Невеста Не девственица

Пролог

Пролог

— Я не девственница…

Я сидел на краю постели, сжимая кулаки так сильно, что ногти впивались в кожу. Гул в висках становился всё громче, как будто кровь закипала. Полумрак спальни давил, свечи плясали на стенах, превращая их в кривые тени. А она стояла напротив — в белом платье, которое теперь казалось насмешкой.

Её лицо оставалось холодным, глаза — слишком спокойными. Словно она не понимала, что только что сказала.

— Ты не найдёшь того, чего ожидаешь, Рашид, — тихо произнесла она, без дрожи в голосе.

Я вскочил, не в силах больше сидеть.

— Повтори, — сказал я тихо, но голос дрожал от напряжения.

Она не отводила взгляда.

— Я не девственница, — повторила она. Чётко, словно каждый слог должен был врезаться в моё сознание.

Воздух сжался вокруг меня. Всё, что я знал о чести, уважении, справедливости, рухнуло. Эти слова сжали меня железным кольцом. Как она могла? Как её семья могла унизить моё имя так низко?

— С кем? — спросил я, шагнув к ней. Голос звучал хрипло, будто я с трудом вытягивал слова из себя. — Кто он? С кем ты легла до брака?!

Она молчала. Её пальцы нервно теребили подол платья, но лицо оставалось непроницаемым. Молчание разжигало мою ярость.

— Я жду! — прогремел мой голос. Я схватил её за запястье и хорошенько встряхнул. — Отвечай!

Она вздрогнула, но ответила спокойно:

— Это не твоё дело.

Эти слова прозвучали, как плевок. Я резко отпустил её руку, и она качнулась назад.

— Не моё дело? — горько усмехнулся я, начиная ходить по комнате. — Ты моя жена. Ты должна была принести честь моей семье. А ты принесла позор. И ты смеешь говорить, что это не моё дело?

Слова срывались сами собой. Каждый шаг, каждый взгляд на неё только поднимал внутри меня волну гнева. Этот брак должен был стать примирением наших семей. А теперь? Теперь я держу в своих руках ложь, которую мне подсунули.

— Ты не понимаешь… — начала она, но я оборвал её.

— Нет, это ты не понимаешь, — бросил я, оборачиваясь к ней. — Ты разрушила всё. Ты думаешь, я оставлю это просто так?

Её молчание било сильнее любых слов. Я видел её напряжённые плечи, дрожь в её руках. Её страх, вина… но меня это не волновало. Мне нужна была правда. Немедленно.

— Кто он? — прошипел я, снова подходя к ней. — Назови его имя.

Она отвела взгляд, но я не дал ей уйти от ответа. Поймал её за подбородок и заставил смотреть мне в глаза. Там было всё: стыд, страх, боль. Но ни звука не сорвалось с её губ. Молчание оказалось последней каплей.

— Ты думаешь, я это так оставлю? — тихо сказал я, отпуская её. Отступил на шаг. — Ты даже не представляешь, на что я способен.

Я развернулся и вышел, оставляя её одну. Воздух в коридоре обжигал, но мне казалось, что внутри горит пламя. Мои братья ждали меня внизу. Они знали, что что-то произошло. Я видел это по их лицам. Но сейчас я не мог говорить. Мне нужно было действовать.

— Что случилось? — спросил Бека, едва я появился в дверях.

— Собирайте людей, — сказал я коротко. Голос звучал спокойно, но внутри меня бушевала буря. — Сегодня ночью я узнаю правду. И тот, кто посмел унизить меня, заплатит за это своей кровью.

Глава 1

На кухне пахло травами и свежим тестом. Я стояла у стола, осторожно раскатывая лепёшки. Руки автоматически двигались по кругу, а мысли блуждали где-то далеко. Это был обычный день. Всё как всегда. Тётя ушла к соседке, дядя с утра уехал на собрание кланов, а я осталась дома, как всегда, следить за порядком.

Мне было восемь, когда я переехала в этот дом. После аварии, в которой погибли мои родители, выбора у меня не осталось. Дядя с тётей не то чтобы радовались моему появлению, но приняли. Крыша над головой, одежда, еда — они дали мне всё это. Не ругали, не били, и за это я была благодарна. Но тепла... тепла тут никогда не было.

