Ненавижу!.. и всё ещё люблю

Глава 1

Глава 1

Никита

— Роман Терентьев ваш муж? — холодно уточнят мужик с каменным лицом. Между прочим, вопрос звучит уже не первый раз.

— Да, — запально отзываюсь. — Но я не понимаю… — опять растерянно трясу головой, — что вы от меня хотите?

— Нам нужно его найти…

— И? — с недоумением обвожу всех взглядом, кутаясь в тонкий халатик.

Я, правда, в полном недоумении. Ещё толком не проснулась. Утро не наступило, а меня несколько минут назад эти "добропорядочные" охранники буквально выдернули сонную из постели. Я до сих пор под впечатлением.

А как иначе?

Кто бы н испугался на моём месте?

Спишь в своей каюте... Мирно, тихо, никого не трогаешь, и тут бах:

— Никита Терентьева? — вместо мужа меня трясёт незнакомец. К слову сказать, жуткой бандитской наружности. Прям шкаф... и морда-кирпичом.

Я вякнуть-то не успела, не то, чтобы одеться или чего покруче — сбежать.

Мужик рыкнул, знаю ли я Романа Терентьева, и когда я нервно кивнула, швырнул в меня халатик, который как таковым сложно назвать… предназначение у него другое. Да и бельё на мне, скорее для красоты и соблазнения… Оно и понятно — медовый месяц у меня. Свадебное путешествие. Первая ночь, как мы официально зарегистрировали с Ромой отношения. И даже гуляли по плану, пока не оказалось, что у меня морская болезнь... А так хорошо было вначале: весело, праздно и красиво.

Одним словом, пришлось закруглить вечеринку, а мы и без того уже проиграли много.

Я уговорила мужа вернуться в каюту, где пообещала продолжить наше празднование, но тошнота и головная боль... вынудили напиться лекарств. И как итог — я вырубилась, так и не исполнив свой супружеский долг.

— И где ваш муж? — в очередной раз рявкает громила, требуя от меня ответа.

— Н-не знаю, — потерянно блею я, плотнее стягивая полочки прозрачного, неприлично коротенького халатика, всё неуютней и более раздетой ощущая себя под пристальными взглядами охранников. Или вернее службой безопасности туристского лайнера «НиКос», билеты на который нам с Ромой подарили знакомые на свадьбу.

Мы были очень рады такому презенту: нас ожидал необычный, нетипичный для городского жителя отдыха — увидим много красивых мест, вдохнём морского воздуха.

В общем, радовались, что хоть на неделю почувствуем себя богатыми и свободными.

— Я думала, он со мной… Я уснула… — мямлю, с трудом восстанавливая в памяти хронологию событий. — Спала крепко, и тут вы, — аж вздрагиваю, вновь испытав ужас пробуждения.

Мои ощущения подкрепляют мужские взгляды, беззастенчиво изучающие меня с ног до головы. Я не ханжа, привыкла к вниманию мужчин, но не в такой обстановке... ни при таких обстоятельствах и не таких опасных особ…

Мужики даже смотрят на меня как-то неправильно — гадко-оценивающе.

Одним словом — липкие, грязные взгляды убийц.

Вот я и сжимаюсь в комочек, сидя на стуле посреди пустой, скудно-освещённой комнаты, дико напоминающей помещение для допросов «с пристрастием». Хотя, вероятно, это оно и есть. Просто я до этого момента как-то не задумывалась, что на круизном лайнере такое тоже есть.

— То есть... — было начинает, как понимаю, главный из присутствующих, подпирая задом простенький стол аккурат напротив меня. — Вы не в курсе, где ваш муж?

— Совершенно верно, — чуть не давлюсь сарказмом я.

Мистер очевидность, что б его!

— Ваш муж, но вы не знали, что он… — мужик не договаривает. Берёт со стола серебристый пульт и, наведя его на подвесной телевизор, нажмите кнопку. Секунду экран пестрит и появляется картинка.

— Это какая-то ошибка, — путаясь в мыслях, качаю головой, но взгляд от экрана оторвать не могу. — Это не может быть он, — твержу, переча увиденному и во все глаза таращась на экран, где продолжают мелькать кадры, судя по всему ночного гуляния моего благоверного без меня!

И если начало "фильма" было вполне обычным: ну, появился в баре, ну, выпил с блондинкой, ну, сел за столик поиграть. То, чем дольше гуляние Ромы тянулось, тем эпичнее было его поведение, с непредсказуемо шокирующим битьём посуды, погромом столиков, пафосным метанием стула в бар...

Если бы муж играл в боулинге, уверена, это была бы его лучшая попытка выбить страйк.

У меня аж сердце останавливалось, глаз дёргался. То холодным потом умывалась, то горячим.

