Нелюбимая

Глава 1

Вода помнит. Она помнит каждую каплю, каждую волну, каждый оттенок глубины. И я, Мелани Маринер, наследница Дома Вод, помню все.

Помню холодный мрамор под босыми ногами в детстве, когда меня вели к нему.

Помню сияющий герб Фениксов на тяжелых дубовых дверях их резиденции – пламя, вырывающееся из золота, такое же неукротимое, как и сам наследник.

Летний дворец Маринеров, терраса над океаном. Мне пять лет.

Нас снова оставили вместе: «пусть дети поиграют, пока взрослые решают важные дела».

Мама всегда говорила: «Ты должна быть достойной наследницей». А значит – не плакать, не жаловаться, не показывать слабости. Даже если рядом был он. Дилан. Сгусток огня в человеческом обличье.

Он не сидел спокойно ни секунды: колесница из игрушек грохотала по полу, искры сыпались из его ладоней, и даже воздух вокруг него дрожал, как над кузницей.

- Смотри! – крикнул он, и из его ладони с хлопком вырвался крошечный огненный шар.

Он был таким ярким, таким живым. Я, завороженная, протянула руку, и между пальцами у меня заплелась тонкая лента воды, переливающаяся на солнце.

- Дай! – потребовал Дилан.

Я протянула руку, и тут его огненный шар, непослушный, как и его хозяин, дернулся и, шипя, столкнулся с моей лентой воды. Раздалось резкое шипение, и нас окутал клуб пара. Моя вода исчезла, словно её никогда и не было – как будто сам воздух выбрал его пламя, а не меня.

Дилан фыркнул:

- Видишь? Твое мокрая магия против моего огня – ничто!

Мне стало до слез обидно – и за свою воду, и за его насмешку. Я сжала кулачки, и в воздухе с щелчком наросла сосулька. Не думая, я швырнула ее в него. Она не долетела, растаяла в жарком воздухе вокруг него, но брызги попали на его лицо.

Он вскрикнул от ярости.

- А-а-а! Ты за это получишь!

Он ринулся на меня, и мы с грохотом повалились на пол, отчаянно толкаясь и барахтаясь, без магии, как два обычных ребенка, которых свела вместе воля родителей.

Нас растащила служанка, а матери, выйдя на шум, лишь обменялись усталыми взглядами.

- Стихии познают друг друга, – сказала леди Сигрид.

А моя мать, леди Элира, холодно заметила:

- Познание требует контроля. Учитесь контролировать свои порывы, дети.

Но мы не учились. Мы лишь хоронили обиды глубже.

Большой зал в Пылающем Утесе, резиденции Фениксов. Мне десять лет.

День рождения Дилана. Он старше меня на год, ему исполняется одиннадцать. Приглашены дети семей наших кланов. Родители Дилана и мои подталкивают нас друг к другу со словами: «Вы равные, вы – союз Домов Воды и Огня, наследники. Так проводите время вместе».

Дилану не хотелось проводить время с «принцессой льдов», так он прозвал меня, потому что моя мама была «ледяной королевой». Ему хотелось дурачиться с друзьями, громко смеяться и пускать огненных бабочек в прически дам. Которые испуганно от них шарахались. А я покорно ходила за ним, потому что ослушаться мою мать было немыслимо.

- Отстань, Маринер, – шипел на меня Дилан. – Твое место у фонтана слез. Иди сходи пруд заморозь что ли, на коньках покатаемся…

- Я сейчас тебя заморожу! Будешь до конца дня рождения ледяной статуей стоять, – обиженно пыхтела я. Как будто меня кто спрашивал.

- Тебе со мной не справиться, кишка тонка. Только и можешь что ныть.

- Да я тебе сейчас…

- Что? – остановился он и уставился на меня с вызовом. – Ну, давай!

Ему хотелось схватки, стычки, вызова. Тем более от Маринер – вот это бы был подарок на день рождения, если бы я на глазах всех, на глазах родителей на него напала! Но он был прав, мне не хватило смелости. Моя мать всегда требовала от меня контроля – контроля всего: магии, эмоций, слов… Я помню, как в зале для тренировок в какой-то момент у меня дрогнула рука, и капли воды брызнули на пол. Мама стояла рядом, и при виде этого поджала губы.

- Слабость, – произнесла она. – Вода должна быть подчинена. Если ты не можешь управлять ею, ты не достойна её силы.

Меня тогда наказали на неделю. И вот сейчас я поймала строгий предупреждающий взгляд леди Элиры… и отступила.

На лице Дилана разочарование сменилось понимающей усмешкой.

Он кивнул в сторону фуршетных столов:

- Последний лимонад был слишком теплым. Иди, посмотри, может, там лед закончился?

