Ненужная наследница, или Хозяйка волшебных овец

Глава 1.

— Что ты говоришь, девчонка? Наследница, значит? Да кому ты тут нужна?! — шипела старуха во главе стола. — Без тебя прекрасно жили и еще проживем. Явилась, не запылилась!

Она с такой силой швырнула ложку на стол, что та, ударившись о край тарелки, со звоном опрокинула ее. Горячая картошка рассыпалась по скатерти. Старуха разразилась потоком проклятий в мой адрес.

А я всего лишь спросила, как они довели свое хозяйство до такого состояния. Я правда хотела разобраться. Ведь теперь это все МОЕ. Но радость от этого не светилась ни в чьих глазах, особенно в глазах Греты Гардус, бывшей хозяйки, которая сидела напротив, глядя на меня с ненавистью и презрением.

Весь ужин она стенала и причитала, будто я принесла в их дом несчастье, словно я была чумой, разгуливающей по деревне. Но любому, даже самому ангельскому терпению приходит конец.

— Вы уж точно не нуждаетесь во мне, — сказала я, отодвигая тарелку. — Хотя напомню, это вы меня искали. Благодарю за ужин, но теперь я покину вас.

Оставаться в этом доме было выше моих сил, поэтому я отправилась в сарай к овцам, которые теперь были моими. Их блеяние, словно тихий плач, эхом разносилось по округе. Я прошла по узким проходам между перегородками, села в уголке на старый тюк сена и обняла колени, пытаясь согреться. Ну что, Женька, довольна своим наследством?

Овцы тихо блеяли, ягнята жалобно скулили, а воздух вокруг был пропитан запахом навоза и сена. Все это так напоминало дом моей бабушки, что тоска сдавила грудь, словно тяжелый камень. Я всхлипнула и вытерла слезы рукавом старого платья, чувствуя себя униженной и беспомощной. Позорище! Хотя какое наследство — такая и хозяйка.

Докатилась.

Мама всегда говорила, что встречают по одежке, и с детства наряжала меня как куклу — в рюши и бантики, словно я была фарфоровой статуэткой, которую можно выставить на витрину. А сейчас я выглядела, как Золушка-замарашка, только без малейшего шанса встретить своего принца. Хотя, может, и к лучшему. Хватит с меня одного фарса, из-за которого я в конце-концов оказалась тут.

Я погладила ягнёнка, который пролез под полусгнившим заграждением, подошел и ткнулся в меня своей мягкой и тёплой мордочкой, и прижала его к себе. Я чувствовала, как его маленькое сердце бьётся в унисон с моим.

— Чего ты, малыш? Тоже тепла хочется? Или на мамку обиделся? На родителей нельзя обижаться, малыш, они нам добра желают, — говорила, машинально гладя теплое и доверчивое тельце, — шептала я, машинально гладя его теплое, доверчивое тельце, которое пахло молоком и травой. — А может, это сон? И все по-прежнему?

Вопрос был риторическим, и я это понимала. Никакого сна не было. Просто по своей глупости и наивности я согласилась принять наследство, которое оказалось старой полуразрушенной фермой в другом мире.

А дело было так...

***

— А когда возвращается твоя овца? Ты здесь неплохо устроился, мне нравится. Совсем не хочется снова встречаться тайком в общаге, — женский голос донесся из ванной. — Всегда хотела заняться с тобой этим в джакузи.

Я остановилась, узнав интонации первой красотки потока Леночки Палевиной. Ее звонкий, мелодичный голос звучал так близко, что я могла представить, как она улыбается и играет своими длинными волосами. Не понимаю, что она делает в нашей квартире? Неужели она здесь с Никитой? Нет-нет, мой парень никогда бы…

— Не знаю, скоро, наверное. У Женьки бабка на днях померла, вряд ли она дальше в той дыре сидеть будет. Так что губу не раскатывай, я и сегодня тебя сюда тащить не хотел. Женьке квартиру отец оплачивает, не хватало, чтоб ему соседи настучали, что я посторонних вожу, — отозвался знакомый голос.

Я почувствовала, как земля уходит из-под ног. Никита, сын знакомых отца, приехал в столицу учиться и оказался со мной в одной группе. Мы встречались, планировали пожениться. Но заболела моя бабушка, и я уехала к ней.

А теперь Никита и Леночка в ванной? Вместе? Как он мог? Он же говорил, что любит меня, клялся, что будет ждать, пока я ухаживаю за бабушкой.

Увы, болезнь оказалась сильнее. Несмотря на все усилия, мы выиграли чуть больше полугода. Похороны были сегодня, а после них родители сообщили, что они разводятся.

Отец и мама по очереди отвели меня в сторону и сказали, что я уже достаточно взрослая, чтобы жить отдельно и что должна понять, что так бывает. Отец признался, что у него другая семья и когда-нибудь он меня непременно с ней познакомит. Но не сейчас. Он не хочет, чтобы там думали, что его старшая дочь значит для него больше, чем сын. Поэтому он больше не будет оплачивать мне квартиру.

А мать сказала, что ждет ребенка и дала понять, что в ее новой семье мне тоже нет места.

— Женечка, ты замечательная девочка, но так ты никогда не научишься самостоятельности. Мы с отцом тебя слишком опекали. Тебе давно пора повзрослеть. Тем более, что ты собираешься создать свою семью, — говорила мама. — Не обижайся, ангел мой, но помимо твоих игрушек, есть множество других занятий, подходящих молодой девушке.

Отец маму поддержал, после чего в качестве жеста доброй воли вызвал и оплатил мне такси, которое должно было увезти меня в новую самостоятельную жизнь.

И вот я дома. Надеялась найти поддержку у Никиты, но вместо этого стою и слушаю разговор под приоткрытой дверью.

— Ники-и-ит, — тянет Леночка, ее голос звучит сладко, как мед, — ну бросай свою овцу, зачем она тебе? Скучная скромница, из которой и слова не вытянешь. Уедем вместе в Питер, там мой брат, он поможет нам устроиться.

Никита хмыкнул под плеск воды:

— Который у тебя курьером работает? Он поможет, да. У Женьки родаки при деньгах и положении, и с дочки своей пылинки сдувают. Так что извини, Лен, ничего личного. На Женьке я женюсь, как она вернется, это дело решенное. А ты жди приглашение на свадьбу. Она что-то там выбирала уже.

Действительно выбирала. Хотелось, чтобы это было что-то особенное, не как у всех. Возможно, что-то загадочное и мистическое, чтобы сразу и не понять, что это приглашение на бракосочетание. Что-то похожее на то, что передала мне вахтерша.

Немного красок

Ну и традиционно, представляю героев:

Женя Овечкина, 19 лет, любимая доченька обеспеченных родителей. Милая, добрая и доверчивая поборница справедливости.

***

Грета Гардус, строгая и властная бывшая хозяйка фермы, которая не желает видеть в Дженни наследницу.

***

А вот и наследство! Овечья ферма, доставшаяся Жене-Дженни

Глава 2. Нотариус?

— Наследство? В другом мире? — в который раз я брала в руки крохотную чашечку, но так и не сделал ни глотка, потому что меня захлестывало возмущение.

Я ожидала, что приглашение к нотариусу, написанное от руки на крафтовой бумаге — шутка, но что настолько дурацкая, даже предположить не могла.

Мужчина, который представился поверенным в нотариальных делах, внимательно смотрел на меня поверх очков, сохраняя невозмутимый и серьезный вид. Он выглядел как человек из другого времени: солидный, в дорогом деловом костюме с жилеткой в клетку, шейном платке и очках с черепаховой оправой. Его присутствие только усиливало ощущение абсурда происходящего.

— Да, – ответил он, не отводя взгляда. – И я настоятельно рекомендую вам туда отправиться и принять его.

— Прямо сейчас? — я поставила чашку на место и сжала подол юбки, пытаясь успокоить нервную дрожь. — А как же вещи, деньги? Сколько я должна вам за проезд в безбедную жизнь?

Я ждала, что у меня попросят денег, это было логичней всего. Меня считали наивной и доверчивой, и я часто становилась жертвой подобных афер. То приглашали поучаствовать в благотворительности, то предлагали вложиться в сомнительные проекты, то просто просили занять деньги и не спешили их возвращать. Я не могла просто так отказать, и это делало меня легкой добычей для мошенников.

Но этот случай был каким-то слишком изощренным. Кабинет был обставлен с особым вкусом: дорогая мебель, винтажный декор, секретарь в стиле начала прошлого века. Даже хронометр на стене со множеством циферблатов выглядел как деталь из другого времени. Все это создавало ощущение, что я попала в какой-то странный и тщательно продуманный спектакль. И это напрягало вдвойне.

— Желательно отправиться прямо сейчас, — сказал мужчина. — Вещи брать не стоит, деньги и телефон тоже, они вам не пригодится. Возьмите лучше украшения. Еще вам надо будет переодеться, мы подобрали все необходимое.

Ага, значит, украшения им нужны. Видимо знают, что отец карту заблокировал. А на той, что я сама себе открывала, и куда деньги за игрушки переводили, которые я из шерсти валяла, пока у бабушки жила, почти ничего нет. Я потратилась, накануне много разного для работы заказала. А теперь таскаюсь со всем этим добром, нет, чтоб дома вещи оставить…

— А можно я с собой наборы шерсти возьму, больше у меня ничего нет? — спросила невинно, выкладывая из сумки свои “богатства”.

Этот странный цирк стал порядком утомлять. Зачем я вообще сюда поехала? Мне ночевать негде. В квартиру, где Никита развлекался с Леночкой, возвращаться не хотелось. Они ведь наверняка не только в ванной и джакузи были, но и кровать не обошли вниманием. А может, и сейчас там. Но позвонить и попросить их уйти у меня не хватило духу.

— Конечно! — обрадовался тот, кто назвался Дилмах Кидревич. — Так будет даже лучше. Значит, я отправляю вас?

— Каким образом? Такси вызовите? Или у вас специальный автобус есть для попавших в беду волшебников? А может, по реке сплавляться будем? — устало спросила я, чувствуя, как горький ком подступает к горлу. Как же так случилось, что я осталась совсем одна?

Подумала, что к родителям тоже не хочу, раз они готовы вычеркнуть меня из своей жизни. И пусть с моей стороны это выглядело жалко и по-детски, а мама с папой правы, что мне пора повзрослеть, но сердце все еще протестовало и таило в себе обиду.

— Какой реке? Где вы тут реку видите? — вторгся в мои мысли якобы нотариус.

— По Стиксу, наверное, — ответила я, вспомнив мрачные легенды о реке душ. — Вы же душу мою требуете. Сейчас убьете меня, и душу заберете. Но учтите, денег у меня нет, а искать меня все равно будут.

Я решительно распахнула сумку, с которой вернулась из деревни. Не могут мама с папой от меня отказаться. Зря я сюда приехала. Сейчас поеду к ним и все расскажу!

Я собиралась убрать обратно шерсть и красители, которые зачем-то достала, и вдруг я заметила шкатулку с украшениями. Ту самую, что хранилась в доме родителей.

С собой я ее не брала, значит, мне ее подложили. Кто и зачем? Как этот "нотариус" узнал об этом? Я посмотрела на него внимательнее, пытаясь разгадать его игру. Такой приятный мужчина и все-таки мошенник, досадно.

— Что вы такое говорите, госпожа Овечкина! — Дилмах Кидревич с укором покачал головой. Хорош артист. — Если бы вы умерли, то тогда меня бы не привлекали, господин Уполномоченный по переселению душ сам бы справился. Но поскольку вы живы, то мне надо получить ваше согласие и заверить его, как полагается.

— На наследство в другом мире? — снова спросила я, понимая, что злюсь.

— Да, — согласился якобы поверенный.

Я поняла, что разговор пошел по кругу, и не выдержала:

— Хорошо, давайте сюда ваши бумаги. Надеюсь их не кровью надо подписывать?

Все, надоело! Сейчас и узнаю, чего от меня хотят на самом деле. Денег у меня нет, а понять, откуда мошенники узнали про украшения, надо. Вряд ли это шутка родителей, а вот то, что за ними и их домом следят, возможно. Они люди не бедные, с влиянием и положением, так что мало ли кто и что против них затеял. Но я выведу мошенников на чистую воду!

Я требовательно протянула руку, чтобы взять бумаги. Нотариус с готовностью мне их дал.

Самое удивительное, что мошенники действительно подготовили документы, по которым мне якобы отходила какая-то ферма со всем ее имуществом и скотом. Опись была составлена с такой тщательностью, что казалось, будто это не шутка, а реальная сделка. Я искала приписки мелким почерком, смотрела листы бумаги на просвет, даже потерла пальцами чернила, которые реально оказались чернилами и стали растекаться, когда я принялась их слюнявить.

— Госпожа Овечкина, — укоризненно покачал головой господин Кидревич, глядя на мои манипуляции. Голос его при этом был полон иронии. — Мы же с вами цивилизованные люди, в век Просвещения живем, — сказал он и протянул мне… гусиное перо.

***

Я была уверена, что у меня попросят денег. Как вариант, запрут и напишут моим родителям с требованием выкупа.

Глава 3. Уполномоченный по переселению душ

Дальше я окончательно перестала понимать, что происходит.

В шикарном кабинете, стилизованном под старину, развалившись в кресле с резными подлокотниками, сидел мужчина. Его волосы небрежно падали на лоб, а глаза были устремлены на маятник Ньютона, который он крутил с с самым серьезным видом, будто от этого зависела судьба мира.

Знаете, такие игрушки, когда несколько окружностей вращаются в разные стороны, или шарики, которые стучат друг по другу, их любят держать на столах в офисах. Не знаю, снимают ли они стресс, но выглядят привлекательно.

Вот одна из таких штук была в руке мужчины, и когда я вошла, он поставил маятник на стол и поднял на меня взгляд. Некоторое время мужчина молча меня разглядывал, а потом изрек:

— Госпожа Овечкина, вы дали согласие принять наследство, а потому отправляетесь к месту его нахождения. Напомню, что по условиям договора о вступлении в права вы не можете отказаться от него в течение года. То есть ни продать, ни обменять, ни еще каким ли образом произвести отчуждение вашего имущества в чью-либо собственность.

