Неприкаянная

Пролог

Пролог

            Удар! Еще удар. Блок. Перекат. Блок. Темнота....

Открываю глаза и вижу удручающую картину - сенсей недоволен. Просто так мне сегодня с тренировки не уйти. Пропустила довольно простой удар и теперь мне добавят, догонят и еще добавят.

            Двенадцать лет я занимаюсь восточными боевыми искусствами, причем, учителем моим является самый настоящий сенсей, известный как в Японии, так и за ее пределами. Вот только из своей страны он ни разу никуда не выезжал, да и мне не надо, потому как моя семья тоже проживает в Японии. За все это время он похвалил меня всего лишь один раз. Мой любимый учитель похож на гранитную глыбу, такой же крепкий, спокойный, невозмутимый и непробиваемый, причем как в прямом, так и в переносном смысле. За все прошедшие годы моего ученичества я научилась определять его чувства по глазам, и вот сейчас ясно вижу его недовольство и разочарование. Тренировка окончена, я тороплюсь домой. Мне кажется, что внутри меня натянуты струны и вот именно сейчас они стонут от напряжения и тревоги, которые я испытываю. Несколько лет назад я впервые прислушалась к своей интуиции, после чего мои тренировки сразу вышли на новый уровень. И сегодня эта клятая интуиция просто захлебывается от ужаса. Я боюсь думать о том, что с неотвратимостью снежной лавины надвигается на нашу семью.

            Да, я глупо подставилась под удар. Бой нужно вести со спокойным сердцем и холодным разумом, отрешившись от эмоций и проблем, но именно сегодня я не смогла этого сделать. Пропал мой отец, мой папочка, Старцев Ярослав Владимирович. По гражданству он был русским, а вот мама японка. Познакомились они в России в Университете Дружбы Народов. Мама Амиа Накатоми, училась на факультете восточной медицины, а папа в составе строительной бригады занимался ремонтом одной из аудиторий. Нет, он у меня тоже имеет высшее образование, закончил архитектурный университет, но вот сразу устроиться на работу не сумел, подрабатывал простым строителем. Целый год, русский богатырь Славка ухаживал за миниатюрной японочкой, доказывая ей, что действительно любит, и беречь будет, и никогда не бросит, а она взяла и поверила. Поженившись, они четыре года прожили в России, а потом мама закончила учится и отец решил, что Япония ничем не хуже России, а он ради своей Амиа отправился бы и на Северный полюс. Родители моей мамы приняли его очень хорошо. У дедушки был небольшой магазинчик строительных материалов. Жили они очень скромно. Папа взялся за дело, и уже через пять лет семья Накатоми переехала в большой собственный дом. Основной бизнес был развернут в России. Япония являлась поставщиком. С десяток небольших магазинчиков давали стабильный доход.

Все было отлажено и работало как надежный проверенный механизм, но вот совсем недавно появились проблемы в России. Отец уехал. Первые два дня звонил каждый вечер, но внезапно телефон умолк на десяток дней. Его заместители твердили все время одно и тоже - уехал на переговоры с большими людьми, просил не беспокоиться. А как не беспокоится?! Семья у нас маленькая, бабушка умерла четыре года назад и теперь нас четверо: дедушка, мама, папа и я. Мама к бизнесу отца и деда не имеет никакого отношения, она у нас целитель. Не медик, а именно целитель. Массаж и лечение травами - это её стезя. Травы она выращивает сама и сама же делает настойки, притирания, сборы  трав в виде лечебного чая. Я у них одна на всех, любимая дочка и внучка, но разбалованной меня назвать нельзя.

