Нежность для Альф

Глава 1

«Внимание! Начинается регистрация на рейс 105 Москва-Мале. Просим пассажиров пройти к стойке регистрации».

Слова, прозвучавшие из динамиков, отозвались в моей груди радостным эхом. «Ура!» — пронеслось в голове. Вот оно — начало моего долгожданного отпуска, именно такое, каким я его рисовала в мечтах: солнце, море и блаженное ничегонеделанье.

Подхватив верный голубой чемодан и любимую кожаную сумку через плечо, я направилась к стойке. Целый год я шла к этому моменту — задерживалась после работы, отказывала себе в милых мелочах, складывая каждую копейку. Теперь впереди только солнце, коктейли и пухлые романы, страницы которых так приятно перелистывать под шум прибоя.

Правда, изначально план был иным. Со мной должна была лететь Оля — моя лучшая подруга и начальница. Именно она, очарованная яркими буклетами, убедила меня выбрать Мальдивы вместо привычной Турции. Я, человек по натуре скромный и осторожный, вряд ли решилась бы на столь смелый шаг сама — но её энтузиазм оказался сильнее моих сомнений. Увы, за два дня до вылета Оля слегла с высокой температурой. Теперь мне предстояло отправиться в путешествие в одиночку.

«Не переживай, букашка», — хрипела она вчера в телефонную трубку. — «Отдохнёшь за двоих. Представь: белый песок, бирюзовая вода… и ни одного отчёта о выплате зарплаты!»

Сдав багаж и сжимая в руке заветный посадочный талон, я глубоко вздохнула с облегчением. До посадки оставался почти час.

Аэропорт жил своей особенной жизнью. Где‑то заливался плачем ребёнок, звенел смех студенческой компании, деловито постукивали колёса чемоданов по глянцевой плитке. Воздух сплетался в причудливый коктейль: аромат свежесваренного кофе, шлейфы чужих парфюмов и лёгкая озоновая свежесть, оставшаяся после недавней уборки.

Мой взгляд случайно упал на указатель «Терминал B. Служебный выход». Рядом, почти неприметная, висела табличка: пиктограмма волчьего силуэта и надпись «Зона обслуживания Двуипостасных. Доступ по пропускам». Я поспешно отвела глаза.

В памяти всплыли мамины слова: «Не смотри туда, Милана. Не привлекай внимания». В детстве её предостережения порой казались абсурдными. Помню, как она водила над моей головой мокрой веткой полыни, если я гладила во дворе чужую собаку. «Чтобы не прицепилось», —шептала она, и в её глазах читался не просто суеверный страх, а настоящий животный ужас. Тогда я списывала это на мамины причуды. Теперь, проходя мимо запретной таблички, я невольно прибавила шагу.

Решив вознаградить себя за долгие месяцы напряжённой работы, я заглянула в уютное кафе «Лотос». Приглушённый свет и мягкие диванчики создавали атмосферу безмятежности. Я выбрала столик в укромном углу с видом на взлётную полосу и заказала капучино.

Ожидая заказ, я рассеянно наблюдала за тем, как за стеклом техники заправляют лайнер. Всё это — гул двигателей, суетящиеся фигуры в форменной одежде, стремительные тени самолётов на горизонте — казалось далёким и нереальным по сравнению с моим привычным миром: аккуратными столбиками цифр в Excel, бесконечными сверками и проводками.

Ко мне бесшумно подошёл официант — молодой человек с открытой, доброжелательной улыбкой. Он поставил передо мной чашку, и я невольно залюбовалась: на идеально ровной пенке кофейного напитка изящно вырисовывался силуэт лебедя — настоящее миниатюрное произведение искусства.

— Прекрасный выбор для прекрасной девушки, — произнёс он, явно пытаясь завязать разговор.

Я ответила вежливой улыбкой:

— Спасибо.

К мужскому вниманию я привыкла давно — оно следовало за мной, словно тень. Мои огромные карие глаза, которые многие именовали «говорящими», аккуратные черты лица и пухлые губы будто обладали магнетической силой. Длинные каштановые волосы — моя гордость и вечная головная боль — ниспадали волнами до пояса, притягивая взгляды. А фигура, которую одни вежливо называли «хрупкой», а другие без церемоний — «кукольной», неизменно провоцировала поспешные суждения о моём уме и характере.

