Невеста Полоза

Глава 1

Есенья

Пробуждение было муторным. Голова тяжелая никак не хотела собираться воедино. В ней будто что звенело. Аки колокол на той башне, что Есенья видела в городе, когда батька малой на ярмарку брал. Затылок ломило. От чего только?

Застонав, девушка потянулась рукой к волосам.

Спутанные, а на затылке кровь запеклась? Откуда?

Воспоминания возвращались неохотно, но все же картинка сложилась. И от осознания Есенья снова застонала в голос.

Парой дней ранее пожаловали в их дом сваты. Вот мачеха-то радехонька была, когда на дворе их завидела.

Кузнецовы тетки и дядьки! Самый завидный жених на деревне и к ним сватов отправил. Еся разулыбалась даже.

— Ты не хмыкай, а пол мети! К сестре сваты пришли, а на полу грязь. Поди нарочно избу неделю прибирала, чтоб сестрицу опозорить, неблагодарная! — мачеха хотела еще рушником поддать, да Есенья шмыгнула в сени.

“Уж и улыбнуться нельзя” — вздохнула про себя.

Ее ли беда, что мачеха невзлюбила?

Ее, а чья ж еще…

Тем временем батька с братьями встречал сватов на дворе. За забором уже и целая толпа собралась: чай сватовство тоже развлечение, а в деревне-то немного их.

Есенья же не стала медлить. Нужно, чтоб дом блестел, а то как войдут сваты, решат, что коль при трех бабах свинячество такое, стоит ли в дом свой сестрицу брать.

Набрала воды, тряпку прихватила да побежала в горнице полы мыть. Тут батька в избу зашел.

— Еська, ты чего это? — спросил он, нахмурившись. — Не время сейчас полы намывать. Лучше на стол собери, да помоги сестрицу приодеть.

Кивнула на слова батькины, но в душе кошки заскребли: мачеха-то другое говорила...

Быстро собрала на стол. Выставила пироги, что мачеха с утра напекла, да кувшин с молоком, а после пошла и сестрицу одевать.

Сестрица Марья была красавицей: волосы черные, как смоль, глаза голубые, как небо. Еся помогла ей надеть самое лучшее платье с поясом красным, да косу заплела.

— Ну вот, Марья, — сказала сестрице, улыбаясь. — Пусть сваты видят, какая ты у нас красавица.

Улыбнулась Марья в ответ, а тут уж и в дверь постучали.

— Войдите! — крикнул батька.

Дверь открылась, в дом вошли сваты. Впереди шел высокий мужчина с бородой, за ним — две женщины в ярких платках.

— Здравствуйте, хозяева! — сказал мужчина поклонившись, все чин-чинарем. — Мы пришли сватать вашу дочь Марью.

С улицы слышны были трели свирелей, песни веселые, что толпу развлекали да жениха нахваливали.

Мачеха расплылась в улыбке, а Есенья отошла в сторону, стараясь внимания не привлекать.

Сваты в дом прошли, начался разговор долгий. Торговались за приданое, за жизнь грядущую: где да как молодые жить станут.

Есенья слушала вполуха, занимаясь своими делами. Услыхала вдруг, как отец заявил:

— А что, сваты, не хотите ли вы и Есенью взять? Она у нас работящая, да и собой хороша.

Еся вздрогнула. Это предложение было для нее полной неожиданностью. Сваты переглянулись, и мужчина сказал:

— А что, это мысль. У нас еще один сын есть, тоже работящий, да и собой недурен. Может, и Есенью за него сосватаем? Чай, приданое-то тоже дадите не меньше?

Есенья замерла. Она не знала, что ответить. С одной стороны, ей не хотелось выходить замуж за почти незнакомого человека, с другой — это был шанс вырваться из дома мачехи.

— Дадим, как же без оного.

Батька оглянулся, ее глазами выцепляя.

— Ну что, согласна? — спросил он.

Есенья понимала, что это ее шанс на новую жизнь. Без мачехи, да без сестриц, что извечно на нее всю работу спихивают.Кузнецовы сыновья на деревню слыли парнями добрыми и порядочными. Может, и повезет ей.

