Невеста для Мрака

Глава 1

Мрак брызгал через прорези маски, изливаясь настороженной ненавистью. Мрак глянцевый, как смородина на солнце.

Угрожающе свистнула сталь и кончик обоюдоострого лезвия серебряной рыбкой сверкнул сначала у правого, потом у левого виска, заставляя меня поспешно отклониться.

Но я девочка не промах. Лёгкая, вёрткая. Техника боя у меня, без лишней скромности могу сказать, особенная. В свое время повезло с учителем, метаморфом-социопатом, искренне считавшим, что для красоты на свете существуют танцы, а цель боя до примитивного проста – смерть противника.

Результатом такого обучения стало то, что драться я категорически не умею. Либо убиваю, либо отхожу в сторону.

Как не старались потом другие учителя, привычка идти к убийству кратчайшим путем у меня так и осталась, въелась в кровь.

Со стороны мы, наверное, смотрелись забавно: огромный могучий волкодав и гибкая ощерившаяся кошка. Кстати, у кошки есть шанс выстоять против пса. Шанс есть всегда и у всех – так меня учили.

Да. У кошки в естественных условиях шанс остаётся, а у моего противника его бы в жизни не было. В естественных условиях он был бы уже мёртв, а мне не пришлось бы так сильно потеть, как сейчас.

С каждым новым выпадом становилось всё сложнее удерживаться в реальности, не переходить грань. Сила вибрировала, пульсировала и рвалась наружу.

Следовало как можно скорее кончать эту канитель. Вот-вот придет неконтролируемая жажда крови.

Бездна!!!

Я сделала ложный выпад, вынуждая напарника парировать удар и, открывшись, позволила ему выбить клинок из моей руки. Меч с обидой свистнул, вонзаясь в землю, возмущено вибрируя.

Прости, дружок. Бывают случаи, когда поражение – меньшее из зол.

– Неплохо, – пророкотал напарник, стаскивая шлем.

– Польщена, – хмыкнула я.

– Слепой Ткач, Одиффэ! – догнала меня Астарэль, явно раздосадованная тем, как я сдала бой. – Зачем ты поддалась?

Я бросила на неё насмешливый взгляд:

– Да так. Жарко стало.

Душевые кабины располагались в самой старой части замка. Плиты и стены рождали гулкое эхо, стоило лишь шевельнуть пальцем. Вода в трубах завывала так, что самая страшная нежить, услышав это, рыдала бы от зависти. Да! Ещё были белые облачка пара, разносимые сквозняком.

Крутанув кран почти до отказа, я встала под душ.

В висках тёмными крыльями пульсировала нерастраченная сила. До боли хотелось крови. Я мучилась от невыполнимого желания: выплеснуть агрессию, а взамен впитать чью-то боль, чью-то жизнь.

Вода лилась горячая. Казалось, ещё чуть-чуть, и на меня прольётся кипяток. Но пульсирующие обжигающие струи были единственным болеутоляющим мне сейчас доступным. Убивать я была не готова. Да и не могла позволить себе этого.

Услышав неясный гул девичьих голосов, я чуть не зарычала. Мне необходимо было побыть одной. В таком состоянии, как сейчас, я опасна и для себя, и для окружающих.

«Слепой Ткач! Принесло же», – подумала я.

– Ну наконец-то хоть кто-то сбил спесь с этой гордячки! – злобное веселье, звеневшее в голосе, грозило перелиться через край.

Ай-яй-яй, Тангарид Фейлэр. Злорадствовать нехорошо.

– Ты видела, какое у неё было лицо?

Сомневаюсь, что собеседница Тангарид могла разглядеть его. Лица во время учебных боёв всегда закрывались проволочными щитами.

– Не погрешу против истины, предположив, что Гартрон сегодня получил тысячу благодарностей, да пребудет с ним благословление Двуликих! Я просто в восторге оттого, что эта Чеарровсая шлюшка в кое-то веки была вынуждена лечь на обе лопатки.

– Почему она тебя так бесит, Тан? – полюбопытствовал кто-то из подруг. – Все Чеаррэ – высокомерные ублюдки. Но ты же не встаешь из-за этого на хвост?

– Тангарид так бесится потому, что Эллоиссент, перепихнувшись с ней по-быстренькому, предпочитает вздыхать по своей узаконенной подружке.

Я резко втянула в себя воздух. Перепихнулся с Тангарид?! Очень мило…

Ну, Эллоиссент!..

– Хочешь сказать, тебя, Ваньэс, не раздражает, когда парни западают на этот рыжий овощ? Я ещё могу понять, когда они таращатся на Сиэллу или Астарэль? У последней одна грудь не меньше третьего размера. А вот что они находят в этой рыжей морковке – совершенно не понятно!

– Ну, что находит в ней Эллоиссент как раз ни для кого не секрет. Он – псих, она – психопатка. У них родство душ.

Девчонки засмеялись.

– А на мой взгляд, Эллоиссент – душка. И одевается он классно.

– А ещё глаза у него красивые. А эта Одиффэ действительно гадина. Поделом ей!

Резко отдернув занавеску, я зло глянула на сплетниц.

Девичий гомон стих.

– Одиффэ?..

Я изогнула бровь домиком, сложила руки на груди и смерила неприятельницу взглядом. Коронный жест, позаимствованный у нашего, как выяснилось, общего любовника.

Глава 2

Трельяж отражал меня целиком, как есть, от рубиновой макушки до оборки на пышной юбке-колоколе.

– Для чего вырядилась? – небрежно поинтересовалась Астарэль, не отрывая взгляда от книги.

Могла бы так старательно не изображать безразличие. Я знала, что она шпионит за мной. Не по собственному почину, (ей-то оно зачем?), а по настоянию любимой тётушки. Знала и относилась к этому вполне спокойно. Кто бы нашёл в себе силы противостоять целеустремленной, жесткой Сантрэн? Сегодня Астарэль шпионит за мной, завтра, кто знает, я за ней?

Пусть себе шпионит. Я не в обиде.

– Иду на свидание.

Я расправила жесткое золотое кружево на груди.

– С кем? – прищурилась Астарэль.

– С Эллоиссентом.

