Непокорная. Я тебя завоюю

Пролог

— Ещё раз поздравляю, Ренат Арсеньевич, — пожимая мне руку, сказал Андрей Алексеевич. — Берегите жену, она у вас несказанная красавица.

— Да уж постараюсь, — усмехнулся я и проводил мужчину до дверей. — Лёха вас отвезёт, — я указал на очертания машины, ожидавшей на выезде.

Закрыв дверь, я кивнул стоявшему внизу охраннику и начал подниматься наверх. После свадебного торжества и толпы гостей дом теперь казался на удивление тихим, погрузившимся в сон. Здесь остался только я, моя невеста и горстка охраны. Ребят я отпущу чуть позже.

Довольно насвистывая и расстегивая запонки на манжетах белоснежной рубашки, я вошел в просторную спальню в предвкушении предстоящей ночи. Сняв пиджак, я небрежно бросил его на спинку кресла.

В комнате царил полумрак. Через приоткрытое окно в помещение проникал свежий вечерний воздух.

— Готова, милая? — усмехаясь, произнёс я.

Моей новоиспеченной жены нигде не было видно. Я приказал ей ждать меня в постели, но кровать была пуста и идеально заправлена.

Первая мысль, мелькнувшая в голове, — сбежала! Но я тут же её отогнал. Не могла она сбежать — не посмела бы, хоть характер у Алёны дай боже. Строптивая, непокорная стервочка, на которую я нашёл управу и которая теперь будет в моей полной безоговорочной власти. И даже если бы она решилась сбежать, у неё ничего бы не вышло. После того, как она поднялась в спальню, оставив меня прощаться с многочисленными гостями, приглашёнными на нашу свадьбу, мои охранники последовали за ней и не выпускали из поля зрения дверь комнаты. Двое из ребят дежурили в коридоре, ещё двое снаружи, под окнами. Я был уверен, что Алёна не рискнёт нарушить условия сделки. Гордость не позволит.

Я осмотрелся по сторонам и заметил пробивающуюся полоску света из-под двери ванной. Ага! Моя непокорная невеста решила смириться и исполнить моё пожелание: снять с себя это красивое, но такое огромные платье с пышной юбкой, принять душ и лечь на брачное ложе чистой и абсолютно голой. Зря я поспешил и пришёл так рано. Усмехнувшись, я стукнул костяшками пальцев в дверь ванной. Ответа не последовало.

Я дернул ручку двери, но она оказалась заперта.

— Алёна, крошка, я весь в нетерпении, — засмеялся я.

Я ожидал отборного мата в свой адрес или чего-то такого, но не послышалось ни звука.

Сумерки за окном уступили место ночи, и в спальне стало совсем темно, лишь полоска света из-под двери ванной делала пространство чуть светлее.

— Алёна, открывай! Пора нам с тобой перейти к самому главному. — Я снова постучал в дверь.

Игра в кошки-мышки, конечно, была интересной и возбуждала, но я с самого утра мечтал наконец-то завладеть телом Алёны, зацеловать её до беспамятства и заставить плавиться в моих руках от страсти. Она говорила, что я ей противен, но я был уверен, что ее ненависть скоро сменится желанием, потому что нас с ней с первой встречи притягивало друг к другу, как два магнита.

— Алёна, хватит уже! Открывай! — потребовал я и бросил взгляд под ноги.

В тусклой полоске света я заметил какое-то тёмное пятно. Оно двигалось, медленно выползая из-под двери, расползалось по полу неровной кляксой. Я сделал шаг назад, но пятно уже успело коснуться моих ботинок. Что это? Осознание пришло секундой позже.

— Алёна? Алёна! Детка, что ты наделала? — забарабанил я в дверь. — Алёна, открой! Открой скорее!

Ни звука. Твою мать!

— Олег! Гарик! — заорал я и, не теряя ни минуты, со всей силы двинул ногой по ручке двери.

Хлипкий замок вылетел, дверь слегка приоткрылась — распахнуться на всю ей что-то мешало.

Кое-как протиснувшись в образовавшуюся щель, я в ужасе уставился на представшую моим глазам жуткую картину. Алёна лежала на полу у самой двери, чуть скатившись на бок. Видимо, это случилось, пока я пытался проскользнуть внутрь. Все вокруг было залито кровью, которая струйками тянулась от рук по белоснежному платью вниз, скапывая на пол. Я почувствовал, как к горлу подкатил тошнотворный ком. С детства не переносил вида крови.

— Господи, детка, — сорвавшимся голосом прошептал я и опустился на пол рядом с Алёной.

Я перевернул ее на спину. Лицо Алёны было мертвенно-бледным.

В проеме двери показался испуганный охранник. Сразу сообразив, что произошло, он выпалил:

— Я сейчас вызову скорую, Ренат Арсеньевич.

— Какую к черту скорую! Зови Сергеева, он ещё не успел уехать! — рявкнул я.

Я услышал, как Гарик что-то закричал в рацию, вызывая моего личного врача. Слава богу, Андрей Алексеевич задержался до самого конца, и именно его я провожал последним.

— Алёна, малышка, очнись. — Попытался я растормошить свою невесту.

Кажется, она ещё не полностью отключилась, потому что её ресницы дрогнули, и она открыла глаза, в которых тут же вспыхнула ненависть.

— Ну и кто кого поимел? — спекшимися губами еле слышно пробормотала она. В глазах засияло торжество.

— Дурочка, какая же ты дурочка, Алёнка! — выругался я.

Ей хватило сил, чтобы скривить губы в некоем подобии улыбки. А потом я увидел, как прекрасные голубые глаза моей невесты, которая успела пробыть моей женой всего лишь несколько часов, заволокло туманом. Я вглядывался в них и видел, как из моей девочки капля за каплей уходит жизнь...

Глава 1

Алёна

— Лина, дорогая, неужели ты не могла придумать ничего лучше, чем устраивать свадьбу в Санкт-Морице? — продолжала я ворчать.

Мы стояли с подругой у самого выезда с горнолыжного спуска, пыхтя и отряхиваясь. Лина уже отстегнула лыжи, а я все возилась с заевшим креплением.

— А чем тебе здесь не нравится? Шикарные виды, шикарные отели. Вообще, все шикарное. — Лина имела дурацкую манеру произносить слово «шикарное», как змея, растягивая звук «ш».

— Да надоело уже все это шшшикарное, — передразнила я подругу, и мы, обменявшись взглядами, расхохотались.

— Так уж и надоело? Наслаждайся, пока есть возможность. — В голосе Лины мне послышались язвительные нотки.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась я.

— Слышала, что у твоего отца не все так гладко с бизнесом.

— Это всего лишь слухи, — фыркнула я. — Нашла, чему верить.

— Хорошо, если так, — безразлично пожала плечами Лина и тут же переключилась на другую тему: — Давай уже отнесём лыжи, выпьем по чашке чаю и пойдём на примерку.

— Сейчас, у меня что-то с креплением. Ты посмотри, стоит кучу денег, а все равно гадость, будто дешевка с китайского рынка.

Я нагнулась, чтобы наконец-то избавиться от застрявшей лыжи, и в ту же секунду почувствовала сильный толчок аккурат под пятую точку, будто в меня врезался асфальтоукладчик или упала многотонная глыба, или и то, и другое сразу. Я взвизгнула, взмахнула руками, пытаясь одновременно удержать равновесие и распрямиться. Тут же послышался другой крик, и Лина свалилась в снег. В своей неловкой попытке не упасть я ударила стоявшую рядом подругу лыжной палкой. По лицу.

— Какого хрена вы встали прямо посреди спуска, дуры! — выругался тот, кто врезался в меня.

Я обернулась. На нем был белый лыжный костюм, солнечные очки закрывали глаза, губы кривились в раздражении.

— Какого хрена ты не смотришь, куда прешь! — огрызнулась я. — Придурок! Не умеешь стоять на лыжах — не берись!

Я подскочила к Лине.

— Ты в порядке?

— Нет, черт возьми, я не в порядке! — взвизгнула она. — Ты мне чуть пол-лица не снесла!

— Да я не виновата, это вот этот идиот! — бросила я уничтожающий взгляд в сторону незнакомца.

Лина держалась за левую сторону лица, закрывая ее огромной лыжной перчаткой.

— Впервые вижу, чтобы куриц, хоть и гламурных, пускали на гору, — нагло усмехнувшись, незнакомец обогнул нас, отойдя в сторону, и принялся снимать лыжи.

— Впервые вижу говорящего горного козла, — хмыкнула я.

Мужчина избавился от лыж, медленно стянул с глаз очки и, прищурившись, сказал:

— Смотрю, ты дерзкая цыпочка, не боишься, что кто-нибудь укоротит твой язычок?

— Угрожаешь?

— Хватит! — вдруг рявкнула Лина, про которую я совсем забыла, пытаясь отбиться от этого надменного идиота. — Лучше посмотри, что у меня с лицом, а?

Я повернулась к подруге, чувствуя, как незнакомец буквально прожигает во мне дыру взглядом, но мне уже было не до него. Лина убрала руки от лица, и я увидела длинную ссадину от подбородка почти до самого виска. Ой-ой-ой! Увидев панику в моем взгляде, Лина заскулила:

— Что там? Все ужасно, да?

— Да нет, все не так страшно, — я присела к подруге и тут же боковым зрением уловила, что виновник всего случившегося пошёл по направлению к домикам, стоявшим внизу.

— Да я по глазам вижу, что все плохо! Блин, Алёна, что ты наделала? У меня ж свадьба послезавтра.

— Ну я же не виновата, Лин. Я сама пострадала.

— Зачем палкой было махать? А если б ты мне глаз выбила?!

— Ну не выбила же, — раздраженно ответила я. — Вставай, пойдём найдём доктора, пусть тебе сделают какую-нибудь примочку. Завтра будешь как новенькая.

Всю дорогу до служебных помещений Лина выносила мне мозг по поводу ее помятого лица. Нет, ее, конечно, можно было понять: все-таки свадьба на носу. Но меня все больше бесило то, что в ее глазах виноватой была я, а этот урод, который сбил меня с ног, будто бы вообще не при чем. Ведь этот наглец даже не подумал извиниться. Наоборот, обозвал нас дурами и гламурными курицами! Козел. На лыжах!

В какой-то момент скулеж подруги достиг апогея, и я подумала: «Сама виновата. Нечего было устраивать свадьбу здесь!» Я тут же себя одернула. Все-таки мы с Линой дружили со средней школы, наши родители тесно общались, и она была моей самой близкой подругой, поэтому нужно быть терпимее. Терпение, Алёнка, и ещё раз терпение.

Мы прилетели в Санкт-Мориц накануне. Нанятый свадебный организатор уже все сделал, а потому Лине оставалось просто спокойно ждать назначенного дня. Однако вместо того, чтобы плескаться в крытом бассейне, попивать глинтвейн, укутавшись в плед, и любоваться пейзажами, Лина решила, что ей нужно обязательно съехать с горы. Вот и съехали. Мало того, что подруга два раза чуть не кувыркнулась — лыжницей она была так себе, — так теперь ещё и получила травму, а я осталась крайней. Доктор, осмотрев Лину, сказал, что ничего страшного, помазал какой-то мазью и пообещал, что до свадьбы заживет. Только вот свадьба-то через два дня, и внутреннее чутьё мне подсказывало, что вот это вот краснеющее на пол-лица Лины нечто никуда не исчезнет.

Глава 2

Алёна

Конечно, я никуда не уехала. Наутро ко мне в номер постучалась Лина и несчастным голосом сказала:

— Алён, прости, я вспылила вчера.

— Вспылила она, — пробурчала я, открывая дверь шире и пропуская Лину в комнату.

Я взглянула на ее лицо, и вся обида прошла. Ссадина полыхала алым цветом.

— Ужасно, да? — В глазах подруги стояли слезы.

— Да нет, я боялась, что будет хуже.

— Ну что я буду за невеста с такой рожей? — всхлипнула Лина.

— Вадим видел?

— Видел, — удрученно вздохнула она.

— Что сказал?

— Да ничего, говорит, страшного, — неопределенно повела она плечом.

По реакции подруги я догадалась, что ее жених отнесся к ее «трагедии» безразлично.

— Мама в шоке. Ее чуть удар не хватил.

Я не понимала, почему Лина и ее мать вели себя так, будто подруга собиралась замуж за короля или арабского шейха.

— Не дрейфь, визажист все замажет, и ничего видно не будет, — оптимистично сказала я. — Ты же сама знаешь, что Лена творит чудеса.

Мы обнялись, а потом начали придумывать прически, которые бы скрыли некрасивую рану на лице подруги.

— Может, просто распустишь волосы? — предложила я.

— Да это ж будет уродливо, а я хочу, чтобы все было идеально!

У Лины так всегда: идеальная прическа, идеальное платье, идеальная свадьба, идеальный муж, идеальное будущее. Я чуть не сказала, что идеально уже ничего не будет, но вовремя прикусила язык. Ругаться больше не хотелось.

— Тогда попроси Лену выпустить локоны с этой стороны, и никто ничего не заметит, — улыбнулась я.

Лина одарила меня таким взглядом, будто я предложила ей надеть паранджу. Шестое чувство подсказывало мне, что не только свадьба подруги не будет идеальной. Наша с ней дружба тоже перестанет быть таковой. Мне показалось, что это было началом конца.

Мы спустились в фойе и прошли в небольшую кофейню, где заказали по чашке кофе. За окном простирался великолепный вид на озеро Санкт-Мориц. Мне всегда нравилось это место, но в последнее время здесь стало слишком много наших соотечественников, поэтому я все реже проводила каникулы на популярном курорте и очень удивилась, когда Лина заявила, что решила устроить свадьбу именно здесь. Ей нравилась атмосфера ушедшей эпохи, она и свадьбу устраивает в стиле начала двадцатого века. Одежда должна была соответствовать. Меня раздражали все эти кружева и рюши, в которые облачались женщины того времени, но делать нечего: надень я современное платье, и Лина с меня с живой не слезет.

Я увидела, как к озеру от отеля спустилась группа мужчин, среди которых я тут же безошибочно узнала вчерашнего обидчика.

— Знаешь, а он ведь извинился передо мной, — сказала Лина.

— Кто? — не поняла я.

— Ну этот мужчина, который вчера врезался в твой зад, — хмыкнула подруга.

— Мой зад, слава богу, остался в неприкосновенности, — закатила я глаза. — Не похоже, что этот человек умеет извиняться.

— Тем не менее вчера в холле он лично подошел ко мне и принес извинения, а вечером в мой номер принесли огромный букет цветов.

— Неожиданно, — безразлично произнесла я.

— А ты знаешь, кто он?

— Нет и знать не хочу.

— Ренат Арсеньевич Несветаев, — многозначительно приподняла идеально вычерченную бровь Лина. — Слышала о нем?

Кто ж о нем не слышал? Ренат Несветаев был сыном одного из самых влиятельных бизнесменов столицы. Отец его построил кровавый бизнес сразу после развала Союза, говорят, не гнушался ничем. Когда лихие девяностые подошли к концу, Несветаев-старший, как и многие другие, легализовался, отмылся, но по-прежнему оставался авторитетным человеком в своих кругах. Лет десять назад он умер, оставив единственному сыну целую империю. Говорят, тот стал достойным продолжателем дела отца. Рената Несветаева боялись и уважали не меньше, а может, и больше, чем его папашу. Я много о нем слышала, потому что и мой отец строил свой бизнес не самыми честными методами. В наших кругах о Несветаеве знали все, но видела я его впервые. Этот человек не светился на публике, не тусовался с золотой молодежью, к которой мы с Линой себя заслуженно относили.

— И каким ветром его сюда задуло? — удивилась я. — Я думала, небожители проводят время где-нибудь на Олимпе.

— Чем Санкт-Мориц не Олимп? — засмеялась Лина. — А вообще-то, он приехал на нашу свадьбу с Вадимом.

— Да неужели? — Я посмотрела на Лину недоверчиво.

Ее Вадим, конечно, был богат, но по сравнению с Несветаевым он был всего лишь мелкой рыбешкой. С чего бы последнему приезжать на свадьбу к какому-то Вадиму? До меня вдруг дошло, почему Лина и ее жених решили устроить торжество здесь.

— Вадим знал, что Несветаев приедет на отдых в Санкт-Мориц, и вынудил тебя устроить свадьбу здесь?

— Почему вынудил? — обиженно поджала губы Лина. — Я была только «за».

Глава 3

Ренат

— Ну а вон та тебе как?

— Не.

— Тогда вот эта рыженькая, смотри, какая грудастая.

— Не люблю таких, — поморщился я.

— В общем, все как всегда, — хмыкнул Ваня. — Баб море, а тебе все не то.

— Да что ты мне всех сватаешь, — осушил я остатки шампанского.

— А че ты тогда сюда приехал?

