Необручница-2. История любовницы Его величества

Глава 1, в которой я даю новые обещания

Часть дворца, отведённая для наместника Риза, точно выглядела как улей с пчёлами. Шестнадцать гостей, прислуга гостей и наместников тоже постоянно перемещались. Зайдя внутрь, я в первую минуту растерялась, не зная, куда идти, и собралась нырнуть на кухню, чтобы найти Эву или Тибо, как меня заметил господин Дорман:

– Прошу, госпожа Ана, следуйте за мной.

Сир Брис ругался, когда я его называла господином, потому что его это возбуждало, а мне от «госпожи» хотелось провалиться сквозь землю. Пусть даже сейчас я выглядела как знатная дама (если не считать простой причёски, гладко уложенных волос), в платье сирры Амели и её самых простеньких украшениях.

Дорман довёл меня до гостиной, где находился сир Брис с гостями. Он словно ждал меня, поднялся и перехватил инициативу у Дормана, кивнув тому, мол, свободен. Не обнял, не дотронулся, стыдясь ненужного внимания присутствующих господ, и повёл за собой. Всё верно, ему ещё на континент возвращаться, где напомнят о том, как он позволял себе вольности в адрес простой лумерки…

То, что за дверью находится Его величество, можно было догадаться по двум инквизиторам, невозмутимо стоящим по обе стороны двери. Это был кабинет Райана с хорошей слышимостью происходящего в гостиной.

Мы вошли. В помещении было всего двое – сам король и Райан. Казалось, они молчали до нашего появления, каждый сидя в своём кресле в задумчивой позе нога на ногу и откинувшись на спинку, в руке по кубку. А может, прислушивались к гулу голосов, доносящемуся из гостиной. Его величество указал рукой на пустующую софу, и мы с сиром Брисом опустились на неё.

– Благодарю всех собравшихся за готовность выслушать меня, – король отставил кубок на столик рядом с собой, его жест повторил Райан. – Как вы уже знаете, мой сын, Генрих, остаётся на неопределённое время на Адноде. Некогда я сам провёл здесь несколько месяцев. Мой отец, Роланд Первый, привёз сюда, дабы я познал некоторые вещи, недоступные пониманию в Люмосе. Перейдёт ли корона к Генриху, я не знаю. У него есть два года, чтобы принять решение… Но я попросил вас собраться не для того, чтобы уговорить вас помочь склонить Генриха к решению, которое выгодно мне. Вы знаете, что судьбы людей, близких мне по крови, сокрыты от дара, данного мне Владычицей на время моего правления. Плохо или хорошо, но оно подходит к концу: о том мне был знак…

Райан и сир Брис завозились тревожно, переглядываясь. Король говорил так, словно собирался умирать, и пригласил нас, совершенно случайных людей, чтобы огласить свою волю. Однако никто из моих мужчин и рта не раскрыл. Король сцепил руки в замок на животе и продолжал говорить расслабленно и степенно:

– Да, Генриху необходимо принять сложное решение. Несколько минут назад он обвинил меня в отцовской подлости. Признаю, – король кивнул своим мыслям, – намерение помешать сыну сделать, как мне казалось, неправильный выбор, имело место быть, хотя я и сомневался до последнего. И за это, уверен, я понесу наказание, помятуя о Кодексе невмешательства*. И всё же, оставляю окончательное слово за сыном, о чём сказал ему. Речь идёт о недавнем увлечении моего сына одной молоденькой магессой, дочерью уважаемого сира. Девятнадцатилетняя девочка обладает слишком сильным даром влияния на других людей, что, как вы понимаете, не может не рождать определённые вопросы. Король, которым управляет королева, – постыдная будущность для всех нас. Сейчас избранница моего сына находится под постоянным наблюдением инквизиции, и мне бы хотелось дать им обоим, Генриху и Иларии, возможность пройти проверку расстоянием и временем. Это было моё желание как отца и придворного, вынужденного прислушиваться к слухам и сплетням. Но, вижу по вашим глазам, вы уже все в курсе этой истории…

Я покраснела. Мне-то какое дело было до дворцовых сплетен? Хотя разбивать любящую пару я считала подлым, какой бы убедительной причины для этого не существовало. Не в лумерку же влюбился. Я покосилась на Райана. Его лицо ничего не выражало.

