Неисповедимы пути Веракоча

Глава 1 Легенда о цветке Кадупул

Леа открыла глаза и первое время просто рассматривала потолок. Замысловатые рисунки из квадратов и треугольников на сводах комнаты рассказывали легенды их народа кечуа и были так привычны, что давно не вызывали восхищения. В детстве они с ньюстой придумывали по ним свои истории, казавшиеся даже интересней настоящих. Леа слегка повернула голову, чтобы увидеть кровать возможной наследницы трона империи. Дыхание Аллиймы было спокойным, ньюста сейчас должно быть десятый сон видела.
Куцый серп луны светил уже достаточно ярко. Чтобы успеть вернуться до рассвета, надо было собираться сейчас. И как можно тише. Длинные волосы завязаны тесьмой в высокий хвост, сандалии пришлось прикрепить к поясу, чтобы не занимали руки.
Пора.
Но сначала бесшумно обойти комнату по периметру, чтобы убедиться в безопасности ньюсты, оставляемой без присмотра. Они не часто расставались.
Родители Леа была принесены в жертву по выбору богини луны Кильи. Именно на них показали звезды в тот неурожайный год. Сама она еще была совсем маленькой, чтобы запомнить, но ей рассказали, что тогда Капак апа Амару, император империи, распорядился взять сироту во дворец. Леа стала акальас — тенью наследницы, дочери императора Амару, примерно того же возраста. С того времени они с Аллиймой были вместе везде: в общих играх, увлечениях, езде на ламах. За едой и в обучении чтению кипу, счету, истории, управлению они сидели спина к спине. С Леа не спрашивали выполнения заданий, зато ей доставались все наказания за общие шалости и провинности. И с нее требовали большего на тренировках силы и выносливости, ведь она должна была защитить принцессу в случае опасности. Хотя все наследники могли постоять за себя — этому уделялось немало внимания, но акальас должны уметь больше.
Леа перегнулась через подоконник и посмотрела вниз с третьего этажа. Пукару обходили периметр, но никто не смотрел наверх. Спускаться по стене оказалось не так и сложно. Несмотря на то, что дворцовые камни были подогнаны так плотно, что невозможно было просунуть между ними лезвие туми, стены были в обилии украшены золотыми и серебряными пластинами с гравировкой, отгоняющие злых духов.
Пришлось немного задержаться над переходом первого этажа — пукару как раз проходили неподалеку. И даже ее мысленные проклятия и мольбы Часке — богине сумерек — не сдвинули с места разговорившихся о чем-то воинов. Руки затекли, пальцы были будто чужими, когда охрана все-таки продолжила обход.
Отцепившись от стены, Леа мягко спрыгнула на землю. Она разминала руки, размышляя, как незаметно пробраться к дворцовой стене, когда призванная богиня решила все-таки помочь — лунный свет скрылся за облаком. Теперь можно было смело идти коротким путем. Леа и в темноте с легкостью ориентировалась в знакомых местах. Даже остановилась у купальни набрать воды в засушенную тыкву.
Ближе к северным воротам, за невысоким кустом, несколько нижних камней можно было вынуть из кладки и проползти в образовавшуюся дыру.
Вот только проход оказался таким узким. Если ее найдут тут утром застрявшей… Даже думать не хотелось о наказании за побег. Зря она съела вечером маисовую лепешку. В отчаянье девушка выдохнула, оттолкнулась от камней и рывком вытянула себя. Удалось!
Стараясь не шуметь, она заложила ветками проход, скрывая его от посторонних глаз. И только когда отошла достаточно далеко от дворцовой стены, решилась обуться.
Отряхнув тунику и поправив повязку на голове, Леа впервые поверила, что ее идея может осуществиться. Не зря же они с ньюстой обнаружили свиток с легендой о цветке Кадупулы после известия жрецов храма луны. Звезды сказали, что суженым Аллиймы назван Сэмин. Сын Кайва — управляющего столицей Куско. Тот самый Сэмин, с которым Леа всегда становилась в схватку на тренировках. Тот самый Сэмин, что звал ее с собой на прошлый праздник равноправия Солнца и Луны. И держась за руки, они смотрели, как тень горы Уайна превращается в голову пумы.
И теперь она должна смотреть, как Сэмин так же будет держать руку Аллийму на следующем празднике Пача-пачуй. А может, и не только на это. Ньюста, как и Леа, совсем недавно отсчитала свою восемнадцатую весну.
И никто не пойдет против воли богов.
Нет, ей все-таки нужен этот цветок.
Она прошла несколько канча — кварталов, разделенных мощеными дорогами со стоками посередине, когда начала осознавать как велик город Куско. Намного больше, чем представлялся, когда они с ньюстой изучали нарисованный на шкуре план города в виде пумы. Семья императора редко покидала дворцовые помещения, только по большим праздникам посещала Кориканча — храм бога солнца Инти. Небольшие события отмечались в солнечной пирамиде, построенной в дворцовом саду на мужской половине. И ни разу за время правления императора Амару не открывалась пирамида богини луны на женской части дворца.
После смерти правителя и недельного поста, главные жрецы храмов Солнца и Луны сходились в смертельной магической схватке. Каждый раз приходилось отстраивать новую арену, разрушенную мощью вильякума — гласа богов Инти и Кильи. Если побеждал бог Солнца Инти, император избирался из наследников мужского пола. Победа богини Луны-Кильи говорила, что выбор падает на женское начало. Служения в городском главном храме проигравшего божества продолжались, ведь только в равновесии возможна жизнь, но императорский двор поддерживал лишь бога-победителя.
Улицы города были пустынны. Светлые стены домов отражали лунный свет, легкий ветерок иногда шуршал листьями капу, укрывавшими крыши. Но чем ближе Леа подходила к стенам города, тем неровней становилась кладка дорог, в конце концов превращаясь в утоптанную землю. Ступени исчезли, вместо них остались скаты, часто подточенные сливной водой. Дома пахли не так приятно, плесневелые капу или просто трава укрывали крыши, исчезли даже медные чеканки на стенах, почти не слышались крики лам. Леа невольно перешла на бег, чувствуя необъяснимую радость, когда оказалась перед городской стеной. Она веовь стянула с ног сандалии и закрепила их на поясе.
Обходившие дозором воины постоянно переговаривались, и было не сложно отследить, когда они пройдут мимо, чтобы перебраться на другую сторону.
