Неудачница в Академии Бессердечных

1. Шансов нет

ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ ИСТОРИЯ ЗАМОРОЖЕНА, 3 ЧАСТЬ НЕ ДОПИСАНА. ОЖИДАЙТЕ ЗАВЕРШЕНИЯ

Роилин Блэй

— Я хочу тебе сказать что-то важное, Роилин, — мужские пальцы с немного огрубевшей кожей от мозолей, полученных от оружия, поглаживают подбородок, нежно касаются моих губ.

— Что? — поднимаю взгляд, чувствуя, как сладко ноет в животе.

Каймер чуть улыбается. Удерживаю себя от того, чтобы не подтянуться и не прильнуть к этим отливающим шёлком губам. Но Рамбрейт наклоняется сам, и…

— …Убегать шансов нет. Просто нет, — с мучительной горечью произносит он. — Я люблю тебя, Рои, — шепчет он глухо.

И целует. Ощущаю каждую выпуклость и впадину его губ, чувствую их пряно-мятный вкус. Каймер притягивает меня теснее и теперь завоёвывает мои губы со всей страстью и жадностью, на которые способен этот неутомимый дракон. Я задыхаюсь, теряю опору под ногами. Мы целуемся прямо в учительской аудитории, оба пренебрегая всеми правилами.

Обхватываю воротник его формы, вжимаясь в сильное тренированное тело. Он обхватывает мой затылок, одновременно прикусывает нижнюю губу, так что я почти стону: Рамбрейт знает, как расставлять правильные акценты.

Как же кружится голова, разве можно… можно быть таким?

В его руках я чувствую себя маслом на раскалённой сковородке. Но в какой-то момент он напрягается, стискивая меня до боли, я пытаюсь отстраниться. Нежная страсть сменяется яростным пожаром. Каймер держит меня так, что пальцы жёстко вонзаются в плечи. С силой сжимаю зубы на его нижней губе. Только это только разжигает в нём страсть, углубляя поцелуй, вкус крови теряется во вкусе острого порочного желания.

— Но я никогда не прощу предательства, — ожесточает хватку, полыхающий гневом взгляд заставлял оцепенеть.

— О чём ты Каймер? Я не предавала, нет! — мотаю головой под неумолимым взглядом полный боли, гнева и горечи, любимого.

Убирает прядь волос с моей щеки, гладит костяшками по скулу и грубо обхватывает пятерней мою шею, радужки глаз дракона вспыхивают резервом, острая боль обжигает затылок и давит на виски, паника захватывает, когда Каймер прижимает меня своим телом к стене. Сердце разрывается. В непонимании и ужасе смотрю на Каймера.

Зажмуриваюсь, а когда открываю глаза, Каймер исчез, а я оказываюсь на краю обрыва.

Неожиданный резкий удар в спину заставляет меня беззвучно вскрикнуть и пошатнуться. Тело мгновенно немеет, задыхаюсь пытаясь глотнуть кислорода, но не могу, лёгкие заледенели.

Хлопаю в ужасе непонимания ресницами и медленно поворачиваюсь.

— Долора? — срывается с губ.

На лице сестры маска безразличия, в белых пальцах нож, испачканный кровью, моей. Капельки стекают на самое острие и срываются на камень.

— Ты мне не сестра. Каймер — мой, — с вызовом произносит она.

Опускаю взгляд на грудь. Из образовавшейся дыры в области сердца льётся тьма, стремительно окутывая меня чернильным облаком.

Паника. Не могу дышать, не могу говорить, не могу… Слишком холодно. Всё кончено.

1.1

Резко вскакиваю в постели. Дышу часто, чувствую на губах соль. Осторожно касаюсь пальцами их края и морщусь, когда щиплет. И щемит в груди.

Каймер Рамбрейд, снова ты…

Быстро смахиваю проступившую влагу с глаз, опускаю стопы на пол, собирая разметавшиеся по плечам густые и чуть волнистые, гордость мамы, мерцающе-огненные волосы, перекидываю через плечо.

Тихий шелест листвы за окном навевает умиротворение, как и тиканье часов на тумбочке. И ещё совсем рано. Меня уже не радует тот факт, что я дома, странно на меня влияет моя временная передышка. Как будто сон продолжается.

Поднимаюсь с постели и смотрюсь в зеркало своего туалетного столика. И вижу глупышку с лазоревыми, глазами, в обрамлении длинных пушистых ресниц.

Да, Роилин, ты все первые места заняла по сердечным страданиям. Не ожидала от себя такого. Размазня, нюня.

“...Шансов нет”, — звучит во мне его голос, снова тревожа порванные струны души.

Поступая в Академию Бессердечных, даже не думала, что мне придётся пасть их жертвой. Впрочем, бессердечными называли не тех, кто там учится, как оказалось.

Видимо, есть исключение. Помимо того, что Каймер Рамбрейд чертовски красив, так ещё наделен безграничной силой и потенциалом, ах да, и безупречной родословной. В общем, шансов устоять у меня не было. Как и у любой первокурсницы, которая поступила в эту Академию.