– … Генрих не ребёнок, однако бурные чувства ослепляют разум даже умудрённого старца. Он ваш сверстник и тем не менее имеет меньше вашего опыта общения с женщинами, так вышло. Сегодня он обвинил меня в том, что я пытаюсь через услуги необручницы повлиять на его отношение к своей юной избраннице. В свою защиту повторюсь: я до последнего сомневался в решении оставить здесь Генриха. Но кое-что убедило меня. Поэтому в том числе, я прошу вас посодействовать в данном вопросе и подобрать лучшую партию Генриху, когда понадобится. Составить договор по всем правилам. Нужна такая девушка, которая не будет позже распространяться об услугах, оказанных будущему королю Люмерии…

Ноги мои внезапно потяжелели, а в горле пересохло. Нет! Только не это! Если сейчас Его величество позволит намёк в мою сторону, а сир Брис скажет, что я – идеальная кандидатура, потому что умею молчать… Клянусь, я потребую расторжения всех договоров и уеду на континент!

Сердце моё билось и задыхалось, словно рыба, выброшенная из воды на сушу. Что скажут мой хозяин и Райан? Ведь пригласили меня сюда неслучайно.

Райан кашлянул, прося разрешение вставить слово. Роланд кивнул ему.

– Такая девушка есть, ваше величество. Не далее, как вчера, я расторг договор с моей лумеркой Йарой. Она привлекательна, женственна, опытна, в меру умна и, при умелом подходе, сможет сделать правильные выводы. Сегодня утром я хотел обратиться к вам с просьбой помочь Йаре вместе с моей молочной сестрой Тибо добраться до континента, но после того, как узнал о чести, оказанной мне как наместнику, решил сначала посоветоваться с вами.

Глава 2 с горячим трио и новыми правилами

Какие же они всё-таки разные – Райан и сир Брис! Первый «охотник». Не то, чтобы груб в самом начале, – требователен и словно предпочитает сразу утвердить свои права, взять быстро, сбить первый голод и только потом начать игру.

Сир Брис поступает ровно наоборот: игра делает его ощущения более острыми, даёт больше уверенности. Поэтому первый, кто готов пошалить языком, – это сир Брис.

Райан после прощания с первой порцией жемчуга будто бы примеривается: а хорошо ли Ане, достаточно ли я её впечатлил? Девиз сира Бриса – «Лучше переласкать, чем недоласкать». Несмотря на свою разность, они превосходно дополняют друг друга, потому что в порыве страсти бывает непонятно, чего хочется больше – силы или порхающей ласки.

Когда сир Брис присоединился к нам, на моих губах уже был металлический привкус. (У Райана всегда забавно расширяются и темнеют до цвета грозового неба глаза, когда он видит, как я ртом принимаю его семя. Сир Брис так остро не реагирует, он, наоборот, закрывает свои глаза, уносясь в страну сладострастия. Поэтому этот фрагмент удовольствия, когда я смотрю на Райана в момент его слива, решено оставить только для него). И теперь я наслаждалась созерцанием мускулистой, рельефной груди, нависающей надо мной, и возможностью трогать её и приподниматься, чтобы поцеловать в шею, а Райан вбивался в меня энергично, заставляя чувствовать его плоть, имеющую своё отличие от органа сира Бриса.

У сира Бриса орган розовый, ровный с нежно вылепленной головкой и почти не заметными венами. Он кажется немного приплюснутым, овальным, если смотреть на него сверху, и во рту идеально ложится на язык. Вбирать его можно до бесконечности, настолько с ним удобно.

Орган Райана – с заметными венками и немного расширяющийся у основания, а ведь я раньше думала, что все они одинаковые. Но даже узкий, почти не заметный во время скольжения член Иштвана, посеял подозрение, что мир мужского достоинства более чем разнообразен.

Во время первого полного проникновения Райана, он не просто заполнил меня, а закрыл все выходы для сочащейся из меня жидкости и, позже, своему жемчугу. Если вдруг сир Брис и Райан устроят игры – узнаю ли я их по проникновению, – конечно, узнаю. Даже когда внутри становится мокро, и сладость от скольжения снижается, снаружи Райан будет так прижимать мои складки, что мне не останется ничего другого, как стонать и царапать ему спину.

Сир Брис, войдя, не колеблясь, начал снимать с себя одежду и быстро присоединился к нам. Я сразу ладонью остановила Райана, прося отстраниться. Перевернулась, чтобы быть лицом к сиру Брису, раскинувшему ноги. Придвинулась к его органу, а Райан вошёл сзади и продолжил. Всемогущий Дыв-Кариат! Вот чего мне не хватало – большего ощущения от присутствия мужчины рядом со мной. Движение с обеих сторон быстро выбило из меня все посторонние мысли – о времени, о том, что нас могут подслушать, и о том, что сейчас чувствуют мужчины.

