Нестандартный ход

Пролог

За шесть лет до начала описываемых событий...

Он шел к ней. Слишком другой, выделяющийся на фоне южной природы, которую всегда считали экзотикой, и сам здесь среди солнечных пальм и ярких кустов был экзотикой в коконе льдистого холода, что окутывал его прозрачной аурой.

Нереальный контраст.

От него веяло силой, уверенностью и запредельной мужественностью. На него хотелось смотреть и ни под каким предлогом не отводить взгляда. Да это и не было возможным, он своими темными глазами даже на таком большом расстоянии пленил ее и держал в напряжении, не отпуская...

Элиза не дышала во время последних его шагов.

— Ты пришел. Значит, это правда? — слетело с губ потрясенно.

Ей в ответ лишь кивнули, остановившись в метре.

Она жадно вколачивалась в черты мужчины и изучала каждый миллиметр, чувствуя нечто неописуемое. Ее познаний не хватало на передачу тех ощущений, что рождало его присутствие... Про опыт и говорить нечего.

— Я тебя не вспомню, да? Ты исчезнешь.

Бездна его глаз затягивает. Девушку неимоверно магнитит к ней, подсознание рвется к нему, но что-то сдерживает ее. Сам он. Сдерживает. Чем-то нераспознаваемым.

— А где вода? Я хочу пить... Ты должен был утолить мою жажду!..

Получается слегка обиженно, разочарованно. Ведь всё организовывалось с этой целью, а атрибут забыт. И внутри бьется, извиваясь, накатывающая истерика. Бесконтрольное приближение неминуемой катастрофы пугает. Слишком ново и несвойственно... Потому что неправильно...

В мужском взгляде отражается удивление. Едва уловимое, но оно все же есть... Повинуясь незыблемой потребности синхронно следовать каждому его движению, Элиза поворачивает голову за ним и в изумлении взирает на необычайной красоты водопад, утопающий в тропических цветах и сочных зеленых растениях. Теряет дар речи от раскинувшегося зрелища и не может поверить в то, что не замечала живую картину, у которой стояла всё это время.

Наверняка так выглядит рай. Принося благоговение, умиротворение и чувство парения. Но все это конкретно у Элизы вызывает не природа, а находящийся рядом человек.

Который в следующее мгновение заключает девушку в объятия, чтобы вместе с ней упасть в кристально чистую глубину. Резко и неожиданно. Мол, получи, чего хотела, в разы больше и круче, дорогая. Сначала ее легкие сковывает давлением и нехваткой кислорода. Страхом задохнуться или так и не выплыть — она и плавать не умела. Но через секунды две-три по венам разливается ошеломительное спокойствие... Если с ним — значит, всё в порядке. Его послали ей Свыше...

На поверхности, захлебываясь от попавшей в носоглотку воды, Элиза выпаливает:

— Сумасшедший!

А ее сжимают сильнее, вдавливая в жар габаритного тела, оказавшегося безбожно горячим, что никак не стыковалось с внешними данными Снежного Короля. Странно. А Снежные Короли могут быть родом из ада?

Говорить, думать, дышать, возмущаться и сопротивляться — желания нет. После того, как его губы присваивающим поцелуем накрыли приоткрытый рот, перевернув и без того куда-то съехавший по мановению палочки мир, она просто опустила веки и отдалась во власть ослепительного наслаждения. Элиза отзывалась на ласки всем естеством. С завидной самоотдачей. Просто небывалой.

В определенный момент девушка осознала, что больше не чувствует себя. Стала продолжением этого мужчины, потеряла свою автономность... И это ощущение в какой-то миг заставило оцепенеть в надежных руках. Она оторвалась и потерянно резюмировала:

— Ты не утолишь мою жажду.

Будто на нее снизошло озарение, какая-то сакральная истина, продавившая своей тяжестью дыру в груди.

— Ты меня утопишь...

Его глаза стали черными. Иссиня-черными. Отливали еще бóльшим морозом и холодом. Опасным. Подавляющим. Беспощадным.

Ее сковало ужасом, а тело затряслось в стальных объятиях.

И Элиза стала вырываться с отчаянием суицидника, глубоко и широко искромсавшего запястья и четко понимающего, что — увы — уже ничто не спасет. И чуда не случится. Ты нашел то, чего искал — мучительного забвения.

