Ненужная невеста

Пролог

Нью-Йорк, Клуб «Юнион», октябрь 1872 года

Воздух в библиотеке клуба «Юнион» был густым и чисто мужским, пропитанным ароматом старинного коньяка, дорогой кожи и легкой нотой гаванских сигар. Говард Роквелл стоял у камина из черного мрамора, и его атлетическая фигура, облаченная в безупречно сидящий сюртук, отбрасывала длинную тень на полированный паркет. В его руке было письмо с заграничным штемпелем, которое он только что перечитал. Текст не вызывал радости, лишь вызывал легкую гримасу раздражения.

Джордж Ван Хорн, развалясь в глубоком кресле из коричневой кожи, с наслаждением потягивал коньяк. Его поза и самодовольное выражение лица являли разительный контраст с напряженной собранностью Говарда.

-Признайся, тебя это забавляет? Вся эта история с титулом?- Джордж лениво жестикулировал, и золотое кольцо на его мизинце бросило в сторону Говарда сияющий блик.-Герцог Уэстклифф. Звучит весьма внушительно. Лондонские дамы, должно быть, уже выстраиваются в очередь.

Говард медленно положил письмо на мраморную полку камина, словно это была не важная весть, а очередная деловая бумага.

-Это не имеет ко мне никакого отношения, Джордж. Набор слов и клочок земли в туманном Альбионе, с которым ко мне пришла куча обязанностей. Меня это не интересует!

-О, не скромничай!-фыркнул Джордж.-Герцог. Это даже выше, чем какой-нибудь заштатный русский князь. Говоря о которых... Не понимаю, из-чего ты поднял весь этот шум из-за моей маленькой шалости с мисс Лоуренс. Аделаида ничего не узнает. Она для этого слишком невинна.

Имя княжны заставило Говарда повернуть голову. Его взгляд, обычно холодный и аналитический, на мгновение смягчился, но лишь на мгновение.

-Речь не только о том, узнает она или нет. Речь о чести, Джордж. Ты дал слово. Она покинула свой дом, доверившись тебе. В её мире, да, черт побери, и в нашем тоже, это что-то значит.

Голос Говарда был тихим, но в нем слышалась сталь.

-Аделаида?-Джордж отмахнулся, словно от назойливой мухи.-Милое, невинное создание. Она будет сидеть в гостиной, пить чай и вышивать. Она даже по-английски говорит с таким очаровательным акцентом, что половину её слов не разберешь. Какая ей разница, что происходит за стенами её будущего особняка? Она станет прекрасным украшением моей гостиной и матерью моих наследников. Чего ей ещё желать?

Говард отвернулся, глядя на пляшущие в камине языки пламени. Перед его мысленным взором встал образ княжны Аделаиды: огромные серые глаза, в которых читалась не робость, как все думали, а глубокая, затаенная печаль. Он помнил её на балу у Асторов, где она казалась хрупким опаловым цветком, затерявшимся в оранжерее тропических орхидей. Именно он, Говард, заметил её первым, но, зная о желании семьи Ван Хорнов породниться с аристократией, он уступил другу, посчитав, что для неё это будет лучшей партией. Теперь эта мысль вызывала в нем горькое сожаление.

-Она заслуживает уважения, Джордж. Не как княжна, а как человек. Если твои «шалости», станут достоянием общественности, то они разобьют ей сердце и уничтожат ее репутацию,-произнес Говард, все ещё глядя на огонь.

-О, не драматизируй! Всё уладится. А мисс Лоуренс... Она просто мимолетное увлечение. Ничего серьезного.

Говард медленно повернулся. Его лицо снова стало непроницаемой маской. Он понял, что этот разговор бессмыслен. Он не мог вложить в Джорджа понятия чести и долга. Он мог лишь наблюдать за надвигающимся штормом, чувствуя свою вину за то, что подтолкнул хрупкую лодку Аделаиды на этот опасный курс. И новость о собственном титуле лишь усиливала чувство протеста. Он не желал быть частью этого мира, ломающего жизни. Но мысль о том, что Аделаида может пострадать, вызывала в нем острое, почти физическое беспокойство.

Глава 1

Нью-Йорк, наши дни. Студия в Сохо.

Последние лучи заходящего сентябрьского солнца золотили полированный бетонный пол и отражались в огромных панорамных окнах, за которыми простирался неизменный Манхэттен. Студия была святилищем Алины Морозовой, местом, где рождались её мечты. Рулоны драгоценных тканей -шелк, словно сотканный из воздуха, тяжелый, расшитый бисером бархат, струящийся креп-сатин - стояли в стройных рядах, как солдаты, готовые к бою. На большом дубовом столе, заваленном эскизами, царил творческий хаос, который был понятен лишь ей одной.

Алина, высокая, светловолосая девушка, с целеустремленным взглядом темных глаз, с гордостью обводила взглядом свое детище. Всего через неделю здесь, на этом самом месте, состоится её дебютный показ в рамках Недели моды. Это был шанс, которого она ждала всю свою сознательную жизнь.Плод многих лет упорного труда, бессонных ночей и бесконечной веры.

-Кажется, это оно, Алина,-произнесла её подруга и ассистентка, Елена, осторожно касаясь пальцами изящного плеча платья из цвета слоновой коски, висевшего на манекене.- Это шедевр. Капелька русской души в сочетании с нью-йоркским шиком. Ты создала нечто совершенно новое.

-Я просто попыталась рассказать историю,-тихо ответила Алина, поправляя складку на лифе.-Историю о том, как хрупкость может быть силой. Все эти кружева, эта вышивка, вдохновленная старинными русскими узорами… Я хочу, чтобы женщина в этом платье чувствовала себя не просто одетой, а закованной в собственную, неповторимую красоту!

Её голос дрожал от волнения. Алина хорошо помнила, как бабушка, уроженка Санкт-Петербурга, показывала ей старые альбомы с фотографиями дам позапрошлого века, и в её душе рождалась тоска по элегантности, которой, казалось, не было места в стремительном современном мире. И она решила вернуть её.

Дверь в студию открылась, и на пороге появился Марк. Её жених. Его появление всегда вызывало у Алины смешанные чувства - любовь, граничащую с легкой тревогой, ведь они были такими разными! Он был успешным юристом, и его мир был выстроен по линейке, в то время как её мир состоял из летящих линий и непредсказуемого вдохновения.

-Ну, как наши инвестиции?-весело спросил он, окидывая студию деловым взглядом.-Готово ли платье, которое сделает мою невесту знаменитой и, наконец, окупит все эти…-он жестом обозначил рулоны тканей,-вложения?

Алина на мгновение замерла.

-Вложения? Марк, это не просто бизнес-проект. Это моя душа!

-Конечно, дорогая, конечно,-он подошел и механически поцеловал её в щеку.-Но не забывай, именно мое поручительство помогло тебе получить последний кредит. И я познакомил тебя с людьми из «Vogue». Дело не только в таланте, а в связях. Ты ведь это понимаешь?

Его слова повисли в воздухе, холодные и прагматичные. Алина почувствовала укол обиды, но проглотила его. Марк верил в неё, по-своему. Или так ей хотелось думать.

*****

Ночь перед показом стала для Алины адом. Просматривая ленту новостей в своем телефоне, она неожиданно онемела. Известный модный дом «De La Rue» только что анонсировал свою новую капсульную коллекцию. Коллекцию, которая дословно, до мельчайшей строчки, до малейшего стежка, повторяла ключевые элементы её готовящегося показа. Тема «Русское возрождение». Те же силуэты, та же уникальная техника вышивки, те же сочетания тканей.

Сердце Алины бешено заколотилось. Это не могло быть совпадением! Это было воровство!

Холодный пот выступил у нее на лбу. Она схватила телефон и набрала номер Марка.

-Марк, ты видел? Это кошмар! Они украли все! Все мои идеи!

На другом конце провода воцарилась неловкая пауза.

-Алина, успокойся. В моде все заимствуют друг у друга. Это просто совпадение.

-Совпадение?- её голос сорвался на крик.-Они скопировали даже мою вышивку! Эскизы видели только ты и я! Я показывала их тебе, помнишь? Говорила, что это коммерческая тайна!

На другом конце провода повисла ещё более длительная пауза.

-Послушай, детка,- холодно произнёс Марк,-«De La Rue» - это гигант. У них лучшие юристы. Ты не сможешь ничего им доказать. Твой показ теперь ничего не стоит. Просто отмени его и не выноси сор из избы.

В одно мгновение в голове у Алины всё сложилось в единую, страшную картину Постоянные расспросы Марка о финансах, его настойчивость в том, чтобы познакомиться со всеми её поставщиками, его «дельные» советы и желание показать эскизы «надежному человеку» из индустрии для «консультации».

-Ты… Ты знал?-хрипло прошептала она, и мир поплыл у нее перед глазами.-Ты передал им мои эскизы. Ради чего ты это сделал? Комиссии? Связей?

Марк вздохнул, и в его голосе послышалось не сожаление, а раздражение.

-Не будь такой наивной, Алина. Твой маленький бутик никогда не принес бы таких денег. Это был просто страховой полис. Мои инвестиции должны были окупиться. А так я убил сразу двух зайцев: помог «De La Rue» и получил очень выгодное предложение о партнерстве. Мне очень жаль, что ты оказалась вовлечена в это…

Предательство было таким оглушительным, таким полным, что у Алины перехватило дыхание. Марк не просто украл её работу. Он украл её веру, её мечту, её будущее. Он видел в её таланте лишь разменную монету для своей карьеры.

-Я… Я ненавижу тебя,-выдохнула она, и её пальцы сами собой сорвали помолвочное кольцо, которое он подарил ей всего полгода назад.

-Успокойся, Алина. Завтра ты всё поймешь. Это просто бизнес…

Он положил трубку.

Алина стояла посреди своей студии, в окружении платьев, которые всего за несколько часов превратились из шедевров в никому не нужный хлам. Ей было физически больно. Она не могла дышать. Ей нужно было срочно вырваться отсюда,чтобы заглушить эту боль.

Она схватила ключи от машины и выбежала на улицу. Ночь была влажной и холодной. Она села за руль своего старого «Volvo», не видя ничего перед собой. Слезы застилали ей глаза, превращая огни ночного Нью-Йорка в размытое световое полотно.

Глава 2

Сознание возвращалось к Алине медленно и мучительно, будто сквозь толщу мутной, холодной воды. Первым ощущением стал резкий, непривычный запах, ударивший в ноздри, - густая смесь мокрой осенней листвы, тяжелого аромата конского навоза и едкой угольной гари, витавшей в сыром вечернем воздухе. Голова раскалывалась от пульсирующей боли, а тело ныло, словно по нему прошёлся каток.

Алина тихо застонала и попыталась приподняться на локтях, но внезапная тяжесть и невероятное стеснение в груди заставили её захлебнуться собственным дыханием. Она посмотрела вниз и онемела от ужаса. Вместо привычных джинсов и мягкой футболки на ней было нелепое, испачканное землей платье из темно-синего бархата. Его лиф, стягивавший её как панцирь, был украшен сложными шнуровками и мелкими пуговицами, а юбка, узкая спереди, сзади собиралась в сложный объем, поддерживаемый невидимым приспособлением, из-за которого она не могла удобно лечь на спину. Ее руки, упиравшиеся в сырую землю, были облачены в тонкие кружевные перчатки, теперь промокшие насквозь и испачканные в грязи.

«Что за кошмар?»-промелькнула в сознании первая более или менее связная мысль.-«Где это я?»

Медленно, преодолевая накатывающую тошноту, Алина обвяла взглядом по сторонам. Она лежала на краю усыпанной гравием аллеи, под огромным, почти голым дубом, чьи черные ветви зловеще скрипели на влажном ветру. Вокруг простирался парк, но это был не тот ухоженный, знакомый ей до последней тропинки Центральный парк. Дорожки были уже, фонари - газовыми, и их тусклые, мерцающие огоньки едва разгоняли сгущающиеся осенние сумерки. Мимо, позванивая начищенными до блеска колокольчиками, проезжали изящные частные экипажи. Дамы, чьи фигуры были втиснуты в узкие лифы, а юбки сзади эффектно ниспадали с выраженного выступа ниже талии, кокетливо опирались на руки кавалеров в безупречных сюртуках и высоких цилиндрах. Несколько прохожих замедлили шаг, бросая на ее распластанную фигуру любопытные, а то и откровенно осуждающие взгляды.

Паника, острая и леденящая душу, сжала её горло тугой петлей. Алина попыталась вдохнуть полной грудью, чтобы крикнуть, но снова не смогла - её ребра сковывал невероятно тугой корсет, не позволяя легким наполниться воздухом.

«Корсет»,-с ужасом осознала она, и это осознание показалось ей даже более кошмарным, чем сама ситуация.

В этот момент к ней подбежала женщина в строгом тёмном платье и белоснежном чепце, ее лицо, испещренное морщинами, было бледным от неподдельного испуга.

-Аделаида! Господи, ты пришла в себя! -женщина заговорила на чистом русском языке, и Алина с изумлением поняла каждое произнесенное слово, будто это был её родной язык.-Лежи, не двигайся, родная моя! Сейчас принесут нашатырь. Как ты меня напугала!

Аделаида? Это имя не вызвало в памяти Алины ни малейшего отклика. Она смотрела на незнакомку широко раскрытыми глазами, не в силах вымолвить ни единого звука. Её губы дрожали.

-Графиня, вот нашатырь,-раздался другой, молодой и взволнованный голос, в котором слышался легкий ирландский акцент.

Алина с трудом повернула голову и увидела девушку лет шестнадцати, с огненно-рыжими волосами, выбивавшимися из-под белого чепца, и умными, полными беспокойства зелеными глазами. Девушка почтительно протягивала маленький серебряный флакон.

Графиня - очевидно, так следовало называть пожилую женщину,взяла флакон и бережно, но настойчиво поднесла его к носу Алины. Резкий, едкий запах нашатырного спирта ударил в мозг, заставив её закашляться и инстинктивно отшатнуться.

-Где я?-наконец прошептала Алина. Её собственный голос прозвучал непривычно - выше, мягче, и в нём явно слышался легкий, певучий славянский акцент.

-В Центральном парке, дитя моё,-озабоченно ответила графиня, нежно гладя ее по руке через тонкую ткань перчатки.-Ты упала в обморок. Сказалось, должно быть, волнение и эта ужасная сырая погода. Но теперь всё хорошо, всё уже позади.

Волнение? Какое волнение? Алина попыталась встать, но её ноги, затянутые в невероятно узкие и неудобные сапожки на каблуке, не слушались, подкашиваясь в коленях. Непривычный вес турнюра и длинной юбки тянул её назад, нарушая равновесие. Графиня и горничная - Алина интуитивно поняла, что это именно горничная - поспешили помочь ей, бережно взяв под руки, и усадили на ближайшую деревянную скамью, покрашенную в темно-зеленый цвет.

Именно тогда её взгляд упал на большое декоративное озерцо неподалеку. Вода в нём была неподвижной и темной, как полированное обсидиановое стекло. Алина, движимая внезапным, неудержимым порывом, рванулась к воде, с силой оттолкнув помогающие руки.

-Аделаида, что с тобой? Осторожно, ты упадешь!-воскликнула графиня, но её голос прозвучал где-то далеко.

Алина подбежала к самой кромке воды и, едва не поскользнувшись на мокрых камнях, заглянула в свое отражение.

Из темной, холодной глади на неё смотрела незнакомка. Юная девушка с бледным, как фарфор, лицом, обрамленным густыми волосами цвета темного каштана, выбившимися из сложной, но теперь растрепавшейся прически. Широко распахнутые серые глаза, полные животного ужаса и полного непонимания, смотрели на неё из глубины. Тонкие, изящно изогнутые брови, прямой нос с горбинкой, маленький, мягко очерченный рот с беззвучно дрожащими губами. Ее шею охватывал высокий воротник-стойка, а сзади, из-под распущенных волос, угадывался контур турнюра, искажавший естественные пропорции тела.

Алина медленно, будто боясь разбить хрупкую и страшную иллюзию, поднесла к лицу свою руку в кружевной перчатке. Девушка в отражении в точности повторила её движение.

Нет. Этого не может быть! Этого просто не может быть…

Она сжала пальцы, впиваясь ногтями в ладонь через ткань перчатки. Острая, вполне реальная боль подтвердила худшее - это был не сон. Это было её лицо. Ее руки. Её тело, закованное в нелепый и стесняющий движения костюм.

-Аделаида, умоляю тебя, успокойся, — голос графини прозвучал прямо над ухом, и в нём слышались уже не только тревога, но и смущение. -На нас смотрят. Это неприлично.