Господин (как его там назвали, “уполномоченный по переселению душ”? Что за ерунда вообще такая?) серьезно смотрел на меня, а я стояла и молчала, не зная, что сказать. Леночка Палевина была права, я не очень разговорчива, особенно в таких ситуациях, когда не знаю, как себя вести. Но мужчина тоже не спешил, и это молчание затягивалось.

Я осторожно кивнула, и он продолжил:

— Если за этот срок вы сумеете добиться значительного прогресса в делах, то в качестве поощрения получите исполнение желания. Это обычно полагается только призванным душам, но я подумал, что у вас тоже должен быть стимул. Поэтому обговорим это сразу. Итак, ваше желание, душа?

Ага, я поняла. Тут два варианта — либо меня опоили, либо убили. Вот так и ведись на странные письма, приглашающие за наследством! Нет, ну знала же, что это развод, зачем поехала?

“Да просто не могла в квартире оставаться”, — ответила себе.

Логика твердила одно, а вот ощущения — совсем другое. Слишком все выглядело реальным и детализированным. Я на всякий случай даже ощупала себя, вдруг я уже бесплотный дух? Но нет, все было как обычно, во сне так не бывает. Значит, меня одурманили и розыгрыш продолжается?

Я посмотрела на мужчину, пытаясь понять, шутит он или нет. Его лицо оставалось серьезным, а глаза — холодными и спокойными. Я сглотнула и ответила:

— Любое желание? — уточнила я.

— Все, что в моих силах, — кивнул он, и в его голосе послышалась легкая насмешка.

Ага, знаю я этот прикол. Скажу, звезду с неба достать, он мне и небо нарисует, и звездочку на нем, потом вырежет и скажет — получите, распишитесь. Знаю, проходили. Говорю же, мошенники меня особенно любят. Мама и отец правы, слишком сильно они меня опекали, и я выросла слишком застенчивой и нерешительной. Даже парня своего с любовницей из квартиры выставить не сумела. Да впрочем, что об этом, прошлого все равно не вернуть. Я сжала кулаки и спросила:

— Бабушку мне вернете?

Знала, что нет, просто не сдержалась. Я ее очень любила, пожалуй даже больше, чем родителей. Потому и уехала к ней, когда узнала, какой диагноз ей поставили. Понимала, что ненадолго, но все равно надеялась. И все у нас хорошо было, а потом в один миг она сгорела.

Врачи сказали, что так бывает — временное улучшение, когда организм все силы на борьбу бросает, а потом они заканчиваются и конец. Но я не могла смириться с этой мыслью.

— Видишь ли, Евгения, я не то, что не могу вернуть тебе родного человека, душа ведь бессмертна. Более того, я предполагал, что ты попросишь именно этого, поэтому сразу, как душа Нины Александровны покинула тело, призвал ее сюда. Но тут она в другом воплощении. Я готов организовать вашу встречу, но это будет не привычный тебе образ. Устроит такой вариант?

В тот момент мне просто очень-очень хотелось верить, что это возможно. И я сказала “да”.

Я рассуждала так: если я все-таки умерла, то терять мне уже нечего. Если я в каком-то странном трансе и от меня что-то требуют мошенники, то надо держаться до последнего, пока меня не спасут. Но вдруг есть крошечный шанс, что все, что происходит, — правда? Что существуют другие миры, и что мы не умираем навсегда, а наша душа просто переходит куда-то? И я решила, что именно в это я и буду верить — что мне досталось наследство в другом мире и что там я могу встретить бабушку. Потому что чудеса случаются, но только если ты в них веришь.

Какое-то время мы говорили и обсуждали условия. Терри Кронс подчеркнул, что я не должна отказываться от наследства, потому что оно важно для некоего мирового баланса.

— Понимаешь, Евгения, мир Валиссмарг уникален тем, что в нем развиваются технологии и магия. Наша задача — следить, чтобы одно не задавило другое. Чтобы мир не застрял в вашем земном средневековье, но чтобы и технический прогресс не уничтожил магическую составляющую, — объяснял мне мужчина под организованный его секретарем на столике в углу легкий ужин.

Его ароматы витали в воздухе, но я не чувствовала вкуса, происходящее казалось мне слишком невероятным, чтобы быть правдой.

Именно в этот момент я окончательно отпустила ситуацию. Дома я не знала, как мне быть и куда двигаться дальше, а в новом мире я не только смогу начать все заново, но и встретиться с дорогим мне человеком. Правда для этого надо за год поднять семейную ферму.

Откуда вдруг она взялась, тоже объясни Тэрри Кронс, когда давал вводные инструкции:

— Ты отправишься на континент Кливанд, именно там твое хозяйство, ферма семьи Овеласс. Эту фамилию тебе и придется носить, и имя лучше взять более привычное для местного звучания. Сейчас там другие хозяева. Твоя бабушка покинула семейное гнездо, уступив право пользования нынешним хозяевам. Мы же заинтересованы в том, чтобы ферма оказалась в руках ее настоящих хозяев. Не буду вдаваться в детали, но это связано с именно с сохранением магического и технологического баланса. Поэтому ты должна возродить семейное дело и времени тебе на это — год.

Глава 4. Наследница, понимаешь!

— Это что? — спросила я вполне довольного нотариуса, который вызвался сопроводить меня до места.

Это действительно была ферма. Но…

Конюшни с облупившейся краской, сараи, покосившиеся от времени, загоны для животных, обветшалые и заброшенные. Большой жилой дом, угловатый и с мезонином, выглядел так, будто он видел уже многое. К нему вела дорожка, заросшая травой, и несколько других строений, которые выглядели не лучше.

Овцы тоже были, милые и пушистые. Они задумчиво бродили где вздумается и щипали травку, предоставленные сами себе.

А я стояла с саквояжем, которым меня снабдили в конторе, и отказывалась верить увиденному.

Ферма была большой, но старой и запущенной. Некоторые сараи покосились, на некоторых не было дверей и окон, где-то обвалилась крыша, где-то развалилось крыльцо.

В более-менее приличном виде был хозяйский дом в форме буквы “Г” в два этажа с мезонином, к которому мы с нотариусом и направились, и еще пара строений.

Туда мы и направились. Но как только мы подошли к двери, она распахнулась, и на пороге появилась немолодая женщина в длинном темном платье. Ее холодный и неприветливый взгляд демонстрировал неприязнь.

— А, нашли все-таки, — сказала она, узнав нотариуса и с головы до ног оглядев меня. — Так не надо уже, тут рельсовую дорогу прокладывать собираются пройдет, землю заберут, а ферму снесут. Так что новая хозяйка нам без надобности.

Она сделала жест, словно говоря: «Идите отсюда».

— Увы, госпожа Грета, так не пойдет. Вы заказ сделали, он выполнен, извольте рассчитаться, — возразил нотариус. Его голос был твердым, но спокойным. — Наследницу нашли, так что принимайте новую хозяйку угодий. Знакомьтесь, это Дженни Овеласс.

— Так откуда я знаю, что это она, — стояла на своем женщина, не собираясь пускать нас в дом.

Я замерла, не зная, что ответить. С одной стороны, я была не против уйти. Всё происходящее казалось странным и пугающим. Какая из меня фермерша, да еще и в другом мире?

Да, я жила у бабушки под Калугой, и десяток овец в хозяйстве у нее имелись, как и прочая живность. Хотя сейчас скотину уже никто не держит, но бабушка всегда тянулась к овечкам, и они у нее были на зависть и загляденье всем, хоть сейчас на выставку. К ней даже специально разные блогеры и журналисты приезжали на фотосессии, у бабули все хозяйство как с картинки было.

Я думала, тут также. А оказалось иначе. Грязь, разруха и люди, которые нам не рады. Хотелось упереться ногами и руками в зеленую травку и умолять вернуть меня обратно.

Но с другой стороны, а что, если я действительно встречу здесь свою бабушку? Разве этот шанс не стоит того, чтобы попытаться?

К тому же — что меня держит на Земле? У родителей свои хлопоты, им не до меня, да это и правильно. Жениха, считай, уже нет, подруг никогда и не было, в институте я академ взяла. А тут всего год надо прожить. Может, за это время что-то изменится. Братик родится или сестренка… Я бы помогать стала, всегда ведь хотела кого-нибудь, а родители против были. Так что решено, остаюсь.

— Документы в порядке, я лично проверил, Дженни Овеласс — наследница. Да вы взгляните сами — у кого на Кливанде еще такие волосы были? — сказал нотариус, вытаскивая из саквояжа бумаги.

Женщина не постеснялась оглядеть меня придирчиво, как лошадь на рынке. Даже по кругу обошла.

— Ваша правда, господин Кидревич, кучерявые только они и были, — сказала она, наконец. — Да толку-то, говорю же, дорога тут пойдет, так что не надо ничего. Сами разберемся.

Нотариус вздохнул и развел руками.

— Госпожа Гардус, наследница доставлена, я свои обязательства выполнил. Передавайте ей ключи и права и рассчитайтесь со мной. Мне еще обратно возвращаться.

Женщина вздохнула и, видимо, смирившись, повернулась ко мне.

— Ладно, пойдемте. Повезло, что сосед шерсть купил, есть чем заплатить за девицу эту. Ты, госпожа наследница, в овцах-то хоть разбираешься? — пробурчала “мисс доброжелательность”, открывая дверь.

Пожала плечами. Как ей ответить? Пока бабуля здорова была, она и сама справлялась. Потом я помогала. Так что кое-что знаю, но до нее мне далеко. Бабушка овец своих холила, говорила, что если ты к живности с душой и пониманием, она тебя сторицей вознаградит.

Шерсти у нас и правда много было, хорошей, тонкой и мягкой. Бабуля ее сама вычесывала и красила, пряла по-разному, на заказ вязала. А я этого не особо умею, я вяленые игрушки делать люблю.

Госпожа Грета с укором посмотрела на нотариуса и покачала головой, но в дом пустила. Тот только руками развел, как бы говоря: “Что было, то и доставил”.

Внутри дома было не намного лучше, чем снаружи. Когда-то он был уютным и добротным, но сейчас выглядел так, будто его забыли на долгие годы. Обивка мебели была протерта до дыр, стены выцвели, а пыль покрывала все поверхности. Ковра на полу не было, но его след все еще виднелся на полу.

Мы прошли в кабинет, там женщина села за стол, достала из ящика коробку, отперла ее ключом и торжественно выдала нотариусу стопку монет. Тот пересчитал, убрал в небольшой мешочек и так же торжественно протянул ей свиток, перевязанный веревочкой с печатью.

Та его даже разворачивать не стала, сунула в стол. Потом они подписали бумагу, и нотариус поднялся.

— Погодите, господин Кидревич, — остановила я мужчину. — Мне сказали, что я тоже что-то должна подписать. Что принимаю ферму и обязанности по управлению. И еще ключи взять.

Женщина бросила на меня быстрый, недобрый взгляд и сделала вид, что перебирает бумаги на столе.

— Да, госпожа Овеласс, вы правы, я чуть не забыл самое главное, — кивнул нотариус и сел обратно. — Госпожа Грета, ну же, не тяните, передавайте полномочия новой хозяйке.

— Какая из нее хозяйка, я думала, кого достойного найдете, — ворчала женщина с явным неудовольствием, доставая из стола свиток и срывая печать. Та чуть засветилась и погасла, а женщина стала еще сердитей. — Сказала же, не нужна нам никакая наследница, все равно землю изымут в пользу короны.

Глава 5. Первые знакомства

Госпожа Гардус со мной говорить больше не захотела, но прислала молодую девушку, которая заверила меня, что всецело в моем распоряжении.

Велиса, старшая внучка хозяйки, должна была показать хозяйство и познакомить со всеми, а заодно девушка согласилась рассказать, как обстоят дела на самом деле.

— Да что вы, госпожа Овеласс, — говорила она, стряхивая пыль с подола своего простого, но аккуратного платья. — Овцы дохода не приносят. Мы, когда узнали, что тут дорога планируется, обрадовались. Шерсть уже не та, вырученных денег только на прокорм хватает. А случись что, приходится в долги влезать. Бабуля надеется, что если Корона земли выкупит, то и обязательства по поставкам шерсти закроет.

— А что за обязательства? — спросила я, пытаясь вытащить из своих кудрявых волос сено и одновременно вытереть ноги от навоза, в который я наступила.

Велиса первым делом потащила меня в овчарню, а там как раз на сеновал сено закидывали. Часть просыпали на меня, и оно тут же запуталось в волосах, потому заплести их перед приходом сюда я не успела, да и господин Кидревич сказал, что с распущенными будет лучше. Мол, примут охотнее.

Охотнее, да, что и сказать…

В итоге, когда мы вышли с овчарни, то я была похожа на плохо пахнущее огородное чучело из соломы. А еще это сено ужасно кололось и заставляло чесаться. Пришлось укрыться за сараями, чтобы хоть как-то привести себя в божеский вид, потому что душа тут не было, воду для мытья грели только вечером, но можно было ополоснуться в колодце или реке, что мне совсем не подходило.

— Владельцы фермы обязаны поставлять на королевский двор 50 булов шерсти-сырца каждый год, отказаться нельзя. Да только королевский двор за нее платит очень мало, так что даже в убыток выходит. Этот контракт через год закрывается, но если землю изымут, может, и сейчас разорвать получится, — пояснила девушка, вручая мне ведро и тряпку и помогая расшнуровать платье.

Прикинула, сколько это 50 булов. Дома шерсть меряли в килограммах, а тут сырец измеряли объемом, бул — мешок с квадратным дном, который надо было набивать достаточно плотно. Они были увесистые, килограмм двадцать-тридцать, не меньше, то есть шерсть там не с одной овцы, а штук с пяти-шести, а если они тонкорунные, то и с десяти.

Выходило, что большую часть шерсти мы отдаем себе в убыток. Просто отлично! Снова я помянула тихим незлым словом нотариуса, который все это устроил.

— Вот, господин Атертон, это госпожа Овеласс, хозяйка угодий. — В уголок между сараями, в который мы с Велисой спрятались, вторглась Грета. В ее голосе слышалось что-то вроде насмешки, но она не пыталась извиняться, а явно была довольна увиденным.

Еще бы, картина открылась презабавная на ее взгляд — новая хозяйка в приспущенном платье пытается от сена отряхнуться, а Велиса ей собранные в хвост волосы над головой держит.

