Нерождественская история

Неудачное наследство

«Бояться – кормить голодного зверя».

Дедушка Омар

Бытует мнение, что получать наследство приятно. Так ли это?

Наследство – безвозмездный подарок, чей отправитель спит мертвым сном и в благодарностях не нуждается. Конечно, если не будет пролито приемлемое количество слез, он немного пожурит вас с того света, но кого это волнует, правда?

Как только несчастного закапывают в землю-матушку, толпа голодной родни с раскрытой пастью, как у кита, стучится в двери нотариуса, чтобы зачитать завещание. Пока что они единое целое, но в тайне каждый желает отхватить кусок посочней, потому как считает, что заслужил больше другого. И по результатам «зачитки» найдется как минимум один враг, против которого встанет вся недовольная родня. Да, если бы мертвые в самом деле могли видеть, они бы много раз пожалели, что не отдали все свое имущество на благотворительность.

Итак, дедушка Омар умер. В тот момент у его постели находились пятеро: его дочь Ламия, внучка Амина (ее дети бегали по первому этажу и, не стесняясь, шумели), внук Джан и сосед Хамза с сыном. Когда дед почуял, что близится конец, он попросил Амину, которая долгое время ухаживала за ним, созвать остальных бездельников, желающих проводить его в последний путь. И вот старик открыл рот, чтобы сказать прощальные слова. Конечно, это должны быть особенные слова, ведь на то они и прощальные. Окружающие с трепетом наклонились над кроватью. Но дед Омар ничего не сказал, даже если и хотел. Он сделал глубокий вдох и умер, а выдохнул уже мертвым. Выдох был долгим и сопровождался протяжным пуком, а специально дед это сделал или нет – кто же теперь знает? Сосед Хамза, его, с натяжкой можно сказать, друг, решил, что так старик сообщил, что обо всех думает.

Не прошло и двух суток, как в городе Сараево прекрасной страны Боснии и Герцеговины под дверями с надписью «Notar[i]» собралась стая алчных волков. Они схоронили дедушку Омара и попрощались с ним у могилки, прикрывая глаза платочками. Порассуждали, как несправедлива к нему судьба, а про себя подумали, что старик задержался на этом свете лет так на десять. Где бы это было видано, жить до 92 лет, когда у тебя есть большой дом и целая орава нуждающихся потомков?

Они ждали у дверей с семи утра, хотя Юрич Бильежник приходит на работу не раньше девяти. Поэтому ранним утром, помимо изжоги, его встретили недовольные клиенты, которых он умудрился разочаровать еще до открытия кабинета. Они вошли следом, дыша в затылок и наступая ему на пятки. Кабинет наполнился шумом: скрипом передвигаемых стульев, криком непослушных детей, хватающих все подряд, ворчливыми голосами женщин и грубой мужской речью. Бильежник прикрыл рот рукой и отрыгнул.

– Ну, Юрич, начинай, – сказал Джан, самый нетерпеливый внук дедушки Омара, поправляя черный пиджак и натягивая штаны на висячий живот. Он был небрит и выглядел, как человек, переживший бурную ночь.

– Для начала мне нужно убедиться, что все на месте, – ответил Юрич.

– А что, не видно? – возмутилась маленькая стройная женщина с платком на голове и единственной черной прядью, выбивающейся из-под платка. Ее звали Амина. – Вот места, а вот мы на них, – она развела руками и задела белобрысого мальчика. Он завыл как сирена. – Тише, тише, Ибрагим.

– Пожалуйста, успокойте ребенка, – Юрич вытер пот со лба. В кабинете было жарко.

Амина окатила его холодным взглядом, и стало чуть легче.

– Мы прождали вас два часа, а вы ворчите!

– Ворчливый дедушка! – хором засмеялись девочки-близняшки.

Только маленький Мустафа тихо сидел у отца на коленях, надеясь, что его похвалят.

– Всем замолчать! – Юрич хлопнул по столу, и голоса смолкли. – Так-то лучше.

Он порылся в документах. Когда завещание легло на стол, взрослые привстали со стульев и потянули к нему взгляды. Юрич прочитал список:

– Джан Маркович.

– Ну вот же я.

– Ламия Маркович.

– Я тоже здесь, – сказала седая женщина с другого конца кабинета.

– Амина Лукич.

– Мы все здесь, – Амина притянула к себе четверых детей.

Юрич взглянул на них. Он ненавидел детей.

– А вы кто?

– Меня зовут Муса, я муж этой чудесной женщины и отец наших милых сорванцов, – мужчина, похожий на турка, с густой черной бородой и острым носом, встал и протянул Юричу руку. Тот неохотно пожал ее, а под столом вытер липкую ладонь о брюки.

– Хорошо. Но ваше присутствие тут необязательно. И детей тоже.

– Неужели дедушка Омар ничего не оставил моим деткам? – Амина испытующе посмотрела нотариусу в глаза. – Мама, ты слышала? Совсем ничего.

Ламия пересела ближе к дочери, но все еще была далеко.

– Ну-ну, – сказала она, когда Амина пустила слезу.

– Так, а где Алессия… – Бильежник сощурил старческие глаза. – Ро-ма-но. Где она? – он осмотрел кабинет, но новых лиц не заметил.

– Она-то тут причем? – Амина скривила лицо. – Они с дедушкой не общались лет 20. Мама, тебе что-то известно об этом?

Ламия ответила Юричу.

– У нее самолет задержали. Скоро будет.

– Вот те на! А мы сиди-жди! – вскричал Джан.

– Ничего не понимаю. Муса, ты понимаешь? – недоумевала Амина.

– Нет, дорогая.

Дети подхватили общее настроение и стали бегать по кабинету.

– Тишина! – Бильежника схватил приступ изжоги, он протяжно рычал горлом, разнося по комнате кислотный запах. – Я не могу прочитать завещание, пока нет одного участника.

Затем последовала волна возмущенных стонов.

– Где же она, черт побери?! – Джан подошел к окну и выглянул. Он открыл форточку и зажег сигарету.

– Даже не думай, братец! У меня же детки! – возмутилась Амина. – Да, где эта дуреха? Мама, тебе что-нибудь известно об этом?

Ламия достала телефон и написала дочери: «Алесса, быстрее, умоляю!».

Алесса сидела в самолете. Рейс задержали на двенадцать часов. Двенадцать! Она должна была приехать ближе к вечеру и заночевать у матери, а в итоге провела ночь в аэропорту. И сейчас, когда самолет пошел на спуск, она отстукивала нервный ритм, упираясь коленкой в сидение спереди. Она и сама не понимала, отчего так нервничает. Ей не было никакого дела до наследства. Да и с чего бы дед вообще решил вписать ее в завещание? А вот скорая встреча с братом и сестрой, которых она не видела… много лет, вызывала тревогу. Они и детьми не были приятными людьми, вряд ли что-то сильно изменилось.

Судьбоносное решение

Важное решение лучше принимать в спокойной обстановке. Оно требует концентрации, а с ней у людей бывают проблемы. Если сильно напрячься в условиях шума и внешней суматохи, можно заработать рак мозга, – так считал дедушка Омар, а уж он-то в своей жизни умел избегать лишних забот. Потому и дожил до преклонных лет.

Алесса вернулась в Рим, но до этого несколько дней прожила у Ламии. Она скрывалась от навязчивого внимания родственников с помощью мамы, которая говорила, что Алесса заболела в дороге и нуждается в отдыхе и уединении. Однако попытки завладеть ее вниманием не утихали. Джан и Муса караулили у дверей, надеясь проникнуть в дом, когда Ламия выйдет в магазин. Амина названивала по десять раз на дню, требуя Алессу к телефону. Кто бы не устал от такого внимания?

На самом деле, Алесса не так представляла визит в родные края. Она хотела покрасоваться перед братом и сестрой, получить в наследство какой-нибудь хлам, затем прогуляться по знакомым местам, навестить могилу деда и попрощаться с ним. По-своему. Может, даже извиниться, что ее не было рядом. Хотя скорее для галочки, чем искренне. Вместо этого она заперлась в доме, чувствуя на себе огромное давление. Что же ты наделал, глупый дедушка Омар?

Алесса поняла, что не сможет принять решение в такой обстановке. Тогда она связалась с Бильежником и выяснила подробности завещания.

– Когда я должна заехать в дом, и что будет, если я этого не сделаю?

Бильежник отрыгнул в трубку, Алесса через аппарат почуяла запах желудочного сока и сморщилась.

– В течение двух недель нам нужно оформить бумаги, а въехать можете хоть завтра. В противном случае дом будет выставлен на продажу, и полученные средства перейдут в разные благотворительные фонды.

– Вау, – равнодушно сказала Алесса.

Время было ограничено, и она вернулась в Италию, чтобы все обдумать.

Она лежала в одной-единственной комнате. Сквозь щели в стенах просачивался сигаретный дым соседей. Во дворе кричали кошки, они сражались за территорию, не зная, что им тут ничего не принадлежит. К Алессе постучались. Она затаила дыхание. Под дверь просунули конверт. Она стала ждать, когда гость уйдет. В этой старенькой квартире скрипели половицы, притвориться, что тебя нет дома, практически невозможно. Если бы мама знала, как я живу, подумала она, если бы знала…

На цыпочках девушка доползла до двери, развернула бумагу.

«Уведомляем вас о том, что, если в течение недели вы не оплатите аренду за прошлый и текущий месяцы, мы будем вынуждены обратиться в вышестоящие органы и выселить вас».

– Удачи, – ответила она письму.

