Неудачница: перезагрузка

Глава 1. Все дороги ведут в Рим.

Стою перед зданием компании, нервно переступаю с ноги на ногу, пытаюсь унять бешеный стук сердца.

Как меня угораздило вновь появиться здесь?!

Ладно, не буду оглушать свой мозг риторическими вопросами. И вести диалог с собственным сознанием, пугая саму себя прогрессирующей шизофренией, если не раздвоением личности, при наличии готового ответа – тоже не буду.

Я пришла сюда сама.

До нового года ровно неделя, моя кожа имеет бронзовый загар, моя трудовая лежит в закромах отдела кадров.

Как-то так…

Когда я пыталась устроить свою жизнь, справляясь с индийским интернетом, то столкнулась с неразрешимой проблемой, название которой: хрен ты устроишься на работу, пока ты НЕ уволена из компании Бондарёвых! Да-да-да, моя сокурсница из универа, к которой я обратилась по вопросу о новой трудовой, так мне и сказала! Я не могу заявить о том, что мои документы были потеряны: потому что они до сих пор ОФИЦИАЛЬНО находятся где-то внутри этого адова здания, что сейчас величественно возвышается надо мной, давя на мозг воспоминаниями о месяце, который перевернул мою жизнь!

И, нет, в реальности я не увольнялась с работы, как в своём обморочном сне…

Вообще, мне даже не нужно было из квартиры выходить, чтобы память начала подкидывать в голову события двухнедельной давности. Кстати, да, со вчерашнего дня я живу на съемной квартире! И снял мне её отец, пока я была в Индии.

О, как, должно быть, переживала Жанна - это ж даже представить сложно!

Всё дело в том, что за те три дня, которые были у меня перед отъездом, и которые я провела у папы, мы с моей мачехой успели познать всю радость от сбора всей семьи! Как мы не убили друг друга - вопрос для меня до сих пор открытый... И нет, она не беременная, - как мне привиделось в моем больном обмороке. Она просто… мм… а можно про свою мачеху говорить, что она – та ещё стерва?.. Или так про семью обычно не говорят?..

В общем, когда на второй день моего побега от всех в квартиру отца позвонил курьер со всеми купленными мне во время жизни у Глеба вещами, Жанна посмотрела на меня, как на умалишенную. А затем спросила голосом врача из психбольницы: «И от такого ты решила уйти?!». Осекла я её быстро и одной фразой: «А какой – такой, вы поняли по названию брендов?..»

Мачеха замолкла и до самого моего отъезда игнорировала моё присутствие в квартире. Я была рада. Потому что поступок Глеба вызвал во мне смятение: я не знала, как на это реагировать. А записка в одном из пакетов с вещами, с лаконичной фразой: «Это все равно не мой размер», - и вовсе меня добила. Я не хотела носить эту одежду, но и денег на новую у меня не было, а среди всех этих шмоток было много платьев, которые я вообще ни разу не надевала… Так что решила оставить. И теперь, всякий раз глядя на пакеты с вещами или заглядывая в сумку, купленную Линой, я думала о компании, о должности личной помощницы… о Глебе.

О Бесове.

Ужасное, убивающее самооценку чувство ненужности, вновь и вновь заполняло меня, стоило подумать о Лёше. Я полагала, что две недели солнца излечат меня, но, Боже, как я была не права! Хотя… сложно даже представить, что было бы, не сбеги я из той гостиницы рано утром. Бесов раздавил меня. Не Глеб, который занимался этим на протяжении почти двух месяцев – если считать период обучения у Лины. А Бесов.

Самое смешное, что я могу оправдать обоих мужчин. Я вообще периодически развлекаю себя тем, что ставлю себя мысленно на место того или иного человека, чтобы понять его мотивацию.

Но в случае с этими двумя…

Встряхиваю головой и делаю первый шаг к входным дверям, затем второй… а затем перестаю считать. Как ни странно, добираюсь до отдела кадров без происшествий (хоть меня и потряхивает) и даже успеваю корректно объяснить проблему новенькой сотруднице, которая после того, как я назвалась, очень внимательно на меня смотрит и почему-то постоянно сверяет своё «впечатление» с какими-то данными на экране. Могу её понять. Должно быть, на фото в досье была затюханная, с кругами под глазами, исхудавшая бледная тень, только прошедшая «проверку Линой» и ещё не успевшая обзавестись нормальным гардеробом. Теперь же перед новенькой сотрудницей отдела кадров стояла загорелая, отдохнувшая (так или иначе), обладательница норкового полушубка, с идеальным прямым каре по плечи (это я так память о Бесове отрезала, ага… наивная) в брендовых сапогах на стройных ногах - не скажу, что красавица, но определённо не заморыш.

- Мила Георгиевна Криг? – уточняет девушка ещё раз, при этом как-то заискивающе глядя мне в глаза.

Ноги начинают зудеть: они очень чутко чувствуют, что пора уносить отсюда всё остальное тело.

Но я почему-то стою.

Ладно, опять вру сама себе - я стою, потому что мне нужно забрать документы. И удостовериться в появлении подписи на заявлении об увольнении.

- Это я. Честно, - заверяю сотрудницу, с лёгкой усмешкой замечая, как вытягивается лицо девушки после того, как я произношу первые слова вслух.

Мой голос всё ещё при мне.

До этого момента я ограничилась передачей необходимых, подтверждающих личность, бумаг и, собственно, самого заявления об увольнении.

- Простите, но я не могу отдать вам документы без разрешения Глеба Самойловича, - глядя на меня уже каким-то умоляющим взглядом, говорит девушка.

- В смысле? – переспрашиваю, не очень понимая, каким образом все эти бумажки могли понадобиться Глебу.

- Он… в смысле… Глеб Самойлович… - запинаясь, начинает объяснять девушка-бедняжка, - сказал, что, если вы придёте, я должна предупредить его… И сказал, что… как бы вы не чудили, я должна буду задержать вас до его появления.

Глава 2. Никакой больше "Золушки".

- Слушаю тебя, - Бондарёв младший не показывает, насколько мой ответ ему не понравился, но мне даже не нужно видеть его реакцию – я знаю это.

- Первое – никаких новых контрактов, - чеканю каждое слово, специально, чтоб до него дошло, насколько я серьёзна, - Я не поставлю больше ни одной подписи, только на расчётном листе, если потребуется. Чтобы было понятно, и вопрос больше не поднимался: я отрабатываю у тебя неделю и увольняюсь. Никакие «иные факторы», «жизненные обстоятельства» и прочие «необходимости» не смогут заставить меня остаться здесь на следующий срок…

- А если ты сама захочешь? – перебивает меня Глеб.

- Не захочу, - говорю честно и отвечаю не менее уверенным взглядом.

- Твоё второе условие?..

Смотрю на него внимательно: челюсти плотно сомкнуты, на скулах ходят желваки. Глеб недоволен.

- Моё второе условие – твоя подпись на моём заявлении об увольнении. Пусть эта бумага лежит в отделе кадров и ждёт своего часа; я доработаю по контракту в твоей компании и, как ты выразился, уйду с миром.

- Всё будет сделано сегодня же, - не глядя на меня, чеканит Глеб.

Надо же, какой послушный.

- Третье, естественно, я больше не буду изображать твою девушку.

Я жду чего угодно, когда говорю эти слова, но Бондарёв меня удивляет. Точнее, удивляет язвительная усмешка, появившаяся на его губах.

- Естественно, - повторяет за мной он, разглядывая паркет на полу.

- И последнее… Я выбрала тебе новую помощницу.

- Уже? – не без иронии «удивляется» Глеб.

- Да. Это Соня. Сотрудница отдела кадров, - говорю ему, а сама про себя думаю, что Соня – идеальная кандидатура.

Исполнительная, не без «оригинального подхода», с чувством юмора и страхом перед Глебом.

То, что нужно.

- Соня… это та русоволосая девочка, что только пришла к нам в компанию? Почему именно она? – хмурится Глеб, на самом деле удивившись моему выбору.

А я едва сдерживаюсь, чтобы не захлопать в ладоши!

Это его «девочка» - говорит о многом. Например, о том, что монстр-гендиректор не будет изощряться в подписании рабских договоров с ребёнком, не будет заставлять её изображать его девушку и не будет унижать/давить/ломать бедняжку.

Пока он считает её «ребёнком», Соня в безопасности.