Каймер Рамбрейд и есть само исключение из всех правил. Потомок Вершителя, маг и страж трёх врат Туманного Рубежа, Предвестник Бури. Когда я поступила, он уже закончил последний курс боевого факультета, получил официальное звание боевой маг, которую уже считалась элитой Эйссмора. По слухам он уже возглавил руководящий пост в Совете безопасности Срединного Континента. Ко всему носитель тёмной магии, это подтверждает, что в его крови сохранилась сила из легионеров. Конечно, разве могло быть иначе, когда в твоём роду одни военачальники и генералы?! Не только Срединного Континта, но Южного, и Ледовитого.

И я каким-то немыслимым образом попала под его кураторство. Просто мечта, чтоб его.

Вот тут всё и закрутилось. Любовь с первого взгляда. Целый год я летала будто в облаках, учёба давалась легко, что не удивительно: я буквально была окрылённой и неслась вперёд всех, но моим стремлением руководил, к сожалению, не здравый рассудок, а… Впрочем, всё ясно. Точнее, ясно одно: падение было смертельно болезненным, даже не знаю, как я это всё выдержала. Хотя выдержала ли? Узнав, что Рамбред крутил не только со мной, но и с моей сестрой Долорой, я с треском провалила межгодовые экзамены и с позором вылетела из Академии.

Щёки запылали, мне безумно стыдно до сих пор. И мне никуда не деться от собственных чувств.

Моя сестра оказалась не промах. Долора осталась в Академии. А я — нет. И она рядом с Каймером, крутится возле него и ластится как кошка. Даже в глазах темнеет от ярости.

Какая мне разница!

Взгляд цепляется за красный шнурок на запястье. Сердце болезненно сжимается, а на глаза наворачиваются всё-таки слезы.

— Нет, нет, Роилин, даже не смей.

С того момента, как покинула Академию, я не проронила ни слезинки. И сейчас не собираюсь. Отталкиваюсь от столика, решительно подхожу к шкафу и раскрываю резные створки.

Синего цвета форма с золотой нашивкой аккуратно висела в стороне, при виде неё сердце сжалось. Поджимаю губы и срываю первое попавшееся платье.

Новая история цикла уже на сайте "Мой случайный истинный, или, только не он!" - https://litnet.com/shrt/Pcei

1.2

Мне повезло, что я вообще поступила в эту академию. Мало того что полукровка, так ещё без дара как такового. Пара магических всплесков не в счёт. Как и редкая руна. Всё что меня сейчас интересовало — как вытащить себя из этой трясины неудачи, куда я так эпично окунулась.

Со мной, бывало, всякое, но случай с отчислением подкосил и выбил землю из-под ног.

Окидываю тоскливым взглядом небольшой зал и иду на кухню, чтобы сделать себе кофе и поздороваться с Пушком.

Слуг мы давно распустили, да и сколько помню, последний раз мы их держали, когда мама была жива. Но её не стало, и поэтому следить за этим некому. В Эйссмор мы переехали три года назад и купили небольшой домик в скромном квартале — на большее не хватило средств. Мама работала, не покладая рук, чтобы мы с Дорой смогли учиться.

Оказалось, мама имела чёткий план переехать в сердце драконьей империи и настояла, чтобы мы подали документы в самую элитную Академию Асторн, или, как между собой адепты её называли, Академию Бессердечных.

Пушок встретил меня радостным чириканьем. Ящерица, только вместо пасти — клюв. Сам он — яркого, как морская волна, цвета, с зелёным из пуха хохолком — приглянулся мне сразу. Магического детёныша продавал бродяга на рынке. Наверняка стащил из какого-то закрытого террариума. Бедняга выглядел истощённым. Обычные люди сторонились таких зверушек. Но этот малыш был абсолютно безвреден.

— Привет, малыш, — почесала его горлышко и насыпала корма.

Он скрасил моё одиночество.

Я задумчиво провела по месту под ключицей пальцами, ощущая прохладу руны, возвращаясь мыслями в прошлое. Мама говорила, что однажды руна принесёт удачу. Она появилась с моим совершеннолетием. Я понятия не имею, почему руна возникла на теле и что она означает, чья кровь течёт во мне. Мама не рассказывала, от кого меня родила, я и не интересовалась. После того как на свет появилась я, мама отправилась в путешествие, так что я даже не знаю, где родилась, и вскоре познакомилась с одним титулованным магом. Некоторое время она была полностью под защитой, но что-то произошло, и избраннику пришлось покинуть её. И так они больше не встретились, но появилась Долора.

Сварив кофе, я уселась на стул и взяла в руки вечернюю прессу. Пробежавшись по заголовкам, я вдруг подумала: почему мама всегда находилась в разъездах? И вообще, что я знаю о её родителях, есть ли у меня вообще родственники, каково моё происхождение? С переездами часть вещей была потеряна, не осталось ничего, что могло бы раскрыть этот секрет. Я задаюсь этими вопросами слишком поздно. Теперь, когда я познала, что такое быть отвергнутой, и остаться в полном одиночестве, мне стала необходима поддержка.