И ладно бы она одна это увидела. Но с ней был молодой мужчина в костюме для верховой езды, который выглядел так, словно только что сошел с картинки в модном журнале. Я только и успела платье повыше подтянуть, и то не уверена, что успела.

— Это Рикс Атертон, поверенный Короны, он хочет выкупить землю под строительство рельсовой дороги, — представила мужчину старуха и, не дожидаясь моего ответа, хмыкнула, развернулась и ушла, оставив нас с незнакомцем.

— Здравствуйте, — неловко промямлила я, — а мы могли бы поговорить в другом месте?

— Конечно, — сказал щеголь, оглядев меня меня с головы до ног с легким презрением, так, что я залилась краской. — Только поторопитесь, у меня мало времени. Подожду вас в доме.

Поверенный развернулся и ушел, а я со злостью стукнула кулаком в стену сарая. Доска скрипнула и провалилась внутрь, подняв облако пыли.

В образовавшуюся щель высунулся еще один мужчина. На этот раз не такой лощеный, а порядком припыленный. Мы уставились друг на друга.

—Так вот ты какая, новая хозяйка, — оглядел он меня с головы до ног оценивающе и смачно сплюнул под ноги. — Ладно, уговорила, женюсь на тебе!

— Ах ты скотина бессовестная! Подглядывал! — отмерла Велиса, схватила мокрую тряпку из моих рук и попыталась отлупить мужика.

Тот заржал и спрятался внутри сарая.

— Козел блудливый! — припечатала Велиса, тяжело дыша. — Это дядька мой двоюродный, вы держитесь от него подальше, госпожа Дженни. Он скотина редкая. Из-за него у нас долги, он ферму в карты проиграл.

Велиса стояла раскрасневшаяся, с тряпкой в руке, не поднимая глаз. Ведро с водой, которое она держала, опрокинулось, и вода разлилась у моих ног, усилив запах навоза, а мне хотелось одновременно плакать и смеяться.

Как же чудесно вы меня встречаете новый мир и моя новая жизнь!

Проиграть чужую ферму в карты! Как это вообще возможно, а?

***

— Госпожа Овеласс, я подготовил для вас предложение, — сказал поверенный короны, доставая из портфеля документы. — У меня мало времени, я хочу закончить все как можно скорее. Итак, планируется строительство рельсовой дороги до Сторкмонда. Мы рассчитали оптимальный по затратам путь, и он пройдет по вашим землям. Корона и компания «Райлслайн» готовы выкупить у вас угодья полностью либо частично, предложив компенсацию за то, что некоторое время здесь будут вестись строительные работы. Прошу вас ознакомиться с расценками и выбрать приемлемый для себя вариант.

Он осмотрелся по сторонам, прикидывая, куда присесть. Его взгляд скользнул по кабинету, который выглядел так, словно в мое отсутствие кто-то устроил тут обыск и погром. Книги с полок были сброшены на пол, ящики стола выдвинуты, а бумаги разбросаны по всему кабинету.

Искали что-то, что не нашли за столько лет? Или, наоборот, прятали от моих глаз? Как бы то ни было, но я опять стояла и краснела перед мужчиной за то, где и в каком виде я его принимаю.

Мне выделили комнату в доме, я зашла туда переодеться, но вот досада, саквояжа, с которым я прибыла, там не было. Грета Гардус в свойственной ей бесцеремонной манере напомнила, что я, чай, не к свиданию готовлюсь и что меня давно ждут внизу. Пришлась переодеться в чье-то старое платье и наскоро скрутив волосы в узел, спускаться к поверенному.

Глава 6. Я - Хозяйка!

— Хорошо, что Корона у нас землю хочет выкупить, тогда они и обязательства отменят. А с деньгами можно и в городе устроиться. Много они предлагают? — спросила Велиса. Девушка, скорее всего, караулила и подслушивала под дверью и вошла, стоило поверенному уйти. — Вроде не должны обидеть. Овечек только жалко, придется их соседу продать, а он настоящей цены не даст.

— Это почему же? — спросила я, убирая бумаги в найденную в столе папку. Потом все же посмотрю без посторонних глаз.

— Так сосед все ждал, когда ферму на торги выставят за долги и тогда собирался ее выкупить. Это он в трактире проболтался, у меня там подруга работает подавальщицей, она сказала. А сейчас господин Жромт смекнет, что деваться нам некуда, живность под нож или ему, и гроши предложит.

Я об этом не думала. Я вообще никогда о деньгах не думала, они просто были и все. А тут страсти такие… И как понять, много мне денег дают или нет? Хотя какая разница, ни Грета, ни Велиса не знают, что продать ферму я не могу. Но продать — одно, а вот если на торги выставят…

Условие, что в течение года я от нее отказаться не могу, мне поставили, а про долги ни слова не сказали.

И что мне с этим делать? Неужели на самом деле меня могут в долговую яму посадить?

Это же варварство!

***

Остаток дня я потратила на уборку в кабинете. Чтобы вникнуть в дела, надо разобраться с документами и счетами. А делать это, сидя в бардаке, пыли и грязи, совершенно невозможно.

Мы с Велисой вытряхивали шторы, разбирали вещи, мыли полы и окна и постепенно я вытянула из девушки историю моего появления здесь.

До этого я знала, что ферма когда-то принадлежала семье Овеласс, но потом последняя владелица переуступила права на пользование хозяйством соседям. В причины господин Кронс вдаваться не стал, сказал, что потом все узнаю сама.

Велиса рассказала чуть больше.

Соседи объединили земли, начали хозяйничать и первое время все было неплохо. Часть шерсти они поставляли по договору Короне, остальную шерсть продавали, с этого и жили. Но потом все пошло на спад. Появился сосед, который стал разводить овец и коз. У него хоть шерсть была грубее, зато дешевле.

Кроме того, наши овцы стали давать меньше шерсти и по качеству она стала хуже. Соответственно, и цена на нее упала. Содержание овец стало не так выгодно.

Тогда Гардисы продали часть отары и принялись ждать, когда истечет срок договора с Короной. Грета Гардис видела корень зла в том, что приходится отдавать государству шерсть за бесценок. Денег не хватало и постепенно стали появляться долги.

А потом Ларсон Стич, племянник Греты, проиграл ферму в карты. Дело там темное, но он поставил ферму на кон, заявив, что он владеет ею. Ферма до этого имела хорошую репутацию, никто не знал, что происходит тут на самом деле.

Он проиграл, господа пришли за имуществом, увидели все тоже самое, что я, и попросили отдать долг деньгами. При этом ферму оценили в меньшую сумму, чем долг, а еще выяснили, что она неотчуждаемая без законных владельцев. Но Ларсон заверил, что уже ведутся переговоры с компанией “Райлслайн” по выкупу земли и как только он получит деньги, рассчитается.

Компания была известна тем, что на выплаты не скупится, мужчине поверили и до времени оставили его в покое.

А он убедил тетку обратится в контору нотариуса для розыска наследников. Для чего? Для того, чтобы списать на них долги. Она в любом случае ничего не теряла. Выкупили бы ферму строители — Гардусы получили бы компенсацию за то, что лишилась дохода. Выставили бы на торги — крайними оказались бы наследники.

Все так просто и так банально. И вот меня нашли. А я согласилась принять наследство и оказалась в ответе за все происходящее. Потому что в этом мире есть магия и некоторые обязательства передаются по крови. В частности — содержать этих самых овец еще год.

***

С остальными членами этой милой семьи я познакомилась за ужином.

Грета лично явилась за мной в кабинет:

— Ужин в восемь, — произнесла она холодным, металлическим голосом. — И кто на него не явился, тот остается голодным. Возможно, кто-то считает себя особенным, но правила у нас едины для всех. Ждать вас никто не будет. — Она развернулась и направилась к двери, но вдруг остановилась и добавила: — Велиса, это тебя касается в первую очередь.

— Ой, простите, бабушка, — пробормотала Велиса, поправляя свои растрепанные волосы. — Я забыла. Мы идем.

И она потащила меня на ужин как есть — растрепанную, неумытую, в старом и порядком изгвазданном платье.

Столовая оказалась просторной, но мрачной комнатой, где за большим деревянным столом, накрытым грубой скатертью, собралось все семейство Гардусов.

Кормили тут просто — сыр, картошка, яйца, хлеб. Разносолов я не ожидала, да и вообще о еде забыла, обошлась тем, что Велиса в кабинет принесла хлеба с молоком. Но в исполнении госпожи Гардус так важно прозвучало «ужин», на который нельзя опаздывать, что я ждала чего-то большего. Грета представила меня, после чего начала как ни в чем не бывало вести беседу, будто бы меня тут и нет.

Впрочем также нелюбезна она была со всеми взрослыми домочадцами. Насчет детей не знаю, они ели отдельно, а с нами за столом были ее сыновья — Горис и Прокл. Оба хмурые, нелюдимые, заросшие бородами. жуткие типы, одним словом. Мысленно обозначила их как Горе и Проклятие.

Их жены тоже были похожи между собой и рядом со своими мужьями казались серыми и незаметными. За ужином они односложно соглашались с Гретой и лишний раз не поднимали глаз. Велиса была старшей дочерью Прокла от первого брака.

Слуг в этом доме не было, на сезонные работы, такие как заготовка сена или стрижка овец, нанимали приходящих работников, а все остальное домочадцы делали сами.

Еще была младшая сестра Греты, немолодая женщина с уставшим лицом и потухшими глазами. Ее дочь, ровесница Велисы, по имени Сания, сидела рядом с ней. У Сании был грудной ребенок, поэтому она торопилась доесть побыстрее, словно боялась, что он заплачет. Или это оттого, что ей не хотелось слушать упреки Греты в том, что та живет у них на всем готовом, недостаточно много работает и еще и «принесла в подоле». Сестра Греты за дочь так ни разу не заступилась, словно та была для нее обузой.

Глава 7. Пастушка и ...

Ночь я провела в овчарне вместе с Даной и ягнятами.

Девочка оказалась дочерью Гориса, но не родной, приемной. Он взял за себя женщину с ребенком, скорее всего предполагая, что так у него появится сразу две работницы.

Сначала девочка была нянькой детям, но поскольку родной она не была, то ее постоянно наказывали за все провинности, и она много времени проводила здесь. Грета заметила, что у девочки хорошо получается выхаживать больных овец и слабых ягнят, и за ней закрепили эти обязанности. Впрочем, от того, чтобы присматривать за остальными детьми, ее это не освободило.

Дана была уверена, что все хвори можно вылечить добрым отношением и заботой, но ее никто не воспринимал всерьез и с ней не считались. Девочка каждый раз очень болезненно переживала расставание с подопечными, но противопоставить ничего не могла. Сегодня она не дала зарезать ягненка, но понимала, что за ним придут завтра.

— Не переживай, мы что нибудь придумаем, — пообещала я, укладываясь спать. Дана часто ночевала в овчарне, и тут у нее были припрятаны пара старых одеял, которыми она с охотой поделилась. — Теперь я тут хозяйка и постараюсь защитить вас. Никого сюда не пустим. Ни видеть, ни слышать тут никого из Гардусов не хочу.

На всякий случай мы забаррикадировали и подперли дверь, и немного поболтав, заснули. Ночь прошла спокойно и, несмотря на то, что спать в сарае на сене мне не доводилось, я отлично выспалась. Позавтракали мы там же, хлебом и свежим молоком, которые принесла Дана, и хоть мне нравилось сидеть в овчарне и тетешкать доверчивых ягнят, но и овец надо было выпустить на улицу, и мне выйти на свет. Негоже хозяйке по углам прятаться.

— Ты девка, не глупи, — сказала Грета, стоило мне войти в дом. — То, что ты тут хозяйка, вилами по воде писано. Ферма вот-вот с молотка уйдет. Так что соглашайся на изъятие земли и проси побольше. Но не зарывайся, а то передумают дорогу через наши угодья вести и вообще ни с чем останемся. А работе нашей не мешай, мы свое дело знаем. Коли хозяйкой себя возомнила, так иди, поработай. Корову хоть подои, — насмешливо закончила она.

Я не ждала, конечно, извинений от старухи, но ее слова разозлили.

— Коров доят доярки, готовят кухарки, в доме убирается прислуга, — сказала я. — А я собственница имущества. И моя задача — сохранить и приумножить его. То есть сделать то, с чем вы не справились. Так что давайте коровам хвосты крутить будет тот, кто ни на что больше не способен.

— А ты у нас способная, видимо? Ну так давай, на покушать себе денег-то заработай. А то кормлю тебя пока я, — заявила старуха и направилась к выходу.

— Тут еще вопрос, кто кого кормит, — пробормотала я, глядя ей в спину.

Но в чем-то она безусловно была права. Если я объявила себя хозяйкой, то надо брать дело в свои руки и с чего-то начинать. Чем они тут занимаются, шерстью торгуют? Значит надо ехать в город и выяснить, что почем. Газет опять же купить, чтобы понять, что в мире делается. Нотариуса озадачить про долги все выяснить или найти другого человека, который ситуацию с проигранной фермой прояснит и с нашими денежно-имущественными отношениями разберется.

А пока получается, что ферма моя, а я кроме того, что с аренды денег не имею, так еще и должна за то, что тут живу. Как-то это совсем не правильно с одной стороны. А с другой — выясняется, что у меня тут ничего своего и нет, платье и то с чужого плеча. Ни дать, ни взять — бедная родственница.

Хотя не совсем так, конечно. У Даны в ее “ягнетнике” оказалась и теплая вода, и изношенные, но чистые отрезы ткани, так что я даже помыться сумела. Оставалось только разыскать мой саквояж, все же в нем не только одежда, но и вещи с Земли, точнее шкатулка с украшениями. Ничего особенного, бижутерия в основном, но и золото есть. За него можно денег выручить, раз уж мне в собственном доме за постой платить приходится.

Дойти до выделенной мне комнаты не успела.

Сначала меня чуть не сбила с ног ватага ребятишек, с криком и улюлюканьем бегущая по дому. Потом я столкнулась с Санией, племянницей Греты. Женщина тащила корзину с ребенком и огромную стопку белья, за которой меня просто не заметила. Помогла ей донести белье до закутка за печкой, где она собралась его гладить.

На выходе в меня врезалась жена кого-то из сыновей Греты. Она тащила ведро воды и обернулась, чтобы прикрикнуть на детей, которые опять неслись мимо на этот раз с палками. Итог — я еще и мокрая.