- Я натаскаю её за неделю, - говорю уверенно, глядя ему в глаза.

Девушка опасается моего гнева, думая, что я имею влияние на Глеба, значит, учиться будет быстро.

- Тогда, советую приступать уже сегодня, - холодно отвечает Глеб, обходит свой стол и садится в кресло, - Дел у тебя накопилось прилично.

Ага. Это значит, что аудиенция уже закончена?

- И сегодня я возьму работу на дом, - добиваю его.

- С какой это радости? – цедит Глеб, уже вообще не скрывая, насколько недоволен.

- Психологическая травма, все дела, - мягко улыбаюсь, игнорируя его настроение, - Мне морально сложно сесть на своё рабочее место. А работы, как ты говорил, накопилось немало. Лучше будет, если этот день я проведу у себя, заодно внутренне подготовлюсь…

- К семи дням в моем присутствии? – Глеб поднимает бровь. Его лицо не читаемо.

- К семи дням в стенах этого здания, - тихо произношу я, стараясь не думать о Том, кого я ещё могу встретить здесь…

Глеб молчит, глядя в монитор компьютера. Не знаю, понял ли он, что я имею ввиду, но находиться в его кабинете мне становится очень некомфортно.

- Пожалуй, я пойду… Документы продолжали приходить на рабочий компьютер, верно? – разворачиваюсь к двери, готовлюсь выйти.

- Да, - деловым тоном отвечает Глеб, а затем неожиданно добавляет, - Соню тоже заберешь к себе домой?..

Его вопрос заставляет меня замереть.

О девочке я совсем забыла…

- Спущусь к ней после того, как закончу с файлами, - отвечаю негромко и выхожу из его кабинета.

Не знаю, что на меня нашло, и почему я согласилась. Искренне не понимаю, зачем это нужно Глебу. Но дело сделано, а точнее – решение принято. До нового года я работаю в холдинге Бондарёвых.

Мне требуется пятнадцать минут на то, чтобы оценить весь масштаб катастрофы и скинуть все нужные файлы с компьютера на флешку. Знакомиться с ними буду уже дома. С Линой тоже решила переговорить завтра – я не общалась с ней уже больше двух недель, получая новые сообщения едва ли не через день и абсолютно их игнорируя. Не потому что не хотела, а потому что мне было сложно… Как было сложно сесть сегодня в своё кресло и включить свой компьютер в приёмной.

Пусть я и решилась отработать последнюю неделю в компании, но это не значит, что я забыла обо всем, что было, и открыла новую страницу своей жизни, вычеркнув из памяти все неприятные моменты.

Неприятные моменты…

Звучит убого, но назвать свою историю «трагедией» я не могу: всё это грёбанные обстоятельства, как сказал герой одной пьесы. Не более. И возводить их в ранг «жесточайших уроков судьбы» я не хочу. Это глупо.

Я была глупой.

Встряхиваю головой, подхватываю свой полушубок, который успела снять, пока работала, иду к лифту и спускаюсь на этаж отдела кадров. Дожидаюсь, когда дверцы послушно откроются, поднимаю взгляд, готовая выйти из кабины… и застываю. В пяти метрах от лифта стоит Бесов.

БЕСОВ!

Судорожно оглядываю его с ног до головы: дорогая обувь, брюки, пиджак, дизайнерская рубашка, застёгнутая на все пуговицы, край черной татуировки, торчащий из-под воротника и тянущийся к подбородку, убранные в короткий хвост темные волосы. И глаза… Две чертовы черные бездны.

Я не успеваю понять, в какой момент он посмотрел в мою сторону; судорожно нажимаю на кнопку лифта, даже не глядя, на какой этаж планирую умчаться. Во взгляде Бесова что-то меняется, он узнаёт меня, это очевидно; первый его шаг к лифту заставляет моё сердце лихорадочно подпрыгнуть вверх, второй – вынуждает сжаться от реального страха… а затем дверцы лифта начинают быстро съезжаться, закрывая меня от него и пропуская внутрь кабины лишь один звук – произнесённое им «Мила…»

Глава 3. Камень и коса. Противостояние.

Проснулась я, как ни странно, отдохнувшая и полная сил! Первым делом пошла умылась, сделала быструю укладку волос, нанесла лёгкий макияж, облачилась в брендовое платье из коллекции «Глеба Бондарёва», пересчитала наличные в кошельке, заказала такси, оделась и вышла из дома. С завтрашнего дня решила возвращаться домой на общественном транспорте. Для этого придётся уходить с работы чуть позже, чтоб никто не видел: зачем всем знать, насколько у меня туго с финансами… а ведь я – лицо Глеба до тридцать первого декабря!

Часть работы я вчера осилила, потому, когда добралась до своего рабочего места, первым делом обозначила самой себе план на день, затем открыла почту и нашла письмо от Сони – я совсем забыла вчера проверить свою подопечную! Быстро пробежалась глазами по файлу, нашла пару незначительных ошибок, покивала себе самой и до обеда ушла в мир отчётов… Глеб сегодня не появлялся, а, поскольку, его расписанием на неделю я ещё не занималась – я понятия не имела, где он. Ну, и славно. Правда, когда в обеденный перерыв в мою дверь постучал курьер с заказанными для меня роллами, то слегка обалдела. На записке - а там ещё и записка имелась! - было написано «твой обед; буду к четырём часам». Надо же. Как знал, что у меня не будет времени на то, чтобы сходить в какое-нибудь заведение и нормально поесть.

После того, как смела всё, что было принесено доставщиком, глянула на часы, собрала все нужные документы и пошла к Соне. Девушка оказалась на месте, чем меня очень порадовала: хоть обеденный перерыв ещё не закончился, она уже вовсю работала, уставившись напряженным взглядом в монитор. Выполняла мои задания.

- Здравствуй, Соня, - здороваюсь, скрывая улыбку.

Уж слишком сильно она напоминала мне меня - полтора месяца назад.

- Мила Георгиевна! – подпрыгивает на кресле Соня.

Кажется, я её испугала.

- Вы так тихо вошли, - опуская лицо на ладони, бормочет девушка.

Смотрю на неё, жалею… По чуть сгорбленной спине хорошо видно, как мало спала будущая личная помощница Глеба Бондарёва. И как устала от потока новой информации.

- Справляешься? – подхожу к её столу, участливо заглядываю в глаза, которые она тут же поднимает на меня, отлепив ладони от лица.

- Не знаю. Мне кажется, мой мозг опух, - тихо жалуется девушка.

- Потерпи. В следующем году будешь благодарить меня, - зная, что сейчас она меня тихо проклинает, произношу успокаивающим голосом.

- Вам бы врачом-психиатром работать, - вымученно улыбается Соня, - у вас такой голос приятный.

Улыбаюсь в ответ. Психиатром? Мне бы в себе разобраться.

- Ты ознакомилась со всеми файлами? – тут же перехожу к делу.

Нельзя ей расслабляться! Никак нельзя. Иначе не осилит тот объем информации, что я планирую в неё влить.

- Да, я… - начинает, было, девушка…

- Соня, тот список сотрудников, который я тебе вчера отправил… - Бесов стремительно входит в кабинет отдела кадров и застывает, оборвав себя на полуслове.

Внутри всё завязывается в узел. Дыхание перехватывает. Смотрю на него загнанным зверем, надеясь лишь на то, что внешне остаюсь спокойна - хотя одна нога на высоком каблучке уже отступила назад, готовая, по-видимому, бежать и прятаться за стол. Больше-то все равно некуда…

Вновь осматриваю Бесова с ног до головы. Чёрные кожаные ботинки с матовым покрытием, дорогой деловой костюм темно графитового цвета, волосы всё также убраны назад в короткий хвост на затылке, вниз от висков длина убрана до минимума, на щеках – легкая небритость. Как я вчера её не заметила? Ему очень идёт…

Перевожу взгляд на глаза и сглатываю.

Как я сейчас выгляжу? Вроде все в порядке: волосы не растрёпаны, макияж, на сколько помню, не потёк, на колготках нет стрелок, платье сидит на мне идеально, туфли делают ногу длиннее… Чёрт, о чём я думаю?! Я же…

СТОП!!!

Больших усилий мне стоило не повернуть голову в сторону Сони.

Как часто Бесов появляется здесь?

Я уже второй раз застаю его на этом этаже…

Что-то очень тёмное начинает шевелиться внутри меня, поднимая голову и глядя на мужчину вертикальными зрачками.

