Неистинная для Повелителя

Пролог

– Я сам всё испортил, да? – с горечью выдавливает он, всматриваясь в её лицо, скользя взглядом по губам, глазам, волосам, отчего сердце девушки начинает трепетать как у болезной. – Столько раз я не использовал дарованный мне судьбой шанс, а когда понял, какой я глупец, оказалось поздно.

– Амон, о чем ты? – Она пытается отодвинуться, но мужские руки держат крепко, не давая и шанса на побег.

Эта близость всё больше убивает её, заставляя буквально физически страдать от душевной муки, от желания коснуться любимого, а лучше убежать как можно дальше.

– Ты действительно заслуживаешь большего, и Фэйт даст это тебе. Вы всегда были дружны, всё правильно, – убеждает он сам себя, а Руна бьет его кулаком в грудь.

Он любил Её. Запретную, желанную, юную. Это чувство душило Его. Но Повелитель продолжал сдерживаться, прятать ревность за раздражением.
Кто бы мог подумать, что все то, что произошло двадцать девять лет назад, будет иметь ТАКИЕ последствия…

Глава 1. 29 лет назад

(29 лет назад)

В тот день Амон был невероятно зол. Зол и раздавлен.

Его брат, родная кровь, сделал выбор между семьей и властью в пользу последней. Глупо, необдуманно, явно на эмоциях. Стоило лишь узнать, что Правитель подписал указ о престолонаследии в пользу своего младшего сына.

Не рассчитал Хирон, что так быстро будет пойман с поличным. Празднование дня рождения одного из придворных расслабит кого угодно. Он не рассчитывал на случайных гостей в кабинете Правителя. Но против него оказалась воля случая в лице брата, так некстати решившего зайти к отцу и просить о разрешении спуститься на нижние земли.

Растерявшийся младший наследник тоже не ожидал застать единственного родителя с кинжалом в сердце. Потому среагировал сразу, не разбираясь, кто прав, кто виноват – просто скрутил единственного подозреваемого и запер в тюремных подвалах. Пришедшая на помощь охрана не смела ослушаться приказа нового Правителя ирлингов – им уже был известен роковой указ монарха. Теперь уже покойного.

В тот день Амон был невероятно растерян.

Потеряв мать в совсем юном возрасте, он боготворил отца, старался быть хорошим сыном и братом. Теперь его мир оказался разрушен. И если родителей было уже не вернуть, то по поводу судьбы Хирона нужно было принять судьбоносное, не иначе, решение. По законам их королевства предателя ожидала смертная казнь.

Казалось, вся тяжесть мира легла в этот день на плечи Амона. И, решив дать себе немного времени переварить все случившееся, он спустился на нижние земли, что находились под плавающим в небе островом ирлингов. Теперь для этого ему не требовалось разрешение отца.

На самом деле, мужчина просто сбежал, но никто и никогда не вытянет из него подобного признания. От сочувствующих или осуждающих взглядов. От принятия ответственных решений. От нового титула и идущего с ним в комплекте набора забот и лишений.

Сложив могучие крылья, мужчина плавно приземлился к подножию высокой горы, что всегда виднелась вдалеке с самого края его земель.

Спрятав сжатые кулаки в карманы брюк, он пинал носками ботинок мелкие камушки и наблюдал за тем, как поднимается пыль.

Вокруг не было ни души, “Остров ангелов” простые смертные обходили стороной, боясь и восхищаясь одновременно неизвестными существами из легенд. И никто из них, из-за короткой бессмысленной жизни, не мог вспомнить, что несколько тысяч лет назад “крылатые чудовища” пришли из своего погибающего мира в чужой и изменили его. Магия, что когда-то тонким ручейком, прячась, протекала по венам планеты, обратилась реками и океанами. Волшебные струны мироздания натянулись и зазвучали по-новому, превращая обычную землю в мир, полный чудес.

Но даже это волшебство не спасало от жестокости душ, от корысти и жажды власти. Удивительно, но эти качества были свойственны любому живому высокоорганизованному существу в каждом из миров. Не было от них спасения – лишь смерть для перешедшего черту.

Погруженный в свои тяжелые мысли, рассуждая о злой судьбе и пиная мелкие камни, ирлинг и не смотрел в сторону валявшегося неподалеку мохнатого мешка. Разве затмевающее разум горе позволит заметить чужие страдания?

К огромному счастью для зверька, мужчина шел с опущенной головой, и, когда очередной, отправленный им в полет камешек приземлился в яркий, пусть и покрытый пылью комок, ирлинг уловил мимолетное движение и услышал тонкий, едва слышный жалобный вскрик.

Что это?

Встрепенувшись, Амон, не веря ушам, а затем и глазам, подошел ближе и опустился коленями на грязные камни перед своей случайной находкой.

Весь в пыли, что въелась в яркую шерсть, казалось, навсегда, совсем маленький детеныш лисицы почти не шевелился. Амон Янар отметил, что зверек на грани между миром живых и миром мертвых, и если не оказать срочную помощь, земная тварь совсем скоро умрет.

Наследник обреченно и с мукой выдохнул. О, только этого ему сейчас не хватало. Почему сегодня, почему сейчас?

Чудесные существа населяли новый дом ирлингов, уже давно ставшим родным. Но как же хотелось иногда вернуться… Родина всегда будет особенной в сердце каждого. Даже если этой Родины уже давно нет, и чудный мир разрушился под гнетом чьей-то ненависти и жадности.

Частое рваное дыхание лиса и тонкая струйка крови из его рта не оставляли шансов на самостоятельное выздоровление.

Словно в насмешку, судьба послала Амону еще одно живое существо, жизнь которого зависела от его, и только его, решения.

