Ненужная жена. Хозяйка кошачьего приюта

Глава 1

Говорят, любовь может вспыхнуть за миг. Один удар сердца — и на месте, где не было ничего, полыхает пожар чувств. Но если бы мне сказали, что любовь может погаснуть также неожиданно — я бы не поверила.

— Принесли почту, — виновато улыбаюсь я мужу, заглядывая в кабинет. — Прости, ты просил не отвлекать, но тут письмо от лорда Эридана. Кажется, важное.…

— Давай сюда, — огрызается Кайндар, зыркнув на меня янтарными глазами поверх документа, от чтения которого я его отвлекла.

Тенью проскальзываю в кабинет. Здесь просторно, несмотря на то что мой муж любит окружать себя тёмным деревом. Высоченные потолки поддерживаются парой колонн, в которые врезаны золотистые прожилки. Я не знаю, что это за смолистый материал, но иногда он светится, а значит, реагирует на магию.

В последнее время он мерцает постоянно, и я не знаю почему. Кайн не говорит.

Кайндар сидит за массивным столом, склонившись над какими-то бумагами. Дневной свет из высокого стрельчатого окна падает на его фигуру, очерчивая широкие плечи. Тёмные волосы отливают синевой, когда он поворачивает голову в мою сторону.

Даже в человеческом облике в нём всегда чувствуется та древняя сила, которую невозможно скрыть.

Иногда, когда он забывается, зрачки его глаз становятся вертикальными, как у настоящего дракона, и в их глубине мелькает золотой огонь. Сейчас они просто тёмные – почти чёрные от тяжёлых мыслей.

Что-то беспокоит моего мужа, достаточно серьёзное, чтобы изменить его. Между нами словно выросла стена — невидимая, но ощутимая. Его взгляд стал отстранённым, а голос холоднее обычного.

Но я не спрашиваю. Не настаиваю. Стараюсь быть тенью – незаметной, но необходимой. Хорошей женой, которая знает своё место и не беспокоит мужа пустыми разговорами.

Кладу письма на край его стола и собираюсь уйти. Раньше я могла присесть в кресло у окна, пока он работал, иногда мы даже обсуждали новости. Теперь же... я чувствую себя лишней в его кабинете. Скорей бы он со всем разобрался и снова стал безупречным мужем, на которого можно положиться в любом вопросе.

Не успеваю сделать и шага, как в спину прилетает:

— Постой.

Оборачиваюсь с мягкой улыбкой. Мы вместе столько лет, что я уже безошибочно угадываю, когда дела моего мужа идут не очень. Мне всегда нравилась эта черта в мужчинах — закрыть свою семью спиной от всех проблем. Как он делает сейчас. Замыкается, не хочет обсуждать.

Я прожила с ним целую жизнь и хоть выгляжу так же, как и в день нашего знакомства благодаря магии истинной связи, остановившей для моего тела время, душой стала куда мудрее. Возможно, и Кайн однажды осознаёт, что может обсудить со мной даже свои страшные бумаги. Вероятнее всего, я ничегошеньки не пойму, но может, если проговорит вслух, разобраться сам?

— Это тебе, — кривится Кайн, протягивая мне какое-то письмо.

Я беру конверт и с улыбкой ломаю печать. Белая плотная бумага с золотым тиснением выглядит официально и торжественно.

— Что это? Что-нибудь приятное?

Сердце радостно подпрыгивает в груди. Может, это приглашение? Вдруг он, наконец, решил отвлечься от своих забот и поехать куда-нибудь вместе со мной?

— Не для всех, — отвечает Кайндар, наблюдая за тем, как я открываю конверт. Его лицо застыло неподвижной маской, но в глазах напряжённая усталость.

Я извлекаю сложенные листы, разворачиваю и читаю.

Первые строки прыгают перед глазами, и мне требуется несколько секунд, чтобы осознать то, что я вижу.

«Свидетельство о расторжении брачного союза…»

Воздух застревает в горле. Комната словно накреняется, и я хватаюсь за край стола, чтобы удержать равновесие.

Смотрю на Кайна, ничего не понимая.

Он ошибся конвертом?

— Документы о разводе? Чьи они?

— Наши, — спокойно объясняет дракон, откидываясь на спинку кресла.

Я моргаю несколько раз. Я ожидала чего угодно, но не этого.

— Что? Но… Почему?!

— Только не устраивай сцен, — предупреждающе морщится Кайндар. — Тебе давно не двадцать. Будь мудрой женщиной.

Я снова смотрю на бумаги, чувствуя, как ускоряется пульс.

Клянусь всеми богами, в этот момент я должна полностью поседеть. Дышать становится сложнее, голова кружится. В ушах нарастает писк, заглушая все прочие звуки.

— Быть мудрой женщиной? — переспрашиваю я. — О чём ты говоришь? Что случилось? Что… Что я сделала не так?

Поднимаю взгляд на мужа. Он смотрит прямо на меня, его лицо непроницаемо, как каменная стена этого замка.

Я пыталась быть ему понимающей женой, но сейчас, чёрт побери, мне нужно знать, о чём он думает. Что чувствует. Нет! Мне это необходимо!

— Почему, Кайн?! — собственный голос кажется мне чужим. — Ты… У нас же дети…

— Они достаточно взрослые, чтобы это не было проблемой.

— Я не понимаю! — тру заледеневшими пальцами лоб. — У тебя… другая женщина, да?

Глава 2

Не помню, как я выхожу из кабинета. Ноги словно чужие, деревянные, непослушные.

Документы о разводе зажаты в руке так крепко, что костяшки пальцев белеют. Воздух вокруг меня становится густым, тягучим. Каждый вдох словно битва за жизнь.

Коридор вдруг сужается, стены надвигаются, потолок опускается. Я прислоняюсь к холодному камню и медленно сползаю вниз, не в силах удержаться на ногах. В ушах звенит, перед глазами плывут чёрные пятна. Сердце колотится так бешено, что я почти чувствую, как оно бьётся о рёбра, пытаясь пробить клетку и вырваться на свободу, чтобы больше не болеть.

«Свидетельство о расторжении брачного союза…»

Фраза пульсирует в голове, каждое слово — удар молота. Не могу дышать. Воздух не проходит в лёгкие, сколько бы я ни пыталась вдохнуть. Пальцы немеют, по коже бежит холодный пот.

Я умираю.

Прямо здесь, в коридоре нашего... его замка.

Наш брак. Наша жизнь. Всё, что я знаю последние десятилетия. Всё, чем я являюсь.

Жена дракона, хозяйка замка, часть чего-то большего, чем просто человеческая жизнь. И вот так просто... конец?

Я нуждаюсь в спасении. Тону в боли, но тот, кто всегда спасал меня, в этот раз топит сам.

Придёт ли он сейчас?

Или лучше не стоит? Если Кайн посмотрит на меня тем же равнодушным взглядом, я не смогу выкарабкаться.

Почему?

Почему? Почему? Почему?!

Мне нужна причина. Я хочу знать почему. Где я ошиблась? Что сделала не так?

Может соврал? Не признаётся, что другая женщина есть?

— Леди Мариан! Госпожа, что с вами?

Сквозь шум в ушах пробивается обеспокоенный голос. Чьи-то руки касаются моих плеч. Я с трудом фокусирую взгляд. Дарли, служанка. Её круглое лицо искажено тревогой.

— Госпожа, вы белая как полотно. Давайте я помогу вам подняться.

Она помогает мне встать, и я хватаюсь за неё, как утопающий за соломинку. Ноги подкашиваются.

— Вы сможете дойти до своих покоев? — Дарли поддерживает меня под локоть, и я благодарна за её крепкую хватку. — Или позвать лорда, чтобы отнести вас?

— Н-нет. Не нужно.

Он мне не поможет.

Бумаги всё ещё зажаты в руке, и я, пряча их между складками платья. Не хочу, чтобы кто-то видел. Не хочу, чтобы все знали о моём унижении, прежде чем я сама успею понять, что произошло.

Мы медленно идём по коридору. Каждый шаг — усилие. В висках стучит, и комнаты замка, которые я знаю как свои пять пальцев, вдруг кажутся чужими, враждебными.

Наконец, мы добираемся до моих покоев. Дарли открывает дверь, и я практически падаю в кресло у окна.

Положив бумаги на колени, закрываю лицо руками. Слёзы, которых не было там, в кабинете, вдруг приходят — горячие, обжигающие. Они текут сквозь пальцы, капают на документы, размывая чернила.

— Госпожа... что случилось? Чем я могу помочь? — голос Дарли полон искреннего беспокойства.

Я опускаю руки и пытаюсь глубоко вдохнуть. Теперь, когда первая волна паники прошла, я чувствую пустоту. Огромную, звенящую чёрную дыру внутри меня.

— Принеси мне, пожалуйста, чай, — мой голос хриплый, едва различимый. — С мятой и ромашкой. И, может быть, капли валерианы. Или что-нибудь... успокаивающее.

Дарли кивает и бросает обеспокоенный взгляд на бумаги на моих коленях, но, благослови её боги, ничего не спрашивает.

— Сейчас же принесу, госпожа.

Она уходит, тихо закрыв за собой дверь, и я остаюсь одна. Смотрю в окно, где виден сад — наш с Кайндаром сад, каждое дерево в котором посажено с любовью и заботой. Я помню, как мы вместе выбирали, где будут расти яблони, а где — розовые кусты. Помню его сильные руки, держащие саженец, и нежность, с которой он объяснял мне, как за ним ухаживать.

Все ложь? Все эти годы — притворство? Или что-то изменилось? Когда? Почему я не заметила?

Мои размышления прерывает лёгкое давление на колени. Поднимаю взгляд и вижу свою кошку — чёрную как ночь, с глазами цвета расплавленного золота. Тень, моя первая подруга в этом мире, связавшая свою судьбу с моей.

— Что случилось? — её голос врывается в мысли, мягкий, но настойчивый. — Твоя боль разбудила меня. В чём дело?

— Кайндар... — начинаю я, но голос снова подводит меня.

Тень смотрит на документы. Она умеет читать, так что я лишь крепче сжимаю бумаги. Не хочу показывать.

Но кажется, кошка всё же успевает прочесть первую, самую страшную строку.

— Этот дракон что-то сделал, да? Он всегда был упрямым ослом, — в её мысленном голосе звучит раздражение. — Но это не похоже на него...

Я не успеваю ответить, потому что дверь моих покоев с грохотом распахивается, и в комнату вихрем врывается Элейра.

Сложно сказать, кем она мне приходится. Она дочь одной из моих племянниц, но из-за того, что выглядим мы ровесницами, трудно объяснять наши родственные связи. Девушка высокая, стройная, с тёмными волосами, заплетёнными в сложную косу, и ярко-зелёными глазами, полными вызова.

Глава 3

Каждое слово как удар ножа. Воздух снова покидает мои лёгкие. Тень шипит и выгибает спину, шерсть на её хвосте встаёт дыбом.

— Отдай документ, Элейра, — голос, к моему удивлению, звучит твёрдо.

— А ты его уже подписала? — она игнорирует просьбу, продолжая изучать бумагу. — Или всё думаешь, как бы выторговать побольше при разделе имущества? Хотя что ты можешь получить? Всё принадлежит ему. Ты просто человек, который случайно задержался в его жизни слишком долго.

Её жестокость обжигает. Я знаю, что Элейра всегда была проблемным ребенком. Знаю, что она предпочитает общество Кайндара мне. В нём она видит силу, власть, магию — всё, к чему сама стремится. Во мне же — лишь слабость, человечность, которую она презирает.

Но сейчас, когда моя жизнь рушится, её злоба кажется невыносимой.

— Достаточно, — говорю я, поднимаясь с кресла. Колени всё ещё дрожат, но я заставляю себя стоять прямо. — Ты не знаешь, о чём говоришь. Верни бумагу и уйди.

— Да ладно тебе, бабуля! — она делает шаг назад, размахивая документом. — Не будь такой занудой. Я просто говорю вслух то, что все давно думают. Ты должна быть благодарна, что он вообще терпел тебя так долго. Сколько тебе? Если бы не метка дракона, тебя бы и в живых уже не было? Как думаешь, может тогда драконьи боги позволят Кайну встретить другую истинную?

Каждое слово впивается острыми когтями в самое сердце. Но вместе с болью приходит и гнев — горячий, очищающий.

— Я сказала, хватит! — мой голос повышается, и Элейра на мгновение замирает, явно удивлённая. — Наглая девчонка. Думаешь, что если смогла стянуть корсетом грудь, то можешь учить меня? Смотри внимательнее. Чем ты отличаешься от меня?

— Может быть тем, что живу в современности, а не в прошлом веке, — ехидничает мелкая дрянь.

— Ты ничего не знаешь о любви, о преданности, о клятвах, которые дают друг другу мужчина и женщина в день свадьбы. И пока ты не научишься уважению, тебе нечего делать в моих покоях.

— И как? Сильно тебе это помогло? — она указывает взглядом на бумаги.