Наконец спрыгнув на землю, Леа, не разгибаясь, пробежала до ближайшего дерева и только там обулась. Теперь можно было осмотреться по сторонам. Девушка невольно сглотнула – окружающий ее простор пугал. Вокруг раскинулись поля, каменные уступы, террасы посадок подсвеченные лунным серпом. К пикам Уанакаури уходила Капак-кан — мощеная дорога в горы, скрывавшаяся в джунглях. Но никаких стен.
Как же это было непривычно. Леа обернулась на надежную кладку городской стены. А потом оттолкнулась от дерева и пошла вперед, ощущая, как страх перемешивается с эйфорией невероятной свободы. Как воздух, наполненный ночными ароматами, заполняет ее, дарит силы, будто поддерживает, толкает двигаться все быстрее.
Казалось, она могла бежать так всю ночь. Вот только дыхание постепенно становилось все чаще, воздух казался каким-то шершавым, а дорога уже давно шла вверх в горы. Леа перешла сначала на быстрый шаг, а потом остановилась и отпила несколько глотков из сушеной тыквы, висящей у нее на поясе.
Стоило решить, куда же она бежит. Все это время она следовала по мощеной части Капак-кан и, хотя обходила стороной посты часки-скороходов, не сворачивала на более узкие дороги. Но ведь невозможно, чтобы такой скрытный цветок, как Кадупула, рос на обочине. Стоило выбрать другой путь, если она хотела успеть вовремя.
Серп луны безжалостно отсчитывал время, казалось, даже быстрее обычного двигаясь по небосклону. Скоро солнце напьется вод Вильканоты и начнет путь к горизонту. Леа закрутилась на месте, выбирая новое направление. И все вокруг показалось каким-то одинаковым. Деревья, пожухлая трава, лианы, горы, острые уступы, и снова по кругу. Сердце забилось чаще от ощущения безысходности.
Нет, так нельзя. Леа несколько раз глубоко вдохнула, а потом закрыла глаза, прислушиваясь к миру.
Она уже далеко убежала от равнин, где были слышны крики домашних лам и альпака. Где свистом и огнем отгоняли хищников и темных духов от стад. Здесь не было слышно людей, зато в глубине можно расслышать шорохи и тихое похрюкивание тапира. С шелестом по старой листве проползла змея. Мягкая поступь какого-то мелкого хищника. Яростный крик ночной птицы, хлопанье крыльев. Влажный запах леса окружал Леа, рассказывая и показывая весь мир в невероятно ярких красках. Вот по лиане с уханьем спустилась мелкая обезьянка питеу, схватила что-то с земли и снова взобралась вверх под кроны деревьев. Леа как будто увидела эту мохнатую белую мордочку, теперь измазанную чем-то липким. Далекие крики стаи невакос — длинноруких и цепкохвостых обезьян. Джунгли жили своей жизнью. А у нее с собой только тыква с водой, да нож-туми с изогнутым лезвием.
Отступить?
Да ни за что!
Обхватив рукоять туми, Леа ступила под свод деревьев. Как же тут темно, по сравнению с расчищенной дорогой. Рядом с криком взлетела испуганная птица, и Леа шарахнулась в сторону, чувствуя, как сердце колотится где-то у горла. Она ощутила, как джунгли впустили ее и как будто замкнулись за ее спиной, окружая теперь со всех сторон. Все шорохи, крики, гомон обезьян, казалось, кричало ей: «Вернись обратно, ты здесь чужая». Девушка сглотнула и зажмурилась, сжимая кулаки. Откуда она знала, что идет правильно? Что она вообще найдет этот цветок? Может быть, стоило вернуться обратно, пока никто не заметил её отсутствия?
Ну уж нет, такой шанс выпадает всего раз в год. Цветок Кадупул расцветает лишь ночью, за декаду до дня, когда время царства бога солнца станет равным с луной. И тому, кто найдет этот цветок, всю жизнь будет сопутствовать удача. Может быть, звезды тогда повернутся по-другому. Не могли же боги всегда стремиться навредить ей. Она всего лишь песчинка для них, но сначала они забрали ее родителей, а теперь и самого близкого после ньюсты человека, стремясь рассорить их с Аллиймой.
Прикусив губу, Леа больше не давала себе шансов передумать. Вдохнув и выдохнув, она сделала первый шаг вперед. Сумрак джунглей будто отступил с тихим шипением, перед такой решимостью.
Леа наклонилась ниже, обошла подозрительно пахнущую лиану, переступила дорожку из крупных красных муравьев-ачаку. Она не думала как, зачем или почему должна так делать, а просто прислушивалась к инстинкту.
Вот только время шло, луны, по которой можно было хоть как-то ориентироваться, не было видно под кронами джунглей, а цель так и не была достигнута. Все чаще ей приходилось обходить валуны, настолько заросшие лианами и мхом, что сливались цветом с джунглями. Скальные уступы становились все выше, как будто она уже просто бредет вдоль сплошной каменной стены. И конца и края этому не видно. Сил двигаться дальше оставалось все меньше, а дорога начинала казаться бессмысленной.
В очередной раз споткнувшись, Леа позволила себе немного отдохнуть. Она села на землю, откинулась на скалу и прикрыла глаза. Стоило подумать, что делать дальше.
Быть может, цветок Кадупулы — просто миф, выдуманный мудрецами-амаутами, чтобы получить лишнюю лепешку или чашу чичи?
Вздохнув, Леа открыла глаза и посмотрела наверх, надеясь увидеть хоть клочок неба. Но вместо этого увидела его. Легенду. Таким, каким и изображался этот цветок в свитке. Значит, тот символ не зря указывал, что это горный цветок. Даже не просто горный, он рос как будто из скалы. Леа не раздумывая скинула сандалии и отыскала пальцами первый уступ на стене. Она не видела перед собой ничего, кроме своей цели. Белоснежные лепестки с острыми концами постепенно раскрывались, выпуская более широкие желтоватые листья. Еще немного, и появится середина с бахромой цвета восходящего солнца.
Пальцы уже саднило, но Леа забиралась все выше и выше.
Запах цветка стал чувствоваться издалека. Добравшись до него и вдохнув этот аромат, девушка ощутила, как у нее закружилась голова. Одновременно чуть горький и невероятно дурманящий, он действовал сильнее листьев коки. Пришлось несколько раз вдохнуть в сторону от цветка, чтобы хоть немного очистить разум. Крепче закрепившись ногами и одной рукой, Леа достала туми. Как-то непочтительно было просто сорвать легендарный цветок, поэтому она аккуратно срезала стебель. Несколько молочно-белых капель выступили наружу, как будто цветок оплакивал потерю.