Откладываю газету и делаю глоток, тянусь за кошельком, расстёгиваю и высыпаю на ладонь небольшую горсть монет. Считаю. На пару дней, подвязав туесок, хватит. Поэтому я решила, что с меня хватит хандрить, пора шевелиться. Иначе нечем будет платить по счетам за комнату.

Делаю очередной глоток и беру квитанцию.

— Пфф, — кофе выплеснулось изо рта, обрызгав бумагу. — Откуда?!

Цифра повергла меня в некоторый шок, оказывается, в квитанции были прописаны штрафы за неуплату налогов и всего прочего.

— Как?! Мы ведь всегда… — замираю, злость мгновенно вспыхивает в груди. — Долора!

— Ладно, — делаю вдох, выдох, — мне ещё положена стипендия, которую я не получила за последний месяц пребывания в академии.

Вспомнив, какое сегодня число, я быстро допиваю кофе, беру кошель, надеваю жакет, женскую шляпку, которая мне досталась от мамы, и покидаю дом.

1.3

Сегодня солнечно, и уже напекает голову, всё-таки начало лета.

— Доброе утро, Роилин, — поздоровался мистер Бенет, открывая калитку. Бывший библиотекарь с седыми бакенбардами, высоким лбом и очень добрыми глазами. Иногда мы стояли в очереди в хлебной лавке и недолго разговаривали, именно тогда я узнала, что он был главным королевским библиотекарем.

Признаться, расспрашивать о том, почему королевский библиотекарь оказался в этом захолустье, у меня не хватило наглости.

— Доброе утро, мистер Бенет, — ответила я вежливо.

Наша улица полна шума: дети уже играются возле дороги, пахнет свежей выпечкой, мальчишки разносят прессу, разъезжают дилижансы, за которыми гоняются псы. Дождавшись нового рейса, я отдаю монетку проводнику и сажусь внутрь напротив милой старушки в соломенной шляпе и корзиной в руках, накрытой накрахмаленным полотенцем. Поправляю на коленях своё платье цвета дикой фуксии. От дамских нарядов я отвыкла, но буду в брюках, думаю, меня поймут неправильно, это в академии считалась такая одежда повседневной.

— Угостись, — слышу я и поднимаю взгляд.

Старушка протягивает красное налитое соком яблоко.

— Спасибо, — вежливо принимаю угощение.

— Не волнуйся, всё будет хорошо, главное — верь в себя, — вдруг говорит она, будто знает, что происходит внутри меня.

— Да, — киваю я, опуская взгляд. — Но сложно поверить, я провалила экзамен и меня отчислили. А ещё предал человек, которому я доверилась.

Ну почти человек, драконище, нет хладнокровный чудовище, вот он кто.

— Теперь у меня в кармане ни гроша, — не знаю почему я открываюсь незнакомому человеку, но я так долго молчала, переживая всё в себе. И тут сдалась.

— Иногда кажется, весь мир рушится и уже не будет ничего хорошего, — продолжила старушка, излучая чистую радость взглядом и тёплой улыбкой, протягивает руку и накрывает мою кисть, — не поддавайся страху, ты справишься!

Меня будто стрелой пронзило, старушка говорила ровно словами мамы. “Никогда не сдавайся Роилин, знай, что испытания всегда даются тебе по силе, ты справишься!”

Поджимаю губы, сдерживая слёзы.

— О, амулет любви, — вдруг замечает женщина красный браслет на моем запястье. — Береги его и не отдавай никому.

Откуда она знает, что это амулет? Кажется, старушка передо мной непростая. Впрочем, разговор прервал остановка, на которой милая старушка в соломенной шляпе и вышла.

Проводив её взглядом, я откидываюсь на спинку сидения и накрываю запястье с браслетом, и чувствую, как проваливаюсь в пропасть. Чёрт, будто кусок души вынули.

По дороге, как бы я ни храбрилась и ни настраивалась на посещение территории Асторна, сердце предательски трепыхалось в груди, словно императорский флаг на главной площади. Обычно сумму мне начисляли на персональный артефакт, которую я могла обналичить в банке. Но артефакт мне пришлось сдать.

Дилижанс прибыл после часовой поездки с многочисленными остановками. Я вышла, и сжав подрагивающие пальцы своей сумочки, повернулась к дороге. Идти пешком достаточно далеко, мимо меня проезжали мобили и повозки, жизнь в столице играла другими красками, интригами и загадками.

Наконец показались знакомые территории, башни и шпили самой академии, что возвышалась дворцовым монолитом над городом, сверкая яркими витражными окнами. Асторн находился недалеко от центра столицы, а его полигоны охватывали всю окраину, где дальше брал начало Мглистый лес и Зачарованные горы. За год учёбы мне удалось побывать в нём однажды…

Сердце защемило от тоски, безжалостно прогоняю прочь эти воспоминания, что надвинулись на меня незаметно серыми тучками.