Он развернулся и ушел, оставив меня стоять, глотая жгучие слезы обиды.

Мать подошла неспешно, встала рядом:

- Улыбайся.

И я послушно изогнула губы в улыбке.

Зазвучала музыка. Нас с Диланом вывели в центр зала – «наследники должны танцевать вместе». Я чувствовала, как сотни глаз следят за каждым моим шагом. Дилан сжал мою руку слишком сильно, будто хотел показать, что это не он подчиняется, а я.

- Не наступай мне на ноги, – прошипел он.

- Тогда не тащи меня, как мешок, – ответила я.

Мы двигались неловко, он нарочно сбивался с ритма, а я изо всех сил старалась держать осанку. Я знала: мама смотрит. Её взгляд был холоднее зимнего моря.

Когда танец закончился, она подошла ко мне.

- Ты выглядела смешно, – сказала она тихо, так, чтобы слышала только я. – Наследница Маринеров не имеет права быть смешной.

Я кивнула, прикусив губу. Слёзы жгли глаза, но я знала: плакать – значит проиграть.

Маринер-Холл. Мне тринадцать.

Мой день рождения.

Много народу, танцы, развлечения. Это не то веселье, что царит в Пылающем Утесе Фениксов, но для моей натуры спокойный, контролируемый праздник – то, что надо. Я счастлива и спокойна. Лишь одно омрачает: все ждут прибытия Фениксов.

Я тоже жду, со страхом, а еще где-то глубоко внутри со странным смятением. Я не знаю, чего ждать от Дилана. А вдруг, в честь моего дня рождения он побудет просто хорошим? Ведь он умеет быть веселым и интересным – я наблюдала его не раз такого с другими. Только не со мной. А мне, вопреки всему, хочется увидеть эту смешливую открытую улыбку в свою сторону.

Глава 2

Настоящее

Сегодня – очередной «семейный обед». Формальность, отлитая в бронзе традиций и родительских амбиций. Я сижу напротив матери, леди Элиры Маринер. Ее осанка – эталон ледяного достоинства, серебристые волосы уложены в безупречную гладь, синие глаза, как глубины Северного моря, оценивают все вокруг с безошибочной точностью.

На ее шее мерцает фамильная сапфировая капля – концентрат магии вод, холодный и неумолимый. Отец, лорд Каспиан, молчаливый утес рядом с ней, его взгляд устремлен куда-то вдаль, к морским картам и торговым путям, которые держат наше богатство.

- Они скоро приедут, Мелани, – произносит мать, не глядя на меня, поправляя безукоризненную складку на своем платье цвета морской волны. Ее голос – шелест волн о берег в безветрие, ровный и предсказуемый. – Будь любезна. Твой отец и лорд Праймер обсудят новые контракты на обереги для восточных караванов. Наша стабильность зависит от этого союза.

Союз. Это слово висело в воздухе все мое детство. Союз Домов. Союз Стихий. Союз... наш. Мой и Дилана Феникса.

- Я всегда любезна, мама, – отвечаю я, и мой собственный голос звучит удивительно спокойно, как поверхность пруда в нашем саду.

Внутри же – привычная пружина. Усталая покорность судьбе, что течет, как неостановимая река. Я знаю правила этой игры. Знаю цену неповиновения. Ледяные взгляды, лишение доступа к семейной библиотеке магии, ледяное молчание, которое ранит острее крика. В Доме Маринеров послушание – не добродетель, а закон выживания.

Мы с Диланом не виделись больше года. Избегали всех приемов, где могли бы встретиться. Благо этому помогала наша учеба, которая, к сожалению, закончилась. Моя в этом году, у Дилана на год раньше.

Я училась в Академии Магических Искусств – элитарное заведение, где учатся дочери знати – будущие жены и дипломаты, и где ценится сдержанность и умение создавать идеальную видимость.

А он закончил Магическую Академию имени Капитолия Первого, где учились, в основном мужчины – военачальники, инженеры, техномаги, боевые маги, геомаги и др. Последний год он нашел занятость на рудниках семьи, ну а я… Я делала то, что говорила мне мать.

За дверью раздался гулкий удар, словно сама гора содрогнулась. Двери распахнулись, и в зал ворвалась стихия. Не буря – извержение. Дилан Феникс. Его шаги плавили холодный мрамор, его взгляд прожигал воздух, а вместе с ним в комнату вошло ощущение, что стены слишком тесны для этого огня.

Он сразу заполняет собой пространство. Высокий, широкоплечий, в одежде, в которой ярко выражалось его бунтарство. Его рыжевато-каштановые волосы, вечно непокорные, будто всклоченные пламенем, падали на лоб. Глаза – чистый янтарь, горящие внутренним огнем, окинули зал одним дерзким взглядом.

