Несносные дочери леди Элизабет

Пролог

— Проклятье! Ты его убила?! Мама нам голову оторвет. Она попросила, чтобы в этом доме не было ни одного трупа.

— Помоги... он сейчас упадет... — тяжело дыша, пропыхтела Лорен, пытаясь удержать бессознательное тело. — Да жив он, жив! Случайно по голове приложила. Не бросать же его было посреди леса.

— Случайно? — с явным недоверием протянула Амели, окинув безжизненное тело подозрительным взором.

— Представь себе! — огрызнулась старшая дочь, сердито прошипев. — И вообще, не надо в наших владениях шпионить. Может, он лазутчик...

— Говард, помоги этому бедолаге, боюсь, мои дочери его окончательно добьют. И передай им, что я жду их в своем кабинете, — устало проговорила я, с высоты второго этажа наблюдая за двумя несносными особами.

— Куда прикажете определить молодого человека, миледи? В подвал? — деловито осведомился Говард.

— Боже упаси! В гостевые покои. И пошли к нему Дори, пусть осмотрит.

— Так ведь гостевые не прибраны...

— Не прибраны... — эхом повторила, невесело усмехнувшись, невольно вспомнив удручающую картину: осыпавшуюся штукатурку на потолке, прогнившие доски пола, разбитое окно и обвалившийся камин. — Что поделать, не на улице же его оставлять.

— Тогда позвольте хотя бы окно завесить, а то такой сквозняк — как бы наш благородный гость не простудился.

— Делай, как считаешь нужным, — махнула рукой, направляясь к кабинету.

Добравшись до комнаты, я тяжело опустилась в старое скрипучее кресло. Беглым взглядом окинула требующее срочного ремонта помещение, мысленно перенесясь в тот день, когда наша с девочками жизнь круто изменилась…

Глава 1

... великодушен и милосерден! — эхом разнеслись по залу напыщенные слова. — Он держит обещание и сохранил жизнь пособницам изменника...

— Ты чего? — донесся до меня встревоженный шепот Амели, вырвав из тягостного оцепенения.

— Сползает... — еле слышно выдохнула Лорен, неловко переступив с ноги на ногу, пытаясь удержать равновесие. — Обними меня...

— Здесь? — почти беззвучно уточнила Амели, осторожно обвивая руками талию сестры. Лорен лишь качнула головой, и вдруг с судорожным всхлипом, резко развернулась, крепко прижавшись к Ами.

— ... немедленно покинете замок, — прорезал воздух злорадный голос графа Хейли, возвращая меня к реальности. И вместо того чтобы одарить его заслуженным презрительным взглядом, я решительно шагнула вперед, заслоняя собой двух неугомонных дочерей, с нарочитой издевкой, спросила:

— Нам позволено взять с собой в дальнюю дорогу продукты?

— Да, мадам, — важно кивнул посланник короля, не скрывая своей довольной улыбки. Его тонкие губы растянулись в хищном оскале, а в темных глазах плясали искры злорадного торжества. Семья Хейли не одно столетие мечтала об уничтожении семьи Андерсон, и вот их желание наконец-то сбылось.

— Благодарю, — проронила, невольно сжав кулаки, вспоминая тот страшный день три месяца назад, когда моего мужа казнили за якобы измену короне. И с тех пор мы с дочерьми стали узницами в собственном доме, каждый день ожидая решения Его Величества.

— Бертолле позаботился, чтобы в пути вы не знали нужды, — продолжил посланник, поглаживая свой идеально начищенный медальон королевского гонца. — Ваши мешки лежат у выхода, там же вы найдете по одному шерстяному одеялу. Ночи стали холодными.

— Хм… очень щедро, — ответила я и чуть помедлив, добавила с едва уловимой насмешкой в голосе, — Уверена, Бертолле сделал все, чтобы наша долгая дорога стала лёгкой и удобной.

— Не извольте беспокоиться, леди Элизабет, — глумливо протянул Бертолле. Его тощая, нескладная фигура напоминала огородное пугало, а блеклые, водянистые глаза смотрели с плохо скрываемым злорадством. Жиденькие, засаленные волосы, которые он с маниакальным упорством каждые три минуты зачесывал назад, трясущимися пальцами, жалко прикрывали обширную залысину на макушке.

— Бертолле, проводи леди к воротам. Им стоит поспешить, иначе первую ночь они застанут в лесу, — поторопил граф Хейли. Его холеная фигура в дорогом камзоле первой направилась к массивным дубовым дверям. Было очевидно — он спешил насладиться зрелищным видом того, как три несчастных и обездоленных леди покидают свой родовой дом навсегда.

— Как прикажете, господин, — подобострастно проговорил надзиратель. И отвесив нам издевательский поклон, растянул бледные губы в щербатой улыбке, обнажившей пожелтевшие, кривые зубы, промолвил, — прошу вас, леди.

Отвечать ему не стала, лишь гордо вскинула голову, являя всем своим видом истинную леди, не роняющую достоинства даже перед лицом несчастья. Мои дочери, все еще занятые каким-то странным представлением, тоже хранили молчание. Они продолжали крепко обниматься, издавая притворные всхлипы, и, спотыкаясь, словно от горя, побрели к выходу следом за мной.

У массивных дверей замка нас уже ждали верная Рут — седая, но все еще статная женщина, служившая нашей семье больше тридцати лет, и юная Тина с веснушчатым лицом и решительным блеском в зеленых глазах. Обе пожелали разделить с нами изгнание, отказавшись от предложенных графом Хейли мест в замке. Они подхватили три жалких мешка, настолько крохотных, что в них едва ли поместились бы две лепешки хлеба, и, накинув на плечи потрепанные одеяла — те самые, которые я месяц назад, морща нос от их плачевного состояния, приказала отдать в псарню на подстилку щенкам, двинулись за нами. По дороге Рут не переставала ворчать себе под нос о непомерной жадности графа Хейли и подлости «этого скользкого угря Бертолле».

И только оставив за спиной серые стены родового замка, отойдя от массивных ворот метров на двадцать, я сквозь стиснутые зубы процедила:

— Леди, потрудитесь мне объяснить, что происходит? Вы должны были выйти, как подобает — с гордо поднятой головой. А сейчас вы как... — я с шумом выдохнула, тщетно пытаясь подобрать сравнение двум обнимающимся особам, которые, словно крабы, продолжали передвигаться неуклюжим боком, прижавшись друг к другу.

— Я все-таки смогла вскрыть сейф отца, — гордо заявила Лорен. Её глаза сияли торжеством, когда она сдувала с раскрасневшегося лица непослушную прядь волос, выбившуюся из некогда безупречной прически. — Там были письма от графа Форта, их я сожгла в камине. И несколько фамильных украшений... и одно из них сейчас сползает по моей спине. Я торопилась... видимо тесьма развязалась.

— Значит устроенный пожар на кухне и опрокинутое масло на полу в коридоре — ваших рук дело? — произнесла я, вспоминая утренний беспорядок в замке и крики слуг о возгорании.

— Надо было отвлечь Бертолле, — покаянно проговорила Амели, поправляя выбившийся золотистый локон. В её больших зеленых глазах плясали озорные искорки, несмотря на виноватый тон. — Он слишком внимательно следил за нами последние дни. А когда начался переполох на кухне...

— И масло на полу в коридоре оказалось очень кстати, — хихикнула Лорен, пытаясь незаметными движениями удержать сползающие фамильные ценности. Её щеки раскраснелись от возбуждения, а в голосе звенело плохо скрываемое торжество. — Он так забавно поскользнулся!

— Девочки, — я покачала головой, с трудом сдерживая улыбку. Сердце сжималось от гордости за их находчивость и страха за риск, которому они себя подвергли. — Это было очень опасно. Если бы вас поймали...

— Но не поймали же! И теперь у нас есть хоть какие-то средства. Нельзя же начинать новую жизнь совсем без гроша! — довольно воскликнула Лорен, приподняв подбородок с истинно аристократической грацией.

— Миледи, может, стоит остановиться? Нужно закрепить... э-э... то, что сползает, — тихонько кашлянула Рут, шедшая позади нас. Годы службы научили её быть деликатной даже в самых щекотливых ситуациях.

Глава 2

Старая лесная дорога петляла между вековых деревьев, уводя нас все дальше от родного дома. Солнце медленно клонилось к закату, окрашивая кроны деревьев в золотистые тона, а мы спешили, стараясь успеть до темноты, добраться до условленного места, где нас должен был ждать капитан Говард, верный человек моего покойного отца.

— Далеко не уходи, — окликнула я старшую дочь, когда она в очередной раз скрылась за поворотом. После того как ей пришлось оставить в замке любимого Грома, дочь не находила себе места. За деланной беспечностью она скрывала беспокойство — удастся ли Мики незаметно вывести коня из конюшни, минуя бдительных стражников.

— Я помню, мама, — отозвалась Лорен из-за поворота. — Просто хочу убедиться, что мы не сбились с пути.

Амели шла рядом со мной, задумчиво теребя край шерстяной накидки. Я знала, о чем тоскует моя младшая дочь — о библиотеке, где она провела столько счастливых часов над фолиантами, о маленьком огороде с целебными травами, который начала разводить прошлой весной, и о своей лаборатории в северной башне, где её эксперименты частенько заканчивались всполохами разноцветного пламени и испуганными криками служанок.

Но, увы, мы не могли забрать с собой все сокровища нашего дома. За три месяца заточения в собственных стенах нам удалось с помощью преданных слуг тайком вынести лишь самое ценное и необходимое для дальней дороги...

Старый дуб показался внезапно — огромный, в три обхвата, с раскидистой кроной, под которой могли бы спрятаться не один десяток человек. А рядом с ним находилось наше спасение: добротная телега, укрытая холщовым пологом, и две крепкие лошади, привязанные к стволу.

— Хвала небесам, — выдохнула Тина, первой подбегая к телеге и откидывая полог. — Все на месте!

Там было все, о чем позаботился верный капитан: теплая одежда, шерстяные одеяла, мешки с мукой и крупами, вяленое мясо, сушеные фрукты — запас на добрые две недели пути. А главное — оружие: два арбалета и колчаны со стрелами, несколько кинжалов и даже один меч, завернутый в промасленную ткань.

— А где мой Гром? — обеспокоенно спросила Лорен, закидывая арбалет за спину и нетерпеливо оглядываясь по сторонам.

— В укромном месте, — усмехнулся капитан, с отеческой нежностью взирая на воспитанницу. — Такого красавца-жеребца любой стражник за версту приметит.

В тот же миг со стороны густой рощи донеслось тихое ржание, и Лорен, просияв, бросилась на звук.

— Мам, в моем сундуке все в целости! — радостно воскликнула Амели, бережно перебирая хрупкие флаконы с загадочными зельями, мерцающими всеми оттенками радуги. Среди её сокровищ были и мешочки с редкими травами, и баночки с настойками, которые источали весьма сомнительные ароматы, но по уверениям младшей дочери, обладали бесценными свойствами.

— Как все прошло? — обратилась я к капитану, разбирая принесенные вещи. — Бертолле ничего не заподозрил?

— Куда там, — хмыкнул Говард, — он был слишком увлечен... проверкой винных погребов.

— Хорошо, — кивнула и, подозвав дочерей, направилась к роще, откуда доносилось нетерпеливое фырканье Грома. Там, укрывшись от посторонних глаз, мы переоделись в заранее приготовленную одежду — простые льняные платья, какие женщины носят в деревнях, теплые куртки и удобную обувь на толстой подошве. Драгоценности Лорен перепрятала в двойное дно сундука, который капитан предусмотрительно снабдил потайным замком. И наскоро перекусив бутербродами, которые соорудила для нас Рут, мы вновь отправились в дорогу.

На протяжении всей дороги Говард и Лорен патрулировали наш путь верхом, то устремляясь вперед на разведку, то придерживая коней, внимательно вглядываясь в лесные тени позади нашего скромного обоза. Тина, неожиданно проявив недюжинное умение в обращении с поводьями, уверено правила телегой, ловко объезжая выступающие корни и рытвины. Мы же с Амели и Рут устроились на заботливо разложенном сене, с облегчением вытянув натруженные за день ноги.

Первый привал сделали, когда совсем стемнело. Свернув с основного тракта по едва приметной охотничьей тропе, мы выбрали место в небольшой ложбине, укрытой от ветра высокими елями.

Лорен, не теряя ни минуты, подхватила приготовленные силки и растворилась в лесном полумраке. Говард, спешившись, занялся лошадьми — расседлал, протер жесткой щеткой взмыленные бока, задал корм. Пока Рут и Тина споро обустраивали ночлег, расстилая одеяла и распаковывая самое необходимое, Амели, закатав рукава платья, отправилась собирать валежник для костра. Я же достала из поклажи котелок и принялась перебирать крупу для похлебки.