А когда благоверный затеял драку, в которой был обязан проиграть, ведь он от слова "совсем" не боец, да только в случай нечаянно вмешались посетители. Вот тогда Рома с не присущей ему прытью, увернулся от рук охранника, от второго ушёл, проскользив по столику. Пока охранники пыталась его заловить, обойдя стол с разных сторон, муж протаранил испуганных зевак, и был таков, бессовестно толкнув в мужиков из службы безопасности, оказавшуюся на входе женщину в шикарном вечернем наряде.

— Он... не такой, — мямлю неуверенно я, ощущая себя полной дурой. — Он хороший. И вообще, очень спокойный. Не азартный, не дебошир, — даже не знаю, кого в этом убеждаю больше себя или мужиков-охранников. — У него почти нет недостатков. Рома он... Просто ему нельзя было пить, — заявляю убеждённей. — А тут в рот попало… — цепляюсь за нелепый аргумент, неопределённо махнув на экран. — Да, всему виной алкоголь! — уверенно киваю.

Глава 2

Глава 2

Никита

Не знаю, что конкретно срабатывает в данном случае: наглое упоминание его босса, или проснувшаяся совесть, но мужик, сверкнув серыми глазами, даже, кажется, скрежетнув зубами, выуживает из кармана чёрных брюк мобильный. Уверена, решил позвонить Костасу. Но при мне не говорит — выходит, оставляя меня в комнатке, под пристальными взглядами оставшихся мужиков. Если раньше они меня как товар рассматривали и потешались, то теперь, в их глазах интерес мелькает. И всё равно неуютно, поэтому неосознанно сжимаюсь в комочек.

— Вам придётся подождать. Мистер Костас занят, — холодно бросает главный дознаватель по возвращению.

— Без проблем, — деланно выдавливаю улыбку, словно и этот раунд выиграла и готовлюсь к следующему. — Только я могу подождать у себя? — решаю дожать момент. — Мне бы привести себя в порядок. Одеться в конце концов, — как можно спокойней поясняю.

— Нет! — отрезает не менее холодно мужик. — Ждать будете здесь! — но кивком велит остальным выйти.

— Ладно, — задумчиво протягиваю я. — А можно мне кофе? И что-нибудь перекусить? — раздражённо уточняю.

— Не было таких распоряжений, — цинично отзывается мужик и тоже уходит, оставил меня одну.

— Ну и чёрт с тобой! — плююсь ему вслед, и даже выдыхаю от облегчения.

Уф! Хорошо без надзора и липких взглядов.

Правда, радуюсь недолго.

Костас явно не спешит ко мне на встречу, а от звенящей тишины и давящих стен развивается клаустрофобия. Да и холодно...

Обхватываю себя за плечи и какое-то время успокаиваю:

— Дмитриадис просто занят. Сейчас придёт, и всё решит правильно! Он... всегда был порядочным и правильным. Аж до скрипа зубов. Он всегда хотел был честным и справедливым… Джентльменом! Мужчиной с большой буквы. Чего греха таить, Костас был прекрасным другом. И любил меня... когда-то.

Так что, всё будет отлично, мне только нужно потерпеть. Дмитриадис придёт, узнает, какое беззаконие творится на его лайнере, и отпустит меня. Уверена, мы даже посмеёмся над нелепостью момента и немного повспоминаем прошлое...

Из дремы выбираюсь медленно, нехотя, тяжко вспоминая, что не так и где я.

Тело онемело, руки, ноги… голова вообще не варит.

И мне вновь неуютно.

Так неуютно, что аж мурашки по коже бегают.

Насилу разлепляю глаза и несколько секунд соображаю, что за новый мужик сидит за столом и пристально на меня смотрит.

Новый охранник?

Сомнительно, уж больно хорошо одет, да и выглядит эдаким хозяином положения.

Красивый, стильный, мрачный. В моём вкусе. Я вообще падкая на красивых мужчин. И, увы, меня это губило…

Чёрная рубашка с коротки рукавом выгодно подчёркивает ширину плеч и мощь грудной клетки. Не скрывает аккуратных, но хорошо накаченных бицепс. Стрижка изысканная и качественная, явно сделана не в первой попавшейся экспресс-парикмахерской, тут явно мастер дела поработал.

А что особенно поражает — перстень на одном из пальцев правой руки. Аж в глазах искрит от дороговизны украшения. Это точно не бижутерия! Это… бриллианты?

Блин, о чём я?! Какие украшения? Бриллианты?! Даже смаргиваю, собирая мысли в кучу. Что за мужик? И где, чёрт подери, Костас?

Даже чуть не ляпаю своё недоумение вслух, но вовремя прикусываю язык... Глаза!!! Незнакомца… Тёмные, почти чёрные глаза в обрамлении невероятно длинных ресниц кажутся донельзя знакомыми.