Да, недавно она жила в огромной квартире с видом на Колизей, а теперь ютится в вонючей конуре. Алесса подошла к столику, ее шагам вторил скрип, взяла фотографию Витторио и вздохнула. Безупречный итальянец с короткой густой шевелюрой и белоснежной улыбкой сидел на лошади и смотрел в камеру.

– Боже, как ты красив Витторио. Черт бы тебя побрал!

И почему красивые мужчины такие негодяи?

Она разозлилась, но продолжила любоваться бывшим мужем. До чего же хорош, сволочь. Она хотела порвать фотографию и растоптать так же, как он растоптал ее, но не смогла. Алесса все еще любила его. Сильно любила.

– О чем я вообще думаю? У меня здесь ничего не осталось. Но как же тяжело решиться…

Часть нее надеялась, что в любую минуту Витторио ворвется в крошечную квартирку и слезно попросит ее вернуться обратно. Или хотя бы предложит оплатить долги: Бог свидетель, засранец может себе это позволить. Или отблагодарит за годы мучений и поддержки, что она провела с ним. Сделает хоть что-то, чтобы она осталась. А другая часть, разумная и нещадящая, твердила, что ее облапошили, как последнюю дуру, и нужно нанести ответный удар.

– Катись в Ад.

Алесса собрала вещи, лишь самые необходимые и любимые, в большой розовый чемодан, остальные, включая фотографию Витторио, бросила прямо на пол, настрочила записку, в которой указала, что можно продать весь этот хлам в качестве платы за аренду, и кинула туда же. Затем пошла в банк и написала матери сообщение:

– Я приеду послезавтра, никому и ничего не говори!

А ночью села в машину и покинула Рим навсегда.

Джан сидел в любимом пабе «Тесла» старого района Башчаршия в Сараево. Любимом, потому что недалеко от квартиры, которую он теперь снимал, а еще потому, что под вывеской паба сидела пластмассовая фигура Николы Теслы в полный рост и с лампочкой в руках. И если у Джана не было компании, он мог побеседовать с молчаливой статуей. Но в этот вечер он выпивал с другом Адо, посасывая пиво из литровой кружки, и жаловался на жизнь. Адо был такой друг, который поддержит любую безрассудную идею и оправдает самый омерзительный поступок. Он кивал и поносил всех вокруг.

– Ну тебе хоть что-то досталось? – спросил он, имея в виду наследство деда.

– Ничего в сравнении с тем, сколько я вложил в этот дом! – Джан пытался перекричать музыку.

– Значит, все получит эта сука?

– Именно! – Джан ударил кружкой в стол, часть пива расплескалась.

– Несправедливо! – Адо поднял кружку. – Выпьем!

– Выпьем!

Они стукнулись, и звон толстого стекла потонул в общем шуме музыки и чужих голосов.

– Надо что-то делать, Джан! – сказал друг, слизывая пену с губ.

– Надо!

– Не отдавать же стерве целый дом! Согласен?

– А я и не собирался! – язык Джана заплетался, все-таки он вылакал четыре кружки.

– Что будешь делать?

Джан задумался.

– Поговорю.

– Вау! Да ты силач! – съязвил Адо.

Джан ударил друга в плечо, тот чуть не свалился со стула.

– Тебе следует поставить девчонку на место! – настаивал Адо.

– Я лучше тебя знаю, что делать, – разозлился Джан.

– Что?

– Сначала действовать мягко! – повысил он голос. – А если будет противиться… у меня есть запасной план!

Они снова стукнулись кружками.

– Тебе во сколько надо быть дома? Хочешь расслабиться?! – сказал Адо, показывая, что у него в кармане. Он не знал, что друга дома не ждут.

Неравный торг

Из записей дедушки Омара:

«Не нужно бояться быть сильным…»

Дедушка Омар наплодил семейство борцов. И они не любили сдаваться просто так, без боя. Обратная сторона такого положительного качества: они не умели уступать и были отвратительно нетерпеливы. Но Омар уже покинул этот свет, так что какая ему теперь была разница?

После неудачной попытки надавить на сестру Амина была в бешенстве. Она чувствовала, что ее деток притеснили и не могла с этим смириться. Она сразу же нажаловалась матери и нашла поддержку в лице Джана. Пока двое обсуждали, как несправедлива к ним судьба, Ламия помалкивала. Она полировала тряпочкой карманные часы и любовалась их блестящей поверхностью, в то время как дети расхаживали по комнате и решали, как быть дальше. На столе стояла рамка с фотографией Омара. Ламия с удовольствием забрала ее себе.

– Я не могу поверить, что дедушка Омар мог обделить моих деток! Наверняка Аська как-то подстроила это. Мама, тебе что-нибудь известно? – Амина напоминала кошку, которая ищет в песке место поудобней.

– Надо просто договориться, – сказал Джан. Он был лохмат и мучился головной болью. Джан почти не помнил прошлой ночи. – Предложить ей что-то.

– А почему я должна ей что-то предлагать? Она не заслужила даже дедушкиного носка.

– Можно дать ей денег. Скинемся и… – Джан схватился за голову: венка на лбу больно пульсировала. Сейчас отпустит…

– Вот сам и скидывайся, – возмутилась Амина, изогнув спину, как пантера перед броском. – Хоть со скалы, хоть в реку. А у меня нет лишних денег!

– Да заткни ты пасть! – Джан чуть не упал со стула. Голос сестры действовал на него, как соль на рану.

– Эй! – Амина уткнулась руками в бока. – Не говори так со мной, испорченный мальчишка! Мама, и ты позволишь ему?

Джан немного остыл. В конце концов, им надо объединиться.

– Ладно, извини. Но нельзя же быть такой упрямой! Нужно дать меньшее, чтобы получить большее.

Амина поняла его слова по-своему.

– Предлагаешь как-то облапошить ее? Мама, а ты что об этом думаешь?

Ламия отвлеклась от красоты своих часов.

– Думаю, надо навестить дочь.

Алесса с Енисом решили отправиться в город, чтобы сделать кое-какие покупки для дома. Алесса предложила сесть в машину, но Енис настоял на пешей прогулке. Город маленький, дороги узкие, зачем создавать лишние проблемы, если его можно обойти целиком за пару часов?

Когда они вышли, Алесса с гордостью осмотрела свой одинокий бледный дом, спящий посреди леса. «Домик, да у тебя анемия!», шутливо заметила она. Заросли скрывали вид на город и на вершину холма.

– Знаешь, Енис, снаружи дом кажется больше, чем внутри. Даже не знаю почему.

Енис задумался.

– Ну да, вроде что-то такое есть, – он считал, что с девушками нужно соглашаться во всем.

Они выдвинулись в путь.

– Крутая машина у тебя, – сказал Енис, придерживая соседку за руку.

– Спасибо. Это Альфа Ромео Стельвио.

– Ясно, что-то на языке римских буржуев.

– Ну ладно, тогда просто красненькая.

– Уже лучше, – Енис потер подбородок. – А вообще не представляю, сколько сюда будут добираться запчасти, если у тебя что сломается. У нас с этим туго.

– Подумаю об этом, когда сломается.

– Да ты и правда итальянка! – сказал Енис, и они рассмеялись.

Когда Алесса спустилась в город, каждый его уголок наполнял сердце приятной меланхолией. Словно не было между ними преграды в 20 лет. Та же бирюзовая река Неретва, старинный каменный мост, соединяющий две половинки Коньиц, те же двухэтажные белые домики с красными крышами и, конечно же, горы, растущие в небо. Алесса засмотрелась на вечное противоборство двух цветов: как зеленый сливается с голубым, – и захотела стать их частью, раствориться в ярких оттенках. На фоне гор сверкала мечеть и католическая церковь. У них толпились люди и о чем-то спорили.

Алесса и Енис проходили десятки магазинчиков с вывесками: «Пекарь», «Травник», «Кафе», «Маркет». Почти каждый встречный приветствовал Ениса и знакомился с Алессой, и она проникалась культурой маленького городка.

– Как впечатления? – спросил Енис, видя ее растерянность.

– Так мало людей, – задумалась Алесса, – в моем детстве их было в разы больше.

– Да, многие уезжают. Отец говорит, когда он был молод, здесь жило около сорока тысяч, а сейчас лишь десять... Зато мы все друг друга знаем в лицо. Так что запоминай.

– Память у меня, как вольная птица. Чуть приоткроешь клетку – и прощай!

– М-м-м, орел?

– Скорее попугай. Любит повторы.

– А моя курица. Кудахчет без остановки.

– Хочет петуха, – сказала Алесса, и Енис хрюкнул от смеха.

Они гуляли по милым улочкам. Знакомые места пробуждали воспоминания. Аптекарь Исак Ковач в детстве казался ей стариком, а спустя столько лет вообще превратился в сморщенный помидор. Он не узнал ее. Алесса, состоятельная яркая девушка, все еще выделялась на фоне их замкнутого мира.

Встреча с прошлым – это интересный опыт, но хотела бы она жить здесь?

Вот здесь они с Джаном бросали велосипеды, спускались под мост и бегали босыми ногами по дну холодной реки, а когда вода поднималась, ловили рыбу. Летом они лазили на холмы и любовались видом на город. А у той лавки покупали ванильное мороженое. Так хочет ли она остаться?

Енис будто услышал ее мысли.

– Чем планируешь тут заниматься?

Алесса отвлеклась от дум.

– Пока ничем. Еще не решила.

– Как так? А жить на что?

Он задел тему, которой она избегала.

– У меня есть небольшие сбережения. Хватит на несколько месяцев.

– Тогда тебе надо встретить здесь Рождество и Новый год. После этого точно не захочешь уезжать.

Алесса не ответила, она проводила в уме расчеты.

– Ну что? – не выдержал новый друг.