Сир Брис, наблюдавший картину, по его признанию, возбуждающую, и в самом деле быстро выплеснул свою первую огненную порцию, раньше Райана, начавшего растягивать удовольствие. Затем развернулся, ныряя под меня так, чтобы доставать языком мои складки – Райан сориентировался, вышел. Потянулся за бутылочкой с маслом, немного расширил пальцем другие врата для удовольствия и, уже не мешая другу, вошёл, раздвигая моё колечко мышц.

Я замерла, прислушиваясь к средоточию всех чувств там, где снизу ласкал сир Брис, а сверху повелевал Райан. Немного привыкнув, я захватила губами, насколько могла дотянуться, подставленную мне розовую пику, и оставшуюся часть забрала в пальцы, не забывая про налитые нежные мешочки. Сир Брис застонал в меня, и сладкая волна прошлась по позвоночнику, – мои груди обхватили снизу. В этот момент мы втроём были сплетены, словно прилипшие друг к другу песчинки коралла.

Опережая мужчин, от избытка ощущений моё естество начало сокращаться, затряслись конечности, я выпустила изо рта твёрдый орган и закричала, не слыша себя из-за звона в собственных ушах. Ждал Райан этого или нет – он тоже заметно по-другому сменил темп, уже не ускоряясь, а, наоборот, делая движения более глубокими и чувственными. Сир Брис сместил руки, фиксируя мои бёдра на его лице, и только плотнее прижался к складкам, засовывая внутрь язык.

– Мальчики, мои хорошие мальчики! – признавалась я в любви, пока долгожданная слабость не накатила, вместе с пульсацией внутри от выбрасываемой магии Райана.

Сир Брис отстранился, стоило мне расслабиться, подождал и вылез из-под меня. Райан протяжно вздохнул и рухнул рядом, смеясь от полузабытого ощущения тройного безумия. Я же потянулась к сиру Брису. А он, прежде чем начать, взглянул на вытекающую из меня жидкость. Провёл пальцами, размазывая природную смазку, подложил под мои бёдра подушку и вошёл, продолжая играть. В чресла – в колечко – и снова в чресла… Как будто определялся, где ему интереснее. Наконец, наигравшись, определился и догнал свой экстаз, проникая спереди и создавая звонкие шлёпающие звуки о мою мокрую промежность.

Усталый Райан тем временем гладил мои груди и целовал, куда мог дотянуться, лёжа рядом. Я в свою очередь прислушивалась к ощущениям: теперь, когда я знала, как живёт магия, мне казалось, будто я узнаю эти две разные волны.

В груди смешались огонь и металлическая плотность, снизу в живот уже поднималась такая же волна, и… И сир Брис застонал, делясь второй раз своей магией. В моём воображении внутри меня создавалась магическая вязь, о которой я слышала, но не имела представления, как это выглядит. В любом случае, это должен был быть красивый рисунок.

Глава 3, предгрозовая, в которой всё свалено в кучу

Порой в памяти события сливаются в отдельный неразличимый ком. Всё, что происходило в течение двух-трёх недель после нашего с сиром Бриса переезда и появления на Адноде Его высочества, взаимодействовало между собой, переплеталось с помощью мелких проблем и радостей. Поэтому я не смогу соблюсти точную хронологию, а перескажу яркие пятна воспоминаний, оставившие свой след отдельно от других событий и одновременно связанные с ними.

Мы быстро поняли, почему при наличии известных вариантов кандидатур на Люмерийский трон именно Его высочество, сир Генрих Роланд, оказался самой логичной и естественной персоной. Поначалу воспринимая его как сына короля, сосланного на Аднод, страдающего и немного странного, мы изменили своё мнение, и понемногу росло даже не почтение – трепет перед его упрямством, сдержанностью и ровностью в поведении. И, я бы даже сказала, в некоторой степени обожание. Когда он окончательно завоевал наши сердца, мне часто представлялась картина: Его высочество сидит в гостиной Ризов, в своём кресле, как на троне, и мы преклоняем перед ним колени и приносим клятву верности.

