Невеста криминала

Глава I.

Уверена, все вокруг считают меня сумасшедшей. Потому что только сумасшедшая решится надеть в СИЗО свадебное платье.

Но другого выхода у меня просто нет.

ОН должен увидеть, насколько серьезно я настроена.

Судорожно стискиваю похолодевшими от страха и волнения пальцами свой маленький букетик из белых чайных роз, аккуратно перевязанных шелковой лентой.

Что это будет за невеста, если заявится к жениху без букета, правда же?

Меня ведут по длинным узким коридорам. Я стараюсь смотреть только вперед и не обращать внимания на мимо проходящих людей.

Слышу шелест своего платья по плитчатому полу и немного злюсь из-за того, что его подол может испачкаться.

Сегодня всё должно быть идеально.

Я не могу позволить себе допустить ошибку. Даже самую крошечную. Иначе встреча может сорваться.

Вдруг ему не понравится то, как я выгляжу? Или решит, что я неряшливая, раз уж не удосужилась позаботиться о своем свадебном платье?

Платье, конечно, только номинально можно считать свадебным. Оно просто белое и длинное. Времени бегать по свадебным салонам у меня не было, пришлось импровизировать.

Сглатываю, когда мы останавливаемся перед массивной дверью, которую нужно открывать только специальным ключом. Но за ней скрывается не ОН, а еще один длинный коридор.

К счастью.

У меня есть еще несколько мгновений, чтобы морально подготовиться.

Молча продолжаю идти вперед.

Слышу, как в ушах тяжелыми толчками стучит кровь. Во рту неприятно сохнет. Это всё от нервов.

Вскоре мы снова останавливаемся. Сердечная мышца особенно сильно сокращается, будто сигнализирует о том, что — всё. Точка невозврата вот-вот будет пересечена.

Еще есть шанс убежать. Бросить чёртов букет, подобрать подол шелкового платья и бежать до тех пор, пока снова не окажусь на улице. Там сейчас ярко светит солнце. Нет никаких низких потолков, тяжелых дверей, которые отпирают несколькими ключами и угнетающего желтого света дешевых лампочек.

Но я не двигаюсь с места. Смиренно жду.

Дяде пришлось серьезно постараться, чтобы устроить мне эту встречу. Он категорически не хотел. Когда только услышал о том, что я задумала — накричал. Дядю в принципе сложно вывести из себя. У него столько терпения, что хватит на троих. Но мне это всё же удалось. Он долго не соглашался. Грозился даже выгнать из дома, если я не оставлю эту дурацкую затею.

Я знаю, что дядя со мной так никогда в жизни не поступил бы. Слишком любит. И он это тоже знает, но в тот момент казался очень убедительным в своих угрозах.

— Ты не понимаешь, что творишь, Яра! Таким девочкам как ты нечего делать рядом с такими как ОН! В пасть к крокодилу безопасней голову просунуть, чем к нему лезть! Ты это понимаешь?!

Я до сих пор слышу его крик в своей голове и немного ёжусь.

Дядя справедливо на меня злится. Несмотря на то, что он устроил эту встречу, всё равно ее категорически не одобряет.

Пусть так. Зато потом, когда всё наладится мы еще ни раз посмеемся над этой ситуацией.

Через несколько минут меня снова пропускают вперед.

Не знаю, что конкретно я ожидала увидеть, но уж точно не вполне себе хорошо обустроенную комнату. Она почти похожа на небольшую студию, в которой есть всё, что может понадобиться для скромной, но комфортной жизни. Правда, окно совсем маленькое и с решеткой. А так эта комната почти не похожа на… камеру.

Наверное, это логично. ОН же не какая-нибудь шпана, которая обчистила чей-нибудь гараж или устроила поножовщину. Его, наверно, и бандитом в классическом понимании этого слова не назовешь.

Осторожно скольжу взглядом по комнате и замираю, когда замечаю массивную мужскую фигуру. Эта фигура сидит на стуле и неторопливо чистит яблоко, вжав локти в колени.

Нож.

У него есть нож.

Ему дали нож!

Разве такое здесь разрешено?

Вряд ли. Ровно, как и все эти комфортные условия: небольшой диван, кровать, телевизор с игровой приставкой, кухонный островок, маленький холодильник. Не удивлюсь, если где-то здесь еще и отдельная душевая найдется.

Возможно, такая обстановка должна меня немного успокоить, но я, наоборот, начинаю еще больше волноваться.

Знаю, что на моем месте и совершенно при других обстоятельствах ОН бы хотел увидеть мою старшую сестру. Но это исключено. Она по любви вышла замуж за другого и теперь ждет ребенка. Поэтому есть только я.

Он наконец-то заканчивает чистить яблоко и разрезает его на четыре части. Как только одна долька оказывается у него во рту, он поднимает на меня хмурый тяжелый взгляд.

Я замираю. Чувствую, как вся холодею изнутри от страха и поднимающейся волны паники.

— Здравствуйте, — произношу дрожащим голосом.

Он знает, кто я такая. Его наверняка предупредили, а даже если и нет, этот человек когда-то был у нас дома. Он просил у дяди руки моей сестры. Ему отказали. Жестко и некрасиво. Он ушел, а через некоторое время у нас начались серьезные проблемы. Несложно догадаться, кто к ним причастен.

Дядя искал обходные пути, чтобы решить их. Не получилось.

Поэтому я здесь.

Прожевав яблоко, мужчина неторопливо поднимается со своего места и направляется в мою сторону.

Я непроизвольно пячусь и вжимаюсь лопатками в холодный металл двери. Еще одна деталь, как и маленькое окно с решеткой, которое прямо говорит, где я нахожусь.

— Женитесь на мне, — прошу, почти приказываю подскочившим на несколько октав голосом.

Он никак не реагирует на мои слова. Только слегка прищуривается, останавливается в шаге от меня, грубо хватает мой букет и швыряет его на пол.

Дорогие мои, с новым стартом всех нас! Признаться, я немного волнуюсь, будто пишу криминальную историю впервые. Тем не менее уверена, что моя задумка сработает ровно так, как я ее себе представляю)

Что нас ждет?

Глава II.

Я не знаю, куда деть свои руки. Хочется обнять себя, хоть как-то защититься. Но я гашу это трусливое желание. Опускаю руки и судорожно сжимаю пальцами тонкую ткань своего платья. Грудь от частого и взволнованного дыхания высоко вздымается.

Мне нужно успокоиться.

Поднимаю взгляд. ОН внимательно рассматривает меня, чуть прищурившись. Лицо, шея, плечи, грудь, живот, ноги. Его взгляд везде. Пусть я и одета, но сейчас вдруг чувствую себя голой. Сильней сжимаю ткань платья, чтобы убедиться, что это не так. Тихо сглатываю.

ОН отправляет в рот еще один кусочек яблока и возвращает взгляд к моим глазам.

Я жду, что этот человек сейчас что-нибудь скажет. Ну или как минимум зло посмеется над моим наглым требованием. Но он почему-то молчит.

— Вы когда-то хотели породниться с моей семьей, — дрожащим голосом продолжаю. — Я… Я согласна стать вашей женой.

ОН, конечно же, хотел это сделать несколько лет назад. И вряд ли моя семья ему сейчас хоть сколько-нибудь интересна. Мы погрязли в серьезных долгах. Предложить мне ему нечего. Только себя.

Мужчина продолжает молчать. Он больше не смотрит на меня. Доедает яблоко и отходит к столу, где лежит еще одно. Берет его, нож и снова опускается на стул.

Я не знаю, что мне делать. Когда я ехала в это место, готовила себя совсем к другому развитию событий. Как минимум к тому, где мы ведем диалог. Вряд ли приятный и стопроцентно очень унизительный для меня, но всё же диалог.

Что именно означает его молчание? Или я ищу смысл там, где его в принципе и нет?

Скашиваю встревоженный взгляд на свой букет. Он валяется почти в самом углу комнаты. Несколько нежных белых лепестков сорвались с бутона и лежат теперь неподалеку. Я почему-то вижу в своем букете мертвое тельце чего-то в прошлом живого, а лепестки… Лепестки — это его кровь. Пусть они и белые.

Поджимаю губы и снова смотрю на мужчину. У меня слишком хорошо развита фантазия, вот и придумываю всякую чепуху, чтобы хоть как-то успокоиться.

Дым.

Это его прозвище.

Звучит скорее поэтично, чем пугающе. Но мне всё равно страшно. До ледяных мурашек, сбитого дыхания и бешеного пульса в висках.

Вот так открыто я сейчас вижу этого человека впервые. В памяти у меня смазанным отпечатком остался только его профиль. Резкий и грозный.

Крупный, плечистый, среднего роста. Широкие запястья, темная поросль волос на руках. Густая щетина и слегка волнистые темно-русые волосы.

Он работает ножом резко и грубо, срезая толстый слой шкурки с яблока. Я бы могла это сделать намного аккуратней, чтобы оставить побольше сочной кисло-сладкой мякоти. Но, конечно, не стану даже и пытаться. Я здесь не для того, чтобы учить этого пугающего молчаливого мужчину, как правильно чистить яблоки.

Он совсем не красивый. Хмурый. С широким носом и тяжелой челюстью.

Мне сложно и даже противно представить себя рядом с Дымом.

В груди больно колет, потому что я вспоминаю Дениса. Мой парень. Парень, которого я бросила, потому что так надо. Иначе он из-за меня тоже может серьезно пострадать.

— Нам нужна ваша помощь, — в очередной раз выровняв дыхание, произношу. — Моя семья… У нее… У нас крупные проблемы. Это вы их устроили, верно? Пожалуйста, прекратите. Я сделаю всё, что вы скажете, только прекратите.

Дым не реагирует на мои слова. Даже бровью не ведет. Кажется, что чистка яблока ему в сто раз интересней, чем разговор со мной.

Я очень устала. Я почти измотана в ноль. Может, внешне этого и не видно, потому что на моем лице макияж, волосы собраны в прическу и платье выглядит замечательно. Но я, правда, на грани.

Мне с трудом далось решение приехать сюда. И не только из-за дяди. Морально было трудно. Но и сидеть сложа руки я больше не могла.

Беременность у Соньки протекает не так легко, как бы нам того хотелось. Нужны деньги. Ее муж не зарабатывает миллионы. Дядя погряз в долгах. Чтобы решить одну проблему, ему приходиться занимать крупные суммы, но затем возникает другая, а к ней вдобавок и долг. Такими темпами мы сначала окажемся на улице, а затем нас убьют, когда придут за деньгами, которых нет.

Я боюсь больше даже не за себя, а за Соньку и моего будущего племянника ну или племянницу.

— Просто хотя бы скажите своим людям, чтобы они не вламывались в наш дом посреди ночи. Пусть чуть-чуть подождут. Дядя найдет деньги и всё вернет. Я не обману вас и не убегу. Честно.

Мне, конечно, сложно представить, как он это сделает, находясь в тюрьме. Но… Судя по комфортным условиям жизни, Дым имеет кое-какое влияние даже в стенах этого… жуткого учреждения.

Он заканчивает чистить яблоко и снова разрезает его на четыре части.

Я и боюсь, и начинаю злиться, потому что впервые сталкиваюсь с таким тотальным равнодушием.

Может, Дым немой?

Нет. Вряд ли. Дядя о таком где-то да упомянул бы. Значит меня игнорируют намеренно. Но зачем? Можно же было просто отказаться от встречи, если ему настолько противно.

Дым забрасывает в рот кусочек яблока. Жует и смотрит перед собой.

Я чувствую себя дурой. Стою тут и, кажется, разговариваю со стеной.

Не могу развернуться и уйти ни с чем. Просто не могу.

— Прошу вас, — срывается с моих губ шепот.

Я отпускаю свое платье, подхожу к Дыму. Ноги у меня как будто ватные. Еле-еле передвигаю их.

— Вы понимаете, что делаете с нами всеми? Понимаете? Нас же могут убить! И за что? За что, скажите? За то, что она не захотела выходить за вас замуж? — мой голос срывается. На глаза наворачиваются горячие слезы обиды, злости и беспомощности.

Дым замирает, когда я упоминаю Соньку. Вижу, как его взгляд мрачнеет, а некрасивое лицо будто становится каменным.

Страшно.

Я медленно присаживаюсь на корточки. Почти перед ним. Почти встаю на колени.

— Вы действительно настолько чудовищный человек, что готовы убить женщину, которая не смогла ответить на ваши чувства? — давясь слезами, продолжаю вопрошать. — Разве стало лучше, если бы вы поженились, но жили в нелюбви?

Глава III.

Я не верю, что он может это сделать. У меня нет никаких оснований, но не верю и всё тут. Может быть, это интуиция мне сигнализирует? Или здравый смысл?

Правда, сердце от страха всё равно готово вот-вот разорваться. Не знаю, где я нахожу в себе силы, чтобы продолжить открыто смотреть в глаза Дыму. У них оттенок совсем необычный. Не серый, как мне показалось несколько секунд назад, и не серо-зеленый или голубой, а именно дымный.

Чувствую, как холодное лезвие ножа сильней вжимается в тонкую уязвимую кожу. Становится почти больно. Совсем чуть-чуть, но я не двигаюсь. Не плачу. Почти не моргаю и даже не думаю о том, чтобы впасть в истерику.

— Нет.

Тихий и чуть сиплый голос Дыма заставляет меня вздрогнуть.

Не стоило этого делать.

Боль превращается в реальную.

Дым убирает нож, и я чувствую, как что-то маленькое и теплое скользит по коже. Прикасаюсь пальцами к шее и обнаруживаю на их кончиках капельку крови. Растираю ее и снова смотрю на мужчину.

Я не знаю, что значит его это «нет». Ответ на мой вопрос насчет Соньки или ответ на просьбу нам помочь?

Чувствую себя растерянной, потому что в принципе уже и не надеялась услышать от этого человека хотя бы одно внятное слово.

— Вы окажитесь в выигрыше даже больше, чем мы, — продолжаю стоять на своем. — Женитесь. Пусть и не на той сестре. Но и я ничем не хуже Сони. Наверное. Затем получите доступ к нашему… бизнесу. Да, сейчас он находится на грани банкротства, но потом же всё наладится.

Дым выпрямляется, откладывает нож на стол и смотрит на меня сверху-вниз.

Это унизительно. Очень.