— Прости, но так надо, — шепнула Леа, перед тем как зажать зубами отрезанный цветок. Руки ей были нужны, чтобы держаться за скалу, а хорошо закрепить одной рукой такую ценную находку было сложно.
И только теперь Леа поняла, где она находилась. Вернее, на какой высоте.
— А как спускаться будет, пальа подумала? — раздался насмешливый голос снизу.
Леа вздрогнула. Она была так увлечена, что не услышала, как подошел этот человек. А может, и не человек, а дух природы хуакас подкрался так бесшумно? Девушка посмотрела назад, на незнакомца, и очень пожалела о своем поступке. Голова закружилась, и Леа снова прижалась к скале. Нет, пальа в ее лице совершенно не подумала, когда забиралась так высоко. Но ни за что не признала бы этого.
— Помочь? — предложил незнакомец, и Леа отчаянно замотала головой. В зубах по-прежнему был зажат цветок, и она сейчас ни за что бы не заговорила, чтобы не упустить свою драгоценность.
Но чем дольше она висела на скале, тем меньше сил у нее оставалось. Леа перехватилась одной рукой ниже, а потом сместилась, нащупывая пальцами ног новую опору.
Главное — не вспоминать, как она высоко. И тогда все получится. Все получится. Все получится. Единственное, что ей осталось, — это повторять себе эти слова и искренне в них верить. Рука соскользнула один раз. Другой. Нога. Снова рука. Она уже не чувствовала пальцев, даже когда получала новые ссадины, ломая ногти. Леа обернулась. Нет, до незнакомца, наблюдавшего ее спуск, еще три человеческих роста. Девушка прижалась к скале всем телом, стараясь дать отдых рукам. И снова вниз. Уступ предательски раскрошился под пальцами, во второй руке оказался кусок ненадежного камня, и Леа ощутила, что летит вниз, не в силах схватиться за что-либо. Она зажмурилась, стараясь сгруппироваться, в ожидании болезненного удара.
И даже не охнула, почувствовав, как мягко приняла ее земля. Вот только это совсем не было похоже на землю. Леа распахнула глаза, встречаясь с взглядом чуть раскосых золотистых глаз незнакомца. Именно в его руках она сейчас и находилась. Туника задралась, и она ощущала какими теплыми, даже горячими, были мужские руки.
Совершенно не хотелось выбираться из таких объятий, а лишь смотреть в эти невероятные глаза… Но так же нельзя! Леа резко извернулась и, оказавшись на земле, отскочила в сторону. Нет, это не человек, это — хуакас! Хотя она не слышала, чтобы духи были настолько привлекательны, но, наверное, просто в живых не оставалось тех, кто мог рассказать.
Приподняв бровь, незнакомец наблюдал, как Леа привязала к ногам сандалии задом наперед и перевернула пояс узлом назад. Полагалось еще и вывернуть тунику, но раздеваться, даже если это был дух, не хотелось. Леа очертила вокруг себя знак солнца и гордо посмотрела на подбородок хуакаса. Смотреть в глаза, как она уже поняла, было нельзя.
Вздохнув, мужчина вынул из ножен туми, похожий на коготь зверя. Леа подобралась, готовясь к нападению. Но вместо этого незнакомец провел лезвием по своей руке, а потом показал Леа, как стекает капля человеческой крови. И теперь, одетая наизнанку, она выглядела крайне глупо. Это точно был не хуакас — они боялись кованого металла даже больше, чем огня. Хорошо хоть не стала тунику выворачивать. Леа снова наклонилась, чтобы переобуться и заодно спрятать покрасневшие щеки. Хотя в сумраке леса это сложно было рассмотреть.
— А пальа знает, что сок цветка Кадупулы может отнести к духам предков?
Вот как этот незнакомец умудряется сделать так, что каждый его вопрос заставляет сомневаться в собственном здравом уме?
Леа скосила глаза на зажатый в зубах уже поникший цветок. Пальа читала об опасности, но, похоже, это выветрилось у нее из головы. Быстро засунув свою ценную ношу в подготовленный мешочек, Леа затянула узлы и повесила уак обратно на шею. Во рту оставался неприятный горьковатый вкус, как будто цветок был по-прежнему там. Неужели она слишком сильно сжала стебель и перекусила его? Отвернувшись, девушка украдкой попыталась счистить ногтями с языка этот вкус.
Перед ее носом возник срезанный кусочек листка дерева гуракавы.
— Разжуй и выплюнь, — пояснил незнакомец.
А ей хотелось совершено не этого. Ощутив так близко мужское присутствие, Леа поймала себя на глупейшем желании потереться щекой о его руку. Нет, похоже, она все-таки проглотила сок Кадупулы. Девушка послушно выполнила рекомендацию. А потом долго сплевывала горько-кислый вкус, но рот снова и снова наполнялся слюной.
Наконец обернувшись, Леа посмотрела в сторону незнакомца, надеясь, что он просто растворился в воздухе. Но этого не произошло. А жаль. Потому что теперь она не знала, что делать. Кого она могла встретить в лесу в такое время?
Леа молча рассматривала мужчину.
Широкие скулы и немного заостренные черты лица, плотно сжатые губы. Ровно срезанная челка нависает над глазами, в которые она предпочла не смотреть, а длина черных волос достигала плеч, как у большинства мужчин империи. Оливковая кожа в сумраке казалась темной. На поясе висела тыква для воды, в кольце ножен — туми, за спиной — короткий лук и колчан со стрелами. Охотник? Один ночью так глубоко в джунглях? Или он тоже искал цветок Кадупулы? Леа невольно накрыла ладонью мешочек, где теперь хранилось легендарное растение. Туника с длинными рукавами и пояс с характерной бахромой выдавали жителя провинции Амбато, что ближе к побережью. Неужели она так далеко пробежала? Захватывая новые территории, император, облагая податями, позволял сохранять прежние традиции жизни, и благодаря этому можно было понять, откуда пришел человек. Все эти особенности они изучали с ньюстой на занятиях историей. Ньюста! Ей же надо спешить обратно во дворец!
Не раздумывая, как выглядит ее поступок, Леа просто побежала, снова уворачиваясь от нависших лиан, пробиралась сквозь заросли никши, прорывалась через мелкие поросли гуракавы. И совершенно не ожидала, что перед ней возникнет спина незнакомца. Неужели она бежала кругами? А мысли о хуакас давно пора изгнать.