Он был особенно бледен и потерян в вечер своего первого рабочего дня на руднике. Йара пыталась его отвлечь и заинтересовать собой, но, публично признав своё удивление от работы рудокопов и непривычную усталость, он извинился и сказал, что ему необходимо больше покоя, чтобы привести свои чувства в порядок. Так что в течение первых трёх-четырёх дней он почти не засиживался в гостиной допоздна с книгой, а сразу после ужина уходил к себе.

Утром принц поднимался относительно бодрым, с хорошо скрываемым болезненным состоянием. Я невольно, как и сир Брис, и Райан, к стыду своему пыталась найти очевидное доказательство последствий рубеиновой магии, но удлинённые жюстокоры скрывали возбуждение принца, если оно и было. Райан предполагал, будто Его высочество прибегает к не совсем действенному, но работающему способу разрядки в одиночестве. Сир Брис улыбнулся на шутку и сказал, что это, в конце концов, выбор принца.

Обаятельная Йара находилась рядом, но пока никто из дворцовых гостей, кроме Одри, на её кокетство не реагировал. Возможно, синявка, которую Его высочество просил в качестве лёгкой закуски перед сном, помогала ему. Этот вариант мы тоже не списывали со счетов, и всё-таки сир Брис был уверен: не в рыбе дело, уж он-то знал, ибо некогда уже пробовал воздержаться с помощью синей рыбы, лечившей магическое отравление.

Итак, предложение Райана, будто принц не захочет работать на руднике, а пожелает сибаритствовать на острове, не оправдались. А между тем его первая неделя плавно, без выходного, перешла в две. Потеряв два рабочих дня из-за визита короля и имея свой строгий план по выработке руды, наместники посоветовались с рабочими – увеличивать в течение недели рабочий день на три часа или занять субботу до вечера, а белый день (воскресенье – прим. авт) до обеда, чтобы наверстать план? Большинство проголосовало за второй вариант.

Для того чтобы скрасить затянувшиеся рабочие будни и спасти скоропортящиеся продукты, привезённые королём с континента, госпожа Нерис решила печь пироги трижды каждую из двух слипшихся рабочих недель. Кстати, Таррен всё-таки уехала в субботу, три дня в тишине её доконали. Но кухарка сира Дэрвелла поддержала Нерис и присоединилась: раз тяжело было магам, то и прислуга не бездельничала.

Мы перетащили большую часть продуктов из кухонных Эдрихамовских клетей к Ризу, а потом решили, что ничего с бочками, в которых хранилось мясо, овощи, не случится, тем более погреба в этой части дворца казались прохладнее. Кроме того, я теперь могла, если это требовалось или по настроению, хозяйничать на опустевшей кухне, что мне очень нравилось и позволяло отдыхать в одиночестве. Но об этом позже, чтобы не забыть о Его высочестве и том, что меня впечатлило.

В среду, пятницу и субботу, по своему расписанию, на Аднод заглядывал шторм, а в белый день установилась приятная тёплая погода, хотя и не без тяжёлых облаков, намекающих на очередную порцию приближающегося ливня. Погода особо подчеркнула выходную суть этого дня, и уже часа в два наместники были дома, а с ними и Его величество.

В тот день мы с утра договорились устроить романтическую встречу на троих. Я с утра возилась на кухне Эдрихамов, предупредив Эву. Сварила похлёбку «мису», большую часть потом Дорман с мальчиками унесли на кухню к Нерис, спекла три пирога со сладкой и не очень начинкой, поэкспериментировала с тарталетками, нарезала салат и заварила душистый отвар из особых трав госпожи, а сделав всё это, стала ждать своих мужчин.

Они появились, оба с одинаковым выражением предвкушения на лицах, и застали меня, само собой, на кухне, благоухающей сытными запахами, чистотой и ароматическим маслом, которое добавила в воду при мытье пола.

– М-м, на кухне у нас ещё не было! – с порога заявил сир Брис, мгновенно воспринимая новое игровое место как интересный повод радоваться жизни.

Побросав верхнюю одежду на лавочки, раздеваться полностью мужчины не стали, зато тщательно приготовили главное блюдо – раздели меня и уложили на тщательно выдраенный стол, рядом с букетом и тарелками.

Поочерёдно попробовав «десерт», они, конечно же, испортили себе аппетит, и мы переместились в лумерскую купальню, где нас ждали согревающие артефакты и свободный чистый бассейн с водой. Там были сняты остатки одежды и отброшены в сторону лишние мысли и скромность. Втроём мы погрузились в воду.

