Неправильная девочка

Глава 1.

*** Михаил ***

— Ты же девственник.

Вечная тема для шуток моего будущего родственника.

— И поэтому ты решил притащить меня в этот гадючник? — осматриваю заброшенную стройку. Как я мог так затупить?

Почему вместо того, чтобы пойти на пары, я повёлся на звонок Шилова, что его сестра — моя девушка — в опасности? Почему не позвонил ей сразу?

— Понимаешь, Мишаня, моя сестра такая нежная и трепетная. Не могу же я позволить ей встречаться с неопытным парнем, — он играет бровями, а его дружки громко ржут. И почему я думал, что после школы Шилов резко станет нормальным? Говно не меняется, только воняет сильнее.

— Может, мы сами будем решать, когда и с кем нам этот опыт набирать. Без тебя.

— Не, без меня не получится. Тащите её сюда.

Поворачиваю голову. Прихлебалы Шилова волокут мешок, будто с картошкой.

Что?

Нет, там не картошка. Там человек.

И, блядь, я даже не удивлён. Этот придурок вполне способен убить, и отец его всё равно отмажет.

Парни бросают мешок мне под ноги. Изнутри доносится крик боли и возня — кто-то барахтается.

— Миш, какой-то ты жестокий. Тебе девку не жалко?

Девчонку. Не удивлюсь, если она уже изнасилована и изрезана.

Хватаю верёвку, которой связан мешок, и дёргаю, напрягая мышцы.

Парни улюлюкают, когда из мешка выбирается девочка.

На вид не больше шестнадцати. Она откидывает со лба грязные русые волосы и смотрит волчонком по сторонам.

Тут же вскакивает, будто готова драться.

На лице синяки, губа разбита, под глазами — чёрные разводы от туши. Вся какая-то дико потасканная.

— Это что за херня?! — орёт она звонким голосом, и я поморщился. Разве так девочки должны выражаться? — Мы договорились на одного, Шилов! А вас тут толпа! Я на такое не пойду. Не пойду, слышишь, гандон штопанный!

— Рот закрыла, тварь белобрысая! — орёт он в ответ и толкает её так, что она падает мне в ноги. Наклоняюсь, чтобы помочь, но она отталкивает мою руку и встаёт сама. — А у тебя выбора нет. Ты мне такие бабки торчишь, что, если понадобится, будешь всем по очереди отсасывать. А начнёшь с него. Миша, снимай портки — Лера покажет тебе, что такое райское наслаждение.

Его свита ржёт, а я продолжаю смотреть ему в лицо.

Скоро всё стихает. Девочка молчит, бросает на меня короткий взгляд. Остальные тоже замирают.

— Я не шучу. Отсосёшь ему — и можешь валить. Прощу долг.

— При всех, что ли?

— А как я должен тебе верить? Ты уже четыре раза меня наебала.

— Это было несложно. Ты же тупой.

Шилов не выносит насмешек над своим интеллектом. Делает шаг вперёд, замахивается, но я резко бью его под дых и отталкиваю назад.

— Ох, ебать, защитник! Но в любом случае, вы оба отсюда не уйдёте, пока не потрахаетесь. Поняли?!

Ублюдки достают пистолеты и ножи, скалятся, как гиены.

— И на что ты рассчитываешь, Шилов? Убьёшь меня — потом что? Будете все вместе по лесам искать труп и строить из себя невинных?

— Невинный тут ты, — зло усмехается он. — Я на тебя её труп повешу.

— Убьёшь её и скажешь, что это сделал я?

— Ага. Мне поверят. У меня куча свидетелей. Так что скоро моя репутация будет чище твоей. Трахать подзаборную шлюшку где-то на заброшенной стройке… Куда ты скатился, идеальный Михаил? Понятно, что ублюдка Распутина никто не посадит, но говорить о тебе будут долго. Это даже я могу гарантировать.

— Понял, — с ним бесполезно разговаривать. Если он что-то вбил себе в голову, выбить это можно только ударом с ноги. — Ну что, барышня, раздевайтесь. Будем трахаться.

Глава 2.

Она дёргается, поджимает губы.

Я сам стряхиваю с плеч пиджак, оттягиваю ворот рубашки.

— Давай-давай, поживее. Девушка ждать не может — смотри, как на тебя смотрит.

Они снова ржут. Девушка поджимает губы, рвётся в сторону, но ей путь преграждает пистолет. Её бьют по виску, толкают обратно в центр, и пыль снова поднимается столбом.

— А раздеваться зачем? Рот у меня и так раздет.

— Нет-нет, нужно, чтобы ты голой была.

— Да пошёл ты на хер, я не буду!

— Сама сейчас пойдёшь и будешь стонать от удовольствия…

— Чем быстрее начнём, тем быстрее закончим, понимаешь? — одобряюще улыбаюсь. Она только морщит нос, но стягивает с себя худи, оставаясь в чёрной майке на тонких лямках. Под ней — лифчик.

— Может, хватит?

— Не хватит! Всё снимай! — пока он орёт, я расстёгиваю пряжку ремня, вытаскивая его почти наполовину.

— А давай я тебе с лифчиком помогу, — подхожу сзади, расстёгиваю застёжку, тут же сдираю старенький бюстгальтер с её груди.

Лера прикрывает грудь руками, а я даже не смотрю.

Потому что теперь я очень близко к Шилову, в руках которого — заряженный пистолет.

Резко дёргаю рукой. Лифчик с размаху летит в сторону Шилова, заковывая его запястье.

Другой рукой я уже дёргаю ремень — он, как змея, обвивает шею ублюдка.
Выстрел дезориентирует, оглушает. Сознание возвращается только со стоном боли.

Пуля всё же попадает в одного из парней — в живот. Он хватается за него и оседает на пол.

Блядь.

Прижимаю Шилова к себе, держа за горло, смотрю на остальных. Они испуганно таращатся — видно, пистолетами пользоваться так и не научились.

Девчонка поднимает лифчик, одевается, странно смотрит на меня, а потом бросается к раненому.

— Пуля застряла. Он умрёт, если не вытащить.

— И что мне с этого? Пусть скорую вызывают.

— Он не дотянет до скорой. Если уж играешь в рыцаря — не бросай на полпути.

Вот теперь я полностью сосредоточен на её лице. Наглой девки, которая даже "спасибо" сказать не может — только требует.

— Ладно, — бросаю Шилова лицом в пол, связываю руки его собственной рубашкой. — Ну что встали? Тащите его в машину. Или потом будете сами ментам объяснять, почему у вас труп.

— Ублюдок… Урою… — хрипит Шилов, пока я собираю свои вещи. Их тут же отбирает наглая девчонка. Где, мать её, у неё страх? Её тут чуть не убили, а она держит пиджак за пятьсот баксов, прижимая им рану.

Поднимаю Шилова, тащу из здания и швыряю его в багажник своей машины.

— Эй! Я тебе припомню, понял?! — закрываю крышку, разворачиваюсь — и в шоке смотрю, как они укладывают окровавленное тело на заднее сиденье.

— Куда?! Он весь в крови!

— Ой, бля, а химчистка на что? У них ни у кого прав нет, вот и разбирайся потом с ментами.

— Ты просто… — эпитеты, которыми я хочу её обозвать, словами не описать.

Она сама садится рядом с раненым, придерживает ему рану.

Крови не боится. Успокаивает парня, который бредит и зовёт своего пса — Олофа.

— Тихо-тихо. Скоро приедем. Тут больница в соседнем районе.

— Областная?

— Да.

— Тебе бы самой туда наведаться — выглядишь как проститутка.

— Ну, хоть не как труп — и на том спасибо, — усмехается она своими полными губами. Наверное, если её отмыть, будет даже милая. — Откуда ты Шилова знаешь? Вы ведь точно не лучшие друзья.

— Он брат моей девушки. Тот ещё засранец, но единственный наследник — его берегут, как президента. Много ему должна?

— Пятьсот тысяч.

— Не слабо. Тоже на дури сидишь? — она не отвечает. Хотя по ней и не скажешь, что наркоманка. — Завязывай. В следующий раз меня может рядом не оказаться.

— Естественно. То, что наши вселенные пересеклись — официально восьмое чудо света. Но ты симпатичный. Могу и отблагодарить.

— Вот уж не надо. У меня девушка есть.

— Обычно это мало кому мешает.

— А я — необычный.

— Ну да, ну да. Так я и поверила. Вы все одинаковые.

— Это так же глупо, как утверждать, что ты закончишь со статьёй за проституцию.

— Думаешь, нет?

— Думаю, ты можешь взяться за ум. Я твой долг Шилову отдам.

— Серьёзно? — она расширяет глаза. — А я тебе что? Отсосы по пятницам? Мол, минет — это не измена? А ты про себя будешь думать о своей девушке?

— Нет. Ничего не надо. Телефон есть? Запиши. Если тронет ещё раз — звони. Я разберусь.

— Да ладно?! И ничего взамен не попросишь? Не поверю.

— Зачем верить? Проверь.

Мы доехали до больницы. Шлагбаум.

— Нужно кого-то позвать.

— Да господи, тут человек умирает, а ты о правилах думаешь?!

— И что ты предлагаешь?

— Нажать на газ и снести шлагбаум, конечно! Там сразу проезд к приёмному покою.

— Я не…

— Он умирает. Голова у тебя, чугунная!

— Ладно, не ори! — жму на газ. Шлагбаум с треском летит в сторону. Мы подлетаем к приёмному покою. Лера начинает кричать, сбегаются врачи. Забирают парня и уносят внутрь.

Я рассматриваю разводы крови и грязи в салоне своей новой машины. Даже не знаю, что химчистка должна сделать, чтобы всё это оттереть.

Рядом — щелчок от жвачки. Оборачиваюсь: Лера жуёт и присвистывает.

— "Кока-кола". Эта дрянь любую грязь берёт.

— Попробуй сама ею отмыться, — оглядываю пятна на её худом теле.

— Не переживай, разберусь. Телефон-то дашь или только языком чесать умеешь? — крутит в пальцах старенький айфон с облупленным корпусом и чёрными ногтями. Краденый, поди.

— Записывай, — она тут же набирает номер и сохраняет как «Рыцарь».

— Миша, я.

— Да откуда мне знать, какой именно Миша? А так — точно вспомню. Ну всё, пока.

— Стой, — хватаю её за руку, она поднимает брови:

— А касания к другим — это не измена?

— Издеваешься? — убираю руку, замечая, что замарался. — Ну куда ты в таком виде? Иди хоть в больнице помойся.

— Чтобы меня менты загребли? Я ж без документов.

Глава 3.

Сначала я привёз Ваню в клинику, где давно и стабильно лечат наши семьи. Так уж вышло: наши отцы связаны общими делами, и мы общались с детства. Друзьями мы никогда не были, но ответственность за этого обормота я ощущаю — будто он мой третий младший брат.

В клинике его осматривают, дают краткие рекомендации. Таким вот побитым я везу его к отцу, в офис. Этот грозный мужик — единственный, кого Ваня по-настоящему боится. Может, поэтому он так рвётся из-под крыла, но снова и снова теряет деньги.

— Бля, Распутин, какой же ты гандон. Домой отвези.

— Я тебе не нянька. Я перевёл тебе пол-ляма, прошу — Леру больше не трогай.

— А чё, запал? — тут же оживляется он, сверля меня своими зелёными глазами. — Она, конечно, потасканная, но если отмыть — ничего.

Я видел.

— Объясни мне, тупому: почему ты так жаждешь, чтобы мы с Аней расстались? Ты же знаешь, она меня любит.

— Или ей так кажется?

— Объясни, блядь, что за мания подложить мне тёлку?

— Да потому что ненормально в твои годы быть девственником. Может, ты из этих? А Анька — прикрытие.

— А может, не стоит судить всех по себе? Ты хоть одной девушке был верен? Знаешь, что такое уважение?

— Я уважаю Аню. Этого достаточно.

— Поэтому хочешь причинить ей боль моей изменой? Заебись у тебя логика. Куда ты поступаешь?

— Работать буду.

— Наркодилером и сутенёром?

— Какое тебе до меня дело. Своё благородство засунь себе в задницу, а меня оставь в покое.

— Могу сказать то же самое. Ещё раз заденешь меня — отвезу не к отцу, а прямиком в полицию. Мой отец переживёт потерю партнёра, твоя сестра отлично справится в роли моей жены, твой отец найдёт, как заработать. А вот ты без постоянных вливаний — хороший вопрос, как выживешь.

— Какой ты душный, пиздец, — выходит Ваня и прямо в руки попадает своему охраннику. Я же срываюсь и еду в семейную квартиру в центре Новосиба. Родителей тут почти не бывает — залетают на ночь, максимум на пару дней. А в остальное время квартира пустует. Я тут один.

Вхожу в холл, бросаю ключи на тумбу, оглядываю стены с итальянской краской и мраморный пол. Иногда мне кажется, что я всего этого не заслужил. Будто жизнь дала аванс, и теперь я обязан пахать вдвое больше, чтобы соответствовать.

Родной отец давно сидит. Я так ни разу и не видел его, хотя он писал, звонил. Мама вышла замуж за богатого сына влиятельного бизнесмена — Платона Распутина. Первые восемь лет я считал, что он — мой отец. Потом младший брат просветил, и мама не стала отрицать.

Снимаю одежду, лезу в душ, подставляю лицо струям воды. Тру глаза, но перед ними всё ещё тело Леры. Да, я ни с кем не спал, но никто не запрещал фантазировать. Я остаюсь верен Ане. Даже мысли об измене не допускаю. Но, блядь… грудь Леры — сочная, мягкая даже на вид, с розовыми сосками и родинкой возле правого.

Наношу гель, мою шею, смываю кровь, пот… И руки сами находят член.

Она бы правда отсосала мне там, на стройке? Просто так? Встала бы на колени, провела тонкой рукой… А потом? Пятьсот тысяч — сумма большая. За такие деньги она бы, наверное, позволила мне всё.

Закрываю глаза, хриплю. Рука двигается быстрее, накачивает член, давая необходимую разрядку. Горячая волна прокатывается по телу — от копчика до мозга. Я вздрагиваю, выдыхая:

— Ссука…

Надеюсь, через пару дней образ этой неправильной девчонки развеется. И я снова буду дрочить только на Аню, которую видел лишь в закрытом купальнике.

После душа надеваю свежую одежду и сажусь за учёбу. У меня диплом, экзамены. А я дрочу. Ну не дебил ли?

Погружаюсь в расчёты, когда будильник напоминает: пора за Аней. Надеваю костюм и еду в её «замок», где отец традиционно запирает дочь. Доверяет только мне. Нас это радует.

— Миша, рад тебя видеть, — здоровается Геннадий Васильевич Шилов. Мужик за сорок, который спасает молодость сменой женщин. — Аня сейчас спустится.

— Отлично.

— Спасибо, что привёз моего охламона. Слышал, он опять натворил дел?

— Ничего, что нельзя было бы решить.

— Вот это мне в тебе и нравится. Ты берёшь ответственность и не сворачиваешь с пути из-за трудностей.

— А трудности, как молотки — только закаляют сталь.

Мы смеёмся. И вот она. Моя фея. Аня. Та, которая даёт мне шанс чувствовать, что я достоин. Как можно не восхищаться такой?

Сегодня она в воздушном розовом платье — наверняка с каким-то выдуманным оттенком.

— Доченька, ты бы поскромнее оделась. Сегодня же подруга должна блистать?

— Я ей подобрала голубое платье того же фасона. Не затмлю, — летит ко мне и обнимает. День не видел — уже соскучился. С ней легко. Она — мой свет в темноте.

— Бля, меня сейчас стошнит, — появляется Ваня с бутылкой виски.

— Ты говорил, приложишь к голове, — качает головой Аня. — А ты опять пьёшь.

— Да-да, я тут один плохой. Может, уже пойдёте? Смотреть на вашу парочку невозможно.

— А ты не смотри. Закрой глаза.

— Пытаюсь, блядь.

— Не выражайся!

— Нам пора, да?

— Конечно! — проверяет сумочку, вспоминает про подарок и бежит наверх. Поднимает его как трофей. Мы садимся в машину. Включает плейлист и сразу начинает подпевать.

— Новая? — спрашиваю, слыша незнакомый трек.

— Ага!

Я попала в сильный шторм
В океане твоих глаз…

(Люся Чеботина — «Коммандир»)

— Классная? Прямо как про тебя. Ты же всех спасаешь.

— Ну прямо всех… Разве что твоего брата. И тебя — пару раз.

— А ту девушку с улицы? — спрашивает она. Перед глазами снова Лера. Пыль. Грудь. Душ. И я, дрочащий в душе. Пиздец. — Ваня рассказал.

Он-то мог рассказать? Он в багажнике был.

— Лера. Видимо, детдомовская. Должна была Ване деньги. Он её шантажировал.

— Боже, какой кошмар. Когда он уже образумится!

— Риторика. В процессе одного из его друзей подстрелили.

— Нет-нет, не рассказывай. Хотя… Спасли его?

Глава 4.

Первый порыв — сесть в машину и рвануть за девчонкой, но я глушу его усилием воли. Нужно принести подарок, и я не могу оставить Аню одну в таком людном месте. Правда, пока хожу мимо расфуфыренной молодежи, то и дело заглядываю в местные новости. Сам не знаю, чего жду. Информации, что менты скрутили девчонку на чужой машине? А может, того, что малолетка протаранила припаркованные машины?

— Миша, потанцуй со мной, — слышу Аню, потом чувствую поцелуй в щеку. Она тянет меня в центр танцпола, и я с улыбкой смотрю, как она дрыгается под современные биты. С танцами у неё не сложилось, но она прекрасно умеет компенсировать это задором и плещущей через край энергией.
— О, Ваня всё-таки решил прийти.

Поворачиваю голову и замечаю Шилова. Его все знают, все любят. Каждый тянется поздороваться, а девчонки — разве что трусы не скидывают, когда он появляется на горизонте.

Он тоже нас замечает, выбрасывает руку и криво улыбается разбитыми губами.

Мы танцуем ещё пару минут, потом вдруг раздаётся крик. Начинается суматоха, с потолка сыплется дождь.

Кто-то кричит: «Пожар!» — Я тут же хватаю Аню, которая верещит что-то про Ваню, но я уже не слышу, выбегая из квартиры прямо на лестничную площадку.

Пока все мечутся, передаю Аню Ване, разбиваю стекло, под которым хранится огнетушитель. Захожу обратно и тушу небольшой очаг возгорания в районе кухни.

Пожарные приезжают довольно быстро, а я ищу глазами Аню. Она успокаивает именинницу, праздник которой оказался испорчен. Вдруг она толкает Карима Балаева, лучшего друга Вани.

— Это всё ты! Ты это устроил!

— Да меня тут даже не было!

— И я должна тебе поверить? Мстишь — так хоть бы делал это в открытую!

— Вот, вот, смотри камеры, я был в другом районе на своей «Ламбе», ездил за подарком.

«Ламбе»? Но ведь на ней уехала Лера?

Слишком много связей с мажорами для той, кто, по её словам, крутится на другой орбите.

Но разбираться с тем, кто виноват в пожаре, желания нет. Так что беру Аню и утаскиваю подальше от скандала. Думать не хочу, что именно там произошло, но всё равно замечаю Леру в компании Вани, который передаёт ей деньги.

Испортить праздник сестры, чтобы отомстить… Что за детский сад?

— Жалко, что всё так быстро закончилось. Может, ещё куда-нибудь поедем? Я потанцевать хочу.

Нет, нет, нет. Я лично хочу, чтобы этот день уже закончился.