Останавливаюсь перед воротами с императорским гербом в виде двух драконов, сверкающих металлическими панцирями. Их охраняли неподвижными статуями двое курсантов, которые не обратили на меня никакого внимания. Я прошла мимо этих ворот к пропускному пункту.

Сглатываю.

Достаю пропуск в виде жетона, он каким-то чудом остался у меня. Дежурный, поджарый мужчина и кивнул и открыл проход не задав никаких вопросов.

Задержав дыхание я шагнула за них.

Не будь я курсант боевого отряда! Хоть и недоделанного.

Поворачиваюсь к главному зданию, где принимали студентов и вели всякую документацию, решительно иду ко входу, мимо высоких тополей, кроны которого закрывали виднеющиеся академию. Эта часть примыкала к основной территории. Внутри меня пропустил рослый дежурный в мундире, и я с лёгкостью поднялась на второй этаж, пряча глаза, моля о том, чтобы меня никто не узнал. К счастью, до меня никому не было дела. Да, если кто попадался, то незнакомые мне лица.

Наплыв студентов ещё не начался. Поднимаю руку и стучусь.

— Да, — раздаётся женский голос.

Почти все, кто служил империи, были мужчины, ещё бы, это ведь целиком и полностью военная академия, патриархат здесь процветает, в этом я уже убедилась. Но были исключения.

Осторожно открываю и вхожу.

Госпожа Бэлла Лоу неизменно сидела в своём допотопном со времён второй императорской династии кресле. Чёрные волосы собраны в улитку, коричневого цвета форменный одежды только подчёркивал коренастую фигуру и низкий рост. Она подняла на меня взгляд и изогнутые выразительные брови.

— Роилин Блэй?

2. Эй, Роилин!

— Доброе утро, миссис Лоу, — сжимаю в руках сумочку. — Я пришла за…

— Проходи, — отводит взгляд и берет журнал, начинает листать, быстро находя нужный столбец, придавив его своим острым коготком.

Бэлла Лоу — нечистокровный дроф, к сожалению, она так и не смогла раскрыть свой магический резерв, но осталась на службе, занимая должность главного бухгалтера.

— Четыре месяца прошло, почему не пришла сразу? — поднимает строгий взгляд карих, как ночь, глаз, в которых полыхнуло прохладное пламя.

— Простите, не было времени, — отвечаю уклончиво, румянец стыда обжигает щёки. Я бы за ними вообще не пришла, если бы не нужда. И, кажется, Лоу это понимала по одному лишь взгляду на меня.

— Ясно, — отстраняется от журнала и открывает в столе кассу. Быстро пересчитывает нужную сумму, кладёт купюры с изображённым на них профилем императора, немного, всего три, сверху выкладывает моменты, пододвигает ко мне.

— Распишись, — протягивает ручку.

И как только я ставлю пометку, Лоу забирает ручку, пишет что-то своё и захлопывает журнал. Всё как обычно. За что мне нравилась миссис Лоу, так это за немногословность и тотальное спокойствие, пусть даже некоторые это принимали за чопорность и сухость.

Беру деньги и прячу в сумку.

— Спасибо.

— Всего доброго, рекрут Блэй.

Я моргнула, давно ко мне так не обращались, уголки губ дрогнули в улыбке, но я так и не нашла что ответить. Молча разворачиваюсь и направляюсь к двери, чувствуя, как сердце разрывается на части. Я никогда не стремилась встать на защиту империи, может быть, потому что моя родина не здесь, но за год я прониклась этой идеей, и наставление мамы, её желание поступить и учиться здесь, многое определили во мне. А теперь это уже всё неважно.

Только я хочу открыть дверь, как она сама распахивается. И нос к носу я сталкиваюсь с Долорой. Секунда, другая, третья. Кажется, я лечу над огненной пропастью. Сестра тоже не ожидала меня увидеть здесь.

Да уж, сон мой явно был не к добру.

После того как меня отчислили, Долора даже не написала ни разу, не навещала меня дома, как будто мы стали чужими за один миг. Наблюдаю, как на миловидном нежном лице, в её чистых голубых глазах затвердевает лёд отчуждения и начинает трескаться то ли гневом, то ли возмущением, будто она сама ещё не могла определиться со своей реакцией на меня.

Не произнеся ни слова, хватаюсь за ручку, раскрываю дверь и вылетаю из кабинета, быстро направляясь к лестнице. Вот так, не сказав ни слова, будто я разучилась говорить.

Я летела, не видя перед собой дороги, меня потряхивало, в ушах шумело. Все чувства, что я так глубоко прятала, прорвались словно через плотину. Злость, непонимание, ревность.

— Эй, Роилин! — слышу за спиной оклик Долоры.

Сжимаю кулаки и замедляю шаг. Чего она хочет от меня? Внутри борьба: останавливаться или нет. Сейчас я себе не принадлежу.

2.1

Дыши, Роилин, дыши. Это же всё-таки моя сестра, она младше на полтора года, и я как старшая должна быть… терпимее. Останавливаюсь.

— И куда же ты убегаешь? Так быстро, — приближается она, обходя меня и становясь впереди, закрывая путь.