Старцева Миира Ярославовна - упрямая, целеустремленная и память у меня хорошая. В три года, посмотрев мультфильм «Кунфу - панда», решила, что тоже хочу так... В четыре меня отвели к сенсею. По причине малого возраста я не понимала, что мне предстоит пройти, чтобы стать мастером, но к шести годам взвыла от все увеличивающихся нагрузок и решила бросить истязания меня маленькой. Не получилось. Не знаю, что тогда уже разглядел во мне мастер, но бросить занятия он мне не дал. Отвел в музей и познакомил со всем разнообразием холодного оружия. Дал возможность к нему прикоснуться. Именно с этого момента мой бунт закончился навсегда. Я заболела оружием и ни один парень до сих пор, а мне уже шестнадцать, не смог составить ему конкуренцию. Соревнования?! Глупость. Нет. Мой сенсей каждые три месяца устраивает мне спарринг с бойцами, превосходящими меня в умении владеть оружием, но на официальные соревнования не допускает. «Ты учишься не для того, чтобы красоваться перед зеваками, считающими себя большими специалистами буквально во всем. Моя задача научить тебя защищать и защищаться, а красивое дрыганье ногами оставим для других», - говорит он. Именно поэтому никаких званий и поясов, определяющих уровень моего мастерства у меня нет. Есть учитель, и он до сих пор остается для меня недоступной величиной.

И все-таки звание у меня есть. Я завоевала первый юношеский разряд в спортивных танцах и на этом моя танцевальная карьера закончилась. Зачем мне танцы? Мне?! Сенсей решил, что дополнительное обучение ритму, умению слышать музыку всем своим естеством, мне просто необходимо, ибо бой с оружием - это всегда танец. Смертельный. Завораживающий. Прекрасный. Чем сильнее воин, тем  красивее танец смерти в его исполнении. С восьми лет до пятнадцати я танцевала, с оружием и без, но всегда с партнером. Сколько себя помню, я училась, училась и когда отдыхала - тоже училась. Никаких свиданий, никаких гуляний и шумных вечеринок. Курить, выпивать  - ни боже мой! Я не просто тренированное дитя! Я дитя двух культур. Оба языка для меня родные. Дома с папой и мамой - по-русски, а вот с дедушкой - только по-японски. Обе культуры мне близки и понятны и ругаться я тоже умею на обоих языках. Папа высокий блондин с серыми глазами, а мама маленькая, хрупкая, темноволосая, темноглазая - вечная девочка. А я? А я просто красавица! Ну, правда - красавица. Рост метр семьдесят пять, стройная как тростиночка, грудь маленькая, ладони узкие, пальцы длинные, волосы густые черные, блестящие, брови папины, в разлет. Глаза, чудо как хороши! Большие, чуть вытянутые к вискам, темно карие, а густые черные, длинные ресницы не только не нуждаются в туши, но и создают иллюзию подводки. И конечно губы - сплошной соблазн!

Глава 1

Темно. Ничего не болит. Ночь? А почему я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой? Даже пальцев не чувствую. Я не умерла? Но... Запахи чувствую. Больницей не пахнет. Легкий цветочный аромат, а еще шелест. На самой границе слухового восприятия звук шелеста волн. Где я? У моря? Бросили еще живую? Или что? Может быть кома? Тогда откуда взялись звуки и запахи. Неужели, правда, и люди в коме все слышат и чувствуют?

            Опа! Кто-то шторки открывает. Солнечный свет буквально бьет по глазам и то, что они закрытые ничего не меняет.

            - Ваша милость... Ваша милость! Просыпайтесь. Ваш батюшка гневается. Он ждет в кабинете. Ваш жених подарки прислал: письмо, цветы, шкатулочку с драгоценностями. Маменьке уж не терпится глянуть, да примерить, а без Вас не открыть. Вставайте. Умываться. Одеваться. Волосы, опять же, прибрать надо, платье выбрать. Как раз к обеду и поспеете.

            - Дура! Кто так будит? Сколько раз тебе было сказано... Не открывай шторы. Буди осторожно. Подарки?! Маменька хочет? Перехочет. Ишь ты! Придумала что?! Пусть ей папенька подарки дарит.  А мое моим останется!