Глава 3

Алина стояла под низким, нависающим козырьком подъезда, не в силах сделать ни шагу. Перед ней зияла дубовая дверь с массивной бронзовой фурнитурой, а по бокам высились строгие колонны, поддерживавшие балкон второго этажа. Весь особняк, построенный из светлого известняка, дышал холодным, бездушным величием.

«Дом»,-с горькой иронией пронеслось в её голове. Это был не дом. Это была тюрьма, чьи стены были сложены из чужих воспоминаний и чужих ожиданий.

-Пойдем, дитя моё, тебе необходим покой,-голос графини Ирины, звучавший сейчас у неё за спиной, был мягким, но в нем слышалась несгибаемая воля. Её рука, легкая и в то же время неумолимая, мягко подтолкнула Алину вперед.

Дверь бесшумно отворилась, и их встретил немолодой слуга в безупречной ливрее и напудренном парике. Его лицо было непроницаемо, как маска, но он почтительно склонил голову.

-Княжна, графиня,-произнес он глухим, лишенным эмоций голосом.

Алина переступила порог и замерла, охваченная новым витком отчаяния, смешанного с невольным изумлением. Её взору открылся вестибюль, который скорее напоминал холл музея. Черно-белый мраморный пол выкладывался замысловатым геометрическим узором. Ввысь уходила лестница из темного резного дуба, чьи витые балясины казались кружевными. Стены были обиты темно-бордовым штофом, а с потолка, представлявшего собой витраж с изображением античных муз, свисала громоздкая бронзовая люстра с десятками газовых рожков. Их свет отражался в золоченых канделябрах и огромном венецианском зеркале в позолоченной раме.

Воздух был тяжелым и неподвижным, пропахшим воском для мебели, ладаном и едва уловимой пылью веков. Не было и намека на жилое тепло, на уют. Все здесь кричало о деньгах, статусе и ледяной, безупречной формальности.

-Мэдди, проводи княжну в её будуар и помоги ей переодеться,-распорядилась графиня, снимая с себя накидку и передавая ее слуге.-А я пока распоряжусь насчет чая и легкого бульона. Тебе необходимо подкрепиться, Аделаида.

Алина лишь молча кивнула, чувствуя, как её горло сжимается от кома слез. Она позволила Мэдди взять себя под руку и повесть вверх по лестнице. Каждая ступенька давалась ей с огромным трудом Длинная юбка путалась в ногах, а турнюр сзади нелепо подпрыгивал, нарушая равновесие. Она цеплялась за резные перила, и её пальцы в перчатках впивались в холодное, отполированное дерево.

Они прошли по длинному, затененному коридору, стены которого были увешаны огромными, мрачными полотнами в золоченых рамах. Суровые мужчины в мундирах и бледные дамы в напудренных париках смотрели на нее с немым укором. Наконец Мэдди остановилась у одной из дверей и бесшумно отворила её.

-Вот ваши покои, княжна.

Алина шагнула внутрь и остановилась на пороге. Комната была огромной, но, в отличие от вестибюля, здесь царил дух нежной, почти девичьей мечтательности. Стены были обиты шелком небесно-голубого оттенка, по котору струился серебристый растительный орнамент. Резная кровать из светлого ореха утопала в слоях кружевных подзоров и струящегося балдахина. У окна, затянутого тяжелой портьерой из бархата цвета морской волны, стоял туалетный столик, уставленный хрустальными флаконами, серебряными шкатулками и щетками с перламутровыми узорами. Воздух был сладковатым, пахнущим лавандой и засохшими лепестками роз.

Но даже эта, казалось бы, уютная комната не могла обмануть взгляд профессионала. Алина сразу отметила излишнюю вычурность обивки мебели, нагромождение декоративных безделушек на каминной полке, сложность и нефункциональность драпировок. Всё здесь было призвано демонстрировать благосостояние, а не создавать атмосферу дома.

-Позвольте помочь вам с платьем, княжна,-тихо сказала Мэдди, приближаясь к ней.Оно должно быть очень неудобным после… После всего случившегося.

Алина молча повернулась к ней спиной. Девушка ловко, привычными движениями принялась расстегивать бесчисленные крошечные пуговицы и ослаблять шнуровку. Когда бархат платья наконец расстегнулся, и Алина почувствовала, как с её плеч спадает невероятная тяжесть, она чуть не вздохнула с облегчением. Но самое ужасное было ещё впереди.

Под платьем оказался не менее сложный многослойный «кокон»: нижняя юбка, ещё одна, стеганая, и, наконец, то, что заставило сердце Алины упасть, - корсет. Жесткий, костяной, он был туго шнурован сзади и сковывал её тело от груди до бедер, не давая дышать полной грудью.

-И это… Это тоже сними,-прошептала Алина, и в её голосе прозвучала мольба.

Мэдди на мгновение замерла, и её глаза расширились от изумления.

-Но, княжна… Вы хотите остаться без корсета? Но это же неприлично. Вы можете простудиться, вас могут увидеть…

-Сними его!-голос Алины сорвался, в нем зазвучали отчаянные, хриплые нотки, которых наверняка не было у покорной Аделаиды.-Я не могу дышать! Я не могу думать! Сними эту адскую штуку, или я разорву её своими руками!

Испуганная такой вспышкой, Мэдди поспешила повиноваться. Её пальцы быстро и умело развязали сложный узел и ослабили шнуровку. Когда последняя косточка перестала давить на ребра, и Алина наконец смогла вдохнуть полной, ничем не стесненной грудью, она почувствовала головокружение от притока кислорода. Она сделала несколько глубоких, жадных вдохов, от которых в висках застучало.

Она стояла посреди комнаты в одной тонкой батистовой сорочке, чувствуя невероятную, и доселе незнакомую легкость. Но эта физическая свобода лишь ярче подчеркивала глубину её плена. Она подошла к большому, в полный рост, зеркалу в резной раме и вгляделась в свое отражение.

Худенькая, почти хрупкая фигура. Бледная кожа, на которой краснели следы от косточек корсета. Большие серые глаза, всё ещё поленные шока и непонимания, внимательно смотрели на неё. Темные волосы, теперь совершенно растрепанные, тяжелыми прядями спадали на плечи.

«Это не я,-отчаянно твердила она про себя.-Это не мое тело, не мое лицо».

Алина медленно подняла руку и коснулась пальцами своего отражения. Холодное стекло встретило её прикосновение.

Глава 4

Слова графини, словно призраки, ещё долго витали в затхлом воздухе будуара, смешиваясь с остатками аромата бульона. Алина стояла у окна, вцепившись пальцами в тяжелую бархатную портьеру, и смотрела, как газовые фонари зажигают на Пятой авеню призрачные, дрожащие ореолы. Город, который она знала как свои пять пальцев, казался теперь чужим и враждебным. Его знакомые очертания были стерты временем, а вместо них возвышались монументы чужого могущества и чужих амбиций.

«Свадьба. Ван Хорн. Помолвка».

Алина мысленно повторяла эти слова, пытаясь примерить их на себя.Они не подходили. Они были ей тесны и безобразны, как тот самый неудобный кринолин, искажающий естественные линии тела.

Когда в комнате окончательно воцарилась тишина, нарушаемая лишь мерным тиканьем часов на камине, Алина наконец позволила себе то, чего так жаждала всё это время. Её взгляд, полный решимости и трепетного ожидания, упал на письменный столик.

Она медленно подошла к нему. Бронзовый амур, замерший в вечном танце, казалось, насмехался над её непростым положением. Она осторожно отодвинула его в сторону. Под стопкой бумаги с вензелем «А.О.» лежал тот самый предмет, обещавший ответы - небольшой, обтянутый потертым темно-синим бархатом дневник с маленьким, изящным замочком.

Сердце Алины забилось чаще, но к её ужасну ключа нигде не было. Но, присмотревшись, она заметила, что замочек не защелкнут. Видимо, настоящая Аделаида не была столь уж осторожной или же её отчаяние было сильнее всякой осторожности.

С замиранием сердца, словно прикасаясь к чему-то священному и хрупкому, Алина открыла бархатную обложку.

Первый лист был исписан изящным, с наклоном, женским почерком. Чернила были фиолетовыми, местами черными, а на некоторых страницах - размытыми, будто от слез.

«20 сентября 1872 года. Нью-Йорк.

Сегодня мы наконец прибыли. Океанский лайнер был таким огромным и грязным, а путешествие таким долгим и утомительным. Я почти не покидала свою каюту. Меня все время тошнило, но не от качки, а от страха. От тоски по дому. Я смотрю на эти незнакомые берега и не вижу в них своего будущего, о котором так мечтала матушка. Я вижу лишь чужой, холодный город, полный чужих людей. Графиня говорит, что я должна быть сильной, что это мой долг перед семьей. Но разве долг должен быть таким тяжелым?»

Алина перевернула страницу, и её пальцы слегка задрожали. Перед ней возникали описания города, тоска по Петербургу, страх перед неизвестностью. И затем, несколькими днями позже, запись, от которой у Алины похолодела кровь.

«25 сентября.

Сегодня состоялась официальная встреча. Мистер Ван Хорн… Джордж. Он красив, как ангел с картины Боттичелли, и так же холоден. Его глаза скользят по мне, но не видят. Он говорит со мной так, словно я - милая, но не слишком умная собачка, которую можно погладить по голове, когда она выполнит трюк. Его мать, миссис Ван Хорн… О, Господи! Её взгляд режет, как сталь. Она осматривала меня с ног до головы, словно покупатель на аукционе, оценивая товар. „Княжна,- сказала она,- в Америке мы ценим скромность и покорность в женщинах. Надеюсь, вы понимаете, какая честь оказана вам и вашей… Несколько пошатнувшейся… семье“. Я чувствовала, как краснею, потом бледнею. Я не смогла вымолвить ни слова. Я лишь кивала, как марионетка. Он… Джордж… стоял рядом и улыбался своей красивой, пустой улыбкой. Мне кажется, ему всё равно. Ему нужен лишь мой титул, как нужен новый вышитый герб на его карете. А я? Я так хотела любви! Я прочитала столько романов… Я мечтала о рыцаре, который увидит мою душу. Но здесь, кажется, рыцари носят цилиндры и считают деньги».

Алина отложила дневник, чтобы перевести дыхание. Перед ней возникал образ настоящей Аделаиды - нежной, романтичной, запуганной девушки, раздавленной долгом и проданной, как вещь. И её жених… Джордж Ван Хорн. Холодный, самовлюбленный щеголь. И его мать - Элеонора, женщина, чья высокомерная жестокость сквозила в каждой строчке.

Она читала дальше, проглатывая страницу за страницей. Описание первого бала, где Аделаида простояла в углу, никем не замеченная. Слухи о том, что Джордж увлечен некой мисс Лоуренс, одной из признанных красавиц Нью-Йорка. И последняя, самая горькая запись.

«1 октября.

Вчера я видела его с ней. В Центральном парке. Они ехали в открытом экипаже, он и мисс Лоуренс. Он смеялся, запрокинув голову, а она кокетливо била его своим веером по руке. Они выглядели так счастливо. Я спряталась за деревом, и сердце моё разрывалось от боли. Он никогда так не смеялся со мной. Никогда не смотрел на меня с таким светом в глазах. Графиня говорит, что я не должна обращать внимания, что у мужчин бывают увлечения. Но разве увлечение должно быть таким публичным? Разве моя честь, мое достоинство ничего не значат? Сегодня утром он прислал записку с напоминанием о нашей прогулке. Я не могу. Я не могу вынести ещё одной минуты этой лжи, этого притворства. Я чувствую, что задыхаюсь. Лучше умереть, чем жить такой жизнью…»

Последние слова были написаны так неразборчиво, что Алине пришлось вглядываться. И тут она поняла. Почерк, дрожащий и неровный, влажные пятна на бумаге… Настоящая Аделаида не просто упала в обморок от слабости. Она шла в парк с отчаяния, с разбитым сердцем, возможно, даже с мыслями о самоубийстве. И её хрупкое сердце, не выдержавшее груза горя и унижений, просто остановилось. А на его месте оказалось сердце Алины - закаленное предательством и готовое к бою.

Она медленно закрыла дневник. Её глаза были сухими, но в груди бушевал ураган. Теперь она знала. Знала правду об этой трагедии. Джордж Ван Хорн был не просто легкомысленным женихом. Он был палачом, пусть и невольным, погубившим хрупкую душу Аделаиды. А Элеонора Ван Хорн - тюремщиком, готовым заточить бедную девушку в золотую клетку.

Алина поднялась и погасила газовую лампу. Комната погрузилась в полумрак, освещенная лишь отсветами уличных фонарей. Она подошла к окну и снова посмотрела на город.

Глава 5

Первые лучи утреннего солнца, бледные и робкие, пробивались сквозь тяжелые портьеры, вырисовывая в полумраке комнаты призрачные очертания мебели. Алина не спала. Она провела ночь в странном состоянии между ужасом и холодной ясностью. Слова из дневника жгли её изнутри, смешиваясь с горьким опытом её собственного предательства. Две истории обмана, разделенные столетием, сплелись в один тугой узел, который теперь лежал в основании её решимости.

Когда в дверь постучали и на пороге появилась Мэдди с кувшином горячей воды для умывания, Алина уже сидела в кресле у окна, закутавшись в шелковый пеньюар. Ее поза была не позой сломленной жертвы, а собранностью фехтовальщика перед поединком.

-Доброе утро, княжна,-прошептала Мэдди, и её глаза с беспокойством скользнули по бледному, но необычно спокойному лицу госпожи.-Вам удалось отдохнуть?

-Да, Мэдди, спасибо,-голос Алины был ровным, без прежней дрожи. Она поднялась и позволила горничной приступить к утреннему ритуалу. Она не сопротивлялась, когда на нее надевали корсет. Она восприняла его как доспехи, как необходимую защиту для предстоящей битвы. Каждое стягивание шнуровки было напоминанием о стягивающейся петле условностей, которые она должна была пока терпеть.

Графиня присоединилась к ним, когда Алину уже одевали в одно из своих лучших «приемных» платьев - из темно-синего репса, отделанного тонким черным кружевом. Оно было строгим, скромным и безрадостным, идеально соответствующим ожиданиям Элеоноры Ван Хорн.

-Ах, вот и ты, моя дорогая!-воскликнула Ирина Петровна. Её внимательный взгляд с удовлетворением отметил безупречный внешний вид подопечной.- Ты выглядишь гораздо лучше и цвет лица посвежел. Я уверена, сегодня всё пройдет как нельзя лучше.

-Я на это надеюсь, Ирина Петровна,-мягко ответила Алина, глядя на своё отражение в зеркале. В её собственных глазах она видела тень другой девушки, -Алины Морозовой, чья воля теперь направляла каждое движение княжны Аделаиды.-Я постараюсь быть достойной оказанной мне чести.

Графиня улыбнулась, польщенная этой покорностью.

-Вот и умница. Помни, дорогая, главное - скромность и послушание. Миссис Ван Хорн ценит это превыше всего.

«О да,-пронеслось в голове у Алины,-она ценит послушание так же, как тюремщик ценит смирение узника».

Они спустились в гостиную - просторную, торжественную комнату, где темная, резная мебель из красного дерева казалась пригвожденной к полу, а портреты суровых предков в золоченых рамах осуждающе взирали сверху. Воздух был густым и неподвижным. Алина выбрала место на строгом диване с прямой спинкой, сложила руки на коленях и приготовилась ждать, выбрав для себя роль безмолвной, внимательной ученицы.

Ровно в назначенный час в дверях появился слуга.

-Миссис Элеонора Ван Хорн и мистер Джордж Ван Хорн.

Они вошли в гостиную, и Алина почувствовала, как воздух в комнате изменился, наполнившись холодной, самоуверенной энергией. Элеонора Ван Хорн была женщиной лет пятидесяти, с безупречной осанкой и лицом, которое, должно быть, когда-то было красивым, а теперь окаменело в маске надменной неприступности. Её траурное платье из черного грограна было лишено каких-либо украшений, и лишь тяжелая камея на её груди говорила о состоянии и амбициях. Её глаза, острые и пронзительные, мгновенно нашли Алину и принялись её изучать с безжалостной тщательностью.

Джордж следовал за ней. Он был действительно красив - золотистые волосы, голубые глаза, безупречный покрой темно-синего сюртука, облегавшего его стройную фигуру. Но в его манерах сквозила легкая, почти скучающая небрежность, словно он присутствовал здесь лишь по обязанности.

-Дорогая графиня,-произнесла Элеонора Ван Хорн голосом, который звучал как скрип замшевой перчатки по мрамору,-мы рады видеть вас. И вас, конечно, дорогая Аделаида. Надеюсь, вы оправились от вашего недомогания.