Хоть у нас одна мать, но мы с Долорой разные не только по характеру, но и внешне. Сейчас её густые платиновые волосы собраны назад в хвост, чёрная форма с нашивками облегает аккуратную фигурку, подчёркивая, конечно же, все достоинства: высокую грудь, осиную талию и округлые бедра. Кукольное лицо украшает интригующий румянец. Внутри под сердцем засвербело, Долора действительно очень хороша собой, настолько, что не может быть не замеченной Рамбрейтом.

Долора расплылась в широкой улыбке, слишком фальшивой, чтобы я поверила, как она “рада” меня видеть.

— Спешу. Ты что-то хотела?

— Мне так жаль, что тебя отчислили, я очень расстроилась, — лицемерно состроила кислую гримасу.

Точнее, её слова звучали так: “Я очень рада, что тебя отчислили, теперь я вздохну свободно, и для меня больше нет препятствий на пути к Рамбрейту”. Внутри меня всё переворачивается от гнева.

— Почему ты не оплачивала счета, почему? — потребовала ответа, игнорируя пафосную речь.

— Прости, мне нужны были деньги.

— Это и твой дом, не забывай об этом, мы накопили долг, и его нужно оплачивать.

— Поэтому ты пришла за стипендией?

— Да, поэтому, — поправляю я шляпку, которая и так сидит идеально.

Взгляд Долоры скользнул на моё запястье, ревностно полыхнул.

— Я всё понимаю, Роилин, но раз так вышло… и тебя отчислили, тебе пора устроиться на работу. Мне нелегко об этом говорить, знаю, что значила для тебя учеба… Но я правда за тебя волнуюсь. Мама ведь работала, и ничего. Слушай, я поговорю с Энжин, у неё отец имеет ткацкую фабрику, возможно, там будет место для тебя.

Сжимаю кулаки до такой степени, что ногти вонзаются больно в ладони, но я ничего не чувствую. Она специально это делала, чтобы уколоть побольнее, зацепить за живое и утвердить своё превосходство. Не думала, что она дойдёт до такого, хотя она всегда видела во мне соперницу. Она ведь хочет от меня реакции, гнева, так?

Любые мои слова сейчас покажутся защитной реакцией. И это так. Я делаю шаг к Долоре, она растерянно моргает, не ожидая такого тесного контакта, но не отступает. Смотрю прямо, без тени лжи и попытки что-то спрятать.

— Мы ведь обе знаем, что кто-то хотел моего отчисления, мечтал об этом. И мне… — дыхание задерживается в груди осколком горечи. — Больно, что близкие люди, кого я считала родными, предают меня, одно хорошо — мама этого не видит.

Долора замирает, уставившись на меня непроницаемым взглядом, затем моргает, услышав смысл моего послания.

Я отступаю. Сказать больше нечего, обхожу сестру и иду прочь.

Так тяжело на сердце мне ещё не было. Не имею понятия, увидимся ли мы когда-нибудь ещё.

Даже если и увидимся, так как раньше больше никогда не будет. Долора не стала меня догонять, так что я спокойно себе добралась до остановки, дожидаясь дилижанса, доставая заранее монеты. Не заметила, как набежали облака и стало серо кругом, закапал редкий дождь. Погода в Эйссмотре переменчива — вот светило солнце, а следом пошёл ливень.

В дилижанс я села уже слегка промокшей. Внутри было сухо и тепло, почти никого. Нежеланная встреча поселила в сердце ещё больше смятения. Сердце изнывало и плакало, и чтобы хоть как-то себя утешить, я достала из сумки яблоко и стала есть, откусывая сочную мякоть. Сладкий сок разлился по языку, отвлекая от мрачных мыслей. Смотрю в окно, стараясь не думать, как отдаляется академия, оставаясь в недосягаемости.

Я почувствовала, что на меня кто-то пристально смотрит, буквально прожигает взглядом. Проглатываю мякоть и незаметно кошусь в сторону. Напротив сидит мужчина и не сводит с меня взгляда.

2.2

Я быстро изучаю ауру. Не человек.

Мы проехали уже несколько остановок, люди выходили, садились новые, но тот оставался на месте.

Я успела его разглядеть. Черные, как смола, волосы, бледное, с сероватым, как зола, оттенком лицо. Черты грубые, как у голема. Одежда неприметная, коричневый сюртук, серые брюки, сапоги с невысоким голенищем, запачканные грязью, но больше всего меня насторожили его руки, на пальцах когти, а кисти покрыты грубой коркой.

Бессердечный. Или попросту — демон в обличии человека.

Сердце ухнуло в пятки. Поморщилась от удушающей петли, на висках проступили капельки пота. Встретить низшего в обличии человека в центре Эйссмора — невозможно. Как он мог пробраться через барьер? Через стражей? Однако подобные случаи бывали часто.

Я посмотрела по сторонам, пассажиры встревожились, почуяв неладное, никто не понимал, что происходит, увидеть ауру способен только маг или стихийник. Смотрю в окошко, не выпуская из внимания пришельца, скоро моя улица, ещё две остановки. Вытерпеть бы.

