Неконтролируемый импульс

Пролог

На грани сумасшествия

Алияр.

Меня разбудил мамин нежный голос, очаровательным эхом разнёсшийся по полупустому пространству больничной палаты. Так не хотелось открывать глаза, что я зажмурился до боли в веках.

– Алияр, вставай сынок, – позвала она вновь.

Я не выдержал и приподнялся на локтях, чтобы убедиться в том, что находился здесь один, но... сердце забилось чаще, когда увидел у распахнутой двери тонкий силуэт мамы. Она вся светилась, будто была охвачена золотистым ореолом.

У меня заслезились глаза. Я не видел её настолько явственно с тех пор, как она умерла. Даже во сне не видел! А тут... А тут она такая живая, улыбчивая, красивая, несломленная страшной болезнью... Такая, какой я её в памяти запечатлел восемь лет назад. И, я видимо окончательно свихнулся, раз ещё и уловил цветочный аромат её духов!

Резко выдернув катетер со сгиба локтя, я подорвался с койки. Крепко сжал руки в кулаки, чтобы боль зарубцованных ран почувствовать, иначе не верилось в то, что происходило в данный момент.

Адское жжение под кожей не отрезвляло. Пульсация во всём теле не отвлекала от реальности. Силуэт всё не исчезал. Будто манил за собой! Не позволял отвести взгляд в пустоту!

Мама пришла за мной. Теперь я не один. Мне не страшно! Больше не буду бояться засыпать и просыпаться с осознанием того, что мамы больше нет... Что её никогда не будет рядом.

Никогда. Никогда. Никогда!

Внезапно она начала отдаляться от меня, словно не хотела, чтобы сокращал между нами расстояние. Я застыл посреди палаты как вкопанный, когда она развернулась и, плавным движением руки указала мне путь.

Оказавшись в полумраке коридора, я, едва переставляя напряжённые от волнения ноги, поковылял в сторону лестничной площадки. Шёл на свет, который она излучала. Её длинные каштановые волосы тянулись мерцающими волнами по подолу белого воздушного платья. Она была как королева, глаз невозможно оторвать. Невероятно красива!

Я настолько был очарован её появлением, что не сразу понял, что привела она нас на крышу девятиэтажного здания клиники. Только что ощутил холод бетона под голыми ступнями. Порыв ветра прошиб всего насквозь. У меня аж в ушах загудело от молниеносного выброса адреналина в кровь! Пульсация в висках участилась и позвоночник резко прошибло током, от напряжения которого, боль поврежденных во время аварии плечевых суставов не помешала распрямить их.

Когда я осмотрелся вокруг, и нашёл сияющий золотом силуэт на самом краю бетонного выступа, то чуть не потерял сознание. Слабость ударила по ногам. Назад отшатнула.

Я не мог… я не мог потерять её дважды!

– Мама, нет! Умоляю! – только успел выкрикнуть, как она уже шагнула в пропасть. Просто испарилась. Будто была иллюзией, или солнечным светом в полной темноте.

– Ты опять оставила меня одного... Оставила… как ты могла, как ты могла… – бормотал я, раскачиваясь из стороны в сторону. Перед глазами разноцветными кругами начали расплываться городские огни. Я шаткой походкой подошёл к высокому ограждению, а после попытался забраться на него. Встал на тот самый выступ, на краю которого, пару чертовых минут назад, светилась от счастья моя мама.

Мама.

Мам! Где же ты сейчас?!

Я устремил взгляд в пропасть и, от увиденного едва не потерял равновесие. Внутри всё похолодело от ужаса. Я присел на корточки и едва упёршись костяшками в острый край выступа, снова посмотрел вниз, где вихревое кружение птиц влекло меня в центр огромной чёрной пробоины, которую они беспрестанно очерчивали.

Коллапс в голове, коллапс под ногами! Чёрт, что это?!

Что же мне могли вколоть после операции, чтобы я улицезрел мурмурацию БУМАЖНЫХ птиц? Да ни один в мире наркотик не ввёл бы меня в такой эйфорический трип. Ни один, долбанный, наркотик!

Как заколдованный медленно окунался в эту пленительную пучину, по телу блуждала такая лёгкость, что меня можно было бы смахнуть в неё воробьиным пером. Ещё этот непрекращающийся шелест крыльев, будто кто-то нетерпеливо перелистывал книжные страницы, так меня убаюкивал. Настолько я почувствовал себя опустошенным и невесомым, что запрокинул голову и медленно прикрыл глаза.

Секунда.

Две.

Три.

И...

– Алияр, ты с ума сошёл?! – неожиданный обхват со спины чуть не задушил меня паникой. Вспышка – и свет потух. Будто чёрная дыра за ноги вниз дёрнула. Утащила в свои бездонные глубины.

— Алияр! Что с тобой? Не пугай меня, пожалуйста!

– Отвали, – какое-то время спустя я попытался разжать руки, несмотря на свою хрупкость окольцевавшие мой торс так крепко, что не хватило сил на сопротивление. Я безвольно откинул голову на девичье плечо. – С-с-сука... Я убью тебя, кем бы ты ни была...

Свистящий вдох. Тяжелый выдох. Казалось, что я не дышал всё то время, что находился здесь. Теперь же не мог восстановить дыхание. Лёгкие горели.

– Тебе бы самому сначала не убиться, слабак! – в её голосе интонировался страх потери, хотя старалась пренебрежительно обращаться. – Что ты вообще здесь потерял?!

Это была Динка. Моя... Кто она мне? Я и сам не знал ведь толком. Ни жена, ни подруга. Просто моя Ди. Моя тайная любовь.

– Как ты меня нашла, соплячка? – всё ещё дрожа я оттолкнулся от девчонки, чтобы взглянуть на неё искоса.

Даже в моём полувменяемом состоянии заставила залюбоваться жестокостью и красотой своего лица.

– Твоя дурная кровь меня к тебе привела, милый, – вперила в меня злой взгляд исподлобья. – Посмотри блин на свою руку! Ты зачем катетер так по-зверски выдернул, а?!

Глава 1

За три месяца до происшествия в прологе...

Нас всегда заменяют другими.

Последний день в детдоме

Динара

Дверь в нашу общую с девчонками комнату с грохотом ударилась об стену, и на пороге нарисовалась разжиревшая до безобразия туша директора. Грязно-желтая рубашка так плотно обтягивала его обвисшее брюхо, что несколько пуговиц не выдержали такогонапора и повыскакивали из петель. Хорошо, хоть алкоголичку снизу напялить удосужился, не то смотреть на него было бы противно.

На этот раз он припёрся к нам не один: держал за ручку светловолосую девчушку лет восьми. Брезгливо так держал, кончиками пальцев. Как чужой огрызок, который его попросили выбросить, а он из вежливости отказать не смог.

– Доброе утро, Марат Байкалыч, – зевнула Дашка Устинцева, продолжая беззастенчиво потягиваться на койке со сбитой простынью, в то время как остальные девчонки выстроились перед толстяком в солдатскую шеренгу. Смирно.

– А ну встала, шайтанка! Это тебе не отчий дом, чтобы дрыхнуть тута до обеда! – всё-таки выдернул свои толстые пальцы-обрубки из маленькой трясущейся ладошки. Его мнимой вежливости хватило от силы на полторы минуты. Тьфу!

– Лучше бы ты вот эту в отчий дом отправил, дед, – с дерзостью кивнула Устрица на новенькую, испуганно втянувшую голову в плечи. – У нас свободных мест нет! Совсем ослеп что ли?

– Поговори мне тут, хамка! Надо будет твоё место займёт, а тебя вышвырнем! В подвале с крысами у меня жить будешь, – директор, стуча каблучками своих затасканных до дыр туфлей-лодочек, с грацией Весельчака вальяжно обошёл все три ряда и, как назло, остановился прямо у изножья моей койки.

Вот же гадость... Помойная.

– Мест, говоришь, нету, да, Устинцева? – ехидным шепотом процедил он по слогам, а затем подошёл ко мне ближе. Я чуть не блеванула от приторно-сладкого запаха его одеколона, с удушливой примесью животного жира. То ли курдючного, то ли козьего – хрен пойми! Но вонь аж глаза резала.

– Я могу уступить ей своё, – опередила его распоряжение, воинственно задрав подборок. – Всё равно скоро выпускаюсь. Какая разница: сейчас или через месяц, не правда ли, Марат Байкалыч?

Его поросячьи, близко посаженные глазки хитро сощурились. Крупный сальный рот растянула довольная ухмылка, обнажившая золотые зубы, которые чередовались с серебряными коронками. Стоило ему так ухмыльнуться, как у меня создавалось впечатление, что этот гад всё наворованное на чужом горе состояние, в челюсть свою поганую вложил.

– Умница, Савашева, с полувзгляда меня понимаешь, – он хотел приобнять за плечи, но я вовремя отскочила в сторону тумбочки. Если бы не прекратил гадко напирать – огрела бы его советской настольной лампой, которая весом была как одна его ляжка! Всё равно он мне больше не подопечный, так что и вдарить могла как следует!

– Надеюсь, вы мне документы сегодня отдадите? – я достала из тумбы свою дряблую спортивную сумку и перепрыгнула через соседнюю кровать, во избежание столкновения с директором бок о бок. Так и жаждал полапать меня при любом удобном случае. Фу!

– Зайди ко мне, как только манатки свои соберёшь, – по цоканью его дурацких каблучков было ясно, что прошёл обратно к выходу, – у тебя час времени, Савашева. Пошевеливайся!

Хорошо, что у каждой из нас имелся свой железный шкафчик встроенный в стену, и долго копошиться с вещами не пришлось. Хотя их тоже не стоило с собой брать: одни лохмотья застиранные. Только лишним грузом будут.