Тень встаёт рядом со мной, её глаза светятся опасным золотом. Тёмный пушистый хвост яростно хлещет по бокам, выдавая эмоции кошки. Я знаю, что она не причинит вреда Элейре — как бы ни хотелось — но её присутствие придаёт мне сил.

Что-то в моём лице, видимо, заставляет Элейру отступить. Она бросает документ на пол и поднимает руки в притворной капитуляции.

— Как скажешь, бабуля. Не хочешь поговорить — и не надо. Всё равно скоро этот замок перестанет быть твоим домом. И знаешь как удачно? Тебе даже есть куда пойти! На, почитай!

В её руках появляется ещё один конверт. Боги, сегодня мне положены только плохие новости, да?

Элейра держит конверт на вытянутой руке, но я не спешу забирать его. Поза такая, будто она направляет в мою сторону пистолет. Может так и есть. Я замечаю, что он уже открыт, так что девчонка точно в курсе содержимого.

— Что это?

— То, зачем я вообще тащилась сюда вместо своих обычных интересных дел. Хотела лично швырнуть тебе в лицо. Завещание. Тебе отписали какую-то дыру.

— Что?

— Глуховата что ли стала? — кривляется Элейра. — Хотя понимаю, ты-то забыть успела. В твоём возрасте людям уже положено помирать. Вот, бери пример! Нет, ну здорово же? Я сперва расстроилась, ведь ты с этой чокнутой даже не общалась, а она всё равно о тебе вспомнила. Но так лучше. Слушай, а метку вы сводить будете?

Я не выдерживаю и снова срываюсь на крик:

— Убирайся отсюда!

— Ой, да не ори ты, — хохочет Элейра, бросая письмо на пол. — Побереги крики, когда доползёшь до этого клоповника и займёшь место городской сумасшедшей. Тебе сейчас особенно подойдёт.

С этими словами она разворачивается и выходит из комнаты, громко хлопнув дверью. Я опускаюсь обратно в кресло, внезапно лишившись всех сил. Бумага о разводе лежит на полу — белый прямоугольник, перечёркивающий всю мою жизнь. Рядом конверт, из которого выглядывает ещё одна бумага.

Судя по всему, Элейра говорит о леди Серайз. Мне она приходилась матерью.

Вернее, она приходилось матерью Мариан. До того, как я заняла её тело много лет назад. Отчасти, поэтому мы не общались. К тому же женщина и сама вела затворническую жизнь и не спешила с кем-либо пересекаться. Я почти ничего не знаю о ней.

Тень запрыгивает мне на колени и прижимается к груди, её тепло слегка успокаивает бушующее сердце. Сейчас, когда мы одни, она тихонько мурлычет, пытаясь меня утешить.

— Не слушай эту маленькую гадюку, — её мысленный голос полон презрения. — Она ничего не понимает.

— Но что, если она права? — шепчу я, гладя мягкую чёрную шерсть. — Что, если я действительно задержалась в его жизни слишком долго?

— Бред. Он дракон. Таким, как он положено найти идеальную пару, с которой, по мнению драконьих богов, они будут счастливы. Почему твой ведёт себя так я не знаю.

— Должна же быть причина, — я с ненавистью кошусь на «свидетельство». — Всегда есть причина.

— Не всегда, — возражает Тень. — Иногда плохие вещи просто случаются.

Визуализации

Дорогие читатели!

Рада видеть вас в новой истории по миру Штормлара!

Все книги в этом цикле вы можете читать как самостоятельные истории, в любом порядке (он здесь не особо важен)

В этой книге ждите эмоциональные американские горки (хотя вы уже примерно поняли, с чем предстоит иметь дело)

Проверьте, что книга упала вам в библиотеку, чтобы не пропустить выход прод и располагайтесь поудобнее.

Как всегда жду вас в комментариях. Не обещаю, что буду активной, но я всё читаю и корректирую направление сюжета, если вдруг что))

А пока я пишу продолжение, покажу вам главных действующих лиц:

Мариан Аротас

Зрелая дама в юном теле, попавшая в этот мир достаточно давно, чтобы считать его своим

Кайндар Аротас

Дракон, у которого, очевидно, не всё в порядке с головой

Элейра Шарт

Наглая девица, которой стоило бы дать ремня (или хотя бы леща, но мы культурные)

Тень

Ответственная за позитивное наполнение книги

Глава 4

Тень лежит у меня на коленях, её тёплое тело — единственное, что удерживает меня от полного погружения в пучину отчаяния. Грубые слова Элейры всё ещё звенят в ушах, как осиный рой. Не могу дышать. Не могу думать.

— Не сходи с ума, — мурлыканье Тени вибрирует в моей голове успокаивающей волной. — Возможно, я не лучший советчик, но ты же понимаешь, что слова этой дряни нужно делить на два, а то и на четыре? Я бы предпочла, чтобы она однажды проснулась с хвостом вместо косы.

— Она Кайна обожает, — шепчу я, сжимая пальцами мягкую чёрную шерсть. — С самого детства ходила за ним хвостиком.

— И что с того? Кайндар не идиот, — Тень переворачивается на спину, подставляя живот для поглаживаний. Такая обыденность посреди хаоса моей жизни кажется почти нелепой. — Элейра для него слишком громкая. Он предпочитает более утончённые вещи.

— Она молода, — возражаю я, чувствуя, как к горлу снова подкатывает горечь. — И красива. Полна жизни, не то что я. Сама знаешь, я держусь на плаву только благодаря магической связи. А что если он решит разорвать её? Что со мной будет?

Тень фыркает, выражая своё презрение к моим словам.

— Вот оно что, — её глаза сужаются, золотые искры в них становятся пронзительными. — Ты паникуешь не из-за этой пигалицы и не из-за развода. Ты паникуешь, потому что в глубине души веришь, что не заслуживаешь его. Веришь словам этой... не доросшей гадюки.

— Неправда! — восклицаю я громче, чем собиралась.

Голос предательски дрожит. Тепло поднимается к щекам — мне стыдно, что моя кошка, возможно, права.

— Правда. И ты это знаешь, — Тень снова переворачивается и встаёт на мои колени, впиваясь в меня этим своим всевидящим взглядом. Семьдесят лет вместе, и ты до сих пор считаешь себя недостойной? Смешно. Если бы ты видела, как он на тебя смотрит, когда думает, что никто не видит...

Что-то болезненное сжимается внутри меня. Я хочу верить ей, но сомнения разъедают душу. Если бы это было правдой, он бы не вручил мне это дурацкое письмо, разве нет? Я открываю рот, чтобы возразить, когда дверь тихо открывается, и входит Дарли с подносом. Аромат мятного чая наполняет комнату.

— Отлично, спасена, — насмешливо комментирует Тень в моей голове, прежде чем спрыгнуть с колен и устроиться на краю кровати.

— Ваш чай, госпожа, — Дарли ставит поднос на столик рядом со мной. В её глазах читается неподдельное беспокойство. — Я добавила мёд и немного успокоительных трав, как вы просили.

— Спасибо, — киваю я, принимая чашку дрожащими руками. Тепло фарфора обжигает пальцы, но это ощущение возвращает меня к реальности. — Скажи, пожалуйста... Ты... — слова застревают в горле, но я заставляю себя продолжить. — Не слышала ничего необычного в последнее время? Может быть, какие-то разговоры? Слухи?

Дарли замирает, её руки, поправляющие салфетки на подносе, останавливаются.

— Слухи, госпожа? — её голос звучит настороженно. — О чём именно?

Я делаю глоток чая, чтобы скрыть своё смятение. Как спросить служанку, не замечала ли она, что мой муж проявляет особый интерес к внучке? Или к кому-то ещё? Сама мысль об этом кажется кощунственной.

— О лорде Аротасе, — наконец произношу я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Может быть, о его... отношениях с кем-то. О его планах.

Дарли выглядит совершенно растерянной. Её честное лицо открыто как день — она явно не понимает, о чём я спрашиваю.

— Нет, госпожа. Ничего такого. Лорд, как обычно, занят королевскими делами. Последнюю неделю почти не покидал кабинет. Даже еду туда приносили.

Это я уже знала. Проклятье и как выяснить? Может расспросить тех, кто наводил порядок в кабинете? Глянул мельком, какие документы остались на его столе…

— Прекрати этот допрос, пока окончательно не смутила бедную женщину, — вмешивается Тень. — Ты ведёшь себя как ревнивая девчонка, а не как хозяйка.

Чувствую, как краска стыда заливает мои щёки. Тень права. Я веду себя недостойно.

— Прости, Дарли, — улыбаюсь я, стараясь придать голосу лёгкость. — Не обращай внимания. Просто... сложный день.

— Конечно, госпожа, — та кивает с облегчением. — Вам принести что-нибудь ещё?

— Нет, спасибо. Я хотела бы побыть одна.

Когда за Дарли закрывается дверь, я делаю ещё глоток чая. Горячая жидкость согревает меня изнутри, травы начинают действовать, успокаивая бешеный стук сердца. Дыхание постепенно выравнивается. Паника отступает, оставляя после себя усталость и странную решимость.

Встаю, расправляя складки платья. Ноги всё ещё дрожат, но уже не подкашиваются. Я поднимаю и мятое свидетельство, и конверт, который принесла Элейра, с документами о наследстве.

В голове проясняется. Травяной сбор действует безотказно — или это мой собственный разум, наконец, берёт верх над эмоциями?

Беру свидетельство и заставляю себя прочитать документ полностью, слово за словом.

«Настоящим подтверждается расторжение брачного союза между ларианом королевского совета, лордом Кайндаром Аротасом и...»

Я вижу своё имя, написанное чужими чернилами на чужой бумаге. Вижу строки, где должны стоять наши подписи. Вижу королевскую печать, подтверждающую законность документа.

Глава 5

Чернила чёткие, каллиграфия безупречна — королевские писцы всегда славились своим мастерством. Глаза скользят по строчкам, мозг ещё не до конца осознаёт прочитанное.

«...в связи с кончиной леди Серайз Вардрот... наследственное поместье... переходит к её младшей дочери Мариан Аротас…»

То самое поместье, где настоящая Мариана провела детство. За годы здесь я была там всего пару раз, и это место уже тогда казалось мне унылым и неприветливым. Моя «мать» гостей не жаловала, так что нам не удалось ни разу поговорить по душам, женщина будто чувствовала, что я не её дочь, так что я не меньше Элейры удивлена, что она завещала поместье мне.

Впрочем, если вспомнить сестёр Марианы, я могу понять Серайз. Возможно, решая судьбу своего дома, она просто выбрала меньшее из зол. Отпиши она его, например, матери Элейры, там бы камня на камне не осталось.

А теперь оно моё. По счастливому стечению обстоятельств досталось именно тогда, когда муж выгнал меня из дома. Я не верю в совпадения, но такое чувство, будто кто-то из них о чём-то знал…

Продолжаю читать, и с каждой строкой тяжесть в груди растёт.

«...в состоянии, требующем значительного восстановления... средства на содержание не предусмотрены завещанием... земли, прилегающие к поместью, также не являются объектом наследия и являются собственностью лорда Кайндара Аротаса, приобретённые им три года назад для…»

За шиворот будто миску снега высыпали. Три года назад? Кайндар купил эту землю и ничего мне не сказал? Впрочем, он никогда не посвящал в детали работы, но покупка земли, на которой стоит дом моих родственников… А теперь ещё этот развод…

— Он всё спланировал, — шепчу я. — Уже тогда он знал... готовился...

Тень, касаясь лапкой моей руки. Я безотчётно глажу её иссиня-чёрную шерсть. Это же явно не совпадение.

«Не делай поспешных выводов», — мурлыкает Тень в моей голове. — Возможно, это ничего и не значит. Он занимается строительством и постоянно скупает землю. Часть из неё никогда не будет реализована.

— Слишком много совпадений, тебе не кажется? — горько усмехаюсь я.

Продолжаю читать, и каждое слово будто вонзается в мою душу раскалённым клинком.

«...условия вступления в наследство требуют личного присутствия и проживания наследницы в поместье не менее шести месяцев в году... реставрационные работы должны быть начаты не позднее трёх месяцев с момента вступления в права наследования... в случае невыполнения данных условий поместье переходит в собственность короны…»

Потрясающе. Те же самые полгода. Теперь я даже не могу гордо хлопнуть дверью и драматично отказаться от денег Кайндара. Они нужны мне, как минимум чтобы восстановить поместье, иначе я останусь на улице уже в буквальном смысле, а я сильно сомневаюсь, что мне перепадёт другое наследство. И первое досталось с шансом один к миллиону.

Я поднимаю взгляд и смотрю в окно, где вдалеке виднеются башни королевского дворца. Всё вдруг становится болезненно ясным. Вот что задумал Кайндар. Отправить меня в полуразрушенное поместье, окружённое его землями. Поставить в положение полной зависимости от него.

— Он контролирует все крупные строительные проекты в королевстве, — произношу я вслух, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. — Без его одобрения я не смогу начать реставрацию. И если я не начну её в срок...

— Ты потеряешь наследство, — заканчивает Тень за меня.

