Ненависть к Розе

Ненависть к Розе

Рози сжимала в кулаке край своей юбки, чувствуя, как по спине бегут мурашки, словно сотни крошечных, ледяных пальцев. Сердце колотилось где-то в горле, отдаваясь тяжелым, глухим эхом в тишине ее собственной головы. Сегодня она впервые почувствовала его, этот неведомый, жгучий цветок, прорастающий прямо из ее груди, причиняя боль с каждым ударом сердца. Страшная, жестокая болезнь, порожденная неразделенной любовью. И она знала, кто стал ее причиной.

Все началось так давно, еще в детском саду, когда ей было всего пять лет. Он был не такой, как все остальные дети – Астер. Даже в том юном возрасте он казался старше, серьезнее, словно нес на своих хрупких плечах груз, который не должны знать пятилетние. Угрюмый, сдержанный, он все равно был для нее самым милым, самым притягательным. Рози до сих пор помнила, как, будучи красной, как вареный рак, она нерешительно указала на него пальцем. Учительница, наклонившись, будто бы по секрету, спросила, кто ей нравится, с кем она хотела бы сыграть в их импровизированном театральном представлении "Принц и принцесса" для родителей. Ее детское сердце знало ответ безошибочно.

Но тот день не состоялся. В тот день Астера не было. Он был на похоронах своих родителей. Их самолет разбился в авиакатастрофе, когда они спешили с перелета, чтобы успеть на этот самый праздник. Его родители, уважаемые и талантливые хирурги, оставили его сиротой. Пятилетний мальчик, только что потерявший самое дорогое, был оставлен на попечение дяди, брата его отца. Семья дяди была благополучной, но никакое благополучие не могло заменить ему потерю.

Годы шли. Когда им исполнилось четырнадцать, они оказались в одной школе. Астер, теперь еще более замкнутый и отчужденный, словно высеченный из камня, оставался равнодушным ко всем девочкам, что крутились вокруг него, создавая шум и привлекая внимание. Они считали его крутым, хладнокровным гением, наследником блестящей медицинской династии, но Рози знала – за этой маской скрывалась бездонная скорбь. Каждый раз, когда их взгляды случайно пересекались, он в раздражении отводил глаза, словно ее жалость была для него самым невыносимым из всех страданий.

Теперь им было по восемнадцать. Судьба, словно играя с ними, вновь свела их. Они поступили в лучший университет города, на один и тот же факультет – медицинский. Его родители были уважаемыми хирургами, и он решил продолжить их дело. Тетя Рози, та, кем она восхищалась с детства, была главным врачом в одной из самых уважаемых клиник. Им, выходцам из маленького городка, казалось, не суждено было вырваться из круговорота судьбы, который раз за разом сталкивал их.

И вот, сидя здесь, в университетской библиотеке, Рози чувствовала, как острые, кровавые лепестки ханакаки прорастают в ее легких. Она все еще не перестала его жалеть, все еще любила его той детской, всепоглощающей любовью, но теперь к этому добавлялся и страх. Страх перед болезнью, страх перед его презрением, которое она видела в его глазах каждый раз, когда он смотрел на нее. Почему он смотрел на нее с таким презрением? Она не знала. Но цветок в ее груди рос, напоминая о несбывшейся мечте, о разбитой жизни, о любви, которая оказалась столь же прекрасной, сколь и смертельной.

В пыльных томах старой библиотеки, среди вороха медицинских трактатов, Рози нашла его — имя болезни, что терзала ее изнутри, словно хищник, застрявший в сердце. Ханакаки. Редкая, жестокая, почти неизлечимая. Единственным шансом было рискованное хирургическое вмешательство, лотерея жизни и смерти, где шансы на выживание были ровно пятьдесят на пятьдесят. А если даже операция пройдет успешно, то взамен она получит лишь пустую оболочку, лишенную чувств, как высушенный цветок, лишенный жизни. Эмоциональная инвалидность. Перспектива, от которой стыла кровь.

Но Рози не могла. Не могла оставить его, не могла отступить. И она приняла решение, которое казалось безумным, но для нее было единственно верным: она скроет свою болезнь. Она будет продолжать учиться, дышать тем же воздухом, что и он, находиться как можно ближе, словно привязанная к нему невидимой, но крепкой нитью. Только в его присутствии, казалось, боль отступала, уступая место призрачному облегчению. Но стоило ему исчезнуть из ее поля зрения, как грудь разрывало невыносимой болью, словно сердце пыталось вырваться наружу, а вены превращались в корни этих проклятых цветов.

Все началось с кашля. Сначала тихого, едва заметного. А потом, однажды, на ее колени упали они – маленькие, нежно-розовые лепестки Астры. Сначала один, крошечный, почти незаметный, а затем все больше и больше. Дышать становилось труднее, горло першило, а в груди разрывало, словно миллион иголок впивались в плоть.

Теперь им было по двадцать три. Для всего мира, для всех, кто их знал, не было секретом, что эта девушка, Рози, давно страдает от редкой, забытой болезни, порожденной безответной любовью. Они оба уже интерны в клинике ее тети, и та, словно в попытке помочь, часто ставит их вместе на дежурства и обходы. Им обоим, и другим коллегам, приходилось видеть эту тихую агонию. В их глазах читалась жалость, иногда – зависть, а у некоторых – даже ненависть, словно она сама придумала себе эту болезнь, лишь бы быть рядом с ним.

А он… его взгляд не изменился. Все тот же презрительный, холодно-отстраненный. Сегодня на дежурстве остаются они втроем: он, она, и еще один интерн, приехавший из их университета. Это был полная противоположность Астеру. Солнечный, светлый, всегда смотрящий на Рози с какой-то особенной теплотой. Он признавался ей в любви еще на первом курсе, но у Рози к нему были лишь дружеские чувства, настолько слабые, что они не могли затмить ту боль, что причинял ей Астер.

Сейчас он прибежал в ординаторскую, одновременно извиняясь за опоздание и одаривая всех широкой, обезоруживающей улыбкой. Его улыбке невозможно было не ответить. Рози, почувствовав внезапный прилив тепла, подняла руку, приветственно помахав ему. Но, заметив тяжелый, испепеляющий взгляд, брошенный ей Астером, она тут же опустила руку, потупила глаза. Улыбка исчезла с ее лица так же внезапно, как и появилась, оставив после себя лишь привычную горечь и новый, острый укол боли в груди.