Оказалось, обогнав ее, мужчина просто показывал более легкий путь. Следуя за ним по звериным тропам, она не выбивалась так из сил, как когда пробиралась по прямой к своей цели. Хотя откуда незнакомец мог знать, куда ей надо? Леа не успела выкрикнуть этот вопрос, как буквально вылетела на Капак-кан. Отсюда было уже совсем недалеко до Куско. Девушка сразу же посмотрела на небо. Серп луны уже опускался, скоро солнце напьется вод Вильканоты и начнет путь к горизонту, но она еще могла успеть вернуться.
Сопровождавший ее мужчина продолжал стоять в тени деревьев.
— Откуда ты знал, куда мне надо? — не удержалась Леа от интересующего ее вопроса.
— Пальа выглядит слишком ухоженной для маленькой провинции, — пояснил свою догадку незнакомец.
Леа осмотрела себя. Меньше всего она сейчас походила на утонченную и благородную пальа: одежда растрепана, в пятнах каких-то растений, ноги забрызганы до колена, сандалии грязны, руки исцарапаны, пальцы в ссадинах. А что творилось у нее на голове? Леа потрогала повязку. Нет, она ее не потеряла, цепляясь за низко свисающие ветки деревьев, но волосы почти все выбились из узла, к рукам липли нити сорванной паутины. Непонятно зачем она попыталась привести себя в порядок.
Вот только это было невозможным, ей надо срочно в купальню. Но для этого сначала стоит добраться до дворца. Леа переступила с ноги на ногу — уходить от незнакомца совершенно не хотелось. Может быть потому, что она должна была поблагодарить за помощь? Ну конечно поэтому!
— Леа, — представилась она. — Я — акальас ньюсты Аллиймы. Это поможет найти меня, если захочешь. — Девушка сдернула с головы повязку, хранившую индивидуальный рисунок ромбов и треугольников, и кинула ее мужчине.
В следующее мгновение она уже срывалась в бег — ей надо было торопиться, иначе она не то что кому-то, самой себе помочь не сможет.
— Эмбри, — послышалось за ее спиной. Конечно, это было не первым именем, которое скрывалось от всех, кроме самых близких, чтобы духи не могли повредить человеку, но почему-то в груди стало так тепло, когда Леа повторила про себя, запоминая «Эмбри из Амбато».
Ей невероятно везло: она смогла быстро и незаметно прокрасться через городскую стену, дозор уже лениво обходил посты. Город постепенно оживал, то там, то здесь слышались скрипы, стуки, бряцанье медной посуды и сухой стук глиняной, слышался запах свежих маисовых лепешек. На Уакапата — главной площади Куско раздавался стук. Это жрецы наносили рисунки на бревна для ежедневного жертвенного костра, приветствовавшего бога Солнца. Где-то кричали ламы, слышался плеск воды в купальнях, но бегущую Леа никто не заметил. Как и не обнаружили лаз в дворцовой стене. Протиснулась она обратно проворнее, чем выбиралась наружу. Камни Леа утрамбовывала обратно очень быстро, помогая себе ногами, и уже почти не скрывалась — могла же она сказать, что вышла освежиться. За это не такое великое наказание — всего-то десять ударов палками. Но ее по-прежнему не замечали. Неужели цветок и правда приносит такую удачу?
В это Леа поверила, только перевалившись через подоконник опочивальни ньюсты. Она буквально свалилась на пол, переводя дух.
— Кто здесь? — сонная Аллийма потирала глаза, сев в кровати. — Леа, что с тобой?
А та могла только счастливо улыбаться, накрыв рукой мешочек с цветком Кадупулы.

Глава 2 Легенда о Масдахе

Леа едва заметно потянулась и переступила с ноги на ногу. Сегодня урок изучения правления слишком затягивался. Голоса просителей эхом отдавались под высоким потолком приемного зала, богато украшенного золотом.
Девушка осмотрела сидящих на низких скамьях наследников. Старший аоки Юпанки незаметно для наставника играл со своим акальас Анком в камушки. Аоки Ачик внимательно прислушивался к происходящему зале. Его акальас Кори стояла неподвижно, почти закрыв глаза, но Леа знала, что эта расслабленность показная. Стоит случиться чему-нибудь важному, и Кори будет действовать быстрее молнии. Она любила защищать аоки Ачика по поводу или даже без него.
— Посмотри, много там еще? — шепотом попросила Аллийма.
Леа послушно придвинулась вперед и посмотрела в небольшую дырочку на ширме, закрывавшую наследников от зала.
Капак апа Амару  сидел на невысоком троне. Лишь красная бахрома-борло, свисающая из маленьких золотых трубочек, закрывающих лоб, покачивалась от ветра, нагоняемого опахалам. Лицо императора было неподвижно и невозмутимо.
Рядом молчаливо стояла койа Сумаилла - жена капак апа. С другой стороны расположились советники: управляющий Куско Кайв и верховный жрец храма Инти — Майт. Они как раз склонились, что-то подсказывая императору. За спиной, в тени невысокой ширмы, должна была прятаться акальас капак апа Амару - Рава. Многие шептались, что она была не просто акальас и потому была вынуждена скрываться, иначе подходящие к императору забывали, зачем они пришли.

И вот веренице этих просящих, реже благодарящих, не было видно сегодня конца. Леа попыталась посчитать, сколько же их, но сбилась на первом десятке. И дело было не в ее способности к счету. Она увидела даже не знакомое лицо, лишь движение, тут же узнавая Эмбри из Амбато. И на поясе его была привязана повязка Леа.
Как будто почувствовав ее взгляд, мужчина повернулся, и Леа отшатнулась от ширмы. Щеки девушки горели, она одернула одежду и поправила волосы, перед тем как повернуться к ньюсте.
— Ну, что там? — заинтересовалась Аллийма, заметив волнение Леа.
— Там ОН, — наклонившись к уху ньюсты, шепнула она.
— Сэмин? — удивилась Аллийма.
— Нет! — возмутилась непониманию Леа. — Эмбри.
— Покажи, — сразу же попросила ньюста.
— Что-то случилось, ньюста Аллийма? — холодным тоном поинтересовался наставник.
— Да, сегодня так душно здесь, могу я ненадолго выйти подышать в сад? — невинно хлопая ресницами, попросила ньюста.
Ну кто мог устоять против такого?
Вскоре они уже были в саду, сопровождаемые парой пукару. Им стоило немалой изобретательности, чтобы отвлечь охрану и перебраться в часть сада ближе к выходу из дворца, скрываясь от людей за кустом бабару. Они рисковали, но оно того стоило.
Императорский сад не нуждался в ограде от идущих — никто не решался ступить далее главной дороги. Никто, кроме Эмбри. Он так решительно свернул на одну из дорожек, присыпанную золотым песком, что его никто не остановил.
