Нежная, добрая, брошенная

Пролог

Пролог

Машины неслись мимо меня на предельной скорости, мелькая, словно разноцветные блики с искрами-фарами. В голове стоял шум автострады, гул собственных невеселых мыслей, завывание иностранных поп-певцов о несчастной безответной любви в наушниках, а в нос ударял запах выхлопных газов. Глаза слезились от пыли, прямых солнечных лучей, бьющих прямо в лицо и от той боли, которая заставляла меня идти вперед, все убыстряя шаг, почти бежать, боясь оглянуться назад, вспомнить сегодняшнее утро, осознать события, накрывшие меня так внезапно.

Из машин непрестанно сигналили, водители махали руками, крутили пальцами у виска, а я шла, игнорируя происходящее. Наплевать, на все наплевать, даже на собственную безопасность. Детский и абсолютно ненормальный акт протеста против жестокости данного мира, людей, окружающих меня. И, самое обидное, я не чувствовала облегчения, а боль в груди разрасталась с каждым вдохом.

Я просто шла по автостраде, по обочине дороги, перемешивая белыми кроссовками мусор и серые комья земли, прибитые к бордюру ветром и колесами машин. Шла, сама не зная куда, двигаясь по инерции, потому что не могла иначе.

«Ненавижу!» - первая ясная мысль, прорезавшая сознание, подобно молнии.

Боль сжимает грудь тисками, застилает глаза пеленой слез, бьет под дых, прерывая и без того сбивчивое дыхание.

«За что?» - терзает вторая осознанная мысль, и подошва машинально сминает жестяную банку из-под пива, которую только что кинули мне прямо под ноги какие-то хамоватые подростки за рулем иномарки.

-Ненормальная! – доносятся голоса избалованных жизнью девочек, таких еще маленьких, таких еще глупеньких.

Речитатив любовного рэпа, который я вообще никогда не слушала до этого момента, прорвал платину и выпустил наружу рыдания, сотрясшие меня с ног до головы. Слова песни так созвучны с тем, что случилось со мной сегодня : «Нежная, добрая, брошенная, девочка, никому не нужная». Я не смогла сдержаться и расплакалась от жалости к самой себе. Хотелось сесть на корточки и сжать футболку в области груди, куда совсем недавно вогнали огромный кол и провернули несколько раз.

"Если бы ты объяснил, что тебя не устроило в наших отношениях? - твердил я про себя. - Если бы не произнёс страшных оскорблений, то все ещё можно было бы поправить..." 

"Неужели я зря ждала тебя из армии?"

"Неужели я столько лет не видела, какой ты на самом деле? "

Наивная... Наивная... Брошенная... - стучал разбитое сердце. 

"Ты обещал создать со мной настоящую семью, говорил, что любишь, что доверяешь, ценишь. Но теперь видишь, какая я «жалкая и скучная»!" - прокручивала я в голове болезненную мысль, которая так обжигала яростью и обидой.

Ни о каких дружеских отношениях речи быть не может. Ты больше не хочешь меня видеть, «честно, вообще никогда».

Я вспоминаю обрывки нашего с Павлом разговора и рыдаю еще сильнее, подвывая в такт ветру. Наконец, злость перевешивает, а слезы выплаканы. Я вытираю ладонью соленые дорожки и просто иду, все прямо и прямо, глядя себе под ноги и не замечая ничего вокруг.

"Не забуду!"

И вряд ли я смогла бы забыть тот жизненный урок, который заставил меня тогда шагать добрых четыре часа по пыльной вонючей автостраде, рискуя собственной жизнью каждое мгновение, проведенное по соседству с мчащимися мимо автомобилями. День, который навсегда отучил меня безоговорочно доверять людям и быть доброй, нежной и ласковой, определил и мою дальнейшую судьбу. 

Павел - моя первая и единственная любовь - стал тем парнем, которого я боготворила со школьной скамьи, которого ждала из армии, а потом целый год старалась понять, простить и принять, пока он не швырнул в меня обидными, абсолютно несправедливыми словами. С тех пор мне казалось, что наш разговор врезался в память навечно и привел к тому, кем я стала, кем являюсь сейчас.

Часть первая

Глава первая

Мы с папой в одной палате

Отдавая дань своей личной трагедии и тем горьким воспоминаниям, которые заставили меня рыдать на автостраде, я каждый год первого июля приезжала на то место, откуда началась моя пешая прогулка. Сидела на траве у обочины, обхватив колени руками и воскрешая в памяти все, что тогда случилось на даче Павла, неподалеку отсюда.

В тот памятный день я не взяла с собой много денег, поэтому, сразу после скандального разговора, вызвала такси и проехала столько километров, сколько могла оплатить. Счетчик остановился слишком быстро и водитель, по моей собственной просьбе, высадил меня прямо на дороге, взяв все наличные, завалявшиеся в кармане джинсовых шорт. И я пошла домой пешком.

Четыре долгих часа, которые перевернули мне все внутренности и в физическом и в душевном плане. А когда я, наконец, добрела до новостроек, которые возвышались прямо напротив упомянутой автострады, то упала без сил на траву и долго смотрела в небо, понимая, что, как прежде уже не будет, никогда.