Пошла наверх, но на лестнице меня перехватил Ларсон Стич. Сам он был при параде, явно куда-то собрался. Меня оглядел пристально и оценивающе.

— А ты ниче так, симпатичная. Ишь какая кучерявая, — мужчина попытался коснуться волос.

Я увернулась и оттолкнула его руку.

— Что, норовистая, кобылка? Да не рыпайся, никуда ты от меня не денешься. Я на тебе женюсь. Вечером скажем всем, что любовь у нас и все дела, — деловито заявил он и, окинув меня сальным взглядом, насвистывая, пошел вниз по лестнице.

Надо проверить, в комнате, которую мне выделили, замок-то хоть есть? И подсвечник попросить. Тяжелый какой-нибудь…

Подумала о том, что комнату мне тоже еще прибирать придется, потому что грязь там жуткая и горестно застонала вслух.

— Госпожа Овеласс, что-то случилось? Вам плохо? — вынырнула откуда-то Велиса. — Воды? Лекаря?

Интересно, в этом доме вообще возможно одной побыть?

— Нет, Велиса, со мной все в порядке. Мне бы переодеться только, саквояж мой не видела? — спросила.

— Нет, госпожа, может ребятня куда утащила? Я спрошу, но от них ответа не добиться, — сказала девушка, косясь на меня и пристраиваясь рядом.

— Угу, и кабинет вчера видимо, детвора разнесла, — пробурчала я.

— Так вы же сами его не заперли, когда ушли. Так что да, и они могли, — сказала Велиса. — Им только дай волю, тут же набезобразничают.

— Ну так займите их чем-нибудь! — в сердцах сказала я. — Вон, хоть овец пасти помогать отправьте. Что они по двору ходят? Лугов нет?

Глава 8. Первый снандал

— На каком основании вы распоряжаетесь моим имуществом? — спросила я, остановившись во дворе дома.

Умиротворение слетало с меня, как последние листья с деревьев под порывом ветра. Я негодовала в душе от того, что ничего не могу противопоставить самоуправству бывшей хозяйки.

— Ее имущество, вы гляньте-ка! А где ты была, наследница, когда я за этими овцами ходила, кормила, выхаживала? Явилась на все готовое, еще и права качает! Сама не можешь ничего решить, так сиди и помалкивай, бездельница. Ишь, на лужок она сбежала, овец пасти, лишь бы не работать! — напустилась на меня старуха.

— Грета, вы совсем не понимаете, что делаете? Вы не просто овец отдали, вы тех овец отдали, что ягнят кормят и поэтому дома остались. Вы прямой умышленный вред ферме нанесли! Могли сказать, что нет хозяйки и попросить господина Жромта подождать меня или прийти позже, — я отодвинула старуху и пошла в дом, сил спорить и что-то доказывать не было. Как же я уже ненавижу эту семейку! И прогнать не могу, одна я со всем хозяйством просто не справлюсь.

Проблемы в виде недружелюбного соседа не заставили себя ждать.

Он явился в этот же день, привез пять булов шерсти, заявил, что она испорчена, а он из-за этого понес убытки, и забрал в качестве компенсации трех овец, которые остались дома и паслись во дворе.

Вообще-то он хотел пять ягнят, и старуха на это согласилась. Но Дана убежала ко мне и заперла ягнятник, а без нее никто войти в туда не смог.

Я обо всем этом узнала вечером, когда вернулась домой с пастбища.

За это время я вычесала всю шерсть, пообщалась с овечками, они оказались очень дружелюбными и, стоило мне угостить одну кусочком хлеба, стали толпиться около меня и даже улеглись так, что я осталась в середине стада. Еще я погрустила о своей судьбе, посетовала на то, какие вокруг все злые и только овечки хорошие и меня понимают. Пообещала, что не дам их в обиду и сохраню ферму, пожаловалась, что у меня украли саквояж, повозмущалась ненадлежащим воспитанием детей и посочувствовала Сании, которой приходится с ребенком на руках работать по дому.

В общем, я выговорилась, надышалась свежим воздухом и нагладилась овец. На ощупь, кстати, они оказались изумительными — теплыми, мягкими и бархатистыми.

Вернулась домой спокойная и умиротворенная.

А там новость про соседа, забравшего овец. Ну, я и психанула немножко:

— Я запрещаю вам принимать решения относительно фермы, отдавать овец, распоряжаться имуществом и шерстью. Вы просто наемные работники, которые почему-то еще и живут в моем доме! Я думаю, что в ближайшее время мы заключим договор о найме и договор аренды, сразу после того, как я навещу нотариуса. И лошадь брать без моего разрешения я тоже запрещаю. В противном случае, заявлю о краже. И кстати, если кто-то думает, что дело с саквояжем удастся списать на шалости детей, то зря. Я все помню и просто так этого не оставлю.

Уф, все, выдохнула! Никогда в жизни я такой длинной речи не говорила. Внутри меня трясло от волнения и злости, которая требовала выхода, и я прошла по дому и закрыла все помещения, к которым смогла подобрать ключи. А вот так. Я тут хозяйка и пусть попробуют со мной не считаться!

Потом пришла к себе в комнату, по прежнему грязную и неуютную, и поняла, что не хочу в ней оставаться. А еще испугалась.

Раскомандоваться-то я раскомандовалась, а о последствиях не подумала. Если старуха хочет за ферму компенсацию получить, то ей наследница не особо и нужна. А если они меня ночью прибьют по-тихому? Хлипкая щеколда вряд ли кого то задержит.

Пока стояла и думала, в дверь робко постучались. Открыла, на всякий случай сжав покрепче подсвечник.

— Госпожа Овеласс, — на пороге, опустив глаза, мялась Велиса. — Вот, мы нашли ваши вещи, — она протянула мне саквояж.

— Спасибо Велиса, — сказала я, забирая его. На девушку я не обижалась, мне казалось, что она и правда пытается мне помочь, но говорить с ней сейчас не хотела. Однако она не уходила.

— И еще Грета сказала, что не будет вас кормить ужином, что вы наказаны, госпожа, — покраснела Велиса, окончательно смутившись.

Чудесно! То есть меня в моем же доме какая-то посторонняя женщина наказать решила. Это уже всякие границы переходит. Все, решено, еду в город сегодня же!

— Я поняла, Велиса, благодарю, что сообщила, и за саквояж. Кстати, Ларсон вернулся?

— Еще нет, госпожа Дженни.

— Жаль. Сообщи мне, как только он появится.

Я закрыла дверь с намерением переодеться и рвануть в город на своих двоих. Потом поняла, что неплохо было бы смыть с себя пот и пыль и навестить ягнят, которые остались без мамок и, прихватив одеяло, подушку и свои вещи, отправилась в ягнятник к Дане.

Девочка была там. Она кормила одного из малышей, а свободной рукой то гладила второго, то утирала слезы.

— Дана, не плачь, пожалуйста! — мое сердце разрывалось от жалости и я обняла девочку. — Мы справимся. И мам им вернем. Я поеду в город и узнаю, как это сделать. В конце концов, просто выкупим их обратно.

— Грета денег не даст, да и сосед не захочет продавать. Он все надеется, что у него шерсть такая же, как у нас раньше была, получится, — всхлипывала девочка.

— Деньги мы найдем, — заверила я ее. — У меня немного украшений есть, продам. Надо только глянуть, не украли ли их. А то кто-то же мой саквояж брал!

— Это Грета, — призналась девочка. — Чтобы его дядя Ларсон не стащил. У нее комната запирается и в ней охранный артефакт есть.

Угу, защитить хотела, так я и поверила. Мне нотариус на Земле говорил, что сумка непростая и чужой в нее не влезет. Я не верила тогда, хоть господин Кидревич и пытался на примере своей помощницы мне это продемонстрировать. Я же их мошенниками считала…

А настоящие мошенники тут окопались! Но ничего, я на них найду управу. Попытаюсь, во всяком случае.

Открыла саквояж, проверить, все на месте.

Я спрашивала на Земле про шерсть, и нотариус с помощницей мне ее положили с собой. Также белье местное и сменные платья, теплую накидку и обувь, разные мелочи, типа гребня для волос и мыла в баночках и еще много разного, что обычно в длительную поездку берут. Даже рассказали, что и зачем. Но кто бы их тогда слушал… Но это все внизу было, а наверху наборы с цветной шерстью.

Глава 9. У селян свои аргументы

— Только не говорите никому, но я слышала как сосед наш с дядей Ларсоном спорили. Господин Жромт уговаривал ему овец продать, а дядя Ларсон смеялся и отвечал, что тот слишком хитрый, хочет задаром волшебных овечек получить, — делилась со мной Дана, пока мы в четыре руки занимались ягнятами — кормили и чесали.

В город мне ехать было не на чем, так что я принялась помогать девочке. Дана сказала, что если овечек после кормежки расчесывать, то они лучше спят и быстрее крепнут.

— Прямо так и сказал: “волшебных”? А что они умеют? — спросила я. Вспомнилась сказка про серебряное копытце, вдруг овечки тоже могут копытами монетки выбивать? Было бы неплохо, тогда бы я быстро дела поправила.

— Ага, так и сказал. Господин Жромт возразил, что волшебства там никакого не осталось, потому что кончилось давно. И стал дразнить дядю Ларсона, что скоро нашу шерсть никто покупать не будет, а овцы облысеют. А они ведь у нас и правда тогда лысеть стали… — смутилась девочка. — Да вот, сами смотрите!

Она перевернула одного из ягнят, и я увидела проплешины на животе.

— Грета думала, что это болезнь, она лекарства покупала, и мы тут все перемывали несколько раз. Не помогло. Эти пятна то появляются, то исчезают. Я думаю, что это порча, и навел ее господин Жромт, — поделилась со мной девочка.

— Я бы скорее предположила, что это лишай, — сказала я. — Надо соскрести несколько чешуек в этом месте, волосинки собрать и на анализ отдать.

Девочка вздохнула:

— У нас тогда совсем шерсть покупать перестанут. Грета даже перебирать ее не велела, сказала, путь так забирают, все равно ничего не выручим.

— А волшебство тут причем? — спросила.

— Дядя Ларсон тогда сказал, что он наследников найдет и все станет, как раньше, и посмотрит тогда, чью шерсть брать будут. Мол, он уверен, что Овеласс тайну знали, как шерсть магическими свойствами наделять. Вот он Грету и уговорил вас искать, — бесхитростно призналась девочка. — Наверное хотел тайну выведать. А вы получается и правда знаете, как шерсть волшебной сделать?

Она чесала ягненка, который смирно лежал у нее на коленях, а я прикидывала, что сделать из вычесанной шерсти. Хотя чего гадать, овечку и сделаю. Достала иглу и принялась сбивать комок.

Думы были нерадостные. Все в этом мире против того, чтобы у меня что-то получилось. Ферма с долгами, овцы больные или порченные, сосед ушлый, “арендаторы” себе на уме… Еще и магия какая-то, с которой не пойми что делать, и дорога, которую тут проложить хотят.

Теперь год стал казаться вечностью, а при том, что меня еще и голодом морят, то как бы мне до срока ноги не протянуть!

В хлипкую дверь нашего загончика заколотили и раздался мужской рык:

— Дана, открывай, негодная девчонка!

— Не пускай их, — попросила я.

Мне здесь было спокойно и в этом крохотном островке уюта я совсем не хотела видеть ни Горя, ни Проклятия.

Девочка улыбнулась, кивнула, положила спящего ягненка рядом, поднялась и приоткрыла дверь.

— Давай сюда ягненка того болезного, — потребовал мужчина за дверью, — Грета велела на мясо его.

У меня сердце сжалось, и я поднялась, чтобы вытолкать мужика прочь. Надо только что-то для аргументации найти…

— Не дам, дядя Прокл, госпожа Дженни не велела, — спокойно заявила девочка.

— Да ты! Смеешь бабке перечить? — заорал мужик, а я увидела большое деревянное корыто и прикинула, что оно сгодится.

— Грета мне не бабка, дядя Прокл, и здесь она не хозяйка более. Иначе бы ты сам вошел, да взял, что надо, — услышала я ответ девочки, пока вытаскивала корыто.

Мужик тем временем хотел войти, но не смог. Я как раз развернулась и увидела, как он дернулся, словно врезался во что-то упругое и назад отлетел.

— Ну, мерзавка, погоди. Скажу отцу, всыплет тебе, как выйдешь отсюда! — заорало Проклятие. — И к столу не смей приходить, ни куска больше не получишь.

Девочка вздрогнула и опустила глаза, а у меня внутри будто пружина, что все это время сжималась, распрямилась.

Я, держа двумя руками корыто, вперед бросилась. Оно тяжелое оказалось, я его еле подняла, так что у мужика шансов не было. Прокла с ног сбила и сверху на него вместе с корытом упала.

— Слушай, гад, — прошипела сквозь зубы, — пусть только попробует кто-то ребенка обидеть, я каждого под таким корытом похороню!

И немножко на корыте подпрыгнула в порыве показать, как плохо ему будет в земле лежать. А корыто немаленькое, с полмужика размером, и оно верхним краем ему в горло уперлось, а нижним как раз туда, пониже пояса.

Прокл сначала захрипел, потом что-то замычал неразборчиво, глаза выпучил и попытался нас с орудием возмездия оттолкнуть. А я испугалась, что он как встанет, так меня и зашибет с одного удара, и попыталась прыжками его поглубже в землю вогнать.

— Кхм, — раздалось покашливание сбоку. — Какие, однако, чудные у вас развлечения. Госпожа Овеласс, простите, что отвлекаю, но не могли бы мы обсудить мое предложение?

Никогда в жизни мне не было так стыдно, как в этот момент. Я залилась краской и первым желанием было уткнуться в грудь поверженного Проклятия и спрятаться с ним под корытом.

Но Прокл как-то совсем уж дико на меня смотрел, поэтому пришлось с него слезть.

Поднялась, выпрямилась, отряхнулась. Поверенный стоял, не двигаясь, и ждал ответа.

— Знаете, господин Атертон, у вас удивительный талант каждый раз появляетесь не вовремя, — сказала я.

— Я заметил, — кивнул мужчина, наблюдая, как Прокл тоже поднимается с земли и, шипя про себя ругательства, покидает поле боя. — Не ожидал от столь хрупкой и милой на вид девушки таких изощренных издевательств. Неужели закончились аргументы для переговоров?