– Ну, и как ты здесь оказался, дружок? – Вздохнув, мужчина осторожно провел ладонью по рыжей, едва теплой шерстке, а затем осмотрелся вокруг.

Нигде не было и намека на сородичей. Возможно, лисенок куда-то перебегал и случайно попал под мелкий камнепад, получил внутренние повреждения. Так же была возможность отравления, и малыш просто не смог дойти до своего дома.

А ирлинг тут еще и камни попинать в него пришел…

С досадой покачав головой, мужчина, сам того не подозревая, принял для себя судьбоносное решение.

Аккуратно переложив совсем не сопротивляющийся мохнатый комок в колыбель из рук и прижав слабое тельце к своей груди, он расправил крылья и оттолкнулся от земли.

Глава 2. Спустя ровно 2 года с момента упомянутых событий

Главный Советник, все никак не привыкший к своей должности даже спустя несколько лет, прокрался в комнату Амона Янара и примостился на одном из пуфов, стоявших рядом с широкой постелью правителя.

За спящим с чуть приоткрытым ртом мужчиной, чей “чудесный лик” сейчас украшал золотые монеты и полотна лучших художников, можно было наблюдать вечно. Как и представлять реакцию народа, узнай он в запутавшемся в покрывале, с примятыми волосами, и даже немного пустившему слюну мужчине – гордого, властного и справедливого Правителя королевства ирлингов.

Еще и в обнимку с ушлой рыжей негодницей, будто она не дикий зверь, а плюшевый заяц какой-то.

– Слушай же, великий Правитель, – громогласно и даже как-то торжественно начал Фэйт Анкор, решивший в день своего рождения самостоятельно разбудить монарха и друга в одном лице.

Вышеупомянутый, сразу проснувшись, подскочил на кровати, но тут же упал на подушки обратно, лишь тяжело вздохнув над подобной выходкой хулигана. Ну, и парочку крепких словечек себе под нос успел бросить – куда без этого.
Да уж, право молодости – страдать ерундой и получать от этого истинное удовольствие. В этом они с товарищем были похожи, что некоторых приводило в недоумение и производило впечатление незрелости правящей ветви. Впечатление было обманчивым – это рано или поздно понимал каждый, кто хоть раз пытался продемонстрировать монарху и его Советнику их “незрелость”.

– Ты – зрелый мужчина и Правитель, а словно малое дитя спишь в обнимку с игрушкой, подаренной тебе в ночь парада планет. А ведь день рождения в тот вечер был именно у меня! – его голос к концу фразы стал по-мальчишески обиженным, а сильные руки с длинными аристократическими пальцами потянулись к свернувшейся калачиком под боком хозяина рыжей лисице.

Что уж там, Фэйт и сам прикипел душой к этой вертихвостке, способной взглядом своих глазок-бусинок и взмахом хвоста очаровать любого. Хотя, тут он кривил душой, Варежку любила лишь половина дворца, вторая же оставалась равнодушной к питомцу Янара.

– Слишком поздно ты появился, знаешь ли, я первый нашел ее, – не уступил в этой игре Амон и, хитро улыбнувшись, ударил по уже приблизившейся к рыжей шерстке руке.

Лиса, окончательно проснувшись, лениво подняла голову и широко зевнула, оголяя ряд ровных белоснежных зубок. А затем перевернулась на спину, поджимая лапки и принялась тереться спиной о покрывало.

“Ну же, давайте, гладьте меня, обоих люблю, нашли, о чем спорить”, – словно говорила она.

Мужчины одновременно умилились, и вправду, на мгновение превращаясь в детей и забывая обо всем, принялись чесать теплый светлый животик.

– Ты же знаешь, я был в то мгновение рядом, просто с другой стороны горы, – как бы между прочим прокомментировал Анкор.

В тот злополучный вечер, два года, назад он беспокоился о друге, что получил удар в спину от одного из самых близких ирлингов своего круга. И, поняв, что тот покинул дворец, бросился следом.

Их пути не пересеклись, а вернувшись на прием, Фэйт столкнулся с умилительной картиной няньчившегося с непонятной животиной друга. “Сомнительный способ сбежать от проблем”, – тогда подумал он. Но Наследник хотя бы не крушил все вокруг и не занимался самоистязанием за то, чему помешать вряд ли бы смог. Прошлого не вернешь, будь у тебя даже вся власть в мире.

– Поэтому ты на свой день рождения получил набор метательных ножей с рунической гравировкой, а Варежка выбрала меня. – Окончательно проснувшись, Амон тоже успел погрузиться в не самые приятные воспоминания.

– Мы оба в тот день получили геморрой на всю жизнь, – хмыкнул, тряхнув шоколадными кудрями до ушей, Советник. – Просто тебе достался утешительный приз в виде хитрющей приживалки. Да, хвостатая?

Варежка еще не знала значения некоторых слов, но чувствовала теплые эмоции от говорившего, а так же его расположенность к ней. Поэтому она лишь согласно ткнула носом в немного шершавую ладонь.

Его запах был особенным. Не таким, как у Амона, совсем нет. Что-то в нем было такое… будоражащее. Кожу этого мужчины хотелось кусать и следом зализывать выступившие алые капли.

Однажды она даже попробовала так сделать, но стоило выступить первой крови на локте Анкора, как рыжая впервые в своей жизни всерьез получила по шее. Ох и быстро она тогда убегала, и как долго потом пряталась…

Конечно, они тогда не были так близки, как сейчас, а только присматривались друг к другу, но Варежка больше не рисковала повторить маневр. Может быть, когда-нибудь, но точно не сейчас. Слишком приятно было в этом коконе из четырех рук.