От него исходило тепло, почти физическое, заставляющее воздух дрожать. Он сбросил тяжелый плащ с вышитым фениксом на руки ошеломленного слуги так небрежно, будто это была тряпка.

- Лорд Каспиан, леди Элира, – его голос, низкий и звучный, как удар гонга, нарушил нашу ледяную тишину.

Он слегка склонил голову, но в этом жесте не было и тени подобострастия – лишь формальность, которую он вынужден соблюдать.

Потом его взгляд скользнул по мне. На миг в янтарных глубинах мелькнуло привычное раздражение, быстро сменяемое вежливой маской.

- Мелани.

- Дилан, – кивнула я, встречая его взгляд.

Да, теперь мы вежливо звали друг друга по имени. Никаких «Маринер», «принцесса льда» и прочих фривольностей. Ничего такого, что могло бы натолкнуть на мысли о том, что между нами не только лишь формальное вежливое общение.

Мои пальцы непроизвольно сжали ножку хрустального бокала. Вода внутри чуть заколебалась, отзываясь на его пылкую ауру. «Контроль», – напоминаю себе. Магия воды требует хладнокровия. Всегда.

За ним вошли его родители. Лорд Праймер Феникс – копия сына, только с прожилками седины в огненных волосах и глазами, выжженными годами власти. Его присутствие было ощутимым давлением, как жар из горнила.

Леди Сигрид, мать, в пламенеющем шелке, с хитрыми глазами. Ее улыбка была коварной, как обещания купцов.

Традиционно – обмен любезностями. Звук приборов. Разговоры о рудниках, о магических рудах, о пиратах, угрожающих нашим торговым путям.

Я бездумно отвечала на вопросы, улыбалась в нужных местах. Моя магия воды была спокойна, как поверхность озера в безветрие, отражая лишь то, что от нее ожидали. Но я чувствовала Дилана. Чувствовала его, как чувствуют приближение грозы – по сгущению воздуха, по внешнему напряжению.

Он почти не смотрел на меня. Его энергия била ключом, он оживленно говорил с отцом о новых методах закалки магической стали, жестикулируя, его смех – низкий, заразительный – иногда сотрясал воздух. Он был живой. Полностью, безоглядно погруженный в свой мир огня, силы, действия.

Таким я помнила его всегда – центром притяжения, вихрем, сметающим все на своем пути. Таким его обожала толпа на турнирах, когда он укрощал пламенных саламандр в кузницах. Таким им восхищались зрители на гонках, в которых он участвовал на своей эффектной «Молнии». Таким... его любила она. Та девушка из Нижнего Города, художница. Мисси.

Я знала о ней. Знаю. Секреты в нашем мире долго не живут, особенно такие яркие, как связь наследника Дома Фениксов с простолюдинкой.

Знаю по его глазам, которые загорались иным светом, когда он думал о ней – светом, которого я никогда не видела, обращенным ко мне. Знаю по слухам, которые мать подавляла ледяным взглядом, а его родители – гневными вспышками.

- Дилан, сын мой, – лорд Праймер положил тяжелую руку на плечо сына, прервав его оживленный рассказ. – Твои успехи в управлении Южным Рудником впечатляют. Скоро ты будешь готов принять бразды правления всем Домом. Всей нашей империей огня.

Дилан слегка нахмурился, но кивнул, напряжение плеч выдавало его сопротивление под спудом уважения.

- Я стремлюсь к этому, отец.

Глава 3

Спустя несколько дней после того злополучного обеда тягостное ожидание следующей «встречи» висело над особняком Маринеров как грозовая туча.

Мать стала еще более сдержанной, ее ледяные реплики касались исключительно предстоящих дел и необходимости «соответствовать ожиданиям».

Я утопала в свитках контрактов и отчетах о морских патрулях, пытаясь найти утешение в холодной логике цифр и течений.

Магия воды послушно текла по моим венам, отражая состояние души – глубокая, неподвижная гладь, под которой клубились лишь тени невысказанного.

Чтобы сбросить напряжение, я решила прогуляться. Не в Изумрудные Сады верхнего города, где меня могли бы «случайно» встретить Фениксы, а туда, где дыхание моря было соленым и свободным от политики – в Старый Порт.

Я накинула простой плащ цвета морской волны с капюшоном, приглушающий блеск моих серебристых волос, и отправилась одна, отклонив предложение охраны. Здесь, среди криков чаек, скрипа канатов и запаха рыбы, смолы и дальних странствий, я могла дышать.

Я шла по узкой набережной, мимо лодок, вытащенных на берег, мимо шумных таверн, откуда доносились грубоватые песни моряков. Солнце, пробиваясь сквозь облака, бросало блики на темную воду.