Какой же он смелый! Сердце Леа заколотилось.
— Ты уверена, что он не глуп? Он не боится смерти? — с сомнением протянула ньюста.
Но Леа уже не слушала. Она видела только теплый взгляд светло-карих глаз.
— Я не ошибся в благородности палья, — слегка склонил Эмбри голову. — Ничего не может скрыть настоящей красоты.
Леа ощутила, как жар сильнее заливает ее щеки, а тело стало таким легким, что, казалось, она может взлететь, как легкокрылая птица.
— Не стоит заходить в императорский сад, — намекнула ньюста.
Эмбри посмотрел на Аллийму и склонился в поклоне. Выпрямившись, он снял со своего пояса ленту Леа, коснулся ее губами, а потом отдал девушке.
И в следующий миг она уже смотрела на прямую спину Эмбри, уходящего из сада. Кожа, где соприкоснулись их руки, казалось, горела до самого вечера.

***

Леа не могла сказать, что заставило ее проснуться. Все вокруг казалось обычным, все те же звуки и рисунки на потолке. Квадраты и треугольники, рассказывающие легенды их народа. Прошло уже достаточно времени от ее рискованного путешествия, и ярко вспыхнувшие краски мира приобретали спокойные оттенки. Девушка посмотрела в окно. Лик Кильи на глади неба снова был едва виден, но теперь она уже поворачиваясь, а не отворачивалась, как в тот день, что Леа отправлялась за счастливым цветком. Она снова коснулась своего уак-талисмана на шее, чтобы убедиться - все произошедшее ей не приснилось. Как и приход Эмбри в сад. Вздохнув, Леа погладила лежащую рядом ленту.

Прошло десять дней, и сегодня наступал большой праздник Пача-пачуй — день, когда солнце восходит над четвертым столбом пакаонанкак, отмечая равноправие Луны и Солнца. Когда можно попросить…
Она не успела додумать свою мысль — звездное небо перекрыла чья-то тень. Так вот что ее разбудило?! Леа зашипела, вскакивая с лежанки, и уже была готова закричать, призывая охрану, как услышала:
— Т-ш-ш — это я.
— Эмбри? — удивилась девушка. Только успокоившись от испуга, сердце снова заколотилось чаще, но теперь по-другому, когда мужчина приблизился к ней. — Как ты?..
Она не успела договорить, как ощутила, что прижата к крепкому телу, а лицо ей закрывает резко пахнущая ткань. Леа успела дернуться всего пару раз, и все вокруг стало таким черным и мягким одновременно.

***

Кто-то бил в бубен и стучал ей по голове. Леа отмахнулась, но не испугала этим настойчивого нарушителя ее сна. Кто посмел совершать ритуалы в спальне ньюсты?! Вот она сейчас встанет! Леа резко села и тут же обхватила будто рассыпающуюся голову руками. Теперь она уже медленно осмотрелась по сторонам — никаких вильякуми с бубнами не наблюдалось, весь шум был у нее в голове. И он мешал до конца понять, что же происходит. Может, Аллийма могла подсказать?
Она позвала ньюсту, но вместо голоса из горла вырвалось неясное мяуканье. Она не чувствовала себя так плохо с того раза, как они добрались с ньюстой до праздничной чичи. Неужели они снова на такое решились? Даже спина разболелась в предвкушении наказания. Леа с трудом поднялась на ноги и добралась до постели ньюсты. Но там никого не оказалось.
— Аллийма? — позвала Леа, и ее голос прозвучал чуть громче шепота.
Неудивительно, что никто не отозвался.
Сощурившись, Леа медленно осмотрела комнату, и, когда взгляд ее добрался до окна, будто яркой вспышкой она вспомнила все. Эмбри был здесь и… он украл ньюсту?! Или она сама пошла с ним? Или… неужели Аллийме не хватило Сэмина, и она захотела отобрать у нее еще и Эмбри?!
Нет, похоже цветок чапары, которым ее одурманили, слишком странно подействовал на ее мысли. Как вообще такое могло прийти ей в голову?
Но тогда что произошло? Хотя какая разница? Ей надо найти Аллийму! Позвать охрану? Леа метнулась к двери, но остановилась, так и не коснувшись ее. Если ньюста сама ушла с Эмбри, то все наказание снова достанется ей — Леа. Она должна найти ньюсту. Леа решительно пошла к окну. И снова остановилась. А если ньюсте угрожает опасность, а она одна не справится? У-у-у, как же сложно думать такой головой! Девушка несколько раз постучалась лбом о каменную кладку стены. Думать легче не стало, только теперь болел еще и лоб. Потерев его, Леа высунулась из окна, чтобы вдохнуть ночной воздух — может, хоть он добавит ей ясности ума? Прикрыв глаза, она вдохнула и выдохнула. И как-то четко поняла — Аллийма еще совсем недавно была здесь. Она сможет ее догнать, а там решит, стоит ли ругаться с ньюстой.
Вот только спускаться вниз по стене оказалось не так просто, как в прошлый раз. В голове все еще гулял дурман, хотелось свернуться клубком где-нибудь в теплом уголке, а не лезть по холодной стене непонятно куда. Но, прикусив губу, Леа продолжала путь вниз.
В этот раз она снова решила спрыгнуть заранее. Леа торопилась спуститься, пока не появились из-за поворота пукару, а потому просто оттолкнулась от стены и мягко приземлилась на ноги. Вернее, постаралась сделать это, но чуть не рассчитала, и поэтому пришлось опереться на руки. Еще пару раз, и она по привычке начнет выходить из спальни ньюсты лишь таким образом.
— Леа? — удивлению в этом голосе не было предела.
Вот только и самого Сэмина девушка ожидала увидеть здесь меньше всего. Парень выступил из затемненного алькова в стене, где до сих пор стоял.
— Что ТЫ здесь делаешь? — спросила непонимающе Лея.
Что это за паломничество к спальне ньюсты?!
— Я ждал Аллийму, мы… — Леа показалось, или скулы Сэмина стали чуть краснее? Неужели они собирались?.. Все правильно, сегодня же праздник равноправия. И тот, кто первым встретит приход Инти, омываясь при этом в купальне, будет счастлив вместе. Леа ожидала, что это ее хоть как-то заденет, кольнет болезненной иглой сердце, но вместо этого лишь мысль: Неужели для этого Эмбри нужна была принцесса?
Нет, что-то здесь не так. И она в этом собиралась разобраться.
— Пошли, все равно ньюсты нет в спальне.
— А где же она?
— Вот и мне это интересно.