– Странно, что она не растет больше, да? – внезапно проронил Янар. – Два года для земной живности – немалый срок, правда? Сколько лисы живут? Лет двадцать? С учетом достойных условий.

– Может, порода такая?

– Какая порода может быть у лис? – выгнул бровь молодой Правитель.

Варежка, что не прибавила и сантиметра в объемах, напряглась? Они хотят, чтобы она выросла?

– Ты только посмотри, какая она миленькая, а какие глазки умные, как будто все понимает, – не удостоил его сомнения ответом Фэйт и, еще немного потискав зверька, посадил её себе на плечо.

Рыжая, не долго думая, привычно растянулась, обвивая шею и вальяжно качнула длинным хвостом с белым пушистым кончиком, задев тонкий аккуратный нос Советника.

Глава 3. Дети – цветы жизни? Только если они не твои, и у них нет рыжего хвоста!

– Ах, Руна, прекрати шалить! Девушке твоего статуса не пристало таскать печенья с кухни, – вытирая перепачканные в муке руки о фартук, снова запричитала Неста.

Но не было в голосе кухарки истинного упрека. Пожилая женщина только радовалась в глубине души, что в огромном дворце правителя появилось веселое, пусть и необычное дитя. Хоть и баловали его без меры. Но что взять с монарха и его Советника? Разве будешь им рассказывать, как “надо”. На это женщина не решилась бы ни в жизни.

Убрав со стола ненужную посуду и протерев деревянную поверхность, Неста достала небольшое блюдо и сложила туда несколько булочек, горсть конфет и такое вожделенное воспитанницей Амона Янара печенье.

Вынырнув из-под стола и усевшись на один из высоких стульев, чинно сложив руки на коленях, темноокая девочка, чьи волосы своевольно растеклись по плечам, не сдерживаемые ни красивыми заколками, ни шпильками, ни лентами, приняла вид той самой благовоспитанной ивори и изобразила на лице учтивость.

– Нестушка, твоя кухня завлечет любого, и думать ни о чем не сможешь, – звонким голосом, но так ласково заговорила восьмилетняя девчушка, будто не прокралась в помещение минутой ранее и не караулила выпечку под столом. А затем снова преобразилась, обретая более мягкие черты лица и нежный взгляд. – Весь служебный уровень пропах твоей сдобой, разве можно пройти мимо? Пожалей ребенка.

И глазками своими захлопала, поймав взгляд кухарки. Невинная, что истинное дитя.

– На уж, держи, хитрюшка, – ухмыльнулась кухарка, аккуратно подавая маленькой ивори блюдо с вкусностями. – Из всех во дворце веревки вьешь и не краснеешь.

– Красные пятна моей благородной бледности не к лицу, – со знанием дела ответила кицунэ. – Я должна быть самой красивой во дворце, понимаешь?

Неста протяжно вздохнула и покачала головой. Нет, она совсем не понимала.

И что в сознании этой девчонки творится? То ребенок, то вовсе взрослая. Иногда слугам казалось, что оборотница способна становиться старше, а следовательно, и умнее. Но наваждение всегда спадало, и они отмахивались, ссылаясь на усталость и магию, что жила в чужачке.

Хотя, попробуй так назови Руну – в лучшем случае, со службы погонят, а в худшем… Сошлют. В неведомые дали, чтоб нигде не увидали… Пусть она была другой расы (о том, что она оборотень, додумывался уже каждый сам), все же являлась приближенной к правящей ветви.

А что позволяли ей Анкор и Янар…

Вот и растет – любимица Правителя и Советника, красавица с большими миндалевидными глазами, от которых дух захватывает – хитрая в свою породу, завидная невеста.

С минувших событий прошло больше двух лет. Девочке, что так внезапно появилась во дворце монарха, мягко говоря “удивились” все.

Кто она, откуда, чья – тайна, покрытая рыжим хвостом. Конечно, сложить два плюс два тем, кто жил на территории дворца, было не сложно. Но официальных заявлений, подтверждений или опровержений от правящей ветви не было.

Просто одним прекрасным днем Советник отдал приказ обустроить детские покои в их жилом крыле, а Правитель представил слугам и подданным Руну, как свою воспитанницу.

Просто ребенок!

Чей? Государственная тайна.

Почему во дворце подле монарха? Лишь грозное молчание в ответ.

Все могли лишь смириться и не задавать вопросы – бессмысленно. В те годы, и гораздо позже, это событие и личность ребенка будут обрастать все новыми и новыми сплетнями. А истина… Ее, возможно, не узнает никто и никогда.

– Что читает моя принцесса? – найдя девчушку в библиотеке, Амон присел в соседнее кресло и разложил бумаги, которые необходимо было рассортировать по датам, а затем выбрать нужные для подписания. Крылья ирлинга послушно сложились за спиной, давая хозяину немного отдохнуть от их, пусть и привычной, но всё-таки тяжести.

Просторная библиотека с огромным столом посередине стала для Руны одним из излюбленных мест после появления истинного обличия. Она постоянно что-то читала, стоило обучить ребенка грамоте. С легкостью ей давались языки и арифметика. А уж о выборе “жанра” литературы говорить никому не стоило. Никто бы и не поверил, что восьмилетняя малышка изучает историю, религию и магические рукописи наравне со сказками о добрых рыцарях и нежных принцессах самых разных рас.

– Эвейн Годэ описывает миф о том, что ирлингами рождаются лишь те, кто в своей прошлой жизни совершил акт самопожертвования во имя чьего-то блага, – отвлекшись и подарив монарху любящую искреннюю улыбку, она вернулась взглядом к раскрытым перед собой страницам. И смене легкой игривой мимики на серьезное и сосредоточенное выражение лица поразился бы любой, кто не знал истинной природы кицунэ. – Мне кажется это интересной версией.