Я наблюдала, как старый рыбак чинил сети, его пальцы, искривленные годами и солью, двигались с удивительной ловкостью. Здесь была жизнь, настоящая, шершавая, не скованная вековым льдом условностей.

Именно здесь я и увидела их.

Сначала я заметила его. Алый плащ, небрежно накинутый на одно плечо, огненно-каштановые непокорные волосы – Дилан был как факел во мгле.

Он стоял у открытой двери небольшой мастерской, втиснутой между складом канатов и лавкой резчика по кости. Но его поза была необычной. Не та властная, уверенная стойка наследника Фениксов, а что-то... расслабленное. Плечи опущены, спина чуть согнута в доверительном наклоне.

И на его лице... на его лице была улыбка. Не та снисходительная или дерзкая ухмылка, которую я знала, а настоящая, широкая, озаряющая все вокруг. Она шла откуда-то из глубины, делая его янтарные глаза теплыми, почти золотыми.

Мое сердце сжалось, будто огромная рука схватила его в ледяной кулак.

Я инстинктивно отступила в тень глубокого проема между домами, прижавшись спиной к прохладному камню. Магия воды внутри меня дрогнула, ледяная гладь покрылась трещинами.

Она вышла из мастерской. Мисси.

Невысокая, хрупкая на вид, в простом платье из грубоватой ткани цвета спелой сливы, перепачканном разноцветными пятнами красок.

Ее темные, вьющиеся волосы были стянуты в небрежный пучок, из которого выбивались упрямые прядки, обрамляющие лицо с большими, темными глазами. В них светилось столько тепла, живости и... бесстрашия, глядя на Дилана, что мне стало физически больно.

- Вот, держи! – ее голос, звонкий и чистый, как журчание ручья, донесся до меня. Она протянула ему небольшой холст, прикрытый тканью. – Только не смейся! Это еще эскиз...

Дилан принял холст, его пальцы осторожно коснулись краев. Он не смотрел на картину, его взгляд был прикован к ее лицу.

Той улыбки, что озаряла его лицо, я никогда не видела направленной на себя. Никогда.

- Я никогда не смеюсь над твоим даром, Мисси, – его голос звучал непривычно тихо, почти нежно. Грубоватый тембр смягчился. – Ты видишь мир... иначе. Красивее, – он приподнял уголок ткани, заглянул под нее, и его лицо озарилось еще сильнее. – Боги... это же вид с Западной Башни? Как ты уловила этот свет?

Она засмеялась, легкий румянец окрасил ее скулы.

- Просто смотрела. И запоминала. Пока ты там внизу с твоими саламандрами развлекался, – она толкнула его в плечо, игриво, без тени страха перед наследником могущественного Дома.

Дилан рассмеялся в ответ, и этот смех – свободный, искренний, гулко отдался в моей груди.

Он потянулся и смахнул со щеки Мисси крошечное пятнышко ультрамарина. Ее пальцы инстинктивно схватили его за запястье, не давая убрать руку. На мгновение они замерли, глядя друг другу в глаза.

Воздух вокруг них, казалось, вибрировал от тихого, но мощного тока – взаимного притяжения, доверия, страсти.

Он наклонился, и их лбы почти соприкоснулись. Шепот, который он произнес, был слишком тихим, чтобы я расслышала слова, но по тому, как Мисси улыбнулась еще шире, а потом слегка отстранилась, смущенно поправляя платье, я поняла все.

«Я люблю тебя».

Слова, которые никогда не были сказаны мне. Которые, я знала, никогда и не прозвучат. Не в этом ледяном мире условностей и долга.

Они продолжили разговаривать, стоя в дверном проеме мастерской. Дилан жестикулировал, рассказывая что-то, вероятно, о рудниках или очередном турнире гонок. Мисси внимательно слушала, ее темные глаза сияли интересом и обожанием.

Она задавала вопросы, кивала, и на ее лице не было ни тени подобострастия или страха. Она видела в нем не Лорда Феникса, а Дилана. Только Дилана.

А он... он смотрел на нее как на чудо. Как на источник света и тепла в своем мире политики, стали и огня.

Я стояла в тени, невидимая, как призрак. Ледяная броня, которую я так тщательно выстраивала годами, дала глубокую трещину. Под ней бушевало что-то темное, острое, болезненное.

И это не было злобой на Мисси. Нет. Девушка была... солнечным зайчиком. Искренней, талантливой, живой. Как можно ненавидеть солнце?

Это была горечь. Горечь от осознания пропасти между мной и тем, что имела она. Свободу. Искренность. Его настоящую улыбку. Его любовь, не скованную цепями династий.

Я видела, как легко они касаются друг друга. Как смеется Дилан. Как его глаза теряют привычную жесткость, становясь теплыми и беззащитными. Я видела его таким впервые.