– Да, думаю, это хорошая идея. Так и сделаю.

Енис игриво толкнул ее плечом. Она соскочила на дорогу, затем с размаху врезалась в него.

Первый труп

В каждой истории нужна пауза. Даже в работе есть перерывы на обед и на перекур. А вот в песнях пауз не делают, потому они так быстро заканчиваются. После первого удара Амина и Джан не успокоились, но взяли время, чтобы решить, что делать дальше. Хотя Амина уже решила. Она была самой нетерпеливой и отважной.

Дворняга по кличке Волк бегала по лесу и периодически заглядывала в дома, зная, что там ей перепадет что-нибудь съестное. На самом деле имени у собаки не было, но сама она считала себя волком, поэтому и называлась так. Кто-то мог бы решить, что пес страдает высоким самомнением, но эту тайну он унес в могилу, поэтому никто не узнал. В доме дедушки Омара Волку иногда удавалось отхватить кусок жесткого хлеба и пососать куриные косточки, если в доме гостила добрая женщина. Но последнее время там была другая – злая, которая гоняла его и яростно верещала. Волк бы ни за что не вернулся к ней, однако он не ел несколько дней и отощал, так что надо было попытать удачу…

Для Алессы следующие дни прошли хорошо. Она пила успокоительные, и никакие страхи ее не беспокоили. Она адаптировалась к новой жизни: сменила модную одежду на удобную и теплую, научилась рубить дрова и запоминала местных жителей в лицо. Аптекарь Исак Ковач не узнал ее, но вспомнил девочку Асю, которая бегала за лекарствами для деда, и, немного поспорив, согласился признать в ней эту девочку. Енис то ли обиделся, то ли вышел на работу, и Алесса решила его не трогать. В конце концов, она не привыкла бегать за мужчинами. Хотя этот мужчина был скорее мальчик.

Родственники не звонили и не приходили, и Алесса радовалась, что ее оставили в покое. Она много гуляла, наслаждаясь зелеными лесами и холмами, пока не наступила полноправная осень. Деревья начали светлеть и местами желтеть, температура воздуха опускалась, становилось больше пасмурных и ветренных дней. Скоро ляжет снег – в горной местности он выпадает раньше, – и будет не до прогулок. Свободными вечерами она валялась на купленном махровом ковре у камина (а старый выбросила), объедалась местной едой, литрами пила чай и кофе, разбирала другие спальни и наводила в них порядок. В детской так и стояли 3 кровати: розовая, синяя и зеленая, принадлежавшая когда-то ей. Наверно, до смерти дедушки в них спали дети Амины, все, кроме скромной Ниши, которая – Алесса была в этом уверена – спала с матерью. Теперь они пустовали.

Алесса все же дошла до кладбища, оно находилось за железной дорогой на небольшом холме. Алесса быстро привыкла к холмистым дорогам, бесконечным спускам и подъемам, она никуда не торопилась, поэтому всегда приходила вовремя. В тот день шел легкий дождь, девушка пряталась от него под капюшоном. До кладбища она добиралась пешком и после двадцати минут ходьбы в гору вышла на зеленый луг. Все могилы были одинаковые, они представляли собой невысокие белые столбы, вставленные в землю почти вплотную друг к другу, и, даже следуя инструкциям матери, найти нужную было тяжело. Когда Алесса все-таки отыскала ее, пошел ливень. Она села напротив и заговорила:

– Я не знаю, что сказать, дедушка Омар.

Никто ей не ответил. Дождь бил в белый камень.

– Мама считает, что нам надо помириться. Хотя бы сейчас, когда ты мертв и злиться не на кого.

Несколько капель попали ей на лицо. Алесса глубже спряталась в куртку.

– И я правда пыталась, но не вижу путей, которые приведут меня в точку Б, где ты прощен и отпущен в мир ангелов и розовых единорогов. Знаешь…

Порыв ветра сбил капюшон, девушка оставила его висеть на спине.

– Я могу понять, почему ты не хотел вмешиваться, когда дорогие брат и сестренка избивали меня и издевались, как только могли: ты был погружен в себя после смерти бабушки и не видел проблемы в наших детских шалостях. Но… ответь мне на один вопрос, если можешь, окей?

Волосы промокли, дождь заливался под куртку, и вскоре Алесса продрогла.

– Каким надо быть ублюдком, чтобы всю ночь слушать мои жалобные крики и не помочь мне? Ты что, старый вонючий козел, – Алесса перешла на крик, – желал мне смерти?! Ты не понимал, что я могу задохнуться в этой коробке? В которую меня засунули, словно ненужный хлам! Как можно воспитывать во мне силу духа таким извращенным способом?!

В небе разразился гром и сверкнула молния. Алесса встала.

– Думаешь, твой дом – достойная плата за то, что я чуть не умерла? Думаешь, я прощу тебя? Да пошел ты к черту, старик! Надеюсь, ты в Аду!

Алесса так разозлилась, что плюнула на могилу, хотя тут же пожалела об этом. Почудилось, что из столба пошел белый дым, а земля задрожала, словно некто желает вырваться из гроба и проучить ее за оскорбление. Алесса испугалась и убежала. На спуске она споткнулась и покатилась вниз, как резиновый мячик. Ценой вывихнутой руки ей удалось затормозить, под левой кистью образовался бугор – сустав вышел из положенного места. Алесса не чувствовала боли, она дернула руку и вставила сустав на место.

– Не в первый раз и не в последний. Но синяк останется.

Еще один подарок после той жуткой ночи.

Насквозь мокрая, она пришла домой. Через полчаса дождь перестал и вышло солнце. В дверь постучал Енис.

– Здраво, Алесса!

– Здраво, паренек, – игриво ответила она. – Ты что не на работе?

– Воскресенье же.

– Ну заходи.

– Я иду гулять. Не хочешь познакомиться с моими друзьями?

Алесса задумалась. Опять знакомства.

– Ну ладно. Дай мне 5 минут, чтобы собраться. Зайди.

Енис зашел и стал топтаться у входа. Сделав пару шагов в сторону гостиной, он поскользнулся и чуть не упал.

– Ай блин! Ты чего?

Алесса прибежала на шум.

– Что случилось?

Енис кинул ей мяч, она в ужасе отбила его ладонью.

– У тебя тут дети гостили? Почему не убираешь игрушки? Я мог шею сломать!

Алесса ощутила холодок на затылке.

– Мяч? Ты что, его… видишь?

– А он невидимый? Прости, не знал! – Енис поднял мячик и положил его в пустую вазу.

Страшные истории

Из записей дедушки Омара:

«И хватит искать среди тысяч ножей самый острый,

Что сломает тебя…»

Самое приятное время для откровенных и страшных историй – это ночь. Ночью образы кошмаров оживают в случайных тенях, скрипах старого дома и завывании ветра. Любой невинный сюжет может превратиться в невероятное приключение, если вовремя выключить свет.

Енис с трудом толкал Марко сзади, ведь парень был в полтора раза тяжелее. Скат холма тянул коляску назад. Вечерело, солнце село, и мрачные тени легли на город.

– Мда. Сложна дорога к твоей новой подружке, – пожаловался Марко.

– Ой, что ты несешь… – краска проступила на лице Ениса.

– Давай только без этого, – Марко взмахнул руками, и Енису стало тяжелее. – Она сексуальна, ты одинок – тра-ра-ля, устроим тра-ха-ля. А страдаю я.

– При чем тут… ты? – Ениса мучила одышка.

– Будь проклят Коньиц за привычку строить дома на холмах. И кто это вообще придумал?! Я и к тебе-то не хожу, а теперь придется добираться еще выше.

– Ты вообще не ходишь, – напомнил ему друг, катя коляску. – А мучаюсь тут я.

– Уверен, Алесса тебя утешит. Если можно, утешайтесь потише.

Енис втащил другу по затылку, но руки были заняты, поэтому пришлось задействовать голову. В итоге он сам же и ударился. Марко рассмеялся.

В дом Алессы Енис еле-еле закатил Марко по ступенькам, а тот и не пытался помочь.

– Если я желанный гость в этом доме, тебе придется сделать пандус, – сказал он Алессе.

– Ясмина не придет. Если кто не понял… у нее ночная смена, – сказал Енис, жадно запихивая воздух в легкие.

– Очень милая девушка, – Алесса отодвинула кресло, освобождая место для Марко. – Надеюсь, мы подружимся.

– Если не увлекаешься волонтерством и помощью неимущим, то вряд ли, – пояснил Енис, усаживаясь рядом.

– Вот как? Но с тобой же она дружит, – Алесса искренне удивилась.

Енис шмыгнул носом.

– Это все ради этого парня, – он указал на друга. – Сама догадайся почему.

– Вероятно, потому, что я красавчик, – вмешался Марко.

Алесса подкинула дров, и в гостиной стало жарко. Марко предложил Енису первому рассказать историю.

– Тебе полезно. Дай волю воображению, пусть серые клеточки немного поработают.

– Э-э-э. И что я должен рассказать?

– Придумай что-нибудь. Главное, чтобы было страшно.

Енис разложился в кресле, как барон, отхлебнул пива. Его серые клеточки не хотели приниматься за работу.

– Ну, значит, жил-был один пастух…

– Начало не очень многообещающее, – вредничал Марко.

– Заткнись.

– Понял.

– Жил, короче, пастух. Каждое утро он перегонял коз в горах. И все мечтал отвезти их на вершину горы, где росла самая зеленая и свежая трава и кустарники, потому что там со всех сторон луг освещался солнцем... – Енис глотнул пива. – А на тот луг, куда он приводил коз сейчас, полдня стояла тень. Но времени не хватало, склон был слишком резким, а путь… ну…короче, болотистым, поэтому пастух все откладывал и откладывал.