— Пожалуйста, Миш, сам знаешь, что без тебя меня никуда не отпускают.

— На пару часов.

— Спасибо, спасибо, спасибо! Ты лучший парень в мире. А давай ещё Лясю возьмём, нужно как-то её подбодрить.

Мы заезжаем обратно за именинницей, лицо которой похоже на размазанную маску панды. Везу их в местный клуб, где точно не торгуют наркотой, а танцовщицы — телом.

Садимся за столик. Ляся сразу заказывает пить, а Аня идёт танцевать. Я скольжу взглядом по танцполу, по девчонкам, что извиваются на круглых подиумах в мини-юбках и лифчиках, усыпанных стразами. Привычно, учитывая, что мы отдыхаем в таких местах каждую неделю. Уже хочу позвать официанта, который как раз несёт нам напитки, когда замечаю знакомую фигуру.

Да, блядь, вы серьёзно? Она машет мне рукой, а я смотрю на Аню — чтобы не заметила. Вскакиваю со своего места и иду прямиком к Лере.

— Мне кажется, это судьба, — делает она телом волну, поворачивается ко мне спиной, потряхивая задом. Легко представить, как она это делает в постели мужиков. На её лице прямо-таки написано: «Купи меня».

Поднимаю руку и дёргаю сучку с помоста, уводя в глубь клуба, туда, где нас не смогут подслушать.

— Да отпусти! Да что тебе надо?!

— Заебала меня преследовать…

— Преследовать? Да кому ты сдался, правильный мальчик? Отпусти.

— Стой, где стоишь. Я не позволю тебе вмешиваться в мою жизнь, поняла?

— Стой, стой… да кто вмешивается? — раскрывает она глаза, потом вдруг запрокидывает голову и начинает смеяться. По телу пробегает озноб от этого звука — гортанного, низковатого, будто она проникает под кожу на частоте ниже разговорной.
— Боже, Миша, как сложно быть правильным, да? Когда любишь одну, а впервые в жизни хочется трахнуть другую? А правда, что ты девственник?

— Как ты… связана с Балаевыми? Почему должна была деньги Ване?

— Поцелуешь — скажу, — облизывает накрашенные красным губы. Вульгарная до невозможности. — Да не будь таким скучным, Миш. Я танцую тут с пятнадцати лет, а они завсегдатаи. Как-то отвезла их пьяных домой за деньги — ну, и случайно разбила машину. Причём это в меня въехали. Вот так и делай добро. Посадили меня на счётчик, поручают всякую гадость.

— Я отдал за тебя деньги. Теперь ты можешь ничего этого не делать.

— Ну… я тебе немного соврала, — опускает глаза, потом снова поднимает.

— Когда именно?

— Там чуть больше, чем полмиллиона. Машина-то была дорогая.

— Пиздец. Ты «Ламбу» разбила?

— Ну да. Быстрая машина, не сразу привыкаешь к скорости, — теребит пуговицу на моей рубашке. Мне бы оттолкнуть её, но вибрации по телу не отпускают. Предвкушение губительно, как и её образ жизни. — Я не люблю такие. Мне нравятся аппараты основательные. Надёжные. Большие. От которых приятно пахнет.

Ощущение, будто мозги затянуло сигаретным дымом. Надо бы уже оттолкнуть её, но я стою и смотрю в глаза, чувствуя, что теряю под ногами опору. А Лера только усугубляет.

Держаться… держаться… Там, наверняка, Аня уже ждёт, ищет меня.

— Блин, думала, врут, — встаёт она на цыпочки, догоняя меня по росту, и почти касается губ, опаляя сигаретным дымом. Это отрезвляет.

— Ну, хватит! Лера, ты сядешь, если будешь делать всё, что требуют эти придурки.

Глава 5.

— Мне семнадцать, не посадят. Плюс я всегда могу сделать так: «Меня заставили, заставили!»

— Дело только в деньгах?

— Боже, Миша, ты ещё хочешь денег мне дать? Ну, тогда я обязана буду стать твоей любовницей, — она проводит по животу ладонью, а потом резко суёт руку под ремень, почти касаясь твёрдого, как сталь, члена.

— Хорош! — выворачиваю ей руку, а она умудряется прижаться ко мне своим круглым задом. — Найди себе другого ёбаря, меня это не интересует.

Оставляю её одну, ухожу в центр зала. Аня тут же бежит ко мне, целует в губы, которые всё ещё звенят от предвкушения другого поцелуя.

За столиком уже Карим с Ваней, активно потребляют.

— Девчонки, идите погуляйте.

Девочки, хоть и обиженные, но уходят. Лера уже снова танцует, не смотря в мою сторону.

— И много у вас людей на счётчике?

— Заведи себе тоже. Это полезно, — усмехается Ваня, пытается выпить, но я забираю стакан и выливаю ему в лицо. Он вскакивает, собирается драться. — Ты охуел?!

— Сядь, — толкаю его обратно. — Леру нужно оставить в покое.

— С хуя ли? Полезнее рабы у меня ещё не было. А знаешь, как она сосёт, мм? Попробуй, Миш.

Почему-то думать про это противно.

— А ты чего так её защищаешь, запал? — интересуется Балаев. — Так ты ей заплати — она за деньги на многое готова.

— Вы дебилы. Ей восемнадцати нет. Думаете, она будет молчать, когда её загребут?

— Да меня отец отмажет, а Карим вообще ни в чём никогда не участвует.

— Тебе напомнить, что сегодня утром чуть не умер твой друг?

— Он не друг мне.

— Да какая разница?! Ты мог сесть, если бы не эта девчонка.

Им насрать. У них, видите ли, личный раб.

— А что ты мне сделаешь, ублюдок?

— Я уже предупреждал тебя. Поговорю с отцом, чтобы он больше не вёл с вашей семьёй дела.

— Ты даже не родной его сын. Он и слушать тебя не станет. Думаешь, долго ты будешь на коне? Подожди, подрастут Макс и Данте — и тебя выкинут. Или сделают наёмным рабочим. Так что я бы не раскидывался угрозами — может, мой отец единственный, кто потом тебя на работу возьмёт. Как зятя, если ты им станешь.

Злость поднимается из самых недр. Контроль, с которым я живу, падает в пропасть, рождая чудовище, взмахнувшее крыльями. Я хватаю Шилова и бью его в улыбающуюся рожу. Он не сносит — отвечает ударом в живот.

Хватаю его за воротник и опрокидываю на стол, который сразу ломается.

Удар по виску, звон в ушах — но я уже не в себе. И даже девичий крик не останавливает. Мы дубасим друг друга с такой ненавистью, словно готовы убить.

— Оставь её в покое…

— Если ты бросишь Аню…

Нас разнимают амбалы клуба, тут же выкидывая на улицу.

Мы стонем, пытаясь подняться. Аня даже не выходит — она вообще не терпит насилия и крови. И теперь помимо злости и желания всё крушить внутри растёт чувство вины.

Лера мне никто. А я зачем-то из-за неё подрался. А может, из-за того, что Шилов прав? Я в семье Распутиных чужой, несмотря на то, что мать — жена Платона. Каждый день стараюсь выслужиться, а по факту всего лишь отсчитываю дни до момента, когда истинный наследник займёт трон.

Блядь, как же больно…

— Ну что, мы договорились?

— Нахуй пошёл. Я Аню не брошу.

— Я так и думал.

— Лера, — она стоит тут, заламывает руки, словно хочет подбежать ко мне. — Давай я свяжу его, а ты трахнешь. Тогда весь долг прощу.

— Господи, какой же ты дебил, Шилов. Миш, там аптечка…

Хватит. Она мне никто!

— Аню мою позови. Мы уезжаем домой.

— Тебе же больно!

— Ты слышала, что я сказал?!

— Конечно, — шипит она. — Позвать твою ненаглядную Аню…

С трудом, но поднимаюсь, ковыляю к машине и сажусь за руль. Аня вскоре садится рядом. На меня не смотрит, не трогает.

— Не ожидала от тебя такого…

— Аня, я просто… — наверняка подумала, что я сплю с Лерой.

— Зачем было бить Ваню? Ты же знаешь, что он слабее тебя. И ростом ниже.

— На пару сантиметров. Он за языком не следит.

— Он ребёнок!

— Даже детям дают подзатыльник, если они сказали что-то не то. Прости, сорвался.

— Мне не нравятся такие срывы. А если ты однажды ударишь и меня?

— Я тебя хоть раз пальцем тронул? Надо мной уже смеются, потому что я, блядь, жду, когда твой таролог одобрит наш, сука, секс.

— Прости! Это из-за этого, да? Может быть, тогда сыграем свадьбу побыстрее?

— А может, просто займёмся любовью? Ты знаешь, что я тебя не обижу.

— Нет, нет, до свадьбы нельзя, — почти плачет Аня, а я запрокидываю голову на спинку сиденья. Блядь, как было бы всё проще, будь я таким же моральным уродом, как Ваня или Данте. Трахнул бы Леру прямо в том углу. Поднял бы на руки, порвал колготки, трусы — и вошёл со всего размаху…
— Но слушай, я могла бы помочь снять напряжение.

Я резко открываю глаза, чувствую, как Аня гладит мою ногу, скользит всё выше по бедру — к паху, который уже налит и болит.

Я сплю? Или Аня реально расстёгивает мою ширинку?

Вжимаю пальцы в руль, когда чувствую тёплое влажное дыхание на головке.

Ссука…

Накрываю волосы своей девочки ладонью, чуть сжимая, пока её ротик обтягивает член, как тугая перчатка.

Открываю глаза — и вдруг вижу Леру на другой стороне дороги. Она показывает большой палец и уходит в темноту, растворяясь в ночи.

Так же растворяется в ней похоть. Потому что Аня умело скользит языком по всей длине, помогая себе рукой. Потом резко поднимается — в тот момент, когда я накрываю свой член, кончая в руку.

— Охренеть, Ань, я не ожидал… — выхожу из машины, чувствую себя гораздо лучше, мою руки, подтягиваю штаны.

— Просто знай, что я люблю тебя. Но не проси меня лишаться девственности до свадьбы.

— Не буду, — сажусь обратно на водительское, тяну её к себе. — После такого просить тебя хоть о чём-то — преступление.

Глава 6.

Ваня

Хочется выебать ее так сильно, чтобы между ног остался отпечаток: Тут сука был Ваня.

Эти больные фантазии во мне слишком давно, чтобы с ними бороться. Я смирился. Я с ними живу.

Я выбираю в свою постель только брюнеток, а потом ищу новых. Типаж, как говорят, но не одна даже близко не похожа на Аню.

Я ломаю сигарету, смотря как моя девочка сосет другому. Я думал смогу смирится, все-таки Миша не самый хуевый вариант, но смотреть как она работает головой, а этот мудак кайфует выше моих сил.

Бросаю окурок на пол, топчу его ногой и развернувшись иду к своей тачке. Сразу разгоняюсь на максимум, собирая все красные светофоры, долетаю до нашего дома в черте города за считанные секунды.

Сейчас принять душ, посмотреть порно и лечь спать.

Обычно это помогает. Чужие сиськи, трясущиеся среди пары неандертальцев вполне себе, отвлекают внимание, но вместо того, чтобы зайти в свою комнату, я иду к Ане. Закрыто… Словно это может меня остановить.

Достаю отмычку и просто вскрываю хлипкий замок. Не включаю свет, я все равно знаю тут все наизусть. Дохожу до кровати, которая хранит ее запах и буквально туда зарываюсь.

Ссука… Рука тянется к штанам. Никакого порно не надо, чтобы возбудится. Тут слишком много ее. Запах, белье. Я провожу по кровати и нащупываю трусики. Тяну их к себе и втягиваю сочный аромат, тут же принимаясь водить по члену с удвоенной силой.

Резко вспыхивает свет.

— Ваня! Боже! Какая гадость! — кричит Аня, тут же отворачиваясь. Блять. Запихиваю стояк в джинсы. Больно даже притронуться, не то что согнуть.

— Гадость? А сосать Мишане было не гадость? Понравилось?

— Замолчи, — поворачивается она. – Это тебя не касается. Миша мой будущий муж!

— А я тогда кто? Кто я, Ань!

— Ты мой младший брат.

— Тебя это не волновало, когда мы оставались одни. Не волновало!

— Не было ничего такого! Тебе все приснилось, ясно!? И попробуй только рассказать о них Мише, я… я покончу с собой. Как ты потом жить с этим будешь?

Я не верил ей. Долго не верил, пока не нашел в ванной всю в крови. Тот образ до сих пор сидит на подкорке, не давая забрать свое. После того случая она стала отрицать факт нашего секрета, который в свое время нравился нам обоим. Родители постоянно оставляли нас одних, доверяя няням, которым и дело до нас не было. Сначала было скучно, мы ругались, дрались, но вскоре игры перестали быть детскими. Но стоило мне заявить на Аню свои права, как она стала все отрицать, порезала себе вены, а меня отравили лечится. Когда я вернулся, в ее жизни появился дохуя идеальный Миша.

Но ничего, я подожду, я вообще терпеливый.

— Понял, молчу в тряпочку, дрочу в трусики.

— Замолчи, выйди из моей комнаты, иначе я расскажу отцу и тебя отправят на повторное лечение.

— Не поможет, Ань, — дергаю сестру на себя. – Ты уже так глубоко въелась мне под кожу, проросла такой опухолью, что поможет только смерть.

— Ты болен. Найди себе девушку, пожалуйста. Не мешай мне жить нормальной жизнью. Миша лучший, да боже, ты мог бы хоть кому – то другому доверить мое благополучие?!

— Любишь его?

— Да.

— А меня?

— Конечно, ты мой брат, — тянется она рукой к моей щеке, но я отпихиваю. Толкаю к двери, шагаю на нее, обхватываю шею. – Перестань, я буду кричать…

— О да, кричать ты умеешь очень громко. Только вот скажи, сестренка, как ты объяснишь своему будущему мужу, что не целка? Мм? Слезная история об изнасиловании? Или может быть, что проткнула себя случайно резиновым хуем?

— Прошу, перестань. Я устала слышать о твоих фантазиях. Я девственница.

— Вранье!! Хватит врать самой себе! Мне! Всем! Даже продажная Лера честнее тебя в сто раз.

— Ну так и лезь к ней! А меня оставь в покое!

— Не могу, — веду носом по нежной шее. – Не могу… Ты такая сука, я подыхаю без тебя. Дай мне свой рот, покажи, как сосала Мише своему.

— Больной! — отпихивает меня так что падаю на пол. – Я здесь больше не останусь, понял?! Я перееду к Мише, я буду жить с ним.

— И сосать ему.

— И сосать! Потому что это правильно сосать своему парню.

— А брату нет?

— А брату нет, — выходит она за дверь, так и оставляя меня лежать на полу, а свои вещи нетронутыми.

Глава 7.

Михаил

Звонок в дверь застает меня за учебой. Я сохраняю файл, беру телефон и замечаю тринадцать пропущенных от Ани. Тут же перезваниваю и иду открывать.

Голос в реальности и на проводе сливаются в один. Аня. С сумкой. Я удивленно смотрю на это чудо с чуть испуганным взглядом.

— Я не вовремя, да?

— Что за глупости. – втягиваю ее в квартиру, прижимаю к себе, целую в макушку, потом смотрю в глаза. – Как ты тут оказалась?

— Ваня он… В общем я не могу там жить. Он постоянно пьет, орет, буянит. А мне нужно учится, сам знаешь, я не выношу громких звуков.

— Знаю, да, проходи.

Она уже не раз была тут, но чаще всего на пороге, так что с любопытством оглядывается.

— Только мы в разных комнатах.

— Не вопрос, занимай гостевую, — показываю комнату, где она перышком садится на кровать, вздыхает.

— Миш, мне если честно так стыдно. Не знаю, что сегодня на меня нашло?

— Ты о чем?

— Ну, о том самом… Я делала это впервые, чтобы ты знал.

— Ань, — беру ее за руку. Я могу бы Лере в таком сомневаться, но Аня… — Даже не думал тебя в чем — то обвинять. Для меня самого это было впервые.

— И это просто поразительно. Ты ведь такой красивый, — гладит она мою щеку, целует губы. – Я тренировалась на бананах.

Боже, зачем мне это знать.

— Ань, все отлично. Но мне кажется, ты показала не все умения, может повторим.

— Не сегодня, — смеется Аня. – И тебе придется позвонить моему отцу, сказать, что я поживу у тебя. Я побоялась ему сказать.

— Я разберусь, не переживай.

Аня сладко улыбается, падает на кровать, раскинув руки.

— ну все, теперь иди, мне нужно принять душ.

— Могу помочь… — поднимаю ее ногу к себе, снимая носочек, целуя.

— После свадьбы. Все только после свадьбы, — толкает она меня. Улыбаюсь и ухожу, поправляя в штанах третий раз затвердевший член.

Ложусь спать. Радуюсь, что день закончился, что я не совершил никакой глупости, не предал доверие Ани, которая решила теперь жить со мной. Жаль только, что приходится постоянно в Усть – Горск мотаться, когда отец уезжает, меньше времени будем проводить вместе.

На следующий день после учебы, все-таки нахожу время позвонить будущему тестю, объясняю, что Аня в полной безопасности.

Она просит на ужин купить ее любимые пирожные и уже на месте, выхожу из машины, когда в меня на полной скорости врезается что – то твердое. Потираю плечо и смотрю как передо мной распласталась Лера… В руках мешок, глаза огромные, удивлённые, как и у меня.

Но она быстро приходит в себя, смотрит мне за спину и вскочив, собирается убежать.

На ней сегодня мужская рубашка, завязанные под грудью, открывающие плоский живот, Джинсовые шорты, которые держатся еле — еле на бедрах. Высокий хвост, который только подчеркивает подростковые черты лица.

— Стойте! Задержите воровку! — слышу крик, оборачиваюсь и вижу тучного мужика, махающего кулаком, прямо мем из интернета. Лера уже убегает вперед, а мне нужно просто сесть в машину и уехать. Просто блять уехать.

Но ровно через три секунды я обгоняю мужика, ловлю Леру, которая упорно у меня вырывается.

— Что ты тут устроила? В тюрьму хочешь?

— Отпусти! Да отпусти ты, — дергается она рыба в сети, но я держу крепко.

— О, парень, спасибо! Думал пропал мой кошелек, — тянет он толстую руку к Лере, а она поднимает мужское портмоне и начинает им трясти прямо над головами. Из него валятся деньги, карточки, визитки.

— Ах ты сучка! — Деньги улетают в разные стороны. Мужик поднимает руку на Леру, но я встаю перед ней. – Ты видел, что она сделала?!

— Он чуть девочку на забрал! Прямо с дороги!

— Что ты несешь?!

— Ничего не понял, какую девочку?

— Нашу, детдомовскую. Она после школы шла, а он хотел ее в машину запихнуть. Пришлось действовать. Вон, смотри, ее фотография. Он собиратель. Собирает красивых девочек на продажу. А их потом никто никогда не ищет.

— Что за чушь! Сука лживая!

— А почему у тебя ее фотография!

Мужик хочет забрать фото, но я наступаю ему на руку. Тот воет.

— Вызовем сейчас полицию, пусть разбираются.

— А можно я пойду, у меня с ними плохие отношения.

— Ты останешься, без свидетеля они сделать ничего не могут.

— Никто мне не поверит.

— Я верю, — дергаю Леру за руку. – А ты верь мне.

— Мой герой, — моргает она наращёнными ресницами, тянется красными губами. Отворачиваюсь к телефону, вызываю полицию, долго им объясняю, что произошло. Но как я не пытаюсь прикрыть Леру, ее забирают вместе с мужиком. Только в другую.