— На лыжах покататься, — пожал я плечами.

— Ну и катайся. Бабы мешают этому, что ли?

— Это как посмотреть…

Я тут же вспомнил тех двух девиц, вставших прямо на выезде со спуска. Я заметил их еще издали. Идиотки! Стоят, мешают лыжникам и треплются о какой-то хрени, будто больше нет места поговорить. Я мог бы притормозить и объехать их слева, но блондиночка как раз наклонилась, чтобы снять лыжи, и ее шикарный зад оказался слишком соблазнительным, чтобы я лишил себя удовольствия и проехать мимо. Я дотронулся до нее по касательной, да и скорость уже была мала, но эта дура заорала так, будто ее накрыло лавиной.

Девчонка спереди оказалась еще краше, чем сзади. Правда, с губ ее срывались ругательства, как у заправского грузика. Мне сразу захотелось ее заткнуть. Например, поцелуем. Но пришлось тоже отвесить ей пару ласковых. Глаза блондиночки полыхнули таким испепеляющим огнем, что я понял: в постели с ней будет жарко.

Позже я увидел, как они с подружкой ругались на весь холл, словно две уличные торговки. Не люблю хабалистых баб, но блондинка меня заводила. Когда она исчезла в лифте, я даже соизволил подойти к ее подружке, у которой на пол-лица красовалась ссадина, и извинился. Оказалось, что она невеста того придурка, который вот уже третий день обсыпает меня визитками и пытается рассказать, какой он крутой бизнесмен. Кажется, он даже на свадьбу меня пригласил, а я вежливо послах его на хер. Правда, сегодня я передумал, решив, что блондиночка, подружка невесты, наверняка компенсирует мне все.

Мы с Ваней появились на этой недосвадьбе уже после окончания торжественной части. Уж что-что, а слушать словоизлияния и показушные признания в вечной любви я точно не хотел. Мне хватило одного взгляда на жениха и невесту, чтобы понять, что это не союз двух сердец, а сделка двух кошельков. И судя по тому, что рассказал Ваня, кошелек у невесты был потолще, поэтому, даже если бы блондиночка снесла ей пол-лица и выбила глаз, жених клялся бы, что любит ее и такой.

— Какой придурок устраивает свадьбу на лыжном курорте? — Я взял очередной бокал шампанского с проплывшего мимо подноса.

— Да я тебе говорю, этот Вадим Киреев узнал, что ты будешь здесь и решил приурочить семейное счастье к твоему отпуску, — заржал Ваня.

Ванек был моим лучшим другом. Мы с ним под стол пешком вместе ходили, а наши отцы работали вместе на заводе. Только мой в бухгалтерии, а его стоял у станка. Потом, в девяностые, когда все развалилось, мой отец быстро сообразил, что настало время делать деньги. Он быстро поднялся, а Сергей Денисович, отец Ванька, помогал, как мог, часто брал на себя грязную работу, позже стал самый близким человеком у отца, практически его правой рукой. В денежные дела он не лез, а вот проблемы решал на раз-два. А теперь Ваня, его сын, стал тем же для меня. Времена сейчас другие, но проблемы в бизнесе и недобросовестных конкурентов никто не отменял. На Ваню я мог положиться, как на самого себя.

— Смотри, вот эта тебе как? — указал друг на девушку, плавно, словно газель, прошедшую мимо. — Ноги от ушей, сиськи при ней, задница что надо, на мордашку тоже ничего.

Ваня коллекционировал баб. Куда бы ни пошел или ни поехал, находил очередную претендентку на свой член, иногда нескольких.

— Обычная соска, — поморщился я. — Как ни крути, а все они соски, Ваня.

— Только одна отсосет ради самой идеи, а другой подавай шубу или тачку, — заржал друг.

— Вот именно.

— И чего тебя не устраивает?

— Надоело. Все время одно и то же.

— А может, ты созрел для жениться? — присвистнул друг.

— Мне бы тебя сначала женить, а то так и будешь до старости трахать все, что шевелится, без разбора.

— А че их разбирать? Они ж все готовы без трусов остаться. Вон, смотри, еще одна.

Я проследил за взглядом друга и увидел, как к выходу пробирается та самая блондинка, с которой мы так мило поболтали на горе. Как она там сказала? Впервые вижу говорящего горного козла? Вот сучка! Сегодня же будет стонать и извиваться подо мной, прося добавки.

Девчонка была шикарная. Я видел, как Ваня буквально замер, засмотревшись. Она была миниатюрной, совсем небольшого росточка, худенькая, но грудь была при ней и призывно выглядывала из низкого декольте кружевного, на манер начала двадцатого века, платья. Длинные волосы блондиночка собрала в незамысловатую прическу, и они пышными локонами падали на ее плечи и спину. Девушка казалась чистой и невинной, но я-то прекрасно знал, какой яд мог капать с этих красивых губ. А платье-то почти белое. Как невеста.

— Красивая из нее будет невеста.

— Чего? — Ванек удивленно посмотрел на меня.

Черт. Оказывается, я это произнес вслух.

Глава 4

Алёна

— Лина молодец, что за Вадима замуж вышла. Он у нее с рук будет есть, — многозначительно посмотрела на меня мама.

— Да уж, молодец! — скривился отец. — Натуральный мезальянс.

— Почему это? — посмотрела я на отца.

— Потому что кто такой Вадим Киреев? Пару лет назад о нем никто не слышал, а семью Миловановых знают все.

— Господи, па, — закатила я глаза. — Ты так говоришь, будто Лина из какого-то дворянского рода.

— Не из дворянского, но у этого Вадима денег маловато. Я удивляюсь, что Алексей согласился на этот брак.

— А ты не думал, что они женятся по любви? — вспылила я. — И что отец Лины учитывает желания дочери?

— Как же, по любви! — засмеялась стоявшая рядом Аврора, моя младшая сестра. — Линка залетела. Об этом уже все знают.

— Попридержала бы ты свой язык, — цыкнула я.

У нас с Авророй были плохие отношения. Мне двадцать четыре — ей двадцать два. Казалось, бы почему не дружить? Но как-то не получалось. Мы с ней откровенно друг друга ненавидели. Аврора была папиной дочкой и заглядывала отцу в рот, а я иногда даже самой себе казалась белой вороной. За таковую, в общем-то, меня держал и отец, да и мама удивлялась, в кого я такая непослушная уродилась.

— Не ругайтесь, девочки, — прошептала мама. — Ведите себя прилично.

Мама всегда волновалась исключительно о приличиях: не дай бог кто что плохого скажет про ее семью. Меня это раздражало, но еще в большее раздражение меня привела следующая фраза отца:

— Тебе, Алёна, тоже пора подумать о замужестве. Я не тороплю, но двадцать четыре — это уже возраст, — многозначительно поднял он бровь.

— Возраст? — рассвирепела я. — Даже не думай искать мне женихов, я выйду замуж, когда сама посчитаю нужным и уж тем более — за кого посчитаю нужным.

— Главное, чтобы этот кто-то оказался при деньгах и человеком с принципами, — отрезал отец.

— С понятиями, ты хочешь сказать! — саркастично выпалила я.

— Алёна, не кричи! — одернула меня мама. — На вас уже смотрят.

— Да пусть хоть обсмотрятся! — Я развернулась и пошла к выходу.

Ну что за привычка у отца все портить! Свадьба ему не свадьба. Жених не жених. Вечно всем недоволен. Еще и Аврора влезла, растрепав про беременность. Лина действительно залетела, но Аврора не должна была об этом узнать. Наверняка подслушивала, когда в последний раз подруга приезжала ко мне в гости. В большую любовь между ней и Вадимом я тоже не верила, но и сказать, что это брак по расчету не могла. Лина была сильно увлечена Вадимом, а он… Он вроде бы тоже не охотился за ее деньгами. Тем более, насколько я знала, они подписали обоюдовыгодный брачный договор.

От слов отца, что мне тоже пора замуж, замутило. Чего-чего, а замуж я точно не хотела. Я боялась, что теперь, когда моя самая близкая подруга выбрала себе жениха, отец начнет не просто намекать, а реально сватать мне своих бизнес-партнеров или их сыновей. Замуж я не собиралась в обозримом будущем. Замуж по указке отца — тем более.

Я пробиралась сквозь толпу гостей к выходу. Мне хотелось поскорее оставить шум и блеск гламура позади и выйти на свежий воздух. Я сначала почувствовала, как чей-то наглый взгляд скользит по мне, и только потом увидела обладателя этого взгляда. Ренат Несветаев. Явился-таки. Только его мне не хватало. Я уже была на взводе, а потому решила сделать вид, что не замечаю нахала, и обойти его с другой стороны.

— Не так быстро, конфетка, — его рука тут же легла на мою талию, мешая уйти.

— Руки убери, — почти спокойно сказала я.

— Только после того, как извинишься! — на его красивом лице расплылась отвратительно высокомерная усмешка.

— Извинюсь? — опешила я. — За что это?

— За ругательства, отпущенные в мой адрес.

Я не верила своим ушам.

— Вообще-то, ты тоже оскорбил и меня, и подругу. — Я вцепилась ногтями в его пальцы, заставляя-таки разжать хватку.

Моя талия снова была свободна.

— Ты права, — вдруг пошел на попятную он. — Предлагаю прийти к консенсусу и обменяться взаимоприятными извинениями.

— Начинай! — я скрестила руки на груди и тут же увидела, как его взгляд метнулся к моему декольте.

Пусть хоть обсмотрится, трогать-то не посмеет.

— Не здесь, — прищурился он.

— А где?

— У меня люкс в западном крыле отеля. Самый лучший. Огромная постель, шелковые простыни. — Он в открытую бегал по моей фигуре глазами. — Обещаю, что с моей стороны извинения будут искрометными.

— Ты мне предлагаешь вот так, даже имени моего не зная, переспать с тобой? — В груди поднялась такая волна гнева, что я чувствовала: еще одно его слово — и мой гнев выльется наружу, сметая все на своем пути.

— Чтобы трахнуть тебя, имя твое мне знать не обязательно, — пожал он плечами.

— Не ломайся, малышка, Ренат щедрый любовник, — раздался голос откуда-то сбоку.

Глава 5

Ренат

Я видел, как те гости, что стояли рядом со мной, замерли в изумлении.

— Пьяная, — тут же нашёлся Ванек, чем разрядил обстановку. — Вот девицы пошли: напьются и вытворяют не пойми что.

Все вокруг заулыбались, поддакнули, засуетились, перестали пялиться. Конечно, я понимал, что меня тут все знали если не лично, то имели представление, кто перед ними, кроме взбесившейся фурии, которая только что сказала то, что говорить не стоило. Я не боялся, что кто-то может воспринять ее слова всерьёз. Меня взбесило, что девчонка позволила себе слишком много.

— Узнай, как зовут эту дрянь, — опрокидывая в себя шампанское, сказал я Ване.

— Я ее тебе через пять минут приведу, Ренат, и воспитывай ее, как хочешь. Я ей все доходчиво объясню, чтобы она больше не тявкала. Будет ласковая, как кошка.

— Нет, — покачал я головой. — Приводить ее мне не надо. Узнай, кто она, с кем приехала, откуда, чем дышит.

— Понял, — хмыкнул Ваня и растворился в толпе, а я направился в бар.

Хватит с меня этой свадьбы. Свой реванш я возьму на свежую голову, когда остыну. Мне было безумно интересно, что за дура позволяет себе так много: она и правда не знала, кто я, или же знала, но не боялась? Если первое, то так и быть, я пожалею малышку и позволю ей как следует извиниться. А если второе? А если второе, то ситуация станет вдвойне интересной.

Пока я сидел за барной стойкой в ожидании коньяка, ко мне подошёл жених. Что б его!

— Ренат Арсеньевич, — заискивающе произнёс он, — во-первых, я бы хотел поблагодарить вас за то, что не отказались прийти на наше торжество...

— Как тебя там? Влад? — перебил я его.

— Вадим. Вадим Киреев.

— Давай к делу, Вадик. Чего хотел?

Не благодарности же он, в конце концов, пришёл отвешивать. Я ненавидел людей, подобных ему. Когда тебя уважают и боятся — это одно; когда перед тобой заискивают и трясутся от страха — совсем другое. Стоявший передо мной женишок потел от неистового стремления угодить мне. Я почувствовал, как меня начинает тошнить от этого ублюдка.

— Я краем уха услышал, что произошло там, — он кивнул в сторону большого приемного зала, — и хотел бы, если это возможно, исправить ситуацию.

— Исправить ситуацию? — уставился я на него.

— Ну да, как-то загладить неловкость.

Я тут же вспомнил, что он женился на той девке, что была с моей фурией на горе. Они, кажется, лучшие подружки.

— Присядь-ка, — кивнул я жениху на соседний стул. — Так, как говоришь, тебя зовут?

— Вадим Киреев.

— Вот что, Вадяша, расскажи-ка мне все, что знаешь о подруге своей жены, — вежливо, почти по-дружески, приказал я и сделал знак бармену, чтобы он налил Вадиму то же, что и мне.

— Да о ней и рассказывать почти нечего. Зовут Алёна Смелая. Двадцать четыре года. Она с моей Линкой не разлей вода. Сучка редкостная...

— Как ее фамилия? — прервал я его словесный поток.

— Смелая.

— Какая интересная фамилия, — хмыкнул я. — Она, случайно, не дочка бизнесмена Игоря Смелого?

— Она самая, — кивнул Вадим. — Смелый, ее папаша...

Он что-то ещё рассказывал, но я уже не слушал. Я узнал все, что мне нужно было знать.

— А ты чего тут сидишь, Вадяш? — снова перебил я этого словоохотливого лизоблюда. — Иди к невесте, заждалась небось.

— Да ничего, подождёт, — отмахнулся он.

— Иди-иди. Вернёшься в Москву, позвони моему помощнику, договоримся о встрече, тогда и поговорим о делах, — обнадежил я его.

— Да-да, обязательно! — обрадовался Вадим.

Он, постоянно извиняясь и благодаря за предоставленный ему шанс, наконец-то свалил. Надо предупредить моего помощника Артура, чтобы не смел пускать ко мне этого недоумка.

Я бросил взгляд на часы. Время ещё не позднее, а Ванек куда-то пропал. Я отправил ему сообщение: «Отбой по девке. Я уже все про неё знаю». Через секунду пришёл ответ: «Понял. Тогда я по бабам». Горбатого, видимо, могила исправит. Придётся возвращаться в свой номер. Одному. А ведь я был уверен, что сегодняшней ночью постель мне согреет блондиночка. Но ничего, у нас ещё с ней все впереди.

— Позволите? — на соседний стул приземлилась жгучая брюнетка.

Она расплылась в кокетливой улыбке и томно опустила ресницы, а потом посмотрела прямо мне в глаза. Красивая. Даже слишком красивая. Но образ блондинки не перебивала. Та уже будто въелась под кожу и вытесняла из мыслей всех других женщин.

— Шампанского или виски? — предложил я брюнетке.

— Предпочитаю коктейль, — улыбнулась она.

Кто бы сомневался — оригинальности не будет. Ну и хер с ней, с оригинальностью. Зато ноги вон какие длинные.

— «Клубничную маргариту»? — предположил я в надежде, что девка меня удивит.

— Как вы угадали?! — хлопнула она ресницами.

Глава 6

Алёна

Как же я ненавидела таких самоуверенных самцов, из которых эта самость так и прет. Почему-то многие мужики при деньгах считают, что все женщины — шлюхи, которых можно без проблем купить.

Этот Ренат Несветаев, вместо того чтобы извиниться за свою грубость, решил мое презрение к нему вывести на наивысший уровень. Хватило же ума позвать меня в свой люкс. Это после его-то оскорбительных слов в мой адрес. Ублюдок. Зато как скривилась его красивая рожа, когда я ляпнула ту ерунду по поводу него и его амбалоподобного дружка. То-то же! Будет знать, с кем связываться.

На свадебное торжество я больше не вернулась — там мне делать было нечего. Придя в свой номер, я залезла в интернет и заказала билет до Москвы на ближайший рейс, который отправлялся рано утром. Потом позвонила на ресепшен и попросила такси на пять утра. Оставаться в Санкт-Морице дольше не имело смысла. А ещё я, конечно, боялась, что отец прознает про маленький учинённый мною скандальчик и устроит мне недетские разборки. Поэтому легче было ретироваться сейчас. Они с матерью и Авророй собирались вернуться в Россию только через два дня, а за два дня папочка наверняка уже остынет.

Я долго мучилась и не могла уснуть, в голову лезли мысли о сегодняшнем вечере, вспоминался наглый, а потом злой взгляд Несветаева. Меня глодало чувство, что я совершила непростительную ошибку.

— Успокойся, Алёна, — уговаривала я себя. — Может, Несветаев и опасный бизнесмен, но он же не бандит, и уж точно не будет меня убивать за дурацкую фразу.