Со временем козы стали худеть и болеть, им не хватало солнца и питания, и однажды… короче, он набрался смелости, забрал их ранним утром, еще до дойки, и повел стадо наверх. Было холодно, они шли по тени, ведь солнце скрывалось за горой, а луг горел ярким светом и привлекал их. Идти было тяжело, но, видя свет и чуя запах травы, козы сами бежали на гору, и ничто их не могло остановить. Вот так. Спустя несколько часов падений, содранных ладоней и коленей, пастух все же смог привести стадо к вершине. Их сразу осветило солнце и окатил приятный жар. Все было таким ярким, зеленая-зеленая трава и самые разные цветы. Козы принялись кушать и некоторое время все шло хорошо. Пастух отдыхал и грелся.

Короче, потом он услышал злобное блеяние, повернулся, а там… Животным стало тесно на одном поле, каждая козочка не хотела делиться травой с остальными, поэтому одна за другой они стали нападать друг на друга, сцепляться рогами и бодаться. Пастух пытался разнять их, но только он разнимал одну пару, как начинали другие, и очень скоро луг окрасился кровью. Пастух хотел увезти коз, но они его не слушались. Запах крови привлек хищников, прибежала стая шакалов и набросилась на коз. И даже тогда они не расцепили рогов и не попытались сбежать. Шакалы съели всех до единой, остался лишь пастух и чертов луг…

– И это, по-твоему, страшилка? – разозлился Марко. – Ты безнадежен…

– Погибло стадо коз, это ли не страшно?

– Страшно только козолюбам.

– Окей. Продолжение истории для тупоголовых. Пастух потерял работу, а владельцы коз умерли с голоду, потому что лишились основного питания и заработка. Вся деревня возненавидела пастуха, его бросила жена, и он повесился на дереве. Все еще не страшно?

– Я совсем не этот страх имел в виду. Вот если бы мертвые козы-призраки вернулись, чтобы отомстить самонадеянному пастуху…

– Хорошая история, Енис, – вмешалась Алесса. – Их сгубило солнце. Есть о чем подумать.

– Нет, – заспорил Марко. – Не солнце, а хорошая жизнь. Многие к ней не готовы. Им привычней сидеть в болоте.

Спустя минуту Енис ответил:

– О чем вы вообще? Коз съели шакалы!

Алесса и Марко переглянулись и рассмеялись.

– Моя история! Готовьтесь аплодировать, – Марко принял эстафету и начал рассказ:

– Вселенная была несправедлива к юному мужчине по имени… Альмир. С детства у него было слабое здоровье, но очень большой…

– Марко! – закричала Алесса.

– …жизненный потенциал. Он мечтал свершить подвиг, но вокруг как будто нечего было делать и некому помогать. А человеческая природа такова, что если нет проблем, то их срочно нужно найти. И Альмир отправился на поиски. Искал он долго, потратил многие годы, но кого ни спроси, все у них нормально. Даже животные сытые и довольные греются на солнышке и ничего не хотят. Ну, решил Альмир, раз проблем нет, я сам их устрою. И стал он бегать по ночам к соседям учинять всякие гадости: то подкинет камни в корм к свиньям, то подсунет ядовитых растений рогатому скоту, то сворует, то подножку поставит ночным путникам, – а на утро исправлять сделанное: лечить животных, возвращать вещи и искать хулиганов. Короче, козел этот Альмир.

Тетя не в порядке

Из записей дедушки Омара:

«Твой путь самый длинный.

Дорога наверх лежит через ад…»

Разум человека хрупкий, как стекло. Но чтобы понять это, надо попробовать его сломать. Разум будто ваза: у одних стекло тонкое, у других потолще, – разница лишь в прилагаемых усилиях, необходимых для разрушения. Разбитую вазу можно склеить, однако слишком мелкие осколки будут выброшены в мусорную корзину и человек потеряет часть себя. Так происходит раз за разом, пока однажды он не лишается важного кусочка мозаики. Тогда-то и начинаются проблемы.

Осень вошла во вкус, к концу октября листья пожелтели и стали опадать. Город Коньиц, упакованный в холмы, готовился к зиме. Алесса тоже. Она сменила куртку на пальто, приготовила запас дров на зиму, перекрасила стены на первом этаже с блеклого серого на зеленый, разобрала хлам в спальнях. А чердак не трогала. Ей казалось, что коробка так и стоит там, дожидаясь ее. Сгнившая, но живая.

Свободное время она проводила с новой компанией, чувствуя себя помолодевшей на 10, а то и 15 лет. Они исследовали городские улицы, старые кафешки и темные уголки, куда не достает свет фонарей. Алесса ощущала уют и безопасность. Она заметила, что отношения между взбалмошным Марко и благочестивой Ясминой стали теплее, а значит, какой-то разговор между ними все же состоялся. Енис уделял Алессе столько внимания и был таким обходительным, что она прониклась к нему симпатией.

В один из серых дней она встала перед зеркалом, взглянула на отросшие темные корни и поняла, что больше не хочет быть блондинкой. Купила самую простую черную краску и кисточку и через пару часов смотрела на себя, довольная новым образом. В ванне остались темные разводы от краски.

Элегантные платья и каблуки валялись на дне шкафа, на смену им пришли свободные толстовки и спортивные штаны. В целом, жизнь стала спокойней и легче, чем была в Риме. Она почти не вспоминала Витторио, однако он сам заявил о себе, написав в соцсетях все, что думает о ее исчезновении, и жалуясь на коллекторов, которые его донимают. Несмотря на желание оправдаться и доказать, в чем он неправ, она воспользовалась волшебной кнопкой «заблокировать» и вновь зажила хорошо.

Тем временем Амина не находила себе места. Она не могла бездействовать, и Джану приходилось контролировать, как бы сестренка ни учудила новую глупость. Выходка с мячом ему не понравилась, он пока что надеялся решить проблему путем переговоров, а если Алесса прознает, что Амина лазит у нее в доме без ведома, она может обозлиться. О случае с несчастной дворняжкой он не был в курсе: Амина уберегла этот секрет ото всех. Она не чувствовала вины или стыда, ведь ее буквально вынудили так себя вести. Амина – хорошая мать, и если она считает, что ее деткам грозит беда… пойдет на что угодно. На что угодно.

Джан настаивал, что сестре нужно дать время. Он был уверен: столкнувшись с первыми трудностями, вызванными уходом за строптивым домом, она сбежит сверкая пятками. Джан знал ее, знал, что она была трусихой. В детстве она многое позволяла. Такое, за что Амина расцарапала бы ему лицо, хотя была младше сестры на 3 года. Издеваться над тем, кто не может дать сдачи, – сплошное удовольствие!

А он совсем забыл это чувство. Такое приятное покалывание внутри. Власть над другим, контроль его эмоций – все равно что держишь в руках чью-то жизнь. После многолетней работы в качестве офисного планктона он потерял власть и возможность испытывать это удовольствие. Может, скоро он вернет его…

– Ну как ты не понимаешь? – ругался он на Амину. – Надо лишить ее комфорта. Показать, как тяжела жизнь в маленьком городе и таком большом доме! Чтобы она сбежала в свою квартиру…

Амина думала, как бы лучше поступить. При Джане она сдерживалась, но в конце концов он ей надоел. Он тоже был слабак. Боялся мамы и своей тупой жены. Уже, наверное, бывшей. Все мужчины в плену у женщин, поэтому положиться можно только на себя. И Амина решила навести сестре визит.

Сосед Хамза раз в неделю приносил Алессе свежий сыр и молоко, таким образом он исполнял просьбу Ламии позаботиться о беспомощной приезжей девушке. За это Алесса старалась почаще навещать его и развлекать разговорами о солнечной Италии. Слушая, он улыбался и заваривал две чашечки черного кофе, такого крепкого, что от пары глотков мир вокруг ускорялся, как в режиме перемотки.

Очередным субботним утром, сидя у Хамзы на кухне, Алесса вдруг услышала шум проезжающего автомобиля. Узкая дорога вела к ее дому, там и оканчивалась, поэтому Алесса пошла посмотреть, что за гости приехали к ней без приглашения. Ответ был очевиден, и шла она с грузом на душе, тянущим вниз, как якорь.

Услышав шум, возмущения, громкий стук в дверь и прочие звуки, что разносились по всему лесу, Алесса погрустнела: ничего хорошего ее не ждет. У крыльца стояла Амина с мужем и их четыре ангелочка, половина из которых истерически вопила. Алесса набрала в грудь побольше воздуха и терпения и подошла ближе. Завидев ее, дети перестали кричать.

– Ну и где тебя носит?! – приветствовала Амина.

– Здраво, сестра, – ответила Алесса.

– Сколько можно тебя ждать?! Почему мы должны стоять у дверей в такую холодину вместе с детьми? – ругался мужчина, стараясь напугать Алессу своим напором.

Она улыбнулась ему.

– Если бы вы заранее предупредили о приезде, ждать бы не пришлось.

– Мы стоим тут битый час, Ася. А ты еще огрызаешься! – Амина сделала страдальческое выражение лица. Алесса знала, что они стояли не дольше минуты.

– Ладно, все. Заводи детей. Ну что ты смотришь? Открывай дверь, – мужчина отвернулся и высморкался на землю, но сопля повисла под носом.

– Муса, дорогой, не нервничай, – Амина по лицу сестры поняла, что они перегибают палку. – У него куча дел, а мы его задерживаем, – пояснила она.

Алессе стоило больших трудов вести себя в рамках приличия и вежливости. Она снова вздохнула.