В «Синтек Продакшн» — крупной IT‑компании, где я служила старшим бухгалтером, — мне приходилось доказывать свою компетентность втрое усерднее. Диплом с отличием и безупречное резюме словно теряли вес, стоило людям лишь раз взглянуть на меня. Но как же сладостно было наблюдать их изумление, когда я с первого взгляда обнаруживала ошибку в запутанном отчёте или за пару часов распутывала проблему, над которой весь отдел бился днями напролёт.

Размышления о работе невольно вернули меня к Оле. Наше знакомство три года назад вышло необычным. Я пришла на собеседование, дрожа от волнения сильнее обычного: «Синтек» был мечтой для многих, но я слышала слухи — поговаривали, что компания принадлежит одному из кланов Оборотней.

Пятьдесят лет назад они вышли из тени — и мир, затаив дыхание, замер в ожидании войны. Но апокалипсис так и не наступил. Вместо громогласных сражений развернулась иная битва — тихая, стремительная, почти незаметная глазу интеграция.

Их дар — нечеловеческая сила, обострённые до предела чувства, несгибаемая воля — быстро превратился в бесценный актив. Они проникали повсюду: в бизнес, политику, силовые структуры. С холодной расчётливостью занимали ключевые позиции — от топ‑менеджеров до высокопоставленных чиновников. Их присутствие ощущалось в верхних эшелонах власти, словно незримая сеть, опутывающая все сферы жизни.

Формально закон «О статусе Двуипостасных» наделял их правами, но не мог даровать главного — искреннего принятия общества. В общественных местах по‑прежнему висели сухие памятки с инструкциями: «При контакте с эмоционально возбуждённым Двуипостасным сохраняйте спокойствие, не делайте резких движений». Эти таблички служили молчаливым напоминанием: несмотря на все достижения, они оставались «другими».

Я боялась их, как и многие. В моём воображении они представали свирепыми монстрами, воплощением первобытной силы. Но всё изменилось в тот день, когда в переговорную вошла она — рыжая веснушчатая девушка с бездной озорства в зелёных глазах.

Глава 2

Прошло несколько минут — и сердцебиение понемногу утихло, сменившись нервной, колючей энергией, от которой невозможно было усидеть на месте, нужно было двигаться, отвлечься, сделать хоть что-нибудь. Я поднялась с кресла и почти побежала, будто могла физически убежать от собственных мыслей и того густого, пьянящего запаха, что всё ещё витал в носу, не желая рассеиваться.

Не сбавляя шага, я пересекла выставочный зал и, завернув за угол, наконец остановилась, прислонившись к холодной стене. Почувствовав себя в относительной безопасности — от него, от его внезапного появления — я попыталась перевести дыхание. Сердце билось гулко и часто, будто чья-то рука схватила его, сжала и била изнутри по грудной клетке. От быстрого шага, почти бега, стало нестерпимо жарко.

Почему я его так испугалась, не могла объяснить даже себе. Этот очаровавший и встревоживший меня оборотень будоражил и пугал одновременно. Казалось, его запах осел в моих легких и мешал сделать вдох. И это было самое странное — я никогда не была восприимчива к запахам. Да, у меня есть любимые духи, в том числе и мужские, которые я готова вдыхать часами. Но его запах… Он действовал иначе — пьянил, затуманивал рассудок, пробуждал что‑то древнее, неведомое.

Мама всегда говорила мне держаться от оборотней подальше. Она воспитывала меня одна, и я была ее единственным ребенком. Отца никогда не было в моей жизни — я даже не знала его имени. Эта тема была под запретом в нашем доме. Мама отдавала всю себя мне, так что неудивительно, что мы были очень близки.

Когда я повзрослела, она всегда верила в меня и поддерживала во всех начинаниях, предоставив полную свободу выбора. Единственное, категоричное ограничение: я не должна была заводить друзей среди оборотней.

Я много лет пыталась выведать причину, но она молчала как партизан. Иногда, в особенно душные ночи, граница между сном и явью истончалась. То ли во сне, то ли в полудреме мне чудилось, будто из маминой комнаты доносится её бормотание: «Не смотри в глаза... янтарные... беги...» . Просыпалась я всегда в холодном поту, а мама уже стояла в дверях с чашкой чая, будто ничего не было.