В конце концов, он тоже меня обидел. Пусть извинится по-человечески, и тогда я тоже извинюсь... Может быть.

Мне удалось поспать часа два, но вскоре на сотовым прозвенел будильник, и я, быстро собравшись, спустилась в холл. Я боялась, что тут-то меня и встретит взбешённый отец или Несветаев. Или оба они, вместе. Но все обошлось без происшествий, и я спокойненько укатила в аэропорт.

Уже по прилёте в Москву мне пришло несколько сообщений. «Ты где?» — от мамы. «Ты с ума сошла? Нашла, с кем связываться, дурёха», — от Лины. «Я тебе этого не прощу», — от отца. «Ну ты и дура», — от сестры. «Прилетаю в Москву в четверг. Встретимся?» — от Андрея. Было ещё много сообщений от матери о том, что отец в бешенстве, от Лины — что мне нужно поскорее что-то придумать, потому что я попала.

Из всех сообщений я вынесла только одно: лучше скрыться от глаз родителей на некоторое время. И хоть сообщение от Андрея было единственным хорошим и заставило мое сердце радостно забиться, мне пришлось отказаться от встречи с ним. Я решила уехать в Питер к бабушке по маминой линии. Пережду бурю там. Жаль, конечно, что встреча с Андреем отложится на неопределенный срок, но ничего не поделаешь. «Меня нет в Москве и не будет ближайшую неделю», — ответила я ему. «А где ты?» — тут же пришёл вопрос от него. «Еду в Питер». «Я могу прилететь туда на выходные», — предложил Андрей. И я согласилась.

С Андреем мы были знакомы больше года. Он занимал высокий пост в одном из строительных холдингов. Однако, по меркам моего отца, был слишком беден для меня. Наших отношений с Андреем отец не одобрял. Хотя назвать это отношениями было сложно. Мы познакомились на какой-то вечеринке, потом он пригласил меня на свидание, после чего улетел в командировку на два месяца. С тех пор все повторялось в таком ключе довольно регулярно: пара свиданий, его командировка, очередная пара свиданий. Наши отношения не заходили дальше лёгких поцелуев, да и я особо не хотела, чтобы они куда-то зашли. Мне просто был приятен этот человек, и его, кажется, тоже все устраивало.

— Платоническая любовь — это что-то из каменного века, — смеялась надо мной Лина.

— А что, обязательно сразу ложиться в постель? — всегда спрашивала я.

— Не сразу, но если нет страсти, то ничего из этого не выйдет.

— А если есть только страсть, то из этого тоже ничего не выйдет, — парировала я.

Наши споры с подругой на эту тему были бесконечными, и каждая оставалась при своём мнении. Правда была в том, что и мне, и Андрею отношения как таковые были не нужны: нам просто нравилось иногда ходить куда-то вместе. Лина удивлялась, почему он не предпринимает шагов сблизиться, а я ничего удивительного в этом не видела. Наверное, потому что ничего к нему не испытывала и никаких более решительных шагов от него не хотела. От слова — вообще. Если бы я была влюблена, мне, конечно, казалось бы странным, что мужчина никак себя не проявляет. Но сейчас я бы даже не возмутилась, если бы узнала, что у него есть жена или пара любовниц.

Вечером того же дня, что я прилетела в Москву, я села на поезд до Питера.

Бабушка Маша встретила меня так, будто давно ждала моего визита, хотя я ее даже не предупредила. Когда она провела меня на кухню и налила чаю, поставив передо мной огромную вазу шоколадных конфет, то сказала:

— Набедокурила.

— С чего ты взяла? — хлопнула я невинными глазами.

— Иначе бы не прискакала ко мне сразу же из своих Швейцарий, — хмыкнула она и закурила длинную тонкую сигареты, вставив ее в мундштук. — Что, опять с папашкой твоим нелады?

— Ой, бабуль, наверное, что-то будет, — махнула я рукой и начала ей рассказывать про случайную встречу с Несветаевым и мои совсем неслучайные слова в его адрес на свадьбе.

Глава 7

Ренат

— Когда встретимся в следующий раз? — томно проворковала девчонка.

Было раннее утро. Всю ночь мы трахались как в последний раз. Мне нужно было выпустить пар и избавиться от зашкаливающего возбуждения и злости, которые пробудила во мне белокурая бестия. Алёна Смелая. Я всегда не любил непокладистых девочек. Я вообще не терпел, чтобы мне противоречили или спорили со мной. А этой стервозной крошке удалось за пару встреч довести меня до белого каления.

Аврора подошла ко мне в нужный момент и оказалась такой, как мне нравилось: послушной, но страстной. В постели. А за ее пределами она была обычной бабой, играющей в банальные игры и задающей набившую оскомину вопросы.

Я проигнорировал ее вопрос, опустился в кресло и молча стал наблюдать, как она натягивает вчерашнее вечернее платье.

— Ну что ты молчишь, Ренат? — чуть раздраженно спросила она.

— Когда это мы перешли на «ты»? — приподнял я бровь в насмешке.

— В смысле? — удивленно уставилась она на меня.

— Вчера ты была более вежливой и не тыкала мне без повода.

— Я думала, что после сегодняшней ночи наши отношения вышли на другой уровень?

— Да неужели? — Ее идиотизм был поразителен. — Во-первых, никаких отношений не было и нет, киса. Просто секс и ничего больше.

— Но я думала…

— Я не люблю, когда меня перебивают, — грубо осадил я ее.

— Извини…

— Во-вторых, я не пользую одну шлюху дважды, — сказал я, вставая. — Поэтому, киса, ни о каких новых встречах речи идти не может.

— Ну ты и гад! — выпалила девчонка.

— Я бы посоветовал тебе фильтровать речь, киса.

Открыв дверь, я кивнул девчонке, давая понять, что ей пора убираться. Она зло промаршировала мимо меня, что-то ворча себе под нос.

Я захлопнул дверь и позвонил Ване:

— Ренат, — сонным голосом промычал он в трубку.

— Хорош спать. Позвони Дмитрию. Пусть организуют нам самолёт до Питера.

— Мы летим в Питер? — тут же проснулся Ваня. — Зачем? И почему сегодня? Мы же только приехали.

— Есть кое-какие дела, так что отпуск закончен.

Я отключил мобильник и пошёл в душ. Стоя под теплыми струями, смывавшими с меня вчерашнюю ночь, я размышлял о женщинах. Меня всегда поражали некоторые из них. Они сами лезут мужику в штаны, не успев познакомиться, а наутро считают, что облагодетельствовали его и требуют продолжения «отношений». Почему они думают, что мужчина — это осел, который готов стоять на привязи и воспринимать их ночную эскападу как некий подарок, который они никому и никогда больше не дарили. Эта Аврора еще совсем юная, а ведёт себя как профессиональная гетера. В постели крошка вытворяла такое, что многие позавидуют. И если бы не ее тупые вопросы про новые встречи и отношения, может быть, я бы и позвонил ей по возвращении в Москву. Но подобные разговоры для меня всегда были стоп-сигналом.

Тут же в голове всплыл образ Алёны, и я поймал себя на мысли, что имя ее ласкало мне слух. Мне нравилось, что у дочери Игоря Смелого такое простое русское имя.

О Смелом я слышал еще в те времена, когда жив был отец, а не так давно он предложил план сотрудничества наших компаний.

Смелый пытался вести дела еще с моим отцом. Правда, ни о каком партнерстве речи не шло. Так получилось, что давным-давно Смелый настолько оборзел, что решил переиграть самого Арсения Несветаева. Он придумал хитровыдуманную схему, попытался подкупить одного из генеральных директоров нашей корпорации и подсидеть отца. План был продуман на ура, и если бы не верность Александра Ивановича Подгорного — а у отца всегда на топовых должностях стояли только проверенные люди, — то Смелому бы удалось сделать то, к чему многие годы стремились наши конкуренты: свалить Несветаева, убрать его из бизнеса и из определенных кругов. Александр Иванович, получив предложение, от которого, казалось бы, невозможно было отказаться, тут же пошел к отцу и выложил все детали. У Смелого все получилось, только с точностью до наоборот: он попал на большие деньги. Раньше за такие махинации его бы пустили в расход. Но мой отец давно стал вести дела легально и уж точно не хотел, чтобы его имя снова появилось в определенных списках. Он собирался поставить Смелого на счетчик и заставить того распрощаться с собственным бизнесом.

Смелому несказанно повезло. Сразу после того, как о его двойной игре стало известно моему отцу, у старика случился инсульт. За ним почти сразу же последовал второй. Отца не стало. К счастью Смелого и к моему сожалению, я был не в курсе того дела: отец не успел посвятить меня в детали. Александр Иванович попал в автокатастрофу через пару месяцев после похорон отца. Теперь я понимал, что его просто убрали, чтобы не разболтал лишнего.

Долгие годы я ничего не знал о той истории. Но примерно месяц назад Игорь Смелый нашел на меня выход и предложил план сотрудничества наших корпораций. На бумаге все казалось идеальным. В памяти всплыло, что незадолго до смерти отец как раз собирался заключить сделку со Смелым. Мне стало интересно, почему этот бизнесмен тянул так долго и не обратился ко мне раньше. Мы с Ваней полезли в бумаги, раскрутили дела прошлых лет и наткнулись на папку, в которой Александр Иванович подробно излагал все детали сделки, которую предлагал заключить ему Смелый за спиной отца, подсидев его. Я сразу понял, что отец такое бы не оставил безнаказанным. И только смерть отца и моё незнание помогли ему выйти сухим из воды.

Глава 8

Алёна

— Сказала Насте, что ты погостишь у меня недели две, а то и три, — довольно потирая руки, усмехнулась бабушка Маша.

Настей звали мою маму, а вот отца моего бабушка Маша никогда не называла никак, кроме «твой папашка» или «твой муж», будто у него имени не было.

Бабушка Маша была из старой Питерской интеллигенции и брак мамы с московским бизнесменом не одобряла. Отец всегда для неё был «безродным хабалом» и «зазнавшимся плебеем». Отец бабушку Машу тоже на дух не переносил, поэтому я не боялась, что он вдруг приедет сюда качать свои права, а на телефонные звонки я не отвечала. К слову сказать, он и позвонил-то мне всего один раз и, не дождавшись моего ответа, прислал одну злую эсэмэску и замолчал. Может, ничего страшного и не случится. Ну подумаешь, дала отпор какому-то там Несветаеву. Отцу с ним детей не крестить. Он даже с ним бизнес общий не вёл никогда.

После свадьбы Лины прошло три дня. Подруга лишь написала, что они с Вадиком прямо из Швейцарии отправляются в Доминикану.

— Бабушка, может, я у тебя жить останусь? — сказала я, когда мы с ней сидели на кухне за утренним кофе.

— Надолго тебя хватило прошлый раз? — хмыкнула бабушка. — Не к такой жизни тебя папашка приучил.

— Ну и что, привыкну. Надоели его вечные понукания и мамина неспособность встать на мою сторону.

— Ещё скажи работать начнёшь, — приподняв чёрную накрашенную бровь, многозначительно взглянула на меня бабушка.

— Я и так подрабатываю. Делаю обложки для книг.

— И много ты на этом зарабатываешь?

— Пока нет, но я хорошо рисую, — совершенно неуверенным голосом ответила я.

В глубине души я понимала, что бабушка права: отец, каким бы деспотом он ни был, приучил нас с сестрой к жизни в роскоши, никогда не скупился. Мы никогда и ни в чем не нуждались: только брендовые шмотки, только лучшие курорты, только люксовые салоны. Конечно, за это он требовал беспрекословного подчинения, что и получал в лице мамы и Авроры. А вот я... Как там говорят? Паршивая овца в стаде? Именно такой я и была в лице отца. Вместо выбранного им вуза, я поступила в художественную академию. Я и правда хорошо рисовала, но кому это было интересно? Теперь вот ещё и скандал учинила на свадьбе Лины, где собрались одни бизнесмены да деловые люди.

Может, и правда организовать последний бунт на корабле? Остаться у бабушки и жить, как живут все обычные люди?

— Даже не думай, — прочитав мои мысли, сказала бабушка Маша. — Ты не сможешь, да и отец тебе не позволит. Мне здесь войны не нужно.

Я удрученно вздохнула.

— Да не переживай ты. Ну поорет папаша, попсихует, а через пару дней обо всем забудет. Погостишь у меня, сколько нужно, чтобы все устаканилось.

На том и порешили.

На следующий вечер бабушка предложила мне пойти вместе с ней в гости к одному старому питерскому поэту, Соломону Карловичу Серебряному. В окружении бабули все были такими: интеллигентными, богемными, не от мира сего. Она и сама была у меня женщиной неординарной. Ей было семьдесят шесть, но она всегда была одета сногсшибательно стильно, всегда накрашена, ухожена, причёсана. Ещё не так давно она читала лекции по литературе в университете, правда, вот уже года три как ушла все-таки на пенсию. Однако до сих пор её частенько приглашали в различные вузы рассказать о том или ином писателе или поэте, поучаствовать в конференции, стать почетным членом жюри какого-нибудь литературного конкурса.

Мама была на бабушку совсем не похожа. Она хоть и окончила филологический, пойдя по стопам бабушки Маши, но не проработала ни дня в своей жизни. Рано познакомилась с отцом, быстро вышла замуж и так же быстро превратилась из дочки интеллигентной профессорши в гламурно-амебную жену миллионера.

Я понимала, почему бабушка не одобряла брак родителей, но не могла понять, как мать умудрилась влюбиться в такого человека, как отец. Скорее всего, маме просто хотелось увидеть, как живут люди там, за пределом богемно-интеллигентного кружка, в котором протекали её детство и юность. Не знаю, жалела ли мама о сделанном выборе. Я её никогда не спрашивала, но она всегда была на стороне отца, чтобы ни случилось. Вот и в этот раз она просто промолчала, лишь переговорила по телефону с бабушкой Машей и даже не позвонила мне. Я тоже решила держать дистанцию.

К бабушкиному другу поэту мы пришли, когда на часах стрелки уже перевалили за десять: в литературном кружке было не принято собираться слишком рано.

Старая квартира была полна народу. В основном здесь собрались люди пожилые, ровесники бабули или даже старше, но было и пару молодых лиц. Я тут же подумала об Андрее. Интересно, понравилось бы ему здесь? Хотелось верить, что да, но внутренний голос мне подсказывал: Андрей слишком рационален и современен для этого. К сожалению, утром он написал мне, что не сможет вырваться с работы раньше выходных.

Я любила подобные сегодняшнему вечера и всегда ходила с бабулей к её друзьям, когда приезжала в Питер. Можно было сидеть в прокуренной квартире, заставленной старинной мебелью, увешанной картинами, часами-ходиками, украшенной статуэтками и цветами, слушать разговоры о литературе или старые семейные сплетни, попивать горький кофе или потягивать вино.

Вот и сейчас меня усадили в старое кожаное кресло, сунули в руку чашку кофе, щедро сдобренного коньяком, и вручили какую-то книгу.

Глава 9

Алёна

Какого дьявола Несветаев делал здесь? Я вжалась в кресло, надеясь, что он не заметил меня, но понимала, что это было глупо. Во-первых, здесь собралось не так уж много народу. Во-вторых, я была чуть ли не единственной молодой особой здесь. Несветаев просто не мог не заметить меня.

Обменявшись теплым рукопожатием с Соломоном Карловичем, Ренат Несветаев бросил небрежный взгляд вглубь гостиной и тут же увидел меня. Конечно! Как не увидеть? Сижу в этом кресле чуть ли не посередине комнаты, будто меня специально выставили напоказ.

Несветаеву нужно отдать должное: он никак не показал, что мы знакомы. Не просто знакомы, а практически враги. Он скользнул по мне взглядом зеленых глаз, в которых тут же вспыхнул опасный огонек, и перевёл его на дядю.

Соломон Карлович подводил племянника к присутствующим и представлял им Несветаева. Я увидела, как они подошли к моей бабушке, сидевшей за столом чуть поодаль. Бабуля склонила голову, Несветаев пожал ей руку. Кажется, Соломон Карлович упомянул меня, потому что вся троица перевела на меня взгляд.

Мне стало неуютно. Я хотела вскочить и броситься вон. Не хотелось находиться в одном помещении с ним, но если я вот так встану и уйду, то еще больше привлеку к себе внимание. Да и бабушку позорить я не собиралась, а потому осталась сидеть, где сидела.

— А вот внучка Марии Алексеевны, Алёна, — представил меня Несветаеву Соломон Карлович и многозначительно подмигнул. — Мой племянник Ренат Несветаев. Рекомендую, Алёнушка, несмотря на молодость, очень воспитанный юноша.