– Амина, я не сижу круглые сутки дома. Вам повезло, что я была у соседа и слышала машину. А что вообще случилось? Почему вы приехали?

Подарок

Из записей дедушки Омара:

«Так позволь этой боли пройти сквозь тебя.

Это просто...»

Подарки любят получать все, особенно от чистого сердца. И нет ничего приятнее подарка судьбы.

Марко часто сидел за компьютером. Он называл себя фрилансером, делая вид, что гордится этим, но на самом деле считал, что выбора у него нет. Марко был лидером, раньше он любил заниматься общественной деятельностью, активным спортом, но 5 лет назад все это перестало иметь значение. Он мечтал о другом, но выбрал то, что позволит не быть обузой для немолодой матери. Марко был горд и ненавидел, когда ему помогали. Лишь Енису оказывалась такая честь, как самому близкому другу. И единственному, кто не отвернулся от него.

Марко обожал ярмарки, и как только на местном рынке появилась первая новогодняя игрушка, стал кататься туда каждый день. Ничего не покупая, он смотрел и наслаждался праздничной атмосферой. В одну из вылазок он подумал, что хорошо бы сюда привести Алессу. Кажется, он нашел способ разбавить ее одиночество, которое сквозило в печальных глазах.

Под прилавком пряталось нечто.

Целые сутки Алесса отсыпалась, лежа у камина. Телефон то и дело звенел от сообщений, в которых Марко потерял свою подругу, а Енис… возлюбленную? Она не могла восстановиться. Два дня с сестрой высосали из нее все силы. Амина нашла отличный способ мучить ее. Парочка таких визитов, и она сбежит обратно в долговую яму.

Зазвонил телефон. Алесса взяла его, ожидая увидеть лицо Ениса, но высветилось имя Марко.

– Я сегодня рано освобождаюсь, – сказал он, – не хочешь прогуляться? Лишь ты и я, как парочка голубков.

– Окей. А Енис где? – ответила она полусонным голосом.

– Енис работает, а Ясмина… погоди-погоди, ты сама догадаешься.

– У нее смена, – Алесса улыбнулась. Ничто так не сближает людей, как общие шутки.

– Точно!

– Тогда встречаемся у старого моста?

– Чао.

Пока готовился завтрак, Алесса заметила, что не хватает нескольких кружек, большей части серебряных столовых приборов и тарелок. Видимо, привидения украли, смеясь, решила девушка. Именно так она должна думать по мнению сестры-воровки. Зато кофеварка на месте. А раз есть кофе, остальное неважно.

С Марко они встретились во второй половине дня. Шел легкий дождь, с гор дул ветер, но им было тепло.

– Классный цвет, – сказал Марко, указывая на черные волосы. – Ты похожа на Уму Турман в «Криминальном чтиве».

– Шлюху и наркоманку. Мне нравится, – Алесса отбила ему пять левой неповрежденной рукой.

Он отвел ее на базар любоваться рождественскими товарами. Искусственные веточки ели и омелы, большие красные носки для подарков, разноцветные упаковки, елочные игрушки, украшения, музыкальные шкатулки со снеговиками, наклейки, снежинки…

– Как-то рановато, нет?

– Припозднились, – ответил Марко.

Они прошли вглубь рынка, людей почти не было.

– Так ты куда пропала? Енис извелся.

– Сестра приезжала. С детьми.

– А… тогда понятно, почему так хреново выглядишь.

Алесса стукнула его в плечо.

– Пришли. Загляни туда.

Под рыбной лавкой сидел рыжий котенок с белым пузом. Он ждал, когда упадет очередная килька и дрожал от холода. Алесса бросилась к нему:

– Боже, какая прелесть! – и почесала за ушами.

– Все выходные тут бегает.

– Почему ты не забрал его?!

– У меня собака, Алесса. Но я нашел ему хозяина.

Она не сразу поняла, о ком он.

– Ты что? Я не планировала заводить животных.

– Да брось ты, котенку нужен теплый уголок. Считай, что он твой сосед.

– Забирайте. И рыбки для него возьмите, – вмешалась продавщица.

Пока Алесса сомневалась, котенок залез ей в рукав. Шерстка у него была мягкая, как летняя трава. Стало щекотно, и она засмеялась.

– Я знал, что вы подружитесь, – улыбнулся Марко.

– Нашел мне соседа, может, и второго мужа отыщешь? – Алесса укутала котенка в шарф. Ему было не больше трех месяцев.

– Хм. Так ты была замужем?

Алесса зажмурилась.

– Да не парься. Это между нами, девочками, – сказал Марко.

Алесса купила рыбы, они ушли с рынка.

– И чем же тебе не угодил муж-итальяшка? – Марко катился сзади. Алессу больше интересовал рыжик, мурчащий под шеей. – Мне правда интересно.

Она остановилась.

– Ну, он угодил в пропасть другой женщины.

– Это хорошо.

Алесса пришла в изумление.

– О, не подумай. Просто Енис все боялся, что рано или поздно явится некий Икс. Или ты сбежишь обратно в Рим. Но, полагаю, это маловероятно?

Алесса задумалась, стоит ли рассказывать. Это личное, но… была не была, кому еще можно выговориться?

– Знаешь, мы познакомились, когда оба были студентами. Он – прекрасный художник. Я – молодая амбициозная экономистка. Я всегда верила, что Витторио добьется успеха. Семь лет тащила его на себе, пока он сидел без работы и ныл, как несправедлив мир. Набрала кредитов, чтобы мы смогли открыть картинную галерею, и мир в конце концов заметил его. Появились деньги, много денег, и мы были счастливы. Какое-то время.

– И ты мне советуешь писать сказки? – съязвил Марко.

Алессе хотелось оправдать свою любовь к Витторио, красивому пустышке.

– Он правда очень талантлив. Зовет себя художник-неологист. Пытается создать новое направление.

– А рисует-то что?

Внутренний голос ответил фразой Витторио: «Рисуют пиписки на стенах, а художник – пишет!». Алесса подавила его.

– Хм… рыбацкие деревни. Порты. Трущобы. Много всего. Сложно объяснить… это искусство, его надо чувствовать.

– Я чувствую, что Витторио тот еще засранец. И очень скучный тип.

Котенок учуял рыбу и мяукнул.

– Кошке нужно имя, – заметил Марко. – Есть идеи?

В детстве Алесса любила давать животным имена северных оленей Санты.

– Гром, если мальчик, и… Комета, если девочка.

– Что ж, расскажешь потом, какое из небесных явлений.

Дом с ловушками

Из записей дедушки Омара:

«Позволь ей сгореть сквозь тебя…»

Твой дом – твоя крепость. И чтобы она не пала, ее нужно укреплять. Поставить на жесткий фундамент, ведь фундамент – основа всего. А был ли такой у Алессы? Смог ли дедушка Омар добиться своей цели и воспитать в ней этот самый «фундамент»?

Защищаться можно не только прячась, но и нападая. А сила не только в мышцах, но также в уме, хитрости и ловкости. Так считал дедушка.

Джан тоже устал сидеть без дела. Время шло, а сестра не поддавалась, и он начинал злиться. Джан не любил, когда что-то шло не по правилам. Его правилам. Женщины совсем его не слушались: ни сестры, ни жена, ни родная мать. И с каких пор он стал так жалок? Вот раньше…

Он вспомнил, какую силу чувствовал, когда запирал сестру на чердаке. Как она послушно следовала за ним, куда бы он ни позвал. Власть над человеком, над его страхами и спокойствием, над жизнью – это настоящее наслаждение. Власть пьянит. И в отличие от алкоголя не приносит никакого вреда здоровью. Как много минуло лет, а разве ему удалось ощутить эту власть над кем-либо?

Может, Амина и права. Пора действовать. Он начнет с малого: отнимет комфорт, сначала физический, потом психологический, – убедит, что здесь она никому не нужна. А если не поможет, покажет стерве, кто тут главный. От этих мыслей у Джана по спине прошел приятный холодок. Затем твердый бугорок уперся в ширинку. Он вышел из офиса и направился в туалет. Представляя, как сестра будет раздосадована и уязвима, Джан тер свое любимое место, пока не спустил в унитаз. А после ощутил стыд, но всего на минуту.

Утром Алесса пригласила Ениса к себе. Он не ожидал стольких перемен за короткое время: черные волосы, ожог на руке, новый питомец, красная краска над лестницей.

– А ты тут развлекаешься, – заметил он.

Кошка подошла обнюхать гостя.

– Знакомься. Это Комета, – сказала Алесса.

Енис рассмеялся.

– Упала с неба?

Алесса поддалась порыву и поцеловала его в щеку.

– У меня к тебе есть просьба. Поможешь?

Енис обнял ее за талию и притянул ближе, губы отыскали шею. Она засмущалась, но не показала этого и не отстранилась.

– Конечно. Говорят, я очень виртуозный помощник, – подмигнул Енис.

– Здорово. Я хочу обыскать дом, пока светло. С тобой мне будет не так страшно. Начнем с первого этажа?

Енис удивился. А какой просьбы он ждал?

– А что мы ищем?

– Кого.

– М?

– Видишь ли, есть у меня нехорошие подозрения. Идем.

Они прошли через кухню и гостиную, заглядывая в каждую тумбочку и складку шторы, затем поднялись наверх и начали изучать спальни. Алесса требовала от Ениса смотреть такие места, куда взрослый человек не уместится при всем желании. Потом был чердак. Алесса обещала себе никогда туда не возвращаться, но пришлось нарушить обещание. Первым полез Енис. Света не было, и Алесса вернулась с фонарем. Енис тщательно обследовал чердак, Алесса, сделав тяжелый вдох, поднялась к нему.

