Немая книга бессмертных. Том 1

Глава 1.0

Действующие лица

Тан Юн – единственный сын и наследник клана Тан, обвиненный в убийстве семьи;

Шу Вэньмин – друг детства, старший брат Тан Юна и приемный сын господина Тана;

Цюань Дай Лу – дочь главы клана Цюань, невеста Тан Юна;

Чжао Ичэнь – заклинатель без клана, первый друг Тан Юна после побега;

Су Мин – младшая ученица клана Фэн;

Су Ланфэн и Су Юань – старшие сестры Су Мин;

Яо Цзиньлун – младший сын главы клана Яо;

Хань Баожэнь – легендарная предсказательница с Паучьих холмов (горы Чжушань);

Янь Хаосюань – странствующий заклинатель без клана.

Глава 1.1

Тан Юн стоял с мечом в руке. Лучи закатного солнца проникали в Зал Небесной Гармонии сквозь ажурные деревянные окна с бумажными рамами, и падали на тела двух человек среднего возраста, лежащих у ног юноши. Он сделал глубокий вдох. Моргнул. Металлический запах ударил по затуманенному сознанию, и руку свело дрожью. Меч со звонким лязгом упал в лужу крови на темном полированном полу.

– Стража! – истошный женский крик разлетелся по главному павильону.

Тан Юн рывком обернулся. Стоило пересечься взглядом с выронившей подношения служанкой, она бросилась прочь. Единственное, что он сделал – протянул ладонь в сторону двери, собираясь спросить о произошедшем, да не успел. Сердце, пропустившее удар, больно врезалось в грудную клетку. Тан Юн с большим трудом повернул голову в сторону тел.

– Матушка… – по коже скатилась слеза, смешиваясь с каплями не засохшей крови, застывшей на бледной щеке. Тан Юйцин навечно замерла с вытянутой рукой, словно пыталась коснуться сына. Он сделал несколько шагов. Дрожащие ноги подогнулись, и Тан Юн упал на колени перед телом матери. Протянул руку, и неуверенно коснулся ее плеча заледеневшими пальцами. Почувствовав влагу, тут же отдернул, с трудом заставив себя опустить глаза на ладонь. На ней осталось алое пятно.

Следом взгляд упал на Тан Цзысюаня. Его глаза бесцельно уставились в резные балки потолка, и больше никогда он не произнесет ни одного нравоучения для любимого сына. Тан Юн сделал новый вдох лишь когда почувствовал тянущую боль в легких. В голове все еще витал легкий туман, до конца не позволяющий осознать суть произошедшего.

«Сюда идет стража» – единственная мысль пронзила абсолютную пустоту, образовавшуюся сразу везде: и в разуме, и в сердце.

– Юная госпожа Цюань!

Испуганный возглас молодого мужчины прозвучал подобно пощечине, возвращающей в реальность.

Тан Юн с трудом заставил себя снова повернуться в сторону главного входа. И только сейчас, когда пелена постепенно отступала, он обратил внимание на дорожку алых капель, протянувшуюся до высоких двустворчатых дверей. Темные пятна расползлись по нежно-фиолетовому ханьфу, пропитывая светлую ткань. Практически у порога лежала девушка, так и не сумевшая выбраться и позвать на помощь.

Она больше никогда никому не улыбнется. Она больше никогда не сыграет для него на гуцине[1]…

Из груди вырвался отчаянный всхлип, похожий на стон раненного и загнанного в угол зверя. Тело отчаянно не желало двигаться, а сознание продолжало кричать о необходимости уходить.

Со стороны улицы слышался топот. Подоспевшая стража незамедлительно кинулась к юноше, пока обладатель того самого голоса упал на колени перед невестой юного господина.

Тан Юн сам не знал, откуда нашел в себе силы двигаться. Кинулся в сторону, схватив меч и подпрыгнул, оттолкнулся от резной колонны и, пролетев над головой стражи, оказался у угла входа. Краем глаза он заметил, насколько осторожно и бережно присевший у порога юноша убирает черные пряди с лица Цюань Дай Лу. Все еще хотелось верить, что та откроет глаза. Сделает хоть один вдох… Но этого никогда не произойдет.