Моё желание резко выйти из кабинета Бесов словно почувствовал и, едва заметно сместившись и тем самым перекрыв мне проход к двери, негромко, но уверенно произнёс:

- Соня, пожалуйста, оставь нас наедине.

- Соня, пожалуйста, оставайся на месте, - произношу не менее уверенно.

Глаза Бесова сужаются, затем он поворачивает голову к съежившейся и ничего не понимающей девушке, и с нажимом произносит:

- Прошу, выйди из кабинета. Ненадолго.

Перевожу взгляд на Соню и с ужасом понимаю, что авторитет Бесова для неё намного выше моего: она поднимается со своего места, покусывая нижнюю губу, метает в меня извиняющимся взглядом и тихо покидает кабинет, вжав голову в плечи.

Ну, я ей это припомню…

Поджимаю губы, отворачиваю голову. Смотрю куда угодно, только не на Бесова.

- Почему ты бегаешь от меня? – один единственный вопрос, а я уже готова сорваться с места вслед за Соней или проткнуть этого идиота своей двенадцатисантиметровой шпилькой. Случайно. Раз десять.

- К чему этот разговор? – спрашиваю негромким, но холодным, как зима в Арктике, голосом.

- Ты не отвечаешь на звонки, - уперев в меня тяжелый взгляд, медленно, чтоб до меня дошло, «поясняет» мужчина.

- Я сменила симку, - произношу без интонаций, глядя на стену.

- Мила…

- Что тебе нужно, Бесов? – резко перевожу взгляд на него и застываю.

Мужчина изучает меня. Медленно. Подробно.

Загар на моем лице, новую длину волос, линию ключицы, плавно уходящую под материал, облегающее тело дизайнерское платье, длину ног на высоких тонких каблуках…

Глава 4. Любимые грабельки.

- Может, возьмём Соню с собой? – с надеждой предлагаю практически ему в спину.

Тот взгляд, которым меня одаривает Бондарёв, развернувшись на мой голос, красноречив.

- Как насчёт - прихватить с собой всех сотрудников компании? – подняв бровь, холодно предлагает он.

- Но Соне нужно знать, как вести себя на подобных мероприятиях… - тушуюсь я.

- Вот и просвети её, - отрезает Глеб и скрывается за своей дверью.

Жесть…

Закрываю лицо рукой, медленно выдыхаю. Высший свет – это последнее место, в котором я бы хотела оказаться. Тем более - сейчас.

Движение в коридоре заставляет меня посмотреть в сторону двери и замереть.

- Девочка моя, - поджав губы, произносит Лина.

У меня они тоже как-то сами собой поджимаются. И сердце начинает стучать тяжелее тоже - как-то, само собой.

- Лина… - тихо произношу.

Три уверенных шага, и я оказываюсь в руках моей персональной феи.

- Что же ты трубку не брала? – шепчет Лина, прижимая меня к себе.

- Я симку поменяла, - повторяю уже второй раз заготовленную фразу.

- Когда её меняют, звонок не проходит, врунишка, - качает головой фея, гладя меня по спине.

А Бесов не заметил…

- Прости меня, пожалуйста, - негромко произношу, продолжая её обнимать, - у меня просто не было физических и духовных сил отвечать на твои звонки. И вообще – общаться с кем-либо из компании. Мне нужно было отдохнуть от всего…

- Дурёха, я же всё понимаю. Но ты должна была подумать о том, как я о тебе беспокоилась, когда ты не брала трубку! Да и не только я, - она отстраняется от меня и заглядывает в глаза, - Мила, мы все переживали из-за тебя.

- Кто это «все»? – вновь поджимаю губы.

- Все, - припечатывает фея, не разбирая по личностям, - Ты решила вернуться? – быстро переводит тему, оглядывая меня с ног до головы, - Или дорабатываешь срок?

- Откуда ты узнала? – удивляюсь я.

- Ну, вообще-то я и посоветовала Глебу вернуть тебя – ведь после твоего ухода он в очередной раз постарался спихнуть на меня всю оставшуюся работу, а у меня самой – завал! Так что я ему сказала – либо ищи помощницу, либо возвращай Милу до конца срока.

- Так это с твоей подачи мне документы не возвращали? – складываю руки на груди. Хоть и не злюсь. На Лину сложно было злиться.

- Прости, но так тоже не уходят, - ничуть не раскаивается та, - обиды - обидами, но дело - делом. Твою работу никто за тебя не выполнит; у Глеба все сотрудники на своих местах и при своих обязанностях: лишних рук и лишней головы не имеется. Так что своим уходом ты не дурно так подставила нашего шефа… - понизив голос, делится фея, - даже удивляюсь, как он тебя до сих пор не съел.

- Если съест, то самому придётся всю работу делать, - предполагаю я.

- И то верно, - соглашается фея, затем её взгляд меняется, - Когда мы с тобой поговорим?

Молчу, думаю.

Этого предложения я ожидала, но не сказать, что я к нему готова. Если Лина начнёт этот разговор, я вынуждена буду вновь окунуться в неприятные воспоминания, а это чревато новой депрессией. Пока лучше просто… работать.

- На днях. Сегодня Глеб тащит меня на приём к мэру, - обещаю ей, собираясь с духом.

- А, традиционный рождественский приём, - кивая головой, припоминает Лина.

- Вообще-то в России рождество празднуют в январе, - недовольно замечаю, мечтая по-тихому слиться с этого мероприятия.

- Не скажи об этом самому мэру, - хмыкает Лина, затем переводит взгляд на дверь в кабинет, - Бондарёв у себя?

- Да, - киваю.

- Отлично. Зайду к нему прямо сейчас. И… Удачи тебе на вечере… только не напивайся, пожалуйста! – она подмигивает мне и исчезает за дверями кабинета.

Я стою, натянуто улыбаясь, а сама продолжаю придумывать причины для отказа. Ничего не могу с собой поделать, но почему-то остро ощущаю потребность не идти туда. Да ещё и этот намёк феи... Боюсь представить, что меня ожидает на этом приёме, если учесть, что все светские львицы уже в курсе, что Глеб более мною не занят. М-да... Не готова я к столь резкому возвращению к своим обязанностям. Однако… Работа есть работа. Лина была права – я поступила непрофессионально, когда сбежала «за четыре моря, за четыре солнца»… А я бы не хотела, чтобы обо мне сложилось мнение, как о плохом сотруднике. Тем более – у неё: я же её ученица, как никак.

- Сиренушка!

Оборачиваюсь и удивленно смотрю на золотоволосого обладателя самого мягкого на свете взгляда карих глаз.

- Макс…

- Ты вернулась! – восклицает тот, затем подходит ко мне, подхватывает и кружит по приёмной.

Я улыбаюсь, не скрывая эмоций. Удивительным образом этот золотоволосый Бог с четырнадцатого этажа одним своим видом и парой фраз сумел поднять моё настроение.

А, может, всё дело в том, что Макс действительно рад нашей встрече? Присматриваюсь к мужчине… Странное дело - он источает свет и тепло в этом холодном царстве денег.

Как я раньше этого не замечала?

- Ты ведь насовсем? Или только на неделю? Дурёха! Чего убежала-то? Ну, да, он тиран и завоеватель, так тебе же с ним не детей рожать! – весело изливает на меня потоки дружелюбия золотоволосый Бог, а я только и могу, что стоять, да глазами хлопать.

- Ты такой милый, - честно говорю ему, ни на секунду не отрываясь от карих глаз.

Мой серьёз ещё больше забавляет светловолосого начальника.

- А ты – волшебная, - улыбаясь, отвечает он и проводит рукой по локону волос у лица; после чего голос его становится серьёзным, - не исчезай больше так внезапно. Мы все волновались.

Глава 5. "Ты ничего не знаешь"

- Чей это номер? – спрашиваю его напряженно.

- Неважно. Этаж снят мэром, так что все номера доступны для… пользования.

Мне стало противно. Я взглянула на Бесова и с удивлением обнаружила, что не мне одной. Он тоже не испытывал симпатии к такого рода… свободе.

- Глеб потеряет меня, - произношу негромко, глядя в пол.

Находиться рядом с Бесовым в закрытом помещении физически тяжело.

Молчание не добавляет мне уверенности.

- А тебя потеряют все светские львицы, - говорю, сама, не зная – зачем.