Я процедила приветствие сквозь зубы, а Несветаев ухмыльнулся. Тоже мне воспитанный юноша. Ренат не тянул ни на воспитанного, ни тем более на юношу. Ему наверняка года тридцать три. А то, что он хам, я знала не понаслышке.

Несветаев уселся на стул рядом с моей бабушкой, и я увидела, как они начали о чем-то оживленно разговаривать. О чем? Ведь бабушка знала, не могла не понять, что этот Ренат как раз тот самый человек, из-за которого я теперь боялась попадаться на глаза отцу. Почему моя собственная бабуля так мило беседовала с этим хамом?

Кто-то из гостей собрался декламировать собственные стихи. Я решила, что не выдержу и не смогу еще как минимум час просидеть в одной комнате с Несветаевым, делая вид, что наслаждаюсь вечером. Если бы не он, я бы и правда могла наслаждаться.

Прежде чем разговоры стихли и литературный вечер продолжился, я все-таки поднялась, подхватила свою чашку, а также чашу сидевшей рядом женщины и шепнула:

— Принести вам еще кофе?

— Спасибо, Алёна. С удовольствием, — благодарно кивнула она мне и добавила: — И скажи Але, чтобы подлила коньячку пощедрее.

Да уж. Мне бы тоже коньячку пощедрее, можно и без кофе.

У Соломона Карловича квартира была огромной, располагалась в старинном доме, постройки еще, видимо, девятнадцатого века. В советские времена здесь, наверное, была коммуналка, а теперь вот помещение снова принадлежало одному жильцу.

Кухня находилась в дальнем конце длинного коридора, и нашла ее по аромату ванили и корицы, доносившимися оттуда. Али, домработницы Соломона Карловича на кухне не оказалось. Кофемашины тоже. Зато здесь я обнаружила большую турку. Вручную, что ли, кофе варить? Такого я не умела.

Я ополоснула чашки и с интересом повертел в руках турку. Может, да ну его, этот кофе? Может, просто уйти. Бабушка не обидится. Она должна понимать, каково мне оказаться в одном помещении с Несветаевым.

Интересно, и как в этом кофе варят? Воды и кофе добавить прямо внутрь? Наверное, так и надо сделать. Я налила воды, всыпала кофе, который нашла тут же, на столе. Видимо, Аля нарочно не убрала его далеко: гостей много, а в такие вечера они пили кофе чашку за чашкой, сдабривая его сигаретами. Так. А дальше что? Поставить на конфорку?

— Что, незнакомый зверь? — раздался за спиной насмешливый голос.

Я испуганно вздрогнула и так резко развернулась, что жидкость из турки, которую я сжимала в руке, выплеснулась… Прямиком на одежду Рената Несветаева. Он успел слегка отклониться в сторону, и кофе не попал ему в лицо, но коричневое пятно теперь расплывалось на тонкой ткани темно-серого свитера.

— Алёна, твою ж мать! — выругался он.

— Ну, хотя бы я теперь не курица и не дура, а просто Алёна, — сквозь зубы процедила я.

Ренат улыбнулся. Кажется, даже без издевки.

— Что, оскорбилась? — спросил он и начал стягивать свитер.

Под ним у него была простая белая футболка, не в обтяг, но позволяющая понять, что фигура у Рената была подтянутая. Мускулы на плечах и руках приятно бугрились, но не чрезмерно, как у перекачанных шварценеггеров.

— А ты считаешь, что меня это не должно было оскорбить?

— Некоторые девушки относятся к этому проще, — пожал он плечами.

— Проще? — возмутилась я. — Оскорбил, а после этого еще и предложил мне место в своей постели, будто я какая-то шлюха!

— А разве нет? — приподнял он бровь.

Насмешливая улыбка ушла с его лица. Все это перестало быть шуткой. Несветаев действительно говорил то, что думал.

Глава 10

Ренат

— Значит, Алёна — дочь того урода, что вёл двойную игру за спиной твоего отца? — спросил Соломон Карлович.

Мы сидели в его кабинете. Было уже почти три часа ночи. Гости давно разошлись. И теперь мой дядя больше не играл роль богемного чуть экстравагантного поэта Соломона Карловича Серебряного, а был самим собой: Соломоном Карловичем Серебряковым, за плечами которого имелось многое. Возглавленная в девяностые ОПГ, отсидка, освобождение, а теперь вот — спокойная жизнь почти обычного питерского обывателя. Дядя давно ушёл на покой, но за советом к нему до сих пор шли те, кто имел отношение к этой, темной, стороне жизни.

Он не был мне родным дядей. Скорее, крёстным или ангелом-хранителем. Именно Соломон Карлович когда-то помог моему отцу легализоваться и выйти сухим из той мутной воды, что бурлила по всей стране в лихие времена.

Соломон Карлович сжимал в сухих пальцах толстую кубинскую сигару, которая сильно контрастировала с его тонкими, полупрозрачными руками, на которых просвечивали вены.

— И что ты задумал? Пустить в расход Смелого?

— Это было бы правильным решением, — выпуская из зубов сигару, ответил я.

— Но? — внимательно посмотрел на меня дядя пронизывающим взглядом.

— Не хочу марать своё имя.

— Не обязательно марать. Я могу помочь.

— Нет, я не трону Смелого, но должок он вернёт. С процентами.

За столько лет там накопилось столько, что Игорю Смелому придётся продать весь свой бизнес и обе почки в придачу, а к ним сердце и печень.

— Он не отдаст, ему нечем, — тонкие губы Соломона Карловича дрогнули в подобие улыбки. — Ходит слушок, что дела Смелого идут все хуже и хуже.

— Ну, захочет жить — найдёт способ расплатиться, — усмехнулся я.

— А Алёнушка тебе чем не угодила? Тем, что она дочь Смелого?

В голосе дяди послышалась несвойственная ему мягкость. Я удивленно посмотрел на него, но ответил:

— Девка совершенно не понимает, как вести себя с порядочными людьми.

— Ну, бабы все умом не блещут. Ляпнула с дуру, с кем не бывает.

— Вот и преподам ей урок, чтобы больше не ляпала.

Взгляд темных глаз дяди сверлил меня, будто пытаясь проникнуть в мысли.

— Видимо, Алёна тебе не только яйца прижала, но и вот здесь что-то затронула. — Дядя постучал себя по груди в районе сердце и рассмеялся. — Говори, что задумал, — потребовал он.

— Попрошу Смелого вернуть долг. Дам срок в неделю. Не вернёт — предложу продать мне его дочь.

— Уверен, он согласится, — одобрительно кивнул Соломон Карлович. — И что, за Алёну простишь ему долг и предательство?

— Ну, деньги эти как бы никогда и не существовали, поэтому я ничего не теряю. А предательство... Время рассудит.

— Великодушно по отношению к Смелому и жестоко по отношению к Алёне, — сказал дядя. — И что потом?

Я сам не знал, что потом, но был уверен: для девочки не будет большего унижения, чем осознание того, что отец спас собственную шкуру за её счёт. Хотелось ли мне унизить её? Скорее, нет, чем да. Я жаждал другого: чтобы она понимала, что находится в моей власти и выхода у неё нет.

— Продашь её в какой-нибудь турецкий бордель, когда сам наиграешься? — вывел меня из размышлений голос дяди.

— Нет, конечно. Ты же знаешь, я незаконным бизнесом не занимаюсь. Тем более — не торгую живым товаром, — поморщился я.

— Тогда женись на ней! — предложил Соломон Карлович.

— Жениться? На ней?

— Почему нет? Ну залезешь ты к ней между ног пару раз и что с того? Ты бы и так залез. Бабы, они ж какие? Орут — не хочу, а стоит им оказаться без трусов, так тут же на все готовы, — усмехнулся Соломон Карлович. — А женишься — и она всю жизнь в твоём распоряжении. Делай с ней, что хочешь. Для бабы хуже нет, чем выйти замуж за нелюбимого.

— И это меня ты только что называл жёстким? — рассмеялся я.

— Алёну мне жалко, — голос дяди снова потеплел, — переспишь ты с ней, под дружков положишь, под Ивана этого своего или ещё под кого. Перемелете девку и выбросите за ненадобностью, а она сломается. — Он долго молчал, а я ждал продолжения, которое последовало после длительной паузы: — Бабушку её я давно знаю. Хорошая женщина, редкая. И Алёнка мне всегда нравилась. Избалована деньгами, да. Но всегда уважительная к нашей вот этой компании, что здесь собирается. — Он выпрямился в кресле и упёрся ладонями в стол. — Так что, Ренат, я тебе так скажу. Поступай, конечно, как сам считаешь нужным, но, если хочешь, чтобы я и дальше к тебе относился как к собственному сыну, женись на Алёне. Не губи девку.

Я ушёл от Соломона Карловича ближе к четырём утра. Водитель, ждавший меня в машине у подъезда, сказал:

— За девчонкой проследил. Вот адрес. — Он протянул мне свой телефон.

Я мельком взглянул и устало сказал:

— Вези меня в квартиру, за город не поедем.

Алёна. Алёна. Алёна. До сегодняшнего вечера я и сам не понимал, каким образом её втянуть в мои разборки со Смелым. Соломон Карлович задал правильные вопросы: отдаст мне Смелый дочь, а что я с ней буду делать? Его предположение, что я собрался девчонку перепродать и сделать проституткой, меня укололо. Я тут же представил, как потные руки какого-нибудь ублюдка будут прикасаться к этой девочке, и меня чуть не вывернуло. Неужели дядя видел больше, чем я сам понимал? «Она не только яйца твои прижала, но и вот тут что-то затронула?» Я постучал пальцами по груди слева. Да, сердце, кажется, у меня было. И это сердце хотело, чтобы Алёна стала моей. Во всех смыслах этого слова. Ничего не может быть страшнее для женщины, чем выйти замуж за нелюбимого? Придётся ей полюбить меня или мучиться всю жизнь. Потому что я понял, что послушаю совет дяди и женюсь на белобрысой стервочке.

Глава 11

Алёна

Бабушка вернулась, когда я уже спала. Точнее делала вид, что спала. Вылетев из квартиры Соломона Карловича, я, не разбирая дороги, бросилась вдоль набережной. Наш дом был на другом её конце, и бежать было далеко. Но мне казалось, что разъяренный облитый кофейной жижей Ренат догонит меня и придушит собственными руками.

Только вбежав в парадную, я поняла, что никто за мной не гнался. И чего я так переполошилась? Ну подумаешь, нечаянно кофе на него пролила. Он же не дурак, и понимал, что я не специально. А вот он меня оскорблял вполне себе намеренно. И что за хам такой? Неужели он себя так со всеми женщинами ведёт? Отвратительный. Но по крайней мере я ему свои извинения принесла, так что теперь мой дорогой папочка не сможет меня упрекнуть в том, что я, затеяв скандал, ничего не сделала, чтобы этот скандал нивелировать.

Уснула я под утро, а когда проснулась и, приняв душ, вышла в кухню, там меня встречала бабушка Маша со свежесваренным кофе и огромным букетом цветов, красовавшимся в вазе на столе.

— Цветы? — удивилась я. — Откуда?

— Курьер принёс, — улыбнулась бабуля и поставила передо мной чашку кофе.

— Тебе?

— Нет, детка, тебе.

— Шутишь? — посмотрела я на бабушку недоверчиво.

— Нет, правда тебе.

— И от кого же?

Андрей прислал? Но он не знал бабушкиного адреса.

— Там есть записка, — кивнула бабуля на цветы.

Я выудила белый лист плотной бумаги, сложенный вдвое, и развернула его: «Извинения приняты. Свои я принесу в Москве. До встречи. Р.Н.»

— И кто же этот Р.Н.? — зло прошипела я, разрывая конверт на мелкие клочки.

— Брось, Алёнка, — усаживаясь напротив, сказала бабушка. — Ренат неплохой человек.

— Неплохой человек? — ахнула я.

— У Соломона Карловича не может быть плохого племянника.

— А Соломон Карлович у нас господь бог, — фыркнула я.

— Нет, но он очень интеллигентный человек. И я уверена, Ренат Несветаев, такой же.

— Бабушка, как ты можешь? — возмутилась я. — Я же тебе рассказывала о нашем с ним знакомстве в Швейцарии.

— Рассказывала, но вчера я поговорила с ним и убедилась, что ты слишком предвзято к нему относишься.

— Предвзято?

— Конечно, — уверенно кивнула бабуля. — Ну, нашла коса на камень. Бывает. Но вы оба взрослые люди, я уверена, стоит вам только поговорить спокойно, отбросив все предубеждения, и он тебе понравится.

— Понравится? — Если глаза действительно могут вылезти на лоб, то мои именно это и сделали.

— Прекрати переспрашивать. Это в конце концов невежливо, — одернула меня бабушка.

— Да я не знаю, как реагировать на твои слова!

— А ты не реагируй. Просто послушай, Алёнка, что тебе бабушка скажет. Всё-таки я жизнь прожила, и у меня за плечами ого-го сколько всего. Так вот, — сделав глоток кофе, сказала бабушка, — часто мы неверно трактуем собственные эмоции. Да, Ренат повёл себя не очень красиво в Санкт-Морице, но и ты не ангел. Вспылили, наговорили лишнего. Но ведь не обязательно из этого рождается ненависть.

— А что же ещё? — поморщилась я.

— Настоящая страсть. Истинная любовь, — улыбнулась бабушка.

— Ну ты и сказанула! Какая страсть? Какая любовь, к чертовой бабушке!

— Не выражайся, Алёнка.

— Извини, просто меня бесит вся эта ситуация с Несветаевым. И он меня бесит.

— А вот ты его — нет, — уверенно заявила бабуля. — Видишь, цветы прислал, извиниться планирует.

— Ты читала записку?

— Конечно. Может, цветы мне предназначались, — усмехнулась бабушка. — Мне, знаешь ли, тоже все ещё дарят цветы.

— В это я охотно верю. А вот в то, что Несветаев способен извиниться, или в то, что он неплохой человек, нет, не верю.

— Это у тебя пройдёт, Алёнка. Вот увидишь. Из такого бурного начала может получится очень крепкий союз.

— Прекрати, бабуль! Тебя куда-то не в ту степь несёт. Никакого союза с Несветаевым нет и быть не может. Он высокомерный хам. Я таких не перевариваю.

— Знаешь, детка, мужчины, по большому счёты, изначально все лишь слегка лучше орангутанга. От нас, женщин, зависит, какими они станут в итоге.

— Ну да, — хохотнула я. — Я верю в аксиому: горбатого могила исправит.

— А я в другу верю, — улыбнулась бабушка.

— В какую же?

— Вода камень точит, детка. Вода камень точит.

Я прожила в Питере ещё две недели. Андрей так и не вырвался — слишком много работы. Я даже была рада этому. Мне было не до него. Мы лишь сговорились созвониться, когда я вернусь в Москву, и поужинать вместе.

С бабулей мы жили хорошо. Несветаев в наших разговорах после того дня не всплывал. Цветов от него я больше не получала и надеялась, что эта история осталась позади. Столько лет мы оба жили в Москве, никогда нигде не сталкивались. Дай бог, больше нигде и не столкнёмся.

Глава 12

Ренат

Смелый уже полчаса сидел передо мной, глотая сопли. На столе перед ним были разложены документы, в которых чёрным по белому раскладывалась вся схема той махинации, которую он много лет назад планировал провернуть при помощи доверенного лица моего отца, Александра Подгорного, и скинуть Арсения Несветаева.

— Ты долго ходил чистеньким, Смелый, — сказал я, — но сколько веревочки не виться, конец все равно найдется.

Я выдохнул ему в лицо клуб сигарного дыма. Смелый закашлялся. Вообще-то, в своих кругах я всегда вел себя вежливо, редко выражался и уж тем более не матерился, но отец давно меня научил: с людьми надо разговаривать на том языке, который они понимают.

— Я все объясню, — побагровел он.

— Ты уже все объяснил в свое время моему отцу. И вот эту суммы ты обязался ему вернуть в качестве моральной компенсации. — Я подтолкнул к Смелому лист бумаги, на котором была обозначена сумма его долга. — А вот это, — я пододвинул еще один лист, — то, сколько ты должен с учетом процентов, накапавших за восемь с лишним лет.

Я с удовольствием увидел, как цвет его лица стал серым. Ване понадобилось всего пара часов, чтобы узнать, сколько сейчас стоит бизнес Смелого, какие у него активы и сколько лежит в загашнике на зарубежных счетах. Ему едва бы хватило денег, чтобы погасить первую сумму, которую выписал ему отец. Мы умножили ее на десять. Я всегда любил круглые числа.

— У меня нет таких денег, — прохрипел он.

— Меня не колышет, — пожал я плечами. — Даю тебе сроку две недели.

— А если я не найду деньги? — сглатывая ком, спросил Смелый.