– Так вы разве не в ссоре?

Я бросила через плечо насмешливый взгляд:

– В ссоре.

– Какие мы загадочные, – фыркнула Астарэль и спрятала лицо за книгой, не мешая мне уходить.

На самом деле, ни на какое свидание я не торопилась, и с Эллоиссентом мириться не собиралась. Свидание я использовала как предлог. Мне до зарезу необходимо было выбраться из Академии.

Я демон, а демоны должны питаться. Как не печально – кровью.

***

Ночь походила на драгоценный камень, искрящийся в свете Трех Лун, восходящих одна за другой: серебряная Ириама, алая Сиа и зелёный Летас.

Пересечь привычный лабиринт, сотворенный из живой изгороди, миновать врата, оставшись незамеченной, совсем несложно, если делаешь это не в первый раз. За последние четыре года мне приходилось изучать здешние изгибы, тупики и переходы довольно часто. Тайные беседки с мраморными скамьями, чаши с фонтанами, обманки-ловушки стали не просто привычными – родными. Каждая веточка, запах, шорох.

Подхватив длинные юбки, я шагала к выходу, выбирая кратчайший путь. Достигнув предела, тихонько свистнула и замерла в ожидании. Хрон, прекрасный, как тёмный бог, выкристаллизовался из темноты. Тонко всхрапнув, склонил изящную, узкую морду, шелковистым носом ткнулся в ладонь. Я охотно вложила угощение в его ровные острые зубы. Чертенок охоч до солёной корочки хлеба, он её просто обожает.

Схрумкав в секунду жертвоприношение, ездовой демон благодарно хрюкнул. Боюсь, кто-то подпортил безупречную родословную зверюги, иначе с чего бы ему, мрачному порождению ада, радостно хрюкать?

– Что? – огладила я круп. – Застоялась в стойле, скотина? Летим?

Вскинув точеную, как у лебедя, голову, затрепетав гривой на ветру, конь понесся вперёд. Земля стремительно ушла из-под ног. Ветер ударил в лицо, занялся дух. Сердце неистово заколотилось от восторга.

Каждый мускул в зверином теле играл подо мной.

Обожаю скорость! Обожаю силу! Ещё, ещё, ещё! Вперед! Обгоним ветер, обскочим собственные мелкие страстишки. Сорвем с себя, обливаясь свежим воздухом, все дурное, точно шелуху.

Ещё – быстрее! И – ещё!

Если бежать достаточно быстро, если взять нужный темп, то, может быть, всё дурное тебя попросту не догонит?

***

Район Реогра, «Долина Грез», квартал дорогостоящих, элитных борделей, освещался бездымными факелами, полной имитацией настоящих. Узкие улочки заливало их зловещим красноватым светом. Войти сюда можно, лишь имея специальный пропуск.

– Жди, – шепнула я Хрону, дунув ему в нос.

Демон всхрапнул перед тем, как раствориться в ночи.

Приятно иметь демоническую лошадь. Они не потеют. Несись я на настоящем скакуне, мне была бы одна дорога – в душ, ибо приставуч конский пот, липуч и въедлив. А так, расправив шуршащие длинные юбки, я прошагала к двери, потянула за массивное кольцо, ударила три раза, как условлено.

Дверь распахнулась. Безносый привратник низко склонился, подобострастно шепелявя:

- Маэра?

Традиционно сунув в его липкую влажную ладонь монету, я проскальзываю внутрь.

Смешно! Все переломные моменты моей жизни, так или иначе, происходили в борделе.

С первой же ступени здесь окунаешься в безвкусную кричащую роскошь: сплошь алый бархат, золотые кисти, хрусталь, огни. Стеклярус, дешевка и грязь. Словно нечистая угрястая кожа под слоем первоклассной косметики.

Пройдя в тень высокой колоны, я затаилась, обшаривая глазами зал в поисках жертвы. Как обычно, особых проблем не возникло. На меня тоже успели положить глаз, и молодой человек был вполне ничего себе, как раз в моем гастрономическом вкусе. Высокий, мускулистый. Лицо красивое: широкой лоб, прямой нос, пухлые губы, высокие скулы. Правая рука его от плеча до кисти была покрыта татуировками.

Не люблю, когда ровную поверхность кожи угаживают потугой на изобразительное искусство. И не верю, что это приносит удачу. Ни богам, ни демонам нет никакого дела до знаков и символов, только глупцы могут верить в подобное.

Но мозги молодого красавчика мне не требовались. Мне нужна была его кровь и, возможно, жизнь.

Встретившись со мной взглядом, красавец приветствовал меня царственным кивком, небрежно давая знак подойти. А я – что? Я подойду. Я сейчас не гордая.

Глава 3

Эллоиссент лениво потянулся за сигаретой. Он глубоко затянулся едким дымом.

– Мы можем, наконец, поговорить?

– Я начинаю думать, что это следовало сделать вместо, а не после, – насмешливо ответила я. – О чём ты хочешь говорить?

– О нас.

– Что тут обсуждать? Мы неплохо проводим время, когда нечем заняться.

– Проводим время?..

– Или, точнее будет сказать – проводили? Ты ведь наверняка в курсе последних событий?

Я хотела, чтобы мой голос звучал язвительно, но вышло скорее грустно, чем саркастично.

Он поморщился и, не заботясь об эстетике, выпустил клубы дыма через ноздри. К облаку табачной горечи примешивалась наркотическая сладость. Меня это раздражало. Наркотическая зависимость хуже алкогольной. Не могу понять людей, добровольно соглашающихся на рабскую привычку.

Тонкая кожа на его веках подрагивала. Густые, как у девушки ресницы, гасили лихорадочный блеск глаз.

Как он был красив! Красив и порочен.

– Знаешь? – задумчиво протянула я, обрисовывая острым ноготком контур его идеальных губ – Я тебя убью. Когда-нибудь...

В затуманенных наркотиками глазах промелькнул огонёк очередной насмешки.

– Да ну? Правда?

– Ага.

– Это будет нескоро, – с этими словами он осушил очередной бокал в несколько глотков.

Я согласно кивнула:

– Не скоро. А ещё – заканчивай с дурманом, любовь моя.