Он опускает ладони на свои колени. Рассматривает меня. Даже представлять не хочу, как я сейчас выгляжу.

В комнате-камере довольно тепло, но меня резко прошибает озноб.

Дым тянется одной рукой к моей голове. Сознание прознает мерзкая и жуткая мысль, что он сейчас заставит меня делать нечто отвратительное. Например, удовлетворять его.

Ртом.

Но я готова почти расплакаться от облегчения, когда Дым просто выдергивает из моих волос шпильки. Это больно. Его движения грубые, но мне плевать. Главное — он не хочет сделать со мной то, о чем я успела подумать.

Темные волосы тяжелой волной падают мне на плечи.

Дым берет меня за подбородок, вертит мою голову то в одну сторону, то в другую. Рассматривает. Будто оценивает, стою ли я того, чтобы он впрягался.

Чувство унижения продолжает множиться.

Терпи, Яра. Ты знала, что просто не будет. Ничего страшного пока что еще не произошло.

— Я буду делать всё, что вы захотите, — добавляю, пока Дым перебирает между пальцев мои пряди. — И никуда от вас не денусь. Могу стать вашим залогом или гарантом, что мой дядя вас не обманет и не исключит из своего бизнеса, когда вы нам поможете.

Я говорю много, стараюсь не повышать тон голоса. В этот момент я действительно готова сделать всё. Пообещать всё и сдержать это обещание. Чего бы мне это ни стоило.

— Заткнись, — Дым небрежно отбрасывает мой локон и хмурится.

Тут же подчиняюсь.

Сейчас я напряжена до предела и полностью сфокусирована на Дыме. Пытаюсь уловить любую тень эмоции на его лице, прислушиваюсь к его дыханию, слежу за его движениями. Боюсь хоть что-то упустить. Он кажется задумчивым и злым.

— Готова? — пауза. — На всё? — всё тем же тихим голосом спрашивает Дым и скрещивает руки на груди.

Он так странно говорит. Я не могу точно понять, в чем эта странность заключается, но… Она меня так же сильно пугает, как и вся ситуация в целом.

Уверенно киваю и снова тянусь пальцами к шее. Крови, к счастью, больше нет. Значит, порез и в самом деле крошечный. Надеюсь, шрама не останется.

Дым взглядом указывает на мое платье.

Я не понимаю, чего он от меня хочет.

Мужчина наклоняется и грубо смахивает с плеча бретельку.

Господи…

Он хочет, чтобы я… разделась?

Была ли я готова к такому, когда ехала сюда? Нет. Совсем нет.

Дым явно начинает терять терпение. Он смахивает и вторую бретельку. Конечно, платье так просто не упадет с меня, потому что нужно расстегнуть молнию на боку, но я всё равно чувствую себя отвратительно.

Что Дым собирается делать, когда я разденусь?

Искать ответ на этот вопрос оказывается страшнее всего.

Мое сердце так отчаянно колотится, что я ощущаю его удары где-то в области горла. Озноб проходит. Теперь меня резко бросает в жар. Несмотря на то, что у меня есть… был парень, я еще никогда полностью не раздевалась перед мужчиной. Тем более перед незнакомым. Тем более в таком жутком месте.

Крошечный порез на шее начинает жечь. Во рту сохнет. Руки и ноги дрожат, но я всё равно каким-то чудом поднимаюсь с пола и нащупываю маленький замочек на боку.

Дым наблюдает за мной. Хмуро, неподвижно. Его скрещенные на груди руки сейчас кажутся значительно массивней. Я вижу несколько бледных шрамов на предплечьях и тату, что уходят под рукава футболки.

Тяну замочек вниз. Слышу, как часто и громко дышу. Страшно.

Платье почти бесшумно соскальзывает с моего тела и превращается в молочную лужицу на полу. На мне нет бра, только тонкие кружевные трусики.

Мне становится плохо. К щекам приливает удушливый жар. Кровь набатом грохочет в ушах. Инстинктивно тянусь прикрыть грудь.

— Нет.

Я вздрагиваю от того, как категорично и жестко звучит ответ Дыма.

Он закидывает в рот еще один кусочек яблока и встает со стула.

Стискиваю руки в кулаки. Смотрю перед собой и полностью сосредотачиваюсь на том, чтобы восстановить ритм дыхания.

Дым неторопливо обходит меня по кругу. Я чувствую его пристальный взгляд, а еще мне почему-то кажется, что ему нравится… издеваться надо мной. Может быть, я себе это только фантазирую? Не знаю.

Я продолжаю смотреть перед собой и вздрагиваю, когда слышу оглушающий удар в железную дверь. Скашиваю взгляд и вижу, как Дым еще раз ударяет по ней ребром кулака.

Глава IV.

Я молча сажусь в чужую машину. Мне возвращают мои вещи и с такой силой хлопают дверцами, что в ушах несколько секунд слышится противный писк.

Первым делом я быстро поправляю платье и застегиваю замочек. Затем — внимательно смотрю в окно.

Я сюда приехала с водителем дяди. Он же должен меня доставить домой. То есть… должен был, пока планы резко не поменялись.

Мужчина, который вывел меня на улицу, закуривает и ленивой походкой подходит к моему водителю. Они о чем-то недолго разговаривают. Несложно догадаться, что речь идет обо мне.

Стараюсь продышаться и хоть как-то успокоиться.

Кажется, у меня получилось. Получилось добиться согласия от Дыма.

Эта мысль заставляет меня откинуться на спинку заднего сиденья. Я чувствую облегчение и даже радость.

Чёртов сюр!

Напросилась к бандиту в жёны, а теперь радуюсь. Меня точно нельзя назвать нормальной.

Но я радуюсь тому, что у нас возникла пусть и хрупкая, но надежда. Надежда, что наши проблемы наконец-то прекратятся.

Кто знает, может, и беременность Соньки протекала бы значительно легче, если бы она не волновалась за дядю. Он нам отца заменил, когда мама умерла. С родным отцом у нас очень сложные отношения. Да их фактически и нет. Он живет свою жизнь, мы с Соней — свою.

Дядя Саша, мамин брат, практически вырастил нас. Дал всё, что только мог. Поэтому я пошла на этот бешеный риск. Да больше и некому.

Мужчины, кажется, о чем-то наконец-то договариваются и друг (или кем он там приходится Дыму) садится за руль.

Я тут же замираю, как маленький зверек, который почувствовал присутствие хищника. Не уверена, что лишние движения пойдут мне на пользу.

— Куда мы… едем? — запнувшись, вежливо спрашиваю.

Этот человек, вроде бы, способен произнести больше пяти слов, поэтому я надеюсь получить ответ.

— Поживешь на территории Дыма. Носится с тобой никто не будет. Начнешь брыкаться, истерить или захочешь свалить — ответка прилетит сразу же. Какая именно, разжёвывать не надо?

Мужчина бросает ленивый взгляд в зеркало заднего обзора.

Я всё еще не двигаюсь, но чувствую, как внутренне съёживаюсь. От страха. Он повторно накрывает меня.

— Не надо, — тихонько отвечаю.

Очевидно, если я превращусь в помеху или захочу обмануть, это мгновенно отразится на дяде. Всё логично.

Когда мы выезжаем на трассу, машина тут же набирает приличную скорость. Меня слегка вжимает в спинку сиденья. Я нащупываю ремень безопасности и пристегиваюсь. На всякий случай. Мне нужен хотя бы маленький островок стабильности.

Скашиваю взгляд на свою сумку. Позвоню родным, когда уже окажусь на м-м-м территории Дыма.

Если меня, конечно, не убьют.

Хочется улыбнуться собственному сарказму, но я вместо этого, наоборот, поджимаю губы.

Смотрю на подол своего платья. Оно ожидаемо оказывается испачканным. Еще бы! Мне фактически пришлось валяться в ногах у Дыма.

Как только вспоминаю об этом, в груди что-то больно ёкает и мне становится некомфортно в собственном теле. Хочу поскорей забыть этот унизительный эпизод.

Мне немного жаль платье. Когда я его покупала, то даже подумать не могла, куда придется надеть. Другой одежды у меня с собой сейчас нет.

Разрешат ли мне заехать домой? И как я вообще буду теперь жить?

Наверное, об этом всём стоило подумать заранее. Правда, некогда было. Я хотела спасти дядю, как бы пафосно это ни звучало.

— Простите, — после получаса пути снова тихонько произношу, — как я могу к вам обращаться?

— Я тебе на подружку похож? — мужчина снова недовольно смотрит на меня в зеркало.

— Нет… Просто… Я же должна к вам как-то обращаться, правда? Или будет лучше, если стану называть вас «Эй Ты»?

— Зима.

— Что?

— Блядь. Зима я. Можешь так ко мне обращаться.

Я часто моргаю. Моя растерянность не укрывается от мужчины. Он издает сиплый смешок. Понимаю, что насмехается скорей всего надо мной. Меня это немного злит, но я нахожусь сейчас не в том положении, чтобы показывать свои эмоции. Особенно, негативные.

Больше я Зиму ни о чем не спрашиваю. Мое природное любопытство хочет знать, откуда взялась такая кличка, но я гашу его в себе.

Когда мы приезжаем в город Зима тормозит на подземной парковке закрытого ЖК.

Я почему-то решила, что меня посадят под замок в каком-нибудь подвале, к примеру. Или оставят одну в заброшенном доме в лесу. Но уж точно не привезут в ЖК, где даже однушку себе далеко не каждый может позволить приобрести.

Но это же хорошо, что мои самые страшные догадки не подтвердились, верно?

Или пока не подтвердились? Господи, как же страшно!

Я молча выхожу вслед за Зимой. Хватаю свою сумку, расправляю подол платья. Стараюсь вести себя тихо, как мышка, но это сложно. Стук моих каблуков, кажется, разносится на всю округу.

Зима молча проводит меня в квартиру на двенадцатом этаже.

— Здесь пока будешь, — заявляет и заходить, похоже, не собирается.

— Мне нужно что-то делать?

— Да. Не ебать мозг. Когда нужна будешь, тебе об этом скажут.

Зима скользит по мне раздраженным взглядом. Ему кто-то звонит, он тут же поднимает трубку и уходит.

Я остаюсь одна.

В чужой квартире.

Под замком.

Глава V.

Уткнувшись лбом в прохладное панорамное окно гостиной, я прислоняю телефон к уху и слушаю несколько монотонных гудков.

Дядя отвечает на третий громким, взволнованным и очень рассерженным:

— Яра?!

— Со мной всё хорошо, — спешу его успокоить.

— Где ты? Почему Никита приехал без тебя? Что происходит?!

Я прикрываю глаза и чуть-чуть морщусь от громкого голоса дяди. У меня немного болит голова. Наверное, это просто последствия пережитого стресса. Физических сил почти не осталось. Мне просто нужно немного поспать, но я не могу этого сделать, пока не поговорю с родными.

— Всё хорошо, — повторяю. — Всё, правда, хорошо. Меня никто не обидел.

Пальцы инстинктивно тянутся к маленькой ранке на шее. Она пустяковая. О ней даже не имеет смысла упоминать.

— Я встретилась с ним. Мы… поговорили.

Конечно, сложно назвать наше взаимодействие нормальным разговором, но и это совсем неважно. Важен — результат.

— Он поможет, дядь Саш. Поможет. Это замечательно, ведь так?

— Не вижу ничего замечательного, Яра. Это глупость! Глупость и безрассудство!

— Но сработало же, — я слабо улыбаюсь самой себе, отталкиваюсь от окна и рассматриваю панораму вечернего города.

Дядя тяжело вздыхает.

— Под замок тебя надо было посадить и всё тут, — зло ворчит. — Совсем с ума сошла.

— Я бы всё равно нашла способ как с ним встретиться. Ты же прекрасно меня знаешь, дядя.

— Да знаю-знаю. Еще больше бы бед натворила. А мне что прикажешь делать?

— Ничего. Разве что отдохнуть. Ты совсем себя в последнее время не жалеешь и сердце свое.

— Не до отдыха мне сейчас. Лучше скажи мне, где ты? Куда он тебя спрятал?

— Не волнуйся. В подвал не бросил и в тюрьме не оставил. В ЖК меня привезли.

— В какой именно?

Я поворачиваюсь спиной к окну и обнимаю себя одной рукой.

— Потом скажу.

— Что значит «потом»? Что за детский сад, Яра?

— Это не детский сад, дядя. Скажу тебе, и ты Никиту пришлешь или сам приедешь. Нельзя. Иначе Дым подумает, что я обмануть его хочу.

Между мной и дядей на несколько секунд виснет напряженное молчание.

Зарядное устройство у меня с собой, но я вдруг пугаюсь, что смартфон разрядился в самый неподходящий момент. Смотрю на экран. Нет. Звонок не прерван.

— Дядя? — тихонько зову.

— Ну а дальше, что, Яра? — устало спрашивает он и судя по характерному скрипу, садится в свое любимое кожаное кресло.

— Ты о чем?

— О том, какой ты видишь свою жизнь дальше?

— Такой же, как и у всех других девушек. Решатся проблемы с долгами. Все мы перестанем вздрагивать от любого ночного шума. Сонька родит маленького. Я буду ей помогать. Продолжу работать в рекламном агентстве.

— Будучи замужем за уголовником? Это то, чего бы ты для себя хотела?

Я сильно прикусываю нижнюю губу. Конечно, будущая роль не вызывает во мне восторга, но…

— Это будет скорей не брак, а… сделка. Вряд ли Дым захочет, чтобы я… чтобы я была его женой во всех смыслах этого слова. Наверное, буду просто гарантом того, что на этот раз ты его не прогонишь. Справлюсь как-нибудь.

Дядя снова громко вздыхает, но на этот раз рассержено.

— Не хотел родниться с этим щенком и всё равно к этому вернулся.

Дядя не очень-то любит обсуждать эту тему. Некоторые ее детали мне по секрету как-то Сонька рассказала.

Дым этот когда-то подрабатывал у нашего дяди. Засматривался на Соньку. Предложил, чтобы ее за него замуж выдали. Дядя, конечно же, отказался.

Во-первых, сама Сонька не хотела этого замужества. Она уже на тот момент полностью растворилась в своем Серёже.

Во-вторых, дядя не хотел родниться с человеком, у которого за душой нет ни гроша. Только пустые амбиции. Слишком не по статусу иметь такого зятя.