— Ну спасибо, Миша, выручил, — хмурится она, пока на ее голову давят и садят в соседнюю машину. – Денег дай, ну что ты тупишь!

Я никогда не давал взяток. Никому, никогда. Не было надобности. Да и фамилией своей пользоваться не считал нужным, но смотреть как Лера сидит в машине и льет слезы оказалось выше моих сил.

Я достаю из кармана несколько пятитысячных купюр, сую одному из полицейских и забираю Леру.

Она виснет на меня как обезьяна, пытается поцеловать.

— Прекрати!

— Да это матовая, следов не останется. Как же ты меня выручил… Хотя дешевле было просто отпустить. Но ты же у нас богатенький буратино. А мы куда?

— Я в магазин за пирожными, а ты куда хочешь.

— Ну нет, ты обязан меня накормить. Я из-за тебя опоздала на ужин в детском доме.

Глава 8.

Мы сели в том самом кафе, где я обычно заказываю пирожные. Смотрю на часы, скоро Аня должна прийти домой.

Лера осматривается, заглядывает под стол, приподнимая скатерть, задевает меня ногой за что тут же получает строгий взгляд. Но если словно плевать, что о ней подумают. Поэтому она закидывает ногу на ногу, надувает очередной пузырь из жвачки и лопает его, пугая соседний столик.

Есть в этом какая – то свободна, жить, не оборачиваясь на окружающих, не думать о том, что о тебе подумают или скажут. Не парится о том, чтобы соответствовать идеалу, который ты себе сам придумал.

Многие так живут лет с сорока, а Лере удалось уже…

— Сколько тебе лет?

— Семнадцать. Но ты не волнуйся, если что заявление в полицию подавать не буду. Ты же все равно дашь им взятку.

Она заливисто хохочет над своей шуткой, что невольно заражает и весельем меня.

Наконец подходит официантка. Я сразу заказываю с собой пирожных и ужин.

— Лера, что будешь?

— Ой, я? Так… Мне салат с баклажанами. Потом куриную грудку с картошкой, еще вот этот кусок торта и пока жду можно креветок в кляре.

Удивила. И даже не тем, что она планирует все это съесть, а тем что так хорошо знает, что заказывать.

— Вас так кормят в приюте?

Лера снова смеется, вытирает слезы.

— Боже, ну рассмешил. Самое изысканное, что у нас подают, это жаренная печенка, а остальное все прям по Госту. Салат без овощей, суп без мяса, макароны без муки. Нет, я конечно утрирую, но плюс минус… Но есть и плюсы, смотри какая я стройная, — прыгает она на колени и прогибается, демонстрируя красивый изгиб.

Легко представить, как можно подстроиться сзади, держаться за крутые бедра и натягивать…

— Пригодится в твоей будущей профессии. Худые получают больше.

— Оу, а ты у нас проф-ориентатор? Сразу по глазам человека видишь кем он станет или мыслишь шаблонами? Все детдомовские шлюхи?

— Ну согласись, ведешь ты себя далеко не как скромница. Незнакомому парню предлагать себя…

— а ты незнакомый? Ты Миша Распутин, ты меня спас, ты сейчас меня накормишь. Поверь, у меня ближе то и не было, — улыбается она. – Или девушкам положено ждать, когда парень сам проявит инициативу.

— Ну мне кажется это правильно.

— Правильно, не правильно. Ты мне нравишься, я тебя хочу и скрывать этого не собираюсь. И я точно не делаю ничего, — чувствую, как пальцы ее ног нашли мое бедро. – Чего бы тебе самому не хотелось. Только тебя сдерживают границы, созданные в твоей голове.

— Меня сдерживают отношения, Лера..

— Ага! Значит я права и нравлюсь тебе. И не будь у тебя девушки ты бы уже закинул меня на плечо и отнес в машину показать, как правильные мальчики трахаются?

— Прекрати говорить так громко! Где там наша еда…

— Просто скажи да или нет, — нажимает она на мой пах, а я удерживаю ее тонкую стопу одной рукой. – Нравлюсь я тебе?

— Нет! — отбрасываю ее ногу. – Тебя стало слишком много. Ты слишком яркая и вызывающая, не мой тип, будь я даже свободен.

— Ну да, такую как я правильному папочке с мамочкой не покажешь, верно? Но я не из привередливых, могу и стать твоей маленькой тайной… — сползает она под стол и я бы рванул ее оттуда, но как раз приходит официант. Я сжимаю челюсти, чувствуя как Лера тянет ширинку вниз, как лезет ловкими пальцами… Успеваю выдернуть ее из под стола за мгновение до катастрофы.

— Ты совсем отбитая? Берегов вообще не видишь?! — кидаю несколько пятитысячных купюр на стол, забираю свой пакет и выхожу из – за стола. Пах разве что не дымится, мысль о том, что этот пухлый рот мог сделать мне так же приятно как вчера делала Аня, просто разрывает мозг.

И словно дьявол в ухо шепчет. Даже уговаривать не надо.

Сажусь в машину и наблюдаю через витрину ресторана, как Лера уплетает обед, машет мне рукой.

Ну что за дурная девчонка.

В этот момент звонит Аня и я сразу беру трубку.

— Привет, Миш, я немного опоздаю, хотим с Лясей по магазинам пройтись. Заберешь меня потом. Я в центре буду.

— Заберу конечно. Напиши, как освободишься.

Остаюсь в машине, включаю наушники и закрываю глаза, погружаясь в мир русского рока.

Дергаюсь, когда дверь машины открывается и рядом садится Лера.

— Это другая машина.

— Да, та в химчистке. Как ты зашла?

— Электронный ключ, — показывает ладошку. – Вскрывает любые электронные замки, кроме некоторых.

— Дай, — пытаюсь схватить, но она поднимает руку, а потом забирает наушник.

— Мм, обожаю рок. Ты меня ждешь?

— Нет конечно. Аня шопится, надо будет забрать.

— Оо, это надолго. Посижу с тобой, так и быть.

— Я не просил… Мне и с музыкой хорошо. Выходи, Лера, пока я тебя не выкинул.

— Нет, ты так не поступишь с бедной сироткой, — моргает она часто, часто, опять меня смеша. – Дай песню то хоть дослушать…

Она откидывается на сидении, закрывает глаза, покачивая в такт головой.

Я как идиот пялюсь на ее профиль. На профиль самой назойливой девчонки в моей жизни, но упорно не хочу ее выгонять. Смотрю на нее и вижу то, каким мог бы стать, не спаси меня, когда – то мама, не усынови Распутин. Таким же безбашенным и дерзким, таким же плюющим на правила.

Лера красивая… Смыть с нее всю эту гадость и получилась бы очень милая девочка. Даже вполне в моем вкусе, чего уж тут врать самому себе.

Нет, я не предам Аню, не трахну Леру, но это приятное ощущение постоянной надвигающейся катастрофы в ее присутствии стимулирует, рождает в голове новые идеи. Словно находишься под постоянной дозой предтрена.

— В принципе можно на тренировку успеть съездить. Хочешь со мной?

— Спрашиваешь! — поворачивает она голову. – Конечно. И как ты качаешь свои идеальные мышцы?

— Ничего красивого в этом нет, если что…

Тут недалеко и мы долетаем за несколько минут. Я достаю сумку из багажника, а Лере отдаю толстовку.

— Зачем? Она мне большая будет.

— Вот и отлично, все непотребство закроет.

Глава 9.

Иду в душ, подставляю лицо ледяным струям, пытаясь снять ощущение морока. Тут вдруг чувствую, как что – то щекочет ногу… Да ладно? Тараканы?

Опускаю голову и понимаю, что это женская рука. Тут душевые так расположены, что по сути все душевые находятся через перегородку. Не задумывался о том, что с той стороны моются девушки. Но теперь там не просто девушки, там Лера, которая показывает мне фак и убирает руку.

Так и тянет улыбаться. Ну что за чертенок.

— Когда в школе изучали слово «приличие» ты очевидно спала.

— Прогуляла я тот урок.

— Ты кстати закончила школу? Ты же училась?

Правильно Миш, безопасные темы для разговора, а не попытка вспомнить родинку на ее груди и шрам на бедре.

— Закончила, но максимум, куда мне светит поступить – это в кулинарный техникум.

— А экзамены? ЕГЭ?

— Да я не сдам их никогда. Думаешь таких как я чему – то учат.

— Мне кажется это все отговорки. Было бы у тебя желание, ты бы готовилась и отлично сдала, а не шарахалась с чужими парнями по душевым.

Смываю с тела мыла, прислушиваюсь. Ответа нет. Заглядываю под стенку, небольшой просвет… И вот они ноги. Хватаю одну и тут же слышу недовольный женский вскрик, не похожий на голос Леры. Я тут же поднимаюсь, ухожу из душевой.

Лера с улыбкой ждет меня у входа.

— Кто же знал, что ты такой извращенец. Но ты не переживай, я не раскрою твою тайну.

Я стряхиваю остатки капель воды с волос, не понимая, как вообще мог до такого додуматься. Нужно заканчивать наше ненормальное общение с Лерой, иначе не ровен час, как я реально совершу глупость и поддамся своим неадекватным желаниями. Например, чуть оттянуть кофту, которая болтается на бедрах, или убрать виток волос, который она постоянно сдувает.

Лучшее, что сейчас можно сделать это просто сесть в машину и уехать, но я продолжаю вышагивать с Лерой рядом, не понимая, чего меня к ней так тянет.

Мы идем по дороге, прямо к набережной, у которой орут чайки, прогуливаются парочки.

Умом я понимаю, что творю какую – то херню, но вот развернуться и уйти не могу, словно попал на крючок, который тянет меня за веревку. Еще и Ани выключен телефон и теперь я не могу посмотреть ее геопозицию.

Лера тоже в своем телефоне копается, но быстро убирает, когда я свой опускаю в карман.

— Нормально все?

— Аня трубку не берет. Волнуюсь.

— Какой же ты хороший, заботливый парень. За ней разве не должна охрана ее отца присматривать?

— Присматривает конечно.

— Тогда волноваться нечего, логично? — она вдруг прижимается ко мне очень близко, заполняя рецепторы своим ароматом. На этот раз запахом обыкновенного мыла, оно на нее коже он ощущается как самый изысканный парфюм… Потом Леры вдруг срывается и убегает со смехом, а я понимаю, что она ловко стащила мои часы.

Пускаюсь за ней в погоню, чувствуя, как азарт воздухом заполняет легкие. Адреналин качает кровь в сердце. Ноги сами собой ищут направление, легко догоняя коротышку. И вот она уже прыгает через парапет, ступает на песчаный берег. Догоняю ее у самой кромки воды. Мы падаем, ее визг отдается в барабанных перепонках, но их же потом ласкает ее смех.

— Догнал…

— Догнал, — задыхается она, облизывает губы. Простое движение, но сколько в нем сексуальности. Теперь глаза Леры не накрашены, на губах нет яркой помады. Лишь влажная слюна, которую мне так хочется попробовать на вкус…

Она бы хоть глупость какую сморозила, чтобы привести меня в чувства, чтобы перестать задыхаться не от физической нагрузки, а от возбуждения. Будний день и мы тут одни…

— Я Аню люблю Лер, — пытаюсь встать, но Лера закидывает ноги мне на спину, прижимая к себе так, чтобы я стояком ощущал жар ее промежности. Сука…

— Люби… мы же просто дружим…

Она елозит подо мной, доводя до предела и я срываюсь, окунаясь в омут голубых озер… В голове шумит, перед глазами мутно, сердце барабанит как бешенное. Это ненормально, со мной что – то не так…

— Чет хреново мне.

— Это возбуждение… Снимешь напряжение и пройдет все…

Лера сама прижимается к моим губам, скользит по ним языком. И приятно вроде, но все только хуже. Тело становится ватным, неподвижным…

— Миш…

— Смотри, Аня! Что я тебе говорил, не такой уж твой Миша и святой. Хоть бы комнату сняли…

— Миша! — Лера трясет меня, с себя скидывает.

— Миша! — Аня тоже тут, только я пошевелится не могу.

— Да вы блять, издеваетесь, — Ваня трогает мое лицо, поднимает веки выше. – Сколько ты ему дала?

— Он выпил бутылку…

— Блять.

— Скорую надо!

— Нельзя скорую, его же проверят, он потом сам не отмоется.

— Ваня, что ты с ним сделал!

— Да не ори ты. Лера, а твой кореш, он же врач?

— Он студент меда, он не согласится. Давай скорую.

— Да нельзя, тупая ты сука, Сказал, же глоток один!

— Мы были в спортзале, откуда я блин знала!

— Миша, Миша, мы тебе поможем, мы обязательно поможем, - гладит меня Анюта моя... Вот я урод, чуть ей не изменил, не важно, что я был под чем - то...

— А может тут его оставим? Естественный отбор, так сказать.

— Ты дурак - дебил!!? — кричат хором девчонки, пока я пытаюсь остаться на плаву, но вода тянет меня на дно, туда, где не проходит свет…

Глава 10.

Ваня

Лера пишет, что они вышли из спортзала, значит скоро доберутся до набережной, значит и мне пора заканчивать со слежкой и подойти к Ане напрямую.

Она хохочет в стае таких же блаженных девчонок как сама… Порой кажется, что она пустая, ничего из себя не представляющая, если бы я точно не знал, что это маска, которой она прикрывает реальную себя. А может быть прячется от реальности, которая неизбежно настигнет.

— Девчонки привет, — шагаю в толпу и тут же вижу восхищенные взгляды, улыбки и шепоток о том, какой я классный и стильный. И это, не смотря на побитую рожу.

— И что ты тут забыл, — единственный кто хмурится – Аня. Всем своим видом показывает, как не хочет со мной разговаривать, но я уже привык к непокорному взгляду и осуждению, которое льется на меня, как только мы встречаемся. – Меня Миша заберет.

— Вот как раз о нем и надо поговорить. Он тебе изменяет.

Говорю это при всех, потому что ахи и жалость во взгляде— это то, против чего точно не сможет пойти Аня… Ее репутация счастливой невесты самое ценное, что сейчас есть в ее жизни.

— Ты врешь, как обычно. Он врет, девочки. Просто ему сильно не нравится мой жених… Просто пора смирится, Вань… Сестренка выросла и выходит замуж.

— Ну то что она выросла, я заметил довольно давно.

Сексуальный подтекст не случаен и все четверо девчонок краснеют и хихикают, склонившись к друг другу.

— Дурак блин… Поехали, в очередной раз ты опростоволосишься… Потому что Миша никогда меня не предаст, Девчонки, я все напишу в сторис.

— Ждем! — машут они, а Аня сует несколько пакетом мне в грудь и уходит. Я как дурак пытаюсь приспособится, чтобы их отнести. Потом бегу за сестрой, как раб.

— Ты же в курсе, что они тебя подругой не считают.

— Мне с ними весело, этого достаточно. Что ты опять там выдумал про Мишу?

— На этот раз никаких выдумок, сестренка, — догоняю, втягивая запах ее волос. Она тут же хлещет мне ими по лицу.

— Прекрати!

— Называть тебя сестрой?

— Делать свои грязные намеки! Просто пойми, Вань, что даже если Миша мне изменит, да даже если мы расстанемся, между мной и тобой ничего не будет. Это мерзко, отвратительно, неправильно! Смирись…

Мы молча смотрим друг на друга… С нее слетела маска легкомысленной курицы, а я пытаюсь взять свое тело под контроль, которое кричит, что нужно прямо сейчас забрать свое…

— Жизнь длинная, Ань… Рано или поздно ты поймешь, что любые границы, они только в нашей голове и не важно кто что подумает и скажет, важно только то, чего хотим мы.

— Точно… И я хочу Мишу… Отвези меня к нему, прямо сейчас.

Перед глазами картинка в ярко красном цвете о том, как она берет в рот чужой член… Калит, уничтожает изнутри… Хочется взять ее красивую голову и долбить об керамогранит, пока она не станет в моих руках кровавым месевом, пока мы оба не сдохнем, потому что не можем просто сделать так как хочется, а не надо.

— Поехали, чего встала…

— Ничего, — бурчит она и развернувшись уходит на своих ходулях – туфлях. У машины я бросаю пакеты в багажник и стартую сразу, как только она устраивает свою задницу на пассажирском сидении. Гоню по дороге, но Аня и слова не говорит, только держится, когда на повороте чуть заносит. Мы сбиваем ограждение, чтобы подъехать прямо к пляжу, где Миша уже лежит на Лере… ну все прямо как планировалось изначально…

— И что ты мне хочешь показать?

— А ты прямо смотри, там твой женишок развлекается…

Мы идем к пляжу, но когда подходим ближе я слышу испуганный вскрик Леры… Миша не двигается, не дергается, лишь часто дышит с широко открытыми глазами.

Мы еще не успеваем подойти к ним, когда Аня толкает меня в грудь, обвиняя.

— Что ты с ним сделал! Он не стал бы сам, никогда бы сам не стал… Миша, Мишенька, мы тебя спасем…

Я только зажимаю носовую перегородку, сжимая ее, чтобы болью перебить дикое раздражение и желание просто все послать к чертям.

Мы втроем тащим Мишу в машину. Тяжелый, сука… Сваливаем на заднее сидение, куда к нему садится Аня… Лера впереди, показывает дорогу к своему приятелю торчку студенту медицинского. Думаю, он туда пошел учится, чтобы потом всегда иметь доступ к наркоте.

Мы приезжаем в район, который Аня бы никогда даже случайно не заехала. Но сейчас ей на удивление плевать, а меня напрягает, что она вдруг резко становится не такой брезгливой ради Миши…

— А можно я тут постою, — просит она, когда мы заходим в морг, где этот самый студент проходит практику.

— Не парься, живые пророй хуже мертвых… Да и нариков там много.

— Ладно, — сглатывает Аня, входя в железную дверь за нами.

— Лерка? А ты чего тут?

— Дилера тебе нашла.

— Это какой из них…

— Который глазами хлопает. Сема, милый, спаси парня… — держит она руку Миша не себе. Сема кивает, говоря куда уложить Мишу. Осматривает его, слушает.

— Амфитамины?

— Ага. Там пару таблеток было, но он все выпил.

— Ясно, да не переживайте так девочки, прокапаем.

Сема ловко орудует руками, хотя вид у него такой, словно он пил минимум неделю, не говоря о нездоровом цвете лица. Мы втроем сидим на кушетке, а я поворачиваю голову к Лере.

— Все Лер, свободна. Не справилась.

— Не поняла. Это как? Ты мне обещал заплатить.

— А ты мне обещала его трахнуть.

— Ваня, какой же ты придурок, — Аня рядом, но я даже внимания не обращаю.

— У меня почти получилось, откуда я могла знать, что на него это так подействует.

— Мне плевать. Ты создаешь много проблем, постоянно делает все не так как я прошу, а так как тебе надо. Подставляешь меня.

— Вань, я дохрена для тебя сделала! Ты не можешь просто так взять и кинуть меня… Я.. я… Я заяву на тебя накатаю!

— Валяй, а очень много про тебя расскажу и про твоего папашу. Меня то папа отмажет, а твой еще на пару лет сядет.

— Да пошел ты! — бьет она меня со всей дури. Аня кричит, а я кровь с губ стираю. Бешеная девка. – Чтоб ты сдох!

Глава 11.

Лера

Лязг железной двери заставляет вздрогнуть. Охранник сально осматривает мое тело, и я жалею, что не взяла кофту Миши, которую забыла тогда ему отдать. В который раз осматриваю стены с облупленной краской и каждый раз напоминаю себе, как легко можно тут оказаться.