Прикосновения, ласки, озвучиваемые шёпотом и громко, нескромные желания распаляли наше трио. Я здесь, в отличие от спальни и термы у герцога, могла не стесняться, и мои стоны вперемешку с признаниями любви к мужчинам согревали нас не хуже артефактов.

Глава 4, про силу Дыв-Кариата

Проснулась я от ставшей предсказуемой привычки сира Бриса будить меня языком, когда он оставался в моей спальне до утра. Это называлось «десертный завтрак»…

Хозяину нравилось наблюдать за моим цветением, как он говорил. Я же думаю, что он находил в этом способе элемент некоей преступной игры: сначала сир Брис будто бы воровал мой сон, потом я нехотя и медленно соглашалась с воришкой и, как следствие, сдавалась ему на милость. Но стоило показать, что я окончательно проснулась, – язык прекращал свой танец, сир Брис смещался надо мной и входил во всю длину своего розового клинка, заглядывал в мои сонные глаза, выпрашивал поощрительную улыбку и начинал «завтрак», пока кто-то из нас не взрывался первым.

Если это была я, то движения продолжались. Если не выдерживал сир Брис, то после он искупал вину – возвращался в прежнее положение и снова работал языком. Это был долгий вариант, и со временем я научилась хитрить. Делала вид, что не могу проснуться, возражаю, мол, сон для меня в эту минуту ценнее… Это раззадоривало сира Бриса, моё томное нежелание бросало вызов его тщеславию великолепного любовника, и тогда он вёл меня к экстазу языком, а едва начинали накрывать волны, я молила, чтобы сейчас же, немедленно, сир Брис в меня вошёл. Мольбы делали своё дело, и сир Брис через минуту изливался в разгорячённое лоно ещё более огненным жидким соларисом.

Райан будил по-другому. Не потому что брезговал касаться языком, о нет! Скорее всего, ему просто в голову не приходило, что игра в постели изначально была моим желанием, а не господина Эдрихама. Вообще, не оставляло меня подозрение (и я очень надеялась, что это так), будто Райан привык в постели, как и во всём, подчинять других, не умея подчиняться сам.

Мои притворные хныканья «пожалуйста, не надо, не хочу» его сводили с ума. Я видела, как дрожат его руки, желая разорвать на мне рубашку, а не помочь стянуть. На днях я не выдержала и спросила его, не показалось ли мне. Оказалось, попала в цель. Всё-таки охотник, возбуждающийся от убегающей добычи, в нём сидел крепко из-за того, что Райан с детства не ценил плывущего в его руки добра, а радовался завоеванному. Сиру Брису не надо было доказывать миру, насколько он хорош, потому что сир Брис Эдрихам знал это. Райану же через подобные мелочи важно было доказать сначала себе, что он имеет силу, а потом другим. Разорвать рубашку я ему не дала, сказала:

– Это рубашка сирры Амели. Хочешь рвать – купи сначала.

И Райан перед отъездом, напустив на себя суровый вид, предупредил:

– Смотри у меня, не шали! Привезу тебе несколько рубашек и штанишек, будет, чем наказать.

– Ну, тогда не бери дорогие, жалко будет топить камин твоими деньгами, – еле сдерживаясь от смеха, подсказала я прагматичную мысль.

И Райан расхохотался, прижимая меня к себе и целуя в макушку. Он уехал, а я подумала, что надо будет как-нибудь наказать его, например, привязать руки к спинке кровати. Ведь известно: тот не любит рыбу, кто сам её в своё время слишком много поймал…

Язык на сей раз был так виртуозен, что я почувствовала вытекающую из меня влагу. Не хватало давления на чресла, и я протянула руку, чтобы запустить пальцы в волосы сира Бриса и нажатием на голову намекнуть на более решительное действие. Рука схватила пустоту, и сон резко ушёл. Голова вспомнила, что мужчины уехали днём, поэтому в спальне не должно быть никого, кроме меня.

Резко села на кровати, лихорадочно соображая в полумраке, где тот, что только что трогал меня.

– Всплеск! – пробормотала, по счастью, быстро догадавшись о виновнике моего возбуждения.

Нужно было успеть сделать необходимое, пока меня не накрыло до беспамятства. Я добежала до двери и наложила на неё сразу две печати – сира Бриса и Райана. А затем налила себе в ладошку масла, вернулась в кровать – теперь срочно нужно было добиться экстаза, чтобы как можно быстрее преодолеть магию Аднода.