И вот во что это вылилось.

Дым резво поднялся с колен. Обзавелся авторитетом, деньгами и связями. Но оскорбление, видимо, так и не простил.

— Теперь он уже не щенок, а… не знаю, волкодав целый, — рассуждаю вслух.

Перед глазами снова возникает Дым: его тяжелый взгляд, массивные руки, в которых он держит нож.

Мне становится не по себе.

— Да уж волкодав, — иронично тянет дядя. — А за решетку всё равно угодил.

— Ты же говорил, что он сам сел.

— Да, потому что он ушлый гадёныш. Везде свои позиции укрепляет. Уважение зарабатывает не только на свободе, но и на зоне.

Дяде он не нравится. И, думаю, ни в каком другом сценарии не понравился бы. Не знаю, то ли это снобизм так проявляется, то ли просто по-человечески ему Дым неприятен. Но какая теперь разница?

Шаг уже сделан.

Я прощаюсь с дядей. Еще раз уверяю его, что со мной всё в порядке и нет причин для беспокойства. Прошу Соньке ничего не рассказывать, чтобы она не волновалась и сбрасываю вызов.

Головная боль настолько усиливается, что мне едва хватает сил найти ванную и на скорую руку умыться. Душ принимать не рискую. Вдруг сознание потеряю?

Нахожу спальню. Несмотря на качественно сделанный ремонт и наличие мебели, квартира всё равно кажется нежилой. Здесь нет никаких личных вещей. Будто я в отельный номер попала.

Меня этот факт немного успокаивает.

Перед тем как лечь, я несколько минут сомневаюсь, раздеваться или нет. Но спать в грязном для меня слишком.

А разгуливать по СИЗО в свадебном платье — не слишком?

Игнорирую свой едкий внутренний голос и ныряю под одеяло. Оно пахнет чистой.

Моментально проваливаюсь в сон и выныриваю из него, когда слышу за дверью посторонний шум.

Резко вскакиваю, словно готовлюсь к защите.

Несколько раз к нам домой ночью врывались люди, которым дядя задолжал. Поэтому теперь у меня вот такая острая реакция на любой непонятный шум.

Сна, как и не было.

Хватаю со спинки кровати платье. Пытаюсь надеть его быстро и максимально бесшумно.

Слышу шаги. Неторопливые, почти крадущиеся. Они утихают около дверей, что ведут в мою спальню.

Глава VI.

Вскрик больно царапает горло. Я чудом проглатываю его и встречаюсь взглядом с Зимой.

Страх меня тут же отпускает. Вдруг становится так легко, что голова идет кругом. Я почти вслепую натягиваю платье и глубоко вздыхаю.

— На выход, — командует Зима и открывает дверь пошире.

У него абсолютно равнодушный взгляд, будто он видит полуголых испуганных девиц каждый день.

Может, так оно и есть.

— Куда? — спрашиваю чуть хриплым голосом и быстро поправляю бретельки.

— Тряпки свои из дома заберешь. Родным покажешься, чтобы видели жива-здорова и обратно вернешься. Теперь твое место здесь.

Я непроизвольно ёжусь. Слова Зимы звучат как самый настоящий приговор.

Но всё не так уж и плохо, правда же? В конце концов, меня никто не обижает и не угрожает убить.

— Шевелись, — подгоняет Зима и чуть хмурится.

Я не рискую испытывать его терпение на прочность, поэтому быстро выхожу из комнаты.

Привожу себя кое-как в порядок уже на ходу. Страшно представить, как я сейчас выгляжу. Последние несколько дней выдались очень тяжелыми и нервными, а вчерашний просто добил. Но разве сейчас мой внешний вид имеет хоть какое-то значение? Сделка ведь уже заключена. Пусть пока что только на словах.

В дороге я пытаюсь осмыслить всё то, что вчера произошло. Ловлю себя на ощущении, будто это происходит не со мной, а с какой-то другой Ярой.

Это просто побочка после пережитого стресса. Пройдет.

Не знаю, есть ли сейчас кто-то дома. В такое время дядя, обычно, уже в офисе. Сонька давно переехала к Серёже.

С одной стороны, я не хочу ни с кем сейчас встречаться. Самой бы для начала прийти в себя.

Но с другой, не знаю, когда в следующий раз смогу увидеть дядю и сестру.

Вдруг Дым к ним больше никогда не отпустит?

Будущее сейчас кажется слишком туманным и неоднозначным. Спокойствие вселяет только тот факт, что теперь от моей семьи все наконец-то отстанут.

Дом встречает меня тишиной. Значит, дядя всё-таки уехал на работу.

Подобрав подол платья, я быстро поднимаюсь в свою комнату. Еще вчера я была здесь, а чувствую себя так, будто отсутствовала несколько лет.

Стараюсь не сбавлять темп и начинаю собирать вещи. Одежды у меня немало. Брать всю? Одного чемодана точно не хватит.

Кусая губы, я бросаю один комплект за другим. В груди зреет какое-то странное тяжелое чувство… тоски? Или грусти? Не знаю. Но складывается такое ощущение, что я прощаюсь со своей любимой спаленкой на втором этаже. Тут всегда тихо и за окном растет потрясающий ветвистый орех. Здесь я росла, училась, веселилась, грустила, влюблялась.

А теперь…

Что теперь?

В спешке собираю вещи и мысленно прощаюсь с огромной частью своей уже прошлой жизни.

Ты всё делаешь правильно, Яра. Прекрати жалеть себя и накручивать.

Выдохнув, я продолжаю сборы, затем рискую и наспех принимаю душ. Усердно тру кожу мочалкой, будто хочу стереть любой, даже призрачный след от вчерашнего дня. На секунду мне кажется, что почти удается, пока я не замечаю в зеркале маленький порез на шее.

По коже пробегаются мурашки. Воспоминания отбрасывают меня во вчерашний день.

Смаргиваю. Возвращаюсь в реальность. Оставляю рефлексию на потом.

Быстро переодеваюсь, сушу волосы и собираю их в хвост.

Когда возвращаюсь в спальню, окидываю ее грустным прощальным взглядом. Мне не хочется отсюда уходить. Совсем. Тем не менее я отщелкиваю ручки чемоданов и выкатываю их по очереди в коридор.

Может, записку какую-нибудь оставить?

Сама себе иронично усмехаюсь. Какая к чёрту записка! Я же не на край света уезжаю и есть смартфон.

Не без труда я спускаю на первый этаж свои чемоданы. За это время успеваю уже сто раз пожалеть, что взяла так много. Но на самом деле здесь нет ничего лишнего, иначе пришлось бы заказывать целый грузовик.

Не успеваю обуться, когда в дома заходит… Сонька.

У меня сразу весь воздух из легких вылетает, а новую порцию втянуть не могу. Замираю. Почти немею. Веду себя как преступница, но… Я же ничего плохого не сделала, ведь так?

— Славка, а ты это куда собралась? — сестра смотрит на меня круглыми от удивления глазами.

Чёрт, чёрт, чёрт!

— Что у вас здесь вообще происходит? Дядю Сашу как будто подменили. Слова из него не вытянешь. Славка, ты только не юли. Знаю я вас. Ничего мне не говорите, чтобы я лишний раз не нервничала. Но я больше нервничаю из-за вашего молчания.

— Да всё у нас нормально, — беззаботно отвечаю и стараюсь не обращать внимания на то, как фальшиво звучит мой голос.

— А куда ты собралась? Дядя Саша дома?

— Он… Он на работе, а я…

И почему моя буйная фантазия напрочь отключается, когда она так необходима?!

— Я так, съезжу кое-куда. Не бери в голову. Лучше скажи, ты сама как? Тебе можно за руль садиться?

— Со мной всё хорошо. Вот уже неделю тьху-тьху, не жалуюсь, — Сонька нежно поглаживает свой округлившийся живот. — И мне можно ездить в машине. Вы с дядей Сашей и Серёжей слишком сгущаете краски. Мы с малышом в порядке.

— Мы просто беспокоимся о тебе. Вот и всё, — я бросаю быстрый взгляд в окно.

Зима, присев на капот своей машины, курит и посматривает в сторону дома.

Мне нельзя тормозить. Мало ли что еще подумает.

— А что там за мужчина у ворот стоит? — будто прочитав мои мысли, ну или просто проследив за взглядом, интересуется Сонька.

— Да так. Неважно. Друг.

— Друг? А Денис знает об этом… друге?

Мне едва хватает сил раздраженно не прищелкнуть языком.

— Давай потом об этом поговорим, хорошо? Мне бежать надо, Сонь.

— Славка, — сестра берет меня за руку, когда я хочу взять чемодан.

Мы встречаемся взглядами.

— Ты что-то сделала? — тихо спрашивает Сонька, будто боится услышать ответ.

Молчу.

— Я перефразирую. Что ты сделала, Славка?

— Ничего, — нагло вру. — Правда. Просто я сейчас очень спешу и не смогу посидеть с тобой. Как будешь дома, позвони мне, ладно? Чтобы я не волновалась.

Глава VII.

Дым

— Деваха устроена. Всё как надо. Проблем пока вроде бы не создает.

Я киваю и бесцельно верчу между пальцами уже вялый бутон со сломанным стеблем.

— А дальше, что планируешь, Стас? У нас вообще-то другие планы были, нет? — Зима разваливается на диване, широко расставив ноги и спрятав руки в карманах джинсовой куртки.

— Б-б-бабки лишними не будут. Тебе они нужны даже больше, чем мне, — отвечаю и раздраженно сжимаю в кулаке бутон.

— Это да. Но я так и не понял, это ты что ли им «веселую» жизнь устроил? Я что-то не припомню такого. Или ты сам схему замутил?

— Они сами себе «веселую» жизнь устроили.

Алмазов в свое время обошелся со мной как с куском дерьма. Унизил. Наебал и напоследок дал пинка под зад. А теперь племянницу ко мне свою подсылает. Видимо, положение у него настолько херовое, что он уже и не знает, к кому за помощью податься. Были бы другие варианты, вряд ли обо мне вспомнил.

— Так ты не при делах?

Разжимаю кулак, смотрю на сраный бутон. Стараюсь оставаться спокойным, тогда меньше заикаюсь и тихо отвечаю:

— Я работал на него. В прошлом. Работенка была грязной. Обещал со временем дать повышение. Не дал. П-п-пользовал меня как биту. Я дурной был. Долго не понимал, что к чему. Верил его «завтракам». На племяннице Алмазова жениться хотел. Влюбился пиздец как.

— Ну ты, старик, даешь, — иронично ухмыляется Зима. — А она что? Не дала?

Отрицательно качаю головой.

— Руку ее просил у Алмазова, прикинь? Хотел, чтобы всё красиво было.

— Послал?

— И с работы выпер. Кинул меня. Я по его указке много кому башню проломил.

— Пришли за ответом?

Киваю.

Что мне нравится в наших с Зимой разговорах — его понятливость. Ему ничего не нужно разжёвывать, а мне соответственно много болтать. Не люблю я это дело, да и получается оно у меня, мягко говоря, хреново. Оратором я, увы, не уродился.

— Жопу я свою спас, — продолжаю. — Поднялся.

— Так нормально же поднялся! — Зима достает из кармана джинсовки зажигалку и начинает щелкать ею. — Смотри, почти пятизвёздочный отель! — обводит взглядом мою камеру. — А сервис какой!

Сервис здесь действительно нормальный.

— Сейчас перетерпишь, а потом вообще в шоколаде будешь, — продолжает воодушевлённо рассуждать Зима. — Авторитет умножится на сто. Своих ты не бросаешь. Верность свою подтвердил, раз уж добровольно сюда залез. Тебе еще руки целовать будут, Дым.

— Хорошо рисуешь, — ухмыляюсь.

— Только правду и рисую. Поэтому и не понимаю, зачем ты согласился на условия соплюхи этой? Вряд ли только из-за бабок.

— Алмазову долг хочу вернуть, — поднимаю на Зиму многозначительный взгляд.

Друг хмыкает. Взгляд у него становится задумчивым. Я его не тороплю, даю время сложить в голове весь пазл, а сам начинаю отрывать один лепесток за другим.

— Он получается сам себя закопал?

— Я спас свой зад. Каким образом?

Зима только пожимает плечами.

Ладно, пусть он и понятливый, но не экстрасенс.

— Информация. Я много чего знал о его делах. П-п-поделился этой инфой в обмен на свою жизнь. Таким образом у Алмазова со временем начали появляться проблемы, а дальше он уже сам себе вырыл яму.

— И что теперь? Приберешь к рукам остатки его бизнеса?

Киваю.

— Умно, старик! Умно. Даже эти самые руки марать не придется. Всё само считай в них приплыло.

Снова киваю.

— А с девкой что делать будешь?

О племяннице Алмазова я до этой минуты толком даже и не думал. Мне ее уже по горло хватило с этими слезливыми просьбами и ползанием у моих ног. Нет, конечно, она пыталась храбриться. Это даже немного позабавило меня. Решил проверить границы ее этой дурной храбрости. Они оказались на удивление прочными.

— Ничего. Сама пришла, сама себя предложила. П-п-пусть при мне побудет. Мало ли какую еще выгоду с нее поимею. И Алмазов меньше рыпаться станет, если племянницу свою любит.

— Нет, ну в принципе расклад логичный. Но не слишком ли геморно с ней возиться?

— А я и не собираюсь с ней возиться. Ты много возишься с настольной лампой или стулом?

— Старик, — тянет Зима. — Я, конечно, знал, что ты у нас не белый и пушистый. Но сравнивать девчонку с мебелью — это жестковато. А раздел ее зачем? Чтобы осмотреть свою новую «мебель» со всех сторон?

— Увидеть, как далеко она готова зайти. Алмазов решил, что я не достоин его старшей племянницы. А теперь младшую подослал. П-п-подачку бросил мне. Я-то возьму, а он охренеет от последствий.

— Да уж, крепко он тебя обидел. До сих пор забыть не можешь.

Пожимаю плечами и выбрасываю разорванный бутон в мусорное ведро. Там уже валяется и весь букет.

Какая же эта девчонка дура. Припереться сюда в свадебном платье и с букетом могла только дура. Ну или безвольная овца. Дяденька говорит, а она делает. Но даже с самой паршивой овцы можно поиметь клок шерсти.