— Костас? — с неверием уточняю, протирая глаза и чуть растерянно вжимаясь в спинку стула.

Мужик даже бровью не ведёт.

Я начинаю сомневаться в догадке, потому что взгляд мужика неприятно морозит, а Дмитриадис на меня никогда так не глядел. Раньше он мне в рот смотрел. Ловил каждое слово, подхватывал смех… Его взгляд источал восхищение и любовь...

— Так сильно изменился? — приятный баритон нарушает повисшую тишину в комнате.

— Н-нет, — сбитая с толку, ни то киваю, ни то мотаю головой. — То есть, да. Ты выглядишь… иначе. Просто бомбически, — признаюсь как на духу. — Раньше ты… — запинаюсь. — Ну, ты был… — мнусь в жестах, пытаясь смягчить слово «толстый».

— Жирный, прыщавый, глупый, — словно нарочно подсказывает Костас, и так, будто его ничего не смущает.

— Я бы сказала «в теле», — нахожу более мягкое сравнение. — Подростковая полнота, гормональный сдвиг, — добавляю осторожно. — И зубы… — вновь запинаюсь, начиная смущаться своей некорректной прямоты.

— Когда есть деньги — внешность не проблема, — парирует Дмитриадис всё тем же равнодушным тоном.

— Пластика? — удивлённо уточняю.

Костас загадочно молчит, и это жутко напрягает.

— Я уже и забыл, как для тебя важна оболочка, — с лёгким пренебрежением заключает знакомый.

— Судя по твоему внешнему виду, для тебя тоже! — уличаю едко. — Иначе так бы и оставался толстым, наивным и кривозубым парнишкой, вечно бегающим за мной… — зачем-то напоминаю о прошлом и тотчас сбиваюсь с мысли: — Ты что, на мою грудь таращишься? — не выдерживаю напряжения и задумчиво-пристального взгляда Костаса, блуждающего по мне. Вернее он блуждал, пока не остановился на прорези халатика, едва ли скрывающего моё тело. — Совсем ни в какие ворота?! — возмущаюсь. И нахохлившись, точно воробей, дёргаю полочки халата плотнее, чтобы прикрыть доступ к телу, и для пущей уверенности, что он туда больше не уставится, складываю руки на груди.

Глава 3

Глава 3

Никита

— Да, — резко звучит незнакомый и грубоватый мужской голос.

— С Терентьевым хочет жена поговорить, — спокойно чеканит Костас.

Мужик на другом конце провода не отзывается, но несколькими секундами погодя раздаётся голос Ромы:

— Ника?

— Да, Ром, это я! — чуть со стула не наворачиваюсь, как рада слышать мужа. — Ты как?

— Прости, милая, прости, я так облажался, — твердит запально муж, будто только и ждал момента оправдаться. — Я тебя подвёл... Не знаю, что случилось... затмение какое-то, — частит.

— Всё! Всё, Ром, — не выдерживаю потока нелепых оправданий. — Давай об этом потом. Сейчас главное разобраться с делами, — сжав кисти замком, немного подаюсь вперёд, к айфону, чтобы лучше слышать мужа. — Ты уже в курсе, что на нас повесили огромный долг? — значимо понижаю голос.

— Д-да… — отзывается Рома, хотя вопрос был риторическим.

— Ты там, я здесь... — констатирую очевидное. — Меня держат в заложниках, и выпускать не собираются.

— Прости, — вновь сожалеет муж, и, судя по голосу, сокрушается вполне искренне.

— Этим делу не помочь, Ром, — отрезаю здраво. — Заканчивай причитать, давай обдумаем, как поступить, — предлагаю разумно.

— Детка, боюсь у нас небольшой выбор.

— Я бы сказала, один, — в душе бултыхается червь сомнения, что Рома понимает насколько всё серьёзно. — Нам необходимо расплатиться по счетам!

— Конечно, — подозрительно быстро соглашается муж. — Ты главное не паникуй. И не лезь в драку. Клянусь, я сделаю всё, чтобы разобраться с долгами. Я найду деньги... Обещаю! А пока, слушайся их и делай, что они просят.

— Ты сейчас о чём? — осторожно уточняю я.

— О том, что это страшные и очень опасные люди…

Аж зубами скриплю:

— Знаю, милый. Это не ты, а я в плену… Но будет ещё хуже, потому что этот гад требует, чтобы я работала на него, пока мы не погасим долг. И как по мне, это самое что ни на есть РАБСТВО!

— К-какой гад? — запинается на слове Рома.

Я зло перевожу взгляд на Дмитриадиса.

Руки на груди, взгляд — раздражающе безразличный.

