Ненависть на максимум

Глава 1. Ничего вы не можете

Иногда бывает так, что ты не помнишь, с чего всё началось. Ты не знаешь ни точного времени, ни точной даты, ни даже возраста своего не помнишь. Ты будто всегда была такой, с этим всепоглощающим чувством внутри. Чувством ненависти. Оно диктовало, приказывало, заставляло, и везде, где требовалось решение, ты руководствовалась одним – этим чувством. Зачастую к нему, как назойливая муха, приставало требование справедливости. Когда на пробковой доске соседствуют фотография изнасилованной девушки и вопросительный знак, когда обвиняемым смягчают наказание из-за никому не нужного раскаяния, когда спустя десять лет убийца выходит на свободу, как никогда становится тяжело держать себя в руках. Вот и теперь, стоя на дешёвом паркете полицейского участка, с облезлыми стенами и столами, измазанными в синей пасте, будто за ними высиживали не взрослые дяди, а хулиганы-пятиклассники, смотря на фотографии высокопоставленных мужчин в золотых рамках, я не могла не издать короткий смешок и не прошептать: «Ничего вы не можете».

- Простите?

Владимир – пошёл ты к чёрту – Игоревич. Да, я вас прощаю. Прощаю за два года унижений, за тонны бесполезной документации, за пренебрежительный взгляд в мою сторону и за умело исполняемую роль быть глухим, как только я начинаю говорить, тоже прощаю. Но за то, что вы, кусок дерьма, хотите уволить меня и поставить на моё место сына вашего мерзкого дружка, не прощу никогда.

- Я не расслышала, Владимир Игоревич. Повторите, пожалуйста.

- Максим, - вздохнул он. – Я не единожды выражал вам свою благодарность за столь самоотверженный подход к работе и ответственность в её исполнении. Вы действительно внесли неоценимый вклад в наше отделение. Но, к сожалению, начальство требует исключительного профессионализма…

Держись, Макс, держись. Если ты плюнешь ему в лицо, это вряд ли что-то изменит.

- … и в следующем месяце на ваше место утвердят лучшего выпускника академии. – Владимир Игоревич сделал несколько шагов вперёд, и положил на моё плечо руку. Как будто у нас когда-то были дружеские отношения. – И, Максим, я ведь вижу, как вам не просто в чисто мужском коллективе. Возможно, будь здесь ещё несколько женщин, вам было бы легче.

Будь у меня пенис между ног, было бы легче. Вздыхать не приходится – здесь некому пристроить меня после увольнения или погладить по головке. А оно мне и не нужно. Однако горло всё равно чешется, требуя выпустить внутреннего агрессивного борца за справедливость.

Жизнь в городе, размером с грецкий орех, имеет множество плюсов. Например, здесь все знают друг друга на лицо, кто чей сын, у кого сколько кошек и какая зарплата. Поэтому полиция здесь совсем расслабилась – нарушителей порядка поймать достаточно просто. Казалось бы, какого ещё профессионализма начальство хочет получить от отделения? Видимо, если коллектив станет исключительно мужским, правонарушители и преступники решат вовсе прекратить свою деятельность.

Это смешно – наш город приходится ещё и столицей края. Представляете? Столица! Когда мне было пять и я узнала эту ошеломительную информацию, мне представилось, что Земля не такая уж и огромная – если уж наш город, будучи главным в крае, оказывается, ещё и не самый отсталый. Лет десять назад построили университет – чтобы предотвратить утечку молодёжи в города покрупнее, но мало кто задумывался, что окончившие школу восемнадцатилетние подростки захотят остаться в родном захолустье исключительно ради получения диплома о высшем образовании. Для разнорабочих и кассирш эта картонка не имеет ровно никакого значения.