-Благодарю вас, миссис Ван Хорн,-тихо и почтительно ответила Алина, опуская взгляд, как и подобало скромной невесте. -Я чувствую себя намного лучше. Прошу прощения за причиненное беспокойство.

-Пустяки,-отмахнулась Элеонора, занимая лучшее кресло, словно это был трон.-В ваши годы легкая слабость - дело обычное. Главное, чтобы это не вошло в привычку.Ее правда ли, Джордж?

Джордж, который до этого момента смотрел в окно, повернулся и наконец обратил свой взгляд на невесту. Его улыбка была ослепительной и совершенно безжизненной.

-Разумеется, матушка. Рад видеть тебя в добром здравии, Аделаида. Центральный парк в это время года бывает коварен.

Его слова были правильными, но в них не было ни капли искреннего участия. Алина вспомнила строчки из дневника: «Он говорит со мной так, словно я - милая, но не слишком умная собачка». Теперь она чувствовала это на себе.

-Благодарю вас, мистер Ван Хорн, — сказала она, и в ее голосе впервые прозвучала едва уловимая, ледяная сталька.-Но, пожалуй, не столько парк был коварен, сколько собственные неоправданные ожидания порой играют с нами злую шутку.

Джордж слегка приподнял бровь, словно удивленный тем, что кукла заговорила не своим голосом. Графиня бросила на Алину встревоженный взгляд, но та лишь снова опустила глаза, принимая вид кротости.

Элеонора Ван Хорн, не заметившая этого мимолетного обмена взглядами, продолжала, обращаясь к графине.

-Что ж, учитывая, что здоровье княжны поправляется, мы можем обсудить детали. Я полагаю, церемония должна быть достойной нашего положения, но без излишней помпезности. Мы не Вандербильты, чтобы швырять деньги на ветер. Я уже составила предварительный список гостей…

И в этот момент Алина поняла свою первую, самую главную стратегию. Она не будет бороться с Элеонорой в лоб. Она будет использовать её же оружие - условности и показную скромность. Но для Джорджа… Для него она станет чем-то совершенно иным. Не вызывающе, нет. Но она даст ему понять, что за маской покорной княжны скрывается нечто, что может его заинтересовать. Нечто, что бросает вызов его скуке.

Глава 6

После того как за Ван Хорнами закрылась тяжелая дубовая дверь, в гостиной воцарилась звенящая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием поленьев в камине. Графиня обернулась к Алине, и на её утомленном лице читалось смешанное чувство облегчения и недоумения.

-Ну, вот видишь, дитя мое, всё прошло вполне благополучно, - произнесла она, подходя ближе и стараясь поймать взгляд Алины.-Миссис Ван Хорн, кажется, осталась довольна. Ты держалась прекрасно. Немного тише, чем обычно, но это даже к лучшему.

Алина медленно перевела взгляд с двери на графиню. В её серых глазах не было ни робости, ни покорности, лишь глубокая, сосредоточенная мысль.

-Они говорили о достоинстве, Ирина Петровна,-проговорила она задумчиво, ее голос был тих, но отчетлив.-Но какое достоинство может быть у брака, основанного на обмане?

Графиня смутилась и оглянулась на дверь, будто боясь, что их могут подслушать.

-Аделаида, что ты несешь? Какой обман? Мистер Ван Хорн - джентльмен, он…

-Он джентльмен, публично оказывающий знаки внимания другой девушке, в то время как его невеста сидит дома и шьёт приданое?-мягко прервала её Алина. Она не сказала этого с вызовом, скорее с констатацией печального факта, и от этого её слова прозвучали ещё весомее.

Графиня побледнела. Она опустилась на ближайший стул, и её руки беспомощно задрожали.

-Это… Это просто слухи, детка. Сплетни. Ты не должна обращать на них внимания. Мужчинам его положения и возраста свойственны некоторые… Вольности. После свадьбы все уладится.

-Уладится?-Алина повторила это слово, и в её голосе прозвучала ледяная нотка.-Или мне просто придется смириться? Смириться с тем, что мой муж открыто пренебрегает мной? Что я буду вечной темой для пересудов и жалости в гостиных? Разве это та жизнь, о которой вы для меня мечтали, Ирина Петровна? Разве этого хотела бы моя мать?

Она подошла к окну и снова посмотрела на улицу, где экипаж Ван Хорнов уже скрылся из виду. Её фигура в строгом синем платье казалась удивительно прямой и несгибаемой.

-Нет,-прошептала графиня, и в её голосе прозвучала неподдельная боль.-Нет, конечно же нет. Но что мы можем поделать, Аделаида? Мы одни в чужой стране. Наше благополучие, наше выживание зависит от этого брака. Без него у нас нет ничего.

Алина обернулась. На её лице не было ни отчаяния, ни страха, лишь спокойная, холодная решимость, которая пугала своей зрелостью.

-Наше выживание от этого зависит? Возможно. Но я не намерена покупать это выживание ценой своего достоинства. Я не буду молчать. Я не буду закрывать глаза. И если уж мне суждено носить это имя и эту фамилию, я буду делать это с гордостью, а не со стыдом.

Она сделала паузу, глядя на испуганное лицо компаньонки.

-Мне нужна ваша помощь, Ирина Петровна. Не для того, чтобы устроить скандал,- по крайней мере, пока. Но мне нужна информация. Мне нужно знать все. О мисс Лоуренс. О их встречах. О том, что о них говорят. Вы бываете в свете, вы слышите сплетни. Станьте моими глазами и ушами.

Графиня смотрела на неё с растерянным изумлением. Это была не та робкая, меланхоличная девушка, которую она привезла из России. Перед ней стояла женщина с волей из стали, и в её требованиях была не детская истерика, а трезвый, взвешенный расчет.

-Но… Зачем тебе это, дитя мое?-с трудом выговорила она.-Чтобы мучить себя?

-Чтобы знать врага в лицо,-тихо, но четко ответила Алина.-Чтобы, когда придет время, я могла нанести удар точно в цель. Я не стану бороться за его внимание. Я выставлю его ложь на всеобщее обозрение. Но для этого мне нужны факты. Не слезы, а доказательства.

Она подошла к графине и неожиданно мягко коснулась её руки.

-Вы говорите, мы одни. Но это не так. Теперь мы есть друг у друга. И мы будем бороться не как жертвы, а как союзницы. Помогите мне,пожалуйста!

Ирина Петровна посмотрела в её ясные, полные непоколебимой веры глаза, и что-то в её собственной уставшей душе дрогнуло. Годы покорности судьбе и смирения стали давить на неё меньше. Впервые за долгое время в её сердце забрезжил луч не страха, а слабой, почти угасшей надежды.

Она медленно, очень медленно кивнула.

-Хорошо, Аделаида. Хорошо. Я буду твоими глазами и ушами.

Алина улыбнулась - своей первой настоящей, не вымученной улыбкой в этом теле. Это была улыбка не счастья, а предвкушения битвы.

-Спасибо,-сказала она, обнимая компаньонку.-А теперь, я думаю, мне пора начать изучать правила этого нового мира, в который я попала. И, возможно, найти в нем свои собственные, ещё не написанные законы.

*****

Неделя, последовавшая за визитом Ван Хорнов, прошла для Алины в напряженном изучении нового мира. Под предлогом слабого здоровья после обморока она редко покидала особняк, но это не означало что она бездействовала. Она проводила часы в библиотеке, штудируя светские хроники, изучая моду, заставляя графиню рассказывать ей о нравах нью-йоркского высшего общества. Она впитывала всё, как губка, составляя в уме карту этого опасного поля, на котором ей предстояло сражаться.

Её просьба к графине также принесла первые плоды. Шепотки, принесенные Ириной Петровной, лишь подтверждали записи в дневнике: Джордж Ван Хорн и мисс Лоуренс были частыми гостями на одних и тех же вечерах. Каждый такой факт Алина аккуратно заносила в память, словно собирая пазл.

Однажды после полудня, утомившись от духоты библиотеки, Алина решилась на небольшую прогулку в сквер неподалеку от Пятой авеню. Мэдди помогла ей надеть неброское платье оливкового цвета и теплый плащ. Выходя из дома, Алина чувствовала странное смешение страха и свободы.

Сквер был небольшим, ухоженным островком зелени среди каменных громад. Алина присела на скамейку, закрыла глаза и на мгновение позволила себе просто дышать. Она почти могла представить, что это её Нью-Йорк, если бы не стук копыт по булыжнику и не крик уличного торговца.

Именно в этот момент её уединение было нарушено. Из-за поворота аллеи навстречу ей выбежал маленький, взъерошенный терьер, весело неся во рту поношенный кожаный мячик. Пес, не разбирая дороги, пронесся мимо, едва не задев её юбки, и его сокровище выпало из пасти, покатившись прямо к её ногам.

Глава 7

Мысль о предстоящем визите к Ван Хорнам и неизбежном участии в светских раутах висела над Алиной дамокловым мечом. Она не могла позволить себе снова появиться на людях в роли бледной, безропотной невесты, чьё унизительное положение было известно всем. Встреча с Говардом Роквеллом, чей пронзительный взгляд, казалось, видел насквозь лишь укрепила её в этом решении. Пассивное ожидание было не для неё. Пришло время действовать, но действовать с умом.

Идея родилась из отчаяния, но также из её профессиональной гордости. Если уж ей суждено было носить эти нелепые, стесняющие движения платья, она, по крайней мере, могла попытаться внести в них каплю здравого смысла и красоты, понятной ей, Алине Морозовой. Однако мысль о том, чтобы сшить свое идеальное платье из старой портьеры или скатерти, казалась ей непрактичной и даже унизительной. Это платье должно было стать не просто протестом, а заявлением. И для заявления требовался достойный материал.

Этой ночью, когда за дверью её будуара воцарилась глубокая тишина, нарушаемая лишь редким стуком колес экипажа за окном, она зажгла лампу. Дрожащий свет выхватывал из полумрака стопку белой бумаги и коробку с карандашами, которые она с трудом выпросила у графини под предлогом «занятий рисованием для успокоения нервов».

Сначала её рука двигалась неуверенно. Она пыталась скопировать причудливые фасоны из журнала Godey's Lady's Book, но линии выходили деревянными, а силуэты казались ей все такими же уродливыми. Тогда она отложила журнал в сторону, закрыла глаза и сделала глубокий вдох, преодолевая сопротивление корсета. Она представила себе не платье, а женщину. Женщину, которая дышит полной грудью, которая движется легко и свободно, чья грация исходит изнутри, а не навязана ей костяными планками и стальными обручами.

И неожиданно её рука заскользила по бумаге сама собой. Это не был эскиз в современном понимании - слишком смелый, слишком откровенный. Нет, это была хитрая уловка, компромисс между двумя эпохами. Она набросала силуэт платья, вдохновленного ампирной модой начала XIX века - с завышенной талией, мягко ниспадающими складками, которые зрительно вытягивали фигуру, делая её более изящной. Лиф она оставила достаточно закрытым, но спроектировала его так, чтобы он не сдавливал грудную клетку. Самой большой вольностью стала юбка. Алина решила полностью отказаться от турнюра, создав мягкий, струящийся объем, который держался бы не на каркасе, а на искусно подобранной плотности ткани и нескольких нижних юбках. Это был риск, граничащий с безумием, но и единственный возможный путь сохранить рассудок.

Внезапный скрип половицы заставил её вздрогнуть. В дверях стояла Мэдди, и её лицо выражало беспокойство.

-Княжна? Вам нездоровится?-прошептала она, робко ступая в комнату.-Я услышала шорох…

Её взгляд упал на эскиз, и в её глазах вспыхнул неподдельный интерес. Она подошла ближе.

-Мисс… Это вы нарисовали? Оно выглядит таким легким.

Алина улыбнулась, ощущая прилив надежды от искренней реакции девушки.

-Да, Мэдди. И я хочу его сшить. Но не из старого тряпья. Оно должно быть из хорошей ткани. Такой, чтобы его можно было надеть на настоящий вечер.

Мэдди на мгновение замерла, осознавая масштаб замысла. Купить дорогую ткань тайно было очень рискованно.

-Но, мисс… Где мы её возьмем? И как? За мной могут следить, если я пойду в дорогой магазин.

-У меня есть это,-тихо сказала Алина и, подойдя к шкатулке с украшениями, достала оттуда небольшую, но изящную брошь в виде цветка, усыпанную мелкими, но чистыми бриллиантами.-Это одна из тех вещей, о которых никто не вспомнит. Мы продадим её. Ты знаешь, где это можно сделать быстро и без лишних вопросов?

Мэдди кивнула, и её глаза загорелись азартом.

-Знаю, мисс. В районе, где живет моя тетка, есть один ювелир… Он задает мало вопросов. Но вы уверены?

-Я никогда не была так уверена,-твердо ответила Алина, вкладывая брошь в руку горничной.-Купи хороший шелк. Не самый дорогой, чтобы не привлекать внимания, но качественный. Цвет… Пусть будет глубокий, благородный. Темно-зеленый, как хвоя, или цвет спелой сливы. И тесьму, и нитки. Сможешь?

-Смогу,-без колебаний ответила Мэдди, сжимая брошь в кулаке.-Я скажу графине, что иду навестить родственницу. Никто не станет проверять.

-Тогда начнём,-Алина развернула еще один чистый лист.-Пока ты будешь искать ткань, я подготовлю выкройки. Мы должны работать быстро.

На следующий день, пока Мэдди под предлогом семейных дел отправилась в свой рискованный поход, Алина, оставшись в будуаре, углубилась в работу. Она расчерчивала лекала, продумывала каждый шов. Это была сложнейшая задача без современного оборудования и манекена, но азарт и жажда творчества пересиливали страх. Она вспоминала мастер-классы по историческому костюму, которые посещала ради вдохновения, и теперь эти знания обретали для неё жизненно важное значение.

Вечером Мэдди вернулась, и её щеки горели от волнения. Оказавшись в будуаре, она развернула сверток. Из него выпал отрез великолепного шерстяного крепа цвета лесной зелени - плотного, матового, струящегося в руках, как вода. Это была ткань, достойная замысла Алины.

-Продавец дал хорошую цену, мисс,-торопливо прошептала Мэдди,-и я купила всё, что вы просили. И ещё пару катушек шелковых ниток в тон.

Алина, взяв в руки ткань, почувствовала, как к горлу подступают слезы. Это был не просто материал. Это была плоть и кровь её будущей свободы, первая значимая вещь, которую она совершила в этом мире по своей воле.

-Идеально,-выдохнула она.-Абсолютно идеально. Завтра на рассвете мы начнем.

Спрятав драгоценную ткань, Алина погасила лампу. В темноте её охватило новое чувство - не просто надежда, а твердая уверенность. У неё был план. У неё был союзник. И скоро у неё будет платье, которое станет не просто одеждой, а её доспехами и знаменем в одной предстоящей битве за саму себя. И на этот раз она была готова сражаться не на жизнь, а на смерть.

Глава 8

Работа над платьем стала для Алины не просто тайным занятием, а своего рода медитацией и стратегической сессией. Каждый стежок, каждая вшитая шелковая нить приближали ее не только к завершению наряда, но и к воплощению более дерзкого замысла. Пока её пальцы были заняты иголкой, ум выстраивал ходы будущей партии. Она понимала, что одного лишь эпатажного внешнего вида недостаточно. Ей нужен был повод, нужна была сцена, на которой это платье сыграет свою роль, и нужны были зрители, чьё мнение будет работать на неё.

Однажды утром, когда графиня, сидя с вышивкой у камина, в очередной раз завела разговор о необходимости «проявить себя» на предстоящем приеме у миссис Астор, Алина, не поднимая глаз от книги, тихо вставила:

-Я думала, Ирина Петровна, что было бы разумно появиться на каком-нибудь менее значительном событии прежде, чем оказаться в самом эпицентре света. Чтобы я могла вновь привыкнуть и не ударить в грязь лицом от волнения.

Графиня с одобрением посмотрела на нее.

-Здравая мысль, дитя моё. Ты становишься более расчетливой. Как насчет благотворительного базара в отеле «Астория» на будущей неделе? Там будет весь свет, но атмосфера более неформальная. И миссис Ван Хорн будет председательствовать за одним из столиков. Наше появление произведет на неё хорошее впечатление.

«Именно этого я и добивалась»,- пронеслось в голове у Алины. Благотворительный базар - идеальная сцена. Достаточно публично, чтобы быть замеченной, и достаточно неформально, чтобы её смелый наряд сочли эксцентричностью, а не вызовом.

-Да, это прекрасная идея,-мягко согласилась она.

Теперь у неё была цель и её план приобретал четкие очертания.

