Неслучайные случайности

Глава первая

Ксюша торопилась к сестрёнке. Всего три минуты назад Анфиса позвонила ей из школы в слезах и умоляла забрать. Девушка так спешила, что, запрыгивая в автобус, забыла выбросить стаканчик с кофе. На первом же резком повороте напиток выплеснулся на рядом стоящего парня, залив его толстовку.

— Извините, я случайно… — растерянно пробормотала она, доставая из сумки влажные салфетки.

Парень взял их и пожал плечами:

— Ничего страшного. С кем не бывает?

— Сколько стоит ваша толстовка? Я заплачу за неё.

— Не стоит, постираю — и всё будет в порядке.

Ксюша благодарно улыбнулась, но в голове мелькнула другая мысль: «Хорошо, что он отказался… А если бы сказал, что толстовка стоит больше трёх тысяч? У меня ведь и таких денег с собой нет».

***

У входа в школу она увидела заплаканную Анфису. Подбежав, Ксюша обняла её, стараясь успокоить:

— Что случилось, цветочек?

— Я… он… — всхлипывала сестра, пытаясь сформировать мысли в слова.

Ксюша вытерла ей слёзы ладонью:

— Говори, но без слёз, хорошо?

— Я… не могу…

Анфиса так и не смогла толком объяснить, что произошло, пока они шли домой. Там Ксюша достала из холодильника ведро мороженого, взяла две ложки и присела рядом с сестрой на кровать.

— Если не можешь сказать — давай просто поедим. Тебе это всегда помогало. Думаю, и этот случай не исключение.

Сестрёнка молча кивнула. Они ели мороженое, и постепенно рыдания Анфисы стихли. Видно было, как та напряжённо о чём-то думала. О чём-то неприятном.

— Я очень за тебя переживаю, — осторожно сказала Ксюша. — Можешь теперь сказать? Я обязательно тебе помогу. Если делом не смогу, то хотя бы советом. Обещаю не осуждать и не ругать.

— Это я за тебя переживаю… — Анфиса потупила взгляд, будто боялась продолжить. — Прости, знаю, тебе будет больно, но я должна сказать. Мне позвонила Вика… мы разговаривали, и она сказала, что Миша нашёл себе новую пассию. Они встречаются, если ты ещё не поняла.

Глаза Анфисы метнулись в сторону — явно она скрывала что-то ещё, что-то более страшное. То, что и является настоящей причиной слёз. Хотя для Ксюши в этот момент не было ничего страшнее.

«Нашёл другую».

Мысли Ксюши смешались в кашу из вопросов. Как? За что? Ему вообще на меня плевать?

Она понимала, что сама его бросила, и логично, что он двинулся дальше. Но от этого не становилось легче.

Миша — её бывший, которого она до сих пор любит. И который был абьюзером. Именно поэтому ей пришлось его бросить. Что далось очень трудно.

— Ксюшенька, ты как? Я зря сказала? — испуганно спросила Анфиса.

— Нет, конечно… Ты молодец, цветочек. И всё-таки, почему ты плакала?
—Я знала, что тебе будет больно. Ты же его любишь… Хотя я всегда говорила, что он тебя не достоин. — Анфиса замолчала, потом добавила шёпотом: — Он нашёл её ещё месяц назад. Надеюсь, теперь ты его отпустишь. Он реально козёл… Видимо, это семейное — влюбляться в таких.

Месяц!? Мы расстались всего два месяца назад…

— Я, пожалуй, пойду к себе… А ты не грусти, — тихо сказала Ксюша.

***

В своей комнате она медленно сползла по стене, уткнувшись лицом в колени. Слёзы текли градом — так же сильно, как в день их расставания. Но тогда была боль, смешанная с гневом и решимостью выжить. Сейчас же была только пустота, пронзённая острым, холодным лезвием предательства.

Чёрт, он что, вообще меня не любил? Прошёл всего месяц, и он уже с другой… А я тут мучаюсь, забыть не могу…

Слово «месяц» отдавалось в висках оглушительным звоном. Тридцать дней. Примерно столько длится отпуск или заживает несерьёзная ранка. За это время он успел стереть её, Ксюшу, из своей жизни, как стирают ненужную запись с доски. Выбросить, как ненужный стаканчик из-под выпитого кофе. Всё, что было между ними — их первые свидания, когда она дрожала от счастья, его клятвы, которые казались высеченными в граните, даже их ссоры, после которых он бил кулаком по стене, а она замирала от страха, — всё это уместилось в один жалкий месяц забвения.

Иногда ей даже казалось, что зря она ушла. Мол, если любишь — можно терпеть. Абьюз — это ведь не смертельно. Сейчас эта мысль набросилась на неё с новой, изощрённой силой. «Смотри, — шептал внутренний голос, — ты была невыносимой. Ты слишком много требовала, слишком сильно давила. Ты сама виновата, что он стал таким. А другая, наверное, проще. Уступчивее. Она не будет плакать, когда он кричит, и не станет предъявлять претензии. Она принимает его таким, и он с ней счастлив. А ты? Ты разрушила то, что ещё можно было починить».

Но она всегда быстро гнала эти мысли прочь. Терпеть абьюзеров нельзя! Только вот сегодня выгнать эти мысли из головы не получалось, как бы она ни пыталась.

Но это не отменяло одного: она всё ещё любила его. И так же сильно, как и раньше, а возможно, чуточку больше — отчаянной, болезненной любовью утопающего, который хватается за призрак берега.

Слёзы не прекращались. Они текли по её щекам, солёные и жгучие, оставляя на джинсах тёмные мокрые пятна. Сердце ныло так, будто его сжимали в кулаке, предварительно порезав сотнями мелкими порезами. Каждое воспоминание теперь было тем самым лезвием. Вот он смеётся, обнимая её за плечи. А вот его лицо искажается яростью из-за невыключенного света на кухне. Вот он шепчет: «Ты только моя, навсегда». А вот он швыряет её телефон в стену, потому что ей позвонил незнакомый номер. Эта шизофреническая смесь нежности и ужаса, любви и страха, сводила с ума. И теперь выяснилось, что для него в этой смеси не было никакой загадки. Для него всё было просто. Ушла одна — нашёл другую. Конец их истории.

И как после такого верить в счастливую любовь? Если она вообще существует и это не сказки для детей, — металась в отчаянии её израненная душа. Весь её мир, построенный на вере во что-то светлое и настоящее, рухнул в одно мгновение. До этого она думала что мир рухнул в тот момент когда она сказала: давай растанемся и только сейчас поняла что мир рухнул именно сейчас.
Если так легко забыть человека, с которым был вместе больше года, значит, всё это была ложь? Все эти «я тебя никогда не отпущу», «ты моя судьба», «мы навсегда» — просто красивые фразы для удобного момента?