            Не поняла... Это кто? Это где? Какая еще «дура»? А Ваша милость, это кто? Маменька. Папенька. Жених. А я где? О-о-о-о! Вижу! Вот это... Да! Вот это пылесборники. Комната большая, но из-за большого количества мебели в ней ступить негде. Встаю... Я встаю?!! Нет не я. Встает видимо та, которая минуту назад орала на… Кого? О, вот на кого. Темно коричневое платье украшенное белым воротничком совсем не красит грузную пожилую женщину, раскладывающую на постели ярко розовое платье. Интересно. Ковры на полу, гобелены на стенах, балдахин над кроватью и все розовое. Оттенки разные, а цвет в сущности один. Это что? Это как? Нет, я понимаю... Фэнтези. Душа попала - так попала. Пусть бы тело меня поначалу не слушалось, как пишут наши земные фантазеры, пусть бы память глючило, но так?! Я не согласна. Это я что теперь? Паразит? Вижу ее глазами. Слышу ее ушами. И все?! Боже!! За что?! Да что же это такое? Мало того, что она меня по всей видимости не слышит, иначе бы уже от моих воплей оглохла, так она еще… Свинка... Прости меня, Господи! Как есть свинка. Глянь, стоит, любуется... Собой любуется! Самый красивый поросеночек, которого я когда-либо видела: маленькая, метр пятьдесят, наверное, вся такая розовенькая, щечки как яблочки наливные, трехслойный подбородочек, маленькие губки бантиком и глазки щелочки, голубые вроде бы. Блондинка, блин! Волосы длинные, но жиденькие, тоненькие, брови и ресницы белесые,  а еще... Фигура - блеск! Колобок с ручками и ножками. Пальцы как сосиски, но с колечками. Ножки как опорки у моста, но в кружевных панталончиках и прозрачное кружевное безобразие сверху. Мрак!

            Я же умерла! Разве нет? Зачем я здесь? Кому это нужно? Может быть это наказание? За то, что приняла решение уйти? Не захотела бороться?! Сенсей говорил - «Человек самое сильное животное. Он может вынести все и еще чуть-чуть». Не захотела бороться. Не захотела остаться одной против всех, но и здесь - опять одна и в таком странном положении, а оно в разы тяжелее того, от которого я ускользнула, потому как: мир чужой, законы, обычаи, люди и даже тело, все чужое.

            Вот почему в книгах всем попаданцам достаются красивые тела, магические силы, а мне почему так «повезло»?

            -  Трашка! Умываться! Быстро!

О-о-о! А орет как. Голос тоненький, визгливый. Сама даже мордочку вымыть свою не может. Вон как морщится. Её умывают, а она рожи корчит. Как там папка говорил - «Сосед, у тебя жинка орет, как у моего кума свинья во садочку, ее наверное уже забивать пора!»  Как же этого поросеночка зовут-то? Судя по всему, я теперь вместо комментатора за кадром. Все вижу, все понимаю, но ничего не могу. Остается только смотреть, запоминать, учится. Ну, по крайней мере, пока, а там посмотрим.

            Два часа она одевалась, причесывалась, меняла украшения, просто капризничала и вот, наконец, все. Можно идти. Результат стараний Трашки ошеломлял. Это ведь она одевала, причесывала, уговаривала. Поросенок превратился в большое облако сладкой ваты из моего детства. Макияж - вообще отпад! Вот идет теперь это чудо - чудное в кабинет папеньки, торопится. Щечки трясутся, подбородки сотрясаются, реснички склеиваются. Просто – ах! У нас, по-моему, все осязание с ней наравне!

            Конь бежит - земля дрожит, а тут два бегемотика, Трашка и ее хозяюшка, торопятся и наверняка весь дом содрогается. Неужели мама с папой доченьке под стать. Опа! Какие перемены. Очи долу, стучим тихонечко, голосок дрожит.

            - Вы звали, папенька?

            - Звал. Два часа прошло, как звал? Что тебя так задержало, дочь моя?

            - Так спала я, пока встала, пока оделась... Я спешила, как могла, даже завтракать не стала!