Она смертельно боялась сдаться и в то же время жаждала своей капитуляции. Потому что ее тянуло к нему неотвратимо. Несмотря на опасность. Нещадные разряды атаковали от макушки до пят, сердце было на грани разрыва в клочья, а кожа, которой он касался, удерживая девушку, горела пламенем.

Агонию рассеял вкрадчивый тихий голос, который она услышала впервые, и произнесший диагноз железным тоном:

— Это твой выбор.

И все исчезло в один миг.

Элиза распахнула глаза, тяжело дыша и чувствуя себя так, будто ее перемололо. Жажда убивала своей интенсивностью, горло стало иссушенной твердью, покрывшейся соответствующими трещинами. Вскинув руку, девушка дотронулась до лба и с удивлением обнаружила на нем испарину, а ведь в комнате стояла минусовая температура...

Дезориентация прошла спустя полминуты. Она посмотрела по сторонам, идентифицировав сестер по бокам от себя в широкой старинной кровати, и вспомнила. Что в один из самых суровых месяцев в году шестьдесят лет назад родился дедушка, мамин отец, в честь юбилея которого они прилетели на родину. И «удачно» вписались в отмечаемый праздник «Сурб Саркис», который в армянской культуре схож с католическим «Святым Валентином», но имеет ряд существенных отличий, одно из которых — поедание незамужними и неженатыми соленых лепешек перед сном. Очень соленых. И делается это с одной единственной целью: считается, что во сне именно в эту ночь к тебе явится твой суженый и подаст стакан воды, спасая от жажды, которая закономерно будет терзать тебя после попадания в организм такой ядерной дозы соли.

Глава 1

Спустя около шести лет…

«В мужчине Мы показали Наше естественное великодушие.
В женщине Мы выразили Наше божественное искусство».
Хазрат Инайят Хан

Роман Аристархович Разумовский многое повидал за свои не так давно исполнившиеся тридцать лет. В его биографии были и кровавые драки, и разборки по понятиям, и вполне зловещие «стрелки». Ни статус, ни фамилия, ни семейное состояние не в силах были уберечь интеллигентного мальчика от испытаний, которыми был испещрен путь становления мужчиной.

Именно поэтому — будучи истинным мужчиной — он и не отвечал разъяренной фурии, методично колотившей его в эту минуту добротной женской сумкой, щедро сдобренной различными железными побрякушками по задумке дизайнера. Может, это и смотрится красиво и стильно, но явно не по вкусу эпидермису, который страдал от каждого нового удара, получая разрывы и поверхностные полосы.

А еще…девушка определенно точно преуспела в освоении обсценной составляющей великого и могучего русского языка. И сопровождала свои действия весьма красочными эпитетами.

Рома лишь успевал выставить защиту в виде вскинутых рук, чтобы не огрести ещё и по голове. Она-то ему уж точно нужна в целостности и сохранности. В отличие от лица, которое уже изрядно попорчено атакой воительницы.

Вся сцена длилась от силы полминуты, но мужчина был так ошарашен, что даже после того, как гостья пролетела мимо, направляясь вглубь квартиры, еще несколько секунд стоял в оцепенении, пытаясь всё же сообразить, что именно сейчас произошло, восстанавливая цепь событий.

Итак, находясь дома у младшего брата Руслана, он вызвался открыть дверь, услышав трель звонка. Спокойно отправился в коридор. Щелкнул замком. И тут внезапно прямо с порога на него обрушился неопознанный свирепствующий «объект». Острый аналитический ум Ромы подкинул единственно верное объяснение — это бывшая пассия младшего Разумовского, брошенная им ради нынешней девушки, которую действительно любил. Но почему, спрашивается, она изначально задалась целью отправить к праотцам его, Рому, случайно попавшегося ей на тропе мщения? По принципу — пусть страдают все, если плохо мне?

Толкнув распахнутое железное полотно обратно и не дожидаясь характерного хлопка, мужчина ринулся следом за ней и остановился в паре метров от застывшей посреди гостиной гостьи. Моментально оценил обстановку: недоумение в глазах брата и неестественную бледность Евы, его возлюбленной, а также воцарившееся безмолвие. Точно перед грозой. Слишком говорящее затишье.

И сам молчал, будучи до сих пор дезориентированным происходящим.