Уносясь в океан удовольствия и приближаясь к заветной цели, уловила приглушённый голос, кажется, Элиаса, который стучался ко мне и жалобно просил открыть дверь, признаваясь в том, что я ему нравлюсь... А потом желание окончательно захлестнуло меня образами-воспоминаниями вчерашней встречи с моими мальчиками-мужчинами, полученным экстазом в невесомости – от проникших разом снизу двух органов и рук, удерживающих меня под бёдрами между двух мускулистых тел…

Невероятный по длительности экстаз сотрясал меня, наверное, с минуту. Почему я сдерживала крик – не знаю, но стоило телу прийти в себя, как почувствовала солёную каплю на губах. Прикусила, значит… Лежала некоторое время, отдыхая. Сейчас главным было до конца всплеска не поддаваться на провокации тела – внизу хоть и успокоилось немного, всё же манило прикоснуться снова и повторно испытать экстаз.

Вместо этого я заставила себя подняться и поставить греться в чайничке воду. Горячий крепкий отвар обязательно поможет справиться с наваждением, и можно будет уснуть дальше. И вдруг я вспомнила про Его высочество и инквизиторов, ведь это их первый всплеск на Адноде! Что бы они не натворили сегодня, завтра будут жалеть об этом.

Подошла к двери – щеколда была отодвинута. Значит, Элиас открыл бы дверь, если бы не мои индивидуальные маг-печати. Даже в испарину бросило, стоило представить последствия моей беспечности или крепкого сна.

Но сейчас в коридоре, кажется, спала ночь. Я дождалась, когда закипит вода, бросила в чайник сухотравье, подождала ещё минуту и отключила артефакт. Пока отвар настаивался, решила проверить, верна ли моя догадка.

Глава 5 с откровениями Его высочества.

Принца по-прежнему знобило. Вода была горячей, но он никак не мог согреться, пытался руками вызвать маг-силу бытового уровня и подогреть воду ещё сильнее.

Вымыв и ополоснув ему волосы, я сходила в комнату за бокалом горячего отвара, питьё должно было помочь. И в самом деле, Его высочество расслабился, признаваясь, что ещё никогда не сидел в лохани с кружкой горячего отвара. Я отложила вихотку и дала возможность спокойно понаслаждаться:

– Вы пейте, а я сменю простыни.

На часах стрелка приближалась к четырём часам утра. Вздыхая и мысленно представляя себе, сколько ещё времени займёт эта возня, я не заметила появление в дверях новое лицо. В смысле, очередного гостя. Помятого Элиаса, продолжающего застёгивать верх одежды.

– Я встретил Уриэна… Как?..

Подскочила так, что душа в пятки ушла. Но заметив здравомыслящий взгляд инквизитора, расслабилась:

– Уже всё хорошо, – застилала кровать, не глядя на смущённого и топчущегося в дверях Элиаса. – Его высочество отогревается и скоро будет у себя.

Намёк был понят, Элиас поблагодарил меня за помощь и ретировался.

– Надеюсь, ваши инквизиторы не будут болтать, что вы провели эту ночь у… – войдя в терму, которую немного заволокло паром, я резко остановилась: Его высочество стоял в лохани и самостоятельно натирал себя мыльной вихоткой. Я закусила губу, мысленно давая себе пощёчину, чтобы прийти в себя. Красивое мужественное тело, активный орган, покачивающийся подобно большой стрелке на часах, что приближается к двенадцати…

От моего голоса мужчина вздрогнул и сразу опустился в воду.

– Простите, я не знала, – пробормотала, подходя ближе. – Вытягивайте ноги, я помою их.

– Не стоит, – зелёные глаза старательно смотрели на мыльную плёнку на поверхности воды.

– Вы босиком ходили по дворцу, и у меня на простыне остались грязные следы, – так же невнятно пробормотала я, стоя напротив, с другой стороны лохани. Нога высунулась, оперлась на деревянный край. – Вы согрелись немного?

– Да, благодарю, – принц возвращал себе самообладание. – И приношу свои извинения за доставленное беспокойство.

Я набрала в руку мыло и стала мыть ступню, поднялась к лодыжке, щедро украшенной волосяным тёмным покровом, вернулась к пальцам… И вдруг это повторилось, ненадолго, всего одно длинное мгновение, оборванное некстати вернувшимся господином Уриэном. Мои пальцы скользили, намывая ступню, я подняла глаза лишь потому, что за вентиляционным окном глухо стукнуло, вероятно, отлетевшей веткой, и встретилась взглядом с Его высочеством. То был миг, напомнивший взгляд перед тем, как меня назвали по имени там, в кровати.