Костас смотрит на меня, словно господин, верующий в свою власть и безнаказанность.

— Дмитриадис, — чеканю, напрочь забыв, что его муж не видит нас, и тем более, не в курсе нашего с Костасом разговора.

— Костас Дмитриадис… — с ещё большим неверием уточняет Рома.

— Он самый! — цежу сквозь зубы.

— Надеюсь, он не рядом, — продолжает блеять муж. — Иначе за твой язык…

— Ром, заканчивай трястись как заяц. Будь мужиком! Налажал — отвечай! — рычу зло. — И раз угодил на больничную койку, у тебя есть время, вот и подумай, как меня отсюда вытащить.

— Д-да, конечно, только я не знаю... Я уже обзвонил всех знакомых, — убито роняет муж. — И заявки по банкам разослал, — опять мнётся.

— И? — не выдерживаю напряжения. — Сколько соберётся?

— Ник, ты главное не нервничай, — муж снова крякает через большие паузы. — Я и на это не рассчитывал…

— Сколько! — рявкаю в трубку.

Рома называет сумму. Вроде неплохую, но, в соотношении с долгом, смехотворную.

— Это всё? — выдыхаю я. — Это… едва ли половина! — кучкую мысли, соображая, что ещё предложить. — Машина… продай машину. Костик Ерёмкин хотел купить, — тотчас нахожусь.

— Но она на тебе…

— Я доверенность напишу. И... и… от моего имени к Габрилян сходи. Процент может запросить, но я лучше ему буду должна, чем этим, — давясь желчью, выплёвываю негодование. — В общем, думай, Ром! И срочно! В конце концов ты гулял, тебе и напрягаться! — заключаю гневно.

— Ник, молю, будь умной и послушной девочкой, не раздражай Дмитриадиса. Делай всё, что он говорит, иначе… Он беспощаден и беспринципен к врагам и должникам.

— Ты мне об этом расскажи?! — меня аж перекашивает от негодования.

— Я не хотел…

— Об этом сожалеть поздно, а думать было нужно раньше. Сейчас мы вляпались по твоей вине. Так что деньги ищи и меня отсюда вызволяй! — не собираюсь желать нежную психику благоверного.

— Ни-и-ик, — тянет обречённо Рома. — Ты же не собираешься?..

Этих секунд хватает, чтобы перевести дух и мысленно поостынуть:

— Нет, Ром. Глупить не собираюсь, я жить хочу... И жить — невредимой! Так что пока ты деньги ищешь, я… побуду тут на их условиях, обещаю.

Но на Костаса смотрю в упор. Играть на его нервах не собираюсь, но и смирённой овечкой пресмыкаться не стану. Между нами война! Холодная и молчаливая. Это война взглядов. Характеров.

И, видит бог, я не привыкла проигрывать!

— Я буду очень… очень послушной девочкой, — поясняю мысль.

Дмитриадис если и понимает мой воинственный посыл, отвечает тем же безразличием:

Глава 4

Глава 4

Костас Дмитриадис

Уже битых полчаса сижу за столом с нужными людьми, и ничего не понимаю из беседы. И без того разговор намечался поверхностный, — важные дела рано с утра не решаю, — так ещё и на голову сваливается Никита, что б её...

Эта валькирия вновь врывается в мою жизнь! И как всегда с ноги «А вот и я!» Всегда так делала! С первой нашей встречи! Словно единственное важное в жизни, что нельзя игнорировать, и чему необходимо уделять максимум времени.

Силюсь удержать нить разговора, но все мысли крутятся вокруг рыжей бестии: её проблем, её кудрей, зелёных глаз и чертового халатика… уж лучше бы его на ней вообще не было. Просто взрыв мозга какой-то!

Аж во рту сохнет.

Делаю глоток крепкого кофе, чуть терпкого, приятной горечью оседающего на языке, как и встреча с Никитой, и снова чертыхаюсь! Даже кофе с ней ассоциируется. Путаницей рода, обманчивой простотой, чёткостью аромата, горечью послевкусия и той энергетикой, которой заряжаешься даже от запаха!

Стервоза рыжая.

Невинная простота.

Зеленоглазая бестия.

Неугомонная валькирия.

Она меня всегда выбивала из седла своим появлением, улыбкой, взглядом…

Ей нельзя находиться со мной на одной плоскости — мой мозг растекается!

Так всегда было...

А ведь был уверен, что излечился!

Я себя убеждал, что больше её нет в моём сердце!

Вот зачем она опять мне встретилась?

Как оказалась на моём лайнере?

Какого лешего её сюда занесло???

Нет, я думал о нашей встрече…

Болезненно мечтал, но ни на секунду не ускорял момента.

Мне хватало мыслей и фантазий!

Особенно после нашей последней встречи. Она для меня едва не стала смертельной.