— Первый же силок, представляете? — радостно выдохнула Лорен, вернувшаяся спустя час из своей вылазки, победно демонстрируя добычу — упитанного русака с бурой шерсткой. — Здешний лес богат дичью. Я установила еще несколько ловушек. Если повезет, к утру сможем запастись свежим мясом в дорогу.

— Можем запечь добычу, — предложил Говард, с гордостью глядя на воспитанницу. — Тогда завтра сэкономим время на привалах.

— Отменный трофей, госпожа, — одобрительно кивнула Рут, орудуя ножом с завидным мастерством. Её умелые руки быстро освежевали тушку, и через мгновение аппетитные куски мяса отправились в котелок к золотистой перловке. А аромат похлебки тотчас разнесся по всей поляне, заставляя наши желудки урчать от нетерпения.

— На берегах Серебрушки, куда мы должны добраться завтра, растет молос, — задумчиво произнесла Амели, помешивая в маленьком котелке ароматное травяное снадобье. — Я бы хотела пополнить свои запасы.

— Думаю, мы сможем позволить себе небольшую остановку для сбора трав, — согласилась я, невольно принюхиваясь к манящему запаху готовой похлебки.

Ужин прошел в уютном молчании, нарушаемом лишь потрескиванием сучьев в костре да мерным постукиванием ложек о миски. Пламя отгоняло ночную прохладу, в чаще ухала сова, а над кронами деревьев мерцали звезды. И на короткий миг можно было забыть о нашем вынужденном бегстве и представить, что это всего лишь очередная семейная прогулка...

Глава 3

Мне казалось, прошла целая вечность, прежде чем Говард появился на краю поляны, ведя под уздцы незнакомую лошадь. Гнедой конь с белой звездочкой на лбу настороженно косил умным глазом на пляшущие отблески костра.

— Нашел в полумиле отсюда, — тихо сообщил капитан, подводя животное к дереву. — Хорошая лошадь, ухоженная.

— Погоня? — встревоженно спросила Лорен, не опуская арбалета и внимательно вглядываясь в густые тени между стволами вековых деревьев.

— Маловероятно, — покачал головой Говард, изучая седло искусной работы. — Отменная выделка кожи, но без опознавательных знаков. И что чудно — никаких следов всадника поблизости. Будто конь сам по себе гулял.

— Странно, может, хозяин где-то рядом? — предположила Амели, убирая кинжал в ножны. — Вдруг ему требуется помощь?

— В такое время в лесу... — задумчиво протянула я, разглядывая находку. — Говард, нужно проверить окрестности. Только будь осторожен.

— Я пойду с вами, — тотчас решительно заявила Лорен, привычным движением закидывая арбалет за плечо.

— Нет, — отрезала я, нетерпящим возражений тоном. — Ты остаешься охранять лагерь. Тина, ты тоже. Амели...

— Подготовлю лечебные настои, — кивнула младшая, уже доставая из своей сумки разноцветные склянки. — Мало ли что.

— Я один справлюсь, госпожа, — произнес капитан, привязывая беспокойно переступающего коня к стволу дерева. — А вы будьте начеку.

Я молча кивнула, крепко сжав рукоять кинжала. Лорен сразу же заняла позицию у поваленного дерева, держа под прицелом западную сторону. Тина внимательно следила за восточной. А Рут с Амели устроились у костра, готовые в любой момент затушить огонь…

Время тянулось невыносимо медленно. Лесная тишина, еще недавно казавшаяся такой уютной, теперь давила на плечи тяжелым грузом. Каждый шорох листвы заставлял опасливо озираться, а любая тень между деревьями виделась затаившимся врагом.

— Мама, — почти беззвучно позвала Амели, доставая из сумки небольшой флакон с темной жидкостью. — У меня есть кое-что для крайнего случая.

— Что там?

— Дымовая завеса. Если плеснуть в огонь, создаст густой туман. Поможет скрыться, если придется.

— Хорошо придумала, — одобрительно кивнула, с гордостью глядя на дочь. Её познания в травах и зельях не раз выручали нас в трудную минуту, а сейчас могли спасти наши жизни. — Держи поближ...

— Кто-то идет, — вдруг едва слышно прошептала Лорен, впиваясь взглядом в непроглядную чащу, а в следующий миг до нас долетел приглушенный стон, от которого волосы встали дыбом. Мы тотчас замерли, будто изваяния, вслушиваясь в ночную тьму. Стон повторился — протяжный и жуткий, словно предсмертный хрип раненого зверя, доносящийся со стороны, куда недавно ушел Говард.

— Тина? — одними губами произнесла, метнув быстрый взгляд на арбалет, лежащий в тени телеги.

— Да, миледи, — отозвалась девушка, скользнув к оружию. — Он примерно в полусотне шагов от моего поста.

— Это может быть западня, — едва слышно произнесла Лорен, неуловимым движением меняя позицию.

— Свои! — разорвал напряженную тишину хриплый голос Говарда. И вскоре из непроглядного мрака проступили два силуэта, один из которых заметно пошатывался. Капитан, тяжело дыша, практически тащил на себе незнакомца, чья голова безвольно свесилась на грудь. Едва достигнув освещенного тусклым пламенем костра пространства, раненый издал глухой стон и начал медленно оседать на влажную от ночной росы землю, увлекая за собой и своего спасителя.

— Амели, быстро неси свои снадобья! — выкрикнула я, бросаясь Говарду, помогая ему удержать раненого. Окинув беглым взглядом молодого человека, я отметила его некогда роскошный, а теперь превратившийся в лохмотья бархатный камзол. Его восковое лицо с заострившимися чертами казалось посмертной маской, а на правом боку расплывалось зловещее темное пятно, от которого исходил металлический запах свежей крови. — Рут, нужна горячая вода, живо!

— Осторожно, помогите опустить его на землю, — распорядилась Амели, уже раскладывая на чистой холстине свои целебные припасы: льняные бинты, пузырьки с настойками разных оттенков и пучки засушенных трав, источающих пряный аромат. — Необходимо тщательно осмотреть рану.

Говард, тяжело дыша от напряжения, вместе со мной осторожно уложил незнакомца на шерстяное одеяло, которое Рут успела расстелить у самого костра. И пока мои пальцы осторожно освобождали раненного от липких обрывков камзола, Амели ловко смешивала в глиняной плошке какие-то снадобья, от которых поднимался горьковатый пар. От легкого прикосновения к рваной ране мужчина внезапно дернулся и судорожно втянул воздух сквозь стиснутые зубы.

— Не двигайтесь, — ласково, но твердо произнесла Амели, внимательно изучая глубокий след от клинка на боку пострадавшего. — Можно сказать, вам повезло — лезвие лишь скользнуло по ребрам.

— Кто вы... — просипел раненый и попытался приподнять голову, но моя дочь мягко, но решительно удержала его за плечи.

— Лежите спокойно. Рана серьезная, нужно остановить кровь. Мама, подержите его.

— В вашем положении лучше последовать совету моей дочери, — произнесла я, прижимая плечи незнакомца к земле, пока Амели обрабатывала рану какой-то пахучей настойкой.

— Разбойники... — просипел мужчина, морщась от боли. — Внезапно напали...

— Сейчас не время для разговоров, — решительно оборвала его Амели, ловко накладывая тугую повязку. — Вам нужно беречь силы.

— В получасе ходьбы к северу заметил догорающие угли костра, но место выглядит давно покинутым, — доложил Говард, окидывая раненного настороженным взором. — На западном склоне холма, там, где тропа сужается между скал, обнаружил свежие следы небольшого конного отряда. Судя по копытам, не меньше пяти всадников.

— Он потерял слишком много крови, — Амели ловкими движениями затягивала последние узлы на повязке. — Я дам ему укрепляющий отвар, но ему требуется длительный отдых и постоянный уход.

— Мы не можем здесь надолго оставаться, — произнесла я, не желая подвергать дочерей опасности ради подозрительного незнакомца, который вполне мог оказаться одним из тех самых разбойников.

Глава 4

Ночь прошла в тревожном ожидании. Раненый метался в бреду, то проваливаясь в беспокойный сон, то приходя в себя от боли. Амели не оставляла его ни на минуту, меняла повязки и вливала в пересохшие губы целебные отвары. И только к рассвету жар спал, а дыхание незнакомца, наконец, стало ровным.…

— Жить будет, — тихо произнесла дочь, собирая свои снадобья. — Рана начала затягиваться. Ему повезло, на клинке не было яда.

— Хорошо, — ответила я, глядя на светлеющее небо. — Рут, готовь телегу. Говард, поможешь погрузить его?

Капитан молча кивнул, не скрывая неодобрения, но перечить все же не стал. А когда первые лучи солнца коснулись верхушек деревьев, наш небольшой отряд уже был готов к отъезду. Раненого, всё ещё находящегося в полузабытьи, уложили на тюки с одеялами в задней части телеги, а его коня привязали к повозке.

— Надеюсь, наше милосердие не обернется бедой, — проворчала Лорен, взлетая на Грома, с тревогой всматриваясь вдаль.

Я промолчала, занимая место на козлах рядом с Рут. Дочь была права — каждая задержка увеличивала риск быть настигнутыми людьми Хейли. В замке, при свидетелях, он не посмел нас тронуть, но здесь, в глуши, на пустынном тракте с нами могло произойти всё что угодно. Однако бросить раненного на верную смерть... Нет, я не могла допустить, чтобы мои дети очерствели настолько, чтобы спокойно обречь человека на гибель.

— Движемся без остановок до границы, — скомандовала я, забирая у Рут поводья. — Говард, веди.

— Да, госпожа, — отозвался капитан, тронув поводья, и его конь тотчас неспешно двинулся по заросшей тропе. Телега, поскрипывая старыми колесами, покатилась следом. Амели, расположившись рядом с раненым, заботливо поправила накинутое одеяло. Тина, устроившись на краю телеги, внимательно осматривала лес позади нас. Лорен же замыкала нашу процессию, зорким взглядом окидывая окрестности…

Ближе к полудню незнакомец пришел в себя. Мутная пелена в его глазах исчезла, голос окреп, а настойки Амели придали сил настолько, что он сумел приподняться, опираясь на локоть.

— Я в неоплатном долгу перед вами, — произнес мужчина, окидывая взглядом наш необычный отряд. — Позвольте представиться — Итан.

— Хм… просто Итан? — уточнила Лорен, не скрывая недоверия в голосе.

— Роли, — добавил раненный после заметной паузы. — Лорд Итан Роли.

Заминка была слишком очевидной, но Амели, сделав вид, что не заметила её, по очереди назвала каждого из нас.

— Позвольте узнать, куда вы держите путь? — спросил Итан, благодарно принимая из её рук дымящийся отвар.

— В Вендар, — ответила я, внимательно наблюдая за его реакцией.

— Надо же, какое совпадение, — пробормотал Итан, в его голосе проскользнуло плохо скрытое облегчение. — Если позволите сопровождать вас...

— Кхм… сопровождать? — не удержалась Лорен, насмешливо изогнув бровь и, красноречиво кивнув на его лежачее положение.

— Простите мою дочь, лорд Итан, — проговорила я, бросив на Лорен предостерегающий взгляд. — Но этой ночью вы нас изрядно встревожили. Что с вами произошло? Вы знаете, кто на вас напал?

— Разбойники, — отозвался мужчина после долгой паузы, всем своим видом показывая нежелание углубляться в подробности, и, натянуто улыбнувшись, произнес, — должен отметить вашу отвагу, леди Элизабет. В наши дни дороги полны опасности, а вы пустились в путь с таким скромным сопровождением.

— Нам достаточно Говарда, — улыбнулась в ответ, передавая вожжи Тине. — Хотя, насколько я могу судить, вы сами предпочли путешествовать в одиночестве.

— Тут вы правы, — признал мужчина, на миг прикрыв глаза от усталости. — И все же... простое платье не скроет вашего благородного происхождения, леди Элизабет. Разбойники могут разглядеть в вас легкую добычу, похитить одну из ваших дочерей ради выкупа. Позвольте узнать, что заставило вас решиться на столь рискованное путешествие?

— Твои зелья, Амели, творят чудеса, — с нескрываемой иронией заметила Лорен, придерживая коня возле телеги, — еще недавно лорд едва дышал, а теперь ведет светские беседы.

— Лорд Итан, выпейте, это придаст вам сил, — с ласковой улыбкой проговорила Амели, все это время молча, что-то размешивая в ступке.

— Благодарю, леди Амели, вы очень добры, — промолвил Итан, осушив кружку одним глотком. И не прошло и мгновения, как его голова вдруг безвольно откинулась на мешки, а из груди вырвалось мерное посапывание.

— Что с ним? — удивленно спросила, с недоумением взирая на похрапывающего Итана.

— Утомил, слишком болтлив, а еще излишне любопытен, — равнодушно пожала плечами Амели и, чуть помедлив, добавила, — здоровый сон ему только на пользу.