Я говорила о плюсах, и да, вот ещё один – вокруг города чудесная природа. Я обожаю лес. Особенно за то, что он принимает меня каждый день после работы, когда я заезжаю в самую глубь и начинаю орать. Пробовала бить кулаками дерево – мне не понравилось. Лучше уж покричать, потом ещё, успокоиться и ехать готовить ужин. Когда ты работаешь младшим следователем, а это должность, на которую метят знакомые знакомых практически всех сотрудников полиции, приходится ежедневно следить за собой и поддерживать имидж уравновешенного, стрессоустойчивого и, естественно, безотказного человека. Работа в ночную смену? Конечно. Заполнение бумаг за коллегу? Да, моё любимое занятие.

В понедельник утром я снова притащилась в отделение. Разгребая горы документов, выросших на моём столе, я в очередной раз задумалась, могу ли я сделать хоть что-нибудь, чтобы остаться на этой работе. Да, многое, очень многое меня не устраивало, однако свою профессию я выбрала не случайно, не по наставлениям родителей, а намеренно и самостоятельно. До того, как меня приняли, я могла часами копаться в нераскрытых делах прошлых лет, выискивать несуществующие улики, ходить по тропам жертв – словом, всё, чтобы быть хоть немного полезной. Сидеть сложа руки невозможно. И теперь, когда у меня остался лишь месяц в этом прогнившем отделении, я должна доказать себе, что я могу.

В одиннадцать сорок семь задребезжал телефон. «И почему никому не придёт в голову поменять этот дурацкий оглушающий звонок? Он же просто вопит!» Я старалась отвлечь свои мысли, пока мой коллега внимательно выслушивал звонившего и вносил данные в компьютер. Я отвлекала себя, чтобы уничтожить зарождение надежды на новое дело, дело, которое может мне помочь сохранить работу. Когда нет ожиданий – нет и разочарований. Однако коллега быстро поднялся со своего места и объявил на всё отделение:

- Убийство в университете.

Глоток кофе. Работа в нашем отделении характерна ещё и тем, что здесь ужасный кофе. Отвратительный. В несколько раз хуже эспрессо от новоиспечённого бариста, который самоотверженно решил сварить крепкий напиток на зёрнах из Бразилии. Но меня не проймёшь – рвотный рефлекс проходит достаточно быстро, так как в мире есть гадости и похуже. И я стараюсь быть позитивной. Получается, конечно, плохо, выходит едкая смесь с токсичностью, потому что говорить «хотя бы этот кофе есть» или «что ж, мне могли дать на три стопки документов больше» не всегда удовлетворяет.

Глава 2. Дерьмо, а не человек

Женщина пусто смотрела на нашу ободранную стену и молчала, пока Владимир заполнял бумаги. Она не лила слёз, не билась в истерике, не закатывала нам скандал. Я безуспешно старалась не заразиться её безучастностью. Звенящая тишина всегда страшнее самых громких криков.

- Так, теперь пойдём по порядку. Личные данные вашей дочери.

- Светлова Ангелина Алексеевна. 19 лет. Учится… Училась на втором курсе. Что-то ещё?

- Да, расскажите, пожалуйста, как у вас обстоят отношения с родственниками? Её отец, он…

- Он сейчас в дороге. – Женщина перевела взгляд на окно, и в глазах впервые появились отблески слёз. – Я ему сразу позвонила, как только узнала о случившемся. Он был в командировке, но сейчас уже едет обратно. Что касается родственников – у нас с мужем нет ни братьев, ни сестёр, только родители, то есть у Линочки только бабушки и дедушки. Они живут в деревне.

- Понятно. Расскажите, а у Лины были, может, враги или завистники?

Женщина с усилием потёрла глаза тыльной стороной ладони и сложила руки у себя на коленях.

- Нет, врагов не было точно. Знаете, она всегда была милой и доброй, друзья ласково называли её «Светлячок» - из-за фамилии и характера. Митя, её молодой человек, звал её «Ангелочком».

- Молодой человек? – Владимир выразил крайнее удивление, будто не верил своим ушам. Я с трудом сдерживала желание ударить его по шее. - А долго они встречались?