            Ах! Скромняжка какая! Слезки в голос подпустила. Папенька и поплыл. Вон забеспокоился. А папенька...  Ничего себе папенька! Высокий, с фигурой воина, волосы рыжие, как огонь, глаза почти черные, нос с горбинкой. На птицу похож, хищную, а доченька в кого же? А-а-а, в мамочку. Вон сидит у окошка в кресле. Ножками короткими болтает. Еще один колобок: бледненький, кругленький и глазки щелочки, но в голубом. Сидит, ерзает от нетерпения видно, но молчит.

            - Ничего страшного, Ланьюшка. Ничего страшного.

Как он ее назвал? Это что за имя? Ланья, что ли?

- Братья твои на конную прогулку отправились и у нас есть время для разговора. Эти непоседы не смогут нам помешать. Присаживайся. Граф Двардский, жених твой, прислал подарки и весточку. Через пять дней он приедет к нам с визитом. Пора уже вам познакомиться. Ты знаешь, что брак ваш был обговорен в тот день, когда ты родилась. Его батюшка и твой дед - большие друзья, пятнадцать лет назад они решили породниться. Граф, конечно, старше тебя, ему уже восемьдесят, но он маг, сильный маг, а потому молод еще и душой, и телом. Да и король одобрил ваш брак.

Глава 2

Не нравится мне последний подарок графа. Ой, не нравится. Когда его моя «красавица» цепляет, камни так и вспыхивают. Она радуется, перед зеркалом крутится, а мне на душе так пакостно становится. Ей пятнадцать, мне восемнадцать, три года разницы, а такое ощущение, что все десять и я прям старухой на ее фоне себя чувствую. Глупый, избалованный ребенок. Читать умеет, писать умеет, как оказалось, причем очень красиво, с завитушками и вензелями, а больше ничем не интересуется. Ее даже слугами управлять не учили. Она не знает, как дом содержать, где, сколько, почем, зачем? Вдолбили в голову, что богатой, замужней леди нужно служить украшением, она и верит. Платья, ткани, рюши, воланчики, драгоценности, любовные романы и, конечно же, покушать, вот и все что ее интересует. Сделали из девчонки глупого, жирненького поросеночка и рады. Послушная, управляемая, глупая, что еще надо?!

            Нет, она не злая, никого не ударит,  не прикажет пороть, просто папе пожалуется. А жалеть! Кого? Зачем? Не научены. Не умеет она этого. Мимо пройдет и все. Тут у нее на глазах служанка сильно поранилась, так она мимо прошла и даже на помощь никого не позвала. Животных не любит, но зато знает, что какой цветок означает, какое сочетание цветов, о чем говорит и может составить из них целое послание. Причем как за этой красотой ухаживать, где и как они растут, ее совершенно не интересует. О чем ее родители думают? Ведь просидит в гостиной, провздыхает над романами всю жизнь. Может быть, это я чего-то не понимаю, а она будет жить в свое удовольствие и помрет счастливой? Вон маменька ее, как впрочем и доченька, не обращает внимание на то, что хозяин дома вместе со своими сыночками ни одну мало-мальски симпатичную особь женского пола мимо себя не пропускают и ничего, счастлива. 

Боги! Неужели мне так и придется изо дня в день, из года в год наблюдать за тем, как живет эта девушка. Один день будет похож на другой и только изредка - гости, балы и приемы. Завезет ее маг в какое-нибудь захолустное поместье и будет навещать раз в год по обещанию, а я?! Зачем я здесь?! В чем смысл моего существования?