— Ты мне вот что скажи, старик. Ты знал, что всё так завернется и Алмазов к тебе приползет?

Отрицательно качаю головой.

— Блядь! — ржет друг. — Удача тебя любит! Буквально в жопу целует! Что б я так жил!

Я бы поспорил насчет удачи, но благоразумно молчу, только тяну один уголок рта вверх.

— Ладно, с этим разобрались. Ты через пару дней отсюда отчаливаешь. Надо отметить.

— Валяй.

— Девочки, бухло, кальян, баня? Или еще что-то?

— Этого хватит.

— Сделаем в лучшем виде. А свадьба? Реально окольцуешь себя?

— Много вопросов.

— Ладно, не хочешь не отвечай, — Зима бросает зажигалку обратно в карман джинсовки и поднимается с дивана. — Тогда в следующий раз уже на свободе встретимся?

Я встаю со стула. Мы с Зимой друг друга хлопаем по плечу. Он уходит, а я смотрю на маленькое зарешеченное окно. Сквозь него вижу только лоскут серого неба.

Глава VIII.

Я, наверное, в сотый раз уже перекладываю свои вещи с одной полки на другую. И ни один из результатов меня пока еще полностью не удовлетворил.

Гардеробная в квартире Дыма довольно просторная и пустая. Я подумала, что ничего плохого не сделаю, если займу одну ее часть. Моя одежда лежит и висит как надо, но я всё равно не могу успокоиться. Снова всё сбрасываю на пол в кучу и заново начинаю собирать. Бессмысленное занятие, которое почти не помогает мне отвлечься.

В состоянии тотальной неизвестности я нахожусь уже третий день подряд. Уговариваю себя, что нужно быть терпеливей и не давать волю эмоциям, но не получается. У меня накопилось столько вопросов, а задать их банально некому. Зима только раз наведался сюда после моей поездки домой. Привез продукты и молча ушел. Когда в следующий раз появится — неизвестно. Общаться он со мной не настроен, впрочем, как и сам Дым.

Я не сделала ни ему, ни Зиме ничего плохого, чтобы со мной так обращались. Но кого это волнует?

Тихо ругаюсь себе под нос, потому что кофточка соскальзывает с вешалки. Нет, лучше ее просто сложить на полку. Вдруг слышу, как из спальни доносится звонок моего смартфона. Быстро откладываю вещи на тумбочку, поправляю лямку на простом джинсовом сарафане и бегу в комнату.

Звонит Денис.

Это уже пятый его звонок за весь период моего нахождения в этой квартире.

Я сомневаюсь: поднимать трубку или нет.

Наши отношения продлились всего-то несколько месяцев. Мы знакомы еще с универа. Он мне понравился, как только я его впервые увидела. И до сих пор нравится. Очень, но… После того как к нам однажды домой посреди ночи ворвались вооруженные люди и потребовали от дяди, чтобы он немедленно вернул долг, я поняла, что в моей жизни нет места для Дениса. Слишком опасно. Нам угрожали не только нашей расправой, но и всем нашим близким.

Решение о разрыве я приняла единолично. Рассталась с ним по переписке.

Знаю, это очень некрасивый поступок с моей стороны. Но я была на эмоциях и уже вынашивала план встречи с Дымом.

Логично, что Денис всё-таки захочет прояснить ситуацию, хотя втайне я малодушно надеялась, что он пошлет меня куда подальше, заблокирует мой номер и просто забудет.

Я мешкаю, но в конечном итоге всё-таки решаюсь поднять трубку.

Начинаю ходить из одного угла комнаты в другой. Выходить на улицу мне запрещено. Ключи Зима не оставил, поэтому наматываю круги по квартире.

— Алло?

— Яра, это что, блядь, за фигня?! — с претензией зло выплёвывает Денис.

Его почти крик заставляет меня вздрогнуть и на пару секунд отнять телефон от уха. Кажется, я уже успела привыкнуть к абсолютной тишине этой квартиры. Она не только необжитая, но будто и неживая. Здесь время словно в вакууме. Ничего не происходит. Я только жду-жду-жду и чувствую себя насекомым, попавшим в янтарь.

— Дэн, — пытаюсь собраться с мыслями, но они расползаются кляксами по разным угла моего сознания.

— Бросить меня по переписке! Серьезно? Да, что с тобой не так, Алмазова?! Я вокруг тебя и так и эдак, а ты только жопой крутила и на сухом пайке меня держала! А теперь тупо бросила?!

Я всё еще не рискую прижать телефон к уху, иначе у меня точно лопнет барабанная перепонка. Раньше я для Дениса была Ясей. Мне нравилось это сокращение. Оно такое нежное. Но теперь я вряд ли его услышу. Не после того, что сделала.

Денис во многом прав. У нас до сих пор не было нормальной близости, только много поцелуев и откровенных прикосновений. У него уже были девушки до меня, соответственно есть и опыт. А я… Я просто еще не почувствовала, что по-настоящему готова переступить эту черту. Для меня важна эмоциональная связь. Я просила Дениса подождать, он согласился, а теперь обвиняет.

С другой стороны, я могу его понять, он очень обижен на меня и сейчас весь на эмоциях.

— Дэн, послушай, пожалуйста, — пытаюсь вставить хотя бы слово, но он меня не хочет слушать.

— Если это такая стратегия, чтобы я подольше побегал за тобой, то она нерабочая, Алмазова! Бегать я за тобой больше не буду. И на твою девственность молиться тоже не стану. Не думай, что пацану охренеть как хочется быть первопроходцем. Больше гемора, чем кайфа. Так что мне пофигу. Таких как ты у меня сотни, а ты со своими тараканами вряд ли себе нормального мужика найдешь.

Денис сбрасывает вызов.

Я останавливаюсь посреди просторной светлой гостиной с панорамными окнами и чувствую себя так, словно… словно меня только что щедро облили помоями.

Когда я составляла текст своего сообщения, взвешивала каждое слово. Стирала и набирала по новой. Я не хотела обидеть Дениса, хотя мое решение само по себе уже оскорбительное. Не хотела, чтобы Денис искал в себе проблему.

А он и не искал.

Судя по его тираде, вся проблема заключается только во мне. Впрочем, так оно и есть. Но я всё-таки надеялась, что Денис меня поймет или как минимум не станет оскорблять.

В груди начинает неприятно тянуть, а в переносице — жечь.

От того, чтобы провалиться в бездну жалости к самой себе меня спасает уже знакомый щелчок входной двери.

Я резко оборачиваюсь. Чувствую себя в этот момент надрессированной собачонкой, которая увидела заветную включенную лампочку.

Холодильник еще забит под завязку. Я не нуждаюсь в продуктах. Вряд ли Зима привез новую порцию, а раз так, то… Может, он приехал с новостями? Может, мое подвешенное состояние наконец-то закончится?

Я даже немного воодушевляюсь. Разрыв с парнем — это тяжело. Но сейчас меня куда больше беспокоят проблемы моей семьи. Она для меня на первом месте.

Зима почему-то не торопится заходить в гостиную. Он с кем-то разговаривает по телефону и громко смеется. Я слышу, как со стороны кухни доносится звяканье стекла. Крепче стискиваю корпус смартфона и на носочках выхожу в коридор. Медлю и аккуратно заглядываю на кухню.

Мужчина вынимает из бумажного пакета с логотипом дорогого алкогольного бутика несколько различных бутылок.

Глава IX.

Мне нужно развернуться и просто уйти к себе. Тихо и аккуратно.

Но я почему-то продолжаю стоять и наблюдать из своего небольшого «укрытия». Чувствую себя при этом так странно, словно… Словно я маленькая девочка, которая подсматривает за развлечениями взрослых. Почти ничего не понимаю, что происходит, но испытываю жуткий интерес.

Мысленно на себя ругаюсь. Я давно уже не маленькая и уж точно отчетливо осознаю, что здесь творится.

Дым в основном наблюдает за весельем, иногда улыбается и нагло лапает одну из девушек. А та совсем не против, кажется, даже хочет, чтобы он делал это почаще. Встряхивает копной своих блестящих светлых волос и игриво улыбается ему в ответ.

Усердно наблюдаю за лицом Дыма, особенно, за его ртом. Он ни с кем не разговаривает. Нет, с ним определённо что-то не так, иначе, почему предпочитает молчать? Это же его друзья, правильно? А кто молчит со своими друзьями, когда можно много всего обсудить?

Зима, лениво развалившись в кресле, травит шутки. У него на коленях сидит еще одна девушка. Брюнетка. Она ласкает пальцами его затылок, затем совершенно не стесняясь окружающих, пошло целует. С языком.

Чуть кривлюсь и на несколько секунд прячусь.

Мое сердце отчего-то начинает бешено колотиться. Я, кажется, ощущаю смущение, но всё равно не ухожу.

Пытаюсь разобраться в себе. Смущение почти сразу же сменяется раздражением и злостью.

Мне приходиться вариться в неопределённости и тренировать свою выдержку, в то время как Дым… Как он… Просто развлекается.

А что будет утром? Он снова вернется в свою тюрьму? Или его окончательно выпустили и теперь он отмечает это дело?

Снова аккуратно выглядываю из-за угла.

Дым, раскинув руки на спинке дивана, открыто наблюдает за своей спутницей и, кажется, одним ухом слушает мужчину, который сидит неподалеку от него.

Блондинка демонстративно допивает свой бокал с красным вином, облизывает губы и медленно, с кошачьей границей опускается перед Дымом на колени.

Почти как я, когда просила его о помощи.

Совершенно никого не стесняясь, она тянется к пряжке ремня и расстегивает ее.

Они же не станут делать это… прямо здесь?!

Чёрт!

На этот раз я не просто вжимаюсь лопатками в стену, а изо всех силу хочу срастись с ней. Хочу раствориться и исчезнуть до тех пор, пока всё это не прекратится.

Кто-то включает музыку. Я слышу шаги, звяканье бутылок и тихие смешки. Похоже, только меня одну смущает тот факт, что Дым со своей подругой решили заняться сексом на глазах у остальных.

В горле неприятно сохнет.

На этот раз я едва высовываюсь из своего «укрытия» и вижу, как Дым, сжав светлые локоны своей подруги, буквально насаживает ее рот на свой…

Внутри меня всё неприятно сжимается. Я пячусь, разворачиваюсь и почти забегаю в свою спальню.

Меня сейчас стошнит.

Крепко-крепко зажмуриваюсь и пытаюсь вытравить из памяти сцену, которую сейчас увидела.

Неужели не нашлось другого места для секса? Почему это делать нужно именно здесь?

Нащупываю дрожащими пальцами щеколду и прокручиваю ее. Теперь сюда никто не зайдет. Эта мысль меня успокаивает.

Нужно просто выдохнуть. Ничего ведь страшного не случилось.

Дым находится в своей квартире. Он может здесь делать всё, что захочет. В рамках разумного, конечно же. Всех всё устраивает. Та девушка блондинка совсем не против, чтобы в такой интимный момент за ней наблюдали. Дым — тоже. Тогда, почему это должно волновать меня?

Я возвращаюсь в свою кровать. Укладываюсь и накрываюсь одеялом с головой.

Музыка в гостиной играет на всю. Уже очень поздно. Неужели никто из присутствующих не боится, что соседи вызовут полицию?

Я сама себе иронично улыбаюсь и переворачиваюсь на живот.

Яра, вспомни, к кому ты обратилась за помощью! Какая к чёрту полиция?!

Я долго пытаюсь уснуть. Верчусь в кровати. Стараюсь думать о чем угодно, только не о том, что сейчас может происходить в гостиной.

У меня скоро закончится отпуск и нужно будет возвращаться на работу в агентство. Этим летом я хотела слетать в Испанию, но теперь не знаю, как с этим быть. Какие у нас с Дымом будут правила игры? Они должны быть, ведь так?

Мое полусонное сознание рисует яркие картинки будущей поездки. Они меня постепенно убаюкивают. Я вижу яркое солнце, море и уютные узкие улочки, почти слышу шум прибоя, туристов и местных жителей, а затем… стон. Протяжный. Женский. Он утихает и через несколько секунд снова повторяется.

Я открываю глаза. Смотрю в потолок, подсвеченный серостью раннего утра.

Музыка больше не грохочет. Утих и смех, остались только стоны. Они доносятся из соседней спальни.

Меня резко обдает жаром, когда я осознаю, что сейчас происходит за тонкой стеной.

Просовываю голову под подушку и прижимаю ее сверху ладонями. Я не хочу гадать, кто там сейчас занимается сексом. Вообще не хочу об этом думать, но стоны становятся только громче.

Я злюсь на ту незнакомку, которая вот-вот перейдет на крик. Злюсь на Дыма за то, что он не нашел другого места для удовлетворения своих потребностей и потребностей своих друзей. Злюсь на себя за то, что не могу ничего потребовать. Свой лимит я уже исчерпала.

Любые посторонние звуки утихают, когда часы показывают начало десятого утра.

Я долго не решаюсь выйти из своей спальни, но мне нужно в туалет и желудок уже вовсю требует еды. Если бы я знала, что так будет, то как минимум прихватила бы с собой в комнату пачку крекеров.

Собрав волосы в хвост, я заправляю кровать и как можно тише открываю дверь. Я чувствую себя так, будто оказалась на минном поле и каждый свой шаг нужно контролировать, иначе мое тело разорвет на мелкие кусочки. На цыпочках захожу в ванную. Перевожу дыхание, умываюсь холодной водой, чтобы немного взбодриться и справляю нужду.

Так же на цыпочках прохожу гостиную. На разобранном диване спит Зима, а на нем — обнаженная девушка. Кажется, та самая, которая вчера сидела у него на коленях. Я стараюсь не всматриваться и продолжаю свой путь. Закрываю за собой дверь, когда оказываюсь на кухне.

Глава X.

Он подходит так близко, что я безошибочно ощущаю жар, исходящий от его тела, и слышу ровный ритм дыхания.

Мне некуда отступать. Сзади только большой двустворчатый холодильник.

Дым больно сжимает мои плечи и грубо отодвигает в сторону, освобождая себе путь. Он открывает холодильник и достает бутылку минералки.

Кожа на моих плечах начинает саднить. Дым больше меня не трогает, но я всё равно чувствую его пальцы на себе. Мне это не нравится. Я вообще предпочла, чтобы между нами было минимум контакта. Особенно телесного.