— Какого хрена?! — выдала, как оказалось, юная особа, резко обернувшаяся к нему и окатившая ледяной яростью невероятно больших глаз, и снова отвернулась. — Вы, блин, близнецы?

Рома был еще больше озадачен таким предположением, что вело к соответствующим выводам: она видит обоих Разумовских впервые, ибо их невозможно спутать. А это значит, что девушка…вовсе и не девушка Руслана. Очень интересно. Настолько, что все присутствующие не решались заговорить. Пока снова не раздалось гневное подытоживание сравнительного анализа:

— Нет, не близнецы!

— А что такое? — поинтересовался Руслан.

Не особо понятно, что за метаморфозы произошли с ней после этого вопроса — Рома не видел её лица. Зато по вмиг напрягшейся позе почувствовал, что что-то не так. Неожиданно незнакомка развернулась к нему боком, мотнула головой в его сторону, неверяще и скептически сощурившись, затем — в сторону влюбленных.

— Так это он? — зловеще и театрально спокойно уставившись на брата. — Ну ни х*ра себе…разрыв шаблонов. Значит, тебе я обязана переворотом в нашей семье?! Не того «отблагодарила»?.. Что ты сделал с Евой? Как заставил докатиться до всего… Не могла она добровольно…

— Элиза! — встрепенулась Ева. — Прекрати!

— Можно узнать, в чем дело? — Роме надоела неразбериха, он приблизился к журнальному столу и удостоился очередного незаслуженного уничтожающего взора фурии, но остался бесстрастным.

Ева вздохнула:

— Познакомьтесь. Моя младшая сестра Элиза. Родная.

Изумить Романа Аристарховича крайне сложно. Опять же — богатый жизненный опыт. Даже красота гостьи, которую еще секунду назад он называл мысленно незнакомкой, его не впечатлила. А ведь она действительно была необычайно красива. Гармонична. Но разглядывал мужчина её сейчас не из праздного любопытства и не с целью эстетического созерцания. А…от примитивного шока, которого очень давно не испытывал. Изумить удалось на славу.

Ева — женственная, утонченная и…умиротворенная, что ли. С чертами, скорее, присущими каким-нибудь европейским национальностям. У неё явно натуральный русый цвет волос, янтарные глаза и резковатые линии лица. Про таких говорят — на любителя.

Элиза — стопроцентная противоположность, просто ходячая бомба. По всем параметрам. Невооруженным взглядом можно идентифицировать адский огонь в огромных темных глазах, несущий разрушение и хаос. С черными длинными волосами до конца спины. С более выраженными чертами, которые, в принципе, тоже нельзя посчитать классическими армянскими. Но определенно точно — безупречными. Роскошная красавица.

То есть, у них просто не было ни единой точки соприкосновения. Вообще.

— Рад знакомству, — Роман внезапно вспомнил о приличиях, когда словил один из мечущихся испепеляющих взоров, словно она решала, кого препарировать первым.

Глава 2

«Поэтому вот он я. Лучше не будет. Бери или уходи».
Чак Паланик «Уцелевший»

Когда раздаётся свисток, а тяжелый взгляд тренера останавливается на ней, буквально прожигая дыру, Элиза мысленно стонет, готовясь к гневной тираде. Виталий Арсеньевич не особо сюсюкался со своими подопечными, предпочитая кнут прянику из знаменитого набора «метода кнута и пряника».

— Мамиконян, ты же в курсе, что «no-look» — это когда ты делаешь бросок игроку своей команды, а не помогаешь противнику выиграть? — подходит к ней, недобро щурясь.

Вот это девушка просто ненавидела. Как же он любил отчитывать за любую провинность, забывая, что они далеки от профессиональной баскетбольной лиги, а планка любителей не подразумевает адского давления. И в то же время она обожала этого мужчину за такую преданность и самоотдачу делу всей его жизни. Благодаря данной муштровке каждый член Академии улучшал свои навыки день ото дня. Например, сама Элиза подтянула скилл по прыжкам, отточив свой «jump shot», теперь могла гордиться тем, что попадание в кольцо осуществляется практически на любом расстоянии с вероятностью девять из десяти.