Если я активирую свою ауру, то всем достанется.

К тому же применение магической атаки для причинения вреда здоровью карается лишением свободы на неопределённое время, в зависимости от тяжести преступления. Пойди потом докажи, что я пыталась обезвредить пришельца!

Так, Роилин, что можешь предпринять?

На ум пришло блокировать магическую атаку, но это не магическая атака, просто демон плохо владел своей силой и, кажется, не подозревал, что его “пылкое” внимание выдаёт его с потрохами.

Нахлынувшая слабость одолевала, на остановке люди ринулись из дилижанса, как мальки, выпущенные из банки. Озноб скользнул по позвоночнику.

Я тяжело сглотнула, заливаясь потом.

Дверь закрылась.

Следующую остановку я ждала как пришествие Вершителя.

Ещё немного, ещё чуть-чуть. Наконец-то мы проехали мост, несколько кварталов, и дилижанс остановился. Подскакиваю и распахиваю дверь, чуть не сбив пассажиров, собирающихся сесть в транспорт.

Порыв влажного прохладного ветерка обдаёт кожу, я блаженно прикрываю веки.

— Вот же так влипнуть.

Оглядываю высеки и строения, башни, под которыми располагались цветочные лавки. Теперь пешком драпать целых две улицы!

Злая, выкидываю огрызок.

— Эй, осторожней, мистер! — раздаётся позади возмущение женщин.

Оборачиваюсь.

Демон, расталкивая пассажиров, выбрался наружу. Его взгляд устремился на меня. Резко отворачиваюсь и смотрю лихорадочно по сторонам, но, как назло, ни одного городового, уже не говорю о жандарме, а уж про магов-стражей и речи быть не могло.

Я двинулась в сторону цветочных лавок и уже через несколько шагов поняла, что демон меня преследует. Ускорив шаг, намереваясь ускользнуть, я нырнула за угол башни и двинулась по улочке между обшарпанными каменными стенами старых зданий.

И почти сорвалась на бег, когда демон повернул за мной. Удар горячей волны был настолько неожиданным, что я рухнула на землю, содрав кожу с колен, потеряв дыхание. Шляпка сбилась с моей головы и упала.

Бессердечный быстро приближался, на ходу приобретая свою истинную личину, мало похожую на человеческую, руки и ноги удлинились, одежда пошла по швам, разрываясь на каменной с буграми мышц груди, глаза наполнились жидким огнём, он прыгнул уже на четвереньки и напоминал ротвейлера размером с телёнка, только вместо шерсти — переливающаяся огнём лава. Теперь стало ясно, что меня преследует гончий.

Обычно они выходят на охоту стаями и редко по одиночке. Что меня сильно тревожит — где тогда остальные?

— Кажется, я тебя недооценила, не такой ты уж и беспомощный, — подбирая подол платья, я спешу подняться.

Но куда там, гончий оказался намного шустрее, демон, прыгнув вперёд, ударяясь ногами о стену так, что посыпался камень, отрекошетил и полетел прямо на меня.

Сердце на миг застыло. Мне конец.

И когда я уже попрощалась с жизнью, резерв во мне воспрянул, активированный, видимо, больше инстинктом самосохранения, окатив моё тело волной звенящей силы до головокружения, что вызвало на лице блаженную улыбку, расцветая во взгляде водной стихией.

И как только демон хотел сбить меня с ног своей плавящейся в огне тушей, обвив мою шею языком-щупальцем, я пустила вокруг себя режущие хлысты воды.

Воздух прорезает шелест, до слуха доносится глухой удар, гончего отшвыривает с такой силой, что тот, проломив тушей доски заколоченного окна, скрывается в глубине здания.

Брызги воды опадают фонтаном вокруг меня. Дышу часто, судорожно, магия словно в трубу схлынула обратно, оставляя меня совершенно без сил. Шатаюсь, едва удерживаясь на ногах, прикрывая ладонью глаза. Но задерживаться нельзя, скоро гончий очухается.

Подбираю шляпку, спотыкаясь, иду прочь.

3. Мисс, вы ранены

Погода тем временем испортилась окончательно, и дождь заморосил сильнее. Плечо подозрительно болело. Когда я вышла снова на людную улицу, прохожие как-то странно на меня смотрели.

И только тут увидела, как вместе с влагой по ткани лифа растекаются алые струи.

— Вот же… — ругаюсь.

— Мисс, вы ранены, — останавливается кто-то небезучастный.

— Ничего страшного, царапина, — вежливо улыбаюсь я, прикрывая ладонью поврежденное место, и шагаю дальше.

Нужно побыстрее скрыться, гончий может продолжить охоту. Но только почему я?

На улице уже почти никого, всех разогнал дождь, за исключением проходящих мимо дилижансов. Выйдя с улицы из многоэтажных домов, я зашагала по мостовой, стуча каблуками, потом свернула на тропинку, скинула туфли и, подобрав подол платья, побежала, собирая последние остатки сил.