— Согласна, — сказала она, улыбнувшись. Сваты заулыбались в ответ, и разговор продолжился.

Есенья знала, что впереди ждет много трудностей. Мачеха этого точно не спустит. Вон сватам улыбается, а сама на падчерицу глазами сверкает. А едва ль распрощались, как накинулась она на батьку.

— Как к Есенье? — мачеха на глазах багроветь начала. Вот так вот пятнами и пошла. — Кузнецовы же… А Любавушка как же? За кого?!

Она бы, вероятно, тут и осела, но злость возобладала над слабостью.

— Ах ты, дрянная девчонка!

Есенья только и успевала уворачиваться от схваченной мачехой хворостины.

— Успокойся, ты, женщина! — батька же пытался поймать свою дородную женушку, пока та не натворила бед.

— Все по-честному. Есенья средняя дочь, ей и замуж второй выходить, подождет еще наша Любавушка, ей годков-то всего четырнадцать…

— Да за кого ж мы ее отдавать будем? Как ты не поймешь? Один жених остался — кузнецов сын! — причитала мачеха, устав гоняться за падчерицей.

— За рыбчего пойдет.

— За кого? — вот и Любавушка — девица вдвое шире Еси, из комнаты выкатилась. Вся в рюшах, щеки свеклой натерты. — Не хочу за рыбчего, у него глаза навыкате!

И завыла, как только она и умела.

Даже сваты на улице присели.

— Волки что ли? — спросила сватья у кузнецова отца, тот лишь плечами пожал.

— Да не хочу я за рыбака! — продолжала выть Любавушка в доме. — У него руки чешуей покрыты!

— А ты что думала, в шелка да бархат обернутые на реке работают? — усмехнулся батька. — Работа есть работа, и рыбаки не хуже кузнецов.

— Да, но у кузнеца сын — красавец, а у рыбака — урод! — не унималась Любавушка.

— Ну, не урод, а просто не такой, как ты себе надумала.

— Да не хочу я за него! — Любавушка топнула ногой. — Пусть Есенья за него идет, а я за кузнеца!

— Я уже за кузнеца согласилась...

— Ах ты предательница! — взвизгнула сестрица меньшая. — Я тебе этого не прощу!

— Ну, хватит уже, — вмешался батька. — Все решено, и нечего тут спорить.

— Да как же так? — не унималась Любавушка.

— Да вот так, — усмехнулся батька. — А тебе вообще еще про замужество рано думать. Гуляй, дуреха.

Глава 2

Ламия, княгиня Нави, Сиятельная Нагиня

Фи, как грубо! Никакого изящества в этих людях!

Нет чтобы кинжалом пырнуть аккуратно, ручки на груди сложить, цветочки в волосы вплести.

Хотя какие тут цветочки, если дело такое!

Девочка сама зашла в лес? Сама! А говорили ей, что делать того не надо? Тут к ворожею не ходи — говорили! И браслет она, почитай, надела, а что на руке ее его Ламия не видит, так это солнце глаза слепит.

Дородная бабища, что невесту волокла, Ламию завидев, взвизгнула, присела, уронила тело. Такого стрекача дала, что изумляться впору. Бегать так с ее комплекцией!.

— И чего так шуганулась-то? — Ламия критично обозрела себя. Чешуйки на хвосте лежат ровно, лишнюю слизь с нее благополучно с утра смыли слуги. Корона на голове блестит изумрудами. Тело, сложенное в кольца, разве что не так стройно, как в молодости. Но не с формами бабы той так громко на сие реагировать.

Возможно, крестьянку испугало наличие змеиного хвоста у женского тела. Подумаешь! Ламию, быть может, размер тела раз в восемь хвоста ее толще пугает, но она же не орет.

Эх… Что ожидать от челяди, манерам не обученной.

Пожав плечами, княгиня приблизилась к лежащей без сознания девушке. Решать, нужна ли ей такая невестка, приходилось сразу: огрела по голове бедняжку та баба не слабо. Девочка все равно кровью истечет. Злат же сам весть разнес, что кто в день Змеевика в лес направится...