Первый раз в жизни мне захотелось ударить кого-то по голове. Корытом. Кажется, сельская жизнь меня испортила.

***

В дом по прежнему не хотелось.

— Господин Атертон, а вы опять верхом или на экипаже? — спросила мужчину с надеждой, что если он на пролетке, то может согласиться до города подбросить.

Глава 10. Помощники

На следующий день работников у меня оказалось больше, чем одна Дана.

С утра я хотела поехать в город, но тогда овец опять никто не повел бы на пастбище, и я решила, что совмещу приятное с полезным — буду теребить шерсть на природе, заодно вымою ее в ручье и просушу на солнце. Уверена, что то, что вернул сосед, еще можно спасти и привести в товарный вид.

Только для того, чтобы перегнать овец на пастбище и перенести туда шерсть мне требовалась помощь. Дети опять носились по всей ферме с криками и воплями, и я не выдержала:

— Эй, шпана! Кто хочет леденец?

Тут же на мгновение установилась тишина, и вокруг меня собрался круг заинтересованных лиц. Пока не начался гвалт, сказала строго:

— Кто будет сегодня помогать мне, получит сладкое. Вот такое, — и угостила всех монпансье.

Я люблю их, и они у меня всегда в сумке в коробочке с надписью “Для настроения”. Как и другие конфеты, которые я ем по поводу, — шоколадные, чтобы подумать, с вафлей когда одиноко, мармелад для вдохновения. На каждый случай у меня свои вкусняшки. Нотариус с помощницей мне эту коробку оставили, так что чего бы не пустить ее в дело?

После конфет помогать мне захотели все. Поэтому с утра мы отправились на пастбище. Помимо овец, в хозяйстве еще были коровы и козы, и их мы взяли с собой. Об этом попросила мать Даны, и я не смогла отказать ей.

При ближайшем знакомстве Лария, мама девочки, мне понравилась. Это была скромная женщина с добрыми глазами и натруженными руками. Она пришла вечером после отъезда поверенного и принесла молока и хлеба. Сказала, что сегодня ужин примерно у всех такой, потому что кладовки закрыты, а то, что было приготовлено днем, она отдала детям и Сании.

И так тепло улыбнулась мне и оказалась так похожа на Дану, к который я прикипела всем сердцем, что я растаяла. Мы разговорились, я посетовала, что теперь побаиваюсь Прокла, которого чуть корытом не прибила, а она успокоила, сказав, что слово хозяйки — закон. Что магия не позволит ему перечить, и если я сказала, что сюда никто не войдет, то так и будет, если только я сама не пущу.

Еще Лария поведала, что ключи — не просто ключи, а вещицы с магией, потому, пока я сама не отопру кладовки, никто туда попасть не сможет.

Потом поделилась, что когда-то она училась в Академии, но влюбилась и забеременела. Возлюбленный, узнав о положении Ларии, сделал все, чтобы ее из Академии выгнали. Какое -то время она мыкалась с ребенком на руках, а потом вышла замуж за Гориса, который обещал увезти ее с дочкой в другую страну. Так они оказались здесь. Работы она не боится, только немного жалеет, что доучиться не получилось и в магии она не так сильна, а то помогла бы мне.

Про овец Лария сказала, что знает не так много, только то, что в артефакторике кроме металлов, камней и некоторых видов дерева раньше использовали и шерсть, но не всякую, а от овец, за которыми требовался специальный уход. Когда она тут оказалась, то думала, что это именно те самые овцы, но никаких особых свойств у их шерсти не заметила. Но это может и от того, что не знала, как смотреть, все-таки проучилась она не очень долго. А потом не до волшебства стало, работы много, да и помимо Даны, у нее еще трое детей.

Засиделись мы допоздна, а утром Лария зашла и попросила взять с собой коров и коз, если мы снова на пастбище пойдем.

— Мне некогда сегодня ими заниматься, надо Сании помочь, а то старуха ее совсем затюкает. Да и Ларсон дома, он ей проходу не дает, так что заодно присмотрю за ней. А вы идите, идите, если еще детей с собой возьмете, совсем отлично будет. А я вам на всех еды соберу из того, что осталось.

Я согласилась и предложила ребятне поучаствовать в общем деле. Когда помогать мне вызвались все, включая трехлеток, поняла, что поспешила, но отказать не смогла. Пришлось выезжать на природу всем колхозом, включая погруженных на телегу ягнят и малышей.

***

Прибыли мы на вчерашнее место, и я предупредила детей, что если слушаться не будут, то все договоренности отменяются. Дана заверила, что все будет хорошо и быстро организовала, кто смотрит за овцами, а кто за самыми мелкими. Потом раздала мелочь мелочи, вручила чесалки, повязала ленточки на ягнят и велела караулить. Я разных животных видела, чтобы на поводках выгуливали, даже свинок, но чтобы ягнят — ни разу.

Восхитилась девочкой и ее организаторским даром. Я такой никогда не была, права была Леночка, я овца безропотная и есть. Но думать об этом было некогда, я достала шерсть, поставила у ручья любимое корыто, выпрошенный у Ларии мыльный корень и занялась делом: первым делом крупный мусор убрать, потом шерсть в мыльном растворе замочить минут на двадцать, дать стечь, на солнышке просушить, перебрать и расчесать.

Дети охотно включились в работу, а я чтобы им не было скучно, стала сказки рассказывать. Про овцу и семеро ягнят, про овечку в красной шапочке, про смелого барашка по имени Бараш. Сама не ожидала открыть в себе дар рассказчика, но ребятня слушала, затаив дыхание.

Потом мы перебрались в перелесок, пообедали и нас всех сморил сон. Я вроде не хотела, но сама не заметила, как задремала.

А проснулась от отчаянного блеяния овец.

Я еще только пыталась понять, что происходит, а пацаны, включая самых мелких, бодро схватили палки и с криками бросились на неведомого врага.

— Сосед опять собак спустил, — мрачно заметила одна из старших девочек, чуть младше Даны. — В прошлый раз они у нас барана загрызли.

Я ахнула и побелела, представив, что злобные животные сделают с детьми, но тут раздался скулеж и пацанята погнали поджавших хвосты псов к ручью.

Те легко его перепрыгнули и воя и скуля, умчались к себе, а я поняла, что не могу сдвинуться с места, потому что у меня дрожат руки и ноги.

— Госпожа Дженни, да не волнуйтесь вы так, — сказала Дана, подхватывая меня под руку и усаживая обратно на расстеленное на траве лоскутное покрывало. — Собаки соседские только на овец нападают, людей не трогают.

Глава 11. Идеи

Распутица в России дело частое, но не настолько гиблое, как здесь. Валлисмарг оказался миром своеобразным. Некий Надзор тут был чуть ли не верховной властью, следящей за балансом магического и технологического. Ему подчинялись правители стран, магические и научные содружества и даже служители храмов.

Но, судя по всему, справлялся Надзор со своей задачей не очень. Хотя, возможно, дороги не их ответственность. Материков на Валлисмарге было пять, а еще много обитаемых и необитаемых островов. В море процветало что-то вроде пиратства, только охотились за людьми и кораблями морские чудища, да и сама стихия была агрессивной. Между материками перемещались на драконах, а внутри континентов распространены были рельсовые дороги. Как раз такие, какую через мои угодья хотели провести до Сторкмодна, это город на границе с Валией, соседним государством. А на внутренние дороги Стория, это наше государство, решила “забить”. Не было их тут, как таковых. То есть в сухую погоду были, а в такие дожди, как сейчас, они превращались в месиво из глины и булыжников.

Хотя может и не везде так, я сужу по увиденному. У нас со двора выйти было невозможно, сразу начиналось бездорожье.

А на территории фермы, что удивительно, земля была влажной, но под ногами не проваливалась. На месте были тропинки, вымощенные этим же камнем, что дороги, и овцы спокойно бродили по двору, поедая кустики пошедший в рост травы. Велиса сказала, что это потому, что тут тропинки укрепляли магией, а за воротами тратиться на дороги не стали.

Поэтому на время дождей мы все стали невыездными, и каждый занимал себя, чем мог.

Грета кручинилась о том, что не успели собрать сено, а я о шерсти, что за ночь вымокла настолько, что просушить ее не было никакой возможности и пришлось оставить мокнуть дальше.

В доме было влажно и прохладно, но старуха раставливать камины не давала, и домочадцы ходили, кутаясь в платки и шали или накинув жилетки из овечьей шерсти. Единственным теплым местом в доме была кухня, где топили печь, чтобы сварить обед, и ягнятник Даны, где грели воду для ухода за больными.

Там я и сушила понемногу промокшую шерсть. В доме это делать было совершенно невозможно, она издавал слишком неприятный запах, когда сохла, и меня с ней попросили вон.

Зато я доделала барашка для девочки и подарила игрушку ей. Тем более, что она раздобыла для меня шерстяные колючие носки, типа зашитых с одной стороны коротких гетр, и теплую, но довольно грубую шаль. Вручила мне это со словами:

— Пусть тебе в любой холод будет тепло.

Оказывается, что тут так принято, дарить вещь с каким-то пожеланием. Как бы вкладывать в подарок некий посыл. Причем сказать можно одно, а подумать про себя другое и тогда, если в вещь магию добавить, можно даже человека его дом или дело проклять.

Дана считала, что сосед так наших овец и проклял, подарил что-нибудь Ларсону, или проиграл ему нарочно. Тогда я ей барашка со словами отдала:

— Пусть этот барашек радует тебя и защищает от всех проклятий, — и добавила, подумав: — Тебя, твой дом и подопечных.

Еще хотелось бы, чтобы он девочку от отчима защищал, потому что Горис очень уж лютым выглядел. Даже я его побаивалась, а Дана вообще старалась лишний раз ему на глаза не попадаться. Но вряд ли игрушка на самом деле на это способна.

Барашка девочка поставила на видное место и, хотя она и была по здешним меркам уже взрослой, я часто замечала, что она сидит, гладит фигурку и тихо шепчется с ней. Решила, что надо будет сделать ей котенка.

Шерсть, что продолжала мокнуть под дождем, я сушила в ягнятнике маленькими партиями и чесала, но она не становилась такой красивой и серебристой, как наша. Была она грубее и чесалась хуже, но все же была мягче той, из которой тут вязали носки и жилеты. Делать из нее игрушки не хотелось и я подумала — не связать ли мне нормальные носки с пяткой? Главное добыть пять спиц одинаковой толщины.

Поделилась с Даной, и девочка не подвела и тут нашла нужное — и прялку с веретеном, и спицы.

Первую пару я снова подарила девочке.

— Носи в удовольствие и не болей! — пожелала от души, даже не думая о том, что это может стать чем-то большим.

И тут по носочкам пробежались искры. Девочка ахнула и тут же зажала себе рот двумя руками. Потом заозиралась кругом, схватила меня за руку и завела в самый темный закуток.

— Госпожа Дженни, вы на самом деле магию творите, —зашептала она. — Только умоляю вас, не говорите об этом никому!

— Х-хорошо, — от неожиданности я даже заикаться начала. Не каждый день вещи в руках искрить начинают. Бывало, конечно, если статическое электричество накопится, но тут совсем не так было. Небольшие искорки цепочкой пробежали, ровненько так, как огоньки на гирлянде. — Но это не я. Это, наверное, овечки волшебные. Ты же сама про них рассказывала.

— Неважно,— покачала головой девочка. — Просто не говорите. Дядя Ларсон от вас тогда точно не отстанет, он жениться на вас собрался, чтобы вы ему секрет рассказали и ферму продать разрешили.

— Подслушала? — спросила. То, что никто в доме не откажется послушать чужие разговоры, секретом не было. Велису я вообще часто за этим делом заставала.

Я была не против, сама все равно молчу, а что другие затевают, знать полезно. Тем более такие, как Ларсон Стич.

Мужчина представлял проблему тем, что не давал мне проходу. И заявил за ужином, на котором собралась вся семья Гардус и я, что мы собираемся пожениться.

— Нет, это не так, — сказала я тогда. — И попрошу вас впредь не выдавать желаемое за действительное.

Думаете, это его остановило? Нисколько! Но хуже то, что я совершенно не знала, как дать ему отпор. Мне просто не приходилось до этого с таким сталкиваться.

— Не я, мне ребята рассказали. Они слышали, что он собирался вам ляльку сделать, — огорошила меня Дана.

Ляльку?! Мне? У меня даже слов подходящих не нашлось, чтобы свое возмущение высказать. Да я сама ребенок еще, и недели самостоятельно не прожила. Нет, я хотела детей, но когда-нибудь в будущем и не здесь, а дома, где медицина, фармацевтика и образование.

Глава 12. И снова сосед

Моя чаяния были услышаны, и после недели дождей на небе засияло солнце.

Выждав еще пару дней, пока подсохнет дорога, я стала собираться в путь.

Сложила кое-что из украшений с Земли, вычесанную шерсть и лоскуты войлока, шпильки и заготовки для брошей с цветами, несколько игрушек-барашков (делала для детей, но не успела отдать, Дана уговорила показать их в городе — “Вдруг кто купить захочет милоту такую”!), прихватила документы на наследство и заняла место в экипаже.

Дану со мной не отпустили, сказав, что мала еще. Зато с поручениями и мне в помощь снарядили Велису. Наш экипаж был небольшим, скорее это была крытая пролетка с отдельным местом для кучера, которое занял старший из мальчишек Ян, который умел управляться с лошадью и ориентировался в городке. Сзади была приторочена полка для багажа, туда мы пристроили бул с шерстью, я надеялась если не продать ее, то хотя бы оценить, сколько денег я могу выручить.

На мой взгляд, шерсть от наших овец была очень хорошей, намного мягче и нежнее той, из которой были связаны носки и шаль, которые дала мне Дана.

Втроем мы выехали с утра пораньше, чтобы успеть сделать все дела — обойти лавки, изучить, что предлагает рынок, посетить поверенного и узнать, кто может проконсультировать меня по долгам и этим странным и запутанным имущественно-магическим отношениям.

Но все пошло не по плану практически сразу. Зря мы надеялись, что без приключений доберемся до города. Мы отъехали не так далеко от границ наших угодий, когда поняли, что дальше дорога еще не просохла.