Я гнал воспоминания о ней, как страшный сон. И вот на тебе — мой персональный кошмар вернулся! И как всегда с неприятностями! И как всегда громко, с пафосом, гонором и претензиями!

А ведь когда-то я её своим ангелом считал.

Богиней.

Валькирией.

Я её боготворил. И любил без памяти... Так любил, что был готов к её ногам положить всё, что имел, даже мир, если бы она потребовала.

Ещё бы?!

Как не влюбиться в дикую валькирию, без страха бросающуюся на защиту слабых и нуждающихся, и плевать, что сама мелкая и тощая.

А Никита такая…

И меня она много раз выручала, несмотря на то, что потом огребали уже вместе от более старших и мстительных ребят.

Но она была для меня всем…

Моя первая и единственная подруга. Бестия, пожелавшая со мной дружить, когда другие только издевались и насмехались… А мне было всего десять!

Мне была нужна поддержка и понимание. Мне было необходимо дружественное плечо и компания, ведь мой мир и без того рухнул в одночасье, я остался один, в другой стране, в богом забытом городочке.

Родители развелись, и я вынужденно переехал в Россию, на тот момент в мало кому известную станицу на берегу чёрного моря.

Так уж вышло, что отец меня не захотел оставлять у себя, а мать… матери резко стало не до меня. Да, горькая правда жизни: папа и так не находил на меня времени, всё время на работе, да в делах, а теперь и подавно умыл руки. Мама... быстро сбагрила меня бабуле, и вновь озадачилась поиском нового состоятельного мужа, хотя после развода с моим отцом, мы оставались, по-прежнему, очень богатыми.

Полагаю, дело было не в деньгах, ей просто не хотелось оставаться одной, а статус «замужней» казался важнее, чем «матери», вот она и бросила все силы, чтобы найти нового «супруга». Всё время путешествовала, лишь изредка навещая меня с очередным избранником, словно примеряя меня к её новой семье. К слову сказать, мать за это время успела выйти замуж раз пять… по принципу, пока берут — иду, и пока деньги не кончились, почему бы не покутить?

А я жил изгоем. Ненавидел всё, что меня окружало: и город, и людей, и менталитет, и язык, хотя мать с детства заставляла говорить не только на родном греческом, но и на русском.

Только со временем, я признался, что это-то меня и выручало.

Если бы я ещё и языка не знал — точно бы руки на себя наложил.

Да, именно до такой степени мне было плохо на чужбине.

Со мной никто не хотел дружить.

Меня задирали, обижали, оскорбляли.

А я не умел давать сдачу… просто не был привыкшим к крикам и дракам. Так уж вышло, что родители никогда не повышали голоса. Они даже разводились без скандалов и битья посуды.

Да, что уж говорить?! Отец — крупный бизнесмен, — он даже самые щекотливые, скандальные и откровенно циничные поступки делал с убийственным спокойствием и невозмутимостью.

Так и жили: мне хватало сурового, пристального взгляда родителей, чтобы понять — они недовольны! На меня-то руки никогда и никто не поднимал, а тут — бах — и в чуждом краю, мне, десятилетнему мальчишке, пришлось учиться выживать.

Глава 5

Глава 5

Костас Дмитриадис

— Костас, ты чего? — из пучины мыслей выдёргивает голос Эрики. Невеста собственническим жестом касается моей ноги, чтобы не громкостью голоса, а прикосновением привлечь внимание.

— А? — смотрю на невесту.

—Ты зубами скрипишь? — таранит меня пристальным взглядом невеста. — Всё нормально? — сквозь натянутую улыбку тихо цедит.

Есть у неё такая привычка — боясь акцентировать на себе ненужное внимание окружающих, говорить сквозь улыбку, словно ничего важного и существенного, но, на деле… лучше не игнорировать.

— Прости, — роняю отстранённо. На короткий миг сосредотачиваясь на болтовне знакомых. Темы как всегда: деньги, шмотки, скандалы…

— Да ну? — голос Эрики заставляет взглянуть туда, куда она смотрит. — У тебя круиз от круиза должники работают. Прям пора новый тур открывать!

— Хорошая практика и безболезненный способ возврата долгов, — сухо парирую я, с неудовольствием заметив, что в зале появляется Никита. И что самое странное, невеста откуда-то о ней уже знает.

Не к добру!

— Но я думала, ночью её муж намутил, а не она.

— Да, мы уже слышали… — подхватывают знакомые разговор на щекотливую для меня тему.

— Так и есть, но не каждый должник — прыгун, — скупо поясняю момент.

— Это как? — оживляются на разные голоса знакомые.

Я опять чуть не скриплю зубами. Вот зачем болтаю лишнего?!