— Значит, мои ребята будут отрезать от тебя по куску, пока ты не вспомнишь, где деньги можно взять, — усмехнулся я. — А лучше не от тебя, а от твоей красавицы-жены и дочки. Мамаша твоя, кажется, тоже еще жива?

На лбу Смелого выступили бисеринки пота, они скатывались по его круглым щекам за воротник идеально-белой рубашки, на фоне которой побагровевшее лицо напоминало перезрелый помидор. Смелый дернул за узел галстука, пытаясь его ослабить.

— Э-э, ты смотри коней не двинь прямо в моем кабинете. Нельзя умирать, Игорек, пока долги не уплачены, — рассмеялся я и рявкнул, сняв трубку внутреннего телефона: — Даша, скорую вызови!

— Не надо скорую. Я… Мне б воды.

— Воды ему, — кивнул я появившейся в дверях взволнованной помощнице.

Та бегом бросилась в приемную и тут же вернулась с целым графином воды. Откуда-то Даша раздобыла пузырек каких-то капель, наверное, корвалола и, накапав в стакан, сунула его прямо в губы Смелому. Он послушно хлебнул, а потом Даша подала ему полный стакан воды.

— Ну что, очухался? Тогда продолжим, — хмыкнул я. — Через две недели жду тебя в этом самом кабинете с денежками. Не вздумай свалить из страны. Мои люди будут за тобой присматривать. Рыпнешься — сразу в расход. И тебя, и всю семью.

— А если я не найду деньги? —просипел Смелый.

— Твои проблемы.

На этом наш первый разговор закончился. Я знал, что всю сумму Смелый не найдёт. Он даже четверти не найдет. В долг ему никто не даст. Тем более все уже знали, во что вляпался Смелый.

Ваня позвонил ему через неделю и пригласил приехать в мой офис. Точнее приказал.

— Но ведь у меня есть еще неделя, — испуганно промямлил он, когда мои ребята буквально втолкнули его в мой кабинет.

— Хотел узнать, как продвигаются дела, — развел я руками.

Смелый молчал.

— Что, Игорек, не думал ты, что всплывет та история? Отец умер, а Александру ты вовремя помог умереть.

— Я не…

— Лучше заткнись, — почти вежливо попросил я.

— Дайте мне время, Ренат Арсеньевич, — умоляющим голосом попросил он.

— Время? Так у тебя восемь лет было.

Он понуро опустил голову.

— Что ж, раз денег нет и не будет, зачем ждать еще неделю, Игорек? — добродушно спросил я.

Смелый вскинул на меня дикий от испуга взгляд.

— Есть еще один способ вернуть долг моей семье.

— Какой? —встрепенулся он.

— Отдашь мне свою дочь.

— Дочь?

Я видел, как в его взгляде затеплилась надежда вперемешку с животным страхом. Видимо, дочь он все же любил, раз испугался за нее.

— Да, дочь.

— Зачем она вам?

— А это уж не твое дело, — наклонившись вперёд и сомкнув руки замком на столе, засмеялся я. — Захочу сам поимею, захочу ребятам своим отдам. Пустят ее по кругу, потом в расход, а может, определят в публичный дом, который ты посещаешь в Подмосковье. Как тебе такое, Смелый? В одной комнате ты с проституткой, а в другой — твоя дочь с очередным клиентом?

Он молчал, а я продолжил:

— Отдашь мне дочь. Продашь мне же бизнес и уедешь из страны, чтобы я тебя больше никогда не встречал, потому что, веришь или нет, но меня от тебя тошнит. Выбирай, Игорек. Твоя жизнь против жизни твоей дочери. Не говорю чести, потому что у нынешних девиц чести отродясь не бывало. — Я уставился прямо ему в глаза.

Глава 13

Алёна

— Извини, что так и не смог вырваться к тебе в Питер. Работа, чтоб её, — развёл руками Андрей.

Мы встретились в ресторане, где он заблаговременно заказал столик. Стоял жаркий вечер, а потому Андрей выбрал место на открытой террасе второго этажа. Он преподнёс мне шикарный букет белых пионов.

— Как пахнут! — улыбнулась я, вдыхая терпкий аромат цветов.

— Как Питер? — поинтересовался Андрей, усаживаясь напротив меня.

— Нормально, только холодно, — засмеялась я.

Нам принесли меню, и мы быстро сделали заказ. Андрей был в темно-сером костюме с рубашкой на несколько тонов светлее. Выглядел он элегантно, эффектно и строго. Лишь отсутствие галстука и расстегнутая верхняя пуговица нарушала эту строгость. Он был красив. Почему мы с ним в таких странных отношениях? Вдруг подумалось мне. Он чертовски привлекательный мужчина. Вон как поглядывают на него некоторые женщины за соседними столиками. Может, пора уже перейти на другой уровень?

Я бросила на Андрея кокетливый взгляд из-под ресниц, чего никогда не делала раньше. И кажется, он уловил мой посыл: расслабился и стал болтать ни о чем. Я смеялась его шуткам и наслаждалась атмосферой беззаботности.

Однако, не успели мы приступить к десерту, как нашу идиллию грубо нарушили.

— Я не понял, почему моя невеста сидит в ресторане с каким-то альфонсом?

Я удивленно уставилась на Несветаева, который, как ни в чем не бывало, взял за соседним столиком плетёное кресло, подставил его к нашему столу и уселся, расслабленно откинувшись на спинку.

— Какого черта ты творишь, Алёнка? — спросил он меня.

— Ты в своём уме? — прошипела я.

— Я-то в своём, а вот ты, судя по всему, нет, раз решила начать мне изменять накануне свадьбы.

— Что ты несёшь! — не веря свои ушам, сказала я.

Голос мой звенел от гнева. Несветаев чокнутый? Что он себе позволяет? Или это у него такие тупые шутки?

— Ты собираешься замуж? — спросил побелевший Андрей.

— Нет, конечно! — всплеснула я руками. — Я вообще впервые вижу этого идиота.

Я видела, что на красивых губах Рената играет легкая улыбка. Он наслаждался устроенным шоу! Каков мерзавец!

— Следи за язычком, Алёнка, — добродушно сказал он, — а то придётся тебя наказать.

— Да пошёл ты! — и обратилась к Андрею: — Не слушай его, он сумасшедший.

— Он Ренат Несветаев. — Андрей произнёс это таким тоном, что мне стало противно.

Видимо, мой спутник не просто слышал о Несветаеве, а испытывал перед ним благоговение.

— Вот, видишь, — одобрительно кивнул Ренат, — даже твой теперь уже бывший любовник меня знает. Можешь быть свободен, — кивнул он Андрею.

И тот, ни слова не говоря, поднялся и пошёл к выходу.

— Андрей! — закричала я. — Ты куда?

Он посмотрел на меня испуганно и исчез за дверью, ведущей во внутренний зал ресторана.

— Точно — альфонс. Даже за ужин не заплатил, — хмыкнул Ренат.

— Какого дьявола ты приперся? — Я кричала, и мне было абсолютно все равно, что на нас с опаской и любопытством смотрели люди вокруг.

Пропустив мой вопрос мимо ушей, Ренат сказал:

— Мне плевать, кто с тобой спал раньше, но начиная с сегодняшнего дня, Алёна, ты моя и только моя. Поэтому никаких любовников чтобы не было!

Я уставилась на него, потеряв дар речи. Он серьезно? Ренат смотрел на меня в упор, не отводя насмешливого взгляда. Может, он и правда сумасшедший?

— Да и зачем тебе такой, как этот? — кивнул он в сторону закрывшейся за Андреем двери. — У него ж на лбу написано, что он обхаживает тебя, потому что знает, что ты дочка богатого папочки.

— Неправда!

— Да ладно, Алёнка. Думаешь, почему он такой интеллигентный и воспитанный? Пытается казаться лучше, чем есть на самом деле. А сам снимает шлюх, стоит тебе выйти за порог.

— Неправда! — повторила я шепотом.

— Могу предоставить тебе всю информацию на твоего Андрея.

— Ты что, следишь за мной?

— Нет, — хмыкнул Ренат, — но мне стало интересно, с кем решит провести время моя невеста, не успев вернуться в Москву.

— Какая невеста, Несветаев? Ты совсем чокнутый?

— Вижу твой папочка не просветил тебя?

— Мой папочка? — Кажется, я вообще перестала понимать, что происходит.

— Да. — Ренат выудил из кармана пачку сигарет, сунул одну в рот и прикурил.

— Здесь не курят, — зло процедила я и обернулась в поисках поддержки со стороны других гостей или официантов.

Но оказалось, что на веранде остались только мы с Ренатом. Все остальные куда-то испарились. Видимо, я была так разгневана его появлением, что не заметила, как люди Несветаева попросили всех на выход.

Глава 14

Алёна

Я думала, что не дождусь возвращения отца, так мне не терпелось выяснить и убедиться, что все сказанное Несветаевым, неправда. Это просто не могло быть правдой.

Они с матерью вернулись уже за полночь.

— О, Алёна! — скривился отец, увидев, как я поднимаюсь с дивана им навстречу.

— Ты почему не спишь, дочка? — спросила мама.

По блеску в её глазах я поняла, что она была изрядно навеселе, а отец выглядел откровенно пьяным.

— Хорошо повеселились? — еле сдерживая раздражение, поинтересовалась я.

— А то! — хмыкнул отец. — Не все ж вам с Авророй шляться.

— Нам нужно поговорить! — сказала я отцу.

— Какие разговоры среди ночи. Все завтра! — Он махнул рукой и, спотыкаясь, потому что ноги его уже не держали, поплёлся к себе в спальню.

— Не беспокой отца какой-нибудь ерундой, — попросила мама. — У него в фирме огромные проблемы.

— В фирме огромные проблемы?

— Да, — прошептала мама. — Кажется, мы полностью разорены, но твой папа вроде бы нашёл выход.

Мама чмокнула меня в щеку и отправилась вслед за отцом.

— Какой выход он нашёл, мам? — крикнула я ей, но она лишь повела плечом, будто отбрыкиваясь от меня.

Дождаться утра было сущим мучением. Я боялась, что меня сморит сон в самый неподходящий момент, и я не успею переговорить с отцом до того, как он уедет к себе в офис. После слов мамы о том, что отец разорен, но он нашёл какой-то выход, у меня лишь оставалась иллюзорная надежда на то, что Несветаев просто зло пошутил.

Так и не сомкнув до утра глаз, я вошла в отцовский кабинет и стала ждать его там. Он всегда первым делом спускался сюда, и ему приносили кофе. Без этого не проходило ни одно утро. Сегодняшнее, слава богу, не стало исключением.

За дверью раздались шаги, и отец появился на пороге.

— А ты что тут делаешь? — нахмурился он при виде меня.

— Это правда, что ты должен огромные деньги Ренату Несветаеву?

Он молчал. Я видела, как у него ходят желваки.

Дверь открылась, и домработница внесла поднос с чашкой кофе.

— Алёна Игоревна, доброе утро, может, вам тоже кофе? — спросила она.

— Пошла прочь! — рявкнул отец, и женщина тут же вылетела за дверь.

Отец прошёл к столу и, открыв бар, выудил из него бутылку виски. Тут же влил изрядную порцию в кофе.

— Это правда, что ты продал меня Несветаеву? — выкрикнула я.

Отец опрокинул в себя кофе и глянул на меня исподлобья.

— Он обещал жениться на тебе.

— Значит, это правда? — с отвращением отшатнулась я. — Ты отдал собственную дочь какому-то зарвавшемуся ублюдку?

— Не ори! — рявкнул отец. — У меня не было другого выхода.

— Другой выход есть всегда.

— Да что ты понимаешь, дура?! Я должен Несветаеву столько, что мне ни в жизнь не расплатиться. А он не тот человек, кому можно долг не вернуть! Это бандит. Самый настоящий бандит! — орал отец. — Он нас всех обещал пустить рыбам на корм, если я не верну ему все до копейки.

— Как так получилось, что ты задолжал такие деньги? — опешила я.

— Не твоего ума дела! — побагровел отец. — Должен — и все. Скажи спасибо, что он сам предложил сделку на тебя. Простит мне большую часть долга, если я отдам ему тебя.

— И ты согласился?

— А что мне оставалось? Позволить ему убить мать, Аврору, меня?

Я до сих пор не верила в реальность происходящего.

— Значит, можно пожертвовать мной? — ошарашено прошипела я.

— А почему нет? Заметь, он на тебе женится. Несветаев, между прочим, очень завидная партия, так что тебе повезло. Жениха лучше тебе не найти.

— Жениха? Да он покупает меня, как товар в магазине! А ты продаешь! — выкрикнула я. — Я же твоя дочь.

— Вот именно! Ты моя дочь, а значит, сделаешь, как я сказал. Выйдешь за Несветаева, если он того хочет.

— И не подумаю!

Отец быстро обошёл стол и, приблизившись ко мне, буквально выплюнул в лицо:

— Ты выйдешь замуж за этого ублюдка! Я уже обо всем договорился.

— Ни за что!

Щеку обожгло, и я вскрикнула. Отец так резко отвесил мне пощечину, что я даже не успела заметить движение его руки.

— Ты сейчас успокоишься, детка, и сделаешь так, как тебе велено. — Отец схватил меня за шею и вжал в стену. — Это не самый плохой выход из ситуации, поверь мне. Несветаев мог бы уничтожить нас всех, но он почему-то хочет тебя. И он тебя получит. Со временем ты поймёшь, что у меня не было другого выхода. А потом и благодарной будешь.

— Благодарной? — прохрипела я.

Он отпустил меня, и я, кашляя, опустилась на пол.

Глава 15

Ренат

Не успел я повесить трубку, как снова раздался звонок теперь уже внутреннего телефона.

— Ренат Арсеньевич, к вам тут посетительница, — деловитым тоном проговорила моя помощница и шепотом добавила: — Настырная.

— Чего хочет?

— По личному вопросу.

— Даш, я же тебе говорил, что не принимаю дам по личным вопросам у себя в офисе.

Это предупреждение, в общем-то, было излишним. У меня была только одна постоянная любовница, и она точно бы не рискнула прийти сюда. Все остальные женщины, одноразовые, и подавно. Мне стало интересно, кто же это так настойчиво рвется в мой офис. Почему-то подумалось, что Алёна, но я знал абсолютно точно, что она была дома.

— И как зовут эту посетительницу? — спросил я, мало надеясь, что имя мне что-то скажет.

— Аврора.

— Аврора? — Этой-то что нужно? — Ну, пусть проходит.

— Хорошо.

Даша отключилась, а уже через полминуты стучала в мою дверь.

— Ренат Арсеньевич. Вот эта дама, — обратилась ко мне помощница.

Мне нравилась Даша. Она работала у меня с тех самых пор, как умер отец и я возглавил дела компании. Ей было около сорока. Она выглядела сногсшибательно, как и должна выглядеть любая девушка, работающая личным помощником. Но брал я её к себе за профессиональные качества: Даша была отличным офис-менеджером, всегда знала, что делать в сложных ситуациях, все дела у неё были разложены по полочкам. В том, что касалось организационных моментов, я мог положиться на нее полностью.

Из-за спины моей помощницы вынырнула Аврора Смелая. Та самая девчонка, с которой я переспал в Санкт-Морице и которая оказалась родной сестрой Алёны. Знал бы я, что они сестры, послал бы эту к черту. Но сделанного не воротишь. Я лишь надеялся, что хотя бы за это Алёнка не будет на меня в обиде. Ей и так было за что на меня обижаться. Я понимал, что вёл себя по-скотски при нашей последней встрече и уже сто раз пожалел, что не сдержался и не смог преподнести Алёне новости о нашей свадьбе по-другому, в более мягком ключе. Черт, куда меня несет? Я никогда не был мягким. Ни с кем.

— Даш, оставь нас, — попросил я.

— Вам что-нибудь принести? Чай? Кофе?

Я увидел, как Аврора уже собралась согласиться на кофечай, и сказал:

— Нет, эта дама ничего не хочет.

Помощница бесшумно закрыла за собой дверь. Я сел в кресло и стал рассматривать устроившуюся напротив девушку. На даму она, конечно, не тянула, хоть и была красоткой. Одетая в короткое белое платье и легкий голубой пиджак без пуговиц, она выставила напоказ шикарные длинные ноги, на которых красовались босоножки на высоченных каблуках. Копна чёрных волос рассыпалась по плечам. Ярко-розовые губы, наверное, должны были манить. Но не меня.

Я не мог не сравнить её с сестрой и, всматриваясь в девушку, пытался найти между ними хоть что-то общее, но не находил. Алёнка была ниже ростом и не выглядела столь вызывающе сексуальной. Её шарм заключался в неуловимой нежности в сочетании со строптивым нравом. Пожалуй, сестры были похожи глазами: и у Алёны, и у Авроры они были голубыми. Однако у Авроры оттенок был сродни небу в жаркий летний день. Слишком светлый. У Алёны же... Её глаза были необыкновенного оттенка, как у синих ледников. Притягивает. Завораживает. Обжигает холодом.