Так и хочется спросить, умеет ли Дым по нормальному разговаривать. По нормальному — это когда человек ртом озвучивает свои желания, намерения или мысли.

Прикусываю кончик языка и заталкиваю поглубже свой сарказм. В сотый раз мысленно напоминаю себе, что должна быть послушной, если хочу получить помощь.

Всё еще стискивая вспотевшими пальцами несчастную ложку, наблюдаю за тем, как Дым жадно пьет минералку прямо из бутылки. Должно быть, это особенное удовольствие, когда после шумной ночи, наполненной алкоголем, пьешь прохладную минералку. У меня нет такого опыта, к счастью. Не люблю алкоголь.

— Простите, — предпринимаю еще одну попытку заговорить, — я хотела спросить, что будет дальше?

Дым, почти выпив всю воду, шумно выдыхает и возвращает бутылку в холодильник. Я замечаю на его бороде несколько блестящих капелек, которые тут же срываются вниз.

Смаргиваю. Возвращаю взгляд к глазам.

— Я теперь всегда буду под замком находиться? Просто… У меня работа есть, понимаете? Небольшое рекламное агентство. Скромное, но в целом очень успешное. Я пока в отпуске. У нас был масштабный проект. Делали кампанию для IllusioN. Это бренд спортивной одежды, знаете такой?

С каждым произнесенным словом я чувствую себя всё глупее и глупее. Жду от Дыма хоть какой-нибудь реакции или малюсенького намёка на заинтересованность в нашем разговоре. Впрочем, это скорей мой нервный монолог. Но он игнорирует меня. Берет из корзинки, что стоит на микроволновке большое зеленое яблоко и роется в кухонных ящиках.

— Я бы не хотела потерять свою работу, — продолжаю. — И мне важно знать, что вопрос дяди взят под контроль. Вы же… вы же теперь свободны, так?

Дым достает нож, задвигает бедром ящичек, берет чистую тарелку и неспешно направляется к выходу.

— Подождите! Вы разве не слышите, о чем я вам тут говорю?

Меня вдруг охватывает такое возмущение, что хочется ударить Дыма ложкой по голове.

— Не ори, — тихо произносит он и оборачивается.

Я поджимаю губы и замираю.

Дым стучит кончиком ножа по виску.

— Голова болит.

Я тут же вспоминаю о своей царапине на шее. Она отдается фантомной болью. Хочется прикрыть ее ладонью, будто этот участок кожи вдруг стал очень интимным.

Дым уходит, оставив меня и дальше вариться в неизвестности.

Тяжело вздохнув, я уже забываю, что хотела поесть у себя и сажусь за стол. Аппетит мгновенно пропадает, но я всё равно заставляю себя позавтракать. Толком не ощущая вкуса, я съедаю мюсли и отправляю в рот несколько кусочков банана. Больше в меня сейчас всё равно не поместится.

Когда возвращаюсь к себе в спальню, отмечаю, что в гостиной на диване лежит только Зима. Девушка куда-то исчезла. Может, ушла?

Нет.

Я с ней сталкиваюсь на пороге ванной комнаты, которая соседствует с моей спальней. Девушка, одетая в длинную мужскую футболку (наверное, Зимы), удивленно смотрит на меня, затем широко и беззаботно улыбается, будто мы приятельницы, которые случайно встретились в шумном мегаполисе.

— А кто тебя вчера трахал? Не помню твою мордашку.

От прямолинейности незнакомки мои брови не просто ползут вверх, а взлетают со скоростью реактивного самолета.

Я совсем не ханжа и не настолько неженка, чтобы падать в обморок от любого грубого слова или отборного мата. К дяде Саше иногда такие гости приезжают, что уши в трубочку скручиваются от изобилия обсценной лексики.

Вопрос девушки для меня становится скорее неожиданным, чем просто грубым.

— Никто.

— Почему? Никому не понравилась?

— Я здесь не для того, чтобы меня… трахали.

— Зря, — девушка приваливается плечом к дверному косяку и скрещивает руки на груди. — За это дело очень хорошо платят.

— Меня это дело не интересует.

— И всё-таки, откуда ты здесь взялась? В сауне тебя точно не было. Я бы запомнила, потому что почти ничего там не пила. И когда мы сюда приехали я тебя тоже не видела.

— Я неоткуда не взялась, а была здесь до того, как вы сюда приехали, — хмурюсь.

Удивление девушки становится только ярче. Теперь она смотрит на меня с таким любопытством, будто увидела редкий экспонат в музее.

— Можно мне пройти?

Девушка молча пропускает меня в ванную.

— Здесь еще одна есть, — предупреждаю и подхожу к раковине.

— Не знала, что у Дыма есть подружка, — девушка явно никуда не торопится, она подходит к унитазу, опускает крышку и садится сверху.

— Я не его подружка.

— Не подружка, но живешь у него дома? Сестра что ли?

— Партнер по бизнесу, — выпаливаю первое, что успевает сгенерировать мой мозг. Звучит уж слишком пафосно, но как есть.

— У-у-у! Серьезно. Но знаешь, что я тебе скажу? Лучше иди к нам. Денег больше заработаешь. И головняка меньше.

— Не уверена, что это именно то, что мне нужно, — сую ладони под теплую воду и преувеличенно тщательно их мою.

— Осуждаешь то, чем мы с девочками занимаемся?

— Прости, — выразительно смотрю на девушку, — но мне всё равно, чем вы там занимаетесь. Правда. Своих проблем полно.

— И поэтому ты решила обратиться за помощью к Дыму, — догадывается моя случайная собеседница.

Мне не нравится, что она так легко раскрыла цель моего нахождения здесь. Но, с другой стороны, не так уж и сложно сложить все кусочки вместе, чтобы получить цельную картинку.

— А ты с ним хорошо знакома?

Раз уж я не могу от него получить внятную информацию, придется ее собирать по крупице у тех, кто более разговорчивый.

Глава XI.

— Собирайся, — бросает мне Зима и по-хозяйски разваливается в кресле.

Я вздрагиваю и поднимаю на него растерянный взгляд.

После ночной секс-попойки (иначе я это процесс назвать до сих пор не могу) прошло уже несколько дней. Я наконец-то поймала дзен. Нашла в чемодане раскраску-антистресс и даже целую пачку разноцветных карандашей. Понятия не имею, как они там оказались. Когда я собирала вещи, всё было как в тумане, а потом еще и с Соней столкнулась. Наверное, поэтому и не обратила внимание, какую мелочь с собой прихватила.

Может, это и глупо или совсем по-детски искать успокоение в такой ерунде, но я всерьез взялась за раскраску. Отвлекаюсь как могу. Тщательно подбираю цвета, стараюсь не выходить за контуры, закрашиваю необходимые участки в одном направлении. В какой-то момент я настолько глубоко погрузилась в этот процесс, что мне наконец-то удалось почувствовать внутренний баланс. Ожидание теперь не кажется таким мучительным и тягучим.

Поэтому, когда я услышала, как в очередной раз щелкнул замок входных дверей, не сорвалась и не помчалась навстречу пришедшему.

Как там Зима говорил? Чтобы я не ходила с протянутой рукой? Именно этим я теперь и занимаюсь.

— Куда? — спокойно спрашиваю и прячу карандаши обратно в коробку.

— Ну ты же у нас в жены к Дыму набивалась, — посмеивается Зима. — Будешь его сегодня сопровождать.

Мое заботливо выстроенное равновесие тут же начинает расшатываться под порывом ледяного ветра, принесенного этим мужчиной.

Я так ждала момента, когда дело сдвинется с мертвой точки и вот, кажется, он настал. Пульс учащается, я уже не просто собираю карандаши в коробку, а буквально заталкиваю их в нее.

— Надень что-нибудь, — Зима делает непродленный жест рукой, — не знаю, красивое. Короче, чтобы прилично выглядела, ага? У тебя есть тридцать минут.

Я быстро киваю, поднимаюсь с пола и ухожу в спальню.

О том, почему Дым сам не предупредил меня, что мы сегодня куда-то едем, я даже не задумываюсь. Просто принимаю правила игры и следую им.

Чувствую себя новобранцем, которому еще только предстоит отточить свой навык быстрых сборов. Тридцать минут — это не просто мало. Тридцать минут — это издевательство! Но у меня нет времени жалеть себя или хныкать.

Захожу в гардеробную, быстро пробегаюсь взглядом по полкам и вешалкам со своими нарядами. Хватаю черное платье с открытыми плечами, белье и колготки.

Возвращаюсь к Зиме уже полностью собранная. Не могу мысленно не похвалить себя за то, что успела собраться на пять минут раньше установленного срока. Кажется, это вообще мой личный рекорд. Раньше я могла позволить себе не торопиться, но теперь всё стало совсем по-другому. Прежней жизни у меня больше нет, нужно учиться подстраиваться под нынешнее реалии.

Зима отрывает свой взгляд от смартфона и проезжается по мне оценивающим взглядом. Я стараюсь держать спину ровно и не вспоминать о том, как видела его почти обнаженного в объятиях спящей Полины.

Зима для меня совершенно посторонний человек, но я ненамеренно знаю теперь о нем больше, чем хотелось бы.

— Пойдет, — лениво констатирует он и поднимается с кресла. — На выход.

Я напоследок провожу ладонями по своему платью, будто пытаюсь разгладить складки, которых нет и семеню за Зимой.

На парковке я быстро нахожу взглядом знакомую тонированную иномарку. Не к месту вспоминаю слова Полины о том, что Зима любит трахаться в машине.

Господи, зачем мне это вообще помнить?! Будто мне мало было криков подружки Дыма за стеной.

После вечеринки я опасалась, что теперь буду вынуждена слушать эти вопли каждую ночь. Но нет. Подружка Дыма ушла. Потом ушел и он вместе с Зимой и Полиной. Все эти дни я провела в одиночестве. К счастью.

Когда мы плавно выезжаем со двора мне так и хочется спросить у Зимы, куда именно мы едем и зачем. Но я не рискую, потому что стопроцентно нарвусь либо на едкий ответ, либо на очередную тираду, что не нужно бегать с протянутой рукой.

В очередной раз напоминаю себе о том, что нужно уметь ждать и перевожу взгляд в окно. Наблюдаю за другими машинами, улицами, которые мы проезжаем и парками.

Когда машина останавливается около массивного здания с вывеской «Колизей», я почему-то непроизвольно напрягаюсь и чуть-чуть ёрзаю на своем месте.

Судя по экстерьеру, это ресторан. Он совсем не в моем вкусе и не во вкусе моей семьи. Мы привыкли к совершенно другим заведениям. Небольшим, уютным и расположенным где-нибудь в парке или на набережной, а не в одном из злачных районов города.

Зима глушит двигатель.

— На выход.

И опять этого его «на выход». Я же не в тюрьме.

Раздраженно закатываю глаза, но делаю, как сказано. Выхожу, поправляю край платья и надеваю на плечо цепочку сумочки.

На входе в ресторан нас встречают двое хмурых огромных охранников. От их взглядов мне становится чуть-чуть не по себе, хотя я была уверена, что после гляделок с Дымом уже выработала иммунитет.

Интуиция подсказывает мне, что это не просто ресторан, а… что? Место для своих? Не знаю.

Внутри очень тепло и пространства больше, чем может показаться снаружи.

Я стараюсь успеть за Зимой, но получается с трудом. Во-первых, я на каблуках. Во-вторых, один его шаг равен моим двум, так он еще и передвигается очень быстро.

Людей в этом «Колизее» предостаточно. Многие из них знают Зиму. Иногда ему приходиться остановиться, чтобы перекинуться парой фраз с кем-то. Благодаря таким его остановкам, я всё же успеваю догнать и больше не отставать.

Вскоре мы заходим в лифт и поднимаемся на третий уровень.

Сердце начинает обеспокоенно частить.

Зачем мы здесь? Кто нас ждет? И ждет ли?

Крепче сжимаю цепочку сумочки и расправляю плечи.

Всё будет хорошо. Наверное.

Когда мы оказываемся на третьем уровне, Зима молча проводит меня к дверям, за которыми скрывается VIP-комната. Одна ее стена полностью сделана из стекла. Отсюда можно свободно наблюдать за тем, что происходит во всем «Колизее».

Глава XII.

От переизбытка эмоций я не могу удержать себя и не задать сразу несколько вопросов:

— Мы сегодня его оформим? Или позже? А как же моя работа? Я смогу к ней вернуться?

Дым бросает в мою сторону один-единственный взгляд исподлобья, и я тут же затыкаюсь. Он смотрит на меня так, словно я за секунду превратилась из молодой женщины в большую жирную муху, которая в летний зной летает над ухом и напрашивается, чтобы ее прихлопнули.

Может быть, Дым и не считает меня мухой, но я себя ею чувствую.

Поджимаю губы и складываю ладони на коленях.

Мое настроение стремительно летит вверх. Хочется поскорей позвонить дяде и сказать, что всё идет по плану, но я, конечно же, этого не делаю. И в этой ситуации мне нужно сохранять спокойствие и быть терпеливой.

Дым откидывается на спинку дивана и неторопливо раскачивает в руке свой бокал. Я наблюдаю за тем, как янтарный алкоголь красиво переливается в мягком свете VIP-комнаты и плавно выравниваю свое дыхание. Снова ловлю свой утраченный дзен, но уже без ухищрений с раскрасками.

В эту секунду открывается дверь и в комнату проходит не очень высокий, но достаточно крепкий мужчина. У него пронзительные темные глаза, которые вызывают у меня ассоциацию с космической черной дырой. Смотришь в них и чувствуешь, как тебя начинает медленно засасывать. Неприятное чувство, будто тебя видят насквозь.

Мужчина обменивается с Дымом рукопожатием, мажет по мне быстрым взглядом и опускается в кресло, расположенное напротив нашего дивана.

Я вдруг ощущаю, как во мне маленькими огоньками начинает вспыхивать интерес. И он впервые с момента, как я попала к Дыму не касается моей проблемы. Мне интересно понаблюдать за тем, как же он собрался общаться со своим… другом? Коллегой? Партнером? Тоже будет отмалчиваться? Или снизойдёт до нормального диалога?