И понимала, что это – его истинное лицо. То, что он тщательно скрывал за маской надменного наследника на наших вымученных встречах.

Мать была права лишь отчасти. Увлечение? Нет. То, что связывало этих двоих, было глубже, сильнее любой политической сделки. Это была стихия сама по себе. Яростная, как пламя Дилана, и жизнеутверждающая, как краски на холстах Мисси.

Глава 4

Резиденция Фениксов, «Пылающий Утес», всегда была для меня испытанием.

Воздух здесь был густым от скрытого жара, пропитан запахом раскаленного металла, дыма и далеких вулканических испарений.

Стены из темного базальта, украшенные золотыми прожилками и гербами с пылающими фениксами, поглощали свет, создавая мрачное, но роскошное величие. Сегодня здесь кипел прием в честь заключения новой торговой сделки Дома Фениксов с горными кланами.

Повод формальный, но истинная цель витала в воздухе, как жар от плавильных печей: еще один шаг к укреплению связей между нашими семьями. Еще один намек на Союз.

Я стояла у высокого окна-бойницы, стиснув в руках бокал с ледяным шапроне. Моя мать, леди Элира, была рядом, ее серебристо-голубое платье мерцало, как айсберг в свете факелов. Она обменивалась любезностями с леди Сигрид Феникс, чье багряное шелковое одеяние казалось каплей расплавленной бронзы.

Их улыбки были отточенными, как кинжалы, слова – двойными, как намеки политиков. Отец и лорд Праймер обсуждали что-то о поставках обсидиана, их голоса шумели как гул моря и рокот вулкана.

Я старалась раствориться в тени базальтовой колонны. Моя собственная туника цвета морской пены казалась бледным пятном в этом царстве огня и тени.

Я наблюдала за высшим светом Аэтерии: дамы в шелках и драгоценностях, лорды во фраках с гербами своих Домов – Земли, Воздуха, редких Домов Теней. Все здесь, как на шахматной доске, где каждый ход просчитан на десятилетия вперед. И мы с Диланом – главные пешки.

Дилана я видела краем глаза. Он был центром притяжения, как всегда. Облаченный в черный костюм с золотым шитьем, изображающим пылающие крылья, он казался воплощением юной мощи Дома Фениксов.

Он шутил с группой молодых лордов, его смех гулко разносился под сводами, но его янтарные глаза, когда он думал, что на него не смотрят, были напряженными, как тетива лука. Он что-то задумал.

Я чувствовала это нутром, как моряк чувствует грозу по изменению давления. Магия воды внутри меня, обычно спокойная, едва заметно колыхалась, предчувствуя бурю.

Мои предчувствия оправдались. Дилан провел Мисси через боковую арку, ведущую из садов.

Он вел ее за руку, нежно, но с такой гордой, вызывающей уверенностью, что у меня перехватило дыхание. Он вел ее прямо в сердце львиного логова.

Мисси была одета в простое, но элегантное платье из мягкой шерсти глубокого сиреневого цвета, украшенное цветами из атласных лент, которые она, вероятно, любила рисовать. Никаких фамильных драгоценностей, только тонкая серебряная цепочка с каким-то маленьким камушком на шее.

Ее темные волосы были убраны аккуратнее, чем в порту, но все равно несколько упрямых завитков выбивались, обрамляя ее бледное от волнения лицо. Ее большие, темные глаза широко раскрылись, озирая огромный зал, сверкающие наряды, суровые лица.

В них читался не страх, а скорее ошеломленное любопытство и... решимость. Она сжала пальцы Дилана в ответ, ища опоры.

Шепоток пробежал по залу, как рябь по воде. Глаза – сотни пар глаз – устремились на них. Наследник Дома Фениксов и... кто?

Я видела, как брови Лорда Праймера медленно поползли вверх. Леди Сигрид замерла, ее улыбка застыла, превратившись в маску. Моя мать лишь слегка приподняла бровь, но ее пальцы сжали ножку бокала так, что она чуть не треснула. Ледяной шквал пронесся в ее глазах.

Дилан не обращал внимания на шепот. Он шел через зал, держа Мисси за руку, как король ведет свою королеву на трон. Его подбородок был высоко поднят, в глазах горел вызов. Он вел ее прямо к своим родителям. К эпицентру грядущего взрыва.

- Мама. Отец, – его голос прозвучал громко, намеренно перекрывая гул голосов. Зал затих. Музыка умолкла. – Позвольте представить вам Мисси Рейнольдс.

Лорд Праймер молчал. Его взгляд, тяжелый и раскаленный, скользнул с лица сына на Мисси, оценивая, как оценивают кусок руды на плавильне.

Мисси слегка присела в неуверенном реверансе.