Ну не дошла до браслета, не примерила, подумаешь! Это уже частности! Вполне себе симпатичная. Отравить, ежели та вздорной окажется, всегда можно.

— Не бойся, дитя. Ты будешь в безопасности,— нагиня подцепила кончиком хвоста браслет. Этот коварный мальчишка расположил украшение в колючих зарослях. Как он предполагал, что потенциальная невеста его там найти сумеет?

Вредный какой, лишь бы не жениться.

Ламия сердито зашипела, подула на пострадавший хвост. На браслет полюбовалась, а потом на запястье невесты защелкнула.

Ну вот! Пришлось промокнуть хвостом уголки глаз: ее мальчик стал взрослым и женатым человеком. Как только браслет на руке девушки закрылся, контракт магический в силу вошел.

Обвила Ламия тело селянки кольцами, и погрузила клыки ядовитые в шею. Воздух замерцал, в Навь нового жителя приглашая. Два тела девушки возле княгини очутились. Одно бездыханное осталось под елью лежать, а другое в тугих кольцах нагини исчезло.

Удовлетворенно кивнув, исчезла и сама Ламия. Остался лишь легкий запах змеиной кожи и тишина, нарушаемая шелестом листьев и пением ночных птиц.

***

В это время в деревне царила суматоха. Еся так и не вернулась, и ее батька не находил себе места от беспокойства. Мачеха тоже играла свою роль, словно она и не знала о том, что произошло в лесу.

Отправили людей на поиски, но никто не мог найти следов девушки. Прошло несколько дней, поиски ничего не дали.

Мачеха Еси волчицей выла, слезы лживые лила. Батька ходил мрачный и молчаливый. Он понимал, что, возможно, уже никогда не увидит свою дочь. Зато Любава жениха своего получила.

Глава 3

Златослав Всеславович, Великий Полоз

Если советники будут выносить мозг темой женитьбы, то Полоз вспомнит, что ядовитый.

Можно не кусать, а лишь плюнуть в обидчика. Но у него столько советников, что слюны не напасешься. Да и слишком хорошо воспитан, чтобы проверять, как действует на сородичей его яд. Закон подлости подсказывает, что никак. Только люди умирают почти сразу, пожелав поймать или убить золотую змейку.

Голова трещит после всех свадеб. Вот ведь традиция: раз в году сразу всем жениться! Дата, видишь ли, особая!

И не откажешь никому из молодоженов за столом посидеть. Обидятся молодые, скажут, что возгордился Полоз. А ему потом с хвоста или с ног валиться, в зависимости от формы!

Золотистая змейка перед дверью скользнула взглядом по коридору и быстро обратилась зеленоглазым, светловолосым юношей. Откинув волосы с лица, Великий Полоз вошел в свою спальню.

Спать, однако, сегодня было не дано. Очередная дама, желая стать фавориткой, расположилась на его кровати. За хвост, что ли, всех вытаскивать? Или в окошко выкидывать в озеро Памяти?

Полоз вздохнул, глядя на спящую. Это было неизбежно: каждая ночь змеиных свадеб сопровождалась попытками завоевать его внимание. Сегодня почему-то это было особенно раздражающе.

И кто на сей раз в фаворитки набивается? Зажег щелчком пальцев свечи и пригляделся. Светлая бровь поползла вверх: от тех, кто хочет разделить с ним постель не пахнет только что пролитой кровью. Ладно бы только это: лучше в своей комнате найти труп, чем девицу, рука которой свисает с кровати. А на руке той — браслет проклятый.

Матушка вытрясла из него эту вещицу с обещанием жениться. Как только кто из смертных девушек решит по лесу в час заветный пройтись, да на руку браслет тот примерить…

Спрятал же так, что найти можно только платье да руки до крови изодрав. Неужто украшение сияло так под солнцем, что выдало себя, примерить незнакомку пригласило?

Кубок, из которого пил Полоз, с громким грохотом покатился по полу, расплескивая воду. Из горла вырвалось шипение, весьма порицаемое в высших кругах. Но как тут не шипеть?!

Так, спокойствие, Злат, только спокойствие! Сперва тебе разбудить надо спящую красавицу. Чтобы заикаться нежданная невеста не стала, бесконтрольно вылезший от злости хвост лучше убрать.