Я сложила готовые лепёшки на поднос, собираясь поставить их в печь, когда услышала, как во дворе загремел мотор машины. Дядя вернулся.

— Зумрат! — его голос, как всегда, был громким и твёрдым. — Иди сюда, собери всех в гостиной.

Я быстро вытерла руки о фартук и пошла в прихожую. Пока снимала фартук, слышала, как дядя тяжёлыми шагами пересёк коридор и вошёл в гостиную. Его всегда сопровождала какая-то внутренняя тяжесть, словно весь мир держался на его плечах.

Тётя уже вернулась и теперь сидела в углу, сложив руки на коленях. Я встала у двери, пытаясь понять, что за важный разговор предстоит.

— Ну что, все на месте, — начал дядя, оглядев нас. — Сегодня мы поставили точку в нашей вражде с Караевыми. Земли поделим, спорные участки распределим. Больше крови не будет.

Его голос звучал торжественно, но в нём сквозило что-то ещё, как будто он готовился к удару. Я молчала, ожидая, что он скажет дальше.

— И чтобы закрепить это примирение, мы договорились о браке, — произнёс он, глядя прямо на меня.

У меня перехватило дыхание. Брак? Я?

— Ты выйдешь замуж за старшего из Караевых, — продолжил дядя, словно это было что-то самое естественное в мире. — Рашид Караев. Ему тридцать пять. Он холост, у него нет жён. Ты будешь первой. И единственной.

Эти слова зазвенели в ушах, как гром. Я почувствовала, как холод пробежал по спине. Замуж? За кого-то, кого я даже никогда не видела?

— Но... я не могу... — выдохнула я, пытаясь найти слова. — Я не готова. Я не хочу.

Дядя резко обернулся ко мне, его взгляд был тяжёлым, как камень.

— Не тебе решать, Зумрат. Ты — часть семьи, и этот брак — наше решение. Ты должна быть благодарна за то, что мы нашли для тебя такой союз.

— Но я... — начала я, но голос предательски задрожал. — Я не хочу замуж. Я хочу остаться здесь.

— Хватит, — перебил он, и в его голосе прозвучала стальная нотка. — Решение принято. И не женщине вмешиваться в такие дела. Ты должна понимать: этот брак — ради мира. Ради нашего будущего.

Я замолчала, стиснув руки. Слёзы подступили к глазам, но я не позволила им пролиться. Я знала, что это ничего не изменит. Решение действительно уже принято.

— Готовься, — сказал дядя, поднимаясь с места. — Скоро они приедут за тобой.

Он вышел, оставив меня одну в гостиной. В горле встал ком. Я сжала кулаки, стараясь справиться с нахлынувшими чувствами. Мой мир рушился прямо у меня на глазах, но я ничего не могла с этим поделать.

Рашид

Горы встретили меня прохладой и тишиной. Ветер, который обычно свистел в ущельях, замер, будто ожидал новостей, с которыми я возвращался. Это место всегда было нашим домом, нашей крепостью. Здесь никто не диктовал нам, как жить, здесь всё решали мы сами.

Дом показался вдали, окружённый тёмными силуэтами старых ореховых деревьев. Большой и крепкий, он возвышался над остальными постройками, как главный страж. Мы строили его вместе, каждый камень, каждая доска помнили наши руки. После смерти родителей, когда мне было двадцать три, дом стал центром нашей жизни, тем местом, где мы держались друг за друга.

Я подъехал ближе, и в свете фар мелькнули знакомые фигуры. Братья, конечно, уже ждали. Алим возился с инструментами у сарая. Он всегда был тем, кто знает, как починить всё на свете. Бека, наш младший, сидел на ступеньках, жуя что-то, как всегда неугомонный и с хитрой улыбкой. Джалил, самый спокойный из нас, стоял чуть поодаль, скрестив руки на груди. Он редко говорил, но за его молчанием всегда скрывалось что-то важное.

— Ну что, миротворец, как прошло? — Бека, заметив меня, первым решил отпустить шутку. — Надеюсь, ты не отдал за мир наш любимый трактор?