В нос ударил знакомый запах и пробудил воспоминания. Мало что изменилось с тех пор, разве что прибавилось хлама. Сырость и плесень. Все было старым и покрытым мокрой пылью, кроме коробки, стоящей посередине. Коробки, похожей на ту самую. Словно ее принесли специально для Алессы.

В доме кто-то есть. Должен быть.

Но они никого не нашли. А когда спустились, Енис заметил, какие уставшие у Алессы глаза.

– Так кого мы искали?

– Уже не знаю, Енис… Видишь ли, я не красила стены у лестницы. Краска появилась сегодня ночью.

Он с недоверием посмотрел на нее.

– Ты мне не веришь?

– Думаешь, кто-то залез ночью и покрасил тебе стены? Звучит… странно.

– На выходных у меня гостила Амина с детьми. Она все никак не успокоится. Хочет меня выжить. И не смотри на меня, как на идиотку.

– Хм… а у нее есть ключи?

Алесса задумалась. Кто же знает?

– Вроде говорила, что нет. Но вполне могла соврать.

Алесса рассказала о дверной ручке, как она получила ожог, и Амине, которая все отрицала.

– Вот больная сука! – разозлился Енис. – Ой, прости…

– Полностью поддерживаю.

Енис вызвал мастера, и они вдвоем сменили замки на главной и задней двери. Комета пыталась участвовать в общей суматохе. Алесса беспокойно ходила взад-вперед.

– Не волнуйся, больше в дом не проникнут… Хочешь смыть краску? Конечно, хочешь, она похожа на кровь.

Алесса начала привыкать к новому стилю.

– Нет. Красный и зеленый, они такие… рождественские.

Енис осмотрел узор в виде жутких стекающих капель, похожих на сталактиты.

– Ага. Рождество из фильма ужасов. Оно тебе точно надо?

– Да, – не задумываясь, сказала Алесса. – Енис, а ты придешь ко мне на Рождество?

– Извини, – ответил Енис, – мы не празднуем. Для нас с папой это день рождения пророка, поэтому весь день мы проведем вместе, – оправдываясь, он добавил: – Пойми, для папы это важно.

– Нет проблем, – отмахнулась Алесса, – все равно я пригласила семью.

– Папа достаточно современен, как ты могла заметить, – продолжил Енис, – и не зациклен на традициях, но некоторые принципы у него все же есть.

– Енис, я обожаю твоего папу. Не нужно передо мной его оправдывать, – Алесса обняла его за плечи и уткнулась в густые волосы. Почти такие же, как у Витторио, а может, даже лучше. Он размяк в ее объятиях.

По возрасту Енису положено любить безрассудные и глупые вещи, и Алесса этим воспользовалась. Она прогнала его в сарай за ножовкой и вынудила подпилить ступеньки, ведущие на чердак, чтобы ночного гостя ждал сюрприз.

– Режь неровно, так, чтобы острые обломки впились в ногу.

– Алесса, ты пересмотрела «Один дома»! – возмутился Енис, однако сделал, как велено.

Она с удовольствием осмотрела готовую ловушку и улыбнулась. Затем истерично хохотнула, представляя, как Амина завизжит, словно свинка. «Тетя не в порядке», – скажет Алесса.

Твои дни сочтены

Из записей дедушки Омара:

«Пройдя через поле твоих надгробий,

Она сама себя похоронит...»

Амина зализывала раны, сидя в своем убежище под сараем. Все пошло не по плану, а это она ненавидела. Злость и разочарование овладели ей.

– Тупая сука, – сказала Амина, перевязывая ногу. Рана неглубокая, но все же…

Амина смыла белые следы муки с подошв. В этот раз она хотела зайти чуть дальше: войти в комнату и рассыпать гвозди у кровати сестры. Маленький подарок вместо доброго утра… Но ничего не получилось. Она проникла на чердак через подземный ход, ведущий из убежища, а когда спускалась с чердака, сломалась сраная ступенька, и Амина вскрикнула. Потом наступила в какой-то песок, очевидно, рассыпанный сучкой, только непонятно зачем. А когда она собиралась войти в комнату, мерзкая кошка стала мяукать как резаная. Пришлось бежать обратно. В панике она наступила на сломанную ступень и порезала ногу.

– Ненавижу кошек… ненавижу. Бесполезные твари. Все из-за тебя!

Ярость потихоньку отступала. Пора ехать домой. И пора подключать к делу Джана. Эту битву она проиграла, но следующую…

В следующий раз она предпримет что-то более дерзкое.

Алесса распахнула дверь, держа наготове горелку. На пороге стоял Джан. Его лицо искажал гнев, но в душе пряталось самолюбие и предвкушение скорого удовольствия.

– Сколько можно ждать? – сквозь зубы проговорил он.

– Здраво, – ответила она.

– Здраво. Дашь войти? – он перевел взгляд на горелку. – Это зачем?

– Пора завязывать с этими посещениями без приглашения, – Алесса не сдвинулась с места, хотя Джан сделал шаг внутрь.

– Я звонил. Ты не берешь трубку.

– Звонил, значит? – не поверила она.

– Ага. Так что все претензии к тебе. Отойди.

Он грубо пролез между ней и дверью. Алесса проверила телефон (он лежал на столе в кухне), семь пропущенных звонков.

– Сейчас 6 утра, Джан. Какого черта? Ты правда ждал, что я отвечу?

Он проигнорировал. Его взгляд привлекла рыжая Комета, которая бежала навстречу.

– Ты завела кота?! – Джан забурлил, как переполненный чайник.

– М-м-м. Думаю, это она меня завела, – сказала Алесса.

– А я смотрю, ты обжилась.

Сестра встала перед ним.

– Что тебе нужно? Зачем приехал?

Джан обладал очень живой мимикой. На лице отразились презрение и ненависть, что скопились за последний месяц.

– Хочу забрать то, что мне полагается.

– Ты уже взял все вещи, прописанные в завещании.

– И что? Я вложил в этот дом куда больше, чем написал старик. Почти вся мебель принадлежит мне.

Он подошел к столу, зажал его под мышкой и понес к машине. Алесса просто смотрела с нелепой ухмылкой, не смея возразить. Пусть забирает хоть ее душу. Как же она устала…

Во дворе стоял небольшой грузовик. И как только он затащил его сюда? Странно, что она не слышала шум. Наверно, грузовик кряхтел и кашлял, как прокуренный девяностолетний старик.

– Это я тоже забираю, – крикнул Джан, хватая табуретку. Когда он наклонялся, штаны сползали и оголяли щель между ягодиц.

– Забирай, Джан, заодно мусор прихвати.

Тут появился Енис. Он поскользнулся на ступеньках, упал на задницу и проехал вниз половину пути, сверкая белыми пятками. Алесса помогла ему встать. Когда Джан вернулся, то демонстративно закатил глаза. Она разглядела в них гнев.

– Он же мальчишка, Ася! Ты совсем стыд потеряла?

– Спасибо, что поделился своим важным мнением, Джан, – Алесса тоже стреляла злобным взглядом. – Ты закончил обкрадывать мой дом?

– ТВОЙ дом?! Он еще не твой. И никогда им не станет. Запомни это.

– Звучит, как угроза, братик, – Алесса подошла к нему вплотную. Она хотела показать, что больше не маленькая девочка, которую можно обижать.

– Друг, ты не перебарщиваешь? – вмешался Енис.

– Я ждал, что ты образумишься. Мы все ждали. Но ты решила объявить нам войну, пойти против семьи, – глаза Джана сверкали безумием.

– Что ты несешь…

– Я был на твоей стороне.

После этих слов Алесса рассмеялась, громко, с надрывом.

– Наслаждайся последними днями в нашем доме. Пей, трахайся, рисуй на стенах, таскай зверюшек. Твои дни здесь сочтены.

– Э-э-э, чувак… – Енис невольно отстранился от них обоих.

Алесса не переставала смеяться, словно кто-то щекочет ее изнутри.

– Я заберу стиральную машину, – Джан собрался идти наверх. Тогда Алесса закричала:

– НЕТ! – и Джан трусливо подпрыгнул на месте. – Не ходи туда. Машинка в туалете на первом этаже.

Нельзя показывать ему бардак, что она устроила. Когда Джан ушел, Енис спросил:

– Почему этот старый пердун назвал меня мальчишкой?

– Завидует, – не глядя на него, ответила Алесса.

Пятнадцать минут мужчина отключал и тащил стиральную машинку к грузовику. Пару раз он взглянул на Ениса, намекая на помощь, но тот дал понять, что не желает в этом участвовать. Никто не имеет права оскорблять его женщину.

Джан не привык к физической нагрузке, и ему с трудом удалось втащить машинку в грузовик. Он запыхался, вспотел, а после закурил сигарету. Сумерки постепенно рассеивались.

– Может, просто запрем дверь? – предложил Енис.

– Нет, нужно позволить ему думать, что он ушел победителем, – Алиса погрузилась глубоко в себя. Внутри зарождалась дикая, животная ярость.

Джан вернулся в дом и стал выбирать, что еще присвоить. Подошел к креслу, оно было тяжелым, а он устал. Потом вернулся на кухню.

– Могу поделиться туалетной бумагой, – сказала Алесса, – я же вижу: тебе надо.

– Заберу холодильник, – ответил Джан и отключил его из розетки.

– Ну уж нет, приятель, – Енис кипел от злости, подхватив общее настроение. – Это перебор. Я тебе не позволю.

– Уйди с дороги, мальчик. Холодильник принадлежит мне. Я купил его, у меня есть чек, – Джан ослабил напор. Часть него хотела плюнуть на все и уехать, другая требовала опустошить половину дома, доведя сестру до слез.