Но проще сказать, чем сделать. В конце концов, князь он или не князь?! Хватило девчонке мозгов наведаться в лес в день Змеевика, так пусть смотрит на жениха в виде нага!

— Ты ещ-щ-щ-ще кто? — гениальный вопрос от “любящего” жениха. Мысли гуляли нехорошие, что без матери дело не обошлось. Все шито белыми нитками, но ничего змеице не предъявишь.

Все сельские дрожат, невестой змея из Нави стать боятся. Не ходит никто в день жаркий летний по лесу, браслеты бесхозные из кустарников колючих не таскает!

Пугал людишек нерадивых, распускал сплетни страшные, а эта ненормальная все равно явилась!

— Ш-ш-ш-ш-то тебе в этот день дома не с-с-с-сиделос-с-сь?! — искренне горевала венценосная особа, телепая раздвоенным языком и блестя золотистыми глазами.

***

Есенья

Еся слыхивала, что бывает, коли по голове тебя как следует приложат. Получил по тыковке — жди гостей. “Галюнами” называются гости дорогие, или “глюками”, кому как больше нравится. Вот и ее саму, похоже, видение посетило. Да красочное такое!

Руками к нему потянулась, ухватила за щеки галюна своего. А кожа какая мягкая! Чай у царевны их такой нет! Язык вон змеиный изо рта вылазит, смешно так, туда-сюда трепыхается. Да разве у человека может такой быть?

Все еще не веря своим глазам, продолжала рассматривать своего гостя. Осторожно провела пальцами по его щеке, ощущая мягкую, почти шелковистую кожу. Это ощущение было настолько реальным, что Есенья начала сомневаться в своем здравомыслии.

— Ты… ты кто? — наконец, спросила она, не отрывая взгляда от его лица. Не могла понять, что происходит, но знала, что это нечто необычное. Что-то внутри подсказывало, что фантазия ее на такое не способна, а мужское лицо под пальцами и взгляд недовольный выглядели на редкость… настоящими.

Глуповатая восторженная улыбка понемногу начала сходить с лица девицы, глаза округлились. Даже боль в затылке уже не так мешала, как озарение, снизошедшее на бедовую голову. За малиной она куда пошла? В лес! А почему нельзя было в этот день туда идти? Потому что в день Змеевика граница между Явью и Навью стирается, все твари Нави выходят на гуляния.

Еся, конечно, не верила в эти сказочки, вот уж придумали — делать тварям нечего, в Яви гулять!

Но наказ есть наказ — в день Змеевика в лес не ходи! Да и змей в лесу в это время наползало тьма-тьмущая. Как умно сказал как-то проезжий писака “сезон спаривания” у них идет в это время. Тьфу, позорище!

А глазищи напротив, золотом сверкавшие, будто бы взглядом пришибить ее, бедовую, хотели. И вот когда снова язык показался этот трясущийся, змеиный, Еся подобралась вся и свершила то, что бабам положено — заорала, что было сил.

Ухватилась за одеяло, натягивая его себе на голову, чтоб хоть как-то спрятаться от этих окаянных золотых глазищ.

***

Златослав Всеславович, Великий Полоз

"Здравствуйте, я Ваша тетя", как говаривала, приползая из восточных земель сестрица матери.

Нет, ну точно сумасшедшая! Полоза за щечки мамки-няньки в сопливом змеячестве тискали и восхищались. Волосами светлыми, золотистыми чешуйками. Редко когда в змеином племени огненные появляются. Говорят, на радость и счастье семье. Назвали его поэтому, будто лошадь — по масти, плевав на обычно мудреные имена для новорожденных.

Вопли нареченной настроения не прибавили, скорее наоборот… Ему с ней появляться при дворе полгода минимум из-за этого треклятого браслета. А она орет. А вдруг блаженная?

Хотелось до покалывания в пальцах лишить голоса, но это не будет считаться налаживанием контакта. А мосты наводить придется, как ни крути. Браслет есть, значит обручение состоялось. Матушка уже точно по всему дворцу новость сию разнесла.