— Как великодушно с твоей стороны, — лукаво усмехнулась Лорен, указав на просвет между деревьями. — За тем холмом есть небольшое поселенье. Говард нашел в седельных сумках нашего таинственного попутчика увесистый кошель, думаю местные за хорошую плату присмотрят за раненым. А твои зелья, Амели, поставят его на ноги за три дня, к тому времени мы успеем пересечь границу.

— Так и сделаем, — кивнула я, невольно вспоминая уклончивые ответы незнакомца. Человек, скрывающий свое настоящее имя и столь настойчиво выпытывающий наши планы, вызывал слишком много подозрений, чтобы продолжать это опасное соседство…

Солнце клонилось к закату, когда извилистая лесная дорога привела нас к деревушке. Погруженный в глубокий сон после целебного отвара, Итан так и не пробудился за весь путь. Амели время от времени склонялась над ним, и её довольная улыбка говорила сама за себя — исцеление шло как надо.

У крайнего дома, окруженного добротным частоколом, мы остановились. На стук в калитку вышел хозяин — широкоплечий мужчина с окладистой русой бородой и добрыми глазами. За его спиной маячила миловидная женщина в чистом переднике, а между ними любопытно выглядывали два мальчугана с одинаково вихрастыми макушками.

Пока Говард договаривался об уходе за раненым, Итан проснулся. Он выглядел заметно посвежевшим и, к нашему удивлению, самостоятельно спустился с телеги, хоть и слегка пошатываясь.

Глава 5

Граница встретила нас серыми каменными стенами форта и подозрительными взглядами стражников. Пошлина за ввоз телеги оказалась вполне разумной — десять серебряных монет, которые Говард достал из потайного кармана. Стражник долго вертел монеты в руках, проверяя их подлинность, но придраться было не к чему — серебро звенело чисто.

— Зачем прибыли в Сольтерру? — поинтересовался начальник караула, оглядывая нашу небольшую процессию.

— Торговые дела, — спокойно отозвался капитан, кивнув на телегу. — Держим путь в Брастон, говорят, там сейчас выгодные цены на ткани.

Я мысленно похвалила его за находчивость — ярмарка в Брастоне служила отличным прикрытием. В эту пору город напоминал разворошенный пчелиный улей: купцы привозили шелка с востока и пряности с юга, менялы звенели монетами, а на площадях разворачивались пестрые торговые ряды. Даже если кто-то и станет расспрашивать о нас в городе, вряд ли кто вспомнит еще одну торговую семью среди сотен прибывших на ярмарку.

— А женщины? — прищурился стражник.

— Моя семья и служанки, — пояснил Говард. — После смерти супруги дочери помогают мне с торговлей.

— Проезжайте, — разрешил начальник караула, махнув рукой. — Только будьте осторожны — на дорогах стало неспокойно. Разбойники совсем распоясались.

— Благодарю за предостережение, — степенно склонил голову капитан, и наша телега медленно покатила через ворота форта.

И только когда серые стены остались далеко позади, мы позволили себе вздохнуть с облегчением. Первое препятствие было преодолено — мы находились на территории другого королевства.

— Теперь нам держать путь в Нолвен, — произнесла я, разворачивая потертую карту на коленях. — До портового городка два дня пути.

— Значит, придется заночевать в трактире, — задумчиво протянул Говард, натягивая поводья. — В этих местах не найти укромного места для стоянки.

— Да, не стоит рисковать, — согласилась с капитаном, бросив ласковый взгляд на дочерей.

Амели и Лорен, устроившиеся на тюках в телеге, с любопытством разглядывали открывавшиеся виды. Дома в Сольтерре разительно отличались от привычной архитектуры их родного края — высокие остроконечные крыши, были покрыты красной черепицей, а наличники окон украшала затейливая резьба с морскими мотивами.

Да и одежда местных жителей была иной — женщины носили длинные юбки с широкой каймой по подолу, поверх которых красовались передники всех оттенков синего, расшитые серебряной нитью. Мужчины щеголяли в кафтанах с высоким воротом и узкими рукавами, подпоясанных широкими кожаными ремнями с массивными пряжками.

— Смотри, Амели, — шепнула Лорен сестре, указывая на проходящую мимо девушку. — Какие необычные узоры на ее рукавах. Наверное, местный обычай.

— И травы здесь другие, — отозвалась Амели, с интересом рассматривая придорожные заросли. — Видишь тот фиолетовый цветок? В наших краях такой не встретишь…

К вечеру мы добрались до небольшого городка. На узких улочках пахло свежим хлебом и дымом каминов, а в окнах уже зажигались огни. Капитан остановил телегу возле добротной таверны «Золотой петух» — ее нам посоветовал встречный фермер, назвав самым приличным заведением в округе.

Двухэтажное здание из темного камня выглядело внушительно. Над входом покачивалась вывеска с искусно вырезанным петухом, позолота на котором местами облупилась, но все еще поблескивала в свете заходящего солнца.

Хозяйка таверны — полная женщина средних лет с добрым румяным лицом, встретила нас приветливо. А две комнаты на втором этаже обошлись нам в три серебряных за ночь, цена разумная, учитывая чистоту постельного белья и наличие умывальников.

— Ужин подают в общем зале, — сообщила женщина, вручая нам тяжелые железные ключи. — Воду для умывания сейчас Эмер принесет. Если желаете, можно заказать сладкие булочки, их доставляют из соседней пекарни.

— Мы подумаем, — ответила я, заметив, как Лорен украдкой прислонилась к стене, а Амели безуспешно пыталась скрыть зевок. Как бы мы ни крепились, было заметно, что всем нам требовался хороший отдых.

— Может, стоит заказать булочки? — мягко проговорила хозяйка, окинув нас проницательным взглядом. — После долгой дороги сладкое поднимает настроение. А еще у нас подают отменный травяной отвар.

— Пожалуй, вы правы, — согласилась, невольно улыбнувшись её заботливому тону. — Шесть булочек и кувшин вашего чудодейственного отвара будут весьма кстати.

— Сию минуту распоряжусь, — хозяйка понимающе кивнула, тотчас направившись к выходу. — Располагайтесь пока. Если что-то понадобится, найдете меня в общем зале.

Когда её грузные шаги стихли на лестнице, мы, наконец, смогли осмотреть наше временное пристанище. Комнаты оказались просторными и чистыми. В нашей стояли три кровати, застеленные свежим бельем, массивный шкаф и столик у окна. Вторая комната, предназначенная для Рут, Тины и капитана, была поменьше, но не менее удобной.

— А тут действительно неплохо, — проговорила Лорен, устало опускаясь на кровать и проверяя добротный матрас, — даже не скрипит.

— Да, — согласилась Амели, заглянув в пустой шкаф с искусной резьбой по дверцам, — все очень добротно и чисто.

— Кстати, о чистоте, я бы смыла с себя дорожную пыль, — проговорила Лорен, в тот момент в дверь тихо постучали, и коренастый мальчишка с веснушчатым лицом внес два полных ведра воды, от которых поднимался легкий пар.

— Вот, как госпожа велела. Может еще что принести? — деловито спросил мальчуган, с любопытством разглядывая наш скромный скарб. — Могу ежели надо обувь почистить или за лошадьми присмотреть.

— Нет, спасибо, — ответила я, протягивая ему медную монетку. — Скажи хозяйке, что через полчаса спустимся в зал.

— Сделаю, госпожа, — важно кивнул серьезный помощник и быстро ретировался.

Спустя полчаса, прежде по очереди умывшись и переодевшись в чистое, мы спустились в общий зал.

Просторное помещение было заполнено постояльцами. В воздухе витали аппетитные запахи жаркого и свежего хлеба, смешиваясь с горьковатым ароматом эля. Вдоль стен тянулись длинные столы, за которыми ужинали путники. А в углу музыкант наигрывал незатейливую мелодию на лютне.

Глава 6

— Все они одинаковые, моя вон к Тибоду зачастила, говорит что масло у него доброе, а то я не вижу, как она на него смотрит, — разбудил меня хриплый голос, донесшийся снизу. А затем его сменил глухой стук и противный скрежет дерева о камень.

— Точно это окно? Больно высоко, — с сомнением пробормотал второй голос, заглушаемый шарканьем ног по мостовой.

— Лимка за пять медяшек сказала, а эта врать не будет. Она у них третий год в судомойках.

Приподнявшись на локте, я посмотрела на дочерей, но их постели оказались пусты. Лорен и Амели замерли у окна и с предвкушающей улыбкой наблюдали за чем-то внизу.

— Что происходит? — тихо спросила, отбросив тонкое одеяло и, поднявшись с кровати.

— Наши вчерашние знакомые решили нанести визит, — шепнула Лорен, указав на грубо сколоченную деревянную лестницу, упирающуюся в стену под нашим окном. — Сейчас заберутся наверх, и я её сброшу.

— Погоди, — прошептала Амели, лукаво сверкнув глазами. — У меня есть кое-что получше. Готовила ароматное облако, да только с хемисом перестаралась... Три дня пришлось оттирать зеленые пятна с рук.

— Неужели та дрянь... — недоговорила Лорен, мгновенно уловив замысел сестры.

Амели тем временем бесшумно скользнула к своей дорожной сумке, достала небольшой мешочек из вощеной ткани и, прицелившись, метнула его вниз. Раздался глухой хлопок, похожий на лопнувший пузырь, а воздух мгновенно наполнился удушливой смесью запахов гнилых яблок и тухлых яиц.

— Чтоб тебя! Что за... кха-кха... — испуганные возгласы незадачливых визитеров потонули в надрывном кашле. А через мгновение послышался топот тяжелых сапог грузного охранника.

— А ну пошли прочь! — раскатистый бас эхом отразился от стен. И в ту же секунду дверь нашей комнаты с оглушительным треском распахнулась, едва не слетев с петель. А на пороге замер встревоженный Говард, сжимая обнаженный клинок, тускло блеснувший в полумраке.

— Что случилось?

— Ничего необычного, — успокаивающе произнесла я, махнув рукой в сторону окна, где все еще клубилось зеленоватое облако. — Девочки просто проучили незваных гостей. Будьте уверены, сегодня они нас больше не потревожат. Так, а теперь всем отдыхать — до рассвета осталось совсем немного.

— Хм... все же проверю обстановку внизу, — задумчиво протянул капитан, вкладывая клинок в потертые ножны...

После его ухода мы внимательно осмотрели хлипкую дверь. Единственный гвоздь, на котором держалась старая задвижка, угрожающе шатался в рассохшемся дереве. Пришлось придвинуть к входу дубовый стол, чьи ножки жалобно скрипнули по деревянному полу. Не самая надежная защита, но лучше прогнившей щеколды.

После всех волнений, как ни странно, мы быстро погрузились в сон. Усталость последних дней взяла своё, и едва наши головы коснулись пропахших лавандой подушек, как комната наполнилась размеренным дыханием. И даже доносившиеся снизу приглушенные голоса постояльцев и скрип половиц в коридоре не могли нарушить наш чуткий сон...

Тихий стук в дверь невольно заставил меня вздрогнуть. Рывком поднявшись с кровати, я поспешно накинула дорожное платье, отметив, что дочери уже затягивают тесемки на своих нарядах. С усилием отодвинула тяжелый стол, служивший ночной преградой, и распахнула дверь.

В полумраке коридора, освещенного лишь тусклым светом зарождающегося дня, стояла хозяйка таверны. Её румяное лицо подрагивало от едва сдерживаемого смеха, а в карих глазах плясали озорные искорки.

— Леди Элизабет, к вам посетители. Прощения, значится, просить пришли.

— Хм... хорошо, мы скоро спустимся, — ответила я, живо представив себе последствия ночного происшествия.

— Ага, передам, — не сдержавшись, фыркнула хозяйка и поспешно скрылась за поворотом лестницы, откуда донеслось приглушенное хихиканье.

— Поторопимся, — произнесла я, старательно игнорируя сдавленный смех дочерей. Быстро умывшись прохладной водой из медного умывальника и собрав немногочисленные пожитки в потертые дорожные сумки, мы направились вниз.

В просторном зале, где смешивались аппетитные ароматы свежеиспеченного хлеба, травяного отвара и подгорающей каши, нас ждало занятное зрелище. У дальнего стола, подальше от любопытных взглядов других постояльцев, переминались с ноги на ногу вчерашние задиры, чьи лица, руки и даже волосы отливали ярко-зеленым цветом.

— Эм... простите нас, благородные госпожи. Мы вели себя недостойно, — первым заговорил Ден, опустив покрытое зелеными разводами лицо. Его руки, испачканные тем же цветом, нервно теребили край потрепанной рубахи.

— Да, прощеньеца просим, — пробормотал Алфи, с опаской поглядывая на нас. Его рыжая борода приобрела болотный оттенок, а на лбу виднелись следы от усердного оттирания. — Скажите, как это смыть? Чем только не пытались — и песком, и золой, и щелоком. Даже речной тиной... Ничего не берет, только хуже становится.