Со спины послышался свист выпущенных стрел, и Тан Юн бросился вниз по белоснежной мраморной лестнице. Он свернул с центральной дороги в сторону двухэтажной библиотеки и, в один прыжок поднявшись на двускатную крышу, перемахнул через высокий каменный забор.

Пришлось бежать. Бежать так долго и быстро, как только возможно. Легкие сводило от нехватки воздуха, и не натренированные мышцы нещадно болели. Деревья то и дело расплывались перед глазами, лишая возможности ориентироваться. Тан Юн замер всего на мгновение, озираясь по сторонам. Лес словно насмехался над ним, а последние солнечные лучи прятались в широких кронах.

Тан Юн бросился прочь, совершенно не понимая, куда бежит и сколько времени прошло. Стоило наконец-то остановиться – обнаружил себя перед небольшой речкой. До боли знакомой. В правой руке все еще находился проклятый меч с засохшей кровью на лезвие. Обратив на него внимание, желудок скрутило в рвотном позыве и оружие упало на траву. Из груди вырвался рваный всхлип, и юноша опустился на колени.

– Они… Я… – одними губами прошептал он. – Нет… Нет! – Тан Юн сорвался на крик и мгновенно закрывая себе рот ладонью. Сильно зажмурился, до звездочек перед глазом, а затем быстро отнял перепачканную ладонь. Он кинулся к реке, начиная панически оттирать въевшуюся кровь. Чем быстрее и сильнее он тер, тем больше страдала нежная фарфоровая кожа, не привыкшая к грубому воздействию извне. Юноша зачерпнул ладонями холодную воду, умываясь.

Он склонился к краю берега в немом крике. Капли с мокрой челки капали в быстро несущуюся реку вместе со слезами. Неимоверно хотелось, чтобы та унесла своим сильным потоком всю горечь и сожаления.

[1] Гуцинь (古琴, Gǔqín) – традиционный китайский щипковый инструмент из семейства цитр.

Глава 1.2

Сколько точно прошло времени Тан Юн не знал. Когда распрямился – успела взойти яркая луна, хоть как-то освещающая собой погрузившийся во мрак лес. Тан Юн сжал рукоять ненавистного меча, непонятно как оказавшегося у него в руках. Практически на ощупь он помыл лезвие, вытер о край широкого алого ханьфу, украшенного золотыми узорами, вытканными десятком лучших швей.

Опершись на меч, Тан Юн с трудом поднялся на ноги. Сделать каждый новый шаг ощущалось непосильной задачей. К счастью, ему доводилось часто гулять в этой местности, и он знал, куда идти. Скоро ученики клана Цюань найдут его. Просто не могут не найти, ведь клан возглавляет тройку лучших в мире боевых искусств.

Никто не простит ему убийство юной госпожи Цюань. Прекрасной, добродушной Цюань Дай Лу, всегда с пониманием относившейся к выходкам и капризам своего будущего мужа. Ее лицо… Их лица… Они застыли в ужасе, с пониманием своей неизбежной кончины. Если бы сердце могло расколоться, сейчас было бы разбито на мельчайшие осколки.

Тан Юн споткнулся о корень и навалился на дерево, сполз вниз по нему. Закашлялся. Сил совершенно не осталось. В ближайшие населенные пункты идти нельзя – там его будут искать. Оставаться на горе Цаояо тоже не вариант: ученики клана Цюань не успокоятся, пока не проверят каждое дерево. Гонца с сообщением о случившимся не могли не послать сразу же, а, значит, и пары дней не пройдет, как весь мир боевых искусств узнает о произошедшем.

Куда идти и как жить – он не представлял. Для человека, который никогда в жизни не покидал комфортных условий, скитания равносильны мучительной смерти от голода. И кто же в здравом уме вообще станет слушать слезную историю преступника о собственной невиновности?