Может быть стоило с Мишей быть понастойчивее и тогда Ваня продолжал бы помогать мне с деньгами. А теперь что? Вариантов заработать быстро, только вот все они противозаконные, а некоторые еще и мерзкие. Одно дело девственности лишиться с таким чистеньким и приятненьким, как Миша, другое дело отдаться Ахмеду, владельцу автомойки, который уже не раз предлагал исправить мое бедственное положение.

— Дочь… — наконец приводят отца, и я сразу бросаюсь к нему в объятия. Он совсем тут стух… И теперь вытащить его будет еще сложнее. Есть люди, которым нужно заплатить, и они помогут. Иначе ему светит за угон в особо крупном больше шести лет.

Когда ушла мама, именно отец остался со мной. Не отправил в детский дом, хотя мог, не сплавил во Владивосток к бабке. Нет, он остался со мной, таскал в гараж, а вскоре показал, как вскрывать машины. Маленькую девочку ведь никто не заподозрит. А потом его поймали, тупо так, на мелочёвке. Но за ним тянулся большой след и его буквально посадили на денежную иглу. Теперь нужно вернуть деньги большим людям, чтобы он вышел… А я наконец вновь обрела семью.

— Плохие новости, детка?

— Шилов меня кинул. Я не справилась.

— Ну ты вроде рассказывала, что тот парень кремень. Так что ничего удивительного.

— У меня почти получилось… И где мне теперь брать деньги, пап? Но ты не переживай, я достану. Если надо к Ахмеду пойду.

Отец дергается, но наручники мешают дать мне затрещину. Он стискивает челюсти, а я думаю только о том, что когда – то он был молодой и здоровый, а теперь как будто лет на десять постарел.

— Я попросился на Сахалин.

— Что? Это шутка? Кидаешь меня?

— Отпускаю тебя… Я не хочу, чтобы моя дочь стала проституткой в попытке меня вытащить. Ясно же, что эти жадюги никогда не будут сыты, будут доить нас, пока мы с тобой оба не сдохнем.

— Пап, не смей! — ору я. – Я два года старалась, дай мне время…

— Тебе школу заканчивать надо, образование получать…

— Какое образование, пап! Ты вообще, о чем… Ты не можешь уехать.

— Я должен, Лер… Так будет лучше для тебя.

Я шагаю к нему, но охранник встает между нами.

— Ты не сделаешь как она! Ты не бросишь меня.

— Я не бросаю, я даю тебе шанс на нормальную жизнь…

— Не будет у меня нормальной жизни! Я никому не нужна кроме тебя! Не бросай меня, пап… Я достану деньги, понял!? Я сделаю это, дай мне два чертовых дня, — падаю на стул, когда его уводят. Долго смотрю в одну точку, потом бью по стальному столу и встаю, утирая слезы…

Это было неизбежно. Моя гордость, моя честь не стоят того, чтобы отец сидел…

Вместо выхода я сворачиваю в другую сторону, нахожу нужный кабинет. Там сидят жирные ублюдки, что по сути держат моего отца в плену…

— О, Лерунчик пришла… Решила-таки отсосать нам по очереди. Но твой рот столько не стоит, извини.

— Мне нужна конкретная сумма. Без всяких звездочек и многоточий. Сколько вы, уроды, хотите за свободу отца?

Они переглядываются, потом один усмехается и достает из кобуры пистолет, дает его мне.

— Я дам тебе адрес, Лера. Убьешь одного урода и твой отец свободен.

— Убить? — сглатываю, смотря на оружие. Я умею стрелять, папа учил, но я никогда не думала про убийство… — А деньгами?

— Три ляма, я уже называл тебе цифру.

— Но я принесла тебе пол миллиона!

— Проценты растут быстро, а так ты сможешь сделать все быстро. Главное не шуми, — он все еще протягивает мне оружие, и я его набираюсь смелости, беру его. Ладно, это одна жизнь, против жизни моего отца… Оно того стоит.

Он кидает на мой телефон фотку.

— Геннадий Шилов. Дам код охраны от его дома.

Шилов? Отец Вани?

— А узнать, чем он так вам насолил, можно?

— Не твое дело… Но поверь, о нем никто горевать не будет. Ну, по рукам?

— По рукам, — бросаю я, сую пистолет в свою рюкзак и ухожу из пропахшей потом и сигаретами комнаты. Выхожу из тюрьмы, втягивая потоки теплого воздуха… Шилов… Как будто сама судьба злодейка снова и снова водит меня вокруг этой семьи и Миши, который тоже скоро станет ее частью… Миша… Как бы мне хотелось на место Ани, которую он буквально боготворит…

Аня…

Можно убить… А можно попробовать договориться… — оборачиваюсь на здание тюрьмы, а потом приспускаю бегом к железнодорожной станции, где еду до Новосиба. Там пешком дохожу до фитнес-клуба, в котором вечерами тусит Аня, сестра Вани… Я до сих пор не очень поняла, чем ему не угодил Миша. Мне кажется лучшего парня для этой блаженной просто не найти…

А вот и она. Собственной персоной. Воздушным перышком выходит из машины, идет прямо на меня, но не замечает из – за капюшона.

— Кошек или жизнь, — тыкаю в нее пальцем сквозь кофту. Она бледнеет, краснеет, и буквально валится на меня в обморок. Я просто застываю, беспомощно смотря по сторонам. Можно просто сбежать, но я оттаскиваю эту худышку на траву и тыкаю пальцем в пухлые щечки. Она резко открывает глаза, моргает, а потом улыбается.

— Привет, Лера.. Рада тебя видеть.

Блять, а ее не проймешь…

— Ты вообще нормальная? Я чуть парня твоего не трахнула…

— Ну ты же не специально, просто Ваня тебе заплатил. Много кстати…

— Он так и не заплатил.

— Ой, извини. У меня есть немного денег, — достает она несколько красных купюр, а мне только и остается что сесть рядом и засмеяться сквозь слезы.

— Ань, твоего отца хотят убить…

— Что? Это шутка? Кому это понадобилось? Он же обычный бизнесмен. У него все по закону.

Тру переносицу… Нет, все – таки зря я к ней пришла. С ней даже каши не сваришь… Встаю, хочу уйти, но она уже держит меня за рукав.

— Лер, я люблю моего отца. Что ты знаешь…

Глава 12.

Я завороженно ахаю, когда мы проезжаем за ворота. Я такие дома и видела, разве что из машины, проезжая мимо. Это прям что – то на очень богатом. Дороже, пожалуй, Ламбы. Двухэтажный дворец с колоннами. Дом окружен собственной большой территорией. Как вообще можно не хотеть тут жить…

Мы с отцом всегда мечтали о доме и вот, когда мечта была так близко, а я уже подбирала лошадь, которую обязательно куплю, папа посадили в тюрьму.

Ненавижу этих всех зажравшихся мажоров, которые никогда не ценят того, что у них есть…

Мы выходим из машины. Я пристально рассматриваю цветные камушки, которыми выложена дорожка.

Входим в дом, где я просто не могу поднять с пола челюсть. Сколько ж тут бабла вложено. А Аня идет так, как будто для нее это нормально… Нормально жить во дворце.

В прихожей пол из керамогранита, а стены из дико дорогой итальянской краски. Как – то папа подрабатывал на стройке, и я примерно понимаю, сколько все это стоит.

— Папа должен быть дома. Папа! — зовет Аня меня за собой. Я шагаю, боюсь, что – то замарать. – Папа! Я дома! Он, наверное, в кабинете опять работает. Папа!

Она открывает двери кабинета, я уже почти до них дошла, когда раздается истошный вопль.

— НЕЕЕЕЕТ! НЕЕЕЕТ! ПАПАААААА! ПАПАААААА!

Меня до костей ее крик пробирает.

Я забегаю внутрь, а Аня сидит на коленях в своем белом спортивном костюме и трясет грузного мужчину, мараясь в его растекшейся крови.

— ЛЕРА, ЧТО ДЕЛАТЬ, ОН УМИРАЕТ…

Судя по дырке в голове, уже умер, но я даю Ане хоть какой – то шанс, чувствуя, как собственное сердце замирает от страха… Как легко может умереть человек.

Сколько раз мой отец сам был на волосок от смерти. И я снова сделаю все, чтобы его спасти... Что угодно.

— Я вызову скорую…

— ДА, ДА, ДА, СКАЖИ, ЧТОБЫ ПОТОРОПИЛИСЬ! ПАПА! ПАПА!

Тут же забегает горничная, охранники, людей становится так много, что мне просто проще отсюда слинять. Но я не могу двинуться, все смотрю как Аня рыдает уже над телом отца. Как же легко представить себя на ее месте, как легко потерять самого родного человека.

Секунды секут, а я пытаюсь понять, почему не ушла, чего жду... Нужно уходить, бежать...

Тут уже люди в медицнской форме, даже полиция. И именно люди в форме заставляют меня дернуться на месте, но в сторону Ани, которую пытаются отодрать от тела отца, чтобы его осмотреть.

— Да вы же больно ей делаете, отойдите!

Пытаюсь ей помочь, когда она вдруг поворачивается ко мне, вся заплаканная и грязная от туши.

— Это ты…

— Нет, нет…

— Ты хотела его убить, а потом пришла ко мне и попросила помощи.. ЭТО ТЫ ЕГО УБИЛА! Проверьте ее рюкзак.

— ДА НЕ Я ЭТО! Я С ТОБОЙ БЫЛА.

— КАК ТЫ МОГЛА, ЭТО ЖЕ МОЙ ПАПОЧКА, МОЙ ОТЕЦ!

Рвусь на выход, но меня задерживают. Наливаются сверху и надевают наручники. Закрываю глаза, не чувствуя боли, лишь отчаянье в которое проваливаюсь как в узкий колодец, из которого нет выхода.

Глава 13.

Аня

Я звоню и звоню Мише, но он вне сети… Именно тогда, когда он мне так нужен! Слезы нескончаемым потоком, вся кофта в моей туши, а я продолжаю в голос реветь, чувствуя, как боль выжигает все изнутри. Наконец Миша отвечает, и я пытаюсь ему что — то объяснить, но даже выговорить толком ничего не могу.

— Ппприжай, пап.. Его нет, нет больше.

— Ань, объясни толком.

— ПАПА УМЕР! ОНА ЕГО УБИЛА… — Я думала убью ее, прямо там выколю глаза, сломаю руки, никогда еще во мне не было столько ненависти… Потому что это папа, это же папа!

После смерти мамы он всегда был рядом, всегда выделял время, всегда откладывал работу, если я просила. И пусть Ваня его ненавидит, но для меня этот человек был тем маяком, ради которого я старалась быть хорошей. Он был всем… А что теперь?

А ТЕПЕРЬ ЧТО?

— Аня, — Ваня буквально сбивает с ноги дверь, вваливаясь внутрь. У него опять разбитая губа и теперь он единственный родной мне человек. Мы влетаем в друг друга на скорости, просто дышим, обнимаемся и молчим. – Детка, это ужасно, мне так жаль…

— Ты все равно его ненавидел.

— Ты любила, это главное.

Хочу оттолкнуть, но Ваня вырос, и его сила выросла вместе с ним. Он не дает мне отвернуться, не дает уйти в себя. – Ты его ненавидел! А он умер! Что последнее хорошее ты ему сказал?!

— Что всегда буду рядом с тобой. Не так уж и плохо, да?

— Плохо, все плохо, потому что его больше нет! Папа, мой папочка.

Просто плачу ему в плечо. Он поднимает меня на руки, уносит в кровать и накрывается со мной одеялом. Ждет, когда смогу хоть что – то сказать. Ваня никогда не кричал или бесился, если я плакала, просто ждал, всегда просто ждал, когда я успокоюсь. Он мог стравить девчонок, которые меня обидели или избить парня, который отнесся ко мне плохо.

Когда все изменилось, когда человек, роднее которого сложно представить стал тем, от кого я бегу быстрее ветра. Я хочу вернуть такого брата, своего папу.

Мне не нравится, что в моей жизни все меняется, потому что я совершенно не успеваю за течением этой реки, которая неизбежно приведет меня к водопаду.

Руки Вани крепко обнимают меня, я успокаиваюсь, чувствуя насколько тяжелой от слез стала моя голова. Не надо слов, просто я рада, что он у меня есть. Мой брат.

— Тебя опять побили, — упрекаю я, утыкаясь в его грудь, сжимая пальцами кожаную куртку. – Я не люблю кровь.

— Это мелочи. По крайней мере я жив.

Это фраза открывает только что закрытый проток слез, и я снова принимаюсь реветь. Содрогаюсь от слез, пока Ваня с силой гладит мою поясницу, давая понять, что он рядом.

Сколько так проходит часов, понятия не имею. Засыпаю в коконе рук, чувствуя знакомый приятный запах родного тела.

Просыпаюсь, когда Ваня выбирается из моих рук, уходит в туалет, потом из комнаты. Смотрю в телефон. Миша приедет через час. Стираю слезы, чувствуя полное опустошение.

Ваня приносит мне кофе, и я пью маленькими глотками, пока он гладит мои волосы, убирает их с лица. Трогает губы… И так смотрит.

Встаю резко, он за мной.

— Что?

— Ничего. Это ты привел Леру в наш дом. Она его убила…

— Кто? Лера? Она его точно не убивала.

— А кто тогда?! Ей задание дали, чтобы отца спасти.

— Думаешь у отца врагов мало было. Аня, он не такой хороший…

Выливаю кофе ему в лицо.

— Не смей, никогда не смей говорить плохо про папу! Он жизнь тебе дал!

— Понял, понял. Но слушай, у папы было много врагов и пасли его давно, просто он думао, что бессмертный.

— Это Лера, в ее рюкзаке нашли оружие. И ты, ты сделаешь все, чтобы посадить ее навечно!

— Понял, я понял, не кипятись. Спасибо за кофе, он вкусный, — снимает он куртку и футболку и относит в ванну, кидая в грязное белье. Он с обнаженным торсом, садится на кровать, я рядом с ним. В голове проясняется… Отца больше нет. Отца больше нет. И врагов, да, у него было много. А Лера пришла вместе со мной.

— Лера со мной пришла. Хотела меня обнять, а я на нее наорала.

— На меня ты постоянно орешь, — толкает он меня в плечо, но меня улыбаться не тянет. Ваня опускает руку на мое бедро, чуть сжимая пальцами. Поднимает голову, смотрит на губы. – Ты же знаешь, как я люблю, когда ты орешь…

Я резко встаю от него… Качаю головой. Нет больше того брата и не будет никогда. Есть парень, который одержим странной идеей, что мы переспали. Он подходит все ближе, а я чувствую, как меня от волнения втягивает в мощный водоворот. Я резко отворачиваюсь, бегу к двери, за которой оказывается Миша. Я тут же прыгаю ему на шею, целую лицо, губы.

— Папа умер, Миш… Его убили.

— Я уже понял, мне так жаль, — стискивает он меня в руках, смотрит за спину. – Мы посадим всех виновных… И Леру эту, не зря она нам в доверие втиралась. Может Ваня дал ей код?

— Может ты дал ей в рот?

— Замолчите! Оба замолчите! Проявите уважение к отцу, пожалуйста. Миш, это не Лера. Она была со мной.

— Это неизвестно.

— Он был теплый, а мы ехали почти сорок минут. Она бы никак не успела.

— Не переживай, мы все выясним.

— Миш, она там из – за меня. В тюрьме. И отец ее в тюрьме. Надо помочь.

— Ань, эти люди там, где должны быть. И ты тут не причем. Если она не виновата, ее отпустят.

— Да ты правовую систему не знаешь? Они просто найдут козла отпущения… Пожалуйста, — плачу в голос. – Пожалуйста. Она мне нужна…

— Ань, это уже какая – то блажь, вот честно.

— Да блядь, — орет Ваня. – Просто сделай как она хочет! У нас отец умер. Тебе не понять, ты своего даже не видел никогда.

-Рот закрой!

— Сам закрой!

Отталкиваю Мишу, хочу рвануть к лестнице, но он догоняет меня. По голове гладит.

— Ладно, ладно, сделаем как хочешь, только не плачь, не плачь Ань.

А Ваня не просил прекратить плакать, он просто был рядом.

Встряхиваю себя, беру Мишу за руку, и мы идем на выход. Поднимаю глаза ко второму этажу, где Ваня облокотившись на перила, смотрит на меня тяжелым взглядом.

Глава 14.

Лера

— Выходим, — стальной скрежет, лязг ключа в скважине. Я тут же дергаюсь, теряя последнюю гнетущую мысль. Это плохо, потому что если начинает возвращаться в реальность, то возвращаются и пять чувств, которые желаешь в этом месте уничтожить. Особенно обоняние. Ни в одном другом месте вы не ощутите такого затхлого, настойчивого запаха мочи.

Где – то я уже даже смирилась, что меня осудят и отправят в тюрьму, а там убьют. Нет, конечно сначала я сама перегрызу пару шей, но потом исход.

– Че расселась, пришли за тобой.

За мной? Не ко мне? За мной?

Мне даже в голову прийти не может, кто пришел за мной.

Ублюдок подставивший?

Адвокат?

А может сам Бог осудить за все мои грехи. Хотя шанс, что я избегу наказания именно на земле ничтожно мал.

Прохожу лицом к стене, где мне застегивают наручники и ведут по темно — зеленым коридорам. Как легко оказывается разлюбить зеленый цвет. Пару лет в таком месте, и я уже вряд ли смогу нормально его воспринимать.

Меня приводят в комнату, точно такую же, в какой мы постоянно встречались с папой. Только тут ремонт более свежий. Замечаю темные блестящие волосы и разве что не роняю челюсть.

И зачем она приперлась? Мало кричала? Или может еще не все поняли, что убил ее отца?

— Привет, — от ее милой улыбки хочется блевать, но я сажусь, напротив, устремляя взгляд в ее красивое лицо. Раскосые миндалевидные глаза, курносый носик и ровный разлет бровей. Идеальная, прямо какая и нужна идеальному Мише. – Миша сейчас разбирается со следователями и уликами. Но тебя скоро должны отпустить.

В каком мире она живет? В мире поней и единорогов, где по щелчку ее наманикюренных пальчиков могут вытащить из тюрьмы самого Чикатило?

— Лер, не молчи. Понимаю ты обижена, я была не в себе. Я совершенно не считаю тебя виноватой в смерти папы. Это просто реакция такая. Ты была рядом и… Давай дружить, Лер. Я всегда мечтала о сестренке.

А-а-а-а… У меня сейчас взорвется мозг!

— Аня! Очнись ты господи! Я вы тюрьме, мне предъявлены обвинения, у меня в портфеле был найдет пистолет их которого и был произведен выстрел!

В этот момент дверь со скрежетом открывается и словно сияя светом входит Миша. Странно видеть его снова… Нет, я не думала, что он умер, скорее была уверена, что я умерла для него после того что случилось. Он все про меня понял. Он все знает. Тогда какого ж хрена тут околачивается, да еще с видом спасителя мира.

— Именно в тот момент, когда ты якобы производила выстрел, ты сидела и ждала Аню возле ее фитнес клуба. Там есть камеры. Потом Вы с ней поехали в кафе, где так же есть камеры. Сидели вы почти час там, в это время тебе и подбросили пистолет.

Да ладно?

— А что, теперь везде камеры?

— Хочешь найти ту, где ты якобы угоняешь машину, могут поискать.

— Да даже если камеры и я не убивала. Им все равно нужно закрыть дело, а они никогда не посадят того, кому принадлежит оружие.

