Ненависть по работе

Искры ненависти

Глава 1. Искры ненависти

Утро понедельника в Москве всегда пахнет кофе, выхлопами и тихой паникой. Но сегодняшнее утро было другим. Оно пахло концом чего-то важного — и началом чего-то опасного.

Алиса Соколова стояла у окна своего кабинета на тридцать втором этаже и смотрела, как город просыпается под серым осенним небом. За стеклом — бесконечный поток машин, люди в пальто, спешащие по своим делам, вывески, мерцающие в тумане. А внутри — тишина, настолько густая, что казалось, будто время замедлилось специально для неё.

Она не боялась перемен.
Она боялась неправильных перемен.

Игорь Петрович ушёл внезапно. Без предупреждения. Без объяснений. Просто оставил на её столе записку: «Прости, что не сказал. Ты справишься. Ты — сильнее, чем думаешь». А через неделю в корпоративной рассылке появилось имя нового CEO медиахолдинга «Глобус Медиа»: Марк Вельский.

Имя, от которого у неё защемило в груди.

Она читала о нём. Все читали. Бывший стратег из McKinsey, потом — основатель стартапа, который прогорел в пепле скандала и предательства, а теперь — «спаситель» убыточных медиаактивов. Его прозвали «корпоративным мясником» за способность хладнокровно резать проекты, команды, мечты — всё, что не приносило немедленной прибыли.

И теперь он пришёл сюда.
В её мир.
Туда, где каждая статья в «Луне» — не просто текст, а чья-то надежда. Где каждая фотосессия — не трата бюджета, а попытка сказать женщине: «Ты достойна быть красивой, даже если мир говорит обратное».

Алиса поправила чёрное платье-футляр, застегнула пуговицу на пиджаке и провела ладонью по гладкому пучку. В зеркале отражалась женщина, которую боялись стажёры и уважали коллеги: безупречная, собранная, непробиваемая. Но за этой маской — тревога. Потому что она знала: сегодня всё изменится.

Зал презентаций был наполнен приглушённым гулом. Люди шептались, перелистывали планшеты, пили кофе из бумажных стаканчиков. Алиса сидела в самом конце, будто пыталась спрятаться от надвигающейся бури. Рядом — Катя, её заместительница и единственная, кто знал, сколько ночей Алиса провела над последним номером «Луны», сколько раз переписывала статью про «новую эстетику одиночества», сколько слёз вытерла после писем от читательниц: «Вы написали обо мне. Спасибо, что я не одна».

— Ты уверена, что не хочешь сесть ближе? — тихо спросила Катя, касаясь её руки.
— Я сижу там, где меня не видно, — ответила Алиса, не отводя взгляда от двери. — И где меня не услышат, если я вдруг закричу.

Катя вздохнула. Она понимала.

В этот момент дверь открылась.

Он вошёл — высокий, подтянутый, в безупречно сидящем сером костюме Tom Ford. Без галстука. Рубашка расстёгнута на две пуговицы, обнажая загорелую кожу горла и лёгкую тень щетины. Волосы чуть растрёпаны, будто он только что вышел из душа… или из постели. Но взгляд — ледяной. Холодный, оценивающий, без единой эмоции.

Он не улыбнулся. Не кивнул. Просто подошёл к трибуне, положил планшет на стол и начал говорить — низким, ровным голосом, в котором не было ни тёплых ноток, ни сарказма. Только лёд и сталь.

— Добрый день. Меня зовут Марк Вельский. Я здесь не для того, чтобы вас вдохновлять. Я здесь, чтобы спасти бизнес, который вы, похоже, считали своим хобби.

В зале воцарилась тишина. Кто-то нервно сглотнул. Кто-то отвёл глаза. Алиса сжала ручку так, что пластик треснул под пальцами.

— За последние три года вы запустили пять «проектов», которые не приносят прибыли. Два из них — убыточны. Один — просто позор для бренда. Я говорю о «Луне».

Сердце Алисы сделало сальто. Она почувствовала, как кровь отхлынула от лица.

— Журнал, который тратит бюджет на фотосессии с моделями в пустыне, но не может монетизировать подписку. Который пишет о «женской эмансипации», но боится публиковать реальные цифры. Вы называете это «духом времени». Я называю это потерей времени.

Это было слишком.

Алиса вскочила.

— Простите, но вы хоть раз читали «Луну»? — её голос прозвучал резко, почти агрессивно, но в нём дрожала боль.

Все обернулись. Марк медленно повернулся к ней. Его глаза — серые, как грозовое небо над Байкалом — не выдавали ни удивления, ни раздражения. Только интерес.

— Читал. Три номера. Последний — про «новую эстетику одиночества». Очень поэтично. Очень бесполезно.

— Это не про одиночество! — вырвалось у неё. — Это про то, как женщины учатся быть с собой, когда мир требует от них быть для всех! Вы, очевидно, не в курсе, что 58% наших читательниц — одинокие матери, которые ищут не только моду, но и поддержку!

— Поддержка — не функция медиа, — отвечал он спокойно, почти лениво. — Функция медиа — продавать внимание. А вы продаёте… мечты. Это благотворительность, а не бизнес.

И тогда она сказала то, что не собиралась говорить. То, что нельзя говорить CEO в первый день его правления.

— А вы — бесчувственный робот!

Он замер.
Потом — улыбнулся. Не тёплой улыбкой. А той, что обнажает клыки.

— Спасибо за обратную связь, госпожа…?

— Соколова. Алиса Соколова. Старший менеджер по контенту. И, кстати, автор той самой «эстетики одиночества».

— Отлично, госпожа Соколова. — Он повернулся к залу. — Раз уж вы так привязаны к «Луне», сообщаю: проект будет закрыт к концу квартала. Бюджет перераспределён на цифровые платформы с реальным ROI.

Мир рухнул.

Алиса стояла, как вкопанная. Сердце колотилось где-то в горле. В ушах — шум. Кто-то шептал. Кто-то смеялся. А она чувствовала только одну вещь: ярость. Чистую, ледяную, ослепляющую ярость.

— Вы не имеете права! — крикнула она, подходя ближе. — Это не ваш журнал! Это — моя жизнь!

— Теперь это мой бизнес, — ответил он, не повышая голоса. — И если вы не можете отделить личное от профессионального, возможно, вам стоит подумать о смене сферы деятельности.