– Молоко и обувь его высочества, – громко сказал господин Уриэн за дверью.

– Он скоро выйдет, – глядя на сира Генриха, отозвалась я. – Нагрейте ему простыни, Уриэн, и посмотрите, что с камином.

– Хорошо, госпожа!

Кажется, управляющий снова ушёл. «Госпожа»… Его высочество улыбнулся, и я сердито опустила взгляд:

– Другую ногу!

Эту мыла, уже не церемонясь. Затем отложила вихотку и указала на терму:

– Вы можете ополоснуться самостоятельно. Простынь оставлю вот здесь. Не задерживайтесь, пожалуйста, молоко остынет.

– Молоко остынет, – эхом задумчиво повторил Его высочество за моей спиной.

Я лихорадочно мерила комнату шагами, ругая себя. Что с тобой происходит, Ана? Неужели, и правда, стала необручницей? Стоит мужчине хоть немного показать свою заинтересованность, как ты уже плывёшь к нему, словно мелкая рыбёшка на огонёк удильщика? Отец рассказывал, что в пучинах океана есть такая рыба – морской шархал. У него на верхней губе удочка со светящимся кончиком. И глупая любопытная мелочь, замечая этот свет, плывёт к нему, чтобы стать обедом удильщика, или морского шархала.

«Стоп. На Элиаса-то ты не запала, а ведь инквизитор хорош!» – пытался приободрить меня добрый голос. «Я просто к нему не присматривалась!» – огрызнулась моя разумная часть. Споткнулась о мягкие комнатные туфли, оставленные Уриэном у кресла. Опять его высочество пойдёт босиком…

Подняла обувь и понесла её в купальню, только на сей раз постучала, приоткрывая дверь совсем чуть-чуть:

– Ваше высочество, я забыла вам дать обувь. Вы готовы?

– Да, – сказал голос рядом, и дверь распахнулась. Принц стоял, обмотав простыню вокруг бёдер. Я наклонилась поставить туфли перед ним, и не рассчитала – проехалась лицом по простыне, задевая то, что выпирало. Сир Генрих вздрогнул.

– Простите, – пробормотала я, отступая и краснея, словно краб в бурлящем кипятке.

Но меня схватили за руку и притянули к себе.

– Ты меня касалась? – строго спросил Его высочество с неопределённой интонацией.

– Простите, я случайно…

– Не сейчас. На кровати ты меня касалась? Мы целовались?

Пришлось поднять голову и встретить прямой взгляд, немного злой, как мне показалось:

– У вас был застой маг-сил. Если бы я этого не сделала, вы бы до сих пор не пришли в себя.

Глава 6 и ничего, кроме правды

Глубокий и непривычно продолжительный сон Его высочества стал косвенной причиной утреннего переполоха. Как ни странно, я пробудилась через час-полтора: мы согрелись настолько, что мне даже стало жарко, и принц во сне откинул покрывало.

Пока я умывалась в купальне, приводила себя в порядок, шурша расчёской и волосами, одеждой, Его высочество продолжал мерно дышать и периодически похрапывать. Как обычно, прихватила плащ, переобулась в тёплые ботиночки и вышла из комнаты, закрывая его на магическую печать. В кресле, под дверью принца, пытался проснуться Одри. Увидел меня, спросил, не на пляж ли я иду. Услышав, что туда, напросился на компанию:

– Мне бы проснуться надо. Ополоснусь в океане, если вода чистая.

В кресле его сменил Элиас, не стесняясь, натянул на себя плед и закрыл глаза. Если бы инквизиторы сейчас поменялись местами, я бы наверняка возражала. Но Одри не приставал ко мне ночью и не называл «ласковой малышкой», так что я безмятежно шла по дороге к океану, а инквизитор, зевая, вышагивал рядом и молчал.

На пляже мы разделились. Одри постоял у волн, заметил много плавающих водорослей, почесал в затылке и всё-таки решился. Ушёл к изгибу берега, где росли кусты. За ними, если пройти дальше, находилась заброшенная хижина, куда, кажется, иногда наведывались парочки для тайных утех. Эту хижину мы обнаружили ещё с госпожой, путешествуя по острову в ясные дни.