Он невесело рассмеялся:

– Подумать только: кровавый демон, не моргнувший глазом, без угрызения совести, наизнанку выворачивающий чужую душу и тело, вдруг читает мне мораль?

Он не прав. Дело тут не в морали. У меня нет морали как таковой. Просто я презираю слабость, в любом её виде. Как можно сознательно отказываться от контроля над реальностью, отравляя мозг дурно пахнущей гарью?

Зависимость – это плохо. Алкоголь и наркотики, девочки-мальчики, похоть – это плохо. Это – зависимость, следовательно, слабость.

– Скажи мне, – попросила я, отодвигаясь, – как называется мужчина, согласный поделиться своей женщиной с другим для получения выгоды?

Эллоиссент всё курил, курил. Он и не думал мне отвечать.

– Что мешает тебе, наплевав на волю дражайшей тетушки, остаться со мной? – снова заговорил я.

– Долг, – ответили мне после бесконечной, тягостной паузы.

– Долг? О! Двуликие! Долг? Ты не мужчина, ты… – я пыталась подобрать нужное слово, – экономист. Или ты не хочешь меня. Потому что, когда хочешь чего-то по-настоящему – это берёшь. Если бы женщиной был ты, а мужчиной я – я бы женилась на тебе, и сотня тётушек меня бы не остановила. Плевать мне на них. Пойми, мне немного надо. Маленький домик, окруженный белым садом, зелень небес над головой, дожди по вторникам, а можно и по пятницам, всё равно. Чтобы был очаг, огонь в очаге и знание – рано или поздно ты все равно придешь. Пусть грешный, пусть темный, придешь и будешь мой. А я, пусть тоже не светлый альф, всё равно дождусь тебя, потому что люблю. Но ты ждать не станешь. И сражаться за меня не будешь. Ты меня не любишь.

Над переносицей Элла прорезалась тонкая морщинка:

– Я не могу сделать то, что ты хочешь. Твой брак с Дик*Кар*Сталом – залог мира между нашими государствами. Пусть хрупкого, непрочного, но мира. Сколько людей нуждаются в этом? Ставки слишком высоки. Что перед тысячью жизней и смертей моя или твоя любовь?

– Плевать я хотела на чужие ставки в чужих играх! – заорала я, теряя терпение. – Это моя жизнь! Я вам не кукла! Не разменная монета! Я – живой человек!

– Хватит строить из себя жертву, Одиффэ, – раздражено отбросил он прядь волос с лица. – Тебе грозят не пытки, не сражения с превосходящим по силе противником. Стать женой короля – это что, так страшно для девчонки из подворотни?

Вот и сказано. Вслух. Без цензуры. Без прикрас и реверансов.

Я была для них, утонченных Чеаррэ, живущих разумом и презирающих чувства, всего лишь девчонкой из подворотни. И я должна быть благодарной за всё: за то, что отмыли, накормили, обогрели, нарядили, обучили и так далее. Благодарной и покорной.

Продолжать беседу бессмысленно.

– Не уходи, – сорвался его голос на шепот, – не уходи… так.

– Какая разница, как, если всё равно нельзя остаться?

В дверях я обернулась, чтобы со всей яростью отверженной женщины произнести:

– Ты пожалеешь об этом.

– Уже жалею.

Нет. Ещё пока нет. Но время придёт. Когда-нибудь. Наверное…

С мучительной, раздирающей болью, разрывающей моё гневливое, горячее и жестокое сердце на части, я постигала простую истину – то, что для женщины сама жизнь, для мужчины лишь сиюминутная прихоть.

Отправив меня далеко-далеко отсюда, Эллоиссент не умрет от горя, он пойдет и утешится в ближайшем борделе. Через пару лет подыщет девочку из хорошей, правильной семьи, с маленьким, контролируемым потенциалом Силы. Слабую, добрую и светлую девочку. Женится на ней. И они будут счастливы вместе. А я? Я останусь ярким воспоминаньем молодости.

Глава 4

Я неслась по петляющим узким городским улочкам. В голове совершенная пустота, зато в сердце змеиным клубком копошились ядовитые змеи. Я почти опьянела от переполняющей меня злости. Хотелось омыть руки в крови, чтобы чужой болью, гневом и разочарованием утолить палящий душу жар.

Я мечтала о том, как заставлю горько пожалеть Чеаррэ об опрометчиво принятом решении.

Рассчитывала ли я сбежать всерьёз? На целом свете кроме них у меня никого не было.

Эмоции – эмоциями, но если рассуждать здраво, то мой поступок не что иное, как откровенная глупость. Ну, куда я пойду? Кто меня ждёт? Я уже совсем было собралась сдаться, сесть на одной из лавочек и покорно ждать, пока меня заберут, как, подняв глаза, наткнулась на интересное объявление:

«Требуются охотники за верфольфами, волкалаками, упырями и прочей нежитью.

Требования: владение магией стихий, техникой рукопашного боя, холодным оружием, стрельба из арбалета.

Высокая оплата гарантируется».

Попробовать можно. Удрать не удастся, так хоть развлекусь.

Охотников в городе набирали постоянно. Подобные писули часто попадались на глаза, ими пруд – пруди. Да где же ещё искать потенциальных авантюристов, желающих найти приключения на свои неопытные, непоседливые задницы, как не в городе, в котором их штамповали ежегодно? Маги высшего уровня редко опускались до паломничества из одного места в другое. Кочевой образ жизни чаще выбирали выпускники магических школ. Именно они служили простому народу, в то время как выпускники Магической Академии работали на правительство – размах и амбиции не позволяли опускаться до истребления терроризирующих простанародье монстров.

Порывистый ветер шелестел тонкой бумагой, порванной на ровные полоски, каждая из которой содержала указатель, как добраться до потенциального работодателя. Одно ленивое движение и полоска зажата в пальцах.

Афьор – многоликий город, заполненный, с одной стороны, богачами: знатью, высшими магами, предпринимателями-торговцами, давно оставившими розничную торговлю для торговли в монополиях. Нажитое богатство позволяло этим гадам с кошельком вместо души, встать в один ряд с аристократией меча и духа. Здесь же, в Афьоре, благоденствовали бандиты всех мастей, оборотни-одиночки, по определению являющиеся преступниками, потому что за мелкие проступки из Кланов не изгоняли. Артисты, нищие, проститутки, оборванные бродяги, беспризорники, попрошайки – всем находилось место и дело.