Поднимаюсь, не в силах усидеть на месте. Пальцы сжимаются в кулаки так сильно, что ногти впиваются в ладони. Боль отрезвляет.

— Откуда такая жестокость? — спрашиваю я, обращаясь скорее к себе, чем к Тени. — Что я сделала не так? В чём моя вина?

Семьдесят лет брака. Семьдесят лет я просыпалась рядом с ним, делила с ним кров, пищу, постель. Семьдесят лет я пыталась растопить его лёд, училась читать молчание, находить теплоту в редких улыбках и скупых прикосновениях. И всё это он перечеркнул одним росчерком пера.

Помню, как мы познакомились: я, очнувшаяся в теле младшей дочери обедневшего после смерти главы рода, и он тогда ещё не занявший пост королевского советника, но уже достаточно влиятельный маг, способный становиться драконом.

Как он смотрел на меня тогда — холодно, оценивающе, с едва скрываемым интересом. Помню нашу первую встречу наедине в дворцовом саду, когда он не произнёс ни слова, просто стоял рядом, глядя на закат. Я тогда подумала, что никогда не разгадаю этого молчаливого мужчину с глазами, которые могут быть и непроницаемо тёмными и золотыми, как тонущее в горизонте солнце.

И вот, спустя семьдесят лет, я понимаю, что так и не разгадала.

Осознание пронзает меня, как молния — я всё ещё люблю его. Несмотря на бумагу о разводе, несмотря на изгнание из дома, на жестокость этого «наследства». Люблю так же сильно, как в день нашей свадьбы.

Какой же глупой я должна казаться сейчас. Какой жалкой. Какой... человечной.

Возможно, в этом всё дело? В моей человечности? В том, что я старею, не телом, но душой, в то время как он по природе своей остаётся таким же так же, как в день нашей встречи?

Но ведь метка истинной пары должна связывать нас и эмоционально тоже. Она даже продлевает мою жизнь, пока жив он. Неужели он не чувствует того же, что и я? У меня ушли годы на то, чтобы научиться прислушиваться к колебанию его эмоций. Если мои, с его слов, всегда звучали ярко и громко, то он для меня — тихая мелодия, которую слышишь, только если всё вокруг молчит.

Глава 6

Я бегу через галереи, едва касаясь ногами пола. Сердце колотится где-то в горле, а в груди разливается тепло надежды. Лейтор здесь. Мой сын. Моя кровь.

Воздух вокруг ещё хранит запах дракона — терпкий аромат грозы, раскалённого металла и древней магии. Этот запах всегда дарил мне чувство защищённости. Но сегодня к нему примешивается тревога, которую я отчаянно пытаюсь скрыть.

Лейтор только-только принимает человеческий облик, когда я выбегаю на открытое пространство. Наблюдаю, исчезает драконий огонь в глазах, уступая место знакомой тёплой тьме.

— Мама? — он замечает меня и слегка приподнимает бровь.

— Лейтор! — я бросаюсь к нему, обвиваю руками его шею, вдыхаю такой родной запах. — Милый мой, как я рада тебя видеть!

Он позволяет мне это объятие, даже слегка обнимает в ответ, но я чувствую, как напряжены его плечи. Мой сын слишком сдержан для подобных нежностей даже со мной.

— Как ты? — спрашиваю я, отстраняясь и жадно вглядываясь в его лицо.

Передо мной стоит точная копия молодого Кайндара — те же пронзительные синие глаза, те же высокие скулы, тот же гордый разворот плеч. Сколько раз я замечала, как юные придворные дамы провожают его взглядами, шепчутся и краснеют, когда он проходит мимо. Но Лейтор, кажется, не замечает этого внимания. Или искусно делает вид.

— Всё хорошо, — отвечает он спокойно, поправляя манжету военного мундира. — Я ненадолго. Мне пришлось отпрашиваться у командира.

По моей спине пробегает холодок.

— Отпрашиваться? Зачем? Что-то случилось?

В его взгляде на мгновение мелькает нечто похожее на жалость, и это пугает меня больше всего на свете.

— Пойдём внутрь, — он делает шаг в сторону входа, но я инстинктивно хватаю его за руку.

— Нет! — слишком быстро и испуганно. — Я... я хочу прогуляться по саду. День такой чудесный.

Я вымученно улыбаюсь. День действительно прекрасный: яркое солнце, лёгкий ветерок, пение птиц. Но внутри меня бушует буря. Я не могу позволить ему войти в замок. Не могу допустить, чтобы он увидел те бумаги. Мне нужна его поддержка, прежде чем...

— Расскажи, как твоя служба? — хватаюсь я за возможность отсрочить неизбежное. — У тебя такой усталый вид. Тебя не слишком загружают?

Лейтор позволяет мне увести его по тропинке в сад. Его шаги размеренные, спокойные, в то время как я рядом с ним чувствую себя суетливой птицей.

— Служба идёт своим чередом, — отвечает он. — Тёмные активнее, чем раньше, со слов моих товарищей, но пока ничего серьёзного.

Так же кратко рассказывает о своих обязанностях, о новых назначениях в гвардии, о том, как командир доверил ему обучение другого молодого дракона, не столь высокого происхождения. Его голос ровный, спокойный, но достаточно подробный, чтобы не казаться холодным. Я цепляюсь за каждое слово, как утопающий за спасительную верёвку.

— А что у тебя с личной жизнью? — спрашиваю я с нарочитой лёгкостью. — Какая-нибудь особенная девушка появилась?

Лейтор слегка дёргает уголком губ — это его версия улыбки.

— Мама, ты же знаешь, служба занимает всё моё время.

— Но ты такой красивый, — я с нежностью касаюсь его щеки. — Девушки наверняка проходу не дают.

— Они быстро понимают, что со мной не стоит тратить время, — он пожимает плечами. Потом останавливается и поворачивается ко мне. — Мама, я знаю о разводе.

Земля уходит из-под ног. Вот так просто. Без подготовки. Без предупреждения. Я чувствую, как кровь отливает от лица, а в ушах начинает звенеть.

— Что... что ты сказал?

— Отец сообщил мне неделю назад, — продолжает Лейтор, глядя мне прямо в глаза. — Я прилетел помочь тебе с вещами. Давай вернёмся в замок, у меня не так много времени. Нужно всё успеть.

Его голос звучит так, будто мы обсуждаем погоду или меню на ужин, а не крушение моей жизни, не предательство, не...

— Ты знал? — я отшатываюсь от него, и что-то внутри меня разбивается вдребезги. — Знал и не сказал мне? Не предупредил?

Я смотрю на него и вижу уже не сына, а копию Кайндара — такой же холодный, расчётливый, безжалостный. Враг, а не союзник. Сообщник, а не защитник.

— Отец просил не вмешиваться, — отвечает он, и в его голосе нет ни капли сожаления. — Он сказал, что сам всё объяснит.

— Он ничего не объяснил! — я почти кричу, чувствуя, как горячие слёзы, наконец, прорываются сквозь плотину самообладания. — Просто передал мне бумаги! Бумаги, Лейтор! Ни слова, не объяснения — холодные документы!

Мой сын выпрямляется ещё сильнее, если это вообще возможно. В эту секунду он как никогда похож на своего отца.

— Отец делает всё по закону. Это справедливо.

— Справедливо? — я задыхаюсь от возмущения. — Ты находишь справедливым выкинуть свою мать из дома после семидесяти лет брака? Отправить меня неизвестно куда?

— Не неизвестно куда, — поправляет он меня, и от его тона у меня по спине пробегает холодок. — В поместье Серайз. Твоё наследство.

Глава 7

Я врываюсь в спальню, хлопнув дверью так, что маленькая фарфоровая статуэтка дракона — подарок Кайндара на нашу тридцатую годовщину — вздрагивает на комоде. Часть меня желает, чтобы она упала и разбилась. Это было бы справедливо — ещё одна красивая ложь, разлетающаяся на осколки.

Внутри меня бушует ураган. Каждый вдох обжигает лёгкие, каждый удар сердца отдаётся болью в висках. Я чувствую, как мои руки дрожат, когда я рывком открываю гардероб и вытаскиваю дорожную сумку.

В комнате уже суетятся несколько служанок — Мейра, Лисса и молоденькая Дайна. Смотрят на меня испуганными глазами, замирая на каждом резком движении. Когда они успели здесь появиться? Кто их прислал? Кайндар? Или Лейтор? Мысль о том, что мой отъезд был спланирован, вонзается в сердце очередной ледяной иглой.

— Мой экипаж! — я поворачиваюсь к старшей из служанок. — Мейра, немедленно распорядись, чтобы подали экипаж. Сейчас же!

— Но госпожа, — та нервно теребит передник, — экипаж уже готов. Господин распорядился...

— Конечно, — я горько смеюсь, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. — Как предусмотрительно с его стороны. Семьдесят лет брака, и вот так просто — сумки собраны, экипаж подан. До свидания, Мариан, не забудь закрыть дверь с другой стороны!

Мой голос срывается на последних словах, и я отворачиваюсь, чтобы служанки не видели слёз, выступающих на глазах. Нет. Я не дам им этого удовольствия. Не дам никому возможности позлорадствовать над отвергнутой женой дракона.

Первым делом я направляюсь к резной шкатулке, где хранятся мои драгоценности. Открываю её дрожащими пальцами, и в глаза бросается блеск камней, мерцание золота и серебра. Каждое украшение — это история, обещание.

Вот сапфировый кулон, привезённый Кайндаром из Южных земель

«Похож на цвет твоих глаз», — сказал он тогда, застёгивая цепочку на моей шее.

Вот изумрудные серьги в день рождения Лейтора: «ты подарила мне сына, он куда ценнее камней». Рубиновый гарнитур к нашей пятидесятой годовщине. Жемчужное ожерелье, когда я выздоровела после тяжёлой болезни.

Ложь. Всё ложь.

Первая мысль — оставить всё здесь, пусть подавится своими подарками. Но холодный расчёт берёт верх. Мне нужны деньги. Поместье Серайз в руинах, реставрация потребует средств. Я не собираюсь просить у него деньги, не хочу унижаться ещё больше. Но возьму то, что и так принадлежит мне.

Я хватаю шкатулку и почти швыряю её в сумку.

— Платья, — бросаю я, поворачиваясь к гардеробу. — Только самые простые. Никаких бальных нарядов, никаких приёмных туалетов.

Я выдёргиваю из шкафа удобные повседневные платья, тёплые накидки, практичную обувь. С каждым движением ярость во мне нарастает.

Сколько раз я сияла в этих изысканных одеждах, держа его под руку? Сколько комплиментов получала, будучи «идеальной супругой лорда Аротаса»? А сколько завистливых взглядов ловила от женщин, мечтавших оказаться на моём месте?

Интересно, они все знали? Знали, что рано или поздно он выбросит меня, как надоевшую игрушку?

— Мариан, — Тень, моя чёрная кошка-фамильяр, элегантно запрыгивает на кровать и касается лапой расшитого серебром платья, которое я отложила в сторону. — Оставь себе хоть несколько особенных нарядов? Этот, например. Вдруг пригодится?

Я смотрю на платье, и воспоминания накатывают, словно приливная волна. Кажется, это был праздник зимнего солнцестояния. Кайндар, ведущий меня в танце. Его тёплая рука на моей талии.

Что-то внутри меня ломается. Я хватаю платье, подхожу к камину и швыряю его в огонь. Пламя жадно вгрызается в дорогую ткань, серебряные нити вспыхивают ярче, словно последняя вспышка умирающей звезды.

— Если он так легко перечёркивает всю нашу жизнь, — говорю я, глядя, как огонь пожирает моё прошлое, — я тоже не буду за неё держаться.

Тень смотрит на меня своими жёлтыми глазами, в которых читается понимание. Она была со мной с самого начала. Единственное существо, чья преданность никогда не вызывала сомнений.

— Ты права, — тихо говорит она. — Держаться за прошлое — только продлевать боль.

Я поворачиваюсь к служанкам, которые застыли, наблюдая за мной с нескрываемым ужасом.

— Что вы стоите? — мой голос звенит от напряжения. — Собирайте остальное. Книги из моего кабинета, лекарственные травы, письменные принадлежности. И не забудьте амулеты из верхнего ящика комода.

Они быстро рассыпаются по комнате, выполняя мои указания. Я смотрю, как они складывают мою жизнь в сумки и коробки, и чувствую странное отчуждение. Будто наблюдаю за происходящим со стороны. Будто это происходит с кем-то другим.

В итоге моих вещей оказывается удивительно мало. Семьдесят лет в этом замке, и всё, что я беру с собой, умещается в несколько сундуков и саквояжей. Как целая жизнь может сжаться до таких размеров?

Когда всё готово, я ещё раз оглядываю комнату. Наша спальня. Место, где я просыпалась каждое утро рядом с ним. Где мы любили друг друга, где спорили и мирились, где строили планы. Будущее, которого больше нет.

Я поворачиваюсь к двери, не позволяя себе задерживаться взглядом на нашей кровати, на его подушке, всё ещё хранящей запах его волос.