- Мне плевать на них. Мне плевать на всех, - спокойно произносит Бесов, - Ты знаешь, подобные «развлечения» не для меня.

- Но ваша группа будет выступать сегодня на этом мероприятии, - замечаю.

- Это полезно для раскрутки, - говорит Бесов равнодушно, - Мила.

Я поднимаю голову и смотрю на него.

- Прости меня.

Нет… нет-нет-нет! Начинаю качать головой и отходить к выходу, буквально пятясь от него. Я не хочу этого слышать! Я только примирилась с тем, что эта дверь для меня закрыта, как он снова хочет смутить мой ум, давая надежду на то, чего никогда не будет.

- Выслушай меня, - требовательно просит мужчина, когда видит, что я не намерена оставаться с ним в одной комнате.

- Это не за чем, Бесов, - продолжаю качать голой, не поднимая глаз; разворачиваюсь, чтобы выйти в коридор.

- Если я это говорю, значит, это имеет значение для меня, - произносит Бесов; я невольно останавливаюсь, - Я виноват перед тобой. Я не следил за своим языком, когда говорил тебе тогда все те слова. Я вообще очень часто не фильтрую свою речь. Но на тот момент я был взвинчен, я жаждал возмездия, я не думал ни о тебе, ни о себе, я думал только об одном – о том, как уничтожить Бондарёва.

- Ну, и как? Надумал? – ровно спрашиваю, не пытаясь развернуться.

- Я не стал ему мстить.

- Я очень рада за тебя… - выдавливаю из себя через несколько секунд молчания.

- Я хочу вернуть тебя, - неожиданно произносит Бесов, - Хочу вернуть нас «прежних» - тех, что боролись друг с другом в подсобке; тех, что лежали на кровати и говорили ни о чём; тех, что чаще ругались, чем видели друг друга. Я хочу этого, Мила. Мне этого не хватает.

Стою, парализованная.

Боженька, ну, зачем он так со мной?.. Он что, специально? Зачем он говорит мне эти слова?! Это как удар ниже пояса, по самому чувствительному - как пинок по сердцу. Неужели он думает, что я забыла о том, что он мне сказал в Тот День?!...

- Это всё, что ты хотел донести до меня? – напряженно спрашиваю, концентрируясь на дверной ручке.

- Да, - такой же напряжённый ответ.

- Хорошо. Я это услышала, - произношу негромко и стремительно выхожу из номера.

В горле стоит ком: как мне надоело, что все надо мной издеваются! Что все, черт побери, хотят меня использовать! Бесов? Хочет вернуть «нас прежних»? Он что, всерьёз думает, что я на это куплюсь?! После его признания, что между нами двумя всегда будет присутствовать Бондарёв?..

- А этот болван говорит мне… о! Принцесса! – восклицает знакомый голос.

Поднимаю голову, отрывая взгляд от пола, смотрю на рыжего гитариста, рядом с которым застыли и остальные участники группы. Но он на меня уже не смотрит…

- О! Бес! – ровно с теми же интонациями произносит рыжий и замолкает, молча переводя взгляд с меня, на только что вышедшего из того же номера, Бесова.

- Это не то, о чём ты… - осекаюсь, чувствуя, что нахожусь уже на грани; разворачиваюсь и иду в главный зал.

- Принцесса! – кричит мне в спину рыжий, но я лишь ускоряю шаг.

Господи, какое поганое ощущение внутри: ведь я была так рада его видеть! Но даже не поздоровалась и вообще убежала только из-за того, что рядом с ним стоял Бесов!

Вхожу в зал, где проходил приём, и с ходу подхватываю бокал шампанского с подноса официанта.

Также – на лету – опрокидываю его внутрь. Голова начинает кружиться со скоростью карусельки – кажется, вечер перестаёт быть томным!

- Ты что творишь, Мила? – Глеб подхватывает меня за локоть, когда я, пританцовывая, начинаю идти к сцене, где уже вовсю услаждает слух публики известный европейский квартет.

Да, мои грабли – самые любимые! Никто не был в курсе?.. Неужели мой тиран начальник полагал, что этот приём пройдёт без сучка, без задоринки?.. Я, вот, с самого начала поняла, что всё кончится плохо!

- Что? Танцую! Ты же хотел, чтоб я музыку послушала! – заявляю ему, пытаясь вырвать свою конечность.

- Иди-ка сюда… - Бондарёв начинает тащить меня на выход.

Только почему-то тащит не к центральным дверям, а к тем, незаметным, откуда появлялись официанты. А я вдруг ощущаю резкое дежавю - вспоминается мой первый приём у губернатора, это Бондарёвское шипение на ухо, наш поспешный уход в следствии моего опьянения…

- Это всё из-за тебя! – вырываю у него руку, смотрю на него волком, - Из-за тебя!!!

- Уймись. Поговорим, когда выйдем из зала, - грубо отвечает Глеб, вновь хватая моё запястье, и идёт дальше, не сбавляя шага.

Люди в белых колпаках смазываются в единую белую полосу; запахи, ударившие в нос, заставляют вспомнить, когда я сегодня ела в последний раз. Из-за этого моё раздражение поднимается на новый уровень.

- Ты во всём виноват!!! – яростно заявляю ему, торможу ногами.

- Чёрт бы тебя побрал! – Глеб подхватывает меня, закидывает к себе на плечо и выносит в коридор, затем пинком открывает первую попавшуюся дверь и ставит меня на пол; закрывает дверь на замок, надвигается на меня с угрожающим выражением на лице, - Ты чего вытворяешь? В чём я опять виноват?!

Глава 6. Пока она спала.

Надо ли говорить, как быстро я оделась, умылась, ополоснулась, причесалась, накрасилась и… зависла над диваном. В смысле… зависла я не «быстро», просто, совершая все стандартные утренние процедуры, опомнилась только тогда, когда поймала себя на мысли: а где спал Макс? И зависла…

Ванная сразу отпадает, там не очень удобно.

На кухне пара табуреток – если их составить в ряд, то вполне войдут его ноги.

Может… на коврике под дверью? Боже, пожалуйста, пусть будет - на коврике под дверью.

- Макс, а где ты спал? – вхожу на кухню, и мне в руки тут же всовывают стакан с кофе.

- Это единственное, что тебя волнует? – вопросом на вопрос отвечает Макс.

Хитрый Макс.

- Пока я не фильтрую все свои мысли, этот вопрос выбрался в топ важных, но он там, конечно, ненадолго, - выпаливаю я, с ужасом соображая – меня несёт!

Похмельное утро. Поток сознания. На самом деле вопрос только один – как я сегодня буду работать?..

- Ты смешная, - как-то по-доброму усмехается Макс.

- А ты крадёшь мои фразы, - мгновенно выдаю я в ответ, вот-я-бестолочь!

Всё, замолкаю. Затыкаю поток чёрной жижей.

- Знаешь, туда можно было и две ложки кофе добавить, - замечаю вскользь, продолжая давиться этим тухленьким пойлом.

- Я вообще не понимаю, как ты пьёшь эту гадость, - честно замечает золотоволосый Бог в ответ.

- Я пью хороший кофе на работе, - оправдываюсь справедливости ради, - А домой ещё не успела купить нормальные зерна.

И кофемолку, и турку… М-да… Чего уж лукавить? Вряд ли я их куплю. Дорого. Но вообще без кофе мне нельзя, потому давлюсь растворимым.

- Вот по поводу этого «домой» - давай поподробнее, - цепляется к фразе мой спаситель; я снисходительно киваю – позволяю спрашивать, представляю волшебный напиток из кофе машины, пока глотаю из кружки, - Почему ты живешь здесь?

Удивленно отрываюсь от процесса.

- В смысле «здесь»? – тянусь за бутербродом на столе.

Какой он хозяйственный – аж плакать хочется.

- В смысле, в этой… халу… квартире, - исправляется Макс, и только я вижу, насколько тяжело ему далось это исправление…

- Это нормальная квартира за свою цену, - смотрю на него прямо, даже голова почти перестала кружиться. Я серьёзна, как никогда.

- И какая у неё цена? – внимательно и как-то… цепко - что ли? – гладя на меня, спрашивает Макс.

Называю цену.

- Это же треть твоей зарплаты. Ты можешь позволить себе и лучше, - хмурится блондин.