-Ксюша! – позвала меня мама с балкона, прерывая поток воспоминаний. – Не забудь фрукты отцу занести.

Я машинально кивнула головой и пошла в сторону остановки маршрутного транспорта, откуда собиралась сесть на нужный мне автобус. Перед уходом, сказала маме, что устала и хочу немного прогуляться, тем более, сегодня выходной, и время позволяло насладиться мыслями о былой утрате и на обратном пути заскочить в больницу к отцу. На прошлых выходных он неудачно упал с велосипеда, наскочив колесом на разбитое горлышко бутылки, сломал ногу и получил сотрясение мозга. Мама переживала и грозилась выкинуть папин старый драндулет.

"Бедный папа, третий день лежал пластом, мучаясь тошнотой, головокружением и собственной беспомощностью, доставая нас с мамой нелепыми просьбами, которые свойственны беременным женщинам. Вчера, например, попросил пирожки с капустой, которые мы не пекли уже много лет, а сегодня ему срочно понадобились свежие фрукты. Что ж, папа мучается, потакать капризам больного - закон!"

-Девушка, вы мне дорогу загородили. Может, уже сдвинетесь с места! – летит мне в спину недовольный возглас велосипедиста.

Оглядываюсь назад и понимаю, что встала на узенькой тропинке, которая с одной стороны окружена лужами, а с другой бетонным забором. Вот она - обратная сторона жилья в новом районе. Дорог, как таковых, еще не построили, только обещают который год, а строительный мусор и сорняки отлично уживаются там, где должен быть уложен асфальт. Как результат, жильцы новостроек делят узкую тропинку по соседству с бетонной стеной и тоннами разъезженной КАМАЗами грязи.

Спешу вперед, чтобы быстрее добраться до пешеходного перехода и перейти на сторону цивилизации.

Уже в маршрутке вспоминаю, что так и не зашла в магазин за фруктами, но потом равнодушно откидываю голову на спинку сиденья и смотрю на пейзаж, проносящийся за окном. Пройдет примерно минут сорок и можно будет попросить водителя, как всегда, остановиться на перекрестке, где я уже третий год подряд праздную свое гордое одиночество.

Зачем?

Я сама себе вряд ли бы ответила на этот вопрос. Тот разговор с Павлом что-то сломал во мне, что-то очень важное, и я никак не могу заново встать на ноги и начать жить, как прежде. У меня нет желания учиться, поэтому работаю я в продуктовом магазине, раскладываю товар по полкам, слежу за сроками годности, сижу за кассой. У меня нет желания общаться со сверстниками, поэтому я удалила себя изо всех известных социальный сетей, прекратила общение с подругами, разбила сотовый о стену и теперь живу, как все люди до века информационных технологий, тем более и общаться-то мне особо не с кем. У меня нет вообще никакого желания знакомиться с новыми людьми, поэтому я купила себе огромные наушники и предпочитаю передвигаться по улице только в них, игнорируя любые формы заигрываний и знакомств.

Выхожу на вышеупомянутом перекрестке, сажусь на траву, неподалеку от лесополосы и включаю любовный рэп, который отныне стал моим постоянным спутником. Теперь нужно постараться найти себя прежнюю, понять, что мне делать с чувством полного равнодушия к жизни и где взять желание двигаться дальше.

Спустя минут десять меня кто-то толкает в плечо. Поворачиваюсь и вскакиваю на ноги от неожиданности. Рядом со мной стоит женщина, которая, вероятно, только что очень быстро бежала, стараясь от кого-то скрыться. Она оглядывается на лесополосу, согнувшись пополам и стараясь привести дыхание в норму. У нее очень странный вид и меня она как будто не замечает. Втягиваю воздух, стараясь определить, в каком состоянии находиться женщина, но не чувствую запаха алкоголя, только тонкий нежный аромат сирени.

Из кустов неожиданно выпрыгивает мужчина с сухими ветками во всклокоченных волосах. Он поднимает руки ладонями вверх и идет очень медленно, ласково обращаясь к напуганной незнакомке, а та вдруг пятиться, резко разворачивается и бежит прямо в сторону несущихся машин.

"Она же сейчас..." - успевает пронестись в голове страшная мысль, и я сдираю с головы наушники, кидая их в траву, и пытаюсь схватить безумную женщину за руку. Она яростно выкручивается и кидается прямо под колеса автобуса. Как в замедленной съемке, я слышу визг тормозов, ор незнакомого мужчины, вопль толпы, прильнувшей носами к стеклу. По инерции оказываюсь утянута куда-то в мешанину звуков, тел и адской боли, пронзающей сначала руку, а потом голову.

Черная бездна.

Очнулась я на больничной койке с перевязанной головой и гипсом на руке.

-Имя? Фамилия? Отчество? – начал допрашивать меня доктор, посветив предварительно фонариком в глаза.

-Воронцова Ксения Олеговна. – Послушно ответила я, как ученица первого класса.

-Полный возраст?

-Двадцать три года.

-Причина попытки самоубийства? - недрогнувшим голосом допытывает мой лечащий врач, когда я шокированно хлопаю в ответ глазами. Меня действительно заклинило.