Миновав Торговые ряды, я попала в район Постоялых Дворов.

Снег с улиц давно сошел, но последствия недавних паводков ещё давали о себе знать. Повсюду обильно текли мутные ручейки жидкой грязи, под ногами у людей и копытами животных хлюпала жижа. Вокруг теснились каменные строения с островерхими крышами, верхние этажи тяжёло нависали над нижними. С водостоков щерились ухмыляющиеся упыри, драконы и оборотни в различной стадии трансформации. На все лады расхваливали свой товар лавочники. Фигляры на перекрёстках давали представления. Предлагали свои услуги бродячие писцы с чернильницами за поясом. Воздух вокруг был тяжелым, зловонным и спертым. Редкие, резкие порывы ветра раскачивали вывески над лавками.

Сверившись с адресом, я остановилась перед одним из постоялых дворов.

Служанки развешивали белье на протянутых веревках. У коновязи кони, опустив морды, жевали овес.

Деревянные двери, к которым и коснутся неприятно, распахнулись от моего пинка.

Внутри оказалось так же неприглядно, как и снаружи. Несколько длинных нескобленых столов, тянувшихся от дверей до очага, почерневшие от копоти балки, грязь и паутина по углам. То ещё местечко.

Взгляд наткнулся на сладко посапывающего пьяницу в нелепой круглой шляпе. Судя по запаху, эта свинья выжрала недельный запас алкоголя. С омерзением отведя взгляд от лужи, живописно растекшейся из-под этого… ведь даже животным обозвать нельзя. Несправедливо. За что невинным тварям такое оскорбление?

Не выношу алкоголя. К ладану, который мне, как представителю ада, следует избегать, отношусь спокойно, а вот спиртное не терплю.

Жалкие, мерзкие червяки эти мужики. Наверняка, приходя домой этот солитер набирается наглости орать на детей и учить уму-разуму свою жену? Сынишки, подрастая, станут похожими на своего мерзкого папу. И всё это, разумеется, не имеет ко мне никакого отношения.

– Бармен! – рявкнула я.

Маленький поганец даже и не подумал поторопиться на мой зов.

Зря он так. Ведь чем больше я смотрю на храпящую в тёмном углу мерзость, тем больше портится моё настроение. А чем хуже у меня настроение, тем труднее иметь со мной дело.

– Бармен, мать твою!

– Чё орёшь, как оглашенная, девица? Ежа тебе в зад!

Запасы моего терпения иссякли. Мужика подбросило в воздух, прокатило по барной стойке, сбивая его грузным телом, словно тяжелой кеглей, недопитые клиентами стаканы и заляпанные жирными ладонями бутылки.

И швырнуло к моим ногам.

Судя по выпученным глазам, он впервые столкнулся с тем, что худенькие девчушки тоже могут быть опасны.

– Мне нужно видеть охотника, – сообщила я.

Мужик кивнул куда-то в сторону. Проследив в указанном направлении, я понаблюдала, как неспешно спускаются кожаные сапоги по шаткой деревянной лестнице.

Глава 5

Мы двигались рысью, стараясь не утомлять лошадей – переход планировался долгий. По обе стороны от дороги лежали ещё не засеянные зерновыми поля, в чьих глубоких бороздах голубели тонкие полоски воды, не успевшей испариться. То тут, то там взгляд натыкался на пышные кусты, покрытые лиловыми первоцветами. Пахло древесными соками.

Но счастье длилось недолго. Цветущие кустарники сменились сухостойником, над которым стаями вилось вороньё. Падальщиков привлекала длинная вереница виселиц, поднявшихся словно стройный лес.

– Трупы свежие, – неприязненно сморщил длинный аристократический нос Кассли.

– Банда Феера, – откликнулся Джейманн. – Отказались ребятки по-доброму сдаться Стальной Крысе, вот и повесили их, высоко и быстро, без суда и следствия.

Смотреть на такое малоприятно даже полудемонам. Пока мы спускались к реке я, в числе прочих, отворачивалась, старательной зажимая рукой нос. Миновав древний горбатый мост, перекинутый с одного берега на другой, мы продолжали следовать за Ланджоем.

Ехали долго. То спускались с холмов, то поднимались на кручи. Ровных участков почти не было.

Окружающий ландшафт не впечатлял. Все эти природные красоты предстояло преодолеть обычным способом, то есть верхом на потеющей, взбрыкивающей, уставшей лошади. А это далеко не фунт изюма. Моя многострадальная задница успела покрыться мозолями, и каждый новый шаг походил на пытку.

Когда уже всерьёз начало казаться, что день не закончится никогда, что солнце пришпилено к небу невидимой гигантской булавкой, светило начало медленно закатываться за горизонт. Однако радости это не прибавило. Местность оставалась неизменно пустынной. Из строений, если и попадались, то только заброшенные фермы. Жилым даже и не пахло.

– Не пора ли осмотреться в поисках ночлега? – предложил Таббар.

– Осматривайся – не осматривайся, а вокруг одно: пустыня. Кажется, так и придётся заночевать под открытым небом, – высказал вслух общие опасения Кассли.

Ночь действительно застала нас в пути. И, что ещё хуже, вместе с ночью нагрянула гроза. Стоило только солнцу скрыться, ветер принялся набирать силу, вскоре превратившись в настоящий ураган. Всполохи молний рассекли небо, гром зловещим хохотом рассыпался по острым каменным скалам, окружившим нас со всех сторон, словно зубы в пасти у чудовища.

– Бездна! – просипел Ланджой.

Трудно было с ним не согласиться.

Спустя час, когда все вымокли до нитки и почти отчаялись, навстречу из темноты выдвинулись дома в окружении оград из жердей. Мы, таки, набрели на деревню.

Ланджой постучался в первый же попавшийся дом.

За дверью мелькнул свет, и сиплый старческий голос осведомился, кто это в столь позднее время тревожит сон добрых людей?