Чтобы унять нервную дрожь, я заставила себя всмотреться в окружающий мир, ухватиться за его привычные, успокаивающие детали.

Где‑то всхлипывал уставший младенец, а его молодая мать, мерно покачивая коляску, тихонько напевала себе под нос. Пара пенсионеров в одинаковых ветровках азартно изучала витрины duty‑free:

— Смотри, Витя, тут виски со скидкой!

В стороне деловая женщина в безупречном костюме энергично жестикулировала, уткнувшись в телефон, — видимо, пыталась донести до собеседника какую‑то важную мысль. А вокруг — нескончаемый, убаюкивающий гул голосов, переплетённый с объявлениями дикторов и мерным гудением вентиляции.

Всё это было так знакомо, так обыденно… Но сегодня сквозь привычную ткань повседневности пробивалось нечто иное — острое, дикое, словно запах грозы в безоблачный полдень. Что‑то неуловимо изменило воздух, наполнило его скрытым напряжением.

И вдруг — резкий звуковой сигнал, разорвавший поток моих мыслей. А следом — мягкий женский голос из динамиков:

— Начинается посадка на рейс 105 Москва — Мале компании Wolf AirLines. Просим пассажиров пройти на борт.

То, что началась посадка, можно было понять и без объявления. Люди второпях подскочили со своих мест и устремились побыстрее занять очередь. Я держалась в стороне, наблюдая за этим движением: за формированием очереди, за короткими перепалками между пассажирами. Всем не терпелось оказаться в самолёте, словно там, за металлическими стенами, их ждали не просто кресла и иллюминаторы, а спасение от чего‑то неуловимого.

И вдруг мой взгляд зацепился за небольшую группу мужчин, которые, не обращая внимания на очередь, направились прямо к стойке регистрации. Они выделялись сразу — исполинского роста, выше всех вокруг, в строгих чёрных костюмах. Их мощь чувствовалась даже на расстоянии: широкие плечи, уверенные движения, аура подавляющей силы, окутывавшая их подобно невидимому облаку.

Люди вокруг инстинктивно расступались, образуя перед ними незримый коридор. Не из страха и не из сознательного почтения — скорее, повинуясь древнему, врождённому закону: дать дорогу сильнейшему. Даже служащий за стойкой, едва взглянув на них, тут же уткнулся в бумаги, старательно избегая зрительного контакта.

Один из них отделился от группы и заговорил по телефону. Казалось, он совершенно не замечал окружающего шума, полностью погрузившись в разговор. В пылу эмоций мужчина то и дело взмахивал руками, энергично жестикулируя. На нём была лёгкая рубашка, подчёркивавшая широту плеч, а закатанные до локтей рукава открывали загорелые, мускулистые руки. На вид ему можно было дать около тридцати, хотя издалека трудно было разглядеть черты лица. Но аура силы и власти, исходившая от него, ошеломляла даже на расстоянии. Без сомнения — это альфа. И возраст его, вероятно, перевалил далеко за сотню. Стильная причёска придавала облику моложавости, но это была лишь обманчивая оболочка.

От скуки я продолжала наблюдать за ним, укрывшись в тени огромной монстеры. Меня забавляло, как такой внушительный мужчина может столь эмоционально разговаривать по телефону — лишь бы ногой от раздражения не топнул.

И тут, будто почувствовав мой взгляд, он резко обернулся. Его глаза скользнули по моей фигуре, медленно, оценивающе, а затем его цепкий взор встретился с моим.

В тот же миг меня словно захлопнуло в невидимый капкан. Всё внутри сжалось, пульс рванулся вперёд, забившись с бешеной скоростью. От его пронзительного взгляда будто ударил электрический разряд — я мгновенно отвернулась, прячась от его внимания.

«Вот я дура! Нашла кого рассматривать! Ещё внимания альфы мне не хватало», — пронеслось в голове.

Я изо всех сил старалась сохранить непринуждённый вид, скрыть волнение. Но руки предательски дрожали, а щёки пылали. Я больше не смотрела в ту сторону — хотя что‑то внутри отчаянно тянуло оглянуться.

Чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, я решила позвонить маме. Наверняка она волновалась.

Глава 3

Я выныривала из сна медленно, словно пробиваясь сквозь тёплую, душистую дымку. Вокруг царило блаженное умиротворение: тело нежилось в ласковом тепле, а ноздри наполнял восхитительный аромат — нежный жасмин вплетался в свежую ноту мяты. Не хотелось открывать глаза, покидать это безмятежное пространство.