— Тут согласен. Но тут вопрос приоритетов. А приемная дочь Распутиных имеет приоритет выше, чем начальник охраны Бердска.

Чегоооо???

— Чегооооо? Какая еще приемная дочь?

— Да, да, да! Ты станешь сестренкой Миши и моей лучшей подругой.

Я шумно выдыхаю, отодвигаю стул. Это сон, это просто дурной сон. А эти двое не могут быть настоящими. Они же психи. Натуральные психи, рот которых несет полную чушь!

Хочу рвануть к дверям, но меня тормозит рука Миши. Она дергает меня за предплечье, и я ясно чувствую тяжелое, горячее прикосновение к обнаженному месту на руке. Сердце заходится от волнения, а перед глазами проносятся все те моменты, когда я придумывала себе, что мы могли бы быть парой. В другой реальности или какой – нибудь книге, но все же… Этот ожог кожи, от которого горло сжимается, а во рту резко пересыхает не позволяет думать, что это сон. Во сне я вижу, мечтаю, но не чувствую. А сейчас все системы словно голосят механическим голосом «Опасность». «Мощная угроза гормонального взрыва» Но меня быстро приводит в норму шипящий голос Миши.

— Согласен, это полная чушь. И меньше всего я бы хотел видеть тебя в своем доме, в своей жизни. Как по мне тебе здесь самое место. Но тебе повезло, что Аня на тебе помешалась. Поэтому выбор без выбора Лера. Либо тюрьма, либо семья Распутиных, где тебе придется стать нормальным человеком.

— Ужасы какие рассказываешь, кто вообще хочет стать нормальным?

— Ань, я пытался,

— Да я согласна, Господи, я на все согласна, лишь бы тут больше не оставаться. Сестрой, любовницей, подругой, кем угодно.

— Для меня ты останешься никем, — выплевывает мне в лицо Миша, а мне только и остается что закатить глаза. Столько эмоций для человека, которому плевать, что аж воздух трескается от напряжения.

Аня подбегает ко мне с обнимашками, тискает, а у меня дикое ощущение, что я стала кем – то вроде ручной зверушки.

Ну да ладно, если все так как они говорят, то до восемнадцати можно тусануть с этими психами, а потом поехать к отцу. Где бы он в это время не был.

Меня выводят вместе с этой парочкой твикс. На улице я на мгновение втягиваю свежий воздух, который еще никогда не казался таким вкусным и сладким. Боже, а я в тюрьме всего несколько часов провела. Странно даже, почему многие заключённые так стремятся вернуться за решетку.

Мы садимся в их красивую машину, за рулем которой водитель.

— А где живут эти ваши Распутины? Я могу видится с отцом, пока он не уехал.

— Ой, забыл тебе сказать, они живут в Усть – Горске. Это…

— Я знаю, что это, — шумно втягиваю воздух. – И ты хочешь чтобы я там жила? В этом забытом богом месте?

— Естественно. И доучилась в школе, и поступила. Знаешь, люди не всегда воруют, подкидывают наркоту, трахаются за деньги и убивают, чтобы выжить. Некоторые просто учатся и работают. Не пробовала?

— Сказал тот, кого усыновила самая богатая семья страны. Тебе поаплодировать?

— Не верь всему что говорит Шилов, может жить будет проще.

Глава 15.

Месяц спустя...Лера

Корплю над подготовкой к последнему экзамену.

И вот я уже буду выпускницей с аттестатом, готовая к поступлению на факультет приборостроения.

Мне предлагали разные варианты, но меня все еще привлекали машины и возможность их проектировать.

Возможно, однажды мне удастся поехать в Германию с одним из родственников Распутиных, чтобы устроиться в тот же "Мерседес".

Мечты, мечты…

А пока закрываю тетрадь, мысленно повторяю все ответы и варианты решений.

Потом заправляю кровать, принимаю душ и спускаюсь на первый этаж.

Аврора уже внизу, отрезает длинные стебли от цветов, ставит их в вазу, создавая тем самым красивые композиции.

Судя по животу, совсем скоро она отправится в роддом.

Аврора — это родная мать Миши, чудесная женщина, которую я полюбила всей душой.

И дело даже не в том, как она приняла меня в этом огромном доме, а в том, что она не пытается напомнить мне, как я тут оказалась. Она просто радуется новому члену семьи, если так можно сказать.

Она познакомилась с сыном главы клана Распутиных, когда тот еле-еле из шорт вылез, учился в институте, где она работала преподавателем.

Судя по всему, тот повоевал с отцом, но смог жениться на Авроре, усыновить ее сына, да заделать еще двоих.

Еще остается Макс, но того я ни разу не видела. Он, судя по всему, родной сын именно Платона, сейчас постоянно учится в Москве. Нет, конечно, фотки всех членов семьи, что висят тут как в галерее, я уже видела, лица выучила.

Еще сестра Платона, Мирослава, у которой два сына: Арсений и Данил. И дочка Настя, которая с мужем как раз и живет в Германии.

Много имен, половины из которых я даже не запомнила, да и видеться со всей это сворой, объясняя каждому, как я тут оказалась, не хочется.

И Аврора меня в этом поддерживает.

Если отмести тот факт, что Миша делает вид, что меня не существует, да и виделись мы за этот месяц всего пару раз, то я реально вытянула золотой билет.

Что в этой семье хорошо, так это личное пространство.

Оно есть у каждого.

Возможно, для них это и норма жизни, но для меня жить в собственной комнате, иметь собственный компьютер, наушники, даже балкон — просто нереальное счастье.

За такое счастье я готова потерпеть недовольство Миши и навязчивость Ани.

Она звонит мне каждый день, мы много болтаем, вернее, она говорит без конца, а я слушаю. Мы много обсуждаем свадьбу, которая была запланирована на август, но теперь откладывается на непонятный срок. И возможно, я ошибаюсь, но из всех ее разговоров можно расставить на пьедестал то, что она любит, по местам. На первом Ваня.

Она говорит о нем так много, вспоминая детство, юность, его нездоровую неприязнь к Мише. На втором почетном месте она сама. Ее переживания, ее сны, ее таролог. На третьем месте учеба, на самом деле, она горит дизайном, умеет действительно красиво сочетать цвета, и это видно по моему гардеробу, который она подобрала, и который используется только на случай ее приезда. Она одевает меня, как куклу, выводя в местный свет. На четвертом месте Миша, если так можно сказать.

О нем мы почти не говорим, хотя порой мне очень хочется спросить – как он живет, чем занимается, думает ли обо мне?

Я сдерживаю любые порывы на этот счет, надеясь, что моя симпатия исчезнет, едва появившись.

И я ведь даже объяснить себе не могу, что нашла в нем.

Он симпатичный, тут не поспоришь, он спортивный, он добрый, он еще к тому же душный.

Он был рад посадить меня, но нашел выход.

Но любые мои чувства принесут лишь боль, потому что этот парень чужой, он никогда не будет мне принадлежать, какую бы одежду я при этом не выбирала, каким манерам бы не обучилась. С сентярбря я буду жить с этой сладкой парочкой в квартире Распутиных, и надеюсь, что мы все — таки найдем общий язык. Но для него я навсегда останусь преступницей.

Пожалуй нужно просто с этим смирится.

Тем более, Дима уделяет мне так много внимания.

Он работает в мастерской и умело чинит любую поломку в большом автопарке Распутиных.

— Доброе утро, Лера, давно встала? Опять пропустила завтрак.

— Завтра экзамен, надо было быть уверенной, что я вас не подведу. Мишу…

Аврора гладит свой живот, потом поворачивает голову, хмуря гладкий лоб.

— Ты решила приобрести его комплексы?

— А они есть?

— Ну, мы все так или иначе пытаемся соответствовать всему этому, — она обводит взглядом потолок с лепниной по периметру. — Но только вот на самом деле, это уже давно никому не надо. Тут нет глубоко возрастной женщины в шелках, которая посмотрит через монокль и цокнет с требованием выпрямить спину или мужчины, играющего крестного отца.

— Платон Борисович вроде справляется.

Аврора хохочет.

— Да, пожалуй он стал излишне серьезно ко всему относится. Но дело не в нем, а в том факте, что нам повезло оказаться в этой семье, не делает нас должными ходить так, слово мы палки проглотили. Расслабься.

— Да мне нормально, правда... Самой себе хочется доказать, что я чего-то стою

— Стоишь, не сомневайся! И не один Миша не должен тебя в этом разубеждать, — подмигивает она.

В этот момент входную дверь открывает экономка Галина, с которой я все пытаюсь найти общий язык, впускает сквозняк, а с ним гостя моих не самых неприличных снов. Миша входит размашистым шагом, тут же прижимает к себе мать, коротко мне кивнув.

— Привет, я защитил диплом.

— О Боже! На пятерку, конечно?

— Естественно.

Я не могу стать участником радости, но все равно спрашиваю.

— А где Аня?

И почему она мне не позвонила, не рассказала. Неужели не знает?

— К вечеру должна приехать. У тебя когда экзамен?

Да боже, ты помнишь? Какая честь.

— Завтра.

— Тогда чего ты не готовишься, а прохлаждаешься тут?

— Миш, не нуди, она все утро готовилась.

Я даже отвечать на это не собираюсь. Бессмысленно и глупо бросать горох в стену, он все равно отскочит мне в глаз.

Глава 16.

Ваня

— Вот скажи мне, Ань, нахрена я это делаю? — пытаюсь сложить все пакеты в машину, закрыть багажник, который давится покупками.

— Потому что сильно любишь свою сестренку, — улыбается она и садится на переднее сидение. Я только вздыхаю, чешу репу, но как идиот улыбаюсь. Потому что мне предстоит три часа провести в компании Анютки. Слушать ее бессмысленную болтовню и представлять, чтобы я мог с ней сделать. Свадьба с Мишей отложилась, и я почти поверил, что ее и не будет.

Я перестал делать намеки, выбрал позицию пассивного наблюдателя. Понял, что нужно просто выждать немного, просто вернуть то доверие, что мы потеряли за последние несколько лет.

После смерти отца на меня реально навалилось. Компании, как акулы, мечтали сожрать неуверенного сына своего отца, но тут на помощь пришел Миша. Нет, мы не стали корешами, мы даже не пили ни разу вместе, но он реально нашел людей, которые помогают мне выстоять в этой борьбе за независимость отцовской компании. Не без комбината Распутиных, разумеется.

Может быть, еще поэтому я не давлю на Аню, а может быть, потому что из разговоров с Мишей понимаю, что помешан он далеко не на моей сестре.

«Лера сегодня разбила машину, идиотка!»

«Лера чуть не свернула себе шею».

«Лера любит эти фрукты, значит, не буду их брать».

Лера, Лера, Лера. Бля, да тут любому дураку понятно, что его обида и ненависть плотно переплетаются с похотью. И только вопрос времени, когда это все закончится постелью. И я теперь не буду никого шантажировать, не буду никому намекать, я лишь попробую ускорить события, которые в любом случае произойдут. Только должны они произойти раньше, чем Миша заделает ребенка Ане. От мысли об этом холодок скользит по спине. Этого допустить нельзя.

— Значит, у Леры день рождение?

— Да, мы с Авророй готовим ей сюрприз. Уже едет большой торт, а еще заправляется вертолет, чтобы отвезти нас в тот домик на Алтае.

— Скучно, нет? Почему не клуб?

— Миша запретил. Сказал, что не сможет контролировать толпу. Это единственное, на что он согласился, хотя и со скрипом. Он вообще посчитал, что ужина и торта ей будет достаточно, Но это, блин, восемнадцатилетние. Ты помнишь мое?

— Конечно, помню. Весь город на ушах стоял, — а вечером она так напилась, что перепутала спальни. Я ей признался в любви в ту ночь, а на утро она сделала пост, что встречается с Мишей.

Я думал, убью ее.

— В общем, она должна запомнить этот праздник, — кивает своим мыслям Аня, а я иногда даю себе возможность полюбоваться ее тонким профилем. Она ветреная, конечно, хотя бы потому, что несмотря на траур по отцу и черный цвет, который она носит постоянно, про него она уже и думать забыла. Новая подружка все затмила. Иногда я реально устаю слушать про Леру. И если из уст Ани — это сплошное восхищение, то Миша готов задушить ее голыми руками, очевидно, лишь бы она не мешала его планам, не раздражала одним своим существованием. И я его отлично понимаю. Только разница в том, что я смирился со своими демонами, а Миша будет с ними бороться очень долго.

Мы приезжаем часам к шести. Аня сразу вырубает везде свет, просит Аврору, Мишу и меня притаиться, дожидаясь, когда Лера появится в особняке. И как Аня собирается тут жить, как по мне, все слишком громоздко и вычурно, словно строили, пытаясь продемонстрировать всем их ничтожность.

— С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ! — вздрагиваю от крика Ани, когда свет включается, и на пороге появляется чумазая Лера. Судя по всему, копалась в машине.

— Аня, офигеть. Я думала, никто не знает.

— Глупости какие, — обнимаются девчонки, а мы с Мишей мельком переглядываемся. Я все еще считаю, что эта блажь временная, и что Лера Ане скоро наскучит. Но она уже часть этой семьи. На мой взгляд, она должна благодарить и кланяться в ноги этим людям каждый день. Потому что с ее прошлым и с ее отцом она бы реально закончила за решеткой. – Это мой тебе подарок. Открывай срочно!

В пакете лежит воздушное платье розового цвета, на которое Лера смотрит до ужаса комично.

— Оно тебе понравится. Иди скорее примерь, а мы подождем.

Мне прям хочется, чтобы Лера показала истинное отношение к тому, что пытается вылепить из нее Аня, собственную Барби, с которыми она очевидно не доиграла в детстве, но Лера покорно уходит и спустя двадцать минут возвращается облаченная в этот нелепы короткий наряд.

— Как же круто! Какая ты сразу красивая!

— Супер, спасибо, Ань.

— Ну, что, поехали? Аврора, вертолет же готов?

— Готов, можете лететь.

Лера ничего не понимает, но покорно идет за слишком уж радостной Аней. Садится в вертолет, в который мы с Мишей тоже загружаемся. Летим недолго, всего полтора часа, но вскоре приземляемся на холме, где и находится еще один дом Распутиных.

Наша семья всегда была богата, но до Распутиных нам далеко.

— Смотри, как тут круто, Лер! Я привезла нам купальники! Там бассейн.

Лера, как кукла в руках Ани, делает то, что той нужно, и сказать против ничего не может. Даже противно от того, какой послушной она, оказывается, может быть. И на что пойдет в знак благодарности за спасение.

За накрытым на четверых столом Аня вдруг говорит.

— А здорово будет сыграть свадьбу всем вместе!

Лера, Миша и я давимся своими напитками.

— Ты о чем? — не понимает Лера.

— Ну, я думаю было бы здорово, если бы вы с Ваней тоже поженились. Мы были бы одной дружной семьей. Всегда. Ну, а что? Вань, тебе разве не нравится Лера? Посмотри, какая она красивая!

Лера делает страшную рожу, и я заливаюсь смехом.

— Лер, не корчи рожи, я же просила. Морщины будут.

— Анют, детка...

— А что, это будет забавно, — подмигиваю Лере. – А меняться партнерами будем?

— Ваня.

— Ты дебил? — рявкает Миша.

— Ну, а что, большая шведская семья. Можем даже спать в одной кровати, а, Ань? Как тебе идея?

Миша не сдерживается и бьет меня в челюсть. Но в этот раз мне тоже есть чем ответить. Мы катаемся по полу, как самбисты, а Аня кричит, чтобы мы прекратили. Убегает в слезах. И только Лера, закинув ноги на стол, опрокидывает в себя порцию шампанского и смотрит на нашу возню на полу.

Глава 17.

Лера

Я застываю возле окна, в просвете между шторами замечая интересную сцену.

Даже глаза кулаками протираю.

Но нет, картинка не меняется.

Аня все так же стоит на коленях и очевидно отрабатывает навык оральных ласк. Ну а на ком еще отрабатывать, как не на брате, всегда готовым поддержать родного человека.

Сглатываю, прижимаясь спиной к балконной балке и продолжая наблюдать как глубоко Анечка умеет брать в рот, как прижимается носом к паху и сжимает ноготками задницу. Не такая она уж и идеальная, что тут скажешь. Хотя, как посмотреть.

Думаю, для Вани она сейчас само совершенство, вон он как стонет в голос, запрокидывая голову. Возбуждает, словно смотришь отменное порно, но вживую.

Вот он кончает прямо ей в рот, но раскатывает сперму тонким слоем по щекам и носу, тут же целует, укладывая на пол. Снимает светлые шортики, прижимая губы между ног.

Собственная рука тянется к промежности, скользит по трусикам. Другой рукой сжимаю грудь, что набухает от желания. Желания оказаться сейчас на месте Ани, но чтобы место Вани занял Миша. Запускаю руку в трусики, нащупываю взбухший клитор, провожу по нему несколько раз. Перед глазами образ Миши.

Мускулистая спина, крепкая задница, сильные руки, которые умеют быть удивительно жестокими и нежными одновременно.

Я запрокидываю голову вверх, чувствуя, как удовольствие пронизывает до кончиков пальцев. Выдыхаю шумно, кончая…

— А чего не заходишь? Ваня был бы рад, чтобы ты ему снова отсосала, — Миша. Стоит чуть вдалеке. Я вытаскиваю руку из трусиков под его прямым взглядом.

Плевать, что он там думает про меня. Сейчас прям свербит показать, чем занята его идеальная невеста. Но гораздо интереснее наблюдать за людьми, которые не понимают, как сильно их обманывают.

Хотя может быть он и сам в курсе? Может быть они развлекается втроем? В два смычка натягивают идеальную Аню. Лицемерная компания.

— Ты это говоришь, потому что ревнуешь и хочешь на себе испробовать мой знаменитый минет? Люди выстраивались в очередь…

— Заткнись, — рявкает Миша, схватив меня за руку. – Противно слушать.

Нет, все-таки не знает. Такой собственник как Миша не потерпит делить девушку с кем – то еще. Ему нужна именно целка. Забавно, что в отличие от Ани я и правда девственница, но разве ему докажешь?

— Раз противно, то не слушай, — не вырываюсь, чувствую, как только что скатившееся возбуждение поднимается вновь, растет, набухает в груди.

Я делаю шаг к Мише, облизываю губы, чувствуя животом ответное желание. – Знаешь, Миш, я так вам обязана всем, что никогда никого из вас не предам. Никогда не выдам не одной тайны. Никому не скажу, как у тебя на меня стоит.

Тяну руку к его паху, но он хватает ее, дергая наверх. Секунда, две и он втягивает мой запах, сжимает челюсти.

— Не придумывай, что это какая – то тайна. Это просто реакция на телку, готовую переспать с кем угодно, лишь бы облегчить себе жизнь.

— А если я скажу, что Аня отсасывает не только тебе, что я видела…

Щеку обжигает ударом, и я хватаюсь за нее, не веря смотря на Мишу.

— Как ты смеешь клеветать на единственного человека, которому ты не безразлична, который помог тебе выбраться из дерьма?

— Я лишь предположила…

— Не смей! Не стоит своими фантазиями приравнивать Аню к себе. Ты никогда до нее не дотянешься.

Ну да, куда мне до нее.

Он чуть толкает меня, отворачивается и уходит, поднимаясь на второй этаж, где его комната.

Я обнимаю себя руками, чувствуя, как меня трясет, как горит щека.

Да пошел он.

Пусть и дальше живет в своих розовых очках, в облаках, где радугой срут единороги. Я буду наблюдать за тем, как его все и каждый выставляют дураком.