– Мы охотники за нечистью, – прокричал Ланджой. – Приехали в вашу деревню по специальному распоряжению Департамента из Афьора.

Дверь осторожно приоткрылась. Показалось круглое благообразное морщинистое лицо. Чтобы лучше разглядеть нас, старик держал в высоко поднятой руке масляный фонарь.

– Охотники? – переспросил он. – Хвала Двуликим! Наконец-то! Наш лорд велел незамедлительно препроводить вас к нему, как только вы появитесь…

– Чего ж медлишь? – не выдержал Кассли. – Веди!

Старик отрицательно замотал головой, проявляя одновременно трусость и благоразумие:

– Простите, господа, но я слишком стар, чтобы покидать кров в такую ночь. Вы без труда сами найдёте господский замок. Нужно проехать совсем немного вперёд и увидите его.

– Вперёд! – скомандовал Ланджой.

– Предлагаю для начала оторвать голову здешнему лорду, – предложил Кентар, – а уже потом приняться за местных волкодлаков.

– Остаётся надеяться, что волкодлакам не нравится дождик, и мы хоть до замка-то доберемся без приключений, – ответил другу Джелрой.

Кони, скользя, с трудом вскарабкались по крутому откосу, ведущему к замку. Мы остановились у рва, над которым сумрачной тенью нависал подъёмный мост. Почти сразу с лязгом отварилось решетчатое окошечко надвратной башни, и чей-то трубный глас поинтересовался, кого это слепой ткач принёс в такую непогодь?

– Охотники за нечистью, – повторился Ланджой. – Если вы не впустите нас немедленно, гюрзу вам в глотку! – своих чудовищ будите ловить сами, – прорычал он.

Мост, гремя и бряцая, стал медленно опускаться. Мы получили возможность въехать под тёмную арку, миновали узкий мощёный двор и вошли, благословляя Светлых Богов, в замок.

На второй этаж по узкой винтовой лестнице подниматься пришлось гуськом. Двустворчатая дверь, распахнувшись, пропустила в просторный сводчатый зал, освещённым красноватым пламенем огромного камина.

По меркам провинции, в которой волей случая пришлось оказаться, местный лорд был богатым человеком. Стены увесили пёстрыми коврами, на коих вперемешку красовались охотничьи трофеи: головы, шкуры, рога. За трофеями рядами тянулось дорогое оружие.

Хозяин всего этого великолепия восседал в широком кресле возле огня. То был человек с узкими щелками вместо глаз, надменно выпяченной нижней губой и совершенно лысый, как моё колено. Одет лорд был затейливо и старомодно. Длинный камзол свободно облегал грузную фигуру, широкий кожаный пояс туго стягивал массивный живот.

Глава 6

За событиями кровавой ночи последовали события не менее кровопролитного дня, с той лишь разницей, что ночью лилась кровь людская, а теперь шла облава на зверей.

Мой план остаться в стороне от всей этой неразберихи приказал долго жить. Лорд Вертэй объявил, что заплатит за поимку зверя полновесным золотом любому, кто сумеет представить неоспоримые доказательства, что чудовище мертво.

Нет то, чтобы я не смогла устоять против звона презренного металла, но уж когда вилланы выходят на тропу войны, профессионалам отсиживаться в стороне как-то неэтично.

Помимо нашей команды профессиональных охотников на нечисть на поиски оборотня выдвинулись крестьяне, солдаты, ремесленники, всё местное дворянство, да и просто заезжие авантюристы и любители приключений. Деревенские улочки опустели, зато в лесу людей оказалось больше, чем листьев на деревьях.

Господский замок стоял в отдалении от поселения. Между ними пролегал отлогий луг, за которым вверх по холму карабкалась сама деревня с блёкло-розовыми крышами домов, а дальше раскидывался лес. Он тянулся во все стороны кудрявым, густым ковром без единой лужайки.

Охота на волков началась сразу же после того, как с деревенских улочек убрали трупы. Неистово лаяли собаки, трубили рога загонщиков. Вся разношёрстная масса народа двинулась вперёд, кто пешком, кто верхом на лошади, кто, держа наперевес вилы, кто с мушкетом, кто с топором. Народное ополчение во всей его красе (или без прикрас).

Выследив стаю волков, люди принялись их беспощадно истреблять. Несчастные животные метались в поисках укрытия, выстрел раздавался за выстрелом, охотники неслись стремглав, разгоряченные кровью и скачкой.

Высокие кусты разлетелись, словно занавес перед примой, и на меня вылетел всадник в щегольском, ярком алом наряде. Его ретивый конь взвился на дыбы, едва не сбросив седока.

В молодом человеке я узнала белокурого сыночка нашего работодателя.

– Какого беса вы тут делаете? – неприветливо рявкнул он на меня. – Испугали моего коня!

– Намеревались искупаться в грязной луже? Простите, что помешала.

– Я твердо намерен покончить со зверем! – воинственно заявил мне франт с таким видом, будто я пребывала в горячем намерении немедленно отговорить героя от свершения рокового подвига.

– Зверя здесь нет.

– Так я найду его!

– Благие Боги в помощь.

Задав коню шпоры, блондин стремглав унёсся прочь, разбрызгивая грязь.

– Они нас уже битых два часа по этому лесу туда-сюда гоняют, – ворчливо пожаловался Оукмар, отирая пот с лица.

– Наверное, считают, что так мы лучше отработаем наши деньги, – наморщил нос Таббар.

Выехав на небольшую опушку, мы нашли, что местное общество успело устроить сходку. Отовсюду раздавались крики разочарования, недовольства и раздражения. Покрытые грязью, измученные собаки сбились в кучу и осипло лаяли. Впереди свиты держался сам лорд, подчёркнуто демонстрирующий своё недовольство. За его правым плечом держался темноволосый сын. Чуть в стороне я заметила Ланджоя, в окружении Кассли и Кентара.

– Ну и что? – громогласно грозил небу кулаком представительный хозяин сих земель. – Мы убили целый день. Чего ради?