Кому-то нужен доктор

Из записей дедушки Омара:

«Не бойся быть смелым…»

Обычно здоровье нами не ценится и воспринимается как должное. Причем что физическое, что психическое. О здоровье вспоминают слишком поздно, когда оно, распрощавшись, уходит навсегда. Тогда же настигает осознание, что следом может уйти и жизнь.

Брат с сестрой решили действовать по-другому. Они сидели близко друг к другу на маленьком балконе Амины, единственном тихом месте в доме. Окна выходили на припаркованные машины и одинокие лысеющие деревья. Джан достал сигарету из голубой пачки с верблюдом и закурил. Амина распахнула окно, подул холодный воздух. Смеркалось.

– А я тебе объясняю, – повторял Джан, – что не нужно никого выгонять, не нужно ругаться и беситься. Аська думает, что крепкий орешек, так вот, пусть продолжает так думать, – он скрутил губы трубочкой и выдул колечко. – Если гору нельзя сдвинуть, ее можно разрушить.

Разрушить… Амина подумала, что их мысли схожи.

– Помнишь, как легко было ее напугать? Мы закрывали Асю на чердаке и говорили, что там живут призраки. Вскоре она поверила.

– Ну и что? Я уже устроила пару шалостей, как ты говорил, да толку, – Амина разочарованно вздохнула и закинула ногу на ногу.

– Амина, не тупи, пожалуйста, – Джан испытывал раздражение. Почему вокруг него одни идиоты? – Если Ася больше не верит в призраков, надо ей помочь.

Джан достал из штанин прозрачный пакетик с бежевым порошком. Он пользовался им не чаще двух раз в месяц и знал, что результат не заставит себя долго ждать.

– Чего это? – Амине не нравилось то, чем брат трясет у нее перед носом. – Ты что, принес ко мне в дом, скотина? У меня же тут маленькие детки!

– Помнишь Адо? – перебил он.

Конечно, она помнила Адо. Друг-неудачник Джана, у которого, несмотря на свои 40 лет, нет жены и детей. Всем известно: детей нет только у психопатов и неудачников. Джан продолжил:

– Полгода назад он гонял в Индию. Там его подсадили на Soma – напиток из галлюциногенных грибов. А это… – Джан снова потряс пакетиком, – немного другое. Но Адо говорит, что по ощущениям почти то же сам…

– Вонючий ублюдок! – разъяренная Амина встала и ударила брата по голове. Перед глазами Джана все поплыло. – Унеси это дерьмо из моего дома!

Сигарета упала Джану на колено, он поспешно выкинул окурок в окно, прихлопывая огоньки на штанах. Амина пнула его в живот, и Джан свалился со стула. Опять он был унижен, как в пыльном сарае среди сена и досок. На шум прибежал Муса, он сказал, что крики пугают детей.

– Убери его, дорогой, – приказала она мужу, – немедленно!

– Погоди, Амина, выслушай! – Джан не позволил схватить себя и поднять. – Неужели ты не понимаешь, что с этим можно сделать?!

– С чем? – поинтересовался Муса.

Джан пересказал шепотом тему беседы. Шепотом, потому что у окна собрались дети и подслушивали.

– Хм… я понял, – ответил Муса и помог Джану подняться. – Хочешь свести сучку с ума.

– О чем вы?! – Амина не любила быть лишней в разговоре.

– Что в составе? – Муса ее проигнорировал.

– Насколько мне известно… А это важно? – Джан вновь достал пакетик.

– Нет. Растворимо в воде?

– Эй! – Амина привлекала внимание.

– Да. Правильный вопрос, – улыбаясь, сказал Джан.

Муса кивнул и вышел, уводя любопытных детей, хихикающих за стеклом.

– Ну?! – выжидающие тявкнула Амина.

Джан прочистил горло.

– Как ты не догадалась? Если подмешать Алесс… Аське этот порошок, она решит, что снова сходит с ума. И легче поверит, что в доме призраки.

– И сбежит, как трусливая дворняжка, – подтвердила Амина. У нее на лице сверкала улыбка, похожая на оскал. – Как ты заставишь ее выпить это?

Джан ощутил прилив энергии, словно сам принял что-то.

– А мне не надо заставлять. Она сама выпьет, – видя, что Амина не понимает и раздражается, а значит, скоро он опять получит в живот, Джан продолжил: – Мы подсыплем порошок в воду.

Амина выпрямила спину и сидела с идеальной осанкой, сложив руки на коленях, как послушная ученица.

– Тупее идеи не слышала, – сказала она. – Как ты собрался это сделать? Ты хоть представляешь, сколько понадобится этого… вещества? И все ради того, чтобы Ася смысла его в унитаз. Дубина! – она постучала себе по голове.

Джан стерпел. Он достал еще одну сигарету и зажег.

– Не усложняй. Все гораздо проще, – он сделал затяжку и выдохнул в сторону Амины. Намеренно. – На кухне проведен отдельный кран для питьевой воды. Под раковиной стоит фильтр. Я сам же его и поставил для дедушки Омара. Откручу крышку, уберу последний картридж и засыплю туда порошок. И если сестренка не изменяет старым привычкам, а я думаю, что нет, то каждое утро она будет выпивать по два стакана воды из-под крана, фильтрующейся по нашей особой методике, – Джан подмигнул.

Амина казалась заинтригованной. План ей понравился.

– Сколько нужно… вот этого? – она фыркнула по-лошадиному, показывая свое отвращение.

– Для начала будем мешать по одному пакетику в неделю, потом посмотрим. Смотря, как отреагирует.

Амина выхватила у брата сигарету и выкинула.

– Мне не нравится запах. А насчет «будем»… ты будешь. Я и так рискую достаточно, – она снова диктовала правила.

– Ну уж нет. Один я на это не пойду. Да и не смогу так часто ездить, не хочу светить машиной.

Джан достал следующую сигарету, Амина перехватила ее.

– Будешь ездить на поезде, как я. Чуть дольше, чем на машине. С последним рейсом приезжать, с первым уезжать. А к дому можно подойди незаметно через лес. А я… я уже разбавляю ей снотворное.

– В смысле? – Джан понял, что от него это скрывалось.

– Иногда я подсыпаю ей в пачку снотворных кофеин, – Амина говорила будничным тоном. В конце концов, что тут такого? Ее же вынудили.

– И она не заметила?! – брат был удивлен и напуган одновременно. Если Ася подозревает…

Амина пожала плечами.

Всем нужен доктор

Из записей дедушки Омара:

«Никто никогда тебя не остановит…»

После разговора с мамой Алесса нуждалась в прогулке и хорошей компании. Руки сами собой набрали номер доброго друга. Алесса пришла к небольшому косому домику. Пес Роджер приветствовал злобным лаем. Затем выкатился хозяин.

– Здраво, сударыня.

– Марко, – Алесса присела в реверансе.

Снега было мало, но дороги не чищены. Марко ехал с трудом, то и дело увязая в сугробах.

– Прости, не успел сменить резину, – сказал он, застряв в очередной раз, но помочь себе не позволил.

Река застыла и затянулась кромкой льда. Лес оголился, открывая вид на снежные горы. Природа увядала вместе с душевным спокойствием Алессы. Однако ей было хорошо. Просто гулять, дышать морозным воздухом, общаться с другом, шутить и ни о чем не думать. Есть люди, с которыми легко быть собой, с которыми раскрываешься, как весенний цветок после спячки.

Марко спросил, не собирается ли она уехать после зимних праздников.

– Нет. Думаю, я с вами надолго.

– Разве тебя никто там не ждет? Помимо гулящего Ромео.

– Никто. Отец умер от инфаркта еще пять лет назад, а с подругами мы перестали общаться, потому как они ненавидели Витторио. Считали, что я ломаю себе жизнь.

– Уверен, они примут тебя обратно. Будете сидеть на кухоньке и сплетничать о бывшем негодяе.

– Ты хочешь от меня избавиться, Марко? – Алесса немного расстроилась.

– Не пойми неверно. Я всегда мечтал свалить, а тебе это удалось, но ты добровольно вернулась и заперлась здесь… это странно.

– У всех разные желания.

Они шли вдоль леса, разглядывая дома, расположенные на холмах.

– Марко, может, однажды ты и правда уедешь. Никто не знает, что ждет впереди.

Он не ответил, только посмотрел на свою любимую гору вдали.

– Тебя, как кота, тянет наверх, – пошутила Алесса.

– А? – не понял Марко.

– На высоте кошки чувствуют себя наиболее комфортно. Поэтому Комета спит на шкафу. Залазит на него по ковру, висящему на стене.

– У кошки девять жизней, а у меня одна, – с обреченностью в голосе сказал Марко. – Она может позволить себе разбиться.

Спустя некоторое время Алесса сказала:

– Что-то я давно не видела Ясмину. Она больше не гуляет с нами.

– Я тоже.

– Поэтому ты такой грустный?

– Эта история не могла закончиться иначе.

Вскоре они разошлись, и Алесса заразилась его печалью. Она включила маленький телевизор с выпуклым экраном, подаренный Хамзой, и уставилась в экран, чтобы заглушить мысли.

«Им не выгнать меня отсюда», – повторяла она, пока нарисованные животные из детского мультика бежали по саванне. Она вспомнила, как в детстве листала сказки с иллюстрациями. От чтения у нее двоилось в глазах и казалось, что герои вот-вот выпрыгнут из книжки. Больше всего она ненавидела «Алису в Стране чудес». Однако ее пугали не Белый Кролик, не Чеширский Кот и не Шляпник, а девочка, которая может уменьшаться и увеличиваться в размерах. Алиса могла вылезти со страниц и утащить ее в мир, населенный страшными существами. Она так боялась, что в конце концов разорвала книжку и перестала читать вовсе.