Амон до сих пор не уставал поражаться. И опасаться. Девочка, все же, оставалась неизведанным “зверем”. И на что она на самом деле была способна, не мог внятно сказать никто. Ну не верить же всем легендам и сказаниям всерьез?

Правитель не раз посылал шпионов найти хоть кого-то похожего по своей природе на его воспитанницу. Но никто не выдавал себя, а может, и не было вовсе похожих, и девочка, действительно, из другого мира. О своей семье она не говорила, перескакивая с темы на то, что теперь ее дом рядом с Амоном и Фэйтом. Возможно ли, что не помнила? Сомнительно, учитывая способности малышки.

Глава 4. Лиса – это состояние души. Мстительный дух – образ жизни.

В изысканной гостиной, что располагалась в покоях правителя ирлингов, горело множество свечей, что делали отбрасываемый свет более интимным. Дивные ароматы живых цветов и тягучий запах благовоний, что тлели на одном из подоконников, смешивались и образовывали пленительную композицию, способную пробудить в глубине каждого ирлинга особенные чувства. Страстные, манящие, сбрасывающие оковы и призывающие отринуть все тяготы прожитого дня.

Амон Янар едва заметно отсалютовал бокалом, чтобы сделать маленький глоток сладкого и густого ягодного вина. Его спутница, что сидела точно напротив за овальным небольшим столом, соблазнительно улыбнулась, медленно проведя кончиками пальцев по оголенной шее. Длинные темные ногти оставили едва заметный след на тонкой коже.

Гостья была чудо как хороша собой: из высшего света, красивая, амбициозная и уверенная в себе. Срывать такой дивный цветок раз за разом было бы приятно любому мужчине. И нет, Амон прекрасно знал о большинстве любовников Алисии Лимей, только это никак не мешало его планам завести, наконец, новую фаворитку.

Прошлые исчезли одна за одной, небо пойми почему. Одна стала часто болеть, другая сломала руку, у третьей случился нервный срыв. Каждая обвиняла в этом его воспитанницу. За это девушки были отправлены из дворца по домам. Никто не смел наговаривать на его девочку – Руна была мстительной и вредной, но она оставалась ребенком, не способным причинить кому-то серьезный вред.

Амон видел, как растет это дитя. Более того, сам был тем, кто воспитывал кицунэ. И она никогда не выдавала себя как личность, способная по-настоящему идти по головам. Хотя, ей данное качество пригодилось бы в жизни…

Милая, нежная, как первый весенний цветок. Хрупкая, несмотря на всю свою внутреннюю силу. Она не была ирлингом, но стала завидной невестой, стоило ей отпраздновать свое шестнадцатилетие.

Речи о союзе в таком возрасте и быть не могло. Видя каждого из претендентов на руку кицунэ, мужчина прикладывал все усилия, чтобы не показать кислого выражения лица на публике. Ни один не показался ему достойным Варежки.

Не решился связать себя узами брака и сам правитель. Лисе не нравилась ни одна из дам, и она даже не пыталась скрывать этого. А устами ребенка глаголит истина, как говорится. Значит, и не его это были женщины.

Да и не сильно ему хотелось жениться! Этого требовала аристократия, напоминая о праве престолонаследия. Дети у ирлингов рождались редко, а с правителем могло случиться что-то в любой момент. Амон знал это не понаслышке. Однако, обзаводиться семьей ради продолжения рода считал высшей формой глупости. Его семья – Фэйт и Руна, этого ему пока было достаточно.

Алисия подалась вперед облокачиваясь объемной грудью, стянутой темным корсетом, на край стола. Янар медленно втянул воздух, позволяя легким наполнится предвкушением пира тел и страсти, разделенной на двоих.

– Как прошел твой день, мой Правитель? – голосом, полным сладкого бархата, поинтересовалась женщина, и глаза ее блеснули.

Она знала, зачем Амон Янар ее позвал. Они не раз встречались на приемах, но дело никогда не доходило до постели. Это только подогревало страсть, бушующую в обоих.

Ужин давно унесли, оставив лишь вино и легкие закуски. Темнота ночи развязывала руки, распускала мысли, словно нити кружева.

Алисия ждала знака. Когда Амон налюбуется ей, поманит к себе пальцем, а может, и сам встанет с широкого кресла, подойдет, подхватит за бедра и уложит на стол.

Монарх был красивым, статным молодым мужчиной. Венчала множество его достоинств корона, что являлась весьма приятным и весомым бонусом к такому любовнику.

Мужчина, прочитав в ее глазах желание, сжал пальцами подлокотники, готовясь подняться.

Но, за секунду до рывка, он уловил боковым зрением, как дверь в гостиную широко распахнулась, являя юную красавицу, чьи темные волосы блестящими волнами струились по плечам. Черные глаза горели вызовом, аккуратный носик был ее вздернут, а губы казались покусанными.

Руна нервничала?

Отметив и весьма фривольное платье, обтягивающее все то, что у девушки успело сформироваться, Амон уже хотел отругать девочку за такое несвоевременное появление. Ведь слугам был дан указ никого не впускать в покои повелителя этой ночью…

Руна шла медленно, словно контролировала каждый шаг. Спина ее была идеально прямой, достойной статуса самой Правительницы. Учителя вложили в девочку все, что позволила вложить в себя сама лисица.

Леди Алисия Лимей поймала взгляд горящих глаз, неожиданно острый. По лицу воспитанницы скользнула тень, заставившая что-то внутри кандидатки в фаворитки напрячься. Холод прошелся по ее позвоночнику, туша пожар, что был готов разгореться несколько мгновений назад.