- Я не была уверена, что получу свою зарплату, - припоминая разговоры о декабрьской выплате, отвечаю ему, - К тому же эту квартиру мне снял папа, пока я была в отъезде.

- Глеб её видел? – прямо спрашивает Макс.

- Её никто не видел. Только ты. И на этом список приглашённых закончится, - сообщаю сухо, отпиваю ещё глоток, морщусь.

- Ладно, давай на чистоту, - блондин убирает руки в карманы и присаживается на подоконник, упираясь одной ногой в пол, - Я не особо задумывался над тем, как ты живёшь – ты была обута, одета, накормлена и имела место для ночлега. А у Глеба довольно неплохие апартаменты… Я не влезаю в ваши отношения, - он поднимает обе руки вверх, давая понять, что серьёзно - «не влезает», - но… так жить нельзя.

Концовке его монолога я удивилась. Это было довольно неожиданно. А потом… а потом на меня обрушиваются подробности наших вчерашних с Глебом «отношений»…

Воооот ччччёёёёёёёрттттт!!!!!!!!!!!!!!!!

Наверное, моё лицо было красноречивым.

- Не злись на меня, прошу тебя, - как-то неверно понимает мою оценку Макс, - Ты съехала от него из-за того, что вы разорвали контракт, но зачем было переезжать сюда? И зачем было сбегать от него снова, когда ты всё-таки решила вернуться?

Так вот как он думает обо мне?

- Я не сбегала от него вчера, - качаю головой, пытаясь привести мысли в порядок и выстроить разрозненные предложения в связную речь, - точнее сбегала, но не потому что я – легкомысленная дура. И живу я здесь не потому что так хочу, и уж тем более не для того, чтобы позлить Глеба.

- Тогда я ничего не понимаю, - искренне признаётся Макс, - Ведь всё выглядит именно так. Особенно, учитывая твоё возвращение в фирму и вчерашний пьяный побег.

Господи, как он вообще решился помочь мне, учитывая его мнение о моей легкомысленной персоне?

- Макс, я сбежала вчера, потому что на пьяную голову совершила самую большую ошибку в своей жизни, - произношу четко и даже с какой-то злобой, затем поднимаю на него глаза.

- Ошибку…

- Ту самую, которую девушки совершают порой, - отрезаю сухо.

- В смысле… - медленно доходит до него.

- В смысле – впервые. И в смысле – случайно, - смотрю на него, жду реакции.

- Но…

- Я презираю себя, можешь не сомневаться.

- Подожди. Я думал, что вы с Глебом… - теряется золотоволосый Бог.

- Что мы реально встречаемся? Ты же знал про контракт! – изумляюсь я.

- Но… это же Бондарёв! – недоверчиво усмехается Макс, словно тот факт, что Бондарёв – это Бондарёв, всё объяснял.

- А это – я! – взмахиваю руками, разливаю кофе по стене, чертыхаюсь.

Начинаю процесс очистки старых обоев.

Последний аргумент, к слову, уже недействителен – это раньше я могла сказать: «Что? Глеб?! Да ни за что!»

А теперь, когда всё случилось…

Как я вообще буду разговаривать с ним сегодня?! Эта мысль заставляет меня замереть.

- Прости, Мила, я не знал… я думал, ты специально злишь его… - Макс совсем растерялся.

Глава 7. «Разборки в Бронксе»

- Вижу, ты, наконец, прочла мои сообщения, - кивнув на ещё не успевший потухнуть экран телефона, заметил Бесов.

- Да, они были… содержательными, - кивнула, глядя на столешницу. На свою очень заваленную всякими ненужным бумажками столешницу…

- Мила.

Поднимаю голову, отзываясь на своё имя. Когда в моих руках оказалась эта папка?!

Бесов смотрит на меня сверху вниз, в его глазах просьба и вопрос – одновременно.

- Давай поговорим.

- Давай, - чересчур бодро соглашаюсь, но ловлю взгляд Бесова на дверь Бондарёва, - Сейчас? – переспрашиваю с надеждой на отказ.

- Да. Только не здесь, - он отходит к двери в коридор, приглашая меня следовать за ним.

Опускаю взгляд в пол, следую за мужчиной. Иду. О! Я не знала, что на этом этаже есть такой закуток! Да здесь можно судьбы мира вершить! Тупик коридора с небольшим, но удобным кожаным диванчиком и раскидистой пальмой, что скрывала беседующих от глаз, случайно проходящих мимо…

- Мила.

Вновь поднимаю голову, отрываясь от созерцания диванчика, смотрю на Бесова.

- О чём ты хотел поговорить?.. – спрашиваю у него, натягивая на лицо самое бестолковое выражение.

- Ты не хочешь присесть? – он кивает в сторону дивана.

ТУДА?

С ним?!

Ни за что.

Сажусь на край подлокотника, как можно ближе к стенке. Бог мой, да что ж я веду себя, как последняя идиотка?! Мне что – десять?!

Бесов прислоняется спиной к стене и складывает руки на груди. Смотрит на меня.

- Почему ты себя так ведёшь? – спрашивает прямо после нескольких секунд молчания, что успели вывести меня на новый уровень истерии.

- Как? – вопросом на вопрос отвечаю я.

- Как будто ты что-то натворила, и папа скоро узнает, - глядя мне в глаза, спокойно отвечает Бесов.

- Ну, только если «папа» - это ты, - нервно смеюсь, а потом осекаюсь и прячу лицо в ладонях.

- Мила, что это значит? – ровным голосом спрашивает Бесов.

Я молчу.

- Мила?

Молчу я, дура, молчу!

- Что случилось вчера ночью?

Теперь в голосе Лёши зазвучали эмоции…

А ещё - был отчётливо слышен выстрел: кажется, это надежда застрелилась.

Вот только не знаю, чья именно: моя или его?..

- Я не могу тебе врать, - бормочу, продолжая прятать лицо в руках, - не потому что ты – особенный, хотя, может, и особенный... Раньше – точно был особенным... Но мы с тобой никогда не врали друг другу. Мы не были честными до конца, но откровенно врать… нет, такого не было. За это я тебя ценила... С тобой я не притворялась. И сейчас не буду. Я не поверила тебе вчера, думала, ты хочешь использовать меня в своей борьбе с Глебом, я напилась, поругалась с Бондарёвым и…

- Тихо, тихо, тихо, - Лёша берёт меня за руку, останавливая мой поток, и притягивает к себе, заставляя подняться на ноги; затем бережно обнимает, - я сам виноват. Я держал всё в себе. Я всегда держу всё в себе. Не люблю напрягать людей своими переживаниями. Но я рад, что смог сказать тебе. И я понимаю, что ты просто не могла мне сразу поверить – после всей той чуши, что я наговорил сгоряча в тот день… Ты нужна мне, Мила. Ты – моё успокоительное. Рядом с тобой я становлюсь лучше. Я так чувствую… И я уже давно хотел сказать тебе…

- Я переспала с Глебом.

Секунда. Вторая. Третья.

Четвёртая…

Пятая…

Он что, не услышал?..

- Лёша…

- Вчера? – голос без эмоций.

Пытаюсь отстраниться, но тело Бесова будто окаменело.

- Да, вчера, - отвечаю негромко, - после того, как поговорила с тобой, я поссорилась с ним, и… - его руки медленно сползают с моего тела.

- Ты не могла выбрать лучшего момента, чтобы сообщить мне об этом, - произносит Бесов, отстраняясь от меня, - но, если бы выбрала другой момент… - он смотрит над моим плечом, но не в глаза, - ты не была бы Милой.

- Я не буду оправдываться. Я не поверила тебе, я была взвинчена, пьяна и… не смогла ему отказать, когда он начал… Но на тот момент я даже подумать не могла, что ты испытываешь всё это…

- Ты могла бы спросить, - вновь словно без эмоций замечает Бесов, отходя от меня на шаг и глядя куда угодно, но только не на меня.

- Лёша, посмотри на меня, - поджав губы, которые начали предательски дрожать, прошу его.

- Сейчас я не могу смотреть на тебя, - отступая ещё на шаг и сжимая руки в кулаки, произносит Бесов, - мне нужно сбросить напряжение… и я знаю, как это можно сделать… - произнеся эти слова, он разворачивается и уходит, оставляя меня одну, с протянутыми к нему руками, беспомощно зависшими в воздухе.

И это – всё? На этом всё закончится?.. Больше он не скажет мне ни слова?..