Оставшись в одиночестве и не теряя времени, я занялась сбором будущей начинки для пирогов Нерис и супа. Заранее зная о помощнике-носильщике, сегодня я взяла помимо большой корзины вторую небольшую, радуясь, что смогу принести ещё больше полезного для «пострадавших» от всплеска.

Во время сбора заметила знакомую фигуру, медленно бредущую с корзиной и высматривающую для себя какой-то особенный деликатес. Я дождалась, когда женщина приблизится, и поздоровалась с ней. Она тоже узнала меня и вежливо улыбнулась в ответ.

– Госпожа Гленда, – позвала её, впервые обращаясь по имени.

В прошлый раз я пыталась с ней поговорить, но тогда мне отсоветовала Эва, шепнув, что эта сорокалетняя госпожа Гленда – необручница, обслуживающая простых магов в деревне. Женщина остановилась и недоверчиво наклонила голову:

– Слушаю вас.

Я мялась, не зная, как она отреагирует на мои слова. Но потом, решив, что искренняя правда пока ещё никого при мне не убила, призналась в своём желании познакомиться с ней.

– И вас не пугает мой статус на Адноде? – усмехнулась женщина, собрав в уголках серых глаз морщинки.

Я покачала головой.

– Ну что ж, приходите в гости, если хватит духу, и ваши, – она перевела взгляд за мою спину. Я обернулась: неподалёку Одри рассекал волны и, кажется, наслаждался этой мутной после шторма, холодной водой, – ваши охранники не будут против.

– Он не мой охранник, просто вызвался донести корзину. А я приду обязательно. Только куда? – впервые я могла рассмотреть ту, что видела несколько раз мельком. И пока впечатление было доброе. Ни порочность, ни вызов обществу не были написано на её лице и не отражались в манере говорить.

– Приходи в деревню, в рабочий день, когда там пусто. Номер моего домика – одиннадцать. У меня есть…

Она не договорила, так как мы вместе обернулись на моё имя, названное громко спешащим к нам Элиасом.

– Я пойду, – кивнула мне госпожа Гленда и побрела в обратную сторону, чтобы избежать знакомства с инквизитором.

– До встречи, – я тоже попрощалась и пошла навстречу к Элиасу. – Что случилось?

Оказалось, инквизиторы потеряли Его высочество. Господин Уриэн решил утром зайти к нему со свежим отваром и справиться о самочувствии. Постель была пустой, в терме принц тоже отсутствовал. Заглянули в кабинет и гостиную, на террасу – принц пропал.

Подумав, Элиас предположил, что Его высочество незаметно присоединился к моей утренней прогулке, поэтому поспешил сюда, на побережье. От моего отрицательного ответа Элиас изменился в лице и помчался обратно, прося немедленно прислать Одри на подмогу.

Что ж, мне тоже стоило поспешить. Корзины были полны, Одри схватил обе и, не останавливаясь, подобно двужильному джеббу* пошёл ко дворцу. Я же не быстро, но и не переходя на бег, последовала за ним, догадываясь, где «потерялся» принц. Если, конечно, к нашему приходу он не переместился в свою спальню. Я на это очень надеялась. И зря. Потому что нашла Его высочество, беспечно посапывающего всё там же, в моей кровати.

Его, страдающего бессонницей, сегодня не разбудила даже шумная возня в коридоре, от которой поднялись на ноги все без исключения. На кухне царила растерянность. Поддавшись панике, все выдвигали предположения, куда мог деться принц. Кто-то сказал, что тот мог под шумок уехать, и эту сплетню активно развивали.

Управляющий Дорман, согласно данной ему установке на подобный случай, уже оповестил сира Дэрвелла… В общем, я попала в эпицентр неразберихи. Заглянула на кухню удостовериться, что корзины там, пообещала вернуться сразу, как только переоденусь, и, словно вор, проскользнула в свою комнату. Контраст суеты в коридорах и безмятежной картины в спальне насмешил. С трудом я растолкала Его высочество...

Спустя полчаса делегация, состоящая из инквизиторов, сира Дэрвелла с помощниками и двух управляющих, обнаружила Его высочество, спящего в той комнате у господ Эдрихамов, где он провёл первую ночь на Адноде. Ему даже ничего не пришлось придумывать: господин Уриэн проговорился о попытке Его высочества построить портал во время всплеска, и, судя по результату, второй раз оказался более успешным. Сегодня наша пьеса удалась.