В ответ на начало грандиозного спича приходится покорно кивать и наблюдать, как раздуваются и без того широкие ноздри тренера, делая доступным созерцание мелких черных волосков внутри, что всякий раз приводит её в ступор, но она не понимает, почему так сложно оторвать взгляд от этого смешного зрелища. Будто магнитом тянет к кончику носа, пока он с легкой надменностью продолжает:

— Рассеянность в игре — недопустимая роскошь! Сколько раз я говорил вам — оставляйте свои проблемы в раздевалке вместе с повседневной одеждой! В зале ты — не просто красивая девочка, а одно из важнейших звеньев в слаженной системе! Неужели это так сложно понять, Элиза?!

— Нет, Виталий Арсеньевич. Извините. Каюсь. Исправлюсь.

Лучше сразу заткнуть гордость в самый дальний угол и покорно согласиться со всем, что он говорит. Иначе лекция растянется на час. А торчать здесь девушка не планировала.

Мужчина укоризненно покачал головой, видимо, непоколебимо уверенный в том, что этот жест вполне способен устыдить его подопечных. Что ж. Они не спешили уверить в обратном. Так легче, быстрее, менее болезненно.

Уже в раздевалке под привычный гвалт боевых подруг Элиза переоделась и поспешила на выход, ибо к завтрашнему утру стоило хорошенько подготовиться к семинару по уголовно-процессуальному доказыванию у строгой беспощадной преподавательницы. Как обычно, проходя мимо остальных девочек, она почувствовала себя крошечным цыпленком, поскольку со своим исполинским в миру ростом в сто восемьдесят три сантиметра здесь, среди букета добрых двухсот и выше, была исключительным карликом и объектом шуток, которым сама смеялась с радостью.

Но всё менялось, стоило только переступить порог Любительской баскетбольной академии. За её стенами девушка превращалась в слишком высокую, слишком красивую, слишком броскую. Ту, кем с детства мечтала не быть, уставая от бесконечного внимания. А оно, к сожалению, только росло.

Через десять минут Элиза дошла до станции Арбатской и ступила в метрополитен, всю сознательную жизнь напоминавший ей эпизоды из фильмов об апокалипсисе. И количеством людей, и их поведением, и безысходностью ситуации — ничто больше не могло служить надежным транспортом в кипящем пробками городе, поэтому приходилось втыкать наушники в уши и до прихода состава вглядываться в лепнину на стенах, хотя здесь она была скучноватой и скудной.

Рядом кто-то остановился, и девушка ленивым взглядом окинула пассажирку с головы до пят, после чего вернулась к небольшому животу в створах распахнутой куртки. Как-то неосознанно выпрямилась и вздохнула, тут же вспомнив о беременной сестре.

Как так получилось, что их семья превратилась в противоборствующие лагеря, где родители — их мудрые и любящие родители — придерживались одной идеологии, а Элиза с Евой — другой? Обстановка дробила нервную систему на мельчайшие атомы, стоило только войти в квартиру. За последние три недели она ловила себя на мысли, что не хочет возвращаться домой, где стоит неестественная тишина, и каждый теряется в отдельной комнате, избегая каких-либо общих разговоров или времяпрепровождения, ведущего к тем же закономерным разговорам.

Еве удалось отличиться и сделать то, чего от неё никто не ожидал. Вступить в связь с парнем другой национальности младше себя и забеременеть от него…будучи замужем. За другим человеком. Когда-то она умудрилась влюбиться в подонка, три года пробыть с ним в отношениях и только в день свадьбы увидеть истинное лицо. Попыталась уйти и оборвать абсурд на корню, но всё оказалось куда хуже и глубже, чем предполагалось.

История стара, как мир. Он её и близко не любил, жениться собирался для галочки, чтобы угодить больной раком матери, которой Ева очень нравилась. И после того, как раскрылась бл*дская сущность, выдвинул совершенно дурацкое требование — жить на его территории и молчать, пока это приносит спокойствие дражайшей матушке. Причем, жить одной, без него. Имитируя…что? Верную ждущую жену? Элиза так и не смогла найти подходящего объяснения этому поступку. Но условие нужно было выполнить, иначе никакой речи о вожделенном разводе не могло быть априори, потому что этот ублюдок богат…как Крез. И безнаказан. В итоге сестра повиновалась его воле, но исключительно из уважения к несостоявшейся свекрови и сочувствия к её подорванному здоровью. Женщина просила дать сыну шанс, пока ещё жива...