– Динка! Как же теперь я без тебя, а? – едва за Байкалычем захлопнулась дверь, как ко мне со слезами на глазах подбежала Сеймура. Моя любимая младшая сестра.

– Я скоро заберу тебя, родная. Ты только не плачь, – бросила сумку нам под ноги, а затем притянула к себе худышку. Такая хрупкая и беззащитная, что боялась обнять её крепче. Со всей любовью, что к ней испытывала, я горазда была задушить её в объятиях.

– Я не хочу тебя отпускать, – судорожно дышала, уткнувшись лбом в моё плечо. – Динка, мне очень страшно за тебя! Хочешь я новенькой свою половину койки отдам? Мы обе тощие – свободно вместимся! Ты только не уходи!

Воодушевлённая идеей она разъединила нас, чтобы посмотреть на мою реакцию. Увы, но я не предавалась пустым наивным мечтаниям.

– Нас всегда заменяют другими, Сей... Когда-нибудь я всё равно уйду из этого клоповника. Ни сегодня, так завтра. Понимаешь? – в её больших синих глазах померк радости блеск. У меня сердце сжалось от тоски. Уже сейчас! А как я переживу разлуку с моим наивным ангелочком? Представлять не хотелось!

– Эй, мелочь, чего стоишь как не родная? Иди, окучивай свою территорию, пока эта утка взрослая не передумала, – злобно расхохоталась Ульяна, одна из псин Устинцевой, которая особо ничем от неё не отличалась. Такая же отбитая на всю башку дрянь.

– Чё встала, овца? – повернулась в нашу сторону Устрица, сверля меня змеиными бледно-зелёными глазами. – Проваливай давай быстрее! Тебя там папики в борделе заждались уже наверное, – её противный гогот подхватила вся шайка, состоящая из шести тварей.

– Заткни... – не успела Сейка дать этой завистливой паршивке ответку, как я накрыла ей рот ладошкой.

– Не стоит, ангелочек, не связывайся с ними.

– Но, Дин, – пробубнила она с закрытым ртом, – они же нарываются.

– Ты думаешь я не хочу начистить им всем табло? – прошипела сквозь стиснутые зубы. – Я только ради тебя терплю. И ты тоже не глупи. Против шестерых не попрёшь.

– Прости, – поникли её костлявые плечики, – и так теперь проблем выше крыши...

– Ангелочек, давай не будем о плохом. Мы со всем справимся! Ты ведь в меня веришь?

— Ещё как! — смешно утёрла рукавом слёзку на кончике носа. — Больше чем в себя!

— В себя тоже верь, моя девочка. Всегда! — мягко ущипнула её за щеку. — А теперь беги давай, веди сюда новенькую! Позаботься о ней. Я прямо сейчас взваливаю на тебя обязанности старшей сестры, так что привыкай!

Глава 2

Пустота в её глазах – отражение души

Алияр

– Ал! Ал! – если мой младший брат бежал ко мне, как в Макдак за двойным чизбургером, значит случился какой-то пиздец. – Украли, Ал! Мой... – весь запыхавшийся от нехватки кислорода. – Мой!

– Шоколадный батончик? – я швырнул недокуренную сигарету в расщелину сумочки мимо проходящей девки, с которой хоть сейчас трусы сдёрни – не отвлечётся от созерцания своего отфильтрованного личика в прямом эфире блядской соцсети, а затем притянул к себе Узеира за шиворот.

Я в буквальном смысле «дал огня» контенту этой помешанной на своей внешности пустышки. Подло, что ли, поступил? Зато как подогрел интерес её немногочисленной публики! После такого яркого происшествия, я был уверен, что возрастёт количество её подписчиков и пополнится счёт на карте, номер которой эта безмозглая бедняжка будет оставлять для пожертвования под каждым своим сопливым постом.

– Мой новый телефон у-у-у-крали, – заныл тем временем братишка, запрокинув голову мне на руку. – Новый у-у-у-крали, бра-а-а-т!

– Как будто у тебя старый был, – усмехнулся я.

– Ну не издевайся, А-а-а-л!

– Реально украли? – заставил его сесть на кортаны передо мной. – Кто оказался таким умным?

– Одна красотка, – вытер покрасневший нос рукавом нового, ещё ни разу не стиранного бомбера, – попросила дать позвонить, ну а я... Какой же я дебил, брат! Чистый аутсайдер!

– Тупица.

– Знаю, я идиот, – взглядом со мной не встречался. Боялся.

– Не ты тупица, а она, – шлёпнул пацана по шее, – раз не знает, что воровать такую дорогую игрушку себе чревато. Найдём, не парься.

– Ты уже успел родительский контроль подключить, да? – ахнул он, округлив и без того огромные глазищи. – Почему я раньше об этом не догадался? Вот ты жучара!

– Ты как со мной разговариваешь, сопляк? – он получил подзатыльник. – Скажи спасибо, что не батя следит за твоей историей в гугле вот уже вторую неделю.

– Бра-а-ат! – чуть не расплакался от стыда. – Ну, блин! Зачем ты так?!

– Ладно, блять. Не ной как девчонка. Батя ничего не узнает о твоих "запрещёнках", – подмигнул ему, вытаскивая из внутреннего кармана косухи свою покоцанную во всех местах мобилу. – Сам когда-то ночами в одиночку передёргивал, прекрасно тебя понимаю. Кайфуй пока девственник. Фантазия чище.

– Фу таким быть! – красными пятнами лицо щекастое покрылось. – Ни стыда ни совести!

– Радуйся, сыч, я напал на след твоей воровки, – потянул его за ухо вверх, а затем ткнул носом в испещрённый паутиной трещинок экран телефона. По карте-GPS медленно плыла красная точка.

– Куда она направляется?

– Домой, блять, находкой своей любоваться, – меня начинала подбешивать его наивная тупорылость, поэтому в выражениях себя не ограничивал.

– Может она передумает и вернётся, а? Девушка от моего мороженого отказа...

– А от айфона тринадцатого не смогла, видишь, – обрубил его никчёмные оправдания на полуслове и схватив за шкирку потащил к выходу из луна-парка, в котором только карусель осталась нами необъезженной. Хоть не обидно покидать это чудесное место в девятом часу вечера.

Каково же было моё удивление, когда стрелка на навигаторе привела нас к парку 28-Панфиловцев, где под кронами густых деревьев на тротуарном бордюре сидела девушка и, как-то задумчиво покручивала в руке надкусанную булочку. Да ладно! Взгрустнула никак?

– Она? – разглядеть воровку под сенью раскидистых ветвей сосны не удавалось, поэтому я стал бесшумно подкрадываться ближе.

– Да! По сумке узнал, – прошептал, держась за мой локоть. – Смотри, уходит!

– Тише ты. Спугнёшь, – не упуская из вида высокую стройную фигуру, я насильно удерживал братишку за своей спиной, пресекая все его попытки привлечь её внимание.

– Да никуда эта дрянь от нас не денется, чё ты психуешь?

– Я сам с ней разберусь, отстань!

– Ты пожалеешь её и отпустишь, сыч. Я же знаю.

– А ты что собираешься с ней сделать?

– Связать и изнасиловать, – злым шёпотом над его ухом. – А ты как хотел?

– Ал, ты меня пугаешь.

– Не бойся, сыч, я с тобой.

– Спасибо – успокоил!

Мы отставали от воровки на метра три, и даже если бы она заподозрила слежку – далеко бы не убежала. Я бы эту криворукую из любой дыры достал! Около получаса она заунывно слонялась от сосны до сосны, а затем вывела нас на центральную улицу, где было несколько магазинов б/у техники и сотовых телефонов. Везением это назвать или совпадением, но один из магазинов держал мой хороший приятель – Сёма Бакланов. Именно туда и направилась в первую очередь. Повезло несказанно!

Пока я строил в уме план разоблачения, девчонка вдруг застыла у раздвижных стеклянных дверей, вцепившись двумя руками в лямку огромной дорожной сумки. Чёрт, как же нелепо она была одета! Я бы даже сказал, что у бомжей в подземках прикид поприличнее будет.

– Неужели одумалась? Красотка! – тут же мой полоумный братишка принял её нерешительность за раскаянье.

– Она призадумалась над тем, как бы ложь за правду выдать, наивный ты детина.

– Какой же ты нехороший, Ал! – смерил меня строгим отцовским взглядом с головы до пят. – Я иногда сомневаюсь в том, что ты мой родной брат. Монстр бездушный!

– Алё, Баклан, – отошёл я подальше, иначе бы расчесал свой зудящий кулак о челюсть этого оборзевшего сучонка. – Видишь девку в дверях?

Вкратце описал её внешний вид.

– Салам, Ярый. Ви-и-и-жу, – столько настороженности было в голосе, будто ему сама Ванга с того света беду пророчила, – А что с ней?

– Встань и пригласи её внутрь.

– Не понял. А ты где?

Я красноречиво засопел в трубку.

– Действуй без вопросов, говоришь? Окей, – с ноткой истерики рассмеялся приятель, и не обрывая связь высунул из-за стойки свою рыжеволосую голову, жестом пригласил к себе малолетнюю преступницу.

– Пошли, сыч, – пока Семён пребывал в лёгком недоумении я с ухмылкой покосился на прилипшего к моему боку Узеира. – Ещё раз докажу тебе, какой же я бездушный монстр.

Глава 3

В диапазоне между безразличием и притяжением

Динара
– Зачем тебе моё удостоверение? – как можно равнодушнее спросила я, подняв на парня взгляд. Смотрела будто сквозь него. Слепо, апатично. – Звони ментам. Мне пофиг.