— Разведите с теплой водой и мятным отваром. К вечеру все сойдет, — проговорила Амели, с трудом сохраняя серьезное выражение лица. И, протянув маленький флакон с прозрачной жидкостью, добавила: — И впредь будьте осмотрительнее в своих намерениях. В следующий раз зелень может оказаться очень стойкой.

— Благодарствуем, — выдохнули в унисон задиры, прижимая к груди заветный флакон. Они, словно воры, крадучись вдоль стен таверны и пригибая зеленые макушки от любопытных взглядов прохожих, поспешно скрылись в темном переулке.

— Приказать, подать завтрак, госпожа? — радушно спросила хозяйка, вытирая пухлые руки о накрахмаленный передник. — У нас сегодня чудесные булочки с медом, прямиком из печи.

— Благодарю, но нам пора в путь, — отказалась я, желая очутится как можно дальше от границы.

— Тогда позвольте собрать вам в дорогу, — настояла женщина, взмахом руки подзывая молоденькую служанку с веснушчатым лицом. — Еще никогда я так не смеялась! Теперь эти охальники дважды подумают, прежде чем руки распускать. Да и другим наука будет.

— Кстати, о руках, — задумчиво произнесла я, внимательно наблюдая за хозяйкой таверны. — Некая Лимка, что трудится у вас посудомойкой, за пять медяков указала им нашу комнату.

Глава 7

Дорога петляла между поросших вереском холмов, то ныряя в тенистые рощи, то выбегая на солнечные пригорки, откуда в ясную погоду можно было разглядеть далекую синеву залива. Прибрежный ветер доносил солоноватый запах моря, смешанный с ароматом диких трав, а в кронах деревьев то и дело мелькали яркие перья прылов, залетавших так далеко от побережья в поисках добычи.

С каждой минутой движение на тракте становилось все оживленнее — мимо то и дело проезжали груженые телеги, запряженные мохнатыми солтеррийскими тяжеловозами, славящимися своей выносливостью. Верховые на резвых скакунах обгоняли медлительные караваны купцов, чьи повозки были доверху нагружены тюками с товаром. Пешие путники с заплечными мешками жались к обочинам, уступая дорогу конным и груженым телегам. В воздухе стоял гомон множества голосов, говорящих на разных наречиях — певучем солтеррийском, резком северном и мелодичном южном.

— Похоже, все куда-то спешат, — задумчиво произнесла Амели, наблюдая за очередной повозкой, где между корзинами с яблоками виднелись характерные бочонки с морской солью — главным богатством прибрежных районов Сольтерры.

— До ярмарки в Мерхольме добраться хотят засветло, — пояснил возница проезжающей мимо телеги, на которой восседала дородная женщина в ярком платке, расшитом традиционным солтеррийским узором из волн и морских звезд.

— В Мерхольме? — переспросила я, заметив, как загорелись глаза дочерей при упоминании ярмарки. После трех месяцев заточения в замке, где каждый их шаг отслеживался соглядатаями Хейли, даже простая прогулка казалась им настоящим праздником. А Мерхольм был известен как один из крупнейших торговых городков северного побережья Сольтерры, куда дважды в месяц съезжались торговцы со всей страны.

— Ох, такая ярмарка! — всплеснула руками женщина, и её круглое лицо, покрытое веснушками от солнца и морского ветра, расплылось в улыбке. — Купцы со всей Сольтерры съезжаются, да и с севера корабли приходят. Чего там только нет — и ткани заморские из самого Дерлата, и пряности диковинные с Острова Мот, и травы целебные с горных склонов. А уж какие там рыбацкие сети плетут! Говорят, в них сама морская дева Нерайя узоры вплетает — рыба сама в такие сети идет. А еще местные мастера привозят свои поделки из лортовой кости, да ботарь с северных берегов...

При упоминании трав Амели тотчас подалась вперед, а её глаза загорелись исследовательским блеском, и я знала этот взгляд, он всегда появлялся у младшей дочери при возможности пополнить свою коллекцию редких растений. Лорен же с плохо скрываемой надеждой посмотрела на меня, наверняка думая о знаменитых солтеррийских клинках, чья сталь, закаленная в соленой воде под особым заговором, славилась по всем прибрежным королевствам.

— И правда, госпожа, — негромко произнесла Рут, придвинувшись ближе. — Может, стоит заглянуть? Провизию пополним, да и девочкам развеяться не помешает.

— А далеко ли до Мерхольма? — поинтересовалась я у словоохотливой попутчицы. Старая служанка была права — мы могли бы не только порадовать себя, но и запастись всем необходимым для путешествия.

— Да что вы, всего-то час пути! — охотно отозвалась женщина, поправляя выбившуюся из-под платка седую прядь. — Мы с Томсом как раз туда направляемся. Можем показать дорогу — там на развилке у старого маяка легко ошибиться. Многие приезжие по привычке сворачивают на южный тракт, а нужно держаться морского берега.

— Будем рады попутчикам, — проговорил тот, кого назвали Томсом, приветливо нам улыбнувшись. — В здешних местах одиноким путникам лучше держаться вместе. Особенно сейчас, когда в горах видели след морского ящера.

— Благодарю за предложение, — кивнула я, принимая решение. — Думаю, нам действительно стоит заглянуть на ярмарку. Кто знает, когда еще представится такая возможность.

Дочери тотчас просияли, а Говард, понимающе хмыкнув, придержал коня. И даже вечно хмурая в последнее время Рут одобрительно улыбнулась — она лучше других знала, как тяжело девочкам далось вынужденное заточение в родных стенах, где каждый их вздох отслеживался соглядатаями Хейли. Так что возможно, этот небольшой праздник поможет им хоть ненадолго забыть о пережитых невзгодах…

Томсон и его супруга Мирта оказались приятными попутчиками. За разговорами о местных обычаях и легендах время пролетело незаметно. Мирта, оказавшаяся знахаркой, увлеченно обсуждала с Амели целебные свойства прибрежных трав, а Томсон, бывший корабельный плотник, развлекал нас историями о морских приключениях. И вскоре до нас донеслись звуки волынок и барабанов, играющих традиционную солтеррийскую «Песнь прилива», а следом — многоязычный гомон торговой площади. А через несколько минут дорога нас вывела на широкую поляну у самого берега, где раскинулась ярмарка во всем своем великолепии. Пестрые шатры и палатки выстроились ровными рядами, напоминая причудливый городок.

Пристроив нашу телегу у новенькой коновязи и заплатив парнишке пару медяков за догляд, мы поспешили в самую гущу, где пряный аромат свежей выпечки, смешивался запахом водорослей и терпким духом вываренной в рыбьем жире кожи. А сладковатый запах медовых лепешек с морской солью переплетался с дымком очагов, на которых готовился традиционный прибрежный суп из трех видов рыбы. Тут и там виднелись лотки с копченой стерлядкой, связки сушеных водорослей и бочки с маринованными морскими гребешками.

— Ох, мам, посмотри какие ножи! — восхищенно выдохнула Лорен, останавливаясь у прилавка оружейника. Её глаза тотчас заблестели при виде искусно выкованных клинков, разложенных на темном бархате. — Говард, как думаешь, это настоящая солтеррийская сталь? Та самая, что закаляется в полнолуние в соленой воде?

— Похоже на то, — отозвался капитан, с видом знатока разглядывая лезвия. — Узнаёшь этот узор на клинке? Такой можно получить только при особой закалке в морской воде, собранной во время отлива. А эти метки вдоль лезвия — руны удачи, которые наносят под пение старинных баллад. Говорят, клинок с такими рунами никогда не подведет хозяина в бою.

Глава 8

Неделя пути прошла на удивление спокойно. Мы дважды останавливались в придорожных тавернах, где нас принимали за обычных путешественников — семью небогатого торговца. В остальное время делали привалы в укромных местах, подальше от оживленного тракта. Лишь однажды нашу уединенную стоянку разделила семья с двумя мальчишками-погодками. Неугомонные сорванцы сразу покорили сердце Лорен своим искренним восхищением её боевыми навыками. К концу вечера она уже обучала их основам фехтования деревянными палками, терпеливо показывая правильные стойки и простейшие приемы.

И вот утро восьмого дня застало нас у подножия прибрежных холмов. Согласно карте и рассказам местных жителей, за следующим перевалом должен был открыться вид на Солхейвен — портовый городок, где располагалось поместье баронессы Марши, моей бабки по отцовской линии.

Я никогда не встречалась с баронессой лично, хотя возможность представилась, когда мне было десять. Тогда отец, движимый надеждой на примирение, привез меня в её поместье. До сих пор помню величественный особняк из серого камня, увитый диким виноградом, и просторный холл с галереей фамильных портретов. Я стояла там, завороженно разглядывая строгие лица предков, пока отец пытался убедить несговорчивого дворецкого устроить нам аудиенцию. Но гордая баронесса, не простившая сыну ни брака с моей матерью, ни отъезда из Сольтерры, сослалась на внезапную мигрень и отказалась нас принять.

И на протяжении всех этих лет баронесса Марша оставалась для меня загадочной фигурой, известной лишь по рассказам моего отца. Её суровый нрав и высокомерие вошли в легенды среди местной знати. Она так и не смирилась с выбором младшего сына, предпочевшего любовь титулованной невесте из соседнего графства. В её глазах брак с иноземкой, пусть и благородных кровей, оставался непростительным поступком. Тем удивительнее оказалось её последнее решение — завещать поместье и прилегающие земли мне, внучке, которую она так ни разу и не пожелала увидеть при жизни...

— Любопытное место, — прервала мои воспоминания Лорен, когда перед нами открылся вид на Солхейвен. Черепичные крыши домов спускались небольшими террасами к бухте, где покачивались на волнах рыбацкие лодки и торговые суда. Над портом кружили чайки, а на узких улочках, насколько можно было разглядеть с холма, царило оживление, характерное для прибрежных городков. — Как думаешь, мама, почему она все-таки завещала поместье тебе?

— Возможно, — задумчиво произнесла я, разглядывая возвышающуюся над городом старинную башню маяка, — в конце жизни она все же пожалела о своем упрямстве. Или это своеобразное извинение перед отцом... в любом случае первым делом нам необходимо заверить документы у бургомистра. Без этого завещание не будет иметь законной силы.

— А если он откажет? Ведь мы не подданные Сольтерры. По местным законам он вправе передать наследство баронессы любому горожанину.

— В таком случае придется искать пристанище в другом месте, — произнесла, ободряюще улыбнувшись дочерям. — Но прежде нам стоит хоть издали взглянуть на поместье, возможно, идти к бургомистру нам и не придется...

Дом баронессы стоял в отдалении от городка, возвышаясь на небольшом утесе, откуда открывался великолепный вид на гавань. Чтобы попасть к нему, требовалось обогнуть поросший вереском холм по старой, давно неезженой дороге. Отец часто вспоминал, как в годы его детства здешние поля золотились подсолнухами — дед был убежден, что солтеррийская земля идеальна для их выращивания. В те времена огромные амбары гудели от работы прессов, выжимающих душистое масло, которое затем развозили по всему побережью. Но после смерти деда некогда плодородные земли пришли в запустение, а в мой первый приезд я видела лишь, как на полях колыхалось море сорных трав, среди которых изредка все еще можно было заметить одинокие головки одичавших подсолнухов, упрямо тянущихся к солнцу…

— Как странно... — задумчиво протянула Амели, разглядывая сорванный цветок с характерными лиловыми лепестками и темной сердцевиной. — Разве выращивание кубрана не под строжайшим запретом в Сольтерре?

— Да, кажется, запрещено, — нахмурилась я, окидывая взглядом аккуратные ряды цветущих растений, простирающиеся до самого леса. Их серебристые стебли слегка покачивались на ветру, а воздух был напоен сладковатым дурманящим ароматом. — Когда мы были здесь с отцом, эти земли стояли заброшенными.

— Мама, можно я сорву несколько веточек? — с надеждой спросила Амели, бережно касаясь серебристых стеблей. — В старых травниках говорится, что даже капля настоя из свежего кубрана способна излечить самую тяжелую желудочную хворь.

— Сорви, — рассеянно кивнула я, натянув поводья, останавливая телегу возле двух молодых работников, расположившихся в тени старой яблони. Их корзины были доверху наполнены свежесрезанными стеблями, источавшими характерный пряный аромат. — Скажите, любезные, кому принадлежат эти поля?

— То мы не знаем, лейна, за сбором лейр Блез надзирает, — простодушно ответил веснушчатый парнишка с копной огненно-рыжих волос, но тут же охнул от тычка своего товарища. — Ой, то есть... запамятовал я. Бобби хозяин и полей, и растений, точно вам говорю.