— Что же делать? — расстроилась я.

Поворачивать назад не хотелось, я уже настроилась предпринять хоть какие-то шаги по спасению своего наследства.

— Подождать еще день-два, ну может три. Дорога просохнет, — “успокоила” Велиса.

— Или через соседские угодья ехать, Жромт за своими дорогами смотрит, — предложил Ян.

Эта идея понравилась больше, чем ждать, и мы повернули к соседу. Что удивительно, обычная полевая дорога до него была куда как в лучшем состоянии, хоть и с ухабами, но в месиво не превратилась.

— Не понимаю, почему тут можно проехать, а там нет, — удивилась я.

— Так мы сейчас по своей земле едем, тут охранная магия работает, — просветила меня Велиса. Она от злых людей бережет и сохраняет дороги и все остальное. Только мало осталось, потому сараи разваливаются.

— Смотреть за строениями надо и ремонтировать вовремя, тогда не будут разрушаться, — возразила я.

— Тоже верно, — не стала спорить девушка. — Но чары обновить надо бы, раз уж вы тут. Вы магией-то как, госпожа, владеете ли?

Задумалась. Про магию я слышала, да и искорки на носочках для Даны сама видела, но целенаправленно что-то ею делать не пробовала. Кроме жилета для Ларсона, но с ним дело встало, потому что Велиса нам идею подала, и мы ею и занялись.

Еще мне про слово Хозяйки говорила Лария, мать девочки, дескать, если чего скажу, то так и будет, никто на моей территории ничего против сделать не сможет.

Так или нет, не знаю, но к нам с Даной в ягнятник больше никто не лез и ягнят не трогали. Они, кстати, подросли, окрепли, и выглядели здоровыми и бодрыми. И пятен этих странных с проплешинами я все меньше замечала, поэтому предположила, что это был авитаминоз. Но на всякий случай руки почаще мыла и заставляла то же делать девочку и Велису.

Только на то, чтобы ягнят без мамок с рожков накормить много времени уходило. Зато они к нам были ласковые, все время рядом терлись, даже на руках засыпали. Вообщем, что кошки, только шерстистее. Так что я про магию и думать забыла, найдя более понятные объяснения.

— Нет, Велиса, в магии я не сильна. А что, чары обновить дорого ли выйдет? И дорогу починить, а то невозможно же так жить, — ответила спутнице.

— Дорогу точно дорого, Грета одно время хотела, но поняла, что проще дожди переждать, чем к магам обращаться, — пояснила девушка. — Да и через господина Жромта, если что, проехать можно. Только он этого не любит.

Насколько мужчина не любит гостей, мы узнали, когда добрались до его усадьбы.

Дом у соседа был приземистый и вполне основательный, с пологой крышей и крепким крыльцом, на которое вышел сам хозяин.

— Что, денег привезли? — сказал он вместо приветствия. — Ну так давно пора.

Я даже растерялась от такого поворота. Мы завернули к нему, поскольку так положено, отметиться и разрешения спросить. Еще я насчет овец наших хотела узнать, на каких условиях он их обратно отдаст.

— Какие деньги? — спросила я.

— А за речку! — заявил сосед. — Вы ее запрудили и теперь она мои угодья залила. Лучшее пастбище испортила. Компенсацию требую. Можно овцами.

Да что ж ему наши овцы-то покоя не дают?

— Ничего мы не делали, — сказала я. — Мы из дома и выйти не могли. Это вы сами, наверное, подстроили все, чтобы опять с нас чего-то требовать.

— А я говорю, что вы специально запруду устроили и докажу, что это так. Я в участок пойду, пусть вам штраф выпишут! — стоял на своем сосед, явно не собираясь даже казаться вежливым.

— Да что хоть за запруда-то? — спросила я, не вполне понимая о чем речь.

— А я покажу, — Мужчина сбежал с крыльца, кликнул слугу, и тот подвел к нему лошадь. — Вы мне за все заплатите! Езжайте за мной.

Пришлось ехать. Привез он нас к тому самому месту, где по ручью проходила граница наших с ним угодий. А там этот ручей от дождей разлился и подтопил берег соседа.

— Не понимаю, а мы-то тут при чем? Просто от дождей разлилась речка и все, — сказала я, осматривая берег.

Увиденное мне понравилось, теперь его гадкие псы точно моих овец хватать не смогут, не перепрыгнут просто, да место тут скорее всего топкое.

— Нет! Не отвертишься! Там запруда, — сосед ткнул пальцем вперед. — И так сделана, что ручей только мою сторону заливает.

— Хорошо, вернусь домой, посмотрю, что там за запруда, — примирительно сказала я. — Может дерево случайно упало от ветра, или бобры плотину построили. Чего вы так волнуетесь, убрали бы и все.

Глава 13. Купание и его последствия

— Спасибо, — только и сказала я, увидев, кто меня поймал. Внезапно стало ужасно досадно, что с королевским поверенным мы встречаемся, когда я в самом неприглядном виде. — Там Велиса в экипаже и Ян.

Поверенный ничего не сказал, молча пошел вперед. Я, стуча зубами, за ним. Там было все не так критично, как я думала. Лошадь остановилась, мальчишка, когда повозка стала заваливаться, спрыгнул с козел и сейчас помогал выбраться Велисе. Вдвоем с поверенным они быстро вытащили девушку наружу. Та была напугана, промокла и тоже дрожала то ли от холода, то ли от страха.

— Дамы, вам лучше вернуться, — оценив наш вид, сказал Рикс Атертон. Он снял пиджак и накинул его мне на плечи: — пойдемте, я провожу.

“Саквояж внутри,” — хотела сказать я, но постеснялась, только печальным взглядом проводила бул, что оказался в воде.

— Идемте-идемте, — торопил мужчина, — вам надо в дом, иначе вы заболеете. Потом пришлете кого-нибудь вытащить свое имущество.

— Я догоню, — сказал Ян и отправился распрягать лошадь.

Велиса с одной стороны и господин поверенный с другой подхватили меня под руки, помогли вброд перейти реку и повели к дому.

— Госпожа Овеласс, вы посмотрели документы? — спросил мужчина по дороге — Что решили по поводу переуступки ваших угодий?

— Я не успела, — созналась я. — Но я вам и так скажу, что не планирую продавать ферму.

— Госпожа Овеласс, вы не в курсе, но согласились все владельцы земли, чьи участки так или иначе подпадают под строительство. Смысл вам упираться? Рельсовая ветка все равно будет построена, она заменит старые общественные дороги, а вы со своим упрямством окажетесь в изоляции. Я же предельно ясно это изложил на схемах, что оставил вам. Давайте я поясню вам их лично, — настаивал господин Атертон.

— Не получится, — я повинно опустила голову. — Они остались в саквояже. Я брала их с собой, хотела посоветоваться с кем-нибудь в городе…

— Ясно. Тогда, как придем, велите послать за ним. Хотя нет, пожалуй, я сам заберу их. Разработки слишком ценны, а предложение конфиденциально, чтобы допустить попадание бумаг в чужие руки. Сумеет ли вы благополучно добраться до дома? — спросил мужчина Велису.

Девушка кивнула, Рикс Атертон откланялся и покинул нас.

В дом мы не пошли, ягнятник Даны по прежнему бы самым теплым и уютным местом, поэтому туда мы и направились.

— Госпожа! Что с вами случилось? — всплеснула руками девочка и кинулась помогать мне раздеваться и греть воду.

— Случайность, — сказала я и поняла, что силы меня стремительно покидают.

Только и хватило добраться до своего тюфяка в углу.

Потом пришла Лария, она принесла горячее молоко с маслом и велела выпить все и немедленно идти в дом и ложиться в постель. Я отказывалась, говоря, только чуть согреюсь и пойду в кабинет, ведь я должна поговорить с господином поверенным, но она меня не стала слушать и вместе с Велисой они увели меня в дом и уложили в постель. Потом Пришла Грета с очень сильно пахнущей мазью и начала натирать мне ею пятки.

К этому времени я уже ничего не понимала, меня бил озноб, голова кружилась, а перед глазами все расплывалось.

— Подождите, госпожа Грета. У госпожи Дженни кожа нежная, ей надо мои носочки одеть, чтобы кожу не терли, — услышала я сквозь сон голос Даны и почувствовала, как руки девочки натягивают на меня мой ей подарок.

А потом я провалилась в тяжелый беспокойный сон.

***

Открыла глаза я только наутро следующего дня и уставилась на беленый потолок. Мысли были нерадостные.

Съездила в город, раздобыла денег, называется. И про долги не узнала и про шерсть, и что делать дальше, непонятно… Неудачница, как есть. Зря я на все это согласилась.

И в чем смысл сохранять ферму? Если Рикс Атерон не соврал, то без дорог мы за год все равно загнемся, как показал вчерашний день.

— Госпожа Дженни, они работают! — услышала я шепот Даны.

Повернула голову и увидела девочку, сидящую на табурете почему-то возле моих ног. Вид у нее был самый сияющий.

— Кто? — спросила я.

Но девочка уже суетилась вокруг меня.

— Госпожа, к вам господин поверенный пришел, внизу дожидается, и лекарь с ним. Давайте-ка я вас в порядок приведу, негоже хозяйке гостей неприбранной встречать, — приговаривала она, помогая мне подняться.

Тут к ней присоединилась Велиса и меня живо умыли, переодели, усадили в кресло и укрыли пледом. Причем эти двое все время заговорщицки переглядывались.

— А что происходит? — спросила я.

— Ну как же, госпожа Дженни, господин Атертон так о вас заботится, явно неспроста. А партия он завидная, так что упускать его нельзя, — Велиса разложила волосы мне по плечам, отошла, посмотрела, поправила пару локонов и снова отошла, разглядывая. — Вы у нас красавица, только очень уж худенькая. Ну да ничего, как раз ему под стать будете.

Это что, это они меня сватают?

— Велиса, у нас с господином Атертон сугубо деловые отношения, — сказала я.

— Да-да, потому он ваши поделки вчера сам лично рассматривал и по полочкам расставлял, а сегодня с лекарем явился. Будто бы и сами не справились бы, — фыркнула девушка и велела: — Данка, запускай!

Через минуту, за которую я успела убрать волосы и сесть так как мне удобно, чем вызвала недовольный взгляд Велисы, в комнату вошли господин Атертон и незнакомый немолодой мужчина с большим саквояжем

— Нда, дороги у вас, голубушка, отвратные, — заметил он. — А сосед ваш сволочь редкая. Принесла же его нелегкая в наши края. Вы в курсе, что говорят, что он тут от каких-то незаконных дел прячется?

В это время он быстро раскладывал на столике предметы, совсем не похожие на лекарские принадлежности.

— Ну-с, приступим. Откройте рот.

Я открыла, он вложил мне туда какую-то круглую штуку на цепочке и тут же ловко захлопнул и придержал мне челюсть, не давая возможности выплюнуть. Затем взял меня за руку, будто собирался посчитать пульс и защелкнул на мне плотный браслет.

Глава 14. Откровенный разговор и нерадужные перспективы

А что мне рассказывать? Горячее молоко с маслом — прекрасное средство от простуды и от кашля, меня бабушка в детстве так лечила. А господин Атертон вообще непонятно что тут забыл. Он помог, и я это ценю, но это не дает ему оснований подозревать меня в чем-либо.

— Господин Атертон, вы хотели поговорить по поводу моей фермы? — спросила я. — Дело в том, что я при всем желании я не могу продать ее. По крайней мере, в течение некоторого времени. Возможно, есть какой-то обходной путь или можно сдвинуть сроки строительства так, чтобы оно началось на год позже?

Мужчина ничего не ответил, он просто сидел и молча разглядывал меня. И с чего девочки взяли, что он испытывает ко мне что-то, кроме прокурорского интереса?

— Я сам лично разрабатывал и веду проект этой ветки, — сказал, наконец, мужчина. — Если вносить какие-то глобальные изменения в сроках или местах прохождения рельсовой дороги, для этого должны быть серьезные основания. Иначе это будет удар по моей репутации и конец карьеры. Полагаете, я стану так рисковать? Я могу немного сдвинуть ветку, это не потребует серьезных переделок, это проще, чем сидеть тут и уговаривать вас. Но, повторюсь еще раз, тогда вы останетесь в изоляции. Вам нужна станция, чтобы вы могли нормально взаимодействовать с миром, а это возможно, если дорога пройдет по вашим угодьям. Или вы можете объединить земли с соседом и обойтись мостом.

Нет-нет, только не с соседом! Он вообще невменяемый тип!

— Хорошо, давайте посмотрим карту, — согласилась я. — Вам же под строительство не вся моя земля нужна?

— Не вся. Но кусок приличный, я планировал сделать здесь транспортный узел, чтобы в будущем пустить дополнительные ветки в других направлениях. Я покажу, — ответил поверенный, открывая папку.

Пришлось подниматься и идти к столу, чтобы разложить все бумаги. И тут я поняла, каким упущением с моей стороны было то, что все это время я занималась только шерстью, прячась у Даны в сарае вместо того, чтобы выяснить границы своих владений.

— Боюсь, что я не сумею быстро разобраться во всем этом, — призналась, обводя рукой схемы мужчины. — Я только приехала и еще попросту не знаю своих владений. Может быть, вы оставите мне все это, а я попробую вникнуть.

— Нет, — покачал головой мужчина. — Здесь есть разработки, про которые еще никто не знает, и мне не хотелось бы, чтобы их кто-то видел. Я и так доверил вам гораздо больше, чем кому-либо. И рассчитываю на взаимность. Почему вы против того, чтобы уступить свои владения? Здесь есть нечто особенное?

— Господин Атертон, вы так спрашиваете, будто хотите меня в чем-то уличить! А я сама тут чуть больше недели. Да откуда мне знать, что тут есть? Если хотите, пойдемте вместе в кабинет, и посмотрим по картам, что и где находится. Может найдем что-то ценное. Если не алмазы, то хотя бы нефть. Хотя ума не приложу, что я с ней буду делать…, — последнее я бормотала уже про себя, кутаясь в шаль, потому что внезапно меня снова начал бить озноб.

Мужчина заметил это.

— Вы еще нездоровы. Может быть, вы прикажете доставить документы сюда?

— Да я бы приказала, только как я пойму те или нет бумаги нам принесли? И все ли? А давайте вы в следующий раз приедете, а я все подготовлю пока? — внесла я встречное предложение. — И изучу ваши бумаги, если вы все-таки их оставите.