«Хоть будет где временно перекантоваться», – мысленно усмехнулась я. Но облегчения от этого не почувствовала. Быть может, очутившись за решёткой сниму с себя виновность за кражу? Ох, если бы так... Совесть уже как злая некормленая псина начала меня по косточке обгладывать.

– Я теперь сам тебя накажу, – какое-то огромное чёрное пятно промелькнуло перед глазами, словно кто-то сделал невообразимый кувырок на лету, а после оказался совсем близко со мной. Впритык. – Зря ты не сбежала, соплячка. Я дважды шансов не даю.

Он резко сдёрнул с моего плеча сумку и, вывернул её содержимое прямо на пол. Меня будто медленно душили в этот момент, лишая воздуха, лишая сил, лишая желания жить... А я ему не противостояла. Не хотела. Заслужила ведь! Заслужила, бестолочь!

– Савашева Динара, значит, – сквозь гул бьющегося в агонии сердца, услышала издевательское произношение моих данных. – А отчества почему нет? Мать у тебя феминистка что ли?

– Какое это имеет значение?

С моих пересохших губ слетел горький смешок. Колени сами подогнулись, роняя меня вниз. Я как обезумевшая начала собирать свои вещи и прижимать их к груди. Еле слёзы злые сдерживала.

– Куда, мать твою?! – едва я отползла назад, как он перехватил моё запястье и вдруг дёрнул на себя. Я больно ударилась плечом об его колено. Всё тело будто перетянули электрической цепью, с каждой секундой всё сильнее увеличивая напряжение. Чем больше пыталась высвободиться, тем крепче становился его натиск. Боже, что же я натворила! Зачем мне это всё надо было?! Ну вот, зачем?!

– Брат, прекрати! Оставь её в покое, – донёсся откуда-то сбоку больно знакомый мне голос. – Это уже не смешно!

– Какого хрена? Я же сказал тебе не высовываться, сыч! – сам подскочил с пола, а меня заставил сидеть на коленях. Какой ужасный грубиян! Кожу под его пальцами жгло неимоверно. Разрывалась между душевной и физической болью. Я и представить себе не могла, что день освобождения, который ждала как манны небесной, будет таким разрушительным началом моей новой жизни! Манна обернулась кармой...

– Имею право вмешиваться! Это мой телефон и моя знакомая, понял!

– Знакомая? Знакомая?! – от злости передавил все мои сухожилия. Уже не чувствовала боли, лишь тупое онемение. – Твоя доброта, ослепила тебя как свет крота! Эй, ты чё не видишь кого защитить пытаешься, а?

– Зачем ты так со мной поступила, красотка? – он проигнорировал злопыхание подонка, а я растерянно заморгала, мечтая превратиться в незримую пыль в воздухе. – Тебе деньги нужны были? Могла бы попросить, я бы их тебе занял, честно...

Боже, как... Как он здесь оказался?
Неужели...
Как мне стыдно перед ним! Как же стыдно!
Тот мальчишка, с самыми добрыми глазами на свете, сейчас смотрел на меня обиженно, и, как бы убийственно ни было это признавать, но с презрением.

– Мне жаль, – беззвучно бормотала я, – мне очень-очень жаль...

– Узеир, таких ломать надо, а не идти им на уступки, – резко наступил мне на голень подонок и до хруста заломил руку за спину, заставив выгнуться дугой. – Нашёл перед кем тряпкой стелиться!

– Увези меня домой, бра-а-а-т. Я у-у-устал очень, – надломился голос мальчишки, – Пожалуйста, отпусти её...

Собравшись с духом, я вырвалась из мертвой хватки и бросилась в сторону Узеира, позади которого ошарашено наблюдал за происходящим высокий рыжий парень.

– Прости, прошу тебя, – ни секунды не колеблясь обняла мальчишку крепко-крепко, рискуя быть избитой дышащим мне в затылок отморозком.

– Да твою мать! Совсем страх потеряла! – тут же оттащил меня, чуть ли не швыряя в стеклянные стеллажи, битком набитые телефонами разных моделей.

– Ярый, ты что делаешь?! – растревожился рыжий, по всей видимости хозяин магазина, до этого никак не вмешивающийся в разборку. Причина и без огласки очевидна: многотысячный товар, а не какая-то подвергнутая опасности оборванка с улицы. – Остынь, братан!

– Семён, присмотри за малым, я скоро вернусь, – подтолкнул меня к выходу и, в момент, когда он отвлёкся на крик мальчишки, выхватила из его поганых пальцев своё удостоверение, а затем рванула к выходу.

Мне было абсолютно плевать на оставшиеся разбросанными по полу вещи/папку с документами, главное бы исчезнуть поскорее и больше никогда не попадаться этому ироду на глаза! Я бежала от него как чёрт от ладана!

Даже не оглядывалась назад. Так хоть верилось в то, что не напал на мой след!

Бездумно бежать в никуда – не вариант, поэтому на перекрёстке я ненадолго притормозила, чтобы отдышаться и определиться с улицей, где намеревалась встретить рассвет. Из трёх выбрала менее безлюдную и едва освещённую, куда уже отправилась пешочком. Ноги дрожали от перенапряжения, в боку кололо от беспрерывного бега, голова гудела от пульсирующих мыслей. Ужасный день! Чтоб сволочь Байкалыч сдох от переедания грядущим утром! По его вине я попала в эту абсурдную ситуацию! Кишкоблуд проклятый! Ненавижу!

Издалека завидев пустую детскую площадку, я от радости перестала крыть матом директора и ускорила шаг. Хоть на скамейке полежать можно, а не на холодном грязном асфальте! Только подумала я, как через невысокую сетку перемахнуло двое подростков. Сначала показалось, что оба пацаны, но стоило одному снять капюшон оранжевой толстовки, как по плечам рассыпались белокурые локоны. Ясно, ночная стрелка тут наметилась. Не хватало ещё лицезреть их неумелые лобызания у себя под носом.

Я снова на нервяке!

Куда теперь прилечь?! Одно пристанище нашла и его оккупировали малолетки!

Не поглядывая в сторону обнимающейся парочки, я поплелась в сторону горки, и как бы странно это ни выглядело, но легла на неё. Хорошо она была спиралевидная с широкими бортами, поэтому легко спряталась от пары любопытных глаз. Подуспокоилась маленько.

Глава 5.

Я никому не нужен – помнил это ещё со дня ухода матери

Алияр

Проснуться в угнетающей тишине в собственной комнате, невыносимо до такой степени, что я схватил с прикроватной тумбы кружку с водой и запустил её в висевшую на смежной стене картину. Звук разлетевшегося по голому паркету стекла ещё больше распалил мою взвинченность. Я перекатился с постели на пол и начал отжиматься до изнывания мышц. Казалось, что кровь закипала в венах от неизбыточной энергии. Расставил руки на ширине плеч и не взирая на мелкие осколки, что заползали под кожу, я запрокинул тело в воздух. Стойка на голове взрывала мозг от нового горячего прилива. За окном дребезжали предрассветные сумерки, а я тут чем маялся. И сна ни в одном глазу! Хотя лёг вчера в третьем часу ночи.

Сначала подумал завалиться обратно на кровать и потупить в телефон, но что-то не возникло желания. Поэтому приведя в порядок комнату я отправился готовить завтрак. Одно из моих нелюбимых мест в нашем доме – кухня. Холодная, белая, «пустая». Чисто в стиле морга. И я единственный, кто чувствовал себя в ней трупом. Отцу было плевать на эту безжизненную обстановку, в точности как и на своих детей. Ну а мой розово-очкастый глупый братишка всегда видел красоту там, где её вовсе не существовало.

Я нарочито гремел посудой и хлопал дверцами шкафов, чтобы отец на шум явился. Вскоре он пришёл, обвёл отрешённым взглядом сотворённый мной хаос на столешнице и присел на стул. Помятый, небритый, с килограммовыми мешками под глазами. Он был настолько жалким и немощным в этот момент, что захотелось взять его за грудки и встряхнуть хорошенько. Совсем уже сдал! В свои сорок три выглядел как загнувшийся от неподъёмного букета болезней старик.

– Яичницу будешь? – обернулся к нему со сковородкой в руке, с середины которой на край скатилось одно шкворчащее яйцо с полужидким ярким желтком.

– Нет, сын. Садись ешь, – едва ли хватило сил поднять на меня уставшие карие глаза. – Приятного аппетита.

– Я не ем с утра, забыл? – хмыкнул я и бросил сковороду на плиту. – Что с тобой происходит, пап? Может отпуск возьмёшь, а? Мы тебя дома толком не видим. Торчишь в своей больнице сутками напролёт! Для чего? Чего тебе не хватает?!

– Лично мне ничего не надо. Я ради вас же стараюсь. Чтобы вы ни в чём не нуждались, сын.

–Я давно уже сам на свои нужды зарабатываю, так что не отмазывайся, пап! И не путай меня с сопляком! Ясно?!

– Алияр, – тяжело вздохнул, – перестань, сынок. Я не в состоянии спорить с тобой. Чаю мне нальёшь?

– Конечно, – поставил перед ним чайник с кипятком, а затем двинулся к выходу. – Приятного аппетита.

– Куда собрался, негодник? Сядь на место. Хоть к столу уважение имей, раз меня ни во что не ставишь!

– Был бы у меня нормальный отец, я бы ему соответствовал, поверь.

– Алияр. – Его равнодушие в разы хуже затрещины, что следовало бы залепить мне после таких провокационных слов. Глупо было стоять и ожидать проявления эмоций человека, который всё это время оставался безучастным в твоей жизни. Мой отец как штамп в паспорте – присутствовал формально. Не более.