Леа прикрыла глаза, прислушиваясь и принюхиваясь одновременно. И с какой-то четкостью поняла, куда ей двигаться. Как будто кто-то пометил для нее дорогу яркими тряпицами, как в игре Хауд. Лишь бы загадки оказались не сложны.
Девушка начинала все сильнее хмуриться — за все то время, что они шли по саду, им не встретился ни один пукару. Даже если бы они хотели попросить помощи — было не у кого. Лунный свет серебрил траву и деревья, игрался бликами на защитных плитах стен, и как будто они одни в этом мире. Лишь крики ночных птиц, да шорохи мелких животных в траве.
Громкое кваканье жабы заставило вздрогнуть и начертить знак солнца. Хотя он был абсолютно неуместен для этой часть сада — они вошли в лунную интипампу — пастбище для жертвенных животных Кильи. Сейчас здесь никого не было, но среди деревьев, цветов и ароматных трав все чаще попадались статуи животных. В свете луны казалось, что серебряная ящерица испугается их и убежит с камня. Что заколосится под ветром жертвенный маис, вспорхнет тонкокрылая серебряная бабочка, вскинет голову косуля и посмотрит на затаившуюся пуму. Может, поэтому и раздражало, что шедший сзади Сэмин так громко дышал. Хотя его присутствие рядом успокаивало.
Леа передернула плечами, проходя мимо серебряного ягуара, но след вел ее к закрытой пирамиде Кильи. Правда, оказалось, что не такой и закрытой. Запретный камень был сдвинут в сторону, приминая высокую траву.
Внутри было тихо, но Леа не сомневалась — ньюста там.
— Жди здесь, — прошептала она. Почему-то говорить громче казалось кощунством. — Если мы с Аллиймой не выйдем, как луна сместиться на палец, зови помощь.
— Я пойду с тобой, — возразил Сэмин. Он говорил так громко, что Леа захотелось его придушить.
— Я — акальяс. Я должна. А ты должен остаться и сообщить, где ньюста.
Сэмин нахмурился, но Леа не дала ему времени ни подумать, ни передумать, она уже толкнула покрытую серебряными пластинами дверь. Шорох ее показался оглушительным, и Леа протиснулась в узкую щель. Темный коридор с небольшими нишами, хранившими священные знаки, вел к святилищу. Он изгибался, обходя по периметру пирамиду, перед тем как вывести в главный зал. За последним четвертым поворотом возник свет, и Леа почувствовала, как холодный ветер коснулся ее шеи. Если бы не ньюста, она бы уже бежала с капища Кильи.
Прижавшись к стене, девушка делала последние медленные шаги, прислушиваясь и принюхиваясь одновременно. Живот тянуло от чувства тревоги, плечи то и дело передергивало от холода, в руке уже давно был зажат туми. И последний шаг к большому залу. Леа замерла на тонкой границе, стараясь осмотреться по сторонам. Скамья для семьи Капак апу, ниши для священных знаков. Леа продвинулась чуть дальше, и взгляд ее притянул серебряный кокон, зависший над алтарем Кильи. Именно от него исходил этот странный холодный свет. И внутри него находилась Аллийма, как будто в прозрачной воде Урубам. Она должна была ее спасти! Леа не раздумывая метнулась вперед, замахиваясь туми, но странный кокон лишь слегка прогибался под ее ударами, а Аллийма внутри даже не шелохнулась, постепенно истончаясь.
— Тебя уже инициировали? — в голосе слышался холодный интерес.
Обернувшись, Леа зашипела — рядом с серебряным ликом Кильи стоял Эмбри. Одновременно он и не он. Теперь тело его прикрывала лишь набедренная повязка, а связка уаков на шее не сходила за одежду. Плечи его были покрыты знаками Кильи.
— Сальмадор… — поняла она. Воин богини луны, исполняющий волю ее жрецов. Всю жизнь посвящавший совершенствованию навыков убийства.
— Почти, — кивнул он, делая первый шаг навстречу.
Горькое чувство предательства затопило сознание Леа, и она бросилась на ненавистного противника. Удар, еще удар, всю злую силу в каждое движение, подлавливая, меняя ритм и движение совершенно неожиданно. А сальмадор с такой легкостью уворачивался от ее туми, как будто игрался с ней. Злые слезы выступили на глазах Леа, когда воин в очередной раз лениво увернулся от ее удара, а она со всей силой врезалась в стену. Он так и остался стоять к ней спиной, показывая, насколько презирает ее попытки, а Леа наконец увидела весь рисунок Кильи. Причудливый узор образовывали серебряные диски и янтарные камни, вплавленные прямо в кожу от позвоночника к плечам.
— Масдах,— прошептала Леа.
Она как будто снова увидела эту чеканку на стене зала тренировок и услышала скрипучий голос учителя, перебиравшего пальцами приложенную кипу, пока он рассказывал о могучих воинах.
Они не поддавались приручению, но с помощью магии сильных жрецов и вплавленных уаков становились послушными исполнителями воли хозяина. Ходила легенда, что для проверки верности масдах должен был голыми руками убить жителей тысячной деревни. Всех: от младенцев до стариков.
Это не просто сальмадор, который мог хоть что-то чувствовать или ошибиться. Масдах, созданный из человека-ягуара, беспощаден, силен, вынослив и послушен хозяину до последней капли звериной крови.
С суровой четкостью пришло понимание — ей не справиться с ним. Он просто играется, а потом свернет ей шею, как будто сломает ветку, мешавшую ему пройти к цели. Она не сможет помочь ни себе, ни ньюсте. Леа посмотрела на серебряный кокон. Сложив руки на груди, Аллийма уже казалась не настоящей, будто сама состояла лишь из света.
Килья опять забирала у нее самое дорогое. С рычанием Леа отбросила бесполезный туми и схватила круглую серебряную пластину поклонения богине Луны. Со всей злостью и ненавистью она швырнула этот тонкий диск, не понимая в кого метит — масдаха или статую Кильи рядом с ним.
Воин чуть отклонился, пропуская мимо себя метательный снаряд, а потом повернулся к Леа. В глазах его была лишь смертная скука, неожиданно под тонкий перезвон сменившаяся удивлением. Масдах обернулся, а Леа и так видела, что лунный диск попал в кокон, разрывая его. Тело Аллиймы упало на алтарь, вновь обретая цвет, а молочная вода разлилась по полу, забрызгивая стены.
Ньюста села и потянулась, как будто проснулась в своей постели.
— Что происходит? Почему так холодно? — удивилась она. — Где я?
Неужели?..