Раздался свист, разрезающий воздух. Тан Юн оттолкнулся руками от дерева, потерял равновесие и упал на землю. В ствол влетел меч, намертво застревая. Стоило обернуться, у него вся жизнь перед глазами пролетела: вокруг столпилась куча народа с факелами и оружием. Широкоплечий парень вышел вперед на пару шагов и, схватившись за рукоять, вынул лезвие, направил острие на обессиленного врага.

«Шу Вэньмин…» – Тан Юн поджал побледневшие от холода губы, не сумев произнести чужое имя.

Непревзойденный ученик клана Цюань. Личный охранник Цюань Дай Лу. Его лучший друг. И сейчас тот, кто практически всю жизнь провел рядом, был готов в любой момент взмахнуть мечом и похоронить всю их дружбу вместе с бездыханным телом того, кого с уважением и благодарностью называл братом.

– Зачем ты это сделал? – Шу Вэньмин говорил строго, сдержанно. Так, как никогда с ним не разговаривал. В голосе больше не слышались веселые нотки, лишь бескрайний холод, переплетенный в зимний узор с нитями отчаяния. – Что юная госпожа Цюань сделала тебе?

– Я не…

– Ты же хотел жениться на ней! Если передумал, мог просто поговорить с отцом! За что ты так с ними?! – пронзающее спокойствие сменилось яростным огнем, разносившим крик по лесу.

– Это не я… Шисюн[1], пожалуйста, я бы не… – Тан Юн чувствовал, как четкость образов пропадает из-за влаги, выступившей на глазах.

– Даже не пытайся, – Шу Вэньмин стиснул в пальцах рукоять до дрожи предплечья, принимая боевую стойку. Стоило ему сделать шаг вперед, У Тан Юна открылось второе дыхание. Он использовал последние внутренние силы, с таким трудом поддающиеся контролю, чтобы подняться. Юноша подпрыгнул, взлетая на пару метров. Перепрыгнув заклинателей, ринулся прочь.

Со спины слышались крики и возмущения, среди которых голос друга оставался самым четким. В темноте бежать оказалось неимоверно тяжело. Кусты продолжали цеплять его за одежду, но Тан Юн прорывался вперед, пока не пришлось затормозить у обрыва. Ученики клана Цюань практически не отставали и сейчас выбегали из-за деревьев, окружая его. Юноша бегло осмотрелся: отступать некуда. От небольшого шага назад вниз с обрыва покатились камни.

– Тебе некуда бежать, – Шу Вэньмин остановился на расстоянии вытянутого меча. – Сдавайся. Ты понесешь наказание за свои преступления против двух кланов. Твою судьбу будет решать Император.

– Видят Боги… Я не виновен, – Тан Юн положил ладонь на грудь. – Только им ведома моя история, и только им решать мою судьбу. Я вверяю свою жизнь в их руки…

– Стой! – Шу Вэньмин отвел меч в сторону, кидаясь к бывшему другу. Пальцы практически ухватили Тан Юна за одежду, но тот слишком быстро подался назад и полетел спиной вниз с высокого обрыва. Последнее, что удалось рассмотреть в свете факелов: на лице преступника не отразилось ни страха, ни сожалений. Лишь легкая, смиренная улыбка и горькие слезы обиды.

Тан Юн же увидел неподдельный страх, отразившийся во взгляде Шу Вэньмина, отчего в сердце зажглась легкая искорка надежды: значит, он не до конца оборвал всю связь с ним. Быть может, еще получится объяснить ему все и доказать свою невиновность.

Холодный ветер свистел в ушах, разметав длинные черные локоны, а выпущенные боковые пряди и челка частично прилипли к лицу от влаги. Он успел сделать последний глубокий вдох прежде чем почувствовать удар ледяной воды в спину, выбившей весь воздух из легких.

[1] Буквально «старший брат-ученик». Обращение к мужчине, присоединившемуся к клану раньше обращающегося.