— Костас о том, что её благоверный спрыгнул с лайнера, — за меня знающе отзывается невеста.

Меня не на шутку напрягает её осведомлённость в этом вопросе.

— Да ну?.. Во даёт! Ого… — летят по столу ни то смешки, ни то охи.

Страшно представить, какие сплетни скоро поползут дальше.

— И как? Жив? — скорее не переживательно, а просто любознательно поспевает следующий вопрос знакомых.

— Жив, — киваю ровно, старательно не смотря на дефилирующую по залу, между столиками, Никиту.

И без того глаз дёргается от первого впечатления.

Раньше не замечал, что форма официанток коротковата.

Или нет?

Вроде… нет!

Взглядом цепляюсь за одну из работниц.

Ничего вызывающего или непристойного.

Это только на Никите… на её долговязой фигуре так откровенно и развратно смотрится, словно не форма, специально разработанная под марку фирмы, а наряд для предварительных любовных игр.

Мой взгляд вновь залипает на Никите, будто нарочно, склонившейся к очередному столику, что-то уточняя у пассажира.

Чёрт!!!

И что самое отвратительное, моего мнения явно придерживаются некоторые из них — провожают Нику с нескрываемым вожделением во взглядах. Чуть ли не слюни пуская.

Да что за невезение на мою голову?!

За что эта морока?

Даже мелькает мысль, что, вероятней, стоит Никиту послать лесом.

Да! Пусть валит на все четыре стороны.

Зато у меня голова болеть перестанет. Наступит мир, покой, а я его ценю, как ничто другое!

Но, чёрт возьми, так нельзя!

Это слабость, тщедушие…

Отпущу одного должника, новость быстро разлетится и случаи дебоша участятся.

Прощать нельзя, как, впрочем, и придерживаться глупого учения: «Бьют по одной щеке, подставь другую».

В нашем мире слабых бьют: не будет им ни понимания, ни спасения, ни уважения!

Этому меня красноречиво научила жизнь!

И, между прочим, с лёгкой подачи Никиты!

Так что пусть работает.

Не хрустальная! Не сломается!

— Но я решил, раз у меня его жена, пусть побудет страховкой, — прочищаю горло глотком воды из своего бокала, а то дико сушит.

— И это странно, — не унимается невеста. — Обычно ты не занимаешься такими мелочами. Для этого есть служба безопасности во главе с Амиром, который, как мне казалось, справляется с работой на «отлично».

— Справляется, — не собираюсь отрицать очевидное.

— Тогда в чём дело? — прищуривается Эрика, коля холодом светлых глаз. Зараза нарочно развивает разговор при посторонних — знает, что так выудить информацию куда проще, чем наедине. Если мне неудобно или не хочется отвечать, я просто умолкаю. А так — она надеется с помощью других дожать и вызнать, что её интересует. Вот и сейчас на моё красноречивое молчание добавляет:

— Костас, мне бы хотелось понять, почему именно этот случай тебя выдернул из моей постели рано утром? Эта особа — не столь значимая персона, а должок могла вернуть куда более быстрым способом. Хотя, — тотчас тянет насмешливо невеста, — если ты купился на рыжие кудри и длинные ноги…

— Это не так! — отрезаю сухо, но быстрее, чем стоило бы. И реакция невесты на мою поспешность не заставляет себя ждать. На красивом, надменном лице Эрики вопросительно взлетают брови:

Глава 6

Глава 6

Много лет назад

Костас Дмитриадис

— Привет! — прозвучал её голос уже на следующий день, а я ещё с вечера голову ломал, как найти валькирию и поблагодарить за спасение, хотя искренне сомневался, что оно ей нужно.

Спросить у бабушки, знает ли она девочку по имени Никита, не решился, вот и перебирал варианты, как бы смог это сделать самостоятельно.

И по этой причине вот уже больше часа сидел на каменном завале и кидал мелкую гальку в море.

От неожиданности и волнения чуть не упал.

— П-привет, — настолько опешил от счастья, что едва вспомнил язык. Как дурак таращился во все глаза на золото волос Никиты и забавные, столь притягательные для моего взгляда веснушки, и не верил в удачу.

Или это не удача, и Никита меня сама нашла?

— Скучаешь? — непринуждённо улыбнулась девочка, покосившись на море, куда несколько секунд назад кинул последний камушек.

— Нет... то есть да… — сбивчиво ни то кивнул, ни то мотнул головой.

— Ты какой-то странный, — хмыкнула девочка, скривив веснушчатее личико. — Или я... мешаю? — перестала лучиться валькирия, и я поспешил заверить:

— Нет, что ты! Нет! — даже подскочил, правда, с моим весом — неуклюже.

— Присядешь? — заикаясь, предложил своё удобное место.