            ***

            А камни-то раз от раза все ярче горят. Нет, что-то здесь не так. Подготовка к свадьбе началась. Согласовывали время, дату, список гостей, место проведения и самое главное - приданное. Мама с дочкой обсуждали украшения и платье. Из города привезли портниху. Работа закипела. Ах, какие это были мучения для маленького колобочка. Стоять неподвижно с поднятыми руками дольше пяти минут она не могла и сильно капризничала. Работа над платьем затянулась. Ланья скучала, а я впервые испытывала непередаваемое удовольствие от процесса. Почему? А потому, что портниха явилась в замок Мирасвел не одна. Она и ее четыре помощницы не только работали, а еще и языками мололи не останавливаясь. За три месяца, пока они усердно трудились над подвенечным платьем и новым гардеробом, достойным столицы, я узнала не просто много, а очень много, почти все. Оказалось, что родовой замок виконтессы Ланьи находится вблизи крупного портового города Магри на скалистом морском берегу, а год дней на сорок короче нашего. В месяце по сорок дней. В неделе десять дней. Часы и минуты из расчета один к десяти.  Зима короткая и мягкая, лето теплое, осень на редкость дождливая, весна наступает очень стремительно. Преступность низкая, но «сильный - правит бал». Мир магический. Королевство Ауриндия имеет выход к морю. На побережье три крупных портовых города. Столица далеко. Имеется пять герцогских владений, но треть земель королевства принадлежит правящему роду. Земли в основном равнинные их пересекают две крупные, судоходные реки и пара десятков речушек помельче. По общему развитию - средневековье, огнестрельного оружия нет, воюют холодным и магией. Магом является каждый второй, но по-настоящему сильных магов очень мало, а если точнее, то единицы. Количество одаренных со средним уровнем силы исчисляется всего лишь сотнями. Существуют школы магии и даже Академии. Слабосилки получают образование дома. Знания и умения у них передаются по наследству, от старших к младшим. Многого они не могут, но вот зажечь огонь в печи, очистить платье, послать магическую весточку кому-то из родных с помощью магического почтового пенальчика, помыть посуду, облегчить себе ношу, да и просто избавится от пыли - это всегда пожалуйста. Пара - тройка слабеньких «чудес» за день, уровень всех слабосилков. В семье виконтов сильных магов не было, не было и середнячков. Мужская половина семьи кое-что могла, а вот женщин просто ничему не учили. Уровень их дара никого не интересовал, а зря. Судя по всему, когда то давно, в родне у мамочки отметились очень сильные маги, поскольку Ланья была одаренной и при том не слабой. Почему об этом никто не знал? Ну, так она при  папеньке и при маменьке с братьями никогда не капризничала. Только ее служанка и знала о том, как далеко и с какой силой летают вазы, как часто ломаются кресла и стулья, да все об стену, об стену,  и почему в комнате молодой виконтессы цветы вянут в течение пары часов, никакая магия не помогает.

            Время шло. Девушка трепетала от волнения, а камушки горели все ярче! Так переживала бедная, у нее ведь даже дебюта не было, ее ведь даже в свет ни разу не вывозили. А зачем? Все уже сговорено. У бедняжки аппетит пропал! Она даже два ужина пропустила! А жених не появился в замке своей нареченной больше ни разу. От него приходили весточки, подарки, цветы, но каждый раз они оставляли юную невесту разочарованной. Граф присылал ей книги, картины, ткани, магические артефакты, но вот  драгоценностей больше не дарил.

Почему он так поступал, я поняла буквально вчера. Все оказалось очень просто. Маг хотел, чтобы его невеста носила кое-что определенное, а именно комплект драгоценностей с магической начинкой. Он наверняка уже устал ждать результата и вот этот день настал. Стоя перед зеркалом Ланьюшка одела весь комплект сразу. Раньше она частенько надевала то одно, то другое. Камни коснулись нежной кожи, налились светом, а затем ярко вспыхнули. Браслеты стали горячими, плотно прилегли к запястьям, колье превратилось в настоящий кружевной, широкий ошейник плотно обхвативший короткую шейку, серьги и кольцо уменьшились в размерах и, наконец, вся эта «красота» начала просто вплавляться в кожу. Это было больно! Очень больно! Нам обоим! Слезы текли из ее глаз, но не моргнуть, ни пошевелиться, ни закричать Ланья не могла.