Не отводя от нее глаз, воспитанница монарха уверенно подошла к любующимся ей Амоном и уверенно уселась к нему на колени.

Жест столь красноречивый, вкупе с теми взглядами, что она послала Алисии. Но понять всё происходящее смогли лишь сами женщины. Одна опытная и сообразительная, другая – юная и мстительная.

– Руна, ты что здесь делаешь?

То, что повелитель не отчитал девчонку за вопиющую наглость, поразило гостью. Голос его был мягок, полон заботы. Неужели повелитель способен простить своей воспитаннице, чужачке на их землях, подобное поведение?

Глава 5. Что готовит день грядущий? Ясно что – благодатную почву для шалостей. А если шалить больше не хочется?

– Что с докладом ивори Натаниэля? – задумчиво пощипывая кожу на подбородке, спросил Амон у друга.

Большой совет только подошел к концу, всех уже распустили, и теперь стоило подвести итоги.

А еще необходимо было решать насущные вопросы, чем и занимался Правитель королевства ирлингов. Но мысли то и дело возвращались к его воспитаннице. Сцена прошлой ночи, конфликта с лисой, не выходила из головы.

Я все сделал правильно, уговаривал он себя. Ребенок нуждается в воспитании, и если ее поведение выходит за рамки нормы – это Амона, и только его вина.

Но что же заставило девочку быть такой грубой? Нет, Варежка далеко не подарок, как бы она не пыталась им казаться время от времени. Но, небеса, ему казалось, он что-то упускает.

Руне не пять лет, она не глупа, и не так капризна, как кажется многим во дворце. У нее особое мышление, своя логика и жизненная позиция. Она имеет на нее право, да он сам прививал ей ценность личности, а не потакание шаблонам общества, в конце концов!

Он ценил ее особенную сущность, и вовсе не хотел, чтобы она стала такой, как ирлинги. Она была кицунэ. Точка.

– …и ты должен сто раз подумать, прежде чем решить, на какие жертвы ты готов пойти ради такого союза. И нужен ли он тебе вообще, – вывели из задумчивости слова Фэйта, заставив немного растеряться.

Вот же! Все упустил, о Небо. Порывисто прикрыв глаза ладонью, Амон Янар тяжело вздохнул. С Руной надо обязательно поговорить. Тогда ему точно станет легче, да и девочка перестанет обижаться. В том, что она сердита на своего друга, повелитель не сомневался. Лиса даже из комнаты утром не вышла.

Взяв со стола доклад ивори Зоракса, повелитель пробежался глазами по размашистому почерку и высокопарным фразам.

– Прошло столько лет, Натаниэль собирает вокруг себя знать, они поддерживают его идеи, Фэйт. Мы не можем не обращать на это внимание, даже если подобная политика расходится с нашими взглядами. Если мы выражаем несогласие, оно должно быть обосновано. У тебя есть, что сказать всем ирлингам, почему мы не хотим расширять территории в сторону человеческих земель в обмен на пустяковые для нас, по своей сути, услуги?

Вопрос был непростой, ох, какой непростой. Амон откладывал его так долго, как мог. Однако, столь глобальное событие, как союз со смертными с нижних земель, был неизбежным поворотом в истории. Сейчас или через сотню лет.

Любое общество должно развиваться, стремиться к чему-то. Два разных королевства, мира ли, рано или поздно должны будут столкнуться жизнями, совершить какой-то обмен.

“Остров ангелов” все же постепенно переставал быть чем-то мифическим и будоражащим воображение. Мир развивался, и его коренные жители созревали, чтобы рискнуть его “потрогать”.

Что могли предложить люди ирлингам? Территории – один из самых ценных ресурсов, которого у человечества было в достатке, несмотря на то что планету заполняла, по большей части, водная стихия. Над огромным океаном и воспарил когда-то остров ирлингов.

– Они чужаки. И всегда ими будут. Мелочные, недоразвитые… – с пренебрежением, сквозь зубы, выговаривал Советник.

Он тоже сегодня был не в духе. Да и идея союза с людьми, несмотря на достаточно продолжительную реализацию в будущем, его совершенно не прельщала.

– И именно тебе предстоит продумать план взаимодействия с ними, – улыбнулся Амон, похлопав друга по плечу. – Уж Зораксу я такое точно не доверю. – Поднявшись с кресла и отложив доклад ивори, он подошел к стеллажу и, облокотившись на него спиной, сложил руки на груди. – И, Фэйт, я тоже не в восторге, поверь. Однако, мне кажется, в тебе сейчас говорят не совсем мысли, сколько эмоции. Что случилось?

Друг неосознанно отвел глаза.

И Амон понял, что не прогадал.

– Не выспался, – только мрачно бросил в ответ Советник. – Думал о перспективах и прикидывал возможности.

О, его друг был бы в ужасе, наверняка, узнай, о каких именно перспективах размышлял Фэйт. О маленьких хвостатых перспективах с черными, как угли, глазами, и их завоевании.

А еще о возможностях, которыми он попросту не посмел бы воспользоваться…

– О, да ты, “драгоценный Фэйт”, – обратился Амон к другу на лад их воспитанницы, – всю ночь думал о докладе Зоракса? Я бы похвалил, да ты мне дорог не только как Советник. Спи спокойно, ничего не случится, пока мы держим узды правления в своих руках. Никто не посмеет перейти нам дорогу, ни сейчас, ни когда-либо. Помнишь, твоя двоюродная бабка напророчила в детстве, что у меня будет столь суровый верный стражник, что ни одна живая душа не посмеет причинить мне вред? – улыбаясь, повелитель шутливо поддел друга. – А если посмеет, будет уничтожен, не успев нанести роковой удар. Про тебя ж говорила, так что будь уверен и в нас, и в себе самом.