— Ну, если предлагаешь, — протянула девочка, плюхаясь на самый высокий булыжник. — Меня Никита зовут, — деловито представилась, хотя я и без того знал её имя. — А ты, стало быть, тот самый богатенький Ричи?

— Ричи? — не понял вопроса я.

— Богатый богатей, — тоном «ну ты и дурак» фыркнула рыжая и демонстративно закатила глаза.

— А-а-а, — слегка расстроено покивал я. Богатством моей семьи тоже часто тыкали, словно я был в этом виновен. — Не я... родители. Вернее папа... хотя и мама, — опять городил невнятно я и явный бред. По вопросительно вскинутым бровям Никиты стало понятно, что и она так думала.

— Костас… — обречённо опустил глаза, теряя надежду на дружбу и понимание.

— Кос-тя? — осторожно заключила рыжая, подняв небольшой камушек.

— Не-е-ет, — было мотнул головой, тот тотчас спохватился: — Но если тебе так проще, буду Костей, — решил сдаться потому, что было не принципиально.

— Странное имя, — криво хмыкнула валькирия и ловко швырнула гальку по воде, с первого же броска побив мой рекорд по запусканию лягушки.

— Обычное! Греческое, — выдохнул опустошённо я, по-прежнему таращась на воду, по которой расходились множественные круги. — Да и кто бы говорил?! У тебя вообще мужское имя.

— Сам ты — мужское! — огрызнулась Никита. — Нормальное имя! Мне нравится! Я, как героиня фильма, — хвастливо добавила она.

Но чуть позже я узнал, что, на самом деле, это её родители под впечатлением от одноимённого фильма так назвали дочь, а она это приняла, потому что... глупо сражаться с ветряными мельницами.

— Значит, Ника, — кивнул я, переиначив ответ новой знакомой.

— НИКИТА! — значимо поправила девочка, и её острый взгляд дал понять, что лучше об этом не забывать.

— Никита! — опять кивнул я, соглашаясь с правилами.

— Что ж, раз мы познакомились, ты мне понравился, возьму тебя под опеку! — важно заявила девчонка. Встала и, демонстративно сложив руки на груди, добавила: — Но сначала, мне нужно домой. Я немного помогу родителям, а потом мы пойдём гулять, — разложила план действий так просто, что я и не знал, что на это ответить.

— Я?.. Ты?.. — вновь запинался на словах я. — Понравился тебе? — от волнения сдавило горло. — Мы… Гулять?

И с каждым моим затыком на очередном слове, личико валькирии кривилось всё сильнее.

— Эх, — снова закатила глаза Никита, мотая головой. — Сложно будет тебя перевоспитать! Но раз ты у нас новенький, ничего не знаешь, ни с кем не дружишь, так и быть... буду твоим личным учителем-телохранителем!

— Ты же… девочка, — промямлил я, совсем озадачившись словами знакомой.

— И что? — фыркнула она. — Я такая девочка, что всем мальчикам... мальчик! — заверила деловито и очень путанно.

— Девочка-мальчик? — хлопнул ресницами я.

— Да какая разница?! — проскулила, явно теряя терпение Никита. — Мальчик, девочка… Или ты не хочешь со мной дружить? — сверкнула опасливо зелёными глазами валькирия, а я оторвать взгляда не мог от её чудесных веснушек.

Они были как магнит… и у меня уже порядком чесались руки, чтобы проверить, можно ли смазать рытые капли с красивого лица Никиты. Не то чтобы желал от них избавиться, так… любопытства ради, ведь никогда… никогда не видел подобного у людей.

— Эй, ты залип, — голос Никиты выдернул меня из диких мыслей. — Ты меня… пугаешь.

— Прости, — сглотнул я сухость во рту, чуть потупив взгляд. — Я не хочу тебя пугать, и очень х-хочу дружить, — горячо заверил новую знакомую.

— Вот и отлично, — хмыкнула она. — Я сделаю из тебя человека!

Глава 7

Глава 7

Никита

Я умею выживать, и в любом новом коллективе обживаюсь не друзьями, — они имеют тенденцию сливаться и подставлять, — а очередной маской. Я не строю из себя ангелочка или всезнайку, но точно знаю, что мне нужно заполучить в тот или иной момент. Так уж вышло, с тех пор как ушла из дома, я сама за себя отвечала, я и только я себя пробивала, и к этому времени от простой уборщицы дошла до организатора вечеринок. Пусть не в самом денежном, престижном развлекательном клубе столицы, но меня вполне устраивал клуб в самом большом южном городе.