— Чем обязан? — вопросительно приподнял я бровь.

— Ты и правда женишься на моей сестре? — нервно улыбнувшись, спросила Аврора.

— Вижу, вся семья уже в курсе.

— Да Алёна с отцом сегодня так орали, что теперь в курсе и все соседи тоже, — натянуто улыбнулась моя посетительница.

— Раз так, зачем пришла?

— Зачем она тебе? — подалась вперёд Аврора.

— Не твоё дело.

Девчонка встала, обошла мой стол и приземлилась пятой точкой аккурат туда, где лежали документы. Я поморщился. Ненавидел, когда бабы, насмотревшись тупых фильмов, строили из себя этаких прожжённых в сексуальных играх богинь. Ещё больше я ненавидел, когда кто-то усаживался задницей не просто на мой стол, а на важные документы.

— Я слышала, что отец задолжал тебе кучу денег и что ты попросил Алёну в качестве компенсации, — томным голосом проворковала Аврора.

Я лишь пожал плечами, но ничего не сказал. Мне было интересно, куда эта девочка клонит.

— Возьми меня, — предложила она.

— Прямо здесь? — с издевкой уточнил я.

— Вместо сестры, — надула губы эта идиотка. — Если тебе нужна дочка Игоря Смелого в качестве уплаты долга, так я тоже его дочь. Женись на мне вместо Алёны.

Офигеть! Я расхохотался. Маленькая дурочка, видимо, и правда верила, что она все очень ловко придумала. Аврора побледнела, но продолжила заготовленную речь:

— Алёна не хочет за тебя замуж. Ты ей противен. Она кричала об этом все утро. А у нас с тобой ведь все было замечательно.

— У нас с тобой?

— Ну да, там, в Швейцарии. — Аврора улыбнулась, а моё веселье испарилось. Пора было заканчивать этот фарс.

Глава 16

Алёна

После ссоры с отцом я, взбешённая, вернулась к себе в комнату. Не прошло и пяти минут, как ко мне ворвалась мама.

— Что за скандал с самого утра? — примирительным тоном проговорила она.

Мама старалась казаться веселой, но я прекрасно видела, что она лишь делает вид. Она была не просто в курсе нашей ссоры с отцом, она наверняка знала причину. Я долго смотрела на неё, пытаясь понять, рассказал ли ей отец о подробностях сделки или все же утаил самое главное. И чем больше я всматривалась, тем страшнее мне становилось.

— Скажи, ты знала, да? — тихо спросила я.

— Знала о чем? — уголок её рта дернулся, и я поняла, что не ошиблась.

— Ты знала, что отец согласился расплатиться мной! — выплюнула я ей в лицо.

Она поджала губы, нервно поправила волосы, а потом, улыбнувшись, сказала:

— Что за истерика, дочка. Отец подыскал тебе отличную партию. Ты ведь прекрасно знала, что это рано или поздно случиться.

— Господи, меня сейчас стошнит!

— Ну, не думала же ты, что он позволит тебе и дальше встречаться с этим твоим... Как его? Андреем, что ли? А Ренат Несветаев... Лучше него жениха не найти.

— Да какой, к черту, жених? — уже не сдерживаясь, закричала я. — Отец просто продал меня! А ты сделала вид, что так и должно быть!

Мама побелела и сказала ледяным тоном:

— А по-твоему выходит, что лучше пусть нас всех убьют, но твоя нелепая гордость останется нетронутой?

— А по-твоему, лучше продать меня, как какую-то вещь?

— Ничего с тобой не случится. Потерпишь. Потом ещё и спасибо скажешь.

— Иди к черту! Идите вы все к черту! — кричала я.

Мама направилась к выходу, ни слова не говоря. Тут же я услышала, как в замке провернулся ключ. Я подбежала к двери и попыталась открыть её. Не тут-то было!

— Открой! — заколотила я кулаками. — Ты не смеешь меня запирать!

— Посидишь под замком, подумаешь, — спокойно проговорила мать. — Ты, кажется, не понимаешь, что всем обязана отцу... и мне. Пришла пора быть благодарной!

Раздались звуки шагов, и она ушла. Сколько я ни стучала в дверь, сколько ни кричала, на мой зов никто не пришёл.

От бессилия и злобы я разрыдалась. Я всегда знала, что Аврора меня ненавидит. Но никогда не думала, что и родители тоже. Я не могла поверить, что любящий отец может вот так запросто подписать документ, в котором он заключал на меня сделку. А мама? Она отнеслась к этому так, будто такое происходит в любой семье, будто это в порядке вещей — продать собственную дочь какому-то зарвавшемуся бандиту. Выходит, что и отцу, и матери было наплевать на меня. Осознание это далось мне с трудом. Как принять то, что самые близкие люди, тебя предали? На их фоне даже Несветаев выглядел лучше. Он привык получать, что хочет, привык любые отношение сводить к товарно-денежному принципу. Но родители? Как они могли пойти у него на поводу? Почему даже мама не встала на мою сторону?

Я не знала, сколько проплакала, но когда слезы иссякли, я поняла, что ни дня больше не хочу оставаться в этом доме. Сделку они на меня заключили? Перебьются. Я не позволю. В конечно счете, я ведь всегда могу сказать «нет». Никто не заставит меня вступить в этот брак.

Целый день ко мне никто не приходил. Видимо, решили заморить голодом. Однако вечером постучалась мама.

— Я принесла тебе ужин, — сказала она, войдя в комнату.

— Я что, теперь под замком?

— Алёна, так будет лучше для тебя же. Отец должен быть уверен, что ты ничего не выкинешь до свадьбы.

— Этой свадьбы не будет, — процедила я сквозь зубы.

— Будет, и тебе лучше принять это сейчас, — вздохнула мама.

Она протянула руку, чтобы погладить меня по щеке в знак утешения, но я отшатнулась от неё, как от прокаженной.

— Не надо так, Алён. Прими ситуацию — и увидишь, что ты из неё можешь извлечь много выгоды.

— Я не ты, — скривилась я от отвращения.

— Что ты имеешь в виду? — замерла она.

— Я не выйду замуж за мерзкого типа, пусть у него карманы и ломятся от денег.

— За мерзкого типа? Вот, значит, как ты относишься к отцу.

— Не будешь же ты уверять, что вышла за него по любви?

— А где бы была ты, если бы тогда я не вышла за Игоря? — скривилась мама. — Жили бы в старой развалюхе на задворках Питера, а я бы штопала дырявые носки твоему папочке-алкашу? Нет уж, спасибо!

— О чем ты? — уставилась я на неё, ничего не понимая.

— О том, что за Игоря я выходила, когда была беременна тобой, — выпалила мать, передернув плечами. — Он ничего не знал и не узнал бы, если бы мы не попали в аварию, когда тебе было пять.

Мама так и осталась стоять в дверях, а я опустилась на краешек кресла, в ужасе смотря на неё. Я не хотела слушать! Я не хотела слышать то, о чем она собиралась мне рассказать.

Глава 17

Алёна

Я решила, что есть принесенный мамой ужин не буду. Мамой! Это слишком ласковое слово для женщины, которая заявила, что я должна отдать долг этой семье, потому что я действительно должна!

Может, вышвырнуть поднос с едой в окно? Пусть мать побесится, что я изуродовала мраморную плитку, которая красовалась вокруг нашего особняка.

Подойдя к окну, я выглянула наружу. Мне тут же пришла в голову новая идея. Если я не могу выйти через запертую дверь, то я вылезу в окно. Жаль, что рядом нет деревьев, а внизу эта проклятая плитка. Но я тут же вспомнила, как делают героини в фильмах: можно связать простыни вместе и спуститься по ним. Мне даже и связывать не нужно, просто скатать жгутом, свесить из окна, а там до земли — всего ничего. Так и сделаю.

Только куда я пойду? Я сунулась в телефон, чтобы в онлайн-банке посмотреть, какая сумма у меня на счету. К своему ужасу я обнаружила в приложении сообщение, что моя карта временно заблокирована. Видимо, папочка уже обо всем позаботился. После утренней ссоры он понял, что я не сдамся просто так, а потому решил отрезать мне все пути к отступлению. Ну ничего! У меня еще есть наличные. Я полезла в сумочку, во вторую, третью. Наскребла около двадцати тысяч. Не густо. Однако этого должно хватить, чтобы добраться до бабушки. Уж она-то не даст меня в обиду.

Я тут же позвонила ей, но телефон бабули был отключен. На даче она обычно швыряла его на старый комод и забывала поставить на зарядку. Я сбросила бабушке эсэмэску, в которой сумбурно рассказала о том, что случилось за прошедший день.

За окном совсем стемнело. Я решила больше не ждать и выбираться. Отец, кажется, еще не вернулся из офиса. Мать с Авророй было не слышно.

Я побросала в дорожную сумку кое-какие вещи и аккуратно, пристегнув к ней кожаный ремень, спустила через окно. Длины ремня, конечно, не хватило, и сумка глухо шлепнулась о камень. Хорошо, что окна моей спальни выходили на боковую часть дома. Теперь нужно спускаться самой. Я все же связала две простыни вместе и, закрепив один конец за ножку туалетного столика, что стоял рядом с окном, перекинула второй через подоконник. Главное не свалиться самой и не разбиться.

Слава богу, ничего такого не произошло. Я плавно съехала по импровизированной веревке, быстренько отвязала ремень от сумки и двинулась в сторону запасного выхода с территории, прилегающей к нашему особняку. Я не хотела рисковать и идти через главные ворота. Вдруг в этот момент отец как раз будет возвращаться из города. Я лишь надеялась, что ни он, ни мать не предупредили охрану, и меня без проблем выпустят.

Мне оставалось перебежать выложенную камнем дорожку и нырнуть на тропинку между кустами живой изгороди, когда я услышала за спиной голос отца:

— И далеко это ты собралась?

Я замерла, собралась с духом и, развернувшись к нему, сказала:

— Подальше отсюда.

— Так и знал, что надумаешь сбежать!

— А ты решил, что я, как идиотка, безропотно пойду на заклание? — выкрикнула в сердцах я.

— Ты и есть идиотка. — Он шагнул ко мне, и я в ужасе отшатнулась.

Спиной я уперлась во что-то каменное. Тут же тяжелые руки легли мне на плечи и сильно их сжали. Охранник отца!

— Не бойся, бить тебя я не буду. — Отец провел пальцами по моей скуле, с силой надавив. — Хотя не мешало бы тебя отделать как следует, чтобы знала, как слушать родителей, но твой жених вряд ли одобрит, если я подпорчу его товар.

— Какая же ты сволочь! — Я дернулась, пытаясь вырваться, но было глупо надеяться, что железная хватка ослабнет.

Отец не сдержался и, размахнувшись, отвесил мне пощечину с такой силой, что моя голова дернулась.

— Раз отец не смог воспитать тебя как нужно, пусть воспитывает муж. Я умываю руки.

— Слышала, что ты не отец, а рогоносец! — Зло прошипела я.

Он снова замахнулся, а я тут же выкрикнула:

— Давай, убей меня! Вот будет здорово, когда Несветаев получит лишь мой изуродованный труп!

Отец сжал кулак, но не ударил. Он смотрел на меня диким, обезумевшим взглядом, полным ненависти.

— Всегда знал, что чужой ребенок — это змея, пригретая на шее. Скажи спасибо, что на кону почти все, иначе я придушил бы тебя собственными руками. — Он плюнул мне под ноги и кивнул охраннику. — В подвал ее. Головой отвечаешь, если эта дрянь снова сбежит.

— Ненавижу тебя! — срываясь на рыдания, крикнула я ему вслед. — И никогда тебе этого не прощу!

Охранник взял меня под локоть и повел к черному входу в дом. Сумка моя так и осталась валяться на дорожке. Мы спустились гулкими ступенями в подвал. Прошли небольшой коридор, и охранник отпер массивную железную дверь. Он сдернул у меня с плечами дамскую сумочку и, ни слова не говоря, втолкнул внутрь. За спиной раздался лязг запираемого замка.

Я оказалась в полной темноте и разразилась слезами отчаяния. Высоко, почти под самым потолком, было крошечное, зарешеченное окошко, через который едва проникал тусклый свет от выглянувшей из-за облаков луны.

В подвале было пусто. Здесь не было вообще ничего, кроме какого-то небольшого деревянного ящика. Я всегда думала, что здесь хранились какие-то предметы для домашнего хозяйства, но, как оказалось, подвал был пуст. Настоящая темница, выложенная бетоном.

Глава 18

Ренат

«Алёнка, давай поговорим без эмоций. Вряд ли я смогу исправить то, что уже было сказано и сделано, но мы могли бы попробовать понять друг друга».

Сначала я ей позвонил, но телефон Алёны был отключен. Потом я битый час набирал ей сообщение. Набирал и стирал. Писал снова и опять удалял. В какой-то момент плюнул и решил оставить все как есть. Женюсь на ней, а дальше — как там говорят? — стерпится-слюбится. Однако я понимал, что уж лучше прийти к какому-то перемирию до свадьбы, чем после нее.

Написав последнее сообщение, я нажал на кнопку «отправить». Довольно долго сообщение висело недоставленным. Я даже успел подумать, что Алёна нарочно отключила телефон, зная, что найти её номер для меня не составит никакого труда.

Уже был поздний вечер, и мы с Ваньком собирались отправиться в клуб. Я как раз сел в машину, когда мне пришло оповещение, что абонент снова в сети. Я взглянул на собственное сообщение — прочитано. Ответа, однако, не последовало.

— В «Драму» или в «Столицу»? — спросил Ваня.

— Поехали в «Драму». И чтобы никаких шлюх, — предупредил я друга.

— Понял, просто посидим выпьем, — кивнул Ваня.

Я был раздосадован. Я ожидал от Аленки проклятий, злобных сообщений, матерных слов в свой адрес, но никак не тишины. Она же решила промолчать. Игнорирует меня. Гордая цыпочка. Меня это заводило.

Мы как раз въехали в центр города, когда произошло что-то странное. Мой телефон разорвался звонком. От Алёны. Не успел я ответить, как она отключилась. Через несколько секунд последовал второй звонок, но едва я кинул в трубку «алло», как связь оборвалась.

— Что за хрень?

Я перезвонил сам, но автоматический голос снова сообщил мне, что абонент не абонент. Я выругался. Сидящий рядом Ваня удивлённо вскинул бровь. Телефон завибрировал. Сообщение от Алёны: «Спаси бабушку. Не могу дозвониться в скорую». И адрес.

— Чего?

Я попытался снова набрать Алёну, но её телефон молчал.

— Что случилось? — тоже нахмурился Ваня.

— Сам не понимаю. Алёна пишет, чтобы я спас её бабушку, потому что сама она не может дозвониться до скорой.

С чего бы моей ненавидящей меня невесте просить помощи у меня? Ладно, задаваться этими вопросами я буду потом. Ваня уже набирал службу экстренной помощи и диктовал адрес. Судя по всему, бабушка Алёны была где-то за городом, в Ленинградской области.

Я позвонил Соломону Карловичу. Он уже спал, но ответил практически сразу. Знал, что я не буду беспокоить его в такой час по пустякам.

— Ренат?

— Дядя, там что-то стряслось с твоей знакомой, бабушкой Алёны Смелой. Пошли человечка узнать, а? — И вкратце описал ему странное сообщение от Алёны.

— Узнаю. Отзвонюсь. — Все четко, кратко, без лишних эмоций.

Дядя отключился, а я снова попытался набрать Алёну. Результат тот же — телефон был вне зоны действия сети. Я оправил ей сообщение, что выполнил её просьбу. Сообщение осталось висеть недоставленным.

— Ну-ка звони этой своей бабе, которая на тебя работает, — сказал я Ване. — Что там творится в особняке у Смелых? А ты, Леха, — обратился я к водителю, — разворачивайся и поезжай на Рублевку.

— Понял.

Как только мы заключили сделку с Игорем Смелым, Ваня нашёл дамочку, что работала в особняке Смелых, и за хороший куш уговорил её понаблюдать, что будет происходить в доме в ближайшие дни. Если бы Алёна решила сбежать или выкинула ещё какой-то фортель, дамочка тут же сообщила бы Ивану. Так мы узнали, что утром моя девочка поссорилась с отцом, и тот, злой, уехал в офис. Больше ничего интересного женщина нам не сообщила.

— Что там? — посмотрел я на друга, когда тот отключил мобильный.

— Без понятия. Ксюша сказала, что утром, сразу после ссоры с отцом, у Алёны произошла ещё одна, с матерью, и та вроде как заперла дочь в комнате, запретив прислуге подниматься к ней. После этого, кажется, ничего интересного не происходило. Смелый вернулся домой около десяти, разъяренный, сразу же ушёл к себе.