Вечером того же дня, когда Мэдди, закончив свою обычную работу, тайком прокралась в её будуар, чтобы продолжить шитье, Алина, примеряя почти готовый лиф, неожиданно спросила:

-Мэдди, что говорят в городе о мистере Роквелле? О Говарде Роквелле?

Горничная, орудуя иголкой, на мгновение замерла, удивленная её вопросом.

-О нём? Говорят, что он очень богат и очень умён. И что с ним лучше не спорить. Говорят, он друг мистера Ван Хорна, но…-она замолчала, подбирая слова,-но он будто бы из другой породы. Не из тех, кто тратит состояние на скачках и в клубах. Он его приумножает. А почему вы спрашиваете, мисс?

Алина смотрела на свое отражение в зеркале. Темно-зеленый креп мягко облегал её торс, обещая ту самую свободу движений, о которой они с Мэдди мечтали.

-Просто интересно. Человек, обладающий такой властью и умом наверное, ценит те же качества в других. Даже если эти другие - женщины.

В голосе Алины прозвучала не просто надежда, а холодный расчет. Говард Роквелл видел её с Джорджем. Он, несомненно, понимал истинную природу их «помолвки». Если она появится перед ним не как запуганная жертва, а как женщина, обладающая вкусом, смелостью и собственным умом, это вызовет у него интерес. А интерес такого человека мог стать мощным оружием. Он не был бы на её стороне - она не питала подобных иллюзий. Но он мог стать объективной силой, сторонним наблюдателем, чье молчаливое одобрение или даже просто любопытство могло бы сдержать наиболее яростные нападки Элеоноры Ван Хорн.

-Завтра мы закончим юбку,-заявила Алина, снимая лиф и бережно его складывая.-А потом нам понадобится твой взгляд, Мэдди. Ты должна будешь рассказать мне всё, что услышишь на базаре. Каждый взгляд, каждое слово, каждую улыбку, направленную в мою сторону. И особенно - каждое слово, сказанное мистером Ван Хорном и его матушкой.

-Будет сделано, мисс,-с энтузиазмом ответила Мэдди, для которой эта тайна стала самым захватывающим событием в жизни.

Наконец настал день базара. Алина одевалась с особенным, почти боевым спокойствием. Она надела свое творение. Платье из темно-зеленого крепа сидело на ней безупречно. Отсутствие турнюра и мягкая линия талии делали её фигуру удивительно грациозной и современной на фоне остальных дам, напоминавших перегруженные драпировками корабли. Она не выглядела вульгарно или экстравагантно - она просто выглядела иначе. Изящно, сдержанно, но совершенно по-новому.

Когда она сошла вниз, графиня ахнула.

-Аделаида! Это… Это платье… Я не помню, чтобы ты его заказывала.

-Его прислали из Петербурга, Ирина Петровна,-солгала Алина, глядя на неё ясным, спокойным взглядом.-Вместе с последним письмом от мамы. Разве я не говорила? Оно, должно быть, затерялось среди других вещей. Я подумала, что благотворительный базар - прекрасный повод его надеть.

Графиня, сбитая с толку, могла только беспомощно пробормотать:

-Оно очень необычное. Но на тебе оно выглядит превосходно.

По дороге в отель «Астория» Алина молчала, глядя в окно. Она не повторяла в уме заученные фразы. Она настраивала себя на определенное состояние - достоинства, легкой отстраненности и готовности. Она была готова к удивленным взглядам, к шепоткам за её спиной. Она была готова к ледяному приему со стороны Элеоноры Ван Хорн.

И она была готова к тому, чтобы в очередной раз встретить взгляд Говарда Роквелла. Её план начинался не со скандала, а с тонкой демонстрации силы. Она не собиралась обвинять Джорджа. Нет. Она собиралась показать ему и всему свету, что княжна Аделаида Орлова - не та безропотная дурочка, за которую они её принимали. А когда почва под ногами у Джорджа затрепещет, его собственная глупость и высокомерие сами довершат начатое ею. Первый камень в стеклянный замок их помолвки был готов к тому, чтобы быть брошенным. И Алина чувствовала себя спокойной и невероятно сосредоточенной, как снайпер перед решающим выстрелом.

Бальный зал отеля «Астория» был залит светом огромных хрустальных люстр, отражавшихся в паркетном полу, натертом до зеркального блеска. Воздух был густым от смеси ароматов дорогих духов, воска и цветочных композиций, украшавших многочисленные столики с благотворительными безделушками. Дамы в шелестящих шелках и бархате, оснащенные громоздкими турнюрами, медленно перемещались по залу, словно павлины, распустившие хвосты. Их сопровождали кавалеры в безупречных фраках.

Глава 9

Безмолвный диалог с Говардом Роквеллом был прерван появлением нового действующего лица, чьё появление Алина предвидела, но всё же оно застало её врасплох. В дверях зала появилась мисс Лоуренс в сопровождении двух подруг. Она была воплощением элегантности Нью-Йоркского высшего света - её платье нежно-голубого цвета было украшено сложнейшими кружевами и бантами, а турнюр представлял собой настоящее архитектурное сооружение. Её светлые волосы были уложены в замысловатую прическу, а на лице играла уверенная, слегка высокомерная улыбка.

Как по мановению волшебной палочки, Джордж, только что скучавший в углу, преобразился. Его осанка выпрямилась, взгляд заискрился, и он быстрыми шагами направился к новой гостье, забыв о существовании не только Алины, но и собственной матери.

Алина наблюдала за этой сценой с ледяным спокойствием. Она видела, как Элеонора Ван Хорн бросила на сына разгневанный взгляд, но тот сделал вид, что не замечает. Мисс Лоуренс одарила Джорджа очаровательной улыбкой, позволив ему поцеловать свою ручку, и что-то шепнула ему на ухо, от чего тот рассмеялся - тем самым искренним, свободным смехом, которого Аделаида никогда не удостаивалась.

Графиня, стоявшая рядом с Алиной, тихо ахнула и потянула её за рукав.

-Аделаида, не смотри, пожалуйста. Пойдем, я представлю тебя миссис Астор...

-Зачем уходить, Ирина Петровна?-спокойно ответила Алина. Её голос был ровным, хотя пальцы сжали веер с такой силой, что костяные пластинки чуть не треснули.-Наоборот, я думаю, нам стоит подойти поближе. Я бы хотела внести свой вклад в благотворительность. Разве не для этого мы здесь?

Не дожидаясь ответа ошеломленной графини, Алина направилась к столику, за которым председательствовала Элеонора Ван Хорн. Она шла медленно, грациозно, и её зеленое платье струилось вокруг неё, приковывая взгляды. Она чувствовала, как на неё смотрят, как шепчутся. Она видела, как Говард Роквелл слегка склонил голову набок, наблюдая за её маневром с нескрываемым интересом.

Подойдя к столику, Алина улыбнулась Элеоноре Ван Хорн своей самой очаровательной и безмятежной улыбкой.

-Миссис Ван Хорн, я была бы счастлива внести свой скромный вклад в ваше благородное дело. Эта вышитая сумочка просто восхитительна. Не могли бы вы рассказать мне о мастерице, создавшей её?

Элеонора была застигнута врасплох. Она не могла проигнорировать прямую просьбу невесты своего сына, особенно на благотворительном мероприятии, но каждое слово давалось ей с трудом. В нескольких шагах от них Джордж всё так же оживленно беседовал с мисс Лоуренс, и его громкий смех резал слух.

-Это... Работа воспитанниц приюта Святой Марии,-с натянутой вежливостью ответила Элеонора.-Очень мило с вашей стороны, княжна.

В этот момент Джордж, наконец, заметил присутствие невесты. Его улыбка мгновенно исчезла, сменившись выражением досады и раздражения. Он что-то коротко сказал мисс Лоуренс и нехотя направился к ним.

-Аделаида,-произнес он без всякой теплоты.-Я не знал, что ты тоже интересуешься благотворительностью.

-В мире так много нуждающихся, мистер Ван Хорн,-мягко ответила она, глядя на него своими огромными серыми глазами, в которых читалась не упрек, а какая-то странная, всепонимающая печаль, которая смутила его ещё больше.-И так много тех, кто заслуживает помощи и сострадания. Не правда ли?

Её слова, казалось, повисли в воздухе и были наполненные скрытым смыслом. Джордж покраснел и отвернулся.

Именно тогда вмешался Говард Роквелл. Он подошел к их группе с непринужденностью человека, чувствующего себя полноправным хозяином в любой ситуации.

-Миссис Ван Хорн, Ван Хорн,-кивнул он им, а затем повернулся к Алине, и его голубые глаза встретились с её серыми.-Княжна. Вы, как всегда, затмеваете всех в этом зале своим изысканным вкусом. Это платье... Оно заставляет по-новому взглянуть на понятие элегантности.

Его комплимент был произнесен с такой искренней, неподдельной оценкой, что даже Элеонора Ван Хорн не нашлась, что возразить. Алина чувствовала, как по её спине пробежали мурашки. Это была не просто вежливость. Это был стратегический ход, публичная демонстрация поддержки, пусть и минимальной.

-Благодарю вас, мистер Роквелл,- ответила она, слегка склонив голову.-Для меня большая честь услышать такое от человека с вашим безупречным чувством стиля.

Джордж смотрел на них с нарастающим раздражением, чувствуя себя лишним в этом обмене любезностями между его невестой и его другом. Он попытался вернуть контроль над ситуацией.

-Говард, я как раз хотел обсудить с тобой те акции...

-Позже, Джордж,-мягко, но не допуская возражений, прервал его Роквелл, не отводя взгляда от Алины.-Сейчас я наслаждаюсь беседой. Княжна, вы упомянули о Петербурге. Мне всегда было интересно, как русский вкус сочетается с американской динамикой.

И он повел её от столика Ван Хорнов, ведя легкую, ни к чему не обязывающую беседу о архитектуре и искусстве, давая ей возможность блеснуть умом и эрудицией, которых от нее никто не ожидал, и наглядно демонстрируя всему залу, что княжна Орлова - женщина, с которой стоит считаться.

Алина шла рядом с ним, отвечая на его вопросы, и внутри неё все пело от победы. Она не спровоцировала скандал. Она не упрекнула Джорджа. Она просто вынудила его показать своё истинное лицо на публике, а затем продемонстрировала, что сама достойна внимания человека, чьё уважение он так жаждал заслужить. Это был не удар кулаком, а изящный, точный удар шпагой. И по тому, как сжимались губы Элеоноры Ван Хорн и как темнело лицо Джорджа, она понимала - её удар достиг цели. Война была объявлена, и первая битва осталась за ней.

Глава 10

Неспешная прогулка по залу с Говардом Роквеллом стала для Алины и испытанием, и триумфом. Он вел беседу с легкостью человека, искушенного не только в бизнесе, но и в искусстве, и она, к собственному удивлению, легко парировала его замечания, находясь на тонкой грани между скромностью княжны и умом женщины из будущего. Она говорила о сходстве монументальной архитектуры Петербурга и Нью-Йорка, о жажде величия, объединяющей обе империи, и всё это - на беглом английском с тем самым очаровательным акцентом, который лишь придавал её словам особую пикантность.

-Вы обладаете неожиданной глубиной, княжна,-заметил Роквелл, и его голубые глаза продолжили изучать её с новым, более пристальным интересом.-Многие ваши сверстницы предпочитают обсуждать фасоны шляпок, а не философию градостроительства.

-Возможно, они просто не нашли достойного собеседника, мистер Роквелл,-мягко парировала Алина, опуская веер.-Или же чувствуют, что от них ждут исключительно разговоров о шляпках.

Она позволила себе на мгновение встретиться с его взглядом, и в воздухе снова повисло то невысказанное понимание, что возникло между ними в сквере. Он видел её игру и он играл в неё.

Их уединение, однако, было недолгим. Джордж, чье раздражение от их беседы, казалось, достигло точки кипения, приблизился к ним, в сопровождении мисс Лоуренс. Выражение его лица было вызывающим.

-Говард, я не намерен позволять тебе монополизировать внимание моей невесты весь вечер,-произнес он с натянутой улыбкой, которую не смогли скрыть даже его безупречные манеры.-Я уверен, бедная Аделаида уже устала от столь серьезных тем.

Мисс Лоуренс стояла рядом. Её голубые глаза с легким пренебрежением скользнули по простому силуэту платья Алины. Она кокетливо похлопала Джорджа по руке веером.

-О, Джордж, не будь таким ревнивым. Позволь княжне насладиться обществом твоего друга. Хотя,-она сделала паузу, и ее взгляд снова упал на Алину,-мне всегда казалось, что благотворительные балы - не самое подходящее место для столь смелых экспериментов. Не находите, княжна? Все же мы здесь ради помощи страждущим, а не для демонстрации собственной эксцентричности.

Воздух вокруг них сгустился. Даже Говард Роквелл нахмурился, и его пальцы сжали бокал. Алина почувствовала, как кровь приливает к её лицу, но не от стыда, а от гнева. Это была прямая атака. И это был её шанс.

Она повернулась к мисс Лоуренс, и на её лице расцвела самая очаровательная, безмятежная улыбка, которая, однако, не достигла холодных, как сталь, глаз.

-Вы совершенно правы, мисс Лоуренс,- её голос был звонким и чистым, словно хрустальный колокольчик, и его прекрасно было слышно в внезапно наступившей тишине вокруг.-Мы здесь ради того чтобы помогать. Именно поэтому я и выбрала для сегодняшнего вечера столь скромный и, как вы выразились, эксцентричный наряд. Все средства, которые я могла бы потратить на очередное платье от модистки, пойдут в фонд приюта Святой Марии. В конце концов,-Алина сделала паузу, окинув легким, почти незаметным взглядом роскошный туалет мисс Лоуренс,-истинная благотворительность заключается не в том, чтобы делать вид, что помогаешь, украшая себя последними криками моды, а в том, чтобы отказывать себе в чем-то ради других. Не правда ли?

В наступившей тишине был слышен лишь сдавленный смешок кого-то из гостей. Мисс Лоуренс побледнела, и её щеки залились ярким румянцем. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но не нашлась с ответом. Джордж смотрел на Алину с таким изумлением, словно увидел призрак.

Именно в этот момент Алина обратилась к Элеоноре Ван Хорн, которая наблюдала за сценой с лицом, высеченным из льда.

-Миссис Ван Хорн, я хотела бы внести свой скромный вклад. Пожалуйста, примите эти сто долларов от меня лично.-Она протянула заранее заготовленные деньги, полученные от продажи броши, которые до этого момента лежали в её маленьком бархатном ридикюле.

Сто долларов были суммой значительной, особенно для «бедной русской княжны». Шепоток в зале прибавилось. Элеонора Ван Хорн была вынуждена взять деньги. Её пальцы сжали купюры так, что костяшки побелели.

-Благодарю вас, княжна,-произнесла она сквозь зубы.-Ваша щедрость не знает границ.

-О, это не щедрость, миссис Ван Хорн, -возразила Алина, все так же улыбаясь.-Это долг. Долг тех, кому повезло в жизни, перед теми, кому повезло меньше.

Она повернулась, чтобы уйти, чувствуя на себе сотни глаз. Её взгляд на мгновение встретился с взглядом Говарда Роквелла. В его глазах она прочла не просто одобрение. Она прочла уважение. И нечто большее.Живой и неподдельный интерес.

-Кажется, на сегодня я исполнила свой долг,-тихо сказала Алина графине, которая смотрела на неё с смесью ужаса и восхищения.-Я готова вернуться домой.

Она не стала дожидаться ответа Джорджа или его матери. Она прошла через зал с высоко поднятой головой. Её зеленое платье, простое и элегантное, было теперь не просто тканью, а знаменем. Она публично унизила жениха и его возлюбленную. Она продемонстрировала своё превосходство в благородстве и сострадании. И она сделала это так изящно, что ни у кого не повернулся бы язык осудить её

Джордж Ван Хорн стоял посреди зала, оставленный своей невестой, опозоренный своей фавориткой и молчаливо осужденный своим лучшим другом. Алина, выходя из зала, знала - битва была не просто выиграна. Она была выиграна с таким разгромным счетом, что война, возможно, была уже почти окончена. Оставалось лишь дождаться, когда противник сложит оружие.

Глава 11

Возвращение в особняк на Пятой авеню прошло в гробовом молчании. Графиня не проронила ни слова, лишь изредка бросала на Алину взгляды, полные немы вопросов и смутной тревоги. Алина же, устроившись в углу кареты, смотрела в запотевшее окно, и на её лице застыло выражение не усталости, а сосредоточенного анализа. Она мысленно переигрывала каждую секунду бала, каждый взгляд, каждую реакцию.

Как только они переступили порог дома, графиня не выдержала.