- Милорд. Миледи, – ее голосок, обычно звонкий, слегка дрожал, но звучал четко.

- Рейнольдс? – прорычал Лорд Прймер. Его громкий голос был тише обычного, но от этого только страшнее. – Не слышал о таком Доме.

Это был не вопрос. Это был приговор.

- Мисси талантливая художница, отец, – продолжил Дилан, игнорируя удар. Он обнял Мисси за плечи защитным жестом. – Ее работы дышат жизнью, в отличие от всей этой... – он широким жестом обвел роскошный, но мрачный зал, – ...застывшей роскоши.

Вздох ужаса пронесся по залу. Леди Сигрид сделала шаг вперед.

- Дилан, сынок, – ее голос был сладким ядом, – это не место и не время для... демонстрации твоих благотворительных проектов. Мисси, милая, спасибо, что посетила нас. Слуги проводят тебя в сад, где тебе будет... комфортнее.

Ее взгляд бросил невидимый кинжал в сторону старшего дворецкого.

- Она останется здесь, мама, – парировал Дилан. Его рука на плече Мисси сжалась сильнее. – Потому что Мисси не благотворительный проект. Она – моя девушка и будущая невеста. Вскоре мы объявим о помолвке.

Тишина воцарилась абсолютная. Казалось, даже поленья в камине перестали трещать. Я почувствовала, как ледяной шок пронзил меня с головы до ног, сковав дыхание.

Он сказал это. Публично. Прямо им в лицо. В лицо всему высшему свету Аэтерии.

Глава 5

Лицо лорда Праймера побагровело. По его скулам пробежали багровые полосы, как раскаленные трещины в скале. Воздух вокруг него заколебался от жара.

- Ты... что? – его голос был хриплым рыком.

- Я сказал, она моя невеста, отец, – повторил Дилан, не отводя взгляда. Его глаза пылали янтарным огнем, готовым сжечь любые возражения. – Я люблю ее. И я женюсь на ней. Никаких других союзов не будет.

Мисси стояла, бледная как полотно, но прямо. Она смотрела на Дилана с таким обожанием и верой, что мне стало больно смотреть.

Она верила в него. В их любовь. В его способность сокрушить любые стены.

- Это безумие! – зашипела леди Сигрид. Ее голос потерял сладость, став пронзительным, как дребезжащее стекло. – Она... она никто! Ни крови, ни состояния! Она – пыль под твоими сапогами, сын!

- Для меня она – всё! – громыхнул Дилан. Его голос, усиленный магией огня, заставил задрожать хрустальные подвески люстр. Несколько дам вскрикнули. – И если она пыль, то этот ваш прогнивший высший свет – навоз, на котором эта пыль сверкает как бриллиант!

Лорд Праймер взревел. Буквально. Звук был подобен извержению.

Он сделал шаг к сыну, его кулаки сжались.

- Ты позоришь Дом Фениксов! Позоришь нас! Я не позволю этому... этому недоразумению...

- Ты не позволишь? – Дилан встал перед Мисси, как живой щит. Его аура вспыхнула видимым пламенем, коротким, ослепительным заревом. – Я – наследник Дома Фениксов! И мое слово – закон для моей жизни! Я выбрал Мисси. Точка.

Взгляд Лорда Праймера метнулся к моим родителям. К Леди Элире. В его глазах читалась ярость, но и что-то еще... почти панический вопрос. Что теперь? Как остановить это безумие?

Моя мать встретила его взгляд. Ее лицо было высечено изо льда. Ни тени эмоций, лишь абсолютная, мертвенная холодность. Она медленно подняла свой бокал с темно-рубиновым фолто. Ее синие глаза, холоднее северных глубин, скользнули по Дилану, по Мисси, потом... по мне.

Этот взгляд был страшнее крика лорда Праймера. Он обещал не гнев, а методичное, беспощадное уничтожение всего, что стояло на пути союза. Всего.

- Кажется, воздух стал слишком... накаленным, – произнесла леди Элира своим ровным, не терпящим возражений голосом. Он разрезал тишину, как лезвие. – Дилан, твоя гостья явно нездорова. Посмотри, как она бледна. Отведи ее в покои для гостей. Сейчас.

Это было не предложение, это был приказ, облеченный в ледяную вежливость.

Дилан заколебался. Он посмотрел на Мисси, действительно дрожащую, но все еще державшуюся. Потом на яростное лицо отца, на застывшую в ужасе мать, на мою мать... и на меня.

Наши взгляды встретились лишь на миг. И в его глазах я увидела бешеное, отчаянное желание защитить то, что ему дорого. От всех нас. От этого мира.

И я ему поверила. Он действительно готов был сжечь все дотла ради нее.

