мартын покачал головой. Где-то в отдалении по одной из второстепенных дорожек, ведущих к саду, отчаянно отбиваясь руками и каким-то предметом от наседавших насекомых, пробежал и тут же скрылся одинокий прохожий. Я слышал его сдавленный голос, полный проклятий и страха.

— Ты все еще мне не веришь? На, возьми, — Мартын протянул мне мачете.

Я не притронулся к оружию, но что-то заставило меня прислушаться к его голосу и… рассказу.

— Он мертв? — спросил я, кивнув на полицейского за мутным окошком.

Мартын пожал плечами.

— В целом да. Но… завтра ты не отличишь его от обычного живого человека. Я обнаружил это только на третий год. Понял, что это не отношения дали трещину, и не депрессия жены всему виной. Ее поведение… Я порой не узнавал ее. И не мог понять причину перемены — ведь по сути ничего не изменилось — жили мы все лучше и лучше, меня повысили в должности, я стал замдиректора фирмы, хороший оклад, привилегии… Сначала меня насторожило, что она отказывалась от отпуска в теплых краях. Потом стали твориться и вовсе странные вещи типа как у тебя сейчас…

— Почему они нас не трогают? — спросил я.

Мартын усмехнулся.

— Они считают нас своими. Кстати, возьми, набрось, — он протянул мне кусок вонючей рыболовной сетки из тонкого капрона. — Мне удается собирать немного клейкого состава, который они выделяют. Ты же знаешь, что насекомые общаются с помощью феромонов?

Я покачал головой и с отвращением накинул сетку на голову.

— Моя жена… она… точно заражена? И что теперь делать? — я вдруг вспомнил про девочек, фотографии которых заметил на стенде «ВНИМАНИЕ: РОЗЫСК» в опорном пункте. — А что же с этими девочками? Сестрами… Там у тебя в подвале…