-Аделаида, я не понимаю! Что это было? Ты публично унизила мисс Лоуренс! Ты бросила вызов Элеоноре Ван Хорн! Ты... Ты поставила под удар всё!-её голос дрожал от волнения.

Алина медленно сняла перчатки. Её движения были спокойны и выверены.

-Напротив, Ирина Петровна. Я всё расставила по своим местам. Я показала, что не намерена молча сносить оскорбления и что настоящее благородство - не в титуле и не в платье, а в поступках. Разве это плохо?

-Но помолвка! Свадьба!

-Свадьба,-Алина повторила это слово, и в ее голосе прозвучала ледяная твердость,-с человеком, который публично демонстрирует свою связь с другой женщиной, является фикцией. И я не намерена становиться участницей этого фарса. Сегодня я не нападала. Я лишь продемонстрировала свою оборону. И, судя по реакции, удар был точен.

Она не стала больше ничего объяснять. Поднявшись в свои покои, она обнаружила там сияющую Мэдди. Новости, как и следовало ожидать, уже облетели прислугу.

-О, мисс! Все только и говорят о том, как вы поставили на место эту зазнавшуюся мисс Лоуренс!-выдохнула горничная, помогая ей расстегнуть платье.-Говорят, мистер Роквелл смотрел на вас, как завороженный!

Алина позволила себе слабую улыбку. Это было важно. Но сейчас ее мысли были заняты другим. Эффект от её выступления был тактической победой, но стратегическая цель - разрыв помолвки - ещё не была достигнута. Теперь всё зависело от реакции Джорджа и его матери. И она должна была быть готова к любому их ходу.

Предчувствие её не обмануло. На следующее утро, когда Алина спускалась к позднему завтраку, в вестибюле ей повстречался сам Джордж Ван Хорн. Его лицо было мрачным, а глаза горели холодным гневом. Он явно её поджидал.

-Аделаида, нам нужно поговорить,-его тон не допускал возражений. Он указал на дверь в маленькую приемную.-Сейчас же.

Алина, сохраняя невозмутимость, последовала за ним. Она заранее предупредила Мэдди быть настороже и при необходимости позвать графиню.

Едва дверь закрылась, Джордж обрушился на неё.

-Что, черт возьми, ты себе позволяла вчера? Ты выставила меня и мою семью на посмешище! Ты оскорбила мисс Лоуренс!

-Я оскорбила её?-Алина подняла брови с видом искреннего удивления.-Напротив, мистер Ван Хорн. Это она позволила себе пренебрежительное замечание в мой адрес, а вы, мой жених, даже не попытались меня защитить. Я лишь дала достойный ответ. Разве джентльмен не должен быть доволен, что его невеста умеет постоять за свою честь?

Её спокойный, логичный тон, казалось, ещё больше разозлил его.

-Не говори мне о чести! Ты вела себя как... Как дешевая актриса! Это платье! Эта история с деньгами! Ты что, решила доказать всем, что ты какая-то особенная?

-Я решила доказать, что я не пустое место,-парировала Алина, глядя ему прямо в глаза.-И, судя по вашей реакции, мне это удалось. Вам неприятно, что ваша невеста привлекла к себе внимание не как безмолвная тень, а как личность? Вам было бы удобнее, если бы я, как и прежде, молча сносила унижения, пока вы оказываете знаки внимания другой?

Джордж смотрел на неё, и в его взгляде боролись ярость и растерянность. Он ведь привык к тому, что Аделаида робеет и плачет. А эта новая, холодная и острая версия невесты была ему непонятна и потому особенно опасна.

-Ты не понимаешь, с чем играешь,- гневно прошипел он.-Моя мать в ярости. Она может пересмотреть условия нашего брачного контракта.

Алина почувствовала, как в груди у неё вспыхнула надежда.

-Если ваша матушка считает, что публичная защита собственного достоинства со стороны невесты её сына является основанием для разрыва, то, возможно, мне действительно стоит задуматься о том, хочу ли я быть частью семьи, где ценности столь избирательны.

Она сделала паузу, давая словам проникнуть в его сознание.

-Подумайте, мистер Ван Хорн. Скандал, который вы так боитесь, уже назревает. Но исходить он будет не от меня. Он исходит от вашей связи с мисс Лоуренс. И вчера весь свет увидел, кто из нас двоих ведет себя как человек чести. Продолжайте и дальше, и вопрос о помолвке отпадет сам собой. Без всяких моих усилий.

Она видела, как его уверенность пошатнулась. Он искал в её лице следы блефа, но нашел лишь непоколебимую уверенность. Она не угрожала. Она констатировала и без того очевидный факт. И в этом была её сила.

-Ты... Ты не посмеешь,-пробормотал Джорж, но в его голосе уже не было прежней убежденности.

Мне не нужно ничего предпринимать, — тихо ответила Алина.-Вам нужно лишь продолжать быть собой. А теперь, если вы позволите, меня ждет завтрак.

Она вышла из приемной, оставив его в одиночестве с его гневом и страхами. Её сердце бешено колотилось, но на лице царило спокойствие. Она не стала требовать разрыва. Она посеяла в нём семя сомнения. Теперь он сам будет подтачивать почву под своими ногами, опасаясь скандала, который она, как он теперь верил, могла позволить себе устроить.

Вернувшись в будуар, Алина нашла там не только Мэдди, но и графиню. На столе лежал небольшой конверт из плотной, дорогой бумаги. На нем не было имени отправителя.

С замиранием сердца Алина вскрыла его. Внутри лежала визитная карточка. На ней было выгравировано всего два слова: «Говард Роквелл». И больше ничего. Ни приветствия, ни приглашения. Просто имя. Как вызов. Как вопрос. Как молчаливое предложение союза.

Алина провела пальцем по рельефным буквам. Её план работал. Джордж был напуган и дезориентирован. Элеонора Ван Хорн была в ярости. А самый опасный и умный игрок в городе теперь официально дал о себе знать.

Глава 12

Прошло несколько дней после базара, наполненных напряженным ожиданием. Визитная карточка Говарда Роквелла лежала в шкатулке Алины, словно неразорвавшаяся бомба. Она понимала каждый возможный смысл этого молчаливого послания - от вызова до предложения союза. Но отвечать сейчас было опасно. Сначала ей нужно было укрепить свои позиции.

Следующим шагом в её плане была добыча капитала. Брошь, проданная для ткани, была лишь первым звеном. Теперь ей требовались более значительные средства, чтобы обрести настоящую независимость. Она снова обратила свой взор на шкатулку с драгоценностями, доставшимися ей от настоящей Аделаиды. С помощью Мэдди, чья ловкость и знание «нужных людей» уже были проверены, она тайно продала ещё два менее заметных, но ценных предмета - изящную золотую брошь с сапфиром и пару серег с жемчугом. Вырученная сумма была внушительной. Эти деньги, тщательно спрятанные, стали её первым частным капиталом.

Однажды утром, когда графиня занималась письмами, Алина объявила о своем намерении прогуляться по Бродвею, чтобы освежиться и посмотреть витрины. Графиня, всё ещё оправляющаяся от шока после базара, с согласилась,не забыв предупредить Алину сохранять благоразумие.

Прогулка стала для Алины разведкой боем. Она изучала витрины модных магазинов и ателье, критическим взглядом профессионала оценивая фасоны, качество тканей и отделки. Всё что она видела, казалось ей устаревшим, перегруженным, лишенным вкуса. Её пальцы буквально чесались - ей так хотелось взять ножницы и перекроить эти безвкусные платья, вдохнув в них жизнь и элегантность.

Именно в этот момент, выходя из одного из магазинов, она почти столкнулась с Говардом Роквеллом. На этот раз это не было похоже на случайную встречу в парке. Он стоял на тротуаре, опираясь на трость, и его взгляд был настолько целенаправленным, что казалось, он поджидал её.

-Княжна,-он слегка склонил голову, и солнечный свет заиграл в его русых волосах.-Кажется, Нью-Йорк становится теснее с каждым днём.

-Или же наши пути просто имеют больше точек пересечения, мистер Роквелл,-парировала Алина, чувствуя, как учащается её пульс. На ней было одно из её старых, ничем не примечательных платьев, и она внезапно почувствовала себя уязвимой без своего великолепного зеленого платья.

-Возможно,-его красивые губы тронула та самая едва заметная улыбка.-Я видел, с каким интересом вы изучали витрины. Ищете вдохновение? Или же оцениваете конкурентов?

Его проницательность была поразительной. Алина на мгновение растерялась, но быстро взяла себя в руки.

-Я просто люблю красивые вещи, мистер Роквелл. А в Нью-Йорке их так много.

-Некоторые красивые вещи обладают даром сами создавать красоту,-он сделал паузу, и его голубые глаза пронзили ее насквозь.-Ваше выступление на базаре было мастерским. Вы превратили потенциальный скандал в личный триумф. Это редкий дар.

-Я просто защищала свое достоинство. Иногда женщинам приходится это делать самим,-в голосе Алины прозвучала легкая горечь, которую она не смогла скрыть.

Говард кивнул, и в его взгляде мелькнуло понимание.

-Действительно. И иногда для этого требуются не только дух, но и ресурсы.-Он посмотрел на неё ещё внимательнее.-Мой экипаж ждёт неподалёку. Позвольте предложить вам немного отдохнуть от суеты. Я могу отвезти вас домой.

Это был риск. Быть увиденной в экипаже с Говардом Роквеллом, другом жениха, могло породить новые сплетни. Но это была также и возможность. Возможность поговорить с ним без свидетелей.

-Вы очень любезны, мистер Роквелл,-после краткого раздумья ответила Алина.-Я с благодарностью принимаю ваше предложение.

Они ехали в напряженном молчании, нарушаемом лишь стуком колес. Алина смотрела в окно, чувствуя на себе его тяжелый взгляд.

-Он не стоит вас,-вдруг тихо, но четко произнес Роквелл.

Алина резко повернулась к нему.

-Простите?

-Джордж,-уточнил он, его лицо было серьезным.-Он не стоит вас. Он мальчишка, играющий в мужчину. А вы…-он замолчал, будто подбирая слова,-вы - женщина, вынужденная играть девочку. Это несправедливо.

Сердце Алины бешено заколотилось. Это было то, чего она жаждала услышать - признание её истинной сути. Но она не могла позволить себе раскрыться.

-Вы говорите о моем женихе, мистер Роквелл. О вашем друге.

-Дружба не должна быть слепой,- коротко отрезал он.-А честь - не повод для молчания. Я предупреждал его. Он не послушал. Теперь он пожинает плоды.

Экипаж подъехал к особняку на Пятой авеню. Прежде чем слуга успел открыть дверцу, Говард повернулся к ней.

-Вы сделали свой ход, княжна. Теперь очередь за ними. Будьте готовы. Элеонора Ван Хорн не прощает публичных унижений. И она не откажется от того, что считает своей собственностью. Даже если эта собственность...-его взгляд скользнул по её лицу,-имеет собственный ум и душу.

-Я благодарна за предупреждение, мистер Роквелл, -сказала Алина, когда её рука уже лежала на дверной ручке.-И за визитную карточку,-добавила она, глядя ему прямо в глаза.-Я её получила.

-Я знал, что вы не ошибетесь,-в его взгляде вспыхнула искра одобрения.-Когда будете готовы сделать следующий шаг... Вы знаете, где меня найти.

Он не предложил помощь открыто. Он предложил инструмент. Свою визитную карточку. Свою связь. Своё влияние. И это было больше, чем она могла надеяться.

Войдя в дом, Алина почувствовала не страх, а прилив решимости. Говард Роквелл видел в ней равного игрока. Теперь ей предстояло оправдать это доверие. Она поднялась в свою комнату, где её ждала взволнованная Мэдди.

-Мисс, пока вас не было, приходил посыльный от миссис Ван Хорн! — прошептала она.-Он принесла письмо для графини. Всё выглядело так официально!

Алина медленно кивнула. Предсказание Роквелла сбывалось. Ответный удар последовал. Но теперь у неё были ресурсы, союзник и железная воля. Она была готова к войне. И первое сражение за её будущее должно было вот-вот начаться!

Глава 13

Письмо от Элеоноры Ван Хорн оказалось именно таким, как и ожидала Алина. Оно содержало не приглашение, а повестку. Миссис Ван Хорн требовала - не просила, а именно требовала - личной встречи с Аделаидой и графиней на следующий день в два часа пополудни в их собственном особняке. Тон был сухим, официальным и не допускающим возражений.

Графиня была в панике.

-Она хочет разорвать помолвку! Я знаю! После твоего поведения на базаре... О, что же нам делать, дитя моё? Мы останемся на улице! Без средств, без поддержки!

Алина, напротив, была спокойна. Она держала в руках листок бумаги, на котором набросала несколько строк - свои условия.

-Успокойтесь, Ирина Петровна. Если они захотят разорвать помолвку, это будет лучшим исходом. Но они не сделают этого первыми. Это будет выглядеть как их поражение. Нет, они попытаются поставить нас на место, заставить вернуться в роль послушных кукол. Но мы не позволим этому случиться.

-Что ты задумала, Аделаида?-с опаской спросила графиня, глядя на её полное решительности лицо.

-Я задумала вернуть себе контроль,-просто ответила Алина.-А теперь, прошу вас, приготовьте своё самое строгое и достойное платье. Мы собираемся на войну, и мы должны выглядеть соответственно.

На следующий день, ровно в два, их впустили в мраморный вестибюль особняка Ван Хорнов. Элеонора ждала их в кабинете - комнате, обставленной с демонстративной, давящей роскошью. Она сидела за массивным письменным столом, как судья на возвышении. Джордж стоял у камина, и вся его поза выражала раздражение и скуку.

-Графиня, княжна,-начала Элеонора, не предлагая им сесть.-Мы собрались здесь, чтобы обсудить неприятный инцидент, произошедший на благотворительном базаре. Поведение княжны было неслыханным. Публичные препирательства, демонстративная эксцентричность... Подобное поведение наносит ущерб репутации нашей семьи!

Алина сделала шаг вперед, опередив дрожащую графиню.

-Репутация семьи, миссис Ван Хорн, начинается с поведения её членов. И если мой жених считает возможным публично оказывать знаки внимания другой девушке, пока я нахожусь в той же комнате, то мой долг - напомнить всем о моём собственном достоинстве. Я не позволю никому обращаться со мной как с предметом интерьера.

Джордж резко повернулся.

-Я уже слышал эту речь, Аделаида! Довольно!

-Нет, мистер Ван Хорн,я не могу замолчать,-холодно парировала она.-Потому что ничего не изменилось. И я не намерена мириться с положением вещей, которое меня унижает. Если вы желате сохранить эту помолвку, я требую публичных извинений от вас и от мисс Лоуренс. И вашего честного слова, что подобное больше не повторится.

В комнате повисла гробовая тишина. Элеонора Ван Хорн смотрела на Алину с таким изумлением, будто та начала говорить на древнегреческом. Джордж покраснел от ярости.

-Ты что, издеваешься?- гневно прошипел он.-Я буду извиняться перед тобой?

-Именно так,-Алина не отводила взгляда.-Иначе я буду вынуждена сама позаботиться о восстановлении своей репутации. И поверьте, я найду способ сделать это так, что о вашей связи с мисс Лоуренс узнает каждый житель Нью-Йорка. И просто как о сплетне, а как о доказанном факте.

Элеонора медленно поднялась.

-Вы шантажируете нас, княжна?- её голос был тихим и опасным.

-Я защищаюсь,-поправила ее Алина.-Вы хотите, чтобы я была украшением вашей семьи? Что ж, я готова. Но украшение не должно быть покрыто пылью и паутиной публичных унижений. Либо вы обеспечите мне положение, соответствующее моему титулу и моей чести, либо я найду способ обеспечить его себе сама. И тогда вам придется иметь дело не с безропотной княжной, а с женщиной, у которой ничего терять.

Она повернулась к выходу, затем на мгновение остановилась.

-Я жду вашего ответа до конца недели. Решайте, что для вас важнее: моя покорность или ваша репутация.

Не дожидаясь ответа, Алина вышла из кабинета, ведя за собой ошеломленную графиню. Её сердце бешено колотилось, но спина была прямой. Она не просила. Она не умоляла. Она поставила ультиматум. И теперь, что бы они ни решили, победа была в ее руках. Если они примут её условия, она получит власть в этом браке. Если нет - она получит свободу. Оставалось лишь ждать. И готовиться к следующему шагу.

Глава 14

Тишина, последовавшая за ультиматумом миссис Ван Хорн, была оглушительной. Возвращение в особняк на Пятой авеню прошло в полном молчании. Графиня, бледная как полотно, удалилась в свои покои с флаконом с нашатырным спиртом, оставив Алину наедине с её мыслями и трепещущей от возбуждения Мэдди.