— Зима ввел меня в курс дела, — заявляет пришедший мужчина. У него грубоватый низкий голос, от которого по коже непроизвольно пробегаются мурашки, похожие на мелкие иголочки.

Кажется, я его немного боюсь. Впрочем, я и Дыма боюсь. Не мое это окружение, поэтому неудивительно, что у меня одна реакция на всех присутствующих.

— Заманчиво звучит, но гемора много. Говорят, дела у Алмазова по пизде пошли, а мне и своих проблем хватает. Куда мне еще чужие? Жена рожать скоро будет. Сам понимаешь.

Я крепко сжимаю свои колени, когда слышу нашу с дядей фамилию.

— Я дела его возьму. Всё наладится, — коротко и без лишних эмоций отвечает Дым.

Украдкой смотрю на него, он выглядит крайне серьезным. Бокал больше не раскачивает, только поглаживает большим пальцем прозрачный бок и смотрит на своего… скорей всего партнера.

— К тебе претензий нет, старик. Ты себя хорошо показал. А дела как возьмешь? Вы же с Алмазовым не в ладах. Вряд ли он добровольно передаст тебе бразды правления, как бы хуево ему ни было.

— Отдаст.

Мужчина приподнимает одну бровь. В его темных пугающих глазах проскальзывает тень любопытства.

— И как именно? Поделишься подробностями?

Сначала Дым переводит на меня взгляд, затем и его партнер. Я не знаю, как себя правильно повести. Начинаю жутко нервничать, но внешне изо всех сил пытаюсь оставаться спокойной.

— И кто это у нас здесь? — мужчина подается вперед и опускает локти на колени.

Нас разделяет журнальный столик, но я всё равно чувствую себя так, будто меня приперли к стенке и не оставили ни единого сантиметра для манёвра.

Дым не предупреждал меня о том, что я должна говорить, а о чем лучше умолчать. И Зима никакой подсказки не дал.

Спокойно, Яра. Спокойно.

— Ярослава Алмазова, — отвечаю чуть-чуть осипшим от волнения голосом. — Невеста… Дыма.

Только сейчас понимаю, что я не знаю, как его зовут на самом деле. Как-то в голову не приходило спросить у дяди об имени. Да и среди своих все Дыма зовут Дымом и никак по-другому.

— О как, — мужчина кажется удивленным, приятно или нет, мне непонятно. — А я Бармалей*, — он протягивает мне свою здоровенную руку.

Я не мешкаю и пожимаю ее в ответ.

— Крепкая у тебя хватка, Ярослава, — мужчина со странным прозвищем Бармалей улыбается мне, но я вижу, что он изучает меня взглядом, будто ищет во мне какой-то изъян.

Я лишь скромно улыбаюсь и снова кладу ладони к себе на колени.

— Никаких проблем с Алмазовым не будет, — неторопливо отвечает Дым, взвешивая каждое свое слово и делая между ними небольшую паузу. — Скоро п-породнимся.

— Уже и дату свадьбы назначили?

— В процессе.

Бармалей кивает, но скорей каким-то своим мыслям, а не на слова Дыма.

— Хоть пригласишь?

— Обязательно.

— Лады.

Я тихонько и с облегчением выдыхаю, пока мужчины закрепляют свой уговор глотком алкоголя. Правда, пока что мне не совсем понятно, зачем в моей проблеме нужен посторонний человек. Но, возможно, у Дыма уже есть определённый план.

Через несколько минут Бармалей уходит, любезно предложив нам остаться здесь и отдохнуть. Как оказалось, эта випка — его и «Колизей» тоже принадлежит ему.

Когда мы с Дымом снова остаемся вдвоем, я краем глаза замечаю, что он пишет кому-то сообщение. Кажется, я даже успеваю прочесть буку «ю» в имени контакта. Может, это та Юля, с которой Дым недавно… отдыхал?

Пожалуйста, только не нужно снова приезжать посреди ночи и до утра не давать мне спать. Я только-только наладила свой график сна.

Дым допивает свой алкоголь, блокирует смарт и поднимается с диванчика. Я тоже встаю и поправляю край своего платья.

— Мы уходим?

Ответом меня, конечно же, никто не удостаивает. Немножко злюсь и молча иду вслед за Дымом.

Мы пробыли в «Колизее» не так уж и долго, но за это время над городом успели собраться тучи и принести с собой жуткий ливень.

Как только я выхожу на крыльцо меня тут же обдает холодом. Погода совсем не похожа на весеннею. Это скорей глубокая осень, а я пусть в платье и колготках, но почти сразу же начинаю замерзать.

Глава XIII.

— До понедельника, девочки, — весело машу рукой коллегам и быстро запрыгиваю в лифт.

Кивком благодарю мужчину, который сегодня у нас весь день чинил кондиционеры за то, что подождал и открываю приложение такси.

Мой отпуск официально закончился неделю назад, и всю эту неделю я усердно трудилась в офисе. Я люблю свою работу, несмотря на различные мелкие неурядицы, которые случаются в каждой профессии. Но всё равно даже подумать не могла, что буду настолько рада вернуться в свой родной офис.

Во мне кипит столько энтузиазма и оптимизма, что я готова взяться на все проекты сразу и каждый из них довести до идеального идеала.

Моя жизнь почти вернулась в прежнее русло.

Нет. Не так.

Она стала даже лучше, потому что на днях дядя обрадовал меня новостью, сказав, что ему дали внушительную отсрочку для погашения долга. Прежде мы о ней могли только мечтать. Чтобы хоть как-то расплатиться с долгами дядя продал всю нашу личную ювелирку и свой горячо обожаемый «майбах». Никаких больше поездок заграницу и брендовых вещей. Мы ужали себя во всём, но и этого было мало. На уступки никто идти не хотел. А теперь вот пошли.

Очевидно, что без Дыма здесь не обошлось. Мой план шажок за шажком начинает действовать. И пусть в скором времени я выйду замуж за человека, которого не люблю и который, очевидно, меня презирает, но эта жертва определенно стоит того.

Дядя всё спрашивает, какой я вижу свою будущую жизнь. Он думает, что в ней должно что-то кардинально измениться после замужества, а я верю, что всё останется как есть, за исключением моего семейного положения. Мы и сейчас с Дымом не часто видимся: у него своя жизнь, а у меня своя. Я буду и дальше работать, если удастся, всё-таки спланирую свою летнюю поездку в Испанию. Я никогда не забуду о том, что он нам помог. Не стану убегать или предавать. Разве этого плохо — такая жизнь?

Мне кажется, что совсем нет.

На парковке офиса меня уже ждет машина такси. Я единственная в нашей семье, у кого нет прав. Мне гораздо комфортней на пассажирском сиденье, чем за рулем. Улыбчивый водитель здоровается со мной и мягко стартует.

Я стараюсь оставаться в приподнятом настроении. В мыслях перебираю план работы, который взяла на дом. Отписываюсь в нашем с девочками рабочем чате. Они зовут меня где-нибудь посидеть, отдохнуть. Я очень хочу, но с датой пока не определилась. Сложно думать о веселье, когда мне нужно поговорить с Сонькой.

«Это мое условие», — снова звучит в голове суровый тон голоса Дыма.

Понимаю, что рано или поздно мне всё равно придется раскрыть Соньке правду, но… Я думала, что сделаю это намного позже. В идеале, когда проблемы дяди окончательно разрешатся, а она уже родит маленького. Но Дым поставил меня в такое положение, что я не только должна немедленно рассказать правду, но и фактически втянуть в свой план.

Пытаюсь представить будущую свадьбу и не могу. Не получается. В мыслях расползается только черное пятно. Но я себя успокаиваю тем, что вполне отчетливо вижу свою жизнь после нее. А это самое главное.

По пути к сестре я быстро забегаю в ближайший супермаркет, который попадается нам на пути. Прошу водителя подождать буквально пять минут. Покупаю любимые Сонькины сладости, потому что ехать к ней с пустыми руками некрасиво и возвращаюсь в машину.

Сестра встречает меня улыбкой и теплыми объятиями.

Я не так уж и долго провела в «заточении», но всё равно успела безумно соскучиться. Да и последний наш разговор оказался, мягко говоря, скомканным. Я до сих пор из-за этого чувствую себя виноватой.

— А Серёжка где? — интересуюсь, когда Соня проводит меня в гостиную.

— На работе. У него, как всегда, запара. А я тут одна сижу, скучаю, — пожимает плечами сестра и нежно обнимает свой округлый живот.

— Как ты себя чувствуешь?

Я сразу замечаю, что Сонька чуть бледная.

— Нормально. Утром слабость была. Совсем есть не хотелось. Сейчас вот печенюшку одну съела.

— Может, в больницу надо?

— Не надо. Я там точно на стены лезть начну. С малышом всё в норме. Я уже надоела всей поликлинике. Всевозможные анализы сделала по несколько раз, чтобы убедиться, что с ребенком всё в норме. А хорошим аппетитом я никогда не отличалась, ты же знаешь.

Я еще какое-то время пытаюсь спорить с Сонькой, потому что очень беспокоюсь об их с ребенком здоровье, но выхожу из этого спора побеждённой. Как всегда.

Как перейти к главному, я не знаю. Не хочу Соньке навредить и тем более не хочу, чтобы она начала волноваться или винить себя в произошедшем. Поэтому не рискую говорить в лоб. Ищу обходные пути, пока суечусь на кухне и старательно готовлю для нас чай.

— Как у вас там дела с Денисом? — интересуется Сонька, опустив ноги на маленькую мягкую скамеечку.

В груди от упоминания бывшего что-то сразу же откликается тянущей болью.

— Никак. Мы недавно расстались.

— Расстались? Да как же это так? Славка, у вас же всё было хорошо.

— Вот так. И знаешь, — я смотрю на сахарный песок в сахарнице, и сама себе грустно улыбаюсь, — он оказался совсем не против. Сказал, что даже рад, не хотел возиться с девственницей.

— Урод, — выносит вердикт Сонька и прищелкивает языком.

Я не могу с ней согласиться, потому что отчасти понимаю Дениса, несмотря на свою обиду и даже в какой-то степени злость.

— Ты поэтому такая странная была в прошлый раз, да? Тебя как будто подменили. Так быстро уехала. Я так ничего и не поняла, куда ты собралась и зачем.

— Нет, дело не в этом, — я закрываю сахарницу и аккуратно беру две фарфоровые чашечки. Они мамины. Ей подарила на свадьбу ее мама, наша покойная бабушка, а дядя Саша отдал их Соньке, когда она вышла замуж.

Сонька не задает никаких вопросов, ждет.

— Ты звонила дяде? — решаю зайти издалека и сажусь за стол.

— Да, вчера. Он такой веселый был, представляешь? Я уже и забыла, когда дядя Саша в последний раз смеялся. По нормальному, а не натянуто. Но ты же сама это заметила, да? Под одной крышей всё-таки живете.

Глава XIV.

Он не один.

С ним эта… Юля.

Я здороваюсь, потому что привыкла быть вежливой, но не получаю ничего, кроме очередной порции игнора. Причем не деланного, а самого обычного, естественного. Будто я… например, настольная лампа ну или ваза. Зачем на эти предметы тратить лишнее внимание, верно? Стоят себе и стоят.

Во мне что-то мало-помалу начинает сжиматься. Какая-то невидимая пружина, которая ждет удобного момента, чтобы выстрелить. Причем выстрелить так, чтобы звон в ушах застыл.

Встреча с Соней меня серьезно расшатала.

Не то чтобы я раньше была на все сто уверена в правильности своего поступка, но сейчас… кажется, мне страшно. Те вопросы, которые задала мне сестра, я самой себе не задавала. Ни разу. И вообще не смотрела на ситуацию под таким углом.

Но вместо того, чтобы прояснить ситуацию, я вынуждена запереться в своей комнате. Дым не один и ему явно сейчас не до меня и моих вопросов.

Я наивно надеюсь, что они вот-вот куда-нибудь уедут. Но этого не происходит. Пока я пытаюсь вникнуть в суть нового рекламного проекта за стенкой сначала раздаются характерные шлепки обнаженной кожи, а затем добавляются еще и стоны. Ее стоны.

Они как будто делают это специально!

Или, может, их заводит мысль, что они дома не одни?

Я так сильно начинаю злиться, что ничего не могу сделать с этим чувством. Оно стискивает меня изнутри.

Сгребаю бумаги, ноут, шнуры от зарядок и ухожу на кухню. Сюда не доносятся никакие посторонние звуки, но я вставляю в уши наушники и включаю музыку. Чтобы наверняка. Погружаюсь в работу. Мне даже каким-то чудом удается сосредоточиться на задаче. Правда, ровно до того момента, пока на пороге я не замечаю полуголую Юлю.

От ее взгляда у меня вот-вот начнет плавиться макушка. Я еще несколько секунд пытаюсь сосредоточиться на рекламном тексте, но пора бы уже признать, что планы на сегодня у меня явно пошли не в ту сторону. Причем сразу же после работы.

Ставлю музыку на паузу и вынимаю один наушник.

Эта Юля продолжает меня рассматривать, скрестив руки на груди. Она одета в футболку Дыма, светлые пряди спутаны, а тушь чуть-чуть осыпалась под глазами. Сразу видно, что у этой девушки совсем недавно был хороший секс.

— Ты кто такая?

Прекрасно. Мне только скандалов с любовницами Дыма не хватало.

— Очевидно, что человек, — сарказм вылетает из меня быстрей, чем я успеваю это осознать.

Но по-другому у меня сейчас не получается. Моя жизнь в один момент перевернулась с ног на голову и к этому нужно еще привыкнуть, но я почему-то должна тратить свое время на бесполезную ссору.

— С подружками своими шутить будешь, — Юля отталкивается от дверного косяка, к которому секунду назад было прижато ее плечо и садится за стол, прямо напротив меня. — Я тебе скажу один раз и больше повторять не стану.

Мне откровенно становится смешно. Я буквально принуждаю свои лицевые мышцы оставаться спокойными, чтобы не растянуть рот в улыбке.

Юля, судя по выражению ее лица, настроена крайне серьезно. Наверное, меня это должно напугать, но загвоздка в том, что меня пугает только Дым и перспектива, что вся моя семья может в любой момент погибнуть.

— Я на многое пошла, чтобы оказаться в его постели. И так просто я никуда не уйду, понятно? Я не знаю, что у вас там со Стасом, но тебе же лучше знать свое место.