— Все?

— Все. Думаешь, сбежала? — усмехнулся Ваня.

— Нет. Если бы сбежала, не стала бы писать мне. Ни черта не понимаю.

— Какой дом на Рублевке, Ренат Арсеньевич? — спросил водитель.

— Сейчас я тебе скажу, — спохватился Ваня и перегнулся на переднее сидение, показывая Лехе адрес, вбитый в телефон.

Доехали быстро. На воротах нас остановила охрана. Нам пришлось ждать минут пять, пока они разбудят Смелого, доложат ему и получат ответ. Вскоре нас пропустили на территорию, и Леха подкатил к дому, от вида которого я скривился. Настоящий, мать его, замок. Безвкусица.

Мы остановились у самого входа. Смелый, в шелковом халате, спустился по ступенькам. По опухшей роже я догадался, что, видимо, он бухал весь вечер и полночи.

Я опустил на половину окно.

— Ренат Арсеньевич, — наклонился ко мне Смелый. — В такой поздний час?

— Алёна где?

Глава 19

Алёна

Выбраться из подвала не представлялось возможным. Уснуть — тем более. Единственное, что я придумала, — это пододвинуть ящик к окошку. Я залезла на него и вытянула руку с телефон кверху, к самому окну. На экране появился сигнал, правда, очень слабый, всего лишь одно деление. Однако почти сразу же раздался входящий звонок. Бабушка пыталась дозвониться мне.

— Алло, ба! Они заперли меня в подвале! — кричала я в трубку, но кажется, бабушка ничего не услышала — связь сразу же оборвалась.

Потом я набрала ей и раза с третьего прозвонилась.

— Ба!

— Алёна, — прохрипела бабушка. — Что стряслось?

Её голос меня ужаснул, я поняла, что бабушке плохо.

— Ба, что с тобой? Ба?

— Похоже прединсультн... — Связь снова оборвалась.

Я не смогла ей больше дозвониться. Не смогла я и позвонить в скорую.

Спрыгнув с ящика, я бросилась к двери, заколотив в неё что есть силы.

— Откройте! Выпустите меня! Там бабушке плохо! — рыдала я. — Помогите!

Послышались тяжелые шаги, и раздался голос отцовского охранника:

— Если ты не заткнешься, я тебя сам заткну, — пообещал он. — И папочка не узнает.

— Там бабуле плохо, — кричала я. — Пожалуйста, помогите ей.

— Придумай что поумнее, — засмеялся он. — Никто тебя отсюда не выпустит, пока отец не прикажет, так что сиди тихо и не зли меня.

Снова раздались шаги и звук захлопнувшейся двери.

— Мразь, какая же мразь! — всхлипывала я.

Кому звонить? В полицию? Опять в скорую? Как я им при такой связи объясню, куда ехать и что случилось? В голове всплыло только одно имя — Ренат. У меня не было времени на раздумья, стоит ли звонить ему и просить о помощи, какую плату он попросит за эту помощь. Неважно, главное, чтобы бабулю спасли.

— Ренат, — крикнула я в трубку, снова забравшись на ящик и включая телефон на громкую связь: так я могла держать его поближе к окну и орать, чтобы меня было слышно.

Правда, и это не помогло, связь то и дело обрывалась. Измучившись, я написала Ренату сообщение. Слава богу, оно быстро дошло.

Я не получила ничего в ответ, но надеялась, что он сделает хоть что-то. От волнения я сходила с ума. Единственный человек в моей семье, который действительно любил меня, может быть, уже умер или вот-вот умрет, а я сидела взаперти и ничего не могла сделать. Господи! За какие-то считаные часы моя жизнь превратилась в фильм ужасов. Мой отец оказался мне не отцом и наконец-то показал всю степень своей ненависти ко мне. А мать, вместо того чтобы поддержать, вела себя так, будто моя вина в том, что родила она меня от другого мужчины. Представляю, как злорадствовала, должно быть, Аврора, когда узнала всю правду. Удивительно, что она ещё не пришла к двери моей темницы, чтобы показать свою радость.

Я снова залезла на ящик, включив телефон. Батарейка почти села, но сигнал снова появился. Телефон пропиликал сообщением. Ренат написал, что выполнил мою просьбу. Сообщение он написал давно. Значит, скорую бабушке уже вызвали, значит, теперь она была не одна. Мне оставалось лишь надеяться, что врачи успели вовремя.

Вдруг в замке лязгнул ключ. Дверь резко распахнулась. На пороге стоял отец. Погрузившись в переживания за бабулю, я не услышала шагов, а потому не успела ни спрыгнуть с ящика, ни спрятать мобильник, который теперь ярко светил экраном в моей руке.

Отец, словно озверев, подскочил ко мне и выдернул телефон. Он со всей силы швырнул его об стену. Я вздрогнула, когда мобильник разлетелся на несколько частей.

— Из всего-то эта дрянь найдёт выход! — шипел отец.

Он схватил меня за плечи и, стянув с ящика, приложил меня спиной о стену. Я всхлипнула. От него разило коньяком, глаза налились кровью.

— Плачь, сколько влезет, но заруби себе на носу. Завтра вечером к нам приедет Несветаев. Приедет на ужин, и ты, доченька, — это слово он произнёс с такой ненавистью, что мне стало страшно, — приведёшь себя в порядок и будешь паинькой. Если спросит, где ты была сегодня ночью, скажешь, что в клубе. Аврора твою легенду поддержит. И не дай бог тебе ляпнуть что-нибудь про то, что я тебя ударил или закрыл здесь. Обещаю, если только ослушаешься, то, как только твой жених уедет, я тебя исполосую так, что живого места не останется. Все поняла?

Я молча кивнула.

— Вот и умница. Будешь завтра вежливой и покладистой, согласишься на свадьбу и вообще на все, что Несветаев предложит. А пока посиди здесь. Завтра перед ужином тебя выпустят и позволят привести себя в порядок.

— Я в туалет хочу, — сказала я.

— Поссышь в углу, — хмыкнул он. — Думаешь, Несветаев с тобой по-другому будет обращаться, если ты будешь взбрыкивать?

Он захлопнул за собой дверь, а я осела на пол. Спину саднило. Дышать было тяжело. Но слез не было. Больше не было. Я не понимала, как этот человек, который двадцать четыре года назывался моим отцом, мог вот так, в одночасье, измениться. Нет, он, конечно, всегда был мной недоволен, всегда я, в его глазах, была паршивой овцой, всегда что-то делала не так. Но столько ненависти? Он копил её годами, а теперь решил выплеснуть. Разве я виновата в том, что он должен Несветаеву? Разве я виновата в том, что Несветаев решил вот таким образом взыскать долг? «Думаешь, он будет обращаться с тобой по-другому?» Нет, я не верила, что Несветаев вдруг сделается ангелом и будет сдувать с меня пылинки, но верить в то, что он конченный садист, который женится на мне, чтобы мучить до конца жизни, я не хотела. Я просто не могла. Иначе... Иначе как жить дальше? И стоит ли?

Глава 20

Алёна

Остаток ночи я промучилась, сидя на ящике. Чтобы поспать или просто прилечь, речи идти не могло. От бетона тянуло холодом, и к утру я промёрзла до костей. Тонкий лонгслив не дарил тепла. Рваные по последней моде джинсы — не грели. Черт меня дернул надеть их.

К тому моменту, как я услышала звук проворачиваемого в замке ключа, я уже и холода не ощущала, впав в состояние полной апатии. На пороге стояла мать.

— Я уговорила отца позволить тебе подняться в собственную комнату, отдохнуть и привести себя в надлежащий вид перед предстоящим ужином, — холодно сказала она. — Он согласился, Алёна, но я тебя умоляю, даже не думай снова сбежать или что-то сделать. Иначе мы все пострадаем... Отец может быть очень жесток.

— Как бабушка? — перебив её, спросила я.

— А что с бабушкой? — уставилась она на меня непонимающе.

— Ты ничего не знаешь?

— Нет.

— Ей вчера стало плохо, ей вызвали скорую!

Если мать и начала волноваться, то виду не подала.

— Пойдём, — взяв меня за руку, сказала она.

— Да не сбегу я! — вырвала я руку.

Мне было противно, что она дотронулась до меня. Мне было отвратительно, что она моя мать. Я чувствовала себя поруганной и униженной, но сейчас не это было главное — мне нужно было убедиться, что Ренат не обманул и помог бабуле.

— Позвони бабушке, — попросила я, срываясь на крик.

Горло саднило. Видимо, я простыла в этом проклятом подвале.

— Не истери. Все в порядке с твоей бабушкой, — раздраженно ответила мать.

Тем не менее она достала мобильник из кармана брюк и начала звонить.

— Не отвечает, — пожала плечами мама. — Наверное, опять сидит в своём огороде или ушла к соседке, забыв телефон.

«Или она уже мертва!» — хотела крикнуть я, но сдержалась. Матери, кажется, было все равно. Она то ли не поверила моим словам о бабуле, то ли решила просто их игнорировать. Они с бабушкой Машей плохо ладили. Теперь я знала наверняка почему: бабуля была не просто против маминого брака с отцом — она была против обмана, против той лжи, в которой жила мать и пришлось жить мне. Зато какое яркое было пробуждение! Пощечина, правда, подвал!

Мать поднялась со мной в спальню и сказала, не переступая порога:

— Ренат Арсеньевич приедет к восьми. Пожалуйста, сделай макияж и надеть какое-нибудь красивое платье, дочка. Например, то голубое, что ты купила в Италии. Этот цвет очень тебе идёт.

— Меня от тебя тошнит, — прохрипела я и с силой захлопнула дверь.

Мать заперла ее. Снова клетка. Теперь более комфортная.

Я подошла к окну, хотя прекрасно знала, что увижу там одного из отцовских охранников. Они не позволят мне попытаться сбежать во второй раз. Я и не собиралась, мне бы только узнать, как бабуля. Все ли с ней в порядке? Может, Ренат ничего не сделал, посчитал мою просьбу бредом сумасшедшей. Ведь моя собственная мать считала именно так. Мать. Нет, после сегодняшней ночи и вчерашнего дня матери у меня больше не было.

Войдя в ванную, я открыла кран и пустила воду, накапала в неё ароматной пены, соли и смесь эфирных масел. Раньше такая ванна всегда помогала, когда я чувствовала, что заболеваю. Вернувшись в комнату, я налила из кувшина воды и сделала несколько жадных глотков. Осмотрелась. Мобильник вчера разбил отец. Из спальни вынесли телефон, по которому я обычно звонила на кухню, если нужно было, чтобы домработница поднялась или что-то принесла. Как узнать, что с бабулей? Орать? Вопить? Биться в дверь? В этом доме мне ни до кого не достучаться.

Я залезла в горячую воду. Она обожгла кожу, но я терпела. Мне вдруг стало смешно. Я боялась заболеть в то время, как моя жизнь улетела в тартарары? Не глупо ли это?

После ванны я, закутавшись в банный халат, задернула шторы и легла в кровать. Голова болела, сердце сжималось от тревоги за бабушку. Я не умела молиться, но сейчас делала именно это: пусть с ней все будет хорошо, пусть с ней все будет хорошо...

Я не заметила, как уснула. Сон был липким, тревожным и чёрным. Мне снилось, что вокруг тьма, которая засасывала меня в свой кокон. Я тонула в нем, кричала, пытаясь, выбраться, но из легких не вырвалось ни звука. Когда тьма почти полностью поглотила меня, вдруг вспыхнул яркий свет, меня стало притягивать к нему. Мне было больно, потому что тьма не хотела отпускать, а свет тянул. Меня будто раздирали в разные стороны. Свет бил по глазам, но в его сиянии показались очертания какой-то фигуры. Мне оставалось сделать несколько шагов, чтобы увидеть лицо, но тут меня что-то дернуло и потащило назад в бездну.

— Алёна! Вставай сейчас же! — раздался гневный голос матери.

Я распахнула глаза. Мать стояла прямо напротив окна, и её фигура закрывала солнце.

— Задёрни шторы, — попросила я.

— Ещё чего! Я специально их открыла, чтобы ты побыстрее встала. Уже почти семь, а ты валяешься в кровати. Собирайся скорее!

Я села в кровати. Мать уже была при полном параде. Идеальная леди и её идеальная жизнь. Фу!

— Ты дозвонилась до бабушки?

Глава 21

Ренат

Утро следующего дня началось с неотложных дел в компании: мне нужно было провести два совещания и выслушать доклады помощников о предстоящей сделке, связанной с покупкой сети отелей. Мой бизнес строился на инвестициях в нефтегазовом секторе, а также моему холдингу принадлежала часть акций в нескольких промышленных гигантах страны. Отельный бизнес был новым для меня, но довольно интересным направлением, хотя отец вряд ли оценил бы — не те масштабы.

Несмотря на заполненный делами день, мысль об Алёне и предстоящей встрече с ней все время сидела где-то на задворках сознания. После полудня мне позвонил Соломон Карлович и сказал, что бабушке Алёны лучше, но угроза инсульта сохранялась, поэтому ей предстояло провести какое-то время в больнице. Женщина была в тревожном состоянии и при пробуждении постоянно требовала, чтобы ей позволили поговорить с внучкой. Врачи давали ей седативные. Нервничать в её состоянии было крайне рискованно.

Алёна не появлялась: ни звонков, ни сообщений. Меня удивляло не то, что она даже спасибо не сказала, а то, что она не связалась с Марьей Алексеевной. Все это было странно. В историю Смелого о том, что она всю ночь провела в клубе, мне хоть и верилось поначалу, но чем дальше катился день, тем больше слабела эта вера. Почему из всех своих знакомых Алёнка обратилось именно ко мне за помощью? Почему отец и мать ничего не сделали? И ведь по словам моего дяди, мать Алёны не только не приехала в Петербург, но даже и не позвонила. Могла ли она не знать о том, что произошло? Соломон Карлович решил, что оповещать семейство Смелых не будет: слишком много чести.

К вечеру, когда пришло время отправиться в особняк к отцу Алёны, я полностью осознал, что совершил ошибку, не потребовав предъявить мне девчонку вчера же вечером. Неужели сбежала и Смелый теперь боялся признаться мне в том, что не уследил? Бояться ему стоило. Этот ублюдок мне порядком надоел, и я уже не раз пожалел, что теперь не принято вести дела так, как это делалось раньше: пулю в лоб — и все дела!

— Ты чего такой хмурый, брат? — хмыкнул Ванек, когда мы подъехали к вычурному особняку на Рублевке.

— Не нравится мне вчерашняя история, — признался я.

— Брось, сейчас твоя малышка предстанет перед тобой во всей красе, скажет тебе пару ласковых, и тебе тут же станет лучше, — заржал друг. — Она, кстати, знает, что ты трахнул её сестру?

— Не знает и, надеюсь, не узнает.

Ваня посмотрел на меня с интересом и уже явно собрался подколоть.

— Лучше тебе заткнуться, а то я и тебя заставлю жениться на какой-нибудь школьной училке с высокими моральными принципами, — пригрозил я Ване.

— А это было бы интересно, — расхохотался он.

Шофёр вырулил к главному входу, и мы с Ваньком вышли из машины. Дверь нам открыла сама хозяйка дома.

— Добро пожаловать, Ренат Арсеньевич! — от её ослепительно-притворной улыбки меня тут же затошнило.

Ведь наверняка знает, на каких условиях я беру её дочь, и делает вид, что рада. Ладно Смелый. Этому ублюдку продать собственную дочь — раз плюнуть. Но на месте Аленкиной матери я бы себя на порог не пустил.

— Пройдемте в гостиную, — пригласила она нас. — Меня зовут Анастасия Егоровна.

— Иван, — расплылся в улыбке Ванек.

Ему было все равно, сколько лет бабе, если она была свежа и красива. А Аленкина мать именно таковой и была. Настоящая красавица.

Мы вошли в просторную гостиную. Навстречу нам поднялся Смелый и его младшая дочурка. Алёны не было.

— Добрый вечер, Ренат Арсеньевич, — протянул мне руку Смелый. — Иван Александрович, — тот же жест, направленный к Ване.

Ни я, ни Ванек руку Смелому не пожали.

— И где же моя невеста? — прищурился я.

— Она сейчас спустится, — заворковала мать Алёны. — Прихорашивается.

Прихорашивается? Поверить в то, что моя белокурая фурия будет прихорашиваться ради встречи со мной, я не мог. Или Смелый нашёл какие-то реально веские аргументы, чтобы его дочка стала послушной? Сомневаюсь. Я был готов, что Алёнка выльет на меня ведро дерьма и обзовёт самыми последними словами, но к тому, что она будет покорной и милой, я готов точно не был.

— Пройдемте в столовую, — пригласил Смелый. — Алёна сейчас придёт.