— Беги! — крикнула Леа. И теперь не было времени думать, надо было действовать. Она набросилась на масдаха, стараясь задержать его. Леа царапалась, кусалась, пиналась, будто забыла все навыки, вбитые в нее учителем-воином. Против масдаха они были бессмысленны.
Он отшвырнул ее с такой силой, что оставалось только сползти по стене, пытаясь не забыть, как дышать.
И Леа не сразу поняла, что происходит. С какой-то отрешенностью она наблюдала, как масдах мечется по святилищу, обходя лунную лужу на полу. Вот только раньше казалось, что молочной воды было меньше. Леа невольно поджала ноги, увидев, как, растекаясь по полу, к ней приближается эта странная вода.
Ньюсты нигде не было видно, вход в святилище был закрыт, а на серебряной полосе, опоясывающей святилище, все ярче разгорался рисунок Кильи.
Масдах сосредоточенно водил руками по кладке, наклонялся, принюхивался, тихо взрыкивал и шел дальше. Он искал другой выход — поняла Леа. Ну уж нет, она этого не позволит. Непонятно, откуда взялись силы, но девушка поднялась на ноги и, выхватив из ниши аибалус с чьим-то священным прахом, швырнула им в мужчину. Глиняный сосуд разбился над его плечом, и масдах повернулся к Леа, а она уже запустила в него очередным уаком. И еще. А потом сорванной со стены пластиной.
Масдах рыкнул, но продолжил свои поиски, хотя и медленнее — уворачивание от снарядов тоже занимало время.
Леа невольно зашипела, когда, не заметив, наступила в молочную воду, показавшейся ледяной. Снаряды закончились, и они оказались прижаты к стенам подступающей лунной лужей, закрывавшей теперь почти весь пол. Надо было искать защиту выше. Сжав зубы, Леа в два прыжка оказалась на императорской скамье. Это было крайне непочтительно, но сейчас не это было важно. Масдах выбрал высокий алтарь, удачно оказавшийся рядом с ним.
Он отряхнул ноги и присел на корточки, осматриваясь и вынюхивая что-то.
— Аллийма с Сэмином сейчас позовут кого-нибудь и тебя поймают! — с мстительным наслаждением пообещала Леа.
Чуть наклонив голову, масдах посмотрел на девушку, и она почему-то ощутила себя крайне глупо.
- Пока они найдут, кого не затронула магия Кильи, Абархас убьет нас, отдавая наши жизни вильякуми. Ему все равно, у кого забирать силу. И так будет, пока он не доберется до ньюсты.
Воин говорил о лунной луже, как о чем-то живом. А Леа с удивлением поняла, что вода начинает прибывать все быстрее.
— Капак апа что-нибудь придумает! — заявила она.
Масдах не улыбнулся, а скорее оскалился.
— Хотел бы я дожить до этого.
Прикрыв глаза, он повел головой и пристально посмотрел на центральную статую Кильи. Нечеловеческим рывком масдах перепрыгнул на постамент, а потом взобрался вверх по идолу. Встав на каменную голову, он вцепился в решетку на потолке и повис всем весом, но она не поддавалась. Решить, что ей с этим делать Леа не успела — ноги обожгло холодом. Императорскую скамью заливало. И прыгать, как масдах, она не умела. Но, глубоко вдохнув, Леа попыталась. Тело сковало чудовищным холодом. Вскрикнув, девушка пыталась то ли выплыть, то ли оттолкнуться от этой ледяной воды. Вот только непонятно куда. Она барахталась, борясь за каждый вдох, и почему-то не могла найти ногами дно. И сама себе не поверила, когда не столько почувствовала, сколько натолкнулась на что-то твердое. Пальцы сами вцепились в опору, и, наконец, вдохнув, Леа поняла, что залезла на постамент Кильи. Холод мешал двигаться, девушка встряхнулась, пытаясь скинуть оцепенение. Вверху вместо решетки теперь было видно отверстие воздуховода. С трудом взобравшись по статуе, Леа встала ей на плечи, потянулась и поняла, что ее роста не хватает. Пришлось встать на голову. Пальцы коснулись потолка, но и только. Леа посмотрела вниз и сглотнула. Светящаяся вода была уже так близко. Леа снова отступила на плечи Кильи, а потом с разбегу вскочила на каменную голову. Оттолкнувшись, она вцепилась в камень, подтянулась, перехватилась выше, а потом повисла на руках. И ощутила, как ее за шкирку то ли сбрасывают, то ли затаскивают наверх.
— Вот ведь уэкская пума! — выругался воин, ощутив, как Леа вцепилась в его руку. Он отшвырнул девушку к стене небольшого рабочего помещения, и та оскалилась, приземляясь на руки и ноги. После света молочной воды здесь, в сумраке, было сложно что-то рассмотреть. Масдах ощупывал стены небольшой комнатки, но, насколько помнила Леа из уроков архитектуры, отсюда выходили только узкие отверстия для воздуха, идущие со сгибом, чтобы в них не заливал дождь. Пахло пылью и заброшенностью. Дальше забираться было некуда — они находились в самой верхушке пирамиды Кильи, и выхода отсюда не было.
Глаза привыкали к сумраку, и Леа с гордостью рассмотрела, что руки масдаха теперь расчерчены царапинами от ее ногтей. Рисунок на спине тоже был испорчен, несколько камней и дисков вырвано, кровь стекала по позвоночнику, но воин не обращал на это внимания.
— А как же легендарная непобедимость? — с сарказмом произнесла Леа. — Обычная девчонка может исцарапать до смерти.
Воин замер и медленно повернулся к девушке. На миг глаза его сверкнули зеленым светом.
— Обычная девчонка? — повторил он. — Так ты не инициирована?
Леа непонимающе уставилась на масдаха. Всего пара шагов и он оказался рядом. Она зашипела, нанося первый удар, но с невероятной легкостью воин поймал ее руки и уложил на живот, прижимая коленом к полу. Одной рукой он удерживал ее руки над головой, второй разорвал тунику, обнажая спину.
— Чиста, — с удивлением произнес он, проводя пальцами по позвоночнику.
А Леа выгибалась, шипела и кусала воздух, пытаясь вырваться. Только уже непонятно почему — желая то ли напасть, то ли прижаться к этой руке еще ближе.
Как только масдах отпустил ее, девушка отшатнулась к стене, чтобы прикрыть спину, казалось, горевшую после его прикосновений.
Сидя на корточках, воин рассматривал ее.
— Почему тогда ты не сбежала? Ты же свободна.
— Сбежала? Почему я должна сбегать? Я — акальяс ньюсты! — с гордостью произнесла она.