– Вас предупреждали, – возразил Ланджой, выразительно положив руку на револьвер, заткнутый за пояс. – Ловить зверя сейчас бессмысленно, но вы настаивали…

Из тумана, успевшего окутать окрестности, вынырнуло ещё несколько всадников. С громким гиканьем и воплями они волокли тушу матерого волчища.

– Я поймал его! – гордо выпятив грудь орал огромный, обросший бородой, детина, да так громко, что птицы сорвались с веток на ближайших деревьях.

Человеческое стадо откликнулось триумфальным воем.

– Тихо! – рявкнул лорд. – Тихо! С чего вы взяли, что это наш оборотень?

– Я так сказал! – снова завопил бородатый. – Вот ваш чертов оборотень! Нате! Получите!

К чему так орать? Или у них тут негласное правило: кто громче крикнет, тот и прав?

– Жителям вашей деревни больше нечего бояться! Кизлараха сделал свою работу! Великий охотник Кизлараха убил чудовище!

Это он о себе так скромно?

– Я выволок гадину из глубин Бездны! Смотрите! – Кизлараха покачался на пятках, разбрасывая вокруг победные взгляды. – Ну? И где моя награда? – востребовал он, многозначительно взглянув на лорда.

Святая простота! Сейчас-сейчас, получишь ты свою награду, как же.

Белокурый сын лорда обошел кругом убитого волчару

– А с какой стати нам тебе верить? – поинтересовался он.

– Я убил его! – ударил себе в грудь массивным кулаком Кизлараха.

– То, что убил, мы видим, – подал голос второй лордёныш. – Только, сдаётся мне, убитый тобой волк такой же оборотень, как и я сам.

– Это обыкновенный волк, – сказал Ланджой. – Нашего оборотня здесь нет. И быть не может.

Стоило ему открыть рот, как все стихли, устремляя на нашего капитана настороженные, злые, полные недоверия взгляды.

Глава 7

С уверенностью, граничащей с идиотизмом, я предполагала, что для получения нового задания наш маленький отряд зайдёт в какой-нибудь населённый пункт. Но ошиблась. Мы получили письмо, присланное с почтовым вороном. О существовании почтовых голубей все, конечно же, в курсе, а вот то, что воронов можно использовать подобным образом, я узнала впервые. Впрочем, Слепой Ткач с ними, со всеми, – с воронами и с голубями, – не о них сейчас речь. Речь о том, что с момента, когда удалось в последний раз покормить демона, живущего во мне, прошёл почти месяц. Предельный допустимый срок голодовки близился к концу.

Не существует в мире абсолютной силы, за исключением божественной. У любого плюса в паре обязательно стоит минус. Так, например, мой демон делал меня сильнее и могущественнее большинства существ, живущих в Мире Трёх Лун, но я, в свою очередь, зависела он него сильнее, чем наркоман от дозы, ибо самый жалкий наркоман имеет иллюзию выбора – сдохнуть ему во время ломки или найти в себе силы пережить её.

У меня такой возможности не было. Какое-то время демон будет молчаливо ждать, потом начнёт требовать крови и боли. Если я не проявлю благоразумия, тёмная половина разрушит мою личность, поглотив рассудок без остатка. Тогда я стану универсальной, неконтролируемой машиной для убийств. Вот такая миленькая картинка.

Поначалу жажда давала себя знать лишь плохим настроением да навязчивыми головными болями. Но с каждым днём, с каждым часом моё состояние ухудшалось. Я то тряслась в ознобе, то страдала от жара, мои кости крутило, как бывает при злой лихоманке.

Я понимала, что откладывать дальше нельзя, что нужно что-то делать, как-то решать проблему, но я… я давно не убивала. С тех пор, как осознала свою демоническую природу. Да в убийствах и особой нужды-то не было. В большом городе всегда достаточно жертв, отягощенных галлюциногенами до такой степени, что утром любое нападение представлялось им не больше, чем кошмарам. Двух-трёх человек за ночь мне на месяц вполне хватало, с учетом того, что Эллоиссент добровольно соглашался служить «перекусоном».

Стоит мне сейчас начать кормиться, я уже не остановлюсь – слишком голодна. Но даже если бы я удержалась от убийства, моей потенциальной жертвой сейчас мог стать только один из охотников, а эти люди нападение нечисти с кошмаром никогда перепутают. Мои товарищи обернутся против меня, и тогда вместо одного человека я должна буду уничтожить целый отряд. Не факт, что подобное мне под силу, охотники ведь далеко не мальчики из церковного хора. А самое главное, я не хотела никому причинять вреда. Но если я немедленно не пополню запасы тёмной энергии, это для всех нас обернётся катастрофой. Как говорится: что в лоб, что по лбу, или – хрен редьки не слаще. И как всё исправить – ума не приложу.

Весна в этом году выдалась дождливая. Новый день не отличался от вереницы остальных – такой же серый и промозглый. Восточный ветер нёс с собой тяжёлые тучи. Не те, что налетают грозовым порывом, порождающим молниеносную бурю с последующим очищением, нет. Эти тучи, казалось, способны были висеть над головой сутками, да что сутками, – целыми неделями, лишь изредка разрешаясь скучным, по-осеннему затяжным, дождём.

Департамент дал указания двигаться на север, в болотный край, в бездонную липкую топь. Мы продвигались вперёд по заброшенной дороге, такой древней, что казалось, прошли века с тех самых пор, когда люди в последний раз о ней позаботились. Когда-то широкая и надёжная, теперь она представляла собой узкую затвердевшую тропу, во многих местах залитую водой. Местами тропа эта была почти сносной, но большую её часть мы продвигались вперёд пешком, ведя лошадей в поводу. Поднимался сероватый туман. Тучи насекомых, звеня, плясали в воздухе. Лошади то и дело беспокойно, жалобно ржали.

Я не могла не насмехаться сама над собой. Ну кто бы узнал в зачуханной заморашке высокомерную, стервозную красотку Одиффэ Чеаррэ? Как ни странно, при всём при этом, о сделанном выборе я нисколько не жалела, кочевая жизнь всегда была мне по сердцу.