— У неё голова болит после вчерашнего, — растянулась в ехидной улыбке Аврора. — Перебрала в клубе. Ну, вы наверняка знаете, как это бывает. Вечеринки, море выпивки, беспорядочный секс...

— Аврора! — одернула её мать. — Не обращайте внимание на её слова, это Аврора так шутит.

Мы проследовали за Смелым в просторную столовую, сиявшую светом десятков лампочек в стеклянной люстре, ослеплявшую великолепием столового серебра и белизной тарелок. Видимо, Смелый воображал себя бароном или графом. Слишком много всего. Слишком ослепительно. Слишком красиво.

Анастасия Егоровна показала нам с Иваном места, предназначенные для нас.

— Вот дура, — прошипел Смелый, и женщина тут же покраснела от смущения. — Ренат Арсеньевич, прошу сюда. — Он указал мне на стул во главе стола.

Так-то лучше. Знай своё место.

Глава 22

Алёна

— Ты знаешь, как там моя бабушка? — Я в упор посмотрела на Рената.

А они все смотрели на меня. Отец с ненавистью, мать со страхом, Аврора с отвращением.

— Ты прекрасно знаешь, что с твоей бабушкой все в порядке, — прервал затянувшуюся паузу отец.

— Откуда мне было узнать, если телефона у меня теперь нет? — скользнула я по нему быстрым взглядом и снова обратилась к Ренату: — Скажи, что с ней!

— Она в больнице, — мягко ответил он. — У неё случился микроинсульт, но врачи говорят, что все образуется. Соломон Карлович позаботится о ней.

Я облегченно выдохнула и благодарно кивнула Ренату.

— Спасибо.

— Пожалуйста. — Он не сводил с меня проницательного взгляда, друг его — тоже.

— Давайте к столу, — предложила мать.

Все задвигали стульями. Я поражённо взглянула на мать. Никогда раньше я не замечала в ней такого безразличия. Она только что узнала, что ее собственная мать попала в больницу, но даже и бровью не повела. Неужели ей и правда все равно? Сохранить лицо перед Несветаевым важнее?

Одна из маминых «девочек» начала расставлять горячие блюда на столе. Отец принялся разливать вино. Цирк! Цирк уродов! Неужели они и правда думают, что я буду сидеть молча и выслушивать их разглагольствования о предстоящей свадьбе? Судя по тому, как чирикала мама, она реально считала, что это событие, радостное для всех. На мои чувства наплевать. Отец помалкивал, то и дело бросая в меня злые предупреждающие взгляды. Мол, только дождёмся, пока Несветаев уедет, и ты получишь и за свой внешний вид, и за упоминание разбитого телефона, и за вопросы о бабушке.

Отец поднял бокал и уже открыл рот, чтобы произнести тост, но я не дала ему, с грохотом опустив вилку на пустую тарелку.

— Дочка, что за манеры, — нервно улыбнулась мама.

Все это время не сводивший с меня взгляда Ренат, приподнял бровь и улыбнулся.

— Достаточно, — резко бросил он отцу, и тот осел на стул. — Алёна, — обратился он ко мне, — где ты была вчера вечером?

— Спроси его! — я кивнула на отца.

— Я спрашиваю тебя. Почему твой телефон отключен?

Мама предостерегающе положила свою ладонь на мою, но я выдернула руку.

— Ты и правда собираешься жениться на мне? — Я посмотрела Ренату прямо в глаза.

— Таков был уговор.

— Что ж, я согласна.

Краем глаза я уловила, как облегченно выдохнул отец, как улыбнулась мама. На лице Рената отразилось удивление. Он не ожидал от меня покорности. Ее и не будет, по крайней мере той, которую он от меня ждёт.

Я взяла вилку, покрутила ее в пальцах и снова посмотрела на Рената.

— Правда, у меня будет несколько условий.

Друг Рената — или лучше сказать, его прихвостень? — хмыкнул.

— Говори. — Сделал жест Ренат, приглашая меня продолжать.

— Я хочу уехать из этого дома прямо сейчас, ни минуты больше здесь не останусь.

— Я только «за». — Губ Рената коснулась легкая улыбка. — Что дальше?

— Ты отвезёшь меня к бабушке, и ни о какой свадьбе мы не будем говорить, пока ей не станет лучше. — Мы сверлили друг друга глазами, но сейчас я не боялась его ни капли.

— Идёт, — кивнул он.

— Как только мы поженимся, моя часть сделки будет выполнена и никто из здесь присутствующих больше не посмеет мне сказать, что я кому-то из них что-то должна. Согласен?

— Как только поженимся, лично ты, Алёна, мне не будешь ничего должна, но до свадьбы твой отец должен выполнить и остальные условия договора.

— Он выполнит, — усмехнулась я. — Ведь он так боится за свою проклятую шкуру!

— Не смей! — повысил голос отец.

— Иначе что? — посмотрела я на него. — Снова ударишь? Запрешь в подвале, как вчера вечером? Убьешь?

Я видела, как он позеленел, а мне вдруг стало так хорошо, что я даже улыбнулась.

— Чего? — Обалдело смотрел то на меня, то на остальных друг Рената.

Сам Ренат молчал, но я видела, как похолодел его взгляд, когда он посмотрел сначала на отца, а потом на мою мать. Если бы он так посмотрел на меня, я бы испугалась. И они боялись. Я увидела страх в глазах своего отца, и мне это понравилось.

— Это все твои условия? — спросил меня Ренат, не сводя глаз с отца.

— Есть ещё одно: я не хочу видеть на нашей свадьбе никого из них. Ни на свадьбе, ни вообще. Больше никогда.

— Будь уверена, ты их не увидишь, — пообещал он мне и поднялся. — Собирай вещи, Алёна.

— Мне нечего собирать, — передернула я плечами. — Здесь нет ничего моего.

— Тогда поехали.

Я первая вышла из столовой, не оборачиваясь. Мне было плевать, что творилось в головах родителей. Я не хотела больше никогда их видеть. Ренат вышел вслед за мной, за ним — Иван. Когда мы распахнули входную дверь, из столовой выбежала Аврора и крикнула:

Глава 23

Алёна

Смерти отцу я не желала. Ни ему, ни матери. Пусть существуют, но вдали от меня. Я знала, что вопрос Рената не был задан просто в утешение. Он действительно мог бы приказать убить моего отца, если бы я попросила. Каким-то шестым чувством я поняла, что он мог сделать это и без моего согласия, а потому я попросила Рената пообещать, что он не тронет никого из моей бывшей семьи. Мне пришлось пообещать в ответ, что я ничего не сбегу и действительно выйду за него замуж.

И видит бог, своё обещание я сдержу. Да и что я могла сделать? От таких, как Ренат Несветаев, не сбежишь. Две недели, прошедшие с того дня, как он увёз меня из дома родителей, дали мне ясно понять, кто такой Ренат и почему мой отец боялся его. Что могла сделать я, простая девчонка, у которой не было теперь даже семьи? Раз Ренат решил сделать меня своей женой, его ничто не остановит.

В тот вечер он привёз меня в свою московскую квартиру. Ранним утром мы вылетели в Питер частным рейсом. Сразу из аэропорта я помчалась в больницу к бабушке. Я ни о чем ей не сказала, не хотела тревожить, лишь соврала, что потеряла телефон, но по глазам бабули я видела: она поняла, что случилось что-то непоправимое. Она не задала ни одного вопроса. Я расскажу ей обо всем потом, когда ей станет лучше. Врачи обещали выписать ее через неделю и рекомендовали отправить бабушку в лечебный санаторий. Соломон Карлович обещал позаботиться об этом.

Из больницы Ренат привёз меня к себе.

— Я бы хотела жить у бабушки, — сказала я.

— Будешь жить здесь, так удобнее.

— Кому? — скривилась я.

— Мне, — хмыкнул Ренат.

— Я же обещала тебе, что не сбегу, — закатила я глаза.

Ренат рассмеялся.

— Я попросил помощницу купить тебе одежду, — сказал Ренат. — Все положили в спальню на кровать.

— Спасибо, — процедила я сквозь зубы и пошла искать спальню.

Какой предусмотрительный! Не забыл, что из дома отца я ушла, не взяв вообще ничего.

Дверь одной из комнат была распахнута, и я увидела на широкой кровати груду пакетов. Судя по интерьеру, величине кровати и различным мелочам на столике, спальня эта принадлежала Ренату.

Я резко развернулась и оказалась с ним лицом к лицу — он стоял слишком близко.

— Это твоя спальня.

— Наша, — поправил он.

— Ну уж нет, — мотнула я головой и сделала шаг назад. — Я не собираюсь с тобой спать... до свадьбы.

Его зеленые глаза сузились, и в них промелькнуло что-то, что напугало меня. По телу пробежал озноб. Я отступила ещё на шаг.

— Что за глупости, Алёнка, — с иронией проговорил он.

— Тогда зачем эта идиотская затея со свадьбой? — вспылила я. — Трахни меня прямо сейчас, и не будем жениться. Раз тебе нужно только это.

— О, нет, малышка, — на губах Регата заиграла самодовольная улыбка. — Я хочу тебя всю. Хочу трахать тебя, когда, как и где мне заблагорассудится.

— Так тебе нужна шлюха или жена? — Скрестила я руки на груди. — Потому что если тебе нужна жена, то заруби себе на носу, Несветаев, что не будет всегда так, как хочешь ты. По крайней мере, если женой твоей стану я.

— С ума схожу от этой твоей дерзости, Алёнка, — он шагнул ко мне, — но ты ошибаешься, и я тебе это докажу: всегда будет так, как хочу я.

— Я не буду спать с тобой до свадьбы, — отчеканила я каждое слово.

— Хорошо, — поднял он руки вверх. — Пусть до свадьбы у тебя останется маленькая иллюзия самостоятельности. Мне даже нравится эта игра, малышка.

— Где гостевая спальня? — Я слышала дрожь в собственном голосе, и Ренат ее наверняка слышал.

— Напротив.

Я взяла с кровати несколько пакетов и попыталась протиснуться мимо Рената, застывшего каменным изваянием в дверном проходе.

— Дай пройти, — совсем испугавшись, попросила я.

Он скользнул кончиками пальцев по моей щеке, и я отшатнулась так резко, что припечаталась затылком о дверной косяк.

— Осторожнее, детка. — Улыбка сползла с его лица. — Не бойся ты меня так. Я не трону тебя до свадьбы, обещаю. — Он наклонился ко мне и шепнул на ухо: — Но только до свадьбы, малышка, а потом ты раздвинешь свои красивые ножки, и я сделаю тебя своей. Обещаю, тебе понравится.

Его дыхание опаляло кожу. Близость страшила.

Ненавижу. Как же я ненавижу его и эту мужскую самость. Ненавижу мужчин.

С того дня мы жили с Ренатом под одной крышей, но практически не пересекаясь. Большую часть времени я проводила с бабушкой, а он, видимо, пропадал в Питерском филиале своей корпорации. Через неделю бабулю выписали, и почти сразу же Соломон Карлович увёз ее в какой-то лечебно-профилактический пансионат. Дядя Рената, кажется, испытывал чувства к моей бабуле. Он всегда мне нравился, но теперь я понимала, что Соломон Карлович вовсе не тот богемный поэт, каким казался раньше. Однако, в отличие от Рената, он не пугал меня, и я знала, что он действительно позаботится о бабуле.

Я рассказала бабушке, что согласилась выйти замуж за Рената, а она вдруг обрадовалась и сказала:

Глава 24

Ренат

Свадьбу с Алёной я решил устроить в нашем загородном доме, в котором и планировал жить с ней в дальнейшем. Я видел, что мою невесту ни черта не радовало. Уж точно она не была похожа на тех невест, что бегают по магазинам и ходят по салонам, желая купить самое красивое платье или выбрать самого лучшего стилиста. Алёне было все равно. С банковской карты, которую я дал ей, была потрачена лишь какая-то мелочь. Кажется, Алёна даже толком не купила себе одежду, разве что только самое необходимое.

Меня это раздражало. Я старался как можно меньше пересекаться с ней, а тем более ночевать под одной крышей. Ее холодность сводила с ума, а закрытость заставляла каждый раз думать, что я совершаю непоправимую ошибку. Мне хотелось схватить ее, стащить с неё одежду, бросить на кровать и трахать до умопомрачения. Но это ее дурацкое условие, что до свадьбы ни-ни. Что за бред! Не девственница же она, в конце концов.

Приехав как-то вечером в особняк, я застал ее в кабинете за ноутбуком. Она была чем-то увлечена и не заметила моего появления. Подойдя бесшумно, я остановился позади неё и заглянул через плечо. Алёна рисовала на графическом планшете. На экране ноута красовалась парочка: накачанный мужик обнимал изогнувшуюся в сладострастной позе красотку; оба были в чем мать родила, не считая полупрозрачной простыни, прикрывающей бедра.

— Красиво, — сказал я.

Алёна вздрогнула и оглянулась.

— Нельзя подкрадываться к людям вот так.

— Я и не подкрадывалась, просто ты была слишком увлечена. Не знал, что ты так хорошо рисуешь.

— А что вообще ты обо мне знаешь? — усмехнулась она и отвернулась к компьютеру.

Сохранив работу, Алёна захлопнула крышку ноутбука и поднялась. Я не позволил ей уйти, положил руку на талию и притянул к себе.

— Вот так, значит, ты даёшь выход желанию? — зашептал я ей в волосы, пока Алёна, упираясь ладошками в мою грудь, пыталась отстраниться. — Рисуешь эротические картинки.

— Какое ещё желание? Это для заказчика!

— Заказчика? — удивился я и заглянул ей в глаза.

— Вот именно. Если хочешь знать, многие авторы нуждаются в артах для своих книг. Читателям нравится рассматривать героев, о которых они читают. — Она все ещё пыталась вырваться, а я, перехватив ее ладонь, начала покрывать ее пальцы поцелуями.

— Так ты работаешь?

— Почему тебя это удивляет? — раздражено ответила она.

— Ты не похожа на работающую девочку.

— Может, хватят уже меня недооценивать? И целовать меня хватит. — Шикнула она, выворачиваясь.

Зря. Теперь ее ягодицы упирались мне в бедра. От нахлынувшего возбуждения у меня срывало крышу.

— Я вовсе не недооцениваю тебя, детка. — Я прижал ее к себе крепче, скользнув рукой под футболку. — Я хочу оценить тебя полностью, черт возьми. Каждый миллиметр твоего соблазнительного тела.

Я припал губами к её шее, там, где пульсировала венка, коснулся языком этого места, покрыл поцелуями кожу за ухом, прикусил мочку. Аромат ее кожи, смешанный с тонким запахом духов, кружил голову. Мое желание передалось и Аленке. Она расслабилась, откинув голову мне на плечо. Моя ладонь скользнула ей под бюстгальтер. Магия минуты тут же испарилась. Я почувствовал, как Алёна мгновенно напряглась.

— Ренат, отпусти, пожалуйста, — попросила она. — Ты обещал.

— Ну что за глупость, малышка, до свадьбы осталось всего несколько дней. Какая разница трахнемся мы сейчас или потом? — Я сильнее вжал ее ягодицы в свои бедра.

— Отпусти! — прошипела она, словно змея, и дернулась. — Ненавижу тебя!

— Ненавидь сколько влезет. — Я разжал руки, и Алёнка отбежала от меня на безопасное расстояние. — Только твоя реакция кричит о другом.

— Тебе показалось. — Она сжала губы в тонкую полоску.

— Вот и посмотрим в первую брачную ночь, как сильно мне показалось и насколько влажными будут твои трусики от предвкушения, — засмеялся я.

— Ты омерзителен.

— Чертова ханжа, но знаешь, меня это даже заводит, — рассмеялся я.

Я не стал продолжать эту нелепую ссору, и ушёл, оставив ее одну. До свадьбы я решил в особняк не возвращаться. Боялся, что у меня окончательно снесет крышу, я задеру Алёне юбку или ворвусь ночью в ее спальню. Черта с два она будет спать отдельно после свадьбы. Только со мной.

***

Когда день свадьбы наступил, в дом набилась куча народу.

— Да ты и правда женишься, — закатывал глаза Иван, наблюдая за тем, как я поправляю галстук-бабочку.

— Лучше бы обойтись без этой показушный свадьбы.

— Ты не в том положении, чтобы жениться по-тихому, — возразил друг. — Никто не поймёт.

Он прав. Мой первый и, я был в этом уверен, последний брак. Пусть все пройдёт так, как это заведено. Правда, свадьба эта теперь не радовала не только Алёну, но и меня самого. Взять бы и бросить эту затею, но разве можно? Я никогда не шёл на попятный, тем более... Тем более я хотел обладать Алёной во всех смыслах этого слова. И дело было не только в сексе. Мне хотелось занять место в ее сердце. Почему? Черт его знает. Разберусь с этим потом.