Стас…

Хоть какая-то польза от этого нервного спича. Теперь я знаю настоящее имя Дыма.

— Шла бы ты отсюда… обратно в постель своего Стаса.

Я не привыкла в таком тоне разговаривать с людьми. С любыми. Но сейчас мне всё равно на то, как я себя виду. Мне откровенно плевать на слова этой Юли, плевать на ее угрозы. У меня нет ни сил, ни желания тратить на нее свои эмоции. Как бы там ни было, а я четко понимаю почему и для чего здесь нахожусь. И так просто отсюда уходить не собираюсь.

Юля слегка прищуривается. Ее губы превращаются в узкую бледную полоску. Она резко встает из-за стола, скрипит ножками стула по полу и уходит. Очевидно, обратно в их с Дымом спальню.

Я засиживаюсь на кухне до позднего вечера. От музыки и цифр на экране ноута у меня уже начинает болеть голова. Я мечтаю только о том, чтобы лечь в кровать, накрыться с головой одеялом и просто отключиться. Но стоит мне оказаться в коридоре, как я снова слышу эти чёртовы стоны.

Эти двое вообще не устают?!

Я залетаю в свою комнату, бросаю вещи на кровать, прихватываю плед, который забрала с собой из своей прошлой жизни и ухожу на балкон. Плотно закутываюсь в него, потому что ночью еще по-зимнему холодно и забираюсь с ногами в небольшое кресло.

Балкон здесь просторный и вид открывается потрясающий. При других обстоятельствах в таком месте можно было бы регулярно устраивать красивые неспешные завтраки. В тех, других обстоятельствах, у меня мог быть совсем другой мужчина. Любимый. Могла быть спокойная жизнь. Могли быть планы о том, куда мы полетим отдыхать и какое мероприятие стоит посетить на выходных.

Но ничего из этого мне теперь не доступно.

И не то, что бы я испытывала из-за этого какую-то особую грусть или тоску, но… Во мне кипит столько сомнений. Знаю, что для них уже поздно, но отключить их не могу. Я очень боюсь ошибиться. Очень боюсь подвести своих родных или усугубить наше положение.

Слышу, как с тихим звуком отъезжает в сторону стеклянная дверь балкона. Сильней «обнимаю» себя пледом и поворачиваю голову. Взъерошенный Дым, одетый в спортивные штаны и растянутую футболку, чиркает зажигалкой, затягивается и медленно выдыхает.

Он не обращает на меня внимания. Снова не делает вид, что меня здесь нет, а… словно верит в то, что меня действительно здесь нет. Я не должна на это реагировать, но меня самую малость задевает такое безразличие, будто я лично виновата во всем, что могло случиться с Дымом по вине моего дяди.

— Скажите, пожалуйста, — робко начинаю, не боясь, что в очередной раз покажусь назойливой мухой. Видимо, это моя такая участь. Ее просто нужно принять. — Вы, правда, нам поможете или… или просто убьете, когда подвернется удобный случай?

Глава XV.

— Что думаете? — вежливо спрашивает меня работница свадебного салона.

Я снова поворачиваюсь к ростовому зеркалу и слегка покачиваюсь из стороны в сторону, отчего многослойные юбки пышного белого платья начинают загадочного шелестеть.

— Может быть, еще что-нибудь посмотрим?

Женщина кивает мне, вежливо улыбается и на некоторое время оставляет одну.

Я выдыхаю и аккуратно схожу с небольшого пьедестала.

Все платья в этом салоне по-своему красивые, но мне ни одно не нравится. И дело здесь явно не в самом салоне и не в тканях. Дело во мне. То есть, в тех обстоятельствах, которые меня сюда привели.

С каждым днем я всё сильней убеждаюсь, что моя свадьба с Дымом вполне реальна. Нет никаких больше «черных пятен» в мыслях и надежд, что, может, мы всё-таки просто тихо подпишем документы без лишних глаз и вернемся каждый в свою реальность.

Сегодня утром мне позвонили и предупредили, что ждут в салоне на примерку. Я сначала не поняла, какой салон и какая примерка, но всё быстро встало на свои места. Откуда у них мой номер телефона — понятия не имею. Но, думаю, без Дыма и здесь не обошлось.

Дым.

Когда я даже просто мысленно произношу это прозвище мне хочется крепко-крепко зажмуриться от стыда или провалиться сквозь землю.

Я запретила себе даже вспоминать тот вечер, но он всё равно не отпускает меня. Особенно «дымные» глаза. То, как они смотрели на меня, почти выжигали на обнаженной коже клеймо. Одно, второе, третье.

Всё это очень странно. И моя реакция тоже странная.

Я ведь уже один раз стояла перед Дымом почти полностью обнаженной. Но это было вынужденная мера, а в тот вечер… Я сделала это сама. Никто от меня ничего подобного не требовал.

Следующим утром я проснулась с мыслью, что Дым выставит меня за дверь своей квартиры. Выбросит все мои вещи и скажет, чтобы я убиралась вон. Наша сделка аннулируется, потому что… Он не собирается терпеть выходки разбалованной наивной дурочки.

Но ничего такого не случилось. Дым снова куда-то исчез, а я продолжаю жить свою жизнь.

— Есть еще вот такой вариант, — ко мне возвращается консультантка с новым платьем. — Конечно, всегда лучше выполнить индивидуальный заказ клиента, но у нас с вами сжатые сроки.

— Ничего страшного. Меня и это вполне устраивает, — я возвращаюсь на пьедестал и снова смотрю на себя.

Хоть я и не люблю пышные платья с множеством мелких деталей, типа: кристаллов Сваровски и натурального жемчуга. Но… не всё ли равно? Свадьба ведь фейковая, ровно, как и мой брак. Главное, чтобы всё было на должном уровне. А мои предпочтения в этом деле играют уже самую последнюю роль.

— И всё же? Может, рискнем? Это из новой коллекции. Вы будете первой, кто его примерит, — женщина заговорщически мне улыбается, будто мы обсуждаем будущую шалость.

Я соглашаюсь и ухожу в примерочную.

Никогда бы не подумала, что буду выбирать свадебное платье в одиночестве. Мне всегда казалось, что со мной обязательно будет Сонька. Ну и, возможно, несколько подружек с работы. Это же так волнительно и весело! К тому же не каждый ведь день собираешься выйти замуж.

Я грустно улыбаюсь своему отражению, пока мне помогают расшнуровать корсет.

Всё нормально. К чему эти сантименты?

Стараюсь убрать в сторону любые эмоции и сосредоточиться на текущей задаче. В конце концов, еще ничего толком не решено. Не время расслабляться. Если Дыму нужна эта свадьба, то она будет. И я сделаю всё от себя зависящее, чтобы она была идеальной.

Когда мы меняем платье, я тут же понимаю, что это — ОНО. То самое платье, которое я бы в параллельной вселенной хотела надеть на свою свадьбу с желанным и любимым мужчиной.

Это платье тоже расшито жемчугом, но здесь не ощущается излишества и тяжести. Оно будто воздушное, пусть юбки совсем не пышные. Корсет плотный. Нет никаких рукавов, но есть длинный подол и… настоящая изюминка платья — накидка-мантия. Здесь нет традиционной фаты. Кружевная полупрозрачная накидка с потрясающим широким капюшоном, что мягкой волной спадает на плечи.

— Идеально, — тихонько произносит консультантка и я ловлю ее улыбку в отражении зеркала примерочной.

Мне почему-то кажется, что эта улыбка искренняя, а не вызванная рабочим желанием угодить требовательной клиентке.

— Даже ушивать ничего не нужно. Это платье было создано для вашей фигуры, Ярослава.

Чувствую, как от смущения у меня начинают гореть щеки. Я аккуратно накидываю капюшон на голову и становлюсь похожа на героиню какой-нибудь фэнтези-саги. Внутри вспыхивает приятное щекочущие чувство детского восторга.

Мне бы очень хотелось показать это платье маме или… чтобы Соня его увидела и разделила со мной эту пусть и не совсем уместную, но крошечную радость. В конце концов, почему я не могу хотя бы на фейковой свадьбе блистать?

— Покружитесь еще на пьедестале?

Я энергично киваю и выхожу из примерочной. Аккуратно подбираю юбки, чтобы ничего случайно не порвать и иду в «смотровую».

У меня резко перехватывает дыхание, когда в одном из пустующих бархатных кресел я замечаю Дыма.

Сегодня резко похолодало, поэтому он в джинсах, ботинках и красной толстовке. Я снова словно «зависаю» на несколько секунд, как тогда в «Колизее», когда увидела Дыма в деловом прикиде.

— А вот и жених, — улыбка консультантки становится еще шире и ослепительней.

Дым на нее не смотрит, его мрачный взгляд буквально упирается в меня. Давит.

Одна часть меня хочет пониже натянуть капюшон накидки, чтобы спрятаться от этого взгляда, а другая — сделать всё совсем наоборот.

Я осторожно снимаю капюшон и уверенной походкой направляюсь к пьедесталу. Поднимаюсь на него, ни разу не споткнувшись. Сейчас я чувствую себя как никогда красивой, пусть на мне минимум макияжа, а из прически только собранные на затылке и зафиксированные японской заколкой волосы.

Тебе нравится его внимание.

Меня обжигает эта мысль. До выдуманных и характерных для ожога волдырей на коже.

Глава XVI.

Я невольно потираю свою шею, когда оказываюсь в машине. У Дыма явно насчет нее есть пунктик. Сначала царапина, теперь — захват. Надеюсь, хотя бы синяков не останется.

Невольно вздрагиваю, когда открывается дверца со стороны водителя. Дым садится за руль, заводит двигатель и лихо сдает назад. Он чувствует себя за рулем уверенно и расслабленно.

Мне стоило сесть сзади.

После нашей «близости» в свадебном салоне сейчас нам не помешала бы дистанция. Но уже как есть.

Складываю руки на коленях и просто смотрю вперед.

Сегодня мы без водителя и просто посторонних лиц, типа Зимы. Хотя, наверное, это я скорее посторонняя, чем он.

Мои эмоции немножко улеглись, и я чувствую легкий укол вины за свои капризы. Дым не должен их терпеть. Но терпит, хотя спокойно может послать меня на все четыре стороны и повесить на дядю еще один долг. За потраченные на меня нервные клетки.

От этой мысли мне становится непередаваемо страшно и холодно.

Дым тормозит у небольшого итальянского ресторана. Он выглядит вполне уютным и приветливым, в отличие от того же «Колизея».

Зачем в такие заведения приезжают люди, мне понятно. Но совершенно непонятно, зачем сюда приехали мы.

— Тут тебя закрыть или со мной пойдешь? Жрать хочется.

— С тобой пойду, — бурчу и быстро отстегиваю ремень безопасности.

В ресторане мы занимаем один из самых уединенных столиков. Услужливый официант сразу же приносит нам воду.

Дым молча изучает меню и так же молча показывает, что хочет заказать. Я обхожусь обычным овощным салатом.

Пока мы ждем наши блюда, я вытаскиваю из волос заколку. Очень быстро от нее устаю, ровно, как и от любой резинки, какой бы удобной она ни была. Легонько встряхиваю головой, отчего волосы рассыпаются по плечам. Так я себя чувствую значительно уверенней.

Ловлю на себе взгляд Дыма. Вернее, на своих волосах. Это длится всего лишь секунду, и я не могу быть уверенной, что мне ничего не показалось.

— На самом деле я ценю всё, что вы для меня делаете, — заявляю деловым тоном.

Не знаю, что там происходит с Дымом, но на этот раз он не игнорирует меня. Ничего, конечно, не говорит, но смотрит прямо в глаза. Что ж, и на том спасибо.

Видимо, ночное «дефиле» так на него повлияло.

От этой мысли мне жутко хочется поёрзать на своем стуле, но я аккуратно выдыхаю и успокаиваюсь.

— Просто… Всё это для меня очень сложно. Я пытаюсь приспособиться. Получается, но с трудом.

— Ты.

— Что?

Дым слегка кривит губы, выдерживает небольшую паузу и объясняет:

— Мы уже вроде как на «ты» перешли.

В эту секунду я уверена почти на все сто, что густо краснею.

— Да, точно. Перешли, — неловко бормочу и всё-таки чуть-чуть ёрзаю на месте.

— Всегда такая борзая?

Я не готовилась к тому, что у нас будет диалог. Как у двух, блин, нормальных людей, потому что… Мы оба, кажется, не совсем подпадаем под эту категорию.

— Иногда стараюсь тормозить себя, — пожимаю плечами и вижу, как уголок губ Дыма дергается в улыбке.

Мне это точно не кажется. И оттенок этой мимолетной улыбки совсем не насмешливый.

Дыши, Яра. Просто дыши и держи себя в руках. Это еще ничего не значит.

Но это сложно. В прошлый раз между нами витало напряжение. Каких-то полчаса назад мы практически поссорились из-за платья, а теперь… вот беседуем. По нормальному. Тихо. Спокойно.

Может быть, это знак? Ну или просто удобный момент, чтобы наладить наши… хм… деловые отношения? В любом случае я не теряюсь и пытаюсь продолжить наш разговор:

— Дяде дали отсрочку. Это ты об этом позаботился, да?

Дым кивает и наливает себе немного воды.

— Большое спасибо за это. Я, правда, надеялась на твою помощь, но боялась, что обманешь. А ты не обманул.

Во взгляде Дыма на секунду проскальзывает что-то такое, чему я не могу найти четкого определения. Но я почему-то вижу в них обещание в духе: «то ли еще будет».

Нам по очереди приносят наши заказы.

Я немного приободряюсь и с удовольствием принимаюсь за свой салат.

Возможно, мое ночное «дефиле» действительно возымело на Дыма определённый эффект? Ну не просто же так он вдруг решил пойти со мной на контакт. Услышал, что именно я пыталась до него донести?

Но ведь так нам двоим намного проще работать, правда же? Когда можно просто элементарно поговорить.

— Мне стоит на работе предупредить, что я выхожу замуж? Или праздник будет только для своих?

— Для своих.

Я так и подумала, но всё равно решила уточнить, чтобы в будущем не возникло несостыковок. К тому же мне не очень хочется вдаваться в детали своей непростой личной жизни. Скажу уже потом, постфактум. Надеюсь, девочки меня поймут.