Голова уютно покоилась на чём‑то мягком. Я продолжала вдыхать аромат, жадно ловя каждую ноту, и мысленно переносилась в мамин сад — туда, где цветы шепчут на ветру, а птицы выводят утренние рулады. В душе разливалась такая редкая, такая драгоценная тишина. Тревога, терзавшая меня с рассвета, наконец отступила. «Не зря мама говорит, что родные стены лечат», — промелькнула мысль.

Я невольно потёрлась щекой о мягкую поверхность — и в ответ услышала низкое, утробное рычание.

Реальность обрушилась ледяной лавиной. Глаза распахнулись сами собой.

Надо мной нависала фигура оборотня — того самого, с кем я столкнулась в кафе. Моя голова лежала на его коленях. И теперь я с ужасом осознавала, обо что именно только что тёрлась щекой…

Паника взорвалась внутри ослепительной вспышкой. Я рывком вскочила на ноги, застыв в напряжённой позе, готовая к любому повороту. Оборотень последовал за мной — движение было стремительным, почти размытым.

Он возвышался надо мной — высокий, подавляющий, воплощение необузданной силы. Янтарные глаза опасно поблескивали, тёмная прядь волос упала на лоб. Губы были плотно сжаты, а во взгляде читалось неприкрытое раздражение — волк был явно не в духе.

Мы замерли друг напротив друга: хищник и его добыча. Но я не собиралась принимать эту роль. Не отводя взгляда от его пылающих глаз, я начала медленно отступать к выходу. Каждый ребёнок знает: убегать от оборотня — значит дразнить его охотничий инстинкт. Но в тот миг разум отказывался подчиняться простым истинам.

— Милана! — предупреждающе прорычал он.

Я вздрогнула, то что он знает мое имя напугало меня вдвойне! Шаг за шагом я отступала, пока спина не встретилась с чьей‑то твёрдой грудью. Резко развернувшись, я увидела второго оборотня.

Передо мной возвышался мужчина поразительной стати и красоты. Чёрные блестящие волосы вились локонами и едва закрывали высокий лоб. Расстёгнутый ворот белоснежной рубашки открывал взгляду золотистую, словно отлитую из южного солнца, кожу.

Густые низкие брови и хищный нос — недвусмысленно указывали на родство с первым оборотнем. На выразительных губах играла едва уловимая улыбка, но глаза — кристально‑голубые, как высокогорное озеро, — оставались ледяными. В их глубине таилась древняя мудрость, от которой по спине пробегал холодок.

Этот взгляд пронзал насквозь, будто видел каждую мысль, каждую тень в душе. В тот миг, встретившись с ним, я отчётливо осознала: этому оборотню не одна сотня лет. За безупречной внешностью скрывалась первозданная дикость — та самая, что заставляет добычу замирать в смертельном оцепенении.

— А вот и наша спящая красавица проснулась, — сказал он, хищно улыбаясь.

С его появлением воздух наполнился пронзительным ароматом мяты, который тут же сплёлся с нежным шлейфом жасмина. От этого сочетания перед глазами поплыло, а в теле разлилась непривычная, почти гипнотическая истома. Внезапно возникло нелепое желание прижаться к мужской груди, свернуться клубочком и замурлыкать, словно сытая кошка.

«Да что это со мной?!» — мысленно вскрикнула я, но собственный голос доносился словно сквозь ватную пелену.

И тут память услужливо подбросила прочитанное когда‑то: один из механизмов парности — химическая совместимость через феромоны. Тело избранной должно терять голову от запаха пары, подчиняясь древнему инстинкту. Но это правило работало лишь для оборотней! Я — человек. Моя физиология не имела права так реагировать. Это было… неправильно.

Я зажмурилась, сделала глубокий вдох — и тут же пожалела об этом. Новый поток ароматов ударил в сознание, усиливая странную тягу.

«Это невозможно! Они не могут на меня влиять. Я человек. Спокойствие, только спокойствие!» — беззвучно твердила я, пытаясь унять предательскую дрожь, пробегавшую по всему телу.

— Ну и чего ты испугалась, девочка? — произнёс оборотень едва ли не ласково, тот самый, от которого я только что пыталась убежать.