Алесса с отвращением переключила канал на какой-то футбольный матч.

Следующие несколько дней названивала Ламия, требуя отчета о здоровье после визита к доктору. Алесса на ходу выдумала дату визита, а имя врача посмотрела в интернете, испугавшись, что мама может проверить. Она сообщила, что ей выписали тот же препарат и эффект уже ощущается.

– Когда мы сможем тебя навестить? – с надеждой спросила Ламия.

– Не стоит торопиться. Доктор говорит, мне вреден любой стресс, – убеждала Алесса.

– Милая… ну какой же стресс? Мы – твоя семья.

«Вот именно».

– Подожди еще немного, – успокаивала дочь. – Все будет хорошо.

Ламия заплакала.

– Это все от отца, будь он неладен!

– Папа ничем таким не страдал. Не нужно поминать его плохим словом.

– Но и я тоже! Уверена, все от него…

Алесса выпила стакан воды из-под крана. Дурная привычка.

– Мне надо покормить кошку. Чао.

В одном мама была права: выглядела Алесса плохо. Ее мучила бессонница, и снотворных таблеток становилось все больше. Иногда по ночам возвращался тот самый голос из стен, что шептал: «Алесса». Тогда Комета вела себя нервно: мяукала и стонала, а засыпая, тоже видела кошмары, от которых вскакивала и бежала через комнату. Алесса научилась игнорировать голос, запирать его в голове. Но с каждым днем теряла связь с реальностью.

Одним утром она нашла знакомую баночку на кухонном столе. Ту самую, что выкинула после визита матери. Алесса рассмеялась так, что Комета залезла на шкаф и просидела там половину дня. «Они меня не получат, – думала она. – Не достанут».

Енис видел, что ей нездоровится, но не понимал причину. Они остались вдвоем, так как Марко заболел и не выходил из дома. Он слег с простудой, и мать никого к нему не пускала.

– Тебе бы съездить к врачу, Алесса, – говорил Енис после очередной кошмарной ночи.

– Да, я уже обещала маме… – повторяла она одно и то же.

К доктору она все же съездила, не выдержала напряжения и бесконечных звонков мамы с требованием скорой встречи. Если Ламия увидит ее в таком состоянии… Однако доктору она пожаловалась только на бессонницу, вызванную ссорой с родственниками, – так она описала свое состояние, чтобы получить лекарства посильнее. На какое-то время таблетки помогли, Алесса спала как убитая, позабыв все проблемы. А потом вернулся голос и шаги в коридоре. Она жаловалась Енису, но тот не верил, считая, что замена замков решила все проблемы с ночными визитами брата и сестры.

– Это невозможно, Алесса, – объяснил он. – Здесь никого нет. Ты пересмотрела фильмов о привидениях.

Марко им удалось навестить через две недели, к тому времени стоял декабрь и погода соответствовала зиме, а город готовился к праздникам. Изнутри дом был еще старее, чем снаружи. Марко выглядел плохо, он все время кашлял и лежал в узкой постели, слишком маленькой для взрослого мужчины.

Месть

Из записей дедушки Омара:

«Никто не способен сломить твою силу…»

Защищать себя – базовое право любого человека. Оно заложено в нас глубоко внутри, однако не все знают, что этим правом можно воспользоваться. До поры до времени.

Дедушка Омар считал, что лучший способ защититься – напасть, и научил этому всех своих внуков. Хотя одной еще только предстоит научиться.

После визита к Марко Енис пришел домой и сообщил отцу, что Алесса тоже дома. Хамза поспешно схватил сыр и молоко, нацепил феску на голову и помчался к ней. Кто-то должен заботиться о девушке, думал он, нехорошо ей жить одной. Енис проводит у нее много времени, но этот мальчишка о себе-то еле заботится.

Поднимаясь по холму, он услышал смех, похожий на крик пересмешника. Тонкий, высокий голос распевал смех, как мелодию. Девчонка веселится! Он подошел в тот самый момент, когда женщина в мокрой шубе замахнулась ведром и выбросила его на улицу. Хамза так удивился, что встал на месте. В чем же виновато ведро? Что за странная игра? Затем женщина перешагнула Алессу и пошла к нему навстречу.

– Стой! Куда ты? – закричала Алесса, смеясь. – Тебе надо обсохнуть!

– Амина! Это ты, дочка? Тебя в этой шубке не узнать! – сказал Хамза, когда они поравнялись.

Она обернулась назад и крикнула:

– Ты чокнутая психичка! Я расскажу маме о твоей выходке! Твои дни здесь сочтены!!! – и побежала со всех ног, глотая слезы.

– Амина, вернись! Ты простынешь! – чуть серьезней сказала Алесса.

Хамза подошел к ней, помог подняться.

– Кто же так воспитал твою сестрицу-грубиянку?

– Она выросла на суровых улицах Сараево, – пояснила Алесса, гримасничая.

– Оно и видно, в нашем краю так с родными не общаются, – он увидел воду на полу. – Кто тут насвинячил?

Алесса вернула ведро в дом и отжала тряпку. От веселья не осталось и следа.

– Простите за представление, Хамза. Нервы не выдерживают.

Сосед закрыл дверь изнутри.

– Вот что я тебе скажу, дочка. Если кто-то посмеет посягнуть на мою обитель, моего сына или меня самого, да что там, даже на моих козочек, он получит очень ценный урок, да только оценивать его будет уже нечем.

Алесса ответила непонимающим взглядом.

– Хватит быть терпилой. Борись за то, что принадлежит тебе.

– Ой, вы говорите прямо как дедушка Омар! – возмутилась Алесса, собирая воду тряпкой.

– Омар был упрямым стариком, но защитить себя умел.

– А вот своих близких – нет.

Хамза поставил продукты в холодильник.

– Не позволяй больше этим шакалам мучить тебя, – строго сказал сосед.

– Что же я могу сделать?

Вода пропитала старые половицы, ее было очень много. Комета помогала с уборкой, слизывая воду с пола.

– Все, что потребуется. Борись, дочка.

Не попрощавшись, Хамза ушел. Алесса впала в глубокую задумчивость. До сих пор с родней она была мягкой и кроткой, и как бы ее слабость ни обошлась слишком дорого.

Через полчаса в дверь постучал Енис. Он затащил в дом два длинных ковра, покрытых пылью и снегом.

– Зачем это? – удивилась Алесса.

Глаза Ениса выражали ужас.

– А ты не просила?! Только не говори, что мне тащить их обратно!

– Хм… не надо, пусть будут, – уступила Алесса, думая, куда же ей постелить страшные толстые ковры.

– Папа сказал, что тебе они нужны.

– Вот как? Тогда, наверно, и правда…

Енис поднял одну бровь.

– Так куда их деть?

Алесса задумалась.

– Положи в гостиной у окна. Пригодятся.

Пригодятся… пригодятся… для чего? Должно быть, время покажет. Слова Хамзы прочно врезались в мозг. Она имеет право защищаться. Имеет, ведь так?

Мокрая и униженная Амина бежала по снегу. В ней бушевала ярость, такая, какой она не знала прежде, и ярость согревала ее на холодном ветру. За считанные минуты она добралась до вокзала и пробежала под надписью «Железная станция Коньиц». Она вспоминала смех сестры, дьявольский, исходящий из самого Ада, вспоминала лицо, похожее на изуродованного черта.

«Сучка, мерзкая сучка, ты посмела смеяться надо мной… посмотрим, кто посмеется последним. Посмотрим, кто будет смеяться…»

Амина рассмеялась так громко, что голуби, клевавшие хлеб у скамейки, взлетели в небо. На платформе было всего пару человек, и они обернулись на мокрую девушку, хохочущую, как сумасшедшая.

– Как же я тебя ненавижу… – сказала Амина, вглядываясь в горы. Гнилостный запах, доносимый ветром, ответил тем же.

Амина никому не позволяет так с собой обращаться. И никто не позволяет себе так обращаться с НЕЙ. Она была в шоке, когда это все же произошло, и убежала. Но это нестрашно. Ведь теперь есть время подумать.

Поезд издал гудок, намекая, что Амина стоит близко к краю платформы. Она не шелохнулась. Гнев отступал, и ей становилось холодно. Поезд остановился, Амина зашла внутрь, окунаясь в теплую волну. Рядом с ней сидела женщина с котом в переноске. Кот недовольно мяукал, требуя выпустить его наружу.

«Посмотрим, кто посмеется последним, сучка».

Для Алессы ночь прошла на удивление спокойно, если не считать навязчивых мыслей. Наутро она решила, что лучший способ отвлечься – это украсить дом к Рождеству. Она взяла машину, однако ее пришлось оставить у моста, чтобы не ехать по узким улочкам. Алесса купила небольшую елку, шапку Санта-Клауса, игрушечных оленей, гирлянду и украшения. Дотащить елку до машины было испытанием, но она с ним справилась. Дома Комета накинулась на новые запахи, больше всего ей понравился запах хвои и ствол, о который можно точить коготки. Пока Алесса устанавливала ель на подставку, кошка прыгала на дерево, стараясь отхватить от него кусок, затем на спину хозяйки и вновь на верхушку, раскачиваясь в разные стороны. Украсить елку и без кота задача нелегкая, но с Кометой она усложнялась вдвойне, тем не менее Алесса смеялась и не мешала ей развлекаться. Неоднократно дерево оказывалось на полу, где в конечном итоге Алесса его и оставила, пока кошка не потеряет к нему интерес.