Отворачиваюсь и иду в спальню, которую Аня выбрала для нас. Ничего удивительного, что она близка с комнатой Вани, да?

В комнате уже Аня, сидит на кровати и рыдает.

— Что случилось? Не успела кончить? — спрашиваю прямо, снимая с себя футболку и шорты. Аня резко поднимает лицо, залитое неестественно красным румянцем.

— Ты о чем?

— Да расслабься. Миша никогда не поверит, что ты ему изменяешь.

— Я не… Это все Ваня. Он меня шантажирует. Однажды мы наворотили дел и теперь он…

— Ань, мне плевать, правда. Эти ваши мажорские игры, я не хочу ничего знать.

— Но я хочу тебе объяснить! Я люблю Мишу! Я хочу за него замуж! Он самый лучший. И с ним я стану лучше, понимаешь? — кричит она, и меня немного пугает ее напор.

— Понимаю конечно. Я никогда ему не скажу.

— Поклянись!

— Клянусь, — спокойно говорю. – Если Миша счастлив в своем святом не неведении, то кто я такая, чтобы рушить его счастье…

Хочу уйти в душ, но она дергает меня на себя.

— Тогда ты должна помочь мне.

— Как?

— У нас скоро первая брачная ночь с Мишей. Ты должна меня заменить.

— Ань, ты поехала? – смеюсь я. – Как я это сделаю?

— Ты же целка? В темноте он не поймет. Говорить буду я, а трахаться ты.

Я сглатываю, все надеясь, что она выкрекнет, что это шутка и будем мы вместе над этим смеяться. Но она заламывает руки, ожидая моей реакции.

А у меня в голове вихрь мыслей. Даже если я скажу Мише правду, он не поверит. Никогда мне не поверит. А если я соглашусь, то исполню мечту идиотки и потрахаюсь с Мишей. Хотя бы раз…

— Не проще зашить целку? Сейчас это вполне реально.

— Ты же не дура, понимаешь, что я как под колпаком. Каждое мое действие так или иначе докладывается Распутиным. Папаша Миши никогда не доверял нашей семье.

— Умный мужик.

— Лера!

— А если откажусь?

— Тогда я не смогу тебе доверять, Лер. Тогда ты просто будешь мне больше не нужна. А знаешь, как легко умереть?

По коже бегут мурашки, колючие, болезненные. Я столько раз находилась на грани изнасилования, столько раз находилась на грани ареста, даже сидела в тюрьме. Но еще никогда не была так близка к смерти.

Глава 18.

Открывать глаза не хотелось. Может, от ненависти к самой себе, а может, от головной боли. Но мочевой пузырь, увы, не усыпишь так же легко, так что приходится отодрать себя от мягкой кровати и проследовать в ванную. На улице еще темно, а на соседней кровати еще спит Аня. Морщу лицо… лучшая подруга. Записать бы на диктофон все твои прикольчики, посмотрим, как бы ты потом запела.

Закрываюсь в ванной, долго смотрю на себя в зеркало. Не, ну, а чего ты, Лер? Иди, не к Мише, а сразу к Платону. Только будет ли малейший шанс, что мне поверят и не закопают в ближайшем леске? Или просто выгонят, назвав предательницей? И вот на чаше весов уютная жизнь в богатой семье, где постели без клопов не провисают из-за пружинистых матрасов, а еда не из помойной ямы. Жизнь, где мне иногда придется играть в игры богатеньких ублюдков, зато я смогу исполнить свои мечты.

Так что закрой рот, Лера, и улыбайся дальше, делая вид, что не видела, как родные брат и сестра занимаются непотребством. Сама-то тоже не идеальная!

Не мне их судить, это уж точно…

Зато есть шанс продолжить то, что началось на том пляже, где Миша целовал меня так, словно хотел сожрать, где я готова была на все, лишь бы это не закончилось.

Снимаю с себя одежду, встаю под упругие струи воды… Сейчас бы его сюда, во всей его мускулистой красе, с его крепким стволом, который он дал в руки, как грааль, лишь неадекватной невестушке.

Она ведь и убить может. За ней не встанет. Я встречала таких в детских домах. Безбашенные, без страха последствий. Или все или ничего.

Из душа выхожу, а Анька еще спит. А собственный желудок ноет, так что спускаюсь на первый этаж и заглядываю в холодильник… Вздыхаю с улыбкой. Чеерт… Как же круто, когда можно выбирать не из того, что дешевле. Как круто, когда вообще можно выбирать!

Достаю яйца, сливочное масло, муку, сахар, взбитые сливки и клубнику.. Господи, какая она сочная! И голубика тут есть.

— Что ты собралась делать? — застываю от звука Мишиного голоса спросонья. – Шесть утра, у тебя совсем совести нет?

Черт, он еще и без рубашки. Открывает холодиьник, достает воду и пьет прямо из горла. Вода стекает по его идеальному телу, а я взгляд оторвать не могу.

— Лера, у тебя горит! — и правда, масло на сковороде сильно нагрелось, я тут же выключаю. Было бы плохо, наверное, устрой я пожар. – Вафельницу снизу лучше достань. Всяко безопаснее будет.

Он идет мимо, а я наклоняюсь. Наверное, могла бы присесть, но нет, пусть смотрит на мою задницу в коротких шортах. Зря, что ли, Аня одинаковые пижамы выбирала?

Оборачиваюсь, а Миши уже на кухне нет. Он сидит, шнурует кроссовки. И все бы ничего, только вот его лицо пошло красными пятнами.

— Я не против, чтобы ты смотрел, если что.

— Очень великодушно… — хмыкает он, поднимается и подходит близко, так близко, что у меня сердце заходится от волнения. По венам словно то самое раскаленное масло пошло, а горло дымом свело. Он тянет руку и касается щеки, что вчера ударил. — Больно?

— Я же детдомовская, а пощечины — самое привычное женское оружие. Вот если бы ты кулаком зарядил, тогда бы было больно.

— Это ты так меня тонко бабой обозвала?

— Только не дуйся, – свожу губы уточкой и замечаю, как он смотрит на мою щеку, на руки, что мешают тесто.

— Прости, Лер. За пощечину. Я не должен был.

Охренеть, он еще и извиняется...

— По мне разве видно, что я обиделась? Можешь ударить меня еще раз, только если при этом твой член будет во мне?

— Лера, блять! Почему нельзя общаться нормально, без этих твоих намеков? Ты… А знаешь, ты сама виновата.

— Ну, конечно…

— Ты рождаешь во мне самое худшее. Так мы не подружимся.

— А ты хочешь подружиться? — наливаю тесто в вафельницу и закрываю крышкой, поворачивая голову и смотря в горячие от гнева глаза.

— Было бы неплохо найти общий язык, раз уж мы теперь одна семья.

— Можем найти язык… — облизываю губы. – Общий.

— Издеваешься?

— Я волю твою тренирую, что ж ты так бесишься? Представляешь, как здорово будет, если ты пройдешь эту проверку на прочность? Тогда наша замечательная Аня никогда не будет страдать? Мы же не можем этого допустить?

Достаю вафлю, втягивая запах, от которого просто сводит желудок. Нужно, наверное, на всех сделать, но я просто беру и засовываю ее себе всю в рот… Влезла же… Прикрываю глаза от кайфа….

— Вкусно…

— Мгм…

— Обжора… — усмехается он. – Ешь так, словно это лучшее, что ты ела.

— Это я просто еще твой член не пробовала.

Вместо того чтобы возмутиться, Миша хохочет.

— Боюсь, как бы ты его не откусила с таким аппетитом. Мне сделаешь?

— Омлет?

— Не беси, Лер… — хмыкает он и убегает в открытую дверь дома… Я же любуюсь тем, как работают мышцы его спины, по которым скоро потечет пот, который наверняка был бы отличным дополнением к завтраку. Вот не было бы Вани и Ани, и зарядкой Миши стал бы отменный трах прямо на этой каменной столешнице…

С ума ты сходишь, Лерка! Твой удел — секс с ним под руководством безумной Ани. Впрочем, все лучше, чем ничего…

Вообще все лучше, чем вернуться в ту жизнь, когда приходилось выживать.

Глава 19.

Два месяца спустя.

— Обалдеть, обалдеть, сколько там народу. Ты видела вообще? — выглядывает Аня во двор дома Распутиных.

И не ошибается.

Кажется, что они собрали всех своих многочисленных родственников, их друзей, друзей друзей.

Море незнакомых тел, которых мне и узнавать не хочется. Наверное, потому что все мои мысли даже не о том, что Миша с Аней женятся, это было неизбежно, как солнце, которое встает на востоке…

Нет, я жду брачной ночи, которую мы уже много раз обговаривали с Аней.

У меня до сих пор не укладывается в голове, что она это сделает, вот так просто позаимствует мне своего мужа.

Пока Аня делает последние приготовления, я замечаю Мишу собственной персоной.

Он бродит среди гостей, словно кинозвезда.

С кем-то здоровается за руку, кого-то крепко обнимает.

Я вот не достойна ни того, ни другого.

За последние два месяца он ни разу меня не коснулся, даже случайно, словно у него вживлен датчик обратной тяги на меня.

Нет, он больше не агрессирует, даже не подкалывает лишний раз, словно дал себе установку держаться от меня подальше. Словно боится, что может сорваться.

А я ведь и не против, но он же потом бедненький себя с потрохами сожрет за предательство любимой.

Если бы он знал, что его любимая из себя представляет, может, и не мучался бы так сильно.

— Ну, и где моя красавица сестренка? – входит в комнату, полную женщин.

Ваня, широко улыбается, направляясь к сестре, целует ее в щеку, хотя на мой взгляд, слишком интимно.

Вот и невесте так кажется, иначе чего она его толкает?

— Не трогай, замараешь еще. Внизу все готово?

— Все уже дрочат от нетерпения.

— Ваня! — кажется, Аврора в шоке от такой откровенности и буквально выталкивает Ваню под общий смех.

Я же поворачиваюсь обратно к окну и замечаю, что Миша поднял в этот момент голову.

Наши взгляды схлестнулись, заставляя мое тело реагировать привычным сбоем, который я перестала контролировать, да, наверное, и не делала этого никогда.

Не трудно признаться, что влюбилась, непонятно, что делать, чтобы разлюбить.

Ну, помимо того, чтобы не видеть?

Пока это невозможно, пока он слишком часто мозолит мне глаза, потому что последние два месяца после сдачи моих экзаменов и поступления, мы живем дружной троицей.

Каждый в своей комнате в огромной квартире.

Я полюбила утренние пробежки, потому что это шанс просто побыть рядом.

Молча.

Тем более, что Аня совершенно не против, ведь наш путь пролегает через магазин с ее любимым утренним десертом.

Я показываю Мише большой палец и отворачиваюсь, вливаясь в свадебную суматоху, в центре которой прекрасная Анна в своем бесконечно шикарном платье.

Оно расшито жемчугом, украшено стразами Сваровски, а диадема состоит из настоящих бриллиантов, стоя каких-то баснословных денег.

Иногда мне хочется позвонить отцу и рассказать, насколько эти люди расточительны, и как быстро я сама становлюсь такой, потому что к хорошему быстро привыкаешь. Потому что когда трогаешь действительно качественные вещи, то возвращаться к простому уже не хочется. Потому что когда рядом с тобой строгий и во всем разбирающийся Миша, никакой Дима механик, упорно зовущий на свидание, уже не интересен.

— Ну, все, пора спускаться. Лера, возьми подол, пожалуйста, — оборачивается Аня с улыбкой. Отвечаю ей тем же, хотя порой готова задушить.

Ее так много в моей жизни, что я уже начинаю забывать, каково это — не быть игрушкой Ани Шиловой, которая совсем скоро станет Распутиной.

— У тебя Анины духи, — шепчет Ваня, который забирает Аню, чтобы повести к алтарю.

— Да, взяла попользоваться…

— Тебе не идут.

— Я сейчас расплачусь от печали.

Я не только ее духи взяла. Я похудела до ее размера, я белье надела, как у нее. Если бы не цвет волос, то нас легко можно было бы перепутать... Перепутает ли Миша?

Ваня хмыкает, берет Аню под руку и вступает в круг света от солнца.

И вот начинается церемония, в стиле сопливых американских фильмов, где брат ведет сестру, а подружки невесты с друзьями жениха стоят по краям.

И столько в этом фальши и лицемерия, что меня так и пробивает на улыбку, стоит Ане заговорить свои клятвы, которые мы вместе с ней расписывали.

Меня затыкает взглядом Миша, и я поджимаю губы, пока он выдает свои слова о верности и любви.

Хочется закричать, что это все ложь, как вы не видите…

Как ты не видишь, ты же такой умный, такой циничный, а двух змей под ногами и не заметил, не ожидаешь, что они вот-вот тебя укусят.

— Кольца, — шепчет регистратор.

Маленькая племянница Распутиных приносит кольца на подушке, но вдруг спотыкается и роняет их, громко, надрывно плача.

Тут же подбегает ее мама, Анастасия Фогель, чтобы успокоить ее, отвести в сторону.

Одно кольцо докатывается до меня, и я поднимаю его и передаю жениху, смотря точно в глаза…

Был бы малейший шанс, хоть малейший, что это я могла оказаться на месте Ани?

Или это просто влажные, глупые мечты бедной родственницы, на которую никогда не посмотрит Герцог Распутин?

— Счастья…— шепчу одними губами.

Они, наконец, обмениваются кольцами, целуются под шквал аплодисментов, среди которых мои громче всех, как и свист, который я издаю.

Миша даже глаза открывает, опять меня осуждая…

Вечер свадьбы проходит бурно. Конкурсы, танцы, ведущий, которого знает вся страна.

Все на высшем уровне, что я, сидя за столом, прямо вот уверена, что мне тут не место… Да и не хотела бы я такой свадьбы… Это все не про счастье, а про шоу, которое чаще всего быстро заканчивается.

Поэтому нигде не участвую, просто методично опрокидывая в себя коктейль у бара.

— Лера, — подходит ко мне Аня, и на лице ее явно виднеется недовольство. – Не напивайся только.

— Да я пару коктейлей. Не переживай, моя пизда в вашем семейном распоряжении.

Глава 20.

Михаил

Я в зюзю пьяный. И повод ведь какой – свадьба.

Свадьба с любимой девушкой.

А это значит, что сегодня меня ждет первая брачная ночь.

Первый полноценный секс. И все бы ничего, но взгляд так и бродит в поисках Леры. Той, с кем этот первый секс мог случиться уже много — много раз. Порой я завидую тем, у кого нет проблем с моральными принципами или совестью.

Они спокойно изменяют и даже не переживают об этом. Ведь живем один раз. А мне все кажется, что если я только посмею пойти за своими желаниями, как небо разверзнется, и меня смоет потоками ядовитого дождя.

— Ну, что, Миш, пойдем, — протягивает Анюта бокал, который я осушаю залпом. Вот она, моя девочка, моя принцесса, мое солнышко, моя радость. Теперь я должен думать только о ней, тем более, после того, как, наконец, смогу нормально потрахаться, просто выжать из себя все скопленные литры. И это поможет, обязательно поможет выдавить из своей головы Леру. Как выдавливают гной, как выжигают язву, как удаляют опухоль.

Вон она стоит, не двигается, следит за мной взглядом, как я пару мгновений следил за ней.

Наконец, мы входим в спальню, где на кровати балдахин, на столике шампанское, а постель уже расстелена, словно в ожидании актеров, которые будут трахаться. Как-то все пафосно и кричаще. Как и сама это свадьба, словно крик — посмотрите, какие мы счастливые.

А ведь мы, и правда, счастливы, у нас все зашибись, и скоро, совсем скоро будет секс. Я сразу принимаюсь раздеваться, а Аня поворачивается спиной и уводит волосы на одно плечо. Сегодня они красиво накручены, странно на самом деле, что сейчас они помяты, мы, вроде, не особо прям отплясывали.

— Расстегнешь?

— Да, любимая… — берусь за маленькие пуговки. – Ты довольна?

— Безумно. Эта свадьба лучшее, о чем может мечтать девушка. А ты лучший муж на свете…

— Муж. Как же громко звучит, — мало что соображаю. – Чувствую, супружеской долг в полную силу не смогу выполнить. Слишком сильно тебя хочу.

Она поворачивается, целует меня мягко, нежно, улыбается.

— Ты не переживай. У меня же нет опыта, так что в любом случае это будет верх совершенства.

Мы смеемся и снова целуемся. Влажно, сочно, в предвкушении, с дрожью по всему телу.

— Сколько мы этого ждали, — стягиваю с нее рукава, оставляю в одном нижнем белье. Невероятная… И зачем мне думать о какой-то там Лере, когда перед глазами любимая жена?

— Ой, я пойду быстро освежусь, а ты ложись.

— Я пока разденусь.

— Да… Да, да, — сжимаю руками ее талию, трогаю губами кожу. – Поспеши, пока я тут без тебя не начал.

Аня смеется, толкает меня на кровать, а сама уходит в ванную.

— И свет, Миш… Выключи. Давай сегодня сделаем все правильно.

— Правильно да, — выключаю ночник, и комната освещена лишь уличными лампами. Я раздеваюсь догола. Лежу на спине, отпиваю еще шампанского. Наконец-то… Член горит от нетерпения, а перед глазами нежная спина моей, теперь уже жены.

— Аня! Ты скоро?!

— Еще немного… Я тоже волнуюсь.

— Ага,— зеваю. Чет кроет. Спать охота, но трахаться охота сильнее. Делаю новый глоток шампанского. Голова кружится, а я сам в хлам. Но я уверен, стоит Ане выйти, как я воспряну духом и сделаю все, как надо. Мы оба должны навсегда запомнить эту ночь.

Закрываю глаза, чувствуя, как отключаюсь, но вздрагиваю, как только груди касается нежная прохладная ручка.

— Анюта, я думал, засну… Иди сюда, — дергаю жену на себя, охватываю затылок, прижимаюсь к губам, вылизываю рот под нежный стон. Ее руки в моих волосах, а в поцелуе столько страсти, словно он у нас первый.

Переворачиваю Аню на спину, глажу полуобнаженное тело, плоский живот, упругую попку.

— Если будет неприятно или больно, говори…

Аня не отвечает, лишь сильнее в мои губы впивается, гладит мою спину, приглашающе раскрывает ноги, обнимая мой торс. Сжимает так крепко, что я охаю, трусь членом об нежные лепестки. Нащупываю их пальцами, раскатываю влагу, нахожу клитор.

Аня стонет мне в ухо, впивается ноготками, выгибается, трется лифчиком о грудь. Я тут же сдираю к чертям лифчик, вбираю в рот сосок. Тяну,

17:16

отпускаю. И я бы еще обязательно занялся прелюдией, но сил сдерживаться нет совершенно.

— Ань, надо потерпеть.

Она вжимается лицом в мое плечо, гладит мою голову, словно сама меня успокаивает. Я рукой ставлю головку ровно у входа, начинаю медленно погружаться.

Тело Ани застывает, но у меня так крышак рвет, что ждать больше нет сил. Я просто дергаю бедрами, врываясь в девственное нутро, которое моментально обтягивает меня кипящей влагой.

Бля, бля, бля… Дышу с трудом, руками в грудь впиваюсь мягкую. Аня хнечет, но не поднимает головы.

— Потерпи, немного потерпи.

Она бьет меня по спине, а я усмехаюсь.

— Для меня это тоже первый раз, если помнишь.

Тут же она обхватывает руками мое лицо, вжимается губами, ласкает языком по-другому, по-взрослому как будто… Это не поцелуй – мы просто сливаемся в одно дыхание, которое кочует из ее легких в мои и обратно. Я уже отравлен похотью, назад дороги нет.