Теперь он даже смотреть на меня не сможет…

Я – грязная, да?..

Запускаю руки в волосы, пытаюсь выровнять дыхание – не знаю, когда оно успело сбиться. Что я наделала?..

- ЛЁША, НЕТ! – крик Лины заставляет меня вздрогнуть… а затем резко сорваться с места.

Столпотворение у моей приёмной вызывает дикую панику и дрожь во всём теле. Что происходит?.. Неожиданно из толпы вырывается Макс, довольно грубо распихивая всех локтями, и выводит из приёмной Бесова, с кулаков которого стекает кровь… кровь… мне становится дурно… Блондин вызывает Лёше лифт, но тот разворачивается и идёт к лестнице.

- Чего встали? Работы мало?!

Люди начинают коситься на меня, и постепенно расходятся, освобождая проход. А я с ужасом понимаю, что это мой рот воспроизвёл те звуки…

Врываюсь в приёмную, краем глаза отмечая трещину на стене – от металлической ручки двери. Сама дверь в кабинет Бондарёва открыта настежь, а внутри носится Лина, вытирая Глебу лицо и только и успевая, что выкидывать, окрасившиеся в тёмно-красный цвет, салфетки.

Глава 8. Громить – так громить…

Всё время до обеда я провела у Сони, наставляя её и помогая с новым материалом. Как и ожидалось – девушка схватывала всё на лету, не забывая вставлять стандартные фразы о том, что жизнь – тлен, и что карьера личной помощницы заведёт её в гроб...

Через пару часов я даже привыкла к этой её манере общаться и воспринимала эту забавную форму самобичевания, как фоновый шум.

В итоге, перерыв на обед я, конечно, пропустила, зато к концу третьего часа была уверена, что подготовлю помощницу даже лучше себя самой! Соня была трудоспособной, исполнительной, тихой фаталисткой - что, как нельзя лучше, подходило Глебу по всем параметрам. Пусть только попробует использовать её не по назначению – и тихая истерика, по масштабу сравнимая с бурей в стакане, быстро заставит его передумать.

Кажется, я гений. Гений кадров. Может, нам с Соней местами поменяться? Не думаю, что у неё загруз больше, чем у личной помощницы гендиректора… зарплата, конечно, поменьше будет… Но…

ЧЁРТ!

- Мила Георгиевна, что с вами? – встрепенулась Соня, которая секла все изменения моего настроения на раз.

- Звонки! – смотрю на неё с лёгкой паникой, жду поддержки, - Я про них забыла! – поясняю, когда не получаю желаемого.

- Ваш телефон молчит, - замечает прозорливая сотрудница отдела кадров.

- Да нет, звонки Глеба… э… Глеба Самойловича! – быстро исправляюсь, - Так, всё, я побежала на своё рабочее место. Сегодня тебя уже мучить не буду – отдохни, как следует!

И с этими словами я вылетаю из её кабинета и бегу, цокая шпильками по полу, в кабинет Бондарёва. Хочу кушать. Хочу отдохнуть. Хочу послушать музыку. Но, судя по словам Макса, в ближайшие четыре часа слушать мне только трели телефона и голоса всех желающих побеседовать с Глебом…

Когда лифт раскрывается на сороковом этаже, я стартую в приёмную и с лёту плюхаюсь на своё кресло, потому что телефон уже звонит и, похоже, давно...

О, какое это счастье – отвечать всем знакомым Бондарёва! Я уже и позабыла, какая это радость – через один звонок слышать очередной капризный голосок из клуба его фанаток! А руководители отделов?.. Мм!.. Как всегда - вежливы и приятны в беседе!..

Конечно же это был сарказм.

- Если вам что-то не нравится, милая дама, приходите и разговаривайте с Глебом Самойловичем лично! – холодно отвечаю очередной звонящей фифе, - Уверена, у вас нет его сотового телефона, так что тыкать мне личным знакомством будете, стоя рядом с ним! И желательно – чтобы Глеб Самойлович мог подтвердить вашу историю, иначе из здания вас выведет охрана! До свидания! – гаркаю и сбрасываю вызов.

- Ты невероятно тактична. Надеюсь, это был не мой деловой партнёр?

Глеб стоит в верхней одежде в проходе двери и смотрит на меня.

В свою очередь, смотрю на него. Да, на скуле явно будет синяк, а нос совершенно очевидно разбит, но, хвала всем Бондарёвским ангелам хранителям – не сломан. И вообще – выглядит довольно сносно… кажется, даже опухать не будет…

- Тебя прилично залатали, - замечаю негромко.

- Я плачу врачам хорошие деньги, - растягивает губы в улыбке Глеб, - Так кто звонил?

- Твоя очередная девушка. Бондарёв, серьёзно, когда этот поток иссякнет? – складываю руки на груди, смотрю на него с недовольством.

Кажется, даже начинаю получать удовольствие от нашего непринужденного общения.

- Как только ты этого захочешь, - спокойно отвечает Глеб.

Медленно выдыхаю, прикрывая глаза. Я явно поторопилась с выводами.

- И зачем ты так говоришь? – спрашиваю у него, - Нет, серьёзно, чего ты добиваешься этим ответом?

- Это так неочевидно? – поднимает брови Глеб.

- Мы не будем играть в эти игры, - смотрю на него серьёзно и решительно демонстрирую, что более отбивать его фразы в режиме игры в бадминтон - не намерена.

- С чего ты взяла, что это игры? – чуть холоднее спрашивает Глеб.

- С того, что одними из последних твоих слов, сказанных мне до того, как твоё лицо встретило кулак Бесова, были: «я хотел вернуть тебя в свою постель», - поднимаю бровь, - Это не та фраза, после которой барышни теряют голову и бездумно бросаются на амбразуру новых отношений. Потому я снова спрашиваю: чего ты добиваешься?

- Я добиваюсь от тебя хоть каких-то эмоций, - медленно цедит Глеб, пристально глядя мне в глаза.

- Зачем? – устало спрашиваю у него.

- Потому что ты – не из тех девиц, что относятся к сексу, как к чему-то само-собой разумеющемуся, - почти по слогам проговаривает Бондарёв, уже просто гипнотизируя меня своим взглядом.

- Предположим, ты прав, и я не из тех девиц… - так же медленно отвечаю ему, слегка хмурясь от неожиданного поворота в разговоре, - но причём здесь мои эмоции?..

- Не будь дурой, Мила, - то, как он произносит эти слова…

Почему-то их не было обидно слышать: словно за ними было столько всего, что я должна была понять…

Опускаю голову. Весь мой запал куда-то пропадает.

- Если ты думаешь, что вчера стала очередной, то это не так, - отрезает Глеб, и я, даже не глядя на него, знаю – он всё ещё смотрит на меня, - ты не была и не будешь очередной. Не для меня.

- И что бы это значило? – стараюсь придать голосу ироничный оттенок, но это плохо получается.

В голове вновь всплывают сцены из номера в отеле…

- Я не хочу, чтобы ты врала мне.

Сердце ощутимо кольнуло: буквально несколько часов назад я обвиняла Бесова в этом грехе. А теперь в нём обвиняют меня.

- Я тебе ничего не должна, - произношу без эмоций, смотрю на столешницу перед собой.

И это истинная правда.

Глава 9. Не время и не место.

Смотрю на мужчину и не понимаю, что мне делать: проглотить свои обиды и остаться на ужин? Или гордо уйти, но обдумать его слова на досуге? А если я останусь – будет ли это означать, что я согласна с манерой его поведения? Ведь я не согласна.

- Мила. Пожалуйста, - Глеб смотрит на меня с просьбой в глазах, и я теряюсь…

Почему ему так важно, чтобы я осталась?..

- Хорошо, я останусь, - ужасаясь своему решению, говорю ему негромко, - Только, пожалуйста, давай больше не будем говорить о моём будущем?..

- Хорошо, - послушно соглашается Бондарёв.

Я возвращаюсь на кухню, достаю мясо из духовки, разрезаю его на куски, выкладываю на специальный поднос, несу его на стол, раскладываю порции по тарелкам, сажусь, ем.

Несколько минут тишины и негромкого поглощения еды.

Мы ни о чём не говорим.

Просто. Жуём.

Потрескивают зажжённые свечи. Изредка сталкиваются приборы с посудой, издавая неприятные, резкие звуки.

Глеб молчит.