Прежде чем уйти из дома, я заглянул в комнату за ключами и телефоном. Переодеваться не стал, прямо в растянутых трениках и старой футболке спустился на подземную парковку. Срочно требовалось сбросить излишки энергии, ибо я был уже на грани совершить что-то из ряда вон выходящее. Пообрывать бампера соседских машин, попинать колёса, чтоб сигнализация подняла весь дом на уши, или, что хлеще всего, разбиться на байке, летящем по встречной полосе со скоростью ветра. Последняя мысль раздула мою грудную клетку как воздушный шар, не оставив в глотке и крохотного зазора для поступления кислорода. Будто взлетал высоко-высоко над небом, и также молниеносно падал на землю. Как же остро прощупывал параллели между взлётов и падений. Дурел от переполняющей нутро эйфории. Такое часто со мной происходило, но, чёрт, каждый раз как в первый! Как после секса с незнакомой девкой. Башню сносило до основания!

Телефон в кармане завибрировал так неожиданно, что я аж подпрыгнул. Кому я мог понадобиться в такую срань? Немногие знали, что со сном я особо не дружил. Бессоницей старадал. Редко когда дрых до полудня.

Поднял трубу не глядя.

– Алияр, не спишь? – не сразу узнал голос. Послышался каким-то странным, сиплым. А я только начал отходить от ощущения полной невесомости под ногами.

– Волчонок, это ты? – оторвал мобильник от уха, чтобы проверить имя на экране. Да, это был номер моего бывшего одноклассника и друга по жизни – Богдана Волковского. К нему ещё со школы прилипло погонялово Волчонок. Так им и остался: низкорослым, жилистым и с буйно торчащими пепельными волосами.

– Я кажется руку с локтя сломал, – говорил сдавленно, будто стон болезненный сдерживая. – Сможешь меня в медпункт отвезти?

– Где ты? – резво запрыгнул на байк. – Я выезжаю!

– В «Дереве»... – я разъединил связь не дослушав его слова благодарности.

Если бы он упал и сломал руку чисто случайно, то позвонил бы родителям, ну на крайняк вызвал бы скорую, но точно не меня. Я догадывался, что друг вляпался в какое-то мутное дело, а по приезде лишь убедился в этом. Богдан лежал под бетонным забором клуба, в котором в свободное от учёбы время подрабатывал барменом. Его залитое кровью лицо было обездвижено. У меня от страха дыхание перехватило. Бросив байк прямо на обочине я подбежал к избитому до неузнаваемости другу. Хоть бы успел спасти! Хоть бы!

– Бо, я здесь! – осторожно коснулся здоровой руки, прощупывая пульс. – Ты меня слышишь?!

Он от боли в обморок упал. Хорошо крови немного потерял, иначе бы я точно не успел скорую вызвать... Без резких движений растянул его тело на траве, а затем проверил правую руку, выгнутую в неестественном положении. Блять! Убил бы того, кто это с ним сделал! Перелом закрытый, ни синяков, ни следов от чужих пальцев на коже не обнаружил.

– Потерпи, родной. Всё будет отлично, – я не отнимал пальцы от яремной вены, прощупывая частоту пульсации. – Я найду тех уродов, обещаю! Ты только приди в себя, пожалуйста. Пожалуйста!

Глава 6

Не бывает лишних встреч.

​​И не случайны совпадения.

Динара

– Дин, жаль конечно, что всё так обернулось, но тебе лучше уйти. – Хан сидел передо мной на барном стуле, пока я настоятельно обрабатывала его раны ваткой смоченной зелёнкой. Кожа на костяшках была настолько огрубевшая и в кровь счёсанная, что цепляющиеся за неё ворсинки хлопка приходилось снимать ногтями.

– Может мне остаться? Вдруг помочь чем смогу, а? – подняла на друга взгляд, ожидаемо застав недовольство на его смуглом лице. Даже переклеенный пластырями, с распухшим носом и небрежным хвостиком на макушке он сохранял суровый самурайский вид. Был покалеченным, уставшим в хламину, но энергетикой мощнейшей от него так и фонило.

– Иди домой. Вечером соберёмся за одним столом и всё как надо обсудим. Хорошо? – отобрал у меня ватный шарик и внезапно вложил в мою ладонь старенький смартфон. – И не ходи без связи – слишком опасно.

– А вот это уже и вправду «слишком», – настырно хлопнула «подачкой» по его бедру, а затем увеличила между нами дистанцию. – Как-нибудь без связи обойдусь!

– Возьми я сказал, – снова попытался сунуть мне свой мобильник, но я увернулась. – Чё ты упрямишься, девочка?

– Когда смену закроешь, дяденька? – я была непреклонна.

– Немного осталось, – едва заметно улыбнулся, – А чё?

Наше внимание привлёк торопливо приближающийся топот. Мы одновременно посмотрели на винтовую лестницу, прямо по центру разделяющую помещение надвое. На верхних ступенях появились массивные чёрные берцы подонка, и моё сердце с гулом ухнуло вниз.

– Ты беги давай, я его задержу! – Хан спрыгнул со стула и легонько подтолкнул меня к выходу.

А я не хотела, чтобы задерживал! Дело у меня к подонку было. Только вот вслух этого говорить не стала, не то сама бы в заложниках оказалась!

– Я через задний двор сбегу, не беспокойся!

Опять-таки благодаря Арсену я знала все ходы и выходы из этого клуба. Он когда ещё с нами под одной крышей жил, работал здесь рядом в СТО автомехаником. Частенько приводил с собой то меня, то Хамзата, то кого-то из своих одногруппников.

Эту немыслимо огромную территорию занимали четыре поперечно расположенных здания, принадлежащие одному хозяину, который и дал им общее название «Дерево». Отъебенное, как сказал однажды Арсен, без заморочек.

Зачем я пришла сюда задолго до восхода солнца, спросили бы вы? Наличие этих «подкинутых» мне денег не давали ни сна, ни покоя, ответила бы я. Да, я нетерпеливая до такой степени, что в пять утра попёрлась в тот проклятый магазин техники, и проторчала там битый час таки никого не дождавшись. Возвращаться обратно, пока мой карман утяжеляло чужое имущество я не собиралась, поэтому решила прогуляться до работы друга. И там случился кабздец! Толком поздороваться с Балхановым не успела, как моему взору словно чёрт из табакерки явился ОН. Кого искала, сам на меня напоролся. Зря, конечно, бросилась на него с обвинениями, в последствии чего ещё и мой друг пострадал! Но наше столкновение в тот момент показалось злым умыслом преследователя, ибо мне не верилось в обычное совпадение… А потом разговор с Хамзатом заставил поверить в случайность нашей встречи!

Мне стало искренне жаль того парня Богдана, но никак не подонка, который не заслуживал быть понятым после всего, что бездумно натворил! Если два часа назад я собиралась извиниться перед ним и просто вернуть деньги, то сейчас я намеревалась с плевком кинуть их ему в лицо. Поскорее бы избавиться от всего этого, надоело уже чувствовать себя мерзкой воровкой!

Я притаилась за выпуклой стойкой ворот и тут мои думы нарушил раскатистый грохот: будто кто-то уронил груду металла на асфальт. Любопытство вытянуло мою голову вперёд, чтобы раздобыть источник шума и, лучше бы вообще нахрен не высовывалось наружу. Потому что я однозначно не ожидала стать свидетелем такой бомбёжки!

Подонок, в прямом смысле этого слова, швырнул на дорогу мотоцикл размером с молодого жеребца и принялся пинать как своего самого злейшего врага. Внезапно сработавшая сигнализация вывела этого психопата из транса. Рвано дыша он огляделся вокруг, как хищник в поисках добычи.

Я инстинктивно отпрянула назад, позабыв о том, что за спиной бетонная баррикада, сквозь которую невозможно было пробиться. Голову будто кипятком облили. Ужас, как больно!

Закусила губу и прислонилась гудящим затылком к бетону, чтобы хоть немного остудиться. В себя прийти после увиденного. А если бы вместо железного коня ему под ноги попалась я? Запинал бы до смерти, да?

Осторожно, по стеночке, мелкими шажочками, я начала отдаляться от клуба, молясь о том, чтобы подонок меня не заметил. До поворота оставалось каких-то жалких несколько метров, преодолеть которые помешал визг шлифующих асфальт шин, а потом и надвигающийся в мою сторону громовой рокот. Сердце от испуга биться перестало! Ноги увязли в слабости. Я думала этот дьявола кусок хотел по мне проехаться! Он был настолько близок к этому… Настолько близок… Как смерть, гуляющая с жизнью рука об руку на протяжении всего отсроченного для меня времени.

– Тебя подбросить, воровка?

Он сумасшедший!

– Себя подбрось. Желательно до психушки, – кинула смятые купюры на раздолбанную приборную панель спортбайка. – А это тебе на лечение.

– Тут нам на двоих хватит, – перетёр их между пальцами как шелуху от семечек, а затем посмотрел на меня. Было и больно и волнительно смотреть ему в глаза. Левая часть его лица была залита кровью, что струилась с рассечённой брови. Еле подавила в себе порыв прижать к ране свою бандану, которую я любила носить на запястье.

– Куда мне сесть? – на полном серьёзе спросила я, – Сзади-спреди?

– Можешь сверху, – бесстыдник потянулся бедрами вверх, указывая мне на треугольник своих длинных ног, – я не против.

– Подвинься, – нет бы улепётывать от него со всех ног, я ввязывалась в эту опасную игру. – И не смей меня лапать, понял?

– Понял, – подозрительно быстро подчинился. – В одной палате мы точно не уживёмся.

Глава 7

Ни что так не притупляет голод, как жажда

Алияр

— Это я во всём виновата, — едва закрыв за собой дверь палаты, девушка упала на банкетку и разревелась. Её вой разнёсся гулким эхом по пустому длинному коридору. — Я, я! Я! Понимаешь?