Аня сама поднимает бедра, давая понять, что готова продолжать.

А мне и так хорошо, мне просто бы выдержать этот напор мощного притока крови к паху, выдержать бы разрыв сердца от переизбытка эмоций.

Но стоит рукам нащупать соски, как инстинкт срабатывает за меня. Я почти не соображаю, просто начинаю двигаться.

Я опускаю взгляд вниз, с дикой похотью стону, когда вижу, как мой член ходит в ней поршнем: сколький и мокрый от ее возбуждения и разводов крови.

Поднимаю глаза, наслаждаюсь тем, как подрыгивает грудь…

Аня запрокидывает голову и орет, как дурная. Черт. Черт, черт… Как я выдержал, как… В какой – то момент, больной момент мне словно мерещится Лера, но я мотаю головой. Херня… Теперь ее не существует для меня. Теперь только Аня…

Прихватываю сосок зубами и кусаю до боли, втягиваю в рот. Сосу до исступления, пока она снова вжимается в мое плечо, шумно хныкая.

Глава 21.

Лера

Боль. Оказывается она может быть разной. От удара врагини в детском доме. От пореза стеклом. От того как теряешь девственности. Но все это даже близко не стоит с тем, как боль скручивает меня сейчас. Словно от зубной боли, которая ощущается в одном месте, но задевает все тело. И унять невозможно, ведь сердце не вырвешь, пломбу не поставишь, только разве что принять обезболивающее. Именно его я заливаю в себя, позволяя реальности померкнуть, окунуться в фантазию, где Миша надо мной, где он шепчет не «Аня», а «Лера».

Но это все фантазии, а в реальности я заливаю боль оставшимся со свадьбы шампанским.

На утро меня толкает Аня, хлопает по щекам.

— Отвали.

— Ты отлично справилась.

— Отвали, я сказала! Почему вы еще не уехали?

— Вертолет через час. Хотела попрощаться с любимой подружкой, — ложиться она ко мне под одеяло и щекочет. Но вместо щекотки это вызывает только раздражение.

— Ань, отстань, мне правда плохо, — сбегаю в туалет, где Аня держит мне волосы.

— Ну ты и пьянь. Сколько бутылок выпила?

— Одну.

— Лучше бы к Диме потрахаться сходила. Он на тебя весь вечер пялился.

Иду умываться, Аня расчесывает мне волосы.

— Не хочу.

— да понятно. В первый раз всегда больно. Потом еще неделю не хочется о сексе думать. Да и Мишка пьяный был совсем. Блииин, как жалко, что я тебя с собой взять не могу.

— Не переживай, тебя муж развлечет.

— Проводи нас.

— Ну уж нет. Сами…

— Проводи, Лер. Ты на целых две недели свободна от меня, неужели тебе сложно просто выйти и проводить нас?

— Сложно…

— Ну хорошо, в таком случае, скоро в твоем вузе узнают о твоем нелицеприятном прошлом. Ни друзей, не хорошего отношения, как ты мечтала.

— Аня, ты больная, реально. Тебе мало причинить боль человеку, тебе нужно посмотреть, как он мучается.

— Думай, что хочешь. Но я считаю невежливым, если нас выйдут провожать все, кроме тебя. Ты меня услышала? Лера!?

— Да! Да! — ору в свое отражение. Наконец Аня уходит, а я остаюсь одна, содрогаясь в рыданиях. Отворачиваюсь от собственного отражения, стекаю на пол, закрывая лицо руками. Две недели. Две недели… Может быть я смогу переболеть? Может быть я смогу забыть его?

Я иду собираться. Делаю хвостик, убираю с лица остатки макияжа, надеваю самые простые джинсовые шорты и футболку. Иду вниз, слыша голоса. Аврора машет мне рукой, хмурится и идет ко мне. Блин… Надо было накрасится что ли… Платон Борисович кивает мне и выходит за всеми родственниками.

— Лера, ты в порядке?

— Просто перепила вчера. Такой праздник, ух! Вы так здорово все организовали.

— Ну без тебя я бы вряд ли справилась. Может тебе пойти полежать?

— Нет, нет. Я провожу и пойду спать.

— Ну смотри... – она трогает мою голову, а я улыбаюсь от прохлады, что дарит ее ладонь. Если бы я мечтала о матери, то она должна была бы быть именно такой. Все понимающей, всех принимающей.

Она уходит за мужем, а я с трудом, но спускаюсь на первый этаж.

— Бурная ночь? — замираю от звука его голоса. Поворачиваю голову, смотря на Мишу в спортивном зеленом костюме. Выглядит потрясающе. Но лицо все равно помятое. Так что…

— У тебя тоже.

Миша, ты спал со мной. Ты лишил девственности меня.

Простые слова, но как же тяжело открыть рот и сказать это. Ведь будет что угодно кроме доверия, а Аня никогда не подтвердит. И даже доказать не получится.

— У меня уважительная причина. Я женился на любимой девушке.

Любимая девушка. Иногда складывается такое ощущение, что он сам себя убеждает в своей любви.

— А я женила брата и лучшую подругу. Чем не повод?

— Ну да, — усмехается он, продолжая стоять напротив и смотреть мне в глаза. – Чем будешь заниматься?

— Помимо учебы? Конечно же курить, пить, принимать наркотики и трахаться… Каждый день буду мужиков менять…

— Главное предохраняйся.

— Что – то ты вчера не сильно об этом парился…

Миша меняется в лице, а я только поняла, какую глупость сморозила.

— Аня все тебе рассказывает?

— Естественно. Рассказала, как ты вчера трахал ее. Она даже не кончила.

Миша сжимает челюсти, дергается вперед, почти касаясь носом моего лица.

На самом деле кончила, но он вряд ли это понял.

— Она же не шлюха, чтобы кончать в первый раз.

— О как… Интересная теория. А что еще не должны делать правильные девочки в постели. Удовольствие получать.

— Ты не узнаешь… Ну если Аня не поделится подробностями. Ведь единственное, что ты можешь получить от меня. Лишь рассказы лучшей подруги.

— Смотри, кажется я начинаю рыдать, — шепчу у самого уха. Резко хватаю за член, который твердый как камень… Боже…

— Отпусти, дура.

Заливаюсь смехом. Не могу остановиться.

— Ты тут вообще не причем, не обольщайся.

Все смеюсь и смеюсь, пока он поджимает губы смотря на меня. Но тут его зовет правильная Анюта и он уходит, стрельнув в меня тяжелым взглядом.

Пока они под громкие крики родственников усаживаются в вертолет от моего веселья не остается ни следа. Тем более, что Миша смотрит на меня. Поворачиваю голову, замечая Диму. Он отвечает мне улыбкой, и я направляюсь прямо к нему. Из – за лопастей вертолета ничего не слышно, но я улыбаюсь ему и целую в щеку. Он удивленно поднимает брови и прижимает меня к себе плотнее. Мы поворачиваемся к вертолету и машем рукой, провожая молодоженов.

— Неожиданно конечно, — улыбается Дима, когда наконец наступает относительная тишина. – Ущипни меня…

— Не хочу сделать тебе больно. Ты вроде говорил, что хочешь на свидание меня пригласить.

— Очень хочу.

— Ну так давай сходим. В Новосибирске.

— В кино?

— Конечно, — киваю я, выпутываюсь из его рук и иду домой, чтобы снова закрыться в своей комнате, напиться и отсыпаться до конца выходных. Потому что уже в понедельник начинается учеба.

Учеба. Парень. Кружок авто-моделирования, танцы. Я найду чем себя занять, чтобы не думать про тебя…. Я разлюблю тебя, просто мне нужно время.

Глава 22.

Неделю спустя. Михаил

— Слушай, ну иди один, я правда сегодня устала.

— От чего, загорать на солнце? Ань, я заебался просто лежать.

— Ну значит надо было на другой девушке жениться, более активной. Ты же меня знаешь.

— И ты конечно не обидишься, если я один поеду и не будешь дуть губы потом два дня?

— Нет конечно… Ведь это медовый месяц, нам положено не компромиссы искать, а отдыхать по отдельности.

Вот и как после такого спокойно уйти? Хотя и дико хочется. Нет, я конечно понимал, что Аня и активный отдых — это вообще сочетаемые вещи, но неужели ей не надоело неделю лежать возле бассейна или моря и иногда выбираться танцевать в клубы.

Я иду в бар, просто опрокидываю в себя стопку рома, потом еще одну… Листаю сводки новостей, не редко видя название нашего комбината и то, как колеблются акции, когда мне вдруг падает уведомление о новой публикации от одного из моих друзей.

Я от нечего делать, открываю. Лера. Впервые за много дней сделала пост. Ну конечно, теперь она свободна и встречается с нашим механиком.

Горло сводит, когда открываю пост и смотрю видео, как Лера вместе с этим Димой на одной из Алтайских вершин, машет в камеру. Совсем дурная, упасть ведь так можно.

Никогда никому не завидовал, а сейчас в груди сдавливает от того, что она где – то там, лазает по горам, познает новое, а я сижу у бассейна, словно мне уже за шестьдесят. И ладно бы, все компенсировал секс, так и его значение я сильно преувеличил, потому что ощущения далеки от тех, что я испытал в первый раз. Да, приятно, да, оргазм есть, но кажется, что меня обманули, потому что каждый раз я жду чего – то более яркого.

Лера в сети. В друзьях пара десятка новых имен, в том числе Дима этот.

«Когда вы успели в горы сходить?»

Лера увидела сообщение, прочитала, но отвечать не спешила, что дико раздражало. Что я такого написал?

«Вернулись вчера»

Почему – то вздыхаю от облегчения. Могла вообще меня проигнорировать. Последние дни я откровенно к ней придирался, порой оскорблял. Рядом с ней меня несет куда – то. Ее присутствие не дает покоя, а сейчас ничего так, можно даже пообщаться.

«Лера, я был груб.... Неприятно, когда твои дела интимные становятся достоянием общественности»

«Я умею хранить секреты»

Двусмысленная фраза, словно давай переспим, я все сохраню в тайне?

«Есть еще фотографии. Порадуй меня, а то я тут подыхаю от стуки»

Уже отправил и тут же пожалел. Но Лера прочитала и поздно дергаться.

«Анечка не готова ходить ножками?

«Не особо»

«Зато наверняка раздвигает исправно»

Вот, нахрена, она это написала? Так нормально все начиналось. Почему – то в голове тут же ответ ядовитый про раздвинутые исправно ноги и круговорот мыслей, в которых я тону, о том, что Лера и в поход бы пошла и там бы ноги раздвинула. Не удивлюсь, если они там с Димой трахаются как кролики у каждого дерева. Я ведь видел, как он на нее смотрел, дорвался поди? Трахал так, что она ног бы не чувствовала, держал бы руками ее идеальное тело, сминая губы своими.

«Грех жаловаться».

На этом диалог обрывается, тем более звонит Аня, которая вроде как созрела для похода. Неужели Лера ей написала? Сказала, что скучаю настолько, что сам ей написываю. Да нет, Аня вроде не злится, наоборот, полна энтузиазма, хотя он и гаснет через пару километров. Даже до водопада не успели дойти.

Вечером, после секса, когда Аня уже спала я заглядываю в телефон, куда Лера мне скинула почти гигабайт фоток и видео. И вместо того, чтобы просто спать, я отошел на балкон и принялся просматривать все досконально, вплоть до тех моментов, где Лера снимает большую компанию, с которой ходила в горы.

– Лер, — Дима в зеленом костюме, тянет руку за телефоном и улыбается как стоватная лампочка. – Дай лучше я тебя поснимаю.

Он забирает камеру и ходит за ней по пятам, пока она помогает готовить гречку с тушенкой и даже играет на гитаре, напевая «Это Все». Выключаю в тот момент, когда они забираются в палатку, вдвоем.

Зачем она мне это прислала? Что хотела показать?

— Дим, это не твоя палатка. Где Ульяна?

— Лер… Даже сейчас мне не дашь?

— А куда нам торопится? Или у тебя писька чешется? Так сходит об дерево почеши.

Запрокидываю голову, ржу в голос.

— Миша! — кричит Аня, а я не могу успокоиться. Зараза… Бля…

— Прости, Анют, рилс смешной попался.

Она снова засыпает, а я сам не совсем понимая, что творю, спускаюсь на улицу и набираю номер Леры.

— Что – то случилось?

— Нет, нет, Аня спит. У меня кстати твой телефон. Так и лежит в сумке. Ты новый уже купила?

— Ну не ждать же мне, когда ты вернешься. Как поход?

— Твоих рук дело? Аня бы сама никогда согласилась.

— Я просто подсказала, что ты можешь заскучать и найти себе кого — то более активного. А Аня же такая понимающая, сразу вошла в твое положение.

— Да, это конечно. А чего ты Димку динамишь? Мужику секса хочется.

Вот зачем? Лера молчит, словно не знает, что сказать…

— Ты правда хочешь знать или просто издеваешься?

— Забей. Тупой вопрос. Как учеба? Как группа?

— Да я вот с ними в поход и ходила. У нас были курсы же летом, я с ними со всеми познакомилась, так что влилась в коллектив как нож в масло.

— Здорово. Я со своими так толком и не подружился в свое время.

— Ну так у тебя на другом был акцент, не удивительно.

— Лер, — мне становится дико неудобно за все те слова, что я обычно говорю ей при встрече. – Я бы извиниться хотел за все то, что наговорил тебе. Я боялся все, что похоть к тебе разрушит все. Но теперь, когда я женился и уверен в своих чувствах, мы вполне можем стать друзьями.

Еще слезу пусти, придурок...

— Думаешь? – произносит сипло.

— Уверен. Простишь меня?

— А ты прости, что пыталась сбить тебя с пути истинного. Друзья — звучит отлично. И раз мы такие друзья, можно я буду жить в общежитии, а не с вами.

Глава 23.

Спустя месяц. Лера.

— Убедил ее? — спрашиваю в очередной из вечеров. После утомительного разговора с Аней общение с Мишей как холодный душ после жаркой погоды. Она против того, чтобы я жила отдельно, но ее муж держит оборону. А еще в тайне общается со мной. Стыдно ли мне? Конечно нет...

— Да, но думаю это временно. Она словно помешалась на тебе. Обиделась на меня, уехала к брату.

Ну конечно… Нашла повод поехать потрахаться? Я тоже хочу. Мишу хочу так, что зубы сводит.

— Ну хоть кто – то помешался на мне, а не на ней. Как твои немцы? Уломал их?

— Да, будет новое оборудование. Платон похвалил меня. Только не смейся.

— Да с чего мне смеяться. Я прекрасно знаю, как для тебя важно одобрение отца. И матери.

— Лера, пока, — прощается со мной Мила, уходя на ночную смену в свою больницу. Мы с ней стали соседками и не редко общаемся.

— Пока Мил… Принеси мне витаминок!

— Хорошо, — машет она мне и закрывает двери. Я остаюсь в комнате одна. А могла бы сейчас быть в квартире, за одной стенкой от Миши. Могла бы постучаться к нему. Но он бы конечно не пустил… Его голос как афродизиак. Стоит его услышать, как все мысли текут рекой в одно лишь русло, к той ночи, когда, несмотря на боль я смогла испытать наслаждение. Не один поцелуй Димы с этим не сравнится. Хотя я и пытаюсь уловить хоть немного того возбуждения… Ведь парень он красивый, фигура отменная, да и член, судя по очертаниям очень приличный.

— Ты одна что ли? — вдруг спрашивает Миша, а мне в этом вопросе такой подтекст слышится, что жарко становится.

— Есть такое. Одна лежу в своей кровати на удобном матраце, в короткой пижамке. У Ани такая же кстати, с бананчиками.

— Заканчивай, — неожиданно хрипит Миша, а потом откашливается.

Моя рука словно по команде тянется к бедрам, рисует там узоры, тянется за ткань шорт… Как же бесит эта его правильность… Как было бы проще будь он другим, нормальным ублюдком, как большинство мужчин, который бы шел за своими желаниями.

— Как ваш конкурс талантов? – переводит он тему, но меня уже не остановить.

— Нормально. Лучше расскажи, как съездил на охоту. Прям подробно, — шумно выдыхаю, проникая пальцами в себя. Так приятно, так хочется, чтобы он оказался здесь. И чем больше он говорит, тем сильнее я давлю на клитор, тем сильнее ловлю ртом воздух, поскуливая от удовольствия. Если бы Миша был здесь, я обязательно бы выслушала его историю, а потом показала бы чем развлекала его, если бы он взял меня с собой.

— Лера! Что ты там делаешь?

— Я? – дико стыдно. Вытаскиваю пальцы… Влажные, сладко пахнущие. Он не приедет. Он не решится. – Я порезалась… Листала книгу, а там бумага острая. Больно просто…

— Кровь остановила?

— Не получается….

О чем мы говорим? Зачем я это делаю? Но Аня сейчас с якобы заболевшим братом, делает то что хочет, почему не можем мы.

— Прижми чем-нибудь. Я сейчас приеду.

Отключаюсь резко, словно обжигаюсь. Вскакиваю. Он правда приедет? Сюда? Ко мне? Я увижу Мишу спустя целый месяц метаний и обещаний закончить это опасное общение. Общение, которое давно вышло за рамки разумного. Общение, когда звонишь ему, даже когда нужно выбрать белье… Нахожу лезвие и оставляю на столе.

На что только женщины не готовы, чтобы добиться своего. Даже боль себе причинить.

Их квартира недалеко. Минут пятнадцать, и он будет здесь. Если решится.

Я распускаю волосы, наношу блеск, крашу ресницы. Брызгаю на себя каплей любимого аромата.

Как только в комнату раздается стук я хватаю лезвие и режу себе палец. Тут же заматываю в полотенце.

— Входи!

Дверь открывается и появляется Миша. На его строгую пижаму наброшена куртка, шапка припорошена снегом.

Первый снег? Я и не заметила.

Он оглядывает комнату, находит в ней меня. Закрывает дверь. Четкие и ясные действия. И нужно поблагодарить за оперативность, за то, что приехал, но я просто не могу сказать и слова. От переизбытка эмоций на глаза наворачиваются слезы.

— Так больно? — подходит он в плотную, разворачивает полотенце. Кровь уже не идет, но Миша все равно достает пластырь и лепит на порез.

— Я соврала… Я специально себя порезала…Я так хотела, чтобы ты приехал.

Миша застывает, поднимает глаза. Он дрожит, а меня вообще всю колотит.

Молчи, молчи, ничего не говори… Просто сделай то, что очень хочется. Просто отпусти себя.

Меня чуть качает. В его сторону. Резкий рывок. Его рука на моей шее, его губы впечатаны в мои. Боже.. Боже… Боже… Это его ошибка, потому что я просто взрываюсь от счастья. Обхватываю его шею, врываюсь языком в его рот. Налегаю всем телом, роняю Мишу на свою односпальную кровать. Мы целуемся как безумные. Он сдавливает мое тело в руках, а я тороплюсь избавить его от одежды.

Одно дыхание на двоих. Мы сбиваемся зубами, губами, скользим языками. Мои руки наконец получают полный доступ к его телу. Ласкаю пальцами чертовы кубики, о которых столько мечтала, грудь на которой он столько работает в зале. Вылизываю кадык, пока он сжимает мою задницу, словно хочет оторвать ее. Я вжимаюсь в его член лобком, трусь об него с такой силой, словно хочу раздавить. Хочу чувствовать его, хочу ощутить его в себе снова.