Я остановил машину, вылез и, не обращая внимания на его слова, снял пиджак.

— Дай ему хотя бы вздохнуть, — вмешался Алим, подходя ближе. — Рашид, давай, рассказывай. Мы же ждать не умеем.

— Мы договорились, — коротко бросил я.

Братья замерли. Даже Бека, который обычно находил, что сказать, на этот раз лишь удивлённо прищурился.

— Договорились? — переспросил Джалил, нахмурившись. — И как вам это удалось? Что они попросили?

Я вздохнул и кивнул в сторону дома.

— Заходите, всё объясню.

Мы собрались в кухне. Большой деревянный стол, за которым прошло наше детство, был привычным местом для серьёзных разговоров. Я налил себе чаю, братья уселись напротив, каждый ожидая моего рассказа.

— Земли поделим, перемирие заключим, вражда закончится, — начал я, наблюдая за их реакцией.

— Просто так? — Бека скрестил руки на груди. — Они что, вдруг решили стать святыми? Или это не бесплатно?

— Брак, — сказал я спокойно.

Наступила тишина, такая редкая для нашей кухни. Даже Алим, который обычно находил, что сказать первым, теперь просто молча смотрел на меня.

— Какой ещё брак? — наконец выдавил он. — Ты серьёзно?

— Женитьба между нашими семьями, чтобы закрепить мир, — пояснил я.

— Пас, — тут же поднял руку Бека. — Это точно не про меня. Я молод, перспективен и не готов жертвовать собой ради каких-то земель.

— Ты тут ни при чём, — перебил я, глядя на него строго. — Жениться придётся мне.

— Тебе? — Бека присвистнул. — Старший брат сам берёт на себя удар. Теперь понятно, почему они согласились.

— Бека, хватит, — вмешался Джалил, но даже он выглядел ошеломлённым. — Ты действительно собираешься на это пойти, Рашид?

Глава 2

Вечер в горах наступает быстро. Солнце ещё только начинало сползать за вершины, а вокруг уже сгущались тени. В доме, как всегда, горел свет. Мы привыкли к этому теплу, наш дом — это наша крепость. И теперь, когда всё решено, я смотрел на стены, которые строил своими руками, и думал: а каково это будет — делить это место с женщиной?

Братья собрались за столом. Бека, самый младший, сидел, закинув ноги на лавку. В руках кружка с чаем, а в глазах — постоянная насмешка. Алим, второй по старшинству, как всегда, возился с ножом, что-то вырезая из куска дерева. Джалил, самый спокойный, сидел рядом, размышляя о чём-то своём. И вот теперь я должен был сказать им, что завтра я женюсь.

— Значит, так, — начал я, усаживаясь на своё место. — Завтра мы едем за невестой.

— Завтра? — Бека поперхнулся чаем. — Ты шутишь? Они что, там так торопятся избавиться от девушки?

— Решение старейшин, — коротко ответил я. — Ты же знаешь: раз уж сказано, значит, так и будет.

— Сказано, значит, женись, — передразнил он, отставляя кружку. — Ну а ты-то сам как? Готов к такому счастью? Или ещё надеешься, что она передумает по дороге?

Я вздохнул, глядя на них. Бека всегда любил отпускать шуточки, но в этот раз я и сам не знал, что ответить. Как можно быть готовым к чему-то, чего ты никогда не планировал?

— Честно? — сказал я, задумчиво протирая пальцем край стола. — Никогда об этом не думал. Брак. Семья. Я был уверен, что мне этого не нужно. Но если это принесёт мир, почему бы и нет? Может, жена под боком не так уж и плохо.

— Да, если она будет симпатичная, — усмехнулся Бека. — А если окажется уродиной? Что ты тогда будешь делать?

— Тогда, Бека, я отправлю её спать с тобой в сарай, — отрезал я, но уголки моих губ дрогнули в улыбке. — А ты уж постарайся её не напугать.

Бека расхохотался, а Джалил покачал головой, едва заметно улыбнувшись. Алим же не смеялся. Он, как всегда, смотрел на вещи серьёзно.