-О, мисс! Вы были великолепны!-прошептала горничная, помогая Алине снять шляпку в будуаре.-Так прямо сказать обо всём миссис Ван Хорн! Я бы никогда не осмелилась!

-Иногда, Мэдди, чтобы выжить, нужно перестать бояться,-ответила Алина, подходя к окну. За стеклом медленно сгущались сумерки, зажигая огни на Пятой авеню. Она чувствовала странную пустоту после адреналинового подъема. Ультиматум был брошен. Теперь всё зависело от Ван Хорнов. Но Алина не могла просто ждать.

Она повернулась к Мэдди, и её глаза загорелись решимостью.

-Они думают, что у меня есть только два пути: покориться или быть уничтоженной. Но я создам себе третий. Тот, о котором они и подумать не смеют.

Алина подошла к потайному отделению сундука и вынула пачку плотной бумаги и карандаши. Это были не случайные листки, а качественные материалы, купленные на остатки денег от продажи броши.

-Мы не будем тратить время зря. Пока они решают мою судьбу, мы будем творить свою собственную.

Она села за письменный стол, и её рука уверенно пошла по бумаге. Это были уже не эскизы одного платья, а целая коллекция. Она рисовала не только для себя. Она рисовала для женщин, которые, как и она, задыхались в корсетах и турнюрах, но боялись высказаться. Она адаптировала линии современного кроя к реалиям эпохи, находя изящные компромиссы. Платье с мягкой линией талии и расклешенной юбкой, которое позволяло двигаться свободнее. Блузу с изящным жабо, которая не требовала удушающего корсета. Вечернее платье с драпировкой, подчеркивающей естественные изгибы фигуры, а не искажающей их.

Мэдди, затаив дыхание, наблюдала за рождением каждого нового эскиза.

-Они... Они такие красивые, мисс,-выдохнула она, глядя на летящие линии и смелые решения. -Но... Кто их наденет? Это же так непохоже на то, что носят.

-Пока непохоже, -поправила её Алина, не отрываясь от работы.-Но мода начинается с смелости одного человека. Помнишь, что ты сказала о моем зеленом платье? «В нем можно дышать». И это именно то.что я хочу дать другим женщинам. Возможность дышать.

Она отложила карандаш и показала Мэдди один из эскизов - простой, но элегантный костюм для прогулок.

-Мы начнем с малого. Нам нужна ткань. Не такая дорогая, как для вечернего платья, но качественная. Шерсть, твид. И ещё нам нужно место, где мы могли бы шить.

Мэдди нахмурилась, обдумывая эту новую задачу.

-Моя тетка, та, что живет в Ист-Сайде, сдает маленькую комнатку в задней части своего дома. Она тихая и ни о чем не спрашивает. А ткани... Я могу попробовать купить остатки на оптовом рынке. Торговцы иногда продают их дешево, если имеется небольшой брак.

-Идеально,-улыбнулась Алина. Её сердце забилось от предвкушения. Это было начало. Настоящее начало. Она достала из тайника часть денег и протянула Мэдди.-Купи то, что сможешь. И договорись с теткой о комнате. Скажи, что это нужно тебе для подработки - шитья белья. Никто не должен знать правды.

В течение следующих нескольких дней, пока в особняке Ван Хорнов царило гробовое молчание, в будуаре Алины кипела тайная работа. Днём она изображала обеспокоенную невесту, томно прогуливаясь по гостиной с книгой, чтобы успокоить графиню. Но ночами, при свете лампы, они с Мэдди превращались в деловых партнеров. Алина объясняла горничной основы конструирования выкроек, учила Мэдди понимать, как ткань ложится на тело, как драпируется. Девушка оказалась способной ученицей, её ловкие пальцы быстро схватывали новые техники.

Однажды вечером, разбирая принесенные Мэдди лоскуты тканей - мягкую шерсть, струящийся креп, плотный твид - Алина не выдержала и спросила:

-Мэдди, зачем ты это делаешь? Ты рискуешь своим местом. Почему ты мне доверяешь?

Мэдди отложила иголку и посмотрела на неё своими честными зелеными глазами.

-Потому что вы смотрите на меня, мэм, и видите не служанку. Вы увидели во мне человека. И потому что...-она покраснела и опустила взгляд,-потому что, когда я шью эти платья, я чувствую, что создаю что-то важное. Что-то новое. Я никогда раньше так не чувствовала.

В этих простых словах Алина увидела отражение своих собственных чувств. Дело было не просто в выживание. Дело было в творчестве. В смысле. В возможности оставить свой след в этом чужом мире.

Спустя четыре дня после ультиматума миссис Ван Хорн, когда Алина уже начала подумывать, не стоит ли ей связаться с Говардом Роквеллом, раздался стук в дверь. Это был слуга с серебряным подносом, на котором лежал конверт с знакомым гербом Ван Хорнов.

Алина вскрыла его с внешним спокойствием, которое скрывало бушующее внутри напряжение. Письмо было от Элеоноры. Оно было кратким и безличным. Миссис Ван Хорн приглашала княжну Орлову и графиню на светский раут в отеле «Астория» в ближайшую субботу. Ни слова об ультиматуме. Ни извинений. Ни отказов. Просто приглашение. Как будто ничего и не произошло.

Алина медленно опустила письмо. Это был не ответ. Это была проверка. Они хотели посмотреть, сломалась ли она. Испугалась ли. Хотели увидеть, вернётся ли она в лоно семьи Ван Хорн послушной невестой.

Алина подошла к столу, где лежали ее эскизы. Она провела пальцем по контурам дерзкого вечернего платья, которое она задумала для себя. Платья, которое бросит вызов всему, что олицетворяла собой Элеонора Ван Хорн.

Она повернулась к Мэдди, и на её лице расцвела медленная, уверенная улыбка

-Кажется, миссис Ван Хорн решила устроить нам спектакль. Что ж,-её голос прозвучал тихо, но в нём слышалась стальная решимость,-мы должны быть готовы сыграть в нём главную роль. У нас есть три дня. Давай воплотим этот эскиз в жизнь.

Она выбрала свой самый смелый проект. Платье, которое нельзя будет игнорировать. Её ответ Ван Хорнам будет не словесным, а материальным. Он будет сшит из темно-рубинового бархата и черного кружева, с линией, бросающей вызов самой сути моды с турнюрами. Это будет её манифест. Её декларация о независимости.

Глава 15

Приглашение от Элеоноры Ван Хорн было не оливковой ветвью, а перчаткой, брошенной к её ногам. Молчание в ответ на ультиматум и этот холодный, формальный билет на раут были красноречивее любых слов. «Покажи нам, на что ты действительно способна,-словно говорили они.-Явись и докажи, что твоя выходка на базаре не была случайностью. Или сломайся и вернись в свою клетку».

Алина приняла вызов.Дни, оставшиеся до раута, превратились в марафон напряженной работы, скрытой за стенами её будуара. Рубиновый бархат, добытый Мэдди с риском и находчивостью, был не просто тканью. Он был знаменем, гобеленом, на котором Алина вышивала свою судьбу.

Работа над платьем стала для неё актом медитации и стратегического планирования. Каждый шов был продуман. Она не просто создавала наряд. Она конструировала доспехи и оружие одновременно. Лиф был облегающий, но не сковывающий, с V-образным вырезом, достаточно скромным, чтобы не шокировать, но достаточно глубоким, чтобы притягивать взгляды. Юбка, ниспадающая мягкими, струящимися складками, полностью отвергающая уродливый каркас турнюра. Отсутствие этого модного атрибута было самым смелым её заявлением. Алина не просто упрощала фасон.она отрицала саму его необходимость, бросая вызов основам, на которых держался весь «архитектурный» облик светской женщины.

-Они будут шептаться, мисс,-как-то вечером заметила Мэдди, вдевая нитку в иголку.-Они скажут, что вы сошли с ума или обнищали настолько, что не можете позволить себе портниху.

-Пусть шепчутся,-невозмутимо ответила Алина, отстраняясь, чтобы оценить драпировку на плече.- Их шепот это внимание. А внимание - это власть. Лучше быть предметом обсуждения, чем пустым местом. Они могут осуждать, они могут смеяться. Но они не смогут игнорировать.

Алина думала не только о платье. Она думала о каждом жесте, каждой фразе, которыми сопроводит свой выход. Ей нужно было найти тонкий баланс между вызывающей уверенностью и уязвимой грацией. Она должна была выглядеть не дерзкой выскочкой, а женщиной, настолько уверенной в своем вкусе и положении, что она может позволить себе пренебречь условностями.

Накануне раута, когда платье было почти готово, в дверь будуара постучались. На пороге стояла графиня с лицом, исполненным тревоги.

-Аделаида, дитя мое,-начала она, заламывая руки.-Я получила письмо от старой подруги. Она пишет, что слухи о твоём...Поведении... Уже достигли Ньюпорта. Элеонора Ван Хорн не простила тебя. Этот раут - ловушка. Она хочет, чтобы ты публично опозорилась, чтобы у Джорджа были основания разорвать помолвку,при этом сохранив лицо.

Алина отложила иголку и посмотрела на графиню спокойным, почти нежным взглядом.

-Я знаю, Ирина Петровна.

-Ты знаешь? И все равно идешь? В этом... В этом платье?-Графиня с ужасом посмотрела на рубиновый бархат, лежащий на столе.-Оно прекрасно, я вижу. Но оно не такое, как у всех! Оно открыто говорит о вызове!

-Оно не просто говорит, Ирина Петровна, — поправила ее Алина.-Оно заявляет. Тихо, но недвусмысленно. И я не иду туда, чтобы опозориться. Я пойду, чтобы победить.

-Но как? Одна, против всех?

-Я не одна,-Алина улыбнулась и положила руку на плечо Мэдди, которая гордо выпрямилась.-У меня есть мои союзники. И,-она сделала паузу, глядя в окно на зажигающиеся огни,-у меня есть кое-что, чего нет у Элеоноры Ван Хорн.

-И что же это?-с интересом спросила графиня.

-У меня нет ничего терять, кроме цепей. А у неё есть репутацию сына и свой собственный статус. Страх всегда сильнее у того, кто больше ценит то, что имеет.

Вечер раута наконец наступил. Одеваясь, Алина чувствовала не нервную дрожь, а холодную, сфокусированную энергию. Когда Мэдди застегнула последнюю пуговицу на лифе, Алина подошла к зеркалу.

Отражение захватывало дух. Рубиновый бархат отливал глубоким темным огнем, подчеркивая бледность её кожи и темные волосы, уложенные в элегантную, но простую прическу. Отсутствие турнюра делало её фигуру удивительно стройной и грациозной, линии платья казались одновременно классическими и революционными. Она выглядела не как бунтарка, а как жрица из другой, более утонченной эпохи, случайно попавшая в мир вычурных излишеств.

Графиня, увидев её, лишь ахнула и прошептала:

-Боже мой, Аделаида... Ты похожа на королеву.

-И как вы видите,королевам не нужны турнюры, Ирина Петровна,-тихо ответила Алина, поправляя складку.-Им нужна лишь прямая спина.

По дороге в отель «Астория» она мысленно повторяла свой план. Она не будет искать встречи с Ван Хорнами. Она займет выжидательную позицию. Она будет вести себя безупречно вежливо, с легкой отстраненностью, как будто её скандальный ультиматум и необычное платье были самой естественной вещью на свете. Она заставит их сделать первый шаг. Она вынудит их нарушить свое же молчание.

Когда они вошли в сияющий огнями бальный зал, наступил тот самый момент, к которому она готовилась. Десятки пар глаз устремились на нее. Шепота, предсказанного Мэдди, не последовало. Был лишь мгновенный, оглушительный шок, выражавшийся в замерших улыбках и широко раскрытых глазах. Её платье действовало как заклинание, на секунду парализуя привычный ход вещей.

Алина позволила себе легкую, безмятежную улыбку и направилась к группе знакомых графине дам, как будто не замечая производимого ею эффекта. Она чувствовала на себе взгляды - любопытные, осуждающие, восхищенные. И один взгляд - особенный. Холодный, аналитический, цвета льда. Говард Роквелл стоял в стороне, и в его глазах читалось не удивление, а глубокая, безмолвная оценка. Он видел не просто платье. Он видел ход. И он его одобрял.

Именно тогда, как по сигналу, дверь раскрылась, и в зал вошла Элеонора Ван Хорн в сопровождении Джорджа. Её взгляд, привыкший доминировать, мгновенно нашел Алину. И на её безупречном, холодном лице, словно трещина по фарфору, проступило нечто, среднее между изумлением и яростью. Её план заключался в том, чтобы увидеть сломленную, раскаивающуюся девушку. А перед ней стояла женщина, чья уверенность была осязаемой, а её внешний вид был молчаливым, но сокрушительным ответом на все ее уловки.

Глава 16

Тишина, последовавшая за появлением Алины, длилась всего мгновение, но его было достаточно, чтобы каждый в зале ощутил сейсмический сдвиг. Затем зал снова наполнился гулом голосов, но теперь в нем явственно слышались ноты изумления, любопытства и даже восхищения. Алина, сохраняя невозмутимое спокойствие, продолжала беседовать с графиней и её знакомыми, как будто не замечая, что она - эпицентр всеобщего внимания.

Элеонора Ван Хорн, оправившись от первоначального шока, направилась к своей группе союзников, её подбородок был высоко поднят, а взгляд метал молнии. Она пыталась игнорировать Алину, но каждый её нерв был напряжен, ожидая следующего хода. Джордж, напротив, не мог отвести глаз. Он смотрел на свою невесту, и в его взгляде боролись растерянность, досада и невольное влечение. Эта женщина в рубиновом бархате была существом с другой планеты, и он, привыкший к простым и понятным красотам вроде мисс Лоуренс, не знал, как на это реагировать.

Именно это смятение и стала использовать Алина. Она заметила, как мисс Лоуренс, стоявшая в окружении поклонников, с ревнивым любопытством наблюдает за Джорджем. Легкий кивок, едва заметная улыбка, направленная в сторону Джорджа, когда он смотрел на неё - и вот он, смущенный и польщенный, сделал шаг в её направлении. Алина же в этот момент мягко отвернулась, словно потеряв к нему интерес, и углубилась в разговор с пожилой дамой о итальянской опере.

Этот незначительный жест - привлечь внимание и тут же его отпустить - сработал как красная тряпка для быка. Джордж, почувствовав себя обойденным, с удвоенной энергией устремился к мисс Лоуренс. Ему нужно было доказать себе и окружающим, что он все ещё привлекателен и желанен. И он перешел ту самую грань, которую Алина надеялась, что он перейдет.

Он не просто подошел к мисс Лоуренс. Он наклонился к ней, сказал что-то на ухо, от чего та залилась своим знаменитым серебристым смехом, и затем, в жесте, полном фамильярности, поправил прядь волос на её плече. Это было слишком. Это было публично. И это видели все!

В зале снова воцарилась тишина, на этот раз напряженная и неловкая. Все взгляды метались от Джорджа и мисс Лоуренс к Алине. Она стояла неподвижно. Её лицо было бледным, но абсолютно спокойным. Она не проронила ни звука. Она просто смотрела на них, и в её огромных серых глазах не было ни гнева, ни слез. Там была лишь бездонная, всепонимающая печаль и прощение. Именно прощение, а не осуждение, стало её самым мощным оружием.

Она медленно опустила взгляд, словно не в силах более видеть эту сцену, и сделала легкий, почти неуловимый шаг назад, к колонне, как бы ища опоры. Эта маленькая деталь - шаг назад, жест уязвимости, совершенный с королевским достоинством, - вызвала волну сочувствия. Шепотки, которые теперь понеслись по залу, были уже не о её платье, а о бессердечии Джорджа Ван Хорна.

Именно в этот момент к ней подошел Говард Роквелл. Его лицо было непроницаемым, но в голубых глазах бушевала буря.

-Княжна,-его голос был тихим, но твердым.-Вам нездоровится. Позвольте мне проводить вас.

Алина подняла на него взгляд, и в её глазах блеснула искра благодарности. Она не стала притворяться, не стала отрицать очевидного. Она просто кивнула, с трудом сдерживая дрожь, которая наконец-то пробралась в её пальцы.

-Благодарю вас, мистер Роквелл. Я… Я буду вам очень признательна.

Он предложил ей руку, и она оперлась на нее, позволив ему вести себя через зал. В этот момент Алина подняла глаза и почувствовала как тяжелый и ненавидящий взгляд матери Джорджа, впивается в неё. Но она не отвела глаз. Она встретила этот взгляд с тем же ледяным спокойствием, с которым вошла в этот зал.