— Это ты так Волчонка отметелила, Липина? — шутливым тоном попытался развеять разрастающуюся истерику и подставил ей своё плечо. Она нуждалась не только в моральной поддержке. — Да чё ты ревёшь? Пришёл же в себя твой ненаглядный, ты лучше радуйся!

— Он меня не узнал.

— Тебя я с трудом узнал, Кристин, — обнял её заплаканное лицо ладонями, чтобы в глаза покрасневшие посмотреть. — Сходи лучше умойся. Сопли уже до ложбинки свисли.

— Придурок, — улыбнулась она, притягивая мой взгляд к своим распухшим губам. — Ты хоть когда-нибудь бываешь серьёзным, Алияр?

— А надо?

— Обязательно, — мягко высвободилась из ладоней, явно смутившись под моим пристальным взглядом.

— А зачем?

— Я начинаю сомневаться в вашей с Богданом дружбе, Алияр.

— Я такого же мнения о ваших с ним отношениях. Приятно?

— С тобой невозможно разговаривать! Смутьян! — хотела отодвинуться, но я рывком поднял девушку на ноги и прижал её худосочное тело к стене.

— В чём твоя вина? — наклонился неприлично близко, срывая с манящих губ частые вздохи.

— Что?

— Ты прекрасно понимаешь о чём я.

— Я так не могу.

— Можешь, и даже хочешь. — не успела залепить мне пощечину, как я впился в неё болезненным поцелуем. С привкусом сигарет, кофе и отчаяния. Не знал почему, но моя совесть молчала. Даже секс с возлюбленной моего лучшего друга показался бы мне самым приятным, что могло за сегодня случиться. А сегодняшний день был одним из худших, что довелось мне пережить. В голове стаей гаркающих воронов завертелись мысли. Избитый друг. Побег соплячки. Мой безрезультатный поиск «нити происшествия». Ничего обнадёживающего. Чёрт, да «Последний день в Помпеи» по сравнению с сегодняшним не был столь мучительным! Там хоть никому не пришлось страдать, а вот нам…

Как ни странно, но совесть помалкивала и после того, как я отстранился и посмотрел в стеклянные глаза напротив. Выражение её лица менялось как картинки калейдоскопа, попавшего в руки нетерпеливого ребёнка. Вот что значит быть белокожей: вся красочность эмоций наружу. Вспышка желания. Стыд. Растерянность. Злость и ненависть. Всё, что так дико меня заводило.

— Ты что наделал?! — натирала губы рукавом олимпийки, чуть не сдирая с них кожу. — Совсем с головой не дружишь? Дурак!

— Ты забыла? Я же ни с кем не дружу. Тебя это вроде как удивлять не должно.

— Да кто ты такой, чтобы меня целовать?! Кем ты вообще себя возомнил! — она уничтожала меня глазами. Налитые слезами и кровью они казались ярко-синими. Словно подсвеченными ненавистью.

— Так в чём ты виновата?

— Пошёл вон отсюда! Индюк ты самовлюблённый!

— Я понял, ты хочешь ещё, — так резко схватил Липину за горло, что она поперхнулась воздухом. — Ничто так не притупляет голод, как жажда. Скажи?

— Отпусти! Не смей! — ударила ребром ладошки по моему запястью, и я ослабил хватку. Отступил. Снова. — Я всё расскажу! Ты только отлипни от меня наконец!

— Сядь.

Стуча от дрожи зубами, она покорно опустилась на край скамейки и шёпотом оглушила меня неожиданной новостью:

— У меня есть жених. И Богдан о нём знает.

— Чё, блять?

— Я говорила, что у нас с ним ничего не получится… что я давно уже самой себе не принадлежу, но он даже слышать об этом не хотел. Говорил, что его любви хватит на нас двоих, а я не верила… И не зря, как видишь. Мои опасения оправдались. Теперь этот гнида не оставит Богдана в покое! Ни за что не оставит!

— Подожди-подожди, так это ты и есть причина его состояния? — я будто удар в затылок получил, оттого безвольно припал спиной к стене. — Из-за тебя он сейчас от боли загибается? Из-за тебя?!

— У Богдана нет врагов, они есть у меня... я уверена в том, что это дело грязных рук Филиппа. Будь он проклят!

— Жених твой — враг твой? — мрачно усмехнулся я, оседая на пол. Всё никак не мог воспринять сказанное ею за правду. Что за чушь вообще. — Почему я тебе не верю, а?

— Потому что ты такой же циничный мудак, как и Филипп.

— Заткнись, стерва.

— И ты будь проклят! Чтоб тебя…

— Не больница, а лабиринт Минотавра какой-то! — перебил её крик возмущения мужской басовитый голос, а затем послышалась неторопливая поступь. — Хан, ты точно отделения не перепутал? А вдруг мы сейчас ворвёмся в палату кормящих мамочек, и они нас тухлыми памперсами закидают?

— Тебе лишь бы языком почесать, Арс. Да не перепутал я отделения, успокойся уже.

— 69 палата, да?

— Это ты хорошо запомнил.

— Ха! Это ж моё любимое число.

— Или любимая поза твоей сколопендры Нины?

— Сколопендры? Звучит как имя какой-то индийской богини.

— Даже не смей думать иначе, она и есть многоножная жрица любви и страсти, — хохотнул охранник, морду которого украшали нанесённые мной этим утром повреждения.

Чёрт. Они направлялись в нашу сторону.

— Только их тут не хватало, — громко выразился я, поднявшись с пола. — Вставай, обиженка. Встречай гостей незваных.

— Ты же ничего им не расскажешь? — подскочила как пчелой ужаленная и сразу схватилась за дверную ручку. — Пожалуйста, не будь таким жестоким, Алияр. Пусть это останется между нами.

— Ты меня с молчуном Богданом не путай, девочка, — подошёл к двери и поверх её пальцев грубо надавил на ручку. — Если не скинешь мне адрес своего женишка, то ожидай пиздеца. Я не шучу. Помножить твои проблемы мне как раз плюнуть, Липина. Так что колись.

— В склеп Карловых ты вряд ли с таким гонором ворвёшься – у них охраны тьма. Можешь поискать Филиппа в клубе «Бездна». Он часто там ошивается.

— Адрес говорю кидай! Буду я ещё этого демона по кабакам искать.

— Ну как знаешь, — и перед носом дверью хлопнула. Стерва! Что только Волчонок в ней нашёл?

Глава 8.

«Как будто выключили» – вот как я себя чувствую.

Динара

— Дин, я хотела с тобой поговорить, — заглянула на кухню Нина, спешно запахивая на груди прозрачную блузку, наличие которой ничуть не скрывало её пышную грудь, упакованную в вульгарный розовый лифчик. — Ты сильно занята?

— Нет, я уже всё, — стряхнув с половника лишнюю влагу и повесив его на настенный органайзер, я обернулась к ней. — Блинчики будешь?

— С удовольствием бы отведала, но мы опаздываем, — утянула меня за стол так неожиданно грубо, что идеально-ровная стопка блинов в моих руках превратилась в Пизанскую башню. — Ты работу ещё ищешь?

— Ты хочешь поскорее избавиться от меня? — я оторвала недовольный взгляд от тарелки и вонзила его в девушку друга, беспардонно закинувшую ногу на моё бедро. — Как найду работу с проживанием – сразу съеду от вас. Не бойся.

— Ну чего ты сходу кусаешься, а? — Нина всё же не сдержалась и отправила в напомаженный рот блинчик, предварительно окунув ажурную каёмочку в сметанный крем. — Никто тебя не прогоняет, просто ты же видишь, что квартирка у нас тесная, на большую семью не рассчитана.

Ох уж эта приторная елейность в её голосе.

— Ты и понятия не имеешь, что такое БОЛЬШАЯ семья, — съязвила я, пододвигая к ней креманочку с абрикосовым конфитюром, который вчера хотела использовать в качестве помадки для шоколадного торта, но так как Арсен слопал большую половину без ложки и хлеба, пришлось подать остатки на завтрак, — и не строй из себя мать Терезу. У тебя это хреново получается.

— Ой, вредина! — закатила она глаза, откинувшись на хлипкую спинку стула, что подозрительно скрипнула под тяжестью её веса. — я вообще-то тебе работу нашла. Насчёт этого и хотела поговорить!

— Это то, чем ты занимаешься на протяжении двух недель, я помню. Спасибо, — принялась скручивать блинчики в трубочку, чтобы не заветрились мягкие края. — Ну и? Что за там работа?

— Клининговые услуги, — неохотно пробурчала Нина, отпивая из чашки остывший чай.

— Звучит как-то странно, — нахмурилась я, снова скосив на неё недоверчивый взгляд, — а что с меня требуется?

— Тоже, что и на протяжении двух недель: уборка с готовкой, — фыркнула она и выудила из кармана розовых брюк ключи с хромированным брелоком в форме мотоцикла. — Только за эти услуги тебе вместо жилья и еды будут платить деньги, деревня!

— Спасибо за уточнение. — Меня не задели её слова, поэтому я с улыбкой поднялась с места и подошла к газовой плите. — Но я, пожалуй, откажусь. Мне нужна работа с проживанием, так я быстрее накоплю необходимую мне сумму.

— Я с проживанием тебе и предлагаю, дурёха, — заманчиво покрутила ключи на пальце. — Хозяин квартиры просил найти бездомную прислугу, чтобы охраняла и держала в чистоте его владения. Всего-то, блин.

— На каком сомнительном сайте ты раздобыла для нас такую взаимовыгодную вакансию?

— У меня подруга в этой сфере давно крутится, через неё можно любую работу найти. В Европу тебя эскортницей без визы протолкнёт! Вот такая она у меня пробивная! Ну, так что ты скажешь? Пойдёшь или нет?