Но мужчина и ухом не повел.

— Надеюсь, вы ограничили доступ в важные помещения правом Хозяйки? — строго спросил меня поверенный.

Я впала в ступор. Кто-то бы еще объяснил мне, как именно это сделать. То есть я помню, что закрывала кладовки, но про кабинет опять как-то не подумала.

— Дженни, — вздохнул мужчина. — Мне кажется или вы не очень понимаете, что значит право Хозяйки в магии?

— Я ничего не смыслю в магии. И вообще до недавнего времени была уверена, что магии нет, а есть только фокусы.

— Понятно. Тогда зайдем с другой стороны. Вы не хотите продавать ферму, но вы же в курсе, что на хозяйстве есть долги? И ее могут просто забрать?

Кивнула.

— И что вы планируете делать?

— Я хотела продать шерсть. Ее отдавали неперебранной, и она не имела весомой цены. А если привести ее в порядок, то я надеялась найти покупателя на более выгодных условиях, — поделилась я своими планами.

— Допустим, — согласился мужчина. — Но у вас, скажем так, подмоченная репутация. Если бы ваша задумка не удалась?

— Были еще пласты войлока и поделки из шерсти. Только я не знаю, не испортились ли они после того, как наш багаж попал в воду.

— Вот такие? — мужчина выудил из нагрудного кармана барашка.

— Откуда он у вас? — нахмурилась я. — Вы рылись в моих вещах?

— Во-первых, вы сами разрешили мне взять бумаги из вашего саквояжа, — отмахнулся от претензий поверенный. — Во-вторых, я спасал ваше имущество. Тот мальчик, что был с вами, не унес бы все один, пришлось помогать. Ваши игрушки, к сожалению, намокли и несколько утратили свою первоначальную прелесть. Шерсть тоже пришла в негодность, потому что запах от нее такой, что вряд ли кто-то захочет ее купить. А этого барашка мне разрешила взять ваша помощница.

— Вам-то он зачем? — я не то, что удивилась, скорее была раздосадована тем, что Дана так легко отказалась от моего подарка, и расстроена услышанным. Значит, все, что мы делали, зря?

— Вы знаете, это довольно необычная и изящная поделка. Я хотел показать ее в артели мастериц, если они оценят ее, то смогут предложить вам хорошую работу. Правда в том, госпожа Овеласс, что ферму вам все равно не спасти. Не согласитесь на мое предложение, ее выставят на торги. Но даже если у вас все получится, через год вы не сможете покинуть ее иначе, как через соседние угодья или отправившись морем. Но там успех добраться куда-либо живой еще меньше, если вы пойдете пешком по нынешнему бездорожью.

Закусила губу, чтобы не расплакаться. Я и сама все прекрасно понимала, но надеялась, что мне удастся продать наши поделки. А теперь ждать, когда просохнет дорога, потому что сосед нас к себе точно не пустит. Да и прав мужчина, кому нужны все эти игрушки?

Глава 15. Все не слава Богу.

А все моя глупость. Просто когда тебя будят среди ночи стуком в дверь и вкрадчиво спрашивают, можно ли войти, как-то не думается, что придут тебя “брюхатить”.

Я сказала: “можно”.

Тут же в спальню ворвался Ларсон и накинулся на меня. В первый момент я растерялась, а потом разозлилась.

— Господин Стич! Вас приютили в моем доме не для того, чтоб непотребства творить! Убирайтесь немедленно, а не то я вам и правда антивандальные трусы сошью!

Нет, я вовсе не была смелой. На самом деле я очень испугалась.Только немного позже, сначала спросонья не поняла, что происходит и оттолкнула мужчину изо всех сил. Не знаю, помогла ли мне магия Хозяйки места, или господин Стич сам по себе нетвердо стоял на ногах, но только он свалился с ног на пол и радостно захлопал в ладоши:

— Дженни, детка! Ты все-таки согласна!

Тут я и подумала, что с этой их непутевой магией никогда не знаешь, где она сработает. А вдруг упоминание части туалета приравнивается к помолвке или сразу брачные узы накладывает?

— На что согласна? — уточнила я, забиваясь в угол кровати и подтягивая на себя одеяло.

— Быть моей! — заявил мужчина, с некоторым трудом поднялся и попытался меня поцеловать. — Сейчас ребеночка заделаем, а завтра и обряд проведем.

Ох, не стоило мне про трусы говорить, так и знала, что добром это не закончится.

— Господин Стич, я вам уже говорила, что ни о чем подобном не может быть речи, — я пыталась оттолкнуть мужчину снова, но у меня ничего не выходило.

— Ничего, — говорил мужчина, стягивая одеяло, — будет у тебя лялька, не так запоешь. Послушной станешь. Каждая баба за свой приплод на все готова. Да и брюхатые сговорчивые, никому же неохота урода родить.

Он все-таки стянул с меня одеяло и принялся задирать подол. Тогда только до меня дошел смысл его слов. Это он мне угрожает и шантажирует ребенком, которого еще в проекте нет? И явно не в первый раз уже. Так вот почему он возле Сании трется!

Меня накрыли злость и омерзение, и я закричала:

— Пошел прочь! Ненавижу! Чтоб у тебя отсохло все, — я извернулась и ударила мужчину коленом. Туда, да. Просто потому, что так получилось. Он взвыл, отступил, размахнулся и…

Замер.

— Ух ты, не знала, что я так могу, — в дверном проеме растрепанная, в сорочке и шали стояла Лария.

— Лара! — я бросилась на шею женщине и разрыдалась. Вот теперь страх накрыл меня с головой.

***

Чучело Ларсона из моей комнаты унесли Горе и Проклятие, а Лария осталась и до утра рассказывала мне о том, как быть Хозяйкой.

Хозяйка на Валлисмарге это не только собственница чего-то, это вдобавок ко всему магические обязательства и возможности. Я подозревала что-то такое, но полностью меня в это дело посвящать не спешили.

Потому и перестали таскать ягнят, что я запретила входить в ягнятник, потому и просили открыть кладовки, когда я прошлась и закрыла их. И ко мне бы никто не вошел, если бы я сама не разрешила.

Еще Лария рассказала, что и с владениями я тоже самое могу делать. Как Жромт погнал лошадь со своей земли, так и я могу никого сюда не пускать. Только для этого надо магию целенаправленно использовать и лучше всего это делать с помощью специальных артефактов. Когда-то они были, но потом заряжать их стало некому, да и незачем, поэтому оставили самые необходимые, а прочие убрали в кабинет на хранение.

И дорога обслуживалась тоже с помощью магии, только когда-то это делал муниципалитет, а потом переложил это на плечи собственников земли, требуя взносов. Получалось, как в коттеджных поселках или многоквартирных домах — собственность твоя, но помимо налогов на нее, есть еще плата за обслуживание. Грета платить не захотела, и дороги закончились.

На вопрос “велика ли плата” Лария печально вздохнула и сказал, что для нас она неподъемная. Зародились подозрения, что Корона специально пошла на это, чтобы выжить отсюда фермеров. И это им в принципе удалось. Судя по тому, что я видела на карте, все больше участков отошло в пользу казны. Не без участия господина поверенного.

И я в общем-то даже понимала, почему мужчина выкупал участки в разных местах. Просто после того как тут построят железнодорожное сообщение и вернут остальную транспортную сеть к прежнему виду, земля возрастет в цене. Собственно, мой отец занимался примерно тем же самым — узнавал о планах по благоустройству, застройке, реновации и не только брал подряды, но и выкупал объекты для последующей перепродажи.

Зря я сразу не посмотрела документы, что господин Атертон собирался мне предложить. Хотя без разговора и пояснений Греты они бы мне все равно ни о чем не сказали. Да и сейчас ничего не изменилось — я хозяйка места, в которое нет дорог. Получается, в силах поверенного это или изменить, проведя через мои угодья ветку, или оставить как есть. И тогда придется как-то выкарабкиваться самой.

Без дорог и логистики нет бизнеса, с дорогами не будет фермы. И что в этом случае проку оттого, что я Хозяйка, и мои слова что-то решают?

***

Запах от намокшей шерсти стоял такой, что как говорила бабушка “хоть святых выноси”. Пахла и вычесанная шерсть, и куски войлока, что мы из нее сваляли. И даже то, что она высохла, ничего не изменило.

— Ничего не понимаю, — расстроилась я.— Не было же такого! Мы же ее мыли, перебирали, чесали и все хорошо было, только цвет другой, не такой, как у той, что у нас осталась. Почему так?

На следующий день я пришла в себя и отправилась с ревизией. Ко мне присоединились Лария и Сания с ребенком.

— Жромт, скотина гадкая, проклятие наложил, — сказала Лария. — Когда вы через его владения ехали. Это теперь надо магов или ведьму искать и чистить все.

— Дорого? — уточнила я.

Женщины кивнули.

— А что за проклятие? — спросила, думая о том, что никак не пойму эти барские замашки, что хочу, то ворочу… Да уж, дорого нам несостоявшаяся поездка обошлась.

— Это тоже надо у магов спрашивать, но мне кажется что-то с неприязнью связанное. Чем-то вы соседа нашего очень разозлили, госпожа Дженни, — ответила Лария.

Глава 16. Еще и драконы!

— А ну пошел вон отсюда, козел плешивый! — кричала женщина, размахивая половником. — Из-за тебя, скотина бессовестная, у меня клиентов нет, всех распугал, сволота! И как земля-то еще тебя носит, ирода проклятого? Почему создатели тебя до сих пор не покарали, гада богомерзкого?

Сания вжала голову в плечи, а я заслушалась. У меня в семье не принято было ругаться и такая ссора была мне в диковинку.

— Он же ее спалит, — прошептала девушка.

— Кто?

— Дракон.

Обратила взгляд и на мужчину. Высокий, симпатичный, а больше ничего особенного. Он стоял и довольно щурился, глядя, как женщина злится и размахивает половником. Она наступала, он отступал и по всему было видно, что совершенно не напуган ее речами.

И тут женщина заметила нас.

— Вы пообедать? — спросила она. — Проходите, проходите, я вам скидку сделаю!

Сания уперлась, но я просто взяла ее под руку и затащила в таверну. Внутри помещение было милым и уютным и мне там понравилось.

— Сания, мы уже столько ходим по городу что пора бы и перекусить, — сказала я, усаживаясь на скамейку. — Посмотри, как тут уютно.

— Дракон нас сожрет, — пропищала девушка.

— Подавится! — ответили мы с хозяйкой хором.

— А вы, видимо, не местная, да? Я Вилия, можно Эльвира, — сказала она, присаживаясь рядом и протягивая руку.

Пожала.

— Я Дженни, можно Евгения, — сказала я.

— Я знала, я чувствовала, что не могу быть в этой дыре одна! — воскликнула женщина и вскочила на ноги. — Женек, сиди тут, ща все будет!

И унеслась на кухню. Сания перестала дышать.

— Что не так? — спросила я ее.

— Там дракон, — прошептала она и указала на окно. — Он следит за нами. Когда выйдем, съест.

Посмотрела в окно, там и правда обнаружился мужчина. Он приподнял шляпу и чуть склонил голову в шутовском приветствии.

— А мы ему наш коврик вонючий на голову наденем, — сказала я Сании. — Это будет хитроумный маневр и газовая атака одновременно.

— Что за маневр? — Эльвира притащила кучу еды и графинчик с мутноватой жидкостью. — Я тоже участвую.

Она споро начала разливать содержимое по трем кружкам, но я закрыла кружку Сании ладонью.

— Она кормит ребенка, — пояснила я.

— Уважаю! — сказала Эльвира и внимательно посмотрела на Санию. — Наша?

Покачала головой.

— Ну я так и подумала, вся на измене и работает скорее всего без сна и отдыха. Ща успокоительного организую, не кипишуй, оно на травках, безвредное. Хоть отдохнет подруга твоя, а мы поговорим спокойно.

Она снова убежала из зала, а я принялась раскладывать еду по тарелкам. Пить без закуски нельзя, мне так бабушка говорила. Лучше бы не пить вообще, конечно, но обижать гостеприимную соотечественницу не хотелось. Так что пригублю для вида, зато наговоримся всласть и про мир больше узнаю, а то очень уж мне дозированно информацию выдают.

***

Вот знала я, что не стоит даже нюхать рюмку! Но Эльвира так круто взяла нас в оборот, что через полчаса после знакомства Сания с блаженной улыбкой спала на диванчике в кабинете хозяйки таверны, а я рассказывала, как сдуру согласилась принять наследство, а сейчас не знаю, куда деть благоухающие войлочные коврики.

— Слушай, а может он как отворот сработает, а? — спросила Эля.

— Не знаю, мне сказали, что там что-то с неприязнью связано. Мол, пахнет, если человек неприятен. Я же в этой их магии ни бум-бум, — откровенничала я. — Но искорки видела, да! По носочкам бегали.

— Носочки, это хорошо! — заявила захмелевшая попаданка. — Но коврики лучше. Я у тебя возьму пару. Вот тут у порога постелю, чтоб эта харя наглая его даже переступить не могла!

— Слушай, а он правда дракон? С крыльями и прям летает, да? Поэтому его все боятся так?

— Да ни х…. они не летают! Они это… Как это? А, бракованные! То есть заколдованные. Точнее, проклятые, во! — Эля прикладывалась к кружке чаще, чем я, и немного путалась в словах.

Но рассказала довольно занятную историю. Драконы на Валлисмарге возгордились и решили, что они высшая раса. Мол, живут долго, мудры не по годам и все такое. И решили, что местные боги должны быть у них на посылках. А богов тут много, причем часть из них бодрствует, часть спит, а кое кто вообще по мирам путешествует. И каждый за свое отвечает и в чужие сферы не лезет. Но драконы своей непочтительностью достали всех. И те их то ли прокляли, то ли бойкот объявили, в общем, сделали вид, что такой расы на Валлисмарге вообще нет.

А тут на Кливанде, это материк так назывался, где мы находимся, защитную сеть испытывали. И она то ли случайно, то ли преднамеренно на драконов повлияла. В общем, они или в человеческой ипостаси застряли, или в состоянии зверя. И местные стали из них ездовых драконов делать, вместо лошадей и собачек комнатных использовать.