— Рашид, — сказал он, не поднимая глаз от своей вырезки. — Ты понимаешь, что это не просто жена? Это ответственность. Женщина в доме — это совсем другое. Мы тут одни, мужики, всё делаем сами. А она? Она привыкнет к нашему быту? Она вообще выдержит?

— Это уже её проблема, — ответил я твёрдо. — Моё дело — жениться. Остальное разберёмся.

— Ну ты как всегда, — Алим усмехнулся и отложил нож. — Ладно, женишься, посмотрим, как ты будешь крутиться. Может, наконец-то кто-то займётся домом, а то я устал тащить хозяйство на себе.

— Ты устал? — вмешался Бека. — А кто вчера весь день таскал воду из колодца? Я или твои уважаемые мышцы?

— Твои, конечно, — хмыкнул Алим. — Но ты же молодой. Вот и таскай.

— Да уж, жизнь несправедлива, — драматично вздохнул Бека, но всё же не удержался от улыбки.

Я молча слушал их перебранку. Это было наше обычное состояние: шум, шутки, подколы. Но внутри всё равно оставалась тяжесть. Завтра всё изменится. Завтра в нашем доме появится человек, которого я не знаю. И этот человек станет моей женой. Женщиной, с которой я буду делить этот дом, эту жизнь. Как она впишется в нашу семью? Сможет ли?

Я поднялся, бросив на них взгляд.

— Всё, хватит болтать. Завтра рано вставать. И да, Бека, если ты хоть раз пошутишь при ней, отправлю тебя ночевать на крышу.

— А если я пошучу про крышу? — не унимался он, но я уже не стал отвечать.

Выйдя из кухни, я остановился у окна. Ветер качал деревья, ночь была тёмной и тихой. Я закрыл глаза, пытаясь представить, что будет завтра. Но образа не было. Только пустота. И, возможно, капля надежды, что всё будет не так плохо, как кажется.

Зумрат

Когда закончив кушать, дядя сказал, что свадьба будет завтра, я не сразу поняла смысл его слов. Завтра. Не через неделю, не через месяц, а уже завтра моя жизнь изменится. Или закончится.

— Тебе нужно купить платье и пару нарядов, — произнёс он спокойно, как будто говорил о чём-то обыденном. — Поезжайте с тётей в город. На приданое больше времени не остаётся.

Меня сковал ужас. Завтра. Это слово звучало как приговор. Я сидела, сжав руки на коленях, не в силах двинуться, пока тётя не потянула меня за локоть.

— Пошли, Зуми, времени мало, — сказала она, беря меня под руку. — Всё остальное решат мужчины. Наше дело подготовиться.

Я молча встала, позволяя ей вывести меня из дома. В голове стучало только одно: "Завтра. Завтра. Завтра."

Мы ехали на старой машине дяди. Тётя, как всегда, сидела с прямой спиной, плотно сжав губы. Я же смотрела в окно, не видя ничего. Сердце билось так, словно собиралось выскочить из груди. Я не чувствовала ни холода, ни тепла, ни даже собственных мыслей. Всё слилось в один сплошной ком страха.

— Ты чего молчишь? — спросила тётя, бросив на меня взгляд. — Радоваться должна. Тебя берёт мужчина из хорошей семьи. Это не какая-нибудь деревенская свадьба.

Я не ответила. Что я могла ей сказать? Что радоваться мне нечему? Что я боюсь, что он убьёт меня, как только узнает правду? В горах законы просты: за позор и ложь следует смерть. Он будет иметь на это полное право.

— Послушай, Зуми, — продолжала тётя. — Ты должна держаться. Ты сильная девочка. Все мы через это проходили. Ты ведь не хочешь, чтобы дядя остался в позоре?

Её слова ударили, как плеть. Позор. Он снова лежит на мне. Мой страх, моя боль — всё это не имеет значения. Главное, чтобы никто не пострадал. Никто, кроме меня.

Магазин, куда мы приехали, был небольшим, с рядками платьев, которые свисали с потолка, как облака. Тётя взяла всё в свои руки, перебирая ткани, выбирая фасоны. Я стояла рядом, как кукла, кивая, когда она задавала вопросы.

— Вот это подойдёт, — сказала она, поднимая белое платье. Простое, но красивое. — Померь.