Амон любил друга, ценил его, считал братом. Не по крови, но по духу. И если Фэйт о чем-то переживал, повелитель не мог отмахнуться и пройти мимо. Ему было важно, чтобы его семья была счастлива. Вся его семья – Фэйт и Руна.

А Советник слушал друга и раздумывал о том, не прогадала ли его бабка со своими рунами? Да и не называла она его имени напрямую. Верность, дружба и любовь. Все вместе – ценный дар, крепкая нить. А если их противопоставить друг другу?

Глава 6. Сияние во тьме.

– Чудесно, просто чудесно, Сиятельная госпожа, – не без иронии похвалил Руну Фэйт, присаживаясь за стол напротив. В кабинете Правителя собрались те трое, о ком вот уже много лет не судачил только ленивый.

Подобное звание закрепилось с годами за воспитанницей монарха. Называть ее ивори было бы неправильным – к правящей ветви юная женщина имела прямое отношение. А если к слухам прислушиваться, так и вообще проще смолчать, чем как-то оскорбить следующую за Правителем черноокую чужачку. Раньше подле Амона Янара был лишь его Советник. Теперь же все чаще мелькала стройная фигурка в нарядах, достойных самой повелительницы.

Когда маленькая девчушка появлялась на общих советах или балах, многие относились к подобному пренебрежительно, или вовсе – равнодушно. Но теперь… Теперь все изменилось.

Года сделали воспитанницу Правителя совсем другой: ее глаза то горели пламенем, обжигая, то, подобно ледникам, заставляли дрожать; ее резкие движения всегда привлекали внимание повелителя и Советника, а значит, и всех находящихся поблизости ирлингов. Многим стало казаться, что она никогда и ни на кого просто так не смотрит на важных мероприятиях, ничего не делает без умысла.

Никто не смог бы внятно это объяснить, но от как-то совсем быстро выросшей девчушки стало веять неясной угрозой. Она была диким цветком, распускающим свои лепестки в закрытой оранжерее среди привычных глазу многолеток. Никто не посмел бы назвать ее сорняком. А вот хищницей: непредсказуемой, влиятельной – с подобным не поспоришь.

Крой ее платьев отличался от общепринятых стандартов моды, об этом судачили многие женщины-ирлинги. Рукава всегда были достающими до пола, объемными, наряды непривычными глазу, практически прилегающими к изящной фигуре. Аккуратное декольте, плотные ткани. Руна казалась строгой и загадочной. Кто же она для двух самых влиятельных мужчин королевства и почему ей позволяется так много?

Те, кто был ближе к правящей ветви, видели эту девушку и в другом свете: в струящихся полупрозрачных тканях, что не открывали ничего, но будоражили воображение. Смеющуюся и заигрывающую, позволяющую себе бесстыдные вольности с Правителем и его Советником.

Кицунэ широко и довольно улыбнулась, игриво сцепив пальцы под подбородком.

— Это вы – буки. А другие мужчины – такие мужчины… Ради красивой женщины последний тайник вскроют, – промурлыкала она, переводя взгляд с Фэйта на Амона.

Повелитель задумчиво потирал подбородок и переваривал ту информацию, что лиса “принесла на хвосте”.

Казалось, он мыслями сейчас где-то очень далеко, но только на первый взгляд.

– Ты как всегда – не перестаешь удивлять, Руна. Никак не привыкну, что ты выросла. Однако, то, что ты делаешь… – в его голосе послышалось неодобрение.

Но он разрывался от спорных чувств. Шпионские игры кицунэ, за которые она взялась в последний год, все же приносили хорошие плоды.

Девушка стала путешествовать вместе с Советником и даже однажды уговорила Амона на самостоятельную поездку. Она стала их ушами, руками, да и ногами.

Руна в свои двадцать семь лет добилась многих успехов. Что только подчеркивало ее отличность от других. Дети ирлингов развивались намного медленнее. Это заставляло обоих друзей перестраиваться, привыкать к внезапным переменам в Варежке. Про придворных вообще говорить не стоило – бедняги, казалось, никогда не подстроятся к переключениям воспитанницы из одной личности в другую.

Одно было неизменным за минувшие года в их мнении – воспитанница монарха была мстительной ведьмой.

– О, Амон, мой Свет, – ее алые сочные губы растянулись в еще большей улыбке, когда она лениво обратилась к монарху, – я училась шесть лет и на повелителя, и на советника, и на куртизанку – не забавы ради. Моим образованием занимались лучшие. – Ее глаза многозначительно сверкнули, одарив взглядом обоих мужчин, что каждый раз напрягались от подобных разговоров, а их крылья нервно подрагивали. Им было сложно принять новую Варежку, которую “Варежкой” называть уже было как-то неуместно. – Больше двадцати лет назад я взяла себе новое имя, и я буду нести его бремя каждое мгновение своей жизни. Я Руна, моя роль – оберегать и давать силу, я не просто украшение дворца, как мнят некоторые мужчины.

– И наказывать, да? – не удержался Фэйт, облокачиваясь локтями на стол и подаваясь вперед, чтобы требовательно вглядеться в терзающие изо дня в день его душу глаза.

Руна фыркнула.

– Если вы про Эйдана Верса, то он сам виноват! Хотел подать Амону ходатайство с проклятой печатью. Не ваша магия, вы не почувствовали, а я все вижу, у меня волосы на затылке знаешь как дыбом встали?

Образ ленивой соблазнительницы треснул, оголяя обиженную лисицу. Такая девочка была им близка и привычна.

Со стороны монарха послышался тяжелый вздох.

– Что? – возмущенно протянула она.