А мои нервы натягиваются, как тетива перед спуском стрелы: и о чём нам говорить, кто мне скажет?.. Боже, неловко-то как… Смотрю на Бондарёва, но по его сосредоточенному на поглощении еды лицу, понимаю – ему также неловко, как и мне. Неужели единственная тема для обсуждения между нами двумя – это моё злосчастное будущее?

И больше нам поговорить не о чем?..

- Я так не могу, - отставляя бокал в сторону, неожиданно произносит Глеб.

- Ну, слава Богу! – облегчённо вырывается из меня.

- Что? – удивлённо переспрашивает Бондарёв.

- Нет-нет… я так, - мнусь, как школьница на первом свидании, - ты, кажется, что-то хотел сказать?..

- Да… я не могу так просто отпустить тебя в безвестность, - напряженно произносит Глеб, сосредоточенно глядя на свои пальцы, переплетённые в замок, - можешь считать, что я чувствую ответственность за тебя.

- А это так? – спрашиваю его.

Глеб поднимает на меня глаза и некоторое время просто смотрит.

На мой вопрос он не отвечает.

- Я не хочу, чтобы ты уходила из компании, - наконец, произносит он.

- Это вопрос решённый, - опускаю взгляд в свою тарелку, - давай не будем об этом.

Не хочу об этом говорить!

- Но почему? – допытывается Глеб, - Неужели тебе так не нравится работать на меня?

- Дело не в том, что мне нравится или не нравится - дело в том, что ты натворил, - резко вырывается из моего рта; закрываю рот, плотно смыкаю губы; затем всё-таки поднимаю взгляд на Бондарёва, - я предупреждала – не нужно нам об этом говорить…

- Ты презираешь меня? – Глеб смотрит мне прямо в глаза.

А я… не знаю. Уже – не знаю. Потому молчу.

- Презираешь, - невесело усмехается он и опускает взгляд на стол.

- Я думаю, что ты сам себя презираешь за это, - говорю негромко.

Глеб растягивает на губах какую-то странную, словно болезненную усмешку.

- Возможно, - только и произносит он.

Затем вновь поднимает на меня глаза; мы смотрим друг на друга и снова молчим.

И, чёрт возьми, мне его опять становится жалко…

- Что это? – лицо его напрягается, а в глазах появляется напряжение, - Ты что, сейчас… жалеешь меня?

- Ты хотел сделать больно другим, а в итоге сделал больно себе, - произношу тихо, невольно вспоминая детишек из детского дома, где проходила моя практика, - У нас в университете как-то была…

- Не нужно меня жалеть. И не нужно сравнивать меня с кем-то из твоего университета: я не один из твоих подопечных, - перебивая меня, сосредоточенно произносит Бондарёв, в глазах которого загорается какой-то нехороший огонь.

- У меня уже нет подопечных, - разводя руки в стороны, говорю с усталой улыбкой, - теперь у меня есть только ты и твоя компания...

- Меня. Не нужно. Жалеть, - по слогам произносит Бондарёв, в упор глядя на меня.

- Глеб, это нормально, признавать свои ошибки… - пытаюсь объяснить ему эту старую азбучную истину.

- Ты думаешь, что я страдаю от того, что сделал? – грубо перебивая меня, жестко произносит Бондарёв, - Так вот тебе честный ответ: не страдаю. И не жалею. Я получаю удовольствие от созерцания плодов своего труда. Мне приятно видеть, что всё, к чему я стремился, теперь находится в моих руках. И мне приятно знать, что те, кто когда-то хотели подчинить меня, теперь стали моими подчинёнными. Ты понимаешь это?.. Меня не нужно жалеть, мне не нужно сочувствовать! – цедит он, глядя на меня с какой-то странной злобой, - Я не этого от тебя хочу!

Ну, вот, наконец, и его прорвало…

- А чего хочешь? – сжав тканевую салфетку в руке и не глядя на Бондарёва, ровно спрашиваю.

- Ну, уж точно не жалости, - с язвительной усмешкой отзывается Бондарёв.

Спокойно поднимаюсь на ноги.

На этом наш славный ужин можно смело считать законченным.

- Сядь на место, - спокойно приказывает Глеб.

Усмехаюсь в ответ, качаю головой.

- Благодарю за еду. Было вкусно, - откидывая салфетку на стол, произношу; разворачиваюсь, иду в прихожую; слышу, как Глеб поднимается из-за стола и стремительно идёт ко мне, - Не нужно меня провожать, - резко разворачиваюсь к нему, встречаясь почти нос к носу, - я прекрасно знаю, где выход.

- Почему с тобой так сложно? – буквально цедит Бондарёв.

- Наверное, потому что ты вообще не умеешь ухаживать за женщинами, - предполагаю без эмоций.

- Мила, - Глеб хватает меня за руку, когда я вновь разворачиваюсь к выходу, и я не выдерживаю: звонкая пощёчина приходится ровнёхонько по центру синяка.

Глеб закрывает глаза и плотно смыкает челюсти.

Глава 10. Когда все ангелы спят.

Макс опрокидывает в себя порцию крепкого алкоголя, Лина медленно садится на диван с сосредоточенным, но одновременно – каким-то потерянным выражением на лице, ведущий где-то на сцене, наконец, берёт в руки микрофон…

- С меня хватит, - негромко произношу я; но знаю – все меня прекрасно слышат.

- Мила? – блондин с лёгким удивлением и словно ожиданием смотрит на меня.

- Это уже перебор. Всё это, - говорю и делаю шаг назад.

Макс приподнимает бутылку, без слов предлагая мне запить моё «горе» хорошим виски, но на алкоголь я больше тоже смотреть не могу. Как и на всех окружающих.

- Мила, не уходи, - как-то глухо произносит Лина, не глядя на меня.

- Зачем ты это сказала? Зачем ты всё это сказала? – с нарастающими не то раздражением, не то злостью, спрашиваю её.

- Потому что это правда, - фея поднимает на меня усталый взгляд; на её лице больше нет веселья, как нет энтузиазма и какой-то лёгкости, что всегда отличали Лину от всех остальных девушек, - Потому что Бесов до сих пор не понял, куда пришёл, и страдают от этого все.

- Зачем ты сказала ему про меня? – задаю чёткий вопрос, чтобы у неё больше не было возможности юлить.

- Потому что и это правда, Мила! - на лице Лины мгновенно появляется уверенность, а в глазах – блеск, - Как долго ты ещё будешь строить из себя божью овечку?! Неужели не понимаешь, что таким, как те двое, которых ты на свою голову выбрала объектами своего внимания и распространения своих флюидов, нравится доказывать друг другу, какие они крутые хрены? И они могут делать это месяцами, если не годами! А страдать будет компания! И все её работники! И те, кто эту компанию создавал!

- Лина, это уже лишнее, - негромко произносит Макс, но я его уже не слышу:

- О! Так ты о Самуиле Викторовиче подумала? А что ж ты не думала о нём, когда помогала Глебу захватывать компанию отца? – вырывается из меня под нажимом странной агрессии, что буквально заполнила меня изнутри.

- Он – акционер! Ничего бы с ним не стало, если бы Глеб спокойно продолжал взятый курс… но тут на его голову появляешься ты и умудряешься столкнуть лбами двух минотавров! – вспыхивает Лина, подскакивая на ноги.

- А я ещё думала, что ты единственная, кто поддерживает меня, - качая головой, с горькой усмешкой произношу, глядя ей в глаза.

- Самое смешное, что я продолжаю поддерживать тебя... Но это не значит, что мне всегда будет нравится линия твоего поведения, милая моя, - выделяя интонацией последнее обращение, протягивает Лина, спокойно отвечая на мой взгляд, - ты не замечаешь, как создаёшь вокруг себя чрезвычайное положение, потому что ты, точно также, как и Лёша – не игрок команды. Ты – случайное лицо, оказавшееся брошенным в чужой мир почти без опоры. И в тот момент, когда ты стала частью системы, эта система оказалась под угрозой.

Сказав всё это, Лина медленно обходит стол, желая покинуть наш уголок, но на пол пути останавливается и разворачивается ко мне.

- Я не знаю, что у вас происходит с Бесовым, ты мне так и не рассказала всех подробностей своего побега, да и потом у нас не было времени поговорить… но то, как он ведёт себя сейчас - говорит о многом.

- И о чём же? – не очень дружелюбно спрашиваю я.