Я взяла платье, будто оно было сделано из камня. Примерочная была тесной, с тусклым светом. Когда я натянула платье, в зеркале отразилась чужая девушка. Кто она? Это не я. Это кто-то другой.

— Красиво, — сказала тётя, оценивающе осматривая меня. — Муж будет доволен.

Глава 3

Я стоял в центре зала, стараясь не выдать своих эмоций. Мягкий гул голосов гостей, скрип половиц, запах свежих трав и горячего мяса — всё будто заглушало мои мысли. Привычный шум сегодня был другим: давящим, навязчивым. Все эти люди пришли посмотреть, как я стану мужем. Как приму в свой дом женщину, которую вижу впервые.

Когда её ввели в зал, шум стих, как будто кто-то выключил звук. Белое платье подчёркивало её хрупкость, а в сжатых губах и опущенных глазах читалось упрямство. Она шла медленно, будто каждое движение давалось ей с трудом. Я смотрел на неё и пытался понять: кто она? Что за человек сейчас стоит передо мной?

Её звали Зумрат. Имя мягкое, словно ветер. Но я знал о ней только то, что она сирота. Союз ради мира. Сделка, которая должна закончить кровопролитие. А теперь эта девушка становится моей женой.

Когда её подвели ко мне, я заметил, как дрожат её руки. Она так крепко сжала пальцы, что костяшки побелели. Моё любопытство сменилось странным ощущением: что с ней? Почему она боится?

— Подними глаза, — сказал я тихо, стараясь говорить ровно, без грубости.

Её взгляд медленно поднялся. Я увидел её глаза: тёмные, глубокие, полные боли. Такой старой и укоренившейся, что она казалась частью её. Это выбило меня из равновесия. Я ожидал смирения, покорности, возможно, даже страха. Но её взгляд был другим. В нём было что-то, что я не мог разгадать.

— Ты готова? — спросил я, хотя прекрасно понимал, что выбора у неё не было.

Она кивнула быстро, нервно, снова опуская глаза. Её дыхание было частым, и я почти слышал, как она пытается успокоиться. Этот страх раздражал меня. Я не был монстром.

Обряд начался. Гул голосов гостей вновь заполнил зал, но теперь он был лишь фоном. Всё моё внимание сосредоточилось на ней. Её дрожащие пальцы, её скованность, её желание спрятаться. Когда наши руки случайно соприкоснулись, я заметил, как она задержала дыхание.

Когда обряд закончился, нас объявили мужем и женой. Аплодисменты, поздравления, крики. Всё это сливалось в единый шум. Я смотрел на неё. Теперь она моя жена. Она будет жить под моей крышей, делить со мной дом, быт и, возможно, жизнь.

Этот брак был сделкой. Союз ради мира. Но, глядя на неё, я понял, что всё сложнее. Впервые за долгое время я почувствовал любопытство. Кто она? Что скрывает за своим страхом?

Наклонившись, я сказал так, чтобы услышала только она:

— Пойдём. Теперь ты дома.

Она кивнула, не глядя на меня. Это снова задело. Почему она боится меня? Что я сделал, чтобы заслужить это? Вместо того чтобы спросить, я слегка коснулся её локтя, указывая на дверь. Это был первый шаг. Её шаг ко мне и мой шаг к разгадке её тайн.

Зумрат

Когда я вошла в зал, воздух будто стал гуще, и каждый взгляд, устремлённый на меня, давил тяжестью. Шаги казались чужими, словно кто-то другой управлял моим телом. Всё было, как в тумане. Я слышала голоса гостей, видела мерцающий свет, чувствовала движение вокруг, но всё это было где-то далеко. Я шла, словно на суд.

После никяха меня вывели в общий зал. Тётя поправила край платья, словно это могло сделать меня менее заметной. Все взгляды обратились ко мне. Гости замолчали, и в эту тишину я шагнула, стараясь не встречаться взглядом ни с кем.

Когда я подошла ближе, сердце пропустило удар. Он стоял там, посреди зала, как центр всей этой сцены. Высокий, крепкий, с острым взглядом. Его фигура была такой, какой я не ожидала увидеть. В моих представлениях мужчина, которому тридцать пять, особенно в горах, должен был быть совсем другим: грузным, тяжеловатым, с ленивой уверенностью обеспеченного человека. Но он был не таким.