- Хорошо, – сквозь зубы произнес он.

Он не стал спорить дальше, понимая, что Мисси больше не выдержит. Он резко развернулся, обнял ее за плечи и повел прочь, сквозь молчаливую, осуждающую толпу, которая расступалась перед ними, как перед прокаженными.

Его спина была напряжена, как струна. Он не просил прощения. Он объявил войну.

Гул возмущенных голосов поднялся, как рой ос, как только они скрылись из виду.

Лорд Праймер что-то яростно выкрикивал, размахивая руками, извиняясь перед гостями. Леди Сигрид прикрывала лицо прядями волос, ее плечи тряслись – от гнева или стыда? Моя мать спокойно допила свое фолто и повернулась ко мне. Ее взгляд был все таким же ледяным, все таким же неумолимым.

- Видишь, дочь? – ее голос был тихим, предназначенным только для меня. В нем не было ни гнева, ни разочарования. Только холодная констатация факта. – Молодость. Пламя. Оно ярко горит, но быстро прогорает, оставляя лишь пепел и... потребность в прочном фундаменте. Вода гасит бушующее пламя. Вода дает жизнь на пепелище. Со временем все встанет на свои места. Ничто не сожжет наши планы.

Она положила свою холодную руку мне на руку. Ее прикосновение обожгло меня холодом.

Я смотрела туда, где только что стояли Дилан и Мисси. На полу остался крошечный сиреневый атласный цветок – вероятно, оборвался с подола ее платья. Островок цвета и простоты в этом море мрака и роскоши.

Я чувствовала не боль и не ревность в привычном смысле. Я чувствовала... страх. Страх перед тем, что теперь начнется. Перед той войной, которую Дилан только что развязал своей отчаянной искренностью.

Родители не простят. Они не отступят. Они будут уничтожать.

И Мисси... солнечный зайчик, попавший в центр переплетения стихийных катастроф... у нее не было шансов.

А Дилан... Его пламя могло сжечь многое, но могло ли оно спасти ее ото льда и огня, который теперь направят на нее моя мать и леди Сигрид?

Слова матери «Со временем все встанет на свои места» прозвучали не утешением, а смертным приговором. Приговором любви Дилана. И, возможно, приговором его душе, если он не сломается.

Я отпила глоток шапроне. Оно было горьким, как полынь. Моя магия воды сжалась внутри меня, превращаясь в твердый, непроницаемый комок льда. Война была объявлена.

И я, хоть и не по своей воле, уже стояла на одной стороне баррикад. На стороне льда и неизбежности. А его пламя... его пламя горело где-то там, на противоположной, обреченное на уничтожение или вечную борьбу.

Я опустила глаза. Крошечная сиреневая ленточка исчезла. Кто-то из слуг уже убрал свидетельство катастрофы. Как скоро они уберут и ее саму? Слова Дилана «Я женюсь на Мисси» еще висели в воздухе, но для меня они прозвучали как первый звон погребального колокола. По его мечте. По его бунту. По всем нам.

Прием продолжался, но праздника больше не было. Была только трещина, расколовшая наш мир.

Его объявление войны отозвалось во мне стуком льда первых кирпичиков фундамента моей ледяной стены, которую я стала строить между собой и этим миром, между мной и Диланом.

Глава 6

Затишье после того приема была гнетущим. Зловещим, как затишье перед штормом. Мать почти не разговаривала со мной, погрузившись в бесконечные совещания с отцом и обмен срочными магическими депешами с Пылающим Утесом.

Воздух был пропитан холодной яростью и расчетом. Я пыталась укрыться в библиотеке, среди свитков о морских течениях и древних ритуалах воды, но слова расплывались перед глазами.

Передо мной все стояла картина: Дилан, заслоняющий Мисси ото всех, его глаза, пылающие безумной решимостью, и... тот крошечный сиреневый лоскуток, бесследно исчезнувший с полированного пола.

Первая реакция родителей Дилана не заставила себя ждать. Атака была прямой и грубой. Пришла весть от Лорда Праймера: Дилан лишен доступа к семейным фондам, выведен из управления Южным Рудником, его любимая «Молния» отобрана и запечатана в дальнем гараже.

Ответ на это Дилана был бескомпромиссным. Взволнованный слуга передал, что Дилан в тот же вечер съехал из Пылающего Утеса. Перебрался в скромный дом на окраине Нижнего Города, неподалеку от мастерской Мисси.

Он не просто объявил войну – он перешел линию фронта.

Я в это время держала свою оборону.

Спустя несколько дней после того приема в Пылающем Утесе мать объявила, что мы посещаем благотворительный аукцион во Дворце Ночи.

- Нам нужно демонстрировать стабильность и невозмутимость, дочь. Ничто так не смущает сплетников, как ледяное спокойствие.