— Не понимаю. — Воин потер лицо, а потом выглянул в проем в полу, ведущий в храм Кильи. — Уже близко… Как ты нашла ньюсту, если не инициирована? — это он спросил уже у Леа.
Девушка независимо вскинула подбородок, не собираясь отвечать на вопросы врага. Или, может, это потому, что и сама не знала.
— Как тебя смогли приручить, уаэкская пума, если они убили твоих родителей?
Леа нахмурилась, пытаясь понять, о чем он говорит.
— Так ты не знаешь, — понял масдах. — Твой род — уэкские пумы. Не слышала о таких? Правильно, император приказал уничтожить все кипу, где могли упоминаться пумы. Ведь они не подчинились завоеванию, не согласились отдавать своих детей и ушли в сельвы. Но иногда жрецам Кильи удается отлавливать их. Погибнуть могут тысячи, но капак апа считает, что это стоит того. Охоту назначают, когда у императора рождается наследник. Твои родители были убиты, иначе бы они пришли за тобой. Пума не бросает своего котенка. А потом пойманного инициируют на хозяине…
Леа закрыла уши руками, не желая слушать это вранье. Но перед глазами уже мелькали вспышки огней, крик «беги!», шум, грохот, мелькающие мимо стволы деревьев и неожиданно ледяная вода, накрывшая ее с головой. Вырваться не получается, ее тянет вниз… хотя бы раз вдохнуть… не получается… в груди горит, душит пламя Уркугари и темнота обнимает ее.
— Это неправда! — Леа замотала головой, хватая воздух ртом, как будто не могла надышаться.
— Закрытые глаза не означают, что вокруг ночь, — равнодушно произнес масдах.
Она с ненавистью посмотрела на него. Это просто магия, врагу нельзя верить!
Воин снова смотрел в проем в полу, только теперь как-то сосредоточенно.
— Как?!.. — Он вскочил на ноги, по кругу обходя небольшое помещение, а потом снова посмотрел вниз. Раздраженно рыкнув, масдах ударил кулаком в стену. На пол посыпалась каменная крошка. — Ты ей рассказала?
Леа ничего не понимала, лишь часто моргала, глядя на беснующегося масдаха.
— Нет?!
Он рассмеялся резким, лающим смехом.
— Знаешь, чем занимается твоя хозяйка?
— Ньюста мне не хозяйка!
— Это ты так думаешь. А она, бросив тебя наедине с масдахом, теперь лишает силы Абархаса. Сейчас она зачинает ребенка. Это единственный способ изменить свою сущность так, чтобы Абархас потерял след и вернулся обратно.
Леа силилась понять, что происходит. Аллийма сейчас с Сэмином?.. Как?.. Они?.. Неужели?..
— Но она лишится не только невинности. Но и акальас.
От этого вкрадчивого шепота мурашки пробежали по позвоночнику.
Масдах плавно приближался к ней, и без того маленькое помещение показалось крошечным. Леа зашипела, готовясь к последнему в своей жизни сражению. Решительный шаг навстречу, но в следующий миг она уже прижата к полу, извиваясь под придавившим ее телом.
— Еще ни одна кошка не устояла против инициированного ягуара, — с усмешкой произнес масдах.
Глаза Леи расширились от понимания, и она забилась отчаянно, вкладываю всю душу в каждый удар. Почему-то обещанное показалось страшнее смерти. Но под твердыми губами масдаха, ласкающими ее шею, дыхание сбилось на всхлип. Туника, уже разорванная сзади, сползла с плеч, и каждое прикосновение как будто обжигало, проникая под кожу, заставляя сердце биться быстрее. Леа даже не поняла, когда сама стала льнуть и тянуться за лаской, предлагая себя. Она кусала губы, чтобы сдержать стон, но это не помогало. Все стало не важным, кроме наполняющего кровь желания и мужчины, прикосновения которого обещали освобождение. Он отпустил ее руки, до этого прижатые над головой, а она не оттолкнула — прижала ближе, зарылась в его волосы, подсказывая, куда коснуться дальше, раскрываясь ему навстречу.
Вспышка боли заставила вспомнить, кто она. Леа выгнулась, старясь сбросить противника. Слишком силен. Даже не он, а то, что делают с ней его горячие пальцы, ласкающие кожу, успокаивающие и раскаляющие одновременно. И рокот довольного урчания над ухом. Еще один рывок, уже чувствуя, как сдается, как выгибается под ним, прося продолжения. Он слегка прикусил ее за плечо, и Леа застонала. Больше никакого сопротивления. Обхватив его ногами, она вжималась, отвечая, поддерживая то плавный, то яростный ритм. И закричала, вцепившись в плечи яростно зарычавшего масдаха.
Дыхание восстанавливалось, а Леа, зажмурившись, старалась поверить, что ничего не произошло. Но как же сложно это сделать, ощущая на себе вес придавившего ее тела. Как она могла? Не просто не сопротивляться, а стонать от наслаждения, до сих пор покалывающего в кончиках пальцев. Хотелось забраться в самую холодную купальню с головой и смывать, сдирать самым жестким линеем с себя все это.
Отвратительно. Мерзко.
— Ненавижу! — попыталась она оттолкнуть масдаха. — Слезь с меня!
Он приподнялся на руках, но не встал, а с усмешкой посмотрел на нее. Зарычав, Леа попыталась сцарарапать эту улыбку, но была поймана за руки, теперь вновь прижатые над головой, и могла разве что плеваться.
— А может, мне нравится так лежать, — промурлыкал масдах, проводя ладонью по ее скуле. И вовремя отдернул руку от ее клацнувших зубов. — К тому же я хочу быть уверен, что мое семя останется в тебе
Леа сглотнула. Ее затошнило от окончательного понимания, что сейчас произошло. Нет, даже думать об этом не хотелось. Весь ее четко построенный мир разрушился, и она не знала, что делать с этими обломками. Леа зажмурилась, понимая, что ее просто уничтожили. Как акальас. Как человека. Кто она теперь? Что ее ждет? А все он!
Леа зашипела, выгнулась, пытаясь укусить масдаха. Уничтожить его, как он ее.
— Сопротивляешься? Значит уже все произошло, — решил он, наконец отпуская. — Ты будешь прекрасной защитницей нашему котенку.
И рассмеялся, когда девушка зарычала в ответ. Леа успела лишь натянуть обратно тунику, а рядом уже никого не было. Она глянула вниз. Святилище Кильи было темно — лунная вода ушла. Она может спускаться. Но почему же вместо этого так хотелось свернуться калачиком в темном уголке и никого не видеть.