Широкие плечи, прямая спина. Его руки выглядели так, будто привыкли к работе, а не к праздности. Лицо суровое, но притягательное. Он не выглядел ни старым, ни усталым. Скорее… опасным.

«Это мой муж?» — пронеслось в голове. Я не могла поверить, что этот человек станет тем, кто будет решать мою судьбу. Он смотрел на меня внимательно, слишком пристально. Это был не взгляд мужчины, который хочет просто забрать жену в дом. В его глазах читалось что-то большее. Интерес. Ожидание.

— Подними глаза, — сказал он спокойно, но его голос прозвучал как команда.

Я подчинилась. Наши взгляды встретились, и я почувствовала, как что-то внутри меня сжалось. Этот человек был совершенно не таким, каким я его себе представляла. Я ожидала грубости, безразличия. Но он смотрел, как будто хотел понять, кто я. И это было страшнее всего.

«Он узнает», — мелькнула мысль. «Он узнает правду и убьёт меня». В горах всё просто: честь семьи — превыше всего. А я? Я принесла с собой позор. Что будет, когда он поймёт это?

Я отвела взгляд, чувствуя, как ноги подкашиваются. Казалось, платье стало ещё тяжелее, воздух плотнее. Гости заговорили, кто-то улыбался, кто-то шутил. Я чувствовала, как волны шума накатывают на меня, но не могла сосредоточиться ни на чём. Единственное, что я видела, — это его.

Он наклонился и тихо сказал:

— Пойдём. Теперь ты дома.

Эти слова заставили меня вздрогнуть. Дом. Его дом. Но как я могу назвать это своим домом? Как могу быть здесь, зная, что каждый мой шаг теперь под пристальным взглядом человека, который вскоре узнает всё?

Я кивнула, опустив глаза, и пошла за ним. В зале раздались голоса, поздравления, пожелания, но я не слышала их. Я видела только его широкую спину, крепкие плечи. Этот человек теперь мой муж. Но что он сделает, когда узнает, кого получил в жены?

К вечеру гости начали расходиться. Их было немного, только самые близкие семьи, но даже они успели утомить меня своими внимательными взглядами и поздравлениями. Я чувствовала себя куклой на витрине, которую все разглядывают, обсуждают, но никто не спрашивает, что она чувствует.

Когда последние тёплые пожелания и слова о «счастливой жизни» затихли за дверью, в доме воцарилась тишина. Остались только мы. Семья.

Рашид проводил гостей к выходу, обменялся короткими фразами с братьями и вернулся в гостиную. Он выглядел спокойным, даже слишком, словно всё, что происходило сегодня, его не касалось. А я всё ещё не могла поверить, что теперь этот дом — мой.

Глава 4

Я спустился вниз, где мои братья всё ещё праздновали. Их голоса гремели, смех разносился по гостиной, и в этот момент мне захотелось разнести всё к чертям. Как они могут так смеяться, когда у меня в груди всё горит?

Бека первым заметил меня. Он сидел, развалившись на диване, с чашкой в руках, и, заметив меня, тут же ухмыльнулся.

— Ну что, старший? Неужели так быстро? — бросил он, не скрывая насмешки. — Или ты решил устроить нам мастер-класс, как надо?

— Бека, не начинай, — лениво протянул Алим, хотя в его голосе слышалась улыбка. — Может, у него на второй заход планы.

— Заткнитесь, — сказал я резко, входя в комнату.

Их смех замер, будто кто-то выключил звук. Джалил, сидевший за столом, поднял голову. Бека удивлённо вскинул брови, но не сказал ни слова. Они знали, что если я в таком состоянии, значит, что-то серьёзное.

— Что-то случилось? — спросил Алим, сдвинувшись ближе. В его голосе не осталось ни капли лёгкости.

— Да, случилось, — отрезал я, стоя посреди комнаты. Гнев пульсировал во мне, но я старался говорить ровно. — Вся эта свадьба, вся эта договорённость — всё это ложь.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Джалил, его голос был спокоен, но насторожен.