Я знала, что это значит. Мне предстояло стать живым щитом Дома, своим бесстрастным видом гася любые пересуды.

Зал был полон. Воздух, обычно пропитанный запахом дорогих духов и флером благородной старины, сегодня звенел от приглушенных голосов и звенящей фальши в улыбках. Стоило нам с матерью появиться на пороге, как на мгновение воцарилась та самая тягучая, притворная тишина, которая красноречивее любых криков.

Я шла, чувствуя, как сотни взглядов впиваются в меня, любопытных, сочувствующих, злорадных. Моя магия воды, всегда чуткий барометр, застыла внутри меня плотным, неподвижным льдом, отражая ту маску, что я надела.

К нам тут же подплыла леди Офелия из Дома Ветра, ее многослойные шелковые одежды шелестели, как крылья экзотической птицы.

- Дорогая Элира, Мелани! – ее голос был слаще меда. – Как мы рады вас видеть. Надеюсь, вы не слишком… взволнованы последними событиями? Молодежь, о, у них всегда ветер в головах!

Ее глаза, маленькие и блестящие, как бусинки, выискивали на моем лице малейшую эмоцию.

- Погода и вправду стала ветреной, – парировала мать, ее голос был ровным и холодным, как поверхность горного озера. – Но море, как известно, спокойно в своей глубине. Не правда ли, дочь?

- Совершенно верно, – откликнулась я, и мой собственный голос прозвучал удивительно четко и бесстрастно.

Но отойти было не суждено. К нашему маленькому кружку присоединились еще две дамы. Я чувствовала себя дичью, окруженной сворой гончих.

- Ах, эта милая выходка молодого Феникса, – вздохнула одна. – Так романтично… и так безрассудно. Бедная девочка, она, наверное, не понимает, во что ввязалась. Хотя… кто знает, может, она как раз все прекрасно понимает и рассчитывает на милость наследника?

- Сомневаюсь, что от этой… художницы есть какой-то толк, кроме смуты, – вставила другая, бросая на меня оценивающий взгляд. – Настоящим Домам нужна прочность. Как у вас, дорогая Мелани. Ваша стойкость просто восхищает в свете этих… неприятных обстоятельств.

В ее словах не было сочувствия. Был яд. Она намекала на мое унижение, прикрывая это фальшивой похвалой.

Я чувствовала, как по моей спине пробегает холодок. Пальцы непроизвольно сжались, но я тут же заставила их расслабиться. Контроль. Всегда контроль.

- Обстоятельства – это лишь испытание на прочность, – сказала я, встречая ее взгляд. Мои глаза, как и у матери, должны были быть глубинами Северного моря – холодными и не отражающими ничего. – А вода, как известно, точит камень. Мелкие камешки не способны повлиять на течение реки.

Я видела, как ее глаза на мгновение расширились от удивления, а затем в них мелькнуло раздражение. Они ждали слез, смущения, слабости. Они этого не получили.

Но когда мы отошли, я поймала обрывок шепота, донесшийся из другой группы:

- …все равно, жалко ее. Быть второй скрипкой в собственном браке… Или даже третьей, после той простушки и его «Молнии»…

Слова впились в меня острее иголок. Они не просто сплетничали. Они ставили под сомнение не только мое личное счастье, но и прочность моего Дома, его репутацию. Каждая насмешка, каждый взгляд – это был еще один кирпичик в стене, которую мне приходилось возводить вокруг себя. И с каждым таким кирпичиком дышать становилось все тяжелее.

После того, как Дилан ушел из дома, Фениксы приехали к нам на экстренное совещание.

- Безрассудный мальчишка! – шипела леди Сигрид во время их следующего «кризисного» совещания в кабинете отца. Ее багряное платье казалось кричащим пятном на фоне наших морских сине-серебристых тонов. – Живет в этих... трущобах! Позорит имя Фениксов!

- Он думает, что наносит нам этим боль, – холодно заметила моя мать.

Она сидела за отцовским массивным дубовым столом, ее пальцы перебирали хрустальную сферу с застывшим внутри водоворотом.

- Но он лишь демонстрирует свою незрелость. Без золота Фениксов, без защиты Дома... как долго продержится его романтический порыв? Особенно когда его возлюбленная начнет понимать, во что ввязалась.

Меня пробрала дрожь.

- Мама... что ты задумала?

Она повернула ко мне свой ледяной взгляд.

- Ничего экстраординарного, дочь. Просто... беседа. Женщина с женщиной. Чтобы госпожа Рейнольдс осознала реалии своего положения.

Беседа. Слово звучало невинно. Как чаепитие. Но я знала свою мать. Ее «беседы» могли оставить шрамы глубже ножевых ран.