Когда прямо под носом моей каурки вынырнула водяная крыса, бедное животное пришло в состояние неконтролируемой паники, мне с трудом удалось сдержать её. Несчастная лошадка не привыкла блуждать по трясине. Так что, когда впереди показался небольшой, густо заросший лозняком, островок, все мы дружно благословили Благих Богов, благодарные за возможность ощутить под ногами твердую почву и передохнуть.

На короткое мгновение над болотом воссияло солнце.

Стоя посреди бесконечной, блестящей в золоте солнечных лучей, трясине, я задыхалась от снедающего тела и душу жара. Мне хотелось с разбегу рухнуть в ледяную жижу, утопиться, забыться, охладиться… или уже разорвать кого-нибудь на части, и покончить как с физическими, так и с нравственными страданиями.

– Что будем делать? – пробасил Таббар. – Разобьём лагерь?

– Согласно карте, стоит пройти ещё немного, выйдем на довольно сносную гать, – заметил Кассли.

– Выйти-то выйдем, да оно нам надо? – прорычал Кентар. – Мы ж не выбраться отсюда поскорее хотим… хотя, конечно, хотим! Но прежде нам ещё нужно с тутошней нежитью разобраться.

Кассли сжал челюсть, словно удерживая рвущиеся с языка нелицеприятные слова.

– Не гать искать нужно, – гнул свою линию Таббар, – а окапываться. Пусть ночь пока ещё и далеко, она всё равно придёт. А для лагеря лучше этого клочка суши нам не сыскать. Разве, что блокгауз какой? Да где ж в болоте его отыщешь?

– Остановимся здесь, – отрезал Ланджой.

Глава 8

Джелрой и Джейман деревянными щитами забивали и без того узкие окна, Таббар с Оукмаром баррикадировали, как могли, люк в прогнивших досках, Кассли, Ланджой и Кентар затачивали клинки и подсыпали порох в огнестрелы. Мы с Мэл, как и положено женщинам, занимались домашним хозяйством – мыли посуду после ужина и расстилали спальные мешки, готовясь к ночёвке.

За водой, хочешь-не хочешь, приходилось идти к колодцу. Не самое это приятное занятие: выходить за порог, когда небо уже утратило краски, и на нём, едва проглядывая через плотный полог туч, загорелась первая из трёх лун, выступая на три четверти.

Тишина продолжала осаждать дом, словно враг, по округе не раздавалось ни звука.

– Тебе не кажется, что охотники решили ловить демона на живца? – усмехнулась я.

Мэл флегматично пожала плечами, и сбросила вниз деревянную бадейку. Вода маслянисто блеснула, с мягким бульканьем проглотив ведро. Со скрипом провернулось колесо, и тонко зазвенела цепь.

С болота, словно гигантский осьминог, тянулся, подбираясь, туман.

– Бросайте ведра и бегите в дом! – встревожено крикнул Ланджой.

С грохотанием огромный металлический засов вошёл в пазы, запирая дверь за нашими спинами. Почему-то у всех был испуганный, настороженный вид, хотя ничего страшного не происходило.

Ребята заняли заранее распределённые места у окон и дверей, пристроив рядом с собой излюбленное оружие. Ланджой, поставив стул посреди комнаты, уселся на него верхом, и позволил себе впасть в состоянии дремоты. Мэл рядом что-то тихо бубнила, наверное, молилась.

– Как ты думаешь, на что это будет похоже? – шепотом спросил Джелрой у Оукмара.

– Не знаю, – отозвался собеседник.

– Ты когда-нибудь видел демонов? Отличаются они от нежити?

– Раньше не видел, но, думаю, скоро мы это узнаем.

– Тебе тоже страшно или я один такой жалкий трус?

– Да успокойся ты, парень. Всем страшно. Не боятся ведь только дураки.

– А я вот всё думаю: какие смельчаки эти, убогие на вид, колдуны? Они ж добровольно соглашаются иметь дело со всем этим кровавым дерьмом…

– Я тебе так скажу, парень, все эти упыри, на самом деле, не многим отличаются от обыкновенных хищников. Нет такой нежити, которая могла бы укусить без зубов или побежать без ног. Хороший меч против мёртвого так же верно служит, как и против живого.

Мужик ошибался. Я навскидку могла перечислить с десяток существ, способных бегать без ног и кусать без зубов. Но говорить вслух об этом – впустую тратить драгоценные минуты.

***

Проснулась я от ощущения, что сердце вот-вот выскочит из груди.

– Что происходит? – шепотом спросила Мэл.

Глаза у неё лихорадочно блестели.

Я не знала, что ответить, потому что ничего не понимала спросонок. Слышалось щелканье затворов, снаружи что-то стучало по стенам, будто старалось процарапать к нам дорогу. Доски-то успели сгнить ещё в предыдущее десятилетие, так что, если это, чем бы там оно не было, задалось целью нас достать – оно достанет.

Кровь в жилах по-настоящему заледенела, когда раздался вой. В следующую минуту нечто огромное ударилось в стену с такой силой, что временное пристанище содрогнулось от крыши до основания, угрожая рассыпаться в пыль. Охотники принялись беспорядочно палить в окна, кто куда, наугад. Потом входную дверь попросту сорвало с петель, окутав нас густым облаком из пыли, древесной трухи и штукатурки.

То, что возникло на пороге, к нормальной фауне принадлежать не могло. Огромное, футов в шесть, существо умудрялось одновременно походить и на ящера, и на льва. Оно было покрыто толстой, прочной, как кольчуга, чешуёй. Вывернутые, словно у паука, лапы украшали когти.

В четырёх стенах зверушке показалось тесновато, она обиженно затрясла головой и вновь яростно завопила. Град стрел, которым охотники обсыпали её, не причиняли твари ни малейшего вреда. Шкура агрессора была тверже черепахового панциря.

Не успев поразмыслить о целесообразности своих действий, я ударила стеной огня, но даже такая лавина не возымела действия. Тварь продолжала сокрушать всё на своём пути. То, что не поддалось её разрушительной силе, увы, оказалось повержено моим быстро распространяющимся пламенем. Мы едва успели выскочить вон, как хижина обратилась в один большой костёр.