Глава 8

Я смотрю в окно экипажа невидящим взглядом. Стоит восхищаться — но я не чувствую ничего, кроме глухой боли в груди.

За время поездки моё настроение менялось, как у трёхлетнего ребёнка. Сначала пылающая ярость, заставлявшая меня сжимать кулаки так сильно, что ногти впивались в ладони. Потом пришло отчаяние, внезапное и оглушающее, как удар грома среди ясного неба.

Дважды я едва не кричала кучеру поворачивать обратно. Дыхание перехватывало, в глазах темнело. Что я делаю? Куда еду? Зачем?

Тень тихонько мяукала, прижимаясь к моей руке и напоминая, что назад пути нет.

И я знала, что она права. Знала, но не могла принять. Дрожащими руками нашла в сумке флакон с успокоительными каплями. Капнула на язык, закрыла глаза, считая удары сердца.

На окраине города меня накрыло снова. Не яростью, не отчаянием — а сомнением. А что, если я всё неправильно поняла? Точно ведь есть какое-то объяснение? Кайндар имеет причины, о которых я не знаю?

Тень только вздохнула, глядя на меня своими умными жёлтыми глазами. Она не читает мои мысли, но угадывает их настроение. Впрочем, ей даже не нужно хорошо меня знать, чтобы догадаться, о чём я думаю.

Я вижу своё отражение на стекле экипажа. Бледная, с покрасневшими глазами и дрожащими губами. Вспоминаю лицо Кайндара, спокойное и решительное, когда он сообщал мне о разводе. Лицо Лейтора, виноватое, но твёрдое. Хотелось бы мне так же спокойно реагировать.

И вот теперь, после нескольких часов пути, я чувствую только усталость. Апатия разливается по телу, как холодная вода, притупляя все чувства. Я рассеянно глажу Тень, которая дремлет, свернувшись клубком рядом со мной.

Моё обручальное кольцо то и дело оказывается зажатым между пальцами. Я снимаю его, верчу в руках, подношу к окну, наблюдая, как солнечный свет играет на гравировке внутри. «Навеки твой». Какая ирония. Навеки. Всего-то семьдесят лет.

Надеваю кольцо обратно. Снимаю. Снова надеваю. Как будто не могу решить — отпустить или держаться. Выбросить бы, но рука не поднимается. К тому же… я всегда могу его продать.

Экипаж замедляет ход, и я понимаю, что мы съехали на узкую дорогу, обсаженную старыми, искривлёнными деревьями. Ветви их переплетаются над головой, образуя подобие тоннеля. Листва почти полностью скрывает небо, и в экипаже становится сумрачно.

— Мы почти прибыли, госпожа, — сообщает кучер. — Поместье за следующим поворотом.

Я киваю, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее. Не от волнения или предвкушения — от странного, необъяснимого страха. Что ждёт меня там? Насколько всё плохо?

Экипаж поворачивает, деревья расступаются, и я вижу его — поместье Серайз, моё наследство, новый дом. Вернее, то, что от него осталось.

Массивное трёхэтажное здание из серого камня возвышается посреди заброшенного сада. Теперь оно выглядит как древний, умирающий зверь. Крыша частично обвалилась, оставляя зияющие дыры. Восточное крыло, кажется, вообще непригодно для жилья — там пустые оконные проёмы без стёкол смотрят на меня, как глазницы черепа.

Центральная часть выглядит лучше, но и там многие окна первого этажа заколочены досками. Мраморная лестница, ведущая к парадному входу, покрыта трещинами, из которых пробиваются сорняки.

И всё же... есть в этом разрушенном величии что-то притягательное. Сквозь запустение проступают следы былой роскоши — изящные колонны поддерживают крышу террасы, тонкая резьба украшает каменные перила, хоть и покрытые мхом, всё ещё хранят красоту своих линий.

— Добро пожаловать домой, — тихо произносит Тень, когда экипаж останавливается у подножия лестницы.

Выхожу из экипажа и оглядываюсь. Пытаюсь представить, как маленькая Мариан бегала здесь, смеялась, пряталась от гувернантки. Какие комнаты были её любимыми? Где она играла? Где читала, мечтала, плакала?

Внезапно ощущаю на себе чей-то взгляд. Поднимаю голову и замираю — в тёмных, пустых окнах верхних этажей мерцают глаза. Десятки точек, светящихся в полумраке, наблюдают за мной со странной, настороженной враждебностью.

— Тень, — шепчу я, не отрывая взгляда от окон, — ты это видишь?

— Вижу, — отвечает она спокойно. — Коты. Хранители дома. Они были здесь всегда.

Питомцы покойной Серайз. Звери, подобные Тени, но одичавшие после смерти своей хозяйки, выживающие в руинах. Я чувствую их недоверие и настороженность. Они не рады моему приезду.

Интересно, как давно они одни здесь? Понимаю, что не помню, указывалось ли это в документах о наследстве… Я вообще взяла эти документы? Ладно, потом разберусь. Это сейчас не так важно.

Кучер разгружает мои вещи, выставляя сундуки и коробки на крыльцо. Он двигается быстро, но осторожно. Возможно даже радуется, что я не прихватила чего-то потяжелее.

— Госпожа, — обращается он ко мне, когда последний сундук оказывается на месте, — я мог бы помочь вам занести вещи внутрь и устроиться. Лорд Аротас будет недоволен, если я оставлю вас одну в таком месте.

Глава 9

Я стою посреди полуразрушенного холла, оглядываясь по сторонам с нарастающим чувством растерянности. Лучи умирающего дня проникает сквозь разбитые окна, образуя причудливые узоры на пыльном полу. В воздухе танцуют миллионы пылинок, и я невольно чихаю, прикрывая нос рукавом.

— Итак, с чего начнём? — спрашиваю я, скорее у себя, чем у Тени, которая настороженно прижимается к моим ногам.

— Может, сначала осмотрим дом? — предлагает она, всматриваясь в тёмные углы. — Оценим... масштаб бедствия.

Я киваю, собираясь с духом. Оставляю сундуки в холле — разбирать их можно будет позже, когда я найду относительно пригодную для жизни комнату.

— Ладно, давай посмотрим, что здесь к чему.

Я начинаю с первого этажа, осторожно продвигаясь по коридору вправо. Пытаюсь представить, как это место выглядело в свои лучшие дни: светлые, просторные комнаты, элегантная мебель, свежие цветы в вазах. Сейчас же передо мной лишь тени этих воспоминаний. И хлам, который годами здесь копился.

Первая дверь ведёт в то, что, судя по всему, было столовой. Огромный дубовый стол, рассчитанный на двадцать персон, всё ещё стоит посередине, но покрыт таким толстым слоем пыли, что его поверхность кажется бархатной. Стулья в беспорядке расставлены вокруг, некоторые перевёрнуты, у других обломаны ножки. В углу — опрокинутый буфет, его содержимое — битая посуда и столовые приборы — разбросано по полу.

Но хуже всего запах. Затхлость смешивается с чем-то ещё... Кошачьим, конечно, но и с чем-то гнилостным.

— Кошки метят территорию. — Тень тоже морщит нос. — А когда их много и нет человека, который бы следил за чистотой...

Я поспешно закрываю дверь, чувствуя тошноту. Ну что ж, столовая в списке приоритетов для уборки и ремонта будет не на первом месте. Нужно найти для начала хотя бы одну комнату, где можно нормально дышать.

Следующая дверь ведёт в гостиную. Здесь состояние немного лучше, хотя обивка мебели изодрана в клочья. Похоже, кошки использовали каждый диван и кресло как когтеточку. Шторы наполовину сорваны, многие подушки выпотрошены, и их набивка разбросана по полу. На стенах — странные тёмные пятна, природу которых я даже не хочу угадывать.

И везде, буквально везде — кошачья шерсть. Похоже, что у кошек тут была своеобразная вечеринка, и они решили перелинять все разом.

— Наверное, это была очень эксцентричная женщина... Серайз, — замечаю я, осторожно переступая через нечто, напоминающее высохшую мышь. — Позволять котам разрушать такой прекрасный дом.

— Думаю, она была... не совсем в себе в последние годы, — осторожно отвечает Тень. — Возраст. А коты просто делали то, что в их природе, когда нет человека, контролирующего ситуацию.

Я закрываю ещё одну дверь и продолжаю свой мрачный обход. Библиотека — книги разбросаны по полу, многие страницы вырваны, шкафы опрокинуты. Кабинет — письменный стол перевёрнут, чернила из опрокинутой чернильницы давно высохли, оставив на ковре огромное чёрное пятно. Кухня — настоящий кошмар с выпотрошенными мешками из-под круп и давно испортившихся остатков еды, распространяющих не менее приятный, чем в столовой аромат.

Теперь я понимаю, почему мне велено приступить к ремонту не сразу, а через три месяца. Это время нужно, чтобы просто выгрести отсюда мусор, вымыть и проветрить всё.

Тень не отстаёт от меня ни на шаг, явно нервничая.

— Ты не хочешь... исследовать дом самостоятельно? — спрашиваю я, когда мы выходим из очередной комнаты, где обнаруживаем потолок с огромной дырой, через которую виден второй этаж.

— Нет, — качает головой Тень. — Я предпочитаю держаться поближе. Я здесь такая же чужая, как и ты. Возможно, даже более чужая, потому что тоже кошка.

— Но разве ты не можешь... поговорить с ними? Объяснить ситуацию?

Тень издаёт звук, который можно интерпретировать как кошачий смешок.

— С котами не договоришься. И бумагой о наследстве не потрясёшь. У них своя иерархия и законы. Я для них — потенциальная угроза, конкурентка. В лучшем случае они будут игнорировать меня, в худшем...

Она не заканчивает фразу, но я понимаю. В худшем случае может дойти до драки. А один против сотни — шансы не самые обнадёживающие.

Пусть рискнут только. Вылетят на улицу, как бы жалко мне их ни было.

Мы поднимаемся на второй этаж по скрипучей лестнице, которая, кажется, грозит обвалиться под каждым шагом. Здесь находятся спальни, и их состояние варьируется от «полностью разрушено» до «просто очень грязно».

В одной из спален — самой большой, очевидно, хозяйской — я останавливаюсь и сажусь на край кровати, которая, к моему удивлению, выдерживает мой вес. Пружины жалобно скрипят, но не ломаются.

— Что ж, хотя бы здесь можно спать, — говорю я, оглядывая комнату. Обои местами отходят от стен, на потолке видны следы протечек, но в целом помещение сохранилось относительно неплохо. Лучше, чем многие другие. И что особенно важно — здесь есть окна с целыми стёклами.

Тень прыгает на кровать рядом со мной, и я машинально протягиваю руку, чтобы погладить ее. Мои мысли путаются, усталость накатывает волнами. Чтобы снова не свалиться в злость на бывшего мужа, я пытаюсь отвлечься:

Глава 10

Не только у Тени все волосы встают дыбом. Звук такой, что кажется, будто кто-то скребёт когтями по металлу, усиленный низким, вибрирующим гулом. Труба под раковиной начинает дрожать.

— О боже! — я в панике пытаюсь закрутить кран обратно, но ручка не поддаётся. — Он заклинил!

Гул становится громче, к нему добавляется странный свистящий звук. Внутри стены что-то грохочет, как будто там заперт разъярённый зверь, который вот-вот вырвется на свободу.

— Может, лучше отойти? — нервно советует Тень, отступая ещё дальше от двери.

Но я не могу просто так оставить кран. Если трубы сейчас разорвёт, весь дом зальёт водой, и тогда никакой ремонт уже не поможет. Я обхватываю ручку обеими руками и изо всех сил пытаюсь её провернуть. По моему лбу стекает капля пота — от напряжения или от страха, не знаю.

Вдруг из крана с оглушительным рёвом вырывается струя густой чёрной жидкости, больше похожей на нефть, чем на воду. Она выстреливает с такой силой, что забрызгивает всю раковину, часть стены и даже моё платье. Запах — невыносимый: смесь ржавчины, затхлости и ещё чего-то тошнотворного, что я не берусь идентифицировать.

Я инстинктивно отпрыгиваю назад, но уже слишком поздно — платье испорчено, а руки покрыты этой ужасной субстанцией.

К счастью, после первого мощного выплеска давление в трубах снижается, и теперь из крана просто течёт струя тёмно-коричневой воды. Жуткий звук постепенно стихает, как будто чудовище в стене успокаивается, получив выход для своей ярости.

— Что это за... — у меня нет подходящих слов, глядя на перепачканные руки с отвращением.

— Несколько лет застоя, — философски замечает Тень, осторожно приближаясь. — Удивительно, что вода вообще течёт.

Я оглядываюсь по сторонам в поисках чего-нибудь, чем можно вытереть руки. На крючке возле ванны висит то, что когда-то, вероятно, было полотенцем, а сейчас представляет собой серую тряпку с дырами. Выбора нет — я хватаю его и тщательно вытираю руки, морщась от неприятных ощущений.

Затем, вооружившись этой же тряпкой, я снова подступаю к крану. Вода уже не такая чёрная, но всё ещё грязно-коричневая и пахнет... Даже не хочу думать, чем.