— Благодарю за ответ, — произнесла я, отметив про себя эту странную оговорку и торопливое исправление. И, тронув поводья, я направила лошадь дальше по узкой дороге, решив все же взглянуть на поместье, пусть даже издали.

Час пути между благоухающими полями кубрана привел нас к цели. Старинный особняк, сложенный из серого камня, до сих пор впечатлял своей монументальностью. Стены, увитые одичавшим виноградом, казались единым целым со скалистым утесом. Массивные ворота из морёного дуба, украшенные бронзовыми накладками с морскими коньками — родовым гербом баронессы, наверняка и сейчас внушали уважение каждому, кто приближался к этому зданию.

Но величие особняка явно поблекло — ставни на верхних этажах покосились, черепица местами осыпалась, а некогда ухоженные дорожки заросли пыреем. Лишь небольшой огород за садом, где еще угадывались очертания клумб и аллей, говорил о том, что дом не полностью заброшен. Среди грядок виднелись аккуратные ряды капусты и моркови, а вдоль низкой изгороди тянулись кусты смородины с уже наливающимися ягодами.

Глава 9

Кабинет бургомистра поражал своим великолепием — массивные книжные шкафы из тёмного дерева поднимались до самого потолка, их полки прогибались под тяжестью внушительных фолиантов в кожаных переплетах. Через высокие окна с витражными вставками лился полуденный свет, играя на начищенной до блеска бронзовой чернильнице и расписывая узорами тяжелую столешницу из полированного дуба.

Сам лейр Натан, невысокий полный мужчина средних лет с аккуратно подстриженными усами и цепким взглядом карих глаз, восседал в своем кресле с видом человека, привыкшего к власти. Его темно-синий камзол, расшитый серебряной нитью по вороту — традиционный знак его положения — был безупречен, как и манеры.

— Увы, лейна Элизабет, но пока я не получу приказ его величества, я не могу заверить ваш документ, — проговорил он с отточенной учтивостью, сложив пальцы домиком. В его голосе звучало то особое сочувствие, которое чиновники приберегают для отказов.

— Приказ? — уточнила я, деликатно прикладывая уголок батистового платка к глазу. Тонкий аромат лаванды, которым был надушен платок, добавлял достоверности моей роли страдающей благородной дамы.

— Приказ о том, что вы не принадлежите к тем, кто каким-либо образом вредил нашей стране, — пояснил бургомистр, рассеянно поглаживая массивный перстень с печаткой на указательном пальце.

— Моя бабушка — подданная Солтерры... — начала я, намеренно позволив голосу дрогнуть.

— Я понимаю, но требования, — прервал меня бургомистр, разведя руками в примирительном жесте. — Я постараюсь ускорить данный процесс, но увы не все в моих силах.

— Но... где же мне и моим дочерям жить, — всхлипнула я, медленно поднимаясь с удобного кресла, обитого зеленым бархатом.

— Вы можете снять номера в таверне, — произнес мужчина, и в его голосе появились более теплые нотки. — Я дам распоряжение, и мой секретарь подскажет адреса приличных заведений. Или снять домик, правда, на окраине города… хотя для баронессы там... скромно.

— Нет, у меня дочери на выданье, и жить в таверне, значит погубить их репутацию, — отказалась я, гордо расправив плечи и одарив бургомистра безупречно светской улыбкой. — Мы поедем в столицу и будем смиренно просить об аудиенции его величество. Полагаю, он не откажет внучке той, что в свое время была близкой подругой его покойной матери.

Я сделала эффектную паузу, давая собеседнику возможность осознать значимость этой информации. Бургомистр, как и ожидалось, заметно напрягся, а его пальцы, до этого небрежно поигрывавшие печаткой, замерли.

— Кстати, я выкажу ему свое восхищение, — продолжила я с той же обезоруживающей улыбкой. — Разрешить выращивать кубран — это очень рискованно, ведь многие его советники были категорично против. Хотя настой из этого весьма опасного растения в небольшом количестве избавит от желудочной хвори.

В кабинете на мгновение повисла звенящая тишина. Секретарь, до этого момента деловито скрипевший пером в углу, застыл, словно громом поражённый. А чернила с его пера медленно капнули на документ, расплываясь уродливым пятном.

Упоминая кубран, я осознавала, что иду на огромный риск — не было никакой уверенности, что бургомистр знает о незаконных посадках на землях баронессы. И если я ошибалась, моя попытка шантажа могла обернуться катастрофой. Но годы при дворе научили меня читать людей, и сейчас я внимательно следила за малейшими изменениями в лице собеседника.

— Эм... да, — растерянно протянул бургомистр, и его реакция сказала мне всё, что нужно. Испуг, промелькнувший в карих глазах, нервное движение рукой к шейному платку, быстрый взгляд на побледневшего секретаря — каждая деталь выдавала его причастность. И я с трудом сдержала вздох облегчения — моя стрела попала точно в цель.

— И я также сообщу его величеству о том, какой вы рачительный хозяин, — продолжила я уже увереннее, заметив, как крошечная капелька пота скатилась по виску бургомистра. Теперь, когда я точно знала о его вовлеченности в незаконное предприятие и можно было немного усилить нажим. — На вверенных вам землях следите, чтобы они не пустовали...

— Хм… — пробормотала бургомистр, нервно дёрнув воротник камзола, словно тот внезапно стал ему тесен.

— Сегодня же поля в идеальном состоянии, — закончила я с той же обворожительной улыбкой. — А кубран выше всех похвал. Ваш заместитель лейр Блез отлично исполняет ваши распоряжения.

— Кхм... лейна Элизабет, — прокашлявшись, заговорил лейр Натан, промокая платком выступивший на лбу пот. Его холёные пальцы слегка подрагивали, а массивный перстень с печаткой тускло поблескивал в солнечном свете. — Столько забот навалилось, что я совершенно забыл, что его величество дозволил бургомистрам выдавать грамоты прибывшим из другой страны, которые желают стать подданными Сольтерры. Если вы не возражаете, то мы немедленно решим вопрос с вашим наследством, и вы уже сейчас сможете отбыть в поместье баронессы Марши.

— Оу... я конечно же с радостью стану подданной прекрасной Сольтерры, — восторженно воскликнула я, чувствуя, как сводит челюсть от бесконечной улыбки. В висках начало болезненно покалывать от напряжения поддерживать образ благодарной просительницы. А по спине струился холодный пот — один неверный шаг, одно неосторожное слово могли разрушить всё.

— Отлично, — проронил бургомистр, почти подбежав к массивному секретеру красного дерева, украшенному искусной резьбой в виде морских коньков. Его движения выдавали плохо скрываемую нервозность — он то и дело промахивался мимо нужных ящичков, а руки заметно дрожали, когда он перебирал документы. Наконец, после лихорадочного шуршания бумагами и позвякивания чернильницей, он с торжественной улыбкой, больше похожей на гримасу, вручил мне документ о подданстве.

— Лейр Натан, вы столь добры... — начала я, аккуратно принимая бумагу. Тонкий аромат свежих чернил смешивался с запахом сургуча. — Полагаю, вы позволите мне в течение двух лет, начиная с сегодняшнего дня, оплачивать в казну лишь десятую часть от налогов, пока мы не восстановим поместье.

Глава 10

Старая калитка отозвалась протяжным скрипом, когда мы вошли во внутренний двор поместья. К моему удивлению, здесь царила чистота — ни единой сорной травинки между каменных плит, аккуратные клумбы с цветами у стены, даже розовые кусты вдоль дорожки были заботливо подвязаны бечевкой к колышкам. А в воздухе витал сладковатый аромат цветущих роз, смешанный с солоноватым морским бризом.

— Странно, — задумчиво протянула Амели, присев на корточки и проведя пальцем по чисто выметенным плитам. — Дом выглядит заброшенным, а двор... за ним явно кто-то ухаживает.

— И весьма тщательно, — согласилась Лорен, указав на аккуратно подрезанные кусты баралиса вдоль покосившегося забора. — Смотри, даже сорняки выполоты. Кто-то провел здесь немало времени с садовыми ножницами.

— Нда… — рассеянно кивнула, мысленно отметив чистоту двора, странно соседствующей со сломанной скамейкой. Да и сама дорожка явно требовала ремонта — местами плиты просели, образуя глубокие выбоины, в которых после дождя наверняка собиралась вода. А кое-где между камнями пробивались упрямые ростки мха, придавая старым плитам причудливый узор.

Фасад здания тоже нуждался в серьезном обновлении. Некогда величественные стены из серого камня местами потрескались, штукатурка осыпалась неровными пятнами, обнажая кладку, а на карнизах виднелись следы птичьих гнезд. Часть окон, конечно, была заколочена досками, остальные выглядели чистыми, без пыли и паутины…

— Что ж, посмотрим, что внутри, — ободряюще улыбнувшись дочерям, я потянула на себя тяжелая дубовую дверь, которая поддалась не сразу, словно неохотно впуская новых хозяев.

Просторный холл встретил нас прохладой и запахом лаванды, смешанным с соленым морским бризом, проникающим через открытые окна. Здесь, как и во дворе, царила удивительная чистота — ни пылинки на старинной мебели, ни паутины в углах. Высокие потолки с лепниной терялись в полумраке, а узкие лучи света, пробивающиеся сквозь витражные окна, рисовали на полу причудливые узоры.

Но следы запустения были заметны повсюду: потускневшие зеркала в тяжелых позолоченных рамах отражали бледные силуэты вошедших, выцветшие обои с морским рисунком местами отставали от стен, обнажая серый камень. Рассохшийся паркет, выложенный затейливым узором, жалобно поскрипывал под ногами. В углу примостился старинный сундук, чья крышка была покрыта глубокими царапинами, а бронзовые уголки потускнели от времени.

— Здесь так... пусто, — прошептала Амели, и её голос тотчас эхом отразился от стен.

— Зато чисто, — заметила Лорен, проводя пальцем по резной спинке старого, со сломанной ножкой, кресла. — Ни пылинки.

— Кто вы? — внезапно раздался тихий, но твердый голос справа, невольно заставив нас вздрогнуть.

Пока мы осматривались, из неприметной боковой двери, искусно замаскированной под панель, неслышно появилась пожилая женщина. Её небольшая, сухонькая фигурка, облаченная в простое серое платье с аккуратно повязанным передником, казалась удивительно хрупкой. Морщинистое лицо хранило следы былой красоты, а седые волосы были тщательно убраны под белоснежный чепец, накрахмаленные края которого обрамляли худое лицо. В голубых, все еще ясных глазах читалась настороженность, смешанная с любопытством.

— Я леди Элизабет, внучка баронессы Марши, — ответила я, делая шаг вперед, и половица под ногой тут же протестующе скрипнула. — А это мои дочери — Лорен и Амели. С нами капитан Говард и наши верные служанки — Рут и Тина.

— Ох, простите мою дерзость, благородные лейны, — всплеснула руками старушка, приседая в неглубоком реверансе. — Я Дори, служила здесь. Помогала на кухне при покойной баронессе. Она так любила мои пироги с морской рыбой... — старушка на мгновение замолчала, погрузившись в воспоминания, но тут же спохватилась. — После её смерти высокий лейр Дарен приказал вывезти все ценное, рассчитал слуг... Дом опустел. А мне податься было некуда, вот и осталась присматривать, в меру сил, конечно. Прибираю помаленьку, огородик в саду развела. Хоть какие-то свежие овощи к столу...

— Благодарю вас, Дори, — тепло улыбнулась я, тронутая преданностью старой служанки. — Вы можете остаться тут, мы позже обсудим условия вашей дальнейшей службы. А сейчас, не могли бы вы показать нам дом?

— Конечно, высокая лейна, — оживилась Дори, и в её глазах мелькнула искорка радости. — Прошу за мной. Только осторожнее на лестницах, кое-где ступеньки прохудились. Я-то знаю, где обходить, а вам с непривычки...

Поместье оказалось намного просторнее, чем выглядело снаружи. На первом этаже располагались парадная гостиная с выходом на террасу, где мраморные колонны все еще хранили следы былого величия, хотя плющ уже начал оплетать их основания.

— Здесь госпожа устраивала приемы, — пояснила Дори, проводя рукой по пыльной столешнице. — Весь цвет побережья собирался. Музыканты играли до рассвета, а на террасе накрывали столы с изысканными кушаньями...

— Красиво, — промолвила Амели, сделав несколько танцевальных па вокруг колонны.

Малая гостиная для утреннего чая сохранила немного мебели — пару кресел у камина и столик на гнутых ножках. А в просторной столовой главенствовал длинный дубовый стол, способный вместить не меньше двадцати гостей. Его темная полированная поверхность тускло отражала свет, льющийся через высокие окна.

— Этот стол даже лорд Дарен не смог увезти, — с плохо скрываемым удовлетворением сообщила Дори. — Слишком тяжелый, да и в дверной проем не проходит. Его ещё прадед баронессы заказывал, из цельного дуба вырезан.

