Нет каляки, без маляки

Двое маленьких чудиков-детишек, что искали новое искусство, собрали титаническую коллекцию томов мировой литературы в одну большую кучу. Сегодня для них умрёт былое и воскреснет новое. Девочка по имени Шняга, в огромном чёрном платье из целлофанового пакета, держала в руках дешёвую жёлтую зажигалку. На широком овальном лбу у неё красовалась повязка с надписью: "Убей в себе искусство". За повязкой палочками торчали бенгальские огни, казалось, на голове у неё чугунные штыри, что исходят из черепа.

— Сегодня знаменательный день для новых людей, знаменательный день для нового искусства, — провозгласила девочка. — В этот день мы провожаем в последний путь старую литературу и провозглашаем новую. Из сажи мы создадим то, чего никогда не было и не будет. Ибо у нас не будет никаких идеалов, некому будет подражать. Мы уничтожим конструкты и структуры. Мы сломаем стены, чтобы построить новые, без оглядки на старые, шершавые. Мы не разрушаем — мы возрождаем. Мы – Новые творцы. Мы те, кто создаст Нового Бога Смыслов! Да будет так! Аминька.

Этот манифест нового искусства слушал щуплый зелёноволосый мальчишка по имени Ёксель, что носил фамилию Моксель.

— Аминька, — кивнул Ёксель Моксель.

Шняга подняла палку-копалку, обмотала её марлей и подожгла фиолетовый спиральный огонь освобождения от всех конструктов и структур.

Фиолетовое пламя глотало клишированные фразы и обложки. Ему было фиолетово, чью литературу пожирать — классицизм или постмодерн. Оно забрало все существующие тропы, изгнало тысячелетнего героя за грань бытия. В глазах Ёкселя ярким пламенем пылало прошлое.

Когда книги догорели, наступила ночь, набитая розовыми звёздами.

Наследники нового искусства пляшут босыми пятками по тлеющей пыли, по горелым словам, и мыслям. Ох, какие изумительные движения, какая грация! Горячие останки щипали ступни, но ребятам было всё равно. Не было ничего лучше, чем колотить прошлое ногами.

Вот они взялись за руки и закружились юлой в особом, ни на что не похожем танце. Бенгальские огни искрились на голове Шняги, как первый массивный сугроб на свету.

Счастье продлилось недолго. На территорию свалки пришёл хозяин кучки — говорящий полненький грибочек с пушистой бородой в клетчатом костюме.

— Что вы наделали, чудища! — Грибок упал в ужасе от осознания убийства классической литературы.

Пляска убийц закончилась тем, что мальчик отлетел в сторону. Голова Ёкселя закружилась от кручёного танца, из желудка просилась грибная похлёбка. Он поскользнулся на чёрной, недогоревшей странице книги Алексея Сергеевича Пунькина "Дмитрий Анюгин". На странице была строчка: "Всё те же мы? Не заменили нас?". Ёксель упал, целуя тухлый грунт.

— Мы создаём новое искусство! Рождаем нового Бога! — воскликнула Шняга.

— Вы украли и сожгли большую часть книг из библиотеки!

— Как ты нас выследил, структурный человек?! — продолжила Шняга.

— Вы по пути столько книг обронили. Дорожку из шедевров! Дорогие издания! Вы хоть знаете, сколько добра вы сожгли?!

— Видимо, брать дырявую тележку было не лучшей идеей... Плевать. Так или иначе, мы сожгли прошлое, а не добро!

Гриб скривил лицо и молча направился в сторону Шняги. Ёксель только пришёл в сознание и ещё не осознавал, к чему ведёт этот конфликт.

Шняга достала из-за спины эксклюзивное прижизненное издание Н.Н. Моголя, а затем подожгла жёлтую зажигалку.

— Не подходи, ходячая структура!

— Ты хоть знаешь, что у тебя в руках?! Прижизненное издание мэтра комедии и ужасов! Убери свою драную зажигалку от книги!

— Эй, Шняга, может, отдашь ему книжку? Этот гриб настроен очень серьёзно...

— Отдать книгу — значит сдаться. А если мы хоть немного сдадимся — не ведать нам нового искусства. Не ведать нам будущего! Не ведать нам нового Бога!

— Отдай книгу, — строго молвил грибок.

— Шняга, лучше отдай ему, — заскулил Ёксель.

Шняга подпалила корешок книги. Гриб-библиотекарь не выдержал и отчаянно бросился на неё. Ёксель подбежал на помощь, но гриб грубо вцепился ему в плечо своими зубами, отчего тот упал и у него пошла пена из глаз. Гриб поднял Ёкселя, как борец на спарринге, и кинул в сторону. Мальчик плюхнулся на ненавистный тухлый грунт, поцарапав ладони.

Тем временем прижизненное издание вспыхнуло впечатляющим факелом.

— Ты заплатишь за Моголя! Убью! Убивать буду гада!

Шнягу не напугали угрозы. Она выбросила горящий обрубок в бесформенную чёрную гору, что раньше называлась книгами.

Как рысь, девочка метнулась на гриб, повалив его на землю. Она дико грызла его голову-шляпку. Гриб пытался скинуть её, шипел, барахтался, скулил. Ёксель, с пеной у глаз, смотрел на эту жуткую битву за смысл искусства. Гриб умолял о пощаде и звал на помощь:

— О, Мицелий! Помоги мне!

Шняга продолжала с хищным оскалом грызть бедолагу. Её пираньи зубы откусили достаточно шляпки, чтобы гриб перестал шевелиться.

С неба на Ёкселя смотрели розовые звёзды. Кажется, они улыбались и специально жгли глаза до слёз. Мальчик закрыл лицо руками.