Нам не нужны слова, тела говорят за нас. Я спускаюсь губами все ниже, целую каждый участок его тела, пока он вжимает пальцы в мою голову, постанывая как раненый зверь.

Ниже, ниже. Плоские соски твердеют под моими губами, живот подрагивает от моего языка. Я черчу им линии между кубиками, наконец касаюсь зубами пояса пижамных штанов.

— Пиздец, — хрипит он где – то сверху, но я слушаю лишь оглушительное биение его сердца, собственного, что бьется в унисон.

Я чувствую потрясающий запах его кожи, что заполняет меня как бокал с вином, до краев, проливаясь на кожу, ошпаривая ее. Миша…

Он мой, мой…

Наконец губы примыкают к плотной, гладкой головке идеально ровного члена, увитого выпуклыми венами, приятно царапающими ладонь...

Глава 24.

Михаил

— Завтрак в постель, — входит Аня в коротком пеньюаре, а я быстро убираю телефон под подушку.

Жена приносит поднос с подгоревшей яичницей и пересахаренным кофе. Но я все съедаю, улыбаюсь и благодарю, хотя внутри меня кипит настоящий вулкан, вот — вот готовый взорваться. Лицо и грудь Леры прямо перед глазами, словно можно протянуть руку и потрогать. И вчера я трогал, держал в руках эту змеюку, которая извивалась, готовая вспороть мою броню своим юрким, влажным языком.

— Иди ко мне, — дергаю Аню на себя, жадно приникая к пухлым, нежным губам. Переворачиваю, нависаю над стройным телом. Стоит только задрать пеньюар и отодвинуть трусики, чтобы окунуться во влажное тепло пальцем, провести по гладким складочкам.

— Стой, стой…

— Что? — еле отрываюсь от шеи, прикусываю кожу, смотрю на оставленный след.

— Хочу, чтобы Лера снова с нами жила.

Ну вот, я только отвлекся на прекрасное тело Ани, а она снова про Леру. Зациклилась что ли на ней.

— Мы уже обсуждали это, Ань. У нас своя семья, она сама по себе.

— Ну Мишенька, ну пожалуйста… — просит она, надув губы и скользя пальчиками по стояку. И почему, почему меня не штормит так же, как от Леры, почему не хочется взорваться в тот же миг? — Миша, Мишенька, я же так тебя люблю. Ну зачем ей жить там, место занимать, когда тут полно комнат. Обещай, что подумаешь, — раздвигает она ноги шире, прижимается скользкой щелью к головке. – Или ты меня не хочешь?

— Очень хочу, — давлю бедрами, вбиваясь членом сразу и на всю длину.

Член легко скользит внутри, как по воздушной трубе, выдавая не самые романтичные звуки, но и этого хватает, чтобы на время забыться и перестать думать о той грязи, в которую меня так тянет сводная сестра.

Аня убегает на учебу, а я еду на работу и весь день, как и обещал, думаю о возвращении Леры в квартиру. И прекрасно понимаю, что все равно откажу. Будь Лера одна, я бы еще подумал, но видеть ее игры в отношения с Димой, мне совсем не улыбается.

— Миша! — Аня машет мне рукой, прощаясь со своими фрейлинами, в которые она так мечтает записать Леру. – Привет, любимый. Ну что, за Лерой?

— Нет.

— Как это нет? Ты обещал, что подумаешь!

— И я подумал. Пусть живет в общежитие. В крайнем случае, пусть снимает квартиру, денег у нее предостаточно на это.

— Ты прекрасно знаешь, что она лишней копейки не возьмет! На улице уже минус десять, а она ходит в своей кожанке и кедах.

— Причем тут ее одежда и квартира.

— При том, что денег она не возьмет, гордая же.

— У нее отношения же вроде. Ты предлагаешь пустить к нам еще и Диму этого?

— А что такого? Я бы еще и Ваню позвала, да он отказывается, — бесится она.

— Теремок так скоро развалится. Мы будем жить вдвоем и это не обсуждается.

— Миша! Ты не можешь со мной так поступить! Я твоя жена!

— Вот именно что, жена. Должна слушаться.

Она начинает истошно рыдать, вынуждая меня притормозить у обочины, потому что вести машину, когда оглушен воем, точно нельзя. Я морщусь, слушая как она давит на нервы своей истерикой. И почему это вдруг стало так раздражать. И ведь раньше я спокойно это воспринимал… Делал так как ей надо.

И тут вдруг дверь хлопает, а Аня уходит от машины все дальше. Заебись, блять.

— Аня! — бегу за ней, торможу в шаге от дороги. – Ты что творишь?!

— Ну раз не хочешь, чтобы она жила с нами, отправь нас на месяц в Рим. Ты спокойно поработаешь, а я хоть вещей ей теплых куплю.

— В Рим? Одних?

— Туда Ваня же уехал заключать договор.

— Да, точно. На неделю тогда. Он должен вернуться через неделю.

— Хотя бы неделю. Но ты должен сам уговорить Леру, пожалуйста… Прошу тебя, любимый.

— Ладно, я поговорю с ней.

— Спасибо, спасибо, спасибо! — взрывается она радостью, обнимает меня крепко, крепко, а я думаю о том, что меньше всего хочу встречаться с Лерой, но на уступки придется все равно пойти.

На следующий день я жду Леру у ее вуза, из которого она выходит с друзьями. Странно сравнивать двух девушек, но насколько высокомерно относится к своим друзьям Аня, настолько же тепло относится Лера. Ей конечно нужно каждого поцеловать, с каждым обняться.

Выкидываю сигарету и зову ее. Она аж дергается от звука моего голоса. Поворачиваться не хочет, но потом широко улыбается, словно не было вчера ничего, словно я не сорвался как дурак к ней, словно она не переспала на зло мне с Димой. И почему я думал, что у них ничего серьезного…

— Привет. Аня прислала?

— Сам бы я не приехал.

— Ну да. Мне нужно теперь как минимум сломать шею, чтобы ты решил меня навестить. Ну или по приказу жены.

— Какому приказу.

— Нет, нет, никаких приказов. Ты мужик.

— Хорош, Лер, ты зарываешься.

— А что ты сделаешь, ударишь меня? Короче скажи Ане, что я не хочу с вами жить. Думаю, ты и сам понимаешь, к чему это может привести.

— Ничего не будет. Да и не за тем я приехал. Она больше не просит, чтобы ты жила с нами, но ставит ответное условие.

— Очень интересно.

— Рим. Поедешь с ней на неделю, и она пару месяцев не будет тебя трогать.

— Ну или устраивать тебе истерик.

— Много ты знаешь.

— Много. Больше чем ты.

— И что это должно значить?

— Ничего. В Рим? Ну что ж. Можно и слетать.

Киваю, собираюсь уйти, но слова Ани не выходят из головы. Да и вид Леры говорит о том, что она реально не хочет нормально одеваться.

— Ты на какой помойке нашла эту куртку. Почему не купишь нормальную.

— Я не буду тратить лишние деньги. А то мне потом выскажут.

— Никто ничего тебе не выскажет. Покупай, что необходимо. Не хватало, чтобы ты запятнала имя семьи Распутиных воровском или чем похуже.

— Например, человеческими трупами?

— Не понял.

Лера раскрывает глаза. Потом качает головой.

— Ты не знаешь.

— Чего?

— Ничего. Жду не дождусь времени, когда твои розовые очки разобьются.

Глава 25.

Лера

Спустя несколько часов я уже готова к вылету, собрав всего лишь один рюкзак. Возле общежития меня встречает радостная Аня. Буквально запрыгивает, обняв руками. Иногда вот эта ее любвеобильность забавляет. Она словно не может и не хочет находиться одна. Через стекло машины я вижу Мишу, который сжимает руль и смотрит строго вперед.

— Никак ты меня в покое не хочешь оставить.

— Не-а. А что там за история с Димой? Ты ему дала?

— Дала разочек, а теперь уезжаю.

— Бедный Димка. Может, нам его с собой взять?

— Думаешь, Миша настолько щедрый? — киваю в сторону машины, а Аня пожимает плечами. – Я вообще не понимаю, почему вдруг потребовалось у него денег просить?

— Ваня отказался мне давать денег. Ну, или у него их нет.

— Как это нет? У него же "Ламб" был.

— Так это не его. Думаешь, он просто так наркотиками занимался? Отец тоже был в долгах. Теперь вообще все на Распутиных держится.

— Кошмар.

— Согласна.

— Дамы, вы долго будете языками чесать, или вы уже передумали лететь?

— Мы можем что-нибудь другое языком почесать, — подмигиваю Мише и сажусь прямо за ним.

Иногда в поездке я не удерживаюсь и пинаю его кресло, что позволяет мне столкнуться с ним взглядом в зеркале заднего вида. Кажется, раздражать его и бесить лучше, чем вообще его не видеть и не общаться. С другой стороны, нам лучше, и правда, уменьшить наше общение до необходимого минимума как семейные праздники и торжества. Аня сидит в телефоне, стараясь при Мише много не болтать. Ну, и правильно. Чем меньше при мужчине говоришь, тем меньше тайн выдашь. По дороге в аэропорт начинается пробка. В машине дикая скука, а наушники мои сломались. Я отстегиваюсь, наклоняюсь вперед, чтобы подключить свой телефон к блютузу, вольно или невольно ставлю локоть на бедро Миши. Немного пододвигаю его в сторону ширинки, сейчас еще очень мягкой. Но все можно исправить.

— Лер, ты широкая такая?

— Ну, купи себе нормальную машину, чтобы места хватало. Для всего, — поворачиваю голову в его сторону и широко улыбаюсь. Миша опускает глаза вниз, натыкается на мой взгляд. Его кадык дергается, но он быстро берет себя в руки.

— О, я люблю эту песню, — говорит Аня, и я возвращаюсь на свое место, слушая:

"Как-то грубо,

Что ты сказал, что я просто подруга!

Хоть сам всю ночь палил на мои губы.

И я одна иду домой уже под утро почему-то.

Я в твои бла-бла-бла верила.

Сердце разорвано напополам.

Боль ещё не прошла, душа по швам.

А тебе, как всегда, наплевать.

А я кричу: «Мама, мама, мама! Ты же говорила мне, что будет драма».

Я в огонь и воду ныряю за ним,

А он мне даже не перезвонил!

А я кричу: «Мама, мама, мама!

Ты же говорила мне, что будет драма».

Я в огонь и воду ныряю за ним,

А он мне даже не перезвонил!"

Последние строки мы с Аней поем во все горло. Думаю, Миша очень рад, когда наш путь окончен, и мы, наконец, подъезжаем к аэропорту. Он вытаскивает огромный чемодан Ани и отбирает у меня мой рюкзак.

— У тебя там вещи есть? — спрашивает Аня, забирая мой загранник. И вдруг я замечаю Диму. Он машет мне рукой и улыбается. Я удивленно застываю, посматривая на застывшего Мишу. Дима обнимает меня, кружит.

— Решил, что должен проводить вас.

— Правильно сделал, — улыбается Аня. – Миша, пойдем, дадим им попрощаться.

Они уходят вперед, а я даю Диме обхватить свою талию. Так мы идем вперед, болтая ни о чем.

Миша посматривает на нас через плечо. Думает, что я прямо здесь его трахну?

— Мне не очень нравится, что ты уезжаешь. У нас только все наладилось.

Офигеть.

— А что, через неделю разладится, или ты себе другую успеешь найти?

— Не шути так. Я же сказал, что люблю тебя. Нахрена мне другие?

— Спасибо, – целую его в щеку. – За то, что любишь и что что приехал. Мне очень приятно.

— Ты только звони мне. Каждый день звони!

— Договорились. Обещаю привезти обратно загорелое тело.

— Будь уж добра. А то мне кажется, что ты дала откусить только кусочек.

— Терпение вознаграждается. Терпи…

— Обязательно, — целует он меня, ласкает языком губы, а я стреляю взглядом в Мишу, который нагло пялится, не планируя отворачиваться. Его по плечу бьет Аня, и он орет.

— Лера!

Отрываюсь от Димы и бегу показываться на регистрации. Вскоре наши мужчины нас провожают, когда мы идем проходить таможню.

— Это все не сработает.

— Ты про что?

— Про твои игры для Миши. Как бы он тебя ни хотел, меня он не предаст никогда, — самодовольно заявляет Аня, отдавая сумку и снимая с себя пальто, чтобы его просканировали.

Я не говорю ей о том, что, если бы не ее звонок, Миша был бы уже в моих руках.

— Просто он не знает всей правды.

— И не узнает. Ты же не думаешь, что правда сделает его счастливей, или он вдруг полюбит тебя? Такие, как Миша, должны жить в мире уверенные, что все контролируют.

— Прямо как ты.

— Ну, в отличие от него, я, и правда, все контролирую.

— Страшно представить, что будет, если ты этот контроль утратишь.

— Армагеддон, после которого не останется ничего. Но мы же с тобой этого не допустим?

— Нет, конечно. Как мы можем, — вздыхаю я, поворачиваясь назад и замечая Диму и Мишу за стеклом.

— Анна... Шилова. Верно? — слышу мужской голос, и Аня резко дергается. Рядом с нами останавливается взрослый мужчина очень представительного вида. Симпатичный даже, хотя Миша в его возрасте будет точно получше. — Добрый день. Помните меня?

— Конечно, Вячеслав Анатольевич, я вас помню. У меня не было амнезии. До свидания.

Она тянет меня в сторону кафешек, а я смотрю на ее трясущиеся руки. В последний раз ее такой я видела в день смерти ее отца.

— Это кто?

— Мой психиатр. И это единственное, что я про него скажу, — обрубает Аня на корню любые мои вопросы, которые рвутся наружу. Я осторожно скашиваю глаза, замечая, что Вячеслав этот идет мимо нас, не сводя с Ани взгляда.

Глава 26.

Ваня

Потягиваюсь, чувствуя, как солнце ласкает тело. Все — таки Италия это вам не Сибирь с ее морозами и холодными женщинами.

— Иван, — стонет рядом красотка, цепляя пальчиком мой член. Не Аня конечно с ее тяжелой, подавляющей энергетикой, но тоже хороша. Фигура, титьки, а между ног рай, в который я всю ночь погружался, отмечая сделку. Еще бы вспомнить как ее зовут, вообще бы все отлично было. Милана, Милена, Антела, Антуэлла… Бля.. Сколько вчера телок в баре, и у всех имена одинаковые на слух.

Я дико рад, что Миша меня сюда отправил. Хотя сначала очень не хотел, не доверял, но я вроде показал, что тоже не жопой делан.

Накрываю тело красотки своей тенью, готовый уже натянуть презерватив и повторить ночной марафон, как вдруг в дверь стучат.

— Не открывай, — умоляет девушка, царапая ноготками мою спину, а я и не планирую, все больше зависая в ее груди, проколотых пирсингом сосках.

— Ваня! Хватит спать! Открывай эту чертову дверь!

Я резко отпрыгиваю от девушки. Она непонятливо моргает. Быстро собираю все ее шмотки, потом бросаю обратно. Аня замужем, я не обещал ей быть верным, тем более полноценно она мне так не разу и не дала. Так что пусть не обижается.

У меня даже вопросов не возникает как она здесь оказалась. Поднадавила на Мишу, позволила лизнуть свою сладкую пизденку, только чтобы приехать ко мне. Даже приятно, черт возьми. На какие только жертвы не идет сестренка, чтобы провести со мной время не боясь, что нас раскроют.

— Это кто?

— Сестра… — натягиваю трусы и иду открывать. Не удивлен, что рядом с прекрасной Аней ее вечный амбасадор Лерка.

Аня прыгает мне на шею, тут же заполняя запахом своего тела каждую клеточку моего организма. Щиплет нервы.

— Боже, как я соскучилась. Мой таролог сказал, что ты кого – нибуль себе здесь найдешь, но я не верила. Ты же не можешь меня предать.

В этот момент хлопает дверь ванной и Аня перестает улыбаться.

Лера раскрывает глаза, закидывает жвачку и начинает смотреть представление.

— У тебя телка?

— Италия, жара, тебя нет рядом. Сама знаешь, какой я любвеобильный.

Аня довольно сильно толкает меня в грудь, идет в спальню, рассматривает бардак, потом направляется к ванной.

— Я бы на твоем месте ее остановила, — шепчет рядом Лера, садясь на диван. Я только усмехаюсь. Ну что моя Анька может сделать. Наорать, поистереть в своем стиле, а потом ныть мне в плечо, чтобы я ощутил вину за эту якобы измену.

Но в этот момент из ванной раздается крик. Бегу туда и на секунду застываю, когда Аня пытается выдрать итальянке клок волос. Шагаю внутрь, отдираю Аню, которая теперь пытается выколоть глаза мне с криком.

— Подонок! Ненавижу! Как ты мог!

Девушка тем временем уползает из ванной, ругаясь на итальянском. Лера вручает ей ворох вещей и уводит.

Спустя пол часа криком и истерики мы сидим на балконе номер и едим вкуснейшие булочки. Аня молчит, Лера облокотилась на парапет и рассматривает город.

— Так мы идем шопиться. Я даже как – то настроилась.

— Отличная мысль. Мне тоже нужно прикупить пару вещиц теплых. Анют…

— Как ты мог? Ты говорил, что любишь только меня…

— Ну ты как бы не в постоянном доступе.

— И что?! Ты знаешь зачем нужен этот брак, я не могу сейчас бросить Мишу! У меня так — то брачный договор, по которому мы нихрена не получим, если я не сделаю ему наследника. Да и тогда это максимум содержание.

— Просто ужас, — издевается Лера, а я стреляю в нее злым взглядом.

— Мне нужно пару лет, чтобы поставить фирму отца на ноги.

— И ты решил эти пару лет развлекаться с другими? Ты думаешь я буду это терпеть?

— Я думаю, что не обещал тебе хранить верность, потому что ты мне эту самую верность хранить не можешь. Так может ты перестанешь выносить мне мозг?!

— А почему Миша заставил тебя брачный договор подписать?

— Да это не он. Его отец.

— А надо было и его соблазнить. Чего ты не подумала — то?

— Очень смешно. Я не шлюха, чтобы спать со всеми подряд, понятно? А вот ты… — она тычет в меня пальцем. – Кобель. Лера, хватит ржать, пока я тебя с балкона не скинула.

Она уходит, а я вздыхаю, остаюсь один на один с Лерой.

— Как сделка с итальянцами?

— А ты откуда знаешь? Миша сказал?

— Краем уха слышала.

— Нормально… Слушай, а вы трахаетесь?

— С Аней? Нет, мы пока не вышли на такой уровень близости.

— Смешно. Я про Мишу. Или он довольствуется редкими сеансами с Аней?

— Меня это не касается. У меня вообще Дима, если ты помнишь. А вот и он звонит, — улыбается она слишком широко и отворачивается, отвечая на звонок.

Я же наклоняюсь, смотрю через стекло, как Аня снимает с себя вещи, скидывает их на кровать и идет в сторону ванной. Желание, утихшее, вновь гейзером взрывается из самых недр… Порой мне хочется избавиться от этой нездоровой зависимости, но чем дальше я убегаю, тем сильнее меня тянет обратно. Я иду в ванную, закрываю дверь и скинув трусы, захожу в душевую.

— Не смей меня трогать! — шипит змея, но я хватаю ее за волосы, сжимаю их на затылке, не давая дернуться. – Подонок, как ты мог… Как ты мог?!

Вдавливаю губы в ее рот, толкая язык меж зубов. Рука сразу принимается ласкать нежный, уже влажный вход, скользя по складкам и протискиваясь внутрь, под мягкий, возбуждающий стон.