Элиза боялась думать о том, что Ева действительно могла дать ему шанс. Такие — не меняются, их надо гнать к черту. Если тебе изменяют в день свадьбы, а потом пытаются изнасиловать, получив отказ в брачную ночь, о каких шансах может идти речь?..

Глава 3

«— Если жизнь дарит тебе лимон,
проси соли и текилу».
х/ф «Кто я»

Роман напряженно листал, сравнивая два заключения проектной экспертизы, и цепким взглядом фиксировал несостыковки. Внешне оставаясь вполне спокойным и бесстрастным, внутри он леденел от гадкого подозрения.

— Что скажешь? — Николай Алексеевич нетерпеливо подался вперед.

Разумовский поднял глаза и прошелся по испещренному глубокими морщинами лицу главного архитектора, которого безмерно уважал и у которого сам многому научился. Тот пытливо взирал на него, ожидая вердикта.

— Я свяжусь с юридическим департаментом и дам соответствующее распоряжение. Мы оспорим результат через суд.

— Ром, если нам уже на этом этапе вставляют палки в колеса, боюсь, когда подадим заявку на тендер, будет только хуже. Кажется, этот большой куш не дает покоя крупным акулам.

— Николай Алексеевич, ты в этой области всю жизнь, разве с конкуренцией можно справиться раз и навсегда? Не беспокойся, продолжай работать, я обеспечу всё остальное. Будем решать проблемы по мере поступления.

Седовласый мужчина кивнул и удалился, оставляя Рому в одиночестве. Он вновь взял папки и прошелся по страницам беглым взором. Государственная экспертиза проектной документации пришла отрицательной. Поскольку Разумовский лично выверял детали и был убежден в обратном, его немало удивило это. После повторной проверки уже в частном учреждении, откуда отправили совсем иные показатели, он сделал соответствующий вывод о происках фирм-претендентов.

— Лена, — обратился к секретарю, активировав селектор, — вызови Авдеева.

— Да, Роман Аристархович.

Рутина рабочего дня, как всегда, затянула Разумовского. Данный проект был очень важен для них, поэтому контроль он всецело взял в свои руки, начиная со сметы, заканчивая архитектурными предложениями. Каждая ступень подготовки тщательно изучалась им лично. После произошедшего казуса Рома, поговорив с юристом и обрисовав задачу, сначала открыл расчеты и схемы, чтобы исключить собственные ошибки. Вновь. Ведь раньше бывали случаи, когда отрицательная экспертиза действительно имела основания, и тогда они устраняли замечания и делали повторные проверки. Но в этот раз мужчина действительно не нашел ни одного справедливого пункта.

В дверь постучали, и секретарь вошла с красивой композицией цветов.

— Ваш заказ доставили.

— Спасибо, положи на стол.

Вовремя ему напомнили о том, что сегодня день рождения Евы. Конечно, никто его не звал, да и это обстоятельство стало ему известно случайно, но он чувствовал себя обязанным поздравить будущую невестку.

Погрузившись в своеобразный аудит по нескольким текущим объектам, Роман отвлекался только на изучение финансовых бумаг, которые Лена приносила на подпись. И примерно к шести вечера заставил себя оторваться от дел, чтобы попасть-таки к брату домой.

Охрана не смогла скрыть удивления, когда он прошел мимо пропускной кабинки. Все в этом здании знали, что Роман Аристархович ретируется последним и многим позже остальных. Но за прошедший месяц уже успел ошарашить персонал одним прогулом, когда они ездили просить руки Евы, и вот сегодняшним уходом вовремя, как все белые люди.

Диагноз его был прост и ясен: безнадежный трудоголик.

Но именно эта черта и позволила ему подняться с низов, где Рома работал на обычной стройке, до вожделенной верхушки, где занимал одну из главенствующих должностей, уступая только Генеральному директору. Но самое примечательное — мужчина жил этим. Искренне. Всецело. Не отделяя себя от работы.

Руслан был очень удивлен, открыв дверь и увидев брата на пороге с цветами.

— Привет, впустишь?

Тот спохватился и отошел:

— Привет, извини, завис. Проходи.