Глава 4

Есенья

Так, Есеньюшка, соберись. Убивать, судя по всему, тебя не собираются, членовредительствовать тоже. Хотя, что он там окаянный бормочет? Невинности ее лишать собрался или про кого это он? Какая такая брачная ночь?! Она оказалась на свадьбе змеиной? Это что же, не врут сказки?

Показалась из-под одеяла каштановая макушка, коса всклокоченная, а после — испуганное бледное лицо.

Есенья была девушкой, по ее мнению, не очень-то складной: тоненькая, форм, как у настоящих девиц, ей явно недоставало. Поэтому на огромной змеевой постели ощущала она сейчас себя, что иголочка в том стогу.

Но все же не очень ей было ясно, о чем этот барин толкует. Что он не простой селянин (или как у них тут это называется?) было понятно сразу: и по облику его и по убранству кругом. Уж всяко она не невеста ему. Такой простую крестьянку замуж возьмет.

Хорошо хоть, что отошел подальше.

Бочком Еся сползла с постели, утягивая одеяло за собой. Неудобно оказалось: на ней самой-то только нижняя сорочка осталась, едва до середины бедра достает. Кто ж остальное снял? Не змей ведь этот? Он, кажись, не меньше ее удивлен.

Негоже девице приличной в чужих постельках разлеживать. У кровати оказался мягчайший ковер. Стопам приятно стало, будто на летнем свежем лужке стоишь.

Есенья бы посмотрела что под ногами, да боялась от змея глаз оторвать, а ну как напрыгнет на нее?

Что он дальше с ней делать станет?.

Стоит и думает, теперь-то куда? Одеяло тут такое, что можно пятерых накрыть, она в уголок завернулась, а тянуть дальше как? И чего он все смотрит на нее?

Мысли еще такие глупые, путаются.

Так и застыла, взъерошенная, лохматая, с веточками волосах. Лицо немного землей попачкано, на затылке волосы от крови слиплись, на шее — едва заметный след от укуса. Смотрит на змея, как зверек напуганный.

Сама трясется, а в глазах решимость. “Живой точно не дамся!”

— Тут ошибка какая-то вышла, милостивый господин, — поклониться бы для проформы, да боится с него глаз отвесть и одеяло уронить.

— Не хотела я вам с невестой помешать, сама знать не знаю, как попала сюда, — а сама пятится и жмется.

Нащупала за спиной на тумбе что-то, подсвечник, кажись. Твердый вроде, если что отбиться можно.

— Мне бы одежку свою возвратить, да я бы… пошла, может? — пока говорила все на него глядела..

Красивущий — сил нет. Волосы — золото, сложен так, что загляденье. Вот вроде и не скажешь, что огромный, да только в нем сила чуется.

Сидит, расслаблен вроде, а Есенья не сомневалась, что и вскочит вмиг. Как кот, коли на добычу надо будет броситься. Или змей. Змей ведь и есть, похоже. Чешуйки поблескивают, лицо гладкое, но совсем не как у девицы… Черты такие… правильные. Да, точно барин.

Одет в ткани такие, каких Есенья и не видывала. Вышивки затейливые, что ни одна мастерица в их селе такое не сделает. Аж сглотнула, как всего молодого барина целиком оглядела.

***

Златослав Всеславович, Великий Полоз

На шее девицы Злат увидел явственный след от зубов. Ох, мать... Бросает в крайности Ламию: от "у тебя еще молоко на клычках не обсохло" до "ты уже давно вырос и должен продолжать род". Пусть уж определится.

Интересно, чем ее девица так пленила, что даже кусануть не преминула, чтобы в Навь забрать?

Худющая, глаза только если только хороши: на пол лица. Когда испуганная, так вообще камешками драгоценными сверкают. Если приодеть как следует, то и за свою сойдет. Держать бы себя с подданными научить, опозорит же.

Полоз весьма нескромно оглядел фигуру нареченной: чего уж, как говорится, добру пропадать. Трогать ее он не собирался. Не до такой степени о камень головой отбился, чтобы ее насиловать. Вот она — вероятно. Отбила ум о камень в смысле, потому что ерунду несет. А что от человека ждать, который в своем мире умер, а в этом едва в себя пришел?