Я посмотрел на них. Они заслуживали знать правду. Мы всегда говорили друг другу всё, какой бы горькой ни была истина.

— Зумрат не девственница, — сказал я холодно, чувствуя, как эти слова оставляют во рту привкус горечи.

Бека выпрямился так резко, что чуть не опрокинул чашку.

— Что? — он посмотрел на меня так, будто не верил своим ушам.

— Ты это серьёзно? — тихо спросил Алим, его лицо стало мрачным.

— Она сказала мне сама, — продолжил я, не скрывая гнева. — А знаете, кто виноват? Сын её дяди. Ей было тринадцать.

На секунду в комнате повисла тяжёлая тишина. Даже Бека, который обычно не мог удержаться от шуток, молчал. Джалил медленно поднялся, его лицо потемнело от гнева.

— Это… — начал он, но слова не шли.

— Они знали? — вдруг спросил Алим. Его голос был низким, но в нём звучало столько ярости, что я понял: он уже готов действовать.

— Я не знаю, — признался я, стиснув зубы. — Но это не имеет значения. Они дали мне невесту, которая принесла позор. И этот брак… этот брак я разорву.

— Ты хочешь её вернуть? — спросил Бека, в его голосе звучало недоверие.

— Возможно, — ответил я, хотя сам не был до конца уверен. — Но сначала я разберусь с тем, кто сделал это.

— Мы едем с тобой, — твёрдо сказал Джалил, вставая.

— Ты думаешь, они просто так это примут? — добавил Алим, поднимаясь следом. — Если ты решишь разорвать этот брак, это может обострить конфликт.

— Если они знали и скрыли это, они уже унизили нас, — сказал я. — Я не позволю, чтобы наша семья была втянута в их грязь.

Бека тоже поднялся, впервые за весь вечер серьёзный.

— Значит, поедем сейчас? — спросил он.

Я кивнул.

— Собирайтесь. Мы выезжаем немедленно.

Я знал, что это решение может привести к последствиям, но у меня не было другого выбора. Я должен был защитить свою честь. А Зумрат… Я решу с ней позже.

Зумрат

Я сидела в кресле, обхватив себя руками, пытаясь согреться, но холод, который пробирал меня, шёл изнутри. Когда дверь захлопнулась за Рашидом, я была уверена, что это конец. Я видела его глаза — холодные, полные ярости. Такие глаза не прощают. Я думала, он уйдёт, чтобы вернуться с решением, которое положит конец всему. Моему браку. Моей жизни.

Но он ушёл, и ничего не произошло. Тишина заполнила комнату, словно я была заперта в вакууме. Время тянулось бесконечно долго. Секунды превращались в часы. И вдруг шаги. Сначала их было трое, потом четверо. Они возвращались. И не одни.

Когда дверь открылась, я увидела его первым. Рашид шагнул внутрь, за ним вошли его братья. Они были как тени за его спиной: суровые, молчаливые, каждая деталь в их выражениях лиц говорила, что разговор будет тяжёлым.

— Собирайся, — приказал он, глядя на меня. Его голос был резким, почти отрывистым.

— Что? — я подняла глаза, но не могла понять, что он имеет в виду.

— Мы едем к твоему дому, — добавил он, как будто это было что-то само собой разумеющееся.

Моё сердце упало. Каждое слово резонировало внутри меня, как удар гонга.

«К твоему дому».

Нет. Они не могут. Это разрушит всё!

— Нет, — выдохнула я, поднимаясь на ноги, но голос дрожал. — Нет, вы не можете.

— Я уже всё решил, — сказал он, его взгляд был непреклонным.

— Рашид, пожалуйста… — я шагнула к нему, чувствуя, как глаза наполняются слезами. — Не делайте этого. Не нужно ехать туда. Это всё только усугубит.

— Ничего не усугубит, — вмешался один из его братьев. Я знала, что это Алим. Его голос был глубоким, и от него становилось ещё страшнее. — Мы хотим знать правду.

— Вы уже знаете правду! — выкрикнула я, не удержавшись. — Зачем вам это? Что вы хотите доказать?

— Что-то не сходится, — сухо добавил другой брат, кажется, Джалил. — Мы хотим услышать всё из уст тех, кто её воспитывал.