— Нужно закрыть его, пока вся эта гадость не вылилась, — решительно говорю я, обматывая тряпкой ручку.

Кран поддаётся, хотя и с большим сопротивлением. Когда он, наконец, закрывается, я выдыхаю с облегчением, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони.

— Ну, по крайней мере, мы знаем, что трубы не полностью вышли из строя, — говорю я, пытаясь найти хоть что-то положительное в ситуации.

Тень скептически смотрит на раковину, заполненную черно-коричневой жижей.

— Ты же не собираешься использовать эту воду? Она выглядит... смертельно опасной.

Я качаю головой, пытаясь стереть брызги с платья, но только размазываю грязь ещё больше.

— Конечно, нет. Пить такое — это самоубийство. Да и мыться... — я содрогаюсь от одной мысли. — Нам определённо нужен водопроводчик. Или кто там занимается трубами в этом мире?

Боги… Семьдесят лет жизни в комфортном и удобном замке сильно расслабляют.

— Мастер по трубам, — кивает Тень. — И поскорее. Это должно быть первым пунктом в вашем плане восстановления дома. Вода — основа жизни.

Я ещё раз окидываю взглядом ванную комнату. Несмотря на запустение, в ней угадываются следы былой роскоши: мраморная плитка, изящные узоры на кафельном полу, даже сохранившееся, хоть и потускневшее, зеркало на стене. Сколько же работы предстоит, чтобы вернуть всему этому прежний вид...

— Ладно, — решительно говорю я, выходя из ванной, — нужно проверить, нет ли здесь колодца. В таких старых домах наверняка есть альтернативный источник воды.

Мы с Тенью спускаемся по скрипучей лестнице на первый этаж. Каждая ступенька протестует под моим весом, и я невольно задаюсь вопросом, не провалюсь ли я через одну из них в какой-нибудь момент. Тень грациозно прыгает с одной ступеньки на другую, избегая самых подозрительных участков.

— Осторожнее, — предупреждает она, когда я, засмотревшись на странное пятно на стене, чуть не пропускаю ступеньку. — Падение с лестницы — не лучший способ начать новую жизнь.

Я хмыкаю, но внутренне благодарна ей за заботу. Да и вообще за то, что она со мной. Не будь здесь Тени, в мою голову наверняка закрались бы какие-нибудь совсем уж нехорошие мысли. Вроде попробовать на вкус «смертельно опасную воду», потому как зачем это всё?

Когда мы достигаем холла, меня ждёт неприятный сюрприз. Мои сундуки, оставленные у входа, теперь окружены... котами. Их как минимум дюжина — разных размеров и окрасов, от огромного серого полосатого зверя до крошечного чёрного котёнка. И все они, похоже, очень заинтересованы содержимым моего багажа.

— Эй! — восклицаю я, ускоряя шаг. — Привет!

Коты поднимают головы, глядя на меня жёлтыми, зелёными и голубыми глазами. Никто не убегает, но и не приближается. Они просто... оценивают меня. Это немного пугает — столько пристальных взглядов, направленных в мою сторону.

— Меня зовут Мариан, новая хозяйка дома, — говорю мягко, вспоминая, что мне, вероятно, придётся как-то ужиться с этими существами. — Рада познакомиться.

Глава 11

Рыжий нахал ловко уворачивается, спрыгивает на пол и, забежав за колонну, выглядывает оттуда с видом полного превосходства.

Я осматриваю ущерб, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. Угол сумки теперь пропитан зловонной жидкостью, и, учитывая отсутствие нормальной воды в доме, у меня нет никакой возможности постирать одежду. А переодеться мне не во что — все мои вещи здесь, в этих сундуках.

— Проклятье! — я опускаюсь на колени рядом с сумкой, не зная, что делать. — Проклятье, проклятье, проклятье!

Тень осторожно подходит ко мне, сочувственно мурлыча.

— Не злись на них. Он... показывает, что это его дом, а мы — чужаки.

— Знаю, — горько отвечаю я, вытирая набежавшие слёзы. — Но мне-то теперь что делать? Я везде чужая. У меня нет сменной одежды, нет воды, чтобы постирать эту, и нет даже нормального места для сна!

Так, спокойно, Мариан. Это просто кот. Он пометил угол сумки, но не окунул её полностью. Значит, в худшем случае испортил только вещи, лежащие сверху.

Раскрываю сумку, уже не обращая внимания на то, что могу испачкаться и оцениваю ущерб. Хорошо что не стала брать с собой дорогие наряды со сложными украшениями, сейчас было бы особенно обидно. Сверху лежал тёплый шерстяной платок, который, к счастью, в ближайшее время мне не нужен, на улице сейчас достаточно тепло.

Так, ну вроде всё не настолько страшно. Больше обидно. Платок я достаю, а также перекладываю на соседнюю сумку вещи, предварительно осмотрев её на предмет других луж. Всё чисто.

Я оглядываюсь — кошачья аудитория по-прежнему здесь, внимательно наблюдает за моей истерикой издалека. Некоторые из них, кажется, наслаждаются представлением. Особенно рыжий негодяй, который теперь сидит, обернув хвост вокруг лап, с видом полного самодовольства.

— Знаете что, — говорю я, внезапно решившись и вставая на ноги. — Мне всё равно, чей это был дом раньше. Сейчас это МОЙ дом. По закону и по праву. И я не позволю каким-то... мохнатым тиранам запугивать меня!

Я расправляю плечи и делаю шаг вперёд, прямо к центру кошачьего собрания.

— Слушайте меня внимательно, все вы! Я законная владелица этого дома. Я пришла сюда жить, и я останусь здесь. Я не прогоняю вас — можете остаться, если будете соблюдать правила. А они простые: не портить мои вещи, не нападать на меня и Тень, и не мешать мне восстанавливать дом. Если это вас не устраивает — дверь открыта!

Я чувствую себя немного глупо, произнося речь перед собранием котов, но меня переполняет такая смесь отчаяния, злости и решимости, что я уже не могу остановиться.

— И ещё, — добавляю я, глядя прямо на рыжего наглеца, — если кто-то из вас ещё раз пометит мои вещи, я лично вышвырну его за дверь. Ясно выражаюсь?

В холле наступает тишина. Коты смотрят на меня, не мигая. Секунда тянется за секундой, и я начинаю чувствовать себя всё более неловко под этими пристальными взглядами.

А затем, совершенно неожиданно, рыжий кот широко зевает, потягивается и, как ни в чём не бывало, начинает вылизывать лапу.

Вот паршивец!

— Ну, — шепчет Тень, подходя ближе, — по крайней мере, они вас не атаковали. Это уже что-то.

Я выдыхаю, только сейчас понимая, что задерживала дыхание.

— Да, наверное, — соглашаюсь я.

Вообще не уверена, что они понимают мою речь. Это тень — кошка, связавшая свою судьбу со мной, а эти… далеко не факт, что настолько же разумны. Большинство кошек разошлись по своим делам, лишь несколько любопытных особей продолжают наблюдать за мной с безопасного расстояния. Рыжий наглец тоже исчез, хотя я не питаю иллюзий, что он признал мой авторитет. Скорее, просто потерял интерес к происходящему.

— Нужно перенести вещи наверх, — решительно заявляю я, шагая к самому большому сундуку. — В ту спальню, которую я выбрала.

Тень склоняет голову набок.

— Уверена, что справишься? Эти сундуки выглядят довольно тяжёлыми.

Я хватаюсь за ручку сундука и пытаюсь сдвинуть его с места. Он едва поддаётся, издавая неприятный скрежет по полу.

— Может, стоит сначала перенести самые необходимые вещи? — предлагает Тень, видя моё замешательство.

Я качаю головой.

— Нет. Если я оставлю что-то здесь, эти... — я бросаю недобрый взгляд в сторону наблюдающих за мной кошек, — пушистые вредители испортят все, что смогут.

Я открываю сундук и начинаю перекладывать часть вещей в более мелкие сумки. Это поможет мне разделить вес на несколько ходок.

— Придётся поэтапно, — объясняю я Тени. — Сначала дотащу всё до лестницы, потом буду поднимать наверх, а затем уже перенесу в спальню.

Следующий час превращается в настоящее испытание моей выносливости. Я перетаскиваю сумки и свёртки к подножию лестницы, затем, отдышавшись, начинаю подниматься с ними по скрипящим ступеням. Моя спина и руки болят от непривычного напряжения, а платье, к концу первого часа пропитывается потом, что совсем не добавляет комфорта.

— Осторожнее, госпожа, — беспокоится Тень, когда я, поскользнувшись на пыльной ступеньке, чуть не падаю. — Может, стоит сделать перерыв?

Глава 12

Я подхожу к кровати, снимаю верхний слой пыльной ткани и замечаю под ним ещё больше кошачьей шерсти.

— Похоже, это их любимое место для сна, — разочарованно замечаю я.

Мысль о том, чтобы спать на кровати, где до этого обитали неизвестное количество кошек, меня совсем не радует. Тем не менее альтернатив не так много — пол ещё грязнее, а других спальных мест в комнате просто нет.

Чем больше я думаю о предстоящей ночи, тем сильнее нарастает тревога. То, что кошки выглядят как милые пушистики, не избавляет от факта, что это хищники. Один взмах когтем и я останусь без глаз. А точного укуса будет достаточно, чтобы вскрыть какую-нибудь важную артерию на моей шее, и тогда я точно умру здесь, и Кайндар даже не узнает.

Хотя какая мне разница на то, что там подумает бывший муж?

Я оглядываю комнату — старые стены, потрескавшийся потолок, дверь, которая закрывается, но не запирается... И внезапно меня охватывает настоящий страх.

— Господи, на что я согласилась? — шепчу я, обнимая себя руками. — Я женщина, совсем одна в полуразрушенном доме посреди нигде. Здесь нет нормальных замков, нет соседей, никого, кто мог бы прийти на помощь, если...

Я не договариваю, но в голове возникают ужасные картины. Грабители, насильники, убийцы... Кто угодно мог заметить одинокую женщину, въезжающую в заброшенный особняк. Лёгкая добыча, беззащитная жертва.

— Пусть мне и далеко не двадцать, но я всё ещё выгляжу достаточно молодо, — бормочу я, нервно расхаживая по комнате. — Любой бандит сочтёт меня подходящей целью.

Тень трётся о мои ноги, пытаясь успокоить.

— Ты преувеличиваешь опасность. Это место заброшено уже давно, жители явно обходят его стороной. Никто не рискнёт сюда забраться, тем более ночью.

Я не чувствую облегчения от этих слов.

За окном уже почти стемнело. Глубокие синие сумерки окутывают сад, превращая деревья в зловещие силуэты. Я вспоминаю как мы проезжали мимо небольшого посёлка — не более десяти домов, сгрудившихся вокруг маленькой площади. Кажется, он находился всего в паре километров отсюда.

— Может быть, стоит вернуться в тот посёлок? — озвучиваю я свои мысли. — Переночевать там, в какой-нибудь гостинице или постоялом дворе... Всё лучше, чем здесь.

Я подхожу к окну и всматриваюсь в сгущающуюся темноту. От одной мысли о том, чтобы выйти сейчас и идти по тёмной дороге, меня пробирает озноб. Да, дом кажется опасным, но снаружи... кто знает, что может скрываться в этих лесах?

— Боюсь, сейчас уже слишком поздно для таких путешествий, — сомневается Тень, словно читая мои мысли. — Дорога неосвещённая, лес густой. Мы можем заблудиться или встретить действительно опасных существ.

Я сглатываю комок в горле. Тень права, конечно. Выбираться сейчас — ещё опаснее, чем оставаться.

— Значит, мы в ловушке, — констатирую я, опускаясь на край кровати. — Либо оставаться здесь и бояться каждого шороха, либо выйти наружу и рисковать ещё больше.

Меня начинает бить мелкая дрожь — отчасти от усталости, отчасти от страха. Я чувствую себя такой беспомощной и уязвимой. В прежней жизни я никогда не задумывалась о подобных вещах. У меня всегда были слуги, охрана, толстые стены родового поместья... А сейчас я одна, в разрушающемся доме, окруженная неизвестностью.

— Я боюсь, Тень, — признаюсь я, не в силах больше сдерживать эмоции. — Что, если я сделала ужасную ошибку, согласившись на всё это? Вдруг я просто не выживу здесь?

Произнеся вслух, я будто сбрасываю с плеч тяжёлую цепь. Не знаю, как это работает, но, выпустив мысль из головы и услышав её, я будто осознала её абсурдность.

Не смогу? С чего бы? Кто мне так сказал?

Да, положение у меня печальное, руку помощи вряд ли кто-то протянет, но просто лечь и умирать я всегда успею. Куда интереснее будет попытаться исправить это. Я плыла по течению, позволяя другим решать мою судьбу.

Но не сегодня. Сегодня я буду бороться.

— Мы не останемся здесь, — заявляю я, подходя к одному из сундуков. — Переночуем в посёлке, а завтра вернёмся с новыми силами и, возможно, с помощниками.