- Около трёх месяцев.

- У Лины были до этого молодые люди? Или только Митя?

- Были, были. До Мити было двое. С первым, Витей, они встречались совсем немного – им было по шестнадцать, и оба быстро поняли, что попали под влияние того времени – тогда все подростки вдруг захотели иметь вторую половинку. Затем у Лины появились отношения с Пашей, но с выпуском из школы они расстались, так как разошлись дороги: он поступил в хороший университет в большом городе и переехал.

Я внимательно слушала женщину и параллельно делала заметки в своём телефоне. И всё равно из моей головы не лезла мысль о том, насколько же люди зависят от других людей. Это выворачивало меня изнутри – встречаться с парнем только потому, что все так делают? Ужасно. Страдать, следить за переписками, быть подвластной мнению другого человека, ограничивать себя – и всё это фактически доброй воле?! Люди, должно быть, меня разыгрывают. Никогда на такое не соглашусь.

Нельзя упрекать меня, что я осуждаю то, чего не знаю. Чего якобы не попробовала на собственной шкуре. Это сейчас мне двадцать три, у меня есть работа и интеллект, но шесть лет назад рисовалась совсем иная картина. Тогда мне казалось, что я ходячая проблема.

Мне было семнадцать и оставалось полгода до окончания школы, а он уже учился на втором курсе в университете. Я никогда не была безрассудной, не совершала особо примечательных проступков, не расстраивала родителей, но не потому, что была подвластна влиянию совести, хотя это утверждение имело место быть, а потому, что расстраивать было нечем. Но с появлением Кириллова я перестала узнавать себя в зеркале. Как же хорошо, что эти полгода мучений остались в прошлом.

Поток моих мыслей был прерван внезапно вбежавшим парнем. Его каштановые волосы прилипли к блестевшему от пота лбу, серая футболка промокла и стала чёрной, джинсы, надетые, видимо, в спешку, оказались не застёгнутыми на пуговицу.

- Что с ней?! Почему мне никто ничего не говорит?!

- Митя, сядь, пожалуйста, - подала голос женщина и одним взглядом указала на стул.

- Татьяна Владимировна, что… Что…

- Митя, Лину убили. Мне очень жаль.

Она на парня подняла свои глаза и обеими руками сжала его ладонь, замершую в воздухе.

- Мне очень, очень жаль, мой хороший. Ты был таким славным рядом с ней! Я так тебе благодарна… - Татьяна всхлипнула и попыталась скрыть свои слёзы от Мити, порывисто обняв его.

Парень сидел, не моргая. Он отчаянно пытался сделать вдох, но ничего не получалось, отчего он приоткрыл рот, и нижняя челюсть пошла ходуном.

- Митя, прошу тебя, поплачь, выпусти эмоции, станет полегче, правда…

Он молча обнял женщину в ответ и тихо, так, чтобы было слышно лишь её одной, прошептал:

- Я найду и убью того, кто это сделал. Обещаю вам, я убью этого человека.

Я была лишними ушами при последнем предложении, но что поделать – я сидела слишком близко. И вот мой непрошеный совет: не давайте обещаний, которые вы не сможете выполнить. Как бы больно и горько ни было этому молодому человеку, как бы ужасно ни обошлась с ним судьба – невозможно быть уверенным в том, что ты найдёшь и убьёшь убийцу, как бы сильно этого ни хотелось.

Повисшую тишину прервал бодрый звон моего телефона. Обстрелянная разражёнными взглядами, я стала копошиться в сумке в поисках телефона и, когда миссия прошла успешно, сбросила вызов. Телефон зазвонил снова. Я выключила звук. В третий раз, когда на столе послышалась вибрация, Владимир злостно шикнул:

- Максим, ответьте уже на этот чёртов звонок!

Я повиновалась, и тут же бросила звонившей подруге, оборвав её на полуслове:

- Я на работе, перезвоню тебе позже. – И выключила телефон совсем.