И в той жизненной ситуации, в которой очутилась сейчас, я так же быстро вникаю в суть дела: узнаю, где прибыльней всего крутиться на лайнере и уже вписала себя в несколько рабочих графиков, будучи уверенной, что там подниму наличных. Я не гнушаюсь работы, и считаю, что быть официанткой не зазорно. С тех пор как ушла из дома, я перебрала разное, поэтому на собственной шкуре испытала всякое и точно знаю, это не самое низкосортное и плохо оплачиваемое из имеющегося. Наоборот, умный, проворный и смекалистый официант — всегда будет при деньгах. Пусть не с миллионом в кармане, но с наличными на хороший ужин.

Так что зря Костас решил меня наказать таким способом. Глупый, злопамятный и мстительный…

Хотя, может зря я на него так… Вроде ничего плохого мне ещё не сделал. Да, удерживает, так ведь есть причина. Почему он должен был отпустить меня с мужем, забыв о долге с нашей стороны?

Если наша дружба в прошлом не пережила нескольких месяцев расставания после семи лет общения, с чего бы ей заполучить прощение, когда на кону несколько миллионов рублей долга? Когда замешаны большие деньги, их обычно вышибают с кого угодно, лишь бы залатать брешь.

А я… просто попала под руку.

Ничего!

Прорвусь, где моя не пропадала?!

А Ромка… потом за это от меня получит!

Главное мне не сорваться. Пока нужно идти строго по своему плану.

Костас сам нарывается. Решил, что я должна быть рядом?! Не вопрос! Что ж, не я этого пожелала... Буду маячить перед ним всё время. Мозолью стану на его невероятного красивых глазах. Он ещё проклянёт тот день, когда меня пленил для подстраховки и заставил на себя работать.

Я его доведу... в экстремально короткие сроки, ведь на всё про всё у меня всего два дня. Скоро лайнер сделает остановку, и я сбегу. А пока буду примерной девочкой и исполнительной работницей.

Ворочаю мысли по будущему побегу и с улыбкой обхожу зал от столика к столику, уточняя у пассажиров заказы. Вроде всё идёт хорошо и без эксцессов, но когда замечаю Дмитриадиса, сидящего за столиком на втором уровне, злорадно усмехаюсь: Костас следит за мной. Не он один… с ним несколько человек. Они все на меня посматривают с интересом, а одна темноволосая особенно недобро, я бы даже сказала, уничижительно, но только взгляд Костаса меня волнует.

Виду не показываю, но внутри всё трепещет и поёт! Рыбка на крючке! И я не из тех, кто подсекает раньше времени. Я умею высидеть свою добычу!

Деланно не замечаю внимания других, — проблемы завистников и сплетников меня не трогают, — я лишь выживаю… Но дойдя до столиков-вип, — а мне достаётся закрытая зона для важной персоны, разграниченная от других лёгкой тканью, — остро понимаю, что проблема может возникнуть, откуда не ждала. Даже желание улыбаться пропадает — уж больно пристально меня рассматривает мужик арабской внешности.

В душе холодеет от недоброго предчувствия.

Вроде никаких грязных приставаний, непристойных предложений, но араб во главе стола меня изучает дольше меню, и оценивает внимательней заказанного блюда.

И всё же мои опасения не оправдываются, завтрак проходит мирно и спокойно, а чаевые важного мужчины — становятся отдельной статьей сегодняшнего заработка. Не то, чтобы была против… Наоборот, такая сумма становится приятным бонусом к неприятной отработке долга, да только почему-то складывается впечатление, будто мне не чаевые выписали, а аванс... за другие услуги.

— Ты это нарочно? — упрёк Костаса застаёт меня в раздевалке для персонала, когда я меняю форму официантки на робу уборщицы, но застреваю на рассматривании другого комплекта «официантки», только уже игровой зоны, куда пойду работать после ужина.

— Босс? Собственной персоны? В зоне простых смертных? — пряча волнение, в свою очередь заваливаю Дмитриадиса риторическими вопросами. Признаться, его голос меня нешуточно пугает, — не думала, что посмеет ворваться ко мне сюда, — но я не привыкла показывать страх, и умело прятала его за бездумным тарахтением. Это часто спасало: давало перевести дух и придумать что-то куда более действенное.

— Заткнись, Никита! — грозно рявкает Костас. — Дело очень важное!

— Да? — наигранно округляю глаза. — О-о-о, мой благоверный объявился? — кидаю наобум предположение, даже не думая стесняться или пытаться прикрыться, хотя видок у меня к слову «очень откровенно».

— Не-ет, — Костас немного кривится, словно я сказанула такую ахинею, которой не ожидал. Но злит другое — гад даже бровью не повёл, застав меня в столь пикантном одеянии.

— Тогда в чём проблема? — подбочениваюсь, стараясь не подавать вида, что раздражена манерой Дмитриадиса вести себя вот беспардонно, не стыдясь, что нагло вторгся на мою территорию!