Открываю сундук и начинаю рыться в нём, вытаскивая шкатулку с драгоценностями.

— Ты уверены? — Тень прыгает ко мне. — Дорога может быть опасной в темноте.

— Не меньший риск, чем остаться здесь. Нужно хотя бы попытаться найти безопасное место для ночлега.

Тень не выглядит убеждённой, но я уже приняла решение. Беру шкатулку, накидываю на плечи дорожный плащ и направляюсь к двери.

— Ты идёшь со мной или остаёшься? — спрашиваю я, оборачиваясь.

— Конечно иду, — фыркает Тень, словно оскорблённая предположением, что может оставить меня. — Кто-то же должен защищать тебя от неприятностей.

Я не могу сдержать улыбки, несмотря на напряжение момента. Маленькая кошка, которая уверена, что сможет защитить меня от всех опасностей мира... в ней больше храбрости, чем во мне.

Мы спускаемся по лестнице, проходим через холл, мимо любопытных кошачьих глаз, мерцающих в темноте, и выходим через главную дверь в сумерки. На мгновение останавливаюсь, чтобы вдохнуть свежий воздух. Пахнет влажной землёй, хвоей и ещё чем-то неуловимым — запахом свободы и самостоятельного решения.

Глава 13

Ночь обволакивает тёмным одеялом, пока я иду по узкой тропе, ведущей к поселению. Каждый шаг даётся с трудом, ноги гудят от усталости, а в голове беспорядочно мелькают тревожные мысли. Одежда цепляется за низкие ветви, словно лес пытается удержать меня, не пустить дальше. Луна то появляется, то исчезает за облаками, и в моменты темноты мне становится по-настоящему страшно.

— Тень, ты уверена, что мы идём в правильном направлении? — шепчу я, вглядываясь в сумрак леса.

Кошка бесшумно скользит впереди, её чёрная шерсть почти сливается с ночью — видны только зелёные глаза, отражающие лунный свет.

— Да, — отвечает она, оборачиваясь. — Я чувствую запахи дыма и человеческого жилья. Мы близко.

Я хочу верить ей, но червь сомнения грызёт изнутри. Что, если мы заблудились? Вдруг я совершила ужасную ошибку, покинув дом? Пусть он полон котов и пыли, но это крыша над головой, стены, защищающие от диких зверей и случайных прохожих.

Холодный ветер пробирается под кожу, заставляя вздрогнуть. Серьги в ушах кажутся особенно тяжёлыми — моё единственное богатство, надежда на ночлег и пищу. Я машинально касаюсь их, проверяя, на месте ли.

Тропа делает крутой поворот, и я вдруг замираю, не уверенная, что помню именно этот участок дороги. Всё выглядит иначе в темноте, зловеще и незнакомо.

— Тень... мне кажется, мы идём не туда, — говорю я, чувствуя, как сердце начинает биться чаще. Паника поднимается внутри меня, сдавливая горло. — Может быть, нам стоит вернуться?

Тень подходит ближе.

— Доверься мне, — её голос спокоен и уверен. — Ещё немного, и мы увидим огни.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Воздух пахнет сосновой смолой, влажной землёй и... дымом? Да, это определённо дым! Облегчение накатывает внезапной волной, и я ускоряю шаг, почти переходя на бег.

Лес редеет, деревья расступаются, и перед нами, наконец, открывается вид на маленькое поселение. В лунном свете видны тёмные силуэты домов, прижавшихся друг к другу, словно испуганные овцы в стаде. Ни одного огонька в окнах — весь посёлок погружён в сон.

— Пришли, — выдыхаю я с облегчением и одновременно с новой тревогой. — Боже мой, спасибо тебе, Тень. Но все уже спят...

Я останавливаюсь на краю поселения, не решаясь идти дальше. Мой взгляд падает на ближайший дом — простая деревянная постройка с соломенной крышей и небольшим крыльцом. Он выглядит приветливее остальных, или, может быть, мне просто так хочется думать.

— Что теперь? — спрашиваю я Тень, хотя прекрасно понимаю, что решение должна принять сама.

— Придётся кого-то разбудить, — отвечает она, присаживаясь рядом со мной. — Другого выбора нет.

Я киваю, собираясь с духом. Мы обе слишком устали, чтобы возвращаться, да и слишком голодны, чтобы думать ясно. Если этот дом не приютит меня, придётся стучаться в следующий... до тех пор, пока кто-нибудь не смилостивится.

Медленно подхожу к первому дому и поднимаюсь на скрипучее крыльцо. Сердце колотится так громко, что, кажется, его стук разбудит всю деревню раньше, чем я постучу.

Три отрывистых удара в дверь кажутся оглушительными в ночи. Я жду, переминаясь с ноги на ногу, вслушиваясь в тишину дома. Ничего. Я стучу снова, теперь сильнее, с отчаянием человека, у которого нет запасного плана.

За дверью раздаётся шорох, потом тяжёлые шаги, и моё сердце подпрыгивает к горлу.

— Кого там нелёгкая принесла посреди ночи? — раздаётся грубый, хриплый со сна мужской голос.

Дверь резко распахивается, и я невольно отступаю на шаг. В дверном проёме стоит мужчина — высокий, широкоплечий, со всклокоченными седеющими волосами и густой бородой. В руке у него масляная лампа, свет которой падает на его лицо, делая его черты резкими, почти угрожающими. Морщины прорезают его лоб и уголки глаз. Ему, должно быть, около пятидесяти.

— Я... простите за беспокойство, — голос звучит слабо и неуверенно. — Я путешественница, заблудилась... мне нужен ночлег.

Его взгляд становится острым, изучающим, и я чувствую себя насквозь просвеченной. Он осматривает меня с головы до ног — моё грязное, измятое платье с прилипшими листьями, растрёпанные волосы. Потом его взгляд падает на Тень, которая неподвижно сидит у моих ног.

— Путешественница, значит, — в его голосе слышится недоверие. — С котом. Посреди ночи.

— Я могу заплатить, — поспешно добавляю я, касаясь серьги. — За ночлег и еду.

На его лице мелькает что-то похожее на интерес, и я понимаю, что совершила ошибку, упомянув деньги. Тень напрягается, чувствую даже не глядя на неё.

— Послушайте, я... я просто ошиблась, — бормочу я, отступая ещё на шаг. — Не стоило вас беспокоить. Я поищу другое место.

Я разворачиваюсь, готовая сбежать, но его голос останавливает меня:

— Постойте, девушка. Куда же вы в такую темень?

Голос неожиданно меняется — становится мягче, почти отеческим. Я оборачиваюсь и вижу, что его лицо тоже преобразилось. Теперь он улыбается, и эта улыбка трансформирует его суровые черты, делая их почти добродушными.

— Входите, — он распахивает дверь шире. — Не стойте на холоде. У меня найдётся место для вас и вашего... питомца.

Глава 14

В доме Томаса тепло и пахнет дымом, дровами и чем-то съестным. Жилище простое: одна большая комната с очагом, грубо сколоченным столом и несколькими стульями. В углу виднеется кровать, застеленная лоскутным одеялом. На стенах развешаны какие-то инструменты.

— Присаживайтесь, — Томас указывает на стол. — Вы, должно быть, голодны.

— Не хочу вас обременять, — отвечаю я автоматически, хотя мой желудок предательски урчит при мысли о еде.

— Никакого обременения, — он подходит к очагу, где на крюке висит котелок. — У меня как раз остался ужин. Ничего особенного — простая похлёбка, но ещё тёплая и сытная.

Я неуверенно сажусь за стол, не снимая плаща. Тень прыгает ко мне на колени, и я благодарна ей за это молчаливое присутствие. Она — моя единственная защита и друг в этом странном месте.

Томас наливает похлёбку в глиняную миску и ставит передо мной, затем достаёт ломоть хлеба.

— Ешьте, — говорит он, садясь напротив. — Вы выглядите измученной.

Запах еды кружит голову, заставляя желудок сжиматься от голода. Я с утра ничего не ела... Но червь сомнения не даёт мне сразу схватиться за ложку.

— А вы? — спрашиваю я, заметив, что он не берёт себе еды.

— Я уже поужинал, — Томас улыбается. — Ешьте без стеснения.

Моё сердце бьётся слишком быстро. Что, если еда отравлена? Вдруг это ловушка?

С другой стороны… Стал бы он травить еду? Он же понятия не имел, что я приду и постучусь именно в его дом. Мог ли Кайндар предположить такое развитие событий и подговорить его?

Нет, Мариан, это паранойя. Твой муж может и чудовище, разбившее семьдесят лет счастливого брака, но это уже точно перебор. Даже если я страшно обиделась.

К тому же голод сильнее страха. Я беру ложку дрожащей рукой и зачерпываю немного похлёбки. Аромат становится ещё сильнее, и рот наполняется слюной.

Тень словно чувствует мои опасения. Она наклоняется к миске, принюхивается, потом смотрит на меня и едва заметно кивает. Это не настоящая защита от отравы, но почему-то её одобрение придаёт мне смелости.

Я подношу ложку ко рту и пробую. Вкус простой, но такой насыщенный — овощи, немного мяса, травы. Это самое вкусное, что я ела за последние дни. Или, может быть, голод делает любую еду божественной.

— Очень вкусно, — говорю я, и Томас широко улыбается.

— Кушайте, кушайте, — он подталкивает ко мне хлеб. — Вам нужны силы.

Я ем, стараясь не торопиться, хотя мне хочется проглотить всё сразу. Тень сидит напряжённо, не сводя глаз с хозяина дома. Томас же наблюдает за мной с каким-то странным выражением, которое я не могу расшифровать.

— Так что привело вас в наши края? — спрашивает он, когда я почти заканчиваю есть. — Нечасто у нас появляются одинокие путешественницы.

Я замираю с ложкой в руке. Что я могу рассказать ему? Правду? Ложь? Что-то среднее?

— Я унаследовала дом неподалёку, — говорю наконец, решив придерживаться правды настолько, насколько это безопасно. — Старое поместье. Но оно оказалось... не совсем пригодным для жилья. Нужен ремонт.

Его брови поднимаются в удивлении.

— Уж не поместье ли Серайз вы имеете в виду? Тот заброшенный дом на холме?

Я киваю, удивлённая, что он сразу догадался.

— Да, именно его.

— Хм... — Томас поглаживает бороду, его глаза внимательно изучают моё лицо. — Интересно. Никто в округе не слышал, что у леди Серайз есть родственники. Она умерла больше года назад, и дом с тех пор пустует.

Я чувствую, как по спине пробегает холодок. Нужно быть осторожнее с тем, что рассказываю. Тень слегка впивается когтями в моё колено — безмолвное предупреждение.

— Мы... не поддерживали отношений, — отвечаю я, опуская взгляд в почти пустую миску. — Я узнала о наследстве только недавно, из письма и сама была удивлена, что она завещала дом именно мне.

— И вы приехали одна? Без слуг, без сопровождения? — в его голосе звучит недоверие, которое он пытается скрыть за добродушным тоном. — Довольно необычно для молодой дамы.

Я заставляю себя пожать плечами, словно в этом нет ничего особенного. К тому же, я не так молода, как ему видится. Даже не знаю, плюс это или минус, учитывая мою жизненную ситуацию.

— У меня... не было выбора. Обстоятельства сложились так, что я должна была приехать немедленно.

Томас наклоняется ближе, и я улавливаю запах дерева, исходящий от его одежды.

— И какие же обстоятельства могут заставить юную леди отправиться в путь без охраны, без сопровождения, с одним лишь котом? — его голос снижается до интимного полушёпота. — Вы от кого-то бежите, Мариан?

Сердце бьётся в груди пойманной птицей. Он слишком проницателен, или я слишком прозрачна в своей лжи? Тень напрягается ещё сильнее, готовая к прыжку, но я незаметно касаюсь её, призывая к спокойствию.

— Нет, что вы, — я стараюсь улыбнуться, но чувствую, что улыбка выходит натянутой. — Я не принесу проблем. Просто... у меня напряжённые отношения с семьёй и скромные финансовые возможности. Я надеюсь, что поместье может стать новым началом.

Глава 15. Кайндар Аротас

Я сижу в своём кабинете, погружённый в бумаги. Чернильные строки сливаются перед глазами: списки владений, подсчёты стоимости, оценки земель. Моё человеческое тело ощущает тяжесть от долгого сидения в одном положении, но я не обращаю внимания. Терпение — это то, что отличает драконов от других существ.

Свеча на столе отбрасывает мягкий свет на документы. Я медленно вожу пальцем по карте королевства, отмечая участки, которые уже принадлежат мне.

Дверь в кабинет распахивается с такой силой, что ударяется о стену. Запах гнева доносится до меня раньше, чем я поднимаю взгляд.

— Вот ты где!

Моя дочь стоит на пороге, её лицо искажено яростью. Элизабет унаследовала мою кровь, но контролирует её хуже, чем я. И хоть женщины в нашем королевстве владеют магией, только когда встречают одарённого мужчину и связываются с ним истинной связью, сейчас она похожа на маленький вулкан.