– Ты не должна была при всем совете душить ивори Верса своей магией, Руна, – с укором ответил Фэйт. – Это не наш вид магии, ты привлекаешь очень много ненужного внимания, ты пугаешь ирлингов. Правосудие должно вершиться по-другому.

Девушка возмущенно раскрыла рот. Нет, она, конечно, все понимала. Но если вставал вопрос сохранности здоровья и жизни ее друзей, то к демонам летели все правила. Никто. Не смеет. Покушаться на тех, кого она когда-то решила защищать.

Глава 7. Попытка и новая пытка.

– Руна, зайди ко мне в покои сегодня вечером, – подняв голову от документов, обратился к воспитаннице Амон.

Он уже вернулся к делам, принялся что-то записывать, а лиса так и стояла посреди кабинета, не в силах продолжить путь к двери.

Хорошо, Фэйта рядом не было и девушка не опозорилась из-за своей реакции на просьбу Повелителя.

С некоторых пор Амон запретил Руне находиться в его покоях. Если быть точной, с той самой ночи, когда она немножечко помешала им с Алисией Лимей.

Строго наказал без спроса даже носа не совать за двери его комнат. Это сводило лису с ума, она так много лет могла спать на одной кровати с любимым ирлингом, а из-за какой-то фаворитки монарх лишил свою Варежку этой привилегии.

И вот, он сам попросил ее прийти. Вечером!

– Ты чего такая довольная? – заметив валяющуюся в траве спустя какое-то время воспитанницу Правителя, полюбопытствовал садовник, что пришел в очередной раз подстригать кусты эльшеолы в саду.

Добрый мужчина плевал с высокой колокольни на слухи о Руне и часто относился к лисе лишь как к милой маленькой племяннице. Он в принципе любил детей, кицунэ знала о нем многое, как и обо всех слугах во дворце.

– Хупперт, – мечтательно вздохнула девушка, собрав руками под себя несколько ярких бутонов, – сегодня такой чудесный день. Ну посмотри сам, как много света, как цветочки пахнут.

Затем она все же поднялась и, подойдя ближе к мужчине, поправила на его голове легкую шляпку из тончайших веточек элесгона, что рос на их территории.

– Не знай Сиятельную госпожу, подумал бы, что влюбилась, – прищурил он глаза, вокруг которых тут же собрались мелкие сеточки морщин.

– А я что же, влюбиться не могу? – удивилась Руна, театрально растерянно захлопав в ответ глазами.

Она бы руки в боки поставила и сделала грозный вид, но решила не усердствовать перед стариком.

Тот лишь многозначительно хмыкнул, и Руна, уже не ождая ответа, принялась помогать Хупперту.

– Главное – не бояться пораниться. Когда творишь что-то красивое, например, как этот цветочный куст – надо понимать, что несколько болезненных кровавых царапин – ничто, по сравнению с тем результатом, что получается спустя время.

Девушка уже было открыла рот сказать, что уколоться или поцарапаться ветками не боится, но внезапно замолкла, не выдавив ни звука. Поймав мысль, она замерла и перевела взгляд на один из ярких бутонов.

– Думаешь, любовь и боль всегда идут рука об руку? – риторический вопрос, потому что Руна на своей шкуре убедилась в этом. – Тогда ведь проще вовсе не любить.

– А зачем тогда жить? – ни секунды не сомневаясь, тут же ответил старик.

Она бы хотела ответить ему что-нибудь. Хоть что-то. Но мысли спутались. Так бы и продолжалась в девушке внутренняя борьба, если бы со стороны не послышалось шуршание травы от чужих шагов.

– Что госпоже голову забиваешь, Хупп? – дородная женщина с корзиной сдобы наперевес подошла и сунула в руки каждому по свежей теплой булочке. – Какая ей любовь, наши управители к лисичке никого не подпустят, вечно ей в девках ходить, вот увидишь.

Она, вроде бы, смеялась, глаза ее были добрыми, но в голосе слышалось явное сочувствие.

А Руна взяла и разулыбалась. Потому что в ее сердце от таких слов разлилось приятное тепло, а вовсе не обида или грусть.

– Кого любить, а кого отвергать – решать буду только я. Всегда, – самодовольно произнесла она, задрав подбородок.

– Ой, – с упреком шикнула кухарка. – И так разговоры ходят, что Правитель и Советник под каблуком, а вам дай слухи подогреть, – она покачала головой, пряча остаток выпечки под тонким вышитым полотенцем.

Звонкий смех воспитанницы монарха разлетелся по всему саду, и его тут же подхватили сидящие неподалеку птички. Запричитали и разлетелись в стороны, меняя место на крепких ветвях рядом стоящих деревьев.

Кто как не слуги способны распускать самые коварные сплетни?

В приподнятом настроении прошла половина дня. Даже на занятиях по стрельбе из лука Руна была немного рассеянной, чем вынуждала с молчаливым упреком вздыхать наставника.

– Крепче держите руку, вот так. – Снова поправил ее мужчина, что являлся одним из служащих в армии Правителя, но согласившийся стать на какое-то время учителем для лисы.

Девушка прицелилась, метя точно в центр яркой мишени, висевшей на ветвях дерева поодаль.

Пару занятий она уже посетила, кое-что могла, наверное, поэтому была слишком в себе уверена.

“Та-ак, сейчас я точно попаду в самый центр” – проговорила она себе под нос.

– Не нужно тебе ни с кем сражаться, я всегда буду рядом, я смогу защитить тебя, Эль.

Дернувшись от неожиданно раздавшегося в голове голоса, она отпустила натянутую тетиву, отведя руку в сторону. В смятении, она не сразу сообразила, что совершила ужасную ошибку.

Летящая на скорости стрела воткнулась в проход, из которого в тот момент как раз выходил один из воинов.