— А работодатель, надеюсь, не какой-нибудь старик-извращенец? — без особого энтузиазма спрашивала я, на автомате перекладывая чистую посуду в навесной шкаф. — Кого он из себя представляет? Чем занимается? Где я должна буду с ним встретиться, чтобы обсудить все детали поподробнее?

— Да тебе вообще не надо париться по этому поводу! Я же говорю, он в квартире практически не живёт! Ты хотя бы съезди, посмотри, что и как! Всяко лучше, чем сидеть и ждать с моря погоды!

— Аха, — с размаху бросила я в раковину влажное полотенце, а затем развернулась к Нине. — Когда нужно к работе приступать?

С чего-то вдруг нехорошее предчувствие закралось в душу.

— Я отвезу тебя! — радостно хлопнула в ладоши. — Ты иди пока переоденься, а я у Арсена ключи от тачки попрошу.

— Я сама доберусь. Только куда скажи, — скрипя зубами попросила, больше не смотря в её сторону. — Пешком далеко будет?

— Я обещала Альке, что сама лично тебя доставлю, — Нина выпорхнула в коридор, и уже оттуда выкрикнула. — Натяни на себя что-нибудь приличное! Хоть разок не выгляди как оборванка!

— Ладно. Уговорила.

Гадина сварливая.

Переодеваться я не собиралась. Вещи на мне были чистые: час назад из душа выскочила. Даже волосы ещё не успели просохнуть. Чем ей мои рваные джинсовые шорты с футболкой не по нраву? Вряд ли встречу с прислугой назначили в самом элитном ресторане в центре Алматы. Максимум – лавочка подъездная. Вот и вид соответствующий!

Я покинула квартиру так и её не дождавшись. Миновала два этажа, как вдруг до меня долетел ворчливый бас Арсена:

— Бля, Нинок! Кажется, я ключи от его квартиры потерял!

Он постоянно что-то терял. В частности намеренно. Поэтому меня это нисколько не удивило и не заставило вернуться обратно, чтобы пуститься на поиски пропажи. Все бытовые/личные принадлежности были для Арса одноразовыми до тех пор, пока не появлялась потребность во вторичном их использовании. Я не понимала, как он с таким складом ума вообще справлялся и работал автомехаником. Удивительный он человек, рассеянный, но не безответственный. Жизнь ему доверить можно безусловно, но вот дать погонять какую-либо вещь — считай пропала. Арсену всегда было легче купить, чем отыскать. Если раньше деньги были проблемой, то сейчас он вполне себе мог позволить «терять-не-жалея».

— Господи, от него невозможно оторваться, — подобострастно выдохнула подоспевшая за мной Нина, жмурящаяся то ли от солнечных лучей, то ли от удовольствия. — На дворе уже не май, а мой котяра всё никак мной не насытится.

— Оставь меня без подробностей, ладно? — поморщилась я, забираясь на задний диван вишнёвой Хонды друга.

— Даже не надейся, куколка, — навалилась она буферами на руль и, разгоняя сигналом клаксона кучку побитых уличной жизнью кошек с дороги, вырулила со двора. — Не доросла ты ещё до таких пикантных подробностей.

Глава 9

Возвращение в бэд-трип.

Алияр

Вроде проснулся, но глаза открывать жутко не хотелось. Я боялся столкнуться с одиночеством. В темноте. В пустой квартире. В разрывающей слух тишине. Не находил в себе сил подняться с продавленного моим телом дивана и врубить свет. Мне дышать было в тягость. Сделал вдох, как будто сдох. В минуту раз семнадцать боролся с микро-смертью. Выживал назло... Кому? Отцу? Себе? Или Соплячке? Которая сбежала от меня. Снова.

Чёрт подери! Когда я эту неуловимую воровку в своей хате обнаружил, такую перепуганную, голую, пахнущую моим шампунем, то чуть не нагнул её прямо у панорамного окна в самой изощрённой позе. На тот момент я пребывал в прострации от выдутой накануне грёбаной чашки айяуаски, и только поэтому отымел Соплячку лишь мысленно. Да она бы не вылезла из моей берлоги нетронутой, это мог подтвердить и мой член, восставший из мёртвых при воспоминании о красивом девичьем теле. Кончик моего пальца всё ещё помнил нежность её тонких ключиц и пульсацию венки на длинной шее. Меня нисколько размер её сисек волновал, а хрупкость и изящность тела, которое она скрывала под своим безразмерным свитером в ромашку. Как же много она от моих глаз скрывала. Воровка чистая!

— Открой окно! Открой окно! Выпрыгни! Тебе полегчает! — разнеслось насмешливое эхо по кромешной темноте и, я бы поклялся на коленях, через мой приоткрытый рот внутрь проникло. Лишь спустя какое-то время я понял, что это был мой собственный голос. Он, подобно душе во сне, вылетел из моего тела и прилетел обратно. Устрашающее чувство испытал! По коже ментоловый холодок пробежался. Затылок онемел. Я перестал чувствовать конечности, в жилах кровь будто в жидкий лёд превратилась. Дышать глубоко и размерено не позволял “кулак”, давящий на солнечное сплетение, что круговыми движениями сминал мои рёбра, подбираясь к самому горлу. Я замер, а затем медленно начал расслаблять окаменевшие мышцы. Постарался внушить себе, что это побочный эффект галлюциногена, а не злой полтергейст, пришедший по мою душу. Мимолётное возвращение в бэд-трип* — всего лишь-то! Скоро должно отпустить. Я надеялся, что отпустит...

В шестом часу утра я всё же оторвался от дивана, чтобы слить оставшуюся в организме дозу айяуаски в унитаз и смыть со рта её противное послевкусие. Эта трава поганая будто корни в мой язык пустила. Перечистил ротовую полость раза три. Десна заскрипели, а от зловонного вкуса я толком не избавился. По пути в гостиную, брезгливо принюхиваясь к своему короткому выдоху, я заглянул на кухню. Внезапно появилось настроение сварить себе кофе. Я уже настолько привык к беспорядку, что переступив порог, осоловело уставился на столешницу, где вместо завалин из коробок стоял графин с водой. И чистота. Всего вокруг коснулась умелая женская ручка. Очищенный от известкового налета чайник был наполовину наполнен свежей водой, а в холодильнике вместо мыши-висельницы я нашёл тарелку с сырниками, заботливо завернутую в пищевую плёнку. Чёрт, и в каких только недрах девчонка эту плёнку раздобыла? Должно быть воровское чутьё её ни разу не подводило, поэтому всегда находила то, что ей необходимо. Она случаем не из цыганских кровей была? Темнокожая, чернобровая, чарующая. Явно от предков унаследовавшая склонность к воровству.

Занимая себя приятными мыслями о ней, скурил на завтрак три сигареты и запил их горечь горячим кофе без сахара. Почувствовав лёгкое головокружение, я поплёлся-таки в гостиную, но на полпути развернулся. Звук провернувшегося в скважине ключа заставил меня пройти ко входной двери.

— Ой! — привалившись плечом к моей груди, пискнула девчонка. — Ты куда в такую рань собрался?

— На чистку мозгов. А что? Нарушил твои планы? — я опустил веки и, невольно зарылся носом в её волосы. Она больше не пахла моим шампунем. Пахла тёплыми ягодами и ванилью. М. Пирог черничный! Так бы и съел!

— Лично на тебя у меня никаких планов нет! — отскочила от меня испуганно. — Ты когда-нибудь бываешь вменяемым?

— Стараюсь не бывать. — лениво оттолкнувшись от дверного косяка я приблизился к ней. — Зачем припёрлась, соплячка? Нормально же вчера сбежала.

— Ты вчера выглядел ужасно… — глаза её тревожно забегали по моему лицу, будто ища на нём следы былого состояния. — Я бы не успокоилась, если бы не убедилась в том, что с тобой всё хорошо. Поэтому пришла… Извини.

Оу, как это трогательно. Куда плакать?

— Я хочу обнять тебя, — прижал оцепеневшую девчонку к стене и резко просунул пальцы под её футболку. Как же мне было в кайф собирать ладонью мурашки по тёплой коже. Я навалился на неё всем телом и задышал такой свободой, что девчонка перестала сопротивляться. Поддалась мне. Обняла сначала несмело, а затем прижалась так крепко, что я не устоял. Вжался пахом в её обнажённый живот. Мы оба хотели врастись друг в друга. Прямо здесь. Прямо сейчас.

— Боже, ну почему мне так приятно, — смущённо постанывала в шею, отчего меня ещё сильнее скручивало судорогами.

— Я тащусь по тебе, — забрал её губы в плен. Целовал не грубо, осторожно. Мягко приминал как зефирку. Пробовал её на вкус, хотя не сомневался в том, что она безумно сладкая.

— Что же мы творим! — на полувдохе не разрывая поцелуй.

— Мы оба этого хотим, — игриво прикусил её нижнюю губу.

— Перестань! — прерывисто дыша, она выставила между нашими губами два пальчика и уткнулась в них лбом. — Больше не делай этого.

— Я ещё ничего не делал, — поочерёдно поцеловав её тонкие пальчики, с трудом разъединил наши примагниченные тела. — Без твоего согласия я не возьму тебя, девочка. Буду строить из себя ёбаного джентльмена. Сойду таким?

— Замуж не возьмёшь? — наивно полагая, что имел в виду именно согласие на брак со мной, она с гордостью заявила. — Да больно ты мне нужен! Терпеть тебя не могу!

​​​​​​— Не обольщайся, соплячка. Я просто не трахну тебя по принуждению. Доходчиво объяснил?

— Ты! Ты, ты негодяй бесстыжий! Вот кто ты! — она порывалась уйти, но разве я бы позволил? Закинул её брыкающуюся себе на плечо и утащил в свою спальню.