— Добрый вечер, Элизабет, — говорю я спокойно, откладывая перо. — Ты могла бы постучать.

— Постучать? — её голос срывается. — Ты отправил мать в эту глушь одну, без прислуги, без охраны, и хочешь, чтобы я стучала?!

Я вздыхаю, откидываясь в кресле. На мгновение позволяю себе почувствовать раздражение — как маленькая искра в груди, которая могла бы превратиться в пламя, но я гашу её. Гнев — плохой советчик.

— Твоя мать — взрослая женщина, способная позаботиться о себе, — говорю я, не меняя интонации. — Я направлю строителей к концу недели. Это поместье требовало внимания уже давно.

Элизабет подходит ближе, и я вижу, как подрагивают её руки. В ней лишь половина от дракона, и крыльев у неё никогда не будет, как и второй души, но иногда эта половина проявляется сильнее человеческой.

— Ты знаешь, что это не так, — шипит она. — Мама не... она не такая, как ты. Она человек. Она не может защитить себя от...

— От чего? — я поднимаю бровь. — От диких зверей? От бродяг? Или думаешь, что я бы отправил свою жену туда, где ей могла бы грозить реальная опасность?

— Я знаю тебя, отец, — её голос становится тише, но от этого не менее яростным. — У тебя всегда есть план. Ты никогда не делаешь ничего просто так. Что ты задумал?

Я медленно встаю, расправляя плечи. Даже в человеческом облике я возвышаюсь над ней.

— Это тебя не касается, — произношу я, глядя ей в глаза. — И я советую тебе помнить о своём месте, дочь.

По её лицу пробегает тень страха. Хорошо. Страх — это уважение. Я подхожу к окну, смотрю на темнеющий сад.

— Ты вышвырнул её, — говорит Элизабет за моей спиной, и я слышу, как дрожит её голос. — После стольких лет просто... отослал в глушь. Все драконы так делают? Лейтор тоже поступит так со своей женой? Выходит, истинность — просто чушь собачья? Что мешает любому из вас поступить так же? Со мной, с моими детьми?

Я поворачиваюсь.

— Ты моя кровь, Элизабет. Твоя мать — человек, которого я взял в жёны. Есть разница. И если твой муж когда-нибудь обидит тебя, ты всегда можешь вернуться в мой дом. Ты и твои дети найдёте здесь защиту.

— А что он сделает после этого? — Лизи скрещивает руки на груди. — Превратится в пепел?

— Возможно, — отвечаю я с лёгкой улыбкой. — Всё зависит от серьёзности оскорбления.

Я вижу, как она переваривает мои слова. Её плечи опускаются, но глаза всё ещё сверкают непокорностью. Элизабет всегда была слишком привязана к своей матери. Это делает её слабой.

— А кто защитит маму? — спрашивает она тише. — Она попала в этот мир семьдесят лет назад без ничего. У неё никого нет, кроме тебя.

Я чувствую укол чего-то, что люди назвали бы виной. Но я не испытываю вины. Это... сожаление о необходимой жертве.

— Твоя мать сильнее, чем ты думаешь, — говорю я, возвращаясь к столу. — И иногда одиночество учит нас силе лучше, чем любая защита.

Элизабет смотрит на меня с недоверием, но я уже возвращаюсь к своим бумагам. Наш разговор окончен.

— Ты чудовище, — шепчет она, поворачиваясь к двери.

— Я дракон, — поправляю я, не поднимая глаз. — Впрочем, иногда это одно и то же.

Дверь захлопывается с такой силой, что чернильница подпрыгивает на столе. Я позволяю себе несколько минут бездействия, просто слушая тишину, которая снова опустилась на кабинет.

Моя дочь права в одном, у меня действительно есть план. И Мариан в нём — не просто наказанная жена, а приманка. Пешка в игре, которую я веду. Во благо королевства.

Я смотрю на карту, где старое поместье Серайз отмечено красным крестом. В тех лесах стали пропадать люди. Поползли слухи. Старые сказки вернулись. Кто-то упомянул о синих глазах, мелькающих между деревьев.

Я сжимаю кулак. Семьдесят лет назад я нашёл Мариан — растерянную, напуганную, заблудившуюся между мирами. Она стала моей женой, матерью моих детей, хранительницей моих секретов.

Но она всегда была слишком мягкой и человечной. Она никогда не понимала, что иногда нужно быть безжалостным, чтобы защитить то, что тебе дорого.

А теперь она там, в старом доме, одна. И я дал ей только кошку в спутники — маленького стража, который лишь отсрочит неизбежное.

Глава 16

Я проваливаюсь в сон без сновидений, словно падаю в глубокий колодец темноты. Усталость, накопившаяся за прошедший день, забирает все силы, лишая даже для снов, но это, неверно, к лучшему. В какой-то момент мне кажется, что я слышу шорох в комнате, но веки слишком тяжёлые, чтобы открыть глаза.

Неожиданно чувствую лёгкое прикосновение к щеке — шероховатое, тёплое. Затем настойчивый толчок в плечо. Сознание медленно возвращается, как будто выныривает из-под воды.

— Проснись, — шепчет Тень прямо в моё ухо. — Хозяин поднялся.

Открываю глаза и сразу же вижу жёлтый взгляд кошки, внимательный и настороженный. Тень сидит у моего лица, напряжённая, готовая в любой момент прыгнуть. Медленно поднимаю голову и оглядываюсь.

Солнечный свет заливает маленькую комнату, просачиваясь сквозь щели в ставнях. Томас стоит у очага, подкладывая дрова в разгорающийся огонь. На нём другая рубаха, чем вчера, волосы влажные, словно он уже успел умыться. Заметив моё движение, оборачивается.

— Доброе утро, — говорит Томас с лёгкой улыбкой. — Надеюсь, не разбудил вас?

— Нет, — отвечаю я, пытаясь справиться с хрипотцой в голосе. — Это была Тень.

Я сажусь на импровизированной постели, одёргивая помятое платье. Волосы, должно быть, выглядят ужасно, но сейчас меня это волнует меньше всего. Странное ощущение — проснуться в доме незнакомца и чувствовать не страх, а только лёгкую неловкость.

— Я собираюсь принести воды из колодца, — Томас берёт деревянное ведро, стоящее у двери. — Потом можно будет умыться и позавтракать.

— Спасибо, — киваю я, и он выходит.

Как только мы остаёмся одни, я выдыхаю и позволяю себе расслабиться. Ночь прошла, и Томас не причинил мне вреда. Может быть, он действительно просто добрый человек? Такие ведь ещё существуют? Тень запрыгивает мне на колени, и я автоматически начинаю гладить её.

— Что скажешь? — шепчу я. — Можем ему доверять?

— Пока да, — мурлычет она. — Но будь осторожна. Люди непредсказуемы.

Томас возвращается с полным ведром воды. Часть он переливает в котелок и вешает над огнём, остальное оставляет в тазу.

— Можете умыться, — говорит он, отходя к другому концу комнаты и поворачиваясь спиной, давая мне немного приватности.

Я благодарно киваю, хотя он и не видит этого. Опускаю руки в прохладную воду и плескаю себе в лицо. Ощущение восхитительное — словно смываю не только грязь, но и часть страха, тревоги, неопределённости. Вытирая лицо маленьким полотенцем, которое Томас оставил рядом, я впервые с момента, как Кайн вручил мне документы на развод, чувствую проблеск надежды.

— В сундуке справа должна быть гребенка, — говорит Томас, всё ещё стоя спиной ко мне. — Она была жены... Можете воспользоваться.

В его голосе при упоминании жены слышится нота, которую я не могу точно определить. Печаль? Сожаление? Боль? Но сейчас не время для расспросов.

Я нахожу в указанном сундуке простой деревянный гребень и принимаюсь распутывать волосы.

— Уже можно повернуться? — спрашивает он через минуту.

— Да, конечно, — отвечаю я, заплетая косу.

Томас приступает к приготовлению завтрака. Достаёт хлеб, сыр, какие-то травы. В котелке над огнём вода начинает закипать, и он засыпает туда крупу.

— Каша будет готова скоро, — говорит Томас, помешивая деревянной ложкой. — А потом можем осмотреть ваш дом. Надо успеть до обеда, а то меня Бардис выручить позвал. Крышу перекладываем.

— Конечно. Спасибо вам огромное.

— Да чего уж, — улыбается хозяин. — Нельзя в беде бросать. Даже если твоя хата с краю.

Он смеётся, видимо, имея в виду то, что его дом оказался первым на моём пути. Я сдержанно улыбаюсь, всё ещё не уверенная, что опасность миновала и я могу выдохнуть.

И всё же после ночного отдыха и утреннего умывания моя голова работает яснее. Отчаяние и паника отступают, позволяя мыслить более рационально. Я начинаю понимать, что мне действительно повезло встретить Томаса. Без его помощи я бы, наверное, провела ночь под открытым небом или, что ещё хуже, в полуразрушенном доме, рискуя быть погребённой под обвалившимся потолком.

— Дом в очень плохом состоянии, — говорю я, садясь за стол. — Крыша обвалилась во многих местах, ставни сорваны, половицы прогнили...

Томас хмурится, накладывая дымящуюся кашу в две миски.

— Звучит нерадостно, — он ставит одну миску передо мной. — Но надо самому взглянуть. Иногда ситуация не так плоха, как кажется на первый взгляд.

Я с благодарностью принимаю еду. Каша простая, но горячая и сытная. Тень трётся о мои ноги, и я украдкой роняю ей кусочек сыра. Она ловит его на лету и бесшумно проглатывает. Да уж… нужно побеспокоиться о еде для Тени.

Глава 17

Не раздумывая ни секунды, я бросаюсь вперёд. Сердце колотится где-то в горле. Расстояние между мной и женщиной сокращается молниеносно, и я вижу, как она, заметив мой рывок, инстинктивно отшатывается, но мешок всё ещё в её руках.

— Что вы делаете?! — кричу я, выхватывая мешок с такой силой, что она едва не теряет равновесие. Добыча дёргается и пищит, вызывая во мне одновременно облегчение (они ещё живы!) и ужас (что бы произошло, приди мы на минуту позже?)

— Да как вы смеете! — возмущается женщина, поправляя сбившийся чепец. Её круглое лицо краснеет от гнева. — Это мой двор, моё имущество!

Я прижимаю мешок к груди, ощущая сквозь грубую ткань слабые движения маленьких существ внутри. Каждое их трепыхание отзывается во мне волной гнева и стремления защитить, как если бы речь шла о моих детях.

— Имущество? — голос дрожит от возмущения. — Они же живые!

Трясущимися руками развязываю узел мешка. Внутри — худая, истощённая трёхцветная кошка смотрит на меня огромными от ужаса глазами. Рядом с ней копошатся три крохотных котёнка, мокрые от конденсата и собственного страха. Один — чёрный с белым пятнышком на груди, второй — полосатый серый, третий — маленькая копия матери. У них даже глаза ещё не полностью открылись.

Кошка-мать тихо мяукает, прижимая уши, но пытается вырваться или напасть, словно понимает, что я — её последняя надежда.

— Это не ваше дело, — неожиданно вступает в разговор женщина, скрестив руки на груди. — Я эту бродяжку пожалела, пустила на двор, кормила её, а она как отблагодарила? Окотилась тут! Мне самой трудно прокормиться, не то что кошачье отродье.

Я замечаю, как Томас неловко переминается с ноги на ногу, явно не зная, как реагировать. На его лице — смесь смущения и неодобрения, но он молчит.

— Я заберу их, — говорю я, выпрямляясь во весь рост. Хотя я ниже женщины, в этот момент чувствую себя выше на голову. — Всех. И они больше не причинят вам... вреда.

Последнее слово я произношу с горькой иронией. Какой вред могут причинить эти несчастные создания? Мурлыканьем разбудить? Оставить шерстинку на фартуке?

Женщина фыркает, но взгляд её смягчается.

— Забирайте, если вам делать нечего. Только потом не жалуйтесь, когда они всё ваше молоко выпьют, а вы с голоду помирать будете.

Томас, наконец, решается вмешаться.

— Дарис, это Мариан, — представляет меня. — Она поселилась в старом доме Серайз. Мы пришли просить немного провизии и, может быть, каких-нибудь необходимых вещей.

При упоминании поместья лицо Дарис меняется, в глазах мелькает что-то странное. Любопытство? Страх?

— В доме Серайз? — переспрашивает она, окидывая меня оценивающим взглядом. — Ну и ну. А с чего вдруг такое выпало на вашу долю, голубушка?

Не отпуская мешок с кошкой и котятами, я стараюсь говорить спокойно, хотя внутри всё ещё кипит от недавнего происшествия.

— Это наследство, — отвечаю я. — Неожиданное. Я была удивлена не меньше вас.

Дарис качает головой, но жестом приглашает нас следовать за ней к дому.

— Ну что ж, заходите. Кошек этих оставьте пока в сарае, пусть там посидят. Не в дом же их тащить.