— И куда бы ты пошла с этим браслетом? — ехидно поинтересовался "милостивый господин". Колдовскую вещицу с руки снять можно было только после первой брачной ночи или при расторжении брака через полгода.

В данном соглашении магическом, секс значить будет, что муж с женой друг другом довольны. Но сего Полоз не планировал. Женитьба ему претила.

Что девчонка будет в Нави делать, когда время положенное минует, и браслет с руки спадет? Это у матери спросить нужно — ее же брачный проект перед ним глазищами сверкает.

— Никакой ошибки нет. Слышала о магических брачных контрактах? — Полоз потер переносицу, вздохнул. Поднялся на ноги и кинул рядом с невестушкой свой халат. В источниках горячих все равно сейчас купаться жарко, а девица, можно надеяться, стесняться меньше станет, когда на себя хоть что набросит.

— Сядь и поговорим. Не трясись, брюнетки невкусные, — хмыкнул змей, покачивая кубком с родниковой водой.

***

Есенья

Это он так хохмит или серьезно говорит? Неужто девиц человечьих пробовал? Глаза Еськи еще сильнее округлились. Только тут-то она и заметила браслет у себя на запястье.

Широкая золотая полоса с выпуклым витым узором руку обнимала плотно, словно влитая. Но при этом украшение не ощущала ровно до того, как змей о нем сказал. Красивая вещица. У простой селянки, как она, отродясь таких не бывало.

Глядя на такое сокровище на своей руке, Еся, кажется, начала понимать, что никакой невесте она не помешала. Потому как сама она змеева невеста и есть! В Навь ее утащили, ироды!

— Да что же это?.. — все еще не веря, она попыталась сдернуть браслет с руки. Тот не поддавался, как его не крути, хоть руку отпиливай. На ум старые сказки да поверья полезли. И про Навь, и про правителей его — змеев… Выходит, правда все это.

Халат схватила быстренько, обратно шмыгнула к тумбе с подсвечником. А халатик-то мягонький такой оказался, да еще с барского плеча. Еся могла бы вдвое им обмотаться да утопнуть. Укуталась, поясок подвязала, руки в рукавах спрятала.

Глава 5

Она снова взглянула на него. Теперь уже, правда, во взгляде том было еще что-то, будто с угрозой. Конечно, Еся все еще была напугана и в душе тряслась, что осиновый листочек, но разве надобно это показывать?

Впилась ногтями в ладошки, благо те в рукавах спрятаны были, приосанилась. Пусть она как замарашка сейчас выглядит, но овечкой на убой не станет.

— Я своего согласия не давала невестой становиться, — сказала порывисто. Думала, жестко выйдет, а получилось, что котенок пропищал. В горле-то пересохло все, да и дрожь проклятущая... Даже стыдно стало.

Засопела сердито, сама не понимая на кого злится больше: на трусость свою или на змея этого, что к себе в логово приволок.

— Неужто согласных невест не нашлось, что честных девушек похищать надобно? — проворчала едва слышно.

***

Златослав Всеславович, Великий Полоз

Полоз тряхнул волосами и улыбнулся, насмешливо и слегка хищно.

— Я похож на того, кто испытывает недостаток внимания женского пола? — вопрос был явно риторическим. Пусть даже для девицы сейчас он чудище поганое.

В любом случае им придется договориться. Злат уже все продумал — они супругами будут только формально, а после полугода вернет он ее обратно. Хотя… Сама Ламия кашу заварила, самой и расхлебывать. Пусть она разбирается.

— Согласие ты дала уже, когда в лес собралась. А как браслет нацепила, так еще и брачный контракт подписала. Поверь, мне меньше всего хочется жениться на ком бы то ни было. Если бы не кое-чье неуемное любопытство…

Интересно, как она браслет из терновника достала? Быть может, матушка помогла?

— Вариантов два. Первый — договориться о том, что будем соблюдать приличия на людях и через полгода мирно разбежимся. Второй — можешь бежать попробовать, — подкинув вверх яблоко, Злат поймал аппетитно пахнущий плод и откусил кусочек.