Из столовой широкая арка, украшенная потускневшей позолотой, вела в зимний сад. Под потрескавшимся стеклянным куполом сиротливо стояли пустые кадки, а мраморный фонтан в центре давно иссяк. Лишь упрямый плющ все еще цеплялся за решетчатые опоры, добавляя помещению подобие жизни.

— Тут можно устроить отличную оранжерею, — задумчиво произнесла Амели, разглядывая пустые подставки для растений. — Свет хороший, и от моря защищено...

Глава 11

Во двор вышли всей компанией, настороженно вглядываясь в незваного гостя. Первым возглавлял процессию Говард — его правая рука привычно легла на потёртую кожаную рукоять меча. Следом шла Лорен, уже успевшая бесшумно вытащить из-за спины тяжёлый арбалет. Амели не отставала от сестры — её изящный кинжал с гравированным лезвием покинул ножны одним плавным движением.

Я украдкой взглянула на Дори и едва сдержала улыбку при виде её округлившихся глаз и приоткрытого от изумления рта. Старушка явно не ожидала увидеть столь воинственное семейство — её морщинистые руки нервно теребили передник.

Впрочем, невысокий мужчина, поспешно спрыгнувший с облучка телеги, выглядел не менее ошеломлённым. Его добродушное лицо с россыпью веснушек побледнело, рыжеватая аккуратно подстриженная бородка слегка подрагивала. А загрубевшие от работы руки он примирительно поднял.

— Кто вы? — спросила я, делая шаг вперёд. Одним выразительным взглядом я велела дочерям спрятать оружие — незнакомец не походил на угрозу.

— Мартин, к вашим услугам, — представился мужчина, отвесив учтивый поклон. Его выцветшая льняная рубаха, хоть и носила следы множества стирок, была безупречно чиста. На потёртом кожаном поясе поблёскивала массивная медная пряжка с искусно выгравированным якорем — отличительный знак гильдии возчиков. — Лейр бургомистр приказал доставить это для лейны Элизабет.

— Для лейны Элизабет? И что там? — удивлённо переспросила я, разглядывая внушительную телегу. Её высокие деревянные борта, укреплённые железными полосами, были доверху загружены холщовыми мешками разных размеров, крепкими деревянными ящиками и плотно свёрнутыми тюками.

— Продукты, кажись, — почесал затылок Мартин, неловким движением сдвинув набок свою потёртую шляпу с обвисшими полями. — Мука первосортная, крупы разные, соль морская чистая...

— Хм... я это не заказывала, — покачала головой, чувствуя, как щёки заливает предательский румянец. Такое неожиданное внимание со стороны бургомистра вызывало странное смущение, которого я не испытывала уже много лет.

— Лейр бургомистр сказал, всем новым подданным помощь полагается, — ответил возница, расплываясь в широкой добродушной улыбке, обнажившей на удивление белые и ровные зубы — редкость для простого люда. — Вы уж как хотите, лейна, но назад груженую телегу не повезу. Приказ таков.

— Что ж, выгружайте... — произнесла я с явным сомнением в голосе. В памяти невольно всплыл утренний разговор в кабинете бургомистра, его внимательный взгляд и учтивые манеры. — Говард, прежде проверь, что там, и проследи, чтобы...

— Впервые о таком законе слышу, — донёсся до меня тихий, чуть дребезжащий голос Дори.

— Дори, а бургомистр холост? — раздался лукавый голос Амели. Её зелёные глаза озорно блеснули, а в уголках губ притаилась хитрая усмешка.

— Кажись, вдовый был, — ответила старушка, с искренним недоумением посмотрев на Амели. Её морщинистое лицо выражало полное непонимание ситуации. Лорен же, растянув губы в понимающей улыбке, заговорщицки подмигивала младшей сестрице.

— Хватит! — резко оборвала я девиц, одарив их таким суровым взглядом, что обе мгновенно притихли. И круто развернувшись на каблуках, я широким шагом направилась к дому. — Продолжим осмотр...

Второй этаж встретил нас скрипом ступеней и гулким эхом шагов, отражающимся от высоких потолков. Здесь располагались спальни, и запустение ощущалось особенно остро. Господские покои поражали размерами и пустотой — некогда роскошные комнаты теперь казались заброшенными склепами. Ни кроватей, ни шкафов, ни зеркал в позолоченных рамах — только выцветшие пятна на шелковых обоях безмолвно свидетельствовали о том, где раньше стояла мебель.

— Здесь была спальня баронессы, — тихо произнесла Дори, остановившись у дверей просторного помещения с широкими окнами, выходящими на море. В комнате сохранился лишь мраморный камин с потрескавшейся облицовкой, где морские коньки, вырезанные в камне, словно застыли в вечном танце.

— Какая искусная работа... Должно быть, это делал настоящий мастер, — проговорила Амели, проводя пальцем по тонкой резьбе.

— Старый Корн, лучший каменщик побережья, — кивнула Дори. — Полгода над этим камином работал. А вон там, — она указала на пустую стену, — висело огромное зеркало в раме из черненого серебра.

— Вид из окна чудесный, — протянула Лорен, распахнув пошире створки.

— Лейр Дарен даже ковры не пожалел, — продолжила старушка, тяжело вздохнув, когда мы осматривали очередную пустую спальню. — Все вывез, даже постельное белье забрал. А ведь какие скатерти были, какие покрывала... Все с вышивкой, все с историей.

К счастью, комнаты для слуг в восточном крыле дядюшка счел недостойными своего внимания. Здесь сохранились простые деревянные кровати с соломенными тюфяками, пусть жесткими, но чистыми — Дори явно постаралась привести их в порядок. Грубо сколоченные столы и лавки выглядели крепкими, а небольшие окна пропускали достаточно света.

— Я проветривала комнаты, — пояснила Дори, заметив, как Амели принюхивается к свежему воздуху. — И травы сушенные в матрасы подкладывала, от сырости и неприятного запаха.

— Спасибо, Дори, — искренне поблагодарила я старушку, спать на подстилке, путь даже не под открытым небом, после столь долгой дороги мне ужасно не хотелось. — Это сейчас именно то, что нам нужно…

В северной башне мы обнаружили кабинет баронессы — единственную комнату, где сохранился хоть какой-то признак прежней обстановки. Массивный письменный стол из черного дуба, инкрустированный перламутром, был намертво привинчен к полу медными болтами. На его поверхности виднелись следы от чернильниц и царапины от перьев — немые свидетели долгих часов работы.

— Дядюшка, видимо, не смог его сдвинуть, — хмыкнула Лорен, разглядывая витиеватую резьбу на ножках стола.

— Или не захотел возиться с болтами, — добавила Амели, проводя пальцем по пустым полкам встроенных книжных шкафов. На стенах остались лишь потускневшие крючки от картин да прямоугольники более яркого цвета на блеклых обоях.

Глава 12

Утро встретило меня ласковыми лучами солнца, пробивающимися сквозь неплотно прикрытые ставни старыми рассохшимися досками. С блаженством потянувшись на кровати, я некоторое время смотрела на потрескавшийся потолок и прислушивалась к своему уставшему телу. После долгих дней пути даже простые соломенные тюфяки казались невероятной роскошью. Каждое мое движение сопровождалось тихим шелестом соломы, но это не шло ни в какое сравнение с жесткой землей, с уложенной на ней тонкой войлочной подстилкой. А каменные стены надежно укрывали от ночной прохлады, хотя в оконные щели и пробивался утренний ветерок, принося с собой свежесть моря и крики чаек.

Привести себя в порядок, не имея для этого элементарного, было непросто, поэтому я, наскоро прибрав волосы в незатейливый пучок и надев чистое платье, спустилась на первый этаж и поспешила на знакомый звук...

В просторной кухне уже хлопотала Дори. Её морщинистые руки, испещренные старческими пятнами, но все еще сильные и ловкие, уверенно орудовали большой деревянной ложкой, потемневшей от времени. Она помешивала густую кашу в почерневшем от копоти котелке, подвешенном над очагом.

На грубо сколоченном, но чисто выскобленном столе исходили паром румяные блинчики, уложенные аккуратной стопкой на глиняное блюдо с щербинкой на краю. В плетеной корзинке, прикрытой чистым полотенцем с вышитыми синими волнами — традиционным солтеррийским узором, ждал своего часа свежеиспеченный хлеб. А в глиняном кувшине с затейливым рисунком золотился свежий мед, собранный с диких пасек — его особый аромат выдавал примесь вереска, во множестве растущего на прибрежных склонах.

— Простите мою дерзость, высокая лейна, — виновато проговорила старушка, расставляя на столе глиняные миски, чьи бока были стерты до шелковистой гладкости годами использования. — Я позволила себе взять продукты, что прислал бургомистр. Может, не стоило...

— Ничего страшного, Дори, — улыбнулась я, вдыхая пряный аромат травяного отвара, в котором угадывались нотки мяты, чабреца и еще каких-то незнакомых трав. — Кстати, о неожиданной щедрости нашего градоначальника...

В этот момент на кухню один за другим начали подтягиваться остальные обитатели дома. Амели, всё ещё сонная, с растрёпанными волосами, падающими на лицо светлыми шелковистыми прядями, пробормотала невнятное приветствие и сразу потянулась к травяному отвару.

Лорен, напротив, выглядела бодрой и полной энергии — судя по прилипшим к подолу льняного платья соломинкам и свежим травинкам, она уже успела проведать Грома. Её щёки раскраснелись от утренней прохлады, а в карих глазах плясали весёлые искорки. На поясе поблескивал новый кинжал, а за спиной привычно висел арбалет.

Говард, как всегда собранный и внимательный, устроился у очага, где мог краем глаза следить за входом в кухню и прислушиваться к звукам со двора. Его меч, даже во время завтрака, оставался под рукой — за годы службы старый воин привык не терять бдительности даже в относительно безопасном месте.

Рут и Тина появились последними, и по их запылённым передникам и влажным тряпкам в руках было очевидно, что они уже успели начать уборку в какой-то части дома. На щеке Тины красовалось серое пятнышко паутины, а руки Рут были покрыты мелкими царапинами.

— После завтрака мы отправимся в город, — продолжила я, намазывая на очередной горячий блинчик янтарный мед, стекающий золотистыми каплями. — Хочу выяснить, существует ли закон о помощи новым подданным, а заодно присмотреться к ценам на мебель. Не век же нам на соломенных тюфяках спать.

— Разве мы не потребуем от лейра Дарена вернуть наше имущество? — возмутилась Лорен, отложив ложку в сторону, до этого момента сосредоточенно расправлявшаяся с кашей.

— Увы, милая, — покачала я головой, промокнув губы льняной салфеткой с потертой вышивкой по краю. — В документах о наследстве указано только поместье и прилегающие земли. О мебели и прочем имуществе ни слова. Дядюшка, как всегда, оказался хитрее.

— Хм... с родней нам явно не повезло, — хмыкнула Лорен, с досадой разламывая хрустящую корочку свежего хлеба. А её лицо на миг помрачнело, наверняка вспомнив, как родные её отца, узнав об обвинении в измене, поспешно отреклись от нас, словно от прокаженных. Моя тетушка, родная сестра моей матери, тоже разорвала все отношения, даже не попытавшись узнать правду. И как бы это ни было грустно, я понимала их опасения — кто будет связываться с теми, кого признали врагом страны, в которой они живут...

— Мама, может, сегодня останемся здесь? — проговорила Амели, прервав мои нерадостные мысли. — Мы столько дней в дороге, нам всем нужен отдых...

— Кхм... сразу говори, что задумала, — поперхнулась смешком, заметив, как дочь невинно захлопала ресницами — этот взгляд я знала слишком хорошо.

— Мне бы хотелось изучить местные травы. Я заметила несколько совершенно удивительных растений по дороге сюда...

— Да, и мне нужно проверить окрестности, — поддержала сестру Лорен, многозначительно поглаживая рукоять кинжала, висевшего на поясе. — Хочу убедиться, что поблизости нет... неожиданностей.

— Я... — на мгновение задумалась, разглядывая полные надежды лица дочерей. Бледность Амели и тени под глазами Лорен говорили сами за себя — им действительно нужен был отдых. — Ладно, тогда Говард останется с вами, а я поеду одна.

— Но там может быть опасно! — встревоженно воскликнула Амели, едва не опрокинув глиняную кружку с травяным отваром. По столешнице расплескалось несколько капель, тут же впитавшихся в потемневшее от времени дерево, оставляя темные пятнышки, похожие на морские звезды.

— Не опаснее, чем здесь, — усмехнулась я, одним плавным движением вытаскивая кинжал из потертых кожаных ножен. Лезвие мелькнуло серебристой молнией, рассекая воздух с едва слышным свистом, и толстый ломоть копченой колбасы на деревянной доске превратился в аккуратные тонкие ломтики, каждый не толще пергаментного листа. — И не стоит считать вашу мать слабой и беспомощной. Я вполне способна постоять за себя.