Домой я буквально ввалилась тяжёлыми мешком. Бросаю туфли, шляпку, закрываю на ключ дверь, занавешиваю шторами окна, ставлю магические защиты — они немного задержат, если кто попытается вломиться сюда.

Небо загромыхало, дождь полил сильнее. Я отправилась в ванную комнату, стаскивая влажное, забрызганное грязью платье. Чудесная поездка за стипендией. Открыв кран, я встала под струи воды, плечо защипало. Алые струйки, смешивающиеся с водой, стекали на дно медной ванны, сливаясь в водопровод.

Хорошо, что гончий не считался ядовитым демоном, но зато оставлял ожоги на коже.

Раскат грома всколыхнул воздух, я быстро принялась мыться.

После душа, накинув халат и собрав волосы в полотенце на голове, отправилась в комнату, задержавшись в гостиной, чтобы ещё раз всё проверить, заглянула в окно, отодвинув шторку, наблюдая, как улица погрузилась в серую влажную стену дождя.

К счастью, свою аптечку я забрала из академии, и её содержимое пригодилось. Ожог на левом плече оказался не таким страшным, но довольно-таки широкая красная полоса. Нанеся заживляющую мазь с магической эссенцией, которая должна убрать за ночь все следы, я закрыла аптечку и стянула с головы полотенце. Мой взгляд задержался на портрете мамы, что стоял на бюро в позолоченной раме.

Провожу пальцами по инициалам. Исабэль Блэй.

Я была похожа на неё, но Долора больше, наверное, потому что мама имела такие же блестящие платиновые волосы. Скорее, я переняла её черты лица, женственные, мягкие, как и фигура, мама сохраняла до самого конца хорошую форму, и я была её комплекции, стройная, гибкая, с аристократической осанкой. Как-то мама проговорилась, что в её генах кровь иеронцев, потомков древней империи, что когда-то царствовала на Южном континенте.

А что, если здесь ключ?

Я присмотрелась к портрету, замечая украшение на шее мамы, дорогое, из лазоревых самоцветов колье и серьги, что так шли к её лазоревым, как у меня, глазам. Таких украшений у мамы не было, и я всегда думала, что художник, что её изображал, приукрасил.

Я прикрываю веки от лёгкого головокружения. Бред. Я самая обычная полукровка, и не нужно выдумывать всякие глупости и видеть во всём какие-то знаки.

Ноги уже почти не держали. Всё-таки активация магического резерва для неокрепшего от его мощи организма сказывался пагубно. Сделав диагностику, поняла, что всё намного хуже: моё поле истощено, удивительно, как ещё на ногах стою.

Но всё же волосы пришлось расчесать, иначе потом на голове будут заросли виноградника, которые не раздерёшь. Вернувшись на кухню, я взяла Пушистика и отправилась в гостиную. Прислушиваюсь к каждому шороху, отпустив питомца, ложусь на диван, удобно устраиваясь на подушке.

— В случае чего бей тревогу, — сказала я своему магическому другу.

Пушок вскарабкался на спинку и замер. Я улыбнулась, чувствуя, как веки сами собой закрываются, становясь тяжёлыми. О чем я успела подумать, так это о Долоре.

Неприятная встреча вышла. Долора совсем чужая, даже иногда не верится, что она мне сестра и у нас одна кровь. Может, это всё временно? И всё ещё наладится? Хотя с трудом верилось.

Меня снова прошиб озноб, и я подтянула к себе одеяло, чтобы укрыться. Мысли путались, а думать о том, что во мне снова проснулась стихийная сила, страшно. Ректора Маркуса настораживал этот факт, ведь полукровки разве только годны быть в запасе. Все чистокровные маги несут в себе частичку света или тьмы, которая открывает резерв силы. Так что для моих фокусов как минимум нужно быть чистокровной, что исключено. Мама была обычной женщиной. Я задумываюсь: но почему-то она попадала под пристальное внимание высокородных магов.

Здесь какая-то ошибка. Мыслительное усилие отбирало последние силы. Тело просто сдалось под тяжестью мыслей и проделанного трюка.

В полузабытьи мне виделись стены академии, адепты и курсанты, принявшие присягу новобранцы или, как было принято называть среди магов — рекруты.

Рамбрейт… Наши встречи были редкими, он как куратор и военачальник был постоянно занят, большую часть времени принимал участие в зачистках у Туманного Рубежа. Но когда мы пересекались, встреча напоминала горячую бурю в пустыне, которая каждый раз опаливала мне крылья и разжижала мозг. И это при том, что соблюдался безо всяких оговорок целибат. Ведь всё шло к браку. Как я наивно думала.

3.1

Я притворяюсь, что ещё сплю, и медленно, бесшумно скользя рукой к подушке, пальцами нащупываю холодный металл. Хорошо, что я додумалась положить оружие под подушку.

Тот, кто был в комнате, явно не спешил нападать, иначе я бы давно была мертва. К осторожности и обороне мы были приучены с детства, удивительно, но нас научила мама, она знала много приёмов, благодаря которым мы с Долорой были достаточно подготовлены к суровому режиму академии.