Уже в кухне Разумовский-старший вручил букет с конвертом опешившей Еве и несколько неуклюже дотронулся до её щеки в светском поцелуе. Девушка ему действительно нравилась, он одобрял выбор младшего отпрыска, а где-то даже изумлялся ему, но вовремя вспоминал о том, что Руслан всегда казался ему сильнее и глубже, чем привык преподносить это окружению. И спутницу — а в том, что она его преданная спутница, не сомневался — выбрал себе под стать: непростую, с явными духовными «отягощениями».

За столом царила добродушная атмосфера, Элиза и Руслан ударились в словесный пинг-понг, забавляя Еву и Рому, который улыбался уголками губ.

Странно это всё. Манит и отталкивает одновременно. Что-то из далекого прошлого, где подобие семьи у них еще было. Некий манкий призрачный образ, который рассеивается в силу ряда факторов. И связь между кровными узами истончается, дойдя до точки, где превращается в пыль. Потому что по мере взросления каждый выбирает свой путь, и часто это бывает настолько противоречаще, что дороги расходятся безвозвратно.

Роман был уверен, что они с братом не смогут найти общий язык. У Руслана есть определенные претензии и понятия, мешающие общению с родными. Наверное, детские обиды. Он рос более свободным ребенком, проявление эмоций для него не являлось чем-то зазорным, поэтому брат открыто конфликтовал со старшими на данном этапе, разграничивая своё существование. Оставался только финансовый фактор, но вполне ощутим был его настрой и это срубить на корню, если кто-то попрекнет деньгами. Этот парень весь такой — вольный. Оковы ему нипочем. Особенно теперь, когда есть, ради кого «парить» высоко.

Глава 4

«Она — комок великолепного хаоса,
и это видно по ее глазам».
Неизвестный автор

Элиза была крайне зла. Уже неделю её не отпускало это скотское чувство. Но оно странным образом увеличилось троекратно, хотя и казалось, что это попросту невозможно. Причина — восседающий перед ней Роман Разумовский. Точнее, не сам он, а обстановка. И аура. Всевластие средств имущих. Будто дежавю. Эти роскошно обставленные кабинеты с дорогущими столами из натурального дерева с безупречной столешницей, которые блестят от лака и постоянной полировки. Кресло — явно кожаное — королевских размеров и не в обычном мебельном салоне купленное. Мужской костюм, цена которого варьируется от средней зарплаты обычного трудяги за полгода до месячной премии очень крутого менеджера.

— Правозащитная практика в Кейптауне? — в его голосе звучит одобрение, внезапно кипятком негодования прошедшее по её коже под теплым свитером. Кто сказал, что она нуждается в такой похвале?.. Да пошел он.

Мужчина внимательно изучает её распечатанное резюме, доходит до последних строк и только потом поднимает голову, обдав прямым заинтересованным взглядом:

— И чем именно ты там занималась?

— Чем может заниматься приезжая девушка среди местных негров, известных на весь мир своими выдающимися достоинствами? — голос её был учтив и серьезен, причем, настолько, что Роман явно так и не почуял подвоха, пока Элиза не подалась вперед с гадкой улыбочкой. — Участвовала в съемках порно. Группового.

У него не дрогнул ни один мускул. Ни один.

Невозмутимость уровня БОГ.

Ему заявляют о таком непотребстве, а в глазах ничего не колыхнулось ни на мгновение. Разве мужчины должны реагировать так безразлично на доступность?

Даже если ей и удалось удивить его, Разумовский держался скалой. А она специально застыла в той же позе и не стала подаваться назад, провоцируя. Ей хотелось, чтобы он поскорее с ней попрощался. Задерживаться изначально не планировала.

Но Роману…ой как удалось выбить из колеи собеседницу своим размеренным ответом:

— Для человека, оканчивающего юридический факультет, это, безусловно, похвальное рвение — налаживать межнациональные отношения и перенимать опыт. Но в остальном ты разочаровываешь меня, Элиза. Особенно — обходом прямых терминов. Во-первых, групповое порно или половой акт называют гэнг-бэнгом. Как у тебя с английским? Почитаешь на досуге, откуда берет корень обозначение. Во-вторых, в Кейптауне процент чернокожих составляет около тридцати, а остальные — так называемые «цветные» и «белые». Тоже почитаешь, полезная информация, пригодится в будущем. Так что, фраза «среди местных негров» отдает сомнительной достоверностью. Я уже не вдаюсь в то, что само использование слова «негр» вкупе с вложенным смыслом оскорбительно с некоторых времен. И всё это ты, естественно, как юрист должна знать.