Глава 10.

Если вдруг меня не станет, сохрани его на память.

Сердце-оригами

Динара.

Сегодня мой день рождения. Все благополучно ушли на работу и даже не вспомнили об этом, по сути, маловажном событии. В том числе и я, которая с самого утра старательно делала вид, что ничего особенного не происходило. Не мне стукнуло восемнадцать, и не я поехала выдирать свой годовой “гонорар” из грязных ручищ директора, который, к моему ментальному сотрясению, выдал его безоговорочно. Копеечка в копеечку. Тютелька в тютельку. Ещё и пообещал в скором времени протолкнуть меня в очереди на жильё в первую сотку ожидающих. Это было что-то на грани фола! А как он меня встретил! С какой бережностью к пузу своему раздутому прижимал! В голову тут же закралось подозрение, что его ненасытный кишечник был набит свёртками денег, как у закладчика товаром, ибо так спокойно он мою зарплату не отсчитал бы. И лишь за то, что обещание своё сдержал — я отнеслась к нему с уважением. И ровно до тех пор, пока не оказалась за воротами детдома с озолотившей мой худой карман стопкой денег. Байкалыч снова стал для меня неприятным и мерзким натоптышем, что при упоминании вызывал дискомфорт в области пяток.

Единственное, тоску наводило то, что с Сеймурой я не увиделась… Байкалыч сказал, что всех девчонок из нашей группы отправили на медосмотр перед поездкой в детский лагерь, поэтому я даже в комнату к ним не поднялась. А так хотелось забрать с собой своего синеглазого гномика и погулять по красивым местам. Финансы нам позволяли! Я могла отвести её в аквапарк, угостить мороженым, ещё и в Мак затащить! Вот же невезуха! Ну ничего, завтра приеду и мы с Сейкой наверстаем упущенное!

По дороге к дому Алияра, я забежала в кондитерскую и купила два бенто-торта, а потом ещё заглянула в супермаркет, чтобы взять кофе для него и ромашковый чай для себя. Мне это показалось чем-то таким особенным и сокровенным, а не простой покупкой. Впервые я что-то покупала сама лично. Для него. Чтобы сделать ему приятно. Почувствовать себя независимой и счастливой. Это было так круто!

Несколько секунд я полировала взглядом серебристый номерок на двери и, вдохнув воздух полной грудью, открыла её с привычным тихим щелчком. Мне всё здесь казалось привычным и родным. Даже запах! Древесный, терпкий и немного тяжеловатый из-за сигаретного дыма, что вовсе не выветривался из домашней ауры. Хотелось им дышать. Дышать. Дышать. Дышать до иссушения лёгких! Всего неделя прошла, а я себя возомнила хозяйкой его квартиры. Слышал бы Сафаров мои мысли, точно бы выпустил меня из окна «мозги прочистить»! Аж сердце от страха подпрыгнуло! Порой я сама пугалась подобных домыслов! Откуда только они лезли? Вот откуда?

Зачем я как одержимая мчалась к нему каждое утро? Зачем привязывалась к нему так неразрывно? Я просто видела, что он страдал. Непонятно почему, по кому и по какой причине, но он страдал. Отказывался от еды, от разговора со мной, и лишь изредка просил сварить ему кофе. Не понимала куда делся тот импульсивный и настырный подонок, который одним ударом разбивал все мои личные границы и вторгался в душу. Который умел одновременно и взбесить, и восхитить своим самодурством. Он таял на моих глазах изо дня в день, а я ничего не могла предпринять. Потому что запрещал бить тревогу. Обзванивать родных (отца, брата), вызывать скорую. Убеждал в том, что меня одной рядом достаточно. Скоро всё будет как прежде. Периодически у него случались такие перепады состояния. Честно говоря, это и устрашало, и успокаивало меня. Если Алияр превратится в того бессердечного мудака, которого я на дух не переносила, то придётся от него отдалиться… Насильно. Со слезами и болью в сердце.

Это бы прозвучало жестоко и эгоистично, но я желала ему подольше оставаться в симбиозе с апатией. Бессильным и покладистым. Рядом с таким я не чувствовала опасности. Обезвреженный двухметровый здоровяк был безобиднее дождевого червя. Он и передвигался с той же скоростью!

— Алияр, я пришла! — с улыбкой от уха до уха пропела я, на цыпочках перебираясь к двери его спальни. — Ты уже проснулся?

— Нет, — послышался звук рвущейся бумаги, а следом грубое. — Выйди! Не до тебя сейчас!

— Ага, уже сверкаю пятками, — буркнула я, продираясь к нему сквозь едкий густой туман, что за долю секунды выжег сетчатку моих глаз. Моргать было больно. Моя улыбка растворилась быстрее, чем сигаретный дым в воздухе... Алияр с таким жалостливым видом складывал на коленке уголки красной бумаги, придавая ей какую-то странную форму, что внутри меня всё сжалось до боли. Я села перед ним на корточки, осторожно касаясь запястья. Будто искра яркая между нами пробежала. Оба вздрогнули. На мгновение задержали взгляд глаза-в-глаза, затем опустили на его крепко сжавшиеся кулаки.

— Что ты там прячешь? — весь пол был усыпан красными обрывками, как разодранными лепестками роз, поэтому я мелодично прощебетала. — Ты пытался собрать для меня букетик, милый?

— Делать мне больше нечего, — подобрав под себя колени, он откинулся на ворох смятых подушек. — Пошла вон.

— Кофе будешь? — улыбнулась так, будто его грубость меня нисколько не задела. Хотя обида скручивала меня пополам. Изнутри.

— Я же сказал отвяжись!

Терпи, Динка. Терпи. Сильнее гнева может быть только терпение.

Я молча прошла на кухню, поставила пакеты на стол и подошла к окну. Смахнула с подоконника одинокий и тленный, как я, окурок, а после схватила лежащую в уголке чёрную зажигалку. Отчаянно хотелось закурить. Яростно чиркала кресалом до тех пор, пока не запахло палью и кожа с большого пальца не слезла. Мне просто нужно было переключиться с эмоциональной боли на физическую. Отвлечься от мучительных мыслей. Не разреветься от жгучей обиды. Было очень обидно, что со мной он обращался как с провинившейся собакой. За что он так со мной? За что?

— Ди… — донёсся из коридора тихий неуверенный зов, будто не надеялся на то, что я всё ещё находилась в его квартире.

Глава 10.1

— Ромашки символизируют чистоту и невинность, — обвела я недовольным взглядом пол, припорошенный пеплом, и пирамиду грязных кружек в раковине, которую он собрал за эту ночь, — видать поэтому ты их так невзлюбил.

— Дурацкая символика. Я обожаю невинных и чистых девочек.

А сам им не соответствуешь, говнюк!

— Кхм, ну от торта ты точно не откажешься. Я это чувствую, — резко перевела я щекотливую тему, пододвинув одноразовый ланч-бокс ближе к его тарабанящим по краю стола пальцам.

— Что? — он откинул крышку и заляпал ребро ладони белым сливочным кремом, коим был хаотично измазан тортик. — По какому поводу?

— Повода нет, — спешно соврала я, садясь напротив него. — Просто решила с первой своей зарплаты угостить тебя чем-нибудь вкусненьким. Вот и всё.

— И сколько же ты там наворовала? — глядя на меня в упор он слизнул с руки сливки. Во взгляде мгновенно рассеялась пелена печали. Теперь в его глазах блеснуло что-то хищное. Что-то, что вызывало трепет в груди и сбой сердечного ритма.

— Наверное, за такой куш сажают на длительный срок, — беззлобно проворчала я, открепляя симпатичную деревянную вилку с внутренней стороны крышки. — А если бы ты был моим судьёй, какой бы вынес приговор?

— Сидела бы ты пожизненно, — он откусил сочный кусман десерта, а затем блаженно прикрыл глаза. — На мне.

Сердце в груди упруго дёрнулось и будто отпружинило к самой глотке, перекрыв весь кислородный доступ. Я как под гипнозом смотрела на него, обаятельно улыбающегося, умирая от желания оказаться на нём сверху прямо сейчас. Боже, он меня испортил! Или я и была такой? А если никакой пошлости в его словах не было и, он, ну, просто хотел бы быть по жизни моим инвалидным креслом? Блин, ну что за чушь! Разве я похожа на человека с ограниченными возможностями? Пф. Конечно! Умственными, так точно!

— Скорее всего я буду твоим наказанием, а не ты моим, — сбивчиво проговорила я, ковыряя вилкой свою ладонь. — Я буду тебе в тягость.

— Ты будешь мне в самый раз, девочка, — его грубый голос наполнился чувственной хрипотцой, от которой мой низ живота сводило сладким спазмом. — Хочешь примеримся?

Примеримся? К чему?

— У нас вся жизнь впереди, — едва подавила в себе недоумение, силясь казаться взрослой и прошаренной девицей. — Нам некуда торопиться.

— Нет, я так больше не могу, — он вскочил на ноги, решительно стукнул кулаком по столу и, молнией вылетел из кухни. В коридоре будто погром происходил! Какая на сей раз идея посетила его дурную голову? Уж явно «выпирающая» за рамки приличия.

Пребывая в лёгком шоке, я вскочила следом и чуть не споткнувшись о подвёрнутый этим безумцем край ковра, выбежала в залитый дневным светом коридор. Насущных изменений здесь не обнаружилось, поэтому я двинулась дальше, в сторону ванной комнаты, откуда доносился приглушённый дверью грохот. Подойдя ближе, я замешкалась, потому что напрягла внезапно наступившая тишина. Будто он там сосредоточено над чем-то замер. Или в обморок рухнул. От недельного голодания.