И правда — чего? «Какова вероятность встретить двух оборотней дважды за один день? Правильно — минус отрицательная», — пронеслось в голове.

Холодок пробежал по спине. Я застыла между двумя мужчинами, беспомощная и растерянная. Не зная, куда деться, как себя вести. Их близость подавляла — мощная, всепроникающая аура заставляла сердце сжиматься от страха. Но одновременно аромат их тел будоражил, пробуждал неведомые, тревожные ощущения… Я не узнавала собственное тело, его странную, противоестественную реакцию.

Оборотень чуть склонил голову, принюхиваясь, провёл носом по воздуху, словно улавливая невидимые нити. На его лице медленно расцвела хищная усмешка. Не спеша, с ленивой грацией он опустился в кресло.

— Иди сюда, Милана, не бойся, — он похлопал ладонью по сиденью рядом с собой, приглашая приблизиться.

Второй оборотень так и остался стоять, отрезая мне все пути к отступлению. Я ощущала спиной тепло его тела и тяжёлый, пронизывающий взгляд, будто он прощупывал каждую мою мысль.

Собрав волю в кулак, я сделала глубокий вдох, выждала секунду — лишь одну крохотную передышку — и шагнула вперёд. Осторожно опустилась в кресло рядом с мужчиной, не сводя настороженного взгляда с его лица.

— Давай для начала познакомимся, Милана, — произнёс он с нарочитой мягкостью, словно боясь спугнуть. В голосе звучала почти отеческая забота, но я не обманывалась — за этой лаской скрывалась сила, способная сломать. — Меня зовут Руслан Савельев, а это мой брат Артур. Думаю, для тебя не секрет, кто мы такие? — в уголках его глаз заиграла лукавая искра.

Из груди невольно вырвался тихий нервный смешок — я не сумела его удержать.

Глава 4

Дорога стелилась ровной лентой, изредка изгибаясь между холмами, укутанными экзотической зеленью. Временами пейзаж распахивался, даря мимолетные взгляды на океан — его бирюзовая гладь пылала в лучах закатного солнца, рассыпая по воде золотые блики.

Зажатая между двумя оборотнями, я не могла усидеть на месте — вертела головой, жадно впитывая каждый новый вид, каждую деталь незнакомого мира. Мужчины молчали, наблюдая за мной — их взгляды, как невесомые прикосновения, скользили по моему лицу, по движениям.

Артур словно бы невзначай опустил руку на моё бедро. Большой палец лениво поглаживал оголённую кожу, выписывая неспешные круги, от которых по телу разбегались мурашки.

— Куда мы едем? — наконец нарушила я тягучую тишину, наполнявшую салон.

— В отель, конечно. А у тебя есть другие предложения, сладкая? — в голосе Артура звенела скрытая улыбка, лёгкая, насмешливая.

— Нет, — коротко бросила я, вновь отворачиваясь к окну.

Решила больше не спрашивать. Всё было ясно без слов: мужчины уже всё решили за меня. Какой смысл спорить, доказывать что‑то? Лишь испортить себе отпуск, которого я ждала целый год.

Виной всему — моя мягкотелость, моя неконфликтность. Мама не раз корила меня за безропотное принятие судьбы, за готовность склонить голову перед любым поворотом жизни.

«Ты даже не пытаешься бороться!» — звучал в памяти её строгий голос.

О, она бы сейчас дала этим оборотням достойный отпор! Мама — прирождённый боец, человек, который никогда не отступает. А я… Я всегда была её полной противоположностью — тихой рекой, что безвольно несёт свои воды туда, куда повелят внешние силы.

Сначала за меня всё решала мама: прокладывала путь, делала выбор, указывала направление. Потом я передала бразды правления Оле, доверив ей выбирать за меня. И вот теперь — новый поворот: моя жизнь оказалась в твёрдых руках двух альф.

«Рада ли я этому?»

Вопрос застыл в воздухе, оставаясь без ответа. Я пребывала в полной растерянности, не зная, как поступить дальше. Особенно пугала собственная реакция: тело словно жило отдельной жизнью, проявляя пугающую податливость, чуждую моему разуму.