Я почти не дышу, сжимая рукоять кинжала, напрягаясь всем телом.

— А ты и не такой страшный. Защищаешь свою хозяйку? Молодец.

Я замираю и не верю своим ушам. Голос мистера Бенета был слишком убедительным, чтобы это походило на сон. Но как он оказался в моем доме?!

Выпускаю рукоять и поворачиваюсь.

— Мистер Бенет, боже, как вы здесь оказались?!

Мужчина повернулся с Пушком, который удобно устроился у библиотекаря на локте и хоть бы чирикнул ради приличия для каких-то оправданий. Так нет, он блаженно прикрыл веки, цепляясь за грубое сукно рукава, когда тот его гладил под горлышком.

— Извини, Роилин, — библиотекарь, кажется, нисколько не смутился, придерживая какой-то ящик.

— Как вы попали сюда? — уже не сдерживая недоумения, я поднимаюсь, но спохватываюсь вовремя: я в одной сорочке. Прячу ноги обратно под одеяло.

В таком виде неприлично находиться рядом с мужчиной, который, к счастью, хотя бы отвернулся, продолжая баловать вниманием моего питомца. Да что же это такое? Сегодня не день, а сплошное недоразумение какое-то! Я поднимаюсь, оказывается, мои волосы давно высохли, а за окнами, судя по яркому солнечному свету, что просачивается через шторы, чистое от туч небо. Значит, я всё-таки успела вздремнуть. И восстановиться.

Пока я возилась с халатом, накидывая и запахиваясь, мистер Бенет успел поведать не менее странную, чем преследование гончего, историю.

— Я стучал, но ты не открыла. Подумал, что с тобой что-то случилось…

И пока я недоумевала, с каких это пор сосед так внимателен и заботлив ко мне, что вскрыл замок и вломился в мой дом, от следующих его слов по позвоночнику прошёлся холодок.

— Их было двое, они выследили тебя. Теперь они знают, что ты тут, и просто ждут ночи. Я поставил щит, но он не выдержит, если гончих будет больше.

Я так и застыла с поднятыми руками и собранными в тугой хвост волосами и лентой в зубах.

Бенет поворачивается.

— Ключ, — кладёт он предмет на журнальный столик.

Я смотрю на дверь, мой ключ по-прежнему в замке.

— О, не подумай, что я сделал специально копию, зла я не желаю. Этот ключ мне дала Иссабэль, — объясняет он, видя моё недоумение и растерянность.

— Может, вы объясните, что всё это значит? — огрызаюсь я, чувствуя себя, мягко говоря, не в своей тарелке.

— Присядем, Роилин, нам нужно поговорить, — вдруг предлагает мужчина и ставит на столик рядом с ключами деревянный короб.

Я послушалась, в конце концов, больше ничего не оставалось, как ждать, когда мне дадут вразумительное объяснение происходящему, в противном случае, мне придётся вызвать полицию и сменить замки. А лучше — найти себе более безопасное место. Чем я и займусь в ближайшем будущем.

Мужчина сел, Пушок оказался тоже из числа предателей, не покидал библиотекаря, вцепившись в него всеми четырьмя лапами.

— Погодите-ка, — прищуриваю настороженно взгляд, — вы его зачаровали? — догадываюсь я.

— Пришлось, иначе он бы мне выклевал глаза.

Нервно улыбаюсь. Пушок может. Значит, зря я его так обвиняла. Я наклоняюсь и забираю его себе.

Бедолага пребывал в коматозе, но так он не будет лишний раз нервничать при незнакомце.

— Почему мама вам дала ключ от нашего дома?

Не помню, чтобы она как-то доверительно относилась к соседям, с учётом того, сколько мы раз сменяли место. Мама вообще была закрытой, даже подруг не было, и она не стремилась заводить с кем-то знакомство и никогда не страдала от одиночества. Наверное, поэтому во мне есть эта черта — некоторая дикость и нелюдимость. За год в академии я так и не обзавелась друзьями, хотя многие тянулись ко мне. Не потому, что я такая злюка, просто я, как замечала мама, долго осторожничаю. И почему эта полезная черта не распространилась на Рамбрейта. Хотя, если вспомнить, то я очень долго отрицала свои чувства. Пока в какой-то момент не сдалась. Что было ошибкой моей жизни.

Только одному человеку в академии я полностью доверилась…

— Я не знаю, — признается Бенет после некоторого молчания. Его взгляд становится глубоким. — Единственное, что она сказала… — переводит он на меня взгляд.

Я вся напрягаюсь, сжав пальцами потёртый подлокотник, казалось, воздух трещит разрядами. Что мама могла такого скрывать от нас, поручив ключи соседу? Хотя это не простой библиотекарь, какие только тайны не проходили через него при королевской службе.

— “Если вдруг случится так, что меня не окажется рядом, а моим дочерям будет грозить опасность, передай это Роилин”.

Библиотекарь положил ладонь с сухой в мелазме кожей поверх короба. Сердце задрожало, предчувствуя, что я соприкасаюсь с чем-то важным.