Это нападение было лишь предтечей, оно представляло собой уловку тёмных сил. Любое человеческое строение, даже успевшее заразиться злом, обладает, помимо физических свойств, предохраняющих от дождя, ветра и холода, ещё и возможностью защищать от атаки темных. Нечистая сила не может переступить порог дома без приглашения хозяина. Но рукотворных стен больше не было, и перед демонами мы были так же беззащитны, как и перед ветром.

Зло сочилось из земли, опускалось с неба темным облаком, похожим на чернильный сгусток. Высохшие деревья, окружившие торфяной остров, походили на восставших мертвецов. Чувствовалось – оно близко и не желает больше прятаться.

Я крутанулась на месте, раскинув руки, и нас опоясало высокое кольцо огня. Огненные дорожки взметнули острые, разноцветные языки, устремляясь к небу.

Глава 9

Стоило вспышке, вызванной телепортацией, угаснуть, я увидела, что стою прямо перед старым фонтаном. Полуобнажённая нимфа по-прежнему смотрела вперёд незрячими глазами. Из кувшина, зажатого в её руке, тонкой струйкой бежала вода, лаская оголённые прелести перед тем, как с тихим шелестом кануть в круглой чаше бассейна.

Не будь я вымотана до предела, наверное, было бы тяжело снова войти в дом, в котором когда-то пришлось убить любовницу Чеаррэ, но у усталости есть свои плюсы.

Бескрайний вестибюль освещало пламя, поднимающееся из высоких медных чаш, раскачивающихся на длинных цепях. Миновав прихожую, мы вошли в роскошную гостиную. Стальная Крыса вызвал прислугу, встряхнув мелодичный колокольчик, и седой мажордом тут же нарисовался на пороге.

– Мой господин? – склонился он в низком поклоне.

– Прикажи подготовить ванну и чистую одежду для моей племянницы. И ещё – пусть из погреба принесут пару бутылок красного вина.

Мажордом испарился, бросившись исполнять озвученные желания.

Теи опустился в кресло, вальяжно забросив длинные ноги на пуфик:

– Признайся, Одиффэ, ты действительно находишь кочевую жизнь увлекательной? Неужели тебе вправду нравится носить обноски? Находить средства к существованию путем уничтожения мелкой нечисти?

– Дорогой дядюшка, вы, как всегда, всё передёргиваете.

– Продолжай, – склонил голову к плечу Теи.

– Моя одежда – не обноски, просто блуждать по трясине в длинных платьях и на каблуках-шпильках не очень-то удобно, о чём вы, наверняка, не догадываетесь.

– Ну, конечно. Я-то никогда не блуждал по болотам!

– В платье и на каблуках?.. Надеюсь.

– Очень смешно, – скривился он.

– Вы так же преуменьшаете силу моего противника. Не хочу показаться нескромной, но лично вам вряд ли удалось бы с ним справиться.

– Скромность – твой конёк.

– Глистообразные демоны, как оказалось, крайне неразговорчивы и совсем не влюбчивы. Так что основной боевой арсенал Чеаррэ, лесть и обольщение, перед ними недейственен.

– Ладно, хватит пустой трепотни, – перестал улыбаться Теи. – Эдония с Фиаром балансируют на грани войны. Не находишь, что сейчас не время наслаждаться погоней за чудовищами?

– Кто ещё за кем бегал, выяснить нужно, – фыркнула я.

– Ты ведь не рассчитывала, что сумеешь скрыться от нас?

– Отнюдь. Признаться, я даже несколько переоценила ваши таланты. Ведь я не особо-то я и пряталась, а вы искали меня целых три месяца.

– И чего в итоге добилась своими капризами?

– Поиграла у всех на нервах?

– Признаться, виртуозно, – Теи соединил в изящный домик кончики длинных белых пальцев. – Нам никак не удавалось выйти на твой след, не было совершенно никаких зацепок. Если бы не эта последняя, яркая, как свет, магическая вспышка, быть бы тебе охотницей на нечисть ещё долго-долго.

– Лучше расскажи, что вы там плели моему будущему царственному супругу, пока меня не было?

– Никак, де, невозможно отдать невесту замуж без диплома. Это, мол, неуважение к его Темнейшеству, – театрально развёл он руками. – В болотах ты проходила практику, – предупредили меня.

– И был шанс, – да ещё какой! – что не пройду, – огрызнулась я в ответ. – Тварь, с которой я расправилась… признаюсь, на свете мало что пугало меня до такой степени. Она меня чуть не прикончила. Вот что бы вы стали делать, если бы я умерла?

– Проблемы, Одиффэ! У нас тогда возникли бы большие проблемы. Ты их бесконечный генератор. И это ещё одна причина, по которой Семья решила вручить тебя Дик*Кар*Сталу, нашему заклятому врагу. Поделимся, так сказать, своим счастьем.

Седой мажордом с поклоном доложил, что ванна готова.

Купальня в доме любого аристократа заслуживает внимания. Не составлял исключение дом Теи. Здесь можно было найти все блага цивилизации: большие и малые бассейны, душевые кабины и ванны, шампуни, духи, лосьоны, притирания на любой цвет и запах.

С меня-то хватило обыкновенной ванной, я в этом плане девочка непривередливая. Всё, что нужно для счастья, это вода да мочалка, мыло да чистое платье.

Если я и вернулась быстрее, чем Теи рассчитывал, добрый дядюшка виду не подал. Со спокойствием истинного философа он протянул мне чеарровский тоник, замешенный на весьма специфической фамильной магии. Специфика состояла в том, чтобы чудесным образом пополнять резервы магической энергии, восстанавливая нарушенный баланс.

Осушив бокал, я поставила его на хрупкий хрустальный столик:

– Сантрэн очень на меня зла?

– Сама увидишь, – ухмыльнулся Теи.

***

Меня встретили двумя размашистыми оплеухами.

Подобный приём был полной неожиданностью – на моей памяти Сантрэн никогда не опускалась до рукоприкладства.

–– Как ты посмела так рисковать собой? – шипела она, словно рассвирепевшая гюрза. – Всеми нашими планами?.. Не ожидала, что ты поведёшь себя подобно наивной барышне, берущей за кредо дешёвые романы о любви. Твои капризы чреваты войной. Ты это понимаешь?