И ведь, несмотря на насмешку в речи, тон его оставался строгим. Отчитывающим. А это не могло не задеть Элизу, которая с напускной беспечностью откинулась на спинку стула и пожала плечами. Ну ладно, не каждый день тебя так красиво кладут на лопатки.

Спокойно. Спо-кой-но… СПОКОЙНО! Но как?! Когда внутри неё разгорался тёмный ад, пожирающий отголоски самообладания и здравого смысла. И пока ещё эти отголоски не были сожжены в пепел, девушка поспешила мирно выдать:

— Вот. Пойду навёрстывать упущенное. Благодарю за аудиенцию, Роман Аристархович. Поставьте галочку в ежедневнике — просьба брата выполнена.

Коротко кивнув, она уже, было, стала подниматься с места, когда послышалось непреклонно-стальное:

— Сядь.

Если бы она не уловила нотки вежливости в данном обращении, ни за что не подчинилась бы. И её и след простыл бы уже.

Но, черт, уловила! Даже сталь может быть «обходительной».

Внимательный непроницаемый взгляд коснулся её лица и вновь замер на глазах. Признаться, Элизе стало не по себе. Она и так уже опозорилась, прикидываясь тупицей и намеренно выставляясь шлюхой. Впрочем, сделала то, чего чаще всего от неё и ожидали. Но, видимо, не этот человек. Слишком он проницательный. И опасный в этом своем интеллектуальном превосходстве.

— Я понял, что эпатаж — твоя стихия, — Элиза смачно щелкнула челюстью от этого бредового заключения, но не стала возражать, — давай вернемся к вопросу твоей практики в компании. Почему ты упорно стараешься оставить негативное впечатление и уйти? Разве тебе есть, куда отправиться? Судя по тому, что я узнал от Руслана, защита дипломной под угрозой. Поговорим откровенно. Чего ты хочешь?

Девушка нетерпеливо вздохнула и неосознанно качнула головой, будто выигрывая время. Вот ещё…тонкий знаток людских душ. Какие правильные вопросы!

— Ваша компания, Роман Аристархович, не мой профиль. И сюда я пришла исключительно потому, что на этом настаивала моя беременная сестра. Поскольку подходит к концу уже седьмой месяц, я не хотела заставлять её нервничать отказом. Как понимаете, на данном этапе у неё высокоразвитый материнский инстинкт. Ева просто не слезла бы с меня, пока я не явилась бы.

— Чем именно не твой профиль? Конкретизируй, — он будто пропустил мимо ушей всё прочее.

— Строительство…как-то не вяжется с направлением, которое я выбрала.

— Точнее?

Гипнотический эффект его поставленного голоса вынуждал отвечать против воли, и это не прибавляло позитива её настрою. Проще говоря, она взорвалась.

Глава 5

«She wasn't looking for a knight,
She was looking for a sword».
Atticus
«Она не искала рыцаря,
Она искала меч».
Аттикус

Несколькими неделями позже…

Широко раскрытыми в потрясении глазами Элиза уставилась в самодовольное лицо Самвела, который неожиданно придавил её к себе и сжал ягодицы. Девушка не могла поверить в эту фееричную наглость, поэтому первые несколько секунд парень наслаждался их несанкционированной близостью, случившейся в коридоре прямо у входной двери.

— Теперь ты понимаешь, как серьезно я настроен? Мои родители сидят и общаются с твоими по поводу нашего будущего… Прекращай ломаться, я столько лет за тобой бегаю. Будешь королевой в моем доме…

А потом он наклонился к её уху и стал нашептывать непристойности, жалуясь, как давно хочет…быть с ней.

Девушка отвела голову в сторону и оттолкнула его, стремительно впадая в бешенство от такой вседозволенности, которую Самвел сам себе и приписал. Она уж точно ни повода не давала, ни согласия на такой поворот событий. Если он и решил просить её руки — это исключительно его инициатива, никоим образом не подпитанная Элизой. Да, они пришли свататься, застав врасплох внезапностью, но вряд ли после всего, что его двоюродный брат сотворил с жизнью Евы, папа примет этот визит с радостью и распростертыми объятиями. Рейтинг их семейки явно для её собственных родителей ниже плинтуса. А когда спросят мнение у неё, девушка без стеснения объявит — гоните в шею этих заржавшихся буржуев, которые уверены, что их деньги окупают гадкую натуру…

— Пошел ты на хрен! — прошипела сквозь зубы. — По отношению к тебе у меня ничего не изменилось и не изменится. Хватит выдавать желаемое за действительное! Больной придурок! Приперся ко мне домой, думаешь, это подвиг?