Ни слова не было сказано. Никаких упреков, никаких сцен. Её молчаливый уход в сопровождении Говарда Роквелла, самого влиятельного и уважаемого человека в зале, стал красноречивее любой речи. Это было публичное признание её правоты и неправоты Джорджа.

Алина, опираясь на руку Роквелла, прошла мимо окаменевшей Элеоноры Ван Хорн, чьё лицо стало маской из чистого льда. Рядом с ней стояла графиня, бледная как смерть, с глазами, полными слез и ужаса. Алина встретила её взгляд и едва заметно кивнула, словно говоря: «Все в порядке. Доверься мне».

Убедившись, что Ирина Петровна идёт рядом с ней, Алина протянула ей руку, и графиня, не раздумывая, взяла её. Вместо того чтобы бежать от стыда, она выбрала сторону своей воспитанницы. Этот жест - две женщины, покидающие зал вместе, - был не менее красноречив. Они оставляли Ван Хорнов в одиночестве на арене их позора.

Алина, опираясь на руку Роквелла, заметила, как окаменевшая Элеонора Ван Хорн кидает на неё злобные взгляды. Алина встретила их не вызовом, а с холодным, безразличным достоинством, которое было страшнее любой ярости. Она не просто уходила со сцены. Она уводила с собой всю моральную победу.

Экипаж Говарда был таким же, как и он сам, - безупречным, дорогим, но лишенным вычурности. Дверца закрылась, отсекая шум бала. Алина откинулась на кожаную спинку, закрыла глаза и позволила себе выдохнуть. Дрожь, которую она сдерживала, наконец вырвалась наружу. Рядом с ней графиня тико плакала, сжимая в руках платок.

-Вы позволили ему сделать это,-тихо произнес Роквелл, не глядя на них. Его слова повисли в темноте экипажа.-И вы правильно сделали, что не оставили вашу компаньонку одну.

Алина открыла глаза.

-Я ни за что не оставила бы Ирину Петровну. Она была со мной с самого начала. Её место - рядом со мной, а не с ними.

Графиня всхлипнула, и её рука потянулась к руке Алины в немой благодарности.

-Жестокий расчет, но верный, — констатировал Роквелл.-Вы знали, что тщеславие Джорджа не выдержит, и он бросится доказывать свою значимость другой женщине. Вы позволили ему публично опозорить себя, чтобы выиграть войну. И выиграли. Блестяще!

-А вы думаете, это было неправильно? — голос Алины звучал устало.

-Я думаю, что это была единственная возможность для женщины в вашем положении, - ответил он, наконец повернувшись к ней. В его глазах горел странный огонь - уважения и чего-то ещё, чего-то более личного.-Жестоко? Да. Но этот мир не щадит тех, кто играет по правилам. Вы изменили правила. И вы спасли не только себя, но и ту, кто от вас зависит.-Он кивнул в сторону графини.

Глава 17

Утро после раута принесло с собой не раскаяние, а ощущение неизбежных перемен. За завтраком в будуаре Алины царила решительная, деловая атмосфера. Между ней, графиней и Мэдди больше не было тайн - только союз, скрепленный пережитым скандалом.

-Итак,-начала Алина, отодвинув чашку с кофе,-помолвка расторгнута. Официального заявления ещё не было, но весь свет уже знает. Теперь мы должны действовать быстро, пока волна сочувствия и интереса не спала.

Ирина Петровна, хоть и всё ещё бледная, смотрела на неё с уважением.

-Что ты предлагаешь, дитя моё? Наши средства ограничены. Без поддержки Ван Хорнов...

-Мы будем поддерживать себя сами,-твердо заявила Алина.-У меня есть план и небольшой капитал.-Она не стала вдаваться в подробности о продаже украшений, но её тон не оставлял сомнений.-Мы открываем ателье. Небольшое, скромное, но именно то, о чем я мечтала. «Дом Аделаиды».

Мэдди замерла с подносом в руках, и её зелёные глаза загорелись. Графиня выглядела ошеломленной.

-Ателье? Княжна Орлова... Закройщица? Аделаида, это немыслимо! Твое имя, твоё положение...

-Мое положение сейчас - это положение ненужной невесты, которую публично унизили,-безжалостно напомнила ей Алина.-Но это также и положение женщины, проявившей характер и вкус. Одни будут меня презирать, но другие... Другие, возможно, захотят обладать хотя бы частичкой этой смелости. Мы будем шить платья для тех, кто, как и я, хочет чувствовать себя свободнее в этом душащем мире. Мы не будем конкурировать с крупными модистками. Мы предложим нечто уникальное. Стиль и индивидуальность.

Она разложила на столе свои эскизы.

-Наш целевой клиент-не дамы из самого высшего общества, вроде Вандербильтов или Асторов. Они ещё долго будут нас опасаться. Наш клиент - их дочери. Молодые вдовы, недавно разбогатевшие семьи, жаждущие отличиться. Те, кто хочет быть на шаг впереди, но не может позволить себе слишком громкий скандал. Мы предложим им элегантность без удушья.

Она обратилась к Мэдди:

-Та комната у твоей тети. Она всё ещё свободна?

-Да, мисс!-кивнула та, вспыхнув от важности поручения.

-Хорошо. Сегодня же ты съездишь и заключишь договор. Мы назовем это... Складом для тканей. Нам нужно пространство, где можно будет кроить и шить без лишних глаз.

Затем она повернулась к графине.

-Ирина Петровна, ваша задача - самый тонкий фронт. Свет. Вам предстоит стать нашим лучшим агентом. Вы будете посещать своих знакомых, не как просительница, а как дама, пережившая испытание и нашедшая новое призвание. Вы будете рассказывать о моём «увлечении» дизайном, о моём «необыкновенном вкусе», подаренном мне русской культурой. Никаких прямых предложений. Только намеки, только легкие разговоры. Мы должны создать ажиотаж, интригу.

Графиня медленно кивнула, и в её глазах зажегся огонек азарта, которого не было много лет. Впервые за долгое время у неё появилась настоящая, важная миссия.

-А я,-заключила Алина,-займусь самым сложным. Поставщиками. Мне нужны ткани, фурнитура, и всё это - на максимально выгодных условиях и с полной дискретностью. Я не могу появиться в крупных магазинах - это вызовет ненужные вопросы. Значит, придется искать обходные пути.

План был приведён в действие. В течение следующих нескольких дней в доме на Пятой авеню царила тихая, сосредоточенная суета. Мэдди, получив солидную сумму денег, обставила маленькую комнатку в Ист-Сайде простейшей мебелью - большим столом для раскроя, несколькими табуретами, манекеном, который им с трудом удалось приобрести. Графиня, облачившись в своё самое строгое платье, отправилась наносить «светские визиты»,и её речи были шедеврами двусмысленности и подтекста.

Алина же, надев самое простое и неприметное платье и покрывая голову плотным капюшоном, отправилась с Мэдди в районы, где располагались оптовые склады тканей и мастерские мелких поставщиков. Это был совершенно другой Нью-Йорк - шумный, пахнущий краской, клеем и пылью, полный грубоватых, но искушенных в своем деле торговцев.

Именно там, в пыльном офисе одного из поставщиков сукна и шерсти, с ней и приключилась первая серьезная стычка. Владелец, грузный мужчина по имени мистер Краггс, с первого взгляда оценил её как легкую добычу - юная, хорошо говорящая, и очевидно,что совсем неопытная.

-Шерсть высшего качества, мисс,-говорил он, похлопывая по рулону.-Для вас - особая цена. Пятнадцать центов за ярд.

Алина, которая заранее изучила рыночные цены по газетным объявлениям, холодно подняла на него глаза.

-Восемь. И это не «высшее качество», мистер Краггс. Я вижу неравномерность окраса и слабую скрутку нити. Это приведет к усадке после первой же чистки.

Торговец опешил.

-Юная леди, я в этом деле двадцать лет...

-А я обладаю острым глазом, — парировала она.-И я вижу, что ваш конкурент, мистер О’Брайен, предлагает такой же товар за девять, но более высокого качества. Мне нужна надежность, а не грабеж. Десять центов, и я беру три рулона. Наличными.

Её деловой тон, знание предмета и готовность платить наличными произвели впечатление. Мистер Краггс, ворча, согласился. Это была маленькая победа, но она доказала Алине, что её навыки - не только творческие, но и коммерческие - работают и в этом мире.

Вернувшись вечером домой, она застала графиню в приподнятом настроении.

-Аделаида, ты не представляешь! Миссис Олден, та самая, чей муж разбогател на производстве мыла, была так заинтригована! Она спросила, не шью ли я платья на заказ! Я, конечно, сказала, что это лишь скромное увлечение, но... Она настаивала!

Алина улыбнулась. Вот первая ниточка. Их первый потенциальный клиент. Она чувствовала, как почва уходит из-под ног старой жизни и начинает формироваться новая. Твердая, надежная, построенная её собственными руками.

Глава 18

-Она настаивала!-повторила графиня, и её глаза сияли от возбуждения.-Миссис Олден хочет видеть тебя завтра в два часа. Она говорит, что у неё есть идея для платья, но она не может найти подходящего исполнения. Она хочет... Как она сказала «нечто столь же смелое, как и тот рубиновый наряд княжны, но для дневного выхода».

Сердце Алины забилось чаще. Это был момент истины. Не просто слухи, а самый настоящий клиент.

-Это прекрасно, Ирина Петровна. Ты справилась блестяще.-Она повернулась к Мэдди.-Завтра утром мы поедем в ателье. Нужно привести всё в идеальный порядок. И, Мэдди, достань мою папку с эскизами и образцы тканей, которые мы купили. Мы должны выглядеть абсолютно профессионально.

На следующее утро в маленькой комнатке в Ист-Сайде кипела работа. Они с Мэдди вымели каждый уголок, разложили ткани на столе, аккуратно разместили эскизы на стене. Алина надела свое лучшее - и единственное - строгое платье темно-синего цвета, собрав волосы в тугой узел. Теперь она выглядела не как аристократка, а как деловая женщина.

Ровно в два в дверь постучали. Миссис Олден оказалась женщиной лет сорока, с умными, пронзительными глазами и дорогим, но слегка перегруженным деталями платьем. Её взгляд сразу же оценил помещение, Алину и разложенные образцы.

-Мисс Орлова,-произнесла она, кивая.-Я должна признаться, ваш поступок на балу произвел на меня впечатление. В нашем кругу так мало... Людей с характера.

-Миссис Олден, — Алина улыбнулась, сохраняя деловую дистанцию.-Благодарю вас за визит. Чем я могу вам помочь?

— Я устала от этих куриц в павлиньих перьях,-отрезала миссис Олден, указывая на эскизы на стене.-И от этих модисток, которые лишь копируют парижские журналы. Я хочу платье, в котором я буду чувствовать себя собой. Уверенной. Современной. Я слышала, вы понимаете, что это значит.

Алина почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Это был её шанс.

-Покажите мне, что вы имеете в виду.

В течение следующего часа Алина слушала, задавала уточняющие вопросы и делала быстрые наброски. Миссис Олден хотела деловое платье для визитов - не сковывающее движения, но безупречно элегантное. Алина предложила несколько идей, основанных на своих эскизах, адаптируя их к возрасту и положению клиентки. Она говорила о линиях, драпировке, о том, как ткань будет двигаться вместе с телом.

-Вот это...-миссис Олден указала на один из быстрых набросков Алины.-Мне нравится эта линия. И этот цвет.-Она ткнула пальцем в образец шерсти цвета темного изумруда.

-Это отличный выбор,-согласилась Алина.-Эта ткань держит форму, но не будет жесткой. Мы можем сделать вот такие манжеты и воротник из более тонкого крепа, чтобы смягчить силуэт.

-И без этого ужасного турнюра сзади?-уточнила миссис Олден с вызовом.

-Без малейшего намека на него,-твердо заверила ее Алина.-Ваша фигура не нуждается в таких ухищрениях.

Клиентка удовлетворенно кивнула. Наступил самый сложный момент - обсуждение цены. Алина, заранее просчитавшая стоимость материалов и работы, назвала сумму. Она была высокой для начинающей портнихи, но справедливой за индивидуальную работу и уникальный дизайн.

Миссис Олден подняла бровь.

-Вы уверены в своей работе, княжна?

-Так же уверена, как и в том, что вы будете выглядеть в этом платье лучше, чем в любом другом из вашего гардероба,-без тени заискивания ответила Алина.

Миссис Олден улыбнулась - впервые за всю встречу.

-Хорошо. Я согласна. Половину оплачу сейчас, половину - по мере готовности. Когда я могу прийти на примерку?

Они договорились о сроках. Когда дверь закрылась за первой клиенткой, в комнате повисла оглушительная тишина, а затем Мэдди издала восторженный крик.

-Мисс! У нас есть заказ! Настоящий заказ!

Алина опустилась на стул. Её руки сильно дрожали. Это был не просто заказ. Это было признание. Её концепции, её вкуса, ее права на это дело.

-Да, Мэдди,-выдохнула она.-Теперь самое сложное - оправдать ее доверие.

Работа закипела с новой силой. Алина днями и ночами пропадала в ателье. Она сама делала выкройки, кроила, сметывала детали. Мэдди ассистировала ей и занималась всеми хозяйственными вопросами. Графиня тем временем продолжала свою «дипломатическую миссию», и слухи о талантливой княжне-дизайнере начали медленно, но верно расползаться по городу.

Однако первая же серьезная проблема не заставила себя ждать. Через несколько дней после начала работы Алина обнаружила, что ткани, закупленной у мистера Краггса, не хватит. При крое обнаружился скрытый дефект - протяжка нити, которая делала часть отреза непригодной.

-Он обманул нас!-в отчаянии прошептала Мэдди, разглядывая испорченный материал. -Теперь нам нужно докупать, а денег...

Алина сжала кулаки. Гнев закипал в ней, но она знала, что истерика ничего не решит.

-Это мой промах. Я должна была проверить ткань лучше. Нужно ехать к нему.

Визит к мистеру Краггсу был неприятным. Торговец лишь усмехнулся в ответ на ее претензии.

-Продано - как есть, мисс. Вы сами торговались, сами выбирали. Никаких гарантий.

Алина стояла перед ним, чувствуя, как её первоначальный успех начинает таять из-за этой непредвиденной помехи. У нее не было ни времени, ни денег на судебные тяжбы. Она смотрела на его самодовольное лицо, и вдруг её взгляд упал на висящий на стене образец другой ткани - более плотной, качественной, но, судя по пыли, невостребованной.

-Хорошо, — сказала она, и ее голос прозвучал ледяно.-Оставим это. Но тогда вы продадите мне вот этот твид,- она указала на тот самый рулон, - по цене, за которую я купила бракованную шерсть. И вы сделаете это, иначе я обеспечу, чтобы каждый ваш потенциальный клиент из моего, пусть и небольшого, круга общения знал, что мистер Краггс продает товар со скрытыми дефектами. Ваша экономия на одном отрезе будет стоить вам десятков будущих сделок.

Она блефовала. У неё не было такого влияния. Но она говорила с такой непоколебимой уверенностью, что Краггс задумался. Он пробормотал что-то невнятное, но в итоге, ворча, согласился на её условия.

Глава 19

Успех с миссис Олден был подобен первому лучу солнца после долгой бури. Он принес не только столь необходимые деньги, но и нечто более ценное - уверенность. Однако вслед за солнечным лучом неизбежно наступают новые тучи. Одной из них стала насущная необходимость в качественном шелке для нового, уже поступившего заказа - вечернего платья для молодой вдовы, рекомендованной самой миссис Олден. Поставщик, у которого Алина ранее покупала шерсть, после истории с Краггсом вызывал сомнения, а цены у других были заоблачными.

Именно в такой момент, когда Алина, погруженная в расчеты и эскизы, сидела в своем будуаре, ей доложили о визитере. Горничная протянула ей визитную карточку. На плотном картоне было выгравировано всего два слова: «Говард Роквелл».

Сердце Алины пропустило удар. Она не видела его с той памятной ночи, когда он вывез её с бала. Его молчание в последующие недели было красноречивым. И вот теперь он здесь.

-Проводите мистера Роквелла в гостиную,-распорядилась она, стараясь, чтобы голос не дрогнул.-И попросите графиню Ирину присоединиться ко мне.

Она надела свое единственное парадное платье и вышла в гостиную, принимая вид холодной, собранной хозяйки дома.

Говард Роквелл стоял у камина, изучая портрет на стене. Он был безупречен, как всегда и его поза излучала спокойную уверенность. Когда она вошла, он повернулся, и его пронзительные голубые глаза встретились с её взглядом. В них не было ни снисходительности, ни жалости, лишь привычная аналитическая оценка.