Глава 13

Тревога оказалась напрасной — это был всего лишь молодой парнишка на мохнатой лошадке, груженной плетеными корзинами с овощами. Его веснушчатое загорелое лицо раскраснелось от быстрой скачки, а выцветшая льняная рубаха с заплатой на локте потемнела от пота.

— Доброго утра, лейна! — приветливо крикнул он, поравнявшись со мной. Его конек, косматый и низкорослый, с длинной спутанной гривой цвета соломы, тяжело дышал, раздувая бока. А плетеные корзины, притороченные к седлу потертыми кожаными ремнями, опасно раскачивались при каждом шаге. — На рынок путь держите?

— Доброго, — кивнула я, чуть ослабив хватку на кинжале, но не убирая руки с рукояти. Годы при дворе научили меня не доверять даже самым безобидным встречным. — В город еду по делам.

— А я вот капусту везу, — охотно поделился парень, поправляя съехавшую набок потрепанную соломенную шляпу с обвисшими полями, почерневшими от дождей и солнца. — У нас на южном склоне такая уродилась — кочаны с человеческую голову! Хотите взглянуть?

— В другой раз, — вежливо отказалась я, пришпорив лошадь. Разговоры с местными жителями — дело полезное, но сейчас меня ждали более важные дела в городе.

— А правду люди говорят, что вы теперь хозяйка поместья на утесе? — поинтересовался парень, пришпорив и свою мохноногую лошадку. Его конек, несмотря на усталость, резво прибавил шагу, позвякивая расшатанными пряжками упряжи.

— Правда, — кивнула, мысленно восхитившись скорости, с которой новости разносились в этом прибрежном городке.

— А говорят, у вас две дочери на выданье, — продолжил выспрашивать настырный парень, а его карие глаза блестели неприкрытым любопытством.

— Вы весьма осведомлены, — раздраженно проворчала, подгоняя Вишенку, чьи уши недовольно прижались к голове от резкого движения поводьев. Настойчивость незнакомца начинала утомлять, но что-то в его простодушной манере говорить подсказывало — парень может оказаться полезным источником сведений.

— Так, городок наш маленький, и все друг друга знают. А про вас лейна Дороти рассказала, она у бургомистра служит, — бесхитростно ответил парень, почесывая загорелую шею. — Вы только за сыновей лейра Юта девочек не отдавайте, жадные и злые, их земли соседствуют с вами. От их работников на рынке такого наслушаешься — кошмар! И за Тода не отдавайте, он уже трижды был женат, и все его жены умерли, и года, не прожив с ним. Поговаривают, что не без его помощи отправились к праотцам. И за братьев Лоноков тоже не стоит, те бедны, и все ищут лейн побогаче, а сами выпить не дураки. На прошлой неделе опять в «Морском коньке» дебош устроили, все стулья переломали.

— Хм... — многозначительно хмыкнула я, придерживая Вишенку, чтобы она перешла на более спокойный шаг. Теперь я не стала торопиться и принялась внимательно слушать болтуна, отмечая про себя каждую деталь. В его словах явно крылась доля правды — такие подробности сложно выдумать, да и интонации, с которыми он говорил о местной знати, казались искренними. Кто знает, может, часть из рассказанного действительно окажется весьма полезной.

Дорога тем временем постепенно расширялась, обрастая по обочинам лотками торговцев-разносчиков с горячими пирожками и копченой рыбой, и вскоре мы влились в пестрый поток телег и всадников, направляющихся к городским воротам. Торговый день только начинался, но на мощеных улицах уже царило привычное оживление портового города. Степенные купцы в добротных камзолах с начищенными до блеска пуговицами важно вышагивали, придерживая тяжелые кошели на поясах. Шустрые мальчишки-посыльные со взъерошенными вихрами ловко лавировали между прохожими, разнося записки и свертки. Румяные молочницы в белоснежных чепцах катили тележки с начищенными до зеркального блеска бидонами. А загорелые рыбаки в просоленных кожаных куртках спешили в порт, где их ждали лодки с заштопанными сетями.

— Ну бывайте, лейна, я, как и обещался, завтра вам капусты привезу, — попрощался Дени, приподняв потрепанную шляпу и помахав мне рукой как давней знакомой. Его мохноногий конек, почуяв близость конюшни, заметно оживился и бодро потрусил в сторону рынка, откуда доносились крики торговцев и запахи свежей выпечки.

Я же первым делом направила Вишенку к ратуше, чья часовая башня с позолоченным флюгером в виде парусника возвышалась над черепичными крышами города. Мне нужно было выяснить, действительно ли существует закон о помощи новым подданным, или это личная инициатива бургомистра, чьи мотивы вызывали у меня все больше подозрений...

— Простите, лейна, но лейра Натана сейчас нет в ратуше, — певуче протянула пышнотелая женщина. Её темно-синее платье с серебряной вышивкой по вороту — знак служащей ратуши — явно было тесновато в груди, а на шее поблескивали белые бусы. — И когда вернется, не сказал.

— Вот как, — задумчиво протянула, сделав вид, что не услышала, как за дверью кабинета что-то звякнуло, словно задели подсвечник, но настаивать не стала. Не стоило портить отношения с высокопоставленным чиновником, пытаясь застать его врасплох. Уверена, у меня еще будет возможность хорошенько расспросить его о загадочном законе.

— И завтра его не будет, — зачем-то добавила лейна, чье круглое лицо с румяными щеками лоснилось от жары.

— Что ж, передайте лейру Натану мою искреннюю благодарность за его... щедрость, — произнесла я, намеренно повысив голос. — Я непременно вернусь, чтобы лично выразить признательность за столь своевременную помощь новым подданным Сольтерры...

Покинув ратушу, я направила Вишенку к ювелирному ряду, где располагались лавки менял и торговцев драгоценностями. Привязав лошадь у коновязи, я толкнула тяжелую дубовую дверь первой лавки, над которой красовалась искусно вырезанная жемчужина.

Внутри пахло полиролью для серебра и пряным благовонием, тлеющим в медной курильнице. За прилавком, инкрустированным перламутром, восседал убелённый сединами ювелир с внимательными темными глазами и длинной бородой, заплетенной в традиционную солтеррийскую косицу. Его морщинистые пальцы, покрытые характерными пятнами от работы с кислотами, ловко перебирали нити жемчуга.

Глава 14

— Доброго дня, — поприветствовала мужчину, растянув губы в вежливой улыбке.

— Простите мою дерзость, но, услышав в ратуше ваше имя, я не мог отказать себе в удовольствии познакомиться с вами, — произнес лейр, ловко управляя норовистым жеребцом, который нетерпеливо перебирал ногами.

— Солхейвен чудесный городок, а люди здесь столь... — я намеренно сделала паузу, наблюдая за реакцией собеседника. За годы при дворе я научилась читать истинные намерения людей по мимолетным жестам и взглядам.

— Болтливы, — закончил за меня лейр и вдруг громогласно расхохотался, откинув голову назад. Его смех эхом разнесся по пустынной дороге, вспугнув стайку воробьев с придорожного куста, и согнал пару крикливых сорок с дерева.

— Гостеприимны, — продолжила я, невольно искренне улыбнувшись, настолько заразителен был смех у мужчины. Морщинки в уголках его глаз на мгновение сделали хищное лицо почти добродушным.

— Вы правы, лейна Элизабет, — согласился мужчина, отсмеявшись и поправив сбившийся воротник камзола. — И увы, поэтому в Солхейвен часто приезжают купцы и прочий торговый люд, и дороги небезопасны. Позвольте мне сопроводить вас.

— Хм... кажется, нам в одну сторону, — неопределенно пожала плечами, тронув бока Вишенки. Кобыла тотчас недовольно всхрапнула, косясь на вороного жеребца, который игриво прядал ушами.

— Погода нынче радует, — заметил лейр Ют, поглядывая на безоблачное небо, где лениво кружили белокрылые чайки. — После недавнего шторма такая благодать. Вы, верно, не застали его? Три дня море бушевало, волны перехлестывали через волнорез в гавани. Даже старые рыбаки говорили, что давно такого не видели — два корабля разбило о скалы, хорошо хоть команды успели спасти.

— Нет, мы прибыли позже, — ответила я, с интересом разглядывая побережье. Вдалеке виднелись рыбацкие лодки, похожие на скорлупки на синей глади залива. Их белые паруса трепетали на ветру, словно крылья диковинных птиц, а над мачтами вились целые стаи чаек, высматривающих добычу в прозрачной воде.

— Зато теперь погода балует. Урожай пшеницы в этом году отменный будет, — продолжил лейр Ют, довольно прищурившись, глядя на золотящиеся поля вдоль дороги, где колосья мерно покачивались под теплым бризом. — Давно такого не видел. А уж как виноград уродился на южных склонах — гроздья с кулак размером. В этом году вино будет особенно сладким.

— Местная земля очень плодородна, — согласилась я, вспомнив заросшие сорняками поля близ поместья, которые когда-то славились своими урожаями. Высокие стебли бурьяна колыхались на ветру там, где раньше золотились подсолнухи, а одичавшие фруктовые деревья давно не знали заботливой руки садовника.

— О да, — оживился собеседник, а его глаза заблестели неподдельным любопытством. — Говорят, у вас два сына... то есть, простите, дочери? — как бы невзначай поинтересовался мужчина, ловко переводя разговор.

— Да, Лорен и Амели, — коротко ответила я, намеренно не уточняя их возраст. По тону собеседника я уже поняла, куда клонится разговор.

— А я вот сам отец двух сыновей, — с гордостью произнес лейр, приосанившись в седле. — Старший, Найл, недавно объявил о помолвке. Лейна Розали — очень милая и воспитанная в строгости девушка. Из хорошей семьи, знаете ли. Дочь лейра Торна, если вы слышали о нем. А младший, Корвин... — он слегка запнулся, и в его голосе проскользнула едва уловимая нотка разочарования, а пальцы крепче сжали расшитые позолотой поводья. — Младший пока не определился.

— Уверена в Солхейвене много достойных девушек, которые будут рады стать супругой Корвину, — произнесла, бросив украдкой взгляд на лейра, который на какое-то время замолчал, задумчиво всматриваясь вдаль.

— А я вот уже десять лет вдов. Моя бедная Элен заболела и так и не оправилась. Лучшие лекари оказались бессильны. С тех пор один воспитываю мальчиков, — наконец заговорил мужчина, машинально коснувшись простого серебряного кольца на безымянном пальце. И, тряхнув головой, словно отгоняя тяжелые мысли, продолжил, — Я занимаюсь разведением особых коз в горах. Привез породу из-за моря. У меня обширные пастбища на северных склонах, где трава более сочная. Их шерсть высоко ценится — тонкая, как паутинка, но прочная. Покупатели приезжают даже из соседних стран, платят чистым золотом.

— Довольно прибыльное дело, — отрешенно протянула, направив Вишенку в сторону от вдруг всхрапнувшего и дернувшегося вороного жеребца, который, заметив пробежавшего в придорожных кустах зайца, нервно забил ногами. Однако лейр Ют умело успокоил коня, легко натянув поводья, после чего вновь повернулся ко мне:

— Я знаю, вашему поместью требуется ремонт. Как сосед, готов предложить помощь — могу порекомендовать хороших мастеров. Особенно кровельщика Эда, у него золотые руки. За годы в Солхейвене я узнал, кому можно доверять, а кого лучше обходить стороной.

В голосе лейра звучала искренняя забота, но что-то в цепком взгляде карих глаз, оценивающе скользящем по моему лицу, заставляло меня держаться настороже. Уж слишком участливым казался этот внезапно объявившийся сосед.

— Благодарю за заботу, лейр Ют, — ответила я с вежливой улыбкой, придерживая Вишенку, которая пыталась потянуться к сочной траве у обочины. — Но мы прибыли только вчера, и нам требуется время, чтобы прийти в себя после долгой дороги. Хотя вы правы, поместье действительно нуждается в серьезном ремонте. Внутри находиться довольно опасно — того и гляди штукатурка на голову посыплется. В парадном зале обвалился карниз, а в библиотеке и нескольких комнатах прохудилась крыша. Боюсь, в ближайшие месяцы мне будет крайне неловко приглашать гостей. Нужно сначала привести дом в порядок.

— О, но вы просто обязаны появиться на празднике Пробуждения Моря! — воскликнул лейр Ют, и его вороной жеребец, уловив волнение хозяина, нетерпеливо переступил с ноги на ногу, звеня начищенной сбруей. — Это древняя традиция Сольтерры — в ночь полной луны, когда вода в заливе светится серебром, а из глубин поднимаются морские девы. Лейна Эдна устраивает грандиозный прием в своем особняке. Фейерверки, музыканты из столицы, лучшие вина побережья.