А потом вдруг раз — и лафа закончилась. К животным вдруг мозги вернулись, и местный контролирующий орган, Надзор, вердикт вынес — мол, все, кто проявил непочтительность к представителям разумной расы, должны ответить и вину загладить.

И после этого у местных что-то в голове перемкнуло, и они стали драконов старательно избегать. Те сами неумные, с дуру сожгли кой-чего, и теперь их боятся, сторонятся и хоть и общаются с преувеличенным уважением, но там, где появляется дракон, больше не показываются.

— А эта ящерица криворукая повадилась ко мне ходить, представляешь? — жаловалась Эльвира. — И не отвадить ведь никак, ходит и ходит, всех клиентов распугал. А жить мне на что, скажи?

— Продать и переехать? — спросила, тоже порядком захмелев.

— Ага, от этих не уедешь! У них знаешь в чем заморочка? Они, чтобы обращаться начать, должны истинную обрести. И непременно из людей. Типа наказание богов такое, сначала лишили, потом вернули, но с условием. Чушь, короче. Но это чучело крылатое во мне эту свою истинную увидел. И донимает теперь, ему ж взаимность надо, чтобы крылья-то отрасли. Но х… ему, а не взаимность. Представляешь, если ЭТО еще и летать будет? Насрет на голову, мало не покажется! — ругалась Эля.

Глава 17. Арестантка

— Ну, что же нам с вами делать, госпожа Овеласс? — вопрошал усатый страж, постукивая пером по листу бумаги на столе. — Свидетели уверяют, что вы пытались утопить господина дракона.

— Но господин дракон же этого не подтверждает, — возражала я.

— Но и не отрицает, — строго выговаривал мужчина лет за пятьдесят, которому меня сдали доблестные стражи порядка, схватив на берегу реки. — А потому опираться мы можем только на свидетельские показания.

— Я не собиралась топить дракона, — стояла я на своем. — Свидетели просто все не так поняли.

— Госпожа Овеласс, если вы бросаете связанного мужчину в реку, то как еще можно трактовать ваш поступок? — мужчина совершенно не склонен был меня слушать, скорее всего ему было любопытно меня разглядывать.

Еще бы, я мелкая, тощая, а пыталась, по словам свидетелей, утопить целого дракона. На пару с подельницей, которая скрылась с места преступления.

— Мы не бросали господина дракона в реку, просто не удержали, — оправдывалась я.

Конечно, не удержали, он же здоровый, вот и выскользнул. И связанным он не был, просто спеленутым и чуть-чуть веревкой перехваченным. Но он сам виноват, зачем явился в трактир, когда там девушки немного на грудь приняли и за жизнь говорят?

Без него все было вполне прилично. Эльвира рассказывала о своей жизни на Земле и жаловалась, что там было непросто, но все же лучше, чем тут. Но что совпадает во всех мирах — все мужики козлы! Даже если они драконы.

Тут этот и нарисовался.

— Что же ты, Вилия, жалуешься, что я у тебя гостей отваживаю. Я смотрю, эти, наоборот, уходить не хотят. Так может и меня в свою компанию позовете? — заявил.

Эльвиру при этом его “Вилия” аж перекосило, а дурачок бескрылый этого не заметил, он нагло за стол уселся и в кружку ей морду сунул.

Тут Эля сощурилась нехорошо и пропела сладким голосом:

— А не желает ли господин дракон настоечки отведать по моему фирменному рецепту?

— Эля! — попыталась остановить я ее, но дракон башкой своей закивал радостно и сказал:

— Хочу, хочу!

Я бы на его месте задумалась, но у него вид такой довольный сделался, и он на радостях еще и из Элькиной кружки отхлебнул.

Хотела сказать ему: “Беги, мужик”, но Эльвира меня за руку ухватила и за собой на кухню утащила, сказав, что ей помочь надо.

— Эль, не стоит, правда, — еще раз попыталась я остановить ее.

— Надо, Федя, надо! — уверенно заявила женщина. С нее, как дракон приперся, весь хмель слетел. — Сейчас мы его напоим, а потом, когда уснет, в коврик закатаем, чтоб больше неповадно было в мои кружки свою пасть совать.

В общем налила она в кружку чего-то и щедро туда из флакончика еще зелья добавила. Потом подумала и еще из другого подлила. Потом за третий взялась.

— Эль, ты же его отравишь так. И нас посадят. А мне нельзя, у меня ферма и овечки.

— Лады, я даю ему эту убойную смесь, а ты тащи коврики, — распорядилась она и с улыбкой акулы двинулась грудью на дракона.

Я пошла за ковриками. Когда вернулась дракон уже хрипел, а Элька убирала со стола и кровожадно на него посматривала. Увидев меня, схватила наши войлочные подстилки и стала его обкладывать. А те никаких свойств не проявляли.

— Ну? — она даже притопнула в нетерпении.

— Не знаю, — созналась я. — Я понятия не имею, как они действовать должны. Может их намочить надо?

— Точно!

Она сходила за ковшиком и полила дракона. И ничего, даже запаха не появилось. Тогда она сунула ковшик мне и велела поливать. Я полила. Опять ничего.

— Я поняла! — заявила эта неугомонная женщина. — Нужен природный источник воды.

Мы обвязали дракона еще ковриками и сверху веревкой, чтобы они не спали, погрузили на тачку и повезли к колодцу. Вылив на несчастного пару ведер воды, Эля присела отдохнуть.

— Не понимаю, — сказала она. — Я же чувствую, что в ковриках твоих магия есть. Но почему она не работает?

— А ты ее прямо ощущаешь, когда работает, а когда нет?

— Угу, типа дар такой, магию и ее проявления чувствовать. Я у них тут типа ведьмы, проклятия вижу и прочую хрень.

— Ой, Элечка, а поедем со мной! У меня там шерсть в речку упала и испортилась, а мне говорят, сосед ее проклял. И еще один тип в статую превратился. Посмотришь?

— В речку, говоришь? — поднялась подруга на ноги. — Точно, Женек, айда на речку!

Она бодро схватилась за тачку и направилась в сторону берега.

Не оставлять же ее в таком решительном состоянии одну? Я присоединилась.

Вдвоем мы выкатили дракона на мостки, но поняли, что не взяли ни ведра, ни ковшика.

И тогда Эльвира предложила немножечко окунуть дракона в воду.

А он выскользнул и пошел ко дну.

Элька испугалась, психанула и со словами: “Идиотина чешуйчатая, только не говори, что ты не только летать, но и плавать не умеешь” скинула обувь и сиганула следом.

А потом они взлетели. Дракон и Элька в его лапах. И унеслись в закат.

А на берег прибежали стражи, схватили меня и доставили в участок.

— В общем, госпожа Овеласс, я вынужден задержать вас до выяснения, — сказал мне стражник. — Ситуация, сами понимаете, нестандартная. Ежели заявления от пострадавшей стороны не будет, что претензий к вам не имеет, то придется вам под суд идти, таков порядок.

***

В тюрьме мне понравилось. Накормили, выдали матрац и одеяло с подушкой и оставили в одиночестве. Я просила еще перо и бумагу, и сначала страж обрадовался, думал признаваться в преступлении буду, но когда я сказала, что дракона не топила, то извинился и отказал, сказав, что не положено.

А я всего лишь хотела мысли в кучу собрать, потому что они расползались во все стороны и думалось о чем угодно, только не о том, что мне делать дальше.

Зато любезный дядечка-страж согласился наведаться в таверну госпожи Вилии, найти там Санию и отправить ее домой. Даже пообещал охрану выделить, лишь бы я успокоилась и не рвалась никуда.

Просто я поначалу, когда меня только сюда привезли, все хотела то Эльку спасать от дракона, то дракона от нее, потом вспомнила, что Сания одна осталась и доказывала стражникам, что ей никак нельзя в тюрьму, у нее ребенок маленький сиротой останется, потому что папаша козел хуже дракона…

Глава 18. Тупик?

Утром от всех переживаний остались только стыд и недоумение. Как я, примерная и послушная пай-девочка могла творить всяческие безрассудства?

И что с моим имуществом? Ковриками, шерстью и прочим добром, что мы брали с собой? Почему я о нем вчера даже не подумала?

Корить я себя могла долго, но не стала. Позвала стражу и спросила, есть ли какие-то подвижки по моему делу.

— А вам, милая девушка, про какие сначала рассказать, про хорошие или плохие? — прищурился давешний служитель правопорядка.

Нет, ну почему мои вылазки из поместья ничем хорошим не заканчиваются?

— Давайте плохие, — попросила я. — Но сначала скажите, с Санией все в порядке?

— В порядке, — кивнул страж, изучающе меня разглядывая.

Ну вот и хорошо. Что же тогда случилось? Может, экипаж наш и все вещи украли? Или дракон на меня заявление написал, что мол, топила? Или на ферме что-то случилось?

— Дома у вас, госпожа Овеласс, преступление обнаружили. А именно господина Ларсона Стича в застывшем состоянии.

Блиииин! Да как так-то?

Ничего в оправдание я сказать не успела, страж продолжил:

— И ладно бы, заколдовали прохвоста, госпожа Овеласс, так ваши люди его утопить пытались. Это у вас семейный способ такой от неугодных избавляться?

— Как утопить? Я же запретила! — не выдержала я.

— Обыкновенно, в бочке с дождевой водой, — охотно поведал мужчина.

— Почему в бочке? В речке же хотели.

Закрыла рот руками, поняв, что только что ляпнула, но было поздно. Страж покачал головой и подвинул мне бумагу с пером.

— Пишите признание, госпожа Овеласс, тогда, может быть, суд смягчит вам наказание.

Поняла, что моих объяснений типа “они сами”, “я не хотела” и “случайно вышло” слушать никто не станет, слишком уж они детские и нелепые. Но и брать на себя вину за то, чего не совершала, не хотелось.

— Я требую адвоката, — сказала я.

— А я уже тут как тут! — в кабинет, широко улыбаясь, вошел господин Дилмах Кидревич с толстым портфелем в руках, из котрого торчал свернутый в рулон кусок запашистого войлока. — Ну-с, что тут у нас натворила эта несознательная леди?

***

Господин Кидревич все уладил, внес за меня залог, забрал из тюрьмы и привез себе в офис.

— Дженни, зачем вы связались с драконом? Перед вами поставлена конкретная задача — заниматься фермой и овцам. Овцами, Дженни, НЕ ДРАКОНАМИ! Пожалуйста, сосредоточьтесь на ней! — раздраженно выговаривал мне мужчина.

Дома я бы промолчала или начала извиняться и пообещала бы все исправить. Но я ведь ни в чем не виновата! Да и по поводу фермы у меня тоже есть вопросы.

— Каким образом вы прикажете мне это сделать, господин Кидревич? — сказала я. — Ферма в залоге, потому что какой-то посторонний тип проиграл ее в карты. А я должна или выплатить этот долг или потеряю ферму и сама пойду в услужение. Грета даже не скрывает, что это часть ее плана, и мной хотели расплатиться за долги. Это как вообще? Вы перенесли меня сюда, чтобы сделать разменной монетой и еще смеете чего-то от меня требовать?

— Дженни, успокойтесь! Никто не планировал ничего подобного, — поднял руки в успокаивающем жесте господин поверенный.

Но у меня внутри уже накипело:

— И даже несмотря на это, я готова была заниматься фермой. Мы перебрали, промыли и вычесали шерсть, чтобы она приобрела товарный вид, сделали эти несчастные войлочные коврики, что вы зачем-то притащили с собой, я даже вспомнила, как вязать носки на пяти спицах! Но тут выяснилось, что шерсть проклята и жутко воняет, сосед забрал овец, а мы вообще невыездные, потому что дороги в Стории это отдельная песня с печальным концом. И даже это еще не все! Планируется строительство рельсовой дороги, и если я не уступлю часть своих владений, то мы вообще окажемся в полной изоляции. Изумительный расклад, не так ли? О котором вы наверняка знали, но не сочли нужным сообщить мне!

— Дженни, прекратите истерику! Да, с вашим наследством есть некоторые нюансы, но я уверен, что они решаемы, — одернул меня поверенный.

— Некоторые нюансы? Полную задницу вы называете “некоторыми нюансами”? — взять и успокоиться по его велению я не могла. Даже ругаться начала, хотят за мной такого раньше не водилось. — И какой же выход вы видите из этой ситуации? Вы можете предложить что-то конкретное? А мне ведь еще деньги на штраф искать! Да лучше бы меня в тюрьме оставили!

— Компенсацию господину Стичу все равно пришлось бы выплатить, — заявил поверенный.

Хотелось взвыть.

— Просто супер! То есть он проиграл мою ферму в карты, а я ему еще и денег должна! Да что за мир у вас такой?

Все, не выдержала. Слезы собрались в уголках глаз, губы задрожали, голос дал “петуха”, сорвавшись на визгливые нотки, и я поспешила отвернуться к окну, чтобы позорно не зареветь перед поверенным и его молчаливой помощницей.

— Госпожа Овеласс! — грозно начал Дилмах Кидревич. Я всхлипнула. — Ну, Дженни, девочка моя, — тут же перешел он на ласковый спокойный тон, от которого становилось еще горше, — просто надо подумать и обязательно найдется решение.

— Какое? — спросила я. — Господин Кидревич, я совсем не разбираюсь в местных реалиях, для меня платить по чужим долгам — дико, проклинать конкурента — странно, а сооружать охрану с помощью заклинаний — непонятно. Я просто не знаю, как в таких условиях сделать что-то и не попасть пальцем в небо. Ну или в дракона, — исправилась я, видя что поверенный снова хмурится. — Скажите, что у вас хотя бы есть ответ, как мне заработать денег на штраф и оплату услуг мага, который снимет заклинание.

Господин нотариус развел руками:

— Мне жаль, Дженни, ответа у меня нет. Но я могу ходатайствовать о том, чтобы добиться отсрочки уплаты штрафа!

— Спасибо, господин Кидревич. Но это не решит остальных моих проблем, а только отсрочит неизбежное. Если даже вы не можете мне помочь, то, боюсь, никто не сможет, — грустно сказала я, поднимаясь, чтобы попрощаться с мужчиной, который привел меня на Валлисмарг, и понимая, что рассчитывать на большее не стоит. Хотя он вытащил меня из тюрьмы и за это я ему благодарна.