-Княжна,-он вежливо склонил голову.-Графиня. Благодарю, что приняли меня.

-Мистер Роквелл,-Алина кивнула, занимая место на диване.-Это неожиданно. Чему мы обязаны вашим визитом?

-Прямоте, я надеюсь,-он сел напротив нее, и его взгляд скользнул по её лицу, будто пытаясь прочитать что-то за маской спокойствия.-Я следил за вашими успехами. Создание собственного дела в таких обстоятельствах требует отваги. И, как я понимаю, сталкивается с определенными трудностями.

Графиня напряглась.

-Трудности — неотъемлемая часть любого начинания,- ответила Алина не моргнув глазом.-Мы справляемся.

-Безусловно,-он улыбнулся, и в его улыбке не было насмешки, а лишь понимание.-Однако некоторые трудности можно минимизировать. Например, необходимость торговаться с мелкими поставщиками, рискуя получить бракованный товар. Или отсутствие стартового капитала для закупки материалов у первоклассных импортеров.

Алина почувствовала, как по спине пробежал холодок. Он знал. Он знал о том, что с ней случилось. Насколько глубоко он в курсе ее дел?!

-Вы прекрасно осведомлены, мистер Роквелл.

-Я делаю свою осведомленность частью своего бизнеса,-парировал он.-И именно как бизнесмен, я хочу сделать вам предложение.

Он сделал паузу, давая словам проникнуть в её сознание.

-Я предлагаю вам заем. Не подачку, не благотворительность. Деловой заем под разумные проценты. Сумма, которая позволит вам арендовать достойное помещение, нанять помощниц и закупать ткани у лучших поставщиков, с которыми у меня есть договоренности. Это избавит вас от необходимости... Скрываться в Ист-Сайде.

Алина слушала, и внутри неё всё замирало. Это был тот самый шаг, которого она и боялась, и жаждала. Принять помощь от человека, связанного с Ван Хорнами? Стать его должницей? Но он предлагал именно то, в чем она отчаянно нуждалась: капитал, связи, выход на новый уровень.

-И что заставит вас сделать такое предложение?- спросила она, глядя ему прямо в глаза.-Дружба с мистером Ван Хорном? Или возможно что-то иное?

-Моя дружба с Джорджем не имеет к этому никакого отношения,-голос Говарда стал тверже.- Я инвестирую в перспективный бизнес. Я вижу талант. Я вижу целеустремленность. И я вижу незаполненную нишу на рынке. Ваш «Дом Аделаиды» может стать чем-то большим, чем просто ателье. Это - деловая возможность. Ничего более.

Он лгал. Или не лгал? Алина не могла быть уверена. Но его слова звучали разумно.

-А условия? — спросила она, опуская взгляд на свои сплетенные пальцы.- Помимо процентов.

-Условия стандартны,-он вынул из внутреннего кармана сложенный лист бумаги.-Вот предварительный договор. Вы получаете средства. Я становлюсь вашим кредитором. Вы ведете бизнес так, как считаете нужным. Я не буду вмешиваться в творческий процесс. Но я буду ожидать своевременных отчетов о финансовом состоянии и, разумеется, возврата средств согласно графику.

Алина взяла документ. Её пальцы чуть дрожали. Перед ней стоял трудный выбор. Принять - значит получить шанс на быстрый рост, но оказаться в долгу у этого сложного, непредсказуемого человека. Отказаться - продолжать бороться в одиночку, рискуя утонуть в море мелких проблем.

-Вам нужно время, чтобы обдумать,- констатировал он, поднимаясь.-Это разумно. Я не требую немедленного ответа. Изучите договор. Посоветуйтесь с кем сочтете нужным.-Его взгляд скользнул по их лицам.-Мой ответный визит для обсуждения деталей или вашего отказа я нанесу через три дня.

Он попрощался с безупречной холодной вежливостью и удалился. В гостиной повисло тяжелое молчание.

-Аделаида,-первая нарушила его графиня.-Это опасно. Он друг Джорджа! Это может быть ловушка!

-А может быть, и спасение,-тихо ответила Алина, все ещё глядя на договор.-Он прав. Без серьезных вливаний мы будем годами бороться за выживание. Мы можем потерять все, так и не успев взлететь.

-Но он... Он такой холодный, такой расчетливый!

-В бизнесе это достоинство, Ирина Петровна, — Алина подняла на неё взгляд, и в её глазах горел знакомый огонь решимости. -Он предлагает сделку. Чистую, деловую сделку. Без унижений, без просьб. Он видит во мне не жертву обстоятельств, а предпринимателя. И, возможно,- она сделала паузу, - именно это и есть самый честный подход.

Она не стала говорить о другом, о том, что скрывалось за его голубыми глазами. О том, что его интерес к ней никогда не был лишь деловым. Но сейчас это не имело значения. На кону было будущее ее дела.

Глава 20

Три дня, данные на раздумье, пролетели в лихорадочной активности. Алина, с помощью Мэдди, нашла старого адвоката, мистера Дугласа, который за скромное вознаграждение согласился изучить договор. Его вердикт был обнадеживающим: условия были строгими, но честными, без скрытых ловушек. Проценты были выше банковских, но для бизнеса с нуля и без залога - более чем разумными.

Настал день очередного визита Говарда. Алина снова приняла его в гостиной, но на этот раз одна. Графиня, смирившись с решением подопечной, но не желая участвовать в «сделке с дьяволом», удалилась в свои покои.

Говард вошел с той же неспешной уверенностью. Его взгляд сразу же нашел Алину, и она почувствовала, как под этим взглядом учащается пульс. Она сидела за небольшим столиком, на котором лежали договор и её собственные заметки.

-Мистер Роквелл,-встретила она его, не предлагая сесть.-Я изучила ваше предложение.

-И каков ваш вердикт, княжна?-он остановился напротив, его руки с тростью были сцеплены за спиной.

-Мой вердикт таков: я согласна на заем, но с двумя поправками,-её голос был ровным и твердым. Она подняла со стола свой вариант договора.-Во-первых, я настаиваю на включении пункта о досрочном погашении без штрафных санкций. Как только «Дом Аделаиды» выйдет на стабильную прибыль, я верну вам деньги. Во-вторых, я хочу, чтобы в договоре было четко прописано: вы - кредитор и имеете право на финансовые отчеты, но любые творческие и управленческие решения остаются за мной. Ваше влияние ограничивается только сферой финансового контроля.

Говард смотрел на неё, и в уголках его губ заплясали тени улыбки.

-Вы торгуетесь, княжна? Со мной?

-Я защищаю свои интересы, мистер Роквелл,-парировала она.-Вы сказали, что видите во мне предпринимателя. Предприниматели ведут переговоры.

Он медленно кивнул, и в его голубых глазах вспыхнуло неподдельное уважение, смешанное с интересом.

-Справедливо. Ваши условия приняты. — Он сделал шаг вперед и взял со стола ее вариант договора. -Я внесу эти правки и пришлю вам готовый экземпляр для подписания завтра. Деньги будут переведены на ваш счет в течение суток после подписания.

Деловая часть была завершена. В воздухе повисло напряженное молчание. Алина чувствовала, что сейчас он уйдет, и все останется по-прежнему - сухие деловые отношения. Но она не хотела этого. Не только из-за денег.

-Мистер Роквелл,-начала она, нарушая паузу. -Вы сказали, что видите в моем деле перспективный бизнес. Что именно вы в нем видите? Помимо очевидного.

Он отложил договор в сторону и посмотрел на неё с новой, более глубокой оценкой.

-Я вижу бунт,-хрипло сказал он.-Тихую, элегантную революцию. Вы не просто шьете платья, княжна. Вы продаете идею. Идею о том, что женщина может быть сильной, самостоятельной и при этом оставаться невероятно женственной. В мире, где женщин либо запирают в башнях из слоновой кости, либо топят в кружевах и турнюрах, ваш подход - это свежий ветер. А на свежий ветер всегда есть спрос.

Его слова отозвались в ней громким эхом. Он видел не просто ателье. Он видел то, что видела она сама.

-Вы понимаете,-прошептала она, и в её голосе прозвучало непроизвольное облегчение.

-Я понимаю,-он подтвердил, и его взгляд стал пристальнее, почти интимным.-И потому мое предложение - это не просто инвестиция. Это ставка на вас. На вашу смелость и на ваш ум. Я верю, что вы сможете превратить этот бунт в империю.Он подошел к камину и, повернувшись к ней спиной, произнес уже совсем тихо:

-И мне интересно наблюдать, как вы это сделаете. Бесконечно интересно.

В его голосе не было деловой расчетливости. Было что-то другое. Любопытство. Признание. Возможно, даже вызов.

-Я не подведу ваше доверие, мистер Роквелл,-сказала Алина, поднимаясь.

-Говард,-поправил он, оборачиваясь.-Если уж мы становимся партнерами, по крайней мере, на время этого займа, давайте обойдемся без формальностей.

-Тогда зовите меня Аделаидой,-ответила она, чувствуя, как по щекам разливается румянец.

-Аделаида,-произнес он её имя, и в его устах оно звучало как клятва.-Я не сомневаюсь, что вы не подведете. Сомневаюсь, что вы вообще на это способны.

На следующий день, как и было обещано, курьер доставил исправленный договор. Алина подписала его с твердой рукой. Через несколько часов на её счету в банке лежала сумма, которая еще вчера казалась немыслимой.

Первым делом она сняла светлое, просторное помещение на первом этаже в приличном районе, недалеко от Пятой авеню. Оно требовало ремонта, но имело отдельный вход и большую витрину. Затем, через рекомендации Говарда, она заключила контракты с надежными поставщиками тканей, получив скидку за объём. И, наконец, она наняла двух швей-иммигранток, ловких и трудолюбивых, которых нашла Мэдди.

«Дом Аделаиды» начал свой путь из темной комнатушки в Ист-Сайде в новую, полную света и перспектив жизнь. И над всем этим, как тень покровителя и как нарастающая гроза личного интереса, витала фигура Говарда Роквелла. Их отношения начались с холодного расчета, но первый шаг к чему-то большему был сделан. И Алина, стоя в своём новом, пустом еще ателье, смотрела на дверь и с замиранием сердца ждала, когда же он снова переступит её порог - на этот раз не как кредитор, а как кто-то более близкий и важный.

Глава 21

Говард Роквелл редко позволял себе что-либо, что не мог контролировать. Его жизнь была выстроена как безупречный механизм: расчёт, действие, результат. Но с момента появления в ней Аделаиды Орловой этот механизм начал давать сбои.

Стоя у окна своего кабинета на Уолл-стрит, он смотрел на суетливый город внизу, но видел не графики котировок, а её лицо. Такое бледное и решительное, когда она торговалась с ним о условиях займа. В её глазах он видел не отчаяние просительницы, а холодную сталь стратега. Это восхищало его и одновременно бесило. Он, Говард Роквелл, привыкший диктовать условия, был вынужден принять её поправки. И что поразительнее всего - он уважал её за это.

-Сэр,-голос секретаря вывел его из раздумий.-Документы по сделке с «Юнион Стар» готовы.

-Отложите,-отмахнулся Говард, не оборачиваясь.-И найдите мне лучшего декоратора в городе. Того, кто работает с коммерческими помещениями.

Он всё-таки повернулся. Секретарь смотрел на него с изумлением.

-Декоратора, сэр? Для нового проекта?

-Для одного... Частного предприятия,-уклончиво ответил Говард.-И позаботьтесь о том,чтобы он был дискретен.

Мысль о том, что Аделаида будет одна обустраивать своё новое ателье, казалась ему невыносимой. Не потому, что он сомневался в её способностях. Напротив. Он видел, как она буквально горела своей идеей, и ему, чья жизнь давно стала чередой предсказуемых финансовых операций, до смерти захотелось прикоснуться к этому огню.

Через три дня он стоял у входа в её новое ателье. Дверь была приоткрыта, и оттуда доносились голоса и стук молотка. Он вошел без стука.

Помещение было залито осенним солнцем, выхватывающим из полумрака облака пыли. Аделаида, в простом рабочем платье и с платком на волосах, стояла на стремянке и пыталась прибить к стене большой лист картона с набросками эскизов. Рядом суетилась её рыжеволосая горничная Мэдди, а две неизвестные ему женщины раскладывали ткани.

Увидев его, Аделаида замерла, молоток занесен для удара. На её лице отразилось удивление, а затем - легкая досада.

-Мистер Рок... Говард. Я не ждала вас.

-Я проходил мимо,-солгал он, подходя ближе. Его взгляд скользнул по голым стенам, ящикам с инструментами, грудам ткани.-И не смог удержаться. Позвольте мне.

Он легко поднялся по стремянке и взял у неё из рук молоток. Их пальцы ненадолго соприкоснулись, и он почувствовал, как она вздрогнула. Он же ощутил странный толчок где-то под сердцем.

-Покажите, куда бить,-сказал Гарольд, и его голос прозвучал тише и глубже, чем он планировал.

Аделаида, не в силах выдержать его пристальный взгляд, указала место. Несколько точных ударов - и эскиз был надежно закреплен. Он спустился и окинул помещение критическим взглядом.

-Вам нужны полки. И ещё один большой стол для раскроя. И, черт побери, нормальное освещение.

-У меня есть план,-возразила Аделаида, спускаясь со стремянки и снимая платок. Её каштановые волосы высыпались на плечи, и она выглядела внезапно юной и уязвимой.-И ограниченный бюджет. Ваш заем не безграничен.

-Бюджет - моя забота,-отрезал Гарольд.-А ваш талант - ваша. Не тратьте его на то, чтобы быть плотником.-Он сделал паузу и добавил, глядя прямо на нее:-Я пришлю сюда своих людей. Они все сделают за день.

-Нет,-ответ Аделаиды был немедленным и твердым. Она выпрямилась, и в её серых глазах вспыхнул знакомый огонь.-Это моё дело. Моё! И я сама должна его построить. Я благодарна за заем, но я не позволю вам брать на себя мои заботы.

Гарольд смотрел на нее, на эту хрупкую, но несгибаемую женщину, стоявшую посреди хаоса и отстаивавшую своё право на борьбу, и его охватило чувство, настолько острое и внезапное, что он едва сумел его скрыть. Это была не просто страсть. Это было признание. Признание в том, что он нашел себе равную.

-Как хотите,-произнес он, отступая. Но он не ушел. Вместо этого он снял сюртук, повесил его на гвоздь и, закатав рукава, подошел к самому тяжелому ящику с инструментами.

-Тогда, по крайней мере, позвольте мне помочь. Хотя бы с этим.

Аделаида смотрела на него с широко раскрытыми глазами. Говард Роквелл, один из самых богатых людей Нью-Йорка, в дорогой рубашке, перетаскивающий ящики в пыльном помещении? Это было настолько невероятно, что она не нашлась, что ответить.

Они работали вместе несколько часов. Он, молчаливый и эффективный, передвигал мебель. Она, немного смущенная, указывала, куда что поставить. Мэдди и швеи украдкой перешептывались, бросая на них восхищенные взгляды.

Когда самый тяжелый груз был закончен, Говард подошел к умывальнику в углу, чтобы смыть пыль. Аделаида невольно наблюдала за ним, за движением мышц на его спине, когда он наклонялся. Он поймал её взгляд в отражении в запотевшем зеркале и обернулся.

-Вы... Вы не должны были этого делать,-тихо сказала она.

-Я знаю,-он вытер лицо и подошел к ней так близко, что она почувствовала запах его кожи, смешанный с запахом дерева и пота.-Но я захотел.

Они стояли в луче заходящего солнца, в центре её будущей империи, и воздух между ними трепетал от невысказанного напряжения.

-Я приглашаю вас на ужин, Аделаида, - сказал он, и его голос был низким и не допускающим возражений.-Не как кредитор. И не как деловой партнер. А как мужчина, приглашающий женщину, которая... Которая не перестает его поражать.

Она смотрела на него, и он видел в её глазах борьбу: страх, гордость, желание и ту самую осторожность, которую он когда-то в ней ценил, а теперь возненавидел.

-Боюсь, это будет неправильно понято,-прошептала она, отводя взгляд.

-Пусть понимают как знают,-он мягко, но настойчиво взял её руку. Её пальцы были холодными и слегка дрожали.-Я устал от того, что все всегда всё «правильно понимают». А вы?

Она медленно подняла на него глаза, и в их серой глубине он увидел ответ ещё до того, как она произнесла его.

-Хорошо, — тихо сказала она.-Я согласна.

Он поднес её руку к своим губам и коснулся ее тыльной стороны долгим, почтительным, но исполненным обещания поцелуем.