Девчонка все взглядом его сверлила и сопела, как ежик недовольный.

Ежиков Злат не любил. Бывает, зазевается кто из подданных, к зиме ближе в Явь выползет, а обратно возвратиться не успеет. Закоченеет, в сон впадет, а живодеры эти игольчатые тут как тут…

— Во втором случае, боюсь, сохранность твоего тела в Яви я не гарантирую, — продолжил он, раз уж девчонка молчала, — Тебя приложили чем-то тяжелым по голове а потом еще и укусили. Предвосхищая твой вопрос, мне есть чем заняться помимо укусов девиц. Ну… по крайней мере кусаться я буду точно не для того, чтоб их травить.

Змей лениво раскинулся на кресле, блеснул глазами. Девица речью его не прониклась. Покраснела только.

В первом варианте был существенный минус: придется спать в одной кровати. Непонятно зачем, если каждому будет ясно, взглянув на браслет, что максимум бои подушками нареченные устраивают.

Видно, предки предполагали, что рано или поздно плоть возьмет свое. Но похоть в нагах играет так, что на стену впору лезть, только в полнолуние. В такие дни он будет настолько добр, что поспит в другой части дворца или проведет ночь с любовницами.

— Все равно невестой я быть не подписывалась, — пробурчало недовольно это недоразумение.

— Невестой — быть может. А законной женой? — хмыкнул Злат. —Невестой по контракту пробудешь ровно до совершения соития любящей супружеской пары.

Полоз двинул бровями вверх-вниз, стараясь не выпадать из образа благородной особы, и не начать ржать в голос. Смех разбирал от явного недоумения девчонки и сложившегося идиотизма ситуации.

***

Есенья

Шуточку своего внезапно обретенного муженька Есенья проглотила, хотя румянец от такого заявления все же тронул щеки. Она бы и возмущалась, быть может, только вот сейчас гораздо сильнее беспокоило иное.

— Не сама я в тот лес пошла. Маменька отправила по ягоду, пирог надобно было спечь. Ко мне вообще сваты должны были прийтить. А тут теперь, какие сваты? — заговорила девушка. — И никаких соитий не надобно мне! Я домой хочу воротиться, только вот…

Она потянулась к затылку, начиная задумываться, кто же ее так приложил.

— Это же выходит вы меня не только похитили, да еще и по голове ударили? — она все же обращалась к нему на “Вы”, — Да это же совсем совесть потеряли? У вас тут это в норме вещей? Посмотрите, милсдарь, что натворили? Так разве невест себе заводят? По голове, да в мешок?

Еся распалялась, глаза заблестели, на щеках проступил румянец, и отнюдь уже не от смущения.

— Браслет этот нацепили! — она потрясла рукой, снова тщетно пытаясь стянуть украшение, даже слегка расцарапала кожу жестким металлом.

Походило на то, что началась банальная истерика, пусть и не в очень резкой форме. Еся все же девушкой была сдержанной.

Злат молча наблюдал, будто что про себя решая.

— Что же это делается-то! Честных людей и в кандалы! Да это ведь додуматься нужно до такого! — она все еще пыталась содрать этот треклятый браслет. Дергала за него, выворачивая руку.

Если Злату было весело от этой ситуации, то Есенье нет. По голове огрели, похитили, раздели, женой без согласия сделали и в постель положили. А что жених говорит, что ему это самому не надобно, да кто ж знает, правду ли он говорит или голову ей морочит? Как вообще молодому барину могут жену вот так навязать? Без его согласия? Черти треклятые!

***

Златослав Всеславович, Великий Полоз

— Ох уж эти маменьки... — протянул змей, задумчиво рассматривая свою нежданную супругу.

Милсдарь чего только не сделал, чтобы оставаться в счастливом статусе холостяка. Но налетели и забили крылами, то есть в данном случае — хвостами. Если ещё конкретнее, то одним-единственным хвостом — матушкиным.

— Без сватов полгода поживёшь, ничего с тобой за это время не случится.

Злат из последних сил напоминал себе, что он кровей княжеских, и шипеть, закатывая глаза, в высшей степени некультурно. Некультурнее, пожалуй, только голым перед девушками появиться