Я колеблюсь, не желая расставаться с несчастными животными, но Томас мягко касается моего локтя.

— Это ненадолго, — говорит он тихо. — А в сарае им будет безопаснее, чем у вас на руках. Там есть солома, им будет тепло.

Я соглашаюсь, только когда Тень обещает, что присмотрит за семейством. Маленький сарай действительно выглядит вполне уютным — сухо, тепло, множество мест, где можно спрятаться. Осторожно опускаю кошку с котятами на мягкую подстилку из соломы в углу.

— Я вернусь за вами, — шепчу я, задерживая руку на голове кошки-матери. Та смотрит на меня с таким выражением, что сердце сжимается. — Обещаю.

Когда я выхожу, Томас уже ждёт меня у двери. Он ничего не говорит о случившемся, только смотрит с каким-то нечитаемым выражением.

В доме Дарис неожиданно уютно и чисто. Несмотря на очевидную бедность (впрочем, после замка Кайна разве что королевский дворец не покажется бедным), всё выскоблено до блеска, полы подметены, в печи потрескивает огонь. На стенах — несколько простых, но красивых полотенец с вышивкой.

— Садитесь, — указывает Дарис на лавку у стола. — Чаю налить?

Я киваю, не в силах поверить, что та же женщина, которая минуту назад собиралась топить беззащитных созданий, сейчас предлагает мне чай, как давней подруге.

— Так расскажите, как вы оказались здесь? — спрашивает она, наливая в глиняные чашки тёмный, ароматный отвар. — У нас тут редко бывают новые лица, особенно... такие, как вы.

Я понимаю, что она имеет в виду. Даже растрёпанная и уставшая, я всё равно выгляжу не так, как местные. Чувствую, как на щеках выступает румянец. Что ей сказать? Что мой муж изгнал меня, оставив лишь кошку и полуразрушенный дом? Что я вчера впервые в жизни ночевала в чужом доме, потому что мой собственный может обрушиться мне на голову?

— Это долгая история, — наконец говорю я, делая глоток чая. Он горьковатый, но согревает. — Я получила дом в наследство в... очень сложный жизненный период. Думала, это решит мои проблемы, но, похоже, они только начинаются.

Глава 18

По дороге к моему новому дому мы с Томасом почти не разговариваем. Он несёт сумку с провизией, я мешок с кошками, осторожно придерживая его, чтобы не потревожить маленькую семью внутри.

— Она не такая уж плохая, — наконец говорит Томас, нарушая молчание. — Дарис, я имею в виду. Просто жизнь у неё тяжёлая. Муж умер три года назад, оставив пятерых детей. Сама еле концы с концами сводит.

Я молчу, не зная, что сказать. Могу ли я осуждать её, когда сама неясно как проживу следующий месяц? К тому же эта женщина, несмотря на сложное положение, всё же помогла мне. Уверена, она делает всё, что только может, чтобы защитить свою семью, но всё же… Не думаю, что кошки сильно обременили бы её.

У меня в поместье их целая стая и ничего, как-то выживают же? Осталось понять как…

— Всё равно это не оправдание для жестокости, — наконец отвечаю я. — Всегда есть другой выход.

Томас вздыхает, но не спорит.

Мы подходим к моему дому, который при дневном свете выглядит ещё более заброшенным, чем казался вчера. Трава во дворе чуть ли не выше меня, крыльцо покосилось, ставни висят на одной петле. Но солнечный свет придаёт даже этому упадку какое-то особое очарование.

— Мда, — хмыкает Томас.

Пожалуй, это самое невинное, что мог сказать плотник. Я не разбираюсь в строительстве, так что даже не представляю, насколько серьёзны мои проблемы.

Мы входим в дом. С виду тут ничего не изменилось. На полу лишь следы, которые я оставила вчера, и отпечатки множества кошачьих лап. Куда делась моя стая пока неясно. Возможно охотятся, а может отсыпаются.

— Я сначала осмотрю чердак, — говорит Томас. — Это главное. Если крыша протекает, то заниматься чем-то в доме не имеет смысла. Куда поставить?

— Давайте мне, я отнесу в комнату, — забираю у него продукты.

Главное, чтобы коты ночью не выпотрошили мои вещи.

Томас кивает и бодрым шагом направляется вглубь дома. Вид у него беззаботный, но оно и не удивительно, в конце концов, ему здесь не жить.

Я вздыхаю, ощущая тяжесть в груди. А что, если дом действительно не спасти? Куда я тогда пойду? Спрятанных украшений хватит, чтобы снять гостиницу на некоторое время, но успею ли я найти работу? Обременять детей не стану, у Лизи и без меня забот хватает. К друзьям тоже не пойду, не хочу, чтобы о моей ситуации судачил весь Лариангард. Возвращаться к мужу... нет, это невозможно.

Пока Томас поднимается по шаткой лестнице, я ставлю мешок на пол и осторожно разворачиваю кошачье семейство. Мать выпрыгивает первой, осматриваясь настороженными глазами. Мурлыкнув что-то на своём, она подходит к Тени и, понюхав её, бодает лбом, как будто они знают друг друга не первый год.

— Теперь вы в безопасности, — шепчу я, гладя кошку по голове, когда она подходит, чтобы оставить свой запах на мне тоже. — Я позабочусь о вас.

Осторожно беру мешок с котятами и поднимаюсь по скрипучей лестнице в комнату, которую мысленно уже считаю своей.

В спальне солнечный свет льётся сквозь пыльное окно, создавая почти волшебную атмосферу. Пылинки танцуют в лучах, словно крошечные феи. К моему удивлению, мои скромные пожитки остались нетронутыми — ничто не разбросано, не испорчено, не испачкано. Пушистые бандиты оказались куда порядочнее, чем я ожидала.

— Смотри, какие воспитанные у нас соседи, — говорю я кошкам, которые следуют за мной. — Сейчас устроим малышей поудобнее.

В углу спальни стоит старое кресло с потёртой обивкой, но ещё достаточно мягкое. Я вынимаю из сумки одно из тёплых платьев, которое вряд ли пригодится мне до зимы, и создаю импровизированное гнездо.

— Вот так, — говорю я, перекладывая котят в кресло. — Это теперь ваш дом.

Котята один за другим следуют за матерью, крошечные и неуклюжие. Чёрный с белым пятнышком, серый полосатый и трёхцветная миниатюрная копия мамы, они крутятся, пытаясь найти маму, пищат, ищут молоко. Та тут же укладывается на бок, хотя я не уверена, что ей есть, чем их накормить.

Наблюдаю за ними, чувствуя странное родство с этой кошачьей матерью. Мы обе оказались в чужом доме, отчаянно пытаясь выжить и защитить то, что дорого.

— Сейчас закончу с Томасом и поищу, чем тебя накормить, — обещаю я. — Ты, должно быть, очень голодна. Нужно ещё имя тебе какое-то дать, но это тоже не срочно. Тень, сможешь присмотреть за ними? — говорю я, наклоняясь и почёсывая её за ухом.

Кошка жмурит умные жёлтые глаза, прыгает на подоконник и устраивается там, словно часовой. Я улыбаюсь им и направляюсь на поиски Томаса.

Его шаги слышны над головой — по чердаку, потом по комнатам второго этажа. Я следую за звуком, поднимаясь по другой лестнице, менее скрипучей, но столь же ненадёжной.

Нахожу плотника в комнате, которая когда-то, судя по остаткам мебели, была библиотекой. Он стоит перед стеной, постукивая по ней костяшками пальцев, и на его лице такое странное выражение, что у меня внутри всё холодеет.

— Томас? — окликаю я его неуверенно. — Всё в порядке?

Он вздрагивает, очевидно, не слышавший моего приближения, и оборачивается. На его лице сменяются эмоции с такой скоростью, что я едва успеваю их зафиксировать: хмурится, затем хмыкает, потом вдруг улыбается так широко, что это выглядит почти безумно. От этого мурашки пробегают по моей спине.

Глава 19

— Начнём с крыши, — отвечает Томас без колебаний. — Если мы не остановим протечки, всё остальное бессмысленно. Потом основные балки, затем полы. Я могу начать завтра, если у вас есть чем заплатить за материалы. Иначе никак, тут нужны хорошие доски.

Я снимаю серьги и протягиваю ему.

— Есть серьги. Не знаю, сколько они могут стоить, но вдруг хватит? Я посмотрю, что ещё можно будет продать.

— Хорошо, — кивает он, убирая серьги в карман. — Тогда завтра я приду с инструментами и, скорее всего, материалами. Думаю, на лесопилке найдётся всё необходимое. Там и решим, хватит ли серёжек. Жаль их, конечно. Красивые. Подарок, поди?

— Можно и так сказать, — уклоняюсь я. — Но сейчас важнее попытаться оживить поместье. Серьги мне будущей зимой точно не помогут.

Томас понимающе кивает и направляется к лестнице.

Мы спускаемся обратно на первый этаж, и я вспоминаю ещё об одной проблеме.

— Томас, а вы могли бы посмотреть водопровод? Я попыталась открыть его, но трубы издавали такие ужасные звуки, что я думала, они вот-вот лопнут. Будь у меня вода, я могла хотя бы начать уборку. Это место выглядит так, словно никто не прикасался к тряпке уже десятилетие.

Томас кивает, его губы снова изгибаются в той странной полуулыбке.

— Конечно, посмотрю, — соглашается он. — Но должен предупредить: старые трубы бывают капризными. Особенно в таких домах, как этот.

— Что вы имеете в виду? — спрашиваю я, но Томас уже направляется к подвалу, где, как я предполагаю, находятся основные коммуникации.

Следую за ним, не желая оставаться одна в пустом пыльном зале.

Когда мы открываем дверь, нам в лица выдыхает затхлый, сырой воздух. Ступеньки, ведущие вниз, кажутся ещё более ненадёжными, чем лестницы в остальном доме.

— Осторожно, — предупреждает Томас, нащупывая каждую ступеньку, прежде чем перенести на неё вес. — Здесь может быть опасно.

Я следую его примеру, цепляясь за стену для равновесия. В полумраке подвала влажно и прохладно.

Томас достаёт маленький кристалл и, потерев между ладоней, освещает помещение, сразу находя угол с паутиной труб.

— Так-так, — бормочет он, подходя ближе. — Давайте посмотрим, что тут у нас...

Я стою рядом, наблюдая, как Томас исследует ржавый металл, постукивая по ним, прислушивается.

— Звуки, которые вы слышали, — говорит он, не отрывая взгляда от труб, — они были похожи на стук, скрежет или... бульканье?

— На рёв разозлившегося дракона, — отвечаю я. — Как будто что-то живое пыталось выбраться из труб.

Томас поворачивается ко мне, его лицо частично скрыто тенью, но я могу различить его выражение — задумчивое, почти печальное.

— Не слишком хорошо, — говорит он тихо.

Мой желудок снова сжимается. Что, если проблем с домом куда больше, чем протекающая крыша? Но я отгоняю эти мысли. Сейчас у меня нет времени на страхи. Нужно сосредоточиться на практических вещах: крыша, еда, вода.

— Вы сможете это починить?

Томас вздыхает, возвращаясь к осмотру труб.

— Попробую. Но не могу обещать, что всё будет работать идеально. В лучшем случае у вас будет вода для самых базовых нужд. Для начала этого хватит.

Я киваю, благодарная даже за скромную надежду.

— Спасибо, Томас. Я... действительно не знаю, что бы делала без вашей помощи.

Он улыбается, на этот раз нормально, без той странной нервозности.

— Для этого и нужны соседи, госпожа Мариан. Чтобы помогать друг другу в трудные времена.

Томас раскрывает старый, покрытый ржавчиной металлический ящик. Может он и плотник, но, кажется, внутри всё же обнаруживаются некоторые подходящие для ремонта инструменты.

Я наблюдаю, как он работает, хотя мало что понимаю в том, что происходит. Томас методично стучит по трубам, что-то крутит, подтягивает. Его движения уверенные, как у человека, который делал это сотни раз. От его сосредоточенного вида исходит спокойствие, которое передаётся и мне.

Через полчаса Томас, вытирая руки о какую-то тряпку, которую нашёл здесь же.

— Кажется, я разобрался с основной проблемой, — говорит он. — Но нужно проверить, куда выходит канализация, и прогнать застоявшуюся воду. Может быть ржавой и грязной сначала, так что не пугайтесь.

— Что мне делать? — спрашиваю я, готовая приступить к работе.

— Нужно открыть каждый кран по очереди, — объясняет Томас. — Подождать, пока вода станет чистой, а затем закрыть. Я пойду осмотрю внешние трубы и сливы, а вы начинайте здесь.

Он выходит через заднюю дверь, а я поднимаюсь в спальню, где находится ближайший кран. Кошка-мать поднимает голову, когда я вхожу, её глаза настороженно следят за мной. Котята мирно спят, прижавшись к её животу.

— Всё хорошо, — шепчу я ей. — Скоро у нас будет вода, и я смогу привести этот дом в пригодный вид.

Вхожу в ванную, подхожу к раковине и с опаской поворачиваю кран.