- О том, что своё чувство гордости он ставит выше, чем свои чувства к тебе, - без веселья в глазах усмехается моя пьяная фея, - и прежде чем ненавидеть меня за эту правду, лучше подумай – стоит ли этот человек твоих «метаний»…

И с этими словами она отворачивается и уходит в толпу, мгновенно скрываясь среди гостей клуба, собравшихся перед сценой.

Тишина, которая устанавливается за нашим столиком после её ухода, может смело носить титул «Гробовой».

- Хочешь поговорить? - через несколько секунд, затянувшихся в минуты, произносит Макс, отпивая из своего стакана.

Бездонный он, что ли?

- Хочу уйти, - отвечаю ему, продолжая смотреть куда-то в толпу.

- Нет, не хочешь, - на губах Макса появляется странная улыбка, но он быстро прячет её, склоняя голову во время распределения по стаканам очередной порции виски, затем берёт один из них, медленно отпивает. Второй стакан так и остаётся на столе сиротливо дожидаться хоть кого-нибудь.

- И что это значит? – смотрю на него волком, - Почему это я «не хочу»?

- Потому что ты хочешь не «уйти», а разобраться во всём. Это видно по твоим глазам. Они неспокойные и возбужденные, - произносит Макс, продолжая держать порцию горячительного рядом со своим ртом и при этом глядя на меня, - ты желаешь выяснить, как относятся к тебе окружающие люди. И я поддерживаю тебя в этом желании.

Смотрю на него внимательно. Паззлы медленно сходятся в единую картину.

- Скажи мне, почему ты разрешил Лине привезти меня сюда? Это же не было тобой запланировано! - складываю руки на груди.

- Потому что вам всем давно пора расставить точки над «ё», - со спокойной улыбкой произносит мужчина.

- За кого ты, Макс? – удивленно спрашиваю у него; реально – удивленно; даже как-то… недоверчиво.

- За себя, - глядя мне в глаза, отвечает блондин, - всегда – только за себя.

Мне почему-то становится не по себе.

- Мне нужно уйти, - произношу, сама, не зная – зачем; опускаю взгляд на стол; смотреть на мужчину - неловко.

Что за дела?! Это же Макс! Милый добрый Макс! Откуда эта дурацкая скованность? И почему стоять с ним наедине стало неожиданно неудобно?..

Разворачиваюсь и натыкаюсь на Бесова.

- Лёша? – вырывается из меня.

- Уходишь? – Бесов смотрит на меня, затем бросает быстрый взгляд на блондина.

Глава 11. Снежный рай.

«Он хороший»

О-кеееей… И то бы это значило? Кто «хороший»? Глеб, о котором мы говорили? Макс, увозящий меня домой? Бесов, подаривший мне возможность спеть то, что я бы хотела исполнить? Или незнакомый ухажер, внешность которого уже стёрлась из моей памяти?..

Как-то беспомощно оглядываюсь по сторонам, ловлю взгляд Макса, ожидающего, пока я заберусь в машину, и стоящего у открытой дверцы. Интересно, он видел это сообщение? Или это напряжение в его глазах никак не относится ко мне лично?..

Сажусь в салон и тут же с удивлением пододвигаюсь – блондин усаживается рядом...

Усаживается и не даёт никаких указаний водителю, что занял его место. Глазами показываю своё недоумение, но Макс быстро меня успокаивает:

- Я уже отдал все распоряжения – он знает, куда ехать… - золотоволосый Бог ненадолго замолкает и словно задумывается, - Это гнетёт меня…

- Что именно? – встревоженно уточняю я.

Чужой трезвый водитель, сидящий за его рулём? Сообщение, пришедшее ко мне на телефон? Незнакомый мужчина, подкативший ко мне с лёгким флиртом?..

О, как же много я думаю!!!

- Мысль о том, что ты вернёшься в свою халупку и целый день завтра будешь сидеть в этих трёх с половиной, нуждающихся в капитальном ремонте, стенах, развивающих в людях клаустрофобию… - Макс хмурится и отворачивается к окну.

- А что, есть другие предложения? – с легким сердцем спрашиваю.

А потом осекаюсь. Но поздно – слова уже слетели с языка. И то, как просто они это сделали…

Пугает.

Это же мой рот, в конце концов!!!

«Ага! И это же – твои мозги» - противненько так прошепелявил голосок на краю моего сознания.

- Есть, - неожиданно просто отвечает Макс, затем поворачивается ко мне, - Мои родители уехали на Бали – вернутся только к Рождеству. Так что я могу предложить тебе провести воскресенье в нашем семейном коттедже. Ехать туда час-полтора, максимум… природа, свежий воздух, снег, много снега… можно слепить снеговика… - блондин смотрит на меня таким милым, наивным взглядом, что я не выдерживаю.

Прыскаю.

А потом резко становлюсь серьёзной.

Вообще-то он меня сейчас вроде как к себе домой позвал. Но опять же – позвал в семейный коттедж, а не в холостяцкую квартиру. И сделал это вроде как по-дружески… а-а-а-а! Не хочу больше думать! Всем мыслям - прочь! Если я ещё и Макса начну подозревать в скрытых мотивах, то это уже будет клиника.

Так что хитро забираюсь с другого конца:

- Ты хочешь сказать, что у твоей семьи есть коттедж, и он сейчас действительно пустует?

- Именно так. Я уже говорил – родители в отъезде, а сестрёнка в колледже заграницей…

У него есть сестра! Младшая… И родители… и все они встречают новый год не вместе…

Наверное, легкая грусть каким-то образом отражается на моём лице, потому что блондин спешит пояснить:

- Мы собираемся все вместе на рождественские праздники, а также вместе встречаем Старый Новый Год. У нас очень дружная семья. Просто все очень занятые - трудно найти свободное время в плотных графиках работы…

Киваю. Почему-то на душе полегчало. Хоть один из всех моих знакомых, связанных с семейным бизнесом Бондарёвых, имеет нормальную семью и теплые отношения с родственниками.

- А кем работают твои родители? – спрашиваю из любопытства.

- Банкирами.

Застываю. Медленно поворачиваю к нему голову… а затем вижу за его головой…

- Мы проехали мой дом! Эта улица находится дальше!!! – взволнованно сообщаю, начиная тыкать пальцем в окно машины.

- Я думал, ты согласилась… - хмурится Макс, тут же давая команду водителю, чтобы притормозил, - Прости, ты просто начала расспрашивать, вот я и подумал… лепка из снега была плохим мотиватором?.. – прищурив глаза, спрашивает он.

А я почему-то начинаю улыбаться.

- Да нет, - отвечаю честно, а затем признаюсь, - я уже тоже как-то про себя решила, что не прочь провести свой единственный выходной за городом… Но я ничего не взяла! Ни свитера, ни теплых штанов, ни удобных ботинок…

- Не переживай – там всё есть. Моя сестренка примерно той же комплекции, - смерив меня профессиональном взглядом закройщика, сообщает блондин, затем мягко улыбается, - Я рад, что ты согласилась.

- А я рада, что ты позвал, - вновь честно отвечаю ему, и это правда: выбраться из этого города Великих Игроков Бизнеса – то, о чём я тихо мечтала весь этот день.

А с Максом… с Максом безопасно. Он не давит на меня, ничего от меня не требует и только помогает.

- Это просто здорово – иметь возможность отдохнуть от…

- Компании? – с лёгкой иронией в глазах подсказывает блондин.

Вот только что именно он имеет ввиду под этим словом? Компанию Бондарёва? Или людей, что в ней работают?..

Так, всё! Пора вырубать свой мозг и просто наслаждаться жизнью! Иначе вся изведу себя глупыми подозрениями: тем более, что Макс этого не заслуживает. Рядом с ним я чувствую себя спокойно и комфортно, и до этого момента блондин ни разу не дал усомниться в своей лояльности ко мне.

Так что расслабляюсь на сидении и готовлюсь к часовой поездке. Свежий, не загрязнённый газами воздух и много-много снега… это будет идеальный конец недели перед новым годом!

Когда машина останавливается у ворот, я слегка напрягаюсь, а затем поворачиваюсь к мужчине, что всю поездку просидел, уткнувшись в планшет и решая какие-то рабочие дела…

- Семейный коттедж? – подняв бровь, спрашиваю у него.

- Я же говорил: мама и папа – банкиры, - со спокойной улыбкой поясняет Макс и открывает дверцу в снежный рай.