Повинуясь порыву, она еще раз смачно ударила по его пузу, скривившись в омерзении. Ну, конечно, зачем поддерживать физическую форму, если внимание девушек можно купить, а не прельстить собой… Он вызывал у неё отвращение, отторжение и полное неприятие своего никчемного существования.

Чтобы как-то прекратить разворачивающийся цирк, Элиза дернула ручку двери, намереваясь уйти и не возвращаться, пока «сваты» не покинут их квартиру.

Полотно легко поддалось, девушка сделала шаг через порог, но в следующую секунду оказалась прижатой спиной к груди Самвела, обхватившего её поперек талии своими лапами, и тут же послышался мерзкий шепот:

— Ты же знаешь, как мужикам нравится сопротивление, — толкнулся в неё бедрами несколько раз, имитируя половой акт, — так и хочется вытр*хать всю спесь…

Злость забурлила в крови с невиданной мощью. Она рванула вперед, и оба оказались на лестничной площадке, вступив в безмолвную борьбу. Оттого, как парень сопел ей в шею, тихо посмеиваясь и явно получая удовольствие от происходящего, к горлу подкатывала тошнота. Элиза глубоко вдохнула и двинула локтем ему в бок со всей силы. От боли Самвел захрипел, ослабив хватку. Ей этого было вполне достаточно. Резко вырвавшись, девушка развернулась к нему лицом и залепила очень тяжелую пощечину, а после и вовсе ударила кулаком по плечу, заставляя отойти от себя.

Похотливые глаза Самвела вмиг полыхнули яростью, он снова потянулся к ней с явным намерением обезвредить, но она увернулась и отбилась от него. В какой-то момент сделав шаг назад и не рассчитав расстояния, парень покачнулся, оказавшись на первых ступенях лестницы. Во взгляде промелькнул неконтролируемый ужас, а руками он рассекал воздух, стараясь за что-нибудь зацепиться. Мазнул неловко по её ладони, чтобы удержаться, но Элиза с презрением отдернула ту подальше, гневно поджав губы и искренне желая, чтобы он упал и уполз навсегда.

А он и упал.

Скатившись кубарем и затихнув после протяжного стона.

Девушка кинулась следом и…для достоверности пнула в пухлую бочину, оценивая общее состояние. Скорее всего, Самвел просто переваривает унижение, ибо ничего особенного с ним не случилось. Ушибы — максимум. И её вмиг обуяло безумное раздражение, которое и сподвигло высказать вслух всё то, что она о нем думала без цензуры, упомянув и недавно прозвучавшие с его стороны обещания отыметь её во всех позах. Ну почему надо доводить до такого конца, а? Почему нельзя сразу понять и принять цивилизованное «нет», которое ни разу не прозвучало ни кокетливо, ни с сомнением, ни с целью распалить еще больше. Элизу действительно воротило от этого парня, без денег семейства ничего ровным счетом из себя не представляющего.

— Я так понял, бомжу у здания офиса сказочно повезло... — девушка повернула голову на голос, с удивлением лицезря перед собой Романа и Еву, отчего слегка приподняла бровь, будто приветствуя. — Тот хотя бы остался жив...

— Этот тоже жив, — резюмировала мрачно, вновь задев носком обуви. — Что весьма прискорбно, знаете ли...

В сущности, она даже не успела осознать, что произошло, потому что внезапно из квартиры с причитаниями вылетела мать Самвела, опрометью бросившись к сыночку. Элиза сделала шаг назад и уставилась на них, пытаясь вытащить из недр естества хотя бы намек на стыд или покаяние от обвинительных слов почтенной дамы, которыми та сыпала на девушку, проклиная. Но всё без толку — ей безразлично. Абсолютно. Надоело. Почему она должна нести ответственность за наглость этого парня, получившего малюсенькую кару за распускание рук и своего грязного языка?

— Это еще что такое? — от двери квартиры сверху раздался голос отца.