— Алияр? — дверь оказалась заперта на ключ, поэтому я припала к ней ухом. И снова тишина мертвецкая. — Алияр, открой! Ты чего там учудил?!

— Да не кипишуй ты, соплячка. Всё на мази, — голос у него какой-то странный. Надтреснутый будто. — Давно мне так хорошо не было.

— А ну открой! — яростно заколотила я по древесному полотну. — Если не откроешь – я позвоню твоему отцу! Как раз ты хотел с ним увидеться!

— Только попробуй! — послышался раскатистый треск, словно он по неосторожности уронил что-то очень хрупкое, что разлетелось по кафелю мелкими осколками.

— Ну как знаешь! — я сымитировала ускоряющийся топот, как тут же он открыл дверь. С ноги. Чуть не отшвырнув мою пятидесятикилограммовую тушу к противоположной стене.

Можно поздравить подонка с возвращением… да?

— Сюда иди! — я вскрикнула, когда он поймал меня за талию и утащил за собой. Прямиком в душевую кабину. — Фиг теперь отвертишься!

— Да что это с тобой, Алияр! — дергала я ногами, едва касаясь большими пальцами керамического дна. — Отпусти меня немедленно!

— Потерпи, детка, — не выпуская меня из объятий, Алияр задвинул стеклянную створку кабины, а затем резко ударил ладонью по стене и на нас обрушился поток ледяной воды.

— Ай! Холодно же, дурак! — развернувшись к нему лицом, я рефлекторно отвесила ему пощёчину. И обмерла. А если бы лупанул в отместку?

— Я тебя согрею, — он подцепил двумя пальцами мой подбородок, заставив посмотреть в свои глаза. Взгляд как разгорающийся костёр. Дым и пламя. Расширенные зрачки. Жуткие, как воображаемый мной омут с пляшущими демонами.

— Знаю, — рядом с ним мои действия, слова и чувства не поддавались контролю. Я стянула с себя мокрую футболку, а затем, прижалась к Алияру всем своим продрогшим телом. Если бы это было возможно, то проникла ему под самую кожу. И осталась бы там… Надолго.

— Прости, Дин. Сильно замёрзла? — его большие ладони легли на мои плечи, нежно оглаживая покрывшуюся мурашками кожу. Я невольно вздрогнула. Не от холода. От проявленной им нежности.

— Алияр…

Твою мышь! Я чуть с придыханием не ляпнула «поцелуй же меня».

— Блять, Ди, — он неожиданно упал передо мной на колени и, обхватив руками бёдра, прислонился лбом к моему животу. — Скажи, что ты хочешь?

— Хочу, — искусывала губы в кровь, лишь бы не хныкать слишком громко.

— Правда хочешь? — волнение ощущалось в его сбившемся дыхании, в его голосе и даже в прикосновениях.

Неужели тому, кто брал от жизни всё, и без малейшего разрешения, так важно было услышать моё короткое «да»?

Похороните меня за солнцем, если это правда!

Я тоже опустилась на колени, чтобы, глядя в его очаровательно бесстыжие глаза простонать заветное:

— Нееет.

— Маленькая ведьма.

Поддавшись вперёд, он дерзко оттянул мою нижнюю губу зубами. Я не растерялась и буквально поймала это мгновение губами. Впервые поцеловала его сама. Без стеснения!

Глава 11

Адреналиновые судороги

Алияр.

В прошлом году я купил себе, по счастливой случайности, квартиру, в которой мы жили до того как потеряли маму. Залез в крупные долги, заключил контракт с хозяином стрит-клуба на пять лет, за этот срок рассчитывал раскидать всё по нулям, да только не в этом суть. Мой отец абсолютно ничего не знал. Не потому, что мне было плевать на его мнение, а потому, что с каждым годом всё больше нарастало желание отдалиться от всех и замкнуться в себе. Но не всегда. Только когда чувствовал, что необходимо на какое-то энное время стереться с лица земли, я оседал на дно. Возвращался в прошлое, в своё прекрасное беззаботное детство. Я жил благодаря воспоминаниям, что хранили стены этой квартиры, хоть и атмосфера была уже не та… Бывало пропадал здесь на пару дней, бывало, на неделю, а то и на несколько месяцев. Отцу говорил, что уезжаю из города по работе (он был в курсе, что я работал гонщиком на ставках) и вообще не лез в мои дела. Частые туры, не менее частые травмы и траблы с деньгами. Я не подпускал его близко, да и он сам не особо интересовался тем, чем занимался его отбитый на всю голову сын. Не выполнять свою отцовскую обязанность было ему только в угоду. Минус один спиногрыз. Раз и отрезал, как отросший ноготь. Разве неудобно, блять? Раньше я как-то держал на него обиду за такое похуистическое отношение, ну а с годами просто перестал это замечать. Я лишь боялся того, что Узеира ждала моя же участь… Пацана в пубертате оставлять самому себе на попечение, ни есть правильно. Судя по мне, это жуть как неправильно! Бедолаге и со мной не повезло, но что я мог с этим поделать? Лишь изредка подъедаться чувством вины. Я непутёвый брат. Мудак. Чертила. Отца эгоиста кусок.

Отец…

Так откуда же он взялся? Как здесь оказался? Где адрес раздобыл? Кто вообще ему обо мне настучал?! А я ведь хорошо помнил, что предупредил его о том, что по делам уеду из города, как минимум на недели две!

Ну пока что все подозрения падали на соплячку. Детдомовской воровке я доверять должен меньше всех, кого считал своими друзьями, но почему-то гнал эту мысль прочь. Если бы не доверял, я бы вряд ли показал ей себя настоящего. Не весомый ли аргумент отбросить все подозрения прочь?

В данный момент я не мог оставить её здесь одну. Такую растерянную и возбуждённую. Когда сам был вожделен теми же чувствами… Поэтому притормозил у выхода из ванной комнаты и повернул голову в сторону девчонки, что вытянулась стрункой при моём обращении.

— Это же не ты его вызвала?

— Не я, — она на эмоциях обнажила свою грудь, чем вызвала тугую пульсацию в моём теле, которая горячей волной прилила к члену.

Всё, к чёрту весь мир! Я останусь с ней. Доведу начатое до оргазма.

— Не ты, — даже не засомневался я и, закрыв дверь на ключ, вернулся обратно. — Я верю.

— Спасибо, — уверенность в её голосе подорвали слёзы, из-за которых она не поднимала на меня глаза. — Иди, Алияр. Не заставляй папу ждать, он же наверняка волнуется…

— Я всю жизнь его жду, и что? Пускай хоть раз побудет в моей шкуре, — больше ни секунды не колеблясь, я развернул девчонку и плотно припечатал к себе спиной. — Перестань о нём думать. Есть только ты и я.

— Ты что делаешь, сумасшедший? — испугалась она, звонко шлёпнув по моим рукам, сминающим её упругие сиськи.

— Я? — нежно укусил её за ушком. — Примеряюсь.

— Там же твой папа! Ах, блин, Алияр! — стоило ей оттопырить попку, как я высвободил из боксёров болезненный стояк и, перехватив её руку, опустил сжатый кулачок на пульсирующую головку. Какой же это кайф!

— Тише. Расслабь пальчики, малая, — я водил членом по её фалангам, как дубинкой по ксилофону. Не разжимала она пальцы, упрямая чертовка!

— Совсем осатанел! А ну отпусти!

Не в моих силах. Голова набита её феромонами и похотью. Аж сознание сузилось до крохотной прекрасной родинки на её плече. Я стал неконтролируемым как зверь, выпущенный из вольера. Было не до её собственных желаний и протестов. Я хотел всего лишь одного. Кончить. Бурно кончить!

— Дин, я уже почти, — сбивчиво дышал, настырно толкаясь в её кулачок, что она слегка разжала под моим давлением.

— Подонок...

— Да-а-а, вот так, — я обвил тонкими холодными пальцами вздыбленную плоть и, стал яростно вколачиваться в маленькую ладонь. Мой жар и её холод – контраст, лишающий меня рассудка. — Сожми крепче, ну же блять.

Промычав что-то злобное, она впилась ногтями во взбухшее сплетение вен у самого основания, а потом дернула так, что я улетел прямо в космос. Потрясающий селфхарм*! Как давно я не испытывал подобных ощущений! Адреналиновые судороги. Распаляющая боль и буйный прилив наслаждения. Ещё захотелось!

— Всё?! — в истерике выдернула она окаменевшую руку.

— Нет конечно, — прохрипел я, смотря на её чётко-выраженные ямочки Венеры, с которых густо стекало моё семя, и еле удержался, чтобы не толкнуться в неё ещё раз. Пожестче, и куда поглубже. — Теперь я твой должник, соплячка. Ублажу, как только освобожусь.

— Фу! Слышать тебя не хочу!

— Алияр, сынок, с тобой там всё хорошо? — встревоженный голос отца снова привёл меня в ярость. Я толком расслабиться не успел. Желание втащить ему снова стало отзываться во мне неприятным зудом. Вот откуда он взялся, а?!

— Какой стыд… какой позор… Он всё слышал?

— Дай сюда! — насильно отобрал у неуклюжей девчонки лейку душа, и принялся смывать с неё свои следы. Я всё ещё вибрировал от возбуждения. Одной разрядки после длительного воздержания было мало! Умереть как мало!

— Что это только что было? — судорожно выдохнула она, едва подняв на меня одурманенный взгляд.

— Плотская утеха. Срыв. Насилие, называй это как хочешь, — я избавил короткие завитки её волос от лишней влаги, и не спрашивая разрешения взял обмякшее тело на руки. — Но ты уже вошла в мой грязный мир, малая. Назад дороги нет.

— Отморозок!

— Но горячий же, скажи?