Дым принимается за свой горячий стейк с румяной корочкой и несколько раз отвлекается, когда ему звонят. Он поднимает трубку, но в основном только слушает и отвечает коротко «да» или «нет».

Я стараюсь откровенно не пялиться на Дыма и не подслушивать его разговор. Наслаждаюсь своим салатом, бесцельно листаю в смартфоне ленту в соцсетях. Но время от времени всё равно поглядываю на Дыма из-под полуопущенных ресниц.

Он быстро жует свое мясо, сбрасывает один звонок и набирает кого-то другого.

В свадебном салоне Дым назвал меня Алмазом. Очевидно, что это производное от моей фамилии, но… Мне это понравилось. Это банальное прозвище, но меня никто так раньше не называл. Я вдруг действительно почувствовала себя алмазом. Может, и не такая дорогая, как бриллиант, но со своими острыми гранями и неплохими перспективами на будущее.

— Уходим, — коротко и жестко вдруг бросает мне Дым.

Я слегка теряюсь, потому что еще секунду назад всё было спокойно. А теперь я чувствую, как в наше пространство невидимыми нитями вплетается странная и нелогичная тревога.

Дым достает из заднего кармана джинсов деньги. Быстро отсчитывает явно больше, чем нужно заплатить. Бросает купюры на стол и берет меня за руку. За запястье. Я только то и успеваю, что забрать свой смарт.

Глава XVII.

— Ну ты там скоро? — тянет в трубку Настя.

Я едва различаю ее голос, потому что его перекрывает громкая музыка. Какое-то бешеное техно или что-то в этом роде.

— Да, я уже выхожу.

— Только выходишь?! Сейчас еще в пробку попадешь и мы тебя в лучшем случае увидим в понедельник.

— В офисе! — смеется на заднем фоне Оля.

— Не попаду. Я по карте посмотрела.

— Ловим тебя на слове и жде-е-ем!

Я завершаю вызов и улыбаюсь. Обожаю своих девочек.

Пусть мы и работаем вместе, но почти не видимся, потому что я тружусь в отделе рекламы, а Оля с Настей — в бухгалтерии. Пересекаемся только во время обеденного перерыва и то не всегда.

Мы уже несколько раз пытались втроем собраться, чтобы где-нибудь посидеть и просто отдохнуть. Но не получалось. Сначала у Оли сынишка заболел и ей уже стало не до посиделок. Потом у Насти сучился развод. Ну и я не отстала от подруг и ввязалась в сомнительную авантюру с Дымом.

И вот только теперь наконец-то подвернулся удобный случай.

Сначала я хотела перенести встречу, потому что мне всё еще не дает покоя тот странный инцидент, который явно был похож на слежку или погоню. Но не стала. Если бы ситуация действительно была опасной меня предупредили, верно? Ну или мой распорядок дня кардинально изменился. А я всё также езжу в офис, обедаю в любимой кофейне через дорогу, заглядываю после работы в супермаркет и по выходным провожу время на свежем воздухе в парке.

Свадьба уже на носу. И пусть я убеждаю себя в том, что после нее ничего принципиально для моей рутины не изменится, я хочу подольше побыть в своей привычной нынешней жизни.

Быстро обуваю каблуки, беру джинсовый жакет, бросаю телефон в сумочку и выхожу.

У ворот ЖК меня уже ждет машина. Я вижу характерные шашечки на дверцах, но зачем-то оглядываюсь по сторонам. Не знаю, зачем это делаю. Хочу увидеть скрытую угрозу, которую сама же себе и нарисовала?

Смешно.

ЖК ведь со всех сторон обнесен забором. В холле сидит консьерж, а на выезде есть пост охраны.

Успокоив свою разбушевавшуюся фантазию, я быстро выхожу к машине и сажусь сзади. Как я и думала, мы не попадаем в пробку и уже через двадцать минут я встречаюсь с девочками в клубе.

Удобно устраиваемся за столиком и прежде, чем сделать заказ, немного сплетничаем. Впервые с момента, как в моей жизни появился Дым (или, правильней будет сказать, я в его) чувствую себя беззаботной. Будто бы я обычная девушка, у которой есть куча планов и стойкое желание исполнить все свои мечты.

Но это лишь иллюзия, в которой мне сегодня не хочется себе отказывать.

Когда официант приносит нам наши коктейли, мы с девочками салютуем друг другу и отпиваем. Я окончательно расслабляюсь и много смеюсь, потому что Настя в нашей маленькой компании всегда отвечает за остроумные шуточки.

Мы, как всегда, говорим обо всем на свете. Я охотно поддерживаю разговор, но немного торможу, когда мы переходим к более личным темам. Они, обычно, всплывают после нескольких часов невинного женского трепа. Но сегодня чуть раньше. Наверное, всё дело в коктейлях.

О том, что у меня есть, в смысле, был парень и Оля, и Настя знают. Но еще не знают о том, что с Денисом у нас не сложилось.

Несмотря на то, что я почти не думала о нашем расставании, приятней эта тема для меня всё равно не стала. Особенно после того, что мне пришлось выслушать от Дениса.

Не знаю, как это работает: то ли просто совпадение, то ли вселенная услышала, о чем мы с девочками тут шепчемся. Не успеваю я толком ничего рассказать, как мой смартфон на столике начинает вибрировать.

Денис.

Мое сердце от этих пикселей, складывающихся в одно конкретное мужское имя на экране, будто подскакивает к самому горлу.

Я уже приняла ту мысль, что Денис мне больше не позвонит и между нами всё кончено. Тогда зачем сейчас напоминает о себе?

Прошу у девочек прощения и буквально хватаю со столика телефон. Пока ищу уборную, малодушно надеюсь, что Дэн сбросит вызов и мне не придется перезванивать. Но он очень настойчивый.

Запираюсь в одной из пустующих кабинок и провожу дрожащим пальцем по зеленой иконке.

— Да?

— Это правда? — не спрашивает, а требует Денис.

Его голос звучит так четко и громко, будто он стоит рядом, а не находится на другом кончике невидимого, но определенно очень длинного телефонного провода.

— Что именно?

— Мне твоя сестра всё рассказала.

Я перестаю дышать. Зачем-то прижимаю ладонь к грудной клетке, будто боюсь, что она вот-вот распадется на куски.

Как Сонька вышла на него?!

Что именно она ему рассказала?!

У меня начинается самая настоящая паника, потому что я от Соньки такого не ожидала. У нее нет привычки вмешиваться в чужую личную жизнь.

— Дэн…

— Просто ответь: да или нет.

Прикусываю нижнюю губу и топчусь на одном месте, потому что в кабинке слишком тесно, чтобы сделать хотя бы один полноценный шаг.

— Правда, — выдыхаю.

На несколько секунд между нами виснет пауза.

Я слышу, как в зале играет музыка, но удары собственного сердца звучат в ушах в сто крат громче.

— Я повел себя как мудак, — уже тише произносит Денис и вздыхает в трубку. — Но ты сама пойми, Ясь. Как я должен был отреагировать? Думал, ты меня тупо бросила. Даже толком не сказала, почему.

— Теперь ты знаешь.

— Да и это всё меняет.

— Нет, Дэн. Всё остается как есть.

— Ты до сих пор за меня переживаешь?

— Да.

— Сестра твоя сказала, что ваши проблемы вот-вот разрешатся. Всё наладится. Я не такое говно, Яся. Слышишь меня?

Ну вот, теперь я снова стала Ясей, а совсем недавно была просто Алмазовой и Ярой.

— Слышу. Но уже поздно, понимаешь?

— Ты про свадьбу? Про нее я тоже знаю. Да, мне эта херня совсем не нравится, но я готов понять тебя и простить. Ты же это ради семьи делаешь.

Я прикрываю глаза и устало улыбаюсь.

Глава XVIII.

— Как ты здесь оказался? — первое, о чем я спрашиваю, когда Дым садится в машину.

Денис попытался с ним выяснить отношения, но Дым просто отпихнул его и ушел.

— Я всегда знаю, где ты находишься, — ответ звучит настолько просто, будто это в порядке вещей — следить за человеком.

Может, мне не показалось? Может, я не зря сегодня оглядывалась по сторонам? Только я искала опасность, а на самом деле… что это было? Охрана?

— Зачем ты здесь?

— П-погуляла и хватит.

Я чуть хмурюсь и не понимаю, почему Дым… заикается?

— Что это значит?

Он бросает на меня один из тех уже хорошо знакомых взглядов, который прямо говорит — помолчи.

Мне сложно сдержать себя, особенно после эмоционального разговора с Денисом. Но я нахожу в себе силы успокоиться. Быстро пишу подругам в наш чат о том, что вынуждена была уехать. Миллион раз прошу прощения, шлю жалостливые смайлики и умоляю захватить в понедельник мой джинсовый жакет. Времени его забрать у меня нет. Дым явно не собирается ждать.

Вслушиваясь в мерный гул двигателя, я мысленно считаю до десяти и обратно. Затем начинаю всё сначала.

Чувство дежавю заставляет меня поёрзать на сиденье. Мы снова петляем по улицам, словно пытаемся кого-то запутать. Меня эта тенденция пугает.

Понимая, что истерить бессмысленно, ровно, как и что-то требовать, я решаю повести себя иначе. Никаких повышенных тонов и капризов, иначе Дым снова «накормит» меня своим игнором.

— У тебя возникли какие-то проблемы, я права?

— Хотим это выяснить, — коротко отвечает Дым и проводит ладонью по своей короткой бороде.

Я киваю и мысленно продолжаю выстраивать план своих следующих действий.

— Прости. Если бы я знала, что так получится, то отменила встречу с девочками. Не хочу тебе лишний раз усложнять жизнь.

Он молчит некоторое время, а когда останавливаемся на красном сигнале светофора, переводит взгляд с дороги на меня.

— Если бы твой девичник мне мешал, тебя на нем не было.

Я поджимаю губы, чтобы не выдать в ответ какую-нибудь едкую шпильку. В моих же интересах сохранить с Дымом…хм… дипломатическую связь.

— Ты сейчас проверяешь, нет ли за нами слежки?

Мне до невозможности странно задавать подобный вопрос. Такое ведь бывает только в шпионских фильмах, ну или боевичках с небольшим бюджетом. Несмотря на то, что я собственными глазами видела тех жутких типов, которые среди ночи пробрались к нам в дом и угрожали расправой за неуплату долга, я сомневаюсь, что погони в кино бывают и в реале.

Дым молча кивает.

— Мне нужно чего-то бояться?

— Нет.

В отличие от прошлого раза, сегодня наша поездка заметно затягивается. Это страшно накаляет, но внешне я сохраняю спокойствие. Правда, когда Дыму кто-то звонит, я невольно дергаюсь. Он едва заметно улыбается. Кажется, моя реакция его немного забавляет.

Говнюк.

Мы петляем загородом. Дорога здесь не везде ровная. У Дыма внедорожник, но иногда меня чуть-чуть подбрасывает. Коктейль в моем желудке явно против таких «пируэтов» и начинает настырно проситься наружу.

— Мне нехорошо, — сдавленно шепчу и стараюсь смотреть строго вперед.

Дым продолжает свой немногословный диалог по телефону и чуть снижает скорость.

Я приоткрываю окно со своей стороны и жадно втягиваю прохладный ночной воздух. Если бы знала, что меня сегодня буду ждать такие покатушки, заказала что-то безалкогольное.

Через некоторое время мы тормозим у крошечного круглосуточного киоска, расположенного в частном секторе.

— Сиди, — коротко бросает мне Дым и с телефоном у уха выходит из машины.

Закрываю окно и чувствую, как окунаюсь в ватную тишину салона. Несмотря на плохое самочувствие, вопросов в голове — море. Страх чуть поутих. Думаю, это из-за Дыма, его расслабленности и спокойствия. Но на душе всё равно тревожно.

Он возвращается со стеклянной бутылкой минералки, садится и молча протягивает мне. Это именно то, что мне сейчас нужно.

— Спасибо, — бормочу и спешно открываю бутылку любимой минералки. Дым, конечно, знать об этом не мог, но хоть где-то удача сегодня на моей стороне.

Мы трогаемся с места и снова попадаем на неровный участок дороги. Глоток воды оказывается не в желудке, а на мне. Прохлада разносится по груди и животу. Ткань платья неприятно липнет к телу.

— Чёрт, — тихо ругаюсь и быстро закрываю бутылку.

Пока пытаюсь вытереться сухими салфетками, мы продолжаем ехать. Несколько раз я ловлю на себе короткий взгляд Дыма. Следующая наша остановка меня, мягко говоря, удивляет.

Вокруг темень и ни души. Крошечный одноэтажный домик с недостроенным забором выглядит крайне убого и грустно.

— Зачем мы здесь? — спрашиваю, когда Дым глушит двигатель.

Получаю еще один красноречивый взгляд.

Ответ приходит быстро.

— Мы же не будем ночевать в этом… этом сарае? — я нервно усмехаюсь.

Взгляд Дыма моментально тяжелеет.

Кажется, зря я это сказала.

— Извини. Я не хотела тебя обидеть, — тут же иду на попятную и даже руки приподнимаю.

Он чуть щурится и первый выходит из машины, а я уже за ним.

Мне становится жутко. Даже не знаю, от чего больше: что за нами кто-то следит или из-за этого места.

Дым прячет руки в карманах джинсов и долго смотрит на дом. Я не уверена, есть ли здесь хотя бы электричество. Ночи еще холодные. Мы можем замерзнуть.

Я обнимаю себя, потому что платье в районе груди всё еще влажное и мне становится зябко.

— Здесь нас никто не найдет, — сообщает Дым.

Страх в моей душе от его слов дергает головой и расползается по всему телу. Вспоминаю слова Сони насчет того, что Дым вполне и сам может нас всех убить.

Нет.

Он ясно дал понять, что наша смерть в его планы не входит.

— И всё-таки нас ищут? Кто-то плохой?

— Зима проверит и даст ответ, — Дым кивает мне, чтобы я шла за ним.

Дом и в самом деле оказывается заброшенным. Здесь нет света и воды, подозреваю, тоже. Из неожиданного, внутри он выглядит чистым. Нет ни мусора, ни какого-нибудь другого хлама. Маленькая кухня и такая же маленькая спальня со старой пружинистой застеленной кроватью.