Но истинный страх таился не во мне. Он ждал впереди — в неизбежной встрече с мамой. Её строгий запрет был нарушен, и я заранее содрогалась при мысли о грядущем гневе, о той небесной каре, которую она непременно обрушит на меня. Я отчётливо понимала: по завершении отпуска оборотни намерены забрать меня к себе. А как я смогу объяснить это маме?.. Как найду слова для того, что сама до конца не осознаю?

Погружённая в тревожные раздумья, я не заметила, как машина плавно остановилась у отеля. Перед нами возвышалось белоснежное строение, напоминающее дворец, выросший прямо посреди пальмовой рощи. Многоярусные террасы, бесконечные колоннады — всё дышало роскошью и величием.

Руслан первым вышел из автомобиля и протянул мне руку, помогая спуститься. Едва мои ноги коснулись асфальта, к машине торопливо подошёл мужчина в строгом классическом костюме. Он почтительно кланялся оборотням, рассыпаясь в восторженных приветствиях.

Руслан взял меня за руку и повёл к фойе, пока Артур вёл беседу с представителем отеля. За нами, словно безмолвные тени, следовали четверо оборотней.

Внутри отель поражал своими масштабами. Потолки украшали изысканные орнаменты и лепнина, а в центре висела роскошная хрустальная люстра, переливающаяся в лучах света. Стены были декорированы необычными скульптурами, переплетёнными с цветочными композициями. Глядя на эту помпезную красоту, я невольно усомнилась: действительно ли это мой отель?

В центре холла располагался ресепшен, за которым нас встречала стройная брюнетка. Её взгляд неотрывно следовал за оборотнями, а губы то и дело призывно прикусывались в едва уловимой улыбке.

В тот же миг меня накрыла волна неистовой, почти дикой ярости. Вспыхнуло отчаянное желание испепелить одним взглядом эту нахалку, осмелившуюся строить глазки оборотням прямо у меня на глазах.

Никогда прежде я не знала такой жгучей, всепоглощающей ревности. Это не было обычной досадой или раздражением — нет. Во мне пробудилось древнее, животное чувство собственности, будто кто‑то взболтал спящий вулкан в моей крови. Всё внутри выворачивалось от нестерпимой потребности заявить права на оборотней, во всеуслышание объявить: «Они — мои!»

На миг я сбилась с шага, до боли зажмурив глаза. «Да что со мной? Это же… инстинкт пары. Они предупреждали… Но чтобы настолько?!» Эмоции бушевали, затмевая разум, кипя в жилах, словно расплавленная лава.

Справа от ресепшена находился лифт, куда Руслан меня и повел, полностью игнорируя ту девушку. Его невозмутимость слегка остудила мой пыл, но меня неудержимо тянуло обернуться и проверить, где Артур.

Номер встретил нас роскошью, достойной самого отеля. Пространство утопало в светлых тонах: белоснежный мрамор переливался в лучах солнца, а окна — огромные, словно фасад небольшого дома — открывали захватывающий вид на океан. Воздух был напоён свежестью, солью моря и едва уловимыми нотами дорогих духов.

Не удержавшись, я бросилась к балконной двери и распахнула её настежь. О, какая красота! Тёплый ветер ласково коснулся лица, подхватил волосы, играя с ними. На миг я забыла обо всём, погрузившись в шум океана, ощутив себя свободной и безмерно счастливой. Закрыв глаза, я растворилась в этом мгновении — пока сильные руки внезапно не обхватили меня за талию, вырвав из блаженного забытья.

Руслан… Такой огромный, тёплый, он прижал меня к себе, укрывая от всех невзгод мира. Его аромат и тепло убаюкивали, а щекочущее дыхание в волосах вызывало россыпь мурашек по коже. Я не видела его лица, но чувствовала каждое прикосновение, каждый выдох.

— Я так долго тебя искал… — его шёпот над ухом заставил сердце сжаться и рухнуть куда‑то в бездну.

В следующий миг он порывисто развернул меня к себе — и его губы обрушились на мои в обжигающем поцелуи. Это был первый поцелуй Руслана — неистовый, жадный, будто он годами копил эту страсть. Его горячий язык нежно коснулся моей нижней губы, умоляя о доступе, и я невольно приоткрыла рот — тут же вспыхнув, словно охваченная пламенем.

Губы Руслана пленили меня, окутывая сладостным дурманом. И снова этот запах — жасмин, мой личный наркотик, проникающий в каждую клеточку, затуманивающий разум.