Молодой мужчина в темном кожаном мундире вмиг побледнел, переведя взгляд на торчавшее из дверного косяка острие, что находилось точно на уровне его глаз.

Глава 8. Бег от тебя, как бег от смерти – чем дальше убегаешь, тем ближе оказываешься.

Стук каблуков разносился эхом по коридору, и, сродни деформированному колокольчику, глухо звенел, тревожа сознание юной кицунэ. Какие-то мелкие детали, как ей казалось, незначительные, больно жалили сознание. Будто Руна что-то не учла, что-то не заметила, не поняла…

Наверное, не нужно было так скоро уходить от Фэйта, она ведь не объяснила, что произошло. Волноваться, наверняка, будет… Вот же гадство!

Ладно, она напишет ему записку и все объяснит. Позже.

Или сама придет к нему и расскажет о произошедшем. Завтра.

Охраны у покоев повелителя не было. Он давно перестал акцентировать внимание на том, что к нему без приглашения входить нельзя. Раньше он переживал за то, чтобы Руна не появилась “не вовремя”, совсем ведь дитя. Это не помешало пробраться кицунэ в спальню и учинить некрасивую сцену при новой фаворитке. Потому, после небольшого, но болезненного для обоих разговора, он продемонстрировал ей своей доверие.

Она пообещала, что сдержит слово и не будет входить в комнаты Амона без его ведома. А он демонстративно отозвал охрану и больше никогда не ставил их оберегать его “ночи”.

Сегодня Руна впервые за много лет открывала дверь, не крадучась, задерживая дыхание, а на правах желанной гостьи.

Переживания, что обуревали её еще минуту назад, отодвинулись на задний план. Эта встреча казалась такой волнительной. Лиса хвостом чуяла – этот разговор будет особенным.

Однако же, она решила самой инициировать начало их беседы. Жизнь научила – если сотворила пакость, расскажи об этом первой, “покайся”, и от грозящего наказания останется лишь маленькое пореканье.

Амон подготовился к их встрече. Стоило войти в просторную гостиную, она заметила небольшой накрытый стол, множество любимых ею закусок, запеченную птичку, тофу и сладкие фрукты.

Лиса любила вкусно поесть. А делать это вместе с друзьями… Нет, наедине с повелителем ее сердца… Ох, Руна только в ладоши не захлопала. Сдержалась, гордо задрала подбородок, но не скрыла заинтересованного искрящегося взгляда.

– Амон, мой Свет, сегодня какой-то праздник? – звонкий голос девушки был обтекаемым и нежным, словно алая шелковая лента, что обрела способность летать и тут же устремилась в голубое чистое небо.

Мужчина тепло улыбнулся. Он видел перед собой красивую девушку – драгоценный цветок, украшающий его жизнь, его дворец. Черты лица Руны были более острыми, выраженными, ее разве что слепой принял бы за ирлинга. А ее стать, обжигающий черный взгляд… Плавные и порой очень быстрые движения рук, пальцев.

Какая-то мысль вдруг ощутимо царапнула Амона. Он даже нахмурился, но улыбки не спрятал, и оттого мужчина стал выглядеть немного глупо.

Лиса отметила любование друга и оценила его по-своему.

Все эти годы она старалась стать для повелителя ирлингов особенной, незаменимой. Самой красивой, самой одаренной, самой соблазнительной, самой… “Нет предела совершенству” – повторяла она себе снова и снова, потому что монарх так и не стал относиться к своей воспитаннице как к женщине. Достойной его во всех смыслах.

– У меня к тебе разговор, а ужин… Разве для этого нужен повод?

Он старался говорить непринужденно, но девушка с удивлением отметила, что Амон… волнуется.

Это выбило ее из колеи. В силу природы и молодости, кицунэ была так эмоциональна, что часто теряла контроль, и за это порой сильно себя ругала. Но волнение любимого… друга перед разговором. О, богиня, что же это?

На секунду лиса отвлеклась, поняв, что помянула божество, которому поклонялась лишь в прошлой жизни. В этой – она росла среди ирлингов, и у них вера в Великую Матерь была совсем иной, да и богиню они особо не привечали, молясь лишь крылатому богу Отцу.

– Что ж, у меня тоже есть что сказать, – сев за стол, она деловито переложила себе на тарелку несколько закусок.

Руна заволновалась сильнее и решила скрыть это за своей привычной дерзостью.

– Я решила больше не брать уроки стрельбы из лука. Поняла, что моя рука может дрогнуть, а причинять вред кому-то из ирлингов я совсем не хочу. Вот буквально сегодня моя стрела чуть не попала в одного из солдариусов, – она старалась говорить как можно проще, без волнения, словно произошедшего следовало ожидать.

– Солдариусов? – переспросил наблюдающий за ее манипуляциями Амон, так и не сдвинувшийся с места за все это время.

Он распробовал на языке непривычно звучащее, неизвестное слово.

Руна вдруг замерла с занесенным над мясным шариком ножом. Мужчина сразу понял, что девушка растерялась, даже смутилась, но не подняла глаз.

Все-таки не зря он тревожится о странном состоянии воспитанницы в последнее время.

– Прости, однажды в книге слово попалось, и вот, вспомнилось, – слегка запнувшись, пояснила спустя мгновение. – Так называли наемных воинов. Когда-то. Где-то, – снова запнулась она, словно на ходу придумывала.

Но его девочка действительно много читала, потому Амон не стал пытаться уличить ее в лукавстве. Куда больше его волновало сейчас совсем другое. Нужно было только начать…

Они приступили к ужину, перебрасываясь незначительными фразами.

Амон боялся поднять болезненную для лисы тему.