Глава 15

Еще издали я заметила на крыше поместья какое-то движение. Тонкая фигурка ловко перемещалась между почерневшими дымоходами, время от времени наклоняясь к потрескавшейся черепице. В первое мгновение сердце замерло, но тут же я различила знакомую широкоплечую фигуру Говарда, который стоял внизу, передавая наверх связки черепицы.

Вишенка недовольно всхрапнула, когда я натянула поводья у старой конюшни, чьи деревянные ворота держались на одной петле. В воздухе пахло свежей соломой и конским потом, а из глубины донеслось приветственное ржание Грома.

Стоило мне спешиться, из-за угла дома выскочила Лорен, на ходу вытирая перепачканные известкой руки о передник, повязанный поверх дорожного платья. Её волосы растрепались, а на щеке красовалось пятнышко грязи.

— Мама! — радостно воскликнула дочь, и в её карих глазах заплясали озорные искорки. — А мы тут... немного начали без тебя.

— Вижу, — ответила я, кивком указав на крышу, где хрупкий паренек в потертой жилетке, как раз менял треснувшую черепицу. — И кто это там наверху?

— Это Нед, сын старого Тома-кровельщика, — пояснила Лорен, помогая мне управиться с лошадью. — Дори дала нам адрес, и мы с Говардом съездили к нему. Старый Том сейчас приболел, но сына прислал. Он обещал за три дня починить самые большие дыры, если сейчас их не заделать, осенние дожди превратят наш дом в решето. А у северной стены уже балки прогнили от сырости.

— И во сколько нам обойдется эта спешка? — поинтересовалась я, доставая из седельной сумки корзинку с мехте, чей сладкий аромат тут же разнесся по двору, смешиваясь с запахом свежей извести и нагретой солнцем черепицы.

— Всего пятнадцать серебряных, — ответила дочь, довольно улыбнувшись, и в её глазах промелькнуло лукавство. — И то потому что я поторговалась. Он сначала двадцать просил. Но я намекнула, что у нас еще много работы для хорошего мастера, если цена будет разумной.

Я одобрительно кивнула — цена действительно была разумной за такую срочную работу.

— Кстати, я сегодня объехала часть наших земель, — продолжила Лорен, понизив голос до шепота и настороженно оглянувшись по сторонам. — Кубран... его уже начали убирать с полей. Три подводы с работниками срезают стебли и грузят в телеги. Видимо, бургомистр не медлит с выполнением уговора.

— Что-нибудь еще интересное заметила? — спросила я, увидев, как в глазах дочери промелькнуло что-то, похожее на азарт охотника, напавшего на след добычи.

— Да. В нашем лесу кто-то ставит силки на зайцев. Нашла три штуки, довольно умело спрятанные под опавшей листвой у старых пней. Узлы вязаны особым способом — явно работа опытного охотника. Собираюсь сегодня ночью покараулить этого наглеца.

— Только не одна, — предупредила я, отлично зная свою дочь, которая унаследовала от отца склонность к рискованным авантюрам. Сколько раз она отправлялась на подобные вылазки в одиночку, а потом возвращалась с синяками и царапинами, но с торжествующей улыбкой на лице. — Возьми с собой Говарда.

— Конечно, — фыркнула дочь, закатив глаза. — Я же не настолько безрассудна. К тому же, судя по следам, браконьер приходит не один...

В доме меня встретил резкий запах мыльной воды, смешанный с ароматом свежей выпечки и какими-то пряными травами. Тина и Рут, стоя на коленях, отскребали въевшуюся грязь с мраморных плит холла. Их передники потемнели от воды, а рядом стояли деревянные ведра с серой от грязи водой. Под натиском жестких щеток многолетняя грязь постепенно отступала, обнажая изящный узор на потемневшем от времени мраморе.

Из кухни доносилось певучее бормотание Дори, перемежаемое звоном медных кастрюль и шипением масла на сковороде. В воздухе витал дразнящий аромат жареной рыбы и свежевыпеченного хлеба. А со стороны сада то и дело раздавались восторженные восклицания Амели, прерываемые шорохом раздвигаемых кустов и звяканьем садовых инструментов.

— Она как ушла туда после завтрака, так до сих пор не вернулась, — пояснила Лорен, перешагивая через лужицу мыльной воды на полу. — Говорит, там такое разнообразие лекарственных растений, что на месяц изучения хватит.

— И, конечно же, она не обедала, — утвердительно проговорила я, решив проверить младшую дочь, я направилась в сад через полуразрушенную террасу, где между потрескавшихся плит пробивались упрямые ростки дикого колорника.

Амели обнаружилась среди зарослей у дальней стены. Её платье было испачкано землей, на подоле виднелись зеленые пятна от травы, а в глазах горел знакомый исследовательский огонек. Рядом с ней в корзинке были разложены пучки каких-то трав, аккуратно перевязанные льняной бечевкой. От некоторых исходил пряный аромат, другие пахли горечью, а третьи источали сладковатый запах, похожий на мед.

— Мама! — воскликнула младшая дочь, вскочив с колен, едва не опрокинув плетеную корзинку с собранными травами. — Ты только посмотри, что я нашла! Это же настоящий морской вереск! О нем пишут в старых травниках, но я никогда не видела вживую. А здесь целая поляна! И это не всё... — она потянула меня к зарослям у старой каменной ограды. — Тут растет серебристый шалфей — самое эффективное средство от простуды. Его листья собирают только в сухую погоду, когда роса уже спала. А вон там, видишь синие цветы? Это лунная роса, её собирают только в полнолуние, когда она светится особым сиянием. А когда лепестки настаиваются в родниковой воде, получается чудесное средство от бессонницы. А еще я нашла...

— Дыши, милая, — рассмеялась я, глядя на раскрасневшееся от возбуждения лицо дочери. — Я так понимаю, ты уже выбрала себе занятие на ближайшее время?

— О да! — Амели, наконец, перевела дух, присев на старую каменную скамью, почти скрытую разросшимся плющом. — Нужно всё описать, составить карту расположения растений, изучить их свойства... У меня уже три страницы заметок! А в старой беседке я нашла несколько горшков с засохшими растениями — думаю, это остатки коллекции баронессы. Я уже присмотрела комнату в северном крыле, там отличное освещение и широкие подоконники для сушки трав. Правда, её нужно хорошенько отмыть и восстановить полки, но там такой чудесный вид на море и...

Глава 16

Пробуждение было не из приятных. Грохот, от которого едва ли задребезжали стекла в окнах, вырвал меня из глубокого сна. И не до конца понимая, что делаю, я вскочила с постели, машинально схватив кинжал, лежавший под подушкой, бросилась к двери. В коридоре уже слышался торопливый топот босых ног, приглушённые восклицания, и через мгновение я столкнулась с дочерьми, выскочившими из своих комнат с не меньшей спешкой.

Лорен, с растрёпанными волосами и арбалетом наперевес, выглядела так, словно только что вернулась с поля боя. Её осунувшееся лицо и тени под глазами выдавали бессонную ночь. Амели же, в наспех накинутом халате, с волосами, заплетёнными в небрежную косу, сжимала в руке какой-то пузырёк с мутноватой жидкостью — видимо, одно из её экспериментальных зелий.

— Что случилось? — хрипло спросила старшая дочь, прищурившись от яркого света, льющегося через окно в коридоре.

— Не знаю, — коротко бросила я, и мы втроём поспешили вниз по лестнице, чьи ступени жалобно поскрипывали под нашими ногами.

В просторном холле возле распахнутых настежь дверей обнаружилась причина шума — во дворе Говард и Нед, оба взмокшие от пота, пытались поднять большую деревянную балку, которая, судя по всему, соскользнула с повозки и с грохотом рухнула на каменные плиты двора.

— Простите, госпожа, — виновато произнёс Говард, заметив нас в дверях. Его лицо раскраснелось от усилий, а на лбу выступили капельки пота. — Не хотели вас будить. Думали, вы уже давно на ногах. Нед привёз новые стропила для крыши — старые совсем прогнили.

— Нда, такая гниль, что пальцами крошить можно, — поддакнул веснушчатый парнишка, обтирая рукавом потное лицо. — Неделя дождей, и потолок бы рухнул прямо на спящих. Повезло вам, что я вовремя заметил.

— Амели, а во сколько ты легла вчера? — прищурилась я, заметив, как младшая дочь пытается скрыть зевоту. Я невольно бросила взгляд на старинные часы, чудом уцелевшие на стене холла, — их медный циферблат показывал почти десять. Этого со мной не случалось уже очень давно, с тех самых пор, как...

— Я... — пробормотала дочь, спрятав пузырёк с зельем в карман халата. — Немного засиделась за описанием свойств лунной росы. Её лучше изучать при сиянии луны, когда лепестки начинают светиться...

— Немного? — насмешливо фыркнула Лорен, закидывая арбалет за спину. Её тёмные волосы, обычно собранные в строгий пучок, сейчас падали на лицо спутанными прядями. — Когда мы с Говардом возвращались с дозора, в твоей комнате ещё горел свет. А это было, на минуточку, перед самым рассветом.

— Как будто ты сама не заявилась под утро, — парировала Амели, скрестив руки на груди. — Наверняка всю ночь караулила браконьеров.

— Так, хватит, — прервала я их перепалку и, повернувшись к Говарду и Неду, добавила, — мы сейчас приведём себя в порядок и спустимся. А пока, может быть, Дори накормит вас? Вы, должно быть, проголодались после тяжелой работы.

— Дори уже позаботилась, госпожа, — улыбнулся Говард, вытирая руки о грубую ткань рабочего фартука. — Мы как раз перекусили и пришли выгружать, когда эта балка соскользнула. Подхватить не успели...

— Ничего страшного, — махнула я рукой и, поворачиваясь к дочерям, скомандовала, — а вы — марш умываться. И чтобы через полчаса были внизу, в приличном виде…

За завтраком в кухне меня уже ждали Лорен и Амели. Дори хлопотала у печи, раскладывая по тарелкам рассыпчатую пшённую кашу с кусочками масла, от которой поднимался ароматный пар. А на столе уже стояли блюдо с румяными оладьями, кувшин холодного компота и глиняная миска с янтарным мёдом.

— Лорен, как все прошло? — спросила я, садясь за стол и с удовольствием вдыхая аппетитный запах свежей выпечки. — Удалось выследить браконьеров?

— Не совсем, — ответила дочь, накладывая себе щедрую порцию оладий. — Мы с Говардом просидели полночи в засаде, но никто так и не появился. Зато я переставила их силки в тех местах, где, судя по вытоптанной траве, они обычно ходят.

— Надеюсь, ты не установила их слишком высоко? — с беспокойством спросила, вспомнив, как в прошлый раз Лорен подвесила силки на такой высоте, что незадачливый браконьер чуть не сломал себе шею. — Мы не хотим, чтобы у нас были проблемы с местными жителями.

— Не волнуйся, мама, — хмыкнула дочь, поливая медом оладьи. — Всего в паре футов от земли. Самое большее — отделаются испугом и лёгкими синяками.

— Хорошо, — одобрительно кивнула, делая глоток ароматного травяного напитка, — какие у вас планы на сегодняшний день?

— Я бы прогулялась, — вдруг оживилась Амели, которая до этого молча ковырялась в своей каше. — Я слышала, что в здешних краях растёт цветок туманной звезды. Дори, это правда?

— Ох, туманная звезда! Как же, растёт, конечно. На лугу у края леса. Цветёт всего один месяц в году, причём только в полдень. Говорят, он приносит сны о будущем.

— Мама, можно я схожу сегодня на луг? — тут же проговорила Амели, повернувшись ко мне. В ее зеленых глазах плясали искорки предвкушения, а руки нетерпеливо теребили краешек салфетки. — Это же такая редкость! Представляешь, какой это шанс для моих исследований! В книгах пишут, что отвар из туманной звезды помогает при сильнейшей лихорадке и успокаивает самые сильные боли, даже те, что не берут обычные снадобья. А ещё говорят, что если добавить лепестки в мазь с пчелиным воском, получается чудесное средство от ожогов — не остается даже шрамов. И...

— И когда же ты собираешься выспаться? — перебила её Лорен, демонстративно закатывая глаза и отламывая кусочек от румяной оладьи. — Ты же всю ночь просидела над своими записями.

— А далеко это? — спросила я у Дори, игнорируя заботливые подначки старшей дочери.

— Да нет, госпожа, — ответила старушка, вытирая руки о передник. — Всего полчаса ходьбы от поместья. С пригорка за старой яблоней даже видно тот луг — весь туманом затянут по утрам, оттого и цветок так называется.

Я внимательно посмотрела на младшую дочь. Её глаза лихорадочно блестели от нетерпения, а щёки слегка раскраснелись — такой Амели бывала, только когда речь заходила о редких растениях. Отказать ей сейчас было всё равно что выпустить воздух из паруса — весь её энтузиазм сдулся бы в одно мгновение.